Глава 15

Уильям Стоддард с первого взгляда почувствовал сильнейшее влечение к Лейси Хьюстон. Хотя он не был страстным поклонником кино и видел лишь две картины с ее участием, ему казалось, что ни одна из них не отразила должным образом ее физической привлекательности. В жизни она выглядела восхитительно – стройное, хотя и зрелое тело, белая, гладкая как шелк кожа, водопад темных волос и огромные зеленые глаза, в которых можно утонуть… А какая бесподобная грудь!

Направляясь этим вечером вместе с Лейси, Ремом и Джеффри в аудиторию, где им предстояло слушать выступление очередного оратора – доктора, работающего в «Обществе анонимных алкоголиков», – губернатор не сводил взгляда с Лейси. Стоддард давно убедился, что многие женщины находят его привлекательным, и он знал, что Лейси Хьюстон отнюдь не ханжа; ему было известно о трех ее браках, не говоря уже о бесчисленных интрижках.

Однако Стоддард задавался вопросом, подходящее ли это место для того, чтобы попытаться соблазнить женщину. Одним из главных правил Клиники был запрет на общение пациентов друг с другом после определенного часа и, само собой, на любые сексуальные отношения между ними. Здесь считали недопустимыми какие бы то ни было отвлекающие факторы, а что отвлекает сильнее, чем бурный роман?

Ну и черт с ними, с этими запретами! Он должен пробыть здесь в течение целого месяца, и теперь, когда его организм очистился от спиртного, в нем снова пробудились интимные желания. Он не мог припомнить случая, когда бы ему приходилось обходиться в течение целого месяца без женщин, начиная с подросткового возраста.

Что ж, надо положиться на собственную интуицию, а там будь что будет.

Он прислушался к разговору. Трое его спутников обсуждали между собой «Общество анонимных алкоголиков».

– Я дважды пытался обращаться туда, – признался Рем. – И оба раза все оказалось бесполезным, во всяком случае, действовало лишь до того времени, пока мне на пути не попадался бар.

– Но, если верить доктору Брекинриджу, из всех их методов здесь применяется лишь один, – заметила Лейси. – А именно то, что мы должны последовательно проходить двенадцать ступеней, которые сформулированы в «Большой книге Общества анонимных алкоголиков». Это всего лишь еще одно из орудий, применяемых при лечении, как он мне объяснил.

– Орудий! Наш славный доктор то и дело упоминает об орудиях. Мне это кажется неприличным,[8] – ворчливо отозвался Рем и тут же спохватился: – Простите меня, мэм. Я вовсе не хотел…

– Все в порядке, Рем, – перебила его Лейси с ослепительной улыбкой на губах. – Я нисколько не задета.

– В здешней программе лечения есть еще один элемент, позаимствованный из практики «Анонимных алкоголиков», который у меня лично вызывает раздражение. И у нас, и у них курс лечения так или иначе связан с религией: кто-нибудь непременно начинает распространяться насчет обращения к Богу за советом и помощью.

– Не обязательно к Богу, – поправила Рема Лейси. – Речь идет о некоей высшей силе.

– А разве это не одно и то же?

– Не совсем так, Рем, – вступил в разговор Джеффри. – По крайней мере как я сам это понимаю. Они не используют здесь какое-либо определенное вероучение. От тебя требуется лишь верить в существование высшей силы. Даже агностик должен сознавать, что в природе существует сила более могущественная, нежели он сам. По-видимому, они считают, что человек не способен самостоятельно переменить свой образ жизни.

– Да, я все это уже слышал. Они говорят, что нужно пройти через обращение, прежде чем можно будет покинуть это место. Один парень рассказывал мне, как однажды утром он стоял на коленях возле койки и внезапно комнату залил сильный поток ослепительно белого света, после чего в его уме все вдруг прояснилось. – Рем фыркнул. – Да, какой-нибудь телевизионный проповедник мог бы нажить себе здесь целое состояние.

Лейси с улыбкой обернулась к нему:

– Неужели вы ни во что не верите, Рем?

– Пожалуй, нет. Если Бог, или какая-то другая высшая сила, и существует, то он, во всяком случае, никогда не протягивал мне руку помощи, – ответил Рем, сразу приуныв. – Того, что со мной случилось, вполне достаточно, чтобы заставить любого человека сомневаться в существовании Бога.

– А как насчет вас, Джон? – спросила Лейси, переводя взгляд на Стоддарда. – Вы во что-нибудь верите?

Стоддард не сразу уловил суть ее вопроса. Он до сих пор не успел полностью привыкнуть к имени, под которым его здесь знали.

