О моей жизни

ПРИЛОЖЕНИЕ О рождении и семье Гвиберта, а также о датировке его произведений

Читатели автобиографии Гвиберта долгое время были озадачены его нежеланием поведать такие основные её детали как год и место рождения автора и происхождение его семьи. В том, что мы не знаем года смерти, его вины нет, но и эта дата тоже является предметом дискуссий, равно как остаётся неустановленной и датировка его произведений. Цель данного приложения — ещё раз разобраться в этих деталях, которые не столь важны сами по себе, но являются основой для нашего понимания истории жизни Гвиберта.

Дом Жан Мабильон в своих «Анналах ордена св. Бенедикта» предположил, что Гвиберт родился в 1053 году, и эта гипотеза пользуется популярностью и в наши дни. Однако, она покоится на крайне зыбком основании; её единственное подтверждение заключается в словах Гвиберта о том, что он родился за день до Пасхи, в дни, которые он описал как iduato ferme aprili. Мабильон интерпретировал эту фразу как «незадолго до ид[552] того месяца». Поскольку в 1053 году Пасха выпала на 11 апреля — то есть, незадолго до апрельских ид, 13 числа — Мабильон решил, что дата установлена. Однако, легко увидеть, что 1053 — лишь предполагаемый год, но без иных наводок дата рождения Гвиберта остаётся точно не установленной. Кроме того, Мабильон слишком самонадеянно перевёл слово ferme как «незадолго до», в то время как Гвиберт использовал это слово в значениях «почти» и «примерно». Всё, что Гвиберт сообщил нам этой фразой — это то, что он родился за день до Пасхи в году, когда Пасха выпала «почти» на середину апреля.

Предположение Мабильона было подвергнуто сомнению профессором Яном Дондтом в статье «Отношения Франции и Нормандии при Генрихе I». Дондт заинтересовался пассажем, в котором Гвиберт рассказал, что его отец был захвачен в плен во время конфликта между Генрихом, королём Франции, и Вильгельмом, герцогом Нормандии, и что поскольку у Вильгельма «не было принято брать пленников ради выкупа, он держал их в заточении всю жизнь»[553], его мать была убита горем. Продолжая, Гвиберт сказал, что это было ещё до его рождения. Следуя обычному классическому толкованию, Дондт интерпретировал это как «незадолго до рождения». Другие так же толкуют это высказывание, доказывая, что Вильгельм так и не освободил отца Гвиберта, и что Гвиберт родился вскоре после его пленения.[554] Дондт сделал вывод, что отец Гвиберта почти наверняка был захвачен в битве при Мортемере. Поскольку битва при Мортемере датируется началом 1054 года, следовательно, Гвиберт родился весной того года, хотя он и не говорит об этом прямо.

Мабильон не знал, что считать датой пленения отца Гвиберта, но Дондт логично увязал её с битвой при Мортемере, которую «Анналы Сент-Эвру» зафиксировали в 1054 году, а Ордерик Виталий сказал, что она произошла «зимой, перед Великим постом». Мнение Дондта призвано показать, что «Анналы» начинали год скорее с Рождества, чем с весны, так что датой, по современному летоисчислению, должно быть начало 1054, а не 1055 года. Для этого он доказывает, что Гвиберт не мог быть рождён в 1055 году, поскольку в 1055 году Пасха выпала на 16 апреля, а Гвиберт сообщил, что был крещён «примерно 13 апреля». Это рассуждение странно и неубедительно, так как, если Гвиберт родился вскоре после битвы при Мортемере, а битва при Мортемере состоялась скорее в начале 1054, чем 1055 года, то Гвиберт должен был родиться за день до Пасхи 1054 года, то есть, 2 апреля. Довод Дондта основывается на его предположении, что Гвиберт был крещён через несколько дней после рождения. Однако он не принимает во внимание, что Гвиберт указывает на «тот счастливый день, когда я родился, и переродился»[555], и следует ожидать, что полумёртвый младенец, как Гвиберт описал себя, будет крещён немедленно.

