Антон Васильев поправлялся по земным понятиям просто стремительно. Уже через два дня он с трудом, но ходил с костылями. Его уговаривали полежать в лазарете, но этого не хотел. Слишком интересные события происходили в его лаборатории. Каждый полет на планету приносил новые и новые сенсации.
— Обалденные киты, просто невероятные! Триста метров в длину, восемьдесят в ширину. В одной стае десятки тысяч тонн чистейшего, деликатесного мяса! — Восторженно рассказывал один из вернувшихся с берега океана зоологов, чех. — А вкус у этого мяса — не передать словами! Это чудо!
Его напарник, француз Пьер Монтерье, наоборот, был, как никогда мрачен. Хоть он и остриг волосы на голове, но сбрить бородку его так и не заставили, так что внешним обликом он сейчас больше походил на монаха аскета.
— Мы сможем накормить миллионы людей, и еще запастись мясом на несколько месяцев вперед, — продолжал радоваться чех.
— Вообще, то, что мы собираемся делать с этими китами — это преступление, — сказал Пьер. Он вытащил из кармана трубку, сунул ее в рот. Табака давно уже не было ни у кого из землян, но зато от нее шел въевшийся за годы запах никотина.
— Почему преступление, Пьер? — спросил Рене Альберг. — В чем это наше преступление, я что-то не понимаю?
Монтерье начал говорить уже пылко, яростно.
— Мы нашли на этой прекрасной планете безмозглую, тупую цивилизацию насекомых! Все они занимаются только тем, что едят тех, кто меньше них размером. Между тем в океане живут наши с вами родственники, теплокровные, млекопитающие животные. Пройдут миллионы лет, и они непременно выйдут на сушу, и завоюют себе право на жизнь. Мы же, как какие-то варвары убиваем их на мясо, и этим, может быть, лишаем их шанса выжить в этой схватке эволюций.
— Ну, что делать… — мирно начал Альберг. Его прервал крик француза.
— Как что делать?! Оставить их в покое! Пусть себе живут дальше, размножаются!
Подошедший к спорящим Майдачный тихо спросил Васильева: — Что это он так разоряется?
— Он и на Земле изучал китов и дельфинов, — шепнул Антон. — А тут увидел таких монстров, и решил, что они еще умней наших китов.
А француз продолжал вещать, при этом активно, как все южане, жестикулируя.
— Вы знаете, какой величины мозг у этих китов?! А какой он развитый? Нам с вами завидовать надо такому мозгу! По сравнению с ними мы — имбецилы!
— Но, они не совсем киты, они еще почти рыбы, — возразил один из биологов.
— Да, у них кроме легких существует и остатки жабр. Но, это переходный период, в воде сейчас кислорода больше, чем в воздухе. Пройдет время, и жабры отомрут совсем. Они уже сейчас теплокровные, у них температура тела как у нас — тридцать шесть и шесть. Они же наши братья, нельзя их убивать!
Тут в разговор вступил Майдачный.
— Я все понимаю, Пьер. Тебе нравятся эти умные особи. Но семь миллионов особей твоего вида хотят есть. Первые порции пищи из этих китов уже раздают народу. Иди, посмотри, как они радуются. Скажи им, что это будет только один раз, а дальше им просто придется медленно умирать от голода. Иди, скажи им об этом! Посмотри им в глаза.
Француз выругался, и торопливо вышел из лаборатории. Между тем Рене Альберг подошел к Васильеву.
— Ну, а теперь займемся вами, дорогой друг. Так сколько вы находились на планете без кислородной маски?
— Больше часа, — признался Антон.
— А следов отравления окисью углерода у вас не нашли. Странно. Вы, говорили, что все это время лежали на земле?
— Это была не совсем земля. Скорее болото. У меня из воды торчала одна голова. Даже не голова, — он показал пальцами, — одно лицо. Это еще чудо, что я упал на спину. Если бы упал на живот, то сразу бы захлебнулся водой и все.
— Интересно. Может, вы тоже отрастили себе жабры, Антуан?
— С испугу, — поддел Антона Майдачный.
Васильев улыбнулся своей характерной, застенчивой улыбкой.
— Не знаю, я тогда про это не думал.
