Новые надежды для мертвецов

Глава 5

По Флеглер-стрит и в обычные-то дни в час пик не проехать, а сегодня на Майами обрушился обычный для июля тропический ливень, который лил с самого раннего утра, так что пробка на залитой водой Флеглер образовалась гигантская. Рассосется она только ближе к сумеркам, когда прекратится дождь. Впрочем, Хок не горевал ни из-за пробки, ни из-за того, что ему приходится работать сверхурочно — причем бесплатно. Он готов был занять себя чем угодно, лишь бы оттянуть возвращение домой — в отель «Эльдорадо», что в Майами-Бич. Главное, чтобы убивание времени не было связано с денежными расходами. Долгие унылые вечера в «Эльдорадо» действовали на Хока угнетающе, поэтому он был рад любому поводу отсрочить возвращение домой.

Свалившиеся на его голову пятьдесят папок с «висяками» беспокоили Хока лишь самую малость. Понятно, что майором Браунли движет эгоизм, но решение насчет нераскрытых убийств он принял дельное. Вряд ли Хоку с напарниками удастся за два месяца закрыть десять дел, но если они смогут раскрыть хотя бы три-четыре «висяка», то это уже будет лучше, чем нулевой результат. Жаль, конечно, что дела отбирал Браунли. Если бы майор позволил заняться отбором Хоку и Биллу Хендерсону, то они уж наверняка отобрали бы самые перспективные дела — там этих «висяков» несколько сотен. С другой стороны, можно в случае неудачи сослаться на то, что дела отбирал Браунли, хотя вряд ли это сочтут за уважительную причину.

Хок решил, что лучше всего начать с того, чтобы всем троим ознакомиться со всеми делами. Потом каждый из них отбирает десять наиболее перспективных, на его взгляд, дел. Если во всех трех списках будут фигурировать хотя бы три-четыре одинаковых дела, то именно с расследования этих «висяков» они и начнут. Если одних и тех же дел во всех списках наберется с полдюжины — то вообще красота.

Хок не знал, почему Браунли включил в группу Санчес, а не Гонсалеса. Скорее всего, майор решил, что лейтенанту Слейтеру будет проще сработаться с мужчиной, нежели с женщиной. Слейтер был личностью нервной и неуравновешенной, поэтому Браунли, наверное, резонно предположил, что лейтенанту будет сподручнее пинать под зад Гонсалеса, а не Санчес. В общем, чем бы ни руководствовался Браунли, подбирая Хоку и Биллу третьего партнера, Мозли был доволен решением майора. Санчес отлично печатала на пишущей машинке, умела связно выражать свои мысли, так что ей можно спокойно поручить составление еженедельных отчетов о проделанной работе, которые требует с них Уилли Браунли. Правда, у Санчес туговато с юмором, но с остроумием все в порядке у Хендерсона. Хок был чертовски рад снова поработать со стариной Биллом.

В Лоретте Хикки уже никто бы не признал ту обезумевшую от горя молодую мать, что сидела, всхлипывая, на лужайке. В трезвом виде миссис Хикки была очень симпатичной женщиной. Она пришла в себя, приняла душ, вымыла волосы — очевидно, совсем недавно, поскольку зачесанные назад пряди были еще влажные, — надушилась и накрасила губы розовой помадой. Высокий лоб миссис Хикки был без единой морщинки, кожа у нее была гладкая, так что другой косметикой миссис Хикки не пользовалась. Даже несмотря на просторный шелковый халат до пят, миссис Хикки выглядела очень сексуально.

Она не сразу открыла Хоку дверь, попросив Мозли предъявить жетон и удостоверение. Лишь после этого она впустила Хока в дом. По выражению голубых глаз миссис Хикки Хок понял, что дама ничего не помнит об утреннем визите полиции.

— Вы всегда так осторожны? — спросил Хок, проходя в гостиную.

