Обещание

Настоящее

Май 1998 года

Гас сидела на краю кровати и поправляла колготки. «Теперь, — безжизненно подумала она, — платье». Она заглянула в гардеробную и достала простое темно-синее платье и пару туфель на низких каблуках ему в тон. Она наденет жемчуг — элегантно и ненавязчиво.

Ей не разрешили присутствовать в зале суда. Свидетелей изолировали до тех пор, пока они не начинали давать показания. По всей вероятности, сегодня ее не вызовут. Возможно, даже не завтра. Она приоделась на тот случай, если вдруг — хоть мельком — удастся увидеть Криса.

Гас слышала шум воды в ванной — Джеймс брился. Создавалось впечатление, что они идут на вечеринку или их вызывают в школу. Только собирались они не в школу.

Джеймс вышел из ванной и увидел, что Гас, наклонившись, с закрытыми глазами сидит на кровати в одном белье и колготках и прерывисто дышит, словно после долгого бега.

Мэлани и Майкл вышли из дома вместе. Ее ноги грузли в мягкой земле — к каблукам пристала грязь. Она открыла дверцу своей машины и, ни слова не говоря, села.

Майкл забрался в свой грузовичок. Он ехал за женой по Лесной ложбине, не сводя глаз с ее машины. По обе стороны широкого тонированного заднего стекла высоко располагались габаритные огни, а чуть пониже, уже вдоль багажника — еще полоска габаритных огней. Каждый раз, когда Мэлани жала на тормоз, габаритные огни вспыхивали и казалось, что машина улыбается.

Кот Барри Делани перевернул чашку с кофе именно в тот момент, когда она уже собиралась ехать в суд.

— Черт, черт, черт! — выругалась она, отодвигая воющего кота от лужи и вытирая ее кухонным полотенцем. Но лужа была слишком большой, и кофе продолжал тоненькими ручейками течь с кухонного стола.

Барри взглянула на раковину, решив, что у нее нет времени убирать беспорядок. Только через несколько дней обнаружилось, что пятно от кофе осталось на белом виниловом полу, и в течение следующих десяти лет она, заходя в кухню, вспоминала Криса Харта.

Джордан опустил свой портфель на кухонный стол и обернулся к Томасу, одной рукой поправляя галстук.

— Что скажешь?

Томас присвистнул.

— Выглядишь отлично, — заверил сын.

— Достаточно хорошо, чтобы выиграть?

— Достаточно хорошо, чтобы надрать обвинению зад! — засмеялся Томас.

Джордан усмехнулся и стукнул сына по спине.

— Выбирай выражения, — вяло пожурил он, взял пачку хлопьев с какао и изменился в лице. — Томас! Ты все съел? — Он нахмурился, заглянув в темные, пустые недра коробки.

Томас с набитым ртом удивленно взглянул на отца.

— Разве ничего не осталось? Папа, я думал, там еще есть хлопья.

Каждое утро перед судом Джордан ел хлопья с какао. Суеверие, которое не имело под собой реальной почвы (сродни тому, почему подающий бейсбольной команды никогда не бреется перед решающей игрой или шулер зашивает в подкладку своего пиджака кроличью лапку). Но, черт побери, это была его примета, и она срабатывала. Съешь хлопьев — выиграешь суд.

Томас заерзал под сердитым отцовским взглядом.

— Я могу сгонять купить, — предложил он.

Джордан хмыкнул.

— Интересно, на чем?

— На велосипеде.

— В таком случае ты успеешь как раз… скорее всего, к обеду. — Джордан покачал головой. — Я просто хочу, — произнес он, стараясь сдерживаться, — чтобы ты иногда думал, а потом делал.

Томас опустил глаза в тарелку.

— Я могу сходить к соседям и узнать, нет ли у миссис Хиггинс хлопьев.

Миссис Хиггинс было семьдесят пять лет, она уже на ладан дышала. Джордан сильно сомневался, что у нее в кладовке завалялись хлопья.

— Забудь! — раздраженно бросил он, протягивая руку к холодильнику за оладьями. — Нет времени.

Было странно снова надеть костюм. Надзиратель вместе с завтраком принес Крису и одежду: пиджак и широкие брюки, которые Крис не носил с тех пор, как его арестовали. Он вспомнил, как они ходили покупать этот костюм. В магазине пахло деньгами и шерстяной тканью. Прыгая на одной ноге в примерочной кабинке, он пытался натянуть брюки, пока мама с Эмили обсуждали, какой брать галстук, и их голоса доносились из-за двери, словно щебет птичек.

— Харт! — окликнул конвойный, стоя на пороге камеры. — Пора.

Крис шел по блоку в костюме, на висках выступили бисеринки пота — его страшила подозрительная тишина, которую хранили обитатели остальных камер. Нетрудно было догадаться почему. Невозможно видеть, как человек идет на суд, и не задумываться над тем, что это ждет и тебя.

За Крисом заперли тяжелые двери, и конвойный повел его к одному из помощников шерифа, которые находились в здании окружного суда Графтона.

— Удачи! — пожелал он, надевая на Криса наручники и пристегивая их к цепи на поясе.

Помощник шерифа подождал, пока конвойный отопрет входную дверь, и, крепко держа Криса чуть ниже локтя, вывел его из тюрьмы.

Крис впервые за семь месяцев оказался на улице, где его окружали только горы и ленивое течение реки Коннектикут. С фермы, расположенной рядом с тюрьмой, потянуло навозом. Крис глубоко вздохнул, подставил лицо солнцу, впитывая его лучи, ноги у него подкосились под тяжестью мнимой свободы.

— Идем, — поторопил его помощник шерифа, толкая в сторону здания суда.

В зале суда было подозрительно пусто, большинство участников этой трагедии выставили за его пределы как свидетелей. На скамье прямо за столом защиты сидел чопорный Джеймс. Джордан, который прибыл несколькими минутами ранее, сидя на стуле и закинув ногу на ногу, беседовал с коллегой, но замолчал, как только открылась боковая дверь. Джеймс проследил за его взглядом и увидел Криса.

Пристав провел Криса к столу защиты. Джеймс почувствовал, как у него сдавило горло, и не успел опомниться, как уже протягивал руку через перегородку, чтобы коснуться сына.

Крис сидел прямо перед Джеймсом, но так, что достать до него было невозможно.

«Они специально так сделали», — подумал Джеймс.

— Это уже лишнее! — выкрикнул Джордан, указывая на наручники.

Зрелище ужасное, но вполне ожидаемое. На самом деле именно Джордан вскользь говорил о наручниках Хартам, поэтому Джеймс не понимал, что так возмутило адвоката. Яростно жестикулируя, он направился с прокурором к кабинету судьи.

Крис обернулся.

— Папа… — выдохнул он.

Джеймс опять протянул руку. Впервые в жизни ему было наплевать, что на него смотрят все присутствующие. Он перешагнул через перегородку и опустился на стул, где до него сидел Джордан. Потом обнял сына, всем телом прижимаясь к нему, так что репортеры и зеваки, ввалившиеся в зал суда поглазеть на подсудимого, даже не увидели, что он в наручниках.

В кабинете судьи возмущался Джордан.

— Ради всего святого, Ваша честь! — негодовал он. — Раз уж мы заговорили, давайте я наплету ему косичек, заставлю отрастить бороду и — черт, почему бы и нет? — вытатуирую на лбу свастику, чтобы у присяжных сразу же, еще до начала суда, сложилось предубежденное отношение.

Барри закатила глаза.

— Ваша честь, в рамках действующего законодательства оставлять лицо, обвиняемое в убийстве, в наручниках во время судебного заседания.

Джордан повернулся к ней.

— И что, по-вашему, он сделает? Забьет кого-то до смерти шариковой ручкой? — Он повернулся к судье. — Как всем нам известно, кандалы надевают для того, чтобы показать, что обвиняемый опасен.

— Харт опасен, — понизив голос, заметила Барри. — Он убил человека.

— Прибереги свое красноречие для присяжных, — прошептал себе под нос Джордан.

— Господи боже! — воскликнул Пакетт, сплевывая ореховую скорлупу в руку. — И таким будет весь процесс? — Он прикрыл глаза и потер виски. — Может, это и будет воспринято как прецедент, мисс Делани, но я рискну предположить, что Крис Харт не станет впадать в кровавое буйство. Во время судебного заседания подсудимый может оставаться без наручников.

— Благодарю, Ваша честь, — произнес Джордан.

Барри повернулась, задев Джордана плечом, и вышла из кабинета.

— Должно быть, у защиты совсем слабые позиции, — прошептала она, — если адвокат уже молит суд о снисхождении.

Джордан ободряюще улыбнулся Крису, который продолжал растирать запястья.

— Это, — кивнул он на вновь обретенную Крисом свободу, — великолепный знак.

Крис искренне не понимал почему, ведь даже кровожадный убийца будет полным идиотом, если станет набрасываться на людей прямо в зале суда. Он понимал, как понимал и Джордан, — черт, да все понимали! — единственная причина, по которой его ввели в зал суда в наручниках, — это желание унизить его достоинство.

— Не смотри на прокурора, — продолжал Джордан. — Она будет говорить ужасные вещи, но во время вступительной речи тебе можно не смотреть. Не обращай на нее внимания.

— Не обращать внимания, — послушно повторил Крис.

Худощавый парень с адамовым яблоком величиной с крупное яйцо приказал всем встать.

— Председательствует его честь Лесли Ф. Пакетт, — возвестил он, и в боковую дверь вошел мужчина в развевающейся мантии, на ходу что-то с треском раскусывая.

— Прошу садиться, — сказал судья, открывая папку. Потом достал из стоящей перед ним низкой квадратной банки орех и заглотил его, словно кит креветку. — Слово предоставляется обвинению, — произнес он.

Барри Делани встала и повернулась к присяжным.

