О грозных пиратах, спящих силах, влюбленных кочевниках и прочем

Глава 14. Смена декораций

Размытые очертания развалин не то замка, не то крепости, представшие на закате следующего дня взору утомленных отупляющим однообразием и бесконечностью дневного перехода путников, поначалу показались богам миражем или галлюцинацией.

— Мираж? — прищурившись, переспросила Элия перевозбужденного новостью Элегора, первым с эльфийской зоркостью углядевшего на горизонте темную точку, колышущуюся в знойном мареве.

Кэлберт обменялся с Мелиором быстрым взглядом и весело бросил:

— Ну, по крайней мере, это первый мираж за все время нашего пребывания в пустыне.

— А может и не мираж, — кивнул принц, и на губах его проскользнула улыбка. Что бы ни ждало их впереди, бесконечное путешествие приближалось к концу, бог чувствовал это всеми фибрами души.

— И уж точно не галлюцинация, никаких особых кактусов, вызывающих видения, мы на завтрак не жевали, — рассмеялся Элегор и уточнил: — Во всяком случае, я вообще не припомню, чтобы у нас сегодня был завтрак, обед или ужин.

— Могу ручаться и за всю эту неделю, — кисло подтвердил Мелиор, с тоской вспоминая последний великолепный ужин на яхте.

— Это могли быть особенные кактусы, — заухмылявшись, зловеще прошептала принцесса, помахав для убедительности перед носом герцога руками, — вылезающие ночью из-под земли и жадно пожираемые нами в состоянии лунатизма.

— А, так вот куда ты ходишь по ночам, — догадался Элегор, округлив глаза. — То-то рот у тебя по утрам чем-то желто-зеленым вымазан!

Посмеявшись и коротко посовещавшись, приободрившаяся компания решила попытаться достичь загадочных развалин и хорошенько их осмотреть сегодня, еще до того, как придет ночь. Лазить в абсолютной темноте по единственным в пустыне странным руинам не улыбалось даже сорвиголове Элегору. Ночного эльфийское зрение не подмога, если нет хотя бы малого источника света. Словом, путешественники прибавили шагу.

Приближающиеся с каждой минутой пути и становившиеся все более реальными и материальными руины казались страшно неуместными в этом безжизненном месте, каким-то вопиющим кощунством над господствующим морем песка. Элия, уже успевшая увериться в справедливости своей версии о том, что Мир Пустыни вычищен, пребывала в легком замешательстве, стимулирующем мыслительные процессы.

'Если измерение действительно было вычищено, то в нем не должно было остаться никаких вещественных следов, напоминающих о прежнем этапе существования, — лихорадочно размышляла принцесса. — Значит, я была не права, предположив, что этот мир пуст или…' — неожиданно девушку посетило озарение, все мелкие кусочки головоломки встали на свои места.

Услужливая память распахнула перед богиней один из древнейших величайших трактатов анонимного автора, посвященных созиданию и уничтожению миров: 'Сила Творения и ее обратная сторона. Основы применения и функционирования в рамках структуры Мироздания'.

Когда-нибудь, через несколько сот лет, почувствовав, что вошла в полную силу, принцесса собиралась заняться созданием собственных миров. Скрупулезным и тщательным созданием, не в пример пылким нетерпеливым богам-идиотам, едва ощутившим в себе способность ТВОРИТЬ и тут же принимавшимся вытворять демоны знает что, к вящему ужасу Сил. Поэтому принцесса внимательно наблюдала за действиями родственников и пристально изучала все книги, относящиеся к данной тематике, попадавшиеся на глаза, отмечала все то, что могло пригодиться в высшем искусстве Творения.

Итак, богиня вспомнила важный момент: вычищенный мир не всегда абсолютно пуст. В нем могут сохраняться артефакты, имеющие непосредственное отношение к его созданию. Ведь окружающее их пространство в малой степени подвержено глобальному процессу очищения, потому что представляет собой часть узла структурной сети мира. Теперь Элия могла предположить, что их зачем-то вели к такому узлу, а развалины являлись знаком, отмечающим его. Даже лишенная магии, богиня ощущала всю необычность этого места.

'Значит, вот каков ваш замысел, — мысленно обратилась богиня к неведомым Силам. — Мы должны были прийти сюда. Но для чего? Что вы хотите от нас и сможем ли мы из этого места попасть домой?..' — из искорки воскресшей надежды зародилось в душе принцессы яркое пламя.

