Обелиск на меридиане

ЭПИЛОГ

Даже урок Фугдина не пошел впрок китайским милитаристам.

Наоборот, провокации вдоль границы — теперь уже не на Сунгарийском участке, а, как предвидел Блюхер, на западном выходе КВЖД, в районе станции Маньчжурия, и на самом восточном, у станции Пограничная, — усилились. Степан Вострецов, командующий Забайкальской группой ОДВА, сообщал, что на отдельных отрезках границы ружейно-пулеметный огонь ведется с противной стороны непрерывно целыми сутками: «Китайские белобандиты обстреливают население и скот. Население просит помощи. В случае отказа готовится к самостоятельной расправе с белыми, Прошу указаний». О том же докладывал командир Девятнадцатого корпуса Хаханьян, чьи дивизии расположились у озера Ханка в Приморье.

От Берзина поступила разведсводка Центра: из достоверных источников следовало, что китайская военщина готовится к открытому нападению на советскую территорию, Чжан Сюэлян в согласии с Чан Кайши завершает формирование двух армейских группировок, одну для действий в Забайкалье, другую — в Приморье, приступил к созданию третьей группировки. Цель планируемой операции: на западном участке, из района Маньчжурия — Чжалайнор прорваться к озеру Байкал, взорвать тоннели Транссибирской магистрали и отрезать Восточную Сибирь и Дальний Восток от Европейской России. Согласованная задача второй армейской группировки — прорваться на Хабаровск — Владивосток.

Данные Центра подтверждались не только донесениями разведчиков Особой Дальневосточной, белокитайцы уже открыто крупными силами делали попытки нарушить границу и захватить приграничные селения и разъезды на Транссибирской магистрали.

Командарм получил разрешение Реввоенсовета СССР осуществить свой стратегический план — нанести одновременный удар сразу по двум направлениям. Командующим Восточной группой войск он назначил Лапина, а сам вместе с Доненко выехал в Забайкалье, к Вострецову.

Семнадцатого ноября Первая Тихоокеанская дивизия и Девятая отдельная кавбригада при поддержке авиации, прорвав оборону противника, вышли к городу Мишаньфу, окружили его и наголову разгромили врага, захватив его штабы и знамена. Операция заняла всего один день. Командующий группой Лапин доложил: «Преодолев большое расстояние и ведя неоднократные бои, наши войска выбросили противника из Мишаньфу с большими для него потерями. Возложенная на нас задача выполнена».

Тогда же началась операция Забайкальской группы. В обход Чжалайнора двинулась Пятая кубанская кавбригада Рокоссовского при поддержке пехотных подразделений, артиллерии и бронепоездов. Полки Тридцать Пятой и Тридцать Шестой дивизий и отдельный бурят-монгольский кавдивизион пошли в наступление на станцию Маньчжурия. Чжалайнор был взят к исходу первого дня; чжансюэляновцы и белобандиты на станции Маньчжурия капитулировали на следующие сутки. В плен попал сам командующий северо-западным фронтом генерал Лян со всем своим штабом. Но одна из частей продолжала яростное сопротивление. Верный своим принципам, Блюхер и на этот раз обратился к обреченным войскам с призывом сложить оружие, прекратить бессмысленное кровопролитие: «Красная Армия гарантирует жизнь и безопасность всем китайским офицерам и солдатам». И как было уже столько раз, не получил ответа. Группировка была разгромлена. Наступление продолжалось. В ходе его войска ОДВА заняли станцию Цаган по линий КВЖД, а затем — и город Хайлар. Более десяти тысяч пленных, артбатареи и бронепоезда, тысячи винтовок, склады снаряжения — полный разгром!..

Остатки чжансюэляновских войск — как из района Мишаньфу, так и с западного участка — полностью дезорганизованные, в панике покатились вспять от границы, буквально все сметая на своем пути, грабя население и лавиной саранчи приближаясь к Харбину. Чжану и Чану, генерал-губернатору Маньчжурии и правителю Китая, уже мерещились восстания в гарнизонах, в уездах и провинциях. И они запросили пощады. Сами предложили немедленно начать переговоры.

