Нулевой след

Салфетки

Фиона делала стрижку.

Милгрим остался в салоне. Он закончил читать книгу Холлис и затем некоторое время копался в глубинах архивов вебсайта Корпуса, в которых он в частности обнаружил что акварели в холлах, ведущих к комнате Холлис относились к началу двадцатого века и были написаны экспатриатом американской эксцентрики Дораном Ламли. Корпус купил тридцать его картин и регулярно менял их, декорируя свой интерьер.

Он смотрел вверх на оформление салона, вспоминая комнату Холлис в Кабинете, которая ему очень нравилась. Дизайнеры Эрме, разрабатывая этот салон, использовали в качестве основы интерьеры одного из трансатлантических, довоенных германских дирижаблей, хотя заметить это было достаточно сложно. Матовый алюминий, ламинированный бамбук, мшисто-зеленая замша и страуст весьма своеобразного оранжевого оттенка. Три иллюминатора были круглыми, как настоящие иллюминаторы, и через них, если выглянуть, было видно лишь пустынное море, окрашенное предзакатным солнцем в бронзовый цвет.

Экраноплан напомнил Милгриму «Щеголя, Пижона», с ампутированными по большей части крыльями, который он видел на экскурсии на Лонг Бич, когда учился в старшей школе. Причудливые советские гибриды — экранопланы летали на ужасающей скорости примерно в пяти метрах над водой, выше они неспособны были забраться. Их создавали чтобы переносить сотни тон войсковых грузов или солдат, очень быстро, через Черное или Балтийское моря. Тот, на котором они сейчас летели, А-90 Орленок, был как и остальные построен на Волжской верфи, в Нижнем Новгороде. Милгрим уже знал о нем больше, чем ему хотелось бы знать, потому что должен был переводить для Бигенда пачку технической и исторической документации, толщиной в десять сантиметров. А поскольку здесь была Фиона, то он не слишком продвинулся с этой задачей.

Он попробовал поработать в одном из самых маленьких салонов на верхней палубе, который располагался прямо за кабиной пилотов (если могут быть пилоты у того, что не совсем летает). Там обычно никого не было и ему удалось разместиться там со своими бумагами и лэптопом. Беспроводной Интернет однако работал на борту превосходно, так что через некоторое время он обнаружил себя гуглящим какие-то вещи, заедая это занятие круассанами и запивая кофе. Так он и нашел сайт Корпуса.

— Это ведь корпус? — спросила его итальянская девушка, подливая ему кофе. — Вы там останавливались?

— Нет, — ответил Милгрим, — однако я там бывал.

— А я там работала, — сообщила она. Улыбнулась и отправилась обратно на камбуз. Она выглядела этакой умничкой в тунике и юбке от Джун Марукава. Фиона сказала что Бигенд со своим экранопланом от Эрме окончательно стал похож на какого-нибудь злодея из фильмов о Бонде и униформа экипажа в данном случае это такое украшение, словно бы мороженое на кексе. Милгрим однако по-прежнему считал что девушка выглядит замечательно в этом наряде от Марукава.

Ну а когда он все же добрался до перевода того, что оказалось ужасной прозой, из кабины пилотов появился Бигенд в свежеотглаженном Синекляйновском костюме.

Он устроился прямо напротив Милгрима за этим крошечным круглым столиком, и его костюм добавил в интерьер болезненного контраста с оранжевой кожаной обивкой. Без всяких вступлений, как он обычно и делал, он сообщил Милгриму что тот просто великолепно показал себя в этой заварушке с винтовкой Грейси, которую тот бросил на Литтл Вормвуд Скрабс. И хотя Милгриму уже это было известно, он снова повторил что винтовку на рассвете нашел некто выгуливающий свою собаку и позвонил в полицию. Милгрим теперь знал что в Скрабс порой находят странные вещи, даже неразорвавшиеся боеприпасы, и даже не очень давно.

