Облака

Так иди же на радость! Есть воля в тебе

И отважная мысль.

Будет пускай удача с ним!

Он, не глядя на старость,

Не побоясь плеши своей, тяжелый груз новых наук

Вздумал вместить в череп седой,

Хочет постигнуть мудрость.

Зрители, хочу говорить с вами откровенно я,

Искренне. Свидетелем мне – мой кормилец Дионис!

Так же как к победе стремлюсь, к славе и к удаче я,

Так же вас считаю, друзья, за людей понятливых

И игру вот эту мою лучшей среди всех других.

Вам уж я однажды ее предложил. Трудней всего

Мне она досталась, и что ж? Пред толпою грубою

Незаслуженный потерпел я провал. Виной тому

Вы, толковые, знатоки! Ради вас старался я!

Все ж предать я вас не хочу, люди с пониманием.

Ведь и прежде много похвал, зрители разумные,

«Добрый» мой и «ветреный брат» слышали из ваших уст.[28]

Был тогда как девушка я, не пристало мне рожать

И пришлось подкинуть дитя, увидать в чужих руках.[29]

Вы его вскормили тогда бережно и ласково.

С этих пор надежда на вас выросла в груди моей.

Как Электра, мчится сейчас к вам моя комедия,[30]

Ждет и ищет: зрителей тех нет ли здесь, понятливых?

Вмиг узнает – только б найти – брата кудри милые.

Как пристойны нравы ее, сами поглядите вы:[31]

Твердой кожи плотный кусок не подвешен спереди,

Сверху – красный, толстый, большой, детям на посмешище.

Шуток здесь над лысыми нет, плясок нету кордака,[32]

Здесь старик, стихи бормоча, палкой собеседника

Не колотит, чтоб прикрыть соль острот подмоченных.

Не кричат здесь: «Горе, беда!», с факелом не бегают.

Верит в силу песен своих и в себя комедия.

Вот и я, хоть славен везде, длинных не ращу волос.

За новинку выдав старье, надувать не стану вас.

Только с новым вымыслом к вам прихожу я каждый год.

Был когда-то грозен Клеон, я по брюху бил его.

Но когда упал он ничком, я не тронул павшего.

Эти ж, только раз сплоховать стоило Гиперболу,

Затолкали насмерть плута, да в придачу мать его.[33]

Первым Евполид забежал, «Мариканта» вывел он.

Подлый, подло он обокрал наших славных «Всадников»,

Пьяную старуху приплел, вот и все, для кордака.

А старуху Фриних давно на съедение рыбам дал.[34]

Тут к нему Гермипп подскочил, облевал Гипербола.

Подбежали прочие все, чтоб лягнуть Гипербола.

В мутных водах ловят они, словом говоря моим;

Тот, кто любит шуточки их, на мои не смотрит пусть!

Если ж я и речи мои вам теперь понравятся,

Прослывете вы навсегда судьями разумными.

В небе высоком грозного

Зевса, богов властителя,

В хор наш зовем мы первым.

С ним и тебя, трезубца царь,

Бог-великан,

Синего моря и земли

Яростный колебатель!

Славного кличем родителя нашего.

Вечный Эфир, тебя, жизнь сохраняющий в мире!

С ним и тебя, пламенный бог,

В белых лучах мчащий коней

Над простором земли! Велик

Меж богов ты и смертных.

Рассудительные люди, нас послушайте теперь!

На тяжелую обиду мы пожалуемся вам.

Всех богов опережая, мы лелеем город ваш,

Вы ж из всех богов бессмертных нам не молитесь одним,

Сторожам своим надежным. Если сдуру вы поход

Затеваете, грохочем мы и посылаем дождь.

Помните, когда Клеона-скорняка, врага богов,

Вы избрали полководцем, грозно брови мы свели,

Напугали вас, «из тучи с громом молнии неслись»,

И Селена путь привычный позабыла,[35] свой фонарь

Спрятал Гелиос,[36] исчезнув с небосклона и грозя,

Что светить не станет, если будет властвовать Клеон.

Все же вы его избрали: легкомыслие давно

В этом городе оседло; не впервые божествам

Вашу глупость и беспечность вам на пользу обращать.

А что это справедливо, мы докажем без труда.

Если вы Клеона-вора в лихоимстве, в грабеже

Обличите и в колодки закуете наглеца,

Все былое вам простится, позабудутся грехи,

Обернется все на благо, счастлив город будет вновь.

Феб-господин, приди и ты,

Делоса царь,[37] владыка круч

Высокогорных Кинфа![38]

Ты, что в Эфесе,[39] в золотом

Доме живешь,

Горняя, с нами будь! Тебе

Девы лидийцев служат.

С нами будь, наша родная, владычица,

Горододержица, с грозной Эгидой, Афина,[40]

Ты, что хранишь горный Парнас,[41]

В блеске пляши смольных костров,

О Дионис, веселый бог,

Вождь вакханок дельфийских!

К вам идти мы собирались, да Селена на пути

Повстречалась нам и вот что вам велела передать.

И Афинам и друзьям их низкий шлет она поклон.

Сердится на вас богиня: вы обидели ее.

Хоть не на словах, на деле помогает вам она.

Мало ль драхм вам каждый месяц сберегает лунный свет?

Из дому идя под вечер, говорите вы не зря:

«Факелов не покупай мне! Светит месяц в вышине».

И других услуг немало вам оказывает. Вы ж

Дней ее ничуть не чтите, повернули все вверх дном.[42]

Боги злобно ей грозятся (жалуется нам она)

Всякий раз, когда вернутся, жертву прозевав, домой.

Счет они ведут привычный срокам праздников своих

Вы же в дни для жертв и песен занимаетесь судом.

А случается, что в сроки наших божеских постов,

В день кончины Сарпедона, в Мемнона печальный день[43]

Вы приносите нам жертвы и смеетесь. Вот за то

Гипербол, когда священным выбрали его послом,

Год назад, по воле божьей потерял венок. Теперь

Знать он будет, что по лунам надо году счет вести.