Нюрнбергский процесс, сборник материалов

РЕЧИ ОБВИНИТЕЛЕЙ ПО ДЕЛУ ПРЕСТУПНЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ

[Произнесена 28—29 августа 1946 г.]

Господа судьи, в 1938 году Гитлер заявил в рейхстаге (я цитирую его слова):

Мы теперь знаем, какого рода руководство дал национал-социализм германскому народу. Мы знаем, каким образом и для каких целей национал-социалистская партия мобилизовывала и организовывала германский народ — для господства над миром ценой войны и убийств. Обладание Германией, целиком и полностью достигнутое национал-социализмом, означало обладание народом духовно и физически, осуществляемое организациями национал-социалистской партии и правительства.

С какой целью нацисты стремились завладеть народом? Их целью было создать подконтрольное фанатичное полицейское государство, готовое к военной агрессии. Если бы можно было себе представить некий «эрзац» Макиавелли, который бы формулировал то, что для этого было нужно, он бы счел, вероятно, необходимым:

1) Быстрый метод издания законов и декретов. Для этого необходим податливый, и уступчивый кабинет, обладающий полнотой законодательной власти, — рейхсрегирунг[223].

2) Быстрое подавление всяких признаков оппозиции или свободы мысли. Для этого нужна служба шпионажа и полиции, умеющая наносить удар без промедления, — СД и гестапо.

3) Полный контроль над общественным мнением. Он обеспечивается путем давления фанатического корпуса политических руководителей на пропитанную пропагандой общественность страны.

4) Преторианская гвардия, которая избавит вас не только от «непокорных священников», но и от всех тех, кто придерживается собственных религиозных убеждений. И вот появляется СС.

5) Проникающая всюду рука исполнительной власти, которая захватит население и заставит его тренироваться физически и готовиться морально к войне, которая будет толкать население в нужном направлении, когда появится необходимость в массовом насилии, которая будет твердо направлять его в духе идеологии террора внутри страны и за границей. Что может лучше подойти для этой цели, чем СА, которые только что «выиграли уличные бои».

6) Орудие для использования наличных вооруженных сил в ваших целях; орудие для того, чтобы сделать их готовыми совершать любое действие, даже если оно противоречит военным традициям и понятию чести солдата; орудие для того, чтобы заставить их беспрекословна соглашаться с порабощением других народов, содействовать созданию и объединять цели организаций для подавления и уничтожения национальной жизни и человеческого достоинства. Эту задачу должны выполнить генеральный штаб и верховное командование.

Быстрота управления, система доносов, отсутствие свободы мысли и слова, подавление внутри страны и применение подготовленных и обученных сил за рубежом — таковы постоянные, тесно связанные между собой методы, без которых не может процветать тирания. Эти методы представляют собой лишь иные названия для организаций, которые мы обвиняем как преступные и с помощью которых подсудимые и их сотрудники могли руководить и владеть нацией и организовать ее.

Когда господин судья Джексон выступал перед Трибуналом 28 февраля, он подчеркнул, что нашей целью не является обвинить в преступлениях весь германский народ. Я снова повторяю, что мы не стремимся обвинить народ Германии. Наша цель — защитить его и дать ему возможность реабилитировать себя и завоевать уважение и дружбу всего мира. Но как может быть это сделано, если мы оставим в его среде безнаказанными и неосужденными эти элементы нацизма, которые в основном ответственны за тиранию и преступления и которые, как может поверить Трибунал, не могут быть обращены на путь свободы и справедливости?

Мы стремимся защитить не только германский народ. Вся Европа нуждается в защите. Посмотрите, в каком положении находится в настоящее время Европа. Среди немцев, преданных Гитлеру, было много тысяч мужчин и женщин, которые собственными руками совершали убийства, убийства, быть может, не одного человека, а многих людей. Сотни тысяч, нет, миллионы других стали последователями веры ненависти и жестокости, которую исповедовал их фюрер. Среди них были те, которые получили специальную подготовку и стали профессиональными руководителями в области военной и политической, люди, которые все еще так же фанатично и безжалостно стремятся к власти, как в течение последних 25 лет своей жизни. Вы помните эти слова? Я цитирую:

Таковы были. заповеди хохайтстрегеров[224] — носителей национал-социалистской власти. Такие вещи нельзя забыть в один день. Разве можно позволить этим людям действовать свободно среди германского народа и среди народов Европы? Уже сейчас трудности, выпавшие на долю этого несчастного континента, подавляют нас. Кроме тех, кто подходит под категорию, относящуюся к организациям, большое количество фанатических приверженцев нацизма при всех обстоятельствах все еще находится на свободе. Перед нами целое поколение немцев, которые не знают иных путей, кроме тех, которые были указаны им их нацистскими руководителями, — молодые мужчины и женщины, первыми учителями которых были нацисты и которые получили воспитание в нацистских школах, которые находили отдых в военной тренировке СА и занимались в его рядах спортом. Должны ли мы позволить руководителям нацистской Германии в качестве членов этих организаций свободно бросать семена своего влияния в эту плодородную почву?

Закон — живой организм. Он не является догмой, которую нельзя изменить. Его целью является служение человечеству, и он должен расти и развиваться для того, чтобы удовлетворить растущие и меняющиеся потребности общества. Потребности Европы в настоящее время не имеют прецедента в истории. Никогда прежде перед обществом стран Европы не стояли такие проблемы, никогда оно не подвергалось опасности пребывания в его среде миллионов безжалостных фанатиков, выученных и вымуштрованных в духе убийств и расовой ненависти, в духе войны. Такое положение вещей, независимо от того, имелись ли подобные прецеденты в прошлом, оправдывает и даже требует применения необычных норм права. И, действительно, как помнит Трибунал из речи господина судьи Джексона, имеется большое количество прецедентов в области процедуры, которую мы просим вас создать. Если вы считаете доказанным, что эти организации в целом являются преступными, что большинство членов этих организаций, будучи осведомлены об их целях, добровольно поддерживали их преступную политику и участвовали в преступной деятельности руководителей нацистской партии, тогда вашим долгом является в соответствии с Уставом объявить их преступными. Вы можете быть уверены в том, что долг, исполнения которого от вас требует Устав, лишь соответствует вашему долгу перед Германией и перед Европой, перед миром.

Принцип, на основании которого мы требуем их осуждения, совершенно ясен. Это — практическое применение здравой теории наказания, которой нас учили с юности, в частности, среди других, великий германский философ Кант. Если люди используют общество лишь для достижения своих собственных целей, это общество имеет все основания изгнать их из своей среды. Огромные масштабы этой проблемы не дают права оставлять ее неразрешенной. Если не будет выполнен этот долг перед законом, террор и расовые преследования смогут воцариться снова на континенте, и в третий раз за период жизни нашего поколения может начаться мировая война.

Трибунал и Обвинение имели возможность ознакомиться, разрешите мне так сказать, с весьма продуманной и высокоученой речью д-ра Клефиша. Однако я позволю себе сделать критическое замечание, что эта речь весьма далека от существенной функции Трибунала на данной стадии процесса, которая заключается в установлении фактов. Первые 30 страниц представляют собой фактически нападки на ст.ст. 9 и 10 Устава, причем делается вывод, что Трибунал должен сделать слово «может», упомянутое в ст. 9, основой для априорного суждения о том, что никакая организация не может быть преступной, каковой вывод, по нашему мнению, является сведением к абсурду статей 9 и 10 и нарушением их как с точки зрения буквальной, так и смысловой.

В последующих частях своей речи доктор Клефиш[225] выдвигает некоторые положения, на которые следует обратить внимание.

Он ставит вопрос о том, в каких масштабах и в каком количестве, каким образом и кем должны быть совершены преступления для того, чтобы быть инкриминируемыми организации? На это мы скажем, что ответ на этот вопрос практически не вызывает затруднений. Никто не может с категоричностью утверждать, сколько именно зерен нужно, чтобы образовалась куча, но в равной степени никто не может отрицать того, что, видя кучу, можно понять, что это куча. Также очень легко решать на основании здравых рассуждений, какие преступления совершались в рамках общих целей организации. Обвинение не только принимает, но и разделяет предположение, что в деле каждой организации можно сказать, что известные преступления являются типичными и повторяющимися, причем Обвинение обращает внимание на количество таких типичных и повторяющихся преступлений, которые встречаются в доказательствах.

Подобным же образом не встречается затруднений в объяснении слов «в связи с отдельными подсудимыми». Заявлять, что совершение отдельными подсудимыми преступлений не в качестве членов организаций не подходит под статью 9 Устава, — значит рассматривать это дело в несуществующем, безвоздушном пространстве. Вся трудность обвинения в этом деле заключается в том, что отдельные лица и организации столь тесно связаны между собой, что общая цель внешнего и внутреннего господства наличествует во всех случаях.

Подобным же образом мы категорически оспариваем утверждение, что большое количество членов не знало о преступных целях организаций. Давайте раз и навсегда отметем искусственное предположение о том, что большие группы лиц, примыкавших к нацистской партии, носили наглазники. Это — насмешка над фактами и оскорбление, наносимое умственным способностям этих людей.

Мы согласны с доктором Клефишем, что неучастие в преступлениях, предусмотренных статьей 6 Устава, и нежелание поддерживать политику и деятельность организации являются предпосылками невиновности. Все наше обвинение строится на том, что, говоря словами доктора Клефиша, «члены организации постоянно подчинялись целям организации и нацистам и работали ради этих целей».

Доктор Клефиш и все остальные защитники обращали очень много внимания на те серьезные последствия, которые скажутся на лицах, которых коснется декларация о виновности, причем не только на тех лицах, против которых может быть впоследствии возбуждено судебное преследование, но и на всех остальных. Заявляют, что пятно, наложенное на членов организаций, объявленных преступными, останется несмываемым. Миллионы членов организаций, объявленных преступными, останутся заклейменными до конца дней своих. На них будут указывать пальцами и говорить: «Посмотри, вот идет преступник из СА». Но если они действительно виновны, если они поддерживали систему, которая привела к тому, что мир был брошен в пучину войны, и помогали этой системе, если они возрождали ужасы рабства, преследований и массовых убийств, разве они не должны быть заклеймены? Здесь не будет несправедливости, это — меньше, много меньше того, что они заслуживают. Единственная надежда, которая остается Германии и всему миру, это — то, что ее народ осознает свою ответственность за то, что случилось, и раскается в совершенном. Доктор Серватиус просил вас простить ортсгруппенлейтеров потому, что они принадлежали к низшим слоям среднего класса и не имели политического опыта. Могло ли так случиться в действительности, что только высшие классы германского народа умели распознать, что агрессивная война за мировое господство, порабощение, убийства и преследования являются преступлениями?

Однако в этом может быть больше правды, чем осмеливаются думать. Вы видели и слышали многих свидетелей, которые — некоторые по их собственному признанию — сами были серьезно замешаны в отвратительных преступлениях. Сумели ли вы заметить в них ощущение своей виновности, чувство стыда или раскаяния? Всегда виноват тот, кто давал приказы, никогда — тот, кто осуществлял эти приказы. Всегда какое-нибудь государственное учреждение несет ответственность, а поддержка этого государственного учреждения и сотрудничество с ним, разумеется, не могут быть осуждены. Если эти люди думают так и сегодня, то заклеймение этих виновных, как преступников, вызвано тем более острой необходимостью и является тем более оправданным.

РАССМОТРЕНИЕ ДОВОДОВ ЗАЩИТЫ

Я имею намерение рассмотреть доказательственный материал, связанный с теми тремя организациями, за дело которых британская делегация взяла на себя основную ответственность и которые, по общему убеждению всех четырех держав, ведущих это судебное преследование, являются преступными. Но прежде чем остановиться на этом доказательственном материале, я надеюсь, что Трибунал разрешит мне сделать два общих замечания по поводу защитительных доводов, которые были выдвинуты в связи со всеми этими организациями.

В связи с выступлением д-ра Бема я хотел бы сказать, что никто не сможет потом заявить, что организациям не была предоставлена полная возможность осуществлять свою защиту. Была разработана сложнейшая процедура для того, чтобы получить и представить вам их доказательства. Комитет уполномоченных Трибунала заслушал 102 свидетеля, свидетелей, выбранных защитниками из многих тысяч членов организаций. Перед вами находятся стенограммы их показаний. Из числа этих свидетелей защитники отобрали 20, которые дали показания в суде и которых вы сами видели и слышали. В дополнение к этим устным показаниям вам также были представлены резюме не менее, чем 136 213 письменных показаний по делу организации СС, 155 000 по делу политических руководителей, 2 000 по делу гестапо, 10 000 по делу СА и 7 000 по делу СД. Всего 310 213 письменных показаний. Вашими уполномоченными был также представлен полный текст еще 1 809 письменных показаний или их резюме, большинство из которых содержится в стенограммах заседаний Комитета.

Уже на первый взгляд ясно, что показания, данные почти всеми свидетелями вашим уполномоченным, являются ложными. Вы сами видели и выслушали некоторых из этих свидетелей, которые были выбраны защитниками, очевидно, потому, что защита считала их самыми Надежными и такими, которые могут произвести на вас впечатление. Их показания не лучше других.

Вы помните Зиверса, вызывавшегося по делу СС, который отрицал свою осведомленность и свое участие в опытах над живыми людьми и которому была предъявлена папка уличающей его переписки.

Свидетель Морген описывал театр варьете, кинотеатр, книжные полки и другие развлечения в Бухенвальде. Он назвал Дахау оздоровительным лагерем. Бриль, служивший в качестве оберштурмбаннфюрера (подполковника) в дивизии СС «Лейбштандарте» с июня до августа 1941 года на восточном фронте, ничего не знал об эйнзатцгруппах, убийстве евреев на восточных территориях, относительно обращения с жителями Польши и России, захваченными и увезенными на рабский труд. Разве условия в июне так изменились по сравнению с теми, которые существовали за два месяца до этого, когда Гиммлер заявил всем офицерам этой дивизии:

Генерал Хауссер, бывший одно время командиром дивизии СС «Рейх» и затем последовательно командиром корпуса, армии и группы армий, ничего не знал о зверствах СС. Он никогда не слышал о кровавой резне в Лидице.

Гаулейтер Гофман, который давал показания на заседаниях Комитета для того, чтобы объяснить свой приказ от 25 февраля 1945 г., поощрявший линчевание союзных летчиков, заявил, что приказ «выскользнул» с его командного пункта после того, как он отказался подписать проект приказа, предложенный ему его штабным офицером.

Хупфауер из германского трудового фронта, руководивший работой этой организации в Эссене в течение последнего периода войны и лично отвечавший за передачу приказов Гиммлера в целях обеспечения «дисциплины и производительности труда иностранных рабочих», отрицал, что ему было что-либо известно в отношении зверского обращения с угнанными в рабство рабочими.

Ратке, вызванный в качестве свидетеля СА в назначенный вами Комитет уполномоченных, описал, как «весною 1933 года члены СА во всех населенных пунктах Германии устремились в церкви».

Шнейдер, еще один политический руководитель, вызванный на заседание Комитета, 55 лет, отрицал, что он даже слышал о бойкоте в апреле 1933 года.

Бест, поработитель Дании, давал перед вами показания по делу гестапо. Ознакомившись с документами, которые были представлены ему в ходе перекрестного допроса, можете ли вы поверить хотя бы одному слову из того, что он сказал? Примеры такого рода показаний могут быть приведены из стенографической записи показаний почти каждого свидетеля, который был вызван защитой этих организаций.

Рассмотрите эти показания под другим углом зрения. Нам известно, что так (называемые «демонстрации» против евреев были организованы и проведены по всей империи в ночь с 9 на 10 ноября 1938 г. и что входе их 36 евреев было убито, 20 тысяч захвачено и брошено в тюрьмы лишь за то, что они были евреями; нам известно, что 177 синагог было уничтожено огнем или разрушено, что было разрушено 7 500 еврейских магазинов и что стоимость одного лишь оконного стекла, разбитого во время демонстрации, равнялась, примерно 6 млн. рейхсмарок.

Даже высший партийный суд сообщал:

Можете ли вы найти из числа 102 свидетелей, которые были вызваны защитой по делу организаций партии, хотя бы одного, готового признать это или что-либо подобное? Можете ли вы найти хоть одно слово признания в тех письменных показаниях, которые были представлены вам более чем 310 000 членов этих организаций партии? Если не политические руководители, если не СА и не СС, если не гестапо и СД, кто же тогда организовывал и направлял эти демонстрации?

Мы знаем, что рабский труд использовался по всей Германии и что угнанные в рабство рабочие подвергались жестокому обращению. Мы знаем, что в 1943 году даже возникла необходимость — необходимость, вызванная лишь желанием увеличить производительность труда, а не соображениями гуманности — изменить «доселе распространенные условия обращения с восточными рабочими», и партийной канцелярии и главному имперскому управлению безопасности пришлось издать директиву всем политическим руководителям, до ортсгруппенлейтеров включительно, и, очевидно, всем отделениям СД и гестапо о том, что «следует прекратить насилия, несправедливости, обманы, жестокое обращение и т.д. Избиение, как форма наказания, запрещается». (ПС-205, ВБ-538).

Но разве вы можете найти в показаниях 102 свидетелей и тех лиц, которые дали письменные показания под присягой, хотя бы одно, в котором говорилось бы, что автор его когда-либо видел факты жестокого обращения с иностранными рабочими или слышал о них, кроме одного или двух исключительных случаев?

Все их показания одинаковы. Их спрашивают, известно ли им о преследовании и уничтожении евреев, об ужасах деятельности гестапо, о зверствах в концентрационных лагерях, о жестоком обращении с угнанными в рабство рабочими, о намерении вести агрессивную войну и о подготовке к ней, об убийствах мужественных солдат, моряков и летчиков. И они отвечают неизменным «нет».

Разрешите напомнить вам слова великого ирландца: «Ложь подобна вечно цветущему растению».

Разрешите мне обратиться к рассмотрению тех трех организаций, дело которых было мне поручено, — корпуса политических руководителей, СА и СС.

В отношении корпуса политических руководителей защитниками и свидетелями защиты были выдвинуты некоторые общие положения, которые целесообразно упомянуть, прежде чем остановиться на показаниях.

1. Заявляют, что целлен- и блоклейтеры[227] не должны быть включены в корпус политических руководителей, что они никогда не рассматривались как таковые, не пользовались властью и не должны были выполнять политических задач, что они подчинялись офицерам из штата ортсгруппенлейтера, которых Обвинение согласилось исключить из числа виновных; что они были совершенно незначительными людьми и практически были немногим больше, чем курьеры ортсгруппенлейтера.

Мы считаем, что имеются подавляющие своей убедительностью доказательства того, что это не так. При рассмотрении доказательств вы убедитесь, что они были замешаны в самых разнообразных видах преступной деятельности. Я попрошу вас в особенности иметь в виду, что общепринятым порядком среди политических руководителей было не передавать никаких распоряжений в письменном виде инстанциям, стоявшим ниже, чем ортсгруппенлейтер. Справочник по организации НСДАП предписывал (я цитирую):

Свидетель Мейер-Вендеборн подтвердил, что таково было положение вещей на практике.

Имея это в виду, вам покажется поистине примечательным, что нам удалось найти так много письменных документов, которыми вы располагаете, относительно той важной роли, которую играли целлен- и блоклейтеры.

Возражали, что они не являлись хохайтстрегерами, как это утверждает Обвинение, и в подтверждение этого заявления защита представила различные документы. Независимо от того — так это или нет, — это не имеет никакого значения. Вы помните, что в справочнике по организации НСДАП они включены в состав хохайтстрегеров. Там говорится: «Среди политических руководителей особое положение занимают носители власти» (хохайтстрегеры).

Отвечают, что справочник по организации НСДАП не дает точных сведений. То же самое говорится о книге «Член СА», которая является также весьма невыгодным изданием для членов СА. Имеется ли какое-нибудь официальное издание, выпущенное официальными партийными издателями, которое содержит точные сведения?

Однако остается фактом, что независимо от того, под каким названием они были известны, под именем целлен- или блоклейтеров, эти люди являлись становым хребтом всей партийной системы. Гаулейтер Кауфман признал: «Блоклейтеры и целленлейтеры являлись оперативными органами ортсгруппенлейтеров».

Целленлейтера Шнейдера спросили: «Согласны ли вы со мной в том, что без целленлейтеров и блоклей-теров ортсгруппенлейтеры никогда не смогли бы выполнить своих задач?»

Он ответил: «Да, это правильно».

Они были гораздо более значительными людьми, чем просто посыльными, которыми их теперь пытаются представить. Хирт заявил, что только люди, которые были «абсолютно благонадежны с политической точки зрения», назначались в штат гау, крейса или на посты ортс-, целлен- и блоклейтеров. Он заявил также, что люди, которые занимали посты целлен- и блоклейтеров, всегда поддерживали политику нацистской партии. Из доказательств явствует, какого рода задачи им были доверены, задачи, которые включали ответственность за содействие в составлении «политической характеристики» жителей их районов.

2. Было выдвинуто утверждение о том, что политических руководителей, особенно в военное время, принуждали против их воли принимать назначения.

Но вся система базировалась на добровольной службе, оплачиваемой или не оплачиваемой, и это подтверждается их собственным свидетелем Мейер-Вендеборном.

Разрешите мне процитировать протокол его перекрестного допроса на заседании Комитета:

Согласно показаниям свидетеля Хирта, к какому-либо нажиму на некоторых лиц прибегали только в самых исключительных случаях.

Поскольку от лиц, занимавших эти посты, требовалось, чтобы они были «совершенно благонадежными в политическом отношении», было бы весьма странно обнаружить среди них большое количество противников партии, которых против их воли принуждали занять такой пост.

3. Также утверждается, что в противоположность тому положению, которое имело место до войны, эти назначения не утверждались, клятва давалась ими через неопределенные промежутки времени и им не выдавалась никакая военная форма и что они не могут считаться, говоря словами Обвинительного заключения, — «согласно обычной нацистской терминологии, политическими руководителями любого положения или ранга».

Я утверждаю, что подобный аргумент не состоятелен.

Они выполняли те же самые задачи, они считались такими же чиновниками и пользовались такими же полномочиями и влиянием, как и те, кого они заменили.

4. Утверждается, что не существовало никакого «корпуса» или организации политических руководителей, однако доказательства показывают, что политические руководители всех рангов составляли единый корпус. Они все в справочнике по организации НСДАП объединены под общим названием «корпуса», их объединяла общая цель (я цитирую): «...воспитание всего германского народа в духе национал-социализма».

Они носили единообразную военную форму. Они имели единообразное удостоверение личности — единообразное для всех них, но отличное от прочего населения.

Ежегодно они давали единообразную клятву своему фюреру:

И, как о каждом из них говорится в справочнике по организации НСДАП, «политический руководитель нераздельно и неразрывно связан с идеологией и организацией НСДАП».

5. Имеется еще один вопрос, который требует разъяснения.

Защита выдвинула аргумент о том, что большое число амтслейтеров[228] при штабах различных хохайтстрегеров не должно быть включено в число лиц, подпадающих под декларацию о преступности, которая может быть вами объявлена в отношении корпуса политических руководителей.

Подобно тому, как о блоклейтерах было сказано, что они являлись невинными, безвредными курьерами, — об амтслейтерах было сказано, что они были невинными, безвредными экспертами, консультантами при соответствующих гау-, крейс- или ортсгруппенлейтерах.

Они могли являться экспертами, консультантами, но они являлись и кое-чем гораздо большим, и они, несомненно, не были ни невинными, ни безвредными.

Они являлись официально назначенными политическими руководителями, лицами, «совершенно благонадежными в политическом отношении» и оказывавшими поддержку нацистской партии.

Все они так же, как сами хохайтстрегеры, ежегодно давали клятву верности, которая обязывала их к повиновению фюреру. Все они, хотя, естественно, они получали инструкции — каждый по своей области деятельности в министерстве, в котором они сотрудничали, — тем не менее подчинялись приказам своих хохайтстрегеров в политических вопросах и по всем вопросам партийной дисциплины. Вы можете считать доказанным, что эти люди оказывали такое же губительное и опасное влияние, как любой другой политический руководитель, потому что из числа этих руководителей они были теми лицами, которые находились в самом тесном контакте со всеми слоями общества, с людьми всех профессий и родов деятельности. Мы не располагаем документами, которые бы указывали на непосредственное участие всех этих так называемых аполитичных политических руководителей в организации, однако документы, уже представленные вам, указывают на участие многих из них. Я не стану их сейчас перечислять. Я обращу ваше внимание на эти документы в ходе обсуждения представленных доказательств. Обвинение считает, что на основании доказательств и на основании данных относительно общих условий, существовавших в Германии, а также имея в виду влияние, которое оказывали политические руководители, вы имеете право, более того, вы обязаны прийти к выводу, что если цели и деятельность этой организации являлись преступными, то значит, каждый из тех, кто работал в аппарате гау, крейса и в ортсгруппах, должен быть включен в число виновных. Не следует думать, что из-за того, что мы намеренно исключили из этого числа аппарат ортсгруппенлейтера, мы сделали это потому, что считаем этих людей невиновными. Это решение было принято скорее по практическим, нежели по каким-либо иным соображениям, и весьма возможно, что это решение является неправильным.

Защита выдвинула утверждение, что в различных партийных организациях, как, например, в германском трудовом фронте, национал-социалистском союзе ветеранов, в организации по обеспечению благосостояния рабочих, в студенческих и женских организациях также были-офицеры, известные под названием «политические руководители». Указывают, что их число равно примерно 1—1¹/₂ млн. Разрешите мне разъяснить еще раз, что если такие политические руководители в действительности существовали. Обвинение не требует объявления их преступными. Мы включаем в число преступных руководителей только рейхслейтеров, гаулейтеров, крейслейтеров, ортсгруппенлейтеров, целленлейтеров и блоклейтеров, а также амтслейтеров, или руководителей отделов в аппарате рейхслейтунга, гаулейтунга и крейслейтунга, — тех политических руководителей, которые, будучи организованы по территориальному принципу, несли ответственность за осуществление политического контроля над населением, осуществление и проведение в жизнь нацистской политики. Все остальные нами исключаются.

Вам была представлена схема, указывающая на число лиц, которые, таким образом, охватываются этой декларацией. Согласно справочнику по организации НСДАП за 1943 год, их число равняется 600 тысячам. Защита утверждает, что эта цифра не учитывает смены чиновников и что общее число тех, которые в какой-либо период времени занимали эти посты, гораздо больше. По этому поводу я хотел бы сделать два замечания. Во-первых, цифра, приведенная в справочнике, показывает максимальные штаты, которые были разрешены каждому гау и крейсу. Практически даже не все эти посты были замещены — скажем, в городских районах не было сельскохозяйственных отделов, в гау, где не имелось университета, не существовало политического отдела по работе среди университетских преподавателей. Во-вторых, цифра 600 тыс. на 1943 год включает политических руководителей 9 иностранных гау — 6 австрийских, 2 польских и одного судетского, ни одно из которых не существовало до 1938 года; таким образом, в течение первых пяти лет нацистского правления общее число политических руководителей должно было быть значительно меньше, чем 600 тыс. Выдержка из брошюры «Дер хохайтстрегер», представленная защитой, показывает, какое увеличение числа хохайтстрегеров имело место лишь за период между 1935 и 1939 гг.: число их увеличилось с 291 671 до 581 650. Имея в виду эти соображения, мы утверждаем, что даже с учетом смен персонала общее число людей, которые в какой-либо период занимали эти посты в корпусе политических руководителей, которых мы включаем в число тех, кого мы требуем объявить преступными, не может превосходить названную нами цифру в 600 тыс. Разрешите мне также добавить, что при рассмотрении этой цифры следует еще учитывать не только случаи естественной смерти, но и гибель в результате бомбардировок на фронте. Именно эти люди являлись сердцем национал-социализма, именно они вели 48 млн. немецких избирателей по тем путям и к тому концу, который мы наблюдаем.

Давайте рассмотрим доказательства, представленные против них, по основным категориям. Мы увидим, что они не только сами непосредственно участвовали в совершении преступлений, но мы также увидим, как активно и умело они помогали другим организациям и сотрудничали с ними в осуществлении их общих преступных целей.

В отношении осуществления контроля над государством Борман в своем обращении к гаулейтерам в июне 1941 г. заявил: «Впервые в истории Германии фюрер держит в своих руках полностью и сознательно руководство германским народом» (Д-75, США-348).

Из данных о деятельности политических руководителей во время выборов в 1936 и в 1938 гг. мы видим один из тех способов, при помощи которых руководящий состав помогал передать руководство народом Германии в руки фюрера, причем мы видим, что в этом участвовали все слои и категории политических руководителей.

Мы располагаем полным досье из крейса Эрфурт (Тюрингия), содержащим материалы в связи с плебисцитом 1937 года. Штутцпунктлейтеры должны были заранее сообщать о всех тех лицах в своем районе, по поводу которых они с уверенностью могут предположить, что те будут голосовать против. СД издало приказы, адресованные штутцпунктлейтерам и всем руководителям отделений службы безопасности. Руководители отделений на местах обязывались в наибольшей степени содействовать штутцпунктлейтерам. Защита заявляла, что штутцпунктлейтеры, о которых говорилось в досье, являлись штутцпунктлейтерами СД и не входили в состав корпуса политических руководителей. Если мы даже примем это объяснение, оно ничего не изменит, поскольку было уже достаточно ясно установлено, что все это дело должно было проводиться «в теснейшем сотрудничестве с ортсгруппенлейтерами партии».

Едва ли политические руководители могли испытывать хоть какие-нибудь сомнения относительно того, что ожидало людей, о которых они сообщали, если приказ содержал следующий многозначительный параграф:

Трибунал помнит те отчеты, которые представляло СД после плебисцита, отчеты, показывающие, каким образом с помощью снятого молока и пишущих машинок с бесцветными лентами проверялись избирательные бюллетени лиц, в отношении которых имелись подозрения. Вы помните также, какие методы использовались для того, чтобы заставить голосовать тех, чья поддержка партии казалась сомнительной. Я цитирую:

И снова мы читаем это в документе, который, быть может, является одним из самых ужасных документов, представленных на этом суде.

Никто не может пытаться представить дело таким образом, что такого рода случаи имели место только в Эрфурте. В гау Кобленц крейсгешафтсфюрер Кохема заверял СД:

В Роттенбурге партия организовала демонстрацию против епископа, который отказался голосовать, демонстрацию, которую господин Судья Джексон так живо описал в своей вступительной речи.

Но не только во время плебисцита 1938 года проявляли активность политические руководители. Следует помнить, что в Бремене крейслейтеры, ортсгруппенлейтеры и штутцпунктлейтеры должны были письменно сообщать о гражданских служащих, которые не принимали участия в голосовании во время выборов 29 марта 1936 года.

Доктор Серватиус отметает все эти доказательства утверждением, которое не опирается даже на строчку доказательств. Он заявляет:

Я не вижу необходимости в дальнейших комментариях.

Осуществление контроля и надзора над германским народом являлось в такой же степени задачей политических руководителей, как и СД и гестапо. Из всех политических руководителей блоклейтеры являлись наиболее необходимыми людьми для этой цели. Они вели картотеку на каждого домовладельца, картотеку, служившую источником для составления «политических характеристик», которые должны были составлять блоклейтер, целленлейтер и ортсгруппенлейтер в сотрудничестве друг с другом. Защита неоднократно как перед Комитетом уполномоченных, так и перед Трибуналом всячески отвергала и отрицала утверждение о том, что блоклейтеры использовались для шпионской деятельности. Но кем другим они были, если их картотека должна была заполняться на основании той информации, которую они (я цитирую): «имели достаточную возможность получить путем бесед с немцами». От них также настоятельно требовали обеспечить секретность этих сообщений (Д-901(а), ВБ-546).

Имеются и другие доказательства, которые показывают, какую низкую роль играли блоклейтеры. В справочнике по организации партии блоклейтеру указывается, что:

Мы снова узнаем об их шпионской деятельности, когда просматриваем доказательства об участии политических руководителей в преследовании церкви. В сотрудничестве с гестапо и СД политические руководители, начиная с самых высокопоставленных вплоть до занимавших. самые незначительные посты, принимали активное участие в уничтожении влияния церкви.[229]

Ваша честь, полагаю, что могу опустить остальную часть стр. 17 и первые 8 строк на стр. 18, где говорится о декрете Бормана, хорошо известном Трибуналу. Продолжаю далее со стр. 18:

Разрешите мне ограничиться рассмотрением более низких рангов — ортсгруппенлейтеров, блоклейтеров, целленлейтеров.

Вы помните досье с отчетами ортсгруппенлейтера Дармштадта по церковным делам от февраля 1939 года. Блоклейтер член партии Киль информирует о том, что собрания конфессионального фронта снова имеют место. Вы также помните о мерах, которые предпринимались крейслейтерамн в связи с этими докладами. СД и гестапо информировались об этих собраниях конфессионального фронта, о которых сообщали блоклейтеры, и другое сообщение в связи с пастором Штрахом: «Этому джентльмену нужно сделать серьезный выговор». Они также были информированы о несчастном пасторе Штрахе, о священнике, который «был достаточно хорошо известен и созрел для отправки в концлагерь или для особого суда».

Можете ли вы сомневаться в том, что в Тюрингии именно блоклейтеры и целленлейтеры должны были представить требуемые доклады о том, как население реагировало на результаты плебисцита 1938 года, «особенно в маленьких городах и деревнях» (Д-897).

Кого другого, как не блоклейтеров и целленлейтеров, могли использовать для того, чтобы обнаружить, что говорили католические и протестантские священники об аншлюссе во время церковной службы? Кто другой, как не они, могли бы доложить о том, звонили или нет церковные колокола вечером в Вене после произнесения речи об аншлюссе?

И, наконец, вы располагаете на эту тему доказательствами по поводу демонстраций, организованных для того, чтобы сорвать церковную службу в церкви в Фрейзинге в 1935 году. Эти демонстрации были организованы руководством крейса женской организации нацистской партии (ПС-1507, ВБ-535).

Только захватив полный контроль над государством и народом, нацистское правительство получило возможность осуществлять свои преступные цели. Политические руководители являлись очень существенным элементом в приобретении этого контроля. Они поддерживали и осуществляли приказы правительства, которое, как они знали, с самого начала следовало незаконной политике, бывшей преступной по своим методам. Все они знали относительно общепризнанной цели преследования евреев. Все знали о существовании гестапо, концентрационных лагерей и нацистской практике арестов и тюремного заключения без суда и следствия. Однако они продолжали активно поддерживать это правительство и помогать ему еще сильнее сжимать в своих тисках германский народ. Вся речь д-ра Серватиуса в той части, где она касается положения политических руководителей после 1933 года, показывает, в каких тисках держал Германию железный костяк партии — политическая «Железная дева», сжимающая людей в своих объятиях до тех пор, пока они не умирают.

Что касается евреев в тот период, когда их преследование являлось открыто признанной политикой и практикой нацистской партии, один тот факт, что люди добровольно служили своей партии, занимая оперативные посты, является сам по себе достаточным доказательством их участия в преступной деятельности. Однако мы располагаем и конкретными доказательствами непосредственного участия в преследованиях евреев со стороны политических руководителей, и снова речь идет о политических руководителях всех рангов. Имеются доказательства того, что менее чем через год после прихода нацистского правительства к власти, корпус политических руководителей подстрекал народ Германии к преследованию евреев. С трудом можно себе представить, что в цивилизованном государстве в 1933 году могли быть изданы директивы политическим руководителям, озаглавленные «Преследование евреев». Тем не менее это имело место. Крейслейтеры в гау Кобленц должны были составить список еврейских фирм и предприятий своего района. Снова и снова подчеркивалась необходимость точности. В различных крейсах, ортсгруппах и штутцпунктах должны были быть организованы комитеты, имевшие своей задачей «направление общин и наблюдение за ними» в процессе преследования евреев. Они должны были продолжать политику, которая была начата партией бойкотом в апреле того же года:

В свете этих доказательств, в свете собственного признания доктора Серватиуса в том, что политические руководители не возражали против нюрнбергских декретов и что они приветствовали меры, направленные к ограничению влияния евреев, в свете той роли, которую они играли в демонстрациях 1938 года, разве можно сомневаться в том, что в течение всех этих лет они активно участвовали в преследованиях еврейского народа и постоянно клеветали на него? Было бы действительно очень странно, если бы дело обстояло иначе, в то время как приказ Гейдриха, изданный в ночь с 9 на 10 ноября 1938 года, гласил:

Любопытно, что возникла необходимость в таких инструкциях, если гаулейтеры были так резко настроены и так возражали против этих мер, как утверждают гаулейтеры Кауфман, Штрейхер, Заукель и Валь.

Что бы ни говорили свидетели, которых вы слышали, об отношении политических руководителей к этим демонстрациям, нам известно, что 36 евреев были убиты. Из этих 36 убитых четверо были убиты или ортсгруппенлейтерами, или блоклейтерами. Именно суд, составленный из гаулейтеров и других политических руководителей, счел правильным оправдать или приговорить лишь к очень незначительным наказаниям лиц, совершивших убийства в ходе этих демонстраций, — членов партии, СС, СА и корпуса политических руководителей. И вот по каким причинам:

Если свидетели защиты, которых вы тут слышали, не понимали, кто был организатором этих демонстраций, то это было совершенно ясно членам высшего партийного суда.

Во Франции списки евреев для «коллективной экспатриации», что, конечно, означало угон на Восток, составлялись по согласованию с хохайтстрегерами. Однако осведомленность об этих депортациях и об обращении с евреями на оккупированных территориях не была присуща лишь политическим руководителям во Франции. Августовский выпуск информационного бюллетеня «Ди Лаге» за 1944 год содержал точные подробности того, что происходило в Венгрии. Я цитирую:

Нам неизвестно, кто получил копии этого документа, но мы определенно знаем, что Дениц принимал в этом участие и что гаулейтер Кауфман «возможно получил его». Более того, из заметки на копии, которая находится в нашем распоряжении, видно, что эта копия дошла а,о организации НСДАП в деревне Кохен, вблизи Аахена. Дениц должен был знать ее содержание так же, как и любой другой нацистский чиновник, занимавший высокий пост. Неужели Кауфман и все его коллеги гаулейтеры ничего не знали об этой ужасной политике, проводившейся их нацистским правительством?! Они утверждают, что это так, но они лгут. Посмотрите на документ №49 из книги документов, которая была представлена в защиту корпуса политических руководителей. Это секретный информационный бюллетень нацистской партии, выпущенный партийной канцелярией 9 октября 1942 года. В нем рассматриваются подготовительные мероприятия для окончательного разрешения еврейского вопроса в Европе и говорится о слухах по поводу условий, в которых находятся евреи на Востоке. На полях этого документа имеется пометка: «Только для Г и К», что может означать для гау и крейса. Но из него с несомненностью вытекает, что осведомленность об этих вопросах шла гораздо дальше крейса. Послушайте, о чем говорится в этом документе:

После того, что вы здесь слышали, вам может показаться, что невозможно было преувеличивать «очень суровые меры», о которых говорили находившиеся в отпуску солдаты, прибывшие с Востока. Они говорили об этом, начиная, очевидно, с сентября 1941 года, в каждой деревне и в каждом доме по всей Германии. Но даже если они были преувеличены, тем не менее нельзя отрицать того, что они существовали.

В сноске[230] я привожу статью, в которой разбираются пять основных пунктов:

Если они, несмотря ни на что, отрицают свою осведомленность в судьбе, которая фактически ожидала этих евреев, ни один из подсудимых, ни один из свидетелей, дававших показания перед вами или перед назначенными вами уполномоченными, ни один из членов этих организаций не может отрицать того факта, что ему было известно об угоне евреев. Как они полагали, что значила эта фраза: «Полнейшая их ликвидация не является более возможной путем эмиграции»?

При самом мягком толковании фактов подобное обращение с евреями на оккупированных территориях представляет собой военное преступление. Руководящий состав нацистской партии мобилизовал свои Ценны для того, чтобы убедить общественное мнение в отношении того, чтобы не только прощать, но и поддерживать и поощрять это военное преступление. Даже в том случае, если бы деятельность руководящего состава нацистской партии этим и ограничивалась, она тем самым была бы заклеймена как преступная. Но деятельность руководящего состава нацистской партии этим не ограничивалась.

Корпус политических руководителей несет такую же ответственность, как и другие организации, за совершение преступлений против местного населения на оккупированной территории. Фрик 16 декабря 1941 г., давая Рейнеру указания по поводу назначения его гаулейтером Каринтии, наказал ему самым строжайшим образом провести германизацию славян на территории, включенной в состав империи, и искоренение славянского языка.

Мы решительно протестуем против утверждения доктора Серватиуса, что было допустимо германизировать лиц, ранее принадлежавших к германской национальности. Достаточно лишь высказать идею о праве германизировать каждого славянина, который ранее жил в старой империи, для того, чтобы обнаружить ее абсурдность.

Гаулейтеры самостоятельно не могли выполнять такие приказы. Их подчиненные должны были сыграть свою роль. Вы припомните инструкции от 30 апреля 1942 г., изданные креслейтером в Петау всем ортсгруппенлейтерам об уничтожении всех славянских надписей на всех церковных и сельских усадьбах.

Мы знаем, что среди вопросов, обсуждавшихся на совещаниях аппарата гаулейтеров в Марбурге, были вопросы о перевозе в Сербию двух тысяч, о помещении в концентрационные лагери сотен людей и о расстреле заложников. В июне 1942 года, когда темой обсуждения была эвакуация тюрьмы Циллии, собравшимся заявили, что заключенные должны быть переведены из этой тюрьмы или расстреляны для того, чтобы освободить необходимое пространство для операции большого масштаба. 13 июля половина из 800 арестованных должна была быть обезврежена посредством перевода их в концентрационные лагери или расстрела. О таком же случае, на этот раз связанном с убийством священника, упоминается в мартовском протоколе.

Политические руководители в Польше также принимали участие в жестоком обращении с местным населением. В письме, посланном имперским управлением безопасности в ноябре 1942 года, всем начальникам отделов СД, сообщалось о явно преступном соглашении между Гиммлером и Тираком, согласно которому поляки, восточные народы, евреи и цыгане лишались права на слушание их дел в суде (США-346). Этот приказ основывался на бесстыдном утверждении, что эти народы являются представителями низшей расы на территории Германии.

Особенно интересно в этом соглашении, что во всех случаях необходимо было безусловно информировать об этом гаулейтера. Зачем нужно было информировать его об этом, если не за тем, что могла возникнуть потребность в его помощи и содействии?

Я перехожу к рассмотрению доказательств, относящихся к рабскому труду, которые, быть может, яснее всех других имеющихся у нас доказательств по поводу отдельных преступлений, показывают, как серьезно все группы корпуса политических руководителей были замешаны в использовании рабского труда. Все свидетели, вызванные защитой, отрицают тот факт, что им было известно о плохом обращение с иностранными рабочими или что они лично плохо обращались с ними. Из чего стоят эти показания в свете представленных суду доказательств? Обращение, которому подвергались польские сельскохозяйственные рабочие, заботу о которых должны были осуществлять в особенности бауернфюреры, состоявшие в штабе гау-, крейс- и ортсгруппенлейтеров, явствует из инструкций, изданных для крейсбауерншафтен в Карлсруэ в марте 1941 года[231]. Эти инструкции были изданы в результате переговоров между государственной ассоциацией крестьян в Бадене и высшим руководителем СС и полиции в Штуттгарте и были встречены с «большим удовлетворением». Польский рабочий не имел более никакого права жаловаться. Ему запрещалось пользоваться транспортом, посещать увеселительные места и церковные службы. Ему запрещалось менять место работы, его рабочий день не был нормирован. Я цитирую:

Возможно ли в действительности, чтобы подобные инструкции издавались только в Карлсруэ и нигде более? Возможно ли, чтобы в то время, как с поляками в Бадене обращались, как с животными, в соседнем гау их принимали в число членов семьи? Об этом говорил в своих показаниях свидетель Мор, вызванный на заседание комитета в качестве представителя бауернфюреров. Я цитирую:

В промышленных районах ответственность за заботу об иностранных рабочих несли политические руководители германского трудового фронта. Заукель в марте 1942 г. издал следующий приказ:

Нет необходимости напоминать вам об ужасных условиях, в которых влачили жалкое существование рабочие Эссена. И вновь я задаю тот же самый вопрос: возможно ли, чтобы гаулейтеры, крейслейтеры, ортсгруппенлейтеры, целлен- и блоклейтеры и политические руководители германского трудового фронта в Эссене не знали об этих условиях, когда бараки, в которых рабочие жили, и карцеры, в которых они находились в заключении и подвергались пыткам, расположены, как показывают фотографии, рядом с литейными цехами заводов Круппа, причем железнодорожная заводская ветка проходит в нескольких футах от их дверей, а заводские подъемные краны поднимаются чуть ли не над их крышами.

Заявляют, что даже если действительно подобные условия и существовали в Эссене, то они были исключением и объяснялись только хаосом, вызванным бомбардировками авиации союзников. Но это не так. Еще до того, как начались бомбардировки Эссена, директор паровозостроительных заводов Круппа жаловался на то, что «люди приходили утром на работу без хлеба и инструментов. Во время перерывов военнопленные прокрадывались к немецким рабочим и просили кусок хлеба, жалуясь на голод» (Д-361, США-893).

Он направился в кухни, чтобы попытаться добыть для них еды[232]:

На этом фрейлейн Блок не остановилась. Она доложила о разговоре в Германский трудовой фронт, оттуда последовало приглашение начальнику управления заводов Круппа явиться в это ведомство. Представитель Германского трудового фронта «обвинял меня, жестикулируя весьма оскорбительным образом, заявил, что я слишком явно встал на сторону большевиков. Он сослался на статьи закона имперского правительства, запрещавшие это... Тогда я попытался настойчиво разъяснить, что русские военнопленные были направлены к нам в качестве рабочих, а не как большевики. Люди страдали от голода и были не в состоянии выполнять тяжелые работы в котельных, что от них требовалось».

Ваша честь, я изложил всю историю того, как управляющий попытался добыть хлеб для своих рабочих, прошу Вас обратиться к началу стр. 29, это первая фраза цитаты. Это типично для всего, что я излагал. Цитирую последние две фразы абзаца:

Не может быть также и того, чтобы эти условия существовали и подобное обращение с рабочими практиковалось только в Эссене.

В марте 1943 года Геббельс решил, что необходимо созвать совещание по вопросу об увеличении выпуска продукции. Протокол этого совещания гласит:

Из этих протоколов мы можем заключить, каково было отношение партийной канцелярии к этому вопросу — той партийной канцелярии, от которой получали указания политические руководители нацистской партии. Ее представитель (я цитирую) «указал на те разногласия, которые уже возникают и которые могут сказаться на германском народе в случае, если иностранцам будет дана большая свобода».

Однако необходимость в увеличении военной продукции была самой важной проблемой, и, несмотря на опасения, высказанные его представителем на совещании, имевшем место в марте, 5 мая 1943 г. Борман от имени партийной канцелярии направил меморандум всем рейхслейтерам, гаулейтерам, фербандсфюрерам, крейслейтерам и ортсгруппенлейтерам. Вышеперечисленные лица инструктировались в духе того, чтобы более гуманно обращаться с иностранными рабочими, хотя в то же время «лица германской расы настаивали, что патриотическим долгом является соблюдение различия между ними и гражданами других национальностей. Несправедливость, оскорбления, обман, жестокое обращение и т.п. не должны более иметь места. Избиения, как форма наказания, запрещаются» (ПС-205).

Разве этот документ не показывает, что все до одного свидетели защиты говорили здесь совершеннейшую ложь? Разве он не говорит, может быть, более ясно, чем любой другой документ, о той беспощадной жестокости, к которой политические руководители национал-социалистской партии подстрекали германский народ? Разве не выходит за пределы нашего понимания, что в наш век просвещения в большой цивилизованной стране назревает необходимость в том, чтобы правительство издавало для своих политических руководителей приказы о прекращении жестокого обращения с мужчинами и женщинами, которых они угнали в рабство? Разве не кажется непостижимым, что правительству пришлось запретить своим политическим руководителям и своим нанимателям избивать работающих на них мужчин и женщин?

И, наконец, в качестве последней иллюстрации по данному вопросу вы припомните инструкции, изданные гауштабсамтслейтером и адресованные из Страсбурга в гау Баден-Эльзас. Иностранных рабочих — женщин, которых немцы принуждали к половой связи, следовало затем временно помещать в превентивное заключение, впоследствии они переводились на работу в другое место. «В других случаях иностранных рабочих — женщин следует отправлять в концентрационные лагери для женщин» (Д-884А).

Детей этих женщин в том случае, если они удовлетворяли расовым требованиям и были здоровы в наследственном отношении, полагалось у них отбирать немедленно после рождения, «после чего их помещали в дома для иностранных детей, передавая в ведение национал-социалистской организации по социальному обеспечению».

Установки этого приказа лишь добавляют новые детали к тем показаниям, которые у нас имеются относительно той хладнокровной жестокости, которую партия предписывала применять в отношении к иностранным рабочим. Однако это весьма важный документ, так как из него явствует, сколько различных отделов корпуса политических руководителей было вовлечено в проведение переброски рабов с одного места на другое. Крейслейтеры и крейсобманы[233] «германского трудового фронта» должны были сообщать о случаях беременности. Фактически, как и следовало ожидать, необходимые справки наводили ортсгруппенлейтеры. Помимо германского трудового фронта и НСФ (организация по социальному обеспечению), приказ был разослан циркулярно руководителям гау по вопросам пропаганды, руководителям гау по вопросам прессы, гауамтслейтерам по вопросам расовой политики, народного здравоохранения, по крестьянским вопросам, по вопросам народного благосостояния, по расовым вопросам, политическому руководителю национал-социалистской женской организации в гау, а также соответствующим штабным офицерам в штате крейслейтера. Я цитирую:

Вы снова видите пример того, как корпус политических руководителей работал рука об руку с полицией безопасности и СД и с имперским комиссаром по консолидации германской расы — еще одним из заведения, которым заправлял Гиммлер.

По этому вопросу достаточно хотя бы сказать о признании доктором Серватиусом того факта, что политические руководители знали о том, что большинство рабочих работало в принудительном порядке. Признано также, что политические руководители должны были наблюдать за условиями труда. В остальном факты говорят сами за себя.

Генеральный прокурор[234] уже говорил о тех огромных масштабах, в которых производилось убийство слабых и престарелых людей. Это «действие» — («акция») — было начато летом 1940 года, но еще задолго до этого, в соответствии с расовой политикой нацистского правительства, были предприняты меры для укрепления германской расы. Мы располагаем документом (мы его датируем январем 1937 г.), который дает ясное представление о том, какую роль в этом должны были сыграть политические руководители. Это письмо гаулейтера Южной Вестфалии, в котором излагается декрет Гесса от 14 января 1937 г. Я привожу цитату:

Нетрудно себе представить, к каким злоупотреблениям мог привести подобный декрет, злоупотреблениям, которые могли явиться удобным орудием для нацистской партии. Это письмо гаулейтера было разослано всем руководителям областных отделов, областным инспекторам и крейслейтерам его области (гау).

Если исходить из того факта, что департамент народного здравоохранения занимался подготовкой дел, которые поступали на рассмотрение гаулейтера, то ясно, что руководители отделов департамента здравоохранения также непосредственно замешаны в этом деле.

Вы помните доказательства, иллюстрирующие, в какой степени так называемые «умерщвления из милосердия» стали общеизвестным фактом через несколько месяцев после того, как они начались. В июле 1940 года епископ Ворм обратился с письмом к Фрику. В августе он писал министру юстиции. В сентябре, ничего не добившись, он снова обратился к Фрику и к министру юстиции.

Я собрал здесь доказательства, связанные с преданием легкой смерти. Как помнит Трибунал, по этому поводу говорил генеральный прокурор; кроме того, мой любезный друг Гриффит Джонс[235] в своем выступлении также обращал на это внимание Трибунала. Для сокращения времени, если позволите, я изложу содержание следующих страниц в форме резюме. Конец страниц 32-й и 33-й показывает, что церковь возражала против этих мер и что партия эти меры по преданию «легкой смерти» поддерживала. В конце страницы 33-й и на страницах 33-а и 34-й я рассматриваю вопрос, является ли предание «легкой смерти» военным преступлением, и представляю доказательство того, что эта мера преднамеренно использовалась для того, чтобы организовать население для войны и ограничить число бесполезных едоков в стране в военное время.