— С тобой все в порядке, дорогая? — заботливо окликнул сестру Мелиор, подметив, что она уже несколько секунд идет совершенно механически, глаза устремлены на развалины, но взгляд обращен не на них, а куда-то вглубь себя.

— Пожалуй, даже более чем. Да, брат, все в порядке, — энергично подтвердила богиня. — Просто я кое о чем подумала… — и Элия изложила спутникам свои соображения, подкрепляя их цитатами.

— Так чего же мы ждем? Пошли быстрее туда и все проверим! — с ходу завелся Элегор. Любая неразгаданная тайна всегда как на аркане тянула юношу за собой с такой силой, что он очертя голову бросался ее разгадывать. После нескольких суток пребывания в скучной пустыне (всего-то развлечений: трепотня, рытье колодцев, да одна захудалая песчаная буря) парень настолько стосковался по новым впечатлениям, что буквально приплясывал на месте от нетерпения. Загадка артефакта, уцелевшего в вычищенном мире, звала его к себе.

— Уже идем, Элегор, — согласилась с усмешкой принцесса и предупредила. — Но не рассчитывай увидеть что-нибудь и впрямь потрясающее воображение. Мы можем обыскать каждый камень в развалинах, но без магии так и не найдем то, что ищем или не поймем, что нашли его.

— Почему? — вставил свой вопрос Кэлберт, не дожидаясь, пока сестру озадачит герцог.

— Насколько я помню из книги, артефакты вычищенных миров редко представляют собой что-то значительное, производящее неизгладимое впечатление, сразу бросающееся в глаза. В Мире Пустыни артефактом созидания может оказаться любой из камней в развалинах, — остудила Элия энтузиазм юного герцога и брата.

— Ладно, но все равно пошли поищем, а? — попросил Элегор устремил на принцессу молящий взгляд ребенка, выпрашивающего у мамочки конфетку до ужина и очень надеющийся, что любящее материнское сердце уступит прихоти капризного дитяти.

— Конечно, пойдем! — запросто согласилась принцесса, довольная тем, что хоть на время может отвлечь сознание от бесконечной, утомительной борьбы, подкинув ему проблемку поинтереснее. — Раз уж мы выбрали направление и пришли сюда, существует большая вероятность того, что это и было нашей задачей. Следовательно, в наших интересах обыскать каждую щель в развалинах.

— Этот артефакт может помочь нам выбраться? — деловито осведомился пират, невольно прибавляя шагу.

— Не знаю, брат. Может быть, место просто притянуло нас своей силой, как магнит железо. Или нам нужен не сам артефакт, а нечто, находящееся в непосредственной близости от него и потому сумевшее сохраниться в вычищенном мире, — пожала плечами принцесса, но глаза богини говорили о том, о чем молчали уста: она надеялась.

— Артефакт не имеет какой-то реальной ценности или могущества, — заметил, вставая на стезю коллекционера, Мелиор. — Это просто некое место или вещь, находящаяся на определенном месте и зачастую ценная лишь своим существованием для данного мира. Даже от ее уничтожения ничего не изменится, если только это не измерение с очень тонкой внутренней структурой и почти аллергической реакцией на любое нарушение Равновесия. Большинство миров достаточно устойчивы, и с исчезновением артефакта (а его обычно не трогают просто потому, что он никому не нужен) происходит лишь некое незначительное перераспределение магических потоков. Структура мира же при этом не изменяется. Узел в структуре мира, который был на месте артефакта остается.

— Не понимаю, — нахмурился Кэлберт, запутавшийся в высоких материях.

— Если ты уберешь значок острова с карты, сам остров существовать не перестанет, — доходчиво пояснила принцесса слова брата. Тот, как, впрочем, и сама Элия, иногда слишком любил пощеголять своей ученостью. Вот и сейчас Мелиор не упустил шанса пройтись по недостаткам в образовании Кэлберта.

— Ясно. Ну, что пошли? — коротко подытожил пират общий разговор, и компания, проверив на всякий случай, насколько хорошо выходит из ножен оружие, целеустремленно двинулась к развалинам, все четче вырисовывающимся перед туристами поневоле.

В сравнении с совершенной пустотой пустыни, постройка сохранилась неплохо. Уцелела некоторая часть мощных блоков крепостной стены, когда-то окружавшей величественное здание, да и сам замок, изрядно потрепанный ветрами и временем, упрямо сопротивлялся, не желая сдаваться осаде пустыни.

