Новый старый 1978-й. Книга четвертая

Глава 13

«Гоп-стоп, мы подошли из-за угла»

Роза меня узнала сразу и засыпала поздравлениями. С наградами, с Днём рождения и прекрасными песнями. Потом стала упрекать, что я совсем её забыл и давно не заезжаю. Я ей клятвенно обещал приехать на следующей неделе и пригласил её, в знак того, что я её помню и очень ценю, на любой наш концерт в «России» десятого или четырнадцатого мая на выбор. Она очень обрадовалась, сказав, что билетов на них уже не достать и с удовольствием сходила бы с мужем четырнадцатого, так как это будет воскресенье. Тогда я ответил, что мой человек, её тёзка по отчеству, заедет к ней через час и привезёт две контрамарки на наше воскресное выступление.

За это она была готова мне помочь решить любую мою проблему. И я ей рассказал о моих затруднениях с видеопроектором.

— Для меня это вообще не вопрос, — сказала уверенно Роза, которая категорически, ещё с прошлого раза, запретила мне называть её по отчеству. — Сейчас я напечатаю письмо в «Москонцерт» на нашем бланке и подпишу его у министра, благо он на месте. Тебя он любит, поэтому не откажет. Так что пусть мой тёзка приезжает и я все сделаю.

— Целую ваши руки, Роза. Теперь я вечный ваш должник.

Так, это я что, стал стихами по телефону разговаривать? Так и свихнуться недолго. Рядом сидел Вольфсон и улыбался. Он понял, что я, прямо на его глазах, легко решил абсолютно нерешаемый для его уровня вопрос и поэтому на него это действо произвело неизгладимое впечатление. А может услышал, что есть некая Роза с таким же отчеством, как и у него.

— Вы, я надеюсь, поняли, что нужно будет сделать? — спросил я Александра Самуиловича.

— Да, понял, — ответил Вольфсон. — Я еду к Розе и беру у неё письмо о том, что Министерство культуры просит «Москонцерт» передать на баланс нашего центра видеопроектор. Номер и данные вы мне дали. Отдать за это две контрамарки вышеуказанной Розе. Потом вернуться сюда и ждать Зинаиду Степановну с печатью, чтобы напечатать и завизировать письмо уже от нас, что мы приняли этот видеопроектор на баланс.

— Замечательно. Сколько ещё контрамарок у нас остаётся?

— Пятнадцать. Но я могу, в крайнем случае, взять ещё пять.

— Хорошо. Это будет наш НЗ. А теперь отправляйтесь и без письма не возвращайтесь. Хотя Роза клятвенно заверила, что всё сделает. И не называйте её по отчеству, она это не очень любит. Деньги на расходы возьмёте у Зинаиды Степановны.

Ну вот, весь свой наличный состав центра я разогнал и остался как тот генерал, без армии. Не, армия у меня есть, а вот командного состава, то есть управленцев нижнего и среднего звена, у меня маловато. Из своих кадров их не взять, они ещё школьники и ничего в этом не смыслят. Только Димка нормально справляется, но у него и своих забот хватает. Так, сейчас на моих золотых без пятнадцати три и можно ехать домой. Там сейчас Маша должна Солнышко учить, можно и послушать немного, что они там сейчас проходят. Первый день у меня сегодня такой, когда вторая половина ничем не занята. Во, вспомнил, мне секретарша нужна. Она будет у нас на двоих с Вольфсоном, а то ежедневник уже не спасает. Пару раз я даже и в него забывал предстоящие дела записать, чуть с очередностью их выполнения не запутался.

Мои мысли прервал приход Наташи, которая, как оказалась, все бумаги подписала и даже получила на руки трудовую книжку. Она радостно сообщила, что ей ещё и остаток зарплаты по сегодняшнее число включительно выплатили в бухгалтерии.

— Быстро ты всё сделала, — сказал я и посмотрел на счастливую девушку.

— Ваши фотографии помогли, — ответила она, улыбаясь. — Я когда всем рассказывала и показывала, они всё мгновенно делали, чтобы получить такой подарок с вашим автографом. Вот вы какой, оказывается, у нас здесь популярный.

— Слушай, Наташ, давай на «ты». А то ты меня старше, а мне выкаешь. Как-то я некомфортно себя чувствую.

— Я так привыкла. Вы мой начальник и «Демо» моя любимая группа.

— Ну раз я твой начальник, то разрешаю, в приказном порядке, называть меня на «ты». Договорились?

— Хорошо, я постараюсь. Я ещё им подаренную тобой пластинку показала, так они её чуть не до дыр рассматривали, тоже, как и я, этот диск ещё не видели. Даже из других отделов сотрудницы прибежали, чтобы посмотреть.

— Да, весело у вас тут. А это у тебя в руках кальки с поэтажным планом нашего здания?

— Да, ты же просил.

— Вот спасибо. Ты вещи с рабочего места собрала? А то в понедельник может получиться так, что уже хоть в одну комнату в новом здании сможем переехать.

— Да у меня вещей-то совсем немного здесь было, они все в сумку поместились.

— Молодец. Тогда давай посмотрим, что за здание нам твой бывший шеф всучил.

