Облака

Клянусь Хаосом, Испареньем, Воздухом,

Глупца такого я еще не видывал,

Такого простофилю, никудышника.

Зубря несчастных рассуждений несколько,

Все позабыл он, не успевши вызубрить.

Сейчас сюда за дверь его я вызову.

Эй, Стрепсиад, иди и выноси постель!

Ой, не могу! Клопы не отпускают. Ой!

Неси скорей и будь прилежен.

Вот, принес.

С чего же мы приступим к изучению

Тех тайн, которых раньше ты совсем не знал?

С размеров, с диалогов иль с ладов – скажи?

По мне, начнем с размеров. Вот недавно лишь

Надул меня торговец на две меры ржи.

Не в этом дело: отвечай, какой размер,

Трехмерный иль четырехмерный, любишь ты.

Я – четверик. Четыре меры полные.

Болтаешь вздор.

Уж в этом извини меня!

В четверике четыре меры. Кончено!

Пошел к воронам, груб и не отесан ты!

Ладами мы займемся, их усвой сперва!

На хлеб насущный чем лады помогут мне?

Ты ладным быть научишься в сношениях,

Лады сумеешь различать: военный лад,

И плясовой, и конный, и на пальчиках.

На пальчиках?

Ну да.

Отлично знаю.

Ну!

Вот – пальчик. Этот лад давно я выучил.

Забыл когда, еще мальчишкой маленьким.

Мужик, невежда!

Бросим это, миленький!

Таким вещам учиться не хочу!

Чему ж?

Скорее кривде, кривде научи меня!

Сперва другому научиться должен ты.

Кто из животных мужеского пола? А?

Кто мужеского? Знаю, не сошел с ума.

Козел, кобель, жеребчик, хряк, баран, фазан.

Вот видишь, вздор несешь ты. Ведь и самочку,

Как и самца, фазаном называешь ты?

Да. Посейдон свидетель, как же иначе?

Зови «фазыней». А самца – «фазелезнем».[44]

«Фазыня»? Превосходно. Испареньями

Клянусь, за это лишь одно учение

Тебе мукой наполню я корзину.

Стой!

Ты говоришь «корзина» – рода женского.

Не крепче ль по-мужски сказать: «корзан»?

Корзан?

Но почему ж «корзан»?

Ну, как «фазан». А то,

Как «Клеоним».

Как Клеоним? При чем это?

Фазан, корзан и Клеоним – все родственно.

Ну, нет, корзины мало для Клеонима.

В корыте, в бочке месит он жратву себе.

Но как же говорить теперь мне?

Сказано.

Корзан – фазан. Корзина и фазыня. Вот!

Корзан – фазыня.

Будет это правильно.

Корзина, Клеонима – рода женского.

Теперь об именах закончим собственных.

Мужские имена пройдем и женские.

Да знаю я про женские.

А ну, скажи.

Геро, Лизилла, Миррия, Деметрия.

Теперь мужские назови мне.

Сотни их.

Ну, Филоксен, Милесия, Аминия.

Да это ж не мужские имена совсем.[45]

Как не мужские? Вот ты как!

Конечно, так.

Ну, как ты скажешь, чтоб пришел Аминия.

«Сюда, сюда», – я позову Аминию.

Вот видишь, кличешь женщину – Аминию.

И верно: трус он, потому и женщина.

Тому, что всем известно, не учи меня.

Так ляг сюда и растянись!

Зачем это?

В природу погружайся самого себя.

Не здесь прошу, не на лежанке, миленький,

Уж на земле я лучше погружусь.

Нет, нет!

Нельзя иначе!

Горе мне! Несчастный я!

Клопам сегодня уплачу я пошлину.

Будь молодцом, будь остряком,

Вывернись весь наружу!

Грызи науку!

Когда же будет побеждать отчаяние,

Скачи отважно

К другим размышленьям; пусть глаз твоих

Сон-утешитель бежит!

Ай, ай, ай, ай, ай, ай-ай-ай!

Чем болен, что мучит?

Погиб, погиб я, бедный! Вот впились в меня

Из-под лежанки выползшие конники.

И бока раздирают, и гложут нутро,

И сосут мою душу, и пьют мою кровь,

И нежнейшие скрытые части грызут,

И по теплым потайным проходам ползут,

И живьем меня жрут.

Не вопи через меру, без меры не вой!

Как же быть? Как же жить?

Где именье – ау! Где здоровье – ау!

Где покой мой – ау! Где подметки – ау!

В довершенье всего, в заключение бед

Погибаю без сна,

Скоро буду и сам я – аушки!