О храбрых, нежных и влюбленных. Сказания пятиречья

Суба Сингх

В древнем храме города Сиалкота бродячий йог взывал к милости всевышнего. Горячая молитва его устремлялась к небесам. И рани Луиан вдруг встрепенулась: впервые за долгие годы супружества ощутила она счастье близкого материнства. Радость опьянила ее – земля закачалась под ногами, дух захватило, ресницы смежились, словно ослепила ее дивная красота ребенка, который только должен был родиться.

– Махарадж! – сказала рани, склоняясь перед святым.- Всем известно, что йоги – повелители счастья. Они прозревают грядущее, читают в судьбах людей.

"Сделай милость, поведай, кого ношу я под сердцем? И йог возвестил:

– У тебя родится сын, рани, прекрасный муж с пылкой душой. Но жизнь его исполнится блеска и величия лишь при условии, что он выдержит двенадцатилетний искус. Да, ровно двенадцать лет, начиная от самого рождения, светлое чело его не должно знать нежного родительского прикосновения, а очи – видеть любящих лиц отца и матери. Иначе многие беды ожидают твоего сына.

Прорицание мудрого йога повергло в печаль раджу Салвахана. Увы, иногда исполнение самого заветного желания приносит лишь сердечные муки. Иметь сына, единственного, долгожданного, и не прикоснуться к его челу, не обласкать его взглядом… Тяжко задумался раджа Салвахан.

– На пороге старости приходит ко мне радость отцовства. Но и тут не познаю я полного счастья: двенадцать лет не увижу сына. Неужто родительская любовь и в самом деле навлечет на него беды?!

Однако с прорицанием не поспорить. И когда в положенный срок младенец появился на свет, он тут же был заточен в крепость, отделенную от мира высокими стенами. Вместе с царственным наследником разделили неволю те, кто предназначен был ему в друзья и наставники: мудрый попугай, два мальчика – один из касты ювелиров, другой – из касты плотников. Там же, в крепости, подрастал жеребенок, появившийся на свет в один день с сыном раджи; с годами он должен был стать верным конем своему хозяину.

Расалу – так назвали юного раджу – и впрямь обладал пылкой душой; ею владела красота. Был он не из тех, чью жажду утоляет единая чаша влаги. Подобно пчеле, он готов был перелетать с цветка на цветок в поисках неизведанных опьянений. Всего миг реет пчела над цветком и вновь устремляется вперед, к другой прекрасной чаше…

И эти-то трепещущие крылья пытались удержать в сумрачной крепости, вдали от солнечной, манящей, пленительной жизни!

Ровно за год до истечения срока искуса Расалу потерял власть над буйными желаниями своей пылкой души.

В крепость проник слух, что некая принцесса одиннадцать лет ждала его на берегу реки – той самой, где Расалу должен был совершить омовение, освободившись от плена. Говорили, что принцесса поклялась принадлежать только ему – радже Расалу, и только его, никого другого, назвать своим мужем.

Услышав об этом, Расалу вмиг позабыл, что еще целый год надлежит ему оставаться в заточении. Быстро собрал он друзей – попугая, плотника и ювелира, сел на своего одногодка-коня и покинул стены крепости. Одновременно избавился он и от других стен, незримых – стен заговоров и поверий.

Прежде всего надлежало совершить омовение. Расалу знал, что, пока он не войдет в священные воды реки, он не смеет поднять взор ни на одно существо, особенно на женщину. И когда дорога привела его к берегу, туда, где вздымались к жаркому небу стройные стены дворца, он опустил глаза.

Звонкому цокоту копыт вторит тревожный стук одинокого сердца… Принцесса подбегает к окну. Уж не он ли это – единственный, несравненный, воплощение ее

мечты, тот, ради кого одиннадцать лет, не смыкая глаз, глядела она на пустынный берег?… Принцесса смотрит на всадника… Это он!

Но юноша не поднимает взор на окна дворца. Очи его устремлены на дорогу. Что делать? Неужто позволить ему уйти, упустить долгожданное счастье? Принцесса в смятении. Как остановить милого всадника? Помертвевшие уста шепчут:

Со дня рожденья твоего

Жду появленья твоего;

Коль ты раджа и сын раджи -

Свое лицо мне покажи [2].

Но Расалу, верный обету, не внимал пылким мольбам. Вот он уже миновал дворец. Чем глуше становился топот копыт, тем громче рыдало сердце принцессы. Уехал… Уехал, даже не взглянув… Как она будет жить без своей любви, без своей мечты! Прекрасный юноша, ты едешь по пыльной дороге, лицо твое поблекло от зноя… Едва лишь подумав об этом, принцесса тотчас превратилась в ястреба, расправила широкие крылья и устремилась за всадником, чтобы прикрыть его своей тенью от жгучего солнца.