Шагнув за то, что осталось от некогда незыблемых врат из массивных бревен, обитых искрошившимся в пыль железом, путники оказались во внутреннем дворе. Оглядев пустое пространство, частично занесенное песком, принцесса решила: снаружи искать уже нечего. Пустыня сделала свое дело. Теперь можно было только гадать, что находилось перед твердыней раньше. Вероятно, казармы стражи или пристройки для слуг, а может, так и была лишь каменная мостовая, по которой вышагивали хозяева или шустро сновали по своим делам и их поручениям слуги, оглашая тогда еще живой мир смехом, ссорами, пустой болтовней, любовными признаниями. Ныне здесь царила лишь пустота замкнутого стенами пространства. Лишенные магического чутья, боги не могли почувствовать того, что помнили камни замка, а рассказать о прошлых временах было некому. Отныне голосом развалин был лишь шорох песка.

Герцог не в силах был больше терпеть неизвестности. Пока остальные его спутники вдумчиво оглядывались по сторонам, чтобы не пропустить какой-нибудь значимой мелочи, Элегор, решив, что во дворе ничего интересного нет, нетерпеливо воззвал к своим осторожным товарищам:

— Пойдемте же внутрь, здесь пусто! Если только под камнями что-то зарыли. Так нам все равно копать нечем, не шпагами же камень долбить! Может, в замке какой инструмент сыщем!

— Идем-идем, — подтвердила принцесса при молчаливом согласии братьев, чья врожденная острота языка сейчас сдерживалась настороженностью.

И боги, предусмотрительно пропустив Элегора вперед, последовали за ним в неизвестность — широкий провал, темнеющий на месте главного входа. Сумрак замкового коридора лишь немного рассеивал слабый свет, тайком пробирающийся сквозь узкие бойницы окон. Было гораздо прохладнее, чем в пустыне, может быть потому, что не пекло вездесущее солнце, а может быть, из-за особенностей строения здания, его толстых, более полуметра, стен. Но воздух замка не был свеж. Пахло пылью и затхлостью. Принцесса слегка поморщилась. Мелиор ответил ей понимающим взглядом. Впрочем, жажда исследований уже проникла в кровь богов, и они почти сразу перестали обращать внимание на мелкие неудобства. К тому же по сравнению с массовой долей громадного дискомфорта, испытываемого прежде, прибавка вышла и вовсе незначительной. Пыль в обмен на жару — не так уж и плохо.

Боги двигались в полной тишине, нарушаемой лишь звуками их шагов. Невольно проникнувшись драматичностью обстановки, примолк даже герцог, но неуемное любопытство заставляло его вертеть по сторонам головой, как мельница, в тщетных попытках заприметить что-нибудь, достойное внимания. Как здорово было бы утереть нос всезнайке Элии, найдя какую-нибудь замечательную штуковину! Но пока попадались лишь кучки пыли, возможно, несколько тысяч лет назад бывшие изящной мебелью, ценными гобеленами, утварью или чьими-то костями, но сейчас годные лишь для использования в религиозных церемониях. Где-то Элегор слышал о народах, посыпающих прахом и грязью голову в знак глубокой скорби по усопшим родственникам. Зачем пачкать себя, провожая в другую инкарнацию свояка, герцог не понимал, но странный обычай позабавил бога и остался в памяти.

Коридор за коридором, комната за комнатой, зал за залом через арки и колоннады прошли путешественники, неумолимо приближаясь к центру замка, планировкой напоминавшего свернутую спираль. И в каждом из кругов богов встречали лишь вездесущие горстки серого праха.

— Странно, — дотронувшись было до подбородка, но тут же отдернув от лица грязную руку, пробормотал почти про себя Мелиор, внимательно оглядывая интерьер, вернее его отсутствие в замке.

— Что, дорогой? — откликнулась Элия, меланхолично, без всякого пиетета пред прошлым ткнув туфлей в очередную кучку пыли, встретившуюся на пути. Кэлберт внимательно проследил это движение. Правда, его интересовала не столько консистенция пыли, исследуемая девушкой, сколько грациозное движение красивых ног, приятно обрисовываемых светлыми брючками. Пустота замка нагоняла на пирата черную тоску, но богине удавалось рассеивать ее одним своим присутствием.

— То, что здесь нет ничего кроме камня и пыли, — пояснил свою мысль принц, автоматически осматривая следующий в длинной череде залов и цепко примечая за высокой серой аркой другую, значительно крупнее всех предыдущих и иного, более светлого оттенка.