— А мы думали, все это время думали над этой загадкой, — весело сообщил Альберг. — Луис, как наши дела?
Испанец Луис Барраха в это время колдовал около огромного аквариума наполненного чем-то зеленым.
— Дела просто великолепны. Эта штука размножается с удивительной скоростью. Метаболизм просто поразительный.
Рене присел, с интересом рассматривая растения сквозь стекло аквариума.
— Они что, меняют цвет с зеленого на бурый? — спросил он.
— Нет, это просто отмершие корни. Я их как раз вылавливаю. Вон их сколько уже.
Луис кивнул головой на кучу бурого цвета, лежащую в стороне.
— Ого! Что у них там с обменом веществ?
Барраха восхищенно помотал головой.
— Это вообще что-то, совершенно не поддающееся объяснению. Эта штука поглощает из воздуха и воды все то, что нам не сильно и нужно: углерод, азот, микроэлементы. А выдает на поверхность чистый кислород. Здесь, в этой комнате, — он поднял вверх руки, — сорок пять процентов кислорода.
— То-то, я думаю, что-то здесь дышится слишком легко. Так что, милый наш Антуан, — Альберг снова обернулся к Васильеву, — молитесь богу, что он послал вам это растение для вашего же спасения. Именно из-за него вы остались живы. Вы лежали на спине, а над вами был тонкий слой с повышенным содержание кислорода. Везунчик вы, Антуан.
Вскоре на полярном берегу этого же континента высаживалась очередная экспедиция землян. Задача у них была простая и ясная: забить как можно больше китов, и, разделав их, отправить мясо на орбиту. Большая часть людей, выгрузив снаряжение, осталась на берегу. Один же снова поднялся на борт тарелки.
— А куда это наш док направился? — спросил один из заготовщиков, кивая в сторону уходящей куда-то вдоль по берегу фигуре человека.
— Да, что ему — ученый. Найдет какую-нибудь жабу, и будет ее изучать. Типичный яйцеголовый ученый.
В это время люди на тарелке догнали одну из стай. Двадцать могучих китов от ста до трехсот метров в длину спокойно плыли куда-то в сторону заката солнца. Это было величественное зрелище. Словно целая эскадра идущих в надводном состоянии подводных лодок неслась со скоростью тридцать узлов в час. Они шли ромбом, толкая впереди себя мощный бурун воды, и оставляя за собой двухметровой высоты вал.
— Классное зрелище! — Сказал пилот, Антонио Розетти, своему соседу. — Я видел раз из моего вертолета учение шестого флота США. По эмоциям это примерно то же самое.
Они еще несколько секунд любовались этим красивейшим зрелищем, потом приступили к делу.
— Какого из них вам подстрелить, Карл? — спросил пилот сидевшего рядом с ним человека лет пятидесяти, с красным, обветренным лицом и выцветшими, белесыми ресницами. Тот ткнул пальцем вниз.
— Давай вон того, самого большого. Только не зажарь его всего. Такой бифштекс мы сразу не съедим.
— Сейчас попробуем. Не знаю, что получится. Слишком он большой, трудно рассчитать заряд. Неизвестно, как проводит плазму шкура и кости.
Пилот снизил тарелку, и, зависнув над поверхностью моря метрах в тридцати, аккуратно кинул вниз плазменную молнию точно в голову кита. Это был минимальный заряд, и он не сильно рассчитывал, что сможет с одного такого выстрела поразить этого гиганта. Но, все получилось как надо. Огромное, гладкое, больше похожее по коричневому цвету кожи и по размеру на небольшой остров, тело кита остановилось, и закачалось на волнах.
— Есть! — Вскричал пилот. — А, как я его?! С одного выстрела!
— Молодец! Теперь загарпунь его, — приказал краснолицый. В прошлой, земной жизни Карл Свенсен был профессиональным охотником за китами, гарпунером. Но, там все было проще. Там была специальная гарпунная пушка, а тут для загарпунивания они использовали систему экстренного торможения в водной среде, проще говоря — якорь. Только якорь был поменьше, да сила выстрела, выплюнувшая его из тела истребителя, гораздо мощней обычного. Это был эксперимент, и он им удалось. Самодельный гарпун, а над ним тоже поработали умельцы из артели Валерия Майдачного, проник в глубину тела кита метров на пять. После этого тарелка развернулась, и осторожно двинулась в сторону берега. Тонкий, в палец толщиной, сверхпрочный трос натянулся, бурая глыба поплыла в нужном направлении, толкая впереди себя огромный бурун. Вслед за убитым китом развернулась и вся остальная стая. Они окружили своего вожака, словно он был по-прежнему живой, выстроились ромбом, и двинулись за ним к берегу.
