Новый мир. № 6, 2003

Все, что выветрила память

И, казалось, не вернет,

Дом и двор, ночную заметь

И стремительный восход,

Все, от юности военной

И до старости моей,

Исчезает неизменно,

Как в пустыне сытый змей.

Не понять мне, что случилось,

Расходилось все вокруг,

Не похоже все на милость

Или старости недуг.

Все, что вспомнить и не грезил,

Обнаружу где-нибудь,

Двигаюсь почти на срезе,

И не страшно мне ничуть.

И ни боль, ни удивленье

Я не чувствую ни в чем,

Словно я на представленье —

И тоскливо мне на нем.

Может, что-то тронет душу,

Но, как странно, гибнут дни,

Прибавляя равнодушью

Лесенку для западни.

Да и жизнь совсем другая

Эта — вовсе не моя,

Все глядит в глаза, пугая,

Чем, не понимаю я.

Все прошел и горы смерти

Повидал я на веку.

Только голос милосердья

Различить я не могу.

Птичек покормлю,

Птичек покормлю.

В храмовой сосне

Вспомнят обо мне,

Пусть они помолятся.

За меня помолятся.

Рано поутру

В крошево сотру

Хлебушек ржаной, —

Пусть они помолятся,

За меня помолятся,

Встретятся со мной.

Сяду глух и нем.

Корму хватит всем.

На окне моем

Не убудет днем,

Пусть они помолятся,

За меня помолятся.

Раньше шло все как по маслу,

Словно бы предрешено,

А теперь слова погаснут,

И в глазах темным-темно.

Раньше больше было смысла

И рискованность была,

И качалось коромысло

На плечах добра и зла.

Освещенный день был ясен,

Ночь беззвездная ясна,

И ломился в окна ясень,

Накаленный докрасна.

Набиралось равновесье

Из осколков дней и лет,

И хранило поднебесье

Каждый новый мой секрет.

Ничего теперь такого

Мне на старость не дано,

И любое ныне слово

От меня ограждено,

Словно под замком тюремным,

И не знаю, как спасти,

Чтобы не сгубить подземным

Начертанием пути, —

Вынести, не ранить в смуте,

Божий смысл не утерять,

Легкости его и сути

Дать дыханье, волю дать.

Что убудет, вновь прибудет,

Не ленивица земля,

Все меняются — и люди,

Змеи, овцы, тополя.

Нет бессмертья, даже камень

В трещинах, себя разнес,

Кто же держит нас веками,

Нас, одну из многих звезд?

Даль раскинулась над нами,

Утром свет, а к ночи тьма

Гладит вечными руками

Наши хрупкие дома.

Что людям ни приснится!

Мне снятся лагеря.

Из проволоки граница

И тусклость фонаря.

Ко мне отец приходит,

Ко мне приходит мать.

Велят конвой и ходики

Свидание кончать.

Я требую начальника,

Конвойному грожу

И плачу от отчаянья,

Что ни за что сижу.

Но если повториться

Жизнь хоть во сне вольна,

Война должна мне сниться.

Не снится мне война.

Поэт всегда пророк —

И с первых дней творенья

Строка его зарок

Его Богослуженья.

Для красного словца

Найдутся и другие,

Поэт слуга Творца,

А не психиатрии.

И не сведут с ума —

Ни холод и ни голод,

Ни тощая сума,

Ни погребальный молот, —

Он и такой — пророк,

И вся его тревога

За грех постыдных строк

У Божьего порога.

Что-то легковесное, чужое

Горным облаком обволокло,

Слепо время сдвинулось земное,

Рухнуло последнее число,

Отзвенели все его минуты,

И секунды быстрый путь прошли,

И прорвался я из тяжкой смуты

И по краю двинулся земли.

Я не знал, как тяжко время весит,

Тяжелее гор, земли ночной,

И уносит грады все и веси,

И тебя, и весь твой путь земной.