Епископ Вурм[236] сообщал о событиях, происходивших в Вюртемберге. Однако такие события происходили не только в Вюртемберге, Штутгарте и Наумбурге. На расстоянии нескольких сот миль то же самое происходило в Штетине, о чем свидетельствуют письма, направленные 6 сентября 1940 года наблюдателем в Штутгарте в министерство юстиции и Ламмерсу (М-151, ВБ-529), и письмо Ламмерса министру юстиции от 2 октября 1940 года (М-621, ПС-715). К августу следующего года те же события происходили в предместьях Висбадена, о чем свидетельствует письмо епископа Лимбурга (ПС-615, США-717) Фрику, министру юстиции и министру по делам церкви. Те же события имели место и во Франконии, причем мы располагаем досье, из которого явствует, какую роль в этих событиях играли политические руководители Франконии. Читая эти письма, можно ли сомневаться в том, что аналогичные события должны были происходить во всех других районах Германии, где действовали эти комиссии, нацеленные на убийство? Борман 24 сентября 1940 года пишет гаулейтеру Франконии и одному из своих крейслейтеров:

Как может доктор Серватиус говорить, будто это доказательство свидетельствует о том, что политические руководители не принимали участия в осуществлении этих мер и что они о них не знали? Одной этой фразы из письма Бормана достаточно для того, чтобы обосновать как преступный руководящий состав нацистской партии, тот состав, в который входили руководители органов партии, которым надлежало поддерживать данные комиссии.

В ходе перекрестного допроса обвинением свидетелей защиты руководящего состава затрагивался вопрос, относится ли эвтаназия как преступление к юрисдикции настоящего Трибунала в силу статьи 6 Устава. Явно не может быть серьезного сомнения по поводу того, что убийство 270 000 человек является преступлением против человечности. Правда, 270 000 трупов, возможно, бледнеют рядом с массовыми убийствами на оккупированных территориях и в концентрационных лагерях; тем не менее, это преступление почти невероятных масштабов. Не может также быть сомнения в том, что это было преступление, совершенное в связи с агрессивной войной. Из письма епископа Вурма Фрику от 19 июля 1940 года (М-152, ВБ-530) мы узнаем, что эти убийства совершались по приказу имперского совета по обороне. Членами имперского совета обороны были Геринг, Кейтель, Фрик, Редер, Функ, Гесс и Риббентроп. В своем письме от 5 сентября епископ писал:

Цель этих преступлений ясна так же, как она была ясна католикам — жителям Абсбурга; эти люди, как докладывал ортсгруппенлейтер, утверждали:

Я просто напомню Трибуналу кратчайшим образом о замечаниях Бормана по поводу направления различным семьям писем с одинаковой формулировкой о судьбе их родственника; о требовании гауштабсамтслейтера Нюрнберга находить более умные формулировки для уведомлений, если 30 000 уже предано смерти и предстоит предать смерти еще в 4 раза большее число людей; о сомнениях крейслейтера Эрлангена; о серьезных трудностях в связи с направлением уведомлений, с которыми столкнулся крейслейтер Ансбаха. Ни этот крейслейтер и ни один из других, как представляется, не испытывали никакого беспокойства по поводу того, что они сами активно поддерживали администрацию, совершавшую массовые убийства. Если их клятва верности фюреру освобождала их от мук совести, может ли она освободить их от моральной или преступной виновности?

Затем, если мне будет позволено резюмировать содержание следующей страницы, 35-й, я хочу указать, какое отношение имели эти меры к низшим слоям политических руководителей, о которых мы здесь говорим. После того, как я рассмотрел различные отчеты и возражения против убийства 270 000 человек под предлогом предания их «легкой смерти», я продолжаю с 6-й строчки:

Госпожа Мари Кер, таким образом, лишилась двух своих сестер и в своем письме просила узнать у имперского министра внутренних дел, на основании какого декрета были убиты ее сестры. Министерство подсудимого Фрика передало этот вопрос гауштабсамтслейтеру Нюрнберга. Я цитирую:

Гауштабсамтслейтер передал это письмо крейслейтеру. Крейслейтер передал его ортсгруппенлейтеру, который доложил, что «Кер можно дать информацию. Это — тихая и осторожная женщина».

В феврале 1941 года ортсгруппенлейтер Абсбурга доложил, что в его деревне после того, как местный санаторий очистили от пациентов, произошли «самые дикие сцены, которые только можно себе представить». Можно считать его отношение типичным для огромной массы политических руководителей. Я цитирую:

Во время этого процесса стало явным, что другие политические руководители разделяли взгляды этого ортсгруппенлейтера относительно абсурдности какой бы то ни было устной исповеди. Мне не нужно напоминать вам о других отчетах, если не для того, чтобы заметить, что, кроме гауштабсамтслейтеров, крейслейтеров и ортсгруппенлейтеров, гауорганизационлейтеры также замешаны были в этом деле. Корпус политических руководителей по уши увяз в этой кровавой истории.

На корпус политических руководителей падает доля ответственности за плохое обращение с военнопленными. В сентябре 1941 года Борман распространял среди гаулейтеров и крейслейтеров инструкции ОКВ касающиеся обращения с советскими военнопленными.

Судя по входящему штампу на данном документе, ясно, что чиновником в штабе гау, который главным образом занимался этими делами, был лейтер, ведавший обучением в гау. Вы помните, какие указания содержались в этих директивах. Они исходили из того факта, что:

Вы припоминаете специальные эйнзатцгруппы, которые были созданы СД для проверки советских военнопленных в лагере для военнопленных, с целью выявления и ликвидации их руководителей и интеллигенции. Эти приказы, которые передавались гаулейтерам и крейслейтерам, объясняют цель и методы работы этих частей особого назначения, в них говорится:

Ни один гаулейтер или крейслейтер не может заявить этому суду, что он не знал о том, что русские военнопленные умерщвлялись.

Политические руководители получали эти инструкции не только для сведения. В своем письме всем рейхслейтерам, гаулейтерам, фербандс-фюрерам и крейслейтерам в сентябре 1940 года Борман подчеркнул:

На политическое руководство пала задача ориентировать охрану и владельцев заводов «еще и еще раз в политическом и идеологическом отношении», и это должно было быть сделано в сотрудничестве с ДАФ (германским трудовым фронтом).

Нет необходимости в повторении доказательств, касающихся обращения с русскими и другими военнопленными, работавшими у Круппа. Политические руководители относились так же бессердечно к своим военнопленным рабам, когда те умирали, как и при их жизни. Гаулейтеры и крейслейтеры получили от Бормана инструкции Фрика о порядке захоронения умерших советских военнопленных. Толевая бумага должна была служить гробом, никакие похоронные церемонии или украшение могил не допускались, расходы должны были быть сведены до минимума и «перевозка и похороны должны происходить так, чтобы не привлекать внимания. Если нужно ликвидировать несколько трупов, они должны быть погребены в общей могиле».

Что значили для нацистского правительства и его политических руководителей похоронные обряды тех людей, кого они непосильным трудом загнали в могилу? Они значили столько же или так же мало, как и все другие общепризнанные нормы элементарной порядочности или чести.

Еще в марте 1940 года Гесс разослал политическим руководителям директивы, касающиеся мер, которые должны были быть приняты в случае посадки вражеских самолетов или высадки парашютистов. Вы помните приказ, в котором говорилось: «Таким же образом вражеские парашютисты должны быть немедленно арестованы или обезврежены».

Учитывая последующие приказы, которые были менее двусмысленными, и те чрезвычайные предосторожности, которые были приняты для обеспечения секретности этих приказов, можете ли вы еще сомневаться в том, что должно было быть выражено этой несколько двусмысленной фразой. Вы помните, что этот приказ должен был распространяться лишь в устной форме среди крейслейтеров, ортсгруппенлейтеров, целлен- и блоклейтеров. Распространение этого приказа путем цитирования в официальных приказах, на плакатах, в печати или по радио запрещалось, причем в числе других предосторожностей было объявление его секретным документом государственной важности. Я также напоминаю вам, что были информированы не только все ответственные политические руководители, но этот приказ был послан в директорат имперской организации, в имперский директорат пропаганды и в правление имперской студенческой организации. Каждая из этих организаций «мела своего представителя в штате амтслейтера, ray-, крейс- и ортсгруппенлейтера. Кроме того, этот приказ был передан также группенфюреру Гейдриху.

В августе 1943 года Гиммлер проинструктировал полицию, что в ее обязанности не входит вмешательство в стычки между немцами и летчиками-террористами. Гаулейтеры должны были быть информированы об этом в устной форме.

В мае 1944 года Геббельс писал в газете «Фелькишер Беобахтер», что нетерпимо, чтобы германская полиция использовалась для защиты убийц. На следующий день Борман указал всем гаулейтерам, фербандсфюрерам, крейслейтерам и ортсгруппенлейтерам на то, что были отдельные случаи, когда экипажи самолетов, выбросившиеся на парашютах. с самолета или совершившие вынужденную посадку, были на месте убиты судом Линча негодующими жителями. «Против германских граждан, участвовавших в этих инцидентах, были приняты меры полицейского характера или возбуждено судебное преследование».

Для понимания этого письма нам вряд ли требовалось захватывать приказ одного гаулейтера, где видно, что он воспользовался правом, которое ему предоставил Борман. В феврале 1945 года гаулейтер Южной Вестфалии прямо приказал всем своим крейслейтерам поощрять линчевание союзных летчиков.

Он писал:

Вы уже познакомились с показаниями гаулейтера Гофмана, данными вашему уполномоченному по этому вопросу, и уделите столько внимания этому вопросу, сколько, по вашему мнению, он заслуживает.

Заканчивая этот обзор доказательств по делу корпуса политических руководителей, разрешите мне напомнить вам о показаниях двух свидетелей защиты, вызванных по делу организаций: некоего Эберштейна, которого вы сами слушали по делу СС, и Валя — гаулейтера, который дал показания вашим уполномоченным.

Вам известны показания, которые все политические руководители дали в отношении концентрационных лагерей, а именно, что они ничего общего с ними не имели и не знали ничего о том, что происходит там. Но что говорил вам свидетель Эберштейн? Я цитирую выдержку из его, показаний:

И, наконец, свидетель Валь, гаулейтер Швабии, дал следующие показания:

И в ответ на другой вопрос он заявил:

Я перехожу к СА. Прежде чем рассматривать показании против этой организации, я хочу сказать пару слов в отношении добровольного членства. Защита СА утверждала, что членство не было добровольным в этой организации. Заявляют, что на немецкое население было оказано большое давление с тем, чтобы принудить его вступить в ту или иную организацию нацистской партии и что в отношении некоторых отделов СА не только оказывалось такое давление, но что членство в них являлось обязательным в соответствии со специальным декретом. На основании показаний, на которые я хочу обратить ваше внимание, вы можете прийти к выводу, что даже если было налицо давление, которое в некоторых случаях, несомненно, оказывалось на отдельных лиц для того, чтобы вынудить их вступить в партию и, в некоторых случаях — в отдельные ее организации, результаты отказа сделать это значительно преувеличены защитой. Мы утверждаем, что если вы примете, как несомненные показания некоторых свидетелей в отношении отдельных случаев принудительного членства, то доказательства, которыми вы располагаете в отношении всей организации в целом, совершенно ясны: членство было от начала до конца добровольным. Никогда не было такого положения, когда принуждение являлось законом, как таковым, физическим принуждением или результатом законодательного акта.

В помощь Трибуналу изложу английские правовые нормы, касающиеся принуждения[238].

Английские правовые нормы, регулирующие, что составляет физическое принуждение, достаточное для того, чтобы послужить оправданием преступлению, четко укоренились в течение многих лет, они изложены в труде Халебери «Законы Англии» (издание Хейлшем, том 9, стр. 23—24, параграф 20) в следующей формулировке:

Разрешите мне кратко рассмотреть показания по этому вопросу. Общий устав службы СА, изданный в 1933 году, устанавливал следующее. Я цитирую: «Тот, кто не может или не хочет подчиниться, не подходит для СА и должен выйти из ее рядов».

В справочнике за 1940 год говорится:

Свидетель Ютнер согласился с тем, что эта выдержка правильно передает положение вещей. Ему был задан вопрос: «Добровольность членства всегда являлась основным принципом СА?»

На что он ответил: «Это был принцип, которого всегда придерживалось руководство».

Ему был снова задан вопрос: «Если. же кто-либо не соглашался с взглядами СА, считалось ли, что он должен выйти из состава организации?»

Он ответил: «Очень многие вышли из состава СА по всевозможным причинам».

Никак нельзя себе представить, что показания, данные в отношении кавалерийского корпуса, указывают на существование какого-либо принуждения физического или путем законодательного акта. Совершенно правильно то, что первоначальные кавалерийские организации были произвольно слиты с СА, но, как показал сам свидетель Валь, вызванный по ходатайству этой части СА (я цитирую):

«Ассоциация всадников», — как он заявил, — «подчинилась этому процессу объединения, потому что это давало возможность ее членам продолжать свою спортивную деятельность».

Можно вполне прийти к выводу, что именно в 1933—1934 гг. тот факт, что деятельность СА была преступной, был особенно очевиден для германского народа. Как же может потеря возможности заниматься «спортивной деятельностью», явиться моментом принуждения и служить оправданием для вступления в ряды членов организации?

Неужели риск потери лошади и конюшни может считаться законным оправданием для участия в убийстве?

Следует также помнить, что как в случае с кавалерийским корпусом, так и в отношении «Стального шлема», хотя обе эти организация могли быть слиты с СА декретом, вам не представляются никакие доказательства, которые содержали хотя бы одно слово, которое можно истолковать как момент принуждения отдельных лиц к вступлению в члены СА.

«Стальной шлем» находился почти в таком же положении, как и кавалерийский корпус, хотя показания, которые давал Ютнер перед комитетом, говорят об этом еще яснее. Разрешите мне процитировать некоторые выдержки из протокола его показаний:

Показания, касающиеся судьбы, которая ожидала гражданских чиновников, если они отказывались вступать не только в СА, но — я подчеркиваю — в любую партийную организацию, звучат почти патетически» Однако из показаний свидетеля Боле перед уполномоченным явствует, насколько преувеличено было это заявление, что в управлениях, в которых он работал, только 18% гражданских чиновников стали членами либо партии, либо одной из ее организаций, причем речь шла об имперском министерстве финансов, имперской канцелярии — о самом сердце нацистского правительства.

Свидетель фон Вальденфельд являет собой еще один выдающийся пример того, как немец, который имел силу воли стоять за то, что ой считал справедливым, мог поступать таким образом, не навлекая ни себя особенно тяжелых последствий. Являясь сам гражданским чинов-пиком и ведущим членом «Стального шлема», в 1933 г. он ушел в отставку, когда эта организация была слита с СА, и отказался вступить в СА, в партию и во все другие партийные организации. Однако он продолжал занимать свой пост до конца войны.

Защитники представили показания о том, что студенты университета обязывались декретом вступать в члены СА. Это утверждение было подкреплено приказом университетского отдела СА в Мюнхене, датированным 16 апреля 1934 г., который находится в книге документов защиты СА.

В связи с этим документом я хочу сделать два замечания: во-первых, под «службой СА» не имеется в виду членство в СА, а прохождение подготовки под наблюдением СА. Во-вторых, предложение в §3-м «все вновь зачисленные студенты, таким образом, обязаны вступить в СА» не соответствует политике руководства СА и не характеризует обычную практику, принятую в университетах.

Мы уже представляли вам другой подобный приказ, изданный университетским отделом СА в Кельне, за два дня до этого. Если сравнить этот приказ с мюнхенским приказом, становится совершенно очевидным, что это утверждение имеет под собой достаточное основание.

Параграф 1-й обоих приказов идентичен. Все студенты подлежат «сведению в полки через университетский отдел СА, с тем чтобы пройти единообразную физическую и моральную подготовку в духе национал-социалистской революции» (конец цитаты). В §2-м особо отмечается, что не играет никакой роли, являются ли студенты членами СА или нет. Параграф 3-й обоих приказов, хотя и идентичен по форме, значительно разнится по смыслу. В обоих случаях говорится, что приказ основывается на декрете высшего руководства от 27 марта 1934 года. Мы не видели этого декрета, но в §3-м приказа, изданного в Кельне, разъясняется, что членство в СА не должно быть принудительным, как это можно предположить на основании мюнхенского приказа. Совершенно очевидно также, что служба в СА, которой касаются оба приказа, представляет собой нечто совершенно отличное и независима от членства в этой организации. Как может принудительная «служба в СА» означать принудительное членство, когда особо отмечается, что за исключением 11 дней, с 25 апреля по 5 мая, налагается запрет на зачисление новых членов? Следующие слова в обоих приказах отмечают значительное различие между ними. В Мюнхене студенты «таким образом обязываются вступать в СА», в то время как в Кельне они «таким образом имеют возможность вступить в СА» (конец цитаты). Если же служба в СА, которая должна быть принудительной для всех немецких студентов, означала членство в СА, то не может быть и речи о «предоставлении им возможности» вступления. Можно предположить, что в Мюнхене, сердце национал-социализма, декрет верховного руководства СА от 27 марта был умышленно неправильно истолкован для того, чтобы удовлетворить желание особенно фанатичного штурмфюрера. Однако из документов видно, что все, что происходило в Мюнхене, не является характерным для всех других университетов в Германии.

Ютнер подтверждает доводы обвинения. Он заявляет:

Но в ответ на вопрос: «Ведь не существовало особых обстоятельств, которые бы вынуждали студентов вступать в СА, если они были не согласны с целями?» — он ответил: «Я разделяю это мнение».

Разрешите мне добавить. Трибунал увидит, что показания Ютнера, процитированные мной, подтверждаются также его письменными показаниями. Он объясняет положение вещей следующим образом: «В тех случаях, когда другие организации включались в состав СА, большинство членов этих организаций гордились службой в СА». Если требуются другие доказательства того, что СА была добровольной организацией как де-юре, так и де-факто, их можно найти в тех мерах, которые были предприняты самим руководством СА для того, чтобы сократить число членов этой организации после большого наплыва новых членов в результате включения в нее «Стального шлема» и «кавалерийского корпуса», а также в силу того, что большое число кандидатов устремилось во все партийные организации после захвата нацистами власти.

С 4,5 миллиона в 1934 году число членов СА упало до 1,5 миллиона к началу войны в 1939 году. Ютнер объяснил причину этого сокращения; частично оно вызывается тем, что Киффгойзербунд — еще одна организация ветеранов войны — был исключен из состава СА; но это сокращение являлось, кроме того, результатом введения экзаменов для членов СА, так как провал при сдаче этих экзаменов приводил к исключению, а также объяснялось тем, что (я цитирую) «те, которые в связи с выполнением своих прямых обязанностей не могли приносить нам пользы и тем самым чистосердечно продолжать служить нам в СА, также были уволены». Подобная чистка и сокращение числа членов с 4,5 до 1,5 миллиона за период в 5 лет плохо вяжется с утверждением, что вся германская молодежь, все германские государственные служащие и вообще все население принуждались вступать в число членов этой организации. Мы полагаем, что этот факт является исчерпывающим доказательством в отношении добровольного характера этой организации.

Как можно утверждать, что все государственные служащие, общее число которых равнялось трем миллионам, как заявил свидетель Боле, миллион членов «Стального шлема», 100 000 студентов, 100 000 членов кавалерийского корпуса, кроме того, и другие лица были принудительно призваны в СА, когда общее число членов этой организации в 1939 году составляло лишь 1 500 000 человек?

Весьма возможно, что на незначительное меньшинство, которое отказывалось повиноваться, действительно было оказано давление и что последствия отказа могли быть весьма серьезными. Но этот вопрос должен быть решен на основании установленных и общепринятых принципов права. Даже если бы дело обстояло иначе, разве мы могли бы сочувствовать этим людям? Разве они сочувствовали тысячам своих соотечественников, которые подвергались леденящим кровь ужасам концентрационных лагерей? Разве они сочувствовали тысячам евреев, которых беспрестанно преследовали и подвергали клевете в течение долгих лет?

ИСКЛЮЧЕНИЯ

Как вы помните, когда были затронуты некоторые вопросы в связи с организациями, в связи с которыми, велась перед вами дискуссия в феврале, я заявил от имени Обвинения, что мы не требуем декларации о преступности в отношении некоторых частей СА. Мы исключали тогда: во-первых, всех носителей партийного значка СА, которые в строгом смысле этого слова не являлись членами СА; во-вторых, членов военизированных отрядов СА, которые ни в какой иной форме не принадлежали к СА. Вы можете с основанием считать, заслушав показания в отношении преступлений, совершенных военизированными отрядами в Польше и на восточных территориях, что эта часть СА не должна быть исключена из числа виновных. Однако мы полагаем, что многие члены военизированных частей, которые были причастны к совершению зверств, были также членами самой организации СС, и поэтому мы имеем честь заявить, что наше первоначальное утверждение может оставаться в силе. В-третьих, членов резерва, которые ни в какой период не служили ни в одной из остальных частей этой организации, и, в-четвертых, национал-социалистскую лигу инвалидов-ветеранов.

Уже не раз говорилось, что Обвинение желает добиться декларации о преступности только в отношении тех, кто несет главную ответственность за совершение преступления. Учитывая это обстоятельство, а также в свете показаний, которые представлялись вам с февраля месяца, мы имеем честь почтительно рекомендовать некоторые дополнительные исключения из общего числа членов этой организации.

Первое: общая численность СА в 1934 году была указана Ютнером как равная 4,5 миллиона. Сюда входят полтора миллиона членов Киффгойзербунда. Вскоре после слияния этой организации с СА в 1933 году эти две организации были снова разделены. Мы имеем честь рекомендовать исключение всех тех членов Киффгойзербунда, которые не оставались в рядах СА после этого разделения.

Второе. Мы считаем, что мы имеем основание просить об исключении некоторых групп «Стального шлема».

Для того чтобы вы могли представить себе, на чем основывается эта рекомендация, быть может следует кратко напомнить вам структуру и историю этой организации. Она состояла из:

1) Шарнхорста, который являлся молодежной организацией юношей до 14 лет, с численностью, примерно, 500 000 человек.

2) Верштальхельма, который включал Юнгштальхельм (мужская молодежь в возрасте от 14 до 24 лет) и спортивные организации «Стального шлема» (мужчины от 24 до 35 лет). Общая численность Верштальхельма составляла 500 000 человек.

3) Кернштальхельма, который состоял из мужчин в возрасте от 36 до 45 лет, численность этой группы равнялась 450 000 человек.

Общая численность «Стального шлема» равнялась, таким образом примерно, 1,5 миллиона мужчин и юношей.

В 1933 году «Стальной шлем» перешел под руководство нацистской партии. Шарнхорст была переведена в «Гитлерюгенд»; Верштальхельм был слит с самой СА и Кернштальхельм — с резервом СА. Так как мы уже исключили резерв СА, нам остается лишь рассмотреть вопрос о той части «Стального шлема», которая была включена непосредственно в СА — 500 000 членов Верштальхельма.

Вы располагаете доказательствами — показаниями свидетелей и документами, находящимися в книге документов защиты, которые показывают, что многие из этих 500 000 членов «Стального шлема» были против их перевода в СА, а также против политики и целей СА и нацистской партии. Многие, включая свидетеля фон Вальденфельс, отказались вступить в СА. Можно предположить, что еще много других членов, хотя и они были против политики СА, были готовы вступить в СА в силу того, что им была дана гарантия, что они будут пользоваться правом придерживаться своих убеждений, сохранять свой характер и своих руководителей таким же образом, как и кавалерийский корпус, и что их никогда не заставят фактически вступить в члены самой СА. С другой стороны, нет ни малейшего сомнения в том, что многие сознательно и с полной готовностью вступили в СА и участвовали в полной мере в ее преступной деятельности. Ютнер сам является примером такого поведения, и он заявил, что он далеко не единственный. Я вам напомню его показания:

Говоря о своем собственном районе, он заявил:

Исключение из декларации о виновности всей организации «Стального шлема» привело бы к исключению таких людей, как Ютнер, и многих других членов «Стального шлема», которые составляли костяк СА.

Мы считаем, что можно сделать справедливое и практически возможное разграничение между этими двумя группами. В июле и августе 1935 года заверения, которые давались членам СА в том, что они сохранят свое независимое положение, несмотря на свое членство в СА, были нарушены. Организация «Стального шлема» была окончательно распущена. Принятая в ней форма, ее собрания и вся ее предыдущая деятельность были запрещены. С этого времени члены «Стального шлема», которые остались в СА, ничем не отличались от остальной части этой организации. Они присоединились к СА в 1933 году, зная, как заявил один из их собственных свидетелей, о преступном характере политики и деятельности СА. Теперь, в 1935 году, они не могли уже иметь никаких иллюзий относительно того, что если они останутся членами СА, то от них будут ожидать поддержки этой политики и участия в этой деятельности. Никто из числа тех, кто остался членами после этого дня, не имеет права исключить себя из числа лиц, несущих главную ответственность за преступления, совершенные СА и нацистским правительством, одним из оплотов которого являлась СА. Таким образом, мы имеем честь рекомендовать на ваше рассмотрение следующий вопрос: могут ли быть также исключены все те члены «Стального шлема», которые ушли или были исключены из СА до 31 декабря 1935 года. Мы считаем, что те, кто остался, могут справедливо рассматриваться как принадлежащие к преступной организации СА.

Вы представляете себе, какие последствия будут иметь эти исключения для целого ряда членов СА, связанных с этим процессом. Одно лишь исключение 1 500 000 членов Киффгойзербунда и 500 000 членов Кернштальхельма уже сокращают цифру общей численности, приведенную Ютнером, до 2,5 миллиона, причем здесь не предусматриваются другие исключения, которые были ранее предложены Обвинением.

Наконец, я хочу сказать несколько слов в отношении кавалерийского корпуса. Я уже заявил, что нет никакого законного основания предполагать, что членство в этой организации было принудительным. Обвинение, однако, признает, что постольку, поскольку кавалерийский корпус сохранял свою отдельную организацию клубов верховой езды, свой собственный характер и имел своих руководителей, вы, возможно, сочтете, что он занимал специфическое положение, когда вы будете обсуждать вопрос о преступной ответственности СА. Трибунал, несомненно, если он пожелает, сумеет по своему усмотрению учесть это специфическое положение кавалерийского корпуса. Суд будет иметь в виду, что число членов этой организации равнялось 200 000.

Я, как мне кажется, должен сказать несколько слов еще по одному вопросу, который был затронут защитой. Утверждалось, что еженедельная газета «СА Манн» («Член СА»), из которой Обвинение взяло некоторое небольшое число своих доказательств против этой организации, не является достоверным источником и не отражает правильно политику и деятельность СА. Вы слышали показания за и против этого предположения. Я хочу лишь напомнить вам, что эта газета издавалась официальным нацистским издательством — компанией Эхер, которая также издавала «Майн кампф», справочники по организации НСДАП, приказы и декреты нацистского правительства и все другие официальные нацистские издания. Подзаголовок этой газеты гласил...

Председатель: Сэр Дэвид, перед тем, как вы оставите вопрос о цифрах, скажите нам, — эта цифра два с половиной миллиона, которую вы назвали, предусматривает смену чиновников на отдельных постах?

Сэр Дэвид Максуэлл Файф: Нет, что касается смены чиновников, мы считаем, что эта цифра уравновесится большой смертностью за годы войны. Вам следует принять в расчет лишь пятилетний период со времени начала войны. За этот период с 4,5 миллиона число членов сократилось до 1,5 миллиона. После этого, как мы полагаем, число чиновников, сменявших один другого на постах, уравновешивалось числом выбывших в связи со смертностью во время войны.

Милорд, вы, конечно, имеете в виду, что мы пытаемся здесь взять первоначальную цифру Ютнера в четыре с половиной миллиона. Мы предполагаем, что однажды эта цифра сократилась до двух с половиной миллионов. Если вы согласитесь с нашим предложением в отношении одних лишь Кернштальхельм и Киффгайзербунд, мы получим сокращение до двух с половиной миллионов. Вы также должны принять в расчет предложенное нами исключение тех членов Штальхельма, которые вышли из состава этой организации до 1935 года. Далее, вопрос о кавалерийском корпусе. Мы, конечно, оставляем его на решение Трибунала. Но после того, как вы примете решение по нему, после того как. вы получите цифру, которая равна примерно 2,5 миллиона, вы убедитесь в том, что эта цифра сократилась за пятилетний период и равнялась полутора миллионам, согласно тем показаниям, которые дал вам Ютнер.

Я рассматривал вопрос о газете «СА Манн». Разрешите мне продолжать.

Подзаголовок этой газеты гласил: «Официальный орган высшего руководства СА». Ее редактор в письме Розенбергу прямо называл эту газету «Боевой листок и официальный орган верховного руководства партии», с тиражом в 750 000 экземпляров. (ПС-4009, ВБ-614).

Сам Лютце рекомендует ее в своей ежегодной программе подготовки на 1939 год как одно из официальных пособий для подготовки и проведения в жизнь обучения.

Я утверждаю, что в свете этих доказательств показания свидетелей защиты по этому вопросу не должны быть приняты во внимание.

Прошу вас обратить внимание на всю литературу, которую вы видели в связи с этой организацией. Она вся одинакова — вся посвящена войне, беззаконному насилию, расовой ненависти. Ни одним словом не касается она обычных проблем благопристойной жизни, интересов, деятельности и образа жизни нормальных, порядочных, цивилизованных мирных граждан, тех, которые заполняют большую часть газет и литературы порядочных, уважающих закон мирных стран. Сравните литературу СА с той, которая издается любой другой организацией или обществом любой другой страны Европы. СА — организация, которая гордилась тем, что на нее была возложена ответственность за воспитание и подготовку германских мужчин, говорила только о милитаризме, о самовлюбленности, об устранении и ненависти. Зачем было все это нужно, если их цели были таковы, как они об этом теперь говорят?

ЦЕЛИ И ПОЛИТИКА

Я перехожу к очень краткому рассмотрению доказательств, на которых мы основываем наше заявление о том, что эта организация является преступной. Цели СА являлись целями самой нацистской партии. Подготовка в рядах СА описывается в справочнике по организации НСДАП следующим образом. Я цитирую:

Начштаба СА Лютце в своем заявлении дипломатическому корпусу и иностранной прессе в 1936 году сказал:

ПРЕСТУПНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

В интересах экономии времени я не буду подробно останавливаться на доказательствах того, как эта организация выполняла свою роль «защитного отряда» и «боевой ударной группы» партии. Все это можно уже считать вопросом истории. Выражаясь словами Обвинительного заключения, СА «была создана нацистскими заговорщиками до захвата власти и превращена ими в громадную частную армию: она использовалась в целях создания беспорядков, для терроризирования и уничтожения противников». Говорят о том, что насилия и преступления ее членов, если таковые вообще имели место, носили чисто оборонительный характер: к подобной деятельности они были вынуждены прибегать для того, чтобы защищать своих членов и партийных руководителей от насилий со стороны коммунистов и других политических партий. Вы сами должны решить, какова ценность этих доказательств. Решая этот вопрос, вы будете иметь в виду, что все документальные доказательства, представленные по этому вопросу в книге документов защиты, исходят из нацистских источников и составлены нацистами. Вы можете считать фактом, что описание СА как организации, имевшей оборонительные цели, совершенно не соответствует показаниям, которые дали вам свидетели Зеверинг и Гизевиус, и письменным показаниям, данным американским консулом Гейстом.

Часть показаний, которые я не имею намерения здесь зачитывать Трибуналу, я приведу в качестве сноски. Я напомню о том, что говорил Зеверинг относительно агрессивности СА, и я прошу Трибунал обратиться к последним словам цитаты в начале страницы 52.

Я добавляю: Трибунал примет во внимание цитированные мной выдержки из показаний Ютнера. Имеется также подтверждение его показаний. «...Это не были просто обычные небольшие стычки между политическими противниками в период предвыборных столкновений. Это был организованный террор».

Свидетель Штальхельма Груз подтвердил показания Зеверинга. «Я считаю, — заявил он, — что в целом Зеверинг описал положение вещей правильно».

Я считаю, что доказательства о преступной деятельности СА в течение 1933—1934 годов, то есть начиная с прихода нацистского правительства к власти до чистки Рема, являются столь же хорошо обоснованными в могут быть рассмотрены столь же кратко. Здесь, как и ранее, продолжалось применение насилия, пренебрежение законами, правами и привилегиями всех, кроме их самих. Достаточно напомнить вам лишь то, что заявил Гизевиус; и снова, милорд, я напоминаю вам, что Гизевиус говорил относительно использования СА в качестве вспомогательной полиции, относительно частных тюрем, арестов и т.д. Разрешите мне снова процитировать последнюю фразу:

Гизевиус далее более подробно описал незаконные аресты политических противников, которые производились членами СА, тюрьмы, которые они учредили, и обращение, которому они подвергали свои жертвы:

Заслушав показания Шеффера, первого коменданта Ораниенбурга, на перекрестном допросе, можете ли вы испытывать хоть малейшее сомнение в том, что членами СА в этом концентрационном лагере совершались зверства? Вы располагаете показаниями свидетеля Неля о том, что СА организовала концентрационный лагерь в Вуппертале по инициативе местного командира СА, что в Хонштейне и Бредове охранники из СА пытали и убивали заключенных. Вы помните также письмо, написанное в июне 1935 года министерством юстиции самому Гитлеру:

Эти факты не требуют никаких комментариев, за исключением того, что следует подчеркнуть, что садизм и незаконные аресты подобного рода практиковались и проводились в жизнь членами СА по всей империи. Я цитирую:

Зольман, депутат рейхстага от социал-демократов, был в Кельне доставлен в «коричневый дом», где его «в течение нескольких часов пытали, избивали и пинали ногами» (ПС-3321, США-422).

...В Нюрнберге некий Пфаумер подвергался избиению по ступням ног до тех пор, пока он не скончался. В Мюнхене бывший редактор газеты «Нижнебаварский крестьянин» доктор Алоиз Шлогель был подвергнут насилию, а дом его был разрушен. Это всего лишь несколько примеров из большого числа подобных случаев, которые имеет в виду премьер-министр Баварии, заявляя (я цитирую): «Невозможно сосчитать общее количество подобных инцидентов, имевших место по всей Германии».

Это не было политической революцией, это не было самозащитой против коммунистической оппозиции. Эти люди находились на службе у правительства и были всегда уверены, что все правительственные органы — пресса, закон и полиция — имеют инструкции способствовать и помогать им. Они не подвергались никакому риску. Жертвы их произвола не могли обратиться ни в один суд, они не имели никакой защиты. Это был просто садизм, преступные зверства, которые поощрялись партией и руководством СА. У вас имеются показания Гейста, американского консула:

Подсудимый Геринг, выступая 3 марта 1933 года, сказал о той роли, которую должна была выполнять СА с этого момента и в будущем. Он заявил, что коммунисты будут подавлены коричневорубашечниками. Полиция не будет использоваться так, как это делается при буржуазной демократии. Я цитирую:

Теперь разрешите мне рассмотреть более подробно деятельность СА в течение лет, последовавших за 1934 годом. Здесь утверждалось, что после путча Рема уменьшилось как число членов СА, так и ее значение и что преступная деятельность ее членов прекратилась. Неоспоримо, что число ее членов действительно уменьшилось. Я уже указывал на доказательства, объясняющие, по какой именно причине это произошло. То, что ее значение уменьшилось, тоже правильно — в том смысле, что официально в фаворе все в большей и большей степени находились СС по причинам, которые хорошо известны. Тем не менее СА в глазах ее собственных руководителей, ее членов и руководства нацистской партии осталась в политическом и военном отношении силой, имевшей жизненно важное и серьезное значение.

К июню 1934 года политические противники нацистской партии были подавлены или заключены в тюрьмы. Поэтому не удивительно, что мы теперь имеем меньше доказательств, касающихся тех фактов «господства над улицами», которые заполняют историю Германии в течение предыдущих лет. Но цели этой организации остались неизменными: фанатическая поддержка политики нацистского правительства; подавление той оппозиции, которая еще осталась, в особенности церкви и евреев. И в дополнение ко всему — интенсивная подготовка к агрессивной войне.

СА и СС уже использовались в мероприятиях по роспуску профсоюзов. Еврейский вопрос и вопросы церкви оставались вечными проблемами. Я уже говорил о проводимой нацистской партией политике устранения всякого влияния церкви. Я хочу вам напомнить о той роли, которую играла СА в этой борьбе в течение ряда лет, после 1934 года. Вы помните инцидент в церкви в Фрейзинге в феврале 1935 года, когда крейслейтерша проинструктировала всех женщин-нацисток сопровождать штурмовиков СА на службу в фрейзингскую церковь. Именно штурмовики СА устроили так, что в то время, как кардинал совершал богослужение, зазвонил церковный колокол. Именно штурмовики СА впоследствии вывели Ганса Гейдля ночью в поле и били его беспощадно за то, что он воздержался от вмешательства в ход богослужения. Вы помните эту историю, и я привожу заявление самого Ганса Гейдля по поводу происшедшего (ПС-1507, ВБ-535)[241].

Произвел ли на вас впечатление защитительный довод, что это был только отдельный случай? Если вы рассмотрите доказательства относительно массовых и повсеместных актов насилия, которые были связаны с именем СА в представлении всей Германии и всего мира в годы нацистской борьбы, то сможете ли вы сомневаться в том, что подобные случаи имели место во всей Германии в 1935 году и в последующий период, когда к тому представлялась какая-либо возможность...

Если насильственные методы изменились в течение этих лет, почему же официальный орган ее верховного руководства вспоминал историю ее ранних боев? Заголовки наглядно раскрывают их содержание:

«Мы подчинили красный террор».

«Ночные уличные бои на чешской границе».

«СА громит красный террор».

«Кровавое воскресенье в Берлине».

Характерно также описание событий «9 ноября 1932 года в Нюрнберге», когда во время беспорядков кто-то закричал: «Ударим по еврейскому гнезду. Долой евреев!»

Роль, которую СА играла во все усиливающемся преследовании евреев, рассеивает всякие возможные сомнения в отношении того, что характер деятельности этой организации оставался преступным в период после 1934 года. По поводу бойкота, объявленного в апреле 1933 года, Геббельс писал в своей автобиографии: «1 апреля 1933 года. Все еврейские магазины закрыты. У входа в магазины стоят часовые СА».

Это лишь один пример того, как по всей Германии СА давала нацистскому правительству практическую возможность проводить в жизнь его политику. Инструкции, изданные подсудимым Штрейхером в его комитетом, гласили:

У вас имеются показания Курта Шмидта, министра экономики, который до января 1935 года являлся членом имперского кабинета: «Я должен сказать, что СА приобретала все более и более пагубное влияние на вопросы экономики и еврейские вопросы».

У вас имеются показания их собственного свидетеля барона фоя Вальденфельса, которого спросили: «Принимала ли СА активное участие в преследовании евреев после 1934 года?». Свидетель ответил:

Свидетель пытался умалить значение СА после 1934 года, но его показания не оставляют никаких сомнений:

Геббельс, обращаясь к СА в октябре 1935 года, напомнил членам организации, что они являлись «сильнейшей опорой движения» и что нацистское правительство являлось «антиеврейским правительством».

Если после 1934 года активное преследование евреев не продолжало оставаться частью деятельности СА, почему же в таком случае Лютце, начальнику штаба СА, в его обращении к дипломатическому корпусу и представителям иностранной прессы в январе 1936 года пришлось опровергать то прозвище, которым иностранная пресса так часто клеймила СА, называя ее «носительницей варварской расовой борьбы, вопреки цивилизации?» Почему же в таком случае почти ежемесячно в «СА Манн» в период между 1935 и 1939 годами появлялись статьи, составленные в выражениях, столь излюбленных газетой «Дер Штюрмер»? Их заголовков достаточно для того, чтобы прийти к заключению об их характере. Я обращаю ваше внимание лишь на четыре статьи из них: «Убийства, совершаемые евреями», «Могильщики мировой культуры», «Еврейская мировая революция будет подавлена СА», «Друзья мирового еврейства — Рузвельт и Айк».

Если члены СА фактически не принимали постоянного и активного участия в преследовании евреев после 1934 года, как же можно объяснить ту роль, которую они играли в демонстрациях, имевших место в ноябре 1938 года? Вы помните, какие инструкции были получены ранним утром 10 ноября 50-й бригадой СА в Дармштадте:

Вы также припомните доклады различных руководителей СА, направлявшиеся в штаб группы СА: в районе 50-й бригады 35 синагог взорвано, сожжено или разрушено; в Мангейме та же судьба постигла 21 учреждение — синагоги, церкви, молитвенные дома; в районе 174-го полка 151-й бригады все синагоги были уничтожены, а евреи взяты под стражу; в районе полка 250 было разрушено 11 синагог, были разбиты витрины всех еврейских магазинов, раввина и нескольких известных евреев гестапо взяло под стражу «ради их собственной безопасности»; «подлый раввин Ней-бургер», известный своими связями с кругами за границей, был взят под стражу «по инициативе СА», вместе со всеми мужчинами-евреями из различных деревень; в районе 17-го полка две синагоги были полностью сожжены и несколько еврейских магазинов разрушено; доклад от 51-й бригады гласит: «Завершено дело с синагогами. Все доведено до конца вплоть до Рельсхейма».

Далее, Ваша честь, я приведу еще некоторые подробности.

События, происшедшие в районе Маннгейма, не могли являться, как пытается вас уверить защита, исключением из политики, проводимой руководством СА, и из общей практики поведения членов СА в остальной части Германии. Всего в ту ночь было разрушено 267 синагог. Мы с полным правом можем задать вопрос: почему только 50-я, 51-я и 151-я бригады должны были получить инструкции разрушать все синагоги? Почему же в таком случае сам Ютнер издал всем соединениям СА приказ, исходивший от Гесса и гласивший, что все отделы партии и ее филиалы, под охраной которых находилось ценное имущество, должны были передавать его в ближайшее отделение гестапо?

Мы просим вас заявить, что эти доказательства уже сами по себе являются решающими. Тем не менее в дополнение к вышеприведенным доказательствам вы располагаете отчетом о процессе в высшем партийном суде по поводу убийства евреев во время проведения этих демонстраций. Пятнадцать членов СА совершили убийства. Эти убийства имели место по всей Германии: в Восточной Пруссии, в Дессау, в Ганновере, в Бремене, в Саксонии и в Мюнхене. Что же, все они тоже представляют собой только отдельные случаи?

Биограф Геринга писал относительно СА в 1937 году (повторяю — в 1937 году): «Едва ли отмечена происшедшая сейчас реорганизация полиции безопасности народом. Ее ряды укрепляются СА — самым надежным орудием нашего движения».

Вряд ли по делу какой-либо организации были представлены более убийственные доказательства.

Я перехожу к подготовке к войне и к деятельности СА во время войны.

Немедленно после прихода нацистской партии к власти СА превратилась в зародыш армии, при помощи которой нацисты начали осуществлять свою подготовку к агрессивной войне. Гейст — американский консул — говорит вам по этому поводу следующее:

Утверждение Гейста подтверждает сам Лютце, который в 1939 году писал:

Какой же смысл свидетелям защиты по делу СА теперь приходить и заявлять этому Трибуналу, что «СА не имела военного характера... и не желала его иметь... Программа обучения членов СА всегда сохраняла свой невоенный характер».

Имеется очень большое количество доказательств относительно военного характера и целей СА, относительно интенсивного обучения членов этой организации и ее подготовки к войне.

Доктор Эрнст Байер, писавший в 1938 году по приказу верховного штаба СА, тем не менее снова коснулся целей СА: «СА было поручено добиться роста и сохранения военной мощи и развития воинственного духа, что должно было явиться выражением ее агрессивных позиций».

Еще в мае 1935 года фон Рейхенау предложил, чтобы верховное командование СА было представлено в имперском совете обороны.

Здесь я сделаю добавление: имелась карандашная пометка, которая показывает, что это было проведено в жизнь — к СА был прикомандирован офицер регулярной армии, который должен был оказывать содействие в «военном» обучении членов организации.

В целях маскировки этот офицер должен был носить военную форму СА.

Из директив по вопросам обучения и других документов, некоторые из которых были изданы самим Лютце, нам становится ясным, какую форму приняла эта тренировка, начиная с 1933 года и кончая 1939 годом, она заключалась в стрельбе, бросании гранат, определении расстояния, чтении карт и маршировке. Нам также известно, что уже в июле 1933 года в СА были сформированы специализированные соединения, как, например, роты связи и моторизованные роты, а также отдельные воздушные эскадрильи. Командование СА в особенности подчеркивало необходимость соблюдения секретности в отношении каких-либо публичных заявлений, «которые могли бы дать другим странам основание истолковать действия Германии как нарушение условий Версальского договора». Был запрещен выпуск картин, «дающих другим странам возможность доказать, что действительно создавались технические войсковые соединения». Едва ли есть необходимость вновь цитировать высказывания доктора Эрнста Байера для того, чтобы представить себе цель создания этих технических соединений. Все же я цитирую его:

То же он писал и по поводу кавалерийских корпусов:

Можно ли сомневаться в том, что каждому члену СА было известно, к чему вели все эти мероприятия, если сам начальник штаба публично говорил о том, что принцип обучения членов СА являлся «всегда жизнедеятельным культивированием в моральном и физическом отношении и милитаризации всего германского народа»?

В марте 1934 года был установлен постоянный контакт между СА и имперским министерством обороны в отношении всех задач «А». Ютнер разъяснил, что представляли собой эти задачи «А»: они заключались в «мероприятиях по обучению и в ведении пограничной охраны». Означала ли пограничная охрана в действительности подготовку военного захвата Рейнской области, Австрии и Чехословакии?

Фактически в том же месяце 1934 года СА создала в Рейнской области вооруженное подразделение, которому была придана рота тяжелых пулеметов.

В начале 1934 года СА также подготовляла следующие планы (я цитирую) :

Перед вами имеется отчет о той роли, которую сыграла СА в неудавшемся путче Дольфуса. Когда подошло время проведения аншлюсса, соединения СА были в числе первых, вошедших в Австрию.

В Чехословакии СА являлась основной силой, поддерживавшей «свободный судетский корпус». В октябре 1938 года, через несколько недель после мюнхенского кризиса, офицер связи ОКВ при «свободном корпусе» сообщил:

Милорд, я напоминаю Трибуналу о том, что в приложении к этому документу имеется список пленных и трофеев, захваченных «свободным корпусом», а также нанесенные ими потери, и все это — в период мирного времени. Эта поддержка, оказанная «свободному корпусу», входила в понятие «пограничной охраны», как это признал сам Ютнер.

Преступления, совершенные СА, не прекратились с началом военных действий. Я еще раз цитирую показания свидетеля Ютнера:

При рассмотрении доказательств, которые вы слышали, о тех ужасающих условиях, в которых этих пленных с Востока перевозили в лагери, можете ли вы считать доказанным, что эта задача охраны транспорта была столь невинной, как может показаться с первого взгляда? Ютнер также оставил нам отчет от июня 1941 года, в котором описана деятельность СА во время войны. В зонах, через которые проходили коммуникационные линии, ее члены оказывали содействие политическому руководству в его задаче воспитания и ориентации. 21 группа членов СА была использована для охраны пленных. Организация групп СА в Данциге, Познани, Силезии и Прибалтике описывается в следующих выражениях:

Как зловеще звучат эти невинные слова в свете доказательств о том, что происходило в этих восточных и прибалтийских провинциях Управление гетто в Вильно находилось в руках СА, и заключенные охранялись охранниками СА. Некоторые из евреев должны были жить в глубоких колодцах, причем они были скованы цепями, а члены СА надевали им цепи на обе ноги и вокруг талии: «эти цепи весили по два килограмма каждая, и поэтому мы могли делать в них только очень маленькие шаги. Мы находились в этих ямах постоянно в течение шести месяцев. Охранники СА сказали нам, что если кто-нибудь снимет цепи, он будет повешен».

Работа их состояла в том, что они раскапывали общие могилы: «Мы выкопали всего 68 тысяч трупов..., среди них я нашел тело своего родного брата».

В Вильнюсе охранники СА также заставляли евреев щипцами снимать золотые коронки с зубов их мертвых братьев, промывать их в бензине и упаковывать в восьмикилограммовые ящики, которые ведавший этим офицер СА забирал лично.

Защитник СА Бём:[242]Г-н председатель, как я полагаю, приведенные показания взяты из аффидевита Д-964, ВБ-597. Суд отклонил представление этого аффидевита.

Максуэлл-Файф: Ваша честь, отклонены были другие аффидевиты, я уверен, что данный аффидевит Шлома Голя не был в числе отклоненных.

Председатель: Вы можете продолжать. Если доктор Бём сможет представить доказательства того, что данный аффидевит был отклонен, упоминание о нем будет вычеркнуто из Вашей речи и он не будет приниматься во внимание.

Максуэлл-Файф:

СА охраняла гетто в Каунасе, где было расстреляно 10 500 евреев во время ужасной «акции» 28 октября 1941 года. Она также охраняла трудовые лагери в Сакраве, Мехтале, Маркштадте, Клеттендорфе, Ланбилаве, Фаультбрюкке, Рейхенбазе и Анаберге в Верхней Силезии, где поляки, французы, бельгийцы, голландцы и греки трудились, как рабы, и умирали от жестокого обращения и недоедания и где «методы СА ни в коей мере не отставали от методов СС».

Нельзя сомневаться в правдивости показаний тех евреев, которые пережили эти кошмарные годы в гетто и трудовых лагерях на Востоке.

Не только снова и снова подтверждается факт существования тех условий, которые они описывают, другими источниками и собственными немецкими документами, но даже сходятся описания того или другого из членов СА, которых они упоминают. Лейб Кибарт назвал вам фамилию районного уполномоченного, в чьем дворе евреи из шяуляйского гетто ежедневно подвергались ругани и побоям со стороны охранников из СА. Он вам говорил, что его фамилия была Гевеке и что он был членом СА. Мы видим подпись Гевеке на одном из его собственных писем от 8 сентября 1941 года, в котором он жалуется, что СС вмешивается в его распоряжения «по упорядоченной конфискации еврейской собственности». Письмо, содержащееся в этом документе, имеет штамп: «Комиссар Шяуляйской области». СА использовались не только в качестве охранников. Из членов СА комплектовались эйнзатцкоманды, кроме того, подразделения СА принимали участие в кровавой деятельности по уничтожению партизан. Районный начальник полиции безопасности и СД в Кракове в письме подсудимому Франку сообщает о деятельности специальной эйнзатцкоманды СА, которая была создана для вербовки рабочих из числа гражданского населения.

Генеральный уполномоченный по Белоруссии сообщал в июне 1943 года, что:

Эта «акция», на которую ссылается генеральный уполномоченный, была ужасной «операцией Котбус», о которой вы помните и о которой генеральный уполномоченный сообщал, что «ее политическое воздействие на мирное население было попросту ужасным в связи с многочисленными расстрелами женщин и детей».

В генерал-губернаторстве СА были организованы в 1941 году. В декабре 1943 года Франк заявил:

В то же самое время внутри империи СА взяли на себя (я цитирую):

В Штирии лагерь Фрауэнберг использовался как трудовой лагерь для хронических алкоголиков, правонарушителей и прогульщиков, причем 300 заключенных работали в соседних каменоломнях и на строительстве дорог. Охрана состояла из членов СА. Можем ли мы представить себе те условия, в которых жили — или умирали — эти прогульщики и правонарушители?

Насилия, убийства и власть над улицами в годы борьбы. Незаконные аресты, частные концлагери, невероятный садизм в годы триумфа — с 1933 по 1934 гг., безжалостное подавление и зверское преследование евреев и христиан и всякой оппозиции и военное обучение в агрессивных целях в годы, начиная с 1934 года до начала войны. И после этого новые концентрационные лагери, снова садизм, снова подавление и преследование на этот раз завоеванных ими народов, которых они называли расовонеполноценными. И снова насилия и убийства, но не как прежде, в далекие дни 1933 года по отношению к отдельным людям. Теперь это были насилия и убийства целых народов. Одна и та же система в течение всех этих лет. Можете ли вы своим решением снова развязать этим людям руки для того, чтобы они терроризировали народы Германии и Европы?

Я не считаю, что есть необходимость подробно останавливаться на доказательствах против СС. Вы уже достаточно хорошо знаете о характере этой организации и о деятельности ее членов. Буквы «СС» появлялись в связи с почти каждым преступлением — большим или малым, о которых вам говорили здесь ежедневно в течение почти десяти месяцев.