– Да, разумеется, верю.

Губернатор был католиком и, несмотря на некоторые слабости, регулярно посещал церковь; однако теперь он стал сомневаться в том, является ли он человеком верующим.

Они уже находились у двери в аудиторию, и разговор сам собой заглох, к немалому облегчению Стоддарда.


Оказавшись в аудитории, Джеффри сначала почти не слушал лектора. Он сидел рядом с Лейси, с особой остротой ощущая ее близость. До сих пор еще ни одна женщина не влекла его с такой силой. Разумеется, Лейси по праву считалась одной из первых красавиц в мире кино, однако в ней было и нечто большее, чем просто красота, – гораздо большее. Она излучала душевную теплоту, и Лоуренс почувствовал в ней глубоко скрытую способность любить…

Тут его мысли резко оборвались. Он влюблен в Лейси Хьюстон! В первый раз в жизни он по-настоящему влюбился. Джеффри подавил стон. Разве он сможет ограбить ее? Он получил деньги под свою затею и теперь был по уши в долгах. Если не вернуть Берни одолженную сумму, ростовщик не только живьем спустит с него шкуру, но и раззвонит всему свету, что Джеффри больше нельзя доверять. Нет, теперь уже слишком поздно отступать, слишком поздно менять свои планы. Он должен довести дело до конца. У него не было другого выхода.

Пока он нисколько не продвинулся в осуществлении своего замысла. Еще до того как Джеффри попал в Клинику, он предполагал, что Лейси хранит драгоценности у себя в палате, однако ему с самого начала пришлось убедиться, что пациентам не позволяют держать при себе почти никаких вещей, кроме самых необходимых. Даже тюбики с зубной пастой проверялись на наличие наркотиков, а лосьон для бритья – на содержание алкоголя. Однако он все же умудрился провести накануне беглый осмотр палаты Лейси – просто для того, чтобы лишний раз в этом удостовериться. Незаметно ускользнув из столовой во время ленча, пока все остальные были заняты едой, он пробрался в ее комнату, благо ни одна из палат в отделении реабилитации не запиралась на замок. Там не нашлось ни одного достаточно крупного предмета, куда можно было бы поместить коллекцию драгоценностей. Тогда где же они?

Само собой, Лоуренс не мог спросить ее об этом прямо. Но так как они проводили большую часть свободного времени вместе, оставалось надеяться, что Лейси случайно обмолвится в минуту отдыха. Ему казалось по меньшей мере непорядочным обманывать ее доверие подобным образом. Но разве у него была альтернатива?

Вздохнув, Джеффри переключил внимание на оратора – высокого худощавого человека лет шестидесяти. В начале своей речи он представился доктором Джонасом Картером, бывшим алкоголиком.

Джеффри прислушался к его выступлению как раз в тот момент, когда доктор Картер затронул в своей речи отличительные особенности «Общества анонимных алкоголиков».

– Как вам всем, без сомнения, уже известно, в нашей организации отсутствуют какие-либо членские взносы. Мы существуем исключительно за счет пожертвований, поступающих главным образом от тех, кому удалось избавиться от алкоголизма благодаря усилиям нашего общества. Оно представляет собой прочный союз мужчин и женщин, которых объединяет как собственный жизненный опыт, так и общие устремления и чаяния – помочь другим людям избавиться от их недуга. Мы не связаны ни с каким отдельно взятым вероисповеданием или религиозной сектой. Мы не оказываем поддержку какой-либо политической партии и не вмешиваемся ни в какие конфликты. Наша единственная цель – вести трезвый образ жизни и содействовать нашим ближним в достижении этой высокой цели. Большинство из тех людей, которые следуют по указанному нами пути, сумели преодолеть зависимость от алкоголя.

Оратор сделал паузу, чтобы привлечь внимание аудитории к следующим своим словам:

– Всегда помните один непреложный факт: мы имеем дело с алкоголем, который многолик, необычайно коварен и силен, слишком силен для большинства из нас, чтобы мы могли бороться с ним самостоятельно.

Далее Картер перечислил двенадцать ступеней, которые, по определению «Общества анонимных алкоголиков», являлись жизненно важными для полного выздоровления.

– Уверен, те двенадцать принципов, которые я только что вам изложил, помогут вам побороть болезнь. Я хорошо понимаю, что на первый взгляд они могут показаться невыполнимыми. Однако не забывайте, что они являются просто общими указаниями, которые должны нацелить вас на духовный прогресс, а не гарантией духовного совершенствования.

