Обманный Дом

ПОТАЙНОЙ ЗАЛ

Мистер Хоуп поднялся из-за своего письменного стола в бильярдной. В комнату, печатая шаг, вошел капитан Глис. Они обменялись рукопожатиями, и Хоуп налил Глису чая из серебряного чайника.

– Сразу перейду к делу, сэр, – сказал Глис, – потому что знаю, как вы волнуетесь. Мы прошли весь Глубинный Переход от начала до конца и наткнулись на дверь, изготовленную из материала, не похожего ни на один из виденных мною раньше. Его не брали ни пули, ни ломы, и в конце концов, понимая, что дело безотлагательное, я приказал взорвать динамитом дверь, а потом – стену. Безрезультатно. Из какого бы материала ни состоял Глубинный Переход, этот материал сделан не людьми. Мы все испробовали. Мне очень жаль.

Хоуп пожал плечами и провел ладонями по лицу.

– Этого я и боялся. Уже не впервые мы обнаруживаем в Доме непроходимые места. Думаю, с этой дверью не совладал бы и Меч-Молния. Есть у вас какие-нибудь предложения?

– Отправить войско в Шинтогвин. Но последствия такого шага вам должны быть понятны.

– Да, – печально кивнул Хоуп. – Погибнут сотни наших воинов. Но сколько же мы можем ждать? Говард Макмертри сражался на стороне анархистов во времена Войн за Желтую Комнату. Следовательно, мы вправе предположить, что Сару, Еноха и Чанта заманили в ловушку. Я уже испробовал все дипломатические каналы. Шинтогвин не идет на переговоры. Муммут Кетровиан, как выяснили наши агенты, пуст. Там не осталось ни души. Дом каждый день претерпевает все новые изменения.

– Мы начали мобилизацию, – сказал Глис. – Через две недели у границ Шинтогвина будет стоять войско.

– Через две недели – и это в то время, как у нас нет никаких вестей от лорда Андерсона, – проговорил Хоуп, и его глаза лихорадочно блеснули. – Хорошо. Думаю, настало время действовать смело и решительно. Продолжайте приготовления. Боюсь, я выбрал не самое удачное время для того, чтобы стать дворецким в Эвенмере.

Капитан Глис встал. Они с Хоупом снова пожали друг другу руки.

– А я думаю, что удачного времени для того, чтобы стать дворецким в Эвенмере, попросту не подберешь. С этими словами он удалился.

Следуя туда, куда вел его осколок Краеугольного Камня, Картер вошел в ярко освещенный зал. Крейн и Макмертри последовали за ним. В пустынном зале царила неестественная тишина. Ярус за ярусом к потолку вздымались сводчатые галереи, а квадрат потолка виднелся на немыслимой высоте. Повсюду, излучая ясный золотой свет, горели люстры, фонари и лампы. В удлиненных нишах стояли золоченые статуи, изображавшие Сару, графа Эгиса и даже самого Картера. Ступени лестниц были инкрустированы перламутровыми изображениями бабочек и щенячьих мордашек. Столбики перил венчали бронзовые фигурки малиновок. А вдоль стен тянулись вездесущие тернии.

– Чем-то напоминает раннеэйлириумскую эпоху, – негромко проговорил Крейн. – А ради этого стоило и постранствовать, что скажете, мистер Макмертри?

– Быть может, и стоило, мистер Крейн, – в зависимости от того, чем закончится наше странствие.

Они прошли вдоль галереи, лавируя между статуями, и уже находились почти в центре зала, когда Макмертри вдруг схватился за сердце и, пошатнувшись, привалился к стене.

– Вам плохо? – встревоженно спросил Крейн.

– Вдруг стало тяжело дышать, – признался Макмертри. – И грудь сдавило. У меня порой прихватывает сердце. Мое лекарство в кармане пальто.

Картер помог Макмертри сесть и нашел в кармане его пальто баночку с белыми таблетками. Макмертри положил одну из них под язык. Он сидел, тяжело дыша.