Обо всем этом можно сказать суммарно, хотя и недостаточно полно словами руководителя СС Гиммлера:

Я хотел бы поэтому остановиться только на двух вопросах, которые здесь возникли и которым мы придаем особенное значение.

История развития СС может быть сформулирована в нескольких словах. Созданные первоначально в качестве избранной личной охраны для защиты самого Гитлера, вместе с СА они образовали частную нацистскую армию и явились основой того, что должно было стать необходимым орудием заговора для ведения агрессивной войны. Ценность этой организации как совершенно надежного «инструмента фюрера» была продемонстрирована в июле 1934 года, когда она выполняла палаческие функции во время путча Рема. Я цитирую слова Гиммлера, которые он сказал позднее:

Готовность СС «сделать это снова» была продемонстрирована на миллионах примеров в последующие годы.

До января 1933 года СС состояли из одной только части. Не существовало особых ответвлений СС, и, кроме задач, общих с СА, и специальных функций по несению личной охраны Гитлера, у них не было никаких специальных целей. Однако после того, как нацистская партия пришла к власти и в особенности после 1934 года, число ее членов увеличилось, и организации СС расширились и стали более сложными. Были созданы новые части, например отряды СС «Мертвая голова», задачей которых были и оставались охранные функции в концентрационных лагерях.

Несколько избранных частей были вооружены и фактически стали личной армией Гитлера под названием «СС ферфюгунгструппен» (военные отряды СС). В то же самое время некоторые функции стали специальностью других групп, которые, хотя они и не имели отдельного организационного статуса, тем не менее были обозначены как отдельные подразделения, как, например, СД, которые являлись разведкой СС и которые впоследствии стали работать в столь тесном сотрудничестве с гестапо.

Хотя общепринято различать отдельные ответвления СС и их формирования по названиям, в области управления и подчинения они являлись частями единой организации СС; все они находились под общим командованием имперского фюрера СС и все управлялись и контролировались различными главными управлениями верховного командования СС.

В начале войны большинство альгемейне СС (общих частей СС),т. е. большое число членов СС, которые остались невооруженными, было мобилизовано в вооруженные силы. Новые солдаты были призваны в ферфюгунгструппен, которые расширились до такой степени, что образовали боевые дивизии СС, и именно эти боевые дивизии, примерно в 1940 году, стали известны под названием ваффен СС (войск СС).

Трибунал видел из отчета статистического института СС, как расширилась эта организация к 30 июня 1944 года. К этому времени общее число ее членов составляло 794 941 человек. Альгемейне СС (общие части СС), бывшие зародышем этой организации, потеряли свое значение входе войны, потому что более чем половина из 200 000 их членов была призвана в армию для отбывания трудовой повинности или в другие специальные нацистские организации. Остальные 594 443 служили в войсках СС. Трибунал видел, что 368 654 человека из числа военнослужащих войск СС служили в действующих частях; примерно 160 000 находились в частях запаса, в резервных частях и в учебных подразделениях. 26 544 служили в других частях и учреждениях, непосредственно подчиненных оперативному штабу верховного командования СС; 39 415 служили в главных управлениях СС.

Особенно важно установить, как были распределены эти 39 415 человек из состава войск СС (Трибунал сумеет ознакомиться с подсчетом, который я приложил). Свидетели рассказали нам, что ваффен СС не имели ничего общего с концентрационными лагерями, тем не менее, по крайней мере, 24 000 из них служили в главном административно-хозяйственном управлении, которое несло ответственность за управление концентрационными лагерями и комплектование их кадрами и организовывало эту работу. В эти 24 000 не входят отряды СС «Мертвая голова», из числа которых набирались охранники. Войска СС также снабжали кадрами различные организации нацистов, занимавшиеся биологическим истреблением и действовавшие в системе СС или от имени СС — главное управление по расовым вопросам и переселению, управление имперского комиссара по консолидации германской нации, главное управление по делам лиц германской расы, личный штаб Гиммлера, в том числе и пользующееся позорной известностью общество по изучению наследственности, возглавлявшееся Зиверсом («Аненэрбе»).

Заявляют, что войска СС по существу являлись чисто военной организацией, не отличавшейся по характеру от любой части регулярной армии. Доказательства устанавливают, что это не так. Правильно, что ваффен СС являлись боевым оружием СС, но, хотя его боевые формирования находились под командованием армейских инстанций, когда дело касалось оперативных задач, они всегда оставались неотъемлемой частью СС. И действительно, приказ Гитлера, намечавший функции СС на случай мобилизации, предусматривал, что, будучи переданы под командование армии, они (я цитирую) «остаются в политическом отношении частью НСДАП». Комплектование, обучение, производство в чины, управление и снабжение войск СС в течение всей войны оставалось задачей верховного командования СС. Эти части пополнялись через главное управление СС.

Они организовывались, управлялись и снабжались через оперативное управление СС, которое представляло собой их главный штаб. Военнослужащие войск СС подлежали юрисдикции главного правового управления СС. Подобно всем другим формированиям СС, войска СС входили в юрисдикцию Гиммлера, как имперского фюрера СС. И теоретически, и практически эти войска являлись столь же неотъемлемой частью всей организации СС, как любая другая их ветвь. Вы помните показания, которые дал фон Рундштедт. Я цитирую:

Таковы, в общих чертах СС, это облеченное большими задачами «государство в государстве», как назвал его генерал Детцель. Защита теперь пытается расчленить это всеобъемлющее единство СС на различные, совершенно отдельные компоненты, объединенные якобы только личностью Гиммлера. Ответственность за преступления, совершавшиеся миллионами, пытаются возложить лишь на него и на 3—4 его подчиненных. Однако это утверждение противоречит как истине, так и здравому смыслу. Мы рассматриваем на этом процессе не дело об убийстве 10 людей в одном месте и 20 в другом. Это Обвинительное заключение инкриминирует не только убийство миллионов, но и дьявольский план биологического уничтожения, запланированное истребление целых народов, наций и рас. СС являлись орудием, которое было выбрано для осуществления этого плана, превосходившего в своей жестокости самого Ирода. Этот план мог быть осуществлен лишь путем использования всех СС в целом, причем таким образом, чтобы все ветви СС работали в согласии и сотрудничестве одна с другой. Показания, данные перед этим судом, показали, что преступления нацистских заговорщиков не могли быть осуществлены экспромтом путем отдельных, не связанных между собой преступных актов. Они были тщательно запланированы, подготовлены и проведены в жизнь с помощью СС и других преступных организаций. Члены СС были в особенности хорошо пригодны для осуществления этого плана преступлений. Хорошо подготовленные физически и тщательно отобранные, они были политически воспитаны в духе нацизма и были готовы слепо подчиняться приказам Гитлера, Гиммлера и остальных нацистских руководителей. «Приказы должны быть священны», — сказал Гиммлер. Членство в СС не только было добровольным в течение первых 16 лет их существования, начиная с 1925 года; более того, вступление в члены было возможно лишь в результате самого тщательного отбора, который являлся попыткой создать то, что СС называли «лучшими представителями мужского начала германской расы», «сверхлюдьми», «группой немцев нордической расы». Члены СС должны были быть фанатическими нацистами «арийского» происхождения.

Защитой особенно подчеркивается тот факт, что в ходе войны добровольный призыв был заменен принудительной мобилизацией. Свидетель Брилль дал показания, что «к концу войны в войсках СС было больше мобилизованных, чем добровольцев».

Для удобства Трибунала, быть может, следует очень кратко рассмотреть показания этого свидетеля. Хотя и не ставится под сомнение тот факт, что на известном этапе войны значительное число военнослужащих войск СС было принудительно мобилизовано в войска СС, дата начала такой мобилизации и размеры, которые она приняла, в том изложении, которое дал этим фактам свидетель Брилль в своих показаниях, должны быть оспорены как недостоверные. Он заявил вам, что первые 36 000 человек были призваны в период между осенью 1939 года и весной 1940 года. Заявлять, что 36 000 человек были в принудительном порядке мобилизованы в СС, — значит вводить в явное заблуждение. Во время перекрестного допроса на заседании Комитета уполномоченных относительно этого утверждения он признал, что эти 36 000 человек уже были тогда членами общих частей СС, в которые они вступили добровольно.

Они не были призваны, они были просто переведены из одной части СС в другую. Приведенные им цифры последующих мобилизаций таковы: в течение 1942 года — 30 000, в течение 1943 года — 100 000 и в течение 1944 года — 210 000, итого в целом 340 000. Даже с помощью этих цифр он далек от того, чтобы подтвердить свое заявление о том, что к концу войны было больше мобилизованных, чем добровольцев. Он привел цифру в 910 000 как охватывающую общую численность войск СС, причем эта цифра включала в себя численность в 1940 году и все последующие пополнения как за счет добровольцев, так и в результате мобилизации. 340 000 составляют только немного более чем одну треть этого общего числа.

В отношении дня начала мобилизации в СС имеются весьма значительные доказательства, опровергающие показания этого свидетеля.

В феврале 1940 года Гесс давал инструкции организациям партии содействовать призыву добровольцев в СС. В декретах, которые он издал, не было никаких указаний по поводу принудительной вербовки. В апреле 1942 года брошюрка, выпущенная в связи с призывом, подчеркивала добровольный характер принадлежности к войскам СС в следующих выражениях. Я цитирую:

«Друг солдата» — карманная памятка, изданная для германских вооруженных сил в 1943 году, в том году, в течение которого, как хочет вас заставить поверить Брилль, 100 000 человек было мобилизовано без предоставления им права выбора, описывала членов СС как жизнерадостных молодых людей, которые «добровольно решили вступить в ряды войск СС». Там было сказано (я цитирую):

В апреле того же года Гиммлер давал инструкции Кальтенбруннеру в связи с принятием должностных лиц Зипо в ряды СС: «Я хочу еще раз разъяснить свою точку зрения, — сказал он. — Я хочу, чтобы кандидаты принимались лишь, если они удовлетворяют следующим условиям: ...Если кандидат вступает в СС добровольно и по свободному выбору».

В справочнике по организации НСДАП за 1943 год приводится разъяснение, что войска СС, принимая в свои ряды добровольцев, в ходе войны дают возможность этим добровольцам сражаться на поле боя за утверждение национал-социалистских идей. Я считаю себя вправе также отметить следующий момент в связи с показаниями Брилля. Вы помните, что я уже ссылался на заявление, которое этот свидетель сделал в отношении деятельности СС «Лейбштандарте» (полк личной охраны), которое, как я имею честь заметить, должно рассматриваться как ложное показание. Учитывая подозрительный характер его показаний и наличие доказательств, которые опровергают их, я хочу отметить, что, каковы бы ни были масштабы принудительного набора в СС, они были значительно меньше, а сама мобилизация стала проводиться значительно позже, чем заявляет об этом свидетель.

Но каково бы ни было в действительности положение вещей, мы считаем, что тот факт, что некоторое число членов было мобилизовано в принудительном порядке, не должен и не может являться защитительным доводом для этой организации. Преступления, совершенные СС во время войны, настолько многочисленны и повсеместны, настолько широко распространены и носят систематический характер, что неизбежно напрашивается вывод, что преобладающее большинство ее членов, независимо от того, вступили ли они в СС добровольно, или нет, с готовностью следовали традициям СС и сами стали добровольными участниками их преступной деятельности. Разрешите мне рассмотреть в общих чертах доказательства, которые приводят к этому заключению.

Вы уже знаете, какое образование и подготовку получали члены СС — подготовку и для расовой борьбы, которую Гиммлер приказывал им вести «беспощадно». Расовые теории, геополитика, евгеника — такова была программа их обучения. «Майн кампф» была их библией. Основы их философии были изложены Гиммлером:

Распространение идей подобного характера могло лишь приучить личный состав СС к представлению о мире как о месте, в котором разрушение, рабство и уничтожение по отношению к «низшим» народам является благородным долгом. Угрызения совести не могли мучить и не мучили этих людей. Трибунал помнит отчет Бах-Зелевского, которого спросили, являлось ли убийство 90 тысяч евреев одной небольшой эйнзатцгруппой (которая, кстати сказать, состояла в основном из убийц, перешедших в нее из войск СС) совместимым с нацистской философией, он сказал:

Не только генералы СС, подобные Бах-Зелевскому и Олендорфу, были отравлены этим ядом. Мы утверждаем, что этот яд отравил и должен был отравить рядовых членов СС, которые непосредственно совершали убийства. Уничтожение евреев рассматривалось ими как (я цитирую) «славная страница нашей истории».

Хладнокровное массовое убийство рассматривалось как почетное дело. Нужны ли нам дальнейшие доказательства для того, чтобы показать, какой тип человека развился в результате подобного грязного воспитания? Задолго до того, как они вступили в СС, они были пропитаны духом расовой ненависти и поклонения фюреру. Подготовка в СС была лишь всего-навсего повторным курсом для усовершенствования. Когда они вступили в СС, то в какое бы их подразделение они ни пошли, они везде видели практическое осуществление того, что они изучали раньше.

Везде, в каждом управлении, в каждой части убийство стало профессией. И где бы ни предполагалось совершение убийства, именно члены СС призывались для этого.

«Аненэрбе» являлось отделом СС. Список его сотрудников насчитывал свыше 100 профессоров и других научных работников, бывших членами СС, которые рассчитывали, что сотни других членов СС, совершая убийства, обеспечат их человеческими телами для их экспериментов и образцами для их коллекций — телами комиссаров, которых было приказано захватывать живыми и затем отрубать им голову, причем обращая особое внимание на то (я цитирую), чтобы «не повредить голову». Профессор Хирт писал:

Управление по консолидации германской нации являлось управлением СС — управлением, которое несло ответственность за страшные преступления по биологическому истреблению рода и за все то, что они за собой влекли. РСХА и главное административно-хозяйственное управление, управлявшие концентрационными лагерями и контролировавшие их деятельность, также были укомплектованы членами СС. Преступления, которые совершались СС в концентрационных лагерях, не нуждаются в дальнейших комментариях, за исключением того, что следует подчеркнуть, что расследования, проводившиеся правовым отделом СС, по поводу которых давал показания свидетель Морген, не касались массовых убийств, а являлись лишь расследованиями отдельных случаев коррупции в среде должностных лиц СС. Этот свидетель также относится к числу тех, которых я считаю недостойными доверия. Как можно принять всерьез историю о расследованиях, производившихся судьей СС в связи с убийствами, совершенными Гессом в Освенциме, расследованиях, которые были якобы прерваны приближением союзников? Зачем нужны были дальнейшие расследования, когда Морген сам знал все подробности убийств, совершавшихся в Освенциме в период 1943—1944 гг.? Неужели вы сомневаетесь в том, что, если бы союзники проиграли войну, Гесс до сих пор продолжал бы совершать массовые убийства в этом концентрационном лагере, а судьи СС до сегодняшнего дня вели бы следствия по делам об-отдельных случаях коррупции и преступных действий?

Эйнзатцкоманды состояли в основном из СС. В них в миниатюре отражено сотрудничество различных компонентов системы Гиммлера и частей СС. Вот каков, например, состав оперативной группы «А»:

Войска СС — 34,4 процента, СД — 30,3 процента, уголовная полиция — 4,1 процента, гестапо — 9,0 процента, вспомогательная полиция — 8,8 процента, другие виды полиции — 13,4 процента.

СС руководили деятельностью по истреблению евреев. Варшавское гетто является всего лишь одним примером. Высылка, убийства, ограбление поляков и других народов, занимавших территорию, считавшуюся необходимой для переселения немцев, проводились СС. Вы помните отчет Глобочника об «акции», в ходе которой тысячи поляков были выгнаны из своих домов, а административно-хозяйственное управление СС присвоило 178 миллионов рейхсмарок. Это, по словам самого Глобочника (я цитирую), «проводилось силами СС... Только порядочность и честность и общий надзор, осуществлявшийся бойцами СС, использовавшимися для этой цели, могли обеспечить полную передачу изъятого».

Удивительно, что он не добавил: «Деньги не пахнут».

Войска СС стали передовым отрядом в нацистских агрессивных войнах, в особенности при вторжении в Советский Союз, и олицетворяли собой режим тирании и кровавых убийств, присущий нацистскому господству.

«Мы никогда не допустим, чтобы то отличное оружие, каким является страшная репутация, которая предшествовала нам в боях за Харьков, перестало существовать; наоборот, мы будем постоянно придавать ей новый смысл», — сказал Гиммлер офицерам трех дивизий СС в Харькове в 1943 году.

Войска СС успешно и постоянно «придавали новый смысл» своей ужасной репутации. Трибуналу были представлены многочисленные примеры совершения военных преступлений и преступлений против человечности частями войск СС. Они еще свежи в памяти Трибунала, и я не буду их вновь перечислять. Я бы хотел лишь напомнить Трибуналу, что некоторые самые жуткие злодеяния были совершены в 1943 и 1944 годах, когда часть войск СС состояла из мобилизованных.

Как можно утверждать, что члены СС, а в особенности военнослужащие войск СС, были простыми солдатами, только солдатами, которые не знали об этих преступлениях и не участвовали в их совершении? Как можно утверждать, что их цели не были преступными? Где бы мы ни встретились с преступлениями, совершенными нацистами, мы везде видим, что в них замешаны члены СС. Об этих членах СС всегда говорили, что они представляли собой нечто иное и особенное, что они были членами СД или какой-либо другой организации, или членами СС, которые были мобилизованы для службы в специальных частях, как, например, в эйнзатцкомандах, или членами СС, которые в действительности совсем не были эсэсовцами, а лишь врачами или полицейскими. Может ли это соответствовать действительности? Предположим, что мы оставим без внимания доказательства о концентрационных лагерях, об эйнзатцкомандах, о повсеместных зверских преступлениях против населения захваченных территорий, о массовом истреблении евреев в половине стран Европы, о бесчисленных случаях отдельных преступлений и проявлений садизма и о всех других нарушениях законов ведения войны. Предположим, что мы оставим без внимания доказательства о всех этих преступлениях, хотя каждое из них совершалось различными членами СС в различных городах и деревнях, вдоль и поперек всей великой империи. Предположим, что мы оставим их без внимания, хотя они и не являлись внезапной вспышкой преступлений, а совершались изо дня в день в течение долгих лет. Предположим, что мы оставим без внимания тот факт, что почти ни в одном из преступлений, о которых мы слышали, не был замешан никто иной, кроме эсэсовцев. Оставим все это без внимания, если вы этого желаете.

И без того преступность СС, от самых незначительных членов этой организации до самых высоких инстанций, устанавливается на основании имеющихся протоколов тех трех речей Гиммлера, которые он произнес перед офицерами частей СС.

В апреле 1941 года он выступил с речью перед всеми офицерами дивизии СС «Лейбштандарта». В октябре 1943 года он обратился с речью к своим генералам в Познани. В том же месяце командный состав всех полков трех дивизий СС слушал его речь в Харькове. Цитаты из этих речей уже несколько раз приводились в суде, и вы знакомы с настроениями, выраженными в них, и с их содержанием. Постарайтесь представить себе генерала из ваших собственных стран, который бы говорил всем офицерам одной из дивизий об угоне в рабство «тысяч, десятков тысяч, сотен тысяч» людей, о расстреле «тысяч ведущих представителей польского населения». Постарайтесь себе представить британского, американского, советского и французского командующего армией, говорящего своим генералам:

Или:

Можете ли вы представить его выступающим перед командирами частей одной из его дивизий с заявлением:

Если вы представите себе это, что вы сможете сказать об офицерах и солдатах, которыми они командовали? Разве возможно, чтобы офицеры и солдаты дивизий войск СС, к которым можно было обратиться с подобной речью, были порядочными и честными солдатами, высокой нравственности и безупречного поведения? Ясно, что люди с такими качествами, независимо от того, Германия ли их родила или любая другая страна мира, не потерпели бы таких слов. О подобных речах в ходе процесса говорилось очень много, но они не потеряли своего значения для нас. Они показывают, что каждый солдат этих эсэсовских частей был прототипом своего эсэсовского фюрера. Если бы это было не так, подсудимый Геринг никогда не заявил бы в конце своего рассказа Муссолини об ужасах немецких методов борьбы с партизанами (я цитирую):

Если бы это было не так, Гесс никогда не смог бы написать:

Мы знаем, какую роль отводил Гитлер, для войск СС в будущем — роль государственной полиции для подчинения побежденных народов в оккупированных странах германским властям, государственной полиции, которая никогда не будет брататься с пролетариатом и «низшими существами». Вся армия знала, что такая роль была отведена для СС, потому что этот факт получил «широчайшую гласность» благодаря приказам ОКВ. Мы достаточно знаем о нацистской государственной полиции, о ее воспитании и обучении в годы войны, с тем, чтобы она соответствовала стоявшим перед ней задачам, для того, чтобы ясно представить себе те методы, которые она стала бы применять. Именно эти люди, предназначенные и обученные для того чтобы терроризировать Европу, составляют организацию СС, которую мы просим вас осудить как преступную.

Таковы основные соображения, связанные с этими тремя организациями — руководящим составом нацистской партии, СА и СС, на которые я бы хотел обратить ваше внимание. Именно эти организации являлись тем орудием, при помощи которого осуществлялись преступления, задуманные этими подсудимыми. Эти три организации не были изолированными или резко отграниченными одна от другой, как пытались их обрисовать защитники. Именно их члены, вместе взятые, составляли — и до сих пор составляют — сердцевину, опасную сердцевину национал-социализма. Будучи различными частями одной национал-социалистской верхушки, они имели общие цели и задачи, они работали и сотрудничали друг с другом и применяли одинаковые методы, которые были явно преступными. Так было с самого начала и так продолжалось до конца. Эти положения более чем ясно подтверждаются доказательством того, как национал-социалистская партия и правительство оскверняли понятие права и порядка и извращали практику судопроизводства для того, чтобы защитить себя и своих последователей при проведении преступных мероприятии.

Едва лишь нацистское правительство пришло к власти, как нацистские министры, нацистская полиция и нацистский суд стали прощать насилия и убийства, совершенные СА, СС и гестапо. И по каким соображениям? По соображениям, которые должны были показать всей Германии и показывают сегодня всему миру всю гнилость основы национал-социализма:

Таково было мнение государственного обвинителя в суде провинции в Нюрнберге в отношении членов СА, которые избили коммуниста до смерти, били его до тех пор, пока ступни его ног настолько опухли (я цитирую) «из-за скопившейся там крови, что после того, как кровь была выпущена путем прореза, образовались кожные мешки величиной почти с кулак».

В Мюнхене имперский министр внутренних дел выставлял аналогичные причины для прекращения судебного дела против охранников-эсэсовцев в Дахау, которые били одного заключенного по голове до тех пор, пока он не умер.

Нацистские судьи прекращали судебные дела против членов СА по согласованию с верховным руководством этой организации (я снова цитирую):

Когда судьи, еще не привыкшие к этим новым понятиям о праве, осудили охранников членов СА, которые (я цитирую) «не только пытались вырвать признания у заключенных, но действовали просто из похотливого удовольствия пытать», — этих судей немедленно исключили из партии. Обвинителя, который сам оказался членом СА, предупредили, что он должен уйти в отставку, а гаулейтер сообщил верховному суду, что вынесенный приговор должен быть заменен помилованием.

Может ли быть какое-либо сомнение в том, что кандидаты в члены этих организаций знали, что членство дает им привилегию убивать?

Кроме того, такое понимание закона распространялось не только на государственные и партийные суды. Военные не могли устоять перед подобным искушением. В 1939 году судья военного трибунала признал наличие смягчающих обстоятельств в деле одного члена СС:

Эти солдаты войск СС были приговорены к тюремному заключению за «непредумышленное убийство», причем командующий армией отказался утвердить этот приговор. Речь шла о «непредумышленном убийстве» такого рода, который известен только национал-социалистам которые, как мы видели в этом суде, необычайно чутко реагируют на слово «убийство». Вот что они называли «непредумышленным убийством»:

Разрешите мне закончить напоминанием о мнении верховного суда, являвшегося верховным хранителем национал-социалистской чести и дисциплины, чьей высокой власти и юрисдикции подчинялись члены всех этих организаций. В оправдание убийств, совершенных во время демонстраций в 1938 году хохайтстрегерами и членами СА и СС, расследование которых было поручено государственной тайной полиции, партийным органам, гаулейтерам и политическому руководству было заявлено следующее (я цитирую): «В тех случаях, когда евреев убивали без приказов или вопреки приказам, побуждений низкого характера обнаружено не было».

Целью этого процесса, имевшего место в партийном суде, являлось (я снова цитирую) «защитить тех товарищей по партии, которые, движимые лучшими национал-социалистскими побуждениями и инициативой, зашли слишком далеко».

Эти несколько строк раскрывают секрет всех убийств и страданий, ужасов и трагедий, которые эти подсудимые и члены этих организаций принесли миру. Вы видите, как глубоко они растлили человеческую совесть. «Побуждений низкого характера не было»... Убийство женщин и детей — это «лучшие национал-социалистские побуждения и инициатива». Таковы были убеждения национал-социалистов, которые фанатически приняли члены этих организаций, убеждения, которые — разве можно в этом сомневаться — они все еще хранят в душе и которые, если явится к этому возможность, возродятся вновь. Что касается верховного командования и генерального штаба. — я не собираюсь долго останавливаться на материале, который столь хорошо будет рассмотрен моими коллегами. Однако я хочу заявить как можно более ясно и энергично, что британская делегация безоговорочно присоединится к их требованию об осуждении этой группы, именуемой генеральным штабом и верховным командованием. Лица, входящие в эту группу, принимали деятельное участие в тех войнах, о несправедливом и агрессивном характере которых им было известно. Они принимали весьма существенное участие в тех действиях, которые со стороны тех, кто непосредственно их совершал, несомненно являются военными преступлениями и преступлениями против человечности. Тем не менее они заявляют о своей невиновности.

Наше обвинение против них покоится как на фактическом материале этого дела, так и на уроках истории.

Они выполняли приказы, которые, по признанию многих из них, глубоко возмущали остатки их совести. Они знали, что они делали дурное дело, но сейчас они говорят: «Befehl ist Befehl» (приказ есть приказ).

Порядочным людям трудно осуждать других за отсутствие нравственной силы, так как они слишком хорошо знают свои собственные недостатки в этом отношении. Однако наступает момент в тех случаях, когда речь идет о явных убийствах, связанных с проявлениями варварства, когда вступает в свои права высший долг. Даже доктор Латернзер[245] согласился с этим. Его реплика свидетелю Шрайберу о том, что последний должен был бы протестовать против предложений штаба армии о ведении бактериологической войны, прозвучала довольно странно в устах одного из тех людей, которые выдвигали как основной защитительный довод то обстоятельство, что протестовать было невозможно и бесполезно. Какая чепуха! Какая возмутительная чепуха! И вас заставляли слушать ее из уст этих обвиняемых и их генералов, в то время, как их собственный защитник для того, чтобы опорочить свидетеля, задает ему тот же самый вопрос, который Обвинение задавало им с первого дня настоящего процесса. Ради справедливости в отношении военных традиций следует сделать так, чтобы солдаты более не прятались за буквой приказа от решения вопросов морального порядка, а решали их правильно или неправильно, именно как вопросы морали. Великие полководцы — не автоматы, чтобы действовать по шаблону. Для того, чтобы подтвердить это примерами, мне нет необходимости возвращаться к истории наших собственных военных деятелей: к философским взглядам Монтроуза, глубокомысленным трактатам маршала Нея, к рассказу о 1861 годе и о горячем сердце Роберта И. Ли. В этой связи приходят на ум имена двух выдающихся военных деятелей Германии — фон Клаузевица, который оставил прусскую армию, чтобы перейти на службу в русскую армию, и Йорка фон Бартенбурга, который принял решение о нейтралитете. Оба они ставили нужды Европы и человечества выше приказов. Насколько яснее и проще были обязанности военных, когда подготовка, издание и проведение в жизнь декрета «Мрак и туман», приказа о «командос», приказа о комиссарах, приказа Гитлера об убийстве 50 офицеров воздушного флота означали осквернение всего дорогого сердцу каждого солдата: насколько проще были их обязанности, когда — как могли собственными глазами видеть те из них, которые служили на Восточном фронте, — их привлекали к сотрудничеству в заранее разработанной системе массового уничтожения и беспримерной жестокости.

Эти люди лучше всех других знали, что их руководитель был хладнокровным убийцей, однако в течение многих лет они продолжали встречаться у него на совещании и, сидя у его ног, выслушивали его указания. Они удовлетворяли его жажду власти и порабощения, используя до предела свое профессиональное искусство. В то время как беззащитные народы Востока — мужчины, женщины и дети Польши, Советского Союза — умышленно умерщвлялись и угонялись в рабство в целях создания жизненного пространства для немцев, — эти люди говорили о военной необходимости, а когда их собственные города подвергались бомбардировке и немцы погибали от бомб, они называли это убийством. Только в июле 1944 года, когда звезда Гитлера стала закатываться, 3 фельдмаршала и 5 генерал-полковников признали, что он убивает также и свой народ, и начали действовать. Когда эта звезда всходила в дни победы, они приветствовали ее криками «хайль» и не обращали внимания на кроваво-красные облака, из которых она поднималась.

Таковы факты и такова их оценка. Быть может, мне будет разрешено сказать несколько слов о структуре Устава. Употребление слова «группа» или «организация» несомненно предполагает, что то единство, о котором идет речь, может быть либо формально организовано нацистами, либо выбрано обвинением как группа, существовавшая в действительности.

Эта группа была объединена инструкциями, которые она получала на столь многочисленных совещаниях, и добровольно связана передачей этих преступных приказов. По этой причине мы требуем ее осуждения.

В отношении имперского правительства я также желаю лишь дать ясно понять, что британское обвинение вновь, не колеблясь, требует его осуждения. Кроме того, я хотел бы остановиться лишь на двух вопросах.

Был затронут вопрос в связи с положением этих известных нацистов, вступивших в правительство в 1933 году. Если кто-либо из членов этого правительства не знал, какое он принимает на себя обязательство 30 января 1933 года, он отлично это понял в марте, когда начались преследования евреев. Члены кабинета узнали еще больше в апреле, когда весь народ был организован на проведение бойкота против евреев и когда немецкая печать указывала, что, по официальным данным, число арестованных составляет 20 000 человек. В июне 1934 года они знали, что убийства стали орудием политики. В 1935 и 1936 годах они знали, что внешнеполитический курс сознательно ориентируется на возможный риск начала войны. Другой вопрос, который я хотел бы осветить, — это попытки защиты изобразить полную неосведомленность министров в происходившем. Я считаю, что правительство не действует таким образом. Будь оно тоталитарным или демократическим, правительство всегда имеет дело с человеческими существами. Жизнь людей не протекает в герметически закупоренных сосудах; их чрезвычайно разнообразные интересы тесно переплетены между собой. Самый полновластный министр должен считаться с тем, — и с этим склонен был согласиться доктор Кубушок[246] в своей речи, — что его действия отражаются на поступках его коллег. Другими словами, он должен знать о том, что происходит.

Именно потому лица, входящие в эту группу, знали о том, что происходит, содействовали этому, занимали важнейшие должности и получали от государства крупнейшие награды за свое содействие и поддержку, — мы и требуем сегодня осуждения этой организации.

Я пытался показать, каким образом СД и гестапо являются частью нацистского государства. Как и следовало ожидать, доказательства, которые я приводил, многообразно иллюстрируют это.

Кроме того, что я еще раз подчеркиваю, что я полностью присоединяюсь к требованию моих коллег об осуждении этих организаций, я не намереваюсь более рассматривать вопросы, связанные с ними.

Я полностью осознаю, что одной из величайших трудностей и немалой опасностью в этом процессе является то обстоятельство, что те из нас, которые день за днем, в течение девяти месяцев, были заняты этой работой, пресыщены ужасами и не способны их более воспринимать. Шекспир пытался описать это состояние следующими памятными строками:

Только тогда, когда мы сможем со стороны посмотреть на то, что ежедневно происходило перед нашими глазами в течение 40 недель, только тогда мы поймем, что «яростные внутренние раздоры и жестокая гражданская война», результаты которых были предсказаны Марком Антонием, лишь игра в бирюльки в сравнении с фактами, которые нам приходилось рассматривать.

Не только количество ужасов — хотя с помощью этих организаций было умерщвлено 22 000 000 человек, — но именно характер совершенных ими зверств породил газовые камеры Освенцима или массовые расстрелы еврейских детей на всем континенте, который претендует на то, чтобы называться цивилизованным.

Нет ни одной из числа этих организаций, которая не была бы непосредственно связана с убийствами в самой зверской форме, которые стали профессией. Кто может сомневаться в том, что имперский кабинет знал о «предании легкой смерти», которое практиковалось для того, чтобы сохранить физические ресурсы Германии для войны. Нет сомнения в том, что Верховное командование и генеральный штаб передавали приказы, о которых вы так много слышали и которые, в конце концов, сводились к простому убийству. Руководящий состав нацистской партии принимал участие в убийстве евреев и в физическом уничтожении трудом угнанных в рабство рабочих. Мне достаточно лишь сказать слово «СС» — и без слов на ум. приходят преступления. СС и гестапо осуществляли эти преступления, помогали в их совершении и находили для них поводы. СС подготавливали своих новобранцев в Прибалтийских государствах к тому, чтобы они отвечали требованиям СА, и это обучение дало свои плоды в гетто Каунаса и в ямах Вильнюса.

Бывший президент Вудро Вильсон сказал однажды: «Необходимо, чтобы государства, которые вступают в союз против Германии, знали заранее, с кем они имеют дело».

Для того чтобы очистить Европу от нацистского зла, необходимо, чтобы вы и весь мир знали о том, что представляют собой эти организации.

Нашей печальной обязанностью является помочь вам это распознать. Сделав это, мы иногда сомневаемся в том, перестанем ли мы когда-нибудь ощущать запах смерти, но мы полны решимости сделать все, чтобы изгнать этот запах из Германии так же, как и тот злой дух, который его породил. Быть может, нам, юристам, которые считают себя всего лишь опорой общественных законов, предосудительно размышлять и даже мечтать о том, что бы мы хотели видеть на месте всего этого? Но я хочу поделиться с вами кредо юриста: есть категории несомненно универсальные. Таковы: терпимость, порядочность и доброта. И именно потому, что мы считаем, что следует расчистить почву прежде, чем эти добродетели смогут расцвести в условиях мира, мы просим вас осудить эти организации, олицетворяющие зло.

Когда этим добродетелям будет дана возможность расцвести на той почве, которую вы расчистите, будет сделан гигантский шаг вперед. Это будет шагом на пути к общему признанию того, что зрелища и звуки, смех, которому научились у друзей, нежность сердца, пребывающего в спокойствии, не являются прерогативами какой-либо одной страны. Они являются несомненным достоянием всего человечества.

[Произнесена 29 августа 1946 г.][247]

Господин председатель! С 20 ноября 1945 г. Международный Военный Трибунал почти непрерывно заседал в открытых заседаниях. Стенографический отчет заседаний, происходивших в эти долгие месяцы, составляет уже более 15 тысяч страниц. Было представлено свыше 300 тысяч письменных показаний, предъявлено около 3 тысяч документов, и заслушаны показания около 200 свидетелей.

Это большое количество доказательств как устных, так и письменных, почти исключительно немецкого происхождения, с несомненностью установило факт совершения преступлении, выражавшихся в преступном заговоре, ведении агрессивной войны, массовых убийствах, угоне на рабский труд, преследовании по расовым и религиозным мотивам и в зверском обращении с миллионами невинных людей. Четыре державы, предъявившие обвинение, считают, что индивидуальную ответственность за эти ужасные преступления несут 22 подсудимых, названных в Обвинительном заключении.

Однако четыре державы, поддерживающие обвинение, установив, что 22 подсудимых не могли сами совершить эти невероятные преступления, назвали также в Обвинительном заключении нацистские организации, которые являлись тем главным посредником, с помощью которого и через которого были осуществлены эти преступления. Эти организации, — часть которых была создана нацистами, а другие развращены ими, — были теми группами, на которые подсудимые опирались и с помощью которых они для осуществления своих преступных целей оперировали покорным немецким народом и побежденными народами Европы.

Названные организации распадаются на две группы. К первой группе относятся те из них, которые были специально созданы нацистами и не имели подобных себе вне нацистского режима, а также не имели по существу никаких законных целей. Эта группа включает корпус политических руководителей, СА и СС. Во вторую группу входят те организации, которые были развращены нацистами. Эта группа включает имперский кабинет, ОКВ, генеральный штаб и гестапо.

Что касается второй группы, мы не утверждаем, что эти организации сами по себе являлись в своей основе преступными, скорее мы говорим, что они стали преступными при нацистском господстве. Несмотря на особую природу гестапо, как секретной полицейской системы, ее легче всего удалось использовать в преступных целях, и она стала одним из наиболее эффективных орудий нацистов для совершения преступлений.

Было бы ошибкой рассматривать эти организации, упомянутые в Обвинительном заключении, как изолированные, самостоятельно функционировавшие группы лиц, каждая из которых имела особые, свойственные только ей цели и задачи. Все они являлись частью, и существенной частью, полицейского государства, задуманного Гитлером и достигшего в руках его клики наиболее совершенной формы абсолютной тирании современности. Это полицейское государство принесло Германии террор и страх и посеяло ужас и смерть во всем мире. Корпус руководителей нацистской партии был его телом, имперский кабинет — его головой, его мощными руками были гестапо и СА, и когда оно зашагало по Европе, его ногами явились вооруженные силы и СС. Именно Гитлер и его когорта породили это полицейское государство, и оно привело Германию к позору, а народы Европы — к гибели.

Было бы также ошибкой рассматривать структуру этой полицейской системы как нечто случайное или рассматривать ее рост и развитие как обычное политическое явление, потому что заговорщики создавали и разрабатывали ее с самого первого дня. Нацистские «ветераны» замышляли деспотию. Они создали СА сначала как частный отряд людей сильной руки для защиты клубов от политических противников и в качестве кнута для евреев. Они создали СС как грозную гвардию для фюрера и для себя.

Когда они захватили власть, они уничтожили полицию как орган защиты и сделали полицейское преследование функцией гестапо. Они уничтожили всякое подобие свободного правительства и сами объявили себя имперским кабинетом с чрезвычайными полномочиями. Они предали лучшие традиции военной этики и заменили солдат-воинов «послушными орудиями». Они уничтожили все другие политические партии и затянули германский народ в политический мундир в виде корпуса политических руководителей.

Лишите нацистских заговорщиков этих организаций, и они никогда не смогли бы достигнуть своих преступных целей. Лишите их СА, и они потеряли бы господство над улицами; отнимите у них СС, и у них не было бы системы концентрационных лагерей; возьмите у них гестапо, и они лишились бы средства совершать незаконные аресты и ничем не ограниченной возможности держать в заключении; отнимите у них имперский кабинет, и они лишились бы покорного законодательного органа; отнимите у них военных, и они не смогли бы секретно планировать свои агрессии или вести войны...

Доказательства с очевидностью устанавливают что пять организаций, о которых идет речь[248], являются группами, или организациями, в том смысле, как мы толкуем эти слова в Уставе, т.е. каждая из них является собранием лиц, находящихся между собой в определенной связи, наличие которой можно установить в общей цели. Совершенно ясно, что политические руководители являлись собранием лиц, связь между которыми возможно установить наличием общей цели и действием как группы. Достаточное количество доказательств относительно структуры и функций руководящего состава нацистской партии может быть обнаружено в нацистских изданиях: «Справочник по организации НСДАП», «Дер хохайтстрегер», в официальном издании руководящего состава, в схеме структуры руководящего состава и в схеме структуры самой партии. Эта группа, насчитывавшая примерно 600 тысяч человек, носила специальную форму, имела специальные членские билеты и пользовалась бесчисленными специальными привилегиями. Термин «политические руководители» не изобретен нами для того, чтобы придать видимость единства некоторому числу не связанных между собой отдельных лиц, выполнявших аналогичные, но не согласованные между собой функции в партии. Сам справочник по организации НСДАП характеризует всех этих партийных работников как некое единство, называя их «политическое руководство».

В книге раскрыта иерархическая система организации этих партийных работников и порядок, согласно которому директивы автоматически передавались по инстанциям до самых низов организации и проводились в жизнь всеми членами этой группы. Далее книга показывает, что при выполнении организацией различных функций принцип фюрерства был доведен до совершенства. Все партийные работники были связаны одинаковой клятвой безоговорочного повиновения фюреру и всем назначенным им руководителям. Каждая инстанция проводила регулярные и частые совещания, а высшие и низшие инстанции периодически собирались вместе для обсуждения различных вопросов, связанных с направлением их деятельности.

Руководящий состав представлял собой безукоризненной формы пирамиду, в которой каждый камень в каждом слое был необходим для того, чтобы держалось все сооружение. У политического руководства была единственная и общая цель: сохранять и поддерживать организационно и идеологически нацистскую партию.

В Обвинительном заключении указывается, что «рейхсрегирунг» (имперское правительство) состоит из трех категорий лиц: 1) члены обычного кабинета после 30 января 1933 г.; 2) члены совета министров по обороне империи и 3) члены тайного совета министров. Эти три категории составляют вместе группу в 48 членов, которую мы обвиняем под названием «рейхсрегирунг». Каждая из этих групп, взятая в отдельности, представляет собой определенное единство людей, стремящихся к достижению общей цели. Обычный кабинет любого правительства является самым ярким примером группы. В этом смысле обычный кабинет нацистской Германии не отличался от аналогичных органов других правительств. В начале существования нацистского режима кабинет собирался часто и впоследствии, когда совещания стали не обычным явлением, кабинет продолжал выполнять свои функции в качестве группы, принимая декреты и законы путем рассылки всем членам кабинета проектов предполагаемых законов. Образец применения такого порядка находится перед Трибуналом в виде меморандума, направленного подсудимым Фриком начальнику имперской канцелярии. Той же спаянностью и объединенными действиями характеризуется и совет министров по обороне империи, созданный в 1939 году. Как и в обычном кабинете, члены этого совета консультировались между собой на совещаниях, которые фактически имели место, как это доказано протоколами этих совещаний, состоявшихся в сентябре, октябре и ноябре 1939 года. Так же, как и обычный кабинет, этот совет функционировал путем использования «циркулярной процедуры», характерным примером которой является письмо доктора Ламмерса, датированное 17 сентября 1939 г. и адресованное членам совета министров по обороне империи.

Тайный совет министров, являвшийся консультативным органом по вопросам внешней политики и состоявший из восьми членов, определенно был единой группой, как это явствует из декрета, согласно которому он был учрежден. Объединение этих трех категорий под единым названием «рейхсрегирунг» не является попыткой создать искусственную зависимость между тремя отдельными и независимыми единицами. В действительности эти три органа вместе в той же мере, в какой каждая из них в отдельности являлась группой, образовали единую группу, так как совет министров по обороне империи и тайный совет министров являлись фактически комитетами, выросшими из обычного кабинета. Декреты, согласно которым эти оба комитета были созданы, показывают, что все их члены были лицами, входившими в обычный кабинет. Обычный кабинет и его комитеты были объединены не только общностью их состава, но также и общими действиями, функциями и задачами. Члены обычного кабинета, не входившие в состав этих комитетов, однако, присутствовали на совещаниях совета министров по обороне империи, как это явствует из протокола этих совещаний, и в результате рассылки получали проекты декретов, подготовляемых советом министров. Эта группа — кабинет и комитеты, образованные из некоторых членов кабинета, имела единую, общую цель: управлять Германией таким образом, чтобы проводить в жизнь планы нацистских заговорщиков.

Организация СА, созданная в 1920 году, является одним из простейших примеров типа группы или объединения, предусмотренных положениями Устава. Эта организация была определена немецким законом, как составная часть партии, имеющая свое собственное юридическое лицо, и была охарактеризована справочником по организации НСДАП, как определенное объединение. Факт членства в ней может быть легко установлен, и число ее членов составляло от 1,5 до 2 млн. человек, связанных общими правилами поведения, носивших одинаковую, совершенно определенную форму, имевших общие цели и задачи и занимавшихся одинаковой деятельностью. Общие цели организации СА, к достижению которых стремились все ее члены, были сформулированы в «Справочнике по организации НСДАП» следующим образом: «Осуществлять железную волю национал-социалистского движения». Согласно тому же партийному справочнику члены организации должны были выходить из ее рядов, если они более не были согласны со взглядами организации СА или не были в состоянии полностью выполнять обязательства, наложенные на них членством в СА.

Так же, как и СА, организация СС являлась, без сомнения, объединенной организацией. Она была создана специальным немецким законом в качестве составной части партии и имела свое собственное юридическое лицо. Она охарактеризована в «Справочнике по организации НСДАП» как «монолитная, твердо спаянная боевая сила..., идейно связанная общей клятвой».

Факт членства в ней мог быть с определенностью установлен, причем число ее членов к концу войны возросло примерно до 600 000 человек.

Это были люди, отвечавшие единым требованиям расовой идеологии.

Несмотря на свои многочисленные функции и виды деятельности, на свои многочисленные отделы, управления и отделения, это была цельная и единая организация и, как провозгласил Гиммлер перед группенфюрерами СС 4 октября 1943 г., это было «единое целое, единый орган, единая организация». У нее, конечно, была своя собственная форма, и она пользовалась особыми привилегиями, так как она стремилась к осуществлению общих целей нацистских заговорщиков, начиная от запугивания соседних государств варварскими действиями политического, расового и религиозного характера и кончая ведением агрессивных войн и ужасающими отвратительными преступлениями против человечности.

С самых первых дней своего существования нацисты всегда рассматривали часть полицейских сил, называемую «гестапо» или государственную тайную полицию, как отдельную группу, совершенно определенное объединение, выполняющее общие функции. Целью декрета Геринга от 26 апреля 1933 г., согласно которому в Пруссии было основано гестапо, являлось именно создание в этой провинции единого органа тайной политической полиции, изолированного от остальных полицейских сил Пруссии, в качестве независимой единицы, имеющей свои собственные задачи, на которую он мог бы полностью положиться. Те же причины послужили основанием для создания аналогичных групп тайной политической полиции с определенным составом в других германских провинциях. Меры, предпринятые для того, чтобы все эти группы образовали единую сильную тайную политическую полицию для всей территории Германии, подробно перечислены в декретах и законах, которые приводились в Суде. Когда в 1939 году было создано РСХА — главное имперское управление безопасности, — гестапо не было распущено, а было превращено в особый отдел этого центрального управления, как это явствует из схемы РСХА, представленной в качестве документального доказательства, и из показаний свидетелей Олендорфа и Шелленберга. Они без труда подсчитали, что число сотрудников гестапо равнялось от 30 до 40 тысяч человек.

В ходе настоящего процесса гестапо и СД рассматривались вместе в связи с тем, что преступные действия, инкриминируемые каждой из этих организаций, совершались в большей или меньшей степени ими обеими. В Обвинительном заключении гестапо обвиняется как отдельная и независимая группа или организация. В специальной ссылке Обвинительное заключение включает СД в организацию СС в качестве части этой последней, так как СД возникла как часть организации СС и всегда сохраняла характер партийной организации, в отличие от гестапо, являвшегося государственной организацией. Конечно, у СД имелась своя собственная организационная структура, свой независимый штаб, свои посты по всей Германии и на оккупированных территориях и агенты во всех зарубежных странах. Она состояла из 3—4 тысяч профессиональных сотрудников, которым помогали тысячи добровольных осведомителей, известных под названием «Фаумен», и шпионы из других стран. Однако мы не включаем в число обвиняемых добровольных осведомителей, не являвшихся членами СС.

Подобным же образом мы не включаем в число обвиняемых тех работников контрразведки, которые были переведены в СД к концу войны, за исключением тех случаев, когда такие сотрудники контрразведки были одновременно членами СС.

Если возникает вопрос о том, где же можно было встретить вездесущих членов СД, ответ на него не вызовет никаких затруднений, несмотря на то, что некоторые показания и заявления, сделанные в Суде, были путаными. До 1933 года члена СД можно было всегда найти в главном управлении СД, при рейхсфюрере СС или в различных областных отделах СД, разбросанных по всей империи. В течение этого периода СД во всех схемах и планах строения СС и во всех правительственных распоряжениях и декретах постоянно называлась отделом СС.

В течение этого периода СД являлась отделом политической контрразведки СС, партии и правительства и поставляла секретную политическую информацию в исполнительные органы партии и государства, но главным образом через гестапо. После 1939 года члены СД появляются в III и IV управлениях РСХА, в различных районных отделах СД внутри Германии и на оккупированных территориях, а также в эйнзатцгруппах полиции безопасности и СД в районах, расположенных непосредственно за линией фронта.

В процессе рассмотрения дела по организациям возникли также некоторые неясности в отношении определения деятельности РСХА, ВФХА, отдела, руководимого Эйхманом, и эйнзатцгрупп. РСХА представляло собой управление СС, и в основном его сотрудники являлись членами СС. РСХА возглавлялось обергруппенфюрером СС Кальтенбруннером.

В дополнение к СД, которая всегда являлась подразделением СС, это управление включало также гестапо и имперскую уголовную полицию, которые являлись государственными учреждениями. Именно по этой причине РСХА и рассматривалось как одно из управлений имперского министерства внутренних дел. ВФХА представлял собой еще один из характерных отделов СС. ВФХА возглавлялся обергруппенфюрером СС Полем, который ведал управлением концентрационных лагерей и эксплуатацией труда заключенных.

Отдела Эйхмана как такового не существовало. Эйхман являлся просто начальником управления гестапо, которому были поручены вопросы, касающиеся церкви и евреев. Именно на этот отдел гестапо была возложена главная ответственность за сбор евреев во всей Европе и передачу их в концлагери. Так называемый отдел Эйхмана внутри гестапо был не в большей степени независимым от гестапо, чем любой другой отдел, подчинявшийся Мюллеру. Эйнзатцгруппы полиции безопасности и СД — мы считаем, что очень важно все время иметь в виду полное наименование этих групп — являлись отделами полиции безопасности и СД, действовавшими в ближних тылах армии за линией фронта.

После того, как полицейский контроль был в достаточной мере уставовлен на вновь занятых территориях, подвижные эйнзатцгруппы были упразднены и превратились в областные управления, возглавляемые командирами полиции безопасности и СД на оккупированных территориях. Эйнзатцгруппы являлись частью управления полиции безопасности и СД — РСХА и в качестве таковых являлись частью СС, причем принадлежность эйнзатцгрупп к этой организации являлась неполной лишь в той мере, что некоторые сотрудники РСХА, приданные этим группам, те являлись членами СС.

В 1939 году главные управления СД и гестапо были включены в сочетав РСХА, однако СД в течение всего этого периода сохранила свой независимый статус.

Обвинение, несомненно, сумело доказать, что эти организации представляют собою «группы» не только в соответствии с критериями, которые выдвинуло для себя само Обвинение, но и согласно нормам здравого смысла и практического опыта.

Принадлежность к руководящему составу была, без сомнения, добровольной, никого не вынуждали вступать в НСДАП, а еще в меньшей степени — занимать руководящий пост в нацистской партии. Мы не сомневаемся в том, что многие присоединились к руководящему составу по причинам делового, социального или какого-либо иного личного характера. Эти причины объясняют стремление легко нажить политический капитал, но они не представляют собой принуждения в законодательном порядке.

Никто не был мобилизован в имперское правительство, более того, некоторые из его членов подали в отставку, когда их взгляды пришли в столкновение с его целями и задачами. Шлегельбергер подал в отставку из-за посягательств на независимость судей; Шмидт ушел, так как он был убежден, что Гитлер шел по пути к войне; Эльц фон Рюбенах ушел в отставку из-за политики Гитлера, направленной против христианской церкви.

Большинство нацистов очень стремилось получить место в правительственных сферах, влекущее за собой титулы и мишурный блеск. Соперничество в борьбе за получение правительственных постов было весьма простым, и поэтому все попытки, направленные к тому, чтобы отвести декларацию о преступности в отношении этой группы на том основании, что ее члены были вовлечены в нее насильно, являются просто смехотворными.