Нанкинское правительство и мукденские власти уполномочили на эти переговоры своего дипломатического комиссара. На десятый день после разгрома белокитайских войск он спешно подписал предварительный, Николо-Уссурийский протокол, а 22 декабря — основной, Хабаровский.

В Хабаровском протоколе говорилось, что полностью восстанавливается положение, существовавшее до советско-китайского конфликта и основывающееся на договорах, заключенных Советским Союзом с Пекинским и Мукденским правительствами в 1924 году:

В протоколе особо указывалось:

Заканчивался Хабаровский протокол словами:

Так сорвалась провокация, организованная империалистическими державами, помышлявшими использовать клику Чан Кайши — Чжан Сюэляна для нападения на Советский Союз и для развязывания войны на Дальнем Востоке.

В последний день столь бурного событиями 1929 года — 31 декабря были освобождены из Сумбейского и других концентрационных лагерей Маньчжурии две с половиной тысячи советских граждан, проведших за колючей проволокой 122 дня. Вышли из тюрьмы осужденные на каторгу советские люди, схваченные в мае в помещении Харбинского консульства; были освобождены моряки советских торговых судов. Началось увольнение с КВЖД тысяч белобандитов. Китайские правители, скрепя сердце, вынуждены были дать торжественное обещание впредь не допускать их в Маньчжурию и даже направить свои войска для разоружения их формирований. Особоуполномоченный Чан Кайши в Мукдене официально подтвердил: «Впредь Китай не имеет намерения защищать русских белогвардейцев или покровительствовать им, в чем заверяем с полной решительностью правительство Советского Союза».

Родина чествовала героев, выполнивших свой долг. В приказе Революционного Военного совета СССР от первого января нового, 1930 года было сказано:

В мае того же года, в свой десятилетний юбилей, «за беззаветную храбрость и героизм, проявленные при обороне дальневосточных границ от нападения белокитайцев», как говорилось в Указе ВЦИК, была награждена орденом Красного Знамени и Дальневосточная военная флотилия.

Сотни бойцов и командиров ОКДВА и флотилии были удостоены орденов, награждены именным оружием, почетными грамотами. Командарму Блюхеру была вручена высшая награда Советского государства — орден Ленина, а затем — и первый, только что учрежденный, орден Красной Звезды.

Особая Краснознаменная переключилась на заботы мирного времени — занялась учебой, начала по-боевому участвовать в строительстве социалистического Дальнего Востока.

Но приближались новые ратные испытания. Империалистическая Япония уже изготовилась к прыжку на континент. Еще во время конфликта на КВЖД, воспользовавшись ситуацией, японское командование перенесло штаб-квартиру своих войск в Китае из Южной Маньчжурии, из прибрежного Квантуна, расположенного на Ляодунском полуострове, в самый центр Трех Восточных провинций — город Чанчунь, на «передовые позиции», и лишь несколько месяцев отделяли участников недавних событий от грядущих испытаний, связанных с японской оккупацией Маньчжурии и созданием у дальневосточных рубежей Советского Союза нового, еще более опасного очага агрессии и войны.

Но это уже другая страница истории…

Что ж до КВЖД, то после разгрома милитаристской Японии в 1945 году и освобождения Советской Армией северо-востока Китая, вся эта дорога, а также южный ее участок — ЮМЖД снова перешли в совместное управление СССР и Китая. Изменилось лишь ее название, она стала именоваться Чанчуньской.

В середине сентября 1952 года, в канун третьей годовщины провозглашения КНР, состоялись в Москве переговоры между Советским правительством и правительственной делегацией соседней страны. В коммюнике об этих переговорах было сказано:

Нет нужды комментировать этот документ, великодушный акт доброй воли Советской страны…

Ныне орден Красного Знамени бывшей Особой Дальневосточной армии по преемственности передан Дальневосточному военному округу, который именуется Краснознаменным Дальневосточным.

Штаб округа находится в Хабаровске. А в самом центре города, на площади Ленина — бывшей площади Свободы — высится гранитный обелиск над братской могилой героев. И тех, чьи имена высечены в камне, и тех, кто покоится в приграничной земле. И безымянно павших вдали от родных рубежей. В борьбе за общее дело.