— Нет, не всегда. — Миссис Хикки немного успокоилась. — Я просто подумала, что это вернулись те два парня. Они назвались друзьями Джерри, но я никогда прежде их не видела. Ко мне сегодня весь день заходили соседи, приносили, как принято, еду, а эти двое заявились примерно в половине четвертого. Они очень расстроились, узнав, что Джерри умер. А потом устроили обыск в его комнате.

— Как — обыск?! Комната же опечатана.

— Я им так и сказала, но они просто сорвали эту полоску бумаги и перевернули комнату Джерри вверх дном. Они спросили, не оставил ли Джерри для них какой-то пакет. Я ответила, что никакого пакета не видела. Тогда один из них спросил, не забрала ли полиция в качестве вещественных доказательств двадцать пять тысяч долларов. Я сказала, что у Джерри была тысяча долларов, но никак не двадцать пять тысяч. Но эта тысяча долларов, кстати, тоже куда-то исчезла, потому что Джерри оставил деньги на комоде, а когда эти двое вошли в комнату, на комоде уже ничего не было. Тут-то они и стали швырять на пол выдвижные ящики.

— А как они выглядели? Вы не попросили их предъявить документы?

Миссис Хикки покачала головой.

— Я сначала решила, что это очередные соседи. Сегодня соседи весь день несли сюда поминальные блюда, и половину этих людей я сегодня видела впервые. Потом, они совсем не походили на друзей Джерри. Я бы сказала, что они скорее выглядели как молодые бизнесмены — прекрасно одеты, модно пострижены... В общем, таких молодых людей можно встретить на Брискелл-авеню или в Кендалле. Один был одет в костюм из шелка, на втором был полотняный пиджак. На вид обоим примерно по двадцать пять лет. Тот, что в костюме, был обут в черные кожаные мокасины, а на втором были двухцветные бело-коричневые туфли.

Хок ухмыльнулся:

— Разговаривал с вами все время человек в мокасинах, не так ли?

— Да, — кивнула Лоретта Хикки. — Так вы их знаете?

— Нет, — ответил Хок. — Просто люди, которые носят двухцветные туфли, натуры амбивалентные и нерешительные. — Хок уставился на вырез халата миссис Хикки, пытаясь понять, носит она бюстгальтер или нет. — Что еще они говорили про двадцать пять тысяч долларов?

— Они сказали, что Джерри должен был передать им эти деньги вчера. Но он не явился на встречу, и им пришлось разыскивать Джерри по всему городу. Я сказала, что могу ручаться за то, что у Джерри была тысяча долларов — он сам показал мне деньги, когда я вчера вечером вернулась с работы. Может, у него и было больше денег, но мне об этом ничего не известно. Когда сегодня утром я обнаружила тело, тысяча лежала на комоде. Я думала, что деньги все еще находятся там же, потому что больше в комнату не заходила. Но когда эти двое сорвали с двери бумажку и вошли в комнату, денег уже не было. Даже не знаю, куда они могли подеваться.

— Они у меня в кармане, — успокоил Хок миссис Хикки. — Скажите, это вы вчера впустили Джерри в дом?

— Нет, я весь день была на работе, а Джерри сказал, что пришел домой около полудня.

— Как же он попал в дом? Мы среди его вещей не обнаружили ни одного ключа.

— Он воспользовался запасным ключом, который я храню в бутафорском булыжнике. Видите ли, поскольку я живу почти все время одна, то стоит случайно выйти из дому без ключа и захлопнуть дверь — что со мною бывало не раз, и... Сами понимаете.... Поэтому один запасной ключ я храню вне дома. Пойдемте, я вам покажу.

Миссис Хикки открыла входную дверь, и Хок вышел вслед за нею на крыльцо. Миссис Хикки подняла валяющийся возле крыльца небольшой булыжник и протянула его Хоку. Камень весил граммов сто пятьдесят, и с одной стороны был совершенно плоский. Хок перевернул его плоской стороной вверх, слегка надавил на нее, крышка фальшивого камня скользнула в сторону, открыв небольшое углубление, в котором лежал ключ.

