Обещания

Дверь открылась в вестибюль часовни.

Мы вместе вышли на свежий воздух.

Старый деревянный пол был изрядно потерт, но в отличном состоянии. Над дверями, выходящими наружу, было поразительное витражное окно, утреннее солнце посылало цвета от рисунка к белым оштукатуренным стенам внутри.

Еще одна пара двойных дверей, и мы оказались внутри часовни.

Я втянула воздух, когда Стерлинг сжал мою руку.

— Здесь чудесно, — сказала я, обшаривая взглядом все вокруг — от рядов деревянных скамей до высоких окон вдоль стены и огромного витражного окна над алтарем.

Кафедра священника находилась в стороне, а место для хора было отгорожено более красивой деревянной отделкой. С другой стороны стоял большой рояль.

Я повернулась к Стерлингу со слезами на глазах.

— Спасибо.

Он покачал головой.

— Похоже, эта поездка была пустой тратой времени.

— Нет, неужели ты не понимаешь? Если бы не ты, меня бы здесь не было. Я знаю, что мой отец делал плохие вещи. Я знаю, что их брак не был идеальным, но они создали меня. Они любили друг друга, когда были здесь. И я бы прожила всю свою жизнь, не зная этого, не видя этого. Все это возможно благодаря тебе.

Отпустив мою руку, он обнял меня за спину и притянул к себе.

— Когда-нибудь я хотел бы быть тем, кто скажет тебе «да».

Его заявление немного смыло мою печаль.

— Мистер Спарроу, если это предложение, то нужно сделать его получше. Помнишь ту часть, где спрашивают?

Его палец пробежал по моей щеке, запах перчаток мешал, но настроение все еще не испортилось.

— Совершенно верно. Что это были за слова?

Я приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.

— Когда вспомнишь, дай мне знать. — Я наклонила голову в сторону церкви. — Прежде чем приедет водитель, я хотела бы посмотреть…

— Ты уверена? — спросил он.

— Да.

Глава 32

Стерлинг

— Хорошо, солнышко, но сначала давай вернемся туда… — я наклонил голову в сторону лестницы. — …и подождем Патрика. Надеюсь, он что-нибудь нашел.

Арания посмотрела на часы.

— Сейчас чуть больше половины девятого. В какое время люди начинают работать?

— Офисы открываются в девять. Мне бы хотелось к тому времени быть уже далеко отсюда.

Мы проскользнули обратно в дверь в том направлении, откуда пришли, моя рука крепко обхватила ее, когда шаги сверху стали ближе. Мне не нужно было спрашивать. По выражению лица Патрика я понял, что его экскурсия была столь же плодотворной, как и наша в подвале. Он просто покачал головой, спускаясь по деревянным ступенькам перед нами. Когда Арания оказалась между нами, я пристроился сзади.

Замедляя шаг, мы в последний раз оглядели подвал, рассматривая остатки прошлых десятилетий, воспоминания, журналы и сувениры. Это были предметы, или то, что от них осталось, которые когда-то кто-то решил спасти. Или, может, это были вещи, которые никто не хотел выбрасывать. Как бы то ни было, мы не дали себе достаточно времени, чтобы тщательно обыскать каждый уголок.

Нам нужно немедленно убираться из этой церкви. И все же, судя по размерам обломков, я сомневался, что недели хватит на поиски.

У нас не было недели.

Наше время истекало.

Мы попытались, но ничего не вышло, и все же я не хотел признавать поражение.

Оказавшись снаружи, Патрик запер дверь и отправил сообщение водителю, пока я засовывал наши с Аранией синие латексные перчатки в карман джинсов и снова брал ее руку. Мы вместе направились к небольшому кладбищу.

И снова ее маленькая ручка задрожала в моей руке. Это был единственный внешний признак тревоги. Выпрямив шею и расправив плечи, она решительно направилась к огороженному кладбищу. Отпустив мою руку, она потянулась к щеколде.

— Арания, — сказал я, останавливая ее. — Я никогда не думал, что найду тебя и приведу сюда.

Она посмотрела на меня своими шоколадными глазами, полными самых разнообразных эмоций.

— Я рада, что так получилось.

Такая чертовски сильная.

Благоговейный трепет даже близко не подходил к описанию того восхищения, которое я испытывал к этой красивой, жизнерадостной женщине рядом со мной. Я ошибался, когда говорил, что она хрупкая. Это описание не давало ей той оценки, которую она заслуживала за все, что она пережила за последние двадцать шесть лет, или за то, чему я подверг ее в прошлом месяце.

В моих глазах ее сила превосходила мою или даже Патрика или Рида.

Да, каждый из нас мог посмотреть смерти в лицо и уйти невредимым. Для этого нужен стальной хребет и мертвое, неработающее сердце.

Арания сталкивалась с трудностями и встречала их с любовью и эмоциями, обнажая себя так, что это пугало меня до чертиков. Она столкнулась с потерей родителей, а затем и с возможностью создать семью, но Полин бросила ей это в лицо, и все же она не остановилась.

Она открылась Аннабель.

Она была готова рискнуть всем ради Луизы.

Она приняла мужчину, у которого были далеко не самые чистые мотивы, и позволила ему увидеть, что в жизни есть нечто большее, чем успех, деньги и месть.

Я потянул Аранию за руку, когда она начала входить.

— Я так тебя люблю.

Ее маленькая рука потянулась к моей щеке.

— Стерлинг, я тоже тебя люблю. Еще раз благодарю тебя за то, что ты сдержал свое обещание, был со мной во всем хорошем и плохом, и за то, что привел меня сюда. Мне жаль, что мы не нашли то, что хотели, — продолжала она, — но я чувствую, что нашла гораздо больше, чем несколько компакт-дисков. С каждым днем, с тех пор как ты ворвался в мою жизнь, я нахожу все больше себя.

Я поцеловал ее в макушку, шелковистые светлые волосы под моими губами наполнили меня запахом ее шампуня и лака для волос.

Сделав глубокий вдох, мы осторожно ступили между надгробиями. Когда я просмотрел надпись, то увидел, что некоторые могилы датируются 1800-ми годами. Немногие из них были поставлены во второй половине 1900-х годов, а затем мы подошли к небольшому камню прямоугольной формы. На его поверхности был вырезан крошечный ангел с лицом и телом младенца.

Арания МакКри.

От рождения до небес.

Наш ангел, пусть она знает, что была и всегда будет любима, пока мы не встретимся снова.

Отпустив мою руку, Арания упала на колени и провела пальцами по гравированному камню. Не поднимая глаз, она заговорила, ее голос дрожал, но был полон решимости, присущей только ей.

— Это сюрреалистично — видеть свое собственное имя.

Я присел на корточки и обнял ее, когда седан въехал на стоянку.

— Нам пора идти.

Она пристально посмотрела на меня.

— Как ты думаешь, мы могли бы выяснить, кто это, и устроить ей достойные похороны?

Я встал и покачал головой.

— Нет, гроб пуст.

— Что? — спросила она, все еще стоя на коленях на земле.

Я протянул ей руку и помог встать.

— Насколько я понимаю, там было тело. Рубио и мой отец эксгумировали его.

Выражение ее лица стало шокированным, она встала и отряхнула колени.

— Почему? Зачем им это делать?

Я покачал головой.

— Мой отец никогда не говорил об этом. Мать упоминала об этом на прошлой неделе, и МакФадден подтвердил это. Мать сказала, что это было сделано для анализа ДНК, и Аллистер сказал ей, что его обманули. Он сказал, что это ты.

— Нет, ты сказал…

Я потянулся к ее плечам.

— Я сказал, что ты… — я сделал ударение на этом слове. — …Арания МакКри, и я в этом уверен. Митохондриальная ДНК подтвердила это. Сидя за столом с тобой и Аннабель, не только твой цвет волос, но и твои манеры подтвердили это. Ты — Арания МакКри. Мой отец солгал. Как всегда.

— Мне грустно думать, что погибшего ребенка должным образом не почтили.

Я думал не об одном младенце, а о десятках, нет, сотнях, детей, которых не почитали должным образом: тех, кто пережил ад отрядов Спарроу и МакФаддена.

Я потянулся к руке Арании. Пока мы осторожно обходили надгробия и могилы, направляясь к железным воротам, на стоянку въехала еще одна машина.

Прислонившись к ожидавшему нас седану, Патрик поднял голову, его рука скользнула под куртку, пока он наблюдал за машиной, которая присоединилась к нам.

Черт.

— Нам нужно идти, — прошептал я.

Арания кивнула, мы закрыли ворота и поспешили к седану.

Недавно на стоянке появился «Бьюик» более старой модели, не черный, как наш седан, а с оттенком красного, ближе к бордовому. Когда мы поспешили к седану, водительская дверь открылась, и из нее вышла женщина лет пятидесяти.

— Могу я вам чем-нибудь помочь? — спросила она.

Наши ноги остановились, какое — то время мы молчали.

— Я Джеки Феллоуз, — представилась она. — Я здесь старшая служительница. Вы кого-то ищете?

— Нет, — ответил я. — Мы уезжаем.

Она шагнула к нам, пристально глядя на Аранию, а не на меня.

— Мисс, с вами все в порядке? Не хотите с кем-нибудь поговорить?

— Я в порядке, спасибо, — ответила Арания.

— У вас грустный вид.

Арания перевела взгляд с Патрика на меня и обратно на служительницу.

— Я пришла посмотреть на могилу, это оказалось… эмоциональнее, чем я ожидала.

Женщина сделала еще один шаг вперед.

— У меня нет ранних встреч. — Наконец она посмотрела на меня и выдавила улыбку. — Пожалуйста, пойдемте в церковь, там мы сможем поговорить.

Глава 33

Арания

Женщина направилась к церкви. Я всмотрелась в лицо Стерлинга, понимая, что войти в церковь и поговорить с этой женщиной, совсем не то, чего он хотел.

— Может быть, она сможет помочь, — прошептала я.

— Мне это не нравится, — его глубокий тон не оставлял места для возражений.

Я отпустила его руку.

— Тогда оставайся с Патриком. Я пойду одна.

— Черт возьми, нет, — прорычал он, хватая мою руку, когда мы прошли мимо Патрика и черного седана, следуя за Джеки Феллоуз, но не в подвал, где мы были, а во вход, ведущий нас в более новую пристройку, более современное крыло.

Лужайка снаружи была густо-зеленой, над дорожкой легкий ветерок шевелил недавно опавшие листья. Мирная обстановка противоречила тому, что творилось у меня в голове.

После того, как пастор Феллоуз отперла двойные стеклянные двери, она попросила нас следовать за ней через широкий вход и дальше по коридору. Стены были увешаны досками объявлений со всевозможными объявлениями и яркими бумажными рамками, напоминая мне о моей начальной школе.

На двери кабинета, где она остановилась, висела табличка с именем пастора Джеки Феллоуз. Следующая строка гласила: "Старший служитель".

Я глубоко вздохнула, когда мы вошли в ее маленький кабинет, она включила свет и открыла жалюзи. Из окна открывался вид на улицу перед церковью, а не на парковку или кладбище.

— Могу я предложить вам что-нибудь выпить? Кофе или воды?

— Нет, мы торопимся, — ответил Стерлинг.

— Нет, спасибо, — поправила я, потянувшись к руке Стерлинга. — Как я уже сказала, это было эмоциональнее для меня, чем я планировала.

— Пожалуйста, присаживайтесь… — Она указала на два стула напротив стандартного стола. — Моя секретарша скоро будет здесь, но мы можем сохранить встречу в тайне, если предпочитаете. Во-первых… — она наклонилась вперед в своем кресле, когда мы со Стерлингом сели, — …как я уже сказала, я Джеки. А вы?

— Я… я… — я начала первой. — Кеннеди Хокинс.

— Миссис Хокинс?

— Мисс, — ответила я, — и мой…

— Мы с Кеннеди встречаемся, — ответил Стерлинг. — Я ее парень.

Я сдержала улыбку, все еще не уверенная в этом статусе. Как он упомянул вчера вечером, Стерлинг Спарроу едва ли был мальчиком. Было также ясно, что он не называл своего имени.

— Кеннеди, — голос Джеки был успокаивающим, несмотря на то, что мужчина рядом со мной вел себя невежливо. — Не хотите ли поговорить наедине?

— Нет, — быстро ответила я. — Он помог мне раскрыть кое-какие семейные тайны. Видите ли, меня удочерили, и теперь я пытаюсь разобраться в семейной истории.

Мой в основном правдивый ответ, казалось, немного успокоил пастора.

— Ну, как вы, наверное, знаете, — начала она, — это очень старая церковь. Наша часовня была построена в 1851 году. Что такого есть в нашей Церкви и на нашем кладбище, что, по вашему мнению, связано с историей вашей семьи?

— Из рассказов, которые мне удалось собрать воедино, — ответила я, — одно время мой отец был близок с одним здешним священником. Кажется, его звали Кеннет Уоткинс.

Джеки кивнула.

— Он довольно долго был здесь старшим служителем. Хотя многие служители любят переезжать, я понимаю, почему он был здесь так долго. Я признаю, что руководить в этой церкви — это драгоценность.

— Он… могу я с ним связаться? — спросила я.

— Нет, мне очень жаль. Он умер. Я… — она, казалось, размышляла, что сказать дальше: — …третий старший пастор после священника Уоткинса.

Я глубоко вздохнула, чувствуя себя в очередном тупике.

— Кеннеди, что вы надеялись найти?

Я пожала плечами, переводя взгляд с пастора на Стерлинга и обратно. Его темные глаза были устремлены на меня, челюсти сжаты. Ни для кого не было секретом, что он чувствовал себя неуютно и хотел уйти.

— Я действительно не знаю, — честно ответила я. — Есть такая бабушкина сказка…

Стерлинг выпрямился, и каждая клеточка его тела выражала неодобрение тому, что я говорила.

Я судорожно сглотнула.

— Предположительно, мой отец был близок с пастором Уоткинсом, и мой отец оставил что-то пастору на хранение. Я даже не знаю, что это было, но знаю, что должна найти это.

— Это целая история. Спрятанное сокровище?

На моем лице появилась улыбка.

— Я знаю, это звучит неправдоподобно. Все нормально. — Я начала подниматься. — Спасибо, что уделили мне время. Мы можем…

— Кеннеди…

Я остановилась.