– Подождем, – сказал Картер.

– Нет, лорд Андерсон, – покачал головой Макмертри. – Нет времени. Вам надо идти. И вам, мистер Крейн. Я вас догоню. Анархисты могут идти следом за нами. Я догоню вас к тому времени, как вы найдете Краеугольный Камень.

– Мне бы не хотелось бросать его здесь, – сказал Картер Крейну.

– Время от времени у него случаются такие приступы, лорд Андерсон. Думаю, бояться особо нечего. Вам лучше спрятаться в одной из этих ниш, мистер Макмертри. Там вы будете в безопасности, верно?

Картер неохотно, повинуясь необходимости, продолжил путь вдоль галереи. Крейн шел рядом с ним. Вскоре они спустились по лестнице.

– Краеугольный Камень здесь. – тихо проговорил Картер.

– Где? – взволнованно спросил Крейн.

– Там, – указал Картер.

Из зала уводил широкий коридор. В двадцати футах от входа в него на гранитном постаменте стояла каменная плита. За ней, чуть дальше, виднелись распахнутые стеклянные двери. Ветер шевелил легкую занавеску на карнизе, а за дверью было темным-темно. Почему-то от этого зрелища у Картера мурашки по спине побежали.

– Вы уверены, что это он? – пытливо спросил Крейн.

– Да. Я ощущаю исходящую от него силу. Нам нужно только забрать его и выйти через эти двери.

– В таком случае моя работа, как и ваша, завершена, – заявил Крейн и приставил к груди Картера пистолет. – Окажите мне такую любезность и бросьте оружие.

– Что вы делаете? – ошеломленно вопросил Картер.

– Исполняю свой долг – долг анархиста, – ответил Крейн. – Ни с места, лорд Андерсон, предупреждаю вас! И пусть вас не смущает мой возраст. Я меткий стрелок. Прошу вас, бросьте оружие.

Картер положил свой пистолет на пол. Он стоял молча. Мысли его лихорадочно метались.

– В молодости я потерял всех родных – они умерли от чахотки. Тогда я и обратился к философии анархизма. Я был первым, кто узнал о Краеугольном Камне, это случилось двадцать лет назад. С тех пор Общество замышляло его похищение. Еще тогда, когда Полицейский украл Ключи Хозяина, конечной целью было именно похищение Камня. Именно я подслушал ваш разговор с Даскином и использовал полученные сведения для того, чтобы заманить в Обманный Дом вашу жену, Фонарщика и Часовщика.

– Сара здесь? – не веря собственным ушам, проговорил Картер.

– Здесь. Анархисты умеют превращать неблагоприятные обстоятельства в благоприятные. Как только мы узнали о том, что вы решили отправиться в края Внешней Тьмы, мы решили этим воспользоваться. Все сработало отлично, и в итоге вы привели нас к Камню. О да, я вижу, как вы удивлены. Мы и в самом деле потеряли его. Вернее – мы недооценили способности Лизбет как проводника энергии Камня. Она обладает сильнейшей волей, эта девчонка. Шесть месяцев назад Камень неожиданно исчез. Человек в Черном его всюду искал, а потом догадался, что девчонка его каким-то образом передвинула, перенесла – бессознательно, конечно. Потом мы узнали об осколке. Я бы мог легко убить вас, пока вы спали, и забрать его, но беда в том, что только вы ощущаете притяжение Камня. И не надо на меня так смотреть, лорд Андерсон, – спокойно продолжал Крейн. – Я не такой уж злой человек. Совсем наоборот. Настанет день – и вы еще поблагодарите меня за это, когда мы станем жить в мире, спасенном от смерти и отчаяния.

– Но ведь вы сами видели, как действует Краеугольный Камень, – возразил Картер. – Неужели механические уродцы на равнине – это тот идеал, к которому стремятся анархисты?