— Я там два раза сама была. Очень хорошее здание. Мы для себя строили, а Борис Николаевич решил его сразу вам, то есть тебе, отдать. Там планировалось похожую структуру организовать. В нем и спортивный зал уже готовый должен быть. И вот на плане второго этажа обозначен небольшой кино-концертный зал на пятьсот мест. Там планировалось концерты, ёлки и праздники проводить.

— Вот это да! Об этом я только сегодня утром мечтал и спросить у тебя о нём собирался. Ты меня этим своим сообщением очень порадовала. А вот здесь у нас что?

И мы минут двадцать, разложив листы, тщательно всё рассматривали. Скорей, это я тщательно рассматривал, а Наташа мне всё рассказывала и показывала на плане. Её длинные светлые волосы всё время опускались на листы кальки и мешали ей, поэтому она их назад, за ухо, всё время пыталась пристроить. Но они опять падали вниз и это было так забавно, что я рассмеялся. Наташа удивлённо посмотрела на меня и спросила:

— Ты чего?

— Ты так забавно борешься со своими непослушными волосами, что это меня и развеселило.

Она странно посмотрела на меня, будто чего-то ожидая и я понял, о чем она сейчас больше всего мечтает. Наши головы, пока мы возились с планом, итак почти касались одна другую, а тут, чуть ли не в упор, смотрели друг на друга. Было слышно, как в этот момент даже участилось её дыхание. Я придвинул свои губы к её губам и поцеловал. Наташа на мгновение перестала дышать и зажмурила глаза, но не отстранилась. Я чуть отодвинулся назад от неё и стал внимательно всматриваться в её лицо. Да, очень красивая девушка. Наташа открыла глаза и смущенно спросила:

— Что это было?

— Мне захотелось тебя поцеловать, — сказал я, не отрывая взгляда от её глаз. — Ты показалась мне такой красивой в этот момент, что я не удержался. Если обидел, то приношу свои извинения. Если хочешь, можешь меня за это ударить.

— Зачем же бить? А если мне понравилось? Только я тебя старше, а ты это сделал первым. Хотя чего я удивляюсь, ты же дважды Герой и кумир многих девушек.

— Я рад, что ты не обиделась. Ты правда такая красивая, что я просто залюбовался тобой. Ещё раз извини.

— Да ничего страшного, я всё понимаю. Мне многие говорят, что я красивая, но я это как-то не воспринимаю. Мы живем вдвоём с мамой в однокомнатной квартире в пятиэтажке. Отец двенадцать лет назад погиб, поэтому, после его смерти мы жили трудно. Сейчас полегче, потому, что я стала работать. Ты вон в дорогом костюме ходишь, а у меня в наличии из моего гардероба всего три платья и одно пальто. Поэтому мне не до моей красоты сейчас.

— Ты сколько здесь получала?

— Сто двадцать пять в месяц, через год обещали сто пятьдесят.

— Значит так. Тебе, как начальнику отдела, я буду платить двести пятьдесят.

— Ух ты, я о таком и не мечтала. Спасибо, я буду очень стараться.

— А с вещами мы решим вопрос кардинально и прямо сейчас. Ты где живешь?

— На Тимирязевской. Минут пятнадцать ещё на автобусе ехать.

— Не мой район. Значит так, сейчас едешь со мной до Академической. Там есть магазин «Березка». И не спорь с начальством. Ты мне сегодня такую радость в виде концертного зала в нашем здании подарила, что я готов тебя завалить подарками. Там я попрошу сотрудниц тебя одеть в хорошие вещи. Ты теперь лицо нашей фирмы, а лицо должно быть хорошо одето. Особенно при работе с иностранцами. На обратную дорогу я тебе дам денег на такси, иначе долго будешь с покупками добираться домой.

И тут, видимо, от переполнявших её чувств, она поцеловала в ответ уже меня. Ничего эротического в её поцелуе не было, это была просто радость от того, что о ней кто-то заботится, но мне было очень приятно. Хотя глазки у неё озорно заблестели после этого. Значит, я правильно понял, что я ей действительно нравлюсь, просто она пытается это глубоко в себе скрывать. Ну что ж, как говорил Остап Бендер: «Лед тронулся, господа присяжные заседатели!»

Когда мы шли обратно, все на нас оглядывались. Народ уже узнал новость, что их сотрудница перешла на работу ко мне и многим хотелось на нас посмотреть. Большинство уже было в курсе о предстоящем концерте и всем было интересно, куда это мы с Наташей вместе направляемся. Ох и сплетен будет после нашего ухода, мама не горюй. Все кости нам перемоют, особенно Наташе. Почти все ей в этот момент завидовали, но старались это не показывать. Наташа немного смущалась, а я спокойно улыбался и отвечал на приветствия. Утром я прошёл почти незамеченным, а теперь все знали, что где-то в здании находится солист группы «Демо» Андрей Кравцов.

— Наташ, — обратился я к девушке, чтобы отвлечь её, — а есть ещё сотрудники, такие же толковые, как и ты?

— Есть, — ответила она, с удовольствием включаясь в разговор. — Я когда обходила с бегунком отделы, то многие намекали, что готовы тоже к нам перейти.