— Не могли бы вы сообщить мне еще что-нибудь об этом сокровище?

Я посмотрела на Стерлинга и раскрыла ладонь в его направлении.

— У меня есть ключ.

Стерлинг неохотно полез в карман джинсов, достал ключик и положил его мне на ладонь.

Джеки Феллоуз вздохнула и откинулась на спинку стула.

— Это очень необычно.

— Я знаю. Мне очень жаль тратить впустую…

— Не могли бы вы сказать мне, чью могилу вы посещали?

Я не хотела говорить ей о себе. Вместо этого мой разум искал имена, которые я прочитала на надгробиях. Правда заключалась в том, что я не обращала такого пристального внимания ни на кого, кроме себя. И тут я вспомнила имя, которое читала.

— Валентину Шедоус, — ответила я. — Я знаю, что это маловероятно, но я вычитала это имя в семейной Библии.

— Шедоус были хорошо устроенной семьей в Кембридже до того, как их дети переехали в большой город. Если вам понадобится дополнительная помощь с информацией о них, я буду рада помочь вам.

Я встала, как и Стерлинг.

— Спасибо еще раз.

— Кеннеди, — сказала пастор Феллоуз, — еще кое-что. Я не уверена, поможет ли это вам или нет. Однако, будучи связанной с Шедоус… ну, мне всегда было любопытно. Старший служитель передо мной рассказал мне кое-что. Он также не знал, что это было. Однако в течение многих лет мы держались за это.

Мои глаза расширились, я снова перевела взгляд с Джеки на Стерлинга.

— Что?

Она встала и подошла к большой книжной полке позади стола, одна из которых занимала всю стену почти до потолка. Корешки многих книг казались старыми, хотя были и более новые издания. Пройдя вдоль полки и обратно, она бормотала себе под нос. Она потянулась вверх, встав на цыпочки, чтобы достать что-то с более высокой, менее доступной полки.

— Я могу вам помочь? — предложил Стерлинг.

— Спасибо. Эта… — указала она. — …с потертым кожаным корешком.

Стерлинг наклонился над ней и достал книгу. При этом его шея выпрямилась.

Он опустил книгу. Повертев ту в больших руках, он заметил замок, где должны были находиться страницы.

— Это не книга.

Служительница Феллоуз взяла ту из его рук и повернулась ко мне.

— Это то, что годами передавалось между старшими служителями. Было несколько разговоров о том, чтобы взломать замок, но казалось, что тайна вытеснила необходимость узнать ее содержание. Кеннет Уоткинс был столпом, человеком, которого высоко ценили в этой общине. Я надеюсь, что в память о нем, если ваш ключ подойдет, вы будете уважать его преданность вашему отцу. Я…ну, никто не хочет верить, что пастор Уоткинс будет скрывать что-то, что навлечет позор на его имя или на эту церковь.

Она протянула мне шкатулку.

Мой пульс участился, я держала коробку, которая издали казалась книгой в кожаном переплете. В моих руках она была значительно легче, чем должна быть книга такого размера. Я проглотила эмоции, что- внутри зашумело.

— Спасибо.

— Хотите посмотреть, работает ли ваш ключ? — спросила она.

У меня снова задрожали руки.

— Я… я думаю… если вы не возражаете. Я хотела бы сделать это в одиночестве.

Она кивнула и обошла стол.

— Я дам вам обоим минутку. Если ключ подходит, то она ваша. Если нет, пожалуйста, оставьте ее на моем столе, и, возможно, в другой день тайна будет открыта.

Как только дверь закрылась, я положила коробку на стол служителя и повернулась к Стерлингу. Его взгляд был темным, но выражение лица изменилось от беспокойства и раздражения, что я разговариваю с служителем, до предвкушения.

— Черт, — прорычал он себе под нос. — Может, это оно и есть.

Я повозилась с ключом, наконец-то протянув тот ему.

— Пожалуйста, сделай это. Ты же со мной. Это все, чего я хочу. Я не могу ее открыть. Я не могу видеть, если там есть фотографии.

— МакФадден сказал про диски.

Я протянула руку с ключом.

— Пожалуйста, Стерлинг.

Может, мужчина рядом со мной был не злодеем, а прекрасным принцем, и вместо туфельки, которая должна подойти, это был ключ.

Его грудь то расширялась, то сжималась. Он пристально посмотрел на меня, я снова кивнула.

Взяв ключ, он вставил его в замочную скважину и повернул…

Глава 34

Джози

Десять лет назад…

Байрон закрыл дверь нашей спальни, отгородив нас от мира, нашего безопасного места, которое больше не было безопасным.

Рене и ее подруга были в ее спальне, делали уроки и слушали музыку. Обычно я могла бы посоветовать им выключить музыку, но в настоящее время громкие мелодии не были препятствием, мешавшим мне и Байрону разговаривать наедине.

Январский ветер гнал снег по воздуху за пределами нашего дома, лед бежал по моим венам. Я подошла к окну и задернула занавески, больше не уверенная в нашей безопасности.

Это были уже не завуалированные угрозы, а откровенные предупреждения.

Наши голоса были приглушенными, но настойчивыми.

— Это случилось. Я знаю. Нам пора уезжать, — сказала я.

Он закрыл глаза.

— Я могу попытаться поговорить с ним.

— Ты мертв.

Нил был мертв.

— Ты говоришь мне это уже много лет. Почему ты думаешь, что Аллистер Спарроу заговорит с тобой сейчас?

Байрон потянулся к моим плечам.

— Мы не позволим им забрать ее, не позволим.

Мои глаза закрылись от реальности моего самого большого страха, самого большого кошмара, ставшего явью.

— Звонивший сказал… — Я проглотила желчь, клокочущую в животе. — …ее биологический отец солгал. Его нашли мертвым. Рассказывают, что он повесился. Человек по телефону сказал, что ее время истекло и она должна ждать указаний.

Слезы хлынули из моих серых глаз, когда я безуспешно пыталась обуздать страх и разочарование.

— Мы сделали все, что он просил. Мы подчинились, и теперь он знает, где мы, где ты работаешь, где она учится. Он все знает. Мы подчинились и тем самым сыграли ему на руку.

— Он не знает всего, — сказал Байрон.

— Что ты имеешь в виду?

— Я с самого начала говорил тебе, что планирую и экономлю. Мы могли бы… исчезнуть.

— Все трое?

Он кивнул.

Я вздохнула и опустилась на край кровати.

— Это будет безопасно для нее?

— Я установил связь. Он еще не закончил с отрядом. Он еще не закончил ни одного дела. Он из «Боинга». Он зарабатывает дополнительные деньги на государственных контрактах и хорошо знает, как сделать так, чтобы все выглядело законно. Он может помочь.

Я покачала головой.

— Я так устала лгать. Я хочу уехать отсюда… — я посмотрела вверх. — …Может быть, в штат Вашингтон или Монтану, где-нибудь в глуши, где нет преступности.

— Детка, такого места не существует.

— Мы должны уехать из Чикаго, — взмолилась я.

— Если ты думаешь, что мы все трое можем сесть в машину, самолет или поезд и исчезнуть в закате, боюсь, ты ошибаешься.

Я посмотрела на мужа, действительно видя, что сделали с ним последние шестнадцать лет, как они состарили его. Морщины на его лице стали глубже. Спина ссутулилась, округляя то, что когда-то было гордостью, физическим результатом бремени нашего обмана.

— Но ты сказал трое…

— Этот человек, — перебил Байрон, — я рассказал ему о некоторых наших нуждах, но не обо всех. Он считает, что лучший шанс для Рене — это отделиться от нас. Спарроу будет искать нас троих, а не одного.

У меня перехватило дыхание.

— Нет. Я не могу этого сделать. Я не могу. Ей шестнадцать лет. Что мы будем делать, оставим ее? Я не могу… — я стояла как вкопанная. — …Нет.

Я вспомнила завуалированные угрозы от повторяющихся визитов этого человека, переписчика и зрителя трековых встреч.

— Байрон, ты же знаешь, что с ней будет, если ее найдут. Ты знаешь. — Я положила руку на его рубашку. — Здесь. В твоем сердце, ты знаешь. Я скорее умру, чем позволю ей войти в эту жизнь. Если Спарроу расстроен из-за своего родного отца, он не прочь выместить это на ней.

Байрон сжал челюсти, когда его взгляд на мгновение исчез за закрытыми глазами. Когда его глаза открылись, он сделал заявление, которого я никак не ожидала.

— Я должен умереть вместо нее.

Я ахнула, делая шаг назад.

— Что? Нет. Я не хочу терять ни одного из вас.

Он покачал головой.

— Послушай, Джози. У нас есть план. Мы не можем путешествовать все вместе. Согласно моему источнику, он предложил сделать полный разрыв. Я умру — исчезну первым.

— Ты покидаешь нас?

— Черт возьми, нет. Я уйду вперед и приготовлю всё для нас. Мой контакт может помочь. Если Спарроу поверит в это, может, это удовлетворит его, остановит его от поиска.

Я ходила взад и вперед, поворачиваясь через каждые несколько шагов, как зверь в клетке.

— А что потом?

Байрон подошел к шкафу и толкнул раздвижную дверь. Внутри были годы и годы накоплений жизни: одежда, которая больше не подходила, обувь, которая больше не была в моде, а также коробки с фотографиями, рассказывающими о нашей счастливой семье. Из-под стопки коробок из-под обуви он достал конверт из плотной бумаги, который я раньше не видела.

Он протянул его мне.

— Что это? — спросила я, не уверенная, что хочу знать.

— Здесь поддельные удостоверения личности для нас троих.

Отогнув край конверта, я высыпала содержимое на покрывало кровати. Стали видны свидетельства о рождении, паспорта и четыре удостоверения личности. Я потянулась к одной с фотографией Рене, потом к другой.

— А почему у нее два?

— Потому что ей шестнадцать. Некоторые авиакомпании разрешат ей лететь одной, но не все. Он сказал, что это подстраховка.

Я прочла имя: Кеннеди Хокинс. Реальность ударила меня в живот, мгновенная потеря воздуха, ужас растекся по моему телу.

— Я… я не могу … — я взяла ту, на которой была моя фотография. — Почему у нас разные имена?

Байрон взял меня за руки и велел сесть на кровать.

— Это лучший и, возможно, единственный шанс. Влияние Спарроу простирается далеко. Мы видели это много лет назад, когда я пытался найти работу в других штатах. Если он захочет нас найти, то найдет. У нас мало вариантов. Расставание, отпускание Рене сделает ее меньшей мишенью. Он будет искать троих. Он знает, как мы заботимся о ней. Он никогда не заподозрит, что мы расстанемся.

— Я… я… — слова давались с трудом. — Но я действительно люблю ее. Ты ее любишь. — Я посмотрела ему в глаза. — Скажи мне, что да. Скажи мне, что все это не было притворством.

— Джози, я люблю ее больше, чем если бы она была нашей собственной. Мы всегда знали, что это не так. Мы всегда знали, что такое может случиться.

— Так, мы… — я начала ходить по кругу. — …что? Посадим ее в самолет и никогда больше не увидим? Как она выживает? Что, если они найдут ее?

— Я же сказал тебе, что коплю деньги. Я накопил достаточно, чтобы держать ее в хорошей частной школе в течение средней школы, и если она выберет государственную школу или получит стипендию, это покроет большую часть ее обучения и питания в течение студенческих лет. Мы всегда хотели, чтобы она поступила в колледж. Я не говорю, что это идеально. Я говорю, что это лучший способ спрятать ее от Спарроу. Я исследовал частные школы. Я нашел одну, и если они убедятся, что после смерти ее родителей были приняты меры для ее освобождения, они позволят ей остаться там.

Я глубоко вздохнула.

— А как же мы?

Он вздохнул.

— Отдав ей все деньги, нам мало что останется, но думаю, у меня есть решение.

В голове у меня стучало. Он хотел отослать Рене прочь. Он хотел отдать ей все, что мы накопили, но думал, что у него есть решение.

— Какое?

— Это то, что мне нужно проверить. В штате Мэн есть община. — Он выдавил улыбку. — Ты сказала, что хочешь безопасности. Это место полностью отключено от сети. Телефонов нет. Нет интернета. Никаких мобильников. Ничего. Они помогают людям, которые нуждаются в помощи, и все работают вместе, чтобы община оставалась самодостаточной. Это будет место, где мы сможем исчезнуть.

Я широко раскрыла глаза и уставилась на мужа, будто он был кем-то, кого я никогда не встречала.

— Ты хочешь куда? В коммуну? В секту? И отправить Рене в частную школу-интернат, где мы не сможем связаться с ней?

— Джози, я хочу, чтобы мы все трое дожили до завтра. Я не хочу, чтобы Рене жила в коммуне. Я хочу, чтобы у нее была жизнь, чтобы у нее был шанс на жизнь. Я хочу просыпаться рядом с тобой в течение следующих тридцати лет, а не делить с тобой неглубокую могилу. Вот чего я хочу.

Глава 35

Арания

Поблагодарив пастора Феллоуз, мы со Стерлингом вышли из церкви, не выпуская из рук шкатулку. Мир казался новым местом, когда мы проходили мимо прибывающих рабочих, поздний летний воздух продолжал сжигать утреннюю росу.

Патрик встретил нас у седана, его вопросительный взгляд пронизывал темноту его теперь уже надетых солнечных очков. Мы ехали в полном молчании, пока не добрались до аэропорта и не сели в самолет. Оказавшись на борту с закрытой дверью, мы втроем стали хором голосов, спрашивающих и рассказывающих.

— Здесь нет фотографий, — сказал Стерлинг, пока что единственный, кто заглянул внутрь и увидел содержимое. — Есть компакт-диски, но больше, чем сказал МакФадден. Он сказал мне, что их будет шесть. Я не стал тратить время на подсчет, но прикинул, что их по меньшей мере дюжина. Там же лежали несколько дискет и несколько конвертов с документами. Я не стал тратить время на то, чтобы рассмотреть все это поближе.

Я покачала головой, откинувшись на спинку высокого стула, сидя за круглым столом в передней части самолета вместе с Патриком и Стерлингом.

— Значит, мы везем все это МакФаддену, и жизнь продолжается?

— Нет, — хором ответили оба мужчины.

— Что? Я хочу, чтобы это закончилось.