— Как хорошо, а! — засмеялся на борту тарелки человек с обветренным лицом. — Это просто здорово! Не надо будет за ними далеко летать, бить по одному. Сами идут к нам на сковородку.
Через полчаса на берегу во всю шла разделка мяса. Кит наполовину лежал на земле, бригада заготовщиков быстро разрезала его лазерными резаками на большие куски, которые тут же относились другими людьми на борт грузовой тарелки. Между тем истребитель Розетти продолжал маневрировать над морем, равномерно отстреливая остальных китов.
— Передай на Ковчег, чтобы прислали еще людей, — велел пилоту Свенсен. — В таком составе мы будем разделывать их до конца своего века. Пусть берут всех, кто не боится вида крови и мяса.
— Хорошо, передам.
В сторонке от места разделки, на берегу, один из заготовщиков пытался развести костер. Как он ни чертыхался, у него это не получалось. Слишком мало было в воздухе кислорода, и слишком сырыми были выброшенные на берег стволы деревьев.
— Что ты тут делаешь, придурок? — спросил его опустившийся, наконец, на землю Свенсен. Тот виновато развел руками.
— Ребята попросили сделать из этого мяса шашлык, а дрова почему-то не горят.
— Бестолочь, — проворчал Свенсен. — Это можно сделать совсем по-другому.
Он стащил с плеча плазменное ружье, поставил его заряд на минумум и нажав на спуск, направил ровное, гудящее пламя на большой кусок темно-красного мяса, лежащий на камне. Минуты через две он отвел пламя в сторону и предложил добровольному повару: — Пробуй. Готово или нет?
Тот отрезал ножом солидный кусок, откусил его. Через несколько секунд на лице заготовщика появилось блаженное выражение.
— Обалдеть! Паровая говядина, да и только, — сказал он, отрезая еще. — Такое мясо я ел только один раз, в Аргентине, у местных гаучо.
— Учись, как надо жить у старого китобоя! Пока я в силе, и могу еще навалять по шее, а не только болтать языком.
В это время Пьер Монтерье продолжал идти вдоль берега. При этом он часто останавливался, и, осмотрев горизонт, пытался насвистывать. При наличии кислородной маски это было не очень эффективно. Но, наконец, он дождался, того, чего хотел. Из моря на берег выскочил стремительная, гладкая и мокрая туша морского жителя. В длину этот зверь был метра три, и походил сразу и на дельфина, и на тюленя. От тюленя у него были длинные, до метра, передние ласты, а от дельфина, стремительные формы тела и плавник на спине. Хвост у него был горизонтальный, метровой ширины. Впрочем, и он в своей середине немного раздваивался. Но, самой замечательной у этого зверя была голова. Большая, чуточку вытянутая вперед, с коротким носом, и круглыми, любопытными глазами. Поудобней устроившись на гальке, зверь поднял торс на своих могучих плавниках, так, что лицо его оказалось как раз на уровне лица человека. После этого на лице зверя появилась забавная улыбка, и, открыв рот, он, совсем по-детски произнес несколько несложных звуков.
— А-а-а, я-я-я! Хо-хо-хо!
Пьер засмеялся. Он просто не мог оторвать глаз от этой уморительно очаровательной мордочки. Своими темными, круглыми глазами она напоминала личико тюленя белька, только увеличенное раза в три. Монтерье всю свою сознательную жизнь боролся за то, чтобы прекратить убивать этих милых животных. Но этот не то тюлень, не то дельфин, кроме того, умел совершенно по-людски, как новорожденный ребенок, улыбаться.
— Ты приплыл на мой свист? — Спросил он морского зверя. — Молодец, Анри, умница.
