VI Европейский почин в создании современных художественно-промышленных предметов. — Роль Франции. — Барбедьен, Кристофль, Дек

К числу копий и подражаний в чужом стиле я отношу очень многое. Например, все производство знаменитой флорентийской фаянсовой фабрики маркиза Джинори: тут технического мастерства и внешнего, хотя немножко однообразного, изящества — бездна, но все это лишь более или менее близкое повторение средневекового или итальянского производства времен Возрождения и Рафаэля. Все тут чужое, нигде ни единого слова своего, нового. Сюда же я отношу и весь знаменитый, изящный, элегантный по краскам и формам, но все только живущий старыми преданиями богемский цветной хрусталь, не производящий ничего нового. Сюда же я отношу многое другое еще из числа знаменитых нынче европейских производств. Но выше всего этого я считаю то, что современное художественно-промышленное производство создает самостоятельного, собственно своего, нового. Сюда принадлежат громадные массы вещей, столь многочисленные, что перечислить их все нет, конечно, никакой возможности. Поэтому я принужден, в виде примеров, указать лишь на некоторые, самые примечательные.

Я укажу сначала на чрезвычайно изящные предметы из кожи, в соединении с золотом, серебром, эмалью и живописью, каких целые груды выставил венский фабрикант Август Клейн: тут и переплеты, и футляры, и рамки, и множество других крупных и мелких вещей ежедневного употребления. Все это почти всегда ново, самобытно и художественно. Потом я упомяну о золотых и мозаичных вещах, из микроскопических цветных камешков по черному фону, серьгах, брошках, браслетах, и проч., римского золотых дел мастера Кастеллани и некоторых его итальянских последователей: тут все формы свои, разнообразие изумительное — это опять-таки красоты и создания нового нашего времени. Потом я укажу на парижского фабриканта Валена, который под названием «Nouveau genre de décorations des soieries pour décoration d'appartement» выставил целую палату обоев, до того поразительно хорошо рисованных и отпечатанных, что на расстояниинескольких вершков думаешь, что это драгоценнейшие штофные, парчовые или шелковые материи; при этом рисунки, геометрические или цветочные, все самостоятельны: такого искусства и мастерства не знало ни одно предыдущее столетие, а мастерство это делает общедоступным, вводит в частную жизнь каждого то, что прежде могло быть доступно лишь немногим: Потом я укажу на подобные же обои, но уже с целыми картинами, парижских фабрикантов Верла и Делиня: обои эти деланы истинными художниками: сочетания цветов, медальоны среди орнаментов, перспектива тонов, удаляющееся небо или море, закат солнца, деревья — все это настоящие картины, только отпечатанные в тысячах экземпляров. Потом укажу на французские ковры и ковровые обои (tapisseries) Клемана, Гравье, Вальмеца и братьев Саландруз. Все они работают на своих фабриках при помощи целого полка художников (которые все поименованы у французов в их каталоге) и поэтому-то и могут выставлять, как свои произведения, истинные chef d'oeuvres'ы краски и линии. Всякий знает, до чего дошло нынче мастерство большой гобеленовской фабрики, удивительнейшие создания которой (оставляющие далеко за собою старинные гобелены) украшают Аполлонову галерею в Лувре: это ряд портретов старых французских художников времени Людовика XIV, le grand siècie, как называют его французы; каждый из великолепных портретов сделан тут с таким совершенством, что так и хочется побиться об заклад, что это масляные краски, а не тканье [4].

Ткацкие фабрики иных частных людей навряд ли уступают теперь, в этом отношении, старинной исторически знаменитой королевской фабрике гобеленов: и, например, ковры с сюжетами из библейских картин Ораса Верне, выставленные Вальмецом, до того превосходны, что трудно представить себе что-нибудь лучше. Потом я укажу на работы отличных резчиков из дерева: французских (например, Гере-братьев) и итальянских (например, Панджера-Безарель в Венеции, Дзанетти в Виченце и фабрики Гугенхейма в Венеции). У этих последних мастерство резьбы, тончайшей и изящнейшей, особливо в группах амуров и всяких фигур в рамах, карнизах, шкафах, спинках кроватей и т. д. — истинно изумительное.

К этим примерам замечательнейшего художественно-промышленного творчества можно было бы, и следовало бы, прибавить множество других еще, по части бронзы, стекла, обожженной глины и т. д. Особливо бронзовые и фаянсовые фабриканты поражают смелостью своих приемов и энергией своих попыток: нет, кажется, тех оттенков краски, нет тех сочетаний разнородных цветов, которых бы они ни пробовали на своих фигурах, группах конных, пеших, сидящих, лежащих, идущих, обнимающихся, дерущихся, читающих, молящихся, объясняющихся в любви. Перед вами тянутся на выставке длинные, сплошные ряды каюток или домиков, где в каждом целая выставка: здесь прелестнейших фигур из красноватой бронзы; там новый ряд совершенно других, из зеленоватой бронзы; еще далее — из желтой, серебристой, матовой, глянцевой и т. д. до бесконечности. То же самое увидите на выставке предметов из фаянса или обожженной глины: вазы, фигуры, блюда, чаши, сосуды в стиле всех эпох, какие только, кажется, бывали когда-нибудь на свете, сменяются перед вами поминутно все новыми и новыми группами, каждая из них имеет свою специальность, преследует свою техническую задачу в употреблении краски, в побеждении трудной формы, в пробе стиля. Перечислить их здесь просто невозможно: слишком велика и разнообразна масса.

Но выше остальных товарищей своих опять стоят, во всех этих отношениях, выставки трех капитальных французских фирм: бронзы Барбедьена, серебряные и металлические вещи Кристофля и предметы из обожженной глины Дека. Многочисленные художники, работающие на этих фабрикантов, мастерски умеют воспроизвести любой предмет своей специальности, в стиле древнем, классическом, средневековом, Возрождения или новом — до того мастерски, что величайшие знатоки иной раз, пожалуй, с трудом отличат оригинал от копии. Примеров довольно. Но, кроме того, они льют, чеканят, лепят, режут, оттискивают в формы, обжигают, разрисовывают красками также и создания своей собственной фантазии, свои большие статуи, свои маленькие фигурки и группы, свои вазы и люстры, свои канделябры и громадные металлические корзины для цветов на парадные обеды, свои фаянсовые тарелки, покрытые чудною живописью из птиц, цветов и растений, свои большие блюда с грудными великолепными изображениями трагической, рыдающей Антигоны, кроткой, умоляющей Эсфири в еврейском уборе, грозного Карла Великого, варварского ассирийского царя, свои громадные фарфоровые пластины (для покрытия стен), на которых с глубочайшим художественным чувством представлены целые исторические картины и сцены или смелые, полные жизни фигурки бедного парижского оборвыша, девочки с вязанкой дров за спиной, идущей босыми своими ножками по снегу среди оголевшего леса, — и все это с таким совершенством, что они стоят во главе современного промышленного производства и занимают первое место на венской выставке.

Загрузка...