Хок еще раз взвесил камень в руке.

— Это самый «липовый» из всех поддельных камней, которые мне приходилось видеть. Где вы его купили?

— Я заказала его по каталогу. Это поддельный гранит. По-моему, очень похож на настоящий. Разве нет?

— Похож-то похож, но в южной Флориде нет гранита. У нас тут гравий, оолит, но гранита нет и в помине. Если потенциальный преступник не дурак, то он сразу догадается, что камень ненастоящий и поймет, где искать ключи. Так что разумнее оставлять запасной ключ у соседей.

— Я так и сделала. У миссис Кунц, моей соседки, есть ключ от моего дома, а у меня хранится запасной ключ от ее особняка.

— В таком случае, лучше занести этот «камень» в дом, — сказал Хок, открыл входную дверь и, пропустив вперед миссис Хикки, вернулся в гостиную. — Эти двое незнакомцев еще о чем-то говорили?

— Нет. В заднюю дверь как раз постучала миссис Эймс, соседка с противоположной стороны улицы, которая принесла лимонный кекс. Я пошла ей открывать, а эти двое в это время выскользнули через парадную дверь и уехали.

— Вы не заметили, какой у них автомобиль?

— Светло-зеленый. С откидным верхом. Правда, верх был опущен.

— А номер вы не успели рассмотреть?

— Нет. Я в это время разговаривала с миссис Эймс, рассказывала ей о несчастье, приключившемся с Джерри. Честно говоря, мне и в голову не пришло, что надо запомнить номер машины. — Миссис Хикки огляделась по сторонам: — Хотите что-нибудь выпить, сержант?

— Я бы не отказался от бутылочки пива.

— Пива, к сожалению, нет. Могу предложить водку или «кока-колу».

— Тогда давайте «кока-колу». Вообще-то я предпочитаю пиво и виски, но пью практически все, кроме «Мистера Пибба».

Хок последовал за миссис Хикки, потом свернул в столовую, а миссис Хикки отправилась на кухню. Обеденный стол был уставлен принесенной соседями едой. Взору Хока предстали два пирога с сыром, окорок, два лимонных кекса, большое коричневое керамическое блюдо с запеченными бобами, приправленными тонко нарезанными ломтиками бекона.

— Видели когда-нибудь столько яств? — спросила вернувшаяся из кухни миссис Хикки. Она вручила Хоку высокий бокал, наполненный «кока-колой» и кубиками льда. — Это еще не все. — Миссис Хикки обвела рукой стол. — В холодильнике салат из тунца и пол-арбуза. — Она вдруг покраснела: — Я не удержалась и уже съела два сэндвича с ветчиной и майонезом.

— Это вполне естественно, — понимающе кивнул Хок. — Смерть родных всегда обостряет чувство голода. Эти бобы выглядят весьма аппетитно.

— Так угощайтесь, пожалуйста. Мне все равно столько не съесть.

— Увы, я на диете. С удовольствием угостился бы бобами, но придется ограничиться салатом из тунца. Если вас это, конечно, не затруднит.

— Нисколько. Сейчас принесу.