— Вот тебе и первое задание. Ты в понедельник, после того, как мы посмотрим здание, съезди и поговори с самыми толковыми. Нам нужны молодые специалисты во многих областях. У меня планы грандиозные, поэтому пригодятся все. На начальном этапе надо подобрать пятерых и отдельно секретаршу для нас с Вольфсоном. У меня уже сейчас под моей командой находится двести человек, а будет через месяц в два раза больше.

— Вот это да. Я думала, мы только концертами будем заниматься.

— Открою тебе маленький секрет. После концертов на Красной площади я собираюсь организовать такие же в Лондоне, в конце сентября. И если ты себя хорошо покажешь в августе, то поедешь в Англию вместе с нами.

— Ничего себе у тебя планы. Я из Москвы-то никогда никуда не выезжала, а тут сразу в капстрану и ещё какую. Я обязательно сделаю, чтобы всё получилось с концертами, потому, что я теперь очень хочу попасть в Лондон. Вот увидишь, я справлюсь.

Да, загрузил я девушку. Сидела она себе тихо в своём отделе вместе с четырьмя такими же, как она. А тут перед ней такие перспективы открываются, что аж дух захватывает. Все эти эмоции читаются на её лице, как открытая книга. И изредка бросаемые на меня быстрые взгляды я тоже хорошо вижу. Мой поцелуй она хорошо запомнила, как и свой ответный порыв, а теперь наблюдает за мной изподтишка, что я буду делать. А я вот ничего не буду делать, пусть голову ломает, что я от неё хочу. Пусть сама решит, что означал мое поцелуй.

По дороге я созвонился с Димкой и сообщил, что мы номинированы на премии «Грэмми» и поэтому мы скоро полетим в Лос-Анжелес.

— Поздравляю, — восхитился Димка. — Значит сегодня вечером и радиостанции Лондона эту новость передадут.

— Как прошла репетиция? — спроси я.

— Отлично. Все старались и у нас уже очень четко всё получается. Правда, без музыки сложновато, но твои песни мы хорошо запомнили и мотив напевали во время репетиции.

— Понял. Вот об этом я и не подумал. Я сегодня вечером запишу их на кассету и завтра передам. Хотя она уже не нужна, но может где пригодится потом.

— Мы хотели ещё на воскресенье в школе договорится немного порепетировать. Так что записывай, нам она нужна будет.

— Хорошо. Завтра пораньше приезжайте, я вас в КДС обедом покормлю и денег дам.

— Спасибо. По поводу денег и пожрать мы всегда за.

Когда я положил трубку, Наташа спросила:

— А это кто был?

— Димка, — ответил я. — Он командир моих фанатов, у него их под началом двести человек. Я тебе про них говорил.

— Я так поняла, они тебе завтра будут нужны и ты их будешь кормить. Всех двести?

— Нет, только двадцать человек, которые будут со мной выступать в Кремлевском Дворце съездов девятого мая. Я их не только кормлю, но и деньги плачу, и одеваю в нашу фирменную одежду. В понедельник ты некоторых из них увидишь.

— Да, серьезно у тебя всё организованно.

— Не жалеешь, что ко мне работать перешла?

— Что ты, наоборот. Мне когда поручили твой центр оформлять, я даже обрадовалась и мечтала в нем работать. А тут ты и с таким предложением, как будто ты мои потаённые желания услышал. У нас в отделе было скучно и не очень интересно. Всё время с бумагами приходилось работать, а я больше с людьми общаться люблю.

— У меня скучно точно не будет, а интересного просто море.

— Я уже это заметила. Ты и в Америку, я слышала, полетишь. Я ещё своего рабочего места не видела, но уже нахожусь в каком-то восхищенном предвкушении от работы, которая у меня будет.

В «Берёзку» на Ферсмана мы вошли вместе. Продавщицы меня узнали и стали мне махать руками из-за прилавков. Я же направился сразу к заведующей, которая тоже была рада меня видеть и, после того, как мы поздоровались, сказал:

— У меня к вам большая просьба. Нам предстоит ответственное мероприятие с иностранцами и ими будет заниматься наша новая сотрудница Наташа. Её надо приодеть в двойном размере. То есть: два деловых костюма, двое платьев, двое туфель и так далее. И духи тоже ей подберите, пожалуйста. Я понимаю, что духи продаются в соседней «Берёзке», но помогите её с этим. Я буду вам очень благодарен.

— Конечно, поможем. На какую сумму вы рассчитываете, потому, что есть товар из Югославии, он дешевле. Есть из Франции — он подороже.

— Вот если бы вам поручили встречать Фредди Меркьюри, вы бы что надели, если был бы выбор?

— Конечно, Францию.

— Вот из этого и исходите. Я сейчас уеду на запись, поэтому выбирать будете без меня.

— Выбираем только верхнюю одежду или всё?

Я посмотрел на Наташу. Она стояла, опустив глаза в пол. Да, слишком много для неё сегодня потрясений.

— Всё, — ответил я, после раздумий. — Наташа должна целиком чувствовать себя, как настоящая француженка и, к тому же, французский язык она тоже знает. Ей и с Полом Маккартни придётся работать.

— Тогда всё это, приблизительно, будет стоить около семисот чеков.