Взглянул Расалу на парящую над ним птицу и сразу признал в ней принцессу. Так, значит, она колдунья? Нет, ворожба и колдовство не по душе юноше. И сердце Расалу навсегда закрылось для принцессы.

Весть, что юный раджа покинул темницу, достигла Сиалкота и взбудоражила город. Что теперь будет? Раджа и рани снова обратились к мудрости аскетов.

– Еще год вы не должны видеть своего сына, – изрекли провидцы-йоги.

Можно ли было не внять их наставлениям?

А Расалу не заботила вся эта суета. Счастливый, свободный, он не спеша приближался к Сиалкоту. На пути повстречалась стайка девушек с глиняными кувшинами на головах – и вот уже в руке юного раджи ярко оперенная стрела. Весело смеясь, натянул он тетиву своего лука – и посыпались на землю глиняные черепки, и пролилась вода. Девушки с плачем бросились кто домой, кто во дворец жаловаться радже Салвахану. Другие девушки, прослышав об озорном стрелке, вышли по воду уже с медными и бронзовыми сосудами, но и их пробивали стрелы Расалу. Так, шаля и забавляясь, доехал он наконец до родительского дворца.

Там царило уныние. Несчастный раджа Салвахан, одиннадцать лет снедаемый тоской по сыну, вынужден был, следуя наставлениям мудрецов, повернуться к нему спиной… Закипела от обиды юная кровь Расалу, не сдержался он и горько упрекнул отца:

К тебе с открытою душой

Я возвратился, мой отец,

Но если стал тебе чужой -

Не разделю с тобой венец!

Но уста раджи Салвахана оставались немы, не осмелился он пойти наперекор советам мудрецов… Понял Расалу, что тщетно взывать к сердцу отца, и в гневе покинул царские покои. «Пойду к матери, уж она-то не отвернется от меня!» – решил он, но тут же остановился, пораженный горькими рыданиями, доносившимися с женской половины дворца. Это плакала бедная Лунаи. Она видела из окна, как подъехал Расалу, и душа ее разрывалась от скорби.

Не нашлось места Расалу в родительском доме. Однако возвращаться в крепость он не собирался. И вот пятеро друзей – Расалу, сын плотника, сын ювелира, конь и попугай – отправились куда глаза глядят. Ночь застала их в лесу. Усталые странники расположились на ночлег под большим деревом. Договорились, что первую часть ночи бодрствует Расалу, его сменяет ювелир, ювелира – плотник. Но спутники Расалу не сдержали слова, не захотели делить с ним тяготы изгнания, и когда на утро юный раджа открыл глаза, возле него были только конь и попугай.

Долгие годы скитался Расалу по свету и наконец прибыл в город Силан, что стоит в южном течении Атока [3]. Камни тех мест до сих пор хранят следы копыт коня Расалу. Предание гласит, что в Силане молодой раджа повстречал женщину, которая при первом взгляде на юношу засмеялась, а потом вдруг принялась плакать.

– Что с тобой, матушка? – спросил Расалу. – Почему ты то плачешь, то смеешься?

– Ты, раджа, не здешний, и беды нашей не ведаешь,-ответила женщина.- Тут неподалеку, за горным перевалом, живут злые дэвы. Чтобы смирить их гнев, народ наш что ни день посылает им на съедение буйвола и человека. У меня было семь сыновей, а в живых остался один: шестерых сожрали дэвы. Наступил черед последнего сына… Взглянула я на тебя – и пришло мне на ум, что такой молодец, как ты, уж верно придется по вкусу нашим дэвам; может статься, помилуют они мое дитя… Тогда я засмеялась от радости. А потом мне стало тебя жалко. Послушай меня, старую: уноси отсюда ноги, а уж мы тут как-нибудь… Все равно погибать…

Выслушал женщину Расалу, подумал и говорит ей:

– Утешься, женщина, не вой И слезы горькие не лей. Твой сын не сгинет: головой Он будет выкуплен моей.

Женщина всплеснула руками и в ужасе воскликнула: Чернобородый удалец, Герой на синем скакуне! Ужасен будет твой конец! Тебя, как сына, жалко мне!

– Не тревожься за меня, матушка,- успокоил ее Расалу.- Мне дэвы не страшны.

В это время подоспели слуги людоедов, вывели из дома сына старой женщины и стали вязать ему руки.

– Отпустите этого юношу! – приказал Расалу. – Я пойду вместо него.