Хок на самом деле не хотел есть, но он решил, что будет разумно чем-нибудь занять миссис Хикки, чтобы отвлечь ее от неприятностей, обрушившихся на нее сегодня. Если даже она чувствовала себя смущенной из-за своего экстравагантного поведения нынешним утром, то виду миссис Хикки не подавала. В общем, она держалась молодцом, но Хок чувствовал, что на самом деле миссис Хикки очень расстроена. А Хоку необходимо выведать у нее как можно больше про Джерри. Если парень стырил у наркодельцов двадцать пять штук, то куда делись деньги? Конечно, россказни незнакомцев про двадцать пять штук могут быть обычным блефом. Возможно, они искали Джеральда по какому-то другому поводу и просто навешали миссис Хикки лапшу на уши, чтобы проникнуть в комнату Джерри. Однако нельзя исключать и того, что Джерри действительно нагрел их на двадцать пять штук. В среде наркоманов это было обычным делом. Наркоманы вроде Хикки не отдавали себе отчета в том, к каким последствиям могут привести подобные поступки. Впрочем, если эти двое наркодилеров настолько глупы, что доверяют такие громадные «бабки» наркоше Хикки, то поделом им. Если Джерри свистнул «бабки», то он, скорее всего, где-то их спрятал, прикинув, что отсидится несколько дней у матери, а потом смоется с деньгами. Тысчонку Джерри оставил себе, наверное, на всякий пожарный случай...

Тунцовый салат был сервирован исключительно изящно: миссис Хикки выложила дно тарелки листьями салата, на которые водрузила горку мяса тунца, украсив ее зелеными и черными оливками, двумя половинками яйца и черешками сельдерея. Чтобы составить Хоку компанию, миссис Хикки прихватила для себя из кухни кусок лимонного кекса. Откусив кусочек кекса, миссис Хикки вдруг спохватилась и на минутку вновь отлучилась на кухню, чтобы включить кофеварку.

— Отличный салат, — сказал Хок, когда она вернулась. — Правда, сам я никогда не кладу в него вареные яйца. Мне больше по вкусу традиционный рецепт: полкило тунца, полкило измельченного репчатого лука и полкило майонеза.

Миссис Хикки рассмеялась:

— Сколько майонеза?! Вы серьезно? Ой, простите, ради Бога... Мне не следует смеяться в такой день, но... я не смогла сдержаться.

— Не надо извиняться, миссис Хикки. Жизнь продолжается, несмотря ни на что. Именно об этом хотели вам напомнить соседи, принося в ваш дом все эти вкусности.

— Да, я знаю. Не хочу показаться вам бессердечной, но я всегда знала, что с Джерри рано или поздно произойдет именно то, что с ним случилось. Мне бы надо печалиться о Джеральде, но, честно говоря, я даже рада, что это наконец закончилось. Я вовсе не радуюсь его смерти — не поймите меня неправильно, — но и отец Джерри, и я давно махнули на него рукой.

— Я вас прекрасно понимаю, — заверил Хок миссис Хикки. — Но мне хотелось бы, чтобы вы мне немного рассказали о вашем сыне...

— Джерри мне не сын. Если бы Джерри был моим ребенком или хотя бы официальным пасынком, я ни за что не позволила бы ему стать наркоманом.

— Извините, миссис Хикки, я вас не совсем понял. Джеральд Хикки не ваш сын?

— Нет. Я разведена. Джерри — сын моего бывшего мужа. Причем ему он тоже не родной сын. Мой бывший муж его усыновил. Короче говоря, Джерри — сын бывшей жены моего бывшего мужа от ее первого брака. Мой бывший муж, Харольд, усыновил Джеральда, когда женился на его матери Марселле. Видите ли, Марселла не хотела оставлять Джеральда на попечение отца, чтобы получать от своего первого мужа алименты. Выйдя замуж за Харольда, Марселла уговорила его усыновить Джеральда. Потом они развелись, Марселла уехала из Майами, а Харольду пришлось взять Джеральда под свою опеку, потому что он официально усыновил мальчика. Харольд пытался отыскать Марселлу, но так и не нашел ее следов. Джеральду тогда было пятнадцать лет. Через год, когда парню исполнилось шестнадцать, Харольд женился на мне. Но я не стала усыновлять Джерри, так что не являюсь его официальной мачехой. Джерри просто достался мне вместе с Харольдом. Как и этот дом.