Вступление в СА было настолько не связано с какими-либо элементами принуждения, что справочник по организации НСДАП, изданный в 1943 году, все еще призывал членов СА выходить из рядов организации в тех случаях, когда они чувствовали, что не согласны с ее целями и идеологией и не могут выполнить все возложенные на них обязанности. Члены нацистской партии не принуждались вступать в СА. Контроль и дисциплина, которым подвергались члены СА внутри организации, не имеют ничего общего с добровольным характером самого членства. Добровольное подчинение члена СА командованию СА совсем не то же самое, что принудительное и недобровольное вступление в ряды организации.

Кандидаты в СС были не только добровольцами, но, кроме того, они должны были удовлетворять очень строгим требованиям, что иллюстрируется справочником для солдат СС, а также настойчивыми требованиями Гиммлера соблюдать принцип добровольности при подаче заявлений для вступления в члены организации, которые излагаются в его письме к Кальтенбруннеру в 1943 году. Организация СС называла себя отрядом избранных, широко оповещала о том, что она отказывалась принимать в свои ряды тех кандидатов, которые не отвечали расовым, биологическим и идеологическим требованиям, и разъясняла всем, что для вступления в члены этой организации требовались необыкновенные качества. Именно такой характер по существу носило заявление Гиммлера, когда он бахвалился перед армией:

От «избранных» требовалось, чтобы они доказали свое нордическое происхождение. Если подающий заявление был офицером, он должен был представить сведения с 1751 года, а для рядового кандидата — с 1800 года. Кроме того, для кандидатов были установлены необычные требования в отношении роста и нордической внешности. Очень тщательно проверялось также политическое и идеологическое лицо каждого кандидата в «избранные». Весьма примечательно, что мы располагаем доказательствами о том, что еще в 1943 году эти расовые и идеологические требования оставались в действии даже для вступления в войска СС. Здесь утверждалось, что, так как некоторые военнослужащие войск СС были призваны туда по мобилизации в период последней, безнадежной стадии войны, то вся организация в целом не основывалась на добровольном принципе членства. Те, которые были действительно принудительно мобилизованы в войска СС, смогут выдвинуть соответствующие защитительные доводы при последующем разборе их дела, но мы подчеркиваем тот факт, что принуждение, к которому прибегли в последнем безумном усилии отсрочить разгром в последние дни войны, не меняет существа того факта, что членство в этой организации в целом было добровольным. Какое бы давление ни оказывалось для того, чтобы увеличить число членов этой организации, она возникла как добровольная организация и оставалась, главным образом, добровольной организацией, пополнявшейся на основе строгого отбора.

В качестве части организации СС организация СД состояла из-эсэсовцев, обладавших особыми качествами. Действия членов этой организации лучше всего иллюстрируют характер этих особых качеств, потому что протокол судебных заседаний по этому делу полон ужасающих рассказов об этих действиях. Член СД являлся просто эсэсовцем с дополнительными обязанностями. Если членство в СС было в основном добровольным, как мы это утверждаем, из этого с определенностью следует, что членство в СД было также добровольным.

Гестапо всегда являлось государственной организацией, частью правительства, во всех отношениях аналогичной другим частям правительства. При рассмотрении вопроса о добровольном характере членства в этой организации все другие соображения являются по сравнению с этим определением гестапо как правительственного органа второстепенными. Если членство в гестапо было принудительным, то сотрудничество в полиции охраны порядка, в отделе безопасности и в финансовом отделе также должно было быть принудительным. Правильно, что когда вслед за захватом власти было создано гестапо, многие сотрудники ранее существовавшей полицейской системы в различных федеральных землях были переведены в гестапо. Но они не были вынуждены вступать в гестапо законодательным порядком. Как заявил свидетель Лоссе, дававший письменные показания под присягой по делу гестапо (я цитирую): «Если бы они отказались это сделать, их могли бы уволить без пенсии и, таким образом, их пугала возможность безработицы».

Свидетель Шелленберг показал, что новые члены гестапо набиралась на добровольных началах. Любой из них мог подать в отставку и искать работу в других правительственных учреждениях или должность, не связанную с государственной службой. Для того чтобы стать сотрудником тайной государственной полиции, следовало подать заявление так же, как и в любое другое государственное учреждение. Давая показания на заседании комитета уполномоченных, свидетель Гофман заявил, что он подавал заявление, чтобы поступить на работу в три государственные учреждения, из которых одно было гестапо. В гестапо его заявление было принято, и таким образом он стал сотрудником этой организации. Ничто не могло препятствовать сотруднику гестапо подать в отставку со своей должности в случае, если он становился не согласным с целями, действиями и методами организации. Свидетель Тесмер показал на заседании комитета, что, если какой-либо офицер отказался бы выполнить преступный приказ, его, вероятно, сняли бы с должности. Даже после начала войны, когда все сотрудники правительственных учреждений были в большей или меньшей степени закреплены на своих должностях, сотрудники гестапо имели возможность подавать в отставку. Сам свидетель Тесмер ушел из гестапо в период войны, а свидетель Штрауб показал, что сотрудник гестапо мог уйти в отставку, рискуя при этом быть направленным на фронт на действительную военную службу. Без сомнения, в юридическом смысле слова это не являлось принуждением. Потери, которые грозили сотрудникам политической полиции в случае выхода в отставку, как, например, потеря выслуги лет и прав на пенсию, могли являться решающим фактором для тех, кто оставался в гестапо; однако эти соображения ни при каких обстоятельствах нельзя истолковывать как принуждение законодательным порядком, оправдывающее тех, которые продолжали оставаться сотрудниками организации, преступный характер которой пользовался такой печальной известностью. По-видимому, было несколько случаев, когда сотрудники военной тайной полиции были впоследствии переведены из армии в гестапо. В таких случаях эти отдельные лица, ссылаясь на военные приказы, могут выдвинуть их наличие как защитительный довод в отношении преступлений, совершенных гестапо в тот период, когда они принадлежали к этой организации. Но эти отдельные примеры, которые можно принять во внимание для оправдания на последующих судебных процессах, не могут никоим образом изменить основного характера гестапо как одного из государственных учреждений, для поступления в которое не оказывалось большего принуждения и для ухода из которого не существовало более значительных препятствий юридического характера, чем в отношении любого другого государственного учреждения.

Разумеется, чтобы противостоять большому злу, требуется мужество. Так было всегда. Человеку может потребоваться перенести какую-то жертву, чтобы отказаться выполнять преступные приказания преступного хозяина. Однако не следует уходить от ответственности за преступления, совершенные этими организациями, прибегая к сухой, формальной или ничего не значащей концепции принуждения.

С момента создания нацистской партии в 1920 году до окончания войны в 1945 году эти организации использовались заговорщиками для выполнения их планов, и каждая из них совершила одно или более преступлений, описанных в статье 6 Устава, и участвовала в общем заговоре. Руководящий состав нацистской партии был первой из организаций, появившихся на сцене. Следующим шагом было создание в 1920 году полувоенной организации СА, целью которой было захватить для нацистской партии насильственным путем руководящее положение на политической арене. Из этой группы была создана в 1925 году состоявшая из избранных фанатичная организация СС. Она должна была занять место СА в тот период, когда последняя была распущена, а затем совместно с ней подготовить почву для «революции». При захвате власти в 1933 году следующая организация — правительственный кабинет — заняла свое место в заговоре. Держа правительство в своих руках, заговорщики поспешили подавить всякую потенциальную оппозицию, и с этой целью они создали гестапо и СД.

Обеспечив внутреннюю безопасность, они затем приобрели возможность для осуществления своих планов экспансии с помощью последнего своего орудия — военной группы. Каждая из этих организаций была необходима для успешного осуществления целей заговора: политическое руководство — для того, чтобы управлять и руководить партией, при помощи которой была захвачена политическая власть; СА и СС — для того, чтобы противодействовать политическим противникам путем насилия и — после 1933 года — для того, чтобы закрепить нацистский контроль над Германией путем незаконных действий; кабинет — для того, чтобы создавать и осуществлять законы, необходимые для обеспечения дальнейшего существования режима; гестапо и СД — для того, чтобы выявлять и подавлять внутреннюю оппозицию, и раболепная военная группа — для того, чтобы подготовить и осуществить расширение территорий с помощью агрессивной войны.

Каждая из этих организаций продолжала играть жизненно важную роль на всем протяжении заговора. Программа нацистского режима выросла из нацистской партии. Как заявил Гитлер в 1934 году: «Не государство дает нам приказы, а мы даем приказы государству». И позже, в 1938 году, Гитлер заявил:

Именно корпус политических руководителей вырабатывал политический курс этой партии. Именно корпус руководителей объединял партию. Именно корпус руководителей с помощью своей иерархии фюреров вплоть до блоклейтеров следил за группами, состоявшими из 40 семей, и крепко держал в своих руках все население. Каждое из преступлений, инкриминируемых в Обвинительном заключении, является преступлением, совершенным правительственной системой, которая контролировалась партией, а именно корпус руководителей управлял партией и осуществлял ее деятельность.

В то время как нацистская партия через посредство корпуса политических руководителей отдавала приказы государству, правительственный кабинет — законодательное, исполнительное и административное ядро государства — превращал эти приказы в законы. Точно таким же образом, как корпус руководителей осуществлял деятельность партии, кабинет осуществлял деятельность государства. Каждое из преступлений, которые были нами доказаны, является преступлением нацистского государства, а правительственный кабинет являлся высшей инстанцией политического контроля и управления внутри нацистского государства.

Но политики и законов недостаточно. Они должны быть введены в действие и осуществлены. Четыре другие организации являлись исполнительными органами партии и государства. Тогда, когда дело касалось осуществления законов, слежки, тюремного заключения и уничтожения Противников или потенциальных противников, вступали в игру СД, гестапо и СС и весь механизм концентрационных лагерей. Тесная связь между СД и гестапо и важная роль первой из них в подборе нацистских чиновников на местах вскрывается письменными показаниями свидетеля защиты Карла Вейса, который заявил, что все чиновники политической полиции проверялись СД, прежде чем их принимали в гестапо. СД нарушала тайну выборов в Германии, докладывая о том, как голосовали избиратели в ходе тайного голосования.

Когда соображения политики потребовали войны, полувоенные организации СА и СС явились основой мощной германской армии, а высшие военные руководители разрабатывали планы для нее. Когда речь шла об уничтожении населения покоренных районов, о его депортации на рабский труд и о конфискации его имущества, ОКВ и СС должны были планировать совместные действия в сотрудничестве с гестапо для того, чтобы претворить эти мероприятия в жизнь.

Таким образом, партия планировала, кабинет издавал законы, а СС, СА, гестапо и военные руководители выполняли их. Каким образом все это совершалось, можно видеть, рассмотрев ряд важнейших преступлений, инкриминируемых в Обвинительном заключении, показав, как эти пять организаций участвовали в совершении каждого такого преступления

Основные положения программы агрессии можно найти в 25 пунктах программы нацистской партии, обнародованной Гитлером в 1920 году и объявленной неизменной. Она включала требования об объединении всех немцев в великую Германию, об отказе от выполнения Версальского и Сен-Жерменского договоров, требования территорий и колоний и создания национальной армии. Как показывает устав партии, эта платформа являлась основной заповедью и догмой для каждого политического руководителя. Все члены корпуса политических руководителей обязывались следовать этим заповедям и распространять эту доктрину.

Уже в апреле 1935 года правительственный кабинет своим решением создал имперский совет обороны — орган, состоявший из членов кабинета, функцией которого была подготовка страны к войне. В октябре 1933 года кабинет объявил о выходе Германии из Лиги наций и об уходе ее с конференции по разоружению. Через полтора года, в марте 1935 года, он восстановил вооруженные силы и объявил о введении обязательной воинской повинности. Дальнейшие меры кабинета по планированию войны были осуществлены путем издания в мае 1935 года секретного неопубликованного закона об обороне империи, предусматривавшего назначение генерального уполномоченного по вопросам военной экономики с широчайшими полномочиями, и вынесением решения о том, что этот уполномоченный должен начать свою деятельность немедленно, еще в мирное время.

В феврале 1938 года накануне захвата Австрии была создана вторая составная часть правительственного кабинета — тайный совет министров, созданный для того, чтобы консультировать Гитлера в области внешней политики. Именно подсудимый фон Нейрат, председатель этого совета, предпринял дипломатические шаги для того, чтобы обосновать и оправдать агрессивные действия. После того как был осуществлен захват, именно этот кабинет обеспечил воссоединение Австрии с империей.

Через шесть месяцев после этого был издан еще один секретный и неопубликованный закон, которым кабинет учредил «коллегию трех уполномоченных», функциями которых являлась каждый раз разработка детальных планов и мероприятий для внезапной войны, которая должна была начинаться без объявления. В ноябре 1938 года кабинетом был издан закон, который предусматривал включение Судетской области в Германию.

Трибунал помнит заседание имперского совета обороны, состоявшееся в июне 1939 года, на котором были закончены приготовления к предстоявшей войне и были утверждены подробные планы, как, например, план использования военнопленных и заключенных концентрационных лагерей в военном производстве, план принудительной работы для женщин в военное время и план угона сотен тысяч рабочих из протектората и размещения их в лачугах.

В августе 1939 года, накануне нападения на Польшу, был создан совет министров по обороне империи — третья составная часть рейхскабинета. Он был сформирован из числа членов кабинета в качестве рабочей группы для осуществления законодательных и исполнительных функций в военное время. С того времени именно эта составная часть рейхскабинета, даже в большей степени, чем сам кабинет, издавала большую часть законов, связанных с ведением войны, однако при участии и с ведома всех членов обычного кабинета.

В то время как кабинет таким образом проводил приготовления к агрессии с точки зрения правовой и административной, другие организации активно занимались соответствующими приготовлениями с той же целью. Для того чтобы подготовить народ к войне, необходимо было воспитать его психологически в духе милитаризма и агрессии и создать могучую армию. СА отдала себя целиком выполнению этой цели.

В 1933 году она проводила усиленную пропагандистскую кампанию за возвращение колоний, за «жизненное пространство», требуя также нарушений Версальского договора и ложно приписывая соседям Германии агрессивные цели и замыслы, и распространяла другие, теперь общеизвестные партийные утки. Почти в тот же период она начала проведение программы обучения германской молодежи в соответствии с требованиями современной войны, сначала делая это в секретном порядке, а впоследствии в открытую, когда она почувствовала себя достаточно подготовленной и была уверена в безопасности от постороннего вмешательства.

Но СА не ограничивалась одними лишь подготовительными мерами. Когда начались первые агрессивные действия против Австрии, части СА промаршировали через улицы Вены и захватили основные правительственные здания. Во время захвата Судетской области СА составляла часть «свободного корпуса» Генлейна и обеспечивала его снабжением и вооружением.

Деятельность СС была сходной с деятельностью СА, и даже была более широкой. Как и СА, она использовалась как полувоенная организация в годы, предшествовавшие 1933; как и СА, она принимала участие в агрессии против Австрии и в заговоре о подрыве мощи Чехословакии, через посредство «свободного корпуса» Генлейна. Ее деятельность отличается от деятельности СА в этих случаях лишь тем, что она играла более важную роль. Ее профессиональные боевые силы соединялись с армией в марше в Судетскую область и в Богемию и Моравию, а также во время вторжения в Польшу. Одно из ее главных управлений — управление по вопросам переселения немцев, проживающих за границей, — являлось руководящим центром для деятельности пятых колонн.

СД под руководством рейхсфюрера СС раскинула шпионскую сеть по всему миру, и агенты ее шпионили в Соединенных Штатах еще до того, как Германия объявила войну Америке. Самое большое подразделение СС, войска СС, были созданы и обучены лишь с единственной целью ведения войны и участвовали в качестве армии СС в операциях на всех стадиях войны, на Востоке и на Западе. Ее постыдная летопись зверств, совершенных в ходе войны, уже достаточно полна и не нуждается в дополнении ее новыми фактами. Гестапо и СД были также замешаны в совершении преступлений против мира.

Даже тот инцидент, который служил предлогом для нападения на Польшу и, таким образом, началом всей войны, был инсценирован гестапо и СД. Я имею в виду инсценировку нападения поляков на радиостанцию в Глейвице; заключенные концентрационных лагерей были одеты в польскую форму, убиты и оставлены как доказательство налета поляков с тем, чтобы дать Гитлеру возможность оправдать нападение на Польшу. Конечно, нет сомнения в том, что клика профессиональных военных планировала все агрессии, начиная от милитаризации Рейнской области в 1936 году и кончая нападением на Советскую Россию в 1941 году, и принимала в них участие.

Ведение этих агрессивных войн было возможно для Германии лишь при условии использования миллионов порабощенных рабочих, и проведение программы использования рабского труда было возможно только с помощью этих организаций. Заукель являлся главным рабовладельцем, но ему необходимо было иметь миллион плетей в руках членов партии для того, чтобы проводить в жизнь свои безжалостные требования. СС, гестапо и СД по его приказу пригоняли иностранных рабов в пределы империи с помощью обмана или похищения, с душераздирающей жестокостью разрушая семьи, поджигая, пытая и убивая.

Корпус политических руководителей в сотрудничестве с нацистским «трудовым фронтом» и с руководителями промышленности являлись уполномоченными Заукеля по приему этих несчастных. Члены корпуса политических руководителей имперского масштаба и областного масштаба сотрудничали в организации расселения и питания этих несчастных человеческих существ, в выработке правит, ограничивавших их действия, уделяя им при этом даже меньше внимания и меньше заботы, чем обычно уделяют домашним животным. Гаулейтеры, которые исполняли функцию имперских комиссаров обороны, по приказу Шпеера и Заукеля перевозили этих рабов в вопиющих условиях, в запертых вагонах от места отправки до военных заводов, где, как загнанные звери, они подвергались нечеловеческим унижениям и работали до тех пор, пока не умирали. Они были лишены медицинской помощи и даже простейших медикаментов. Они даже не считались достойными проживать в крестьянском доме. Их условия жизни определялись требованиями, даже более низкими, чем обычно предъявляются в хорошей конюшне.

С безразличием, которое было невероятным даже при обращении с домашними животными, были изданы распоряжения, предусматривавшие производство абортов беременным работницам. Эти распоряжения были разосланы всем гаулейтерам и крейслейтерам и их аппарату. За ними наблюдали гестапо и СД; концентрационные лагери ожидали тех, кто нервничал и не решался совершать зверства. По требованию Шпеера гаулейтеры использовали военнопленных для рабского труда, а ставленники Розенберга в восточных районах, пришпоренные требованиями Заукеля, собирали и отправляли в рабство новые миллионы рабочих; армия использовала тысячи людей для строительства военных укреплений и для военного производства, и Кейтель выполнял приказы Гитлера, превращая захваченных в честном бою пленных в машины, производящие военную продукцию.

Алчный Геринг искал военнопленных рабов для промышленности, изготовлявшей вооружение для военно-воздушных сил, и предлагал по-новому толковать старые приказы, изданные в нарушение общепризнанных правил ведения войны, а его помощник Мильх планировал принудительное использование русских военнопленных для комплектования расчетов зенитных батарей. Режим лишений, деградации и гибели стал официальной целью труда, к которому принуждали заключенных в концентрационных лагерях, находившихся в ведении СС. Совершенно очевидно, что все это происходило непосредственно с ведома в одобрения правительственного кабинета, поскольку проведение в жизнь всей этой ужасной программы создавало новые проблемы для Германии.

Таким образом, рабы страдали, живя в окружении немецкого населения, так как тысячи из них были отданы на полный произвол фермеров и на работу на больших и малых предприятиях, пока, наконец, в последний период войны под давлением суровых требований военной обстановки и с единственной целью расширения военных усилий само нацистское правительство не было вынуждено издать приказ о сокращении насильственных мер против тех, кто был в цепях.

Трудно преувеличить исключительную важность этого приказа. Из формулировок самого этого приказа с определенностью явствует, что зверства по отношению к рабам являлись государственной политикой, проводившейся в жизнь германским народом. Это — доказательство, изобличающее весь германский народ. Это, с нашей точки зрения, один из наиболее важных документов данного процесса, и рассудок возмущается от сознания того, что он исходил из партийной канцелярии и главного управления имперской безопасности — двух высоких государственных органов — и адресован и распространен в письменном виде среди всех политических руководителей от ортсгруппенлейтеров и до самых низших слоев населения Германии в устной форме.

Масштаб преступлений, совершенных против еврейского народа, слишком велик, чтобы человеческий ум мог охватить его. Весь наш жизненный опыт обусловливает невозможность сделать это. Мы содрогаемся при известии об одном зверском убийстве, наш ум отказывается постичь совершение нескольких отвратительных преступлений, но когда перед нами встают ужасные преступления, совершавшиеся в массовых масштабах, мы не можем найти в себе соответствующей реакции. Мы просто не можем воспринять как реальность 6 миллионов убийств.

Мы знаем, что обвиняемые организации все разделяют ответственность за всевозможные преступления, совершенные против еврейского народа. Мы знаем, что злые гении нацистского заговора знали, как воспитать в народе ненависть. Они начали издали, записав от имени руководящего состава в программе партии, что только представители германской расы могут быть гражданами. Таким образом, они заложили основу для того, чтобы лишить евреев человеческих прав в Германии.

Затем тот же самый корпус политических руководителей начал работу по проведению кампании надругательств над всем еврейским народом. Личные неудачи каждого, заботы, огорчения, опасения — все это сваливалось на евреев. По всей империи были учреждены антисемитские комитеты под руководством различных политических руководителей. И под руководством гаулейтера Штрейхера члены партии начали кампанию насилий над евреями, разграбления их собственности, уничтожения синагоги здесь, в Нюрнберге. Затем произошли, отвратительные события в ночь на 10 ноября 1938 года, к которым подстрекал Геббельс — руководитель пропаганды партии, причем они совершались с помощью корпуса политических руководителей и СА.

К злодействам нацисты добавили издевку, учредив высший партийный суд для расследования таких преступных акций; хотя партийный суд и установил, что инструкции по проведению этих погромов были переданы по телефону гаулейтерами подчинявшимся им руководителям, этот суд постановил, что «в своем сердце эти люди были убеждены в том, что оказывают услугу своему фюреру и своей партии». Под прикрытием этого судейского лицемерия ни один из участников акций не был даже исключен из партии.

С годами, по мере того как развивалось это движение ненависти, был проведен в жизнь целый ряд дискриминирующих законов, ограничивавших передвижение евреев и имевших своей целью унизить и разорить их. Большое число этих законов, изданных рейхскабинетом, представлено в качестве доказательств по данному делу. Нацисты быстро шли к новым зверствам, и, начав со смешанной политики изгнания евреев и заключения их в германские концентрационные лагери, они дошли до такой глубины падения, что рейхскабинет внес предложение о стерилизации даже полуевреев.

С циничным хладнокровием и садизмом имперский кабинет указал, как следовало поступать с этими полуевреями, и направил свои предложения по этому вопросу Гитлеру для окончательного -утверждения. Члены СА были в числе первых, применивших насилия и жестокости против еврейского населения Германии. Свидетель Зеверинг заявил Трибуналу со свидетельского пульта, что в течение лет, последовавших за 1921 годом, СА проводила организованный террор против евреев. Эти уличные головорезы после того, как они почти окончательно разделались со своими обычными политическими противниками, снова нашли применение своим дубинкам и плетям и новый объект удовлетворения своих порочных наклонностей.

Круглый год была разрешена «охота» на евреев, и любой еврей оказывался дичью в этой охоте. Отряды СА врывались в частные дома и издевались над охваченными ужасом обитателями евреями, даже не делая вид, что имелся какой-то повод или провокация. Физическое насилие постоянно сопровождалось грязной антиеврейской пропагандой.

Угнетение, преследование, дискриминация и жестокости, которые осуществлялись корпусом политических руководителей, имперским кабинетом и СА, были; только началом той ужасной участи, которую нацисты готовили для евреев.

Таким образом, была подготовлена почва для ужасных деяний гестапо, когда и эта организация вступила в игру. Эти секретные полицейские выступили на сцену со своими методами таинственности средневековых привидений. Дрожащих евреев вытаскивали из постели среди ночи и отправляли их в концлагери, даже без какого-либо намека на обвинение в чем-либо. Члены семей этих евреев очень часто просыпались и не находили дома близких им людей. Таким образом исчезали тысячи евреев, о них больше никогда не слышали, и их никто уже больше не видел.

И теперь уцелевшие члены этих семей с сердцами, переполненными болью, ищут по всей Европе следы своих родственников или какие-нибудь указания относительно участи, которая их постигла. К сожалению, эти поиски приводят в большинстве к документам Трибунала, к документам, захваченным у СС, СД и гестапо, и к книгам учета умерших в газовых камерах, похороненных в общих могилах и сожженных в крематориях.

Это было в то время, когда нацисты оседлали большую часть Центральной Европы. Упоенные кровавым вином своих успехов, опьяненные преждевременной уверенностью в своей способности господствовать над всем континентом, они отбросили всякое притворство в отношении евреев в Германии и заявили открыто о том, что евреи обречены. Евреи должны были быть сметены с лица Европы — не путем эмиграции, не путем массового переселения, а путем уничтожения.

Именно Геринг приказал Гейдриху, как начальнику полиции безопасности и СД, выработать план «полного разрешения» еврейского вопроса в районах, оккупированных Германией. Именно Гейдрих, как начальник полиции безопасности и СД, действуя по приказу Геринга, давал указания гестапо об убийстве всех евреев, которых нельзя было использовать для рабского труда. Сотрудники гестапо под руководством Эйхмана вступали на оккупированные территории и при поддержке местных чиновников полиции безопасности и СД сумели согнать все еврейское население Европы в концентрационные лагери и в пункты уничтожения.

С не меньшей жестокостью нацисты перешли от геринговского «полного разрешения» к гитлеровскому «окончательному разрешению». Это было наиболее ответственной частью программы, и не кто иной, как Гиммлер, глава СС, мог выполнить эту бесчестную миссию. В его грязные руки и в руки его помощников из СС было передано это предписание о полном уничтожении евреев. Он с жаром взялся за дело. Подчиненные ему члены СС, испытанные и проверенные в Варшавском гетто и в очищении Галиции от евреев, были готовы приступить к выполнению этих усовершенствованных планов уничтожения.

Имея в руках приказ Гитлера Гиммлеру, эсэсовский палач Гесс[249] открыл величайшую в истории человечества ярмарку убийства. Две тысячи человеческих существ умерщвлялись одновременно в этих усовершенствованных бойнях. По всей Европе, оккупированной немцами, на фабриках СС, конструкции Гесса, испытанной в Освенциме, душили евреев газами и уничтожали их трупы в печах, расположенных конвейером для увеличения их пропускной способности. Таким образом, СС сделало возможным для Гиммлера заявить в своей речи в Познани:

К концу войны в Европе недоверчивый мир с чувством отвращения отвернулся от этого преступления — преступления, которое никогда не сможет быть полностью понято, полностью объяснено и должным образом отомщено. Человечество медленно пришло к здравому осознанию его как печально совершившегося факта. Но это было еще не все, потому что нацисты через посредство своей пропаганды влили расовый и религиозный яд в сознание большей части европейского населения и значительной части населения мира.

Восстановление нравственного здоровья Центральной Европы еще не достигнуто, так как слишком долго потоки клеветы из канализационных труб нацизма оскверняли многие источники человеческого вдохновения, а бациллы ненависти и нетерпимости отравляли их воды. Многие поколения будут нуждаться в нравственном и идейном оздоровлении, пока не будет окончательно уничтожена нацистская чума. Таким образом, преступление переживет преступников — этих подсудимых и эти преступные организации.

Переход от жестокого обращения с политическими противниками, с расовыми и религиозными группами к оскорблению и убийству военнопленных, к нарушению правил ведения войны не представлял сложности для членов упомянутых организаций. Эти деяния явились следствием агрессивных целей войны, за которую несет прямую ответственность имперский кабинет. История незаконного обращения с захваченными в честном бою солдатами слишком хорошо известна Трибуналу для того, чтобы сейчас требовалось подробное ее рассмотрение.

Однако нелишне вспомнить, что именно рейхслейтеры Геббельс и Борман, выступавшие от имени корпуса политических руководителей нацистской партии, были инициаторами политики линчевания союзных летчиков немецким населением. Эта варварская политика проводилась в жизнь корпусом политических руководителей нацистской партии в то же самое время, когда военные части СС беспричинно казнили военнопленных на всех участках фронта.

На гестапо и СД была возложена главная ответственность за выполнение варварского приказа Гитлера от 18 октября 1942 г. с последующими поправками, предусматривавшими казни союзных «командос» и парашютистов без суда и следствия. Разве можно забыть, что в течение всей войны гестапо проверяло лагери для военнопленных в поисках евреев и коммунистов, которых затем преднамеренно умерщвляли.

И снова именно гестапо направляло бежавших и вновь захваченных военнопленных офицеров в печальной известности лагерь Маутхаузен для уничтожения их охранниками СС в соответствии с декретом «Пуля».

Трибунал помнит документ относительно сортировки военнопленных в лагерях для военнопленных, который был представлен на одной из последних стадий процесса и который окончательно доказал, что местные отделения гестапо в Мюнхене, Регенсбурге, Фюрте и Нюрнберге сортировали военнопленных из лагерей Баварии на группы, которые должны были быть отправлены в Дахау для ликвидации их охраной СС, и что эти отделения гестапо подверглись критике со стороны главного командования за то, что они не сумели провести эту сортировку так эффективно, как этого желало главное командование.

Защита, представлявшая дело участвовавших в этом организаций, тщательно избегала упоминания об этом преступлении. Это один из наиболее ясных случаев предумышленного и преднамеренного убийства военнопленных в нарушение норм международного права. Это, безусловно, демонстрация законченной жестокости ответственных за это организаций в отношении обращения с военнопленными. Постыдный декрет «Пуля», согласно которому гестапо посылало вторично захваченных военнопленных офицеров в концентрационный лагерь Маутхаузен, где их казнили охранники СС, является дополнительным доказательством преступного характера этих организаций.

Нацисты всегда знали, что христианская церковь является непреодолимым препятствием на пути их преступных намерений; однако, действуя с характерной для них хитростью, они сначала выступили против церкви под прикрытием законодательства, которое якобы необходимо было принять при чрезвычайных обстоятельствах; такое законодательство было принято имперским кабинетом и послужило основой для последующих разрешительных законодательных мер, коими устанавливались всякого рода ограничения для обычной христианской деятельности. Это было первым и решающим шагом, и после того, как он был сделан, судьба христианской церкви была окончательно решена; для полного осуществления поставленных задач требовались только время и поворот событий. Во всем имперском кабинете, который в то время состоял почти целиком из лиц, делавших вид, что принадлежат к христианам, нашелся единственный человек, который постоял за веру (барон Эльтц фон Рюбенах). Цель принятых кабинетом декретов была столь ясна, что Рюбенах без колебания выступил с заявлением о вечной непримиримости нацизма и христианства. Однако, за исключением барона Эльтца фон Рюбенах, нашлось много других, кто готов был подыграть нацистам. За миску политической похлебки они отказались от своей веры и вручили политическому руководству то первое оружие, которое ему было необходимо, чтобы использовать против священнослужителей. От этих первых шагов, вне сомнения, проистекает значительная доля того морального разложения, которое пока не получило объяснения. За этими начальными мерами последовало быстрое снижение влияния церкви. Именно это было нужно нацистам. В их политической философии не нашлось места ни кесарю, ни богу[250].

Ширах и Розенберг в качестве рейхслейтеров и членов руководящего состава, вместе с бесчисленными пособниками, энергично нападали на все духовные силы — никогда не производя фронтального наступления, а действуя всегда с флангов, в то время как репортеры — «гончие псы» руководящего совета — систематически клеветали на священнослужителей и постоянно разрушали доверие к священным религиозным обрядам. Вскоре антиклерикальная кампания дошла до того, что стали конфисковывать церковное имущество, а в последующие годы было развязано открытое запрещение религиозного воспитания и даже просто духовной деятельности. Не может быть никакого сомнения в том, каково было истинное отношение к христианской церкви, так как об этом отношении ясно свидетельствует система организованного шпионажа, проводившегося гестапо и СД против священнослужителей. Ради осуществления этой подлой цели членов этих двух организаций тщательно обучали методом обмана, направленного на то, чтобы создать основание, в качестве повода на будущее, для полного запрета христианской церкви в Германии после окончания войны. Основополагающими методами для накопления этих сфабрикованных доказательств являлись ложь, фальсификация и провокации. Гестапо не останавливалось на том, что распускало церковные организации и запрещало светские встречи церковных групп, а также готовило ложные показания, гестапо производило повальные аресты священников, подвергало их превентивному заключению и в итоге отправляло их в концентрационные лагеря. Раз столь основательно проводилась преступная программа, нельзя было ожидать, что СС останется в стороне. Хотя СС интенсивно занималось проведением преступных операций по всей Европе, оно нашло время для того, чтобы под собственную ответственность конфисковывать имущество церквей и монастырей, СС сотнями умерщвляло католических священников в концентрационном лагере Дахау. Таким образом многие христиане и бессчетное число евреев оказались объединенными в сообществе страдальцев. Таким образом, в результате странного стечения обстоятельств, нацисты, пытавшиеся уничтожить как христиан, так и евреев, возможно, заложили начала такого взаимопонимания, которое может вырасти в нечто хорошее, так как удалось преодолеть самое плохое.

Концентрационные лагери были главным оружием в нацистском арсенале тирании. На СА ложится позор организации первых лагерей и управления ими; СА посылала туда незаконно арестованных ею граждан. Даже места собраний СА использовались для заключения потенциальных противников, которых члены СА избивали там и оскорбляли.

Члены СА служили в качестве охранников в государственных концентрационных лагерях в течение первых месяцев нацистского режима, и в этих лагерях они находили применение той техники жестокости, которую они освоили в своих собственных незаконных лагерях.

Хотя законным основанием для предварительного заключения был декрет об охране империи, к изданию которого вынудили имперского президента[251] в 1933 году, отменявший те положения Веймарской конституции, которые гарантировали гражданские свободы германскому народу, имперский кабинет вскоре создал закон, который давал возможность отделываться от политических противников и других нежелательных элементов более быстрым путем при помощи системы концентрационных лагерей. Члены имперского кабинета были настолько заинтересованы в организации этих лагерей, что Фрик, Розенберг и Функ в тот период, когда они были членами этого кабинета, лично инспектировали эти лагери.

Бюджет имперского кабинета предусматривал ассигнования 125 миллионов рейхсмарок на СС и на содержание и управление ими. Эта система концентрационных лагерей была передана в распоряжение корпуса политических руководителей для того, чтобы достигнуть полного господства над немецким народом; корпус политических руководителей использовал эти лагери в качестве свалки для тысяч евреев, которых арестовывали с ведома и под руководством этого корпуса во время погромов в ноябре 1938 года. Как это явствует из письменных показаний свидетеля Карла Вейса, гаулейтеры часто оказывали давление на гестапо для того, чтобы отправить своих политических противников в концентрационные лагери или для того, чтобы задержать их там после истечения положенного срока. Сотрудничавшие с ними военные чины были непосредственно заинтересованы в системе концентрационных лагерей; советские военнопленные направлялись в концентрационные лагери для использования их в имперской промышленности вооружения, и офицеры из ОКВ совместно с гестапо выработали планы, согласно которым задержанные при попытке к бегству советские военнопленные направлялись в лагерь Маутхаузен, где их убивали за благородное стремление избавиться от плена.

Но наибольшее отношение к системе концентрационных лагерей и к тому, что там совершалось, имели СС и гестапо. В первые дни концентрационные лагери находились под политическим руководством гестапо, которое издавало приказы о наказаниях для заключенных. Согласно декрету от 1936 года на гестапо возлагалось управление концентрационными лагерями, но охранников поставляла СС из батальонов «Мертвая голова» и, таким образом, стала полностью ответственной за всю внутреннюю организацию лагерей.

Гестапо являлось единственной организацией в нацистском государстве, которая пользовалась правом направлять политических заключенных в концентрационные лагери, хотя СД и присоединилась к гестапо, направив в лагери поляков, которые не отвечали требованиям, необходимым для германизации. Гестапо посылало тысячи и тысячи людей в концентрационные лагери для рабского труда и миллионы людей — в пункты уничтожения для истребления их.

Тех зверств, которые совершила СС в концентрационных лагерях, вполне достаточно, чтобы признать СС преступной организацией. Свидетель Гесс показал, что к концу войны примерно 35 000 военнослужащих войск СС находилось на службе в качестве охранников концентрационных лагерей. В своем незабываемом признании, сделанном в этом зале, он заявил, что только в одном Освенциме, во время его пребывания на должности коменданта, СС было уничтожено до двух с половиной миллионов мужчин, женщин и детей путем отравления газами и сжигания и что еще полмиллиона умерли от голода и болезней.

Если СС не убивали прикованных к постели заключенных, то их принуждали к работе, которую можно было выполнять лежа в постели. Они приказывали заключенным избивать других заключенных — женщин и в своей необузданности дикарей убивали, калечили и подвергали пыткам заключенных концентрационных лагерей путем проведения так называемых медицинских экспериментов, которые в действительности были не чем иным, как изощренным садизмом.

Система концентрационных лагерей была ядом нацистской системы тирании. Условия в этих лагерях были жестокими, потому что нужно было использовать страх для того, чтобы обеспечить свое господство над простыми людьми. За каждым нацистским законом и декретом стоял призрак заключения в концентрационный лагерь. Те учреждения, которые создали лагери, управляли ими и использовали их, представлены организациями, перечисленными в обвинительном заключении.

В дополнение к этим преступлениям по ведению агрессивной войны, преследованию церкви, созданию концентрационных лагерей, которые были уже сейчас рассмотрены, обвиняемые организации виновны во многих других преступлениях, совершенных в целях содействия заговору. Корпус политических руководителей принимал активное участие в уничтожении свободных профсоюзов, а СА была первым непосредственным исполнителем мероприятий, направленных против профсоюзов. Сокровища искусства из Европы были захвачены и присвоены эйнзатцштабом Розенберга, созданным корпусом политических руководителей в сотрудничестве с гестапо и СД.

СС проводила в жизнь порочную программу германизации, согласно которой граждане оккупированных территорий изгонялись из своих жилищ и сгонялись со своих земель для того, чтобы очистить место для расовых немцев. Гестапо и офицеры ОКВ составили и выполнили адский декрет «Ночь и туман», по которому беспомощные граждане оккупированных стран тайно увозились в империю, и о них больше никогда не слышали. Таким образом, в этих преступлениях, на которые были способны только нацисты, муки родных и друзей добавились к бесцельным убийствам.

Трудно найти лучшую иллюстрацию преступной деятельности этих организаций, чем убийства, совершавшиеся эйнзатцгруппами полиции безопасности и СД — организаций, которые были впервые организованы СД в сентябре 1938 года в предвидении наступления на Чехословакию. Их руководители набирались из СД и гестапо, а личный состав комплектовался из числа членов войск (ваффен) СС. Они сочетали убийства и грабеж с военными маневрами, и доклады о их деятельности передавались политическим руководителям через имперских комиссаров обороны. Даже СА принимала участие в этих шакальских карательных экспедициях против партизан на Востоке.

Когда германские армии ворвались в Чехословакию и Польшу, в Данию и Норвегию, эйнзатцбандиты следовали за ними с целью уничтожения сопротивления, терроризирования населения и уничтожения расовых групп. Эти специалисты по части террора так хорошо выполняли свою работу, что перед нападением на Советский Союз было создано четыре новых части. Одна из этих частей возглавлялась покрывшим свое имя позором начальником СД Олендорфом, который в своих показаниях в этом зале рассказал о невероятных зверствах, совершенных им, и о возмутительных подробностях мероприятий, осуществленных во взаимодействии с представителями военных организаций.

Надолго запомнятся его показания, представляющие собой хладнокровный отчет о бессердечных убийствах, порабощении и грабежах и в особенности об ужасающей программе уничтожения мужчин, женщин и детей, принадлежащих к еврейской расе. Человечество не скоро забудет его отвратительное повествование об убийствах женщин и малолетних детей в газовых автомобилях, не забудет оно и тех закоренелых убийц, которых тошнило от ужасного зрелища, открывавшегося перед ними, когда они у вырытых могил отпирали дверцы душегубок.

...Таковы были люди, которые, сидя на краю противотанковых рвов с папиросой в зубах, спокойно стреляли из пистолетов-автоматов в затылок своим жертвам. Таковы были эти люди, которые, по словам их собственных учетчиков, убили два миллиона мужчин, женщин и детей. Таковы были эти люди из СД.

Трибунал располагает схемой организации полиции безопасности и СД. Она была подготовлена и удостоверена чиновником СД Шелленбергом, начальником VI управления РСХА, и чиновником СД Олендорфом, начальником III управления РСХА; эта схема показывает, что эти эйнзатцгруппы были неотъемлемой частью полиции безопасности и СД и находились под верховным командованием подсудимого Кальтенбруннера, а не, как это утверждалось, независимыми организациями, ответственными непосредственно перед Гиммлером.

Офицеры этих групп набирались из числа сотрудников гестапо и СД и, в меньшей степени, из сотрудников уголовной полиции. Они получали приказы от различных организаций РСХА, т.е. из III и VI управлений, как это указано на схеме по вопросам, имевшим отношение к СД, и из IV управления по вопросам, имевшим отношение к гестапо.

Они посылали свои отчеты этим учреждениям, а эти учреждения составляли объединенные доклады, которые рассылались высшим полицейским чиновникам и имперским уполномоченным по обороне. Несколько образцов таких докладов было представлено в качестве доказательства в ходе этого процесса...

Защитник гестапо заявлял, что гестапо ошибочно обвиняется в преступлениях, совершенных на оккупированных территориях, и что за них несет ответственность СС. Защитник СС сказал, что СС обвиняется ошибочно и что виновна СД. Защитник СД сказал, что СД обвиняется ошибочно и что на самом деле надо обвинять гестапо. Защитник СС сказал, что гестапо также носила наводившую страх черную форму и что поэтому сотрудников гестапо часто ошибочно принимали за членов СС. Защитник СС заявлял, что гестапо отвечало за управление концентрационными лагерями, а защитник гестапо обвинял в этом СС.

Истина заключается в том, что все эти организации, имевшие исполнительные функции, принимали участие в совершении этих повсеместных преступлений против человечности. Защитники не называют в качестве виновной ни одну организацию, помимо тех, которые здесь обвиняются.

Методы защиты каждой из организаций заключались в том, чтобы просто переложить ответственность с одной обвиняемой организации на другую. Поэтому неизбежно напрашивается вывод, что все эти организации участвовали в совершении этих громадных преступлений. Странной особенностью этого процесса является то обстоятельство, что защитники соответствующих организаций не пытались отрицать, что эти преступления имели место, а стремились лишь снять ответственность за их совершение с этих организаций. Подсудимые из военной группы обвиняют политическое руководство в том, что последнее явилось инициатором ведения агрессивных войн; гестапо возлагает вину за убийства военнопленных, пытавшихся бежать, на солдат; СА обвиняет гестапо в убийствах, совершавшихся в концентрационных лагерях; гестапо возлагает на политическое руководство вину за проведение еврейских погромов; СС возлагает на правительственный кабинет вину за учреждение системы концентрационных лагерей, а правительственный кабинет считает СС ответственными за истребление людей на Востоке.

В действительности все эти организации объединились для проведения в жизнь преступной программы нацистской Германии. Все они виновны, и в связи с тем, что они дополняли одна другую, нет необходимости слишком педантично определять границы их дьявольской деятельности. Когда правительственный кабинет провозгласил закон «О единстве партии и государства», он этим декретом неразрывно связал между собой эти организации как в их успехах, так и в неудачах. Когда члены этих организаций вопреки закону присягнули в повиновении Гитлеру, они навсегда связали себя с ним и с тем, что он делал, и приняли на себя его вину.

Всем членам имперского кабинета было известно о функциях и деятельности кабинета. Они совместно проводили возложенную на них работу и собирались как некое единство. Они обсуждали предлагаемые ими мероприятия в качестве единой группы и проводили их в жизнь, действуя в качестве правительства. Иногда они созывались в качестве членов имперского кабинета, иногда — в качестве имперского совета обороны. Но в каждом случае они совместно обсуждали предполагаемые законы, которые должны были придать законную силу махинациям главных заговорщиков.

В связи с рассмотрением одних лишь вопросов бюджета империи, не говоря уже о других источниках информации, члены имперского кабинета в течение всех лет существования нацистского режима непременно получали весьма подробную информацию обо всем, что происходило в Германии. Им было известно о системе концентрационных лагерей, так как они санкционировали ассигнования на содержание концлагерей и потому что министры, входившие в кабинет, инспектировали концентрационные лагери. Им было известно о планах ведения агрессивных войн, так как они закладывали фундамент для создания военной экономики. Им было известно о насильственном использовании труда военнопленных в промышленности вооружения, так как они, как это устанавливается доказательствами, планировали это мероприятие еще до начала войны. Они подготовили планы всей программы агрессии и территориальной экспансии.

Планирование вызывает необходимость проведения совещаний, а совещания приводят к осведомленности.

Любой грамотный член СА был прекрасно осведомлен относительно целей и намерений СА. Еженедельная газета «СА Манн» и ежемесячник «СА Фюрер» время от времени освещали цели, намерения, задачи и методы СА. Почти в каждом номере этих газет имеются сообщения относительно обязанностей и деятельности СА в связи с уличными стычками, оскорблениями по адресу политических противников и физическими насилиями над евреями. Полувоенный характер этих организаций был совершенно очевиден. СА принимала участие в мероприятиях по проведению выборов, в подготовке к поджогу рейхстага, в еврейских погромах и в деятельности в связи с бойкотом евреев. Ее деятельность была повсеместной и общеизвестной. Значительная часть этой постыдной деятельности получила широкую известность во всем мире

Доктор Вильгельм Хегнер, премьер-министр Баварии, заявил в своем аффидевите — цитирую:

Это слова Хегнера — документ Д-930, ВБ-617.

Политические руководители занимались информацией и пропагандой. Они являлись распространителями идеологии и политическими сыскными агентами, проверявшими, как реагировало население на те или иные мероприятия. Их осведомленность вытекала из двух источников.

Им было известно о планах и об их проведении в жизнь, и они должны были выяснять, каково было воздействие этих мероприятий.

В качестве типичного примера можно сослаться на приказ о линчевании союзных летчиков. Этот приказ должен был быть передан по всем инстанциям политических руководителей с тем, чтобы он дошел до низших инстанций, которые должны были практически выполнять приказ о линчевании. Они следили за тем, чтобы приказ проводился в жизнь, и составляли отчеты по поводу того, какое он имел воздействие. В нацистских «целлах» (ячейках) и «блоках» (кварталах) не было ни одного секрета, о котором они бы не знали.

Радио, настроенное на другую станцию, появившееся на лице выражение неодобрения, нарушение тайн между священником и лицом, подвергающимся исповеди, существующее испокон веков взаимное доверие отца и сына, даже священное таинство брака — все это являлось элементами, из которых состояло их ремесло. Знать было их обязанностью. Каждый член СС приносил присягу о повиновении Гитлеру до смерти, и каждому члену СС был известен настоящий смысл гитлеровского мировоззрения. Можно ли сомневаться в том, что члены СС понимали значение следующего признания Гиммлера: «Я знаю, что в Германии имеется целый ряд людей, которых бросает в дрожь при виде черных мундиров». Он далее сказал: «Мы прекрасно понимаем причины этого и не надеемся на то, что нас будут любить многие».

Дрожь при виде черных мундиров была проявлением страха, страха перед зверскими методами, применяемыми членами СС, перед убийствами, которые совершались ими на улицах, и избиениями, проводимыми ими в концентрационных лагерях. Всем было известно, что именно облаченные в черные мундиры члены СС совершили убийства 30 июня 1934 г. Даже фон Манштейн показал, что солдаты настолько боялись жестокостей СС, что не решались докладывать о массовых убийствах, совершавшихся СС на Востоке. Для того чтобы причислить СС к разряду преступных организаций на основании осведомленности ее членов в преступной деятельности, достаточно того факта, что солдаты батальона «Мертвая голова» знали о зверствах, совершавшихся в концентрационных лагерях, что солдаты карательных отрядов по борьбе с партизанами знали об убийствах, о выкрадывании детей и о грабежах, происходивших за линией фронта, что солдаты танковых дивизий СС знали об убийствах военнопленных, и того факта, что военнослужащие медицинской службы СС знали о зверских экспериментах над человеческими существами.

Степень этой осведомленности несколько уменьшалась из-за постоянных изменений в обязанностях отдельных групп внутри организации. Батальоны «Мертвая голова», которые в первое время несли ответственность за охрану заключенных в концлагерях, впоследствии были переброшены на фронты, в то время как во время войны такие боевые отряды, как войска СС, использовались для несения охраны в концлагерях и для проведения уничтожения в специальных центрах для истребления. Буквы «СС» получили широкую известность как символ жестокой и беспощадной организации.

Эта осведомленность распространялась вследствие постоянных изменений в обязанностях отдельных групп внутри организации. Батальоны «Мертвая голова», которые в первое время если ответственность за охрану заключенных в концлагерях, впоследствии были переброшены на фронты, в то время как во время войны такие боевые отряды, как войска СС, использовались для несения охраны в концлагерях и для проведения уничтожения в специальных центрах для истребления. Буквы «СС» получили широкую известность как символ жестокой и беспощадной организации.

Цели гестапо были изложены в форме закона и время от времени обсуждались в таких полуофициальных изданиях, как «Фелькишер Беобахтер», «Дас Архив», являвшемся журналом германской полиции, и в кратком справочнике Беста по вопросам структуры германской полиции. Каждому члену организации было известно о том, что гестапо представляло собой специальные полицейские отряды, созданные Герингом и извращенные Гиммлером в целях сокрушения потенциальных противников тирании. Каждому члену организации было известно о том, что гестапо действовало вне закона, что гестапо могло производить аресты своей властью и заключать в тюрьмы на основании своего собственного решения. Каждому члену этой организации было известно о том, что гестапо являлось учреждением, которое заполняло концентрационные лагери политическими противниками. Всем было известно, что гестапо было организовано для специальных целей преследования жертв нацистского гнета — евреев, коммунистов и церкви.

Всем лицам, проводившим допросы, было известно о праве применять при допросах пытки. Преступные цели гестапо и преступные методы, которые применяла в своей деятельности эта организация террора, имевшая столь первостепенное значение, не могли оставаться в тайне. Тот факт, что гестапо являлось орудием террора, был известен не только членам организации, но был известен во всей Германии, в Европе и во всех странах мира, где имя гестапо превратилось в символ ужаса и насилия.

Мы просим Трибунал применить критерии здравого смысла и реального учета фактов при рассмотрении дела этих организаций на основании того, что они действительно представляют собой самые порочные и зловещие из всех созданий нацизма. Без сомнения, они не избегнут осуждения за колоссальные преступления, совершенные ими, прикрываясь лживым и неосновательным оправданием о неосведомленности тех, кто принадлежал к их кругу, в существовавшем положении вещей. Через много, много лет после того как опустеет этот зал, в последующие века. слова «нацист», «руководство нацистской партии», «СА», «СД», «СС» и «гестапо» будут стоять первыми в перечне ужасов и насилий, совершенных против человечества.

Требование Устава Трибунала о том, чтобы на скамье подсудимых; был представлен хотя бы один член каждой организации, который виновен в преступлениях, инкриминируемых организации, членом которой он является, имело своей целью обеспечить такой порядок, при котором перед Трибуналом находились бы лица, могущие говорить от имени каждой организации. Фактически эта гарантия Устава в отношении организаций стала излишней, учитывая то колоссальное количество свидетелей, которое предстало от имени организаций перед Комитетом уполномоченных или перед настоящим Трибуналом.

Мера преступности каждой из этих организаций не ограничивается действиями подсудимых, представших перед настоящим Трибуналом, которые являлись членами этих организаций. Для удовлетворения требований Устава было бы вполне достаточно установить, что данный подсудимый виновен в каком-либо преступлении, совершенном в непосредственной связи с тем положением, которое он занимал в качестве члена данной организации.

Однако во всех случаях определение преступности данной организации основывается на доказательствах, которые далеко выходят за пределы конкретных преступных действий отдельных подсудимых. Понятие принадлежности к организации, которое в этой связи употребляется в Обвинительном заключении, ни в коем случае не носит формального характера. В этом случае с тем же основанием можно было бы употребить слово «представитель», так как целью этого положения Устава было обеспечить такой порядок, при котором каждая из поименованных организаций была бы представлена подсудимым, могущим говорить от ее имени, или представлена в какой-либо иной форме.