— А чего ты хотел? — хмыкнул доселе молчавший Кэлберт. — Груды сокровищ, накрытый к пиру стол и игривых обнаженных девиц?

— О, мои запросы куда скромнее, — коварно усмехнулся Мелиор и невинно обронил: — Всего лишь песка.

— Ты чего, в пустыне на него не насмотрелся? — удивленно встрял Элегор, которому пришлось по душе предложение пирата по части сокровищ и девиц, правда к этому списку юный бог добавил бы еще и большой бассейн с водой.

Принц глянул на юнца с легким снисхождением и настолько нейтрально, что тон этот вполне можно было счесть изысканным высокомерием, достойным дуэли, заметил:

— Насмотрелся, весьма. Но замок находится в пустыне, ветра бывают довольно сильными, не говоря уж о бурях, в этом мы уже успели убедиться на своем опыте. Двери и окна замка — ничем не прикрытые отверстия, а песка в помещении нет. Ни песчинки! Это магия, но, видно, не слишком могущественная. Она смогла удержать от тысячелетнего распада камень и не дать песку поглотить замок, но его обстановку не сберегла.

Договорив, принц посмотрел на сестру, ожидая подтверждения своих догадок и возможно их развития. Принцесса еще раз окинула взглядом коридор и резко кивнула, соглашаясь с выводами внимательного брата. Она и сама чувствовала в обстановке замка какую то неправильность, но все усиливающаяся с каждой секундой борьба с частью собственной страшной сути, которая, пробуждаясь, рвалась на свободу, мешала серьезно сосредоточиться. Выдержка Элии была очень сильна, но поединок с силой Пожирательницы Душ и тщательная блокировка божественного дара Любви, блоки на котором были не заклинаниями, а запретами воли принцессы, изматывали ее силы, истощая все более с каждой секундой.

— Ого! — забыв о высокомерной отповеди принца, Элегор ринулся вперед.

Герцог во все глаза смотрел на огромный зал, арку входа в который Мелиор заметил ранее и принял ее за начало очередной колоннады. Помещение и в самом деле стоило нескольких 'ОГО!'. Оно было громадным, больше, чем все виденные богами в замке: высокий свод терялся где-то над головами, а стены с узкими глазницами окон, таились в тенях. Но в центре зала находился неглубокий на вид овальный бассейн, сложенный не из обыкновенных серых камней, а светлых, проблескивающих белыми искрами плит. Они словно сияли отраженным лунным светом. В водоеме плескалась прозрачная, манящая, прохладная на вид жидкость, а из центра било несколько струек невысокого фонтанчика.

— Здорово! — радостно воскликнул Кэлберт и изготовился ринуться вперед, чтобы с разбегу прыгнуть в воду. — Пусть мы не нашли пока никаких артефактов, зато вволю напьемся и искупаемся. Я уже весь чешусь от этого песка и пыли. Айда, примем ванну, сестренка.

Элегор с восторгом присоединился к идее пирата. Парочка уже было собрались со всех ног кинуться к бассейну, но резкий нервный окрик Элии слегка охладил энтузиазм мужчин:

— А вы абсолютно уверены, мальчики, что это вода?

Кэлберта этот резонный вопрос остановил.

— Что же еще? — беспечно пожал плечами Элегор. — не кислота же, вон плиты-то не разъедает! Ты только больше не кричи, голос сорвешь, я сейчас все проверю.

С этими словами юноша подбежал к бассейну, обшаривая карманы в поисках чего-нибудь подходящего для проведения эксперимента. В карманах собственных брюк Элегора всегда находилась чертова уйма интересных вещей, но на сей раз на герцоге были штаны, взятые на прокат у Мелиора, и доверху набить в них всякой всячины прыткий герцог не успел, но кое-что все-таки отыскал. Молодой бог быстро, пока вредная Элия, у которой вдруг взыграла осторожность, вообще не запретила ему приближаться к желанному водоему, извлек первую попавшуюся вещицу — медальон на цепочке — облокотился на бортик и, не раздумывая, сунул его в воду.