Тут доктор Картер улыбнулся:

– В прежние времена сильная тяга к спиртному часто приписывалась одержимости демонами. Разумеется, теперь это мнение устарело. Однако для тех, кто страдает от алкогольной зависимости, сама по себе эта зависимость является своего рода демоном, от которого необходимо избавиться. Я желаю вам успеха в вашем крестовом походе.

Последние слова оратора были встречены восторженными аплодисментами. Джеффри, Рем, Лейси и Стоддард ждали, пока освободятся проходы между рядами, чтобы покинуть аудиторию.

– Кажется, я зря трачу здесь время, – уныло произнес Рем.

– Рем… – Лейси коснулась его руки. – Вам нужно заглянуть в свою душу, чтобы найти в себе силы для борьбы. Нужно быть честным с самим собой.

– Если я последую этому совету, у меня будут крупные неприятности, – отозвался Рем. – Я привык всегда полагаться на себя, и довольно долгое время это срабатывало, но теперь все изменилось.

Наконец проход освободился, и они направились к двери.

Джеффри удержал Лейси.

– В данных обстоятельствах вряд ли я могу пригласить вас выпить со мной рюмочку, но как насчет чашки кофе в закусочной?

Она бросила на него испытующий взгляд и одарила нежной улыбкой.

– С большим удовольствием, Джеффри.


Отто Ченнингу пришлось прождать в приемной, смежной с кабинетом Теда Дарнелла, без малого четверть часа, и он готов был взорваться от ярости. Он не привык прохлаждаться у порога чьего бы то ни было кабинета.

Наконец дверь открылась, и показалась голова начальника полиции.

– Заходи, Отто. Извини, что заставил тебя ждать, но у меня был междугородный разговор.

Внутренне все еще бушуя, Ченнинг вошел в кабинет и уселся на стул.

Дарнелл вернулся на свое место, положил руки на стол и спросил напрямик:

– Чем могу служить, Отто?

Ченнинг наклонился вперед:

– Я устал ждать, Тед. Что тебе удалось раскопать насчет Зои Тремэйн?

Взгляд Дарнелла ничего не выражал.

– Вот что я тебе скажу, – продолжал Ченнинг. – Если ты не сумел найти ничего такого, чем бы мы могли припугнуть эту женщину, я обращусь в частное детективное агентство. И должен тебя предупредить: если они выяснят что-то, что ты предпочел утаить, это будет стоить тебе твоего места, можешь не сомневаться!

– По правде говоря, именно по этому поводу и был звонок, – солгал Дарнелл, поняв, что больше нельзя водить Ченнинга за нос. – Я только что говорил по телефону с одним моим другом из Лас-Вегаса, который служит там в полицейском департаменте. Я отправил отпечатки пальцев с пепельницы Зои на экспертизу в Вашингтон. Эти ребята печально известны своей медлительностью, как ты сам, должно быть, хорошо знаешь, и отчет поступил ко мне только вчера. В нем говорится, что Зоя когда-то была известна под именем Мэй Фремонт. По крайней мере именно это имя она назвала, когда ее арестовали за содержание публичного дома в Денвере.

– Вот видишь! – торжествующе вскричал Ченнинг. – Я же говорил тебе, что она что-то скрывает!

– Но она не была осуждена. Ей никогда не выносили никакого приговора.

– Однако на нее наверняка было заведено дело. – Ченнинг нахмурился. – Ты только что сказал, что звонил полицейскому из Лас-Вегаса. Так ведь?

– Да, я позвонил ему наудачу.

– И что же тебе удалось выяснить?

– Примерно двадцать лет назад некая Мэй Фремонт содержала недалеко от Лас-Вегаса публичный дом под названием «Райский уголок». Затем она уехала оттуда и открыла заведение более высокого класса на окраине Беверли-Хиллз.

– Черт побери, я оказался прав! – Ченнинг ударил ладонью по столу. – Теперь у нас есть чем ей пригрозить.

– Все это дела давно минувших дней, Отто. И не забудь, что она никогда не была осуждена и ей ни разу не пришлось отсидеть срок в тюрьме.

– Меня это не волнует. Ты думаешь, ей придется по вкусу, если тот факт, что она в прошлом содержала публичный дом, выплывет наружу? Это существенно подорвет доверие к ней, и сторонники постепенно покинут ее, словно крысы, спасающиеся с тонущего корабля. – Ченнинг вскочил на ноги. – Спасибо тебе, Тед. Ты здорово меня выручил. Я этого не забуду.