— Мы тоже, — ответил Стерлинг, — но мы не передаем информацию, которая нам неизвестна.

— Вы собираетесь ее скопировать, не так ли? — спросила я многозначительно, глядя на обоих мужчин. — Ты не позволишь этому исчезнуть.

— Мы отнесем это Риду и изучим, — сказал Патрик своим успокаивающим тоном.

— А потом вы сами решите, чем делиться, — добавила я, — вы трое.

— Нет, Арания, — ответил Стерлинг. — Ты примешь это решение.

— Что?

— Оно твое. Может, тебе и не хочется знать, что здесь содержится, но я думал о том, что ты сказала. Ты спросила меня, нашел ли я тебя с целью найти доказательства, чтобы иметь возможность контролировать их распространение.

Я кивнула, вспоминая тот разговор.

— Да, — ответил он как ни в чем не бывало.

Моя грудь сжалась от его признания.

— И я ошибся, — продолжал он. — Тем не менее, найдя тебя, Арания, я не ошибся. Выбор полностью за тобой, что произойдет с содержимым коробки. Но для начала Рид выяснит, что в ней.

Я втянула воздух, глядя в темные глаза Стерлинга и снова в глаза Патрика, мои мысли крутились вокруг последствий.

— Скажи мне, — заявила я, — если есть доказательства причастности Спарроу, что это будет значить для тебя, для всех вас? Этот агент ФБР, Уэсли Хантер, хочет получить улики против тебя. Он хочет, чтобы я дала показания. Я не хочу знать, что там. Я не хочу этого делать.

— В каком-то смысле, — сказал Стерлинг, — Это то, что сказала твоя мать о нежелании знать, чем занимался твой отец или что у него было.

— Она сказала, что даже если бы знала, то не могла бы свидетельствовать против него, потому что он ее муж. — Мое сердцебиение ускорилось, я посмотрела на Стерлинга. — Ты помнишь эти слова?

Самолет был уже высоко в небе, когда Стерлинг отстегнул ремень безопасности и направился ко мне. Его лицо внезапно потемнело, еще больше, чем должен был вызвать мой вопрос. С рывком мой ремень безопасности отстегнулся. Я заколебалась, когда он предложил мне встать.

Но как только я это сделала, он взял меня за запястье и без единого слова провел через главную каюту обратно в спальню.

Как только дверь закрылась, я оказалась прижатой к стене, его твердое тело прижалось к моему, а от его темного, пронизывающего взгляда у меня перехватило дыхание.

— Стерлинг…

Его губы прижались к моим, требовательно, собственнически, болезненно.

Его твердая грудь прижалась к моей, расплющивая мою грудь, его руки создали клетку возле моего лица. Когда мы наконец оторвались друг от друга, я выжидающе посмотрела на него, желая услышать слова.

— Ты моя, — заявил он, но на его лице не было ни капли обожания. — Вот уже девятнадцать лет, мать твою. Большую часть этого времени ты не знала, не понимала. Я знал, что ты моя. Теперь я знаю гораздо больше. — Он откинулся назад, глядя на мою футболку и джинсы. — Я знаю каждый гребаный изгиб, который ты прячешь под одеждой. Я знаю, как твое тело реагирует не только на мои действия, но и на мои слова и даже выражения. Мне чертовски нравится, как ты становишься влажной, как твердеют твои идеальные соски, и как ты произносишь мое имя с придыханием, когда разваливаешься на части.

Мы с силой прижались друг к другу.

— Я чертовски хорошо знаю слова, которые ты упомянула. Я знаю их, потому что красивая, великолепная, умная, любящая и удивительная женщина научила меня им. — Его палец ласкал мою щеку. — Она научила меня большему. За короткое время она научила меня, что я способен на большее, чем власть и насилие. Она показала мне, что я могу любить. Это та женщина, с которой я хочу разделить свое имя, свою жизнь, свою постель навсегда.

Он сделал шаг назад.

— Стерлинг?

Он покачал головой.

— Я не буду использовать эти слова, пока нет. Я не хочу, чтобы ты думала, будто я делаю предложение чтобы избежать тюрьмы или не упоминать мою фамилию в новостях. Арания, ты заслуживаешь гораздо большего, черт возьми.

— Но… это выход.

— Нет, солнышко. Это навсегда, и я хочу провести его с тобой, как только мы узнаем, что означает вечность. — Он подошел ближе и запечатлел на моих губах целомудренный поцелуй. — И если ты когда-нибудь снова лишишь меня контроля перед Патриком или кем-то еще, твоя задница будет моей.

Я шагнула ближе и, положив руки ему на плечи, поднялась на цыпочки.

— Да, мистер Спарроу.

Он наклонился, его пальцы коснулись моего зада.

— Он уже мой. Еще кое-что.

— Что?

— Строгая изоляция. Для всех, пока это не уладится. Даже «Полотно греха».

— Что?

— Чикагский офис. У Яны выходной до конца недели. Ты можешь вести дела из пентхауса.

Я хотела поспорить и сказать ему, что мой бизнес не подпадает под его правила, но опять же, крайний срок МакФаддена приближался. Сегодня среда. День труда в понедельник, через пять дней.

Я могла следовать правилам Стерлинга еще пять дней, если, когда они закончатся, мы могли двигаться дальше.

— Когда все закончится, — сказала я, повторяя то, что мы обсуждали раньше, — ты обещал мне больше свободы действий.

Он наклонился вперед, наши лбы соприкоснулись.

— Когда все закончится.

Я улыбнулась.

— Тогда я могу подождать.

Глава 36

Стерлинг

— Я хочу быть в курсе того, что узнает Рид, когда он это узнает, — сказала Арания, вручая мне коробку, когда мы устроились на заднем сиденье одного из моих бронированных автомобилей.

После того, как на днях мы чуть не столкнулись с проезжающим внедорожником, и того, что мы, возможно, обнаружили, не было никаких мер предосторожности, которые я не предпринял бы. С Патриком, сидящим на пассажирском сиденье, и Гарретом за рулем, мы ехали в квартиру, где нас ждал Рид, практически сгорая от нетерпения, чтобы добраться до содержимого коробки.

Я потянулся к руке Арании.

— Ты хочешь знать?

Арания закусила губу, по ее глазам было видно, что она о чем-то размышляет.

— И да и нет.

Я покачал головой, Гаррет вел нас по улицам Чикаго, автомобиль время от времени останавливался на светофорах, в то время как Патрик постоянно следил за окружением. В Городе ветров был ранний полдень, и, как обычно, в центре стояла пробка. Глубоко вздохнув, я посмотрел на здания, некоторые из их верхних этажей терялись в низкой гряде облаков, которые недавно опустились на город.

С тех пор как мы вернулись, небо затянули тяжелые серые тучи, сигнализируя о приближении холодного фронта. По календарю лета оставалось еще несколько недель, но многие считали неофициальным окончанием лета День труда. Бассейны по всему городу закрыты. Школы по всей стране вновь открылись, что привело к сокращению числа семей, посещающих своих детей во время летних каникул.

Ирония судьбы заключалась в том, что нам дали точно такой же срок. Часы тикали, и многое зависело от содержимого этой коробки. Все это в сочетании с мрачным небом заставляло нервничать. Напряжение внутри машины с каждой минутой становилось все сильнее.

Взглянув в сторону, Арания уставилась в окно. Ее взгляд затуманился, будто она не видела небоскребы и пасмурную погоду. Насколько я мог догадаться, ее мысли все еще были в Кембридже, в церкви, где венчались ее родители, и на кладбище, где она предположительно была похоронена.

Ни для кого не было секретом, что я хотел, чтобы мы покинули церковь, и был недоволен ее решением поговорить с новым священником. С каждым шагом по направлению к церкви и во время нахождения в кабинете, мои мысли были о том, как лучше сообщить Арании, что я не одобряю, по общему признанию, большинство моих объяснений включало покраснение ее сексуальной задницы. А затем…

Я почти не поверил своим ушам, когда пастор Феллоуз упомянула что-то переданное со времен Уоткинса или, возможно, раньше.

Теперь, глядя на Аранию с таким отсутствующим взглядом, я хотел заверить ее, что мы пройдем через это, что она в безопасности, и, может, даже что однажды мы докажем всему миру, что она настоящая Арания МакКри.

Конечно, я заметил, что она представилась как Кеннеди Хокинс.

Я потянулся и взял ее за руку.

— Ты хочешь и не хочешь знать, — сказал я, повторяя то, что она только что сказала.

Ее голова качнулась, как будто ее эмоции начали пересиливать наше открытие.

— Я уже сказал тебе, что, по-моему, здесь содержится, — честно признался я. — Я сжал ее руку. — Я был с тобой честен. Я знал, что будет слишком много информации сразу, поэтому потребовалось время. И все же ты знаешь больше, чем мне хотелось бы. Не потому, что в этом была замешана моя семья, а потому, что я сделал бы все, что угодно, чтобы ты могла прожить всю свою жизнь и никогда не узнать, что это уродство существует.

Патрик заговорил, отвлекая наше внимание:

— Спарроу. Арания.

Наши взгляды переместились на переднее сиденье.

— Я говорил с Яной, — сказал Патрик, — перед тем как мы вышли из самолета. Она только что прислала мне новое сообщение. Чикагский офис «Полотна греха» заперт и надежно защищен. Она уже на пути домой и готова сделать для тебя все, что в ее силах.

— Она в безопасности? — спросила Арания.

Я кивнул в сторону Патрика, молча говоря ему, чтобы он послал команду Спарроу в ее район и присмотрел за ней. В этот момент я ни в чем не был уверен.

— Мы установим дополнительное наблюдение за ней, — ответил Патрик.

— И за сыном, и мужем, — добавила Арания.

Одним пальцем свободной руки я повернул к себе красивое лицо Арании и провел подушечкой пальца по ее щеке. Я наклонился ближе, вдыхая сладкий аромат ее лосьонов и духов.

— Это… это…, — начал я. — Это то, чего я не хотел. Я не хочу, чтобы ты беспокоилась о своей безопасности и безопасности своих друзей.

— Я не беспокоюсь о своей.

Мне нравилась ее уверенность.

— Иногда я жалею, что не могу держать тебя в Онтарио или на яхте, подальше от темноты.

— Видишь ли, — ответила она с улыбкой, — мне кажется, ты видишь мир иначе, чем я.

Надеюсь, что да.

— Ты видишь его с одной стороны, — продолжала она, — но на самом деле, Стерлинг, он многогранен. Там плохо. Есть зло. Более чем вероятно, что в этом ящике мы найдем доказательства этого. Ты прожил с этим знанием большую часть своей жизни. Ты дал мне возможность взглянуть на него, потому что мне нужно понять, что он существует… — На лице Арании появилась полуулыбка, — ради моей безопасности.

— Наконец-то ты поняла это.

— Однако, — продолжала она, — ты, кажется, не видишь, что мир, который описываешь, является частью большего, гораздо более прекрасного места. Когда смотрю на тебя, я вижу не только темноту. Я вижу человека, который делает все возможное, чтобы рассказать мне о мире, в котором я родилась, и в то же время защищает меня от его уродства. И я люблю тебя за это. Итак… возвращаясь к коробке… — она расправила плечи. — …я хочу знать, что в ней находится. Я хочу получить от тебя обещание, что вы трое расскажете мне все, не обязательно в деталях, но не защищая меня ради моей безопасности, моей наивности или чего-то еще. Если ты дашь мне это обещание, мне не нужно будет присутствовать, когда это обнаружат.

Меня поразило, что она видит во мне нечто большее, чем просто человека, принимающего решения, влияющие на жизнь других людей, использующего деньги и власть, чтобы добиться большего, и готового убить ради нее.

— Я хочу защитить тебя.

— Я знаю, — ответила она.

— Обещаю, ты все узнаешь.

— И ты будешь со мной, когда я это сделаю?

— Да.

Машина развернулась, миновала поднятые ворота и спустилась в туннели нашего гаража. И тут я глубоко вздохнул, радуясь, что нахожусь в пределах нашей безопасной структуры.

— Мы все здесь, — сказал я.

Патрик снова повернулся ко мне.

— Не Лорна.

Это был удар в самое нутро.

— Что? Где она сейчас? Мы в полной изоляции.

— Она ходила по магазинам утром, еще до того, как об этом объявили. Рид позвонил и сказал ей. Она сказала, что будет дома, но не вернулась. Он пытался связаться с ней последние полтора часа.

— Пошли Спарроу, — сказал я.

— А как насчет трекера на ее телефоне?

— Команду уже выслали. Маячок показывает, что она на рынке Саут-Луп.

— У нее был водитель? — спросил я, мой мозг трещал от возможных сценариев.

— Нет, она взяла одну из машин из гаража.

— Отследи и ее тоже.

— Этим занимается Рид.

Когда Гарретт подъехал к лифту в гараже, Патрик, Арания и я вышли из машины. Я наклонился к окну Гаррета.

— Езжай к первому уровню, мы сообщим тебе, что будет дальше.

— Подожди, — сказал Патрик, уставившись на свой телефон.

— В чем дело? — спросил я.

— Они нашли машину, на которой она ездила. Все четыре шины порезаны. Когда они нашли ее, там уже стоял эвакуатор.

— Черт, — прорычал я.

Патрик продолжал водить пальцем по экрану.

— Лорна только что проверила резервный трекер.

Он посмотрел на меня снизу вверх.

— Рынок недалеко отсюда. Я уверен, что Рид хочет пойти искать ее, но я думаю, будет лучше, если пойдем мы с Гарретом.

Глаза Арании остекленели, ее дрожащая рука крепко сжала мою руку.

— Черт, — сказал я, наклонив голову, — Если бы это была она…

— Нет, — успокоил Патрик. — Лорна все понимает. Она не перезванивала Риду. Она использовала трекер в своей сумочке, чтобы ответить. Мы найдем ее. Она избегает чего-то. Спарроу, мы ее вернем. Иди к Риду. Скажи ему, что мы не вернемся без нее.

Я вздохнул, желая быть тем, кто пойдет с Патриком, и в то же время зная, что мое присутствие только усложнит ситуацию. Быстро кивнув, я сказал:

— Иди. Верни ее, и если ты найдешь, кто за ней охотится…

Мне не нужно было заканчивать предложение.

Патрик кивнул, открыл дверцу и сел в машину вместе с Гарретом.