Не следует ли предположить, что Дондт, резонно отвергнувший 1053 год как дату рождения Гвиберта, ошибся с 1054 годом как датой битвы при Мортемере, и что и битва, и рождение Гвиберта случились в 1055 году? В то время как анализ Дондта не даёт других оснований заставить нас исключить начало 1055 года как возможную дату битвы при Мортемере, высказывание Гвиберта о собственном рождении никак не подтверждает, что оно случилось в том же году. Решение этой проблемы заключается в разнесении рождения Гвиберта и пленения его отца на длительное, а не на короткое время. Фраза nec longo post tempore fui на самом деле неоднозначна. Её можно прочитать как «Я родился вскоре после», но это не похоже по контексту. Цель этой фразы Гвиберта — объяснить, почему он использовал выражение «жена отца» вместо слова «мать». По его словам, он не употребил его, поскольку тогда ещё не родился, и родился не скоро после этого. Единственным возможным объяснением может быть освобождение его отца из плена герцогом Вильгельмом. Из других источников известно, что Вильгельм на самом деле брал выкуп за взятых в плен при Мортемере[556], и отец Гвиберта присутствовал при его родах, ибо Гвиберт говорил, что его отец был сильно опечален мучениями его матери, а затем сообщил о клятве, данной его отцом, из-за которой он оказался посвящён Деве Марии. По-латински эта фраза выглядит очень сложно, но успокаивает то, что переведший её Мабильон очень хорошо разбирался в монастырской латыни.

Если отмести дату рождения 1053 год как необоснованную, и ничто не заставляет нас устанавливать её несколькими месяцами позже битвы при Мортемере, то какая же дата подходит больше всего? У нас есть terminus ad quem[557], основанная на информации о том, что, когда Гвиберт начал обучение в Сен-Жермере, святой Ансельм всё ещё был приором Бека. Поскольку Ансельм был избран аббатом Бека вскоре после 26 августа 1078 года, и Гвиберту было как минимум двенадцать, может быть тринадцать лет, когда он пришёл в Сен-Жермер, то он должен был родиться не позднее 1066, ну или 1065 года. Что касается terminus a quo[558], то о ней трудно сказать что-либо определённое, кроме слов о том, что это произошло «много позже» стычки между Генрихом и Вильгельмом. Но есть повод полагать, что это случилось в 1064 году. Это заключение основывается на высказывании Гвиберта, что он получил «все таинства благословений» от епископа Гвидо из Бове, который занял должность в конце 1063 или самом начале 1064 года. «Все таинства благословений», вероятно, включают и таинство крещения. Будучи епископом Бове, Гвидо мог находиться в месте рождения Гвиберта близ Бове за день до Пасхи; вряд ли он мог оказаться там прежде, чем стал епископом, так как занимал должность декана в Сен-Кантене и архидиакона в Лане. Даты Пасхи в годы, укладывающиеся в указанный промежуток — 11 апреля 1064 года, 27 марта 1065 года и 16 апреля 1066 года. Если выбирать дату, почти совпадающую с апрельскими идами, то 1065 год следует исключить. Как было сказано выше, 1066 год маловероятен, так как оставляет слишком маленький промежуток времени между приходом Гвиберта в Сен-Жермер и возвышением Ансельма с должности приора до аббата. Хотя в этом нельзя быть полностью уверенным, но 10 апреля 1064 года больше подходит для даты рождения Гвиберта, а 15 апреля 1066 года — дата возможная, но менее вероятная.

Перенос даты его рождения на 10 лет позже общепринятой делает понятнее остальные хронологические индикаторы истории Гвибарта. Во-первых, Гвиберт говорит, что его мать, прежде чем уйти в монастырь Сен-Жермер (что случилось, когда ему исполнилось двенадцать), попыталась добиться для него пребенды в местной церкви. По его словам, это случилось, когда «Апостольский Престол начал новое преследование женатых священников»[559]. Это описание в точности соответствует постановлениям, принятым по инициативе Григория VII на Великопостном синоде 1074 года. Во-вторых, 1064 год в качестве даты рождения объясняет недовольство аббата Гарнерия гвибертовыми занятиями по комментированию Шести дней творения. Гарнерий был не против учёных занятий; просто не достигший двадцати лет юноша был слишком молод для того, чтобы комментировать самые важные фрагменты Библии.[560] В-третьих, когда Гвиберт говорит о своей речи перед папой Пасхалием в 1107 году, то называет себя словом juventus. Можно допустить, чтобы 42-летний мужчина назвал себя незрелым, но с предложенным Мабильоном годом рождения 1053 это высказывание уже не сочетается. И наконец, как мы потом увидим, Гвиберт ещё писал в 1124 или 1125 году. Если в семнадцать лет Гвиберт вполне мог быть действующим аббатом и писать труды, то неумолимая статистика продолжительности жизни в Средние века делает наиболее правдоподобной его смерть на седьмом десятке лет. Пусть 1064 год рождения и не бесспорен, но он всяко предпочтительнее чем 1053 год.