Семнадцать из 22 отдельных подсудимых являлись членами правительственного кабинета. Все эти подсудимые в большей или меньшей степени принимали участие в совещаниях имперского кабинета, тайного совета министров и имперского совета обороны. Все они участвовали в обсуждении, принятии и введении в силу законов, которые привели к подстрекательству к агрессивным войнам и к дискриминирующим мероприятиям в отношении расовых меньшинств.

Преступность каждого из этих подсудимых отчасти основывается на той роли, которую он играл в верховном законодательном органе нацистской системы, в имперском кабинете.

Десять отдельных подсудимых являлись членами руководящего состава нацистской партии. Деятельность гаулейтеров фон Шираха и Штрейхера является прекрасной иллюстрацией преступности всех подсудимых в качестве руководителей нацистской партии. Именно в качестве гаулейтера Франконии Штрейхер проводил свою кампанию ядовитой клеветы против евреев; Ширах эксплуатировал рабский труд именно в качестве гаулейтера Вены.

Девять подсудимых являлись членами СС. Едва ли есть необходимость в данном случае упоминать в качестве представителя этой организации кого-либо, кроме обергруппенфюрера СС Кальтенбруннера.

Перед вами подсудимый, который являлся главой управления СС, облеченного самыми большими полномочиями по всей организации — главного имперского управления безопасности. Его деятельность по руководству этой организацией не требует никаких дополнительных данных. Она — позор для всей организации в целом.

Восемь подсудимых являлись членами СА; Геринг взял на себя руководство этой организацией в 1923 году, в самом начале борьбы нацистов за власть. Именно Геринг направлял действия СА во время Мюнхенского путча, и именно он создал из СА боевой отряд уличных хулиганов.

Геринг и Кальтенбруннер являлись членами организации гестапо.

Геринг, создатель гестапо, бахвалился тем, что каждая пуля, выпущенная из пистолета сотрудника гестапо, его пуля, что он берет на себя всю ответственность за действия гестапо и не боится этой ответственности. В качестве начальника главного управления имперской безопасности Кальтенбруннер являлся непосредственным руководителем гестапо. Данному Трибуналу были представлены приказы о заключении в концентрационные лагери, скрепленные факсимилированной или машинописной подписью Кальтенбруннера. Трибунал рассматривал доказательства того, что казни в концентрационных лагерях производились по его приказу; Трибунал рассмотрел немало преступных приказов, исходивших от Кальтенбруннера как от начальника полиции безопасности и СД и адресованных районным отделам гестапо.

Неразрывная взаимосвязь подсудимых и организаций далее иллюстрируется тем фактом, что большинство подсудимых являлись членами одной или более из поименованных выше организаций.

Франк, Фрик, Геринг и Борман были членами четырех организаций.

Члены кабинета — Риббентроп и Нейрат являлись одновременно генералами СС. Генералы СА Розенберг и Ширах являлись членами кабинета. Гаулейтеры Заукель и Штрейхер были генералами СА. Фельдмаршал Кейтель и адмирал Дениц являлись членами кабинета.

Исключительное значение этой общей взаимосвязи иллюстрируется злоумышленным убийством французского генерала Меони. Это убийство подготовлялось и осуществлялось под руководством обергруппенфюрера СС Кальтенбруннер а как главы гестапо и СД и обергруппенфюрера СС Риббентропа как члена имперского кабинета. Кальтенбруннер разработал техническую сторону этого убийства, а Риббентроп разработал план обманных маневров.

Защитник гестапо, выступая перед Трибуналом, утверждал, что убийство было совершено скорее имперской уголовной полицией, нежели гестапо, поскольку в это время Панцингер, который разрабатывал детали этого убийства, сменил Небе на посту начальника V Управления РСХА.

Но я хочу напомнить Трибуналу, что им не было представлено и строчки доказательств, которые бы подтверждали, что Панцингер ушел с поста, который он занимал в течение ряда лет, — с поста начальника отдела гестапо, ответственного за проведение специальных мероприятий и убийств.

Так или иначе, убийство генерала Меони было политической акцией, политическим убийством и, согласно их собственной организационной структуре, входило в юрисдикцию гестапо, а не уголовной полиции.

Я хотел бы заметить в скобках на тот случай, если когда-либо впоследствии будут утверждать, что этот бесчестный акт был совершен в качестве ответной меры: я прошу Трибунал иметь в виду, что респрессалии в отношении военнопленных категорически запрещаются конвенцией 1929 года, конвенцией, к которой уже за много лет до этого присоединилась Германия, оставаясь подписавшей стороной и в период этого убийства.

Вся эта мрачная трагедия, начиная с обманного вывоза Месни из офицерского лагеря для военнопленных в Кенигштейне и кончая кощунственной церемонией погребения его праха в Дрездене с возданием ему воинских почестей, требовала согласия на это мероприятие и участия в нем со стороны имперского кабинета, военных кругов, СС, СД и гестапо.

Через весь этот исключительно гнусный и грязный эпизод проходит красной нитью характернейшая черта нацизма — лицемерие. Это было убийство, совершенное в белых перчатках, использование традиций для обмана, убийство, прикрытое накрахмаленной манишкой дипломатических маневров министерства иностранных дел, убийство, на которое был наведен окончательный внешний лоск кальтенбруннеровским СД и гестапо, убийство, совершенное при поддержке прикрывавшейся маской респектабельности профессиональной военной касты.

Я хотел бы к этому добавить, господин председатель, что защитники организаций посвятили значительную часть отведенного им времени рассмотрению правовых принципов, вытекающих из Устава Трибунала, и во многих случаях пытались даже выйти за рамки Устава. Они утверждали, что судебное разбирательство, предусмотренное Уставом настоящего Трибунала, фактически является коллективным наказанием, что сама мысль об объявлении преступными целых организаций является исключительным случаем в истории права и что принцип «нуллум пена сине леге» (нет наказания без закона) будет нарушен такого рода судебной процедурой.

Я не буду вновь рассматривать соображения правового характера, касающегося этого вопроса, так как они были исчерпывающим образом рассмотрены судьей г-ном Джексоном в его выступлении перед Трибуналом в феврале этого года. Но я вновь подчеркиваю здесь, перед Трибуналом, что мы не стремимся подвергнуть коллективному осуждению всех членов организаций. Мы хотим установить лишь один факт, один единственный факт, заключающийся в том, что эти организации, все вместе, укрепили в Германии полицейскую систему и совершили все упоминавшиеся здесь преступления и останутся в истории такими, как они есть, — организациями, чьи цели, намерения и действия были преступными в своей основе, организациями, которые открыто нарушали все принципы порядочности и законности, существующие в каждом цивилизованном обществе. Защита утверждает, что если вы объявите эти организации преступными, члены их станут мучениками.

Я утверждаю, что если вы реабилитируете эти организации, их члены, приносившие присягу беспрекословного повиновения Гитлеру и Гиммлеру, заключившие миллионы людей в концентрационные лагери, замучившие, уморившие с голоду и убившие тысячи людей, действуя во имя этих организаций, смогут заявить:

В вашем оправдании этих организаций они найдут оправдание ужасающим преступлениям и, таким образом, новые доводы для того, чтобы убеждать немецкий народ, что они не совершали ничего дурного. Они получат страшную возможность в той или иной форме возродить их в будущем с тем, чтобы вновь принести цивилизованному миру ужасные последствия организованной преступной деятельности.

Так как я ссылался здесь на такой закон США, как Акт о призыве к мятежу от 1940 года, хочу отметить, что сделал это только с целью продемонстрировать, что англо-американская юриспруденция отнюдь не незнакома с концепцией организованной преступности[252].

Акт о призыве к мятежу предусматривает, что каждое лицо, которому предъявлено обвинение, разумеется, получает возможность оспаривать в суде обвинение в преступности той организации, принадлежность к которой ему вменяется. Но, как мне представляется, данным положением не утверждается, что, вне зависимости от конституционных вопросов, которые в нашем случае неприменимы, Конгресс США не мог бы предусмотреть, как это сделано в Уставе МВТ, что преступный характер организации должен вначале рассматриваться в каком-то общем процессе, где всем членам организации будет предоставлена возможность предстать лично или через представителя; при этом их личные аргументы защиты будут перенесены на последующие процессы, в которых они смогут оспаривать все вопросы, за исключением одного-единственного — являлась ли организация преступной. Ведь мы не добиваемся здесь осуждения членов этих организаций как преступников. Я думаю, что имеет смысл повторить — индивидуальная преступность этих лиц не является вопросом, подлежащим рассмотрению настоящим Трибуналом. Единственным вопросом, стоящим на обсуждении, является вопрос о том, объявит ли Трибунал, что эти организации являлись преступными.

В заключение, господин председатель, я хочу сказать, что до конца настоящего процесса нас преследовала таинственность, которой нацисты хотели окружить свои преступления путем использования всех этих организаций. После окончания настоящего процесса та же самая организованная секретность будет затруднять союзникам отыскание лиц, несущих ответственность за все эти ужасные преступления. Приходится принимать как реальность тот факт, что колоссальное количество преступлений, совершенных от имени этих организаций, останется ненаказанным. Но сам нацизм не должен избежать возмездия путем обмана, путем, который он сам себе подготовил. Он не должен теперь продолжать свое существование в тайных, неосужденных организациях, с тем чтобы впоследствии подготовить новое нападение на цивилизацию.

Путем объявления этих организаций преступными настоящий Трибунал сделает предупреждение не только германскому народу, но и народам всего мира. Человечество будет помнить, что ни одно преступление не может остаться безнаказанным лишь потому, что оно было совершено от имени политической партии или государства, что ни одно преступление не будет обойдено молчанием по той причине, что оно слишком велико и что преступники не избегнут наказания по той причине, что их слишком много.

28 февраля 1946 г. в этом зале главный обвинитель от Соединенных Штатов Америки, господин судья Роберт X. Джексон, обратился к настоящему Трибуналу с заявлением по поводу преступности этих организаций. В этом заявлении была отражена позиция Соединенных Штатов в отношении судебного преследования этих организаций. Я не могу сделать ничего лучшего, кроме повторения перед Трибуналом этих слов. Я цитирую слова г-на судьи Джексона, сказанные в то время:

Эти организации можно реабилитировать, только сделав вывод, что нацистский режим не совершил никаких преступлений, так как невозможно отрицать, что они покровительствовали каждому преступному плану нацистов и являлись соучастниками в проведении всех нацистских мероприятий в целях осуществления этих планов. Если эти организации не будут осуждены согласно положениям Устава, то это будет лишь означать, что нацистские цели и средства их достижения не могут рассматриваться как преступные и что Устав Трибунала, объявляющий их таковыми, — пустая бумажка.

[Произнесена 30 августа 1946 г.][253]

Господин Председатель, господа Члены Трибунала!

Согласно Обвинительному заключению Обвинение требует объявления преступными шести групп или организаций. Для большей ясности при точном определении выдвинутых обвинений и расположения доказательств это разделение на шесть частей является уместным, поскольку оно точно отражает формальную структуру третьей империи.

Однако в более глубоком понимании третья империя не состояла из шести составных частей. Ее структура была еще проще. Третья империя была политической машиной и военной машиной. Ее олицетворением были нацистская партия и вооруженные силы, и через них она стремилась достичь своих целей. Ее успехи как в самой стране, так и за ее пределами были достигнуты при помощи этих двух орудий. Вооруженные силы обязаны своим возрождением главным образом нацистской партии; партия, в свою очередь, была бы беспомощной я бессильной без вооруженных сил. Как сказал генерал Рейнеке, двумя опорами третьей империи были партия и вооруженные силы, и каждая из них была бы отброшена назад при возвышении или падении другой.

В приложении «В» Обвинительного заключения точно определяются руководители и основные орудия партии и вооруженных сил. Из состава партии Обвинительное заключение выделяет, например, корпус политических руководителей и также членов СС, которые были главным исполнительным орудием партии. Из состава вооруженных сил Обвинительное заключение выделяет ведущих генералов, говоря языком Обвинительного заключения, которые обладали основными полномочиями в области планирования и проведения боевых операций.

Состав этой группы военных руководителей описывался Обвинением во время представления дела с его стороны, и мне остается прибавить к этому лишь очень немного. Защита выдвинула точку зрения, заключающуюся в том, что эти военные руководители не составляют группу в том смысле, как это предусмотрено Обвинительным заключением. Я считаю, что аргументы в поддержку этого формального возражения являются несостоятельными, и я хочу на них ответить прямо и ясно.

Ряд пунктов, выдвинутых защитой, основывается на непонимании или на преднамеренно неправильном истолковании обвинений, содержащихся в Обвинительном заключении. Так, например, несколько свидетелей заявили нам, что «генеральный штаб» состоял из молодых офицеров в сравнительно небольших чинах, которые действовали в качестве помощников главнокомандующих. Таким образом, это понятие смешивается с военным, которое известно как «корпус генерального штаба», состоявший из офицеров, окончивших военную академию. В Обвинительное заключение не включены эти офицеры, и Обвинение ясно заявило об этом с самого начала. Поскольку эти или подобные им показания являются лишь выпадом против того названия, которое в Обвинительном заключении дается группе военных руководителей, — этот вопрос не имеет никакого значения. Нет общепринятого термина или изобретенного слова в английском или немецком языках, которое охватывало бы всех военных руководителей вооруженных сил; Обвинительное заключение объединяет два определения: «Генеральный штаб» и «Верховное командование», как наиболее ясно охватывающие начальников четырех штабов — ОКВ, ОКХ, ОКМ и ОКЛ, которые все играли главную роль в военном планировании, и главнокомандующих, руководивших операциями. Вместе взятые, они, по существу, составляют военное руководство.

Ряд других мелких и формальных вопросов заслуживает лишь краткого упоминания. Было выдвинуто возражение, заключавшееся в том, что схема, приложенная к письменным показаниям под присягой Гальдера, Браухича и Бласковица, не дает точной картины субординации. Это верно; эта схема не была предназначена для того, чтобы показать порядок субординации; в письменных показаниях, к которым приложена эта схема, ничего не говорится об этом, и Обвинение никогда не утверждало ничего подобного.

Также не относится к делу и вопрос о том, должен ли был Кейтель быть помещен на этой схеме в одном квадрате с Гитлером или в отдельном квадрате. Ни одно из этих утверждений по поводу схемы не вызывает необходимости добавить или отнять хотя бы одного члена этой группы, а также никоим образом не затрагивает определения военного руководства, данного в Обвинительном заключении.

Также не относится к делу утверждение о том, что список членов этой группы включает в себя несколько генералов, которые имели лишь временные назначения в качестве главнокомандующих и формально никогда не утверждались на эти должности. Это обстоятельство, возможно, окажется относящимся к делу на Суде над этими отдельными лицами, если они смогут доказать, что они на самом деле формально никогда не занимали положения главнокомандующего и не несли соответствующей ответственности, но это не имеет значения при рассмотрении группы в целом.

В ряде письменных показаний, данных под присягой, представленных защитой, указывается, что отдельные генералы были членами этой группы меньше шести месяцев; что некоторые из них умерли, были отстранены или ушли в отставку со своих постов до окончания войны и что более молодые по возрасту не были генералами, когда война началась. Это все вполне естественно. Мы здесь рассматриваем период, охватывающий семь лет, в течение большей части которого велась война, — опасное и изнуряющее дело. В течение этих лет отдельные генералы умерли, другие потерпели неудачу, некоторые попали в опалу, их заменили новые лица; огромное увеличение в численности германских армейских групп и армий выдвинуло новых офицеров на посты главнокомандующих. В той степени, в которой во время войны опасность обостряется и поражения отзываются гораздо большими потерями в вооруженных силах, нежели в области политики, эти перемещения были соответственно более значительными в вооруженных силах, чем в нацистской партии. Но опять-таки эти вопросы имеют отношение к делу лишь в связи со степенью ответственности отдельных членов этой группы, но не с проблемой ответственности всей группы...

Особое внимание было обращено на тот факт, что многие члены данной группы стали таковыми лишь после 1942 года. Как я понимаю, аргумент, выводимый из этого обстоятельства, заключается в том, что генералы, присоединившиеся к этой группе только после 1942 года, не могли принимать участия в планировании и развязывании агрессивных войн. Фактом является то, что к концу 1942 года вермахт, возглавлявшийся обвиняемой группой, захватил или оккупировал целиком либо в значительной части все соседние страны, за исключением Швейцарии и Швеции, так что ведение дальнейших агрессивных войн стало невозможным. Мне представляется, что с той же убедительностью, если таковая вообще имеется, можно настаивать, что многие немцы вступили в СС или вошли в состав руководства партии либо достигли в этих организациях высокого положения после 1942 года. Разумеется, этот аргумент не учитывает тот факт, что группа военного руководства, спустя много времени после 1942 года, представляла собой группу, официальными приказами для которой были убийство коммандос и комиссаров, достижение «умиротворения» путем распространения террора. Многие из зверств, совершавшихся германскими вооруженными силами, происходили к концу войны. И опять-таки данный пункт имеет смысл лишь в том, что отдельные лица, поздно присоединившиеся к группе, возможно, будут доказывать в ходе других процессов, что они никогда не знали о преступной деятельности и никогда не были к ней причастны. Сама же группа не может уйти от ответственности, ссылаясь на то, что она продолжала разрастаться после того, как способность «третьего рейха» инициировать агрессивные войны оказалась исчерпанной[254].

Защита заявляет нам, что военные руководители не являлись «группой», так как они просто занимали официальные посты без какого-либо «объединяющего элемента». Это вопрос факта.

Решению его не способствуют лингвистические рассуждения о том, что означает немецкое слово «группа». Я полагаю, что «группа» означает некоторое число людей, отобранных по принципу какой-то схожести. Или, как формулирует господин Джексон, члены группы должны обладать какой-то «поддающейся идентификации связью» и иметь «коллективную общую цель». Я полагаю также, что «схожесть» или «связь», равно как и цель, должны иметь содержание в соответствии с Лондонским соглашением.

Генералы, занимавшие посты, перечисленные в Обвинительном заключении, составляли военное руководство «третьего рейха». В этом их «схожесть», их. «поддающаяся идентификации связь» и объединяющий их элемент. Их «коллективная общая цель» заключалась в построении и обучении вермахта, в составлении планов вермахта и руководстве его операциями.

Я утверждаю, что обосновывающие это доказательства являются окончательными и неопровержимыми. Высокопоставленные германские генералы — Браухич и Гальдер — в показаниях под присягой заявили, что лица, занимавшие посты, перечисленные в Обвинительном заключении, осуществляли «реальное руководство вооруженными силами» и «фактически являлись генеральным штабом и верховным командованием». Показания многочисленных генералов о том, что военные руководители не имели формальной организации или какого-либо тайного совещательного совета, бьют мимо цели. Обвинение этого и не утверждало. Обвинение также не утверждало, что военные руководители являлись политической партией либо что они имели установленные или единые позиции по внутренним политическим вопросам.

Мы также не удивляемся, слыша от некоторых свидетелей защиты, что немцы, как и мы, сталкивались с тем, что координации в рамках одного вида вооруженных сил достичь легче, чем координации между сухопутными войсками, военно-морским флотом и военно-воздушными силами. Самое существование ОКБ служит достаточным доказательством того, какое значение немцы придавали сотрудничеству внутри одного вида вооруженных сил, многочисленные документы свидетельствуют о детальном планировании и обсуждениях, проходивших между тремя видами вооруженных сил. В 1941 году никто, став свидетелем координированного применения танков и пикирующих бомбардировщиков в Африке и тесного взаимодействия между всеми тремя видами вооруженных сил во время вторжения в Норвегию, не стал бы утверждать, что в германских военных действиях отсутствовала координация. С точки зрения военного планирования, как нам заявил Гальдер, самой важной частью ОКВ был штаб оперативного руководства, начальником которого и заместителем его были соответственно Иодль и Варлимонт. Командующие действующими армиями также участвовали в разработке планов. Мы знаем из показаний Браухича и Бласковица, что военные планы нападения на Польшу и другие страны заранее передавались главнокомандующими армейскими группами и армиями для того, чтобы QKX могло воспользоваться их рекомендациями. Браухич и Бласковиц также заявили нам, что во время операций ОКХ главнокомандующие армейскими группами и армиями постоянно консультировались и что сам Гитлер часто обращался за советом к главнокомандующим. Показания генерала Рейнгардта говорят о том же. Документы того времени ясно показывают участие главнокомандующих действующими армиями в планировании польской кампании.

Главнокомандующие армейскими группами и армиями на оккупированной территории обладали исполнительной властью в тех районах, которые находились под их командованием. В этих районах они осуществляли верховную власть и имели право решать вопросы жизни или смерти их жителей. Они также были ответственны за решение таких вопросов, как, например, следует ли распространять приказы о «командос» и комиссарах, и если да, то в каких границах и с какими сопроводительными инструкциями...

Таким образом, эти генералы представляли собой агрегацию лиц, руководивших германскими вооруженными силами, их коллективная цель заключалась в подготовке германских вооруженных сил к военным операциям и руководству ими в военных операциях. Время от времени, когда все члены группы собирались вместе, возникала конгрегация. Цели и дух Лондонского соглашения неоспоримо ставят такое объединение людей в сферу применения статьи 9. Соглашение предусматривает, что настоящий Трибунал должен рассматривать такие преступления, как планирование и ведение агрессивных войн и нарушение законов и обычаев войны. Германским военным руководителям вменяется, в частности, разработка планов развязывания агрессивных и незаконных войн и руководство вооруженными силами в ходе развязывания и ведения таких войн. Им вменяется распространение в вермахте приказов, согласно которым следовало убивать определенные категории пленных, а также способствование, содействие и участие в убийстве гражданского населения и жестоком обращении с ним; все это являлось нарушением законов и обычаев ведения войны.

Мы утверждаем, что аргумент защиты о том, что военные руководители не представляют собой «группу» и, следовательно, не подпадают под действие ст. 9, является совершенно необоснованным и явно противоречит изложенным целям Лондонского соглашения. При разумной интерпретации этого соглашения невозможно исключить из сферы действия ст. 9 руководителей одной из двух основных опор третьей империи.

Как представляется, защита утверждает, что членство в данной группе не было добровольным. Я говорю «как представляется», потому что одновременно нам говорят, что генералы не могли уйти со своих постов, и тут же сообщают, что многие из них вышли в отставку из-за разногласий с Гитлером[255].

Все, я думаю, объясняется просто. Мы здесь не занимаемся обычными людьми, призывавшимися на военную службу и составлявшими основную часть вермахта. Мы здесь занимаемся исключительно профессиональными солдатами, самыми ревностными, амбициозными и способными германскими офицерами. Большинство из них избрали для себя военную карьеру потому, что это было у них в крови. Они были рабски преданы своей профессии, и если достигали статуса командующего, то гордились, что им доверена армия.

Никто в Германии не становился командующим, если не хотел этого. Действительно, во время войны профессиональный солдат не может отказаться от своего офицерского звания или уйти со своего поста по своей воле. Но это не превращает профессионального солдата в мобилизованного и не делает его статус недобровольным. Никто не становится профессиональным солдатом, не зная заранее, какие обязательства будут связывать его во время войны. Фанатики-нацисты, которые добровольно на раннем этапе вступали в войска СС, или добровольно поступали в другие полувоенные подразделения партии, не могли в последующем по своей воле уйти, но никто ведь и не настаивает, что их мобилизовывали либо что они вступали в организацию недобровольно. Члены группы «генеральный штаб и верховное командование» были ревностными вояками, которые конкурировали с другими себе подобными за ответственность и честь стать командующими. Они поднимались по лестнице в вермахте подобно тому, как честолюбивые члены партии могли дорасти до крейслейтера или гаулейтера.

На деле командующему было легче выйти в отставку, чем кому бы то ни было другому в вермахте. Младший офицер, который протестовал против того, что происходило вокруг, мог не продвинуться по службе либо получал менее приятное назначение, его могли предать военно-полевому суду и навлечь на него позор. Ему не предоставлялась альтернатива выхода в отставку, и он, как правило, был слишком молод, чтобы убедительно сослаться на болезнь. Командующие оказывались в гораздо более выгодном положении. Ни одному военному министерству не нужен командующий армией, который постоянно и принципиально не согласен с направляемыми ему инструкциями. Такого командующего следует устранить. Однако нередко у него достаточная выслуга лет, он обладает престижем и уважаем за свои таланты, поэтому, если его понизить в звании или навлечь на него позор, это вызовет неловкость; для всех за -интересованных лиц наилучшим решением вопроса является увольнение его в отставку либо удовлетворение просьбы об отставке.

Именно это произошло с некоторыми из командующих. В протоколах много показаний, исходящих от командующих либо повествующих о командующих, которые открыто не соглашались с Гитлером по тактическим вопросам; результатом таких разногласий было увольнение в отставку либо разрешение выйти в отставку. Замечу, кстати, что в протоколах наблюдается заметное отсутствие показаний о том, что какой-то командующий открыто не соглашался с Гитлером, открыто выступил бы против издания приказов в нарушение законов ведения войны и из-за таких приказов настоял бы на своей отставке. Во всяком случае совершенно ясно, что командующий, желавший выйти в отставку, мог изыскать способ добиться этого — либо сославшись на болезнь, либо идя путем честного открытого поведения. Если у командующего была воля, находился выход из ситуации. При этом следует отметить, что все трое фельдмаршалов, дававших показания перед Трибуналом, либо нашли такой выход, либо оказались в ситуации такого выхода; протоколы свидетельствуют о том, что многие другие столь же успешно нашли свой выход и лишь немногие из них в последующем понесли из-за этого серьезный ущерб.

Теперь я перехожу к преступной деятельности этой группы.

Обвинение утверждает, что доказательства, имеющиеся у настоящего Трибунала, окончательно устанавливают участие генерального Штаба и группы верховного командования в осуществлении преступных целей заговора и в совершении преступлений, предусмотренных во всех частях ст. 6 Устава и во всех разделах Обвинительного заключения.

Мы также утверждаем, что преступные цели, методы и деятельность этой группы носили такой характер, что членам ее может справедливо инкриминироваться то, что они знали об этих целях, методах и деятельности и что в большинстве случаев они имели фактические сведения о них.

Я буду прежде всего говорить о довоенном периоде или, точнее, о периоде, закончившемся весной 1939 года, когда производилось детальное планирование нападения на Польшу. Следует указать, что в этот ранний период группа, получившая свое определение в Обвинительном заключении, не превышала восьми членов и что четверо из них в настоящее время являются подсудимыми на данном процессе.

Я не хочу тратить время на то, чтобы вновь обозревать неоднократно освещавшиеся события. Мы знаем о том, что в течение этих лет военные руководители создали вооруженные силы и превратили их в грозную машину, которая терроризировала соседние страны и впоследствии успешно захватила большую часть их. Отсутствуют какие-либо доказательства, могущие опровергнуть обвинение в том, что члены генерального штаба и группы верховного командования руководили строительством этой машины и приведением ее в боевую готовность. Некоторые свидетели дали показания о том, что перевооружение было проведено исключительно в оборонительных целях, но вновь созданная мощь вооруженных сил была непосредственно использована в качестве поддержки агрессивной дипломатической политики Гитлера. Вооруженные силы покорили Австрию и Чехословакию, хотя в данном случае и не было войны.

События, имевшие место с 1939 по 1942 гг., и ужасающая наступательная мощь вооруженных сил являются дальнейшим и вполне достаточным подтверждением того, что Германии нечего было бояться нападения с какой бы то ни было стороны: в данном случае я даже не ссылаюсь на письменное официальное заявление Бломберга, составленное в июне 1937 года.

Свидетели защиты придавали очень большое значение тому факту, что генералы не могли предвидеть или предвидели в весьма незначительной степени захват Австрии. Многие из этих свидетелей в то время еще не являлись членами данной группы; тем не менее я считаю, что подобное заявление не может иметь значения, так как Германия не назначала заранее время проведения аншлюсса, но осуществление его было ускорено неожиданным приказом Шушнига о проведении плебисцита. Именно поэтому, как заявил в своих показаниях Манштейн, планы вторжения в Австрию должны были быть составлены наскоро. Но эти планы были составлены Манштейном под руководством Века, начальника генерального штаба армии и члена этой группы, и другие члены этой группы были непосредственно замешаны в осуществлении аншлюсса так же, как и другие генералы, которые стали членами этой группы позднее.

Что касается участия генералов в мюнхенском кризисе и оккупации Судетской области, защита в основном придерживается, невидимому, той точки зрения, что Браухич, Бек и другие генералы в то время возражали против войны, считая, что она связана с риском. Из материалов суда с бесспорной ясностью следует, что точка зрения генералов в данном случае не основывалась на какой-либо оппозиции по отношению к дипломатической политике, которая поддерживалась военными угрозами, или на каком-либо разногласии в связи с намерением сломить Чехословакию.

Они скорее считали, что вооруженные силы пока еще (в 1938 г.) были недостаточно сильны для того, чтобы принять на себя войну с большими державами. Подсудимый Иодль весьма ясно выразил это в своем дневнике, указав на различие между «инструкцией фюрера, согласно которой мы должны сделать это именно в этом году, и точкой зрения армии, заключающейся в том, что мы еще не можем этого сделать, так как без сомнения вмешаются западные державы, а мы не равны им по силе».

Дальнейшее утверждение защиты о том, что не проводилось никакой военной подготовки для оккупации Чехословакии и что главнокомандующий армией не отдавал в связи с этим никаких распоряжений, совершенно неправдоподобно, так как в противовес этому утверждению представлены документы, составленные в то время, подлинность которых совершенно неоспорима; в течение долгого времени они представлялись Трибуналу в качестве документальных доказательств и защита не могла и не пыталась опровергнуть их. Военные директивы и меморандумы, связанные с планированием и содержащиеся в материалах так называемого «зеленого плана», опровергают любые подобные утверждения и полностью раскрывают ту колоссальную подготовку, которая проводилась вооруженными силами под руководством Кейтеля, Иодля, Браухича, Гальдера и других. В дневнике Иодля имеются дополнительные подробности по таким вопросам, как координация воздушных и наземных наступательных операций, определение времени издания приказа в Д — день, сотрудничество с венгерской армией и приказ о начале боевых действий. Этот дневник также отражает то участие, которое принимали в этой подготовке другие члены этой группы, а также другие генералы, которые стали членами этой группы впоследствии. Военная подготовка к захвату оставшейся части Чехословакии также в достаточной мере освещена документами, представленными в качестве доказательств настоящему Трибуналу.

Следует указать еще на один вопрос, связанный с довоенным периодом. Военные руководители не только принимали участие в составлении планов, — они были восхищены достигнутыми результатами. Они боялись вступления в войну до того, как они могли считать себя должным образом подготовленными, но они хотели иметь большую армию, а также те стратегические и военные преимущества, которые Германия извлекала из успехов Гитлера в Австрии и Чехословакии.

Именно поэтому по существу партийные руководители и военные руководители работали совместно, именно поэтому генералы поддерживали Гитлера, именно поэтому третья империя, опираясь на партию и вооруженные силы, смогла достичь того, чего она достигла. Генералы, занимавшие руководящие посты в германской армии, весьма многословно рассказывали об этом Трибуналу. Бломберг заявил нам, что до 1938—1939 гг. немецкие генералы не относились к Гитлеру враждебно. Бласковиц сказал, что все армейские офицеры приветствовали перевооружение И поэтому не имели причин враждебно относиться к Гитлеру. Оба эти свидетеля заявили нам о том, что Гитлер добился именно тех результатов, которых желали все генералы.

Показания Бломберга и Бласковица ни в коей мере не ослабляют показания различных свидетелей защиты, говоривших о том, что многим армейским офицерам не нравилась внутренняя политика Гитлера, что они не доверяли некоторым из нацистских политиков. Предполагать, что все участники преступления должны нравиться друг другу и доверять друг другу, — значит ожидать слишком многого. Тот факт, что, невзирая на такие разногласия, «третий рейх» столь близко подошел к тому, чтобы навязать миру свое господство и свои преступные теории, лишь подчеркивает наличие глубокого согласия между партией и военными руководителями по поводу наиважнейших задач — национального единства и военной мощи — с целью добиться территориального расширения. Сомневаться в этом нельзя, за подтверждением нам следует лишь обратиться к показаниям одного из свидетелей, вызванных защитой (генерал-полковник Рейнгарт, до войны возглавлял отдел по боевой подготовке сухопутных войск, в последующем командовал танковой армией и группой армий на Восточном фронте). Когда его спросили, как относился к Гитлеру офицерский корпус, он ответил[256]:

Итак, обратимся сейчас к самой войне. Группа военных руководителей, получившая свою характеристику в Обвинительном заключении, сильно разрослась; мы теперь имеем дело не только с генералами, находившимися в Берлине, а также и с теми военными заправилами, которые командовали вооруженными силами на фронтах; имена их гораздо более знакомы народам территорий, захваченных немцами, народам, на которых они наводили страх. Это такие имена, как Бласковиц, фон Бок, фон Клюге, Кессельринг, фон Рейхенау, Рундштедт, Шперле и фон Вейхс.

Что сами генералы говорят в защиту нападения на Польшу? Некоторые из их показаний, как, например, объяснение Манштейна, заключавшееся в том, что поляки могли «безбоязненно» напасть на Германию, просто смехотворны. Лучшее, что они могут сказать в этой связи, это то, что они надеялись на сдачу Польши без сопротивления.

Однако, если бы это объяснение было использовано в качестве защиты, доверять ему было бы весьма сомнительно. Гитлер сам разъяснил военным руководителям, что перед ними стоит не вопрос о Данциге и коридоре, а вопросы жизненного пространства и увеличения снабжения Германии продуктами питания. Генералы вряд ли могли надеяться на то, что поляки сдадутся совершенно без всякого сопротивления, и Гитлер сказал, что будет война, а не повторение чехословацких событий. Во всяком случае защитительным доводом не может являться то, что генералы надеялись на «блуменкриг» (триумфальное шествие). Свидетели защиты признали, что Германия должна была заставить Польшу принять ее требования при помощи военных угроз и использования вооруженных сил. Не существует доказательств того, что генералы противились этой политике явного разбоя.

В действительности совершенно очевидно то, что они искренне поддерживали эту политику, так как они рассматривали вопрос о польском коридоре как «осквернение», а получение обратно от Польши бывшей германской территории как «дело чести». Никогда не рассматривался в качестве защитительного довода тот факт, что вор, пораженный тем, что его жертва сопротивляется, был вынужден прибегнуть к убийству для того, чтобы получить ее деньги.

Нет разногласий по вопросу о сознательном участии членов генерального штаба и группы верховного командования в планировании и в осуществлении самого нападения. Браухич рассказывал о том, как планы разрабатывались, а затем были переданы главнокомандующим действующих армий с тем, чтобы они внесли свои предложения.

Нам известно как из собственных показаний Бласковица, так и из документов, относящихся к тому времени, что Бласковиц, один из главнокомандующих действующих войск, получил планы июньского нападения и затем усовершенствовал их путем консультации и с армейской группой и с ОКХ. Начальник штаба Рундштедт получил эти планы, и не может быть сомнения в том, что все другие главнокомандующие также их получили. За неделю до нападения все члены этой группы собрались в Оберзальцберге для получения окончательных инструкций.

По мере того как война распространялась на другие страны и, в конце концов на весь европейский континент, германские вооруженные силы росли; было создано большое количество новых армейских групп, армий, воздушных флотов, соединений морского флота, и количество членов группы соответственно увеличилось. Все три составные часта вооруженных сил участвовали во вторжении в Норвегию и в Данию, которое явилось блестящей демонстрацией «комбинированных операций», предполагавших самое тесное совместное планирование и координацию действий трех частей вооруженных сил. Документы, находящиеся перед Трибуналом, показывают, что идея проведения этой операции зародилась в мозгу германских адмиралов; предложения исходили от Редера и других членов этой группы, приверженных фюреру, и после того как была получена санкция Гитлера, планы были разработаны в ОКВ.

В планировании и осуществлении планов участвовали многие члена группы. Свидетельские показания нескольких командующих армиями о том, что им не было заранее известно о нападении, не вызывают удивления ввиду того, что ОКХ и главнокомандующие армиями были полностью поглощены в то время планированием нападений гораздо больших масштабов — нападение на Нидерланды к Францию. В Норвегии и Дании были использованы лишь немногие германские дивизии, и, так как это была «комбинированная операция», планы разрабатывались в ОКВ, а не в ОКХ.

Защита доктором Латернзером нападения на Норвегию на том основании, что это было мерой, принятой для того, чтобы предупредить вторжение Англии в Норвегию, могла бы быть в какой-то степени правдоподобной, если бы было какое-либо доказательство того, что вступление в Норвегию было совершено без подготовки ввиду чрезвычайных обстоятельств. Но это абсолютно невероятно благодаря наличию документов, показывающих, что вопрос о нападении на Норвегию был предметом дискуссии с октября 1939 года, что фактическое планирование его началось в декабре, что 14 марта Гитлер все еще сомневался, отдать ли ему приказ о наступлении, так как он «все еще искал какого-то оправдания», и что в течение нескольких недель перед наступлением на Норвегию в генеральном штабе велись дискуссии о том, не лучше ли было бы начать общее наступление на Западе против Франции и Нидерландца до начала кампании против Норвегии.

Что касается главного нападения на Западе, то из показаний свидетелей защиты явствует, что Гитлер намеревался осуществить это нападение осенью 1939 года и что Браухич и другие генералы убеждали его в том, что это нападение должно быть отложено до весны 1940 года. Эта отсрочка фактически показывает, что генералы оказывали большое влияние на Гитлера, но она едва ли оправдывает нападение в более поздний период. Когда наступила весна 1940 года согласно заявлению Манштейна, «...с точки зрения солдата наступление на Западе стало совершенно неизбежным». Нет никаких доказательств того, что хотя бы один германский командующий протестовал против вопиющего и грубого нарушения нейтралитета Нидерландов.

Объяснения, которые дает защита по поводу преступлений против мира, надуманы и неправдоподобны и находятся в противоречии как с документами, имеющимися в распоряжении Трибунала, так и с историей событий, имевших место в рассматриваемые нами годы. Также неверно и то, что военные руководители являлись лишь марионетками, не оказывавшими влияния на Гитлера или на ход событий. Конечно, разногласия имелись не только между Гитлером и германскими вооруженными силами, но и внутри самих германских вооруженных сил. Если временами торжествовало мнение Гитлера, то в другое время брало верх мнение вооруженных сил, касалось ли это вопроса об отсрочке нападения на Запад или о начале нападения на Данию и Норвегию.

Невзирая на попытки представить дело противоположным образом, нужно сказать, что Гитлер был не так глуп, чтобы действовать, не пользуясь советами военных. Следует лишь обратиться к директиве Гитлера от 12 ноября 1940 года, адресованной военным руководителям[257]; директива была направлена после успешного завершения наступления на Западе, в директиве Гитлер весьма приблизительно рассматривает свои будущие планы в отношении Франции, возможное нападение на Испанию, рассуждает о том, следует ли оккупировать Мадейру и Азорские острова, какую помощь следовало бы оказать итальянцам в Северной Африке, как поступить в отношении Греции и Балкан, какое будущее может ожидать Советский Союз, следует ли вторгаться в Англию весной 1941 года. В заключение Гитлер пишет[258]:

Нет, руководители вооруженных сил не являлись марионетками.

Если генералы были в очень большой степени обязаны Гитлеру и нацистам за предоставленную им возможность вновь создать германские вооруженные силы, то совершенно справедлив тот факт, что Гитлер полностью зависел от своих генералов в осуществлении своих планов. Браухич подчеркнул, что «выполнение приказов, отданных армии и армейским группам, требовало такого глубокого знания военных вопросов и таких способностей и психологического чутья, что существовало лишь очень небольшое число людей, которые действительно могли провести в жизнь эти приказы». В этой связи очень важно отметить, что, несмотря на весьма реальные и естественные трения между корифеями военного искусства и бывшим капралом, Гитлер никогда, до июля 1944 года, не выбирал своих главнокомандующих вне армейских кадров Даже в течение последних безнадежных месяцев только четыре человека не из армейских кадров — сам Гиммлер и трое других из войск СС — добились этого завидного отличия.

Германские вооруженные силы, которыми кишел весь континент Европы, находились под руководством людей, действовавших отнюдь не против собственного желания. Эти агрессивные войны были развязаны и велись людьми, которые преклонялись перед военной мощью и желали расширить гегемонию Германии. Вот почему, в сущности, нацисты и руководители вооруженных сил сделали третью империю единой. Я обращаю внимание Трибунала на меморандум адмирала Фрике от июня 1940 года:

Несмотря на документы такого характера, мы тем не менее слышали, что генералы неоднократно повторяли, что им никогда не сообщали о том, что происходило, и что о событиях они впервые узнавали по радио, Они снова и снова утверждали, что некоторые вещи им стали известны только после того, как они были помещены в нюрнбергскую тюрьму, Военные деятели, как и многие другие на этом процессе, не колеблясь, возлагали ответственность за действия, которые они не могли отрицать, на плечи одного или двух людей, которых они пытались изобразить как своеобразных людей, не являющихся типичными представителями всей группы. Всех этих людей, служащих козлами отпущения, связывает одно общее — все они уже умерли. Мертвый Рейхенау разделяет вину с другими мертвецами, которые больше не могут говорить, — Гитлером, Гиммлером, доктором Рашером и другими. Такие аргументы защиты являются нечестными и совершенно неправдоподобными. Мир никогда не поверит им.

Военные руководители связаны с тем, что происходило в довоенные годы в Германии и в соседних с нею странах, более тесно, чем любая другая группа людей...

Теперь военные руководители заявляют нам, что об этих вещах они не знали, не интересовались ими и не должны были знать. Если то, что они говорят, правда, то они — абсолютно уникальные люди, так как почти весь мир что-то слышал об этих вещах. Одним из самых примечательных обстоятельств, связанных с настоящим процессом, является то, что собранные здесь документы и материалы, понадобившиеся для работы над документами, отнюдь не привели к серии потрясающих разоблачений, а послужили лишь подтверждением того, о чем много лет тому назад уже знали или подозревали во всем мире. Я не думаю, что кто-либо когда-либо подпишется под позицией, которую военные руководители, вынуждаемые обстоятельствами, выдвигали здесь с целью попытаться очистить себя от пятна, которое слишком темно, чтобы его удалось стереть.

Преступления против мира, в которых принимали участие генеральный штаб и верховное командование, вели неизбежно к военным преступлениям, которые затем и последовали. Без участия этой группы в преступлениях против мира не было бы и никаких военных преступлений.

Не переход от одной темы к другой, но неизбежная последовательность приводит нас сейчас к рассмотрению методов, которыми вооруженные силы вели развязанные ими войны.

Мы, конечно, не утверждаем, что руки каждого немецкого солдата были обагрены невинной кровью или что правила ведения войны и законы порядочности игнорировались каждым немецким командующим. Но мы утверждаем, что характер и степень зверств, совершенных в результате приказов руководителей вооруженных сил и, таким образом, совершенных ими во многих странах Европы, вскрывают и доказывают умышленную причастность со стороны военных руководителей к совершению преступлений.

Неоспорим тот факт, что верховное командование вооруженных сил, следуя инструкциям Гитлера, являвшегося верховным главнокомандующим, издавало различные приказы, которые находились в вопиющем противоречии с правилами ведения войны. В их число входили приказы о расстреле «командос» и политических комиссаров, приказы об «умиротворении» оккупированных территорий Советского Союза путем распространения террора и другие приказы. Защита не оспаривает факт издания этих приказов, не оспаривает и не может оспаривать их преступный характер. Нам скорее заявляют, что германские командующие являлись почетными солдатами, что они не одобряли эти приказы, что они молчаливо согласились не выполнять и что эти приказы не выполнялись.

Давайте проверим эти заявления защиты фактами, связанными с приказом о «командос». Подлинник приказа и все другие имеющие к этому отношение документы находятся среди доказательств Трибунала.

В октябре 1942 года Гитлер приказал, чтобы соединения «командос» противника уничтожались до последнего человека; даже если они будут сдаваться в плен, их тем не менее должны немедленно расстреливать, за исключением тех случаев, когда необходим допрос, и тогда они должны быть расстреляны после него. Этот приказ не являлся бесцельным преступным актом; действия союзных соединений «командос» причиняли серьезный вред германским военным усилиям, и Гитлер считал, что этот приказ будет действовать в качестве устрашающей меры.

Приказ был издан ОКВ и разослан всем трем частям вооруженных сил: армии, военно-морскому флоту и военно-воздушным силам. Есть веские доказательства того, что этот приказ был широко распространен и хорошо известен в вооруженных силах. Рундштедт, главнокомандующий на Западе, докладывал 23 июня 1944 г., что «обращение с соединениями «командос» противника до настоящего времени осуществляется в соответствии с приказом Гитлера». Через два года при других обстоятельствах Рундштедт в своих показаниях заявил, что он «избегал выполнения» и «саботировал» этот приказ и что он не выполнялся. Но мы знаем из документов, что этот приказ выполнялся. В соответствии с этим приказом британские и норвежские «командос» были казнены в Норвегии в 1942 и 1943 гг.; американские «командос» были расстреляны в Италии в 1944 году; солдаты союзных войск были расстреляны в Словакии в 1945 году. Судя по общему положению вещей, приказ должен был выполняться и в других случаях, от которых, к несчастью, сейчас не осталось никакого следа.

В свете этих документов что же остается от защитительных доводов?

Если изложить это наиболее выгодным для защиты образом, остается довод, что только лишь потому, что некоторые военные руководители не одобряли этот приказ, он проводился не так часто, как это могло быть в другом случае; такая защита хуже самой плохой защиты — она просто позорна.

Мы не должны забывать, что убийство беззащитного военнопленного является не только нарушением правил ведения войны. Это просто убийство. Убийство в сути своей остается таковым, невзирая на то, имеется ли лишь одна жертва или 50 (количество убитых «командос», доказанное документами) или 90 000 жертв Олендорфа. В этом деле преступление громоздится на преступление до такой степени, что мы рискуем потерять чувство пропорции. Мы так много слышали о массовом уничтожении, что мы даже можем забыть о том, что простое убийство само по себе является большим преступлением.

Законы всех цивилизованных наций требуют, чтобы человек не переступал определенных пределов для того, чтобы избежать какой бы то ни. было связи с убийством, в качестве ли соучастника или пособника, или заговорщика. И эти требования могут быть весьма разумно применены к германским военным руководителям.

Выступая здесь перед Трибуналом, они много толковали о своих традициях чести, порядочности, мужества и рыцарства.

В соответствии с германским военным законом подчиненный подле -жит наказанию за выполнение приказа высшего начальника, если подчиненный знает, что этот приказ требует совершения военного преступления или вообще преступления. Приказ о «командос» требовал совершения убийства, и каждый германский офицер, который выполнял этот приказ, это прекрасно знал.

Когда Гитлер дал указание об издании этого приказа, руководители вооруженных сил знали, что этот приказ требовал совершения убийства.

Ответственность за выполнение этого мероприятия лежала исключительно на группе, которая указана в Обвинительном заключении. Начальники ОКВ, ОКХ, ОКЛ и ОКМ должны были решить, отказаться ли от издания преступного приказа или же передать его главнокомандующим действующими частями. Командующие армиями, военно-морским флотом и военно-воздушными силами на фронтах должны были решить, выполнять ли этот приказ или отказаться от его выполнения и передавать ли его своим подчиненным.

Можно себе представить, что было большое число совещаний и телефонных переговоров между различными членами этой группы, в течение; которых обсуждался этот вопрос. Нет никаких доказательств того, что, хоть один член этой группы открыто протестовал против этого приказа или объявил о своем отказе выполнять его. Главным результатом было то, что этот приказ был распространен в большей части вооруженных сил. Это поставило подчиненных командиров в такое же положение, как и их начальников. Нам говорят, что некоторые генералы молча согласились между собой не выполнять этот приказ. Если это так, то это было жалким и дешевым компромиссом. Распространяя этот приказ при «секретном» или «молчаливом» взаимном понимании, главнокомандующие лишь распространили ответственность и лишили себя возможности какого-либо эффективного контроля над создавшимся положением. Молчаливое соглашение о невыполнении не могло быть столь широко распространено. Неизбежный результат — результат, доказанный документами, заключался в том, что этот приказ был проведен в жизнь и невинные люди были убиты.

Генерал Достлер именно из-за того, что он являлся ответственным за выполнение приказа о «командос», был привлечен к суду, осужден и расстрелян. За такое же преступление генерал Фалькенхорст сейчас ожидает исполнения смертного приговора. Но ответственность за эти убийства Фалькенхорст и Достлер разделяют с каждым немецким главно -командующим, находившимся в тылу или на поле боя, который допустил превращение этого приказа в официальный закон вооруженных сил и принимал участие в его распространении. Я считаю, что в соответствии только с этим обвинением доказано, что генеральный штаб и группа верховного командования принимали непосредственное, эффективное и сознательное участие в совершении военных преступлений.

На Восточном фронте бессердечное равнодушие германских военачальников к нарушениям законов ведения войны и к страданиям и смерти масс людей привело к результатам, в такой же степени преступным и, поскольку эти все действия совершались в гораздо больших масштабах, — значительно более ужасным. Зверства, совершенные вооруженными силами и другими организациями третьей империи на Востоке, были такими потрясающе чудовищными, что человеческий разум с трудом может их постичь. Почему все эти вещи случились? Я думаю, что анализ покажет, что это не были просто сумасшествие и жажда крови. Наоборот, налицо имелись метод и цель. Эти зверства имели место в результате тщательно рассчитанных приказов и директив, изданных до или во время нападения на Советский Союз и представлявших собой последовательную логическую систему.

Нет необходимости здесь рассматривать причины, по которым Гитлер осенью 1940 года начал серьезно заниматься вопросом нападения на Советский Союз. Мы вполне определенно знаем, что, начиная с сентября 1940 года, он постоянно обсуждал эту возможность с военными руководителями, которые имели достаточно удобных случаев для того, чтобы высказать ему свою точку зрения.

Мы знаем, что существовала разница во мнениях среди генералов и адмиралов. Однако ни один из них не испытывал колебаний морального Характера, некоторые не считали нападение необходимым, а другие сомневались в том, что можно достичь быстрой победы. Большинство все же согласилось с Гитлером в том, что нападение должно иметь место. Нет никаких указаний на то, что когда Гитлер, посоветовавшись с военным руководством и заручившись поддержкой части его, решил совершить нападение, руководящие генералы продолжали выступать против такого решения; они начали войну с предельной решимостью довести ее до победного конца.

Каковы бы ни были причины, которые толкнули к нападению, существовал один фактор, который после того как было принято это решение, стал жизненно важным объектом нападения и его целью. Этим фактором являлся захват больших территорий Советского Союза и эксплуатация этих территорий с извлечением материальной выгоды для Германии. Для того чтобы достичь этого, было желательно «умиротворить» и подавить всякую оппозицию оккупированной территории как можно быстрее и с минимальными затратами людей и материальной части, уничтожить советскую политическую систему и учредить новую, поддерживаемую Германией, областную политическую администрацию, пересмотреть и расширить производственные ресурсы этих областей и организовать их так, чтобы они могли быть использованы третьей империей.

У Гитлера были весьма определенные идеи о том, как эта программа должна была быть проведена в жизнь, и эти идеи были частично воплощены в серию директив и приказов, с которыми Трибунал уже ознакомился. Некоторые из этих приказов должны были быть выполнены непосредственно вооруженными силами, а некоторые — другими организациями империи, но во взаимодействии и при поддержке вооруженных сил.

Для быстрого «умиротворения» оккупированных территорий при наименьших затратах после того, как Гитлер проконсультировался с Браухичем, ОКВ издало приказ от 22 июля 1941 г., согласно которому все главнокомандующие должны были обеспечить безопасность не путем наказания виновных в результате судебных разбирательств, но путем распространения «такого террора, который мог только одним своим существованием подавить всякую волю к сопротивлению среди населения». С той же целью ОКВ издало приказ 13 мая 1941 г., который прекратил использование военных судов для наказания преступлений, совершенных гражданским населением страны противника, и давал указание о том, чтобы войска сами добивались умиротворения путем «беспощадных действий», «самыми крайними методами» и «коллективными деспотическими мерами» против местного населения. В поддержку этой отвратительной политики далее был издан приказ о том, что германские войска, совершившие преступления против советского гражданского населения, совершенно не должны были наказываться, за исключением тех случаев, когда наказание было необходимо для поддержания дисциплины и безопасности или для предотвращения потери в продуктах питания или в материальной части. Каждый офицер на восточном фронте должен был быть точно и конкретно проинструктирован о том, как поступать в соответствии с этими принципами. Сам язык этого приказа был рассчитан на то, чтобы побудить как офицеров, так и рядовых к тому, чтобы они вели себя наиболее презренным образом.