Он выяснил что по вызову собаковода приехала обычная полиция, так что в первом приближении по-видимому серийные номера оружия можно было найти в компьютерах обычной полиции. У лиц связанных со шпионскими моментами обычно получается выяснять такие вещи очень быстро, Бигенду однако пришлось повозиться чтобы получить серийный номер винтовки. Он как-то узнал что изготовили ее в Китае, а двумя годами ранее она была захвачена в Афганистане в качестве военного трофея. После этого никаких сведений о ней не было, до того самого момента, когда Грейси извлек ее из картонной коробки. Бигендова история о винтовке утомляла. Дальше он принялся развивать теорию (или как говорил терапевт Милгрима из Базеля «повествование») о том, что Грейси приобрел оружие у какого-то коллеги из британской армии, после чего его тайно вывезли со склада и контрабандой вернули обратно в Англию. Бигенда заботила личность этого коллеги. Может быть у Грейси есть партнер в Британии, с такими же наклонностями? Кто-то кого не укатал супернавороченный спецназ, вызванный Гарретом?

Милгрим так не думал. — Это просто околооружейная тема, — сказал он.

— Что значит «околооружейная тема»?

— С оружием случаются всякие вещи. Они случаются просто потому что оружие существует. Вы сказали мне что не понимаете зачем Грейси принес винтовку. Это просто потому что вы не представляете себе на самом деле кто такой Грейси и как он мыслит и действует. С вашей точки зрения это была глупость. Сверхъестественная глупость. Беспричинная. Просто идиотизм какой-то.

— Точно.

— Он так поступил, потому что у кого-то, кого он знает здесь, есть ствол. Ствол был захвачен британскими войсками. А этот кто-то контрабандой привез его сюда. Это не была регулярная торговля оружием, это просто нелегальный сувенир. Однако Грейси увидел эту пушку и ему захотелось эту пушку. Такая вот околооружейная тема. Однако тот, кто привез эту винтовку в Британию вообще ничего не собирался с ней делать. Вообще.

Бигенд вытаращился на него. — Потрясающе, — сказал он через некоторое время, — как тебе это удается.

— Для этого надо понимать как все это происходит в криминальной среде, — ответил Милгрим.

— Еще раз. Я твой должник.

«Ты должник Винни», — подумал Милгрим, но Бигенд не узнал об этом. Когда он узнал подробности от Холлис, то спросил Винни в Твиттере — Как ты все это провернула?

Ее ответ стал для него неожиданным, — Салфетки, — написала она, а он периодически заходил на страницу Твиттера и смотрел снова и снова на эту ее запись.

— Это все порядок вещей, да? — Милгрим вообще не собирался задавать этот вопрос. Даже не думал об этом. Однако спросил. Его врач сказал ему что идеи в человеческих взаимоотношениях живут сами по себе. Автономно в некотором роде.

— Конечно.

— И это то, чем занимался Чомбо. Искал секрет упорядоченного движения вещей.

— Он раскрыл этот секрет за неделю до того, как его похитили, однако на этом этапе результаты его работы были бесполезны. Я имею в виду бесполезны без него самого.

— И рынки и все эти всеобъемлющие понятия теперь не важны? Потому что вы теперь знаете будущее?

— Это очень маленький кусочек будущего. Тоненькие срезы. Минутные.

— Много?

Бигенд оглядел безлюдное пространство салона. — В настоящий момент семнадцать.

— И этого хватит?

— Абсолютно достаточно всего семи. Семи секунд в большинстве случаев.

Платье Фионы представляло собой бесшовную трубу блестящего черного джерси. Она надела ее скатав верхнюю часть вниз, сформировав таким образом некую ленту поверх груди и оголив плечи. Это подарок матери, сказала она, который она получила от помощника редактора французского Вог. Милгрим почти ничего не знал о ее матери, кроме того, что когда-то она работала с Бигендом, к тому же его всегда пугала мысль о родителях его подруг.

Он одел свою только что полученную из химчистки твидовую куртку и габардиновые брюки, а сорочку одел простую из Хакетт, чтобы не мучиться с нереальным количеством пуговиц на манжетах.