— Вам это может показаться странным, — сказал Хок, отодвигая от себя тарелку, — но ваш рассказ меня нисколько не удивил. Я повидал на своем веку и куда более причудливые семьи. Если я вас правильно понял, то вы вскоре после этого развелись с Харольдом, не так ли?

— Да. Да. Мы плохо ладили с ним. Зато с Джеральдом у нас было полное взаимопонимание, потому что я никогда не изображала из себя маму. Во-первых, я не настолько старше Джерри, а во-вторых, я не из тех женщин, которым нравится материнство. В общем, я относилась к Джерри гораздо лучше, чем Харольд, но юридическую ответственность за Джеральда нес именно Харольд. Потом мы с Харольдом развелись, он оставил мне этот дом, но попросил меня позволить Джерри жить здесь. За это он готов был доплачивать мне по двести долларов в месяц. Харольд тогда жил в холостяцкой квартирке, а мы с Джерри к тому времени стали настоящими друзьями, так что я не возражала. Джерри делал, что ему хотелось, а я в его дела не вмешивалась. Потом у него появился автомобиль, и с тех пор он стал появляться дома крайне редко. Несколько раз у Джерри возникали проблемы с полицией, но Харольд все улаживал. Джеральд бросил школу и пропадал иногда на две-три недели. Он завел себе каких-то сомнительных друзей из Коконат Гроув, но сюда никогда никого не приглашал. Поэтому я — если уж говорить честно — не в курсе того, чем занимался Джерри и как он проводил время. Но я ведь юридически за него не ответственна, понимаете? Мне кажется, что этот дом был для Джерри своеобразным убежищем. Я не приставала к нему с расспросами и всегда готова была предоставить Джерри кров и стол. Харольд по-прежнему присылал мне двести долларов ежемесячно, хотя Джеральду исполнилось восемнадцать, и, к тому же, он практически здесь не жил.

— Вы знали, что Джерри употребляет наркотики?

— Я догадывалась об этом, но доказательств у меня не было. Понимаете, юридически я за него не была ответственна, и...

— Да-да, вы уже говорили об этом. А на что Джерри жил? Он работал где-нибудь?

— Нет, в последнее время он нигде не работал. До этого Джерри подрабатывал на автомойке, разносил какое-то время почту... Как-то раз он предложил свою помощь по магазину, но я ему отказала. Я знала, что он не задержится в магазине больше недели и не хотела пополнять список его неудач. Время от времени Харольд присылал ему какие-то деньги — это было уже после того, как Джерри бросил школу. Когда он учился в школе, я отдавала ему те двести долларов, что присылал Харольд. Но когда Джерри ушел из школы, я решила больше не поощрять его. Несколько месяцев назад у него истек срок действия водительских прав, и Джерри продал свою машину. По-моему, за две тысячи долларов. Но это было, как я уже сказала, несколько месяцев назад. На что он жил в последнее время, я не знаю. — Миссис Хикки доела кекс. — Впрочем, теперь все это в прошлом, не так ли? И мои двести долларов в месяц тоже плакали... Я хотела вас кое о чем попросить, сержант.

— О чем именно?

— Об одной услуге. Надо сообщить Харольду о смерти Джерри. Сама я этого сделать не могу. Может, вы ему позвоните и все скажете? Мне кажется, что Харольду надо сообщить о смерти Джерри как можно скорее. Ему будет неприятно узнать об этом из газет и из радионовостей.

— Полицейское управление ни за что не известит о смерти Джерри прессу, пока о кончине его не узнают ближайшие родственники. Да и журналисты весьма щепетильны в этом вопросе... Но я могу связаться с Харольд ом, если вы хотите. — Хок поднялся из-за стола. — Где он живет?

— В Хеллендейле, «Клуб Меркурий». Я сейчас дам вам его телефон.