— Дамы и господа! — начала она. — Меня зовут Барри Делани, я представляю обвинение от лица штата Нью-Гемпшир. Я хочу поблагодарить каждого из вас за то, что согласились на такую важную миссию. Вы здесь для того, чтобы обеспечить торжество правосудия в зале суда. В данном случае правосудие заключается в том, чтобы вы, все двенадцать человек, признали этого человека, — она подняла палец и указала на обвиняемого, — Кристофера Харта виновным в убийстве! Да, убийстве. Вы, вероятно изумлены, но еще больше вас шокирует то, что я указываю на красивого молодого человека. Держу пари, вы даже про себя подумали: «Этот парень совсем не похож на убийцу». — Она повернулась и внимательно посмотрела на Криса. Ее примеру последовали все присяжные. — Он похож на… обычного старшеклассника. Он абсолютно не соответствует образу убийцы, который создал Голливуд. Но, дамы и господа, здесь не кино. Здесь настоящая жизнь, а в жизни Кристофер Харт убил Эмили Голд. По окончании процесса вы узнаете истинное лицо обвиняемого: под этим модным костюмом и красивым голубым галстуком скрывается хладнокровный убийца. — Она мельком взглянула на Джордана. — Защита попытается сыграть на ваших чувствах и станет убеждать, что это было не доведенное до конца самоубийство. Но произошло совсем другое. Позвольте, я изложу вам суть. — Она обернулась, оперлась руками о перила, отделяющие скамью присяжных от остального зала, и адресовала свою речь пожилой седовласой женщине в цветастом хлопчатобумажном платье. — Седьмого ноября в шесть часов вечера Кристофер Харт вошел в кабинет на цокольном этаже своего дома, где стоял запертый сейф с оружием, и взял кольт сорок пятого калибра. Положил пистолет в карман куртки и поехал за своей девушкой, Эмили. Он повез ее на карусель на Набережной приливов. С собой подсудимый прихватил еще и ликер. Они с Эмили выпили, занялись сексом, а потом подсудимый, продолжая обнимать Эмили, вытащил пистолет. После непродолжительного сопротивления Кристофер Харт поднес дуло пистолета к правому виску Эмили и выстрелил. — Она сделала театральную паузу, чтобы до присутствующих дошел смысл сказанного. — Дамы и господа, вы услышите показания детектива Анны-Мари Маррон. Она расскажет вам, что у полиции имеется пистолет с отпечатками пальцев подсудимого. Вы выслушаете показания окружного судмедэксперта, который засвидетельствует, что угол, под которым вышла пуля, практически исключает вероятность того, что Эмили Голд сама нажала на спусковой крючок. Вы услышите показания продавщицы ювелирного магазина из города, что Эмили купила часы за пятьсот долларов Крису в подарок на день рождения, который наступил через месяц после ее смерти. И подруга Эмили, и ее мать поведают вам, что Эмили не была склонна к самоубийству. Вы также узнаете мотив Кристофера Харта: зачем, черт возьми, он застрелил свою девушку? Видите ли, дамы и господа, Эмили была на третьем месяце беременности. — Одна из присяжных тихо ахнула, и Барри улыбнулась. — У этого молодого человека были большие планы на будущее, и он не хотел, чтобы ребенок или школьная влюбленность их разрушила, поэтому он решил — без преувеличений — избавиться от проблемы. — Она отошла от скамьи присяжных. — Подсудимому предъявлено обвинение в убийстве первой степени. Человек виновен в убийстве первой степени, когда он намеренно причинил смерть другому человеку, когда его действия до самого конца были умышленными и заранее обдуманными. Крис Харт лишил Эмили Голд жизни намеренно? Безусловно. Носили ли его действия в тот вечер заранее обдуманный и умышленный характер? Несомненно. — Она развернулась на каблуках, холодные зеленые глаза уперлись в Криса. — В Библии сказано, дамы и господа, что дьявол имеет много обличий. Не дайте ему себя одурачить.

— Отличная речь. Мисс Делани прекрасно справилась со своей работой, не так ли? — Джордан встал и медленно направился к присяжным. — К сожалению, права она только в одном: в том, что Эмили Голд… мертва. — Он развел руками. — Это трагедия. Я здесь, чтобы вы не позволили произойти еще одной: не позволили этому молодому человеку отвечать за преступление, которое он не совершал. Только представьте на мгновение, как тяжело потерять любимого человека. Такое ведь случалось с вами, — Джордан взглянул на ту же седовласую даму, которую выделила Делани. — И с вами, — обратился он к фермеру, лицо которого было так густо покрыто морщинами, что казалось почти гладким. — Мы все кого-то теряли. И Крис недавно потерял. Вспомните, что вы чувствовали, когда подобное случалось с вами, вспомните боль незатянувшейся раны, а теперь представьте весь ужас, если вас обвинят в убийстве этого человека. Обвинение утверждает, что Кристофер Харт совершил убийство, но это не так. Он чуть не наложил на себя руки. Он видел, как его девушка покончила с собой, но потерял сознание, не успев застрелиться. Все улики, о которых упоминало обвинение, не противоречат версии двойного самоубийства. Я еще надоем вам, указывая на противоречия. Сейчас я лишь хочу вас попросить: внимательно слушайте показания свидетелей, внимательно изучайте улики… потому что все, что обвинение рассматривает как доказательство убийства, можно толковать двояко. Дамы и господа, чтобы признать Криса Харта виновным в убийстве, вы должны быть абсолютно уверены — должно отсутствовать малейшее основание для сомнения! — что события, которые вам описала мисс Делани, на самом деле происходили. Единственное, чем располагает обвинение, — это им же придуманной картиной случившегося. — Он вернулся к своему месту за столом защиты и положил руки на плечи подзащитного. — Когда процесс закончится, у вас появятся не только обоснованные сомнения — вы поймете, что это было не убийство. Эмили Голд хотела покончить с собой, а Крис решил последовать за ней. Он настолько любил Эмили, что не представлял своей жизни без нее. — Джордан покачал головой и повернулся к Крису. — Это не преступление, дамы и господа. Это трагедия.

— Обвинение вызывает в качестве свидетеля детектива Анну-Мари Маррон.

В зале зашептались, пока приводили к присяге первого свидетеля. Анна-Мари непринужденно уселась, как человек, которому не впервой выступать в суде, и остановила свой взгляд на присяжных.

На Анне-Мари Маррон был простой черный костюм, волосы собраны в узел на затылке. Если бы не кобура, выглядывающая из-под пиджака, было бы легко забыть, что перед вами полицейский.

Барри Делани расхаживала перед свидетельской трибуной.

— Пожалуйста, назовите суду свое имя и домашний адрес.

Детектив назвала, Барри кивнула.

— Скажите нам, кем вы работаете.

— Я детектив, сержант Бейнбриджской полиции.

— Как долго вы служите в полиции?

— Десять лет. — Она улыбнулась. — В июне будет десять.

Последовал краткий допрос о ее квалификации, о работе в полицейской академии, об опыте работы в полиции. Тут Барри остановилась и положила руку на перила свидетельской трибуны.

— Кто проводил расследование обстоятельств смерти Эмили Голд?

— Я, — ответила детектив.

— Вы установили причину смерти?

— Да. Смерть наступила от выстрела в голову.

— Значит, в деле фигурирует оружие?

— Кольт сорок пятого калибра.

— И вам удалось обнаружить оружие преступления?

Анна-Мари кивнула.

— Пистолет находился на месте преступления, — сказала она. — Лежал на карусели. Мы изъяли пистолет и провели различные баллистические экспертизы.

— Этот пистолет вы обнаружили на месте преступления? — спросила Барии, поднимая вверх кольт сорок пятого калибра.

— Этот, — подтвердила детектив Моррон.

— Ваша честь, — обратилась Барри к суду, — я бы хотела приобщить к делу это вещественное доказательство под номером один.

Она провела обычную процедуру: показала пистолет Джордану, который лишь отмахнулся от улики.

— Вы выяснили, откуда этот пистолет?

— Да. Мы обнаружили, кому он принадлежит. Джеймсу Харту.

Джеймс, сидящий за столом защиты, при звуке своего имени вздрогнул.

— Джеймсу Харту, — повторила прокурор. — Он имеет какое-то отношение к подсудимому?

— Протестую! — выкрикнул Джордан. — Вопрос не по существу.

— Отклоняется, — сказал судья.

Детектив перевела взгляд с судьи на Барри Делани.

— Он его отец.

— Вам удалось побеседовать с Джеймсом Хартом?

— Да. Он сказал, что это пистолет из его коллекции оружия, но кольт все еще используется для стрельбы по мишеням. Он также сообщил, что его сын знаком с оружием, имел к нему доступ и пользовался для стрельбы по мишеням.

— Расскажите суду, какие экспертизы были проведены с оружием.

Детектив Маррон заерзала на стуле.

— Мы узнали, что была выпущена только одна пуля, которая и вошла в висок потерпевшей и вышла из затылка, а потом застряла в карусели. Мы обнаружили, что гильза все еще находилась в барабане, вместе со второй пулей, которую так и не выпустили. Отпечатки пальцев Кристофера Харта обнаружились на обеих пулях.

Барри решила уточнить.

— Говоря «Кристофер Харт», вы имеете в виду подсудимого?

— Да, — подтвердила детектив Маррон.

— Гм… — Барри повернулась к присяжным, как будто впервые задумавшись над этой деталью. — Значит, его отпечатки пальцев были обнаружены на обеих пулях. Другие отпечатки на пулях были обнаружены?

— Нет.

— По-вашему мнению, о чем это свидетельствует?

— Он единственный, кто держал эти пули в руках.

— Понятно, — произнесла Барри. — Еще какие-нибудь экспертизы были проведены?

— Да, стандартная баллистическая экспертиза на наличие отпечатков пальцев на самом пистолете. На нем мы обнаружили как отпечатки пальцев Кристофера Харта, так и отпечатки пальцев Эмили Голд. Однако отпечатки мистера Харта были на всем пистолете, а отпечатки пальцев потерпевшей только на стволе.

— Можете проиллюстрировать ваши слова? — попросила Барри, поднимая кольт с прикрепленной к нему новой биркой.

Детектив непринужденно взяла в руки пистолет.

— Отпечатки пальцев мистера Харта обнаружены здесь, здесь и здесь, — показала она. — А отпечатки Эмили Голд только в этой области. — Она поскребла пальцем по грубому стальному стволу.

— Но чтобы произвести выстрел из этого пистолета, детектив Маррон, куда вы должны были бы положить руки? — Она подождала, когда Анна-Марри укажет на рукоять. — И отпечатков пальцев Эмили Голд там не было?

— Не было.

— Однако были отпечатки мистера Харта?

— Протестую, — лениво вмешался Джордан. — Вопрос уже был задан.

— Поддерживаю, — произнес судья Пакетт.

Барри повернулась к Джордану спиной.

— Какие-нибудь еще экспертизы на месте преступления проводились?

— Да. Тест на наличие крови. Разбрызгивается специальная субстанция, люминол, с помощью которой определяют характер брызг крови. Основываясь на узорах при разбрызгивании крови, а также учитывая угол, под которым пуля застряла в карусели, мы определили, что в момент выстрела Эмили Голд стояла, а перед ней, очень близко, стоял кто-то еще. Мы также выяснили, что она несколько минут лежала на спине, истекая кровью, прежде чем ее переместили в положение, в котором ее и обнаружила приехавшая на место преступления полиция.

— В каком именно?

— Она истекала кровью, голова лежала на коленях подсудимого.

— Люминол что-нибудь еще обнаружил?

— Да. Большое пятно крови, не похожее на брызги крови после пулевого ранения, в том месте, где предположительно подсудимый ударился головой.

— Протестую! — Джордан кивнул на Криса. — Хотите посмотреть шрам?

Пакетт взглядом остудил его пыл.

— Продолжайте, мисс Делани, — разрешил он.

— По этому пятну можно установить, каким образом и почему подсудимый упал?

— Нет, — ответила детектив. — Можно только сказать, что он лежал неподвижно минут пять и истекал кровью.

— Понятно. Что-нибудь еще?

— И на одежде подсудимого, и на одежде потерпевшей были обнаружены частички пороха. Мы также провели экспертизу на наличие пороха на пальцах потерпевшей.

— И что обнаружили?

— На пальцах Эмили Голд частички пороха отсутствовали.

— При самоубийстве, когда потерпевший держит пистолет в руке, чтобы застрелиться, на пальцах обычно обнаруживаются частички пороха?