— Хорошо, А потом, пожалуйста, вызовите ей такси. С таким количеством покупок она самостоятельно до дома не доберётся.

Я повернулся к смущенной Наташе и протянул ей тысячу чеков. По её округлившимся от удивления глазам я понял, что это для неё огромная сумма.

— Вот тебе деньги, — сказал я и положил их ей прямо в сумочку, так как сама она их взять не решалась. — Всё, что скажет заведующая, ты обязательно купишь. Она специалист в этом деле и плохого не посоветует. Не переживай, считай это премией, которую бы ты получила в конце года.

— Спасибо большое. Это как в сказке. Мне всё время кажется, что я сплю.

— Спать не надо, а надо работать. Вся эта одежда для работы, иначе я тебя к иностранцам не подпущу. Поняла?

— Поняла. Но, все равно, спасибо.

— И вот тебе две десятки рублями на такси. Это на всякий случай. Оставь мне свой домашний телефон, я тебе вечером позвоню и ты расскажешь, как всё прошло.

— Вот, я его на листочке записала.

— По этому поводу тебе сразу второе задание. Необходимо разработать макет визиток на весь наш центр, а потом напечатать в типографии. Мне не надо, мне они не нужны, а вот тебе и всем остальным обязательно. Этим займёшься на выходных.

— Я всё сделаю и в понедельник покажу.

Я чмокнул её в щёку, к чему она уже стала понемногу привыкать, как к некоему обычному ритуалу, и попрощался с продавщицами. Они, как и Наташа, смотрели на меня, как на волшебника. Сейчас эти любопытные сплетницы из Наташи всю информацию обо мне, о новом центре и о ней самой вытянут, пока ей наряды подбирать будут. И завидовать будут, ведь их так никто не одевал перед первым выходом на работу.

Я решил Солнышку не звонить, а неожиданно обрадовать своим ранним возвращением домой. Но, подъезжая к дому и ставя машину на стоянку, понял, что не получится. Недалеко от моего привычного места стояла «копейка», в которой я сразу заметил очень характерные лица двух пассажиров. Это были двое блатных, один молодой за рулём, а второй постарше. Пока я закрывал машину, они вышли из своей и направились ко мне. Они подходили со спины, но я их прекрасно ощущал.

— Эй, фраер, — раздался сзади нагловатый голос, — разговор к тебе у взрослых людей имеется.

Я, ни слова не говоря, нанёс кайтен уширо гери, так называемый удар ногой с разворотом, в лицо говорившего. Тот отлетел метра на два и упал на асфальт. Его спутник отпрянул назад и попытался что-то сказать, но я быстро выдернул из кобуры пистолет и взвёл затвор. Стоящему напротив меня тридцатилетнему мужчине резко расхотелось что-либо говорить и он, как заворожённый, смотрел на дуло моего ПМ, направленного на него.

— Я сейчас нажму на спуск и ты больше со спины к уважаемым людям подходить не будешь, — сказал я, имея очень большое желание это сделать.

— А ты не врешь, — сказал незнакомый уголовник, переведя взгляд на мои глаза и прочитав в них приговор себе и своему подельнику в виде высшей мере социальной защиты. — Судя по твоим глазам, ты это легко сделаешь.

— Я вчера двух мусоров завалил с волынами и ничуть не жалею, поэтому вас здесь положить мне вообще ничего не стоит.

— Так это ты вчера в центре города шмалял? Не ожидал, что это был именно ты. За подельника извини, он немного перестарался.

— За базар он уже ответил. Если не поймёт — могу ещё добавить.

Второй пока лежал без движения. Тут появился автомобиль с моими охранниками, остановился рядом с нам и они быстро вышли из машины. Мужик сразу просек, что это явно непростые люди ко мне подъехали и что эти даже раздумывать не будут, а пристрелят сразу.

— Парень, мы немного погорячились. Мы только поговорить хотели.

— Всё в порядке? — спросил меня подошедший старший, которого звали Алексей.

— Всё нормально, — ответил я и убрал «Макара» на место. — Немного обознался товарищ, а этот скоро встанет.

Комитетчики внимательно посмотрели на этих двух гостей и, не сказав ни слова, вернулись к машине и уехали.

— Ну и о чем ты хотел со мной поговорить? — спросил я и увидел, что молодой начал шевелиться и пытается подняться. — Объясни своей шестёрке, что с дважды Героями Советского Союза так не разговаривают.

— Сам, надеюсь, понял, — ответил он, даже не посмотрев на своего подельника. — А поговорить с тобой хотел наш старший. Он здесь недалёко в шашлычной тебя ждёт.

— Показывай дорогу и побыстрее, у меня дел много. И не сомневаюсь, что ты уже понял, кто сейчас ко мне подъезжал.

Молодой, после того, как поднялся на ноги, на меня постоянно зло косился, но второй ему что-то тихо объяснил и тот, тряхнув головой, проследовал к машине. На ходу он пытался тыльной стороной ладони вытереть выступившую кровь на губе, но только ещё больше её размазал.