«А у Харольда, похоже, денег куры не клюют», — подумал Хок. «Клуб Меркурий» располагался на самом берегу океана. У этого жилого комплекса была очень солидная охрана, жители «Меркурия» пользовались собственным причалом. В клуб не принимали евреев, черных и латиносов. Судя по всему, члены клуба дали кому-то на лапу громадные «бабки», чтобы власти закрыли глаза на столь вопиющее нарушение прав национальных меньшинств.

Хок набрал номер, который ему дала миссис Хикки. После двух гудков в трубке послышался низкий и хриплый мужской голос. В каждом слове сквозила самоуверенность:

— Вы слушаете магнитофонную запись. Я Харольд Хикки, адвокат. К сожалению, я сейчас не могу ответить вам лично. Через несколько секунд после того, как я кончу говорить, вы услышите звуковой сигнал. Если хотите, то сразу же после сигнала можете оставить мне свои координаты и сообщить вашу информацию. Я перезвоню вам при первой же возможности.

Хок дождался звукового сигнала и ответил:

— Вы слушаете живого человека. Я сержант Хок Мозли, отдел по расследованию убийств полицейского управления Майами. Ваш сын Джеральд скончался сегодня утром при странных обстоятельствах. Дополнительную информацию вы можете получить, позвонив мне после десяти вечера в отель «Эльдорадо», Майами-Бич. Дождитесь, пожалуйста, пока там снимут трубку. — Хок продиктовал автоответчику номер отеля, свой рабочий телефон, и добавил: — Если вы не дозвонитесь в отель, то сможете найти меня на службе завтра, после семи тридцати утра.

Повесив трубку, Хок повернулся к миссис Хикки. Та была в полном смятении:

— Вы что, с автоответчиком разговаривали?

— Да. Мистера Хикки не оказалось дома, поэтому я надиктовал всю информацию на автоответчик.

— Боже мой! Вы что, сказали автоответчику, что Джеральд мертв?! Это я и сама могла бы сделать, просто мне кажется кощунственным преподносить печальные новости подобным образом. Харольд будет в шоке, когда услышит эту новость от автоответчика. Я просила вас позвонить только потому, чтобы вы сообщили Харольду о смерти Джеральда как можно деликатнее.

— О смерти невозможно сообщить деликатно, миссис Хикки. Лучше всего сказать обо всем прямо. Кроме того, будь мистер Хикки человеком чувствительным, он не позволил бы представлять себя какому-то автоответчику. Думаю, к тому времени, когда мистер Хикки будет мне перезванивать, он уже успеет переварить новость о смерти Джерри.

— Вы просто не знаете Харольда. — Миссис Хикки отвернулась и бросила взгляд на двери спален. — Слава Богу, что ему не пришлось увидеть Джерри в том виде, в каком его обнаружила я.

— Кофе, наверное, уже готов, — решил переменить тему Хок.

— Да, конечно. Я сейчас посмотрю.

Когда миссис Хикки вернулась из кухни, неся на подносе кофейник и две чашки, Хок вручил ей конверт с деньгами и попросил пересчитать их. Затем он взял у миссис Хикки расписку в том, что она получила от него 1 070 долларов, и сказал:

— Эти деньги принадлежат вам. Или вашему бывшему мужу. Или вы можете поделить их поровну. Главное — вы должны сообщить о них мистеру Хикки, а как потом поступать с деньгами решать вам двоим.

— Понятно, — кивнула Лоретта Хикки. — А если вдруг вернутся те двое и скажут, что деньги принадлежат им?

— Тогда я попрошу вас немедленно связаться со мной. — Хок положил на стол свою визитку. — И будьте добры, дайте мне ваш рабочий и домашний телефон.

Миссис Хикки продиктовала ему номера телефонов, и Хок записал их в блокнот.

— Сержант, эти деньги — вещественные доказательства?

— Уже нет. Мне нужны были серийные номера купюр, и я их уже записал. На вашем месте я сегодня же отнес бы деньги в банк.

— Что-то мне не хочется сегодня выходить из дома. Может, вы оставите конверт у себя до завтра? А завтра привезли бы деньги ко мне в магазин. Вас это не затруднит?