— Несомненно. Именно это и навело меня на мысль, что Эмили Голд себя не убивала.

Барри секунду помолчала, разглядывая лица присяжных. Они все смотрели на нее. Каждый из двенадцати присяжных сидел на краешке стула, некоторые прилежно делали записи в предложенных им блокнотах.

— Полиция еще что-нибудь обнаружила на месте преступления?

— Мы обнаружили бутылку виски «Канадиан клаб».

— Ага… употребление алкоголя несовершеннолетними, — улыбнулась Барри.

Детектив тоже усмехнулась.

— Тогда это меня мало заботило.

На это заявление уже возразил Джордан.

— Ваша честь, — вмешался он, — в чем заключается вопрос, я что-то не расслышал.

Пакетт перекатил во рту орех и ловко засунул его за щеку.

— Следите за речью, прокурор, — предупредил он Барри.

— Что-то вас удивило в результатах вскрытия?

Анна-Мари кивнула.

— Потерпевшая была беременна. Одиннадцать недель.

Прокурор расспросила детектива о допросах подруг Эмили Голд, ее соседей — исключая, разумеется, Хартов, ее родителей и учителей.

— Детектив Маррон, у вас была возможность побеседовать с подсудимым?

Барри убедилась, что Анна-Мари смотрит ей прямо в глаза. Маррон была хорошим полицейским, настоящим профессионалом, но ее предупредили, что не следует говорить о встрече с Крисом в больнице. Закон не позволял даже упоминать об этой беседе, ссылка на этот разговор может быть расценена как повод признать данное судебное разбирательство незаконным.

— Да. Он явился в полицейский участок одиннадцатого ноября. Я зачитала ему его права, он от них отказался.

— Вот это протокол допроса от одиннадцатого ноября?

Прокурор достала папку с логотипом полиции Бейнсбриджа.

— Да, — подтвердила детектив.

— Как быстро, детектив, после встречи с Кристофером Хартом вы составили этот протокол?

— Сразу после его ухода.

— В чем заключалась суть вашей беседы?

— Мистер Харт в основном рассказывал, что принес на место преступления пистолет и, находясь там, видел, как Эмили Голд застрелилась.

— Это соответствовало имеющимся у вас уликам?

— Нет.

— Почему?

Детектив Маррон вздернула подбородок и посмотрела на Криса. Он почувствовал, как запылали щеки, и с трудом заставил себя не отвести взгляда.

— Даже если бы вместо всех имеющихся улик имелась одна… если бы мы имели только пулю, которая прошла через голову потерпевшей под странным углом…

— Возражение!

— Или синяки на запястьях, а все остальные улики подтверждали версию самоубийства…

— Возражение!

— …или хотя бы один человек упомянул, что Эмили была угнетена. Но слишком многое не укладывалось в общую картину.

— Протестую, Ваша честь!

Судья, прищурившись, взглянул на Джордана.

— Протест отклонен.

Сердце Барри неистово заколотилось.

— Таким образом, по вашему мнению как специалиста, это не было самоубийством, несмотря на показания подсудимого. Из полученных улик — отпечатков пальцев, узора брызг крови, частичек пороха, бутылки виски, показаний свидетелей — у вас сложилась иная версия случившегося?

— Да, — решительно заявила детектив Маррон. — Ее убил Кристофер Харт.

— Почему вы пришли к такому выводу?

Анна-Мари начала говорить, рисуя картину случившегося, которая повисла в зале суда, словно гобелен — в мельчайших деталях. Картину, на которую нельзя не обратить внимания.

— Эмили была счастливым ребенком, которого ни один человек — ни учителя, ни родители, ни друзья — никоим образом не считали угнетенной. Она была красива, популярна, в отличных отношениях с родителями — образцовая дочь. Она была на третьем месяце беременности, носила ребенка своего парня. Крис учился в выпускном классе, собирался поступать в колледж, уже подал документы — он явно находился в той ситуации, когда ребенок в его жизни был абсолютно не нужен, как не нужна и девушка, прилипшая к нему.

Джордан хотел было возразить, что это все домыслы, но понял, что это лишь ослабит его позиции, а показания свидетеля приобретут бóльшую значимость, чем ему хотелось бы. Он громко вздохнул, надеясь дать понять присяжным, насколько смешной ему кажется теория Маррон.

Детектив понизила голос, и присяжные подались вперед, чтобы лучше слышать.

— Поэтому он придумал поехать на карусель на романтическое свидание. Он дал Эмили выпить, пытаясь напоить ее, чтобы она не могла оказать сопротивление, когда он достанет пистолет. Они занялись сексом, оделись, он обнял ее, и не успела она понять, что происходит, к ее голове уже был приставлен пистолет. — Анна-Мари подняла руку к виску, потом опустила. — Она стала вырываться, но он был больше и сильнее. И он выстрелил. Вот так, — вздохнула она, — все, по моему мнению, и происходило.

Барри направилась к столу обвинения, готовая передать свидетеля защите.

— Благодарю, детектив. И последний вопрос. Еще что-нибудь важное удалось узнать во время допроса Кристофера Харта в полицейском участке?

Анна-Мари кивнула.

— Он должен был подписать бумаги, что согласен давать показания — стандартная процедура. Он взял ручку левой рукой. Когда я задала ему вопрос, он ответил, что является левшой.

— А почему это существенно, детектив?

— Потому что по траектории пули и характеру брызг крови мы знаем, что с Эмили, лицом к девушке, стоял кто-то еще. А если этот человек выстрелил ей в правый висок, значит, он должен быть левшой.

— Благодарю, — сказала Барри. — Больше вопросов не имею.

Джордан поднялся для первого перекрестного допроса и улыбнулся Анне-Мари Маррон.

— Детектив, — начал он, — мы все слышали, как вы говорили мисс Делани, что уже десять лет служите в полиции. Десять лет. — Он присвистнул. — Большой срок на государственной службе.

Анна-Мари кивнула. Она была слишком умна и опытна, чтобы расслабиться, как планировал Джордан.

— Я люблю свою работу, мистер Макфи.

— Да? — Джордан широко улыбнулся. — Я тоже.

Кто-то из присяжных засмеялся.

— За десять лет сколько убийств вы расследовали?

— Два.

— Два, — повторил Джордан. — Два убийства. — Он нахмурился. — Это второе?

— Верно.

— Значит, до этого вы расследовали лишь одно?

— Да.

— В таком случае, почему именно вам поручили вести это расследование?

Анна-Мари залилась румянцем.

— У нас маленький участок. Я старший детектив. Поэтому выпало мне.

— Значит, это ваше второе убийство, — повторил он, пытаясь подчеркнуть неопытность специалиста в данном вопросе. — Вы начали с того, что осмотрели оружие, верно?

— Да.

— И обнаружили на нем отпечатки пальцев двоих людей?

— Да.

— И обнаружили две пули?

— Да.

— Но если человек хочет застрелить кого-то в упор, зачем ему две пули?

— По-разному бывает, — ответила детектив.

— Я понимаю, что расследовать убийство для вас в новинку, детектив, — продолжал Джордан, — но все же ответьте: нужны ему две пули или нет?

Он видел, как Анна-Мари сжала губы.

— Не нужны, — сквозь зубы ответила она.

— С другой стороны, — гнул свое Джордан, — это имеет смысл, если вы с другом планируете совершить двойное самоубийство, ведь тогда понадобятся две пули?

— Да.

— И отпечатки пальцев Кристофера Харта были на этих пулях?

— Да.

— Не противоречит ли тот факт, что только отпечатки пальцев Криса обнаружены на этих пулях, версии о двойном самоубийстве, если, по словам Криса, это пистолет его отца и он принес его с собой?

— Нет.

— По сути, разве не было бы странно обнаружить на пулях, отправленных в барабан, отпечатки пальцев Эмили, если она совершенно не умела обращаться с оружием?

— Думаю, было бы.

— Отлично. Вы также сообщили мисс Делани, что проводили экспертизу этого пистолета.

— Верно.

— На самом пистолете были обнаружены отпечатки пальцев не только Криса, но и Эмили, я не ошибаюсь?

— Нет.

— Соответствует ли действительности тот факт, что вы обнаружили на пистолете отпечатки пальцев еще одного человека?

— Да. Они совпадают с отпечатками пальцев Джеймса Харта, отца подсудимого.

— Правда? Но он же не проходил подозреваемым по делу в ходе расследования?

Анна-Мари вздохнула.

— Потому что эти отпечатки были единственной уликой, указывающей на его возможное присутствие на месте преступления.

— Таким образом, нельзя полагаться только на отпечатки пальцев, верно? Наличие чьих-то отпечатков пальцев на оружии не означает, что человек прикасался в нему именно в тот вечер.

— Верно.

— Вы обнаружили отпечатки пальцев Эмили на стволе, — сказал Джордан, подходя к месту, где лежали улики. — Суд не возражает, если я возьму пистолет? — спросил он, указывая на кольт. Потом осторожно взял его. — Отпечатки Криса вы обнаружили вот здесь, на рукоятке?

— Правильно.

— Но на спусковом крючке четких отпечатков пальцев не обнаружено?

— Нет.

Джордан задумчиво кивнул.

— Правда ли, что достаточно всего полусантиметрового отпечатка, на самом деле крошечного участочка, чтобы определить, кому они принадлежат?

— Ну да, — ответила Анна-Мари, — но это должен быть правильный участок. Определенный.

— Значит, снять отпечатки пальцев не так легко, как показывают в кино?

— Нет.

— Они могут быть затерты более свежими отпечатками?

— Да.

— В действительности, детектив, снятие отпечатков пальцев далеко не точная наука, как по-вашему?

— Вы правы.

— Если я возьму этот пистолет и выстрелю, а потом его возьмете вы и тоже выстрелите, существует ли вероятность, что моих отпечатков на спусковом крючке не окажется?

— Существует, — согласилась Анна-Мари.

— Значит, существует вероятность того, что Эмили нажала на спусковой крючок, а потом Крис, когда взял пистолет, затер, если хотите, ее первоначальные отпечатки?

— Существует.

— Позвольте мне подытожить: несмотря на то что во время экспертизы на спусковом крючке не обнаружены отпечатки пальцев Эмили Голд, вы, детектив Маррон, можете без тени сомнения сказать, что она никогда не прикасалась к крючку?

— Не могу, но опять-таки, его мог касаться и Крис, ведь его отпечатков тоже не обнаружено. — Она улыбнулась адвокату.

Джордан затаил дыхание.

— Поговорим о люминоле, — предложил он. — Вы сказали, что по характеру брызг крови на карусели обнаружили место, где мой подзащитный истекал кровью.

— Думаю, что да. Когда приехала полиция, у него из головы текла кровь.

— Однако вы утверждаете, что это не доказывает того, что Крис потерял сознание. По-вашему выходит, — с издевкой продолжал он, — что Крис лег на карусель, ударился головой о ее край и пролежал так несколько минут, чтобы натекло больше крови?

Анна-Мари неодобрительно взглянула на адвоката.

— Такое и раньше случалось.

— Правда? — искренне удивился Джордан. — Наверное, вы сталкивались с подобным во время расследования своего первого и единственного дела об убийстве.