Положив свою руку на руку Арании, я сделал все возможное, чтобы успокоить ее, стереть беспокойство с ее лица.

— Отвлечение. Вот что это такое. МакФадден пытался найти эту информацию в течение десяти лет. Он поставил нам крайний срок. Теперь он пытается отвлечь нас, чтобы выполнить свою угрозу.

— Что ты имел в виду, говоря о трекере в ее сумочке? — спросила она.

Я вдохнул, коснувшись сенсора рядом с лифтом, экран засветился.

— У меня есть трекер, кроме того, что на телефоне? — спросила она.

Я не мог ей лгать.

— Они вшиты во все твои кошельки и сумки, а также в клатчи.

— Лорна знала об этом и могла использовать его, чтобы позвать на помощь?

Я кивнул, двери лифта открылись. Мы оба шагнули внутрь.

— Стерлинг, как только она будет в безопасности, я хочу знать все. Я понимаю, что ты не хочешь меня беспокоить, но что, если мне нужно будет связаться с тобой или Ридом и я не смогу воспользоваться телефоном? Если ты дал мне какое-то средство, я должна знать об нем.

Я твердо решил, что этого не случится. Арания МакКри не собиралась гулять одна. Ей не нужно будет связываться ни с Патриком, ни со мной. Один из нас должен быть рядом. Вместо того, чтобы сказать все это, я спросил:

— Ты не расстроена, что дополнительные трекеры существуют?

Лифт двигался вверх к уровню П.

— Наверное, я должна быть расстроена. Черт, я больше не знаю, что и думать. Я знаю, что обеспечение нашей безопасности — ваш приоритет. Наверное, я тоже хочу быть в безопасности. Я хочу, чтобы все были в безопасности. Если это означает изучение твоего с Ридом шпионского дерьма, то я хочу знать, как его использовать.

Двери лифта открылись на уровне П в нашу тихую квартиру. Согласно приложению безопасности на моем телефоне, лифт не использовался на этом этаже с тех пор, как Лорна ушла, где — то после того, как мы ушли этим утром. Если бы у меня не было этого подтверждения, я не смог бы поцеловать Аранию и вернуться в лифт.

— Подожди, — сказала она. — Ты оставляешь меня здесь наедине с самой собой?

— Мне нужно отнести это Риду.

Я поднял коробку, которую держал в руках.

— Стерлинг?

Свободной рукой я придержал дверь открытой.

— Солнышко, я никогда не говорил, что все это легко, но ты сильная. Ты можешь это сделать. Позвони Яне. Не говори ей ничего об уликах. Поговори с ней о чем угодно в офисе. Ты можешь воспользоваться нашим офисом здесь, в квартире.

Я никогда раньше не называл его нашим, но мне нравилось, как это звучит. Мне нравилось делиться с Аранией всем, что у меня было.

— Твой ноутбук все еще наверху. Я вернусь, когда смогу. Если я тебе понадоблюсь, звони, и как только я что-нибудь узнаю о Лорне, ты тоже будешь знать.

Ее грудь приподнялась от вздоха, губы сложились в упрямую линию. Наконец она кивнула.

— Иди, сделай так, чтобы все это закончилось.

На моем лице появилась грустная улыбка.

— Дело с МакФадденом закончится, но жизнь, она продолжается.

Двери начали закрываться, когда рука Арании просунулась между ними, заставляя их снова распахнуться.

— Что?

— Я хотела сказать, что люблю тебя и, пожалуйста, оставайся в безопасности, — она отступила назад и улыбнулась, двери снова закрылись, прежде чем я смог сказать ей то же самое.

Черт возьми, она потрясающая.

Вытащив телефон из кармана, когда лифт опустился на второй, я быстро набрал текстовое сообщение:

«ТЫ ПОТРЯСАЮЩАЯ. Я ТОЖЕ ТЕБЯ ЛЮБЛЮ».

Глава 37

Арания

Сообщение Стерлинга заставило меня улыбнуться, пока я шла через пустую квартиру. Оказавшись в нашей комнате, я на мгновение была загипнотизирована видом за высокими окнами. За последний месяц я видела ярко-голубое небо, россыпи облаков и поразительные закаты, сверкающие оттенками красного, пурпурного и оранжевого. Это зрелище было другим, в каком-то жутком смысле. Я шагнула ближе к стеклу.

За стеклами не было ничего.

Ничего было плохим выбором слова.

Я придвинулась ближе, положив ладони на прохладное стекло. Наклонившись вперед, я выглянула наружу, а затем вниз. Вид за окном был заполнен белым и серым вихрем, туманом, не падающим, как дождь, и не поднимающимся, как пар. Влага стояла неподвижно, окружая наше здание плащом-невидимкой.

Сделав шаг назад, я выпрямилась во весь рост. Отказываясь позволить своим мыслям уйти в негатив, я решила рассматривать облачный покров как идею, которая только что проплыла у меня в голове. Возможно, вместо мрака это была часть инфракрасной защиты Стерлинга.

Вот как я на это смотрю.

В течение дня я старалась делать то, что предлагал Стерлинг, не отвлекаться от «Полотна греха». Была еще одна проблема, связанная не только со складом здесь, в Чикаго, но и со складом в Атланте. Аналитическая часть меня хотела сесть и проверить цифры, но мои мысли снова были заняты одним из моих друзей, который мог быть в опасности из-за меня. Вместо того чтобы пойти в кабинет Стерлинга или остаться в спальне, я поставила ноутбук на кухонный бар и сделала себе бутерброд.

Почти в половине пятого мой телефон наконец зазвонил. На экране появилось имя Стерлинга.

— Алло? — ответила я.

— Лорна у Патрика, они уже едут домой.

Я глубоко вздохнула и откинулась на спинку барного стула.

— С ней все в порядке?

Он усмехнулся.

— Она в порядке, учитывая обстоятельства. Ей удалось загнать в угол двух человек, которые, как она думала, следовали за ней. Они понятия не имели, с кем имеют дело. Когда они последовали за ней туда, где она знала, что они будут загнаны в угол, то послала сообщение через свою сумочку Патрику. Сейчас она едет домой, и давай просто скажем, что двое подозреваемых доставлены на допрос.

— В полицию? — спросила я, сразу же поняв, что это не так.

— Конечно, Солнышко. Что-то вроде того.

— Мне все равно, пока Лорна в безопасности.

Неужели это правда?

Неужели я настолько привыкла к этой жизни, к темной стороне Спарроу, что смогла принять ее?

Оттолкнув эту мысль, я спросила:

— У Рида была возможность хотя бы подумать о коробке?

— Немного. Теперь он сможет уделить ей больше времени.

— Спасибо, Стерлинг, что сообщил о Лорне.

— Я обещал.

Моя улыбка стала шире.

— Да, обещал.

Отключив звонок, я по-новому оглядела кухню. Облака и туман начали терять свою плотность. Хотя вид был в основном белым, он казался ярче. Возможно, освещение на самом деле не изменилось; яркость была вызвана сознанием того, что Лорна была в безопасности.

Причина была не так важна, как то, что мне стало легче.

Мир стал ярче.

Так как я сомневалась, что заказ доставки еды был вариантом, с моим новым чувством безопасности, я решила, что это мой шанс приготовить что-то для всех. После того, что случилось с Лорной, настала ее очередь принять ванну и расслабиться. Прежде чем начать обыскивать кладовую, морозильные камеры и холодильник, я отправила сообщение Яне, Винни и Луизе, сообщив, что выхожу из системы на ночь и вернусь утром.

Под тихую музыку я налила себе бокал вина и начала искать ингредиенты. Когда сладкая жидкость покрыла мои вкусовые рецепторы, я вдруг поняла.

Я снова заперта в этой позолоченной клетке, и все же в данный момент мне было все равно.

Что случилось со мной за последние несколько недель, за последний месяц?

Не уверена, что знаю.

Если бы до встречи со Стерлингом Спарроу кто-нибудь сказал мне, что я буду слушать музыку, пить вино, мыть картошку, резать и тушить овощи и готовить лосося на пятерых, сидя взаперти в пентхаусе в Чикаго, я бы сказала им, что они сумасшедшие.

И все же я здесь.

Может, я была единственной, кто официально сумасшедший.

Пока я ставила красную картошку в духовку, мое внимание привлекло скольжение дверей в конце коридора. Вытирая руки о джинсы, я забыла про милый фартук и поспешила к лифту. Когда я вышла в коридор, Стерлинг уже выходил из лифта.

— Где Лорна? — спросила я с явным разочарованием в голосе.

Он потянулся к моим плечам.

— Она внизу, у себя дома.

У меня вытянулось лицо.

— Я… я думала, что увижу ее.

Он притянул меня ближе.

— Она сегодня отлично справилась. Но это не значит, что она не была потрясена. Рид с ней.

Я кивнула, глядя ему в глаза.

— Я приготовила ужин для всех. Могу я… или Патрик отнести им немного?

Наклонившись, он поцеловал меня в лоб.

— Это мило. Да, я дам им знать, что их ждет ужин.

Когда его руки легли мне на талию, я подняла глаза.

— Что случилось? Что ты мне не договариваешь?

— Насчет Лорны — ничего особенного. Она потрясена. Она хорошо держала себя в руках, но, оказавшись с Патриком в безопасности, сломалась. Это на нее не похоже. Она уже столько пережила, что ее не так-то легко вывести из себя. Я бы попросил Рида сосредоточиться на компакт-дисках и дискетах, но сейчас… — он замолчал.

— Нет, ты прав. Он должен быть с Лорной. Нашел ли он что-нибудь раньше?

— Они зашифрованы.

— Это его остановит?

— Нет, не остановит. Только замедлит, как и ситуация с Лорной.

Я вздохнула, падая на грудь Стерлинга, его сильные руки окружили меня, принося мне комфорт его пряного аромата вместе с грохотом сердца под моим ухом.

Я посмотрела на его челюсть.

— Сегодня среда, и все почти закончилось. Это дает нам пять дней.

— Рид расколет их еще раньше.

Мне нравилась уверенность Стерлинга.

— Мне все еще нужно поставить лосося в духовку. Ты останешься со мной или спустишься вниз?

— Патрик и я хороши в том, что делает Рид, но есть шанс, что, если мы испортим диски, мы можем испортить данные. — Его большие руки ласкали мою спину, пока он говорил. — Мне нужно позвонить, но если ты дашь мне минуту в моем кабинете — нашем кабинете… — поправился он. — … одному, я лучше останусь здесь, с тобой.

Моя усталая улыбка стала шире.

— С удовольствием. — Я потянулась и поцеловала его в щеку. — Я налью тебе бокал вина, не моего сладкого, и мы встретимся на кухне.

— Солнышко, после сегодняшнего мне хочется чего-нибудь покрепче. Бутылка у меня в кабинете. — Еще раз поцеловав меня в лоб, он продолжил: — Я вернусь, как только смогу.

Какое-то время я стояла и смотрела, как Стерлинг идет к своему кабинету. На нем все еще была одежда из поездки в Кембридж, его длинные ноги были обтянуты потертой джинсовой тканью. На его торсе и сильных руках была облегающая футболка, которую он носил весь день. Его шаги были решительными, плечи широкими и прямыми. Что бы ни происходило, он все еще оставался Стерлингом Спарроу, правителем Чикаго. С этим титулом пришло бремя забот не только этого города, но и наших друзей, и все же в его присутствии было что-то могущественное и царственное. В то же время я почувствовала щель в его броне, которую никогда бы не увидела, если бы мне не была дарована привилегия знать человека за маской.

Этот инстинкт заставил меня подойти к нему и утешить так, как только мы могли утешить друг друга. Я двинулась было за ним по коридору, но тут за ним закрылась дверь кабинета.

Ты ведешь себя глупо, сказала я себе.

Он просто беспокоился о Лорне.

Соглашаясь со своими собственными рассуждениями, я изменила направление и пошла на кухню, довольная тем, что закончила готовить наш ужин.

Глава 38

Стерлинг

Звонок был закончен. Карлос из Денверского картеля хотел поговорить со мной напрямую. Он послал разведывательную группу в Южный Чикаго, а также в некоторые из лучших районов города, где можно было торговать героином. Его разведчики утверждали, что в городе был еще один торгаш, о котором я умолчал. Мой разум был затуманен, но я отправил информацию паре главарей и пообещал вернуться к Карлосу с дополнительной информацией, заверив его, что наша сделка безопасна и скоро у него будет ценная сеть героина здесь, в Чикаго.

Я оглядел свой домашний кабинет, ничего не видя, вместо этого думая о коробке. Я был в основном честен с Аранией, абсолютно честен со всем, что сказал. Данные на компакт-дисках зашифрованы, и у Рида возникли трудности со старыми форматами. Если бы они были созданы совсем недавно, он бы сразу же достал информацию с них. Казалось, все должно быть наоборот, новые расшифровать должно быть сложнее, но это не так. Устаревшие программы, которые использовал МакКри, больше не были совместимы с современными технологиями.

Черт, технологии Рида были не сегодняшними, а завтрашними.

Получить информацию было все равно что пытаться читать египетские иероглифы с помощью айпада. Это может быть плохим примером, так как для этого, вероятно, существовало уже приложение. Дело в том, что Рид испытывал трудности с тем, чтобы заставить старые данные работать с новой технологией.

Мы еще не пробовали дискеты, чтобы посмотреть, что в них содержится. Это был совершенно другой уровень технологий.

Информация, о которой я не говорил с Аранией, пропущенное содержимое коробки, была документами в конвертах. Они содержали информацию о зарубежных счетах в подставных компаниях, а также сертификаты акций на имя МакКри с указанием его бенефициаров в качестве первого его ребенка. В случае отсутствия детей, активы акций должны были быть завещаны его жене, Аннабель Ландерс.

Высокие технологии были специальностью Рида.

Финансы же были нашим с Патриком репертуаром.

Пока он спасал Лорну, я был единственным, кто узнал подробности об инвестициях Дэниела МакКри.

В разное время до рождения Арании Дэниел МакКри инвестировал более 250 000 долларов в акции Apple и 300 000 долларов в Walmart, странная, но успешная комбинация. Акции созревали, делились, росли, чертовски умножались в геометрической прогрессии, оставаясь нетронутыми более двадцати пяти лет. Если Арании удастся доказать, что она была дочерью Дэниела МакКри, только в области инвестиций в акции, его должная осмотрительность и финансовая экспертиза принесут ей более пяти миллиардов долларов богатства.