— Думаю, что нет. — Хок положил расписку в конверт с деньгами и сунул его во внутренний карман пиджака. — Где вы работаете?

— У меня свой цветочный магазин. Я торгую растениями и разными сувенирами. Магазин называется «Букетик». Это в Гейблз, на Миле Чудес. Знаете что место?

— Найду. Я просто не знаю, когда смогу к вам заехать... Вы сами придумали название для магазина, или он уже так назывался, когда вы его купили?

— Название я придумала сама. Это комбинация из двух слов: «букет» и «бутик».

— Я так и думал. Чем же вы торгуете, кроме цветов?

— Вазами, керамикой, сувенирами из бирюзы... В общем, разными мелкими вещицами.

— Понятно. Возможно, мне придется завтра задать вам еще несколько вопросов. Составьте, пожалуйста, список знакомых Джерри — и мужчин, и женщин, — о которых вам известно. Желательно сделать это до нашей завтрашней встречи. Если вдруг мне не удастся к вам выбраться, то я вам обязательно позвоню... Когда вы в последний раз видели Джерри?

— Вообще-то, сегодня утром. Но вы, конечно, имеете в виду нашу предыдущую с ним встречу?

Хок кивнул.

— Примерно месяц назад. Он заехал буквально на две минутки, забрал две рубашки. Дело было вечером, и мы с ним даже не успели поговорить. Он в то время жил где-то в Гроув, но точного адреса он мне не сказал, а я у него и не стала допытываться. Его кто-то подвез на машине и ждал Джерри на улице. Он взял рубашки и сразу же уехал.

— А кто сидел за рулем — мужчина или женщина?

— Не знаю. Я сидела за этим столом, разбиралась со счетами и не выходила его провожать.

— Ясно. Если у вас нет денег, то я могу оставить вам часть из этой тысячи...

— У меня есть деньги, сержант. Почему вы решили, что у меня их нет?

— Извините, я не хотел вас обидеть, — улыбнулся Хок. — Просто мне самому вечно не хватает денег, вот я и экстраполирую свою ситуацию на других. В общем, если вы вдруг вспомните что-то еще, или если те двое снова нанесут вам визит, то немедленно звоните мне в отель «Эльдорадо». Я написал номер телефона на обратной стороне визитки.

— "Эльдорадо"? Это в Майами-Бич, не так ли?

— Да. Рядом с заливом, на Элтон-роуд, поблизости с отелем «Вискайя». Правда, «Вискайя» уже давно закрыт.

— Извините за нелицеприятный вопрос, но почему вы живете в таком ужасном месте?

— Обычная история. При разводе моей бывшей жене достались дом, машина, мебель, дети, газонокосилка, мой аквариум с гуппяшками... Приходится жить кочевником.

— Ты вы сейчас не женаты? — заинтересовалась миссис Хикки.

— Нет, — ответил Хок. «И мне очень нравится твой дом», — подумал он про себя.

— Почему бы вам не приехать ко мне в гости еще раз? У меня тут столько еды...

— С удовольствием, — ответил Хок, допил кофе и встал из-за стола. — Как только станут известны результаты вскрытия, мы сообщим вам время, когда вы сможете забрать тело из морга.

— Не надо. Похоронами будет заниматься Харольд, так что ему и сообщайте. Не думаю, что он будет устраивать пышные похороны, но, скорее всего, Харольд мне сообщит о своем решении. — Лоретта Хикки проводила Хока к дверям. — А почему вы живете в Майами-Бич, сержант? Я читала в газете, что все майамские полицейские должны жить в черте города.

— Это долгая история, миссис Хикки. Расскажу ее вам как-нибудь в другой раз... Не думаю, что эти двое незнакомцев вернутся сюда, но на всякий случай запирайте двери на засов. Если они все же заявятся, то ни в коем разе не впускайте их в дом, и сразу же звоните мне. Договорились?

