Новые чувства (СИ)

— 32 -

Меня всего-навсего срубило после вина и мне было совершенно всё равно где спать. Сам факт того, что есть возможность лечь, закрыть глаза и утонуть в невесомой колыбели сна, заткнул мои принципы вместе с доводами разума. Поэтому, как Рома мне сказал, я так и сделала. Помылась, оделась в то, что дали и юркнула под одеялко. Где его там черти носят — вообще всё равно. Настолько меня расслабило и разморило вино. Но в любом случае, Рома пришёл бы и лёг рядом. Уж очень было бы странно и не похоже не него, если бы он лёг на диване.

Нет, я не проснулась в объятьях парня. Он вообще спал на другой стороне матраса, повернувшись ко мне спиной. Я не знала который был сейчас час, но раз мы не проснулись от звука будильника, что заведён у меня на будни, значит организм поднял меня раньше положенного и у меня сейчас есть шанс встать, найти телефон и положить его рядом, чтобы когда он заорёт, мне не пришлось бежать за ним через всю квартиру.

Как мышка и буквально на цыпочках я сходила на кухню, где вчера оставляла сумку, взяла телефон и как можно быстрей поспешила под тёплое одеяло. Ох, и не люблю я по утрам, когда холодно, вылазить из тёплого одеяла! Кинула телефон на мягкий ковёр и почти влетела под блаженное тепло, даже не заметив, как парень во сне перевернулся и теперь спал на животе.

Точнее спал и именно в прошлом времени.

Стоило мне очутиться под одеялом и закрыть глаза, как сильная рука тут же опустилась на меня и притянула к себе.

Я открыла глаз лишь на секунду, а потом, когда он достаточно приблизил меня к себе, блаженно потёрлась носом о его плечо и шумны вдыхая запах. Одеяло — тёплое, Рома — тёплый, осталось только обратно окунуться в сон.

— Масянь, только не говори мне, что ты жаворонок. А то я начну сомневаться, что ты идеальная девушка, — донесся его голос.

— Я обычная девушка, которая любит спать именно в утреннее время, — пробубнила я, поворачиваясь на бок, чтобы тоже обнять его.

Снова послышалась возня и меня обняли поудобнее и потеснее.

— Значит давай спать в утреннее время, — предложил Рома, прикоснувшись губами к лицу.

— Аха, давай, — легко согласилась я и, кажется, снова уснула.

Мне даже начался сниться сон, где мы с Ромой так же обнимаемся, только почему-то под водой и у нас с ним вместо ног рыбьи хвосты. Песок блестит золотом, когда мы заставляем его всколыхнуться со дна и парить в воде, наши волосы свободно развиваются и необычно переплетаются, словно живя своей жизнью. Он — единственный кто может меня согреть своими прикосновениями в этой толще холодной воды. И он согревает. Обнимает, целует и говорит, что никогда не отпустит.

Но с будильником ему не тягаться, поэтому я проснулась, распахнула глаза и начала вылезать из объятий Ромы, на которого, оказывается, я ещё и ногу закинула.

— Господи, когда я последний раз вставал по будильнику? — недовольствовал Рома, прижимая к себе только сильнее и одной рукой пытаясь найти телефон.

Я хотела вырваться, но только чтобы выключить дурацкий будильник и спать дальше, потому, я понадеялась, что парень найдёт телефон и выключит будильник.

Нашёл. Отключил. И облегчённо выдохнул, расслабляя напрягшиеся мышцы, что словно перешли из каменного состояния в более ленивое и растекающееся.

— Мр-р-р, — не смогла сдержаться я и обняла парня за шею.

Всё-о, можно спать и обниматься дальше!

— Мурка моя, а тебе на практику не надо? — обнимая в ответ, зачем-то спросил Рома.

— Надо… — полусонным голосом.

— А когда мы будем вставать?

— Когда надоест спать…

— Ну ладно, ещё пятнадцать минут полежим и встаём. Но вообще, когда переедешь ко мне, подумай над тем, что можно будет вставать каждый день без будильников, потому что моего заработка будет хватать на жизнь в шоколаде.

— Да-да, хорошо, обязательно, — легко пообещала ему, хотя сама половину слов прослушала.