Определённое Мабильоном место рождения Гвиберта более общепринято, чем его датировка, хотя оно основывается на более спорных доказательствах. Мабильон приводит четыре аргумента в пользу того, что Гвиберт родился в Клермон-ан-Бовези. Во-первых, Гвиберт говорит, что его брат был муницепсом замка Клермон, лежащего между Компьенем и Бове.[561] Во вторых, рука святого Арнольда хранилась в его родном оппидуме[562], и Мабильон обратил внимание, что такая реликвия в его дни действительно была в соборе Нотр-Дам-де-Клермон.[563] В-третьих, Гвиберт говорит, что близ города была церковь святых Леодегара и Мало.[564] В самом деле, такая церковь имеется в миле от Клермонского холма. И, наконец, Гвиберт упоминает о деревне Castanetum в двух милях от его города, и действительно, на таком расстоянии от Клермона есть деревня Катенуа.

Дом Люк д’Ашери, первый редактор Гвиберта, думал, что он родился в Бове, другие авторы полагали, что он мог родиться в Анье или Катенуа, а Буржен поднял этот вопрос и оставил его открытым. Последним данный вопрос рассматривал доктор Л. Дотёй в статье «Где родился Гвиберт Ножанский?» Ответом, по его мнению, является деревушка Отревиль. Дотёй убедительно показывает, что Castanetum — это Катенуа близ Клермона, а не близ Бове.[565] Но его определение Отревиля чисто механическое: отложив по компасу 3,4 километра, расстояние, по его мнению, соответствующее двум милям, он обнаружил на старой дороге из Компьеня в Бове Отревиль. Нет ни документальных, ни археологических свидетельств того, что Отревиль был оппидумом, что в нём имелись мощи святого Арнольда или что близ него была церковь, освящённая в честь святых Леодегара и Мало. А вот Клермон, крепость на вершине холма, соответствует определению оппидума. Бове, настоящий урбс[566], был слишком крупным и не подходит по другим признакам. Нет никаких оснований утверждать, что в Отревиле было какое-то укрепление. Анье и Катенуа были предложены необдуманно, ибо Гвиберт говорит, что эти населённые пункты находились на расстоянии от его оппидума. Других претендентов на это право нет. Буржен обратил внимание, что мощи святого Арнольда были и в Руане, и в Гюизе, но эти замечания к делу не относятся, так как ни тот, ни другой не удовлетворяют остальным признакам, и Гвиберт сам говорил, что реликвии в Гюизе — не те, что у него на родине. Всем имеющимся у нас сведениям соответствует только Клермон-ан-Бовези, причём соответствует очень чётко.

Поскольку место рождения Гвиберта определено, можно заняться вопросом о его семье. Он сказал нам достаточно, чтобы предположить, что его семья находилась весьма высоко на социальной лестнице. Его отец по имени Эврар сражался на стороне короля Генриха против Вильгельма Завоевателя; на основании этого Буржен сделал вывод, что он был его вассалом. Дядя по имени Лисиард был архидиаконом Бове[567]. Графиня Элисенда д’Э была его близкой родственницей и относилась к нему как к сыну.[568] Гарнерий, аббат Сен-Жермера, был обязан его деду.[569] Мать одевала Гвиберта так хорошо, что казалось, будто он «сын короля или графа»[570].