Но слуги не хотели расставаться с добычей. Немалого труда стоило Расалу уговорить их. Он велел слугам гнать буйвола, а сам вскочил в седло и направился к жилищу людоедов. Навстречу ему попался дэв с громадным кувшином воды.

– Вот славно-то! Вот обед так обед! – обрадовался людоед, увидев Расалу, и протянул руку, норовя ухватить за уздечку коня раджи.

В тот же миг просвистал меч Расалу, и громадная рука дэва отлетела далеко в сторону. Людоед завопил от страха и боли.

При виде воина, бесстрашно вторгшегося в их владения, дэвы переполошились: астрологи давно предрекали, что некогда в горы явится раджа по имени Расалу, который уничтожит всех дэвов. «Может, он и есть Расалу?!» – шептались они между собой. Испросив совета у астрологов, дэвы заявили пришельцу:

– Если ты действительно Расалу, докажи нам это.

– Охотно докажу! – воскликнул раджа.

Он отцепил от седла веревку, взмахнул ею, и мгновенно все дэвы оказались в тугой петле. Выхватил Расалу меч и принялся крошить людоедов.

– Стой! Стой! – закричали дэвы.- Говорят, Расалу одной стрелой пробивает семь сковородок. Можешь ли ты так стрелять?

– Еще бы! – засмеялся Расалу.

Он поставил дно в дно семь сковородок и пронзил их одной стрелой. Затем одним взмахом меча обезглавил семерых дэвов. Только сестре их удалось спастись: пока раджа сводил счеты с ее братьями, она спряталась в пещере Гандхгарха. Расалу отыскал эту пещеру и воздвиг перед ее входом свое изваяние. Говорят, сестра дэвов до сих пор сидит в пещере, боится выйти.

Победа над дэвами прославила имя Расалу во многих землях и царствах.

Миновали годы с тех пор, как Расалу покинул родные места. Слава о его подвигах ширилась и озаряла светом жизнь раджи Салвахана и рани Лунан. Престарелые родители только и говорили, что о возвращении сына, придворные только и мечтали что о встрече с героем. Отец и мать каждый день посылали к Расалу гонцов, заклиная его вернуться. Но молодой раджа не внимал их мольбам. Наконец получил он послание от своей кормилицы:

«В глухой крепости, вдали от людей, ты рос без отца и матери, без нежной ласки… В те годы одна я была возле тебя, только мне довелось скрасить суровые дни твоего детства. Я взрастила тебя, вскормила сладким молоком моей груди. Неужто сын мой забыл меня? Неужто и меня не хочет видеть?»

И сердце Расалу смягчилось. Быстрее ветра примчался он в Сиалкот и склонился к ногам кормилицы.

– Добро пожаловать в родные места,- сказала ему кормилица.- Где побывал, сынок? Что повидал? Много ли славы стяжал, забавляясь игрищами смелых? Не ранен ли в битвах? Не ожесточился ли душой?

Приветив гостя, ласково побеседовав с ним, кормилица послала добрую весть во дворец. Раджа и рани… Что можно сказать об этих несчастных? Радость взметнулась в их сердцах, подобно океанской волне в час прилива. Сын, прекрасный, смелый, стяжавший славу, будет наконец с ними!…

И вот бродяга, бездомный скиталец превратился в наследника престола, властелина царства. Вначале душа Расалу не лежала к лукавому мирку придворных интриг. Но время шло, и незримые нити мелких страстей постепенно опутывали молодого раджу. Придворные красавицы расставляли хитроумные сети, стремясь околдовать его сердце. Обеспокоенные этими домогательствами, раджа и рани уговорили Расалу вступить в брак с дочерью везира Моти Рама. Отпраздновали помолвку.

Поутру того дня, когда должна была состояться свадьба, вздумалось Расалу прогуляться за городом. Идя берегом реки, он дошел до луга, где резвились юные деревенские девушки. В их играх было столько неподдельного веселья, так милы и непосредственны были их шалости, что молодому радже вдруг расхотелось возвращаться во дворец.

А там уже готовился свадебный пир. Придворные и служители сбились с ног в заботах о предстоящих увеселениях. Скрепя сердце отправился Расалу в дом будущего тестя. Моти Рам встретил молодого раджу с почтением, поднес ему бесценные подарки. Началась церемония бракосочетания. Но в тот самый момент, когда жрец хотел соединить руки жениха и невесты, чтобы вести их вокруг алтаря, Расалу вдруг воскликнул:

– Довольно! Я не хочу этой свадьбы!

Раджа Салвахан, жрец и гости принялись уговаривать Расалу, родственники невесты в отчаянии простирали к нему руки, в знак униженной просьбы хватали ртом травинки, молили, стенали… Молодой раджа никого не желал слушать. Выхватив из-за пояса меч, он разрубил узел, связывавший его платье с платьем невесты, вскочил на коня и умчался прочь.