Коктейли были сервированы в так называемом танцевальном зале, который обычно представлял собой обеденный салон. Стены были отделаны квази-конструктивистскими фресками экранопланов, которые как показалось Милгриму выглядели как настоящие, похожие на Летающие Клипперы сороковых годов авиакомпании Пан Американ, только с обрезанными крыльями и этими странными, похожими на уток кронштейнами реактивных двигателей. Когда они с Фионой спускались по винтовой лестнице, он увидел Олдо и второго водителя, элегантно возвышвющихся над собравшимися пассажирами, многих из которых Милгрим вообще никогда ранее не видел, потому что он и Фиона большую часть времени проводили в салоне. Рауш тоже был здесь, в черном мятом костюме. Его волосы напоминали Милгриму средство, которое Чандра наносила на голову Аджея, хотя выглядело все это в несколько ином стиле.

Когда они спустились на палубу, Олдо оказался у нижних ступеней лестницы. — Привет, — сказал Милгрим, который не видел Олдо с того вечера в Сити. — Спасибо за то, что вытащил нас тогда. Надеюсь у тебя тогда не было слишком серьезных проблем.

— Шелк Бигенда, — сказал Олдо, пожимая элегантно плечами, что насколько знал Милгрим означало «адвокат». — И курьер, — он подмигнул Фионе.

— Привет Олдо. — Она улыбнулась, и отвернулась чтобы поприветствовать кого-то, незнакомого Милгриму.

— Мне интересно, — сказал Милгрим понижая голос и оглядывая танцевальный зал поверх полированного блеска головы другого водителя, — насчет тестов. Которые были раньше.

— Каких тестов?

— Тестов мочи, — сказал Милгрим.

— Я думаю их отменили. Их больше нет в наших списках. Вообще все сейчас изменилось.

— В Голубом Муравье?

— Новая метла, — кивнул олдо серьезно. Затем прислушался к наушнику в своем ухе и бесшумно удалился.

— Мы нашли твое полоскание, — сказал Рауш. — В Нью-Йорке. Отправим в твою каюту. — Он выглядел так, словно не рад встретить Милгрима, хотя обычно так оно и было.

— Олдо сказал что в Голубом Муравье все меняется. Новая метла.

Плечи Рауша приподнялись. — Все, кто что-нибудь значит, — сказал он, — все ключевые люди в этом самолете.

— Это не самолет, — сказал Милгрим.

— Что бы это ни было, — с раздражением произнес Рауш.

— Ты знаешь когда мы будем в Исландии?

— Завтра утром. Это просто такой прогулочный круиз. Перерыв чтобы отвлечься.

— Я больше почти не принимаю лекарства.

— Последние три месяца ты принимал просто плацебо. Полагаю это были витамины и минералы. — Рауш осторожно посмотрел на Милгрима, смакуя его реакцию.

— Почему ты мне сказал сейчас?

— Бигенд сообщил всем и каждому что ты снова стал полноценным человеком. Это цитата. Извини. — Он по-быстрому скрылся в толпе.

Милгрим сунул руку во внутренний карман куртки и нащупал почти пустой блистер. Не будет больше никаких лиловых записей с датами и временем. — Однако мне нравятся плацебо, — сказал он сам себе и услышал взрыв аплодисментов.

Сестры Доттир и их неприятный папаша, спускались по матовым стеклянным ступеням винтовой лестницы. Фиона сказала Милгриму что их новый альбом только что вышел. Блестящие и горностаевые они спустились и встали по сторонам от своего угрюмого Доттир-папы. Который, как сказала Фиона, заключил с Бигендом какое-то значительное и выдающееся партнерское соглашение о совладении, касающееся Исландии. Соглашение было секретным и оформлялось так, чтобы никто со стороны не мог ничего узнать наверняка. Большинство таких соглашений именно так и оформляются. Это Бигенд, сказала она, продал этим молодым Исландским финансовым ковбоям идею Интернет банкинга. — Преподнес им, — сказала она, в салоне, в объятьях Милгрима. — Он точно знал что произойдет. У них в головах не было ничего такого электронно-интернетного и это сработало.

Провозгласили тост. Он поспешил найти Фиону и стакан Перье.

Когда он взял ее за руку, Памела Мэйнуоринг быстро прошагала мимо в сторону Бигенда.

— Привет мам, — сказала Фиона.

Памела улыбнулась, кивнула, мимолетно заглянула в глаза Милгрима и пошла дальше.