Тут же надо задаться вопросом, не был ли Гвиберт членом семейств Бретёй или сеньоров Клермона. Очевидный ответ — «нет». Кажется невозможным поместить его вместе с отцом по имени Эврар в родословную Бретёев так, чтобы он не оказался братом Эврара де Бретёй, о котором он писал, а это крайне маловероятно, учитывая то, как он высказался о нём. В роду сеньоров Клермона не было людей по имени Эврар или Гвиберт, да и в любом случае Гвиберт обозначил свою взаимосвязь с сеньором Клермона, сказав, что того просили назначить Гвиберта пребендарием.[571]

Нам известно, что его брат был муницепсом Клермона, а один из родственников — замковым рыцарем. Вероятно, родственники Гвиберта жили в Клермоне и как вассалы тамошнего сеньора, владетеля замка, участвовали в его обороне. Вероятно, отец Гвиберта сражался против герцога Вильгельма как вассал Рено Клермонского, а от Ордерика Виталия известно, что Рено Клермонский едва избежал плена в битве при Мортемере. Поскольку приближённым сеньора Клермона назван брат или, вероятнее, племянник отца Гвиберта, то похоже, что отец Гвиберта скорее был одним из младших братьев в семье, чем главой рода. Эти туманные намёки позволяют сделать вывод, что отец Гвиберта был младшим сыном в знатном клермонском семействе, подчинявшемся сеньору Клермона. Его мать пришла из других краёв, возможно, из Сен-Жермера или вообще из Нормандии, и её семья занимала чуть более высокое положение, чем семья её мужа.

Для понимания жизни и творчества Гвиберта необходимо знать не только о его происхождении, но и кое-что о его развитии, о путях его мысли. Хотя трудно установить точные даты написания его сочинений, всё же можно приблизительно расставить их в хронологическом порядке следующим образом.

1. Юношеские любовные стихи. Гвиберт говорит, что писал стихи, подражая античным авторам, анонимно или под вымышленным именем.[572] К сожалению, у нас нет возможности атрибутировать авторство Гвиберта применительно к каким-либо сохранившимся поэмам XI века.

2. Liber quo ordine sermo fieri debeat.[573] Это сочинение, предваряющее комментарии к Книге Бытия, было написано до того как аббат Гарнерий покинул Сен-Жермер, то есть, до 1084 года.[574]

3. Moralia in Genesim[575]. Гвиберт говорит, что эта работа, начатая до ухода Гарнерия, была быстро доведена до конца после того, как он избавился от опеки аббата.[576]

4. Epistola de buccella Judae data.[577] Это письмо к Сифреду, приору Сен-Николя-о-Буа, что близ Лана, было написано после того как Гвиберт пришёл в Ножан в конце 1104 года. Поскольку главный довод письма, написанного в качестве ответа на вопрос, вскользь упоминается в «Деяниях Бога через франков», скорее всего, письмо было написано раньше.

5. Gesta Dei per Francos.[578] Эта книга была составлена около 1108 года, поскольку Гвиберт сказал, что писал её на протяжении двух лет после смерти архиепископа Реймса Манассии II 18 сентября 1106 года.

6. Tractatus de Incarnatione contra Judaeos.[579] Этот трактат был написан по просьбе Бернарда, декана Суассона, а значит, вероятно, уже после прихода Гвиберта в Ножан. Гвиберт говорит, что послал Гийому, еврею из Сен-Жермера, копию этого трактата, написанного «четыре года назад».[580] Если это замечание значит, что трактат был написан за четыре года до автобиографии (а не за четыре года до того, как он его послал), то его можно датировать примерно 1111 годом. В противном случае он мог быть написан ещё раньше.

7. De vita sua sive monodiarum suarum libri tres.[581] Эта книга может быть довольно точно датирована 1115 годом. Первая книга была написана до пленения Гийома Неверского в конце 1115 году.[582] С другой стороны, так как она содержит сведения о недавних событиях в Шартрёзе, вероятно, она была написана после того как Годфрид Амьенский вернулся оттуда, поскольку похоже, что Гвиберту эти сведения сообщил сопровождавший его монах.[583] В последней книге описываются события, произошедшие весной 1115 г. и говорится, что осада Ле-Кастильона всё ещё продолжается.[584] Согласно Сугерию, осада завершилась два года спустя, так что книга была точно завершена до 1117 года. Но поскольку в книге говорится о Годфриде Амьенском как о живом, в то время как он умер 8 ноября 1115 года, похоже, что она была дописана не позднее конца 1115 года.