А бедная дочь везира осталась одна возле алтаря. Рухнули мечты о власти, о великолепной жизни в царском дворце… Голова красавицы склонилась под бременем позора. Захлебываясь от рыданий, она твердила:

О сын раджи, ты дурно поступил,

Ты женщину обманом оскорбил!

За это проклят будешь на века:

Тебе воздаст всевышнего рука!

Между тем тот, на чью голову дочь везира призывала гнев богов, достиг царства раджи Харичанда. В крови у Расалу бродил буйный хмель молодости, весь он был как зеленый побег, тянущийся к солнцу. Утомленный бешеной скачкой, Расалу решил отдохнуть. Увидев чей-то сад, он спрыгнул с коня, привязал его в кустах, а сам бросился на землю и сразу заснул. Тут-то, в саду, и приметили его горожане. Прекрасный облик, богатырская стать подсказали горожанам имя юноши. Ведь слава о подвигах Расалу разнеслась уже по всей земле.

Прослышала о появлении Расалу и юная принцесса, дочь раджи Харичанда. Прихватив с собой семь верных подружек, отправилась она в сад, где нашел приют прославленный герой. Взглянула на него принцесса, застыла, будто изваяние, глаз не оторвет от прекрасного пришельца. Сама не заметила, как сложила сердце к его ногам.

В то время Расалу как раз вздумалось проснуться. Подивился раджа тому, что увидел: великолепный сад благоухает, синее предвечернее небо отражается в чистой глади пруда, а возле, под манговым деревом, стоит юная принцесса с гирляндой цветов на груди, в одеяниях, блистающих алмазами и самоцветами,- стоит и не сводит с него глаз. Усмехнулся Расалу, попробовал перемолвиться с ней добрым словом. Принцесса с радостью отвечала. Тогда Расалу вновь усмехнулся – и вдруг исчез в густых зарослях сада. Принцесса с подружками бросились его искать, но славный раджа как в воду канул.

А Расалу был уже далеко от города. Полюбовавшись красотой принцессы и легко выведав ее сердечную тайну, он решил продолжать путь. Где-то в той стороне, куда он ехал, находилось царство раджи Сиркаппа. Дурная слава шла об этом радже. Говорили, что всякого, кто появляется в его владениях, он силой своего колдовства лишает памяти, а если иному страннику удается избежать беды, злодей засаживает его играть в кости. И тут не обходится без волшебства: Сиркапп умеет подменять число очков на костях. Раджа играет и хвастается: не родился, мол, еще человек, который обыграл бы меня. Если Сиркаппу случится зазеваться и проиграть, он шутит, смеется, заговаривает гостю зубы. Но стоит радже выкинуть большее число очков, как он призывает палача – и голова незадачливого игрока летит с плеч. Потому-то раджу и прозвали Сиркапп, что значит Головорез. Немало раджей и вельмож сложили головы во владениях Сиркаппа – в городе Сиркоте, что стоял на горе возле Атока, там, где сейчас расположен Кот Батхор. Имя Сиркаппа – раджи Головореза, воздвигавшего дома из человеческих голов,- вселяло ужас в сердца людей. С этим-то злодеем и вздумал помериться силой бесстрашный Расалу.

Неподалеку от Сиркота конь молодого раджи вдруг споткнулся и стал. Поперек дороги лежал человек. Расалу подумал было, что он мертв, и хотел объехать его стороной, но мудрый попугай, верный спутник молодого раджи во всех его скитаниях, сказал:

– Остановись, раджа, и сойди с коня. Постарайся вернуть жизнь этому человеку. Он не мертв, а заколдован.

Расалу легко привел в чувства несчастного и рассказал ему, зачем направляется в Сиркот.

– Ох, раджа, не езди! – посоветовал тот.- Ты видел, что сделал со мной Сиркапп, а я ему родной брат. Зовут меня Сирсукх – Друг людей; за то, что я помогаю людям, Сиркапп поклялся меня извести. Если он со мной так расправился, то тебя он погубит.

Но Расалу оставался тверд в своем намерении. Тогда Сирсукх поведал ему обо всех хитростях и уловках Головореза. Запомнив все, о чем говорил добрый Сирсукх, Расалу простился с ним и поехал дальше. На обочине дороги сидел шустрый молодой кот. Расалу поймал его и посадил себе в карман. Так, не слишком торопясь, но и не мешкая, приближался он к городу Сир-коту.

Едва лишь вступил Расалу во владения Головореза, как поднялся ураган; ближе к ночи посыпал снег. Это колдовал у себя во дворце раджа Сиркапп. Но Расалу только посмеялся над его фокусами и продолжал путь. Утро застало молодого раджу у стен города.

