Нулевой день

Правосудие (XI)

Злоба, Та, что терзает

«Кровь расскажет. Кровь прольётся. Но слёзы проклятого всегда сладки».

Также известна как: Справедливость.

Силы: кислотный плевок и умение летать, сверхвосприятие органами чувств, сверхчеловеческая сила, ускоренная регенерация, ночное видение. Огнестойкие крылья могут замаскировать её, слившись с окружающей средой.

Особые навыки: маскировка.

Оружие: бритвенно-острые когти на кончиках крыльев и бичевальный кнут.

Изображение на карте: крылатая демоница с завязанными глазами, которая в поднятой правой руке держит кнут со стальными шипами, а в опущенной левой — весы.

Символ: тёмно-синие весы.

Отличительные характеристики: у неё жёлтые белки глаз и удлинённые зелёные зрачки. Также имеет втяжные когти и крылья, как у летучей мыши. Перед нападением на врага начинает трепетать крыльями и скрести острыми когтями, создавая дребезжащий звук.

До Вспышки: дочь музейного смотрителя из Египта, приехавшего в Штаты на долговременную выставку.

Пригород Чикаго, Иллинойс

День 0

Только взгляните на эти огни! Дикторы новостей лишь о них и говорили, пока все каналы не отключились.

Пурпурные, розовые и зеленые разводы волнами катятся по ночному небу. Красиво просто до слёз.

С улицы доносятся ахи-вздохи соседей. Большинство из них — американские мажоры; все они смотрят на меня, как на пустое место. Но мне не привыкать.

Мои родители так ведут себя всегда.

Но сейчас я не чувствую к ним привычного презрения… потому что сегодня у нас есть кое-что общее.

Мы все упиваемся этими огнями.

Я и не знала, что в это время года можно увидеть полярное сияние. На него можно смотреть вечно. Я поправила очки с толстыми стёклами. Интересно, родители тоже наблюдают за этим зрелищем, отрываясь на крутой корпоративной вечеринке?

Я как всегда сижу с маленькой сестрёнкой Фебе. Мне вспоминаются её серьёзные карие глаза, пухлые щёчки, детская шепелявость, я и решаю вернуться в наш съёмный дом, чтобы вывести её на улицу. Она играет в компьютерные игры на подвальном этаже, и сама никак не увидит, что творится в небе.

Фебе — единственный в мире человек, которого я люблю, единственная, на кого не смотрю с привычным пренебрежением и враждебностью. И она никогда не называет меня прозвищем, что каким-то образом преследует меня из страны в страну: Злоба.

Я вздохнула. И направилась к дому, без конца оборачиваясь через плечо. Но, оказавшись у дерева с широкой кроной, остановилась, потому что не смогла заставить себя выпустить из виду эти огни…

Вдруг верхнюю часть спины пронзила боль. Что это?

Не важно! Всё что мне сейчас хочется — смотреть в небо… По телу пробежала ещё одна волна боли. Ноги подкосились, и я упала на колени.

Мне с трудом удалось крикнуть:

— П-помогите!

Но все ближайшие соседи зачарованы огнями.

Такое ощущение, будто мою кожу что-то прокалывает, только изнутри. Она… разрывается!

Я слышу чавкающий звук, словно что-то проклёвывается наружу.

Накатила тошнота, и меня вырвало чем-то чёрным прямо на тротуар. Одежда затрещала, и в воздухе передо мной забились чёрные липкие окровавленные штуки. Я завопила и попятилась назад.

Они меня преследуют! Я не могу убежать. Я поёжилась — и они остановились. И затрепыхались, когда я попыталась подняться на ноги. Потому что они… прикреплены к моему телу? О боже, они растут у меня из спины!

Я аж рот открыла от потрясения. Эти штуки, разворачивающиеся вокруг меня…

— Крылья.

Огромные, по форме, как у летучей мыши, точно из тех снов, что преследуют меня сколько себя помню.

Но огни в небе… как же хочется ещё на них посмотреть!

Крылья расправились, загораживая вид на единственное, что мне хочется видеть. В ту самую минуту, когда я поняла, что схожу с ума, крылья плотно меня окутали.

Тугой оболочкой.

Я хочу на волю! Эти дурацкие штуки не дают мне полюбоваться огнями! Чтобы освободиться, я вонзила ногти в бархатистую поверхность, и меня снова пронзила боль. Неужели ногти стали острее? Сероватая внутренняя сторона крыльев оказалась чувствительной, словно кончики пальцев.

Я начала брыкаться, толкаться. Кажется, прошла вечность прежде, чем я смирилась и перестала сопротивляться.

Между тем зачарованность огнями начала угасать. Мной овладела потребность добраться до Фебе. Что если она поднялась наверх и поняла, что осталась одна?

Я мысленно приказала своим новым конечностям втянуться обратно… не помогло. Я заточена внутри них, как гусеница в коконе.

И, как гусеница, я начала меняться.

Линять.

Даже в полной темноте я почему-то всё вижу — в сущности, очки теперь не то что не помогают зрению, а, напротив, мешают. Я просто раздавила их в ладонях. Впервые глядя с безупречной чёткостью, я наблюдаю, как мои ногти вытягиваются в длинные острые когти, а кожа покрывается чешуёй.