В этих двух приказах мы можем видеть основную композицию этой отталкивающей картины. Более подробно — Гитлер ожидал особенно резкой оппозиции своей новой русской политике и режиму со стороны должностных лиц и представителей Советского правительства и со стороны всех евреев. Эти элементы он решил уничтожить полностью, так как иначе они оставались бы постоянным центром сопротивления внутри-оккупированных территорий.

Воплощая в жизнь эту политику массовых убийств, ОКВ издало приказ об убийстве всех политических комиссаров, которые могли быть захвачены. Этот приказ так же, как приказ о «командос», предусматривал убийство беззащитных военнопленных. В этом случае военные руководители вели себя точно таким же образом. Ни один из главнокомандующих не протестовал открыто, и не объявил о своем отказе выполнять приказ. Некоторые командующие, возможно, отказались распространить этот приказ по своим войскам, но он был распространен на всем восточном фронте и стал там хорошо известен. Так же, как и в случае с приказом о «командос», нам говорят, что по молчаливому соглашению между командующими он не выполнялся. Доказательством в поддержку этого является то, что отдельные командующие или другие офицеры никогда лично не знали о случаях, когда захваченные комиссары были расстреляны. Мы можем считать некоторые из этих заявлений правдивыми, но невзирая на это ввиду широкого распространения этого приказа и умышленного доведения германского солдата до звероподобного состояния приказами, подобными этим, и такими директивами, которые издавали своим войскам Рейхенау и Манштейн, абсолютно невероятно, чтобы приказ о комиссарх во многих случаях не был проведен в жизнь. Это должно было быть так.

Кампания массового уничтожения комиссаров распространилась на всех коммунистов приказом ОКВ от 16 сентября 1941 г., который предписывал, чтобы все случаи сопротивления вооруженным силам, невзирая на обстоятельства, были приписаны коммунистам и что «смертная казнь 50—100 коммунистов должна в общем считаться соответствующей компенсацией за жизнь одного германского солдата».

Устрашение и эксплуатация русского местного населения и уничтожение нежелательных элементов, очевидно, не могли осуществляться одними только вооруженными силами. В выполнение этой обширной зловещей программы внесли большую долю многие другие организации третьей империи. Среди этих других организаций наиболее неописуемыми по жестокости были особые оперативные группы Гиммлера, известные как эйнзатцгруппы и эйнзатцкоманды. Назначением этих частей было оказывать помощь в «умиротворении» и готовить почву для нового политического режима путем искоренения оппозиции и в особенности путем убийства коммунистов и евреев. Как из документов, так и из признания, сделанного руководителем одной из этих частей, мы знаем, с какой ужасной неуклонностью выполнялась эта миссия.

Конкретные задания этим эйнзатцгруппам давал Гиммлер, но эти части не могли быть предоставлены сами себе в районах боевых действий или в тылу на захваченной территории без администрации, снабжения, средств сообщения и достаточного контроля со стороны военного руководства, для того чтобы можно было быть уверенным в том, что выполнение их задач координируется с боевыми операциями или по крайней мере не мешает их проведению. Защита приложила все усилия к тому, чтобы скрыть этот простой факт, но любой солдат и по существу любой человек, который размыслит над этим, должен знать, что это правильно.

Это также совершенно ясно вытекает из документов. Директива ОКВ для особых районов от 13 марта 1941 г. предусматривает, что Гиммлер может посылать эти части в районы боевых действий для выполнения «особых задач по подготовке политической администрации, задач, вытекающих из борьбы, которая должна вестись между двумя противоположными политическими системами». Однако в приказе особо подчеркивается, что выполнение задач Гиммлера не должно мешать военным действиям и что эти части должны быть подчинены власти главнокомандующего армией в районе боевых действий. Армия должна была обеспечить размещение и питание этих частей Гиммлера. Затем там имелось указание о том, что Гиммлер и ОКХ должны договориться между собой о деталях; Браухич подтвердил, что впоследствии эти детали были согласованы на совещании между Гейдрихом и генералом Вагнером из ОКХ, а Шелленберг, который составил проект соглашения, изложил его содержание.

Короче говоря, эти получившие позорную известность банды убийц размещались и снабжались армией и были бы беспомощны без поддержки со стороны армии. Показания некоторых немецких генералов о том, что они не были осведомлены об этих убийствах многих тысяч людей, вызывали бы невольную улыбку, если бы правда не была такой мрачной и отвратительной.

Военный район, даже простирающийся далеко за линией фронта, — это не пустыня, где можно разгуливать как угодно и вас никто не окликнет. Это воистину лабиринт из тыловых штабов, автотранспортных рот, складов боеприпасов, складов снабжения, органов связи, госпиталей, хранилищ бензина, железнодорожной караульной службы, лагерей, где содержатся военнопленные, зенитных батарей, аэродромов, саперных частей, артиллерийско-технических команд, автопарков — плюс еще тысяча одна часть иного рода, для обеспечения операционной базы и линий связи для армии, находящейся на переднем крае. Четкое функционирование этой колоссальной сложной службы тыла жизненно необходимо для успешных действий боевых частей и подразделений. Любой противник знает об этом и стремится нарушить деятельность таких частей, а также добыть об этой деятельности разведывательные данные, действуя с помощью диверсионных групп, агентов и партизан[259].

Поэтому оккупационные войска охраняют свои объекты, патрулируют дороги и железнодорожные пути, стоят гарнизоном в населенных центрах. Группы, находящиеся в пути, вне зависимости от того, какая на них надета форма, останавливают, опрашивают, требуют предъявить документы, устанавливающие личность. Войска, действующие в тылу, находятся в тесном контакте с гражданским населением, им известно, что происходит среди гражданского населения. Военная полиция и войска контрразведки несут полицейскую службу в районе и докладывают о положении дел в районе в вышестоящий штаб.

Далее, командующему войсками не нравится, когда в его районе бесконтрольно действуют автономные части, подчиняющиеся специальным приказам из Германии. Это особенно относится к ситуации, с которой мы столкнулись в данном случае, когда прибывали части, служащие Гиммлеру, которого немецкие генералы по собственному утверждению считали своим врагом, нацелившимся на то, чтобы узурпировать их полномочия и функции.

Мысль о том, что отряды уничтожения Гиммлера рыскали по России, убивая евреев и коммунистов в огромном количестве тайно и без ведома армии, является совершенно нелепой выдумкой отчаявшихся людей, которым ничего не остается, как лгать.

Давайте посмотрим опять на всю программу в целом. Большая ее часть была изложена простым немецким языком до нападения на Россию — терроризировать население, оставлять безнаказанными акты насилия и жестокости со стороны немецких войск, убивать комиссаров, убивать сотни коммунистов в любом случае, когда для этого представится повод, расчищать путь гиммлеровским частям, размещать их и снабжать продовольствием для того, чтобы они выполняли «задачи, вытекающие из борьбы, которая должна вестись между двумя противоположными политическими системами». А эта политическая система, за которую сражались главнокомандующие, уже осуществляла уничтожение коммунистов и евреев и хвасталась этим в течение ряда лет.

Немецкие генералы были достаточно умны для того, чтобы понимать эту программу. Так или иначе ее разъяснили им. Директива ОКВ, предусматривавшая прекращение функционирования военных трибуналов, заканчивалась указанием военным руководителям о том, что они должны информировать своих консультантов по правовым вопросам об «устной информации, в которой верховное командование разъяснило свои политические намерения главнокомандующим». Подсудимый Розенберг во время вторжения или до него сообщил Кейтелю, Иодлю, Варлимонту, Браухичу, Редеру свое «политическое и историческое толкование восточной проблемы». Согласно заявлению Браухича, Гитлер объяснял «идеологическую» природу войны всем главнокомандующим на совещании, происходившем в то время, когда был издан приказ о комиссарах. Письменные показания под присягой генералов Реттигера, Роде и Хойзингера еще более подтверждают очевидный вывод о том, что немецкое военное руководство прекрасно понимало всю программу «умиротворения».

Армия, деморализованная и доведенная до звероподобного состояния преступными приказами и дьявольскими доктринами, всегда будет действовать зверскими методами, оказавшись в обстоятельствах, в отношении которых нет ясно выраженных приказов. Например, я не видел письменного приказа о том, что советские военнопленные, которые не могли идти, должны были бы быть расстреляны. Я готов поверить, что некоторые немецкие генералы обходились с военнопленными так хорошо, как они могли, но я также нахожу достаточно убедительной жалобу молодого немецкого лейтенанта на то, что усилия, прилагавшиеся для умиротворения и эксплуатации Украины, оказывались тщетными, потому что:

По этим же причинам борьба с партизанами проводилась исключительно жестоко и с огромными потерями в людях среди мирного гражданского населения. Так как дивизии немецкой армии переводились с восточного фронта на западный и обратно, эта практика передавалась от одного фронта к другому. Кровавая расправа в Херсоне и Ковно повторилась в резне в Мальмеди и Орадуре...

Германскую армию деморализовали ее руководители. Я напомню Трибуналу, что немецкий военный судья высокого ранга еще в 1939 году установил наличие «смягчающих обстоятельств» по делу эсэсовца, который без каких-либо причин расстрелял 50 евреев в польской синагоге; судья объяснил свое решение следующим образом:

Следует припомнить, что обергруппенфюрер СС фон дем Бах-Зелевский, выступая перед этим Трибуналом, заявил:

Защита против этих обвинений аналогична объяснениям по поводу приказа о «командос». Имеется масса письменных показаний, данных под присягой отдельными главнокомандующими и подчиненными им офицерами, в которых они выражают свое отвращение к данным приказам и заявляют, что они не выполняли их. Опять мы слышим о молчаливом взаимном соглашении, даже перед лицом доказательств об убийствах, которые были следствием этих приказов. Невольно захватывает дыхание при мысли о том, что такой защитительный довод вообще может быть выдвинут и, очевидно, без всякого зазрения совести.

Я снова заявляю, что ответственность лежит всецело на этой группе, которая поименована в Обвинительном заключении. Кейтель, Иодль, Браухич, Геринг и их сообщники, находясь в центре событий, распространяли эти пагубные приказы, преступный характер которых может видеть даже ребенок. Клейст, Клюге, Рундштедт, Рейхенау, Шоберт, Манштейн и другие главнокомандующие действующими частями передавали их дальше подчиненным им офицерам. Никакие тайные соглашения не могли предотвратить ужасные результаты, которые должны были неизбежно последовать за этими приказами...

Действительно ли, что просить командующих отказываться распространять эти приказы, — значило бы требовать от них слишком многого? Как солдаты, они обязаны были подчиниться своему главнокомандующему, однако их собственный закон и кодекс говорит о том, что долгом каждого солдата является отказываться исполнять приказы, которые, как ему известно, являются преступными. Это трудно для обычного солдата, который действует под дулом пистолета своего лейтенанта, отдающего ему приказы. Гораздо легче это командующему, предполагается, что он человек зрелый, образованный, привык нести ответственность и дисциплиной приучен к стойкости и непоколебимости, когда ему предстоит испытание. По их собственному закону и в силу традиций, которыми они в своем бесстыдстве все еще похваляются, руководители по долгу своему обязаны были отклонять подобные приказы. Тем, что они этого не сделали, они причинили страдания и навлекли смерть на сотни тысяч людей; тем, что они этого не сделали, они непосредственно вызвали бесчисленные убийства и другие жестокие преступления; именно они в гораздо большей степени, чем солдаты, которых их приказы привели к преступлению, являются истинными преступниками.

Гитлеру нужны были главнокомандующие; они ему были крайне необходимы, и без них он был бы беспомощен. Они могли с безопасностью для себя строго придерживаться тех норм, за пределы которых не должен выходить ни один солдат, и даже больше того — ни один человек.

В большинстве случаев они переступали эти нормы не из-за страха перед Гитлером. Они были готовы возражать Гитлеру по другим вопросам, которые они считали более существенными. Они не хотели идти на риск разрыва с Гитлером в связи с тем, что они бессердечно рассматривали как несущественные вопросы. Они были заняты «более крупными» делами — захватом Европы, по поводу которого они были полностью согласны с Гитлером.

Некоторые из военных руководителей — мы не можем сказать, сколько их было — были преисполнены желанием идти еще дальше и оказать покровительство нацистской идеологии. Рейхенау и Манштейн бесстыдно предоставляли свои имена и престиж для того, чтобы оказать содействие развитию этих отвратительных доктрин. Мы не можем охватить всех приказов; мы не можем сказать, сколько имеется немецких главнокомандующих, которые, подобно Манштейну, заявляя елейным голосом о том, что они якобы не одобряли нацистские доктрины, могли бы предстать перед лицом своих собственных отвратительных деклараций.

Мы могли бы предположить, в порядке прения сторон, что многим германским командующим не нравился характер приказов и доктрин, которые были раскрыты здесь в ходе представления доказательств. Того, кто прикасается к вонючей грязи, не извиняет то, что он при этом зажимает себе нос. По причинам, которые представлялись им достаточными, германские военные руководители помогали формировать такой характер приказов. Именно такое рассчитанное безразличие по отношению к преступлению делает их поведение столь отвратительным.

Отдельные командующие, если таковые имеются, которые могут показать, что их руки чисты, могут сами выступить и оправдать себя. Но я утверждаю, что доказано с убедительностью, не допускающей сомнения, что военные руководители, как группа, принимали непосредственное, эффективное и сознательное участие в бесчисленных и повсеместных военных преступлениях и преступлениях против человечности.

Согласно статьям 9 и 10 Лондонского соглашения о суде над главными военными преступниками, Кейтель, Редер и другие подсудимые, представители военного руководства, находятся перед судом не только как отдельные лица, но как представители германского военного руководства. Подсудимые военные совершали свои преступления как военные руководители и рука об руку с другими. Нахождение военных руководителей на скамье подсудимых особенно важно потому, что они являются представителями германского военного руководства.

Доказательства против этой группы настолько полны и убедительны, что попытки ее представителей защищаться должны представлять собой отчаянные и несостоятельные измышления. Будучи призванным к ответственности за совершение преступлений как группа, знаменитый германский генеральный штаб раскалывается на 130 отдельных кусочков, как детские кубики, брошенные на пол. Нам говорят, что там ничего не было. Когда же их просят высказать свои взгляды в отношении Гитлера, агрессивной войны или по какой-либо другой неприятной теме, — эти кусочки вновь собираются вместе и мгновенно и, как бы по волшебству, вновь возникает прежний рисунок.

С истинно немецкой дисциплинированностью одни и те же слова исходят из всех уст. Когда рассматривается вопрос об участии вермахта в убийстве евреев, они с негодованием утверждают, что их солдаты не могли делать подобных вещей. Когда возникает вопрос о применении закона и дисциплины внутри вермахта, к нам поступают аффидевиты, где говорится, что немецкие солдаты, которые убивали евреев, привлекались к военному суду и расстреливались. Когда им вменяется ответственность как к группе, они ссылаются на иммунитет на том основании, что не могли выйти в отставку и посему у них статус недобровольного членства. Стремясь доказать, что они не одобряли политику Гитлера, они хвастаются тем, что многие из их числа, выражавшие свое несогласие, получили разрешение выйти в отставку либо им предложили выйти в отставку. Особенно бесстыдной является та непоследовательность, с которой они ссылаются на солдатскую клятву подчиняться приказу. Когда их обвиняют в развязывании агрессивных войн против соседних стран, они ссылаются на эту клятву в свою защиту. Когда их обвиняют в преступлениях, совершенных во время войны, они ставят себе в заслугу то, что отказывались подчиняться преступным приказам. Таким образом, дело представляется так, что солдат, который в мирное время был связан клятвой беспрекословно подчиняться главе государства — клятвопреступнику, поскольку, невзирая на последствия такого подчинения, тем не менее, когда его страна вела войну и подчинение приказу предположительно было гораздо более необходимым, он мог баловаться тайным неподчинением и таким образом переносить вину и ответственность за убийство коммандос и комиссаров на плечи других людей.

Давайте посмотрим еще раз на этих военных руководителей, действия которых мы только что рассмотрели. Они являются единым целым более чем в одном определенном отношении. Они являются более, чем группой; они являются классом, почти кастой. Они являются воплощением определенного рода мыслей, определенного образа действий. У них имеются особые качества мышления, которые были замечены и комментировались остальным миром в течение многих десятилетий и корни которого уходят в века. Они были исторической силой, и с ними и сейчас следует считаться. Они горды этим.

Для того, чтобы избежать последствий своих действий, эти люди сейчас все отрицают. Но даже в самом их отрицании становится очевидной истина. Дух, объединяющий эту группу, и единство взглядов и целей настолько глубоки, что они волей-неволей звучат в их устах. Прочтите их показания, — они всегда говорят о себе: «мы», или «мы, старые солдаты», и они всегда заявляют о «наших взглядах» на тот или иной предмет. Показания Рундштедта полны подобных высказываний, с точки зрения германских военных руководителей как целой группы, на самые разнообразные вопросы. Манштейн заявил нам, что «мы, солдаты, не доверяли всем партиям», «мы все считали себя лицами, которым вверено, единство Германии», и «национал-социалистская цель объединения соответствовала нашим взглядам, но не национал-социалистские методы».

Каковы характерные черты германских военных руководителей? Историкам они известны уже давно; они сами писали книги и книги были написаны о них. Эти черты четко проявляются в документах и показаниях, представленных Трибуналу[260].

Они внимательно следят за внутренней политикой Германии, но их традиция и установка заключаются в том, чтобы не идентифицировать себя с партиями или внутренними политическими движениями. Это единственная верная нота в рефрене, который столь часто пели здесь на процессе: «мы были солдатами, а не политиками». Они считают себя выше политики и политиков. Их занимало только то, что они считали самыми глубокими постоянными интересами Германии как нации. Вот как говорил об этом Манштейн:

Германские военные руководители проявляют глубокий интерес к иностранной политике и дипломатии. Любой умный офицер-профессионал должен проявлять такой интерес.

Проводится обучение, строится оборудование, разрабатываются планы в свете того, что известно о военном потенциале и намерениях других стран. Никто из офицеров в мире не понимал этого лучше, чем немцы; никто не изучал международную обстановку столь внимательно и с таким холодным расчетом. Именно их учитель, Клаузевиц, говорил, что война — это инструмент политики.

Германские военные руководители хотели, чтобы Германия была свободна от политических колебаний, и также хотели правительства, которое смогло бы мобилизовать германские ресурсы, как опору вооруженных сил, и воспитать германское общественное мнение в духе и целях милитаризма. Это и имел в виду Рундштедт, когда он заявил, что «национал-социалистские идеи, которые были положительными, обычно были идеями, которые были заимствованы из старых прусских времен и которые были давно известны нам и без национал-социалистов». Вот что Манштейн подразумевал под «единством» Германии.

Германские военные руководители верят в войну. Они считают ее частью нормальной, хорошо налаженной жизни. Манштейн, выступая здесь в качестве свидетеля, говорил, что они «естественным образом относились к военной славе, как к чему-то великому».

«Взвешенное мнение» ОКВ, сформулированное в 1938 году, гласило:

Эти характерные черты германских военных руководителей заложены глубоко, они постоянны. Они принесли зло всему миру и также принесли зло Германии. Их философия настолько извращена, что они рассматривают проигранную войну и побежденную и поверженную Германию, как блестящую возможность для того, чтобы вновь начать тот же самый ужасный цикл. Их ход мыслей нигде не выражен лучше, чем в речи, произнесенной генералом Беком перед слушателями германской военной академии в 1935 году.

Аудитории, состоящей из молодых офицеров, было заявлено, что «час смерти нашей старой славной армии» в 1919 году «привел к новой жизни молодой рейхсвер» и что германская армия вернулась из первой мировой войны «увенчанной лаврами бессмертия». Затем им было заявлено, что, поскольку военные руководители проявили ум и смелость, проигрыш войны «облагорожен гордостью славного падения». В заключение им напомнили, что Германия является «страной военного мышления», и их призвали помнить «о своем долге перед человеком, который вновь создал и сделал сильными германские вооруженные силы».

В 1935 году этим человеком был Гитлер. В предшествовавшие годы это был другой человек. Немецкий милитаризм возродит вооруженные силы при любом руководителе или правительстве, которые обеспечат открытые перспективы оказания эффективной поддержки военным деяниям. Люди, которые считают войну формой существования, не извлекают никаких уроков из опыта поражения в одной из них.

Я обрисовал германских военных руководителей не потому, что вся эта картина мало известна, но потому, что ома настолько хорошо известна, что существует опасность проглядеть что-либо. Мы не должны слишком увлекаться деталями этой схемы или тонкостями военной организации за счет значительно более важных вопросов, являющихся общественными факторами. В течение долгого времени весь мир знал о немецком военном руководстве и страдал от его деятельности. Его качества и поведение откровенны и хорошо известны. Должны ли мы теперь сказать всему миру, что такой группы не существует? Возможно ли сейчас услышать, что немецких военных лидеров нельзя судить потому, что они были лишь группой призванных на военную службу людей? Мы должны были серьезно отнестись к этим доводам только потому, что не было никаких других.

То, что судебное дело против немецких милитаристов является совершенно ясным, не делает его менее важным. В данном случае мы находимся в схватке с чем-то огромным, ужасным и постоянным; с чем-то таким, что начало существовать не в 1933 году и даже не в 1921 году; с чем-то более старым, чем любой присутствующий здесь человек; с чем-то несравненно более важным, чем любой из подсудимых, сидящих на этой скамье; с чем-то таким, что еще не умерло и что не может быть уничтожено выстрелом из винтовки или в петле палача.

В течение девяти месяцев в этом зале суда звучала страшная повесть о камерах удушения, горах трупов, абажурах из человеческой кожи, раздавленных черепах, опытах по замораживанию, банковских подвалах, наполненных золотыми зубами. Для совести всего мира жизненно важно, чтобы все участники этих чудовищных преступлений ответили за них перед правосудием. Но эти вещественные доказательства, даже будучи такими ужасными, какими они являются, не представляют собой фундамент этого дела. Если сбить с дерева отравленные плоды, то этим будет достигнуто немногое. Гораздо труднее выкорчевать это дерево со всеми его корнями, однако только это, в конечном счете, приведет к добру.

Деревом, которое принесло эти плоды, является немецкий милитаризм. Милитаризм был сердцевиной нацистской партии настолько же, как и сердцевиной вооруженных сил. Милитаризм — это не военная профессия. Милитаризм воплощен в народе, отличающемся «воинственным духом», руководители которого проповедуют и практикуют захват при помощи вооруженной силы и наслаждаются войной, как чем-то само по себе желательным. Милитаризм неизбежно ведет к циничному и злому игнорированию прав других, основ цивилизации. Милитаризм разрушает моральные устои народа, практикующего его, и поскольку он может быть разбит только силой его собственного оружия, он подрывает мораль народов, которые вынуждены вступить с ним в битву.

Центральной пружиной немецкого милитаризма в течение многих лет являлась группа профессиональных военных руководителей, которая стала известна всему миру как «немецкий генеральный штаб». Именно поэтому разоблачение и дискредитация этой группы в результате объявления ее преступной являются значительно более важными, чем судьба отдельных лиц, одетых в военную форму и сидящих сейчас на скамье подсудимых, или других отдельных членов этой группы, — Кейтель, Редер, Рундштедт, Кессельринг и Манштейн сошли со сцены, они никогда больше не поведут в бой легионы вооруженных сил Германии.

Здесь поставлены на карту не жизнь этих конкретных людей, но будущее влияние немецкого генерального штаба внутри самой Германии и, следовательно, на судьбу народов всех других стран. Вот почему на конференции в Ялте было заявлено:

Первые шаги к возрождению германского милитаризма были сделаны прямо здесь, в этом зале суда. У германского генерального штаба было много времени с весны 1945 г. для размышлений, и он хорошо знает, что поставлено здесь на карту. Немецкие милитаристы знают, что их будущая сила зависит от восстановления веры германского народа в их военную доблесть и от того, насколько им удастся отмежеваться от тех зверств, которые они совершали, находясь на службе у третьей империи.

Почему вооруженные силы Германии потерпели поражение? Гитлер слишком много вмешивался в военные дела, — заявляет Манштейн. А как в отношении зверств? Вооруженные силы не совершали никаких зверств. Преступные приказы Гитлера игнорировались и не выполнялись генералами. Те зверства, которые имели место, совершались другими людьми, такими, как Гиммлер, или другими организациями, подобными СС. Могли ли генералы принять какие-нибудь меры для того, чтобы предотвратить вступление Германии в войну и последующие разрушения? Нет, генералы были связаны клятвой повиновения главе государства. Разве один из генералов СС не сказал, что фельдмаршалы могли предотвратить многие эксцессы и зверства? Реакция на это заявление отличалась чувством превосходства и презрения: «Мне кажется, со стороны эсэсовца является наглостью делать подобные заявления о фельдмаршале», — заявил Рундштедт. Документы и устные показания показывают, что подобные заявления являются просвечивающими фальшивками. Но здесь, в зародыше, заключены тот миф и те легенды, которые немецкие милитаристы будут стараться внедрить в сознание германского народа... Эти виды лжи должны быть заклеймены и названы своими именами сейчас, пока еще свежи доказательства.

Это также важно для наших собственных государств, как и для Германии. Милитаризм разросся в Германии значительно шире и упорнее, чем в какой-либо другой стране; но милитаризм — это такое растение, для которого не существует государственных границ, он растет везде.

Он поднимает голос для того, чтобы заявить, что война между Востоком и Западом, левыми и правыми, белыми и желтыми неизбежна. Он распространяет слухи о том, что вновь изобретенные орудия уничтожения настолько ужасны, что их следует немедленно применить с тем, чтобы какая-нибудь страна не сделала этого первой. Он заставляет весь мир жить в постоянном страхе перед смертью.

Немецкий милитаризм, если он выступит опять, не обязательно сделает это под эгидой нацизма. Немецкие милитаристы свяжут свою судьбу с судьбою любого человека или любой партии, которые сделают ставку на восстановление немецкой военной мощи. Они рассчитают все заблаговременно и хладнокровно. Их не остановят фанатичность идеологии или отвратительные методы в своем наступательном стремлении: они используют преступления для того, чтобы достигнуть мощи Германии и распространения ею террора. Мы видели, как они это делали раньше.

Истина рассеяна по многочисленным документам настоящего процесса, и мы должны только сформулировать эту истину просто и понятно. Немецкие милитаристы примкнули к Гитлеру и вместе с ним создали третью империю; вместе с ним они преднамеренно создали такой мир, в котором сила и только сила решала все; вместе с ним они бросили весь мир в пучину войны и принесли ужас и опустошение народам европейского континента. Они нанесли удар всему человечеству; удар настолько дикий и грубый, что совесть всего мира не будет в состоянии оправиться от него в течение многих лет. Это не была война, это было преступление. Они не являлись солдатами, они были варварами. Об этих деяниях нужно сказать все. Мы не можем вновь создать историю, но мы должны позаботиться о том, чтобы исторические факты были изложены правильно.

[Произнесена 30 августа 1946 г.][261]

Господин председатель, господа судьи! Мы потребовали от вас осуждения и наказания руководителей, которые ответственны за трагедию, обагрившую кровью весь мир. Требуя от вас сегодня объявления преступными организаций, служивших орудием выполнения замыслов этих руководителей, мы обращаемся к вашему правосудию, чтобы вы вынесли моральное осуждение всей системе, подвергшей цивилизацию самой серьезной опасности, которую она знала когда-либо после крушения Римской империи.

Мы придаем не меньшее значение приговору, о вынесении которого мы просим сегодня, чем тому приговору, которого мы потребовали вчера, ибо, если мы считали, что необходимо покарать виновных, мы полагаем также, что не меньшую пользу представляет грозное предупреждение всем тем, кто обладает могуществом в настоящем и будущем, о том, что следует руководствоваться насущными требованиями морали, без которой ни порядок, ни мир не могут царить во вселенной.

Действительно, кому неизвестно, что в наше время, когда безумие людей использовало изумительный прогресс науки и техники для убийств и разрушений и когда, как сказал некий философ, «наша цивилизация снабдила себя орудиями самоубийства», кому неизвестно, что проблемы, встающие перед пришедшим в смятение миром, прежде всего проблемы морали.

...Личность — существо общественное, которое может получить полное развитие лишь в братском сообществе с себе подобными, — человек, чье призвание определяет его достоинство, благодаря которому он не может быть произвольно порабощен или захвачен.

...Великобритания вдохновляла Америку на обнародование декларации 1776 года: «Совершенно очевидно, что создатель наделил всех людей определенными неотъемлемыми правами». Она же вдохновляла Францию на опубликование декларации 1791 года:

Разве не тем же уважением человеческой личности проникнута Конституция Союза Советских Социалистических Республик, в разделе Х которой провозглашены «основные права и обязанности граждан СССР... без различия национальности и расы»? Наконец, разве Устав Объединенных Наций, подписанный 26 июня 1945 г. в Сан-Франциско 51 нацией, не начинается следующей торжественной декларацией:

...Над этим... в разгар XX века Гитлер попытался совершить насилие, противопоставив ей свою варварскую идеологию расизма, свою примитивную концепцию существования общества, которым правят лишь биологические законы.

Ведь он стремился установить не только германское военное господство в Европе, он имел наглость навязывать миру свою «культуру», подрывавшую все моральные и интеллектуальные устои, на которых зиждется цивилизованный мир с начала христианской эры.

По его мнению, биологические законы, господствующие в животном мире, применимы в той же мере к человеческому обществу. Это прежде всего — законы естественного отбора и борьбы за существование. Значит, отныне якобы не может быть и речи о независимости человеческой личности. ...Отныне якобы не может быть и речи ни о сострадании, ни о братской любви.

...Это звериное понимание человеческого существования, эта «культура», эта религия — все это не является плодом размышления какого-нибудь философа, предающегося духовным поискам, а это творение реалиста, проводящего свои идеи в жизнь. И нам известно, какие преступления были совершены во имя этой новой религии, во сколько смертей обошлась реализация так называемой доктрины жизни: концентрационные лагери, газовые камеры, печи крематориев, различные прививки, стерилизация, вивисекция, жертвами которых являлись заключенные концлагерей и угнанные мирные жители, порабощение народов, рассматриваемых способными ассимилироваться, сверх всего этого — методическое истребление тех народов, которых считали низшими, и, наконец, «геноцид» — все это чудовищный плод гитлеровской идеологии.

...Мы уже указали на главных виновников всех преступлений национал-социализма. Но для того, чтобы осуществить свой дьявольский план мирового господства не только на территориях, но и в умах, главные виновники нуждались в сотрудниках, вдохновляемых той же мистикой, воспитанных в таком же духе; вот почему вожди, «фюреры», замыслили и постоянно проводили в жизнь сложную единую систему управления, принуждения и контроля, которую составляет вся совокупность организации государства и национал-социалистской партии.

Был необходим орган управления, откуда, согласно принципу фюрерства, исходили бы приказы и общие директивы. Им и явились имперский кабинет и руководящий состав нацистской партии. Возникла необходимость в средствах контроля, пропаганды, полиции и исполнительной власти. Такими средствами и явилось гестапо, СА, СД и СС.

Было необходимо, наконец, чтобы армия находилась на службе политики партии, и это явилось делом генерального штаба и верховного командования, очищенных от всех недостаточно нацифицированных элементов.

Возможно, что члены этих организаций, этих групп или этих учреждений были в большей или меньшей степени фанатиками режима. Трибунал помнит об искусственном различии, которое сделал Риббентроп во время допроса между «типичными нацистами» и теми, кто являлся нацистом лишь наполовину. Но, во всяком случае, все соглашались с доктриной и принимали материальные выгоды, которые предоставлял им режим. Можно ли признать кого-либо из них достойным меньшего презрения или менее виновным только потому, что он задумывался над тем, что следовало бы провести какие-то ограничения? То, что все эти организации, группировки или учреждения всеми средствами способствовали укреплению всеобщего господства, уже было полностью доказано в ходе судебного разбирательства.

Разве защитники организаций постоянно не принимали участия в допросах отдельных подсудимых и разве все подсудимые сами не были членами одной, а часто и нескольких организаций? Было совершенно бесспорно установлено тесное сотрудничество организаций с людьми, находящимися на скамье подсудимых.

Я не могу также устоять перед тем, чтобы после столь подробного судебного разбирательства и обвинительных речей моих уважаемых коллег, представляющих американское и британское обвинение, не напомнить лишний раз о несметных чудовищных деяниях, в которых эти организации и группы, перечисленные в Обвинительном заключении, принимали участие путем отдачи приказов, совершая эти преступления или их допуская.

Я бы хотел остановиться лишь вкратце на тех двух аргументах, которые выдвигает защита, в частности, защитники гестапо, СД и верховного командования, и которым они, по-видимому, придают наибольшее значение. Возможно, говорят они прежде всего, что злоупотребления были допущены в разгаре борьбы, стали безжалостными во врем» войны, перешедшей в тотальную, но здесь речь идет лишь о преступлениях, совершенных отдельными людьми, которые могут быть привлечены к ответственности, как совершавшие эти преступления, но нельзя возлагать ответственность на объединение людей, которые осуждали эти преступления.

Далее защитники заявляют, что различные организации империи были отделены друг от друга непроницаемыми перегородками.

Исходя из этого, деятельность каждой организации должна рассматриваться самостоятельно, и такое расследование не позволит установить наличия преступного намерения или преступной деятельности ни в одной организации — первый аргумент защиты.

Чтобы определить, являются ли организации преступными, — заявляет защита, — следует рассмотреть важнейшие принципы, на которых они построены. В их структуре нет ничего преступного. Исходя из этого, и преступления, если они, возможно, и были совершены, могут быть вменены в вину только отдельным лицам и не дают права делать из этого вывод, что организация носит преступный характер.

Так, гестапо, в соответствии с ее официальным определением, являлась государственной полицией, в обязанности которой, как в обязанность государственной полиции всякой цивилизованной страны, вменялось сотрудничество в совершении правосудия и в охране общества от отдельных лиц, которые наносят ущерб его безопасности. Возможно, что иногда она получала сверху приказы и исполняла их, хотя это и не являлось ее прямой обязанностью по обеспечению безопасности, так, например, сюда относятся массовые аресты евреев, уничтожение советских военнопленных, убийства заключенных, которые совершили побег и затем были схвачены.

Но эта случайная деятельность не входила в ее компетенцию в том виде, в каком она была определена. Эта деятельность не может изменить основное значение организации, которая не представляет собой ничего преступного.

Также и СД по своей структуре является простой разведывательной службой и организацией, исследующей общественное мнение, учреждением, в сущности, безвредным.

Возможно, что порой члены организации СД и участвовали в карательных действиях гестапо. Справедливо то, что члены СД занимали многочисленные командные посты и что они посвятили себя деятельности, достойной порицания, но тогда они действовали не как чиновники организаций СД и не могли компрометировать организацию, которая отнюдь не носит преступного характера, в соответствии с той деятельностью, которая была для нее определена.

Также и верховному командованию была поручена в соответствии с существующим положением оборона, и только оборона империи. Оно не занималось политикой и не имело никакого отношения к полиции. Может быть, оно иногда превышало свои полномочия. Правда, справедливо то, что им был подписан приказ о высылке в неизвестном направлении тех, кто оказывал сопротивление, о передаче для уничтожения в руки полиции солдат, «командос» и совершивших побег военнопленных, что противоречит воинской чести, но тогда оно действовало лишь как связующее звено, передававшее приказы Гитлера или Гиммлера. Эта деятельность, носившая случайный характер, деятельность, которая не входила в его компетенцию, не могла ничего изменить в сущности верховного командования, в которой не было ничего преступного.

Так пытается защита все время подчеркнуть разницу между характером организации в том виде, в каком он определен и который, как доказывает защита, не является преступным, и практической деятельностью группировки, которую, как она признает, можно подвергнуть критике; это различие может быть и становится понятным при демократическом режиме, если ранее установленные учреждения ограничивают произвол правительства, если независимость человека и свобода гражданина охраняются от злоупотребления властью, но это неприемлемо, когда речь идет о гитлеровском режиме.

Думал ли Бест, теоретик полиции, о необходимости уважать какие-либо принципы, когда он писал, что средства, используемые полицией, диктуются действиями противника? Разве не имеет принципиального значения декрет от 28 февраля 1933 г.[262], допускающий, чтобы всемогущее государство игнорировало любые юридические ограничения? Разве расходится у Гитлера теория с практикой, когда на совещании от 23 мая 1939 г. в имперской канцелярии, на которое были созваны члены верховного командования, он заявил:

Действительно, при гитлеровском режиме не существует заранее установленного института, нет законности, нет ограничения произвола. Единственный существующий принцип — «принцип фюрерства», единственный закон — это то, что заблагорассудится начальнику, чей приказ должен быть приведен в исполнение без какого бы то ни было обсуждения всеми от мала до велика. Мысль о том, что пресловутый институт якобы господствовал при учреждении организаций, придавая им определенный характер, является не чем иным, как умозаключением, сделанным априори изобретательной защитой. Единственной деятельностью, которую следует учитывать, является конкретная деятельность организации, и нами было показано, что эта деятельность преступна.

С другой стороны, защита изыскивает причину, чтобы оправдать организации, опираясь на тот факт, что члены гестапо, СС или СД, совершавшие преступные акты, действовали не от имени организации, а как бы временно выделялись из них на этот период.

Не является ли это, напротив, доказательством того, что в общей организации национал-социалистской системы эти группировки играли роль резервуаров подготовительных курсов, откуда фюреры черпали для установления своего господства исполнителей, прекрасно подготовленных для выполнения преступных задач, которые им были доверены.

А тот факт, что Гитлер часто жаловал своих сообщников званием почетных членов одной из своих организаций, не является ли это также доказательством того, какое значение он придавал принадлежности к какой-либо из этих группировок, как выражение преданности режиму?

Таким образом, можно прийти к заключению, что вне зависимости от того, с какой точки зрения рассматривать первый аргумент защиты, он не может быть принят.

Защита заявляет в качестве второго аргумента, что организации были независимы и деятельность каждой из них была не известна другим организациям. Одни находились в зависимости от государства, другие — от партии, а государство и партия осуществляют свою деятельность в различных областях. Даже в самих организациях существовали непроницаемые перегородки между различными отделами, из которых состояли эти организации, эти отделы действовали совершенно самостоятельно. Рискуя принести в жертву те отделы, которые более всех остальных себя скомпрометировали, защитники пытаются изо всех сил снять ответственность с возможно большего числа групп, которые якобы действовали обособленно.

Но в связи с тем, что нам известно об общей организации учреждений империи, этот аргумент противоречит фактам.

(Определяя личную ответственность подсудимых, господин Дюбост[263] показал, что не может даже быть подвергнут сомнению вопрос о том, что различные фашистские учреждения и организации взаимно были связаны друг с другом.)

...Гитлер был одновременно главой государства, армии и партии. Гиммлер, глава эсэсовцев, которые зависели от партии, был одновременно главой полиции, подчинявшейся государству.

Гаулейтеры, партийные чиновники являлись в большинстве случаев представителями государства, будучи правителями империи или высшими руководителями Пруссии.

Начальник партийной канцелярии принимал участие в разработке важных законов и в назначении на посты высших чиновников государства.

Закон от 7 апреля 1933 г. позволил произвести чистку среди государственных чиновников, которые были заподозрены в недостаточной преданности партии. Нам известно, сколь зверской была такая же чистка, проводившаяся в верховном командовании.

Итак, фактически и на бумаге существовала неразрывная связь между государством, партией и армией, и их общая деятельность не позволяет определить, какая доля ответственности ложится на каждый институт.

Нужно ли еще приводить подобные примеры? Их было приведено множество, и мы не хотим злоупотреблять вниманием Трибунала.

Вполне достаточно будет напомнить о тесной совместной работе гестапо, СД, СС и армии, касающейся распоряжений общего порядка, а также проведения операций против участников движения сопротивления, карательных действий, направленных против гражданского населения и истребления евреев.

Блестящей иллюстрацией этому может служить неоднократно цитируемая здесь инструкция Гитлера от 30 июля 1944 г.:

Разве, трижды упоминая одновременно в одном и том же контексте вооруженные силы, СС и полицию, Гитлер не подчеркивает тем самым тесное сотрудничество этих организаций?

Следует ли упоминать лишний раз многочисленные инструкции Кейтеля, приказ фельдмаршала Кессельринга от 14 января 1944 г. и дневник генерала фон Бродовского, которые предоставляют армию в распоряжение полиции или полицию в распоряжение армии для зверской расправы — карательных действий в ответ на акты сопротивления?

Следует ли напоминать приказы Кейтеля, предписывавшие генералам, командовавшим во Франции, Голландии и Бельгии, чтобы армия оказывала поддержку в разграблении художественных ценностей, которое было организовано и проводилось под руководством Розенберга?

Разве свидетель Гофман, вызванный защитой по делу гестапо, не показал на заседании Трибунала 1 августа, что приказ «Ночь и туман» был создан в результате совместной работы главного командования и министерства юстиции?

Поэтому защита тщетно пытается преуменьшить ответственность, распределив ее между государственными и партийными органами, рассматривая их как якобы независимые организации.

Защита не достигла успеха и тогда, когда она пыталась установить внутри организации непроницаемые перегородки, разделяющие различные отделы, которые, будучи взяты вместе, составляют организацию.

Кого может защита заставить поверить в то, что, например, административным управлениям СД и гестапо были не известны масштабы угона мирного населения, в то время когда им приходилось разрешать сложные вопросы, связанные с транспортировкой угоняемых; технические службы не могли не знать об истреблении с помощью химических средств, так как в их обязанность входил ремонт газовых автомобилей.

В действительности все учреждения гестапо, СД, СС и верховного командования, действуя в полной согласованности, совершили преступления, и это справедливо также и в отношении имперского кабинета, и в отношении политического руководства национал-социалистской партии, что было показано моими глубокоуважаемыми коллегами. Разве тот, кто организовал эти преступления, ответствен в меньшей степени, чем исполнители, разве в меньшей степени виновен мозг, задумавший преступление, чем рука, его совершившая?

Следовательно, мы полагаем, что мы вскрыли одинаковую виновность всех организаций, признания которых преступными мы требуем.

Значит ли это, что мы стремимся услышать от соответствующих трибуналов самые суровые приговоры в отношении всех членов этих организаций?

Конечно, нет. Требуя от вас совершения правосудия — морального осуждения организаций, без которых национал-социализму не удалось бы совершить преступления, мы не просим от вас наказания людей без предварительного их заслушивания перед судом, — напротив, они смогут представить суду аргументы в свою защиту.

Если к тому же Устав Трибунала и предписывает во всех случаях, когда Трибунал признает преступный характер группы или организации «преступный характер ...считается доказанным и не может подвергаться оспариванию», то нигде в Уставе не сказано, что перед соответствующими судами должны предстать все члены этих групп или организаций, и мы считаем, что суду должны быть преданы лишь те из их числа, которые, зная о преступной деятельности группы или организации, добровольно в нее вступили, а следовательно, принимали личное участие в преступлениях, совершенных этими группами или организациями.

Кроме того, мы считаем, что в интересах высшего правосудия и в надежде на установление мира во всем мире наказание должно соответствовать тяжести вскрытых преступлений, и если самое суровое наказание со всей справедливостью будет вынесено за преступления, в совершении которых какой-либо член организации будет признан лично виновным, то только лишь принадлежность, даже на добровольных началах, в какой-либо из указанных групп должна караться лишением свободы, либо полным или частичным лишением гражданских и политических прав.

И если Трибунал с этим согласен, то ни один пункт Устава не воспрепятствует ему провозгласить приговор в надлежащей форме.

Итак, ваш приговор не будет финалом суда «победителя над побежденными», как этого опасался доктор Штейнбауэр в своей защитительной речи по делу Зейсс-Инкварта. Этот приговор будет торжественным и ясным выражением вечной справедливости...

Объявление преступными организаций позволит соответствующим компетентным властям покарать виновных, и только виновных, и торжественно напомнить миру, что законы морали существовали еще до утверждения произвола отдельными людьми или правительствами, что эти законы применимы как в отношении государственных деятелей, так и в отношении частных лиц, как в отношении народов, так и в отношении индивидуумов, и что нарушение этих законов является преступлением, — ваш приговор окажет мощную поддержку великому делу утверждения всеобщего мира, делу, которому посвятили себя как в Организации Объединенных Наций, так и на Мирной конференции, как в Нью-Йорке, так и в Париже, представители свободолюбивых народов, «уповающие на простых и честных людей».

[Произнесена 30 августа 1946 г.]

Господин председатель, господа судьи! Мы подошли к заключительной стадии процесса, проведенного с исключительной тщательностью в большим искусством. По индивидуальным делам главных военных преступников, посаженных на скамью подсудимых, обвинением уже представлены исчерпывающие доказательства. Мы полностью поддерживаем также обвинение против организаций — правительства фашистской Германии, генерального штаба и высшего командования германских вооруженных сил, руководящего состава германской национал-социалистской партии, государственной тайной полиции (гестапо), охранных отрядов германской национал-социалистской партии (СС), службы безопасности (СД) и штурмовых отрядов (СА).

Как установлено судебным следствием, во главе гитлеровской Германии находилась банда заговорщиков, захватившая в свои руки государственную власть и управление всей Германией.

Такого рода группа заговорщиков, действовавшая в государстве с многомиллионным населением, в центре огромного государственного аппарата, не могла существовать без целой системы вспомогательных преступных организаций, связывавших заговорщиков с периферией, — фюреров большой дороги — с фюрерами улиц и переулков. Поэтому в гитлеровской Германии действовала под постоянным и непосредственным руководством заговорщиков сеть наделенных большой властью организаций — руководящий состав немецко-фашистской партии, гестапо, СС, СД и другие.

Закон 1933 года, которым аппарат фашистской партии, был слит с государственным аппаратом гитлеровской Германии, явился открытым законодательным признанием этого факта.

Для укрепления связи между правящей бандой и организациями каждый из заговорщиков выступал в нескольких ролях, был многоликим:

Геринг — министр, командующий военно-воздушными силами, уполномоченный по четырехлетнему плану, рейхслейтер, высший руководитель СА и СС; Гесс — министр, заместитель Гитлера по партии, генерал войск СС и СА; Розенберг — имперский руководитель национал-социалистской партии по вопросам идеологии и внешней политики, министр и обергруп-пенфюрер СА и СС и т.д. Как неотделим Геринг-министр от Геринга-обергруппенфюрера СС, так неотделимы СС, гестапо и другие преступные организации от гитлеровского режима. Можно мыслить гитлеровский режим без библиотек, без школ, даже без больниц, но гитлеровский режим без СС и гестапо существовать не мог.

Отражая эту политическую действительность, Устав Международного Военного Трибунала предусматривает две формы соучастия в преступных гитлеровских сообществах: ст. 6 Устава говорит об участии в преступном заговоре, а ст.ст. 9—10 — об участии в преступных организациях. Обе эти формы органически и неразрывно между собой связаны, ибо они в уголовно-правовых терминах отражают то соотношение и ту связь, которые в жизни существовали между заговором и организациями в гитлеровской Германии.

Тесно связав указанные две формы соучастия гитлеровцев в международных преступлениях — участие в заговоре и участие в организации, — Устав Международного Военного Трибунала с полным основанием установил для той и другой формы соучастия различные уголовно-правовые последствия.

Участие в заговоре, который по самой природе своей не может включать очень значительное количество лиц, предусмотрено Уставом в качестве самостоятельного уголовно-наказуемого деяния.

Напротив, вопрос об ответственности за участие в преступных организациях, включавших в свой состав сотни тысяч членов, Уставом Трибунала решается в ином направлении. Всецело построенный на принципах права и справедливости, Устав Трибунала определение индивидуальной ответственности членов организации, связанное с выяснением виновности множества отдельных лиц, предоставляет компетенции национальных трибуналов.

Согласно ст. 10 Устава, «если Трибунал признает ту или иную организацию преступной, то национальные суды вправе привлекать отдельных лиц за принадлежность к преступной организации». Трибунал, следовательно, вправе признать организацию преступной для того, чтобы тем самым облегчить возможность и обеспечить право национальных судов привлекать отдельных лиц за принадлежность к таким признанным преступными организациям.

В соответствии с указаниями ст. 10 Устава трибуналы в СССР, США, Англии, Франции и 18 государствах, примкнувших к Лондонскому Соглашению, могут, конечно, осудить, но они вправе также прийти к выводу, что подсудимый вовсе не являлся членом организации или лишь формально к ней принадлежал, а на деле был от организации далек, и на этом основании вынести оправдательный приговор. Все эти и им родственные вопросы всецело были и остались в компетенции национальных судов. Эти суды ограничены лишь в одном, принципиально глубоко важном отношении: если Международный Трибунал признает организацию преступной, национальные трибуналы ни отрицать, ни даже оспаривать преступный характер такой организации не могут.

Указанное разграничение компетенции Международного Трибунала и национальных судов чрезвычайно существенно для понимания постановлений Устава Трибунала о преступных организациях.

Действительно, именно потому, что Трибуналу предстоит решить лишь общий вопрос о преступном характере организаций, а не отдельные вопросы об индивидуальной ответственности членов этих организаций, Устав и не указывает конкретных признаков понятия «организация» и не связывает в этом случае Трибунал никакими формальными требованиями. Отсутствие в Уставе детального определения преступной организации есть, следовательно, не пробел в Уставе, а его принципиальная позиция» вытекающая из отмеченного выше факта — оставления всей конкретики в ведении органов национальной юстиции. Поэтому попытки требовать для признания организации преступной наличия тех или иных конкретных признаков (добровольного членства, взаимной осведомленности и т.п.) не только не находят опоры в Уставе, но расходятся со всей его конструкцией. Основная единственная задача, стоящая перед Трибуналом, заключается не в подобных исследованиях, которыми занимаются и будут заниматься национальные суды, а в том, чтобы установить один решающий факт: соучаствовала ли организация своими преступными действиями в осуществлении плана гитлеровских заговорщиков.

Применительно именно к этой задаче Уставом построен и процессуальный порядок привлечения к ответственности организаций.

Действительно, Устав Трибунала предусматривает решение вопроса о преступных организациях при непременном условии рассмотрения дела о конкретном представителе этой организации, сидящем на скамье подсудимых. Подсудимые на настоящем процессе являлись одновременно участниками заговора и руководящими членами организаций, в отношении которых Трибунал должен решить вопрос о признании их преступными. Следовательно, тот доказательственный материал, который уже прошел по индивидуальным делам подсудимых, является в то же время основным доказательственным материалом в отношении представляемых ими организаций. Те документы, которые были представлены обвинением, с полной ясностью доказали, как названные в обвинительном акте организации служили постоянным и непосредственным орудием осуществления преступных замыслов заговорщиков. Таким образом, в результате судебного следствия преступный характер этих организаций полностью и исчерпывающе доказан.

Устав Трибунала в стремлении обеспечить максимальную всесторонность расследования дел об организациях при помощи радио, прессы и специальных объявлений приглашал членов обвиняемых организаций представить Трибуналу свои объяснения. Трибуналу известно, какое количество лиц, содержащихся в концлагерях, пожелало использовать эту возможность. Образование вспомогательной комиссии обеспечило Трибуналу возможность выслушать возможно большее количество членов организаций, которых впоследствии должны будут выслушать и судить национальные суды. Но вот, в результате сложных подготовительных работ, отобранная защитой группа свидетелей предстала перед Трибуналом. Бессильная опровергнуть неотразимую доказательную силу представленных Обвинением документальных доказательств, защита решила противопоставить им своих свидетелей.

Господа судьи! Мы помним этих «свидетелей» и их показания. Если нужны еще свидетельства того, что ложь у гитлеровцев постоянная и неизменная спутница злодеяний, то лжесвидетельство Кауфмана, Зиверса, Манштейна, Рейнеке, Беста и других может служить тому убедительной иллюстрацией. Эти «свидетели» в своем усердии обелить преступные организации, руководящими членами которых они сами являлись, договорились до очевидного абсурда. Оказывается, и СС и гестапо — это общество избранных, клуб благородных, рыцарский орден. Недаром еще раньше защитник зачислил Розенберга в рыцари. Там все блещут моральной чистотой и все исполнены любви к ближнему. Если послушать обвиняемых или их адвокатов, окажется, что обергруппенфюрер профессиональных палачей СС ездил спасать евреев от погромщиков и убийц, а генерал Браухич был ярым пацифистом.