Почему он назвал нового знакомого в честь погибшего друга, Монтерье и сам не знал. Протянув руку, француз погладил дельфино-тюленя по голове. И тот тут же начал сам ласкаться под рукой ихтиолога, как кошка, требующая ласки.
Они познакомились два дня назад, долго присматривались к друг другу. Потом человек и зверь долго забавлялись нехитрыми играми, стараясь получше понять друг друга. И то, что новый знакомый вспомнил его и приплыл к нему через два дня, еще раз убедило биолога, что разум этого детища природы был близок по своему развитию к человеческому.
Между тем новый знакомый игриво толкнул Пьера в плечо носом. Вот только масса его при этом была такова, что от этой ласки землянин едва устоял на ногах.
— Анри, прекрати бодаться! — Строго прикрикнул на приятеля биолог. Тот еще раз толкнул человека, потом забавно, совсем как дрессированная собака, наклонил голову на бок, и, все с той же очаровательной улыбкой, чуть высунул свой розовенький язычок.
— Ах, ты еще и дразниться! — Возмутился француз. — Ну, этого я тебе не прощу!
С этими словами Монтерье подхватил Анри за ласты, и, потянув их вверх, заставил его подняться и встать на хвост. При этом на его мордочке появилось испуганное выражение, сопровождаемое заполошным, торопливым верещанием.
— Ай-ай-ай-ай!
— Что, страшно!? — закричал биолог. — Толи еще будет! Пошли, пошли вперед. Танцуй! Танцуй!
И он повел своего приятеля по прибрежной гальке все дальше от моря. Тот, на его удивление, шел именно как человек, по очереди передвигая правую и левую сторону хвоста. При этом испуг в его трелях сменился каким-то изумлением. Пьеру казалось, что тот что-то говорит, только вот языка это он не знает. Наконец они остановились, и, сжалившись, биолог развернул, и повел своего нового друга к родной стихии.
— Живи, — сказал он, отпуская ласты тюленя. — Тебе нужно прожить еще лет так, примерно, десять миллионов, чтобы такая прогулка тебе понравилась.
В это время на орбите были свои проблемы.
— Генерал, подпишите текст сообщения в центр, — предложил Маккормик Райту.
Тот прочитал текст сообщения на экране монитора, хмыкнул.
— Все правильно, командор. Вот только стоит ли его отправлять?
Тот опешил.
— Разве я что-нибудь не так написал? Я изложил все подробно и точно.
— Нет, все правильно, Джон. "Вынуждены задержаться в системе номер". Все это верно. Но вот только еще раз повторяю — стоит ли ее отправлять?
Маккормик пожал плечами.
— Так полагается. Есть инструкции, есть заведенный не нами порядок. При всех незапланированных маневрах тут же докладывать про это в Центр.
— Да, я все знаю. Только… Джон, вы, случайно, не изучали в своем училище вторую мировую войну, в частности — европейский театр военных действий?
Маккормик обиделся.
— Ну, как же! Генерал, вы хотите меня унизить? Я не только изучал, но и прекрасно все помню. Дюнкерк, высадка в Нормандии, Арденны.
Райт хмыкнул.
— И это все? Да, я всегда считал, что база знаний для младших офицеров дается в недостаточной степени. Так вот. В 1940 году лучший линкор нацистов, «Бисмарк», вышел из базы в Норвегии и двинулся в обход Англии во Францию. Попытка англичан остановить его была плачевна. Первым же залпом он отправил на дно один из линкоров англичан, и вывел из строя тяжелый крейсер. Несколько суток весь королевский флот пытался остановить «Бисмарк». Потом они его окончательно потеряли. И тут немецкий адмирал, кажется, его фамилия была Лютцев, сделал роковую ошибку. Он вышел в эфир и сорок минут докладывал фюреру о своих успехах. За это время линкор засекли, догнали и, после долгого боя, отправили на дно.
— Вы думаете, что нас тоже могут засечь по радиоперехвату? — Наконец понял мысль командующего Маккормик.
— А кто его знает, Джон? Мы не знаем технических возможностей этих ящеров. Кроме того, хаски все равно не смогут нам ничем помочь. Только морально. Так что, Джон, отложите пока свой рапорт. Работайте только на прием.
— Хорошо, генерал.
— Не по форме обратились.
