Обещания темноты

Глава 16

Джон появился из пламени синего огня. Вокруг также темно и холодно, как и в любом уголке этого мира. Две детали бросились в глаза. Одна – нетронутый лес. Такие же высокие до неба кроны деревьев-исполинов, только нетронутые туманом. Вторая – ботинки. на ногах снова были ботинки.

А рядом с этим сохранившимся чудным лесом стоял домик. «Яаголь здесь живет», – пронеслось в голове Джона. Он поспешил внутрь. Дверь была заперта.

– Ну что же вы ломитесь в закрытую дверь. Постучитесь, может вам и откроют, – послышался из-за спины медиума знакомый голос. Яаголь шел к дому из чащи, неся в руках охапку хвороста.

Странник подошел к двери, потянул руку наверх. В трещине в стене обнаружился ключик.

– Откройте, пожалуйста, – протянул он ключ Джону. Верона открыл дверь и пропустил хозяина.

Он не мог поверить, что снова увидел его. Яаголь говорил, что никто не встречает его дважды. А сейчас странник, все также окутанный в старые грязные одежды, как ни в чем не бывало впустил медиума в свой дом.

Внутри ничего необычного не было – простой жилой дом, с необходимой мебелью. И эта простота казалась подозрительной.

– Неужели странник, которому несколько тысяч лет, не хранит у себя дома артефакты или ценные вещи? – поинтересовался Джон.

– Несколько тысяч лет, говоришь? – улыбался Яаголь. – Это лишь крупица, в кувшине моего бессмертия.

Верона не мог представить себе истинный возраст странника. Его мозг не вмещал осознание таких масштабов.

– Но ты же уже седой и старый, – заметил медиум, – время все-таки идет вперед.

– Да, время идет, – кивнул Яаголь, – только я тоже иду.

Седовласый старик скинул капюшон, который закрывал все его лицо. Глаза переливались всевозможными цветами, скрывая истинный. Яаголь не спеша извлек из-под стола деревянный ящик и с грохотом поставил на стол.

– Вот тут я насобирал интересные вещи. Может, и не слишком большой запас, но я не люблю оставлять что попало. Хочешь оставить себе? – странник пододвинул Джону таинственный ящик.

Любопытство разрасталось со скоростью света внутри Джона. И все остальные чувства были размыты этим наваждением.

– Интересно, зачем нужны эти предметы, если все это нереально? – спросил Верона, не понимая необходимости хранить предметы в мире душ.

Яаголь пояснил:

– Каждое реально по-своему. Для кого-то твоя жизнь нереальна, а кому-то ты нужнее воздуха. Эти предметы имеют малую ценность для меня в этом мире. Все, что я умел делать в царстве живых, откуда ты и пришел, я с легкостью воплощаю здесь. А вот тебе могут пригодиться.

– Я здесь не собираюсь задерживаться, Яаголь, – встал со стула Джон. – Помоги нам в борьбе с туманом. Я знаю, ты обладаешь огромной силой, у нас не получится без тебя.

Странник стер улыбку с лица.

– Я достаточно помог вам. Не ждите от меня помощи.

Он нацепил капюшон обратно и спрятал взгляд.

– Слушай, Яаголь, если ты не поможешь, то этот кошмар не прекратится. Все исчезнет, и твой дом, который каким-то чудом уцелел, тоже канет в бездну. Туман достанет и тебя, как бы ты хорошо не умел прятаться. И игрушки твои не помогут. Помоги нам, иначе тебе больше некуда будет странствовать… Странник.

Старик поднялся со стула, затем взглянул прямо в душу Джона. Медиум теперь знал, что обличие, которым он сейчас обладает, не является конечным. И Яаголь смотрел сейчас не на душу Джона, попавшую случайно в этот темный мир, а в душу истинную, неделимую сущность медиума. На долю мгновения Верона уловил взглядом молодого парня, облачившегося в нелепые грязные одежды, совсем ему не соответствующие.

– Я помогу вам, когда придет час, – наконец ответил странник.

Он вышел из дома, оставив Джона наедине с собой. Медиум ждал, когда хозяин дома вернется, но прошло минут десять, и так никто и не зашел. Он посмотрел на ящик. Есть ли там что-либо грандиозное, способное помочь им расправиться с туманом? Вряд ли. Яаголь тогда не стал разводить такие масштабные церемонии, и только дал им тот маленький камушек. Больше ему ничего не нужно было. Любопытство сломилось под натиском нужды, и Джон поспешил схватить свечу. Пора возвращаться к отряду.

