О мальчике, который умел летать, или путь к свободе

УЧЕНИК НА УРОВНЕ ИНТУИЦИИ (продолжение) (05/89 — 11)

Всей этой премудрости наш учитель, конечно же, не знает. Да она ему и ни к чему! У него есть верный инструмент — педагогический шаблон, у него есть наработанный поколениями педагогов навык — применение шаблона; у него есть идеал — ученик, полностью соответствующий педагогическому шаблону.

Поскольку розги запрещены и в угол на горох коленями тоже не поставишь, он создает ситуацию, при которой и он сам, и его предмет, и вся школа в целом становятся для ученика источниками отрицательных эмоций. Занижение оценок, унижение, раздувание недостатков, и игнорирование достоинств, использование ярлыков, выставление на осмеяние — арсенал богатейший! И все это с единственной целью: самоутверждения. Самоутверждения за чужой счет. Любыми средствами он должен доказать себе, что он выше. Причем — самое ужасное! — мнимая победа его не устраивает. Вот когда ученик действительно энергетически иссякнет и превратится в жалкое, забитое, вздрагивающее от одного лишь взгляда на него существо, только тогда наш учитель угомонится и потеряет к своей жертве всякий интерес, поскольку она перестанет быть точкой опоры для самоутверждения — источником положительных эмоций.

2) Облагораживание послушания.

Ученик на уровне интуиции хватает мысль учителя на лету — и все последующие объяснения ему скучны. С заданием, которое нужно выполнить в классе, он справляется в считанные минуты — и тем обрекает себя на скуку безделья. Любую мысль учителя он поворачивает в неожиданную сторону и протягивает далеко вперед — и тут же хочет знать, прав ли он в своем умозаключении; но учитель его пресекает: «Не отвлекайся от темы урока», — и он опять встречается со скукой. Ему не страшно поскучать — энергопотенциал позволяет, — но природа требует пресечения отрицательных эмоций положительными. Их источники известны: можно ежеминутно менять позу; перекладывать тетради и учебники, рисовать чертиков и мушкетеров, играть в морской бой или шахматы, подсказывать товарищу по задней парте — у каждого свой излюбленный набор.

Если в варианте облагораживания зла действия учителя — мягко говоря — непедагогичны, а значит, и противозаконны (что даже он сам в минуты просветления — прилива энергопотенциала — не может не признать), то облагораживание послушания освящено и школьным уставом, и самой высокой педагогической наукой.

Инструмент облагораживания послушания — гиподинамия. Гиподинамия тела и гиподинамия мысли. Для первого: «Сиди ровно», «Не вертись», «Руки должны быть на парте: они или держат ручку, или не делают ничего», «Что ты увидел в окне? Смотри на доску». Для второго: «Не отвлекайся» (грех не повторить эту фразу, убийственную для любой живой мысли, как удар топором), «Смог сделать раньше других, — умей и потерпеть, пока товарищи тебя догонят»; и — шедевр педагогического безмыслия, облагораживания скопом всех собственных мифов и заблуждений — «Учись отдыхать»…

Лишенный движения, ученик утрачивает источник мысли; лишенный предмета мысли, он вынужден искать источники положительных эмоций в себе.

Выручает воображение.

Оно переносит в мир образов, грез, плывущих, эфемерных, перетекающих одна в другую фантазий. Их рождение имеет одну-единственную цель: создать предмет (образ) — независимый от внешних обстоятельств источник положительных эмоций. Последняя оставленная ученику возможность убить гибельную для него скуку!

Воображению не страшна неподвижность. Напротив! — неподвижность (а в идеале — покой) его обязательное условие.

Воображению не страшно и отсутствие мысли. Напротив! — любая мысль убивает воображение. Любое изменение в окружающем мире, любая новизна (без которой немыслимо творчество) гибельны для воображения.

Как же ему защититься от внешнего мира? как сохранить себя? Доказав свою необходимость, доказав свою компенсаторную достаточность; и может быть, даже первородство!

Оно претендует не больше не меньше, как на знак равенства между собой — и реальной жизнью. Оно претендует на весь былой территориальный императив ученика, убеждая его, что его возможности безграничны (оно с готовностью реализует его судьбу в любой, самой возвышенной, самой блистательной роли), но это всего лишь мнимое владение уже не принадлежащей нашему ученику территорией.

Значит — обман. О котором ученик даже не подозревает, потому что уже находится на уровне эмоций (воображение — тропическая оранжерея, дверь в которую находится между дверьми в шестиметровую кухоньку и в совмещенный санузел в крупнопанельных владениях человека на уровне эмоций), — значит, на уровне, когда он уже не чувствует тесноты и острых углов школьно-педагогического регламента, а учитель считает свою педагогическую задачу блистательно выполненной.

3) Облагораживание пассивности.

Критичность ученика на уровне интуиции изумительна. Он окружен задачами; вопросы, требующие немедленного ответа, не дают ему покоя. Он видит вокруг множество форм гармонии — и охотно откликается на них попытками создания собственных образцов. Несовершенство человеческих отношений — ложь, лицемерие, злоба — травмирует ему душу, которая требует от него активного вмешательства в устройство мира.

Он знает, что задач нет, и формулирует это просто: «все давно известно», «любое новое — это хорошо забытое старое».

Гармония для него — только источник положительных эмоций. А поскольку воспринимать их он способен лишь небольшими дозами, то ему достаточно яркости, неожиданности или пряности, но непременно пустых, иначе он сразу почувствует дискомфорт. Значит, его вполне устраивает кич штамп, эрзац, а когда ему указывают на это, он говорит: «У каждого свой вкус».

Он проповедник, он всегда и во всем стоит за добро, но несовершенство мира воспринимает философически: «Каждого можно понять». Его позицию тоже понять нетрудно: будь у него изрядный энергопотенциал, он мог бы позволить себе активность, а так — вынужден облагораживать зло, иначе, как себя убедишь, что грязных рук не бывает?..

Но одно дело — молиться этим идолам самому, и совсем, иное — внушить эту веру непосредственному, отважному и пытливому ученику. Неужели это возможно?

Запросто.

Потому что весь окружающий мир, быт, наука, каждый отдельный человек и связи между людьми — все подтверждает правоту нашего учителя. «Весь мир так устроен», «все так живут», «я хочу тебе добра» — говорит он ученику и тычет его как кутенка, в дерьмо окружающего мира, быта, науки, — людей и их отношений — в дерьмо своего мира, живущего, на уровне эмоций.

Сами понимаете, ничего бы из этой затеи не вышло — и наш учитель это знает; — если бы он уповал только на свою мораль. Нет. Вооруженный современной педагогической наукой и собственным опытом, он воздействует сразу на весь эпк, и именно, поэтому одерживает победу. Из живого, любознательного, отважного выдумщика и правдолюба он формирует равнодушного, послушного, трусливого, хитрого, ленивого, лицемерного и бездушного функционера. Такого, как все. Удобного. Неотличимого. Пригодного на любое место, потому что единственное, что он теперь умеет, место занимать. Дело делать будут другие.