В общем, я — слабак. Если бы не Рома и его выдержка, я бы не вставала. А он меня поднял, разбудил, что самое главное, мы по очереди сходили умылись, оделись, позавтракали и меня снова закутали в косуху.

— Утром ехать очень холодно, — объяснил он, помогая надеть косуху.

У него-то этих косух было аж три. Одна на мне, вторая на нём и третья ещё в шкафу.

— Домой тебе надо заезжать или сразу в издательство?

— Я не хочу тебя напрягать, так что давай в издательство, — махнула я рукой и поправила юбку.

Не совсем офисный и рабочий вид, но да ладно.

— Значит заедем, ты переоденешься, и я отвезу тебя в издательство, — утвердительно кивнул байкер, цепко оглядывая мой внешний вид.

Я как раз хотела зевнуть, но после его слов — передумала.

— Ром, зачем? И так пойдёт, не переживай!

— Ага, садись давай, — судя по улыбке, так меня и послушали.

Уже заведённый байк потрясывался от работы мотора и излучал тепло, что приятно касалось моих оголённых ног, несмотря на холод утра. На все наши поездки ушло даже меньше часа и у издательства, когда мы прощались, я махнула ему рукой, развернулась и сделала только два шага, как была схвачена за руку. Следом он легонько дёрнул на себя, и я с размаху впечаталась в его грудь, чуть было не выронив зонтик, который прихватила с собой из дома, так как погода была больно подозрительной на влажность. Только успела выставить руки, а он уже крепко закрепил меня к себе своими лапищами.

— Когда мы встретимся в следующий раз? Точнее после того, как ты заберёшь Джульетту, мы встретимся ещё раз? — хрипло прошептал он мне на ухо и прикусив следом мочку. — А потом ещё? И ещё…

Дальше байкер уже вошёл во вкус и начал покрывать поцелуями шею.

Приятно до мурашек! А ещё очень смущенно позволять парню творить такие вещи, когда мы стоим на парковке у издательства и прохожие спешат на работу или куда-то ещё. Ладно бы, если бы просто спешили, так нет же, кто-нибудь, да обязательно повернёт голову или переведёт взгляд на такую интересную картину.

— Я н-не знаю, Ром… Ну тут же люди, все будут смотреть! — смущенно, я пыталась вырваться и при этом жмурилась от наслаждения и приятных ощущений, что дарили его губы.

— Не могу тобой насладиться, не хочу тебя отпускать! — судорожно шептал он, зарываясь носом в локоны волос, и я была вынуждена изогнуться назад под его напором и обнять за плечи. — Поехали домой? Я передумал тебя отпускать на практику и уже жалею, что разбудил тебя, когда ты была со мной, лежала на матрасе и тебя можно было целовать и не думать, что кто-то посмотрит! — его руки начали со скоростью шарить по всему телу, будто бы пытаясь запомнить каждый кусочек перед тем, как расстаться навсегда. — Ан-ге-ли-на-а, я хочу тебя-а! — тут он меня с силой чмокнул в шею и провёл языком по тому же месту. — Всю-у и без остатка! Всё моё! — обнял крепче. — Верно? Ты ведь полностью моя?

Наконец он поднял голову, чтобы заглянуть мне в глаза.

Ну вот и как после такого идти на практику? Теперь мне и самой не очень-то хотелось заходить в здание, где все работают, а у меня бабочки в животе и вообще нет настроения работать. Хочу целоваться, обниматься и кататься с парнем, что вот прямо сейчас меня обнимал и не хотел отпускать.

Эх-х, вот было бы ещё всё легко и просто.

— Ром, ты ведь это спрашиваешь, чтобы только услышать из моих уст? Ты ведь уже наверняка давно всё решил, — я улыбнулась и заправила правую сторону волос, чтобы открылась серебряная серёжка. Нравится мне, когда она открыта и заманчиво блестит на мочке!

— Какая у меня проницательная масяня, — усмехнулся он, но явно довольствуя. — Я от тебя много чего хочу услышать, слышать и слушать в дальнейшем.