На вершине горы все оставалось без изменений. Трон ходил взад-вперед, а когда увидел Джона, то радостно побежал к нему:

– Джон, Джон, они прилетали! Сказали помогут! – лейтенант, спотыкаясь, приближался к медиуму, растянув улыбку до ушей.

– Кто поможет? Откуда прилетали? – опешил Верона от доброты Либетта. Как будто их разговора до этого не было. Ничего не было. Все началось заново.

– Их миллионы! Они с другого убежища, говорят, – задыхался Трон. – Сказали, чтобы мы находились пока тут.

Но чего-чего, а оставаться на месте Верона никак не планировал. Он осмотрел всех оставшихся с ними душ. Трое или четверо пожилых мужчин, человек пятнадцать женщин и молодых девушек, и все остальные парни и мужчины, которые всегда находились на передовой, охраняя остальных. Они все воевали доблестно. Враг не мог причинить никому из членов отряда вреда. Жертвы были, но их не избежать. Так заслуживают ли все эти души смерти, или же иной формы отдыха? Бороться бесконечно невозможно.

– Тогда мы будем здесь, – констатировал Джон.

Души в отряде зашептались. По их лицам медиум читал готовность отдать бессмертие своих душ ради общей цели. Так и было – молодой парень вышел вперед остальных и произнес:

– Мы можем сражаться, – говорил он смело, но слегка медлив, – и готовы лечь за своих товарищей, лишь бы избавиться от этих паразитов. Можете довериться нам.

Довериться можно, но тем самым Джон обрекал их на верную погибель. Может, оно и к лучшему, и энергия их душ нужна совсем в другом месте. Только эта группка верных товарищей уже стала родной медиуму, и он чувствовал ответственность за них.

– Я благодарю каждого, кто сейчас сражается с нами, кто уже не сражается, мы никого не забудем. Но сейчас мы не в выигрышном положении. Солдат тумана миллионы, а нас всего сорок душ. Однако мы сила. А они лишь количество. Подождем подмогу, отдохнем, – сказал Джон и отошел в сторону, позвал Трона и добавил ему: – Трон, надо бы похоронить Фрэнка.

Либетт поднес кулак ко рту, нахмурив брови.

– Положим его в пещере, – предложил он наконец.

Джон представил себе тьму пещеры, духоту, доводящую до тошноты, и подумал, как же это тоскливо лежать в тесном убежище.

– Нет. Положим на открытой площадке. Спустимся немного ниже, где тише.

Лейтенант кивнул и мужчины отправились к телу Муна. Фрэнк лежал кротко и легко. В его смерти чувствовалась безграничная свобода. И хотя тело, пока мужчины несли его, было тяжелым, все равно Джон ощущал небывалое облегчение.

Друзья нашли тихое, ровное и светлое месте у самого края. Они положили тело Муна на землю, скрестив руки на груди. Очень далеко отсюда, казалось, совсем не в этом мире, светила догорающая звезда. Может, она была поранена синим туманом, а вдруг, она сама по себе слабо освещала эту землю, будто намекая, что каждая душа способна сама излучать свет, озаряя путь заблудшим путникам. И Фрэнк лежал в тишине, вовсе не мертвый – он отдыхал в этой красоте, случайно закрыв глаза.

Трон сходил за Люси, пока Джон, не отрываясь, смотрел на тело друга. Женщина склонилась над Фрэнком, притронулась ко лбу, потом ушла.

– Ну что теперь? – спросил тяжело Либетт.

– Я был у Яаголя дома, он обещал помочь, когда сможет, – ответил Джон. – А пока будем ждать здесь – тут светло.

Как долго они могли остаться в ожидании помощи невозможно предположить. Верона устал размышлять, устал ходить. Жажда выкурить сигарету обжигала тело. Как-то странно он все ощущал, будучи мертвым. Непонятно все это…

Джону вспомнился сон, где он летал над деревьями, пролетая и над пустыней. Что-то маленькое черненькое просилось в глаза. Он не успел сконцентрировать внимание на этом предмете. Однако знал, что предмет этот имел особую важность.

– Джон, там кольцо опять закрутилось, – прервал раздумья Трон.

И правда, на вершине горы металлическое кольцо снова закрутилось в разных направлениях, рождая непонимание и надежду на чудо. Редкий треск датчиков обнадеживал окружающих душ. С каждым таким звуком все как один встрепенулись, смотря по сторонам. Но механизм продолжал вращаться, не производя ничего необычного.