8. «Небольшая книжка в главах о различных толкованиях Евангелий и пророков, включая некоторые вещи из Книг Чисел, Иисуса Навина и Судей».[585] В «Мемуарах» Гвиберт сообщает, что эта книжка ещё не была завершена на тот момент, когда он писал автобиографию; что это за книжка — так и не установлено.

9. Liber de laude Sanctae Mariae.[586] Этот труд был написан после 1113 года, поскольку ссылается на епископов Варфоломея Ланского и Вильгельма Шалонского. Возможно, он был создан вскоре после Реймсского собора в октябре 1119 года, ибо Гвиберт рассказывает историю, которую, по его словам, епископ Леодегар Вивьерский незадолго до этого поведал королю Людовику в присутствии епископа Вильгельма Шалонского; согласно Ордерику Виталию, епископы Шалона и Вивье выступали на соборе, который также посетил король.

10. Tropologiae in Osee, Jeremiam et Amos.[587] Судя по письму, адресованному святому Норберту, эта работа была создана не ранее 1121 года, поскольку Норберт поселился в окрестностях Лана в 1121 году. Вероятно, оно было написано до того как он стал епископом Магдебурга в 1126 году.

11. Tropologiae in Abdiam, Jonam, Micheam, Zachariam, Joel, Nahum, Habacuc, et Sophoniam.[588] Предисловие к этому труду, адресованное аббатам Годфриду Сен-Медарскому и Аларду Флоренскому, не оставляет сомнений, что эти комментарии были написаны после предыдущих. Годфрид стал аббатом в октябре 1119 года.

12. Абель Лефран предположил, что De pignoribus sanctorum[589] был последним трудом Гвиберта, но не привёл никаких доказательств этого. Хотя и невозможно доказать, был ли он написан до или после комментариев к «Малым пророкам», но можно установить приблизительную дату написания этой книги. В этом трактате Гвиберт упоминает о чуде, когда ребёнок в церкви крикнул, что священник, служащий мессу, держит в руках младенца, и сообщил, что это случилось в Суассоне на прошлую Пасху. По счастливой случайности эта же история рассказана в «Житии святого Норберта». Согласно «Житию», в начале декабря, той зимой, когда Норберт пришёл в Лан проповедовать французам — то есть, в конце 1120 года — одна женщина из Суассона по имени Хельвига пришла к святому с жалобой на бездетность. Норберт предсказал, что у неё родится ребёнок. Так и случилось, и ребёнка назвали Николя в честь святого, день памяти которого праздновался в то время. В начале 1121 года, то есть, уже после визита Хельвиги, состоялся Суассонский собор, на котором женатым священникам было запрещено служить, ибо гостия в руках женатого священника уже не была телом Господним. Когда её сыну исполнилось пять лет — говорится в «Житии» — Хельвига взяла его в церковь, и там ему было чудесное видение младенца Иисуса, которого держал в руках женатый священник. В «Житии» сказано, что мальчик родился в 1121 году. Указанный возраст — 5 лет — может быть ошибкой, но вряд ли это случилось и когда мальчику было два с половиной года, то есть, в 1123 году. Таким образом, «последняя Пасха» могла быть в 1124 или, скорее всего — в 1125, а возможно и в 1126 году. Вероятно, трактат был написан после этого года, поскольку он посвящён Эду, аббату Сен-Симфорьен-де-Бове, который умер в 1126 году.

Таким образом, дата написания De pignoribus sanctorum — ориентировочно 1125 год — значительно сдвигает общепринятую дату смерти Гвиберта. Последний документ, в котором Гвиберт упомянут как живой, — его завещание — был составлен в 1121 году. Д’Ашери, Мабильон и некоторые другие историки датируют его смерть 1124 годом, но эта дата приблизительная, так как они не объясняют, на основании чего так точно вычислили год. В данном случае terminus ad quem — 1129 год, когда аббат Андрей, преемник Гвиберта, появляется в суде в качестве свидетеля. Не имея других документов, всё, что можно сказать о дате смерти Гвиберта — это то, что De pignoribus sanctorum был написан около 1125 года, и автор скончался в ближайшие несколько лет после этого.