Возле главных ворот Сиркота висел громадный колокол. Въехав в город, Расалу с такой силой ударил в этот колокол, что разбил его на куски. В дворцовом саду дочь Головореза – рани Чандни качалась на качелях. Конь Расалу вихрем взметнулся над садовой оградой, а меч с одного удара перерубил качели, так что они распались на четыре части. Рани Чандни вскочила с земли и в испуге кинулась к отцу.

– В город явился раджа, который крушит все, что ни попадется под руку! – закричала она.- Он превратил в груду осколков большой колокол! Разрубил на части мои качели! Махарадж, спаси нас!

– Успокойся, дочка, нам не страшны никакие пришельцы,- сказал Сиркапп.- Позовите-ка этого смельчака в садовую беседку! – приказал он.- Да прежде проведите его в амбар, сложенный из человеческих черепов. Пусть дерзкий раджа знает, что и до него здесь побывало немало прославленных воинов.

Когда Расалу увидел стены из черепов, его обуял неистовый гнев. «Пусть имя мое не будет Расалу, если я не отомщу злодею за погубленных им людей!» – поклялся он.

Верный своему обычаю, Головорез встретил Расалу как почетного гостя, заботливо усадил его и повел беседу:

– Зачем пожаловал, раджа? Или тебе надоела мирская суета, что ты вздумал прыгнуть в костер? Ну что ж, у нас еще будет время помериться силой, а пока ответь мне на вопрос: что в жизни служит величию?

– Величию дома служит жена, о раджа. Тело возвеличивают пышные одежды, землю – обильный дождь, выпавший в надлежащее время, битву – герой.

Головорез осведомился об имени гостя, о его родине. Расалу ответил. Узнав, что за человек к ним явился, рани Чандни затрепетала от страха: ведь слава о подвигах Расалу докатилась и до Сиркота.

– Не бойся, дочка,- снова успокоил ее Головорез.- Сейчас я обуздаю этого норовистого жеребенка!

И Сиркапп распорядился, чтобы подали игральные кости. Первой ставкой было царство, второй – сокровища, третьей – жизнь. Когда бросали кости, Головорез

выпускал из тайника крысу или мышь. Шмыгает мышь мимо костей – и у хозяина больше очков, чем у гостя. Расалу уже проиграл все будущее наследство – и престол, и отцовские богатства. Решил играть на своего скакуна. А конь его пасся тут же, возле беседки. Не выдержал он и напомнил хозяину, что тому советовал брат Головореза – Сирсукх. Обрадовался Расалу и поставил на кон сразу и скакуна, и оружие: рискну, мол, или все проиграю, или много выиграю. А сам незаметно выпустил из кармана подобранного на дороге кота.

Стучат кости, катятся по ковру, но нет больше удачи Сиркаппу: боятся крысы и мыши кота, не смеют высунуть нос из тайника. Отыграл Расалу свое царство.

Снова пустился на хитрости Головорез: приказал всем своим женам и дочерям надеть самые пышные одежды и выйти в сад. Увиваются красавицы вокруг статного гостя, каждая норовит околдовать его своими чарами. Но Расалу глядит не на женщин, а на кости. Он уже выиграл и царство Сиркаппа, и его несметное богатство, и его жизнь.

В тот самый миг, когда Сиркапп проиграл свою последнюю ставку, вошел вестник:

– Благословен этот час, раджа! Только что у тебя родилась еще одна дочь!

Головорез свету не взвидел:

– Как?! Эта девчонка посмела явиться на свет в тот самый час, когда отцу ее должны отрубить голову?! Задушить эту вестницу беды! Задушить!

«Чудно! – подумал Расалу.- Голову проиграл Сиркапп, а расплачиваться придется младенцу. За что?»

– Не смейте убивать девочку! – воскликнул он.- Покажите ее мне. – Затем схватил Сиркаппа за волосы, обнажил свой меч и, смеясь, проговорил: – Ну, раджа, пора платить долги.

Ух как струсил Головорез! Злодей, который выкладывал стены из срубленных голов, стал ползать в ногах у Расалу и, заикаясь, молить о пощаде. И Расалу смилостивился над ним.

– Хорошо, я дарую тебе жизнь. Но поклянись, что ты восстановишь благополучие тех семей, которые из-за тебя постигла беда; поклянись, что навсегда зарекаешься играть в кости. Клятву эту ты напишешь собственным носом на раскаленной сковороде. Жен и дочерей можешь оставить у себя, мне они не нужны. С собой я беру только новорожденную.