– Кто просит о помощи? – спросил Верона.

Он бегло осмотрел каждого – никаких признаков, указывающих, что кто-либо пытался вызвать на помощь. К тому же, кольцо работало только между двумя разными мирами. Среди отряда было лишь две с половиной – Джон считал себя наполовину целым – живых души. Трон и Люси смотрели с таким же удивлением, как и все остальные. Потом Верона понял:

– Это живые просят о помощи. Видимо, в нашем мире дела совсем плохи.

Механизм как бешеный вращался все быстрей и быстрей. Мольбы о помощи передавались, по определению, готовым пожертвовать душам. Но никто из отряда не выглядел так, будто готов возложить на алтарь свое бессмертие ради призрачной надежды. Да и глупо это было. Они нужны здесь и сейчас. Их бессмертие ничто по сравнению с настоящим моментом. Вот она их настоящая сила – в их сплоченности, преданности и способности бороться.

Вершина высокой черной горы мерно освещалась приглушенным солнцем, или какой другой звезды. Да название, впрочем, не имело никакого смысла. Ничто не имело смысла – классификации, запахи, мировоззрения. Одно обладало значимостью – энергия души.

– Ты же можешь послушать, что они говорят, – толкнул друга Либетт.

Верона улыбнулся. Может он и прав. Медиум прикрыл глаза, скрестив руки на груди, чтобы чувствовать себя более устойчивее. Джон так и сохранял улыбку, принимая вызов Трона скорее, как шутку, пока в голове у него не закрутились острые образы незнакомых людей, яркие огни высоких скоростей, свежий запах дождя и глубокое сине-черное небо. Он все отчетливей ощущал реальность происходящего. Верона словно был уже здесь, вдыхал местный воздух. Строительные конструкции бесконечной высоты скрывали свою макушку в светло-пурпурных облаках.

– Ну ты чего?! – Трон тряс Джона, беспокойно глядя ему в глаза.

Медиум очнулся от яркого видения, оказавшись снова в темной тяжести настоящего. Как же ему все это надоело!

– Да что надо? – Джон отгонял Либетта, пытаясь скрыться от него, как от назойливой осы.

Лейтенанту надоело бегать, и он, махнув на все рукой, пошел в другую сторону.

– Что это с ним? – спросил медиум у Люси.

Она напряженно смотрела на него, не решаясь говорить. Но потом все же произнесла:

– Ты стоял улыбался, а потом так злобно усмехался над нами, женщина сглотнула. Видно было, что слова Джона обидели ее.

– Что я говорил? Ну! Скажи!

– Ты говорил – «по сравнению со всеми вами только я обладаю силой. Вы – ничто. Лишь я могу вершить историю».

Джон обомлел. Нет, он так не мог сказать. Это все во сне. В видении. Он был в другом месте, видел другие картины, это был не он.

– Это не я, – оправдывался Верона.

– Да знаю… – сказала Люси. – Ты же не думаешь, что обладаешь исключительными способностями?

– Да я вообще ничем не обладаю, – сказал медиум. – Даже ты ускользаешь у меня из рук.

Женщина не попыталась возразить. Она молча уставилась себе в ноги, прикрыв рот рукой, будто боясь наболтать лишнего. Да и не нужно ничего говорить. И так понятно, что страсть к Люси у Джона улетучилась бесследно.

Верона прошел мимо Люси и направился к Трону. Лейтенант скривил тухлую мину на лице, размышляя о чем-то неприятном. Медиум хотел придумать на ходу нужные слова, но Трон опередил его:

– Часто меня раздражает в службе знаешь, что? – лейтенант показал зубы, напряженно вкладывая в каждое слово отдельный смысл. – То, что чаще всего приходилось выполнять беспрекословный приказ руководства, откинув свою мораль и здравый смысл подальше. Их слово – закон. И чем точнее у тебя получится угодить им, тем сильнее ты будешь выглядеть в глазах других. А в своих собственных, Джон, в собственных глазах… кто я?

Трон положил руку на плечо медиуму и сказал то, что Джон чувствовал все время, когда узнал о своих необычных способностях:

– Я понимаю, каково это все время быть на поводке. Эти проклятые души вздумали, что могут управлять тобой, мать их, – а потом добавил: – Я, когда вернусь, уйду в отставку, надоело.

– Мне бы уйти в отставку. Знать только как.