Мелиор еще успел заметить какую-то ржавчину на серебре, блеск черных камней, подумать, что вещица, который держит герцог, ему что-то напоминает и издать предупредительный, но неумолимо запоздавший вопль. Потом все началось…

Струи фонтана взмыли к самому своду зала, 'вода' встала на дыбы и закружилась в бешеном вихре, искрясь и переливаясь совершенно немыслимыми цветами (Кэлберт готов был поклясться своим первым кораблем, что в известном ему спектре таких отродясь не было). В воздухе начала концентрироваться Сила такой безумной мощи, что боги замерли на месте, не в состоянии пошевелиться. Густой сироп энергии, заполнивший зал, поймал их, как варенье мух. Волосы, в прямом смысле, наэлектризовавшись, встали дыбом. Тела богов пронзили острейшие иглы боли от энергии, бесконтрольно льющейся сквозь них в попытке заполнить пустоту. В мозгах ошарашенного Мелиора что-то щелкнуло. Цепочка фактов привела к очевидному выводу. Принц совсем обезумел от страха и зашипел через силу:

— Ты, малолетний кретин, только ты мог додуматься сунуть медальон с кровью трех родичей-богов Тьма Межуровнья знает куда!

Мелиор проклинал себя за то, что, потрясенный обрушившимися на его голову невзгодами, не обратил внимания, кто после приземления в пустыне сохранил медальон. До того момента, пока Элегор, не удосужившись спросить совета у имеющих мозги спутников, начал действовать, мужчина был уверен, что Элия, как единственная из них обладательница одежды с карманами, взяла вещицу себе.

Юноша промолчал, стиснув зубы, в кое-то веки не зная, что сказать. Каким бы дерзким нахалом и хамом не был герцог, но в данный момент он чувствовал не только задницей, но и всем телом, что допустил какую-то ошибку, и сейчас за нее будут расплачиваться ВСЕ.

Муки совести, начавшие было с безжалостной радостью истосковавшихся по работе палачей терзать герцога, пустились наутек от нескольких слов принцессы. Ее голос был тих, как легчайшее дуновение ветерка, но в нем звучало ликование, и все боги услышали его.

— Не злись, Мелиор. Мальчик, конечно, никогда не думает, что творит. Не работал он своей головой и сейчас, но на сей раз, разнообразия ради, кажется, сделал нечто единственно правильное. Малыш, я чувствую, как возвращается сила. Ты разбудил Источник этого мира — именно место его сосредоточения и являлось тем артефактом, который мы хотели найти. Мы спасены, если, конечно, не лопнем от переизбытка магической энергии.

Теперь, после слов Элии, все прислушались к своим ощущениям и сквозь боль, миллионами игл терзающую тела, почувствовали, как магия и былая мощь вливается в сознание, приходит, заполняя зияющую разверстой раной пустоту великое и такое привычное могущество богов.

— Мы что, действительно можем умереть? — встревожено задал Мелиор единственный беспокоящий его вопрос.

— Не исключено, — ответила девушка, чувствовавшая себя немного легче остальных, потому что большую часть изливавшейся на нее силы мгновенно пускала в дело, поворачивая вспять едва не ставший необратимым процесс изменения своей сути. Эта сложная работа занимала лишь часть многоуровневого сознания богини, другая же его часть сводила воедино все факты и делала выводы, отвлекая спутников от волн боли, прокатывающихся через тела мощным океанским приливом. — Слишком резко возвращается сила, от которой мы были отрезаны. Воды Источника очистили медальон от крови, разорвав связь заклинаний. Больше не поддерживаемая им Буря Между Мирами утихла или сместилась в пространстве, одновременно ликвидировались и вплетенные в заклятье стихии чары зоны безмагии. А наша божественная кровь, смывшись с амулета, разбудила Источник, пребывающий в состоянии статиса. Хорошо, что это была высохшая кровь, утратившая часть своей силы, но плохо, что Источник находился в состоянии очень глубокой дремы. Теперь, пробуждаясь, он восстанавливает свое влияние в этом мире и былую мощь. Мы оказались в самом эпицентре этого интересного действа. Даже само по себе восстановление каналов силы для богов процедура не очень приятная, зачастую весьма болезненная. Чем выше могущество, тем больше плата. Но мы, вдобавок, присутствуем при одновременном восстановлении энергетических каналов Источника Силы, а этот процесс интенсивней в сотни раз. Часть энергии, что притягивает Источник в вычищенный мир, восстанавливая свое могущество и магическую ауру измерения, при обычном положении дел равномерно рассеивается в пространстве. К сожалению, мы — фактор, искажающий процесс рассеивания…

— Что ты имеешь в виду? — сквозь зубы выдавил вопрос Кэлберт, удивляясь выносливости сестры, тому, что Элия способна говорить, но одновременно и радуясь тому, что ему объясняют происходящее. Пирата трясло так, словно ему кто-то дал подержать гигантского ската-молнию, пот ручьями тек по лицу, мышцы, казалось, превратились в кисель, мужчина поражался тому, что еще способен стоять на ногах. Да и все остальные выглядели не лучше.