Прикусив губу, я ответила ему, как игривая кошка:

— Пока не знаю про дальнейшее, но сейчас навостри ушки: у меня сейчас начнутся очень загруженные дни, а точнее — две недели. Мне очень хочется получить рабочее место в этом издательстве, и я не намекаю тебе, что меня не надо трогать все эти дни! — поспешила уточнить, во избежание всяких обид. — Давай… — хотела сказать быстро и на одном дыхании, но тут же запнулась и спрятала взгляд. — Давай, я уже пойду. По-моему, сейчас начнётся дождь, а я не хочу, чтобы ты промок.

Парень быстрым взглядом посмотрел на небо, потом на меня и отвернулся в другую сторону.

— А…

Его голос был отстранённым и сухим, взгляд — тёмным и без эмоциональным:

— Да, я поеду, а вечером сам привезу тебе Джульетту, — его руки слишком быстро отпустили меня, что в первую секунду я немного растерялась без их поддержки.

Внутри что-то оборвалось и начало стремительно падать. Оно падало, падало, падало и всё никак не могло достичь дна. Именно от этого с каждой секундой, с каждым мигом становилось хуже. Будто бы все мои кости сломались напополам, и я могла лишь бессильно наблюдать за происходящим.

— Тогда до встречи? — спросила с надеждой.

— До вечера, — быстро кивнул он, отступая и залезая на байк.

Убрал подножку, завёл двигатель, надел шлем и быстро выехал на дорогу, уезжая от меня всё дальше и дальше.

«Я тебе признаюсь» — вот что нужно было договорить. Я должна была сказать это сейчас! Должна была расставить все точки над i! Должна, обязана, ведь это нужно уже не только мне, а уже нам двоим. Роме так легко было сказать те жаркие слова, он был искренен и говорил о том, о чём думал. Такие как он, всегда легко говорят о своих желаниях и, наверное, поэтому всегда добиваются их.

А я? А мне легко будет сказать?

Одна капля упала мне на руку, следом вторая на лоб, потом на щеку и всё больше и больше. Дождь разбушевался в считанные секунды, а у меня внутри была чёрная пустота и мерзкая горечь. Все бегут от дождя, а мне даже некуда бежать. Так как единственное от чего мне нужно бежать — это от самой себя. А дождь это так, мелочь жизни.

Мне было тошно от самой себя, я стояла под косыми каплями и мечтала, чтобы они смыли и растворили меня так же, как краски с холста. Чтобы от меня осталось только смешанная безобразная лужица красок, из которой уже ничего не сделаешь, которая уже не будет знать чувств и эмоций.

Когда я поняла, что такого не произойдёт, я разочарованно подняла голову к небу и быстро зашагала к зданию. Раз уж я здесь, то придётся идти отрабатывать практику. Там я обязательно увижусь с Антоном Игоревичем, в отношениях с которым мне тоже следует разобраться, но все эти дни мне было некогда о них задумываться, так как в голове всегда был только байкер. Сейчас мне абсолютно безразлично что там у меня с шефом. Если так посмотреть, то история с ним вообще цветочки, в сравнении с закрученностью сюжета с тем особенным байкером, что решил, что именно он был тот красавец, который должен исполнить мою мечту и прокатить на байке по городу.

Всё так легко началось, и так непредсказуемо закрутилось…

Неделя выдалась крайне сложной, унылой и промозглой, так как дожди шли почти не переставая. Активная подготовка к печати на ярмарку и мои личные терзания по поводу отношений с Ромой, всё это неслабо меня потрепало. В нашу последнюю встречу мы даже не обменялись и парой фраз! Он привёз лису и быстро уехал, на ходу махая рукой и бросая безразличное «Увидимся». В выходные я сидела дома и то и дело била себя по рукам, чтобы не нажать на контакт «Ромашечка» и услышать его голос. Что делать дальше — не знаю, я просто очень соскучилась по байкеру с его двойственными речам и жаркому взгляду. Мне не хватало его объятий и хотелось вновь ощутить именно его запах. В тот день я не стала стирать ту атласную майку и так как она была пропиталась запахом парня, я то и дело вдыхала её запах, чтобы хоть на секунду представить, что Рома здесь, стоит передо мной и я прижимаюсь к его груди и ощущаю этот головокружительный запах.