Сев в машину и поехав следом за гостями, я подумал, что вот и состоялась моя встреча с криминальным миром Москвы конца 70-х. Этот мир я хорошо знал по бандитским 90-м, поэтому ожидал этой встречи и был абсолютно спокоен. Они от каких-то своих людей узнали, какие деньги я заработал на концертах и решили предложить свою «крышу». Чтобы я им платил, а они защищали от других бандитов. Знаем мы эту песенку, слышали её много раз. А теперь, увидев, кто меня постоянно сопровождает, разговор пойдёт совершенно по-другому. С КГБ они связываться не рискнут, потому, что их сразу зачистят. Они сами ментам приплачивали, а менты теперь в опале у Андропова и с бандитами боятся связываться. Ментам бы свою шкуру спасти, не до «синих» им теперь стало.

В зеркало я видел, что на небольшом расстоянии за мной следует «Москвич», так что если разговор с их старшим не получится, в этот раз они уже не опоздают. Я приблизительно знал, где находится эта шашлычная, поэтому ехал не торопясь. Зазвенел телефон и я поднял трубку. Это были мои охранники из «Москвича».

— Что от тебя хотели эти двое? — спросил Алексей, так как младший, как я видел, сидел за рулем.

— Поговорить, — ответил я. — Я приблизительно знаю, о чем они хотели поговорить. Но теперь они поняли, что вряд ли у них что-нибудь получится, но приказ старшего надо выполнять. Так что я посижу и послушаю, что они говорить станут, а если через пять минут не выйду и не махну рукой, что всё нормально, тогда штурмуйте эту их «Шашлычную».

— Рисковый ты парень.

— А с ними по-другому нельзя. Иначе они примут это за мою слабость и не отстанут.

— Ладно, моё дело наблюдать. Своих я предупредил, так что группа захвата скоро будет. Но ты там особо не геройствуй. Это публика непредсказуемая и всегда старается ударить в спину.

Минут через шесть мы подъехали к «Шашлычной», которая находилась недалёко от Черемушкинского рынка. Да, значит я не ошибся, это была именно она. А не папа ли Мананы меня слил, хотя он мало что обо мне знает? Сейчас всё узнаем, кто тут меня ждёт и откуда он про меня узнал. В шашлычной сидели несколько посетителей кавказской национальности и несколько молодых людей спортивного типа, но мы пошли вглубь этого одноэтажного здания, где находился, вероятно, ещё один маленький зал или кабинет, специально предназначенный для дорогих гостей. У двери стоял охранник, который пытался меня обшмонать. Но увидев мои две Звезды, замер в нерешительности.

— Только тронь меня своими грязными руками, — сказал я, встав расслабленно перед ним, готовый мгновенно среагировать на любое его движение, — и я их тебе сломаю. Лучше доложи старшему, что к нему пришли.

Тот, кто меня сюда привёл, кивнул охраннику и он постучал в дверь, а потом зашёл внутрь доложить. «Шестерку» сюда не взяли, он остался в общем зале, всё ещё с ненавистью на меня поглядывая. А нечего на Героев свой рот разевать, мог бы вообще без зубов остаться за свои понты.

Тут дверь открылась и мне разрешили войти. За единственным, но большим, столом в этом небольшом помещении сидел не горбун Карп из фильма «Место встречи изменить нельзя», а обыкновенный сорокапятилетний мужчина без всяких наколок на пальцах и внимательно смотрел на меня. Рядом с ним лежала газета и стояла недопитая чашка кофе. Я тоже посмотрел внимательно на него и решил, что пока поиграю с ним в гляделки, раз это дело ему так нравится. Пять минут у меня есть. Видимо, что-то почувствовав в моём взгляде, он решил прейти к разговору.

— Присаживайся, молодой человек, — сказал мой визави, кивая головой охраннику, чтобы тот остался внутри.

— Меня зовут Андрей, — обозначил чётко я свою позицию, — и ни на какие другие «погоняла» и «погремухи» я не откликаюсь.

— Согласен. За твои Звезды можно и по имени тебя называть.

— И ты обзовись, кто таков. Чтоб я знал, что за человек со мной разговаривает.

— Сергей меня зовут. Откуда по-нашему умеешь?

— Я много чего умею. Тебе же уже передали, чем я вчера занимался?

— Да, передали. И передали, что люди за тобой серьезные стоят и что с волыной обращаться умеешь. Может сдашь её моему охраннику, а то он нервничает?

— Я свой ПМ могу отдать в руки только тому, кто его мне подарил. Заметь, подарил, а не выдал. Могу показать только дарственную гравировку на рукоятке. Я аккуратно его сейчас достану и ты сам увидишь, чтобы многие вопросы у тебя отпали сразу.

Я медленно, чтобы не провоцировать охранника, достал «Макара», и показал фамилию дарителя, а потом убрал обратно.

— Да, — задумчиво сказал Сергей, — ошиблись мы, маленько, с тобой.

— Думали, что я булка дармовая и с меня, на халяву, можно денег поиметь? — ответил я, ухмыляясь, так как я уже прочитал в его голове, что убивать меня здесь никто не собирался. — Этот вариант можешь забыть.

— Почему же? Ну не сам же Андропов тебе пистолет подарил и для кадрового чекиста ты ещё слишком молод.