Эта сумма не включает деньги, которые он также спрятал на оффшорных счетах. Эти инвестиции могут быть более труднодоступными; тем не менее, на этих счетах тоже наверняка будет целое состояние.

Я разрывался между счастьем за нее и осознанием того, что, как только она узнает о своем богатстве, я больше не буду ей нужен, чтобы оставаться в безопасности. Хотя она всегда будет моей, Арания может нанять свою собственную гребаную команду безопасности. Она могла бы построить свою собственную надежную крепость. Она могла бы нанять инвесторов, чтобы превратить свое новообретенное богатство в триллионы долларов.

Она могла бы оставить меня и продолжать жить своей жизнью.

Неважно, что она решит; Арания всегда будет под защитой Спарроу. Я сделал это заявление и буду держать слово, ибо слово мужчины — это либо его самый ценный инструмент, либо самое уважаемое оружие. Даже если она выберет свой собственный путь, я сдержу свое слово.

Мысль о ее потере разрывала мне душу, готовя к разлуке, которую я не был уверен, что смогу пережить.

С того момента, как я это обнаружил, у меня голова шла кругом от того, что эти деньги могут сделать для нее, а также для нее и Луизы, вложивших деньги в «Полотно греха». Их прибыль теперь была приличной, но ничто подобное не могло обеспечить расширение и экспансию.

Реальность моей находки грызла меня изнутри, напоминая о предупреждении моей матери. Женевьева Спарроу велела мне не искать Аранию, оставить мертвых в могиле. Она предупредила меня, что это принесет вред не только моей цели, Рубио МакФаддену. Это уничтожит наш мир.

С ее предупреждением, пронесшимся в моем сознании, я подошел к буфету, открыл дверцу и нашел хрустальный графин с виски «Сharbay Release III». Наливая две порции в стакан, я слышал, как предупреждение моей матери отдавалось в голове, как звенящий колокол.

Она была чертовски права.

Гребаный король Чикаго.

Я могу лишить человека жизни и глазом не моргнуть. Я мог забрать деньги компании или выселить их из их собственности. Я мог остановить мелких наркодилеров и открыть свои улицы для Денверского картеля. Политики приходили ко мне за поддержкой. Руку руку моет, как и было в нашем случае. Мое Царство дало мне все, в чем я нуждалась, но я хотел большего.

Я хотел отомстить.

В течение многих лет я ожидал, что Арания приведет меня к доказательствам. Я приготовился к тому, что это открытие принесет, как его обнародовать, пустить в прессу, и тогда я буду смотреть, как МакФадден падает со своего гребаного пьедестала.

Я страстно желал женщину, которая была моей почти два десятилетия.

Я планировал заявить на нее права, взять ее и сделать своей. Мой план был чертовски хорош. Единственным уничтожением будет уничтожение, которое я контролирую, МакФаддена.

А потом мой план изменился.

Подняв хрустальный бокал, я сделал большой глоток и залпом выпил виски.

Налив себе еще, я продолжил размышления.

Арания должна была стать моим приобретением, владением, королевой, рожденной в этом мире, чтобы поместиться на моей руке. Она должна была быть в моем распоряжении для исполнения моих желаний и сидеть на полке, когда я был занят.

Эта гребаная расстановка была предана забвению в тот момент, когда я посмотрел в ее шоколадные глаза, в ту ночь, когда прижал ее тело к стене офиса в этом грязном распределительном центре. Фитиль зажжен, взрыв неизбежен, но я был слишком увлечен, чтобы заметить это.

Гребаный король Чикаго.

Арания МакКри не была ни моей собственностью, ни моим приобретением.

Да, я заявил на нее права.

Но это не имело значения.

Во всех гребаных смыслах Арания МакКри владела мной, всем мной, включая сердце, о существовании которого я и не подозревал. Я даже пообещал довести ее планы до конца с помощью улик, предоставив ей самой решать. Я так и сказал. Я сдержал свое слово. Я не возьму свои слова обратно.

Реальность заключалась в том, что, если бы доказательства были налицо, а она предпочла бы их, Арания могла бы наблюдать, как падут МакФадден и Спарроу. Она могла бы сделать это и уйти более богатой, чем когда-либо представляла.

Я сделал это — своей настойчивостью дал ей эту способность.

С наживкой, болтавшейся годами передо мной, я попал в ловушку моего отца, попал в ловушку и теперь был готов упасть в пучину собственных дел. План Аллистера убить меня на войне не сработал. Его план уничтожить меня вместе с миром Спарроу не удался.

Его предсмертные слова должны были сказать мне, что он еще не закончил — у него был план в действии.

Шесть лет назад…

— Ты не можешь убить меня, — сказал Аллистер Спарроу, выпрямившись и расправив плечи. — Я твой отец.

— Сеть, которую ты создал, должна исчезнуть. Я предупреждал тебя, чтобы ты закрыл ее, иначе я это сделаю.

Мои слова были жесткими, и моя челюсть сжалась, хотя кровь циркулировала с невыразимой скоростью, угрожая нервам, поскольку ожидание внутри меня росло.

— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Это больше, чем ты. Ты не можешь остановить это.

Наконец-то я здесь. Я пришел в тот день, который представлял себе еще подростком.

Чикагский ветер дул вокруг нас, подчеркивая наше шаткое положение.

— Ты все еще мальчик, — усмехнулся он. — Ты думаешь, мои люди последуют за тобой? Ты лжешь самому себе. Спарроу состоит из моих людей, тех, кого я сам выбрал. Они взбунтуются, если со мной что-нибудь случится, — его темные глаза сузились. — А теперь отойди, мальчик, и перестань играть в мужские игры.

Он совершил ошибку, встретив меня на стройплощадке, где строилось здание под руководством «Спарроу Энтерпрайзис». Недавний ливень сделал свежий бетон блестящим, а каркас родного небоскреба скользким.

Сообщение, переданное лично, а не с помощью техники, требовало встречи тремя этажами выше. Было беспокойство по поводу заклепок, тревога по поводу использования некачественных материалов, кто-то снимал сливки со Спарроу. Он не удержался и сказал мне, что я слишком остро реагирую, что не знаю, о чем говорю. Я рассчитывал на его высокомерное отношение, зная, что это будет его падением.

Аллистер был старше и, как он сказал бы, мудрее, но на моей стороне была сила юности. Более того, я испытывал ненависть к человеку, чью ДНК хранил, ненависть, которую слишком долго подавлял. Глядя в его мертвые глаза, я вспомнил фотографии на его компьютере и оскорбления, которые он причинил. Я слышал, как он смеялся над страданиями тех, кто не мог защитить себя. Я вспомнил слезы матери. Двадцать шесть лет воспоминаний нахлынули на меня.

В детстве я страдал от его рук и слов.

Я никогда не был жертвой.

Я был терпелив.

Шли годы, и я был уверен, что моя месть придет, и когда она придет, то будет сладкой.

Время пришло. Аллистер Спарроу недавно объявил о возможности баллотироваться на пост мэра Чикаго. Со связями моей матери, ее статусом в городском совете и деловыми успехами отца, ходили слухи, что ему обеспечен успех.

Аллистер Спарроу не хотел, чтобы контора помогала городу. Он хотел получить этот пост, потому что МакФадден занимался политикой, и ему была невыносима мысль о том, что Рубио в чем-то одержит верх. Когда МакФадден был всего лишь сенатором от Иллинойса, Аллистеру было все равно. Теперь, когда Рубио МакФадден стал сенатором США, мой отец хотел получить свой кусок пирога. Став мэром, он мог бы увеличить клан Спарроу и скрывать незаконные сделки.

Аллистер отвернулся от меня, блять, повернулся ко мне спиной, и пошел к строительному лифту, на котором мы поднялись на эту высоту.

— Папа, — одно мое слово заставило его обернуться в мою сторону.

Я хотел, чтобы он стал свидетелем собственной кончины, наблюдал за ее приближением.

Я бы не стал стрелять человеку в спину.

Аллистер Спарроу не будет убит в спину.

Подбородок моего отца выпятился вперед, когда он самодовольно ждал моего следующего слова, его длинное шерстяное пальто развевалось на ветру. Вместо того чтобы испугаться его позы, я двинулся вперед. Защищаясь, он сделал шаг назад, его ноги соскользнули, он закачался на стальной балке почти в пятидесяти футах над землей. Достаточно высоко, чтобы разбить череп при ударе, но недостаточно высоко на этом закрытом участке, чтобы привлечь чье-либо внимание.

С наступлением темноты и помощью моего человека в переориентации охранного освещения мы, два Спарроу, были птицами, невидимыми для остального Чикаго.

В моем воображении я был тем, кто выжал жизнь из моего отца, поставил его на колени и услышал, как он, наконец, признал, что я способен не только управлять Спарроу, но и делать это лучше. Если бы время взяло верх, я представил себе, как он извиняется за то, что сделал, перед моей матерью, за свое оскорбление, а также за своих любовниц. За детей…

Некоторым фантазиям никогда не предназначено осуществиться.

Когда вокруг нас поднялся ветер, его длинный плащ превратился в парус. Твердая подошва ботинка Аллистера скользнула назад за долю секунды до того, как обе его ноги оторвались от балки. Крякнув, он протянул руку. Его длинные пальцы ухватились за мокрую балку, тело повисло высоко в воздухе.

— Стерлинг, помоги мне.

Это была сцена из «Короля льва», и я был Шрамом.

Я опустился на колени и посмотрел в его темные мертвые глаза.

Мой отец был слишком стар и слаб, чтобы подняться самостоятельно. Облегчение затопило его лицо, когда я потянулся к его руке. В отличие от вымышленного брата-льва, я не стал отрывать пальцы Аллистера от горизонтальной балки. Вместо этого я взял то, что было моим, используя пару острых плоскогубцев, которые принес для этого случая.

Старая кость безымянного пальца правой руки легко сломалась под моей хваткой без особого нажима плоскогубцев, ее треск был едва слышен за шумом крови в ушах.

Его крик эхом разнесся по ночному небу, прежде чем он прорычал последние слова.

— Я еще не закончил, Стерлинг. Я достану тебя из могилы. Попомни мои слова.

— Из ада, папа. Из ада.

Когда мой отец упал на блестящий бетон внизу, я снял золотое кольцо с фамильным гербом с его окровавленного пальца, прежде чем завернуть то, что осталось от его пальца, в пластик и положить его в карман, пока я не смогу избавиться от него должным образом.

Несколько часов спустя два сотрудника Чикагского полицейского управления встретились со мной в моем офисе в «Спарроу Энтерпрайзис», чтобы сообщить печальную новость. Обычно я не работал в офисе так поздно, однако, как я уже объяснил, ждал своего отца. Он просил о встрече со мной. У Рида было сообщение от моего отца, а также изображение на записи камеры наблюдения Спарроу в течение всего вечера.

Покрутив золотое кольцо на правой руке, я собрал все свое сочувствие, какое только мог, услышав о трагическом несчастном случае с моим отцом и его ранней кончине.

Настоящее…

Я допил двойную порцию виски и налил себе третью.

— Черт возьми, ты это сделал, да, папа? — Я смотрел вниз, а не вверх. — Ты, наверное, сейчас смеешься надо мной, сукин сын.

Раздался легкий стук в дверь, и Арания распахнула ее, широко раскрыв шоколадные глаза.

— Стерлинг, с тобой все в порядке?

Моя грудь поднималась и опускалась с дыханием, я пытался выровнять вращающуюся комнату.

— Долгий день, Солнышко.

Словно во сне, она подошла ко мне и положила свои маленькие ручки мне на грудь.

— Я знаю, что мы под замком, но нам нужно немедленно уходить.

Алкоголь делал меня вялым. Обычно я так не пил. Я также ничего не ел. Это было не очень удачное сочетание.

— Нет, — я со всей определенностью заявил. — Мы остаемся на месте. Вот что значит изоляция.

— Нет, я звонила Патрику. Он готовит самолет.

Патрику. Что за черт.

Он получал приказы от меня, а не от нее.

Поставив стакан на стол, я потянулся к плечам Арании.

— Почему ты не можешь сделать так, как я говорю?

— Стерлинг, у Луизы начались схватки.

Глава 39

Арания

Взгляд Стерлинга скользнул по мне, будто он пытался понять мои слова.

— Что? — спросил он, чувствуя густой запах виски в своем дыхании.

— У Луизы схватки.

Он отступил на шаг и провел рукой по волосам.

— Что с едой, которую ты сказала, что сделала?

— Она на кухне.

Он оглядел кабинет.

— Черт, прости, Арания. Я думал, мы здесь на ночь.

— Стерлинг, скажи мне, что случилось.

Я увидела пустой стакан с остатками янтарной жидкости. По его темным глазам я догадалась, что это был не первый его бокал.

Его губы приблизились к моей макушке.

— Как я уже сказал, долгий день. — Он сделал глубокий вдох. — И похоже, что он становится все длиннее. Ты сказала, что звонила Патрику?

Я кивнула.

— Давай сначала поедим. Несколько минут ничего не изменят. Кроме того, Марианне нужно вернуться в аэропорт, и им нужно заправить самолет.

Когда он посмотрел на меня так, словно я была слишком переполнена информацией, я рассмеялась.

— Это мне Патрик сказал. Сама я бы не знала.

Сделав несколько глубоких вдохов, он открыл дверцу шкафа с маленьким холодильником, и достал бутылку с водой. Сняв крышку, он выпил все содержимое, поставив пустую бутылку на стол рядом с пустым стаканом.

— Окей. Сначала твоя потрясающая стряпня, а потом мы едем в Боулдер.

Я взяла его за руку.

— Больница находится в Денвере.

— Все в порядке? Никаких последствий с прошлой субботы, не так ли?

Я была ошеломлена его искренним беспокойством, как будто виски сняло слой его естественного щита, который скрывал его истинные эмоции в большинстве случаев.

— Насколько я знаю, с ней все в порядке. Схватки все еще происходят с интервалом в пять минут. Некоторые из них сильны, а другие нет. Она позвонила мне, и как только мы повесили трубку, позвонила Винни.