– Зрелище… неприятное, – проговорил Крейн. – Я открыто признаюсь в этом. И архитектура здесь отвратительная! Но только потому, что большая ее часть создана неразвитым, необразованным разумом Лизбет. Только этот зал и является исключением и вселяет в меня надежду на то, каким станет грядущий мир.

– И что вы намерены делать сейчас? – спросил Картер.

– Мы ждем Человека в Черном. За мной и мистером Макмертри следили с того мгновения, как мы проникли в дом. Моя работа будет полностью завершена, как только мы заберем Краеугольный Камень.

– Боюсь, ваша работа уже завершена, мистер Крейн. – прозвучал голос позади. Из-за статуй вышел Макмертри, нацелив на старого друга пистолет.

– Мистер Макмертри! – вальяжно проговорил Крейн. – Как мило с вашей стороны присоединиться к нам.

– Да-да, пожалуйста, бросьте пистолет, мистер Крейн, – без тени иронии произнес Макмертри. – У меня нет желания ранить вас. Все эти годы! Но только совсем недавно я начал подозревать, что вы – анархист. Вот почему я и разыграл сердечный приступ.

– Вы всегда отличались догадливостью, – процедил сквозь зубы Крейн. – Но я вовсе не намерен сдаваться. Я хороший стрелок, а если вы потянете спусковой крючок, я тут же пристрелю лорда Андерсона, если только вы раньше не пристрелите меня. Мне бы очень не хотелось его убивать, но его смерть предпочтительнее утраты Краеугольного Камня. Я готов умереть за общее дело, старый друг, и вы знаете: я не лгу. Но в любое мгновение сюда придут другие анархисты. У вас нет шанса уцелеть, если только вы не решите примкнуть к нам. Вас снова примут в наши ряды.

– Я не желаю, чтобы меня принимали, мистер Крейн, – покачал головой Макмертри. – Я отказался от всего этого давным-давно, после того, как закончились Войны за Желтую Комнату. Да, это правда, лорд Андерсон. Когда-то я сражался на стороне анархистов. Но их доктрина ошибочна. Им ни за что не добиться того, что они обещают.

– Мы сумеем сделать это, – хвастливо проговорил Крейн. – Мы сможем создать новый мир. Мы сумеем вернуть мою жену и детей, мы будем жить в совершенстве и гармонии.

Картер был беспомощен под дулом пистолета. Он отчаянно пытался вызвать в сознании Слово Правления. На миг оно сверкнуло перед его мысленным взором обугленной искрой, но померкло, и он не успел поднести его к губам.

– Мистер Крейн, заклинаю вас, – дрожащим голосом проговорил Макмертри. – Ради тех лет, что мы работали вместе, бросьте пистолет. Это ваш последний шанс.

– Нет, – ответил Крейн, сдвинул брови и крепче сжал рукоятку пистолета. – Я всегда был оптимистом, не так ли, мистер Макмертри? Хотелось бы верить, что вы не пристрелите старого компаньона. К тому же вы наверняка давно не упражнялись во владении оружием. Когда кожаный сапог долго не обувают, он деревенеет, и его можно выбросить.

Макмертри ничего не ответил. Он старательно прицелился и нажал на курок. Лорд Андерсон вздрогнул, решив, что выстрелы прозвучали одновременно и что в следующее мгновение он умрет, но Крейн, не издав ни звука, рухнул на пол. Бросившись к нему, Картер увидел, что архитектор-анархист мертв. Пуля, выпущенная Макмертри, угодила ему в лоб.

Макмертри разжал дрожащие пальцы и выронил пистолет. Тот со стуком упал на пол. Он бросился к Крейну, приподнял его голову, прижал к груди и зашептал:

– Ты ошибался, Филлип. Я всегда был метким стрелком. Но ты не мог этого знать. – Он тихо заплакал и все повторял: – Старый мой друг. Старый друг. Я убил лучшего друга.