На Головореза этот милостивый приговор как с неба свалился. Он с радостью согласился на все условия. Ра-салу приказал уложить новорожденную девочку в паланкин, а рядом поставить блюдо с веткой манго – символом благословения ребенка. Молодой раджа назвал девочку Коклан – по имени индийской кукушки. Известно ведь, что кукушки любят манго.

Когда ликующий Расалу ехал к городским воротам, к нему с надеждой потянулись руки бесчисленных пленников Головореза.

Отовсюду слышались стоны:

Цари что ночные совы,

Лишь ты – орел яснолицый.

Спаси нас, разбей оковы,

Пусть жизнь твоя вечно длится!

Расалу взмахнул рукой – и мгновенно все пленники были освобождены.

Неподалеку от Равальпинди, на горе Мурти, был воздвигнут великолепный дворец. Там Расалу поселил Коклан. У входа во дворец он приказал посадить ту самую ветку манго, которой благословил девочку, когда увозил ее из родительского дома. Молодой раджа рассчитал, что к тому времени, когда Коклан вступит в пору юности, эта ветка превратится в дерево и даст первые плоды. Расалу позаботился о воспитании маленькой рани, о том, чтобы она не терпела ни в чем нужды,- и уехал. Наблюдение за Коклан он поручил верному другу своему – попугаю, а чтобы тот не затосковал, женил его на очень славной скворчихе. Расалу был справедлив: обладатель пылкого сердца, вечно влюбленный, всегда находящий ответ на свою любовь, мог ли он допустить, чтобы друг его зачах в одиночестве?

И вот ветка манго превратилась в дерево, покрылась цветами, легкими и прекрасными, подобными маленьким танцовщицам; цветы тихо раскачивались, едва колеблемые ветром, и, казалось, нежно ласкали льнувшие к ним солнечные лучи. Потом появились плоды, тугие, налившиеся соком юности, чистые, как сама Коклан. Только где он, тот, для кого бродил этот сок, кто отведает сладкого плода? Где Расалу?

Наконец Расалу явился; он вкусил сока спелого манго, а потом повел с Коклан почтительную беседу. Затем Расалу отправился на охоту, воротился с добычей и угостил девушку душистым жареным мясом. Но рани было не до яств, не до тонких речей: в груди у нее бушевало пламя, которое могла утолить одна лишь ответная любовь.

– Я тоже хочу поохотиться, раджа! – капризно сказала она.- Расскажи, как ты стреляешь?

– Когда стрела попадает в бегущего на меня зверя, он делает еще десять шагов и падает мертвым у моих ног. Если моя милая рани хочет полюбоваться охотой, я с удовольствием возьму ее с собой.

– Я сама буду охотиться! – воскликнула рани.

На другой день раджа и рани отправились на охоту. Впереди на коне сидел Расалу, сзади к нему прильнула Коклан. Из лесной чащи навстречу им выскочил олень. Расалу пустил в него стрелу. Но странно: олень не сделал обычных десяти шагов к охотнику, а метнулся в сторону и только тогда упал.

– Что это, раджа? Почему олень не побежал к тебе? – удивилась Коклан.

– Ты слишком тесно ко мне прижалась, рани, ты отвлекла меня от охоты, потому и сила моя уменьшилась.

– Сделай меня своей милой женой, раджа! – шепнула ему Коклан.- Женой, одно прикосновение которой отнимало бы все твои силы!… А оленей я приведу к тебе, сколько захочешь!

Коклан распустила по ветру черную волну своих волос – и воздух заблагоухал мускусом. Спустя мгновение из лесу вышли олени: Хира – Красавец и Нила – Голубой, оба со своими самками. Опустив головы, они затеяли плавный хоровод вокруг рани. Расалу пустил вверх стрелу, чтобы напугать животных. Нила и его самка убежали, Хира же, видно совсем ошалевший от запаха мускуса, продолжал кружиться и мотать головой.

– Ну берегись! – пригрозил ему Расалу.

Но Коклан вступилась за Красавца: ей было жалко губить оленя. Тогда Расалу обрезал оленю хвост и уши и отпустил его. Предание говорит, что, не стерпев злой насмешки, Красавец взбесился и в ярости вытоптал все цветы в саду некоего раджи Ходи. Раджа хотел убить оленя, но тот помчался прочь. Долго преследовал зверя рассерженный раджа – ведь недаром он носил имя Ходи, что значит Упрямый,- пока олень не привел его к дворцу рани Коклан.