Мы добрались до кухни, где Стерлинг подошел к холодильнику и достал еще одну бутылку воды, прежде чем сесть за барную стойку. Поставив перед ним тарелки, я еще раз спросила:

— Что-то не так? Есть что-то, о чем ты мне не сказал?

Его челюсти сжались, он посмотрел в мою сторону, как будто обдумывая свой ответ. Не дождавшись его ответа, я повернулась и пошла обратно, чтобы взять еду с плиты. Как только я это сделала, он потянулся к моей руке и потянул назад, посадив меня между своих бедер.

— Сегодня в Кембридже…

Его щеки вспыхнули, новый яркий свет появился в его глазах.

— Да?

Он потянулся к моим рукам.

— Ты такая чертовски удивительная.

— Ну, если это приводит тебя к пьянству…

— Нет, — перебил он. — Я не хотел говорить с этой служительницей.

Настала очередь моей улыбки.

— Это было довольно очевидно, Стерлинг.

Он покачал головой.

— Ты не понимаешь.

— Чего я не понимаю?

— Меня.

Я переплела наши пальцы.

— Мне показалось, ты сказал, что понимаю. Я получаю тебя навсегда. Может, ты передумал?

— Черт возьми, нет. Дело в том, что кто-то другой знал бы, что я не хочу идти в эту церковь, и сказал бы ей «нет».

Я пожала плечом.

— Я работаю над ответом «Да, мистер Спарроу».

— Нет, Солнышко. Я имею в виду, что это чертовски сексуально и возбуждает меня, но я восхищаюсь твоим упорством. Без тебя мы бы не нашли то, что находится в коробке.

— Без меня тебе не пришлось бы это искать. Кажется, я принесла весь багаж, о котором предупреждала тебя бабушкина сказка, о чем предупреждала твоя мать…

Палец Стерлинга коснулся моих губ.

— Я в это не верю, — он вдохнул и выдохнул. — Несмотря ни на что, я не пожалею, что нашел тебя, Арания. Ты, черт возьми, лучшее, что у меня было в жизни.

Убрав его палец с губ, я коснулась его своими, наш поцелуй был мягким.

— Я рада, что ты нашел меня. А теперь давай поедим и сядем в самолет.

Пока мы оба ели, он сказал:

— Мне нужно принять душ.

— Я заключу с тобой сделку.

— Ах да…?

Его тон возвращался не только к нормальному, но и к более расчетливому, сексуальному.

— Да.

— И какую же сделку?

— Поешь, и мы попросим Патрика или Гаррета отвезти нас к самолету. А потом, когда мы сядем в самолет и полетим в Денвер, я приму душ вместе с тобой.

Щеки Стерлинга вспыхнули.

— Когда я был ребенком, няни пытались заставить меня поесть. Но никогда не предлагали такой сделки.

— Ну, это же хорошо, — сказала я со смешком.

Покачав головой, он продолжил есть.

Хотя прошло чуть больше часа с того момента, как я вошла в кабинет Стерлинга, и с того момента, как Гарретт вел внедорожник к частному аэропорту, где мы уже были сегодня утром и днем, вечернее небо начало темнеть. Облака рассеялись, оставив прохладный сентябрьский воздух.

Когда внедорожник остановился, я заметила другие машины. Прежде чем спросить, я посмотрела на Стерлинга и Патрика. По их острым взглядам было ясно, что все, что беспокоило Стерлинга раньше, было забыто, по крайней мере временно, и у них была новая проблема.

— Четверо из клана Спарроу, — сказал Патрик.

— Мне не нравится, что они летят с нами в самолете, — сказал Стерлинг, — но в этом есть смысл. Имея их с собой, мы не останемся без защиты.

Прежде чем я успела что-то сказать, под огнями парковки аэропорта двери других машин открылись, и из них вышли четверо довольно крупных мужчин, каждый из которых выглядел страшнее предыдущего.

— Эти люди работают на тебя? — спросила я, надеясь, что ответ будет утвердительным.

— Пусть они соберутся вон там, — сказал Стерлинг, указывая на заднюю часть самолета, выкрашенную в цвет воробьиного хвоста. Я отведу Аранию наверх, в заднюю каюту. Затем пусть все они сядут перед тобой за стол, перегородки закрыты. Просто потому, что они защищают ее, это не значит, что они должны быть рядом с ней.

Патрик понимающе кивнул.

— Дай мне две минуты.

— Почему ты не хочешь…? — начала было я спрашивать.

— Эти мужчины не полетели бы этим рейсом, если бы мы им не доверяли, — сказал Стерлинг. — Они защитят тебя ценой собственной жизни. Это не значит, что я хочу, чтобы они были рядом с тобой.

Я кивнула, понимая, что совершенно не в курсе происходящего, полностью доверяя решениям Стерлинга и Патрика.

— Окей.

Мужчины встретились с Патриком в небольшом кругу, пока мы со Стерлингом поднимались по лестнице в кабину самолета. Китон и новая стюардесса по имени Милли встретили нас в дверях. Мы видели их обоих сегодня утром.

— Мистер Спарроу, — сказал Китон, кивнув Стерлингу. — Он повернулся ко мне и улыбнулся. — Мисс МакКри.

— Привет. — Я посмотрела на них обоих. — Мне очень жаль, что приходится снова менять ваши планы.

— Нет проблем, — ответил Китон.

Я знала, что есть. Я также знала от Яны, что никто не будет жаловаться Стерлингу, даже если они сочтут это неудобством. Это заставило меня задуматься, было ли у всех этих людей прошлое, которое каким-то образом связано со Стерлингом и его кампанией, чтобы исправить ошибки отца.

— Патрик и другие помощники останутся в передней части самолета, — распорядился Стерлинг. — Помоги им, если что-нибудь понадобится, но они не должны выходить за перегородки.

— Да, сэр, — ответил Китон.

Глаза Милли чуть расширились. Я не была уверена, что она так же привыкла ко всему этому, как Яна. Пока эта мысль не пришла мне в голову, я надеялась, что ее неопытность была хорошей вещью. Милли последовала за нами через арку в главную каюту, остановившись, чтобы закрыть перегородки с обеих сторон.

Когда мы со Стерлинг сели на сиденья с ремнями, она подошла ближе.

— Могу я вам что-нибудь предложить, мистер Спарроу, мисс МакКри?

— У нас есть багаж, который нужно отнести в спальню. Подтверди, что он там перед взлетом. Когда мы будем в полете, нас уже нельзя будет беспокоить.

— Да, сэр, — кивнула она и скрылась в хвосте самолета.

Я наклонилась ближе.

— Так это значит… душ?

Темные глаза Стерлинга горели тлеющим огнем, который я пропустила ранее вечером.

— Ты заключила со мной сделку.

— Да.

— Никто не отказывается от сделки со Стерлингом Спарроу.

Мои губы изогнулись в улыбке.

— Хотя это и не входило в мои планы, теперь я вдруг заинтригована тем, что могут повлечь за собой последствия.

Стерлинг с усмешкой покачал головой.

— У тебя есть новости от Луизы?

Я посмотрела на свой телефон.

— В последнее время нет. Самым свежим было сообщение от Винни, что она с семьей Луизы в приемной и никаких новостей.

Стерлинг накрыл мою руку на подлокотнике.

— С ней все будет хорошо, и с ребенком тоже.

— С Кеннеди.

— Это точно? — спросил он.

— Ну, так ее хотели назвать до того, как ее похитили из-за меня.

— Что ты об этом думаешь? — Его темный взгляд впился в меня. — Об имени, а не похищении.

Я вздохнула.

— Мне нравится, что мое имя будет жить без меня.

Он потянулся к моему подбородку и вздохнул.

— Как только это будет сделано, я уверен, что мы сможем ходатайствовать о подтверждении твоей личности. С помощью матери и результатов анализа ДНК, это может занять некоторое время, но должно быть выполнимо.

— А Рид не может просто нажать на какие-нибудь кнопки?

— Может, но если бы он это сделал, было бы труднее доказать, что ты действительно Арания, а не просто кто-то, изменивший имя.

Я повернулась к нему.

— Какое это имеет значение? Мне все равно, что думают другие. Ты веришь, что я — это я. И мама. И я. Никто другой не имеет значения.

Стерлинг вдохнул и выдохнул.

— Что?

— Солнышко, давай двигаться постепенно. — Он был прав. — Может настать день, когда ты захочешь, чтобы мир признал тебя как Аранию МакКри. Я поддержу любое твое решение.

Я повернула руку так, что наши ладони соприкоснулись, а пальцы переплелись.

— Ты все время это повторяешь.

Он кивнул.

— Я не сомневаюсь в своей способности принимать решения. Дело не в том, какое платье производить или нужно ли нам заняться постельным бельем…

— Отличная идея, — перебил он меня с большим энтузиазмом, чем я ожидала.

Я ухмыльнулась.

— Я еще не говорила об этом с Луизой, но думала об этом несколько недель назад. Я имею в виду, что люди проводят треть своей жизни в постели.

Кончики его губ поползли вверх.

— Я бы хотел увеличить этот процент.

— В любом случае, как я уже говорила, эти решения…о том, что делать с уликами, в зависимости от того, что там, и с именем… Я чувствую, что они имеют далеко идущие последствия.

— Да.

— Тогда я прошу твоего совета.

Его палец коснулся моего носа.

— Ты решаешь. Я так сказал. Я не собираюсь возвращаться к этому, что бы мы ни нашли. Я дал тебе слово. Слово мужчины — это либо…

— Либо его самый ценный инструмент, либо самое уважаемое оружие, — сказала я, прерывая и повторяя то, что он говорил много раз.

— Я прошу твоего участия. Это не будет нарушением слова. Оно будет сдержано.

— Как ты это себе представляешь?

— Прошу прощения.

Мы оба посмотрели на Милли.

— Да, — ответил Стерлинг.

— Ваши сумки в спальне. Как только мы взлетим, я принесу в спальню сыра, фруктов и воду, тогда вам не придется беспокоиться.

— Спасибо, Милли, — сказала я, прежде чем Стерлинг успел поправить ее за то, что он посчитал бы превышением полномочий.

В конце концов, он сказал ей, что нам ничего не нужно.

— Я бы с удовольствием перекусила.

Ее улыбка засияла.

— Марианна сказала, что мы готовы к отъезду, и все джентльмены уже расселись.

Стерлинг кивнул. Как только она ушла, он снова повернулся ко мне.

— Объясни, что ты только что сказала.

— Я бы с удовольствием перекусила?

Он покачал головой, и его взгляд потемнел.

— Арания.

— Ты обещал мне, Стерлинг Спарроу, что я не справлюсь со всем этим в одиночку. Ты был там с Полин, с моей матерью, разговаривал с МакФадденом. — Я сделала глубокий вдох. — Ты был в Кембридже, когда я увидела свою могилу. Я нуждаюсь в тебе… нет, я хочу, чтобы ты был со мной, направлял меня, помогал мне, и это то, что ты сделал. Может, ты и ворвался в мою жизнь бульдозером, но ты поддерживал меня в этом безумном лабиринте. Пожалуйста, не останавливайся сейчас.

Наши губы встретились, скорость самолета возросла, шасси оторвались от земли, и мы полетели в темнеющее небо.

Глава 40

Джози

Десять лет назад…

— Сегодня, — сказал Байрон, собираясь уходить на работу.

Грудь ломило, голова раскалывалась, сердце сжималось.

Я оглядела нашу спальню, которую мы делили последние шестнадцать лет. Дальше был коридор, который вел к другим спальням, одна из которых принадлежала Рене. Гостиная была необычной, а кухня уютной. На заднем дворе, где у нас была веранда, мы пристроили крытую веранду. В теплое время года здесь было просто чудесно. Мы проводили время вместе, сидя и обедая там.

Сейчас было не тепло.

Ранние утренние январские ветры несли пыль недавнего снега в вихрях и циклонах под уличными фонарями, паутина инея украшала углы наших окон.

— Поцелуй Рене, — выдавила я, чувствуя, как слезы подступают к горлу. — Это будет в последний раз.

— Джози, я никогда не покидал этот дом, не сказав обеим моим девочкам, как сильно я их люблю.

Его слова сломили меня, я упала ему на грудь. Он обнял меня и крепко прижал к себе.

— Ты можешь это сделать. Мы должны сделать это ради нее.

Его друг, тот самый, который сделал документы, помог ему, установив связь с кем-то в полиции штата. Позже вечером он нанесет визит домой, чтобы Рене была свидетелем, и сообщит нам о нашей потере. Сегодня вечером нам сообщат, что Байрон Марш погиб в автомобильной катастрофе на шоссе I-90 по дороге домой с работы. Водитель-инвалид свернул с полосы, чтобы добраться до съезда, который он чуть не пропустил. Водитель сбил Байрона, отбросив его на бетонную разделительную полосу. Байрон умер от удара. Полицейский порекомендует нам не смотреть на тело, особенно Рене.

Мой план состоял в том, чтобы держать Рене подальше от школы, новостей и социальных сетей. Она не будет знать, что не было никаких сообщений о смерти Байрона или что несчастный случай не произошел. Для ее безопасности мне нужно было быть убедительной. А потом, как только билеты на самолет будут доступны, я должна отвезти ее в аэропорт с новым удостоверением личности.

Байрон обеспечил ей место в «Сент-Мэри-оф-Форест» с помощью щедрого пожертвования, информации о смерти ее родителей и свидетельства о ее эмансипации, так что она должна была закончить школу уже там. Она будет в Боулдере, штат Колорадо, в новом мире из Чикаго.

В то же время разыгрывался второй сценарий, причина которого заключалась в том, что время имело существенное значение. Спарроу послал нового разведчика, того, кто в конечном счете мог бы нас уничтожить. Я не знала его имени, но Байрон знал. Я бы сказала, что это Нил. Разведчик провел в клане Спарроу большую часть своей жизни вместе со своим другом Джоуи, мальчиком, с которым подружился Нил, человеком, чей долг однажды стоил жизни Нилу и Бекки.

Этот человек из Спарроу дал Нилу, он же Байрон, неделю на то, чтобы исчезнуть, быть начисто стертым сети Интернет. В мире, где вырос Нил, было много плохого. Во тьме тоже была честь. Этот человек помнил, что Нил сделал для Джоуи. Он видел, как Нила раз за разом тащили вниз, но никогда не отказывался от человека, которого называл своим братом.