— Протестую! — выкрикнула Барри.

— Поддерживаю! — Пакетт бросил на Джордана сердитый взгляд. — Вас ли предупреждать, Макфи!

Джордан подошел к столу с уликами.

— Это протокол вашего допроса Кристофера Харта?

— Да.

— Не могли бы вы прочесть эту строчку? Вот здесь.

Он передал документы детективу и указал место.

Анна-Мари откашлялась.

— «Мы решили вместе свести счеты с жизнью».

— Это прямая цитата сказанного Крисом Хартом?

— Да.

— Он сразу же сообщил вам, что это было двойное самоубийство?

— Да.

— Тогда скажите мне, что значит вот это, на третьей странице.

Детектив взглянула на Барри Делани.

— Запись прервалась.

— Да? Почему?

— Мне пришлось выключить магнитофон, потому что допрашиваемый плакал.

— Крис плакал? Почему?

Анна-Мари вздохнула.

— Мы говорили об Эмили, он очень расстроился.

— По вашему мнению как специалиста, его поступок не противоречит неподдельному горю?

— Протестую! — вмешалась Барри. — Свидетель не специалист по чувствам.

— Пусть отвечает, — велел судья.

Детектив пожала плечами.

— Думаю, что нет.

— В таком случае позвольте мне резюмировать. Посреди допроса — допроса, во время которого Крис Харт не воспользовался своим правом на адвоката, — он сказал, причем совершенно ясно, что они с Эмили собирались вместе покончить с собой, и расплакался, да так сильно, что вам пришлось прервать запись?

— Да, — многозначительно произнесла Анна-Мари. — Но и к полиграфу его не подключали.

Если Джордан и услышал ее слова, то виду не подал.

— По вашей версии, Крис пытался напоить Эмили.

— Да, мне так кажется.

— Чтобы она не сопротивлялась, — уточнил он.

— Верно.

— Вы случайно не просили судмедэксперта определить процент алкоголя в крови Эмили?

— Это делается автоматически, — ответила детектив.

— Вы получили результат?

— Да, — неохотно призналась она, — ноль два промилле.

— Чему это соответствует, детектив?

Анна-Мари откашлялась.

— Одной рюмке. Может быть, одному глотку для юной девушки.

— Она сделала один глоток виски из целой бутылки?

— По всей видимости, да.

— А какой уровень содержания алкоголя в крови допускается в этом штате для находящихся за рулем, детектив?

— Ноль восемь промилле.

— Повторите, сколько было у Эмили.

— Я уже говорила, — ответила Анна-Мари, — ноль два.

— Намного меньше допустимой нормы для нахождения за рулем. Вы бы сказали, что она была пьяна?

— Наверное, нет.

— Вы упомянули о частичках пороха на одежде Эмили и Криса, — продолжал Джордан. — Правда ли, что, если обнаружены частички пороха на рубашке, это доказывает лишь то, что она находилась в непосредственной близости в тот момент, когда пистолет выстрелил?

— Правда.

— По частичкам пороха на одежде можно определить, кто на самом деле произвел выстрел?

— Однозначно — нет. Но на руках потерпевшей частичек пороха мы тоже не обнаружили. У человека, совершившего самоубийство, следы пороха на коже остались бы.

Джордан ухватился за ее слова.

— Не противоречит ли расследованию убийства практика тут же надевать на руки потерпевшей пакеты?

— Обычно да, но…

— Когда проводился анализ на наличие следов пороха?

Анна-Мари опустила глаза.

— Девятого ноября.

— Вы утверждаете, что не обследовали руки Эмили на месте преступления, не осмотрели их, пока ехали в больницу, и в морге вы это сделали лишь спустя два дня после ее смерти? Существует вероятность, что за этот период времени кто-то трогал Эмили за руки?

— Ну, я…

— Да или нет?

— Да, существует, — ответила Анна-Мари.

— Мог ли кто-нибудь коснуться рук Эмили, пока ее везли с места преступления в больницу?

— Да.

— Например, врачи или полицейские?

— Могли и те и другие.

— В реанимации могли трогать ее за руки?

— Да.

— Например, медсестры или врачи?

— Думаю, да.

— В реанимации могли обработать ее тампонами, поскольку других инструкций получено не было?

— Да, — ответила детектив.

— Получается, что большое количество людей могли уничтожить важную улику до того, как вы осмотрели руки Эмили? — подытожил Джордан.

— Да, — призналась Маррон.

— Согласно плану проведения расследования убийства полиция обязана тут же провести экспертизу на наличие частичек пороха на руках подозреваемого, верно?

— Такова стандартная процедура.

— Когда вы впервые увидели Криса на месте преступления, вы обследовали его руки на наличие частичек пороха?

— Нет, разумеется. Он был тогда вне подозрений.

Джордан округлил глаза.

— Правда, детектив Маррон? Он не был подозреваемым, когда полиция прибыла на место преступления?

— Нет.

— В таком случае, когда вам стало ясно, что он — главный подозреваемый?

— Протестую! — выкрикнула Барри.

— Защита, перефразируйте свой вопрос, — сухо велел Пакетт.

— Я продолжу. Вы осматривали его в больнице? — изменил формулировку Джордан.

— Нет.

— Вы провели экспертизу на следующий день, когда пришли, чтобы получить более подробную информацию?

— Нет.

— Вы осматривали Криса в тот день, когда он пришел на допрос в полицейский участок?

— Нет.

Джордан хмыкнул.

— Значит, экспертиза на наличие частичек пороха на его руках никогда не проводилась — ни сразу, пока он еще не был подозреваемым, ни позже, когда вы решили, что он убийца?

— Он никогда не подвергался экспертизе.

— Существует вероятность того, что были бы обнаружены частички пороха на руках Эмили, если бы удалось провести экспертизу до того, как кто-то трогал ее за руку?

— Вполне вероятно.

— И тогда бы это означало, что из пистолета выстрелила она?

— Да, именно так, — подтвердила Анна-Мари.

— И если бы вы провели экспертизу на наличие частичек пороха на руках Криса сразу на месте преступления, вы также могли бы ничего не обнаружить?

— Верно.

— В таком случае, это означало бы, что стрелял не он?

— Правильно.

«И тогда бы мы с вами здесь не сидели».

Джордану даже не пришлось озвучивать свои мысли. Он подошел к скамье присяжных и встал сбоку, как будто был одним из них.

— Хорошо, детектив. Ваша версия заключается в том, что Крис Харт находился на месте преступления. Он зарядил две пули на тот случай, если в первый раз промажет с расстояния вытянутой руки. Он потерпел неудачу, пытаясь напоить Эмили, и занялся с ней любовью, а потом пошел за пистолетом. Эмили видела, как он идет за оружием, они боролись, и он ее застрелил. Вы стопроцентно уверены, что именно так все и было?

— Да. Уверена.

— И у вас не возникает ли малейшего сомнения?

— Ни малейшего.

Джордан подошел ближе к скамье присяжных.

— Разве факт, что в пистолете было две пули, не может свидетельствовать о том, что в тот вечер планировалось двойное самоубийство?

— Ну…

— Может или нет?

— Может, — вздохнула Анна-Мари.

— Могла ли бутылка виски быть принесена для того, чтобы было не так страшно перед попыткой самоубийства?

— Возможно.

— Могли ли находиться на пистолете отпечатки пальцев нечеткие или смазанные, которые экспертиза не идентифицировала?

— Да.

— И могла ли экспертиза на наличие пороха — та, которая по какой-то причине не была проведена, — выявить, что Крис Харт из пистолета не стрелял?

— Возможно.

— Значит, детектив, вы утверждаете, что, на ваш взгляд специалиста, можно рассматривать случившееся и под другим углом?

Анна-Мари Маррон вздохнула.

— Да, — согласилась она.

Джордан повернулся к свидетельнице спиной.

— Больше вопросов не имею, — сказал он.

У присяжных, не говоря уже о судье, просто глаза остекленели — довольно обычное дело после изобилующих мельчайшими подробностями показаний полицейского. Судья Пакетт объявил десятиминутный перерыв, на время которого зал суда опустел.

Селена схватила Джордана за руку, когда он выходил из уборной.

— Отличная работа, — похвалила она. — Присяжная под номером пять уже наша. Думаю, и номер семь тоже.

— Пока рано говорить.

— Тем не менее. — Селена пожала плечами и легонько погладила его по руке. — С другой стороны, твой подзащитный расклеился.

Она махнула в сторону Криса, которого было видно через открытую в зал суда дверь. Он сидел за столом защиты, а два пристава и помощник шерифа стояли за его спиной скрестив руки — живая преграда, чтобы избежать контактов.

— Он всего лишь час послушал, каким является социопатом, а в зале суда ни одного доброжелательно настроенного человека.

Джордан пристально посмотрел на Криса, который сидел, согнувшись над столом.

— Здесь его отец, — сообщил он Селене.

— Да, но он мало похож на образцового, всепонимающего отца.

Джордан кивнул и провел рукой по волосам.

— Ладно, я с ним поговорю, — пообещал он.

— Обязательно. Если не хочешь, чтобы он отключился, когда показания будет давать патологоанатом.

Джордан засмеялся.

— Да. Он может себе хоть голову разбить о колесики на стуле Барри Делани, но она найдет способ представить все таким образом, как будто Крис симулирует.

И легонько пожав Селене руку, Джордан направился в зал судебных заседаний. Он кивнул «свите» вокруг своего подзащитного.

— Господа… — произнес он, опускаясь на стул и ожидая, пока они исчезнут. — Все идет отлично, — заверил он Криса. — Серьезно.

К его удивлению, Крис засмеялся.

— Надеюсь, — сказал он. — Потому что, похоже, сдаваться еще слишком рано.

Потом улыбка слетела с его лица, обнажив, как и говорила Селена, плотно сжатые губы и бледное лицо испуганного подростка.

— Знаешь, — сказал Джордан, — я понимаю, как тяжело, когда тебя описывают каким-то чудовищем. Обвинению позволено говорить все, что ему заблагорассудится… но ведь и нам тоже. Только наш черед еще не наступил. А у нас версия покрепче.

— Дело не в этом. — Крис провел пальцем по голубым линейкам в блокноте. — Дело в том… что версия обвинения кажется правдоподобной. Прошло уже семь месяцев, понимаете? Но остались все эти подробности: кровь, где находилась Эмили, где стоял я… — Он помолчал, обхватил голову руками. — Прокурор заставляет меня снова пережить тот вечер, но однажды я уже чуть не умер.

Джордан, который мог изничтожить любого свидетеля обвинения своими вопросами, у которого имелись тысячи ответов на все вопросы Барри Делани, уставился на своего подзащитного, не зная, что сказать.

Окружной судмедэксперт Графтона, доктор Джубал Люмбано, оказался худым очкариком, которому больше бы подошло ловить огромным сачком бабочек для коллекции, чем по локоть погружать руки во внутренности трупа. Барри Делани понадобилось целых десять минут, чтобы перечислить весь послужной список Люмбано и убедить присяжных, что сейчас, по крайней мере, перед ними находится свидетель, имеющий определенный опыт, — за время работы беспристрастный доктор Люмбано провел более пятисот вскрытий.