Понимая, что сделать уже ничего нельзя, Картер выпрямился, поднял с пола свой пистолет и шагнул к Краеугольному Камню. Осколок, казалось, вот-вот вырвется из его пальцев. Несмотря на многочисленные надписи и сверкающие, словно до блеска начищенная медь, изображения четырех херувимов, камень выглядел довольно обыкновенно, и все же Картер остановился, не дойдя до него десять футов. От камня исходила невероятная, страшная сила, почувствовать которую мог только Хозяин. В этой немыслимой энергии слились воедино искра Творения, мощь солнц, зарождение жизни, чернота межзвездных пространств. Картер готов был в священном трепете рухнуть на колени перед Камнем, готов был и в страхе бежать от него. Но ему открылось и другое. Он понял, с какой целью Камень был похищен, и что он на самом деле сопротивлялся, хотя, как ни парадоксально, ничего живого в Краеугольном Камне не было.

Картер глубоко вдохнул, шагнул к Камню и протянул к нему руки, намереваясь снять его с постамента. Он инстинктивно зажмурился. От камня не исходило свечения, но излучаемая им энергия проникала в самый мозг, и у Картера не было сил смотреть на него.

– Этого более чем достаточно, лорд Андерсон! – прозвучал позади чей-то голос.

Обернувшись, Картер, к своему ужасу, увидел Грегори, который целился в него из винтовки. Возле коленопреклоненного мистера Макмертри застыли двое Превращенных.

– Нет! Только не ты! – вскричал Картер, потрясенный до глубины души. – Неужели в нашем отряде все через одного предатели?

– Мне очень жаль, – не дрогнув, проговорил Грегори. – Я думал, что хотя бы Даскин перейдет на нашу сторону по доброй воле. Надеюсь, что это еще возможно. Мне не по душе была роль шпиона, хотя и играл я из самых благих побуждений. А теперь бросьте оружие. Мне не хотелось бы вас убивать.

Картер положил на пол пистолет и оба Меча-Молнии, мысленно проклиная себя за то, что уже дважды его застигли врасплох. И тут он ощутил приближение знакомой могущественной силы. Взгляд его метнулся к лестнице. По ней спускался Человек в Черном, укутанный в непроницаемые одежды, в сопровождении целой свиты Превращенных, среди которых были жуткие подобия Еноха, Чанта, Сары, Нункасла и нескольких воинов Белой Гвардии. В это страшное мгновение Картер понял, что это не подобия, что это его близкие и друзья. Грудь его сдавило, колени подкосились.

– О, Сара! – простонал он, не в силах сдержаться. – Только не ты!

– Это она, – произнес Человек в Черном негромким, но леденящим кровь голосом. – Превращение почти завершено. Вы даровали нам победу, лорд Андерсон. Если бы уцелел мистер Крейн, мы бы схватили вас, а затем устроили бы ваш побег в его сопровождении, и вы бы так или иначе привели нас сюда. Краеугольный Камень найден, и вы у нас в руках. Мы пытались уговорить Даскина стать Хозяином Дома, но он отказался. Теперь он нам больше не нужен. Вы – Хозяин, и как только вы тоже подвергнетесь Превращению, у этого Дома будет Хозяин, хотите вы этого или нет. Наша победа близка.

Картер отчаянно пытался собраться с мыслями, но они разлетались, словно рой напуганных пчел.

– Я узнаю тебя, – выговорил он наконец. – Я чувствую исходящую от тебя силу. Зачем ты прячешься под одеждами? Покажи себя, Леди Порядок!

Человек в Черном утробно расхохотался.

– В Эвенмере ты мог повелевать мною, но здесь тебе это неподвластно! Однако я сделаю то, о чем ты просишь. Пробил час снять маски.

Человек в Черном сорвал с головы шляпу. Черные, цвета воронова крыла пряди рассыпались по его плечам. Он отбросил вуаль, и перед Картером предстало два лика. Первый принадлежал старику-мудрецу, а второй – прекрасной женщине, которую Картер некогда знал под именем Анины. Темные глаза, лунно-белая кожа, удивительно правильные черты, несвойственные смертным. Она негромко рассмеялась, и смех ее был подобен звону колокольчиков. Лик старца исчез, как и не было его.