Вместо Элии объяснение процедил Мелиор, ухвативший суть вопроса:

— Мы магнит: боги из Мира Узла, потенциально обладающие силой, в мире почти лишенном магии. При таком положении дел часть, и значительная часть, энергии не рассеивается, а притягивается нами.

— И что с того? — по праву виновника действа потребовал Элегор дальнейших объяснений. — Почему мы можем погибнуть?

— Если Источник окончательно не пробудиться в самое ближайшее время (я подразумеваю срок от пяти до десяти минут) не обретет сознание и не возьмет под контроль регулирование потоков Силы, мы просто лопнем от переизбытка энергии. Тебе не доводилось слышать, Элегор, что случается с теми не в меру амбициозными глупцами, которые мечтают о могуществе и любым путем пытаются добиться увеличения коэффициента личной силы, не думая о своей способности справиться с обретенной властью?

— Слышал, — мрачно согласился Элегор, припоминая одну из самых распространенных детских страшилок, которыми потчевали преподаватели магии своих жаждущих всего и сразу учеников, а пират спросил:

— Что же нам делать?

Элия собралась было ответить, что остается только надеяться, но в эти мгновения по залу прокатилась очередная сверхмощная волна света и силы, а потом раздался мелодичный, слегка сонный, и немного настороженный, как показалось незваным гостям, голос.

— Приветствую Вас, боги, и благодарю за то, что пробудили меня от сна, длившегося долгие тысячелетия.

— Пожалуйста, — 'скромно' отозвался Элегор.

— Могу ли чем-нибудь отблагодарить вас? — почему-то богам показалось, что в вопросе Источника таится какой-то подвох, но времени разбираться с тайными мыслями Сил уже не было.

— Огради нас от потока энергии, Источник. Ее слишком много для нас, — быстро 'загадала желание' принцесса.

— Разве вам не хочется обладать большой силой? — на секунду замешкавшись, провокационно поинтересовался Источник, но пожелание принцессы исполнил. Токи пробуждающейся силы стали по широкой дуге обтекать компанию богов, окруженную защитным куполом. Боги вздохнули свободнее, перестав чувствовать себя щепками, угодившими в водоворот. Мужчины вновь обрели контроль над своими телами, выпрямили спины и в типично лоулендской манере гордо вскинули головы.

Мелиор глянул на сестру, ожидая от нее ответа. Когда приходилось общаться с Силами любого ранга, братья всегда 'великодушно' уступали Элии высокую привилегию вести диалог. Богиня прекрасно ладила с созданиями чистых энергий, и, подстраиваясь под их логику, умела задушевно общаться. Принцу только оставалось гадать: снисходит ли Элия к Силам или возвышается до Них. Часто слова их казались Мелиору смесью бреда выжившего из ума философа, постулатов идеалиста и лепета младенца, но принцесса обладала талантом находить в этом сумасшедшем бардаке рациональное зерно и добиваться того, чтобы Силы поступали так, как нужно ей и при этом были совершенно уверенны, что это их личное желание. Впрочем, признавал бог, точно так же вели себя и все мужчины, которым принцесса оказывала честь какой-то просьбой. Единственная разница между людьми и Силами состояла в том, что, если дело касалось последних, Элия упрямо отстаивала не столько собственную выгоду, сколько их интересы. Может быть, поэтому они ей и доверяли?

— Обладание могуществом не развлечение на час, а постоянная ответственность. Мы не возьмем больше, чем в состоянии вынести. К чему? Тот коэффициент личной силы, что есть у нас сейчас, полностью соответствует уровню наших магических талантов и божественной сути, им мы можем свободно распоряжаться и управлять. Мы ценим то, что имеем, не желаем терять рассудок и подвергать структуру души угрозе искажения, — рассудительно, со спокойным достоинством ответила богиня.

— Вы почитаете Законы Равновесия и блюдете их, — удовлетворенно констатировал Источник и с великой грустью прибавил: — О, если бы в этом мире некогда все боги были такими, он никогда не стал бы безжизненной пустыней…

— А что здесь случилось? — не утерпев, встрял любопытный герцог.

— Вам действительно интересно? — засмущался и, кажется, даже чего-то застыдился Источник.