— Доктор Люмбано, — начала Барри, — вы проводили вскрытие Эмили Голд?

— Да, — ответил судмедэксперт, уткнувшись носом в микрофон, раздался тихий писк. Свидетель откинулся назад и извиняюще улыбнулся. — Да.

— Вы можете назвать суду причину ее смерти?

— Все свидетельствовало о том, что смерть наступила в результате выстрела в голову пулей сорок пятого калибра. Точнее, пуля вошла в правую височную долю — минуя фронтальную долю — и вышла из задней затылочной доли.

Барри привела в качестве доказательства схему, на которой было представлено трехмерное изображение головы и мозга. Потом с беспомощной улыбкой повернулась к присяжным.

— Доктор Люмбано, для тех из нас, кто не так… хорошо знаком… с затылочными и височными долями, не могли бы вы показать на схеме, куда вошла пуля?

Она передала судмедэксперту толстый фломастер, кроваво-красный, и доктор четко указал на рисунке место.

— Пуля вошла здесь, — сказал он, рисуя крестик на правом виске, — потом прошла предположительно вот здесь и вышла над шеей, здесь.

Еще один крестик за правым ухом. Линия между этими крестиками шла практически параллельно правой стороне схематично изображенной головы.

— Вы можете рассказать суду, как долго умирала Эмили Голд? — спросила Барри.

— Смерть не была мгновенной, — ответил доктор Люмбано. — Когда приехала «скорая помощь», она еще была жива. Вполне вероятно, что она все это время находилась в сознании.

— В сознании… И могла чувствовать боль?

— Несомненно.

Барри выглядела очень к месту напуганной.

— Значит, Эмили, вероятно, испытывая боль, медленно умирала. И как долго?

— Я бы сказал, приблизительно с полчаса.

— Доктор Люмбано, вы обнаружили какие-нибудь следы на теле Эмили Голд?

— Да.

— Указывающие на насилие?

— Ваша честь, обвинение подсказывает свидетелю ответ, — вклинился Джордан. — Нужно еще доказать, что имело место насилие.

— Поддерживаю, — кивнул Пакетт прокурору. — Мисс Делани, не подсказывайте свидетелю ответ.

— Имелись ли на теле Эмили Голд какие-либо особенные следы, доктор?

— Да. На ее правом запястье обнаружены синяки.

— И о чем вы подумали?

— Что произошло насилие.

— Возможно, синяки появились в результате того, что кто-то тянул ее за запястье? — Краешком глаза Барри заметила, что Джордан уже открыл было рот. — Позвольте, я перефразирую, — сказала она, прежде чем адвокат смог возразить. — Чем вы как судмедэксперт объяснили возникновение этих синяков?

— Они могли возникнуть в результате того, что кто-то схватил ее за руку.

— Задолго ли до смерти, по-вашему, появились эти синяки?

— Где-то за час, — ответил доктор Люмбано. — Кровь только начала подниматься к поверхности кожи.

— Что еще вы обнаружили в результате вскрытия?

— Следы семенной жидкости, что, учитывая состояние вагинальных тканей, свидетельствовало о недавнем сексуальном контакте, — где-то за полчаса до смерти. И под ногтями потерпевшей обнаружены частички кожи, образцы клеток которой не соответствуют ее образцам.

— На что это указывает?

— Она кого-то оцарапала.

— Удалось выяснить, кому принадлежит кожа под ногтями потерпевшей?

— Да. Частички кожи соответствуют образцам, взятым полицией у Криса Харта.

Барри кивнула.

— Вы смогли установить, была ли Эмили левшой или правшой?

— Да. Все затвердения были у нее на правой руке, твердые мозоли на левой стороне среднего пальца и правой стороне указательного. Как врач я бы сказал, что потерпевшая была правшой.

— И огнестрельное ранение было на правом виске?

— Да.

Барри задумчиво кивнула.

— Вы повидали много самоубийц, доктор?

— Достаточно. Где-то шестьдесят-семьдесят.

— Были ли среди них те, кто скончался от выстрела в голову?

— Тридцать восемь человек, — ответил доктор Люмбано. — К сожалению, это популярный способ распрощаться с жизнью.

— И сколько из этих тридцати восьми воспользовались пистолетом или револьвером?

— Двадцать четыре, — сказал судмедэксперт.

— И как эти двадцать четыре самоубийцы застрелились?

— Я бы сказал, что девяносто процентов выстрелили себе в рот, потому что так надежнее. Остальные десять процентов стреляли в висок. Хотя однажды был странный случай, когда мужчина пустил пулю себе в нос.

— У этих десяти процентов, которые приставляли пистолет к виску, где было выходное отверстие пули?

— С противоположной стороны височной доли.

Он указал на оба виска.

— А откуда вышла пуля у Эмили Голд?

— Из затылочной доли той же стороны головы.

Он поднял левую руку и указал на место за правым ухом.

— Вам не показалось это странным?

— Если честно, то показалось, — признался судмедэксперт, и его щеки порозовели от возбуждения. — Я раньше никогда ничего подобного не видел. Очень трудно, прижимая пистолет к правому виску, получить выходное отверстие на затылке. Необходимо держать пистолет под каким-то таким углом. — Доктор Люмбано поднял правую руку, приставил палец, имитируя дуло пистолета, к правому виску практически параллельно голове, принудительно изогнув руку в неестественном положении. — По моему мнению, это не…

— Протестую!

— …типичное положение…

— Протестую!

— Поддерживаю, — сказал Пакетт.

— Что ты тянешь волынку! — пробормотал себе под нос Джордан.

— Вы что-то сказали, защита? — Судья бросил в рот орешек. — Что-то сказали? Нет? — Он повернулся к присяжным. — Прошу не принимать во внимание последние слова доктора Люмбано.

Барри приблизилась к своему свидетелю.

— Как специалист, доктор Люмбано, о чем вы подумали?

— Умозрительные заключения! — вновь воскликнул Джордан. — Вы неправы!

— Ваша честь, я прошу разрешения подойти к вам.

Барри кивнула Джордану, который присоединился к ней у судейского стола.

— Мисс Делани, — сказал Пакетт, — дальнейшие расспросы приведут лишь к тому, что вы дискредитируете свидетеля.

Барри прикусила губу.

— Если моему свидетелю нельзя высказывать предположения, я бы хотела иметь возможность показать присяжным то, на что намекаю… но мне понадобится помощь подсудимого.

Джордан перевел взгляд с Барри на судью. Он понятия не имел, что она будет делать, и не хотел предоставлять ей полную свободу действий со своим подзащитным.

— Я хотел бы знать, что мисс Делани собирается делать, — сказал Джордан.

Пакетт повернулся к прокурору.

— Делани?

Она развела руками.

— Небольшая демонстрация, Ваша честь. Я хочу показать присяжным, как Крис это проделал.

— Совершенно невозможно, — прошипел Джордан. — Это абсолютная предубежденность.

— Послушайте, Ваша честь, — настаивала Барри. — Я объясню свою позицию. Если необходимо, я воспользуюсь помощью доктора или пристава. Мне просто нужен помощник, так почему бы не воспользоваться помощью человека, предположительно замешанного в этом деле?

Пакетт раскусил орех.

— Продолжайте, обвинение, но взвешенно, иначе я лишу вас слова.

— Что? — воскликнул Джордан.

— Здесь я судья, — твердо сказал Пакетт и повернулся к Барри. — Начинайте.

Джордан вернулся на свое место, подумав, что теперь, по крайней мере, у него появился повод оспорить решение суда. Он опустился на стул и тронул Криса за плечо.

— Не знаю, что она задумала, — прошептал он. — Просто смотри на меня, я тебе кивну или стану возражать, если она выйдет за границы дозволенного.

В этот момент к ним подошла Барри.

— Доктор Люмбано, я хочу попросить подсудимого мне помочь. — Она улыбнулась Крису. — Не могли бы вы встать, мистер Харт?

Крис бросил взгляд на адвоката. Тот едва заметно кивнул. Крис встал.

— Благодарю вас. Вас не затруднит подойти сюда? — Она указала на место прямо между скамьей присяжных и свидетельской трибуной. — А теперь, мистер Харт, вытяните руки перед собой.

И сама вытянула руки вперед, словно чудовище Франкенштейна. Крис нерешительно исполнил ее просьбу.

Барри Делани шагнула в его объятия.

Крис вздрогнул. Ее руки ухватили его за полы пиджака, ее тело обожгло его огнем. Он стоял неподвижно, как каменное изваяние, когда ее голова опустилась на его правое плечо, на то же самое место, куда клала голову Эмили, когда он ее обнимал. «Что здесь происходит?» — не мог он понять.

— Мистер Харт, — сказала Барри приглушенным голосом, поскольку уткнулась ему в пиджак, — вы не могли бы меня обнять?

Крис посмотрел на адвоката, тот натянуто кивнул.

— А теперь вы не могли бы поднять левую руку и прижать ее к моему правому виску?

Не сводя глаз с Джордана, который, несмотря на все свои недавние протесты, сидел неподвижно, как чертов истукан, Крис повиновался.

Присяжным было отлично видно, что Крис стоит всего в двадцати сантиметрах от прокурора, — достаточно близко, чтобы левой рукой достать до правого виска Делани, а правой продолжать ее обнимать.

— А теперь, доктор Люмбано, — сказала Барри, — если бы в руке мистера Харта находился пистолет, какова вероятность того, что выпущенная мне в правый висок пуля оставила бы выходное отверстие в правой затылочной доле?

Судмедэксперт кивнул.

— Я бы сказал с огромной долей вероятности, что именно так бы и произошло.

— Благодарю, — произнесла Барри, выпустила Криса из своих объятий и быстрым шагом удалилась, оставляя его в одиночестве посреди зала суда.

— Господи! — прошипел Крис, красный как рак, когда плюхнулся на свое место. — Почему вы не вмешались?

— Не мог, — сквозь зубы ответил Джордан. — Если бы я стал вскакивать с места, присяжные подумали бы, что тебе есть что скрывать.

— Что ж, отлично! А что они думают сейчас: что я чертов убийца?

— Не волнуйся. Об этом я позабочусь на перекрестном допросе.

Адвокат встал, решив, что после подобного «спектакля» Делани уже не о чем спрашивать своего свидетеля, но был остановлен.

— Еще один вопрос, — произнесла Барри. — Что еще необычного в физическом состоянии Эмили вы обнаружили во время вскрытия?

— В день своей смерти Эмили Голд находилась на одиннадцатой неделе беременности.

Джордан закрыл глаза и опустился на стул.

— Мы все благодарим вас, доктор Люмбано, за то, что вы пришли сегодня в суд, — несколькими минутами позже начал допрос Джордан. — Нам также известно, что вы работали над тридцатью восьмью случаями суицида. Мы слышали, как вы перечисляли улики: наличие семенной жидкости, синяки, частички кожи под ногтями Эмили. Давайте рассмотрим эти улики в перспективе. Наличие семенной жидкости указывает на то, что был сексуальный контакт, верно?

— Да.

— Вам известно, насколько быстро у Эмили появляются синяки?