— И опять ты ошибаешься, Сергей, — сказал я и достал из кармана своё удостоверение и повернул его буквами к собеседнику. — Две ошибки для серьёзного человека — это много. Могу его открыть и тогда это будет твоя третья ошибка.

— А вот этого, честно признаюсь, я никак не ожидал. Накосячили мои люди, не проверили тебя основательно.

— Я так понимаю, ты догадываешься, что там в графе «должность» может быть написано и ничего хорошего это тебе не сулит. Я вижу у тебя газета сегодняшняя лежит. А нет ли там статьи о смерти замминистра внутренних дел?

— Да, генерал Шумилин, заместитель Щелокова вчера скончался от сердечного приступа.

— Так вот, это он послал тех двух ментов за мной, а Андропов подобного очень не любит и ему этого не простил. А тебе тем более не простит, если ты меня хоть пальцем тронешь.

— Похоже на угрозу.

— Угроза не здесь, внутри, а снаружи, вокруг твоей шашлычной. Ты меня на стрелку позвал и я пришёл, только не один.

— Это те двое топтунов, что к тебе подъезжали? У меня здесь пятнадцать человек.

Тут в дверь постучали и вошёл взволнованный человек и что-то прошептал на ухо Сергею. Сергей побледнел и посмотрел на меня злым взглядом.

— Это твои люди окружили здание? — спросил он, отсылая человека обратно.

— Мои. А ты думал, я лох, которого ты сейчас разведёшь на бабки и всё будет в шоколаде? А потом этот лох для братвы ещё и бесплатно споёт? Вокруг здания находится специальная группа захвата и если я через минуту не подам знак, то ты труп, как и все твои люди.

— Откуда ты такой взялся?

— Из тех ворот, что и весь народ. Осталось 40 секунд.

— Гвоздь, проводи гостя к выходу, пусть на крыльце малость постоит и подышит.

Охранник, которого звали Гвоздь, проводил меня обратно через общий зал, где поднялась нездоровая суета. Все уже знали, что дом окружён вооруженными людьми и это не менты. Я вышел на крыльцо и махнул рукой. Мне в ответ тоже махнули и показали снайперскую винтовку Драгунова со оптическим прицелом, направив её на Гвоздя. Я отрицательно помотал головой, поняв, что те спросили меня подобным образом стрелять им по моему сопровождающему или нет. Гвоздь испуганно смотрел на человека в камуфляже, направленную на него снайперку и на то, как я ему «маякую». Было видно, что он малость струхнул.

— Веди, Гвоздь, назад, — сказал я бодигарду, — и передай всем, чтобы сидели тихо. Ты видел, там снайперы, они нервных не любят.

Сергей меня ждал, понимая, что попал он серьезно. В его голове крутилась только одна мысль — выжить. Он проклинал этого идиота перекупщика билетов, который слил ему информацию обо мне.

— Ты, Сергей, в такой блудняк вписался, что если тебя свои же грохнут за это, я не удивлюсь, — сказал я, входя в малый зал, где меня ждал авторитет. — Ты из-за своей жадности и глупости теперь долго будешь иметь проблемы с кэгэбэшниками. Ты послушал одного придурка, я догадываюсь кого, и теперь решай проблемы сам.

Тут я увидел, что его рука тянется к финке, которая была прикреплена к крышке стола снизу. Ха, он, думает, я этого не увижу. Я его мысль, что он хочет воспользоваться мной, как заложником в переговорах с комитетчиками, уловил сразу, как вошёл. Его рука с финкой только показалась из-под стола, а я ударом правой ноги её у него выбил, а потом, с разворота, другой ногой врезал в живот Гвоздю. По неписанным правилам, вор не имел права носить и пользоваться огнестрелом. Только заточки или финики, любое холодное оружие, кроме пистолета.

— За такое я сам тебя здесь кончу, а остальных добьёт спецназ, — сказал я и достал ПМ.

— Подожди, — ответил Сергей, потирая правую руку, — давай поговорим.

— Мы уже с тобой двадцать минут здесь тёрки трём, а толку ноль. Ты мне не нужен и ментам уже тоже.

— Да, я хотел на тебя наехать и бабки получать, но не вышло.

— И теперь до тебя дошло, что тебе может прилететь пуля и только я решаю, жить тебе или нет. И тебе это не нравится.

— Да, не нравится.

— Сам замутил, сам и разруливай.

— Подожди, я предлагаю договориться.

— О чем? Что ты можешь мне предложить? У меня есть всё. Твой гнилой базар я слушать больше не собираюсь.

— Я могу предложить тебе денег, чтобы ты решал для меня кое-какие вопросы.

— Не собираюсь я для тебя ничего решать. Ты меня хотел на бабки развести, а потом за нож хватался. Это не по понятиям.

— У тебя много друзей-артистов, у которых есть проблемы с криминальным миром. Я готов решать их вопросы, а тебе платить за это, ну скажем, пятнадцать процентов.

— Я сейчас уйду и предлагай комитетчикам свои пятнадцать процентов.

— Хорошо, тридцать.

— Сорок, и ни процентом меньше.

— Согласен. Тогда скажи своим, чтобы сняли оцепление.

— А за беспредел, который ты творишь, кто отвечать будет?

— Ну хочешь, я всех твоих шашлыком угощу и вина налью?