— Ну не напрасно же мы тут столько дней жарились, — скрывая робость от общения с Силами, хмыкнул Кэлберт. — Хоть байку послушать.

Мелиор, крайне занятый наложением очищающих заклятий и магической сменой обрывков своих лохмотьев на приставшую принцу Лоуленду одежду, лишь величественно кивнул и материализовал перед собой зеркало, чтобы оценить результаты своих трудов.

— Конечно, нам интересно, — горячо подтвердила принцесса.

Теперь, когда к прекрасной богине вернулась обычное могущество, и пробуждение страшного наследия предков удалось мысленным приказом повернуть вспять, Элия была готова разговаривать с кем угодно и о чем угодно, хоть с Призраками Межуровнья. Тем более, девушке действительно было занятно, каким образом этот мир умудрился стать настолько голой пустыней, что на нее и смотреть то было неприлично.

— Все началось с экспериментов Джевариза — одного очень талантливого бога, обладавшего даром создания мутаций талантов. Он был моим любимчиком, — тихо начал Источник свой рассказ. — Такой веселый, искренний, страстно увлеченный своими идеями. Во всяком случае. Поначалу он был именно таким.

Боги подошли к Источнику. На гладком камне невысоких плоских бортиков, окружавших бассейн, проступила изящная ажурная резьба. Рассевшись на приятно теплых и чистых даже на придирчивый взгляд Мелиора камнях, гости приготовились внимательно слушать откровения Сил.

— Эксперименты Джевариза носили самый разный характер. Джев пытался создавать новые таланты и менять уже существующие. Параллельно он много работал над уменьшением и увеличением коэффициента личной силы. Говорил, что хочет создать такую силу бога, чтобы ее никто не мог забрать, чтобы можно было ее увеличивать и уменьшать по собственному желанию для маскировки и защиты от тварей Межуровнья, темных богов, вампиров, расщепляющих силы и души.

Когда Джев был маленьким, его мать, прелестная Сивильда, Богиня Музыки, стала любовницей Пожирателя Душ, что проник в наш мир из Бездны Межуровнья, через открытые одним легкомысленным магом врата. Сивильда словно обезумела от страсти, забыла о ребенке. Конечно, в конце концов, вампир, наигравшись, убил ее, а я… я ничем не мог помешать. У Пожирателя был такой высокий коэффициент силы, что он играючи уничтожил бы меня самого. Пока я жаловался в Суд Сил, вампир здесь славно порезвился и убрался задолго до того, как явились Силы Проверяющие. Чертовы бюрократы! Мне же еще и выговор влепили за несвоевременное обращение. А скорее всего, проволынили сами, боясь, как бы вампир не закусил энергией из их структур. Ладно, это уже все в прошлом, — Источник опомнился и перестал посвящать людей в тайны бюрократической машины Сил. — Джев остался сиротой. Я стал опекать бедного мальчика, очень привязался к нему. Когда он вырос и начал свои эксперименты, я не препятствовал ему ни в чем. Я так хотел надеяться, что его изыскания будут успешными, что он сможет защитить наш мир от любой угрозы, что больше нам не придется впустую надеяться на помощь Высших.

По всему миру Джев собрал богов со схожими талантами и магов, которые работали, чтобы воплотить его идеи. Я ему верил и слишком, слишком поздно понял, что ошибался. Одно из заклинаний, над которыми работал мой любимец, оказалось чарами бесконтрольного увеличения силы. Я предупреждал, что это опасно, но он словно обезумел, не хотел даже слушать меня. Пока я пытался что-то предпринять, страшное заклятье нашло лазейку, вырвалось из сдерживающих пут и пронеслось по миру. Все что я успел предпринять, так это ограничить его распространение одним измерением. Недоработанные чары убивали людей и богов, которые не могли вынести резкого повышения силы, другим несли дикие мутации душ и сил. Равновесие серьезно пошатнулось. Я был в панике и не знал, что еще предпринять. А заклятье все набирало силу, оно взбесилось и, почти разрушив мой заслон, пытаясь вырваться в другие миры. Но Хвала Творцу! Вмешались Силы Равновесия и предотвратили полную катастрофу, развеяв чары. Те из мутаций, которые были обратимы, повернули вспять, исцеленных людей перенесли в другие измерения, души тех, кому уже нельзя было помочь, извлекли из физических оболочек и перевели в другие инкарнации.