— Нет, — ответил судмедэксперт. — Могу лишь предположить, что поскольку она светлокожая, то синяки появляются легко.

— Могли ли эти синяки возникнуть в результате… — Он деликатно кашлянул и улыбнулся присяжным. — …слишком страстного момента во время занятий сексом?

— Могли, — признался судмедэксперт с непроницаемым лицом.

— А частички кожи под ногтями, доктор? Существует вероятность того, что частички кожи человека останутся у вас под ногтями, если вы нежно почешете ему спину?

— Да.

— А если оцарапать плечи в пылу страсти? Под ногтями останутся частички кожи?

— Несомненно.

— А если погладить человека по щекам и подбородку?

— Возможно.

— Значит, вы признаете, что существует множество иных способов, какими частички кожи Криса могли оказаться под ногтями у Эмили Голд? И эти способы связаны с ненасильственными, страстными занятиями любовью? Я прав?

— Да.

— Вы не можете безоговорочно утверждать, что в тот вечер между Эмили и Крисом произошло насилие, так ведь?

— Безоговорочно не могу. Но в голове у потерпевшей оказалась пуля.

— Ах да! — воскликнул Джордан. — Мы все видели, что мисс Делани проделала с Крисом. В тот вечер многое могло произойти, верно? Давайте рассмотрим пару других сценариев развития событий, чтобы увидеть, каким еще образом было нанесено ранение. — Он повернулся к своему подзащитному. — Крис? Если не возражаешь… встань еще раз.

Ошеломленный Крис встал и подошел к адвокату, практически на то самое место, куда его до этого ставила прокурор. Джордан направился к столу с уликами и взял пистолет.

— Не против, если я воспользуюсь уликой? — И не дожидаясь согласия Барри, спокойно понес пистолет Крису. — Давай. — Улыбнувшись присяжным, он взял руки Криса и положил себе на талию. — Вам придется включить свое воображение, поскольку я не столь убедителен в роли женщины, как мисс Делани.

Он кивнул Крису, чья шея покраснела, когда он небрежно обнял Джордана.

В зале зашептались, когда Джордан прижал пистолет к своей голове. Он улыбнулся, понимая, что представляет для присяжных еще более шокирующее зрелище, чем Крис, обнимающий мисс Делани.

— Доктор, а что, если Эмили держала пистолет вот так, как обычно люди держат оружие? Но поскольку обращаться с ним она не умела, то решила повернуть его дулом к себе? — Чуть отстранившись от Криса, Джордан направил пистолет себе в висок под таким же неудобным углом, как ранее показывал судмедэксперт. — Если приставить пистолет таким образом, траектория пули не будет противоречить траектории, обнаруженной во время вскрытия?

— Наверное, нет.

— Доктор, а если она прижала пистолет вот так, к виску, как все десять процентов самоубийц, покончивших с жизнью выстрелом в голову, с которыми вам пришлось столкнуться, но ее руки так сильно дрожали, что пистолет подскочил, когда она нажала на спусковой крючок? Могла ли траектория полета пули измениться?

— Могла.

— А что, если Эмили претила сама мысль о том, что она держит пистолет, и она взяла его вот так? — Джордан двумя руками обхватил дуло пистолета и приставил его к своей голове почти параллельно, одновременно держа большие пальцы на спусковом крючке. — Если она держала пистолет таким образом и нажала на крючок большими пальцами, могла ли пуля иметь столь странную траекторию?

— Да.

— Таким образом, доктор, вы подтверждаете, что существует масса причин, которыми можно объяснить странную траекторию пули?

— Видимо, да.

— Итак, доктор Люмбано, — в довершение сказал Джордан, поворачиваясь о объятиях Криса, — в предложенных альтернативных сценариях развития событий вы видели, что руки Кристофера Харта находились на спусковом крючке?

— Нет.

Джордан отошел от Криса и вернул пистолет на стол для улик. Его пальцы на мгновение задержались на холодном металле.

— Благодарю вас, — произнес он.

Крашеная блондинка за свидетельской трибуной жадно посмотрела на банку с миндалем, стоящую перед судьей, и подняла руку. Удивленная Барри оторвалась от своих записей.

— Да?

— Я хотела спросить… Если он ест орешки, может быть, и мне разрешат жевать жвачку? Я знаю все, что вы скажете… но если курить нельзя… я немного нервничаю… от всего этого… — Она захлопала глазами, как сова. — Можно?

К удивлению всех присутствующих, судья Пакетт засмеялся.

— Возможно, мисс Дибоннало, — произнес он, — я присажу вас на орешки. — Он дал знак судебному приставу подать свидетелю банку с орехами. — Боюсь, если вы будете жевать жвачку, ваши показания будет сложно понять. Но я с радостью поделюсь с вами вот этим.

Женщина немного расслабилась, пока не поняла, что колоть орехи нечем. К этому времени Барри уже готова была допрашивать свидетельницу.

— Назовите свое имя, адрес, род занятий.

— Донна Дибоннало, — отчетливо и громко произнесла та в микрофон. — Бейнбридж, Розервуд-вей 456. Работаю в «Золотой лихорадке».

— Что это за заведение «Золотая лихорадка»?

— Ювелирный магазин, — ответила Донна.

— Вы знали Эмили Голд?

— Да, она пришла в наш магазин, чтобы купить подарок на день рождения своему парню. Часы. Она хотела, чтобы на них была гравировка.

— Понятно. Что она хотела написать?

— Имя «Крис».

Донна покосилась на стол защиты.

— И сколько стоили часы?

— Пятьсот долларов.

— Ого! — присвистнула Барри. — Пятьсот долларов? Огромная сумма для семнадцатилетней девушки.

— Огромная сумма для любого. Но она сказала, что очень хочет сделать хороший подарок.

— Показания с чужих слов! — запротестовал Джордан.

— Поддерживается.

— Она вам сказала, зачем покупает часы? — спросила Барри.

Донна кивнула.

— Она сказала, что это часы ее парню на восемнадцатилетие.

— Она оставила особые указания?

— Да. Они записаны в квитанции. Если придется позвонить ей, чтобы уточнить что-либо о часах, — например, когда можно их забрать, — мы должны просто попросить к телефону Эмили, ничего не говорить о ювелирном магазине и часах.

— Она объяснила, почему хочет сохранить это в тайне?

— Сказала, что готовит сюрприз.

— Опять показания с чужих слов! — воскликнул Джордан.

Судья кивнул.

— Обвинение, подойдите ко мне.

Джордан с Барри бросились к нему плечом к плечу, не стесняясь в средствах для достижения цели.

— Либо вы изыщете другой способ, — предупредил Пакетт прокурора, — либо эти показания вычеркнут из протокола.

Барри кивнула и повернулась к свидетелю, Джордан опустился на свой стул.

— Позвольте, я перефразирую, — сказала она. — Каковы были полученные инструкции? Только дословно.

Донна нахмурилась, пытаясь вспомнить.

— Позвонить домой, спросить Эмили. По личному делу. Не говорить о причине звонка.

— Эмили говорила, когда у ее парня день рождения?

— Да, мы ведь должны были успеть сделать гравировку. Часы прибыли спецзаказом из Лондона. Мы должны были успеть к ноябрю.

— К какой-то определенной дате?

— На часах должна была стоять и дата рождения. Двадцать четвертое ноября. Она хотела, чтобы к семнадцатому ноября часы были уже в магазине — так у нас была бы в запасе неделя, на всякий случай. Потому что она планировала подарить их двадцать четвертого ноября.

Барри оперлась об ограждение у скамьи присяжных.

— Вы ожидали, что семнадцатого ноября Эмили приедет за часами?

— Конечно.

— Она приехала?

— Нет.

— Вы узнали почему?

Донна Дибоннало печально кивнула.

— Она умерла за неделю до этого.

Джордан еще минуту посидел и начал перекрестный допрос свидетеля. Из нее мало что можно было выжать.

Он медленно встал, колени хрустнули.

— Мисс Дибоннало, — учтиво начал он, — когда Эмили Голд сделала заказ?

— Двадцать пятого августа.

— Вы тогда впервые ее увидели?

— Нет. За неделю до этого она уже заходила прицениться.

— Она заплатила за заказ?

— Да, сразу всю сумму.

— Какой она показалась вам при встрече в августе? Счастливой? Веселой?

— Разумеется. Она очень радовалась, что нашла в подарок часы.

— Когда пришел заказ, мисс Дибоннало?

— Семнадцатого ноября. — Она улыбнулась. — Без накладок.

«Это еще как посмотреть», — подумал Джордан, но вежливо улыбнулся в ответ.

— А когда вы позвонили Голдам?

— Первый раз — семнадцатого ноября.

— Значит, между двадцать пятым августа и ноябрем вы с Эмили не общались?

— Нет.

— Когда вы позвонили Голдам, то что услышали в ответ?

— Откровенно говоря, ее мать мне нахамила!

Джордан сочувственно кивнул.

— Сколько раз вы звонили?

— Три, — хмыкнула Донна.

— На третий раз вы наконец рассказали миссис Голд о часах?

— Да, после того как она сообщила мне, что ее дочь умерла. Я была поражена.

— Значит, в августе Эмили выглядела абсолютно счастливой… и вы не контактировали с ней до ноября, когда, собственно, и узнали, что она умерла?

— Да, — подтвердила Донна.

Джордан засунул руки в карманы. Перекрестный допрос выглядел бессмысленным, но ему лучше знать. Он использует показания продавщицы в своей заключительной речи, чтобы указать на то, что за три месяца до смерти Эмили и не думала о самоубийстве. В действительности мысль покончить с собой могла прийти совершенно неожиданно, чем и можно объяснить тот факт, что ни учителя Эмили, ни ее подруги — даже собственная мать! — ничего не заметили.

— У меня вопросов больше нет, — сказал Джордан и занял свое место.

Поскольку у судьи Пакетта был назначен визит к стоматологу, судебное заседание закончилось в начале третьего. Присяжных увели, напомнив о том, что они ни с кем не имеют право обсуждать это дело. Свидетелям, которых еще не вызывали, было велено явиться завтра к девяти часам. На Криса опять надели наручники и отвели в кабинет шерифа в цокольном этаже здания суда.

Джеймс встретился с Гас в вестибюле. Он знал, что по закону не должен обсуждать с женой то, что услышал сегодня в зале суда. Но он также понимал, что ничто не удержит Гас — даже такая безделица, как система правосудия! — от попытки узнать, как продвигается судебное разбирательство. Поэтому он удивился, когда она пошла рядом с ним, погруженная в собственные мысли и необычно молчаливая.

На улице шел дождь.

— Я подгоню машину, — сказал Джеймс, взглянув на высокие каблуки жены. — Жди здесь.

Она кивнула и осталась стоять, прижав ладони к стеклянной входной двери и глядя, как Джеймс перепрыгивает через лужи. Почувствовав чью-то руку, Гас резко обернулась.

— Привет! — поздоровался Майкл.

От его прикосновения ее кожа стала покалывать, в то же время ей захотелось отдернуть руку.

Она выдавила из себя улыбку.

— Ты выглядишь так же паршиво, как я себя чувствую.

— Большое спасибо.

Гас наблюдала, как Джеймс отпирает дверцу машины.