Мы не сомневались, что, как только мы исчезнем, этот человек, Нил не сказал мне имени, возьмет на себя ответственность за нашу гибель. Нам было все равно, пока мы все были в безопасности.

Нил получил ультиматум, в котором говорилось, что Спарроу хочет, чтобы мы все умерли, но он хочет, чтобы Байрон ушел первым. Хотя об аварии не будет никаких известий, Аллистер увидит наше с Рене горе и поймет, что его человек уничтожил одну из своих целей.

Байрон обещал, что мы с Рене тоже исчезнем через неделю после него. Мы знали, что если не подчинимся, то умрем, и все будет не так, как мы хотели.

Вечером, когда я готовила ужин, в нашу дверь постучали. Мои руки дрожали, я положила большую ложку на плиту и пошла к двери.

Я прислушалась, не совсем понимая, что говорит человек в форме. После того, как я весь день сдерживала слезы, я упала на пол с воплем, криком о жизни, которую мы все теряли.

Рене выбежала из-за моей спины.

— Мама, в чем дело? — Ее большие карие глаза смотрели то на меня, то на офицера, когда она положила руку мне на плечо. — Мам? Мама?

Мое сердце разбилось вдребезги, когда я села на колени и притянула дочь в свои объятия.

— Это твой папа.

— Что? — Она посмотрела на офицера. — Нет, скажите, что с ним все в порядке. Может, вы ошиблись.

Она была более свирепой, чем я, решив исправить то, что утверждал этот человек, исправить его ложь и раскрыть наши секреты.

— Рене, — прошептала я, вставая и обнимая ее. — Я повернулась к офицеру. — Мы можем… мы можем увидеть его?

— Я не советую вам этого делать, мэм. Его можно опознать по вещам. Он… ну, я не рекомендую видеть его.

Мы с Рене ждали, пока полицейский достанет пластиковый пакет с бумажником Байрона, его удостоверением личности и часами. Я держала сумку трясущимися руками и кивала со слезами на глазах.

— Они принадлежат ему.

— Мэм, у нас будет отчет для вашей страховой компании через двадцать четыре часа, если вы сможете приехать в участок… — его слова затихли, моя голова гудела от эмоций.

В какой-то момент он исчез.

Я сидела на диване, положив голову дочери себе на колени, и мы плакали.

Она из-за единственного отца, которого знала.

Я за жизнь, которой у меня никогда больше не будет.

Где-то в течение следующих часов или дней, я увидела пространство вокруг себя за пределами моего пузыря отчаяния.

Я могла бы сойти в могилу, ненавидя Аллистера Спарроу, и я, безусловно, это сделаю. Тем не менее, последние шестнадцать лет были больше, чем я когда-либо мечтала иметь. За последние полтора десятка лет я пережила больше, чем некоторые люди: нашла мужа и дочь. Дом и жизнь.

Я должна уйти, но я могу сделать это, зная, что у Рене будет свобода выбора своего жизненного пути. В конце концов, ее назвали в честь паука, Аранеи. Дочь, которую я делила с той женщиной в больнице, судьей Ландерс, выросла красивой, сильной, жизнерадостной молодой женщиной. Судья дала ей имя, и мы вырастили ее.

Мы должны верить, что это поможет ей выжить.

Глава 41

Арания

Приземлившись в Денвере, я думала только о Луизе. Тайны, окружающие мою жизнь, а также возможное содержимое коробки были мгновенно забыты. Все, что имело значение, это добраться до медицинского центра и увидеть лучшую подругу.

Стерлинг успокаивающе потянулся к моей руке, лежащей на обтянутых джинсами ногах. После душа мы оба переоделись в повседневную одежду: я, в футболку с джинсами и джинсовую куртку, Стерлинг, в темно-синие джинсы и белую рубашку на пуговицах. С закатанными рукавами и расстегнутым воротом рубашки он вернулся к своему статусу модели, а не генерального директора всемирной компании недвижимости.

— Сейчас середина ночи, — сказал он. — Ты не устала?

Я пожала плечами.

— Я слишком взволнована. Не могу поверить, что наконец-то пришло время для рождения Кеннеди.

— Есть новости? — спросил он, наклонив голову к телефону.

— Нет. Я только что отправила сообщение Винни, чтобы она знала, что мы здесь. Судя по тому, что я слышала, роды могут длиться часами. — Я попыталась прочесть мысли, мелькающие в темных глазах Стерлинга. — Ты беспокоишься о прошлой неделе?

— Нет, как я уже сказал, мы наблюдали за ними. Я беспокоюсь за здоровье каждого, но врач, который был у нас у Винни, проверил Луизу, прежде чем мы отправили ее в медицинский центр. А потом ее отпустили. Все должно быть хорошо. — Он глубоко вздохнул. — Винни осталась верна нашей истории. Джейсон и Луиза не вполне уверены во всем, что произошло, но знают, что их защищают. Меня больше беспокоит, что они думают, что мои мотивы более альтруистичны, чем на самом деле.

Кончики моих губ поползли вверх, когда я обхватила его недавно выбритую щеку ладонью свободной руки и позволила пальцам скользнуть по гладкой коже.

— Ты мой рыцарь в сияющих доспехах.

— Нет, солнышко. Мои доспехи черны, как уголь.

— Неправда, Стерлинг.

Мы оба покачнулись вперед, когда самолет остановился. Небо за окном было темным, но огни частного аэропорта освещали взлетную полосу и ангары.

— Если я спрошу, ты мне что-нибудь скажешь?

Вокруг его глаз залегли маленькие морщинки.

— Я не буду лгать тебе, Арания. Однако есть вещи, которые я не буду обсуждать.

Я кивнула, когда мы расстегнули ремни безопасности, встала и пошла вперед.

— Подожди, — сказал он, останавливая меня, — пока Спарроу не покинут самолет.

Я почти забыла о мужчинах в комнате перед нами.

Обернув руку вокруг моей талии, Стерлинг притянул меня ближе, окружая своим чистым, пряным ароматом. Его голос был тихим.

— Что бы ты ни хотела спросить, сделай это сейчас, пока другие не услышали.

Глядя на гранитные черты, выражение лица, которое было у него, когда были посторонние, я улыбнулась тому, что начинала понимать очень сложного человека передо мной.

— История Яны… — сказала я. — Мне просто интересно, сколько других людей, безнадежно преданных тебе, тех, кто подчиняется твоему расписанию и появляется в пентхаусе без вопросов. У скольких из них есть похожие истории?

— Как я уже сказал о Яне, это не мои истории, чтобы рассказывать.

— Но ведь есть и другие?

Он не ответил.

Я прижала руку к его груди поверх пуговиц рубашки.

— Ты можешь сделать все возможное, чтобы убедить меня, что ты не рыцарь, но это так. Ты не идеален, — усмехнулась я. — Иногда ты бываешь настоящим мудаком.

— Так мне сказали.

— Это не отменяет того факта, что ты еще и хороший. Надеюсь, когда-нибудь ты это поймешь.

Прежде чем Стерлинг успел ответить, перегородка открылась, и Патрик кивнул в сторону двери, ведущей наружу.

— У нас все готово. Машина ждет, — сказал Патрик.

Когда Стерлинг потянулся к моей руке, той, что лежала у него на груди, я сказала:

— Спасибо, что не споришь со мной из-за этой поездки. Я знаю, что ты предпочел бы, чтобы мы все были в Чикаго под защитой.

Отпустив мою руку, он положил свою мне на поясницу. Расправив широкие плечи, он повел меня к двери и ступенькам. Кивнув Китону, Милли и Марианне, он окинул взглядом асфальт. В нескольких шагах впереди нас Патрик делал то же самое, высматривая за огнями взлетно-посадочной полосы то, что могло быть скрыто в темноте.

Наши шаги ускорились, когда мы направились к машине.

Как только мы оказались на заднем сиденье с одним из крупных мужчин, сидевших за рулем раньше, и Патриком в качестве второго пилота, Стерлинг вздохнул и прошептал своим глубоким тенором:

— Я бы предпочел быть дома.

Это единственное утверждение было всем, что было произнесено в присутствии нового человека. Поскольку я не была представлена, это означало, что Стерлинг хотел, чтобы я молчала. Поначалу мне были безразличны все его правила, но со временем они прижились.

То, что месяц назад казалось нелепым, теперь стало обычным делом.

Страх перед его наказанием больше не таился в глубине моего сознания. Я пришла к выводу, что некоторые из них мне слишком нравятся, чтобы их можно было считать сдерживающими факторами. Это было больше, чем последствия, которые влияли на мою готовность уступить его правилам. Это было доверие и уважение к миссии Стерлинга.

Я принадлежала ему.

Теперь я приняла это без вопросов.

При этом он стал моим, и эта мысль мне тоже понравилась.

Стерлинг защищал то, что принадлежало ему. Он привел меня в мир, который играл по другим правилам. Он также показал мне человека за маской. Сейчас его черты были жесткими и безжалостными. Это было лицо, которое видел мир.

В прошлом месяце я получила дар видеть того, кого мир не видел. Я знала человека, который был любящим и сострадательным, человека, который нес на своих плечах тяжесть Чикаго и все же мог излучать столько страсти, что она исходила лазерами из его темных глаз.

Вздохнув, я откинулась назад. Пока машина двигалась сквозь ночь, я позволила своему разуму сделать то, что тот делал большую часть полета: думать о Луизе. Десять лет прокручивались в моей голове, встреча с ней в «Сент-Мэри-оф-Форест», учеба в том же колледже, превращение в то, что, как я подозреваю, было бы похоже на сестер.

Зимой, когда я приехала в Колорадо, уже начался второй семестр. Совершенно одна, я не была уверена, кому могу доверять. Еще до моего приезда в школе рассказали историю гибели моих родителей, Филиппа и Дебби Хокинс, в автомобильной катастрофе. Там была и воспитательница, и директриса школы, которые взяли меня под свое крыло, заверив, что я буду в безопасности и обо мне позаботятся.

Я вспомнила, что не знала, как все это будет работать.

Все было чужим и незнакомым.

Я старалась делать то, что сказала Джози, и быть сильной, но в шестнадцать лет и в одиночестве я не знала, как это сделать. Я знала, что есть и другие, кому в шестнадцать лет было гораздо хуже, чем в элитной школе-интернате. Джози предупреждала меня, что если меня найдут, мое будущее будет неопределенным.

Жизнь в частной школе в горах Колорадо разительно отличалась от моей жизни в Маунт-Плезант, штат Иллинойс. Исчезла община, дома моих друзей и их семей, даже их домашние животные. Кот, который был у меня с самого детства, умер в зрелом возрасте тринадцати лет. Он был отличным котом, но я была уверена, что если бы он был жив, я не смогла бы привезти его в Колорадо.

Поездка на занятия и обратно теперь была прогулкой, а не поездкой. Мой дом, который я делила с Джози и Байроном, тоже исчез, теперь это просто воспоминание о том, какой была жизнь. За исключением одной фотографии и браслета-оберега, та жизнь была такой, как будто ее никогда и не было. Даже мое имя было другим.

Время от времени я вспоминала, как мама терпеливо и старательно помогала мне с домашним заданием и как она учила меня шить. Отец помогал мне с математикой. В то время как Джози лелеяла мое творчество во всем, Байрон привил мне любовь к числам. Эти воспоминания вызвали улыбку на лице и слезы на глазах.

Первые несколько дней в интернате были одними из самых одиноких в моей жизни.

У каждой ученицы, это была школа для девочек, была своя комната в общежитии. Мой дом превратился из ранчо с тремя спальнями в пригороде в одноместную комнату, где стояли письменный стол, кровать, шкаф и комод. Я приехала без вещей, кроме одежды на мне. В комнате, которую мне выделили, было все необходимое: простыни, подушки и одеяла на кровати, полотенца и мочалки для общей ванной комнаты.

На второй день, вместо того чтобы посещать занятия, миссис Шепард, консультант, с которой я познакомилась накануне, повезла меня в Денвер за необходимыми принадлежностями. По словам Джози, Байрон каким-то образом учредил на мое новое имя трастовый фонд, который позволял мне тратить деньги. Я не была уверена в том, что мне придется потратить, только то, что миссис Шепард заверила меня, что я могу купить то, что мне нужно.

Возможно, это было одной из причин, по которой я отказалась от приказа Стерлинга, того, который пришел в пустой коробке, того, чтобы переехать в Чикаго ни с чем. Я делала это раньше, делала ход, не принося осязаемых воспоминаний. Да, одежда и косметика, которые он поставлял, были роскошными. Тем не менее, я не могла и не хотела потерять все снова.

На третий день пребывания в «Сент-Мэри», когда завтракала в кафетерии, я встретила Луизу. Она и еще две девушки нашего возраста сели рядом со мной за мой почти пустой столик и представились. Я была ошеломлена, настолько потрясена и одинока, что поначалу забыла, как реагировать, кроме вежливых ответов. С течением времени мы находили все больше и больше общего. К весенним каникулам того года Луиза пригласила меня поехать в отпуск с ее семьей. Я уже встречалась с ее родителями и сестрой, когда они приезжали в кампус и приглашали Луизу поесть, или когда она уходила домой на ночь.

Годы в моей голове размываются, когда я думаю о том, как Нельсоны приняли меня и дали мне то, что я потеряла, по крайней мере, часть этого, семьи. Если бы не Нельсоны, я и представить себе не могла, что бы из меня вышло. Поступить в школу для девочек в шестнадцать лет, никого не зная и ничего не имея, было, несомненно, самым страшным моментом в моей жизни.

Улыбка появилась на моем лице, когда я повернулась к Стерлингу.

Стерлинг Спарроу был пугающим и властным, но он не был страшным, не для меня.

Мне оставалось только гадать, как все кусочки моих многочисленных жизней подготовили меня к тому, где я была сегодня, к тому, чтобы быть Аранией МакКри.

Глава 42

Арания

Войти в больницу среди ночи или, лучше сказать, утром — это совсем не то, что войти туда днем. Большая вращающаяся стеклянная дверь вращалась, пока Стерлинг, Патрик и я не оказались внутри. Тишина встретила нас, блестящие полы, окружающие среднюю зону ожидания, отразили приглушенное освещение. В центре двухэтажных колонн стояли большие растения и группы стульев. До самых перил второго этажа коридоры были пусты. Сувенирный магазин был закрыт, а белый рояль стоял в одиночестве. Даже стойка обслуживания гостей, где, скорее всего, работали добровольцы, была пуста.