В тот самый миг, как раджа Ходи показался у стен дворца, рани Коклан подошла к окну, прекрасная и сияющая, будто кусочек луны. Увидела она незнакомого раджу п, сама не заметив как, затеяла облаву на нового зверя, благо прежний не пожелал идти в капкан. Душа Коклан, исполненная жара расцветающей юности, жаждала слиться с другой душой. А Расалу уехал…

Вначале, увидев возле дворца чужого человека, Коклан чуть-чуть испугалась. Потом испуг прошел, и плутовка начала шаловливо поддразнивать незваного гостя. Ходи-решил, что у рани, видимо, есть супруг. Но может быть, сейчас она одна? Желая разузнать, кто она такая, раджа Ходи ответил на шутку и в свою очередь задал вопрос рани. В речах Коклан и Ходи не содержалось как будто ничего особенного, но вот глаза их встретились – а что может быть красноречивее, чем язык взоров?

Постепенно Коклан все больше теряла над собой власть. Долго ли может сдерживать свой пыл юное существо, проведшее жизнь в четырех стенах, вдали от людей? И вот из кратера вспыхнувшей страсти хлынул поток огненной лавы.

– Могу ли я войти к тебе, о рани? – спросил Ходи. И полилась любовная беседа, которую можно передать разве что словами старой песни:

Коклан: Скорей во дворец, о раджа, проходи!

Утехи любви тебя ждут впереди.

Ходи: Боюсь я, о рани, сломать твой дворец,

Он хрупок на вид, как стеклянный ларец.

Коклан: Въезжай по ступеням смелей, о раджа!

Твой конь во дворец так и рвется, дрожа.

Ходи: На эти ступени, о рани, взгляни!

Здесь конь охромеет, господь сохрани.

Коклан: Ты серьги возьмешь из ушей у меня,

Продашь их и нового купишь коня.

Ходи: Сережкам твоим – сорок рупий цена,

Но тысяча рупий – цена скакуна.

– Укажи, как я могу войти к тебе, красавица! – взмолился раджа Ходи.- Вход во дворец заслонен скалой, я не в силах ее сдвинуть.

Словно жаркое солнце, вспыхнуло сердце Коклан от этой мольбы. Ведь она жаждала поцелуев и ласк. Пронзая раджу пылающим взором, она бросила ему конец тетивы от лука и помогла проникнуть во дворец. А введя I гостя в свои покои, принялась потешаться над Расалу, чтобы скрыть неловкость за веселой шуткой.

Любовные утехи Коклан и Ходи не укрылись от попугая и его супруги. Скворчиха стала сетовать на поведение своей госпожи.

– Смотри и молчи, – сказал попугай.- Говорить будешь, когда приедет наш раджа.

На заре раджа Ходи стал собираться домой. Коклан в тоске заломила руки. Она уже не могла жить без тех радостей, которые подарила ей близость возлюбленного. Косы ее расплелись, из глаз лились бурные потоки слез.

– Раджа! О раджа! Не покидай меня! Останься здесь или возьми меня с собой! – рыдала она.

Ходи обнял Коклан, вытер ее слезы, и на руках у него остались черные полосы – следы сажи, которой были подведены глаза рани.

– Клянусь, я не стану смывать эти полосы до тех пор, пока вновь не встречусь с тобой, моя рани! – пылко воскликнул Ходи.- Пусть пятна сажи на моих руках каждую минуту напоминают мне о тебе!

Он ушел, а Коклан осталась одна, печальная и заплаканная. Такой и нашел ее Расалу, воротившись с охоты.

Зоркий глаз Расалу сразу приметил перемены во дворце. Вода в небольшом бассейне возле колодца была грязной: как видно, в ней недавно совершали омовение; куда ни поглядишь – повсюду обсосанные косточки манго. Коклан выглядела какой-то опустошенной, будто лимон, из которого выжали сок. Щеки и губы пылали, глаза подернулись хмельной поволокой, волосы разметались, одежды в беспорядке. Теперь она уже не напоминала чистый, прохладный плод манго. Любовь мужчины наложила на нее свою печать. А Коклан подняла глаза, увидала приближающегося Расалу и грустно усмехнулась. «Вот добрый человек, – подумала она, – который так мучил меня, бедную цаплю, изнывающую от любовной жажды…»

Попугай рассказал Расалу обо всем, что творилось без него во дворце. Затем раджа приступил с вопросами к самой Коклан. Как она жила без него? Отчего сидит неубранная? Почему повсюду такой беспорядок? Суровое обращение Расалу привело Коклан в отчаяние.

– А почему ты, раджа, запер меня здесь, на горе, среди этих постылых стен? – в гневе спросила она. – Разве я тебе жена или сестра?

– Я выиграл тебя в кости в час твоего рождения, рани, и привез сюда. Я заботился о тебе, я тебя вырастил. Ты – моя. Скоро ты будешь моей женой, ая-твоим мужем. А теперь скажи, кто был без меня во дворце? Говори правду. Я вижу, здесь был мужчина.