Но почему-то я этими изменениями не так уж сильно и потрясена.

В сознании всплывает воспоминание восьмилетней давности, когда я была в возрасте Фебе. Я увидела, как парень из соседнего двора уводил в лес девушку, хотя сам встречался с другой.

Я пошла следом, прячась за деревьями. Когда они начали заниматься сексом, я подумала о девушке, которой он изменил, и представила, какую боль причинит ей его предательство.

К горлу подступила желчь. От непреодолимого желания наказать его я заскрежетала зубами, меня начало колотить, и я упала, вывихнув плечо.

Они обозвали меня Злобой и ушли.

Дорога к доктору заняла целую вечность.

Через некоторое время боль в плече прошла, но ощущение, что не всё в порядке, осталось.

И теперь, наблюдая, как моё тело преображается, я понимаю, что приняла правильный облик. Что-то всё наконец-то встало на свои места.

Все эти шестнадцать лет моя жизнь была вывихнута. Сейчас я это понимаю.

Снаружи моего кокона мир тоже терпит изменения. Внешнюю сторону крыльев обдаёт жаром, пахнет дымом и копотью, я чувствую пожары, хаос и разрушения. Когда я наконец освобожусь, останется ли там хоть что-нибудь?

Останется ли Фебе в живых…?

Кажется, линька прекратилась. И хотя я охвачена беспокойством за сестру, но не могу открыть глаза.

Веки слипаются. Я засыпаю. Во сне я вижу, как плююсь кислотой по врагам, паря в небе на своих новых крыльях. Я в состоянии себя защитить; крылья заканчиваются большими крючковидными когтями. Острыми, как бритвы…

Глаза резко распахнулись, и я моментально пришла в себя. Как долго я спала? Наверное, несколько часов. Поблизости что-то движется.

Я чувствую это, как чувствует хищник. Слышу стоны, доносящиеся снаружи кокона. Ощущаю, как к крыльям прикасается что-то влажное.

Стоны и… слизь. Враг — подсказывают мои новые инстинкты. Уничтожить.

Уничтожить всё, что окажется слишком близко в момент моей уязвимости. Я представляю, как буду убивать с помощью своих крыльев. Огромным левым крылом я загоню врагов в ловушку под удар правого.

Это кажется правильным. Так и должно быть.

Тугая хватка ослабилась. Крылья затрепетали, тяжёлые крюкоподобные когти начали скрестись друг о друга, создавая дребезжащий звук.

Словно гремучая змея, я предупреждаю, что готова напасть. Это звук удовольствия, моё собственное урчание. Я никогда раньше не убивала, но знаю наперёд, что мне понравится.

Словно в мире нет ничего естественней, правильней. Я вскинулась и расправила крылья, расталкивая людей вокруг. Стоп… не людей. Больше нет. Они превратились в монстроподобных существ с мутными белесыми глазами. Кто в большей, кто в меньшей степени, однако выглядят они омерзительно. Одежда нормальная, но кожа под ней похожа на мятую пергаментную бумагу, словно они лет сто не выползали из солярия.

Я приготовилась разодрать этих тварей когтями, и меня захлестнуло чувство удовлетворения. Это и есть моё призвание. Не удивительно, что я всегда чувствовала себя белой вороной. Так оно и есть.

Я обезглавила одного, потом другого. Ещё одного.

И осознала две вещи: первое, что я такое же чудовище, как и эти создания, и второе, что я не наслаждаюсь убийством; я от него кайфую.

Окрестный жилой квартал почти полностью уничтожен. Лишь местами уцелели несколько кирпичных домов. Всё остальное обратилось в пепел. У меня перехватило дыхание. Наш дом тоже.

Фебе была в подвале; она могла выжить! Нужно скорее до неё добраться.

Но зомби перекрывают мне путь. Прикончив ещё парочку, я услышала крик Фебе.

Значит, точно жива! Растолкав тварей крыльями, я направилась к руинам нашего дома. Я обнаружила сестру даже в темноте, различив тепло её тела… как если бы обладала темновым видением.

Она убегает от одного из этих жутких созданий, петляя между пылающими деревьями. Глаза расширены от ужаса. Пульсирует красный огонёк ее сердца; я его прямо вижу.

Мы встречаемся взглядами. Мой вид тоже приводит её в ужас. Нужно всё объяснить…

Я подпрыгнула, неуклюже расправила крылья, и они, зачерпнув задымленный воздух, словно паруса, поймавшие ветер, понесли меня ввысь.

Чуть пообвыкнуть. Теперь уже легче. Я лечу! До чего же хорошо!

Где же Фебе? А, вот она!

Я приземлилась напротив, подняв вверх руки. Она резко затормозила в испуге, явно меня не узнав.

Я разомкнула губы. И изо рта брызнула струя прозрачной жидкости; прямо ей в лицо.

Кислота? Как в моих снах. Она тут же обожгла ее кожу, обезобразив черты лица. Ночь разрезал пронзительный крик.

Неправильно.