Поучительно при этом, что, по показаниям свидетелей, чисты и непорочны все без исключения организации, которые Обвинительный акт признает преступными. Однако кто же тогда совершил убийство 12 миллионов мирных граждан? Кто истязал военнопленных и вывез с оккупированных территорий миллионы людей для рабского труда в Германию? Ответчиков, оказывается, нет.

Ложь, циничная и кощунственная, ложь людей, совесть которых не остановилась перед убийствами, а честь — перед лжеприсягой, не заслуживает опровержения.

В порядке рассмотрения дела о преступных организациях Обвинением были дополнительно представлены разительные документы, свидетельствующие о новых злодеяниях гитлеровских преступных организаций.

Факты, непреложные факты установлены. Непреклонная воля закона ясна. Настало время для выводов.

На съезде гитлеровской партии в 1934 году Гитлер заявил:

Настоящий процесс дает исчерпывающий и точный ответ на вопрос — кем были гитлеровцы, фюрер, во главе преступной банды заговорщиков, выступавших в разных ролях и наименованиях (министры, гаулейтеры, обергруппенфюреры и т.д.), окруженной сетью созданных ими преступных организаций, захвативших в свои тиски миллионы германских граждан, — такова была схематически изображенная политическая структура гитлеровской Германии.

Признание названных в Обвинительном акте организаций преступными, как и признание наличия заговора, является поэтому необходимым условием торжества правосудия, торжества, которого жаждут все свободолюбивые народы.

По поводу отдельных организаций, которые Обвинение считает необходимым признать преступными, я в дополнение к убедительным доводам, высказанным моими уважаемыми коллегами, нахожу нужным сказать следующее:

В разделе 1 §4-а «А» Обвинительного акта, озаглавленном «Нацистская партия, как центр общего плана или заговора», указывается:

Судебное разбирательство полностью подтвердило этот вывод.

Многочисленные преступления гитлеровской клики вдохновлялись и направлялись гитлеровской партией — движущей силой фашистского заговора против мира и безопасности народов демократических стран.

Многие подсудимые и так называемые свидетели защиты говорили, что они являлись националистами, оберегавшими Германию от покушения со стороны других государств. Это — очевидная ложь. Только обманщики могут утверждать, что Австрия, Чехословакия, Польша, Норвегия, Дания, Бельгия, Голландия, Югославия, Советский Союз и другие свободолюбивые страны покушались на целость и независимость Германии. На самом деле немецкие фашисты являются империалистами, для которых основной и решающей целью является захват чужих земель с тем, чтобы обеспечить экспансию воинствующего немецкого капитализма. Они бесстыдно называли себя социалистами. Только обнаглевшие демагоги могут утверждать, что немецкие фашисты, ликвидировавшие все демократические свободы народа и заменившие их концлагерями, установившие рабский труд на заводах и фабриках и восстановившие крепостнические порядки в селах Германии и оккупированных ими странах, — являются защитниками интересов рабочих и крестьян.

И если эти империалисты и реакционеры рядились в тогу «националистов» и «социалистов», то это они делали исключительно для того, чтобы обмануть народ.

Сама программа гитлеровской партии содержала основы плана господства, захвата чужих территорий и основу человеконенавистничества.

В одном из ежегодников немецко-фашистской партии, издававшихся под редакцией Лея, говорилось:

Гитлеровская партия неотделима от гитлеровского правительства, от СС, гестапо и других преступных организаций гитлеровского режима, как неотделимы сидящие на скамье подсудимых гитлеровские вожаки от палачей Освенцима и Майданека, Бабьего Яра и Треблинки.

«То, чего я достиг, — говорил Гитлер, — знает партия, благодаря которой я стал великим и которую в свою очередь я возвеличил».

Напоминаю, что несколько позднее, 1 декабря 1933 г., был издан закон «Об обеспечении единства партии и государства»[264], в котором указывалось:

§3-й этого закона провозгласил членов фашистской партии и штурмовых отрядов (включая подчиненные им организации) «руководителями и движущей силой национал-социалистского государства».

Закон от 1 декабря 1933 г. был основной мерой, которая обеспечили руководящему составу преступной гитлеровской партии полную политическую власть в Германии, так как этот закон устанавливал, что гитлеровская партия является «олицетворением государства».

Чтобы склонить на сторону фашистского режима массы населения, гитлеровцы, наряду со спекуляцией на национальных чувствах и неслыханной социальной демагогией, пустили в ход самый беззастенчивый социальный подкуп. Были созданы крупные организации: союз гитлеровской молодежи, «рабочий фронт», штурмовики, эсэсовцы и т.д. Многочисленных членов этих организаций они связали с фашистским режимом не только всевозможными привилегиями и материальными выгодами, но круговой порукой совместно совершенных преступлений. А против элементов, недовольных режимом, действовала тираническая машина террора с ее разветвленной сетью сыска, провокации, предательства, концлагерей, скорострельной юстиции.

Система сочетания руководящих должностей в гитлеровской партии с руководящими должностями в террористических организациях — СС, СД, гестапо — и правительстве способствовала осуществлению планов фашистских заговорщиков, облегчала осуществление планов подчинения и контроля над германским народом и государством.

Рейхсфюрер СС Гиммлер — одновременно являлся рейхслейтером немецко-фашистской партии.

Рейхслейтер Розенберг — был генералом СС и СА.

Министр иностранных дел Риббентроп — был генералом СС, а заместитель фюрера Гесс — был одновременно имперским министром.

Представитель тайного совета Нейрат был генералом СС, а один из руководителей гестапо — Бест был крейслейтером гитлеровской партии и т.д.

Добившись при помощи своей партии полного контроля над Германией, гитлеровские заговорщики приступили к реализации своих агрессивных планов. В речи в рейхстаге 20 февраля 1938 г. Гитлер заявил:

Я уже указывал в заключительной речи, что немецко-фашистская партия под руководством Бормана превратилась в руководящую полицейскую организацию, находившуюся в самом тесном взаимодействии с германской тайной полицией и СС, что весь партийный аппарат немецко-фашистской партии был привлечен к реализации преступных агрессивных планов руководителей гитлеровской Германии, что партийный аппарат немецко-фашистской партии принимал активное участие в мероприятиях немецких военных и гражданских властей по бесчеловечному использованию военнопленных и угнанного в рабство населения оккупированных немцами территорий.

Когда на процессе говорилось о геббельсовской лжи, гиммлеровском терроре и риббентропповском коварстве, это целиком относилось к гитлеровской партии. Когда обвинение представляло доказательства преступной деятельности Геринга и Гесса, Розенберга и Штрейхера, Шираха и Франка, Шпеера и Заукеля, это были одновременно доказательства обвинения против немецко-фашистской партии, главарями которой были подсудимые. Эти доказательства вполне достаточны, чтобы признать всю гитлеровскую партию преступной организацией, как это понимает ст. 9 Устава Международного Военного Трибунала. Однако обвинение не ставит вопрос об ответственности рядовых членов партии, многие из которых стали жертвой своей доверчивости.

Мы ставим вопрос в полном соответствии с обвинительным заключением о признании преступной организацией только в отношении руководящего состава гитлеровской партии, который являлся мозгом, хребтом и движущей силой этой партии, без которых гитлеровские заговорщики не смогли бы реализовать свои преступные планы.

Руководящий состав был особой избранной группой внутри самой гитлеровской партии и, как таковой, наделен специальными прерогативами. Политические руководители были организованы в соответствии с принципами фюрерства, которые применялись не только к Гитлеру, но и ко всему руководящему составу.

«Основа партийной организации — это принцип фюрерства», указывалось в организационном уставе немецко-фашистской партии.

Каждый политический руководитель принимал присягу. В соответствии с партийным уставом текст присяги был следующий: «Я клянусь в нерушимой верности Адольфу Гитлеру. Я клянусь беспрекословно повиноваться ему и назначенным им руководителям».

Все политические руководители назначались в порядке специального подбора. Разница была только в том, что одни — рейхслейтеры, гаулейтеры и крейслейтеры — назначались лично Гитлером, другие — руководители управлений и отделов — гау- и крейс-, а также ортсгруппенлейтеры — гаулейтером, а такие политические руководители, как целенлейтеры, назначались крейслейтером.

Перед вами, господа Судьи, прошли многие из этих рейхслейтеров и гаулейтеров.

На скамье подсудимых сидят рейхслейтеры Розенберг, Ширах, Фрик. Вместе с отсутствующими рейхслейтерами Борманом, Гиммлером, Леем, Геббельсом они составляли руководящую верхушку гитлеровской партии и правительства, и они же были руководителями фашистского заговора.

Вот сидит гаулейтер Франконии — Штрейхер. Работорговец Заукель — гаулейтер Тюрингии. Вы слышали о палаческой деятельности на Украине Эриха Коха. Эрих Кох был тоже гаулейтером. Гаулейтер Нижней Штирии Юберрейтер руководил массовыми расстрелами и казнями в Югославии. Я напомню несколько кратких записей о его деятельности.

Гаулейтер Вагнер свирепствовал в Эльзасе, гаулейтер Тербовен в Норвегии. Руководитель заграничной организации немецко-фашистской партии гаулейтер Боле насаждал и руководил широко разветвленной шпионско-диверсионно-террористической сетью за границей, создавал так называемые «пятые колонны» в различных странах.

Декретом от 1 сентября 1939 г. шестнадцать гаулейтеров были назначены в качестве имперских уполномоченных по обороне. Позднее, в связи с необходимостью дальнейшей мобилизации военных резервов, гаулейтеры выполняют все более и более важные функции. Каждая гау (область) становится областью обороны империи, и каждый гаулейтер становится комиссаром этой области. Декретом совета министров обороны империи от 16 ноября 1942 г. было установлено, что «в течение войны на гаулейтеров возлагаются особые функции». Во время войны гаулейтерам поручались важные военные задания, все отрасли германской военной экономики координировались ими.

В конце войны гаулейтеры были командующими фольксштурмом в соответствующих районах.

Вспомним, что когда Шпеер был назначен в марте 1945 года уполномоченным Гитлера по тотальному разрушению промышленных объектов, мостов, железных дорог и средств связи, — он свою телеграмму направил гаулейтерам, ибо на местах они руководили разрушением важных объектов.

И после всего этого защита пытается представить гитлеровскую партию в виде какого-то благотворительного общества, а ее вожаков — в роли дам-патронесс, пытается запутать ясный вопрос ворохом письменных показаний, собранных в различных тюрьмах и лагерях, где содержатся арестованные фашисты. Защитник Серватиус понимает, что доказательная ценность этого вороха письменных показаний весьма сомнительна.

И он мобилизует последний аргумент, заявляя: «Защитник не имел возможности посетить лагери в Австрии, с советской зоны не поступают ходатайства». Но разве после этого показания свидетелей защиты стали более убедительны? Разве меняет положение то обстоятельство, что Серватиус не побывал в Австрии? Серватиусу была предоставлена неограниченная возможность посещения лагерей в советской зоне оккупации. Он побывал в некоторых лагерях, он знал, что о праве членов организации подавать заявления в Трибунал, о праве высказываться перед Трибуналом публиковалось неоднократно в газетах, издающихся в советской зоне, и об этом передавалось по радио.

Серватиус все это знал и тем не менее пытался ввести в заблуждение Трибунал. Пытался он это сделать и в других случаях. Когда Серватиус ссылается на распоряжение Гесса от 27 июля 1935 г. в подтверждение того, что корпус политических руководителей не существовал и что якобы само название «политический руководитель» не было официальным, — он умалчивает, что в этом самом распоряжении Гесса указывалось: «Термин «политические руководители», само собой разумеется, остается в употреблении».

Серватиус искусственно увеличивает численность руководящего состава немецко-фашистской партии до двух миллионов ста тысяч человек, чтобы демагогически приписать Обвинению стремление наказать миллионы немцев. В то же время он совершенно бездоказательно утверждает, что из работников аппарата гаулейтеров 140 000 было лишь «почетными работниками», с тем, чтобы укрыть от законной ответственности видных фашистских вожаков.

Матерый фашист Кауфман, вызванный защитой к свидетельскому пульту, член немецко-фашистской партии с 1921 года и гаулейтер с 20-летним стажем — оказывается, ничего не знал о преступлениях гитлеровских заговорщиков, он вообще был «социалистом» и только заботился о благосостоянии населения.

Другой свидетель защиты — Ганс Вегшейдер, бывший на протяжении 12 лет ортгруппенлейтером, в своих показаниях пошел еще дальше. Оказывается, что в течение 12 лет у него даже не было времени прочесть «Майн кампф».

Третий свидетель — Мейер-Вендеборн, крейслейтер с 1934 года, в стремлении выгородить своих сообщников превзошел даже Кауфмана. Если последний на поставленный ему вопрос: «Относились ли блоклейтеры и целленлейтеры к политическим руководителям?» — ответил утвердительно, то Мейер-Вендеборн на этот же вопрос ответил: «Нет».

Можно было бы и на других примерах показать несостоятельность позиции защиты, но я считаю, что нет нужды полемизировать с защитой, прибегающей к свидетелям, подобным Кауфману, Вендеборну и им подобным.

Среди политических руководителей гитлеровской Германии (этот термин, как видно из документа защиты №12, был узаконен распоряжением Гесса от 27 июля 1935 г.) в рамках партийной иерархии немецко-фашистской партии имелась отдельная группа так называемых «хохайтстрегеров» — носителей власти, которая занимала особое положение.

Особый характер политических руководителей, являющихся «хохайтстрегерами», указан в «организационной книге (уставе) немецко-фашистской партии» и специальном журнале под названием «Дер хохайтстрегер», являвшимся секретным для всех, кроме определенного круга руководящего состава немецко-фашистской партии, СС и СА.

Содержание журнала «Дер хохайтстрегер» показывает, что руководящий состав гитлеровской партии уделял постоянное внимание мерам и доктринам, которые проводились в жизнь в ходе осуществления фашистского заговора. В 1937—1938 гг. журнал помешал клеветнические антисемитские статьи, в том числе небезызвестного Лея, нападал на церковь, обосновывал необходимость расширения жизненного пространства и захвата колоний, печатал статьи о моторизации армии, об использовании гитлеровских ячеек и блоков для достижения благоприятных для гитлеровцев результатов голосования при проведении плебисцита, пропагандировал культ фюрерства, расовую теорию и т.п.

Об этом писалось из номера в номер. И после этого защита пытается утверждать, что руководящий состав гитлеровской партии не был осведомлен о планах гитлеровских заговорщиков!

Нацисты всячески пытаются сейчас открещиваться от компрометирующих связей с гестапо и СД, но ведь эта связь неоспорима.

Еще 26 июня 1935 г. Борман издал распоряжение, в котором указывалось:

В другом распоряжении от 14 февраля 1935 г. за подписью того же Бормана указывалось:

В распоряжении Трибунала имеются, многочисленные доказательства тягчайших преступлений, в которых принимал участие весь руководящий состав гитлеровской партии, начиная от рейхслейтеров и кончая блоклейтерами. Я напомню только о некоторых из них.

Осуществляя планы гитлеровских заговорщиков по порабощению народов Югославии, крейслейтер округа Петтау при помощи ортсгруппенлейтеров и блоклейтеров уничтожал все надписи, таблицы, плакаты и т.д., написанные на словенском языке. Этот фашистский правитель дошел до того, что поручил группенлейтерам «позаботиться о том, чтобы словенские надписи были срочно и без остатка удалены также и со всех икон, часовен и церквей».

В письме от 13 сентября 1944 г., адресованном всем рейхслейтерам, гаулейтерам и крейслейтерам, Борман сообщал о соглашении с ОКВ (Верховное командование вооруженных сил) по поводу «сотрудничества партии при использовании рабочей силы военнопленных. Поэтому офицерам, принимающим участие в делах военнопленных, дано распоряжение сотрудничать в тесном контакте с хохайтстрегерами; комендантам лагерей военнопленных приказано немедленно командировать офицеров связи в распоряжение крейслейтеров».

Каковы были результаты этого сотрудничества и как использовались военнопленные в Германии, — известно.

Приказом Геринга от 27 марта 1942 г., в связи с назначением Заукеля генеральным уполномоченным по использованию рабочей силы, предусматривалось, что Заукель пользуется правом отдавать распоряжения «...также органам партии, ее составным частям и примыкающим к ней организациям». И Заукель использовал это право. Как писал Заукель в своей «программе, изданной в день рождения фюрера», он с «согласия фюрера и господина рейхсмаршала, а также начальника партийной канцелярии» назначил всех гаулейтеров германской империи своими уполномоченными. Задачи гаулейтеров были сформулированы приказом Заукеля следующим образом:

25 сентября 1944 г. Гиммлер издал совершенно секретную директиву «об укреплении дисциплины труда и производительности иностранных рабочих». В этой директиве Гиммлер обязывал «...партийных руководителей предприятий особо тщательно наблюдать за настроениями иностранных рабочих. Для этой цели необходимо тесное сотрудничество партийных, государственных и хозяйственных инстанций с гестапо».

Далее в этой директиве указывалось, что все работающие на предприятиях члены, немецко-фашистской партии по указанию крейслейтера и через ортсгруппенлейтера обязываются «самым решительным образом следить за иностранными рабочими и о своих наблюдениях неукоснительно сообщать партийным руководителям предприятий для дальнейшей передачи этих наблюдений уполномоченным абвера (разведки)». Там, где не было постоянного уполномоченного абвера, сведения передавались ортсгруппенлейтеру.

Директива Гиммлера предусматривала, что «в интересах единого политического руководства уполномоченные контрразведки должны работать в сотрудничестве с руководителями гестапо, которые, по мере надобности, собираются крейслейтерами».

Вот в чем заключалось «политическое руководство» крейслейтеров и ортсгруппенлейтеров. Эти шпионские функции выполняли и блоклейтеры, об этом прямо говорится в «Организационной книге германской фашистской партии».

Блоклейтер был проводником национал-социалистского мировоззрения среди политически доверенного ему населения и членов фашистской партии, он вербовал членов в Гитлерюгенд, СА, СС и ДАФ (Дейче Арбейтерфронт), он обеспечивал посещение национал-социалистских выступлений, участие в демонстрациях и т.д.

«Блоклейтер ведет непрерывную национал-социалистскую пропаганду». Каков был характер гитлеровской пропаганды, хорошо всем известно,

«Мы снова хотим оружия..., — писал Гитлер. — Поэтому все, начиная от букваря ребенка и до последней газеты, каждый театр и каждое кино, каждый столб для плакатов и каждая свободная доска для объявлений, должны быть поставлены на службу этой единственной большой миссии».

Не всякий немец знал эти слова Гитлера, но каждый немец знал блоклейтера своего района, и этот блоклейтер непрерывно распространял фашистскую заразу, отравлял сознание людей, способствуя выполнению общих планов гитлеровских заговорщиков.

Блоклейтеры были маленькими фюрерами, но и они пользовались весьма реальной властью над гражданами, проживавшими в их районе,

Конечно, блоклейтеры не разрабатывали планов агрессивных войн, но они сделали очень многое, чтобы эти планы стали реальностью.

Они были также очень важной частью гитлеровской партии, являвшейся центром фашистского заговора.

Вот почему мы настаиваем на признании преступной организацией группы руководителей гитлеровской партии, всех больших и малых фюреров, рейхслейтеров и гаулейтеров, крейслейтеров и ортсгруппенлейтеров, целленлейтеров и блоклейтеров — всего руководящего состава чудовищного механизма фашистской диктатуры.

ОХРАННЫЕ ОТРЯДЫ — СС

В ряду других преступных организаций, созданных германским фашизмом, так называемым «охранным отрядам» гитлеровской партии, сокращенно СС, должно быть отведено особое место.

С названием СС связаны наиболее тяжкие преступления германского фашизма, массовые убийства в концлагерях, беспощадные расправы с мирным населением и военнопленными, изуверские массовые «акции».

В основном именно эсэсовцы должны были практически осуществить планы Гитлера и его клики об уничтожении народов.

Гиммлер, являвшийся рейхсфюрером СС, часто называл эсэсовцев «черным корпусом». Точно так же официальная газета эсэсовцев, «орган рейхсфюрера СС», называлась «Дас Шварце Кор» («Черный корпус»).

Это был, неслучайный термин. Вся система СС, начиная от так называемых «альгемейне СС» («общих СС») и кончая лагерной охраной и войсками СС, была построена действительно как особый «корпус» уверенных в безнаказанности преступников, специально обученных и воспитанных в духе наиболее жестоких и бесчеловечных гитлеровских «теорий». Главным фашистским заговорщикам нужны были массовые кадры для совершения убийств миллионов людей порабощенных народов, для захвата территорий и практического осуществления так называемой «германизации». Эти задачи и выполняли члены СС.

Организация СС возникла и стала известна как преторианская гвардия Гитлера, как организация погромщиков и убийц. Она осталась такой же на всем протяжении своего существования.

В числе других доказательств Советским обвинением был предъявлен номер газеты «Дас Шварце Кор» от 20 августа 1942 г. с опубликованной в нем редакционной статьей, озаглавленной «Германизировать ли?». Содержащиеся в этой статье программные установки Гиммлера настолько важны для уяснения существа СС, что я позволю себе вновь привести небольшое извлечение из этой статьи:

Эта статья была опубликована для сведения всех эсэсовцев в тот период, когда преступный германский фашизм был еще уверен в победе и уже приступил практически к истреблению миллионов людей.

4 октября 1943 г. на совещании группенфюреров СС в Познани[265] создатель СС Гиммлер, говоря об уничтожении евреев Европы, заявил:

Я не буду останавливаться на истории СС. В связи со сказанным выше можно лишь упомянуть о том, что возникшие еще в 1925 году охранные отряды 20 июля 1934 г. специальным приказом Гитлера были возведены в ранг самостоятельной организации гитлеровской партии именно после совершенных эсэсовцами 30 июня 1934 г. политических убийств.

В приказе Гитлера сказано:

История развития СС в системе гитлеровского государства свидетельствует о все большем и большем сращивании СС, как так называемых «общих СС», так и «войск СС», с полицейским аппаратом — гестапо, СД, эйнзатцгруппами и зондеркомандами, осуществлявшими массовые «акции», «фильтрации» в лагерях и т.д.

Этот процесс получил завершение в секретном приказе Гитлера 17 августа 1938 г., когда, объясняя причины, по которым 17 июня 1936 г. он объединил должности начальника германской полиции и рейхсфюрера СС, — Гитлер указал:

Только в этой теснейшей органической связи с наиболее жестокими, специально предназначенными для истязания и истребления людей, полицейскими органами, созданными германским фашизмом, может быть правильно понята роль СС.

Это обстоятельство безуспешно пыталась опровергнуть защита. Организацию СС она стремилась представить перед судом состоявшей из ряда совершенно независимых, отделенных друг от друга непроницаемыми перегородками клеток, — «альгемейне СС» («общих СС»), «ваффен-СС» («войск СС»), «ферфюгунгструппен СС» («особых отрядов СС»), дивизии «Тотен копф» («Мертвая голова»).

Оказывается, что ни одно из этих соединений и отделов СС, кроме малой части «Тотен копф», никакого отношения не имеет к полиции и концлагерям, так же как к проводимым Гитлером—Гиммлером—Гейдрихом—Кальтенбруннером полицейским «акциям» и другим тягчайшим преступлениям гитлеровцев. В итоге, по мнению защиты, единственными соучастниками в преступлениях этих палачей являлись гестаповцы Мюллер и Эйхман и начальник управления «Д» в СС — Поль[266]. Получается, что именно эти семь человек убили и замучили более десяти миллионов людей.

В ряду уже известных Трибуналу лжесвидетелей такие свидетели защиты СС, как бывший высший фюрер СС и полиции оберабшнитта Мюнхен, обергруппенфюрер СС барон фон Эберштейн, генерал-полковник войск СС Хауссер, начальник отдела укомплектований войск СС Бриль или эсэсовские судьи Рейнике и Мор, по праву должны занять одно из первых, если не первое место по беззастенчивости той лжи, к которой они прибегали для того, чтобы попытаться выгородить СС и эсэсовцев.

Однако даже ложь имеет свои пределы. Доведенная до предельных степеней, она не только не могла помочь преступникам, но изобличала их с головой.

И мне кажется, что Суд по достоинству должен был оценить показания судьи эсэсовского резерва Мора, описывающего один из наиболее жестоких концлагерей эсэсовцев — Бухенвальд, как почти санаторий для заключенных с хорошим питанием, спортивными площадками, легкой работой на свежем воздухе и большой библиотекой.

Неумной лжи «свидетелей» защитников СС противостоят полностью изобличающие преступную организацию документы. Этой лжи противостоит также неопровержимая логика фактов, — фактов тягчайших преступлений, организаторами и исполнителями которых являлись члены всех звеньев и организаций СС.

Ко времени начала войны организация СС состояла из следующих важнейших звеньев:

1. Так называемых «общих СС» (альгемейне СС»), в которых эсэсовец проходил общую подготовку, прежде чем быть направленным в «войска СС» или в ту или иную полицейскую организацию. «Общие СС» были резервуаром, из которого черпали пополнение специальные организации германского фашизма — тайная государственная полиция (гестапо), служба безопасности (СД), управление концлагерей («группа Д») и другие.

2. Войск СС — которые являлись в действительности отнюдь не теми далекими от каких-либо полицейских действий «гвардейскими частями» бывшей немецкой армии, какими столь усиленно стремились их представить защита и подсудимые. К войскам СС относились в числе других частей те учреждения, по поводу преступного характера которых не посмели возражать даже защитники СС — «лагерные комендатуры войск СС», осуществлявшие массовое уничтожение мирных людей и военнопленных в концлагерях. Именно «ваффен-СС», к которым относились также полицейские полки СС, были в основном теми частями, которые осуществляли уничтожение населенных пунктов и деревень, совершили неисчислимые преступления на территории временно оккупированных районов Советского Союза и стран Восточной Европы.

3. В систему СС были включены хозяйственное управление СС, ведающее концлагерями, управление по укреплению немецкой народности, практически осуществлявшие гнусные теории «расизма», и все полицейские организации гитлеровцев, в том числе такие, как эйнзатцгруппы и зондеркоманды.

Вряд ли стоит полемизировать с утверждениями защиты по поводу того, что якобы связь СС и полиции была «чисто внешней» и объяснялась «личной унией» Гиммлера.

Известно, какое внимание уделял Гиммлер тому, чтобы все чиновники полиции являлись членами тех самых «общих СС», которые являлись резервуаром и цементирующим ядром всей эсэсовско-полицейской системы германского фашизма. В числе других доказательств Суду уже представлено письмо Гиммлера Кальтенбруннеру от 24 апреля 1934 г. «о порядке приема в члены СС чиновников Зипо» (полиции безопасности) в том случае, «если подающий заявление в СС подходит в расовом и идеологическом отношениях, если имеется гарантия в отношении числа его детей, здоровья всего рода и сам он не является больным, дегенератом».

Этому позорному «черному корпусу» германского фашизма была отведена исключительная роль в осуществлении преступных планов германского фашизма.

Выродкам в эсэсовской форме, потерявшим всякое представление о человеческой морали, не только гарантировалась безнаказанность за преступления, им повседневно внушалось, что именно они являются тем «полноценным расовым слоем», который составит основу будущей «великой Германской империи».

Так заявлял им Гиммлер, так заявляли рейхслейтеры и гаулейтеры, возведенные Гиммлером в высшие звания СС и в зависимости от оценки «рейхсфюрером СС» их деятельности повышаемые по эсэсовской иерархии

Министр иностранных дел фашистской Германии Риббентроп не только не стыдился того, что приравнен в эсэсовском звании к убийце Полю или грабителю и палачу Глобочнику, он был весьма горд этим.

«Я всегда буду считать за особую честь принадлежать к этому гордому корпусу фюрера, имеющему решающее значение для будущего нашей великой Германской империи», — писал Риббентроп в письме Гиммлеру по случаю производства его из группенфюреров в обергруппенфюреры СС.

Так одна и та же система СС объединяла коменданта Треблинка унтершарфюрера Курта Франца, изобретателя «душегубок» унтерштурмфюрера Беккера, эсэсовского экспериментатора над живыми людьми гауптштурмфюрера доктора Рашера и имперского министра обергруппенфюрера СС Риббентропа.

На совещании группенфюреров СС в Познани Гиммлер, говоря о единстве СС и полиции, заявил:

Заканчивая речь, он говорил:

В краткой речи невозможно перечислить тягчайшие преступления, совершенные эсэсовцами.

Да это и не нужно, так как представленные доказательства свежи в памяти Суда.

Я кратко остановлюсь на некоторых вопросах, касающихся ответственности отдельных групп СС в связи с возражениями, сделанными защитой.

ОБЩИЕ СС

В какой бы из специальных организаций СС ни состоял член СС он, прежде всего, является членом «общих СС» и исключение из них влекло для него потерю должности и всех связанных с этим благ.

В связи с этим я остановлюсь на одном из документов, представленных Советским обвинением при предъявлении материалов о преступлениях гитлеровцев в отношении советских военнопленных.

В данном случае речь идет о материалах следствия, произведенного эсэсовскими чиновниками по поводу, как сказано в материалах, «инцидента», происшедшего при проведении «особорежимной операции».

Что означал последний термин, Суду хорошо известно. В данном случае некий гауптштурмфюрер СС Кальбах, обследовавший так называемый «воспитательно-трудовой лагерь» советских военнопленных в Бердичеве, решил умертвить 28 советских военнопленных, состояние которых в протоколе допроса начальника лагеря СС — штурмшарфюрера Кнопа характеризуется следующим образом:

То обстоятельство, что советские военнопленные, будучи предварительно изувечены фашистскими варварами, не могли быть использованы для работы, явилось единственным основанием для их умерщвления.

Исполнение приговора было поручено трем эсэсовцам: СС — унтершарфюреру Палано, СС — роттенфюреру Гессельбазу и СС — штурмфюреру Фольпрехту. Эти три эсэсовца в показаниях характеризуются следующим образом:

Однако случилось так, что 28 раненых советских военнопленных в то время, когда их везли на казнь, оказали героическое сопротивление палачам, убили двоих из них и разбежались.

В связи с этим и было назначено следствие, причем командир отряда СС в Бердичеве обвинялся, конечно, не в том, что решил убить 28 невиновных больных людей, а в том, что допустил возможность побега.

Я сослался на эти материалы не для того, чтобы восстановить в памяти один из бесчисленных эпизодов эсэсовских зверств на территории временно оккупированных районов СССР, но для того, чтобы процитировать весьма характерный текст предупреждения об ответственности за ложные показания, к которому прибегли перед началом допроса производившие следствие эсэсовцы.

Там сказано:

Вступая в общие СС, будущий член этой преступной организации принимал особую присягу, в тексте которой было сказано:

И где бы ни служил эсэсовец — умерщвлял ли он людей в Треблинке и Освенциме, или мучил допрашиваемых в застенках гестапо — он оставался прежде всего самим собою — тупым и безжалостным членом «общих СС», знающим лишь две обязанности — слепое повиновение «фюреру и рейхсканцлеру» и безоговорочное исполнение любых преступных приказов.

«ВОЙСКА СС» — «ВАФФЕН-СС»

Войска СС зародились из так называемых «лейбштандартов» — личной охраны Гитлера и дивизии «Мертвая голова», действовавшей, главным образом, в концлагерях.

Во время войны в «войска СС» вошли, в числе других соединений и частей, лагерные комендатуры, непосредственно осуществлявшие уничтожение миллионов людей и проведение в жизнь режима предельного изнурения заключенных перед умерщвлением, а также полицейские дивизии и части.

Уже это простое перечисление составных частей «Ваффен-СС» свидетельствует об их преступном характере.

Советским обвинением предъявлены в качестве доказательств приговор Военного трибунала 4-го Украинского фронта и сообщение Чрезвычайной Государственной Комиссии о зверствах немецко-фашистских захватчиков в г. Харькове и Харьковской области, из которых видно, что за истребление более 20 000 человек мирных граждан Харькова, расстрелы и сожжение заживо военнопленных ответственны эсэсовские части и, в частности, дивизия СС «Адольф Гитлер» под командованием обергруппенфюрера Дитриха и дивизия СС «Мертвая голова» под командованием обергруппенфюрера войск СС — Симона.

В г. Киеве во время немецкого господства было замучено, расстреляно и отравлено в «душегубках» более 195 тыс. мирных граждан, причем значительная часть их была уничтожена частями СС, за что, согласно сообщению Чрезвычайной Государственной Комиссии, ответственны бывший командующий войсками СС на юге России и на Украине генерал-майор Троенфельд, генерал-лейтенант войск СС Ютнер и другие представители войск СС.

В городе Ровно и Ровенской области немцы уничтожили 102 тыс. человек. О том, как совершалось эсэсовцами это преступление, свидетельствует, в числе других, солдат 4-го эскадрона 17-го кавалерийского полка СС Адольф Матцке, по приказу командира полка штандартенфюрера Цехендера, вместе с другими солдатами полка производивший расстрелы мирных жителей, в том числе женщин, и сожжение деревень.

В ноте Министра иностранных дел СССР В.М. Молотова от 27 апреля 1942 г.[267], предъявленной Трибуналу под №СССР—51, приводится следующее, основанное на подлинных немецких документах, описание зверств кавалерийской бригады войск СС в районе г.Торопца.

Я цитирую ноту:

Подобной этим примерам была преступная деятельность частей войск СС на территории Югославии, Польши и других временно оккупированных немцами стран Восточной Европы.

Я хочу напомнить Суду о тех многочисленных материалах, предъявленных Суду Советским и Британским обвинением, которые характеризуют преступления, совершенные на территории Югославии дивизией СС «Принц Евгений».

В частности, я напомню сообщение Югославской Государственной Комиссии № 29 о злодеяниях этой эсэсовской дивизии. Там содержатся описания того, как эсэсовские солдаты, члены тех самых «Ваффен-СС», которых здесь называли «немецкой гвардией», сжигали заживо население целых деревень, в том числе женщин и детей. Я напомню также показания генерал-майора войск СС Августа Шмидтхубера с содержащимся в них описанием того, как по приказу командира 1-го батальона СС Кассарера были заперты в помещении церкви в Кривой Реке мирные люди, а затем здание церкви взорвано.

Я позволю себе сослаться на известные также Трибуналу объявления офицеров этой дивизии о массовом расстреле заложников и убийствах военнопленных.

На Суде была оглашена строго секретная директива Гиммлера, на основании которой части «Ваффен-СС» уничтожили тысячи населенных пунктов, городов, сел и деревень во временно оккупированных немцами районах Советского Союза.

В этой директиве Гиммлер писал:

«Ваффен-СС», исполняя преступные приказы рейхсфюрера СС (приказ Гиммлера от 10 июля 1943 г.), угоняли в немецкое рабство население целых районов, сгоняя украинских и русских детей в особые концентрационные лагери для детей.

Так называемые «Ваффен-СС» были в первую очередь отборными частями СС, в подавляющей части состоявшими из добровольцев, в том числе из членов «общих СС», призванных практически осуществлять преступные планы Гитлера и его клики.

Попытки защиты и обвиняемых объявить их «немецкой гвардией», далекой от каких-либо «полицейских функций» и не обагрившей руки в крови невинных людей, противоречат неумолимым и бесспорным фактам. «Войска СС» в целом являются органической частью общей системы учреждений и организаций СС и безусловно преступны.

ШТУРМОВЫЕ ОТРЯДЫ — СА

4 октября 1943 г., произнося свою речь перед группенфюрерами СС в Познани, Гиммлер заявил:

Так создатель тех самых GC, которые в 1934 году перебили путчистскую верхушку СА, в 1943 году подтвердил полное единство эсэсовцев и штурмовиками и подчеркнул значение этой преступной организации гитлеровцев в общем заговоре.

На всем протяжении развития гитлеровской партии и затем гитлеровского государства СА были той преступной организацией, которой главари германского фашизма уделяли особое внимание, считая ее одним из важнейших орудий терроризирования и одурачивания своего народа и подготовки агрессии против других народов. Не имеет смысла полемизировать с защитой СА по поводу роли, которая отводилась этой преступной организации в общем фашистском заговоре.

По существу речь адвоката Бема вообще была лишена заслуживающей внимания юридической аргументации. Это была речь, произнесенная с позиций убежденного гитлеровца, повторяющая в ряде случаев худшие примеры гитлеровской пропаганды, которые защитник старательно извлекал из печатных органов штурмовых отрядов.

Штурмовые отряды — СА были первой ударной силой в руках заговорщиков, первой массовой военной и террористической организацией, созданной ими. Они были организованы Гитлером еще в 1921 году при полной поддержке мечтавшего о реванше рейхсвера.

Ядро СА составили люди типа Штрейхера и Рема, зоологические антисемиты, шовинисты, из числа сторонников завоевания жизненного пространства, оставшиеся не у дел офицеры и солдаты разбитой кайзеровской армии.

В отряды штурмовиков были собраны, с одной стороны, наиболее реакционные реваншистские элементы, с другой стороны, в СА потянулись авантюристы, соблазненные декоративной стороной этой преступной организации и почуявшие возможность участвовать в погромах и грабежах.

С самого начала СА являлась строго добровольной организацией.

Этот принцип сохранился неизменным на всем протяжении развития штурмовых отрядов.

От мюнхенского путча 1923 года до захвата власти гитлеровцами в 1933 году СА оставались верным орудием в руках гитлеровской фашистской клики, обеспечивавшим ей «власть над улицей» и устранение политических противников.

Наряду с СС штурмовые отряды являлись составной частью гитлеровской партии. Это было официально объявлено в постановлении от марта 1935 года («Рейхсгезетцблатт», 1935 г., ч. 1, стр. 502) и то же значилось в организационном уставе гитлеровской партии (стр.352).

«Общественность никогда бы ничего не узнала из волнующих речей и пропаганды нашей маленькой фракции в рейхстаге или из стремлений и задач партии, если бы она не слышала шаг марширующих частей СА и их боевых песен», — писал штурмфюрер СА Байер в своей брошюре «СА».

Но немецкая «общественность» слышала не только «марширующий шаг СА и их боевые песни». Значительно более ощутимо воспринимались ею удары резиновых дубинок, выстрелы в политических противников и погромы в рабочих кварталах. Основная ценность СА для главных фашистских заговорщиков заключалась именно в этой функции СА, как орудия погромов и террора.

В период борьбы за власть и в последующее время штурмовики были прежде всего орудием грубого насилия, средством устрашения и истребления политических противников.

Это положение весьма откровенно было выражено Геббельсом в речи, произнесенной им в 1935 году. Он говорил тогда:

Суду памятны показания свидетеля Гизевиуса о терроре со стороны штурмовиков на улицах германских городов, о погромщиках в форме СА, избивающих, убивающих, глумящихся над достоинством человека и превращающих штабы СА в дома пыток.

Правда, ко времени прихода гитлеровцев к власти уже вполне оформилась другая террористическая организация, ставшая основным исполнителем их предначертаний и наряду с СА резервом той громадной полицейской машины, которую создал германский фашизм. Это были СС, и окружавшие Гитлера коричневорубашечники должны были несколько посторониться для того, чтобы пропустить к верхушке гитлеровского аппарата «черный корпус» эсэсовцев.

О широком использовании СА как резерва политической полиции говорит официальный биограф Геринга. Он отмечает, что, создавая гестапо, Геринг включил в состав этой, одной из наиболее опасных преступных организаций германского фашизма, многих членов СА «как лиц, наиболее надежных в политическом отношении».

Суду уже были предъявлены материалы, свидетельствующие о том, что наряду с эсэсовцами члены СА после прихода фашистов к власти составили команды охраны концлагерей.

Описывая концентрационный лагерь в Ораниенбурге, штурмбаннфюрер СА Шефер говорит о том, что:

Мне кажется, нет нужды останавливаться на том, какой режим обращения с заключенными существовал в этих лагерях и как вели себя в концлагерях штурмовики, выполняя в них роль палачей.

Штурмовики непосредственно осуществляли первые антисемитские погромы. Это подтверждается, в числе других документов, предъявленных обвинением, подлинными отчетами командиров частей и подразделений СА. Наряду с СС—СА воспитывались в духе того же звериного антисемитизма, который в конечном итоге получил завершение созданием Треблинки и Хелмно.

Однако при анализе преступного характера организации нельзя упустить еще одну важнейшую функцию СА, выполненную ими в общем плане развития гитлеровского заговора.

СА были той организацией, под прикрытием которой было произведено массовое обучение чисто военных кадров для вермахта, призванных. впоследствии осуществить планы агрессии гитлеровцев.

Эта преступная деятельность выполнялась с соблюдением максимальной конспирации от окружающего мира.

Этот секретный приказ начальника штаба СА целиком опровергает утверждения защиты о «мирном характере» штурмовых отрядов и о «чисто спортивном» характере их деятельности.

Сама организационная структура штурмовых отрядов с их бригадами и полками носила чисто военный характер. С самого начала возникновения, под руководством наиболее реакционных офицеров рейхсвера, сомкнувшихся с гитлеровцами — отряды СА приступили к подготовке кадров для будущей войны.

В последующее время, после захвата гитлеровцами власти, СА стали орудием массовой военной подготовки, и одетые в форму СА офицеры вермахта занимались в них строго военным обучением штурмовиков.

Руководители СА хорошо понимали место, отведенное им в осуществлении планов гитлеровской агрессии после захвата власти.

По этому поводу уместно напомнить Суду небольшое извлечение из статьи, опубликованной в органе штурмовых отрядов «Боец СА» 6 января 1934 г.:

И на всем протяжении последующего развития гитлеризма СА были верным оружием в руках преступной гитлеровской клики.

В период войны членам СА было специальной директивой вменено в обязанность следить за военнопленными и «восточными рабочими», не допуская никакого послабления установленного в отношении их зверского человекоистребительного режима. Члены СА несли охранную службу в ряде «рабочих» лагерей.

СА были одной из наиболее массовых преступных организаций гитлеровской партии. Активная преступная деятельность ее членов, за исключением «союза ветеранов» и лиц, вовлеченных в спортивные общества СА, в результате судебного следствия в полной мере доказана.

Штурмовые отряды немецко-фашистской партии, деятельность которых является весьма значительной частью истории преступлений гитлеровского режима, безусловно должны быть признаны Судом преступной организацией.

ГЕСТАПО

Гестапо было создано подсудимым Герингом 26 апреля 1933 г. в бытность его прусским премьер-министром; в первое время Геринг лично им руководил.

Постепенно руководство политическими полициями федеральных земель сконцентрировал в своих руках имперский руководитель СС Гейнрих Гиммлер. Законом от 10 февраля 1936 г. гестапо было объявлено общеимперской «особо-полицейской» организацией. Указом от 17 июня 1936 г. Гитлер назначил Гиммлера шефом германской полиции, узаконив таким образом достигнутую к этому времени «персональную унию» между СС и полицией в целом.

В своем первом приказе от 25 июня 1936 г. о структуре германской полиции Гиммлер в той же персональной унии назначил шефом полиции безопасности, объединявшей в своей системе гестапо и уголовную полицию, шефа СД — Рейнгарда Гейдриха, преемником которого стал после уничтожения Гейдриха подсудимый Кальтенбруннер.

В 1939 году, в результате укрепления руководящей роли СД в общей системе безопасности нацистского государства и в целях дальнейшего соподчинения полиции безопасности единому руководству была произведена реорганизация центральных органов безопасности, выразившаяся в объединении «Главного управления безопасности СС» и «Главного управления полиции безопасности» в рамках единого эсэсовского полу-государственного-полупартийного аппарата — «Главного управления имперской безопасности» — РСХА.

Существовавшее до тех пор в составе «Главного управления полиции безопасности» Управление тайной государственной полиции, известное в то время под сокращенным названием гестапо, превратилось в IV управление РСХА.

ЗАДАЧИ ГЕСТАПО

Задачи гестапо в общей системе органов безопасности третьей империи были четко определены в свое время тем же Гейдрихом в статье, опубликованной в немецком журнале «Германская полиция». Определяя роль СД как политической разведки нацистской партии и государства, в обязанность которой входило выявление и изучение, с целью информации нацистского руководства, политических настроений, тенденций и течений как внутри, так и вне империи, — задачу органов тайной государственной полиции он видел в конкретном выявлении и обезвреживании политически враждебных и неблагонадежных для фашистского режима элементов.

Выполнению этой кардинальной программной задачи нацистского государства служила вся система центральных, территориальных, пенитенциарных и специальных органов и формирований гестапо.

Выполнение этой задачи требовало самого тщательного индивидуального отбора сотрудников гестапо. Они подбирались из числа наиболее опытных кадровых чиновников общей полиции и администрации, на деле зарекомендовавших себя фанатическими приверженцами гитлеровского режима, а также из штатных сотрудников СД, назначавшихся, как правило, на руководящие должности в гестапо.

Из письменных показаний бывшего начальника VI управления РСХА Вальтера Шелленберга установлено, что 75% чиновников гестапо являлись членами СС. Таковыми они либо уже приходили в гестапо, либо вступали в СС, начав свою службу в этой карательно-террористической организации.

Число сотрудников гестапо в период 1943—1945 гг. доходило до 40—50 тыс. Такой штат, говоря словами Фуше, позволял гестапо иметь «везде глаза, чтобы видеть, и везде руки, чтобы схватывать».

Преступная деятельность гестапо не ограничивалась пределами имперской территории.

В период подготовки планов агрессии на органы гестапо была возложена организация совместно с СД — одной из первых оперативных групп — «эйнзатцгруппы», предназначенной для действия на территории Чехословацкой республики.

С началом военных действий тайная государственная полиция в соответствии с заранее разработанным и утвержденным планом выделила часть своих кадров в распоряжение вооруженных сил, в составе которых они образовали так называемую «тайную полевую полицию» — ГПФ. Формирования последней выполняли в войсках действующей армии функции, присущие гестапо и уголовной полиции в рейхе, и, кроме того, широкие полицейско-карательные функции, направленные против мирного населения и партизан в районах боевых действий.

С самого создания тайной государственной полиции ей было предоставлено широкое право внесудебной репрессии против элементов, «угрожавших» нацистскому государству и партии.

Одной из основных форм подавления этих элементов было использование права превентивного ареста и превентивного заключения, которым на протяжении своего существования широко пользовались органы гестапо как на территории самой империи, так и в присоединенных к Германии и оккупированных ею областях.

Местами превентивного заключения были пользующиеся широкой и мрачной известностью немецкие концентрационные лагери. Заключение в концлагерь происходило по простому письменному распоряжению шефа полиции безопасности и СД — Гейдриха, а впоследствии — подсудимого Кальтенбруннера или начальника IV управления РСХА Мюллера. Во многих случаях распоряжение о заключении в концентрационный лагерь давал лично рейхсфюрер СС и шеф германской полиции Гейнрих Гиммлер.

Никогда подвергавшийся превентивному заключению не знал, на какой срок мучений и издевательств он обречен, — срок заключения всецело зависел от произвола гестапо. Даже в тех случаях, когда гестапо, бросая человека в концлагерь, заранее определяло срок его заключения, было строжайше запрещено сообщать его как заключенному, так и его близким.

Эти концлагери явились прообразом возникших в период развязывания гитлеровской агрессии лагерей уничтожения, названия которых с содроганием будут вспоминать грядущие поколения: Майданек, Освенцим, Треблинка и многие другие.

В качестве карательного экзекутивного аппарата нацистского государства тайная государственная полиция была тесно связана с нацистской партией.

В приложении к декрету имперского и прусского министра от 20 сентября 1936 г. недвусмысленно сказано, что «особые задачи полиции безопасности требуют самого тесного и полного взаимопонимания, сотрудничества... и с гаулейтером НСДАП...». При ознакомлении с декретом от 14 декабря 1938 г. о сотрудничестве партийных инстанций с тайной государственной полицией легко усматривается самый тесный контакт между различными организациями фашистских заговорщиков, в частности, между гестапо и руководством нацистской партии. Подсудимые Гесс и Борман постоянно заботились о поддержании тесного контакта партии с гестапо.

УЧАСТИЕ ГЕСТАПО В ПОДГОТОВКЕ АГРЕССИИ

Как я уже говорил, гестапо наряду с другими преступными фашистскими организациями принимало самое активное участие в подготовке захвата территорий других государств.

Список, включавший 4 000 имен югославских граждан, составленный в 1938 году и захваченный в мае 1945 года в отделении гестапо в Мари-боре, с несомненностью свидетельствует об участии гестапо по своей линии в подготовке захвата Югославии.

Из показаний одного из югославских квислингов, Драгомира Иовановича, бывшего начальника Сербской полиции при немцах, установлено, что руководящие круги фашистских заговорщиков заранее планировали органы гестапо в Югославии. Согласно выработанному плану между проживавшими в Югославии немцами заблаговременно были распределены полицейские посты.

Советским обвинением был предъявлен Трибуналу документ за №СССР-509, из которого также видно, что еще до захвата фашистами Чехословакии органы главного управления имперской безопасности планировали развертывание деятельности СД и гестапо на территории этой страны.

Из доклада Чехословацкого правительства усматривается и другая форма участия органов гестапо в подготовке агрессии. Главное управление имперской безопасности забрасывало в Чехословакию своих агентов для убийства антифашистов или их похищения и вывоза в Германию.

Факт участия органов гестапо в разработке планов агрессии подтверждается также рядом документов, говорящих о том, что еще до своего вероломного нападения на СССР гитлеровские палачи составляли списки, розыскные книги и собирали необходимые сведения о руководителях государственных органов и общественных деятелях, которые по их планам подлежали уничтожению. Так, гестапо совместно с СД и уголовной полицией были подготовлены для этих преступных целей «особая розыскная книга СССР», «Германская розыскная книга», «Списки по выявлению местопребывания» и другие подобного рода розыскные книги и списки.

Преступная деятельность гестапо по подготовке и развязыванию агрессии внутри самой Германии и в западных государствах уже достаточно освещена моими уважаемыми коллегами, а потому я перехожу к вопросу о преступлениях гестаповцев на временно оккупированных гитлеровцами территориях СССР, Югославии, Польши и Чехословакии.

ПРЕСТУПЛЕНИЯ ГЕСТАПО В ЧЕХОСЛОВАКИИ, ЮГОСЛАВИИ И ПОЛЬШЕ

Преступления, содеянные гитлеровцами с помощью исполнительного полицейского аппарата на временно оккупированных ими территориях Чехословакии, Югославии и Польши, имеют многие общие черты.

Различные органы гестапо были тем экзекутивным исполнительным аппаратом, который осуществлял большинство этих злодеяний.

Первая же массовая «акция» по уничтожению польской интеллигенции, задуманная Франком и одобренная Гитлером, так называемая «операция АБ» была непосредственно выполнена гестаповцами. Именно сотрудники гестапо, привлекавшие в помощь отряды эсэсовцев, под руководством начальника СС и полиции в Польше обергруппенфюрера Крюгера и бригаденфюрера Штрехенбаха уничтожили при проведении этой зверской массовой операции несколько тысяч польских интеллигентов.

Согласно постановлению Франка от 9 октября 1943 г., получившие зловещую славу так называемые «штандгерихте», которые были созданы для «подавления нападений на германское строительство в генерал-губернаторстве», также состояли из сотрудников тайной полиции, т.е. гестапо.

Именно гестапо в Польше осуществляло жестокие репрессии в отношении священнослужителей, уже до января 1941 года убив около 700 священников и заключив 3 тыс. священников в концентрационные лагери.

Как это вполне доказано материалами, представленными советским обвинением, гестапо на территории Польши создало особые пункты массового уничтожения еврейского населения.

В отличие от таких лагерей уничтожения, как Майданек и Освенцим, подчиненных административно-хозяйственному управлению СС, — тайный пункт массового уничтожения людей в Хелмно, где было уничтожено с помощью душегубок 340 тыс. евреев, был создан и непосредственно подчинен гестапо и назывался «зондеркоманда Кульмгоф».

Эта гестаповская зондеркоманда инспектировалась начальником гестапо города Лодзи Браутфишем.

Равным образом гестапо создало прообраз всех последующих лагерей уничтожения — Треблинку.