Мне нужно было решить, что делать с этими отношениями дальше. Дать им развиваться дальше или оторвать и выкинуть с корнем?

Тут же вспомнилось ироничное от Светы: «…ну что за глупые вопросы? Это как если спросить у Марка, Ромы или Ярика: умеют ли они одной рукой расстегнуть лифчик на девушке?». Конечно, это очевидно, что я бы хотела продолжать отношения дальше.

Но нужно было решить, нужно было сделать какие-нибудь выводы, хорошенько подумать, но я всю неделю только и делала, что скучала по парню, думала, что да, надо с этим разобраться и в итоге ложилась спать после тяжелого дня. Хотела поговорить со Светой и Миланой, но только я пыталась начать, не могла произнести и звука. Приходилось срочно менять тему и на сколько это возможно, избегать тему отношений и перехода на личностей.

Я думала, что вот, как только закончится ярмарка, я сразу поеду к Роме и даже если не подготовлю речь, то буду придумывать на ходу, молоть чушь, но только бы держать его за руку, побыть в его объятьях и поговорить с ним. И я очень надеялась, что давала себе отросточку, а не избегала серьезного разговора и придумывала отговорку.

Напоминания о Роме я находила абсолютно везде. Даже когда меня обминала Милана на прощание, я вдруг остро поняла, насколько же разные бывают объятья! Никогда бы не подумала, что есть столько восприятий на такой привычный жест! Но поняла я эту философию только тогда, когда нашла те самые объятья. Его объятья.

Есть просто родные объятья близких людей, которые оставляли после себя след поддержки и тепла, есть мимолётные, что не оставляют после себя никаких следов, осыпаясь сразу же как высохший песок, а есть его объятья. Они другие и не только более сильные, в них было что-то незримое глазу, но сразу узнаваемое для души. Хоть и их тепло ещё долго греет и нежит, к таким объятьям всегда хочется вернуться, когда они только размыкаются. Не знаю сколько времени мне нужно пробыть в руках Ромы, чтобы они мне надоели или наскучили. По-моему, в них будет всегда хорошо.

Представляя в очередной раз, как я обнимаю его за талию и трусь щекой о косуху, я поняла, что от этих дум у меня не только начинается легкое головокружение и мечтательно-глупая улыбка на губах, так ещё и галлюцинации. Подходя уже к подъезду своего дома, я вижу Рому с желтой розой в руках. Он ещё не заметил меня, а поэтому стоял, облокотившись о железную трубу от своеобразной арки, что украшала вход в сквер и задумчиво разглядывал лепестки розы, не обращая внимания даже на мелкий дождь.

Наверное, нет, это всё же не галлюцинация и байкер вправду настоящий. Ощущая, как внутри всё ликует от долгожданной встречи и одновременно трясутся колени от предстоящего разговора, я направилась к нему.

— Любишь мокнуть под дождём? — улыбнулась я, постучав ногтями по ручке раскрытого зонтика.

Вскинув голову и выпрямляясь, Рома первым делом оглядел меня с ног до головы, словно ощупывая и прикасаясь.

— А это разве дождь? — фыркнул он и смахнул капельку с носа. — Я очень хотел увидеть тебя, поэтому вот, — он протягивает розу, явно не зная, что делать в такой ситуации дальше.

Сложилось ощущение первой подростковой любви, когда ещё не уверен в себе, но так хочется проявить знак внимания. Но вот у меня не было подростковой любви и как принимать цветы от понравившегося парня я не знала, поэтому:

— Предлагаю обмен: я беру розу, а ты зонтик, — и так же протягиваю ему свой раскрытый зонтик. Кстати, тоже жёлтый. — Я просто очень не хочу, чтобы ты стоял под дождём.

А то, что я могла пригласить его к себе, я поняла только после.

Моргнув пару раз, Рома с сомнением в лице согласился.

Но возникшая до этого неловкость быстро сошла на нет, когда Рома взял зонтик и нам двоим было крайне тяжело уместиться под ним.

