О мальчике, который умел летать, или путь к свободе

ПРОСТРАНСТВО ДУШИ (продолжение) (12/88 — 7)

И все таки остается вопрос: откуда эта тяга прочь, стремление вырваться? Откуда в нас потребность приращивать свою территорию? Ведь экономичность (а природа экономна) подсказывает обратное решение. Но нам мало жизненного пространства — почему? Почему мы рвемся на природу, спасаемся в сексе, цепляемся за хобби, используем крайние средства — алкоголь и наркотики — почему?..

Дело в том, что мы запрограммированы на другую жизнь. В наших генах спят почки огромных возможностей. Мы даже не подозреваем о них, но организм-то знает, что они в нем есть! — и сигналы о них прорываются в сознание в форме желаний. Вспомните Гете, который говорил, что желания детей — предвестники их способностей. Мы живем, ограниченные своим жалким энергопотенциалом (не объективными обстоятельствами — их нет, если энергопотенциал достаточно велик; нет таких камней, нет таких алмазов, которые не растолчет в пыль эта созданная природой идеальная камнедробилка), который уцелел после материнских забот, болезней и хронического утомления. Но ведь почки-то в нас целы! И организм знает об этом! И чтобы подсказать нам правильный путь (а для себя — выйти на оптимальный режим, начать работать на всю заложенную в него программу), он снова и снова напоминает нам, кем мы можем быть, кем мы должны быть.

Вот где конфликт: территориальный императив обеспечивает только жизненное пространство (значит, самый примитивный уровень психомоторики — пространство на расстоянии вытянутой руки), а в нас заложены возможности психомоторики, способной охватить весь мир. Мы можем не знать об этом, но не чувствовать — не можем. И в минуты просветления (прилива энергопотенциала) мы со сладостным ужасом догадываемся, что ничем не хуже светочей мира, самых великих гениев; что в нас та же начинка, что и в них, только их почки брызнули мощными ветвями, усыпанными — у кого однажды, у кого каждый сезон — чудным цветом, а наши похоронены в нас, но не умерли, прогрызаются наружу, гложут и без того слабосильное тело.

Значит, нас томит, не дает смириться со своим ярмом, со своим ничтожеством вторая природа территориального империтива — зажатое, затурканное, забытое пространство нашей души. То, что отличает нас от животных. То, что отличает нас от машин.