Преисполненный воодушевления, Ченнинг уверенным шагом вышел из кабинета. Начальник полиции испытывал отвращение к самому себе, оказавшись замешанным в таком грязном деле, тем более что он чувствовал некоторую симпатию к Зое Тремэйн. Кем бы она ни была в прошлом, она не заслуживала подобного обращения. Ее образ жизни с момента переезда в Оазис был безупречным.

Дарнелл даже протянул руку к телефонной трубке, чтобы предостеречь Зою, но остановился. Скоро она сама обо всем узнает: Отто позаботится об этом.


Тяжелая форма гриппа уже третий день держала Зою дома, и большую часть времени она проводила в постели. Она не стала сообщать Сьюзен о своей болезни, так как знала, что девушка непременно примчится сюда и будет настаивать на том, чтобы самой за ней ухаживать, а Зоя этого вовсе не хотела. Почувствовав себя скверно, Зоя всегда предпочитала забраться в свой угол и оставаться там никем не потревоженной до тех пор, пока ей не станет лучше. Она даже попросила Хуаниту не приходить к ней. Зоя сама кормила птиц, однако на всякий случай перестала сажать Мадам к себе на плечо, чтобы та не подхватила от нее каких-нибудь вирусов. Горло у нее болело и саднило от постоянного кашля, потому пришлось воздержаться на время и от сигар.

Она сидела на кухне в потрепанном халате и стоптанных тапочках, потягивая горячий пунш, когда раздался звонок в дверь.

Несколько секунд Зоя колебалась, стоит ли ей вообще подходить к двери. Она никого не ждала, а Сьюзен никогда не пользовалась звонком, поскольку у нее был свой собственный ключ; так что скорее всего это заявился какой-нибудь коммивояжер.

Звонок раздался снова, на этот раз более настойчивый. Примерно в это время дня обычно приходил почтальон – она периодически получала заказные письма с квитанциями на денежные переводы.

Вздохнув, Зоя поднялась и через силу поплелась к входной двери, почти не задумываясь над тем, какой у нее вид. Почтальон и раньше видел ее растрепанной. Она открыла дверь. За ней стоял улыбающийся Отто Ченнинг.

– Ох, ради всего святого! – севшим голосом проговорила Зоя. – Что вам нужно, Отто? Я не совсем здорова.

– Мне очень жаль это слышать, Зоя. Я просто хочу перемолвиться с вами словечком.

– Если вы имеете в виду ту речь, которую я произнесла недавно в Женском клубе, то один из ваших молодых офицеров полиции уже придирался ко мне из-за этого. Впрочем, вам ведь все это уже известно.

– Нет, я не имею ни малейшего понятия, о чем вы говорите.

– Готова держать пари, что вы лжете. Ох… я сейчас не в том настроении, чтобы спорить с вами, Отто. Заходите, облегчите вашу душу и потом оставьте меня в покое.

Она провела его в кухню.

– Я приготовила горячий пунш для лечения моего… – Зоя громко высморкалась и уселась за столик. – Если хотите, в холодильнике есть пиво.

– Я пришел сюда не затем, чтобы пить.

Она подняла на него увлажнившиеся глаза:

– Тогда почему вы здесь?

– Я пришел сообщить вам, что ваша тайна раскрыта. Я знаю, кто вы такая, Мэй Фремонт.

Зоя даже не пошевелилась, скрывая свое потрясение, однако по самодовольному выражению лица Ченнинга поняла, что тот уже считает себя победителем. Она пыталась замаскировать волнение кашлем, однако кашель закончился судорожными спазмами. Когда Зоя наконец смогла справиться с приступом, она взяла бумажную салфетку из специально приготовленной пачки и вытерла выступившие на глазах слезы.

– Итак? Вы даже не собираетесь этого отрицать?

– Думаю, мне это не принесло бы особой пользы, – с трудом выговорила она.

– Ровным счетом никакой, – заявил Ченнинг торжествующе.

– Вся эта история, Отто, уже давно канула в Лету. Прошло более пятнадцати лет с тех пор, как я удалилась от дел.

– Не так уж и много. Вы ведь знаете жителей нашего города. Как, по-вашему, они будут реагировать на присутствие в их среде бывшей владелицы дома терпимости, живущей за счет состояния, нажитого неправедным путем?

– Вы рассуждаете, как персонаж какой-нибудь старомодной мелодрамы, Отто. Теперь подобные вещи никого не волнуют.

– Я считал вас человеком более разумным. В других местах, возможно, это и так, но не у нас в Оазисе.

– Против меня нет никаких сколько-нибудь существенных обвинений. Меня не могут арестовать.