Мужчины помолчали, порываясь раз или два, каждый, что-то сказать, но молчание так и не оборвалось.

Внезапно стало больно смотреть. Глаза уставали. Джон заметил, что Трон стал часто моргать.

– Темно, – сказал Верона.

Свет таял. Как и надежда, последнее, что придавало сил. Люди разбрелись по площадке вершины, почти не переговариваясь. Страх, что миссия провалится, рос у Джона словно назойливый прыщ. И обещания сторонних душ помочь не утешали вымученного медиума. Обещания, завораживающие силой исполнения, обжигающие чистотой, но неуловимые, как утренний воздух.

Верона посмотрел на тыльные стороны своих рук. Вены вздулись, под ногтями забилась грязь, а кожа посинела от холода. Все-таки, мысль о земной сущности его плоти не покидала сознание души Джона.

Он отбросил рассматривать руки и позвал Трона.

– А среди этих миллионов был там такой с усами?

Либетт пожал плечами, но тут вмешался парень из отряда:

– Да, средних лет мужик с усами был там.

Это Ник. И Джон решил отправиться к нему.

– Пойдем, навестим одного моего знакомого, Трон.

– Может, подождем. Они же сказали…

– Да, возможно, они придут, но мы отправимся, разузнать что да как. Чего здесь время терять?

На самом деле Верона хотел скорее покинуть эту черную холодную гору, чтобы не чувствовать страха. Он сжал волшебную свечку крепко в руках, ухватившись как за последний смысл в жизни, и представил себе образ Ника. Они с Троном сейчас отправятся к нему. Поскорей бы…

– А Люси с собой не возьмем? – спросил тихо Либетт, не глядя на нее. Люси стояла поодаль, не слыша, о чем они говорят, и смиренно ждала, опустив глаза.

– Это… работа для мужчин… – Джон предательски оправдывался. – Вдруг что случись? Она здесь будет за старшего. Камень где?

Лейтенант жестом показал, что камень у одного из членов отряда. Верону удовлетворил такой ответ. Он задул пламя свечи, и мужчины исчезли.

Перелет занял, как обычно, не более ноля секунд. Друзья появились в совершенно иной местности. От уюта и тепла Джон даже закашлял.

– Ничего себе они тут устроились! – говорил Либетт с досадой провинциала, попавшего в мегаполис.

И действительно, ничего общего с тем темным миром это место не имело. Земля ласкала ноги мягкостью и теплом. Чистота и свежесть воздуха кружили голову. Джон удивлялся– за что кто-то должен страдать, выживая в мире, полным страха и ненависти к синему туману, пока остальные отдыхали здесь? За что?

Верону тошнило от одной мысли, что всем абсолютно наплевать на то, что ты делаешь. Необщность раздражала. Люди поделились на группки с одним интересом, и думают – они точно правы. В чем интересно они правы? В чистоте своих действий? Навряд ли. В необходимости их как таковых? Незаменимых людей нет. Или очень мало. Один, пожалуй, фактор может оправдать существование отдельных обществ – понимание единой цели, миссии, жанра. Но главный вопрос лишь заключался в объективности донесения информации. Кто рискнет взять на себя такую ответственность?..

Ник подошел к друзьям из ниоткуда.

– Только, пожалуйста, не злитесь, – защищался руками черноволосый мужчина с сединой.

Трон налетал на него как пролетарий на зажравшегося буржуя.

– Да как вы смеете засиживаться в уютненьком местечке! Там люди погибают! Им нужна помощь.

– Мы не сидим сложа руки, поверьте! – пытался вставить слово Ник.

Но лейтенант порывался ударить его, да посильнее. Джон удержал друга от опрометчивых действий, тем более, что здесь кулаки бессильны. Досада заполняла нутро медиума, но он не поддавался ей. Да пусть будут прокляты, справедливость все равно есть. Где-то сидит, ждет своего выхода, копит силы.

– Не надо, друг. Черт с ними.

– Джон, послушай, мы же обещали прийти на помощь, мы придем…

– Да? Почему тогда дождались последнего момента? Все кончено. Туман захватил все, и я с нетерпением буду ждать, когда и от этого места ничего не останется.

– Зря ты так… – немного успокоившись говорил Ник. – Мы же тоже боремся. Нас это касается также, как и всех остальных. – потом немного помолчал, увидев, что Джон собрался выслушать его, и сказал: – Мы искали души, всех, кого могли найти, и перемещали их сюда, в безопасное место. Оно и предназначалось как убежище.