— Слушаюсь, господин генерал!
— То-то, командор. Кстати, как вы, привыкаете к новому званию?
Маккормик расплылся в улыбке.
— Ну, после лейтенанта получать сразу адмиральский чин — это конечно, лестно всем.
Джозеф тут же опустил его на грешную землю.
— Только не забывайте, командор, что это звание присвоено вам как аванс на будущее.
Через час к Райту пришел как всегда озабоченный комендант.
— Генерал, есть проблемы.
— Я не сомневаюсь, Курт. Как только я вижу вас, сразу понимаю, что где-то у нас проблемы. Что в этот раз?
— Я насчет этого мяса. Оно, конечно, очень вкусное, но… Вы представляете, что нам предстоит? — Спрашивал Манштейн Райта. — Мы не можем поместить все заготовленное мясо в наши холодильные установки.
— Но, Курт, нам нужно это сделать. Нам нужны запасы пищи на несколько месяцев. А желательно — на несколько лет. Так что мы грузим все.
— В таком случае через месяц все в Ковчеге, в том числе и мы с вами, пропахнем тухлым мясом. Мы еще сутки можем принимать мясо, а потом его просто некуда будет девать.
Райт постучал пальцами по столу.
— Да, это проблема. Жанна, найдите мне Майдачного, и как можно скорей.
В последние дни бывшая байкерша кроме медсестры освоила еще и специальность секретарши. Через минуту лицо заместителя Райта по науки уже проявилась на экране монитора.
— Валери, — обратился к нему Райт, — у нас проблемы с размещением мяса.
— Что такое?
— Курт говорит, что мы не сможем запастись им на несколько месяцев, не хватает мощностей холодильников.
Майдачный снисходительно усмехнулся.
— Ну и что? Есть и другие способы.
— Какие?
— Есть метод, который нам подсказали хинки. Нужно просто заморозить мясо с помощью жидкого азота.
Манштейн начал понимать его идею.
— То есть…
— Да, именно. Нужно освободить одно, большое пространство, заполнить его мясом и залить жидким азотом.
Райт так же поразился такому простому решению вопроса.
— Да, это идея. У нас есть такое помещение, Курт?
— Если только тот ангар… — нерешительно начал Манштейн.
— Который мы хотели освободить под тир и плац?
— Именно его.
Райт вздохнул.
— Ну, не судьба мне, похоже, проводить тут, в космосе, парады. Освобождайте его от всего лишнего.
Но, неожиданно, узнав о принятом решении, заартачился Накаями.
— Вы с ума сошли! Этого нельзя делать! Вы что хотите угробить линкор? — Возмущался японец.
— Почему?
— Вы представляете, как будут вести себе перегородки линкора при такой температуре? А я вам скажу. Они потеряют свою прочность, это обычная практика. Они станут хрупкими, как бумага! В результате весь этот кусок мяса в тысячи тонн весом просто проломит по очереди все перегородки и вывалится в космос. Я вам даже покажу, как это будет выглядеть.
Он действительно, с полчаса стучал по клавишам ноутбука, а потом продемонстрировал на графической модели как прямоугольник длинной сто метров шириной пятьдесят и высотой в сорок метров, с температурой минус двести десять градусов медленно, но неумолимо проламывает одну перегородку за другой, а затем оказывается в открытом космосе. Теперь Райт проникся уже идеями японца.
— Да, это внушает опасение. Что скажете на это, Валери?
Майдачный, лично подошедший в рубку, с озадаченным видом следил за экраном. Когда же кусок мяса на мониторе окончательно победил линкор и выскользнул наружу, он хмыкнул, и спросил: — И тут он стал невесомым, так, Наки?
— Теперь да, — согласился японец.
— Так, а если вся эта фигня уже сейчас будет висеть в вакууме?
— То есть? — не понял его «крутой» русско-английский замес Накаями.
— Если этот кусок мяса у нас, на борту, не будет ничего весить?
Накаями чуть подумал, потом согласился.
— Ну, тогда, может, что и выйдет.
Валерий похлопал его по плечу.
— Считай, Наки, что проблема снята. Мы установим там автономные гравитационные установки и совсем лишим всю эту массу своего веса. Согласен?