«Реферат» Эйхмана, осуществлявший уничтожение евреев в Европе, используя для этого систему лагерей уничтожения, — отдела «Д» СС, находился в системе гестапо, и Эйхман был непосредственно подчинен начальнику гестапо Мюллеру.

В Польше гестаповцами было уничтожено 3 млн. 200 тыс. евреев, в Чехословакии — 112 тыс. евреев, в Югославии — 65 тыс. евреев.

Гестапо осуществляло на территории оккупированных немцами стран Восточной Европы преступную систему заложничества и коллективной ответственности, произвольно расширяя круг подвергающихся жесточайшим репрессиям людей. Так, например, тайная полиция совместно с подсудимым Франком издала известное распоряжение о массовых репрессиях в отношении «семей саботажников», где было сказано о том, что следует расстреливать на месте не только схваченных преступников, но и, кроме того, казнить одновременно всех мужчин их рода, женщин же этого рода старше 16 лет отправлять в концлагерь.

То, что происходило в Польше, является характерным не только для этой страны, но точно в такой же степени и для Чехословакии и Югославии.

В Чехословакии лишь через тюрьму гестапо в Брно в период оккупации прошло 200 тыс. человек, из них освобождено было только 50 тыс., а остальные убиты или посланы для немедленного умерщвления в концлагерь.

Постановлением 9 марта 1942 г. гестапо получило право «превентивного заключения» в «протекторате».

Еще до начала войны тысячи чешских патриотов, в особенности докторов, учителей, юристов, священников и т.д., были арестованы. Кроме того, в каждом районе записывались лица, подлежащие аресту как заложники при первом признаке беспорядков «в общественном строе и безопасности». В 1940 году Карл Герман Франк заявил в речи к «вождям» движения так называемого национального единства, что 2000 чешских заложников, находящихся в концлагерях, будут расстреляны в том случае, если видные чешские деятели откажутся подписать заявление о лояльности.

После покушения на Гейдриха многие из этих заложников были казнены.

В 1939 году гестапо созвало директоров и заведующих складами различных чешских промышленных фирм. От них были отобраны следующие подписки: «Я принимаю к сведению то обстоятельство, что я буду немедленно расстрелян, если фабрика прекратит работу без уважительной причины».

Подобным же образом преподаватели чешских школ должны были давать в гестапо особые подписки, ручаясь за лояльное поведение своих учеников в отношении гитлеровцев и гитлеровского режима.

Гестапо осуществило беспримерное по своей жестокости злодеяние, истребив население деревни Лидице и уничтожив самую деревню.

В исключительно жестоких формах осуществлялся полицейский террор на территории Югославии.

Для подтверждения этого может быть приведено следующее небольшое извлечение из сообщения №6 Югославской Государственной Комиссии по расследованию военных преступлений:

Трибуналу предъявлены многочисленные документы о массовом расстреле заложников, подписанные соответствующими начальниками территориальных отделений тайной полиции в Югославии. Я не буду подробно останавливаться на содержании этих документов, полагая, что оно достаточно памятно Суду.

ПРЕСТУПЛЕНИЯ ГЕСТАПО НА ВРЕМЕННО ОККУПИРОВАННОЙ ТЕРРИТОРИИ СССР

На судебном следствии полностью доказаны те тягчайшие преступления, которые были совершены гестапо на временно оккупированной советской территории, где они действовали либо в составе оперативных формирований — «эйнзатцгрупп», «эйнзатцкоманд» и «зондеркоманд» СД и полиции безопасности, либо в составе тайной полевой полиции (ГФП), укомплектованной чиновниками гестапо и уголовной полиции.

Как правило, чиновники гестапо во всех этих случаях выполняли роль непосредственных исполнителей бесчеловечных «экзекуций» и «массовых акций», действуя под общим политическим руководством сотрудников СД и при содействии чинов других видов полиции, а также отрядов «Ваффен-СС», широко используемых для этих целей.

На суде установлены многочисленные случаи массовых убийств и истязаний мирных граждан СССР органами гестапо. В качестве примера я ограничусь описанием только отдельных характерных фактов. В одном лишь небольшом городе Вязьме по приказанию начальника гестапо было замучено и убито несколько тысяч мирных советских граждан. Фашистские изверги не только убивали свои жертвы, но и заставляли их самих предварительно рыть себе могилы.

В деревне Зайчики, Смоленской области, гестаповцы согнали в один дом 23 стариков, женщин и детей, подожгли дом и сожгли живыми всех находившихся в нем.

В рижских психиатрических больницах гестаповцы уничтожили всех находившихся там душевнобольных.

Как можно видеть из сообщения Чрезвычайной Государственной Комиссии о злодеяниях немецко-фашистских захватчиков в г.Ровно и Ровенской области, гестаповцы практиковали массовые убийства людей в ответ на каждый акт сопротивления немецким захватчикам.

Когда в ноябре 1943 года в г. Ровно был убит неизвестным лицом немецкий судья, гестаповцы расстреляли свыше 350 заключенных, содержавшихся в Ровенской тюрьме.

О применении гестаповцами для истребления советских граждан душегубок известно из сообщений Чрезвычайной Государственной Комиссии о злодеяниях немецко-фашистских захватчиков. В г.Краснодаре и Краснодарском крае гестаповцы, действовавшие в составе оперативных групп, истребили посредством отравления окисью углерода свыше 6 700 советских граждан, в том числе женщин, стариков и детей, находившихся на излечении в больнице г.Краснодара, а также арестованных, содержавшихся в тюрьме гестапо.

На окраине г.Краснодара в большом противотанковом рву было закопано несколько тысяч трупов советских граждан, отравленных газом и сброшенных туда гестаповцами.

В Ставропольском крае было умерщвлено путем отравления газом в душегубках 54 тяжело больных детей, находившихся на излечении в санаториях курорта Теберда, а также 660 больных Ставропольской психиатрической больницы.

О том, какого рода истязания применялись гестаповцами, можно составить себе представление по показаниям гр-на Ковальчука из Ставропольского края. Гестаповцы допрашивали только ночью. Для допроса вызывали в отдельную камеру, где были устроены специальные приспособления для пыток, в том числе цепи с поручнями для закрепления рук и ног, прикрепленные к цементному полу. Арестованного предварительно раздевали догола, клали на пол, руки и ноги заковывали в цепи, а затем избивали резиновыми палками. Иногда на спину жертвы клали доску и сверху этой доски тяжелыми гирями наносили резкие удары.

Камера пыток была устроена таким образом, что, когда арестованного пытали, остальные арестованные, сидевшие в соседней камере в ожидании расправы, могли наблюдать за пытками и истязаниями. После пыток заключенного, потерявшего сознание, современные инквизиторы бросали в сторону, а следующую жертву волокли в камеру, в большинстве случаев, уже в полусознательном состоянии.

Неслыханные истязания при допросе допускались гестаповцами даже в отношении женщин.

Я привел только один пример. Такие истязания при допросах чрезвычайно широко применялись на оккупированных территориях СССР.

Применение средневековых пыток при допросе имело место на основании специальных приказов главного управления имперской безопасности и начальника гестапо Мюллера. В одном из этих совершенно секретных приказов начальство поучает подчиненных:

Неслыханным издевательствам и преследованиям подвергалась со стороны гестаповцев также интеллигенция, в том числе видные деятели науки и искусства, находящиеся на временно захваченной немцами советской территории.

Преследование представителей интеллигенции со стороны гестаповцев проводилось по заранее разработанному плану. Например, еще до захвата немецкими войсками г.Львова отряды гестаповцев имели списки виднейших представителей львовской интеллигенции, предназначенных к уничтожению. Тотчас же после занятия немцами г.Львова начались массовые аресты и расстрелы профессоров, врачей, юристов, писателей и артистов. Не считаясь с человеческим достоинством своих жертв, гестаповцы прибегали к самым изощренным истязаниям арестованных ученых, а затем расстреливали их.

Произведенным после освобождения г.Львова частями Красной Армии от немецких оккупантов расследованием было установлено, что немцами было убито свыше 70 виднейших деятелей науки, техники и искусства, трупы которых гестаповцами были сожжены.

Боясь ответственности, фашистские шакалы тщетно пытались скрыть факты истребления львовской интеллигенции.

Гестапо участвовало также и в истязаниях и убийствах военнопленных.

На судебном следствии была оглашена директива IV управления РСХА от 17 июня 1941 г. о действиях отрядов полиции безопасности и СД в лагерях для военнопленных.

Вы имели возможность также познакомиться с директивой Мюллера от 9 ноября 1941 г.[268] всем органам гестапо о выбрасывании трупов умерших по пути следования к месту казни военнопленных.

В распоряжении Трибунала находится письменное показание бывшего работника гестапо Курта Линдорфа о казнях советских политических комиссаров и военнослужащих евреев, а также приказ начальника полиции безопасности и СД местным органам гестапо о направлении некоторых категорий бежавших из лагерей военнопленных офицеров в концлагерь Маутхаузен для проведения мероприятия «Кугель» (пуля).

Суду известен приказ командования 6 военным округам от 27 июля 1944 г. о том, что захваченные бежавшие военнопленные лишаются своих прав и передаются в распоряжение органов гестапо, а также приказ Кейтеля от 4 августа 1942 г. для вооруженных сил, в котором говорится, что принятие мер против отдельных парашютистов и групп парашютистов относится к компетенции органов СД и гестапо.

Органы гестапо оказывали активное содействие угону в немецкое рабство десятков тысяч мирных граждан временно оккупированных Германией территорий, осуществляли жестокие репрессивные меры в отношении этих людей по прибытии их в Германию. Так, 16 декабря 1942 г. начальник гестапо Мюллер в своей телеграмме сообщал, что гестапо может арестовать около 45 тыс. евреев для пополнения рабочей силы в концлагерях[269]. В директиве от 17 декабря 1942 г. Мюллер пишет об этом в отношении 35 тыс. евреев[270]. В секретном приказе от 18 июля 1941 г. Мюллер инструктировал органы гестапо о необходимых мерах к предотвращению волнений среди иностранных рабочих.

Особенно ужасна преступная деятельность гестапо в истреблении евреев. Из аффидевита Вильгельма Гетля от 7 ноября 1945 г. устанавливается, что гестапо истреблено около 6 млн. евреев.

В сообщениях Чрезвычайной Государственной Комиссии по расследованию немецко-фашистских зверств на территории СССР[271] и в других документах приводятся многочисленные факты истязаний, всякого рода надругательств и массовых убийств гестаповцами евреев.

Судебное следствие полностью подтвердило предъявленное обвинение о преступной деятельности гестапо.

Как орган массового кровавого террора гестапо является и должно быть признано преступной организацией.

СЛУЖБА БЕЗОПАСНОСТИ — СД

«Служба безопасности» — обычно обозначалась в официальных полицейских документах гитлеровцев условным наименованием СД. Она возникла как глубоко законспирированная шпионская партийно-эсэсовская организация германского фашизма. Организатором СД, наряду с СС, был Гиммлер.

СД была тем тайным аппаратом системы СС, который после захвата власти гитлеровцами наиболее быстро сросся с полицейскими органами, поставил на руководящие посты в тайной полиции кадры, созданные в системе СД и охранных отрядах, играя, как до момента организации РСХА — Главного имперского управления безопасности, так и после этого решающую роль в системе политического осведомления и «превентивного уничтожения» нежелательных гитлеровцам элементов.

СД стояла наиболее близко к центральному штабу преступных гитлеровских заговорщиков — руководству гитлеровской партии. Поэтому именно СД наиболее активно участвовала в разработке тех полицейских мероприятий, которые неизменно сопутствовали всем планам гитлеровской агрессии.

СД, как будет показано ниже, создала первые эйнзатцгруппы, возглавила эти разбойничьи организации германского фашизма, организационно подготовила те злодеяния, которые были совершены впоследствии на оккупированных территориях Польши, Югославии, Советского Союза и других государств.

Пытаясь освободить эту преступную организацию от ответственности, защита начала спор о значении самого термина СД.

Мы понимаем, зачем поднимает защита этот «терминологический спор». Он нужен ей затем, чтобы попытаться поддержать версию Кальтенбруннера о СД как о строго ограниченной в своих функциях «внутригерманской службе информации», чуждой каким бы то ни было полицейским функциям.

Этот спор защита возбудила для того, чтобы, признав лишь наиболее видимую часть преступной деятельности СД, скрыть тягчайшие преступления, совершавшиеся этой верхушкой полицейско-эсэсовского аппарата.

Между тем фактически СД являлась широко разветвленной шпионской организацией германского фашизма, активно способствовавшей осуществлению преступных планов агрессии, оперировавшей как в пределах самой Германии, так и на оккупированных территориях и за рубежом.

Кадры СД наряду с гестаповцами составляли основной руководящий костяк эйнзатцгрупп, причем сотрудникам СД в руководстве эйнзатцгруппами всегда принадлежала ведущая роль.

Выполняемые СД задачи могут быть подразделены на:

1) «общую информацию», охватывающую буквально все, — как указывалось в официальных документах СД, «жизненные области» фашистского «рейха», все правительственные учреждения и общественные круги фашистской Германии;

2) специальные задания, связанные с разработкой особых картотек и списков (преимущественно по странам, в которые готовилось вторжение). В эти картотеки и списки заносились имена лиц, которые должны были быть подвергнуты «особому режиму» — физически уничтожены или заключены в концлагери;

3) укомплектования состава специальных преступных организаций, непосредственно осуществлявших планы гитлеровцев по уничтожению нежелательных им политических элементов и интеллигенции на оккупированных территориях и проводивших зверские «экзекуции» и «акции».

Весь состав СД состоял из эсэсовцев. Это и понятно, так как СД была дочерней организацией СС и до последнего момента называлась СД при рейхсфюрере СС.

В широко разветвленную систему СД входили: III управление РСХА (AMT-III — внутренняя политическая разведка, а также политическая разведка на оккупированных территориях), VI управление РСХА (AMT-VI — служба заграничной разведки, возглавленная одним из ближайших приближенных Гиммлера — Вальтером Шелленбергом, показания которого хорошо известны Суду) и VII управление (AMT-VII), которое иногда называли «отделением идеологической войны», включавшее, кроме того, ряд весьма важных вспомогательных учреждений, составлявших аналитический аппарат заграничной и внутренней разведки СД.

Для опровержения положений, выставленных защитой, я хотел бы обратиться к одному из документов, характеризующих истинное положение СД в системе полицейского и эсэсовского аппарата гитлеровской Германии.

Я говорю о документе, озаглавленном «Использование СД в случае Чехословакия». Документ имеет гриф «Секретно. Государственной, важности» и датирован июнем 1938 года, т.е. более чем за девять месяцев до захвата Чехословакии. Он был захвачен Красной Армией в берлинских архивах СД и представлен Трибуналу Советским обвинением.

Содержание этого документа не оставляет никаких сомнений, во-первых, в том, что СД активно участвовала в разработке и осуществлении планов преступной гитлеровской агрессии, и, во-вторых, в том, что именно СД явилась инициатором и организатором эйнзатцгрупп.

Привожу некоторые извлечения из этого документа. Там сказано:

Вся территория Чехословакии в соответствии с территориальной структурой СД в самой Германии заранее разделялась на крупные (оберабшнитты) и мелкие (унтерабшнитты) территориальные единицы, для каждой из которых подготовлялись и комплектовались особые эйнзатцгруппы и эйнзатцкоманды. В тексте документа можно прочесть о том, что была запланирована организация оберабшниттов Прага, Богемия, Моравия, Силезия, Баагталь и др.

Укомплектование эйнзатцгрупп и эйнзатцкоманд целиком относилось к компетенции СД. В тексте документа по этому поводу сказано:

Была разработана целая программа подготовки агентов эйнзатцкоманд из внештатных сотрудников и судетских немцев. Предусматривалось также использование «подходящих лиц» немецкого происхождения, проживающих в Чехословакии, причем специально отмечалось:

Подготовленные на территории Германии эйнзатцгруппы должны были быть сконцентрированы у германо-чешской границы для того, чтобы одновременно со вторжением войск двинуться на территорию Чехословакии. В тексте документа по этому поводу говорится:

Для опровержения утверждений защиты о взаимоотношениях СД и гестапо значительный интерес представляет пятый раздел документа, специально посвященный разграничению сферы деятельности СД и гестапо. Там сказано:

Таким образом, не подлежит никакому сомнению, что именно сотрудникам СД принадлежала ведущая роль в действиях эйнзатцкоманд на территории Чехословакии. Они должны были возглавить эйнзатцкоманды, непосредственно осуществляя задания рейхсфюрера СС по уничтожению чешских патриотов, истреблению интеллигенции, подавлению национально-освободительного движения в оккупированной стране.

Заслуживает особого внимания то, что для этого выделенные в эйнзатцгруппы чиновники СД должны были установить, как видно из §7 документа, связь с соединениями войск СС или эсэсовским соединением особого назначения «Мертвая голова».

Перед вторжением на территорию Чехословакии сформированные СД эйнзатцкоманды должны были провести в Германии подготовительную преступную работу. Она заключалась в создании так называемой «М-картотеки». Эта картотека составлялась в двух экземплярах для каждого округа. В нее заносились все лица, которые по тем или иным соображениям должны были быть устранены. Вопрос о жизни и смерти людей решался простой отметкой на карточке, сделанной референтом СД.

В цитируемом мною документе по этому поводу сказано:

Составление картотек и всякого рода справочных изданий, в которые заносились имена подлежащих физическому уничтожению людей, захваченных на временно оккупированных немцами территориях, вообще относилось к числу неотъемлемых функций СД. Непосредственно физическое уничтожение осуществлялось затем гестапо или специальными отрядами эсэсовцев, зондеркомандами или полицией порядка.

Готовя нападение на Советский Союз, сотрудники СД также тщательно разработали целую серию справочных изданий и розыскных списков, в которые были занесены представители советской интеллигенции и политические деятели, подлежавшие уничтожению согласно зверским директивам гитлеровских преступников.

В приложении №2 к оперативному приказу №8 начальника полиции безопасности и СД, датированном 17 июля 1941 г., сказано о том, что задолго до начала войны с Советским Союзом службой безопасности были составлены «германская розыскная книга», «списки по выявлению местопребывания», «особая розыскная книга СССР», в которую занесены «советские русские, которых следует считать опасными».

Из тех же гейдриховских директив мы знаем о том, как намеревались поступить гитлеровские преступники с этими «опасными советскими русскими». Все они без приговора судов на основании приказов 8 и 14 главного имперского управления государственной безопасности от 17 июля и 29 октября 1941 г. должны были быть уничтожены зондеркомандами.

Такая же преступная работа была проведена СД перед началом вторжения в Югославию. Советским обвинением была предъявлена Трибуналу «розыскная книга», составленная относящимся к СД так называемым немецким Балканским институтом «Зюд-Ост Дейтше Институт». Эта книга включала свыше 4 тысяч имен югославских граждан, которые при нападении на Югославию должны были быть немедленно арестованы. Составленная СД книга была передана исполнительной полиции, т.е. гестапо, которая и должна была непосредственно осуществить аресты.

Книга была обнаружена в регистратуре гестапо в Мариборе, причем имела следующий гриф, сделанный сотрудниками СД: «поименованных в тексте лиц нужно арестовать, немедленно известив РСХА об исполнении. задач».

Этот институт СД вел специальную подрывную работу, готовя в Югославии агентов пятой колонны. Сотрудники СД, доцент университета в Граце Герман Иблер составил по этому поводу специальную работу, озаглавленную «Дес Рейхес Зюдгренце», снабженную грифом «строгосекретно» и содержащую список агентов пятой колонны в Югославии.

Именно СД осуществляло политические провокации за границей. Это-вынужден был признать при допросе его представителем Советского обвинения бывший начальник полиции безопасности и СД Кальтенбруннер. Даже он не мог отрицать свою подпись под письмом к Риббентропу поповоду ассигнования министерством иностранных дел одного миллиона туманов на подкупы выборов в Иране.

Сотрудники СД прекрасно понимали, какая роль отводится им на оккупированных территориях в осуществлении изуверских планов гитлеровцев и физическом уничтожении порабощенных народов. С этой точки зрения характерен предъявленный Советским обвинением трофейный немецкий документ, захваченный войсками польской армии в СД, — блокштелле в Могильно (Польша).

Некий начальник блокштелле гауптштурмфюрер СС в этом письме, адресованном осведомителям СД, доводит до их сведения речь Гиммлер» от 15 марта 1940 г., в которой тот требовал от комендантов концлагерей, размещенных в Польше, чтобы они сначала использовали квалифицированных польских рабочих в системе военной промышленности концлагерей, а затем истребили всех поляков. Гауптштурмфюрер СС из Могильно поэтому требовал в свою очередь от всех «доверенных лиц» — осведомителей СД составления поименных списков поляков, кажущихся им опасными, с целью последующего физического истребления этих лиц.

СД являлась одним из важнейших звеньев изуверской эсэсовско-полицейской машины германского фашизма. Это был аппарат сыска и осведомления, простирающийся над всей территорией как «старого рейха», так и всех временно оккупированных районов и стран. В определенные моменты именно сотрудники СД возглавляли наиболее жестокие полицейские мероприятия гитлеровцев.

Поэтому советское обвинение, опираясь на бесспорные доказательства, считает, что преступной должна быть признана вся система СД.

ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ШТАБ И ВЕРХОВНОЕ ГЛАВНОКОМАНДОВАНИЕ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ

В ходе настоящего судебного процесса со стороны некоторых подсудимых, защитников и свидетелей защиты из числа генералов гитлеровской Германии делались неоднократные попытки представить германское военное командование и генеральный штаб как органы, руководствовавшиеся в своей деятельности основным и единственным принципом — «выполнение солдатского долга».

Высшие германские военные органы были будто бы далеки от преступной политики гитлеровского правительства, не участвовали в решении политических вопросов, а ограничивали свою деятельность исключительно выполнением приказов верховного главнокомандующего в области сугубо военных мероприятий.

Высказывалось мнение о том, что германский генеральный штаб при существовавшей в гитлеровской Германии структуре военного аппарата представлял собой не более, не менее, как подсобный, технический орган.

Наконец, делались неоднократные попытки, и это вполне понятно, всеми способами отгородить военное командование от деятельности немецких полицейских органов и СС.

Всякому, кто сколько-нибудь следил за политическим развитием Европы после первой мировой войны, хорошо известно, что офицеры и генералы кайзера сразу же обнаружили готовность повторить проигранную игру. Обвиняя в военном разгроме Германии кого угодно, только не себя, они создавали нелегальные военные организации, лелеяли мечту о реванше и готовы были продать свою честь и шпагу любому политическому проходимцу, который не постесняется затеять новую мировую бойню. В духе этих «традиций» воспитывалось и новое поколение офицеров. И неслучайно их будущий вождь Адольф Гитлер из небытия появился на политической арене при прямой моральной и финансовой поддержке рейхсвера. Они, за малым исключением, с энтузиазмом пошли за этим авантюристом, когда он, захватив власть, немедленно приступил к вооружению Германии.

Чванливые прусские генералы преклонились перед ефрейтором Гитлером, ибо они понимали: Гитлер — это война.

Позорная история гитлеровской военщины позорно и завершилась.

Фельдмаршалы Браухич, Мильх, Манштейн и другие пришли сюда под охраной солдат союзной армии, чтобы лжесвидетельствовать по собственному делу перед лицом Международного Военного Трибунала.

Нам довелось увидеть странное превращение. Волки стали овцами.

Не знаю, на каких наивных людей рассчитывал, например, Браухич, представляя себя убежденным пацифистом. Ведь если ему поверить, он, будучи главнокомандующим сухопутными силами, ничего не знал о планах агрессии, о подготовке военного вторжения в Австрию и Чехословакию и постоянно, назойливо уговаривал Гитлера не воевать. Такой неуклюжей защитой можно ввести в заблуждение только самого себя.

Я позволю себе вкратце остановиться на доказательствах, опровергающих ухищрения и уловки защиты, которые преследуют единственную цель замаскировать и преуменьшить масштабы и характер преступной деятельности германских руководящих военных органов.

ПРЕСТУПЛЕНИЯ ПРОТИВ МИРА

Из представленных Трибуналу доказательств с несомненностью вытекает, что генеральный штаб и верховное главнокомандование вооруженными силами в полной мере были осведомлены о преступных планах агрессии гитлеровского правительства, разделяли эти планы и активно участвовали в их разработке и осуществлении.

Агрессивные и человеконенавистнические планы гитлеровских заговорщиков стали известны в Германии каждому немцу уже со времени появления в свет «Майн кампф», они широко пропагандировались и распространялись изо дня в день, из месяца в месяц.

Эти планы с самого начала получили признание со стороны военных руководителей Германии, которые впоследствии отдали свой военный опыт и знания на службу гитлеровскому государству.

Я, однако, не намерен углубляться в историю гитлеровского государства и его военной машины для того, чтобы устанавливать сейчас, когда и при каких условиях возникла и зародилась преступная деятельность германских руководящих военных кругов. Я хочу только напомнить о некоторых важнейших доказательствах, относящихся уже к периоду начала войны.

Еще 23 мая 1939 г. на совещании в новой имперской канцелярии с высшими военачальниками Гитлер заявил:

Развивая в присутствии высших германских офицеров и генералов свои политические и военные планы, Гитлер на совещании от 22 августа 1939 г. в Оберзальцберге говорил:

На совещании главнокомандующих 23 ноября 1939 г. Гитлер говорил своим ближайшим военным советникам:

Это ли не свидетельство того, что Гитлер не делал из своих преступных планов секрета для высших военных руководителей гитлеровской Германии?

Еще более убедительными в этом смысле являются военно-оперативные документы германского командования, в которых в циничной форме излагаются преступные агрессивные цели гитлеровского правительства.

В директиве Гитлера от 30 мая 1938 г. о реализации плана «Грюн», предусматривавшего захват Чехословакии, указывалось:

Или директива от 27 марта 1941 г. о захвате Югославии, которой предусматривалось:

Своего апогея эта циничная откровенность достигает в немецких военно-оперативных документах, касающихся подготовки нападения на СССР.

В инструкции ОКВ об особых областях от 13 марта 1941 г., т.е. еще задолго до нападения на СССР, прямо указывалось:

В «Указаниях о применении пропаганды в районе «Барбаросса», изданных ОКВ в июне месяце 1941 года, предусматривалось, что «пока не следует вести пропаганды, направленной на расчленение Советского Союза».

Наконец, документ №21 от 18 декабря 1940 г., зашифрованный под названием «план Барбаросса», гласил: «Конечной целью операций является отгородиться от азиатской России по общей линии Архангельск—Волга».

Бывший генерал-фельдмаршал германской армии Фридрих Паулюс дал здесь, в Суде, исчерпывающее объяснение этой «конечной цели», которую преследовала гитлеровская Германия в войне против Советского Союза и которая была известна всему руководящему составу германских вооруженных сил.

Об этом с не меньшей убедительностью свидетельствует оглашённый здесь, в Суде, моим американским коллегой приказ бывшего командующего XI германской армией генерал-фельдмаршала фон Манштейна, в котором он, излагая политические цели войны против Советского Союза в духе указаний Гитлера, недвусмысленно оповещает своих подчиненных о том, что задача нападения на Советский Союз состоит в уничтожении существующей в нем политической системы государственного руководства.

Странно звучат после всего этого слова гитлеровского генерала фон Манштейна о том, что он был только солдатом, не осведомленным в политике гитлеровского правительства.

Этот приказ показывает не только осведомленность генералов в политических целях войны, но и полное одобрение этих целей. Да иначе не могло и быть. Что мог бы сделать Гитлер и его клика, если бы военные специалисты, генералитет немецкой армии не одобряли его планов.

НЕПОСРЕДСТВЕННОЕ УЧАСТИЕ ГЕРМАНСКОГО ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА В ЭТОМ ПРЕСТУПЛЕНИИ

В гитлеровской Германии действительно существовала специфическая структура военного аппарата. Наряду с ОКВ действовал генеральный штаб сухопутных войск, а также штабы военно-воздушных и военно-морских сил.

Штабы отдельных родов войск разрабатывали каждый в сфере своей компетенции соответствующие части общих агрессивных планов гитлеровской Германии, а ОКВ координировал и объединял эту деятельность отдельных родов войск.

Поскольку решающая роль в осуществлении агрессивных планов возлагалась на сухопутные войска с их многочисленными и мощными танковыми силами, главенствующее место в подготовке агрессивных мероприятий гитлеровского правительства, естественно, занимал германский генеральный штаб.

Таким образом, существовавшая в гитлеровской Германии структура военного аппарата ни в коей мере не исключала, а, наоборот, предполагала самую активную роль генерального штаба в разработке, подготовке и осуществлении преступных агрессивных планов гитлеровского правительства.

Для характеристики практической роли германского генерального штаба в разработке и подготовке агрессивных планов гитлеровской Германии я сошлюсь на некоторые факты.

Я напомню вам, господа Судьи, заявление бывшего генерал-фельдмаршала Фридриха Паулюса, подтвержденное им здесь в Суде.

Паулюс сообщил:

Разве кому-нибудь может быть теперь не ясно, что германский генеральный штаб являлся, наряду с ОКВ, создателем преступного плана «Барбаросса»?!

Не менее активная роль принадлежала германскому генеральному штабу в подготовке других агрессивных планов гитлеровской Германии.

Бывший германский генерал, заместитель подсудимого Иодля, Вальтер Варлимонт в своих показаниях от 13 ноября 1945 г. сообщил:

Не может вызвать никаких сомнений то, что в разработке преступных агрессивных планов германскому генеральному штабу, наряду с ОКВ, принадлежала решающая роль.

ВОЕННЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ И ПРЕСТУПЛЕНИЯ ПРОТИВ ЧЕЛОВЕЧНОСТИ

Германские вооруженные силы и их военачальники совершали, самостоятельно или во взаимодействии с германскими полицейскими органами, бесчисленные злодеяния на оккупированных территориях.

Простое перечисление документальных доказательств, разоблачающих злодеяния, совершенные немецко-фашистскими захватчиками на оккупированных территориях, заняло бы слишком много времени.

Поэтому я сошлюсь лишь на отдельные доказательства, подтверждающие, что военные преступления и преступления против человечности совершались немецкими вооруженными силами планомерно, в массовых масштабах, были заранее организованы и в них участвовали все звенья германской военной машины — от фельдмаршала до солдат.

Достаточно вспомнить распоряжение подсудимого Кейтеля от 13 мая 1941 г. «О применении военной подсудности в районе «Барбаросса» и об особых мероприятиях войск», которым предписывалось применение «самых крайних мер», для чего германским офицерам предоставлялось право расстрела без суда, и которым устанавливалась безнаказанность немецких военнослужащих за преступления, совершенные в отношении мирного населения.

Или распоряжение того же подсудимого Кейтеля от 16 сентября 1941 г., которым он предписывал германским войскам «иметь в виду, что человеческая жизнь в странах, которых это касается, абсолютно ничего не стоит и что устрашающее воздействие возможно лишь путем применения необычной жестокости».

Можно также указать на приказы ОКВ об уничтожении советских военнопленных комиссаров, о клеймении советских военнопленных, приказы подсудимого Геринга об уничтожении взятых в, плен летчиков союзных армий, о разграблении оккупированных территорий и угоне мирного населения в Германию на принудительный труд, приказ подсудимого Деница, запрещающий спасать людей с тонущих кораблей, приказ бывшего генерал-фельдмаршала Рейхенау «О поведении войск на востоке» и многие другие.

Все они приобрели теперь уже нарицательный смысл. Эти преступные приказы не оставались приказами на бумаге, как это пытались представить здесь некоторые свидетели вроде фон Браухича, или фон Манштейна. Они с немецкой пунктуальностью претворялись в жизнь.

Трибунал выслушал показание свидетеля, бывшего генерал-майора медицинской службы германской армии Вальтера Шрайбера. Шрайбер, являясь ученым-бактериологом, рассказал о плане гитлеровских заговорщиков использовать в войне в качестве оружия смертоносные бациллы чумы. Он сообщил, как зарождалось и осуществлялось это преступление, вдохновителями которого были германское верховное командование и германский генеральный штаб, подсудимые Герман Геринг и Вильгельм Кейтель.

Только выход наступающих частей Красной Армии к границам Германии сорвал этот преступный план гитлеровской военной клики, осуществление которого угрожало новыми страшными бедствиями, опустошением всей Европы.

Гитлеровское тотальное государство широко использовало взаимодействие отдельных своих звеньев. И неслучайно при этом особое внимание было уделено обеспечению взаимодействия военного аппарата в гитлеровской Германии с другими немецкими государственными органами.

ОКВ было представлено во многих германских министерствах так называемыми офицерами связи, в то же время многие министерства имели своих представителей в ОКВ.

Особенно широко подобное взаимодействие было использовано в деятельности немецких военных и гражданских властей на оккупированных территориях.

Но если гитлеровские военачальники под давлением улик вынуждены признавать свои связи, например, с министерством иностранных дел или министерством восточных оккупированных территорий, то они наотрез отказываются признавать свои связи с германской государственной полицией и СС.

И это понятно. Одно наличие подобной связи само по себе разоблачило бы их участие в многочисленных злодеяниях на оккупированных территориях.

Поэтому я считаю себя обязанным доказать существование преступной связи между германским военным командованием и германской государственной тайной полицией и другими полицейскими органами.

Возникновение этой связи относится к периоду еще задолго до нападения гитлеровской Германии на Советский Союз.

Инструкцией об особых областях, изданной ОКВ 13 марта 1941 г. и подписанной подсудимым Кейтелем, предусматривалась необходимость согласования действий на оккупированных территориях между рейхсфюрером СС и командованием армии.

Свидетели Вальтер Шелленберг и Отто Олендорф, бывшие руководители германского имперского управления безопасности, в своих показаниях на суде сообщили, что еще в мае 1941 года во исполнение указаний ОКВ представителем ОКХ генерал-квартирмейстером Вагнером и начальником полиции безопасности и СД Гейдрихом было заключено соглашение, предусматривавшее организацию и порядок деятельности в составе германских вооруженных сил специальных оперативных групп полиции безопасности и СД. Во время перекрестного допроса на суде свидетеля фон Браухича он подтвердил, что был осведомлен о соответствующих переговорах между Вагнером и Гейдрихом.

Наличие и характер деятельности оперативных групп полиции безопасности и СД в составе германских вооруженных сил подтверждается рядом документальных доказательств.

В отчете оперативной группы «А» полиции безопасности и СД, по состоянию на 15 октября 1941 г., указывалось:

И далее:

Из письма генерального комиссара Белоруссии палача Кубе от 1 ноября 1941 г., в котором даже он выражает возмущение преступными действиями полицейских органов в г.Слуцке, видно, что 11-й полицейский батальон, проводивший массовые расстрелы евреев в этом городе, находился «в непосредственном подчинении военного командования».

И от приказов Геринга, Деница, Иодля, Кейтеля, от преступного соглашения Вагнера и Гейдриха, от приказов Рейхенау и Манштейна проложен кровавый след к бесчисленным злодеяниям немецких войск и оперативных групп полиции безопасности на оккупированных территориях.

Кровью миллионов невинных жертв обагрены не только руки немецкого солдата Книттеля и обер-ефрейтора Курта, но и руки фельдмаршалов немецкой армии.

Гитлеровская военная машина, возглавленная верховным главнокомандованием вооруженными силами и германским генеральным штабом, являлась решающей силой, с помощью которой замышлялись и осуществлялись все преступные агрессивные планы гитлеровского правительства, все военные преступления и преступления против человечности.

Германское верховное командование и германский генеральный штаб являлись таким образом одной из важнейших организаций по осуществлению преступного заговора гитлеровской клики, а высшие военачальники германских вооруженных сил — активными участниками этого заговора.

В результате судебного следствия я считаю полностью доказанным преступный характер этой военной организации.

ПРАВИТЕЛЬСТВО (ПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫЙ КАБИНЕТ)

Я перехожу к последней из организаций, которой предъявлено обвинение в том, что она является преступной, — к гитлеровскому правительству, к правительственному кабинету, который занимал особо выдающееся место в системе фашистской диктатуры.

Приложение «В» к Обвинительному акту содержит подробный перечень лиц, которые составляли правительство и на которых в силу этого возлагается ответственность за совершенные гитлеровцами преступления, перечисленные в разделах первом, втором, третьем и четвертом Обвинительного акта.

На протяжении девяти месяцев Трибунал рассматривал доказательства чудовищных преступлений нацистов. Мы слушали здесь о преступлениях полиции и вермахта, эсэсовцев и гестапо, имперских наместников и имперских комиссаров оккупированных территорий, различных фюреров и лейтеров. И мы можем со всей категоричностью заявить, что планомерность и однородность преступлений, единство способов и методов их совершения свидетельствуют о том, что эти преступления направлялись и совершались по указаниям единого центра. Нити всех этих многочисленных и многообразных преступлений ведут к банде фашистских заговорщиков — к преступному гитлеровскому правительству.

В этом свете совершенно неубедительными являются заявления защиты и подсудимых о том, что при Гитлере совет министров был только техническим аппаратом, лишенным реальной власти. Действительно, министры не только сами разрешали отнесенные к их компетенции вопросы, но вместе с тем являлись исполнителями воли Гитлера. Верно и то, что окончательное решение после официальных и неофициальных обсуждений и совещаний принимал Гитлер. Но, наряду с этим, нельзя забывать и того факта, что каждый из гитлеровских министров был фюрером в своем ведомстве и своими советами, представляемыми материалами, проектами законов и приказов весьма существенно влиял на принимаемые Гитлером решения в отношении вопросов, затрагивающих деятельность нескольких ведомств. Нельзя также не учитывать, что воля Гитлера полностью соответствовала личным взглядам и убеждениям его министров. Они были нужны Гитлеру в такой же степени, как и Гитлер был нужен им. Геринг, Фрик, Розенберг, Нейрат, Шпеер, Функ и другие немыслимы без Гитлера, равным образом Гитлер немыслим без них. Под руководством Гитлера они активно участвовали в разработке фашистского заговора, и каждый из них в роли, отведенной ему общим преступным планом, определяющим деятельность буквально всех ведомств, сознательно и активно выполнял этот план. Будучи руководителями соответствующих центральных ведомств гитлеровской Германии — финансов, экономики, юстиции, путей сообщения и т.д., — они обладали в период 1933—1945 гг. всей полнотой законодательной, исполнительной, административной и политической власти. И эту власть они использовали на осуществление преступных планов захвата чужих территорий, истребления рас и народов, установления мирового господства. А чтобы облегчить выполнение этих преступных планов, они в первую очередь захватили и драконовскими мерами поддерживали власть над немецким народом и немецким государством.

Волна фашистского террора прокатилась по всей Германии еще до прихода Гитлера к власти и особенно усилилась после того, когда в 1933 году он стал канцлером, а подсудимые Фрик, Папен и Нейрат министрами имперского правительства. Используя свое пребывание в составе правительства, эти фашистские министры полностью легализовали террор штурмовых отрядов нацистской партии и подготовили последующий захват власти, используя для этого организованный подсудимым Герингом поджог рейхстага.

Немедленно после захвата фашистами власти — 24 марта 1933 г. издается закон «О защите народа и государства», которым имперскому правительству, помимо рейхстага, предоставляется право законодательства.

26 мая 1933 г. имперское правительство издает указ о конфискации собственности коммунистических организаций, 1 декабря 1933 г. преступное имперское правительство за подписью Гитлера и подсудимого Фрика публикует закон «Об обеспечении единства партии и государства».

Продолжая ликвидацию демократических институтов, имперское правительство в 1934 году законом «О реконструкции империи» отменяет демократические выборы в центральные и местные представительные учреждения. Рейхстаг превращается фашистами в учреждение, не имеющее никакого реального значения.

Законом от 7 апреля 1933 г. и другими все государственные служащие, в том числе и судьи, замеченные когда-либо в антифашистских настроениях или в принадлежности к левым организациям, а также евреи были уволены со службы и заменены фашистами. Согласно «Основным положениям немецкого закона о чиновниках» от 26 января 1937 г., «внутренняя связь чиновника с партией является предпосылкой для его назначения на должность... Чиновник должен быть исполнителем воли национал-социалистского государства, руководимого национал-социалистской партией».

Проведение полной фашизации аппарата государственной власти в Германии позволило гитлеровским заговорщикам использовать его в дальнейшем как послушное орудие для осуществления всех своих преступных планов.

Для внедрения фашистской идеологии и обмана населения Германии гитлеровское правительство проводит ряд мер.

1 мая 1934 г. создается министерство образования, которому поручается воспитание учащихся в духе милитаризма, расовой непримиримости и извращенного фашистскими бредовыми идеями представления о действительности.

Такого рода задачи выполняли также имперский руководитель молодежи и подведомственные ему органы.

Отменяется свобода личности, слова и печати. Уничтожаются свободные профсоюзы, собственность их конфискуется, а большинство руководителей заключается в тюрьмы.

Для террористического подавления всякого сопротивления правительством создаются гестапо и концентрационные лагери. Без всякого суда, без предъявления в законном порядке какого-либо конкретного обвинения арестовываются и истребляются сотни тысяч людей по одному подозрению в антифашистских настроениях.

Защита пытается заверить, что члены имперского правительства не участвовали в издании позорных нюрнбергских законов о расовой дискриминации евреев. Между тем нюрнбергские законы содержали специальные поручения двум членам имперского правительства — Гессу и Фрику — разработать и издать дополнительные декреты в развитие этих законов. И эти декреты были изданы Гессом и Фриком.

Тот же Фрик совместно с Функом, действуя по поручению Геринга, издал 3 декабря 1938 г. декреты «о ликвидации еврейской собственности» и ряд других.

В любом государстве правительство несет ответственность за все законы, изданные в период нахождения его у власти.

Трибунал имел возможность подробно рассмотреть всю деятельность гитлеровского правительства, направленную к подготовке и развязыванию агрессии. Мне нет необходимости напоминать о захвате Австрии и Чехословакии в 1938—1939 гг., нападении на Польшу, Югославию, Советский Союз. Многочисленные документы, представленные Трибуналу, подтверждают, что со стороны гитлеровского правительства было сделано все для удержания в своих руках захваченных территорий Франции, Польши, Чехословакии, Югославии, Норвегии, Голландии, Бельгии и других стран, так же как и части территории СССР. Только мощные удары Советской Армии и армий союзных государств не дали возможности фашистским заговорщикам осуществить эти злодейские планы.

Деятельность гитлеровского правительства привела к войне, унесшей миллионы человеческих жизней и причинившей неисчислимый материальный ущерб и неизмеримые страдания многим народам.

Гитлеровское правительство отвечает также за все военные преступления и преступления против человечности, которые были совершены немецкими войсками и немецкими властями в ходе военных действий. Многочисленные доказательства, прошедшие перед судом, достаточно ясно показали, что гитлеровская Германия готовилась к ведению войны самым беспощадным путем, с полным пренебрежением к законам и обычаям войны.

Военные преступления и преступления против человечности совершались не только в отношении вооруженных сил объединившихся против фашистского агрессора свободолюбивых народов, но также и против ни в чем неповинного мирного гражданского населения. Еще до вероломного нападения на Советский Союз правительство гитлеровской Германии тщательно разработало планы чудовищного истребления передовой части советского народа.

Опубликованные в свое время Чрезвычайной Государственной Комиссией сообщения о немецко-фашистских злодеяниях в гг. Новгороде, Ставрополе, Орле, Сталине, Смоленске, Киеве и других городах установили существование продуманной системы преднамеренного массового истребления немецкими оккупантами военнопленных и мирных советских граждан.

Все подсудимые — члены гитлеровского правительства лицемерно утверждали, что о неслыханных зверствах гитлеровцев в концентрационных лагерях, о диком произволе эсэсовцев, о бесчинствах немецких властей на временно оккупированных немцами территориях они якобы узнали только на настоящем процессе. Но эти утверждения явно лживы.

Об этих фактах знал в той или иной мере каждый немец. Об этом передавали радиостанции всего мира.

О возмутительных зверствах германских властей в отношении советских военнопленных и мирных советских граждан было доведено до сведения всего мира в нотах Народного Комиссара Иностранных дел СССР В.М. Молотова от 25 ноября 1941 г. и 27 апреля 1942 г. И несмотря на то, что нарушения самых элементарных требований международного права и человеческой морали, которые допускались немецкой армией и немецкими властями, стали известны имперскому правительству из названных нот, преступное попрание законов и обычаев войны продолжалось и в 1943—1945, гг. Следовательно, все эти преступления творились с ведома и по прямым указаниям гитлеровского правительства.

Разве Розенберг не получил служебную записку Ламмерса, в которой указывалось, что в отношении советских военнопленных Женевская конвенция не действует?

Разве не был разослан министрам циркуляр партийной канцелярии за подписью подсудимого Бормана с директивой о жестоком обращении и надругательствах над советскими военнопленными?

Разве министерство внутренних дел, главное управление имперской безопасности, гестапо, тюрьмы и концлагери не являлись органами германского правительства?

Оно должно в полной мере нести ответственность за совершенные этими фашистскими государственными органами злодеяния.

Члены гитлеровского правительства всячески пытались отгородиться от СС-вцев и, будучи изобличены, каждый раз придумывали новые версии, одна лживее другой.

Розенберг, Нейрат, Фрик, Франк, Риббентроп и прочие министры были генералами СС и СА.

И это обстоятельство имело отнюдь не формальное значение, в чем можно убедиться хотя бы из письма подсудимого Риббентропа к Гиммлеру от 22 июля 1940 г., представленного Суду Советским обвинением.

Министр Розенберг пытался заверить суд, что он также не знал о злодейских приказах министра Гиммлера.

Но именно Гиммлер, предписывая 7 сентября 1943 г. фюрерам СС и СД проведение совместно с военным командованием тотального разрушения областей Украины[272], когда он предлагал, чтобы «там не было оставлено ни одного человека, ни одной головы скота, ни одного центнера зерна, ни одной железнодорожной линии, ни одного целого дома, ни одной шахты, которую можно было эксплуатировать в течение ближайших лет, ни одного не отравленного колодца», — специально позаботился о том, чтобы об этом приказе был информирован рейхсминистр по восточным оккупированным территориям Розенберг.

Министр Геринг разослал 8 марта 1940 г. «высшим имперским властям» преступную директиву об «обращении с гражданскими рабочими и работницами польской национальности в империи».

Министр Франк, как он об этом неоднократно отмечал в своем дневнике, получает директивы от Геринга об угоне в немецкое рабство любыми способами сотен тысяч поляков.

Министры Шпеер, Розенберг, Кейтель, Функ, Зейс-Инкварт и другие изобличены на суде в даче директив и разработке мероприятий по использованию принудительного труда военнопленных и мирных жителей захваченных немцами территорий.

Не кто другой, как министр Розенберг, одобрил мероприятие армейской группы «Центр» о захвате 40—50 тысяч детей в возрасте от 10 до 14 лет с советской территории и доставке их в Германию.

Разве эти примеры не свидетельствуют о преступлениях гитлеровского правительства?

Документально установлено, что планомерно организованное ограбление захваченных немцами территорий проводилось по официальным директивам и указаниям гитлеровского правительства и отдельных его членов. Директивы министра Геринга о плановом грабеже на оккупированной советской территории (так называемая «Зеленая папка» Геринга), деятельность грабительского «эйнзатцштаба» и «батальона особого назначения» министров Розенберга и Риббентропа по разграблению культурных ценностей и памятников искусства, действия министров Функа и Шпеера — разве не достаточны для вывода об участии гитлеровского правительства в разграблении захваченных немцами территорий?

Имперское правительство Германии отвечает за разграбление государственной, общественной и частной собственности, за разрушение и расхищение культурных ценностей на временно оккупированных гитлеровцами территориях. Только СССР действиями оккупантов причинен материальный ущерб в сумме 679 миллиардов рублей.

Члены имперского правительства несут ответственность за принудительную германизацию захваченных немцами областей. Именно имперские министры Геринг, Фрик, Гесс, Ламмерс подписали указ о включении четырех западных провинций Польши в состав Германии.

Не кто иной, как министр Фрик, инструктируя имперского наместника Рейнера, говорил:

Достаточно вспомнить соглашение министров Риббентропа и Гиммлера об организации разведывательной службы за границей; соглашение Гиммлера—Бормана с министром юстиции Тираком от 13 августа 1942 г. об осуществлении особых массовых полицейских мероприятий по уничтожению евреев, цыган, русских, украинцев, поляков, чехов под видом так называемых асоциальных элементов; письмо министра Ламмерса от 4 июня 1944 г. на имя министра Тирака о непривлечении к ответственности виновных в убийстве приземлившихся союзных летчиков письмо министра Кейтеля министру иностранных дел по вопросу об обращении с союзными летчиками, — чтобы представить себе бандитское правительство.

4 февраля 1938 г. Гитлер создал тайный совет министров, в следующих словах показав его назначение: «Для помощи мне советами по вопросам внешней политики я создаю тайный совет».

Председателем тайного совета Гитлер назначил Нейрата, а членами — Риббентропа, Геринга, Гесса, Геббельса, Ламмерса, Браухича, Редера и Кейтеля.

21 мая 1935 г. Гитлер создал имперский совет обороны.

30 августа 1939 г. Гитлер реорганизует совет по обороне государства в совет министров по обороне Германской империи, назначив председателем этого совета министра Геринга, а членами — Гесса, Фрика, Функа, Кейтеля и Ламмерса.

На заседании от 23 июня 1939 г. председатель этого совета Геринг подчеркнул, что «совет обороны империи является решающей корпорацией в империи по вопросам подготовки к войне» и что «заседания совета обороны созываются для принятия самых важных решений». Не оборона, а нападение, подготовка к агрессивным войнам была задачей этого совета.

В подготовке к войне принимали участие не только члены имперского совета обороны, но и все остальные министры.

Так, на заседании совета от 23 июня 1939 г. принимали участие наряду с Герингом, Функом, Фриком, Гиммлером, Кейтелем и Ламмерслм министры Шверинг фон Крозиг, Дорфмюллер и другие.

На этом заседании планировалось не только использование в военной промышленности труда военнопленных и населения захваченных территорий, но и труда заключенных и даже количество заключенных во время войны.

В протоколе указывается:

На этом заседании упоминались директивы по сотрудничеству между ОКВ и генеральным уполномоченным по экономике от 3 мая 1939 г. при подготовке предприятий военного хозяйства к войне, обсуждались планы тотальной войны, были заслушаны специальные доклады начальника 5-го отдела генерального штаба полковника Герке и министра путей сообщения Дорфмюллера.

Были ли осведомлены все члены имперского правительства об этих решениях? Безусловно, да, и это видно хотя бы из перечня адресатов, кому был разослан протокол заседания от 23 июня 1939 г. Протокол заседания имперского совета обороны был разослан: заместителю фюрера, начальнику имперской канцелярии, председателю тайного совета министров, уполномоченному по четырехлетнему плану, министрам иностранных дел, юстиции, внутренних дел, воспитания и народного просвещения, экономики, по делам церкви, питания и сельского хозяйства, труда, финансов, путей сообщения, почт, директорату Рейхсбанка и т.д.

Одно то обстоятельство, что большинство членов имперского правительства является подсудимыми на настоящем процессе, предрешает вопрос о характере данной организации.

Я считаю, что виновность германского гитлеровского правительства в тягчайших преступлениях полностью доказана, и оно должно быть признано преступной организацией.

Господа Судьи!

Для осуществления задуманных ими злодеяний главари фашистского заговора создали систему преступных организаций, которой была посвящена моя речь.

Ныне те, кто поставили целью установить господство над миром и истребление народов, с трепетом ждут грядущего приговора суда. Этот приговор должен настичь не только посаженных на скамью подсудимых авторов кровавых фашистских «идей», главных организаторов преступлений гитлеризма. Ваш приговор должен осудить всю преступную систему германского фашизма, ту сложную, широко разветвленную сеть партийных, правительственных, эсэсовских, военных организаций, которые непосредственно претворяли в жизнь злодейские предначертания главных заговорщиков.

На полях битв человечество уже вынесло свой приговор преступному германскому фашизму.

В огне величайших в истории человечества боев героической Советской Армией и доблестными войсками союзников были не только разгромлены гитлеровские орды, но утверждены высокие и благородные принципы международного сотрудничества, человеческой морали, гуманные правила человеческого общежития.

Обвинение выполнило свой долг перед высоким судом, перед светлой памятью невинных жертв, перед совестью народов, перед своей собственной совестью.

Да совершится же над фашистскими палачами суд народов — справедливый и суровый.