– Никто и не говорит о вашем аресте.

– Тогда к чему вы клоните, Отто?

Само собой разумеется, ей был в точности известен ответ.

– Вы должны прекратить свои выступления против Клиники. Вы откажетесь поддерживать эту проклятую инициативу по ограничению роста города. Короче говоря, вы перестанете вмешиваться в те дела, которые вас не касаются!

– А если я не соглашусь?

– Тогда Синди Ходжез получит небольшое письмо, извещающее ее о вашем прошлом.

– Я ведь не знаменитость. С какой стати она должна интересоваться никому не известной старухой?

– Бывшей проституткой, Зоя, – ответил Ченнинг беспощадно. – И я думаю, ей это будет любопытно. Ваша деятельность у всех на слуху. Но если даже Синди не проявит интереса, нам будет легко напечатать несколько тысяч листовок и разослать их по почте жителям Оазиса. Как, вы считаете, ваши преданные сторонники воспримут известие о том, что их главный оратор в прошлом – шлюха, содержательница публичного дома?

– Надо полагать, им это вряд ли понравится, – отозвалась Зоя упавшим голосом.

– И что же? Вы готовы умерить свою прыть, или же мне придется осуществить свою угрозу?

– Вы и сами понимаете, что это шантаж.

– Шантаж? – Ченнинг глумливо усмехнулся. – Вы не в том положении, чтобы бросать камни в других. Итак, что же вы решили?

– Боюсь, выбор у меня невелик.

– У вас вообще нет выбора. Но по крайней мере вы сможете жить здесь в мире и покое, если будете вести себя как следует. Разве не за этим вы и переехали в Оазис? И разве не об этом вы прожужжали нам все уши? Так или иначе, вы должны быть мне признательны, что я сразу не передал все эти пикантные подробности в прессу.

– Ладно, Отто. Ваша взяла.

– Вот и хорошо, Мэй. Теперь вам не помешает выпить чего-нибудь покрепче, – добавил он с мрачной иронией. – Если это и не поможет вылечиться от простуды, то хотя бы на некоторое время вы почувствуете себя лучше. И можете ни о чем не беспокоиться. Если вы пристраститесь к этому зелью, Клиника находится всего лишь в нескольких кварталах отсюда.

Когда Ченнинг уже собирался уходить, Зоя вдруг спросила:

– А как насчет вашей дочери Сьюзен? Я не могу отвечать за нее.

– Все вокруг прислушиваются к вам, а не к ней. Без вас никто не станет обращать на нее внимания, что бы она ни говорила.

Ченнинг ушел, а Зоя осталась сидеть в кресле, охваченная отчаянием. Случилось то, чего она боялась больше всего. Теперь она разоблачена, и ей не нужно строить догадки относительно того, как воспримут эту новость окружающие, если дело приобретет огласку. Зоя прекрасно понимала, что в этом случае она станет объектом всеобщего презрения. Более того, для нее было очевидно, что, если слух распространится по Оазису, она не сможет здесь оставаться. А она уже слишком стара для того, чтобы снова паковать вещи и пытаться начать жизнь в другом месте.

– Прости меня, Кэсси, – произнесла Зоя вслух. – Я пыталась бороться. Но чему быть, того не миновать. – Она почувствовала, как у нее защипало в глазах, однако не могла пролить ни слезинки.

Осушив чашку с пуншем, она встала с кресла и принесла бутылку. Налила себе виски прямо в чашку, залпом выпила ее и налила еще. Какое это имело значение? И что вообще имеет для нее теперь значение?

Зоя не привыкла к крепким напиткам и поэтому очень быстро опьянела – в первый раз за всю свою жизнь. Она была настолько пьяна, что не решалась подняться с места из опасения тут же упасть.

Она хихикнула. По крайней мере в одном Отто был прав: виски на время облегчило мучительную боль в душе и страдания от болезни.

До ее слуха донеслось звяканье ключа в двери. Затем показался неясный силуэт Сьюзен.

– Зоя?

Та подняла на девушку мутные глаза:

– С-сьюзен…

– Зоя? Боже мой, ты пьяна!

– В-верно, С-сьюзен. Я пьяна… в стельку.

Сьюзен опустилась в кресло по другую сторону стола.

– Но ведь ты никогда… Почему?

Слезы потоком хлынули из глаз Зои, и она, всхлипывая, сделала то, на что, как она смутно сознавала, никогда бы не решилась на трезвую голову, – рассказала Сьюзен о визите Отто Ченнинга и его угрозах.

Загрузка...