— Хорошо, уговорил.
Так что, сейчас большая часть обитателей Ковчега была занята делом. Кто-то забивал и разделывал китов, другие охраняли их от залетающих в эти районы хищных стрекоз. Другие участвовал в доставке мяса на линкор, третьи перетаскивали и размещали его в приготовленном месте. Линкор походил на растревоженный муравейник. Ученые вообще все были в мыле. Круглосуточно шла подготовка к заморозке, установка переносных гравитационных установок. А тут еще и сербы требовали доделать, наконец, их «невидимки». Особенно неистовствовал Сашко Билич.
— Мужики, вы что, совсем охренели!? Вам мало, что нас там жрут эти насекомые, так, еще и вы решили постараться. Я прошлый раз парился в нем три часа! Еще бы полчаса, и я бы сдох там от жары! От теплового удара! Установили в скафандре отопление, ну установите вы там и кондишен.
— Ну, мы работаем в этом направлении, — вежливо согласился один из подручных Майдачного. — Скоро доделаем.
— Когда скоро!? Нас завтра снова гонят на эту чертову планету.
— Зачем?
— Райт хочет обкатать новобранцев. Чтобы они в живую постреляли по зверью из всех видов оружия. Знали, чего ждать от этой планеты.
— И это после того, как вас там сожрали за пять минут?
— Ну, после этого то мы продержались двое суток. Так что этого мы больше не допустим. Есть приличные районы ближе к заполярью. Там и насекомые поменьше, и они не такие активные. Короче — будет тир для начинающих солдатиков.
— А это не слишком ли опасно?
— Вот для того, чтобы было неопасно, мне и надо для страховки штук пять «невидимок» с нормальным климат-контролем.
— Ладно, завтра сделаю тебе все как надо. Приходи с утра.
В эту ночь Райт сделал одно открытие, так же связанное с рыжим сербом. Ему как-то не спалось, он вышел из своей каюты, и машинально двинулся к рубке. По пути он вспомнил, что надо сказать Ванессе про очередное решение Военного совета о судьбе ее женского батальона. Он сразу свернул к ее двери, но, толкнув ее, убедился, что она заперта. Это его удивило. Двери на Ковчеге закрывали только в случае предполагаемого секса. С тех пор, как оторвавшийся эсминец унес в космические просторы ее Огненного Волка, дочка генерала явно впала в сугубо личную депрессию. Других мужчин она не воспринимала в принципе. Да и те не спешили занять освободившееся место. Было, в облике бывшей журналистки что-то, что отпугивало от нее самцов самого разного ранжира. Ванесса по-прежнему была красивой девушкой, правда, выражение ее лицо казалось чересчур строгим. С тех пор, как она чудом выжила на кресте хинков, никто не слышал ее смеха. Даже из разбитных сербов никто не решался подкатить к этой лихой амазонки.
Райт чуть подумал, потом все же постучал. Ванесса ему открыла, но не сразу. На ней была накинута только длинная, чуть-чуть не до колен, гимнастерка.
— Дочка, вашу женскую банду так же решили обкатать на планете. Только после того, как с планеты вернется батальон Билича. А он уходит завтра утром.
— Спасибо, папа.
Она потянулась вперед, чтобы поцеловать его в щеку, и Райт увидел, что в кровати ее дочери лежит ни кто иной, как сам Сашко Билич. Тогда он ничего ей не сказал, но на утро, когда батальон Билича был уже внизу, Райт спросил дочь.
— Ванесса, у тебя с этим рыжим пареньком, что, что-то, серьезное?
Та высоко подняла свои едва видимые брови.
— А что, папа, ты что-то имеешь против него? Тебе не нравится Сашко?
— Да, нет. Он хороший воин, у него задатки большого военачальника. Но ему все-таки лет на двадцать меньше, чем тебе.
Ванесса улыбнулась.
— Вот это мне в нем и нравится. Кстати, ему позавчера стукнуло семнадцать лет. И так получилось, что в день рождения я стала для него единственным подарком, правда, как он сказал, очень дорогим.
— Да, для его возраста он развит не по годам.
Ванесса слегка потянулась, а потом согласилась.
— Это точно. Кстати, он сказал, что запал на меня еще там, в пещере. Все дожидался, когда я надоем Огнену.