— Какой до ужаса неудобный и тесный зонтик! Я не думал, что такие бывают, но, масяня, ты сейчас заставила меня по-новому взглянуть на мир! —

Дело в том, что он был изогнут так сильно, что под таким «полушаром» и впрямь умещался только один человек, но никак не рослый парень ростом под метр восемьдесят и миниатюрная девушка. Нам двоим определённо было тесно, а Роме особенно неудобно было наклониться так, чтобы не упираться головой в спицы и чтобы зонт прикрывал и меня.

— Зонтик для одиночек, что ты хочешь? — пожала я плечами, сама не радуясь положению.

— Или для тесных прогулок, — когда Рома обнял меня за талию и удобно прижал к себе, он резко перестал возмущаться и даже взгляд просветлел. — Черт, беру свои слова назад! Всё же какой прекрасный зонтик! Он же идеален для склеивания девчонок! Надо будет пацанам рассказать! Лайфхак, как говорится!

Оглядев зонтик, что накрывал нас обоих и довольного парня, что теперь мог обнимать меня, я решила, что тот самый момент настал и я поговорю с ним.

— Рома, — только начала я, как по зонтику начало бить так, словно с неба начал падать град размером с грецкий орех.

Мы оба глупо и растерянно задрали головы к небу (зонтик был полностью прозрачным, только его каёмка была покрашена в жёлтый, как и трость), поражённо глядя на бескрайнее серое небо. Свинцовые тучи тяжело нависали над нами и казалось, будто бы они были ниже, чем обычно. Капли стали падать чаще, больше и постепенно переходя в ливень.

А мы стояли под зонтиком, прижавшись тесно-тесно и находясь в этом ограждении из воды, я поняла: сейчас, или никогда!

Подняв голову и встретившись с его глазами, что так долго ждали этого.

— Пожалуйста, выслушай сейчас меня.

— Ты уверенна, что хочешь поговорить именно здесь? — обеспокоенно сдвинул брови к переносице парень, намекая на разбушевавшуюся погоду.

— Да! Иначе я опять буду искать возможность сбежать, — и не дав ему ответить, тут же продолжила. Неуверенно, но постепенно, слово за словом и говорить становилось легче: — Рома, пойми, у меня совершенно нет опыта в отношениях. Я ранима, чувствительна и очень, — специально решила выделить и повторить, — очень мечтаю обрести того, в ком смогу раствориться от любви, дышать с ним в унисон и каждый день просыпаться и нежиться в объятьях, как это было с тобой.

Кажется, искорки счастья заклубились в наших глазах одновременно, когда я упомянула утро.

— И я понимаю, что уже начинаю тебе говорить: «Нет», хотя внутри кричу: «Да!». Поэтому я хочу, чтобы ты знал, все мои поцелуи, объятья и прочие нежности — они абсолютно искренни и осуществимы под велением сердца. Все твои поцелуи и объятья для меня становятся зависимостью. Наркотиком! От которого я вынуждаю себя отказываться! Знай! — осторожно свободной рукой прикоснулась к его лицу, поглаживая. — Я отказываюсь не потому, что не хочу, а потому что боюсь. Боюсь тебя и своих чувств! И… Ром, прости меня, пожалуйста, прости за это! Но я не смогу поверить твоим словам о любви, о том, что я точно та самая, кто тебе нужен и больше никто меня не заменит. Эти слова только ранят тем, что могут оказаться неправдой. Очередной твоей уловкой и… И мне так стыдно! — меня переполнили эмоции и чтобы скрыться, я крепко обняла его, прижалась щекой к куртке, чтобы снова спрятать свои глаза и не смотреть в его, в которых сейчас чувства сменяли одним за другим — непонимание, желание, сочувствие, жалость, обеспокоенность, растерянность и в какой-то мере даже испуг.

От куда ни возьмись, жгучие слёзы загорели на глазах, и я с силой зажмурилась. Ну вот, не было печали — снова раскисла от чувств к байкеру.

Некоторое время мы молчали. Рома дал мне собраться с мыслями, поэтому просто поглаживал по спине и ничего не говорил. И я была благодарна ему за это.