— Я видела вас с Мэлани.

Они сидели в коридоре, как и она, ожидая своей очереди, через несколько мест от нее.

Майкл положил свою руку на стекло рядом с рукой Гас.

— Тяжело, правда? Когда пытаешься представить, что там происходит внутри…

Гас промолчала. На стоянке их машина сдвинулась с места.

— Давай завтра ждать вместе, — предложил он.

Она не смогла посмотреть ему в глаза.

— Мне пора, — произнесла она и выбежала под холодный дождь.

Селена поспешила внутрь, пока Джордан стряхивал капли с одного зонтика на двоих.

— Нужно было покупать зонтик побольше, — засмеялась она, ее волосы промокли под дождем.

— Нужно было искать детектива поминиатюрнее, — возразил Джордан, улыбаясь Селене. — Я много лет искал зонтик, который бы мне понравился.

Из маленькой прихожей они направились в гостиную, где их уже ждал, скрестив руки, Томас.

— Ну? — требовательно произнес он.

Селена усмехнулась.

— Твой отец — профи, — заверила она.

На лице Томаса заиграла широкая улыбка.

— Я всегда знал! — ответил он, «давая пять» отцу и плюхаясь в мягкое кресло. — Значит, у вас хорошее настроение, да?

— А что? — насторожился Джордан. — Что ты натворил?

— Ничего! — обиделся Томас. — Просто хочу есть. Может, закажем пиццу?

— В половине четвертого? Не рановато для ужина?

— Назовем это перекусом, — предложил Томас.

Джордан закатил глаза и, не сняв плаща, направился в кухню.

— Возьми перекусить в холодильнике, — посоветовал он. — Хотя, похоже, не получится, — добавил он, выбрасывая какой-то полиэтиленовый пакет. — Больше ничего нет?

— Пиво, — ответил Томас. — И молоко. Все остальное зацвело.

Селена обняла худенькие плечи Томаса.

— Ты будешь с папперони или колбасой?

— Все равно, только без анчоусов, — сказал Томас. — Сама позвонишь?

Селена кивнула.

— Я тебя позову, когда доставят пиццу.

Томас, поняв намек, ретировался в свою комнату. Селена прошла мимо Джордана к холодильнику и достала бутылку пива.

— Считай, тебе повезло, что он его не выпил. Будешь?

Джордан взглянул на часы и призадумался, но, глядя, как Селена откручивает пробку, сказал:

— Конечно, буду.

Заказав пиццу, они устроились в гостиной. Джордан сделал большой глоток и поморщился.

— На самом деле мне нужна таблетка от головы, — пожаловался он.

— Ложись, — предложила Селена, похлопывая себя по коленям.

Джордан, поставив бутылку пива «Самюэль Адамс» на пол, с удовольствием улегся. Длинные пальцы Селены убрали пряди волос у него со лба и стали поглаживать виски, словно водопады.

— Ты страшно любезна, — пробормотал он.

Селена нежно постучала ему по голове.

— Ты должен ценить это.

Джордан закрыл глаза, позволяя ее ладоням скользить по его голове. Когда Селена остановилась, он протянул руку, взял ее за запястье, чтобы она не останавливалась, и тут вспомнил, как Барри Делани подносит руку Криса к своему виску.

Джордан застонал, головная боль только усилилась. Если у него эта картина не идет из головы, то что ожидать от присяжных?

Криса раздели и обыскали, а костюм забрали до завтрашнего утра. Натянув штаны со шнурком на талии и мягкую рубашку с короткими рукавами, он расслабился. Эта поношенная, вылинявшая, пахнущая тюрьмой одежда оказалась в тысячу раз удобнее, чем строгие, с иголочки брюки и галстук-удавка, который ему пришлось целый день носить.

Но опять-таки, прошло целых семь месяцев. Сегодня он понял, что от многого отвык: от солнечных лучей, от общения с людьми, даже от пепси. Напиток, который для него купил Джордан, напиток, которого ему так долго и так страстно хотелось, бурчал у него в животе и в итоге вызвал понос.

Крис свернулся калачиком на койке, с горечью поняв, что если ему и удастся вернуться в прежнюю жизнь, для него там может не найтись места.

Глубокой ночью, когда тени сгустились, а спальня превратилась в удушливый кокон, Гас повернулась к Джеймсу. Он лежал на кровати не шевелясь, как будто неподвижность может сойти за сон, но Гас понимала, что он, как и она сама, не спит. Она глубоко вздохнула, благодарная судьбе за то, что в темноте не видит его лица и не сможет понять, лжет он или нет.

— Джеймс, — выдохнула она, — все идет хорошо?

Он не стал делать вид, что не понял, под одеялом нащупал ее руку и накрыл своей.

— Не знаю, — ответил он.

На следующее утро Джордан принял душ, побрился, оделся и вышел в кухню. Его мысли были поглощены сегодняшним перекрестным допросом. Хезер Бернс, подругу Эмили, он сделает легко. Другое дело — Мэлани Голд.

Только сев за стол, он заметил сидящего напротив и улыбающегося Томаса. А на своем месте — чистую миску, ложку, пакет молока и новую пачку рисовых хлопьев.

Хезер Бернс так сильно била дрожь за свидетельской трибуной, что ножки кривоногого стула, казалось, отбивали чечетку. Стараясь успокоить ее, Барри Делани подошла к свидетельнице, загородив собой зал суда.

— Успокойтесь, Хезер, — шепотом сказала она. — Вспомните, мы уже обговаривали все вопросы.

Хезер храбро кивнула, но ее лицо оставалось бледным.

— Хезер, — продолжала прокурор, — как я понимаю, вы были подругой Эмили.

— Да, — еле слышно ответила свидетельница. — Мы дружили четыре года.

— Приличный срок. Вы пересекались в школе?

— Уф-ф… Мы на многие уроки ходили вместе. Математику, ОБЖ. И рисование… Но Эмили рисовала намного лучше меня.

— Как часто вы встречались?

— Каждый день, по крайней мере, в школе.

— Она делилась с вами своими планами на будущее?

— Она хотела поступить в колледж и стать художником.

— Вы были знакомы с Эмили, когда она начала встречаться с Крисом?

Хезер кивнула.

— Она уже встречалась с Крисом, когда мы познакомились. Они, похоже, всегда были вместе.

— Всегда?

— Однажды, классе в десятом, они рассорились на пару месяцев. Крис встречался с другой девушкой, Эмили очень расстроилась.

— Значит, между ними не всегда царила гармония?

— Нет. — Хезер опустила глаза. — Но потом они помирились.

Барри печально улыбнулась.

— Да. Помирились. Хезер, расскажите, пожалуйста, какой была Эмили в ноябре минувшего года. Опишите ее характер.

— Как обычно, очень спокойной — она всегда такой была. И она уж точно не плакала сутки напролет и не повторяла, что хочет себя убить. Эмили вела себя обычно, повсюду ходила со своим парнем. Именно поэтому… — Ее голос сорвался, взгляд впервые за все время остановился на Крисе. — Именно поэтому для нас стала таким потрясением новость о том, что произошло.

Джордан обворожительно улыбнулся Хезер Бернс. Она была похожа на воробышка: каштановые волосы средней длины, по серебряному колечку на каждом пальце.

— Хезер, спасибо, что пришли в суд. Я знаю, как это тяжело, — сказал он и снова улыбнулся. — Но зато можно прогулять занятия.

Хезер улыбнулась, оттаяв после слов адвоката, — уже непохоже было, что свидетель готова упасть в обморок, как всего минуту назад.

— Вы виделись с Эмили в школе каждый день, — начал допрос Джордан. — А вне школы?

— Нечасто, — призналась Хезер.

— Вы не сталкивались с ней в магазинах, в кинотеатрах по выходным?

— Нет.

— Не строили планов о совместных походах куда-нибудь?

— Нет, — ответила Хезер. — И дело вовсе не в моем нежелании, просто Эмили всегда была с Крисом.

— Таким образом, несмотря на то что вы были лучшими подругами, вы редко общались за пределами школы?

— Я была ее лучшей подругой, — подтвердила Хезер. — Но лучше всех ее знал Крис.

— Вы видели Эмили и Криса вместе?

— Да.

— Какие у них были отношения?

Глаза Хезер затуманились.

— Раньше я думала: вот она — идиллия, — призналась она. — Я имею в виду, что они всегда были вместе. Иногда казалось, что они не видят и не слышат никого вокруг, только друг друга. — Она прикусила губу. — Раньше я думала, что у Эмили было то, о чем мы все можем только мечтать.

Джордан понимающе кивнул.

— Хезер, исходя из отношений, который были между Эмили и Крисом, вы можете представить, что он смог бы причинить ей вред?

— Протестую! — выкрикнула Барри.

— Отклонено.

Джордан кивнул, Хезер широко распахнутыми глазами, в которых стояли слезы, посмотрела прямо на Криса.

— Нет, — прошептала она, — никогда.

Мэлани Голд была вся в черном. На месте для дачи свидетельских показаний она со своими туго стянутыми на затылке волосами и в костюме с подложенными плечами выглядела непреклонной матерью, в каком-то смысле напоминая карающего архангела.

— Миссис Голд, — начала Барри, касаясь руки своего свидетеля. — Спасибо, что согласились прийти. Очень жаль, что приходится подвергать вас всем этим формальностям, но для протокола мне необходимы кое-какие факты. Назовите себя.

— Мэлани Голд.

— Кем вы приходились погибшей?

Мэлани пристально посмотрела на присяжных.

— Я ее мать, — негромко произнесла она.

— Можете рассказать суду о своих отношениях с дочерью?

Мэлани кивнула.

— Мы много времени проводили вместе.

Она начала говорить, и ее слова, словно мазки кисти, возвращали Эмили к жизни с той же легкостью и изяществом, какими обладала ее дочь.

— Она приходила ко мне на работу после занятий. По выходным мы вместе ходили по магазинам. Она знала, что всегда может на меня положиться.

— О чем с вами говорила Эмили?

Мэлани вздрогнула и обратила все свое внимание на прокурора.

— Мы часто обсуждали колледж. Она собиралась продолжать учебу.

— Как она относилась к поступлению в колледж?

— Она была очень взволнована, — ответила Мэлани. — Она отлично училась, но еще лучше рисовала. Вы знаете, она подала документы в Сорбонну.

— Ого, впечатляет! — воскликнула Барри.

— В этом вся Эмили, — сказала Мэлани.

— Когда вы впервые узнали, что с Эмили что-то произошло?

Мэлани сразу поникла.

— Нам позвонили среди ночи и велели немедленно приезжать в больницу. Единственное, что нам было известно: Эмили пошла на свидание с Крисом. К тому времени, когда мы приехали в больницу, Эмили уже умерла.

— Что вам рассказали о ее смерти?

— Практически ничего. Мой муж пошел опознавать… Эмили. А я… — Она взглянула на присяжных. — Я не смогла. Потом Майкл вернулся и сказал, что ей выстрелили в голову.

— И что вы подумали, миссис Голд? — мягко продолжала допрос прокурор.

— Я подумала: «Господи, кто же так поступил с моей девочкой?»