— Ты что, совсем рамсы попутал? Это не твои менты купленные, это офицеры КГБ.

— Ну тебе и твоим людям могу поляну накрыть.

— У меня моих людей сейчас двести человек, а через месяц будет четыреста.

— Сколько? Ты что, свою армию создаёшь?

— А чтоб такие, как ты, в мои дела не лезли.

— Да понял я, понял.

— И последнее. Если ещё кого-то из твоих увижу или мои люди увидят, их грохнут на месте, а потом мы прийдем к тебе. Когда понадобишься, найду сам.

Я развернулся и вышел. Гвоздь ещё лежал, но уже шевелился. В общем зале все сидели тихо и смотрели на меня. Пройдя молча мимо них, я вышел на улицу. Ко мне сразу подбежали двое моих охранников и один сотрудник спецназа, видимо, их командир.

— Жив? — спросил меня Алексей и похлопал по плечу. — Тут ребята из «Альфы» подъехали и уже хотели штурмовать.

— А кого тут штурмовать? — спросил я в ответ. — Всё сидят тихо, как мыши под веником. Авторитет, конечно, мужик серьезный, а остальные — мелкая шушера. Спасибо всем вам за помощь. С меня, в качестве благодарности, концерт для сотрудников.

— Ого, это дело, — сказал командир спецназа. — Меня Олег зовут. Ловлю на слове. У нас в клубе концерт будет или ещё где?

— Скорей всего, у себя. У нас, в нашем центре, есть небольшой концертный зал. Я, правда, его ещё не видел, но мне сказали, что человек пятьсот там поместятся. Вот там мы и дадим для вас бесплатный концерт. Но это будет не раньше, чем через десять дней.

— Мы подождём. Заранее спасибо. Тогда, раз мы больше не нужны, мы поедем. Если что, то сразу звони нам. Вот телефон, но он только для своих.

— Понял, тогда о точной дате сообщу одиннадцатого, когда въеду в наше здание.

Я пожал Олегу, капитану знаменитой «Альфы», руку и его бойцы, которые к нам не подходили, ушли в сторону автобуса. Он стоял метрах в ста от шашлычной и отсюда был, практически, не виден.

— Ну ты даёшь, — сказал Алексей, кивнув на «Шашлычную». — А если бы они тебя попытались взять в заложники?

— Так они и попытались, — ответил я, тоже посмотрев на окна шашлычной, из которых выглядывали посетители и внимательно следили за каждым нашим движением. — Пришлось популярно объяснить, что это очень плохая идея. Это ребята из «Альфы» были, которые временно Юрия Владимировича охраняют?

— Они самые. Я их напрямую вызвал, их начальство ничего не знает. Олег всем сказал, что он отправился на полигон с десятью бойцами. Так что они сейчас туда поехали, продолжать, якобы, прерванные занятия, а мы за тобой следом двинем. Кстати, что хотел этот авторитет?

— Денег хотел с меня и чтоб песни ему пел бесплатно. Перебьется. Я лучше своим бесплатно петь буду.

— И это правильно. Если ты не против, мы тоже с напарником придём на ваше выступление.

— Конечно, приходите. И жён берите, тоже будем рады для них спеть. Пусть хоть увидят и услышат, кого их мужья охраняют.

Мы отправились к своим машинам. Дома я был уже через десять минут и тихо открыл своим ключом входную дверь. Несмотря на небольшую встряску, я не передумал незаметно напугать Солнышко с Машей. В прихожей я увидел новые машины туфли, значит они занимаются. Я тихо подошел к чуть приоткрытой двери кухни и заглянул в щелку. А ведь правда, занимаются. Я распахнул дверь и увидел на лицах моих женщин, что они меня так рано не ждали. Маша была в новой водолазке и джинсах, видимо, про них она мне рассказывала. Очень всё на ней хорошо сидело, все приятные глазу выпуклости в нужных местах соблазнительно выделялись. Да, хороши у меня девчонки, любо-дорого посмотреть. Они обе заметили мой довольный взгляд и каждая подумала, что он предназначался именно ей

Я со всеми расцеловался и попросил меня покормить. Пока я мыл руки и переодевался, мои одноклассницы хлопотали на кухне, а потом стали меня кормить. Не из ложек, конечно, я же не ребёнок. А делали они это, подкладывая мне в тарелку лучшие куски с двух сторон.

— Хватит меня закармливать, — сказал я этим подружкам, — Я столько не съем, к тому же я ел в буфете у Пастухова.

— Ну и как там наш центр, всё получилось? — спросила Солнышко.

— Да, и даже печать к этому моменту должна быть уже готова. Документы сегодня зарегистрировали и сотрудников даже начали набирать. Я решил часть людей у Пастухова переманить. В понедельник едем смотреть здание, а одиннадцатого въезжаем. И в нем, как оказалось, есть кино-концертный зал на пятьсот мест. Мы там будем репетировать и давать концерты для своих. Всё, объелся, большое спасибо вам двоим. Я пошёл песни писать, а вы тут учитесь.

— А ты? — спросила Маша. — Тебе тоже сдавать экзамены двадцатого.

— Дай-ка любой учебник. Так, это история России.