— Договорились. Спокойной ночи, и до завтра.

— До завтра. И спасибо за салат.

Дождь прекратился, черные тучи унесло ветром в сторону Эверглейдс. Хок неспеша ехал по мокрому асфальту. Часы показывали половину девятого, но поскольку в Майами действовало «летнее» время и до сумерек еще было далеко, Хок не стал включать фары. Он включил их только на дамбе, которая соединяет Майами с Майами-Бич, чтобы на него не налетел на узкой дороге какой-нибудь лихач, которых во Флориде пруд пруди.

Хок уже четыре месяца не занимался сексом, поэтому Лоретта Хикки — свежая и благоухающая после душа, — разбудила в нем похоть. Если бы Хок еще немного задержался у Хикки, то, возможно, он подъехал бы к Лоретте с известными намерениями. Но Хок сдержал себя, понимая, что для любовных утех сейчас не время. Миссис Хикки выплеснула все свои эмоции сегодня утром, и к вечеру была совершенно опустошена. Поэтому, наверное, и говорила о Джерри как о совершенно постороннем человеке. Хотя к концу вечера она стала явно заигрывать с Хоком. Конечно же, миссис Хикки осознавала, что она выглядит очень сексуальной в своем длинном тонком халате. Вообще странно, почему одни женщины сексуально привлекательны, а другие нет. Вон у Санчес какие груди, да и ножки стройные — а Хока она совершенно не возбуждает. Хотя внутри у Эллиты, возможно, бушует вулкан. Ей ведь уже тридцать два года, а она все еще живет с родителями. Не исключено, что она до сих пор девственница. С другой стороны, нельзя забывать о том, что она кубинка. Опытный любовник может так ее раскочегарить, что на Эллите Санчес можно будет поджарить яичницу. Она ведет все хозяйство в доме, накопила кучу денег, так что со временем какому-нибудь кубинскому мачо достанется завидная жена и любовница. Впрочем, шансы выйти замуж за кубинца у Эллиты уменьшаются с каждым годом: кубинки выскакивают замуж в восемнадцать-девятнадцать лет. Незамужняя кубинка двадцати пяти лет считается старой девой. Эллита же, в свои тридцать два, по кубинским меркам просто старуха.

Хок оставил машину на пронумерованном месте гостиничной автостоянки и направился ко входу в «Эльдорадо». Неоновая вывеска шипела и потрескивала, но все-таки высвечивала мутно-розовыми буквами название отеля. В обшарпанном вестибюле перед мерцающим телевизором, который был намертво прикручен к стене, сидели полукругом старушки-пенсионерки. В противоположном углу четверо кубинцев резались в домино, устроившись за шатким столиком. По молчаливому соглашению старушки и кубинцы не покушались на территории друг друга. Кубинцы смотрели телевизор только тогда, когда на экране появлялся их герой — Рональд Рейган.

Увидев Хока, эмоциональные кубинцы тут же утихли. Хок пересек вестибюль и подошел к стойке. Эдди Коэн, древний старик, выполнявший обязанности круглосуточного портье, куда-то отлучился, так что Хок сам проверил свою почтовую ячейку. Никакой корреспонденции на имя Хока не было.

Хок совершил ежевечерний обход отеля, чем, собственно говоря, его обязанности охранника и ограничивались. Он переходил с этажа на этаж и все время думал о Лоретте Хикки. Потом зашел в свой номер, написал отчет о совершенном обходе — завтра утром он оставит эту бумажку на столе управляющего отелем, мистера Беннета, — и отправился в крохотную ванную. Стоя под душем, Хок фантазировал о том, как выглядит Лоретта Хикки без халата, и уныло дергал себя за член. «Господи, думал Хок, — стар я уже для онанизма». Надо выбираться из этой дыры и найти себе, наконец жилье, в которое не стыдно привести женщину.