В зале суда повисло молчание — свидетельство искреннего горя. Присяжные слышали, как царапает бумагу ручка Джордана, как тикают часы судебного пристава, как тяжело дышит Крис.

— Вы хотя бы на секунду могли предположить, миссис Голд, что это было самоубийство?

— Нет, — решительно ответила Мэлани. — Моя дочь не самоубийца.

— Откуда вы знаете?

— А как мне не знать? Я ее мать. Она не была грустной, не была подавленной, не плакала. Она была той же чудесной девушкой, которую мы знали всегда. Она бы никогда не взяла в руки пистолет; она совершенно не разбиралась в оружии. Из-за чего она попыталась бы застрелиться?

— После смерти Эмили вам звонили из ювелирного магазина?

— Да, — подтвердила Мэлани. — Сначала я не знала, кто звонит. Женщина настойчиво просила Эмили к телефону, и это было похоже на плохую шутку. Наконец она рассказала мне о часах, которые Эмили купила для Криса, и я поехала их забрать. Часы стоили пятьсот долларов — на пятьдесят долларов больше, чем она заработала за все лето в трудовом лагере. Эмили понимала, что мы очень расстроимся, если узнаем, что она истратила такую огромную сумму на сюрприз Крису к дню рождения. Это слишком дорогой подарок, мы бы заставили вернуть его в магазин. — Она глубоко вздохнула и продолжила: — Съездив в ювелирный магазин, я забрала часы. И поняла, что таким образом Эмили подтолкнула меня к тому, чтобы более внимательно взглянуть на случившееся. — Она в упор посмотрела на присяжных. — Зачем бы Эмили покупала в подарок Крису часы, чтобы преподнести их в конце ноября, если она знала, что еще до этого покончит с собой?

Барри подошла к столу защиты.

— Как вам известно, миссис Голд, единственным человеком на карусели в тот вечер, кроме самой Эмили, был Кристофер Харт.

Мэлани бросила взгляд на Криса.

— Известно.

— Вы хорошо знаете подсудимого?

— Да, — ответила Мэлани. — Крис с Эмили выросли вместе. Мы восемнадцать лет прожили бок о бок с семьей Криса. — Ее голос стал хриплым, она отвернулась. — Ему всегда были рады в нашем доме. Он был для нас сыном.

— А вам известно, что он присутствует в этом зале, потому что его обвиняют в убийстве? Убийстве вашей дочери.

— Да.

— Вы верите в то, что Крис мог применить насилие к вашей дочери?

— Протестую! — воскликнул Джордан. — Свидетель предубежден.

— Предубежден! — чуть не брызгала слюной Барри. — Эта женщина похоронила дочь. Она может быть предвзятой, если ей этого хочется.

Пакетт потер виски.

— Обвинение имеет право вызывать любых свидетелей. Суд дает миссис Голд право поделиться своими сомнениями.

Барри обернулась к Мэлани.

— Вы верите в то, — повторила она, — что Крис мог применить насилие в отношении вашей дочери?

Мэлани откашлялась.

— Я думаю, он ее убил.

— Протестую! — закричал Джордан.

— Протест отклонен.

— Вы полагаете, что он ее убил, — переформулировала Барри слова Мэлани. — Почему?

Пару секунд Мэлани разглядывала Криса.

— Потому что моя дочь была беременна! — со злостью бросила она, забыв о предупреждении прокурора сохранять спокойствие. — Крис собирался поступать в колледж. Он не хотел, чтобы его карьеру, образование, будущие спортивные победы разрушили какой-то ребенок и провинциальная девочка. — Мэлани заметила, как вздрогнул Крис, и ее тоже стала бить дрожь. — Крис разбирался в оружии, — сухо добавила она. — У его отца был целый арсенал. Они постоянно ходили на охоту. — Она жгла Криса взглядом и говорила исключительно для него одного. — Ты вложил в пистолет две пули.

Джордан вскочил с места.

— Протестую!

— Ты все продумал. Но все-таки оставил синяки, когда она сопротивлялась…

— Ваша честь, протестую! Это неслыханно!

Мэлани не сводила глаз с Криса, продолжая свою обвинительную речь:

— Ты не смог рассчитать траекторию пули. И ничего не мог сделать с часами, потому что даже не знал об их существовании.

Она уцепилась в перегородку так, что пальцы побелели.

— Миссис Голд! — прервал ее судья.

— Ты убил ее! — выкрикнула Мэлани. — Ты убил моего ребенка, как убил и своего!

— Миссис Голд, немедленно прекратите! — негодовал Пакетт, стуча молотком. — Мисс Делани, успокойте своего свидетеля!

У Криса алели кончики ушей. Он как-то весь съежился рядом с Джорданом.

— Свидетель ваш, — произнесла Барри, передавая защите плачущую, упавшую духом женщину.

— Ваша честь, — сухо сказал Джордан. — Вероятно, нам понадобится небольшой перерыв.

Пакетт бросил на прокурора рассерженный взгляд.

— Вероятно, — согласился он.

Когда Мэлани снова заняла место за свидетельской трибуной, у нее были красные глаза, а щеки пылали. Но в остальном она была невозмутима.

— По вашим словам, миссис Голд, Эмили была прекрасной дочерью, — начал Джордан как ни в чем не бывало, оставаясь сидеть за столом защиты, словно пригласил женщину на обед. — Талантливая, красивая, доверяющая своим близким. О чем еще могут мечтать родители?

— О том, чтобы ребенок был жив, — холодно ответила Мэлани.

Джордан тут же засуетился — он не ожидал, что у нее окажется такой острый язык, — и отступил.

— Сколько часов в неделю вы проводили с Эмили, миссис Голд?

— Я работаю три дня в неделю, а Эмили ходила в школу.

— И…

— Я бы сказала, часа два по вечерам. По выходным, скорее всего, больше.

— Сколько времени они проводили с Крисом?

— Довольно много.

— Не могли бы вы назвать более конкретные цифры? Больше, чем два часа по вечерам и несколько часов по выходным?

— Да.

— Значит, в компании Криса она проводила больше времени, чем с вами?

— Да.

— Понятно. Эмили строила какие-то планы на будущее?

Удивленная сменой темы разговора, Мэлани кивнула.

— Еще какие!

— Похоже, вы очень чуткие родители.

— Да. Мы гордились успехами дочери в учебе и поддерживали ее интерес к искусству.

— Вы могли бы сказать, что для Эмили было важно соответствовать вашим ожиданиям?

— Думаю, да. Она знала, что мы ею гордимся.

Джордан кивнул.

— Вы также утверждали, что Эмили вам доверяла.

— Безусловно.

— Должен признаться, миссис Голд, что я вам немножко завидую, — вел свое адвокат. Он повернулся к присяжным, приглашая их к разговору. — У меня тринадцатилетний сын, и иногда мне трудно до него достучаться.

— Вероятно, вы не всегда можете его выслушать, — саркастически заметила Мэлани.

— Так вот чем вы занимались в течение этих двух часов и по выходным! Выслушивали то, что наболело у Эмили.

— Да. Она рассказывала мне обо всем.

Джордан оперся о перила, ограждающие скамью присяжных.

— Она сообщила вам, что беременна?

Мэлани поджала губы.

— Нет, — процедила она.

— За все эти одиннадцать недель во время ваших доверительных бесед она так и не упомянула о своей беременности?

— Я же сказала, что нет.

— Почему она вам ничего не сказала?

Мэлани разгладила юбку.

— Не знаю, — негромко призналась она.

— Может быть, она думала, что беременность никак не соответствует тем чрезвычайно высоким требованиям, которые вы к ней предъявляли? Что она может не стать художником, даже не поступить в колледж?

— Может быть, — произнесла Мэлани.

— Может быть, она настолько расстроилась из-за того, что не оправдала ваших ожиданий — что больше не является образцовой дочерью! — что побоялась вам обо всем рассказать?

Мэлани покачала головой, и слезы хлынули из ее глаз.

— Я жду ответа, миссис Голд, — мягко напомнил Джордан.

— Нет, она бы мне сказала.

— Но вы только что признались, что она вам ничего не говорила, — заметил Джордан. — А Эмили здесь нет, ее не спросишь. Итак, давайте посмотрим на факты. Вы утверждаете, что были настолько близки с Эмили, что дочь вам все рассказывала. Но о своей беременности она не сказала ни слова. Если она скрывала от вас такую важную информацию, то разве не существует вероятность того, что она скрывала и что-то еще — например, то, что подумывает свести счеты с жизнью?

Мэлани закрыла лицо руками.

— Нет, — пробормотала она.

— Существует ли вероятность того, что беременность послужила спусковым механизмом к суицидальным мыслям? Если она не может оправдать ваших ожиданий, зачем тогда жить?

Вину за случившееся переложили на плечи Мэлани, и под этим грузом она не выдержала. Она вся сжалась, как в тот вечер, когда узнала, что ее дочь умерла. Джордан понял, что не может продолжать допрос и не выглядеть чудовищем, поэтому подошел к свидетельской трибуне и положил руку Мэлани на плечо.

— Миссис Голд, — сказал он, протягивая ей носовой платок с узором пейси. — Мадам… Позвольте мне…

Она взяла платок и принялась вытирать слезы, а Джордан продолжал поглаживать ее по плечу.

— Сожалею, что так вас расстроил. Я знаю, как опустошают одни только предположения о подобном. Но для протокола я должен получить ваш ответ.

Невероятным усилием воли Мэлани села прямо, промокнула глаза и зажала предложенный Джорданом платок в кулаке.

— Прошу прощения, — с достоинством сказала она. — Теперь со мной все в порядке.

Джордан кивнул.

— Миссис Голд, существует ли вероятность того, что беременность заставила Эмили задуматься о самоубийстве?

— Нет, — твердо стояла на своем Мэлани. — Я знаю, какие у нас с дочерью были отношения, мистер Макфи. И знаю, что Эмили мне все рассказывала, хотя вы и пытаетесь выдвинуть эти лживые предположения. Она бы сказала, если бы ее что-то беспокоило. Если она промолчала, значит, ее это не тревожило. А может, она сама ничего не знала — не знала наверняка, что у нее будет ребенок.

Джордан наклонил голову к плечу.

— Если она не знала о ребенке, миссис Голд, как же она могла сообщить об этом Крису?

Мэлани пожала плечами.

— Может быть, она ничего и не говорила.

— Вы намекаете на то, что он мог не знать о ее беременности?

— Верно.

— Тогда зачем ему ее убивать? — задал Джордан резонный вопрос.

Когда Мэлани спустилась со свидетельской трибуны, присутствующие зашевелились. Она медленно шла по центральному проходу в сопровождении пристава. Как только за ней закрылись двери, в зале зашептались, повсюду, распространяясь подобно лихорадке, слышались вопросы и комментарии.

Крис улыбнулся Джордану, занявшему свое место.

— Это было потрясающе, — признался он.

— Рад, что тебе понравилось, — ответил Джордан, поправляя галстук.

— Что дальше?

Джордан открыл было рот, чтобы ответить Крису, но за него это сделала Барри.

— Ваша честь, — произнесла она, — обвинение закончило.

— Теперь, — прошептал Джордан своему подзащитному, — настал наш черед.