Не то чтобы мы нуждались в сопровождении. Нас вел знаток большинства вещей. У нас был Патрик. Мне даже не пришло в голову спросить, знает ли он, куда направляется. Еще одна вещь, которую я усвоила за последний месяц, — это не сомневаться в его знаниях. Мы со Стерлингом последовали за ним к лифтам. С каждым шагом Стерлинг продолжал свое постоянное наблюдение за нашим окружением.

Мы ехали молча, мои мысли были заняты Луизой, а двое мужчин следили за нашей безопасностью. Двери лифта открылись на желанный этаж без остановки на любом другом.

Видимо, отсутствие посетителей в это время было нам на руку.

Следуя за Патриком, я первой увидела Линдси, сестру Луизы. Рядом с ней стоял крупный красивый мужчина, которого я не узнала, однако, как только мы вошли, его глаза расширились при виде Стерлинга.

Наверное, это мое воображение.

— Кенни!

Линдси взвизгнула, вскочила и побежала ко мне, обхватив руками мою шею.

— Линдси…

Я отступила назад и окинула взглядом ее длинные темные волосы и голубые глаза, а затем спортивное тело. Она была точной копией молодой Луизы.

— Как Лу?

Я оглядела комнату и помахала Кэлвину, отцу Луизы, и Винни. Присутствовали также члены семьи Джейсона. Я встречала их пару раз, но не могла вспомнить имен.

Черт, когда дело доходило до имен, слышать то, как они называли меня сейчас, казалось чужим. Я привыкла быть мисс Хокинс на работе, но сейчас все было по — другому.

— Она отлично справляется.

Линдси сморщила нос.

— Я так думаю. Это все ново, но я знаю, что она готова.

Я рассмеялась. Луиза говорила мне, что она была готова в течение последнего месяца.

— Когда ты приехала из Бостона? — спросила я.

— Несколько часов назад. — Она указала на симпатичного мужчину. — Это Марсель.

Марсель кивнул, переводя взгляд с меня на Патрика и Стерлинга.

— Мы встречаемся уже несколько недель, — сказала Линдси.

— Привет, Марсель. Приятно познакомиться. Я…Кеннеди Хокинс.

Я старалась не колебаться. Когда я закончила знакомить Стерлинга и Патрика с нашей узкой компанией, Винни вышла вперед.

— Кеннеди… — Она повернулась к Стерлингу. — Мистер Спарроу.

Я не была уверена во всех деталях того, что произошло в прошлые выходные в Боулдере, к какому пониманию пришли Винни и Стерлинг. Что бы это ни было, напряжение, казалось, пульсировало в воздухе с ощутимым беспокойством.

— Мисс Дуглас, — сказал Патрик, отвлекая ее внимание.

Как только он это сделал, Люси, мать Луизы, зашла в комнату, направляясь к нам через двойные двери.

— Кеннеди, — сказала она с улыбкой. — Я так рада, что ты пришла. Не хочешь повидать Луизу?

Слезы наполнили мои глаза, когда одна из многих матерей, которых я знала, обняла меня. Когда мы отстранились, я спросила:

— Можно? Все в порядке?

Она улыбнулась и кивнула Стерлингу и Патрику.

Как только она это сделала, я начала новую серию представлений.

— Люси Нельсон, это мой парень… — да, нужно было придумать термин получше. — …Стерлинг Спарроу и наш друг Патрик Келли.

Мне не было сказано не представлять их друг другу и не называть их настоящими именами; однако было что-то неуместное в том, что они были здесь — моя новая и старая жизнь.

С другой стороны, Марсель, мужчина рядом с Линдси, дышал тем же самым воздухом.

«У тебя паранойя», — сказала я себе.

— Приятно познакомиться, — кивнула Люси.

— Больница допускает только двух человек в родильную палату одновременно, кроме Джейсона. Я думаю, мы приближаемся к встрече с Кеннеди Люсиль.

Она улыбнулась мне.

— Я знаю, что Луиза хочет тебя видеть.

Стерлинг сжал мою руку, привлекая внимание к себе. Маленькая часть меня колебалась, поворачиваясь в его сторону. Я знала, что независимо от его мнения, я войду в двойные двери, чтобы увидеть Луизу. Мой опыт в церкви в Кембридже научил меня, что Стерлинг не станет устраивать здесь сцен, но обязательно заговорит об этом позже.

Зачем привозить меня сюда, если он не выпускал меня из виду?

Глубоко вздохнув, я снова сосредоточилась на мужчине рядом со мной. Когда я обернулась, то увидела и услышала совсем не то, что ожидала.

— Передай ей от меня привет, Солнышко.

На моем лице расцвела улыбка.

Стерлинг и Патрик, вероятно, продумали этот сценарий и ожидали именно этого. Черт возьми, зная их, за дверями были представители Спарроу, одетые как медицинский персонал. Я решила не позволять закорениться этой мысли.

«Спасибо», — одними губами произнесла я в направлении Стерлинга, прежде чем повернуться и последовать за Люси через двойные двери.

Оставшись одна, Люси повернулась ко мне.

— Кенни, я должна спросить. Ты в безопасности?

С тех пор как я познакомилась с ней, Люси во многом была похожа на Джози, во — первых, она всегда была прямолинейной. Именно это качество и нравилось в ней. В этот момент ее прямота была менее милой и более тревожной.

Когда ее вопрос заполнил мои уши, мои ноги замерли, тайны моей жизни нахлынули на меня. В голове зазвенели тревожные колокольчики.

— Почему ты спрашиваешь?

Она потянулась к моей руке.

— Милая, мы тебя любим. Так было всегда. Но я не могу не волноваться. — Она кивнула в сторону приемной. — Из-за этого человека.

— Из-за Стерлинга, — сказала я в свою защиту, чуть не добавив, что он занимается недвижимостью, — Мы встречаемся. Он помог мне добраться сюда так быстро.

Люси глубоко вздохнула, словно взвешивая свои слова.

— Кенни, на следующий день после твоего приезда в «Сент-Мэри-оф-Форест»…

Она судорожно сглотнула.

Волосы у меня на затылке встали дыбом, когда тревожные колокольчики стали громче, их звон превратился в пронзительный визг.

— Скажи мне.

— Миссис Го… — Директриса церкви Сент-Марии-оф-Форест. — …позвонила и попросила меня зайти к ней в кабинет. Она рассказала мне о тебе и твоем уникальном положении. Она была тронута всем, что ты пережила, и хотела помочь. Однако в попечительском совете существовали строгие правила взаимодействия преподавателей и студентов. Поэтому она спросила, не могли бы мы с Кэлвином помочь присмотреть за тобой и поприветствовать в «Сент-Мэри-оф-Форест» и в Колорадо.

— Что? — Мой разум с трудом поспевал. — Вы хотите сказать, что все это было ненастоящим? В-вы… Лу…?

Люси сжала мою руку.

— Дорогая, миссис Го дала мне письмо. В нем говорилось, что ты можешь быть в опасности. Было упомянуто имя. Не полное имя, а фамилия.

— Это было десять лет назад. — Я покачала головой. — Почему вы хотели, чтобы я была рядом, если думали, что я могу принести опасность?

— Это никогда не было вопросом. У нас две дочери, и когда я посмотрела на тебя, то увидела их. Тебе нужен был кто-то, и наши сердца были открыты. Кеннеди, мы полюбили тебя. Я попросила Луизу представиться. Я никогда не говорила ей о предупреждении.

— Вы не подумали мне всё сказать?

— Мне хотелось верить, что это неправда. Я не хотела тебя пугать. И имя, оно не было связано с фамилией. Я не знала наверняка…

Моя голова качалась из стороны в сторону.

— Не знаю, помнишь ли ты, — продолжала Люси, — но однажды мы все катались на лыжах, и подъемники остановились. Как только мы вернулись в квартиру, то узнали, что ее взломали. Мы знали, что соглашаться рискованно, но ты того стоила.

— Я помню это, — я моргнула, слезы защипали мне глаза. — Но вы солгали мне. Все это, заставляющее меня чувствовать себя частью семьи, было ложью.

— Нет. Мы никогда не лгали тебе. Я попросила Луизу представиться; остальное было правдой. Вы двое должны были стать друзьями. Как я уже сказала, Луиза никогда не знала, что миссис Го просила нас о помощи. Она по-прежнему этого не знает.

Я постаралась проглотить комок в горле.

— Тогда почему ты выбрала именно это время, чтобы рассказать мне об этом?

— Потому что я беспокоюсь за тебя с ним.

Мои эмоции были повсюду, я смотрела в глаза Люси.

Это заняло некоторое время, мы стояли в тихом коридоре в нескольких ярдах от скудно укомплектованного поста медсестер. Наконец, выпрямившись во весь рост, я обрела дар речи.

— Я могу сказать со стопроцентной уверенностью, что Стерлинг Спарроу был самым честным человеком в моей жизни. Он был откровенен со мной.

В том смысле, в каком вы, очевидно, не были. Я не сказала последней части, хотя мое разбитое сердце говорило мне, что это правда.

— Винни упоминала, что еще один мужчина всегда с тобой, — сказала Люси.

— Стерлинг слишком заботлив.

— Ты же знаешь, что можешь сказать мне, если есть что-то еще. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе. Это всегда было моей целью.

Я глубоко вздохнула, борясь с чувством, что только что потеряла еще одного родителя. Может, она говорит правду. Возможно, Люси присматривала за мной, но в ее признании я услышала больше. За последний месяц я зашла слишком далеко, чтобы позволить эмоциям поглотить меня. В ее исповеди я также услышала возможность получить дополнительную информацию о моем прошлом.

— Вы что-нибудь знали о моих родителях?

— Дебби и Филиппе Хокинс?

Я не ответила.

Наконец Люси кивнула.

— В том письме, которое сопровождало информация о твоем трастовом фонде… больше его никто не читал. Оно было запечатано только для того, чтобы открыть его человеку или людям, которые возьмут на себя обязательство присматривать за тобой.

— Оно было от моих родителей?

Она закрыла глаза.

— Я не должна была тебе говорить. Насколько я поняла, все, что они приготовили для тебя, было сделано потому, что они любили тебя и хотели, чтобы ты была в безопасности.

Мой разум снова наполнился мыслями о Джози и Байроне. Он умер. Я была там, когда полицейский сообщил нам об этом. Однако я так и не узнала, что случилось с Джози.

— Люси, если моя мама еще жива, любая информация, которой вы располагаете, может помочь мне найти ее.

— Письмо было не от женщины. Подписано оно было Нилом Карри.

Глава 43

Арания

Нил Карри?

Мои глаза сузились, я сделала шаг назад, подальше от прикосновения Люси.

— Я… я никогда в жизни не слышала этого имени.

По крайней мере, Джози упомянула Аранию.

— Может, он был представителем Хокинсов, — предположила она. — Даже не знаю.

— Хокинсы были ненастоящими, — сказала я, устав жить во лжи.

— Я всегда подозревала.

— В последний раз, когда я видела свою маму, она велела мне стать Кеннеди Хокинс для моей безопасности. Я сделала это. Стерлинг дал мне больше. Он показал мне, кто я на самом деле.

— И кто…? — спросила она.

Я покачала головой, не желая раскрывать эту информацию.

— Все это скоро выяснится. Я хочу видеть Луизу.

Она склонила голову набок.

— Когда ты в последний раз видел свою мать? Это было до их автомобильной аварии?

Она говорила о вымышленной автомобильной катастрофе, в которой пострадали Хокинсы.

Вместо ответа я сказала:

— Вы сказали, что роды близки. Отведите меня к Луизе, или я попрошу медсестер.

Люси снова потянулась ко мне. На этот раз я сделала шаг назад и выпрямила шею.

Ее голубые глаза вспыхнули печалью.

— Кеннеди, я сказала это сегодня, потому что беспокоюсь насчет мистера Спарроу. Я хотела позвонить тебе, как только Луиза сказала, что ты встречаешься с ним. Я начала звонить, а потом испугалась, что твой телефон могут прослушивать. Я рассказала тебе эту информацию не для того, чтобы причинить боль, а чтобы защитить тебя. — Она покачала головой. — Я не знаю, что он тебе сказал, но, пожалуйста, подумай о себе и о своих друзьях. Влиятельные люди обычно получают такое влияние, оставляя за собой скелеты. Я не говорю о буквальных мертвецах. Я говорю о тайнах и лжи, которые однажды могут вернуться. Я не хочу, чтобы ты или Луиза пострадали.

Ее речь задела меня за живое. Внезапно все забеспокоились о моем благополучии.

Где были эти люди?

Что было правдой, а что ложью?

Те же самые вопросы продолжали крутиться у меня в голове, когда я снова попросила разрешения увидеться с Луизой.

— Кэлвин, Луиза, Джейсон и я… мы все хотим для тебя самого лучшего.

— Я люблю Стерлинга. Он любит меня.

— Мы любим тебя.

«И ты лгала мне десять лет». Этого я не сказала.

— Люси, можно нам пойти к Луизе?

Она кивнула. Мы вместе прошли мимо поста медсестер, направляясь в родильную палату. Люси толкнула дверь внутрь. Я не заметила ни мебели в гостиной, ни большого телевизора, ни даже окна, выходящего в темное ночное небо. Вместо этого мой взгляд упал на человека, которого последние десять лет я считала своей лучшей подругой.

К несчастью, за последние пять минут на меня опустилось облако неуверенности, заставляя сомневаться во всем. И тут, словно солнце пробилось сквозь облака, наши взгляды встретились.

— Кенни, — позвала Луиза, ее искреннее выражение лица было наполнено счастьем и искренностью.

Сосредоточившись на «здесь и сейчас», я быстро пошла вперед, заключая Луизу в объятия. Без всякой причины, или, может быть, по миллиону причин, когда мы обнялись и я закрыла глаза, поток слез потек по моим щекам.

Мы с Луизой не виделись с моего последнего дня в Боулдере в «Полотне греха», до того, как Стерлинг увез меня в Канаду. За десять лет нашей дружбы это была самая долгая разлука. И все же в этот миг мы воссоединились. Когда мы обнимались, мне хотелось верить тому, что говорила Люси. Мне хотелось верить, что Люси подтолкнула Луизу только для того, чтобы она представилась мне.