Джевариза судил Суд Сил за нарушение Равновесия, а меня за — создание ситуации, при которой подобное нарушение стало возможным. Мне показали темную душу Джевариза, его мысли, которые он тщательно прятал от меня. Я до сих пор гадаю, как случилось, что чистый мальчик, горячо мечтавший о спасении для всех, так изменился за какие-то жалкие несколько веков. Мой любимчик оказался настоящей скотиной, — в голосе Источника зазвучала недоумение, горечь и боль от предательства. — Все, чего он хотел, сводилось к бесконтрольному увеличению собственной силы. Он жаждал абсолютной власти и считал, что сможет ее получить, став сильнее богов и самих Сил. Джевариза приговорили к многократному снижению коэффициента силы и нескольким весьма неприятным инкарнациям, где его душевные качества могли бы слегка улучшиться. Но моему благодатному, прекрасному миру уже ничего не могло помочь. Равновесие энергий в нем пошатнулось очень серьезно, нарушилось даже плетение нитей в структуре Мироздания. Мне приказали вычистить его и погрузиться в глубокий сон до тех пор, пока меня не пробудят Силы, возвещающие, что Равновесие в мире установлено, или боги, появление которых в этом измерении будет означать то же самое. Только тогда, сказали мне, я смогу начать восстановление мира. Если б вы знали, каким зеленым и цветущим он был когда-то. Его называли зеленым миром Альлисина, — в мелодичном, как журчание струек воды, голосе Источника зазвучала ностальгия.

— Так будет вновь! — поспешила утешить пригорюнившиеся Силы Элия, пока им не начали демонстрировать идиллические изображения зеленых лугов.

По правде говоря, принцесса всегда бесилась, когда узнавала, что какая-нибудь тварь использовала привязанность и доброту Сил в своих низменных интересах. Сейчас ей было искренне жаль Источник, ставший жертвой своей доверчивости и любви к неблагодарному богу. К счастью этого бога он уже получил свое и отбывал наказание в далях не доступных принцессе, а не то наказание, к которому проходимца приговорил Суд Сил показалось ему необычайно мягким по сравнению с тем, что устроила бы ему Элия.

— Да, так будет вновь! — воодушевился Источник, подхватив слова Богини Любви и 'водица' в водоеме забурлила он рвущейся наружу энергии. — Волею Сил вы пробудили меня ото сна. Я снова смогу сделать этот мир таким, каким он был, нет-нет, гораздо лучше. Спасибо! Еще раз большое спасибо! Я совсем заболтался. Вам, посланцы Сил, наверное, нужно спешить. Извините. Может быть, я что-то смогу сделать для вас? Ведь я ваш должник. Как мне надоело спать!

'И молчать', - мысленно прокомментировал Кэлберт, слегка утомленный болтливостью Сил. Но раздражали его скорей не они, а все нарастающая тревога в мятущейся душе. Время блужданий по пустыни, пусть страшное и безнадежное, но в то же время такое дорогое для его сердца время, когда он узнал свою удивительную сестру и брата, кончалось. Впервые пират испытывал страх перед будущим.

— Пожалуйста! — сердечно попросила принцесса. У нее в голове крутилась масса вопросов, на которые девушка хотела бы получить ответы (в частности о том, какая сволочь засунула их в этот мир), но, похоже, здешний заспавшийся Источник — жертва предательства — их не знал. — Ты действительно мог бы нам помочь. Мы сейчас не знаем точно, где находится наш родной мир по отношению к этому. Не хотелось бы терять зря время, мы и так здесь загостились. Ты можешь переправить нас домой в Мир Узла — Лоуленд!?

— С радостью! — воскликнул Источник и деловито уточнил. — Вас всех переправить в одно место?

— В королевский замок, любую из зал на твой выбор, поближе к его величеству Лимберу, — уточнила координаты принцесса, делая вид, что не замечает протестующих гримас Кэлберта и одновременно до богини донесся телепатический вопрос осторожного Мелиора: 'Сестра, с тобой уже все в порядке? Я имею в виду кровь'.

'Да, твоей душой больше закусывать не хочется, спасибо за заботу', - откликнулась так же мысленно хулиганка-принцесса и приготовилась к телепортации. Вокруг богов закружился стремительный хоровод золотистых искр, поднимая их в воздухе.

— Подожди! Стой! — громко заорал Кэлберт, понимая, что если сейчас услышан не будет, то потом уже будет непоправимо поздно. Искры зависли в воздухе, приостановив свой грациозный полет.