— Ну, ладно. Это, в конце концов, твое личное дело, с кем спать, а с кем нет.
— Вот именно. Ты же не спрашивал у меня совета, когда начал жить с этой байкершей, — поддела отца дочка. Райт поморщился. С Жанной они действительно как-то незаметно срослись душой и телом, и уже пару недель жили в одной каюте. А вот Ванесса как-то свою новую мачеху не жаловала, относилась к ней как-то отчужденно.
В это время на планете Богомолов батальон, состоящий из одних масаев, под командованием Билича пробирался среди густого леса. Деревья тут были пониже, чем в тропиках, не было этой хлюпающей под ногами влаги, только упругая трава да густой мох. Но насекомые тут водились столь же чудные, как и в тропиках, может, только чуть поменьше. Слева от них раздался громкий треск, и прямо на бойцов Билича вылетело что-то, черное, округлое, блестящее, по размерам и форме более похожее на средних размеров танк. Только на носу этого броненосного чудища была не пушка, а длинный рог. Он сразу нагнул свою голову и кинулся на ближайших к нему людей. Каким-то чудом два масая успели отскочить в сторону, но третьего он по касательной задел своей головой и тот полетел в кусты.
— Огонь! — Крикнул Билич. В тело жука-носорога понеслись как плазменные, так и обычные выстрелы. При этом пули калибром поменьше отскакивали от хитиного панциря жука. Только крупнокалиберное оружие да гранатометы могли справиться с этой природной броней. Стреляли сразу человек двадцать, при этом, по инструкции, сразу срубили с головы жука его сенсорные антенны. После этого он уже просто носился по кругу, натыкаясь на стволы деревьев, и безропотно получая в бок один заряд за другим. Так что в несколько минут с жуком было покончено. Он еще долго шевелил своими лапами, но двигаться уже не мог. Но тут же налетели стрекозы. Эти были поменьше, чем в тропиках, но и летали они удивительно быстро, и, хотя никого из солдат Билича не сумели утащить, страховка работала на славу, но двоих масаев они сумели легко ранить своими острыми, зубчатыми, как пилами, лапами. Лишь когда десантники отбились от летающей твари, Сашко вспомнил про того масая, что был ранен носорогом. Он заглянул за кусты, и, громко выругавшись, вскинул свой автомат. На груди лежащего без сознания человека сидел здоровенный, с земного орла, комар. Хоботок его, размером с хороший шприц, был воткнул в сонную артерию масая, и было видно, как в матовой трубке жала комара пульсировала вытягиваемая насекомым кровь. Очередь Билича была точна, комар разлетелся на клочки, и кровь из его переполненного брюшка брызнула обратно, на тело и лицо хозяина. Подбежав к масаю, Сашко стер рукавом своей «невидимки» кровь, и глянув на удивительно побелевшее лицо и его закатившиеся глаза, крикнул: — Врача с запасом крови ко мне, быстро!
Уже через три минуты врачи колдовали над раненым, а остальные держали круговую оборону. Их действия сверху корректировал со своей тарелки Ганс Шнейдер.
— К северу от вас три богомола. Эти поменьше ростом, чем в тропиках, но метров пять в высоту будут. Идут к вам.
— Учуяли кровь, гады. Спасибо, Ганс. Далеко не улетай, подстрахуй нас, на всякий случай.
— Хорошо, я буду тут, рядом.
Для властителей местных лесов воины Билича приготовили засаду. Когда все три богомола начали терзать тушу убитого жука-носорога, по ним открыли огонь сразу с трех сторон. На этих, местных богомолах Сашко оторвался от всей души. Он всаживал в тела монстров одну очередь за другой, потом брался за лазерной оружие, испытал на них и реактивный гранатомет. Билич словно мстил за погибших друзей. Даже с перебитым позвоночником богомолы продолжали активно двигать разными частями тела, но вот потеряв зрение, они только бестолково крутились на одном месте, и, словно в замедленной съемке, плавно размахивали своими пилообразными клешнями.
— Вот вам, получите, суки! А теперь гранатами! — Крикнул он своим подчиненным.