Коклан, обезумевшая от разлуки с Ходи, кинулась на шею Расалу.

– Ты, верно, забыл о бешеном вихре, который зовется молодостью, раджа! – воскликнула она. – Знал бы ты, как я тут без тебя тосковала! Как вздыхала и томилась бесконечными днями и ночами! Мне казалось, что я никогда не буду твоей! Я умирала от любви, я изнывала в разлуке с тобой, мой единственный…

Льстивые речи Коклан успокоили Расалу. Он решил, что птицы обманули его, и разбранил их за лживую болтовню.

И снова Расалу собрался на охоту. На этот раз попугай расспросил раджу, где он думает охотиться, чтобы в случае нужды можно было разыскать его. Спустя несколько дней во дворец явился Ходи. Опять ласки и поцелуи, объятия и любовные игры. Честная скворчиха не выдержала.

– Нехорошо ты поступаешь, рани! – упрекнула она свою хозяйку. – Добрые жены не затевают шашни с чужими мужчинами!

Разгневалась Коклан, вытащила скворчиху из клетки и свернула ей шею. Тогда попугай пустился на хитрость.

– Правильно ты сделала, что избавилась от этой пустомели, рани, – сказал он. – Так ей, глупой, и надо. Вот я – другое дело, от меня ты плохого слова не услышишь. А теперь пусти-ка меня полетать.

Коклан открыла клетку, и попугай вышел. Чтобы усыпить подозрения рани, он вонзил когти в перья своей мертвой подруги, затем плотно закусил сладким чу-ри, и лишь после этого вылетел в окно и уселся на выступе крыши. Оттуда он принялся поносить Коклан:

– Ты убила мою жену! Ты свернула ей шею! Ну погоди, я тебе отомщу!

Коклан испугалась.

– Не гневайся на меня, о мудрейший махарадж! – взмолилась она.- Вместо одной подруги я дам тебе четырех! Только прости меня… Вернись в клетку!

Но попугай не послушался Коклан и улетел. Вот и лес, где собирался охотиться Расалу. Мудрая птица нашла своего хозяина возле ручья, под большим деревом. Расалу спал. Попугай обмакнул крыло в ручей и побрызгал водой в лицо раджи. Тот проснулся. Тогда верный страж рассказал хозяину о лукавом воре, пробравшемся в его дворец.

Юности свойственна горячность, зрелости – спокойствие мудрости. Расалу не спешил увенчать свою бурную жизнь браком с Коклан, медленно смакуя любовный мед. «Днем раньше, днем позже – все равно она будет моей»,- думал он. И вот чаша счастья выпала у него из рук и разбилась. Расалу не ожидал такого обмана. Он вскочил на коня и вскоре уже был возле дворца.

Услышав цокот копыт, Коклан велела Ходи лечь на пол, накрыла его циновками, а сама спряталась в дальних покоях. Но попугай разгадал ее хитрость, уселся на циновки и начал долбить клювом незадачливого любовника. Ходи пустился бежать, Расалу настиг его неподалеку от дворца и зарубил мечом. Потом он вырвал сердце своего врага, поджарил на очаге, положил на блюдо и поднес Коклан со словами:

– Нынче у меня удачная охота, рани. Отведай этого мяса.

Рани попробовала мяса, и ей показалось, что в жизни своей она не ела ничего вкуснее. Она осыпала похвалами и охотника и его стряпню. Но когда Расалу сказал, что она съела сердце Ходи, Коклан швырнула блюдо на землю, взбежала по крутой лестнице на крышу дворца и кинулась вниз головой на острые камни.

Расалу подобрал ее тело, привязал вместе с телом Ходи по обеим сторонам седла и пустил коня на волю – пусть мчится куда хочет…

Потом Расалу обошел опустевший дворец. Вот и манговое дерево, выросшее из ветки, которой много лет назад благословил он маленькую Коклан. И в голове его сложилась погребальная песня, в которой давние, ушедшие в прошлое события переплелись с тем, чем был полон последний прожитый рани день:

Манговой веткой благословил

Я в колыбели тебя, Коклан.

Дерево манго плоды принесло,

А ты простилась с миром, Коклан.

Расалу вернулся во владения своих отцов. Братья раджи Ходи, узнав, кто виновник его смерти, воспылали жаждой мести и осадили Сиалкот. А силы Расалу были уже не те, что лрежде. Долго он бился, многим молодцам из войска братьев Ходи постелил смертное ложе на бранном поле, немало ударов и сам принял от противников, пока наконец вражья стрела не выпустила пчелу жизни из его могучего тела.