– Славная была игра, не правда ли? Совершенная по симметрии!

– Но что же стало с Верховным Анархистом? – изумленно вопросил Картер.

– По глупости своей он вздумал управлять Силами Порядка, не осознав до конца суть Краеугольного Камня. Он с самого начала был слишком дерзок и амбициозен – еще тогда, когда запустил свои машины, дабы сотворить подобие моей силы в Иннмэн-Пике, и тогда, когда пытался одолеть тебя здесь. Он теперь со мной, как видишь, но только больше он ничем не может управлять. Он, как и Лизбет, стал воплощением Порядка.

Картер взглянул на Грегори. Тот, мертвенно побледнев, еле слышно проговорил:

– Так вот почему ты опустошила Дом?

– Именно поэтому. Порядок – награда для тех, кто больше других к нему стремился, награда за верную службу. Со временем вы все подвергнетесь Превращению. И вы – прежде других, лорд Андерсон. У Дома будут Хозяин, Часовщик и Фонарщик. Я всех приведу к бесконечной точности Порядка. Случайным событиям придет конец. И само время прекратится. Все на свете станет прекрасным повторением. Все будет Едино. Но сначала должна быть найдена Лизбет. Она настроена на Краеугольный Камень. Ее воля в соединении с могуществом Камня творит Хаос. Она – Мечтательница, Создательница Терний, Разрушительница Порядка. Она так спрятала Краеугольный Камень, что даже мне не под силу было разыскать его. И теперь, пользуясь своим даром, она прячется от меня. Но обретя Краеугольный Камень, я могу уничтожить ее, и сила Камня будет пропущена через меня, и тогда начнется последний этап. Я привью всей Вселенной однообразие, она станет неизменна, лишится разума.

– Йормунганд сказал, что если время прекратится. Вселенная перейдет в Вечность. Это означает ее полное уничтожение, – сказал Картер.

– Может быть. Но и это совершенно и прекрасно, – отвечала ему Леди Порядок. – Стерегите его, – приказала она Превращенным – былым воинам гвардии Белого Круга. – И найдите Лизбет. Я знаю: она где-то поблизости. Она вот-вот будет здесь.

Леди Порядок отвернулась от Картера и встала между Сарой и Енохом. Лорд Андерсон склонил голову к Грегори и прошептал:

– Все пришло в смятение! Ваш план провалился, анархисты утратили власть. Неужели ты не видишь этого?

– Я посвятил жизнь этой великой цели, – горячо отозвался Грегори. Чувствовалось, что он глубоко потрясен. – Во имя этой цели я предал Даскина и вас. Неужели вы думаете, что я горжусь этим? Но она обещает гармонию!

– Она не может сотворить ничего, кроме смерти. Не к такой цели ты стремился. Как бы она ни выглядела, она – не человек, а воплощение стихии, и материализовалась только благодаря вашей аппаратуре. Она готова всюду насадить Порядок, не задумываясь о последствиях. Она ничего не станет обдумывать, как ничего не обдумывает океан, в волнах которого гибнет утопающий. Спорить с ней бесполезно. Она превратит все человечество в прибой у своих берегов. Ты должен помочь нам, когда настанет решающий миг.

Грегори метнул в Картера яростный, гневный взгляд, но промолчал.

Лорд Андерсон отвернулся от него, обвел взглядом зал и вдруг увидел, что с затянутого мраком потолка на него пристально смотрят два огромных глаза.