В сторону израненных насекомых полетели ручные гранаты. Вскоре вся поляна была завалена множеством кусков еще дергающегося мяса, но ни один из них не представлял для землян опасности. Теперь его надо было поджарить. Эту проблему решили еще в прошлую высадку. Чисто случайно земляне нашли кустарник, обильно выделяющий как эфирные масла, так и густую смолу, великолепно разгорающиеся в условиях такого низкого содержания кислорода.
— Этон, Данго, разведите костер, и нажарьте дичи, — велел Сашко. — Остальным готовиться к ночи. Первая рота — установить растяжки для сигнальных ракет. Вторая рота — ставит палатки. Третья рота — отдыхает.
Возбужденные масаи работали как черти. Даже те, кто должен был заступить в ночное дежурство, и не участвовали в работе, но зато весело переговаривались со своими соплеменниками. Быть снова добытчиками, воинами — это для этих рослых, красивых мужчин было главным.
Мясо богомола Биличу не очень понравилось, да и кровь у него была зеленая. А вот мясо жука чем-то напоминало по вкусу индейку, а кровь была мутного цвета. Не высказал неудовольствия и никто из африканцев. Как заметил Сашко, они старались как можно меньше жарить новое блюдо, чтобы в нем оставалось больше крови. Его такие изыски не устраивали, и серб соорудил себе шашлык по своему вкусу.
Ночь прошла тревожно. То и дело рвались установленные по краям лагеря сигнальные ракеты, трижды пришлось вступать в бой с диковинными ночными насекомыми. Но, слава богу, справились и с этими чудовищами.
Батальон Билича вернулся на линкор через три дня. В шлюзовой камере его уже встречало командование.
— Господин генерал, первый отдельный стрелковый батальон вернулся из разведки. Потерь нет, легко ранено трое. Командир батальона капитан Билич.
Зорич, с недавних пор генерал-полковник, а именно он принимал рапорт новоиспеченного капитана, удивленно хмыкнул.
— Да, Сашко, ты удивляешь. Остальные без потерь не обошлись.
Параллельно с группой Билича высаживалось еще шесть батальонов. Все их командиры были профессиональными военными, и все, конечно, гораздо старше юного серба.
— Большие потери?
— По человеку в каждом батальоне. А Крутов умудрился потерять даже трех.
— Что так много-то?
— Вот это мы и будем обсуждать.
Масаи строем, с песнями покидали шлюз, на выходе их уже ждали жены и сестры. Когда они окончательно ушли в шлюзовой камере появились солдаты совсем другого рода. И форма на них была точно такой же, как на солдатах Билича, и пострижены они были под ноль. Но женские формы проглядывали даже через эти бесформенные комбинезоны.
— Все-таки решили отправить вниз женский батальон? — спросил Билич своего старшего друга.
Зорич кивнул головой.
— Да, Ванесса настояла на своем. Ты же знаешь ее? Если она захочет, поперек ее никто не встанет.
— Кто идет с ней из наших сербов?
— Никто.
Сашко хотел сказать что-то резкое, но Зорич его прервал.
— И ты то же не дергайся, береги нервы. Она отказалась принимать хоть какую-нибудь помощь от мужчин. А вот и она сама.
Ванесса подошла к офицерам, отдала честь Зоричу.
— Господин генерал, батальон готов к высадке на планету. Разрешите загружаться?
— Хорошо, размещайтесь. И удачи вам там, внизу.
Он глянул на Билича, и, отойдя в сторону, повернулся к влюбленным спиной.
— Можно, я полечу с тобой? — спросил Билич после того, как Ванесса отдала команду грузиться. Та пристально глянула на него, но отрицательно покачала головой.
— Нет.
— Хорошо, тогда послушай меня.
Билич отвел Ванессу еще чуть в сторону и минут десять интенсивно что-то рассказывал ей. При этом он очень активно жестикулировал. Мисс Райт не перебивала его, внимательно слушала. Потом она притянула серба к себе, поцеловала его в губы, жадно, отнюдь не по-матерински.
— Через три дня встретимся, — сказала она, и побежала к готовой к отправлению грузовой тарелке. И словно иголкой какое-то нехорошее предчувствие кольнуло сердце парня.
— Дай то Бог, чтобы все было так, — пробормотал он.