— Мне стыдно за моё недоверие к тебе. Я знаю, что ты не заслуживаешь его, но всё равно ничего не могу с собой поделать! И я уже не знаю, защищает ли оно меня или наоборот, губит и мучает. Я сама себя загнала в это состояние и теперь не могу совладать со своими чувствами. Из-за меня всё стало так запутанно и сложно. Прости… Во всём виновата только я. Не подойди я тогда, у собора, всё было бы совсем по-другому.

На этом я замолкла и ощутила, что сразу стало и одновременно легче, и тяжелее! Теперь вообще не хотелось выходить из объятий Ромы. Они казались для меня спасительными, единственным островком, где не обидят, всегда согреют и пожалеют. Собственно, сейчас оно так и было. Вокруг нас — стена дождя, но он обнимает меня и мне тепло.

Господи, я противоречу самой себе! Говорю, что не доверяю ему и при этом считаю его единственным, кто защитит.

— Маленькая моя, ты не должна просить прощения! — голос Ромы был спокойным, но по ноткам было слышно, что он сам ощущал сейчас какие-то терзания на сердце. — Это абсолютно нормально, что ты не доверяешь такому козлу, как я. Это даже хорошо, нет, прекрасно! Ты заботишься о себе и думаешь о последствиях. Но если разум и чувства кричат о разном, то они никогда не смогут договориться и прийти к компромиссу. И из-за этого будешь страдать ты, пока не решишь кого слушать, а кого заткнуть. Когда пройдёт время, тот, второй, всё равно выплюнет кляп, что ты засунула в него и начнёт действовать по обстановке: если он был прав и у тебя на душе и так хреново — начнёт пилить, пуская яд и делая только хуже, а если про него совсем забудут, то он приложит все усилия, чтобы дать о себе знать и посеять в тебе острые семена сомнения. Так что плохо будет в любом случае, если ты, именно ты, сделаешь так, чтобы разум и чувства были согласны. Не может быть отдельно разум и отдельно чувства. Их очень важно совмещать и пока ты не сделаешь это, внутри тебя будет война и перейдёт она во временное затишье или объявит мир — зависит только от тебя.

Когда Рома сказал последнее слово, свободной рукой он легонько сжали мои плечи, заставляя меня отстраниться от него и поднять голову к глазам, в которых плескалась уверенность и твёрдость слов, за которые он был готов отвечать. Он сжал левое плечо.

— Я не хочу ранить тебя и причинять боль. Я хочу, чтобы у нас с тобой всё было исключительно прекрасно, жарко, чувственно и по согласию. Ну, иногда можно по обижаться, но только для того, чтобы взбудоражить застоявшиеся чувства и мириться в обнимашках. Я скажу тебе то, что сказал тогда, в кино: я хочу быть честен с тобой. И я всё это время был честен, и буду таковым дальше. Масянь, я заставлял когда-нибудь тебя делать то, чего ты не хочешь или тебе не нравится?

Не смогла не улыбнуться и не прикоснуться к его щеке.

Нет, милый, ты никогда не заставлял. Ты вынуждаешь каждый раз, стоит тебе только начать меня соблазнять, так я не могу противиться распускающимся чувствам и следую за тобой, таю под дерзким взглядом и податливо иду навстречу нежным прикосновениям.

Не могу, не хочу, не желаю — отказывать себе в тебе, потому что ты слишком настойчиво втиснулся в мою жизнь и теперь переплетаешь наши пути и нити судьбы.

Но вслух скажу:

— Конечно нет. Скорее, это я заставляю себя отказываться от тебя… — из-за сильного ветра, что наглал на нас мокрую пыль дождя, я поёжилась.

— Может теперь всё-таки зайдём ко мне или хотя бы в здание? — улыбнулась я, представляя как мы выглядим со стороны.

Все раскрывают зонтики, надевают капюшоны и спешат скрыться, а мы стоим под нашим маленьким укрытием и… и у нас обоих влюбленные глаза. Может быть, этим и можно объяснить наше поведение и поступки?

— Нет, давай уже договорим, — он мотнул головой.

Звон падающих капель о целлофан зонта, шум проезжающих машин, спешные шаги прохожих — это всё было вокруг нас, но не между нами. Между нами было что-то особенное, незримое и неизвестное даже нам.