Лизбет зажмурилась. Она думала о терниях и о доме, и вдруг ей показалось, что она как бы смотрит вниз с высоты, а внизу простирается громадный зал. Она видела Картера и Грегори и несчастную, изуродованную превращением Сару. «О, как бы мне хотелось, чтобы она снова стала такой, какой была!» В зал волной хлынули Превращенные. Шеренга за шеренгой они выстраивались перед черноволосой женщиной в одеждах Человека в Черном. В ужасе Лизбет узнала в ней Леди Порядок, словно сам Дом прошептал ее имя, и наконец девушка осознала, кто ее истинный враг. Откровение повергло ее в шок. Человек в Черном, ее мучитель и единственный воспитатель на протяжении всех этих страшных лет, был призраком, обманом. Гнев и чувство облегчения обволокли Лизбет облаком дыма. На мгновение ей показалось, что она лишается сознания. Видение замерцало, заколебалось. Но вот Лизбет отдышалась и картина снова ясно предстала перед ней.

Коридор, уводивший из зала, заканчивался стеклянными дверями – давней целью Лизбет. Теперь ей нечего было бояться этих дверей, за ними ее не поджидал Картер. На пути к дверям, посреди коридора, стоял Краеугольный Камень. Лизбет чувствовала, как в нее вливается его могущество. Она чувствовала его зов. Камень был источником ее силы. Если бы она приблизилась к нему, она стала бы еще сильнее.

Открыв глаза, Лизбет увидела, что Даскин смотрит на нее с ожиданием и надеждой. Они покинули Комнату Дня и теперь стояли в темной нише в сумрачном коридоре.

– Я видела Камень, – сказала Лизбет. – Теперь нужно только найти дорогу к нему.

Она снова зажмурилась и увидела за спиной Даскина вход – потайную дверь с серебряной ручкой. Открыв глаза, Лизбет протянула руку, и пальцы ее коснулись холодного металла. Девушка радостно рассмеялась, когда потайная панель открылась. Она была поражена тем, как легко сотворила этот потайной ход.

– Все так, как ты говорил, – сказала она Даскину. – И это получилось так легко!

– Ты возводила этот дом столько лет, – улыбнулся Даскин. – Ты сама не знала об этом, но приобрела огромный опыт.

Они шагнули в потайной ход, и тогда Лизбет рассказала Даскину о своем видении. А потом, осознав наконец всю силу своего дара, она открыла себя для могущества Краеугольного Камня и впервые поняла, что это колоссальное здание принадлежит ей. Дом оказался намного более громаден, чем могла предполагать Лизбет. Анархисты держали ее в одном его крыле, но теперь он предстал перед ней весь, целиком, она четко видела каждый его уголок, каждый засов, каждую замочную скважину, арку, стропило, каждую лестницу, каждый камень. С поразительной ясностью она осознала, что она настолько же пленница здесь, насколько захватчик, и что все это время разум ее был одурманен ложью Человека в Черном.

Лизбет вновь закрыла глаза, и перед ней предстали двери и комнаты, миновав которые, можно было попасть в золоченый зал, еще более прекрасный, чем Комната Дня. Затем она нашла выход, и за дверью открылся самый короткий путь к цели. Двери, лестницы, залы и коридоры возникали по велению Лизбет. Она видела, каким восторгом и страхом полны глаза Даскина. Она улыбнулась ему и сказала:

– Я говорила тебе, что нам предстоит пройти по самому темному пути. В конце странствия нас может ожидать мрак, если нас схватит Леди Порядок. Но теперь я могу провести нас гораздо быстрее светлым путем.

Они торопливо зашагали по Обманному Дому. Вскоре Лизбет подвела Даскина к потайной панели – белой, сверкающей, с восьмиугольным глазком посередине.

– За ней – коридор, в котором стоит Краеугольный Камень, – сказала Лизбет. – И стеклянные двери – единственные, через которые я могу уйти из Дома. Но Леди Порядок там, и она попытается остановить меня.

– Картер говорил, что она необычайно могущественна, – проговорил Даскин. – А другого выхода нет?

– Нет. Теперь я это ясно вижу, потому что этот выход я сотворила сама.

– Если так, то мы пойдем вместе, – решительно заявил Даскин и храбро улыбнулся Лизбет.