– Город был последним убежищем, – вмешался Либетт.

– Это неправда. Есть еще одно, но оно, к сожалению, не относится к равнине. Если туман сюда прорвется, то… ситуация станет необратимой.

Джон позволил себе, наконец, осмотреть лучше сие великолепие убежища. Если ему пришлось бы, не раздумывая, описать его одним словом, то оно было бы – гавань. Нет, не потому, что здесь стояли корабли. Даже захудалой лодочки Верона тут не увидел, хотя речушка какая-то протекала. Гавань в своем функциональном смысле. Розовый закат ли, рассвет ли, простилавшийся над рябью живой воды согревал прозябшую душу. Тихий ветер, шевелящий прозрачный лесок, щекотал натянутые нервы.

В лесу разбилась деревенька. И дома выстроились таким образом, что образовывался полумесяц, на пустом месте которого находилась опушка. Эта опушка использовалась в качестве центральной площади. По вытоптанной траве Джон понял – собрания проводились здесь частенько.

Дома, скорее, служили украшением пейзажа. Души все располагались под открытым голубым небом. Умиротворенная красота вычеркнула из памяти войну. Надежда подарила чуть больше, чем облегчение – она подарила забвение. Это ли не истинное ее предназначение?

– Мы поможем вам, – снова заговорил Ник после некоторого молчания. – Не бойтесь, теперь мы точно знаем ваше местоположение. Кольцо известит меня вовремя.

– Можем ли мы хоть на несколько минут отправить наш отряд сюда, просто отдохнуть? – спросил Джон.

– Вы последние выжившие, нельзя, чтобы уровень был пустым.

– Что еще за уровень? – спросил Трон.

Но Джон не заинтересовался, лишь бросил:

– Тогда я один останусь там.

– Нет, не один. Я тоже буду с тобой, – проговорил Трон. – Двоих хватит?

Ник кивнул и сказал:

– Я встречу их здесь, и мы придем к вам на помощь ровно в тот миг, когда будет необходимо. Джон, позволь нам доделать свои дела.

Вероне не было интересно про их дела, к тому же усталость одолевала. Хотелось снова спать. А сон в этом мире не предвещал ничего хорошего или спокойного. Снова нравоучения Эммы, безумные картины иллюзорных мест, и непонятно, непонятно ничего. Вопросы, вопросы…

Джон лишь кивнул Нику. Онис лейтенантом отправились на вершину горы. Отряд все также понуро ожидал последнего своего часа, не желая ни одним фибром души уступить. Когда появился медиум толпа встрепенулась.

– Идите сюда все, подходите ближе, – призывал Верона. – Сейчас вы отдохнете в убежище. Ваш бой продолжится, – добавил он, когда почувствовал недовольные настроения отряда. Никому не хотелось покидать поле брани на половине дороги, заплатив слишком дорого за этот путь. – Лишь некоторое время восстановите ваши силы. Мы с вами непременно встретимся, обещаю. Спасибо вам всем.

Люси не хотела подходить.

– В чем дело, Люси? – холодно спросил Джон.

– Не хочу. Я буду с тобой, здесь, мне плевать, что ты думаешь, – женщина приняла неприступную позу, и Джон даже боялся вставить слово поперек.

– Ладно, – согласился Верона. – Трон, побудьте здесь, я скоро. Камень у вас?

Паренек передал камень Яаголя Либетту, и тогда весь отряд переместился в убежище с синим пламенем свечи. Многие из воинов закашлялись от непривычного тепла и света. Ник забрал с собой всех членов отряда и повел в сторону центральной площади.

– Помни, Джон, мы обещали, – развернувшись сказал Ник. – В этом мире обещания – единственное, что имеет ценность.

Его отряд присоединился к великому множеству остальных душ, уютно расположившихся в этом чистом спокойном месте. Как смогли поместиться миллионы людей на этой маленькой опушке? А царившая тишина, вдобавок, сбивала с толку. Наверное, на все ответом может послужить мудрость мироздания жизни после смерти. Пока сам не станешь частичкой этого великолепного представления, не поймешь всех тонкостей.

Джон посмотрел два мгновения на безмятежную красоту, вдохнул поглубже обнаженный воздух, напрасно надеясь зарядиться энергией. Еще чуть-чуть, и он пойдет. Ну пару секундочек… Впервые Верона почувствовал покой и умиротворение, с тех пор, как попал в эту темную сырую безнадежную тоску.