— Ну и что ты хочешь ещё от меня услышать? — вздохнув и посмотрев на лепестки розы, спрашиваю я. — Ты мне нравишься, но начинать отношения с тобой я боюсь, хоть и очень хочу.

— Тогда я должен спросить: ты не будешь скрываться от меня? — он взял меня за руку свободной рукой и сжал.

Я глянула на наши руки и решила, что буду отвечать честно, без лукавства и недоговорок.

— Не смогу, даже если захочу.

— Ты веришь мне?

— Абсолютно.

— Доверяешь?

— Не совсем.

— Мы будем когда-нибудь вместе?

Я не смогла сделать вдох. Сердце заколотилось сильно-сильно, и я тихо сказала:

— Надеюсь. Ром, а ты? Ты не боишься начинать эти отношения?

— Боюсь, так как могу потерять тебя. Даже сейчас, хоть и не моя, ты всё равно рядом, а если мы выйдем на другую тропу, то я могу потерять тебя раз и навсегда. Я уверен, что хочу быть с тобой, но не уверен в постоянстве этого чувства. Я перестану ощущать себя человеком, если в один момент пойму, что ты мне надоела и мне нужно новое увлечение. А я так не хочу, чтобы это случилось, как множество раз до этого… Мне всегда казалось, что я знаю себя, что мне надо и со мной всегда была уверенность действий. Сейчас же это всё вдруг пропало и я будто бы остался без защиты. Всё, больше нет ничего — только моя бесформенная душа, что тянется только к тому, что нравится здесь и сейчас. Раньше была твёрдая уверенность, что каждая новая девушка — будет только очередной и не более. Тогда я думал, что так будет и с тобой…

Байкер тяжело вздохнул и закрывая глаза, прислонился своим лбом к моему. Я тоже прикрыла глаза и положила руки ему на плечи. Это была общая минута слабости, которую нам повезло переживать вместе. Мы опирались друг о друга, были вместе и одновременно совершенно одиноки. И это одиночество заключилось в том, что мы сами запрещали себе выходить из него. Ведь Рома давно мог бы перестать париться со мной и найти другую девушку, утешаться в её страстных объятьях, просто забыться и жить тем своим неизменным круговоротом жизни.

А я? Могла бы не мучать ни себя, ни его. Может быть, если бы я смогла запретить себе все те поцелуи и объятья, я бы не стала от них зависима. Но даже если так, то его жёлтые глаза всегда преследовали бы меня. Я бы искала их в других лицах, пытаясь найти хоть что-то отдалённо похожее, но никогда бы не нашла. Точно. Ни-ко-гда. Только этому байкеру были даны глаза истинного зверя с отражением самой яркой луны и взгляд самого искушенного дьявола, который когда-то был самым прекрасным ангелом, но из-за своего горячего нрава, он сам спустился в поднебесную и его крылья загорелись огнём. Они не обуглились, нет, они стали только больше, мощнее и крепче. Чёрная кожа сменила белоснежные перья, но тот огонь, которым они горели, навсегда остался на краях огрубевших крыльев.

Я стала очередной душой, что случайно влетела в его мощную грудь и наивно задержалась, согреваемая его теплом и неугасаемым вулканом чувств. Я пропиталась им и теперь чувствую, что сама начинаю обретать крылья. Но этого мало, чтобы лететь вместе.

Забывшись в пламенном и бесконечном танце чувств, мы с ним забрались слишком высоко. Он держит меня, никогда не отпустит, но если я попрошу, то расслабит руки. Я буду долго падать вниз, отчаянно мечтая наконец разбиться об землю. Раз и навсегда разбиться и рассыпаться на миллиард невидимых частичек, что не сможет подхватить даже ветер.

Если я смогу, то я сама отпущу его, чтобы расправить свои крылья и лететь с ним рядом. Парить среди воздушных облаков, пролетать между острых скал и резвиться над бездной. Повторять движения неутомимых волн, по глупой привычке замирать над огнём каждый раз, а потом нежиться в языках его пламени.

Но только вместе с ним. Благодаря ему я могу обрести крылья и разбиться от их неимения.