И я им рассказал о декабристах то, что мы знали о них в 2020 году. Даже фильм «Союз спасения» вспомнил. Мои женщины слушали меня, открыв рты.

— Вот это ты выдал, — сказала Маша. — Откуда ты всё это знаешь?

— Я уже рассказывал, — ответил я, — что в Хельсинки есть огромный культурный центр, где тысячи книг. И я там часто за их чтением засиживался до вечера.

— Тогда можешь идти к своим песням, — вынесла свой вердикт Солнышко. — Ты слишком умный. Вон даже Машу смог удивить своими знаниями.

И ещё кое-чем смог её недавно удивить, но это моей второй половинке знать совершенно необязательно. Я чмокнул Солнышко и посмотрел на Машу. Она мне кивнула, мол всё хорошо. И я отправился в комнату к своему синтезатору. У меня появилась идея написать песню «Я душу дьяволу продам за ночь с тобой». Правда, в оригинале, её исполняли сразу трое певцов: Петкун, Голубев и Макарский, но с этим я справлюсь. А вот последний куплет, где вместе поют звонарь собора Парижской Богоматери Квазимодо, архидиакон Клод Фролло и капитан королевских стрелков Феб де Шатопер, пришлось пока петь только голосом Квазимодо, но два остальных у Сереги смикшируем. Они все трое были влюблены в цыганку Эсмеральду, всё как в романе Виктора Гюго «Собор Парижской Богоматери». Поэтому название песни я решил сократить и назвать её «Эсмеральда».

И я наиграл мелодию, а потом стал тихо напевать. Когда-то эту песню распевали все в России, поэтому я знал её наизусть. Но эти две любопытные сороки, всё-таки, услышали из кухни моё исполнение и прибежали послушать. Они стали требовать исполнить её снова. Ну раз требуют, значит исполню. Перед исполнением я рассказал, вкратце, сюжет, поэтому они были готовы услышать песню о любви. И они услышали. Да, вещь мощная получилась. У Солнышка опять слезы закапали, да и у Маши глаза были на мокром месте. Я их обнял и спросил:

— Что же вы у меня такие чувствительные?

— Потому, что песня про любовь, — ответила Солнышко, всхлипывая.

Смешные они у меня. И я предложил им вместе сходить к Серёге, заодно Маша увидит, как мы работаем. Маша аж запрыгала от радости. Надо Сереге, заодно, десять тысяч чеков за вчерашнюю работу отнести, заслужил.

Мы быстро оделись и с гитарой поехали на машине. Нечего местное население будоражить своим видом, а то наши поклонники уже, наверняка, разнюхали, где мы живём. Не сегодня-завтра под окнами появятся. Серега нас ждал и был рад, когда я, отведя его в сторону, чтобы Маша не видела, отдал ему деньги. Маша сказала, осмотрев квартиру, что она похожа на нашу. А комната-студия её просто поразила.

— Так вот где вы пишите свои хиты, — восторженно заявила девушка.

— Да, — ответила Солнышко, — именно здесь. Сейчас садись в сторонке и не мешай. Я сегодня не пою, так что будем вместе смотреть, как мальчики будут творить.

Творили мы относительно долго, потому, что пришлось петь третий куплет разными голосами. Серега микшировал, а потом всё сводил. В результате получилось очень красивая и трогательная песня. Девчонки уже не плакали, но были под впечатлением от услышанного конечного варианта. А потом я записал для Димки и двадцати моих помощников две песни, которые мы репетируем в КДС. И девчонки опять разрыдались. Да что же это такое, хоть жалостливые песни не исполняй, когда они рядом.

— Они же не про любовь, — сказал я обращаясь к этим ревам.

— Так они про войну и очень жалко стало водителя полуторки, — ответила за двоих Маша.

После этого мы вернулись домой и я при Солнышке выдал Маше пятьдесят рублей за репетиторство. Раз учит мою вторую половинку, значит должна за это получать зарплату. Я её предупреждал, поэтому деньги она взяла спокойно. На улице начало темнеть и я повёз Машу домой. Естественно, мы всю дорогу целовались. Маша завелась не по-детски и уже стала раздеваться, но я её остановил и ей сказал, что завтра мы поедем на нашу квартиру и там оторвёмся по полной.

— До завтра я не доживу, — сказала Маша и положила голову мне на плечо. — Ещё и песню такую жалостливую написал, а потом две военные спел, что сразу в койку прыгнуть с тобой очень захотелось.

— Потерпи немного, — ответил я, чтобы успокоить девушку. — Завтра отведёшь душу сразу за два дня.

Мы на прощание опять поцеловались и я поехал домой. Уф, еле сдержался, чтобы не разложить Машу прямо в машине, на заднем сидении. Всё-таки тяжело, когда тебя окружает много красивых женщин. Очень много соблазнов, а мне сейчас надо Солнышко проучить за утреннее издевательство. Ну я ей сейчас отомщу. Как сказал Советник в «Снежной Королёве»: «Ладно! Я: а) — отомщу, б) — скоро отомщу и в) — страшно отомщу».

Следующая глава в этой книге последняя. Больше книг в телеграм-канале «Цокольный этаж»: https://t.me/groundfloor. Ищущий да обрящет!