Но там его ждали друзья. Его новые, но уже такие родные, давно забытые, но все же любимые. Джон утешал себя, что чувства к Люси остыли у него из-за, непосредственно, нахождения в этом месте. Это мир, в котором он гость. Пора возвращаться, и попытаться насладиться общением живых товарищей. Возможно, больше таких бесед не будет.

Верона подождал, пока огонь свечи захватит все его тело, сосредоточился на черной вершине и осторожно дунул на пламя.

Холод вернул плохие мысли и ощущения. Тьма почти полностью поглотила гору. И Джон почему-то подумал, что ночь пришла сюда надолго.

Трон снял куртку и поделился ей с Люси. Женщина пронзительно смотрела обжигающим взглядом на медиума. Она хотела вернуть того старого, любящего ее мужчину из счастливого прошлого. Ее синие глаза переливались лаской и пониманием. Русые волосы кротко развевались на зябком ветру, а Джон улыбнулся, смотря, как она сердится на него, по-своему.

– Что это тебя так развеселило? Мое убогое не накрашенное лицо? – Люси тоже улыбалась, но про себя.

– Нет. Меня развеселило другое – как мы вообще могли влипнуть в эту историю?

– Истерика? Хотите об этом поговорить? – профессиональным тоном спросила психолог.

Джон ответил широкой искренней улыбкой. Он приобнял Люси из-за спины, вдыхая свежий аромат ее волос. Либетт стал отвечать на вопрос медиума:

– Людям нужна была надежда, – рассуждал Трон, приняв расслабленную позу уставшего путника. – Зеленину, полковнику, нужна была надежда. Выбрали нас они, так, особо не напрягаясь, а теперь вот – мы напрягаемся.

Джону все не давала покоя мысль неслучайного выбора именно их, а не кого-то еще. И сон с простреленными головами Фрэнка и Люси тоже был загадочным. Но медиум так устал копаться в черновиках, в непонятных мотивах плана спасения, что просто проигнорировал эти мысли.

– Знаете, чем интересно наше положение? Мы сейчас одни, единственные из живых, единственные из оставшихся душ, которые не принадлежат синему туману. И если мы покинем какой-то там уровень, то двери для нас захлопнутся навсегда. И для всех остальных – кто жил здесь все времена, что этот мир существует, и для вновь прибывших несчастных душ.

– Да уж, но если будем думать постоянно о плохом, то оно и будет происходить.

– Психологов не заказывали, – отмахнулся Трон от нравоучений Люси. – Если бы сейчас заказать одно желание у Яаголя – я бы попросил тихий вечер в номере захудалого мотеля с парочкой баночек пива, только безалкогольного, – добавил Либетт.

– Что же это, мы не пьем? – надменно шутила женщина.

– Нет, просто хочется ощутить настоящий вкус пива. А в пиве с градусами – один спирт, – Трон сделал сморщенную гримасу.

Все трое расхохотались. Они еще долго разговаривали о прохладном пиве, теплых вечерах, о земных прелестях бытия. Разговор вскользь затрагивал странника Яаголя, его полезной способности исполнять желания. Джон подумал, что он вряд ли исполнил бы их глупые желания попить пива или съесть суши. Но беседы о простом человеческом счастье кипятили кровь сильнее, чем что-либо еще.

Души троих друзей, оказавшихся на холодной черной горе по несчастливой неслучайности, согревали друг друга смехом и дружбой. И посреди колющей сердце тьмы светились бледным светом лишь три точки. Три островка надежды, берегущие границу двух мирозданий, чтобы добиться единственной справедливости.

Джоном овладевала усталость, но он обещал себе, что не уснет пока. Если обещания имеют ценность, значит он не уснет. И действительно, как только он подумал об этом – сон как рукой сняло. Они продолжали разговаривать, пока перестали видеть друг друга от наступившей темноты. Верона зажег свечу – лица друзей плясали в мутном синем пламени. И Джон смотрел поочередно то на Люси, то на Трона. Полупьяный от веселья, полуживой от усталости, медиум не желал ничего более. Вот он – смысл. Если и есть смысл в этой жизни, или же смерти, то он и заключался в настоящей минуте всего его нелепого существования.

Ласковая усталость обняла друзей, накинув на них теплый плед своей неспешности. Какое-то мгновение они еще сидели, улыбаясь и смеясь, потом внезапно окаменели разом и впали в сон.