Лизбет бесшумно открыла панель и шагнула в коридор. Краеугольный Камень оказался позади, а двери – впереди. Ветер раздувал занавеси, в лица Лизбет и Даскина пахнуло прохладным ночным воздухом.

И вдруг между ними и дверьми воздвиглась непроницаемая стена. Они резко обернулись. Перед Краеугольным Камнем стояла Леди Порядок. Теперь она ничем не напоминала Верховного Анархиста. В одеждах цвета слоновой кости, расшитых серебром, она была прекрасна и светла, словно богиня.

– Ты пришла, – безмятежно проворковала она. – Теперь ты будешь служить мне.

Лизбет захлестнуло волной могущественной силы – совершенной энергии Порядка, гармонией тиканья часов, чудом вращения планет. На миг ей показалось, что эта сила поглотит ее, но Лизбет подняла руку и отразила удар Леди Порядок, сама не понимая, как это у нее вышло.

Отвернувшись, Лизбет нахмурилась… и в стене возникла дверь. Схватив Даскина за руку, она опрометью кинулась к двери. Миновав ее, они очутились в лабиринте комнат и коридоров, но все они заканчивались тупиками. Иногда вдалеке мерцали стеклянные двери, к которым так стремилась Лизбет, но от них беглецов отделяли слои цветного стекла.

Не отпуская руки Даскина, Лизбет бежала и бежала вперед, создавая двери там, где мгновение назад их не было и в помине, заставляя коридоры обрываться и изгибаться. Она отчаянно стремилась прорваться к заветным стеклянным дверям. В какой-то миг перед ними разверзлась бездна – и Лизбет перебросила через нее мостик. Потом угрожающе опустился потолок – Лизбет выгнула его аркой. Сдвинулись стены – Лизбет проложила туннель. Она сама не знала, как ей удается все это.

Неожиданно из-за угла появился один из Превращенных. Даскин уложил его ловким ударом и выхватил из его рук пистолет. Они с Лизбет поспешили дальше.

– Лизбет! – зазвучал вдруг голос в сознании девушки. – Не беги от меня. Я – Порядок и Покой, я – конец страданий. Останься со мной в Доме, и я сделаю тебя такой же, как я сама – неизменной, несравненной, совершенной. Мы покончим со смертью и печалями. Все будет подвластно прекрасному плану. Ты увидишь, каково твое могущество. Если ты покинешь Дом, ты погибнешь, а здесь ты никогда не познаешь смерти. Отдайся мне. и я подарю тебе все, о чем ты мечтаешь.

Но Лизбет бежала и бежала, не останавливаясь, и думала только о малиновках и солнечном свете и о зеленых равнинах Иннмэн-Пика.

Перед ней встала стена, но она мысленно разрушила ее, и со стены вниз с отчаянными воплями рухнула орда Превращенных. Они с Даскином перескочили через них и бросились дальше. На миг Лизбет вновь увидела желанные стеклянные двери и сотворила длинный коридор, ведущий к ним, и наделила этот путь отвагой, и наполнила его надеждой.

С грохотом обрушился потолок, но Лизбет успела спасти себя и Даскина, сотворив заслон из оникса и стали.

Еще трое Превращенных возникли на их пути, и Лизбет сделала так, что коридор изменил очертания, и стены поглотили врагов. В следующее мгновение задрожал и начал выгибаться пол. Ноги плохо слушались Лизбет, они с Даскином начали спотыкаться и вскоре упали. Но когда они поднялись, Лизбет воздвигла лестницу, которая, извиваясь вокруг колонн, вела к стеклянным дверям. Гулко звучало эxo шагов Даскина и Лизбет, позади слышался топот ног Превращенных.

Даскин выстрелил в двоих. Остальные открыли пальбу. Пули полетели во все стороны вместе с осколками мрамора. Лизбет метнула взгляд назад, и позади них с Даскином встала стена. Пальба утихла.

Они снова оказались в коридоре, сотворенном Лизбет. По обе стороны горели свечи и мелькали бутоны роз. До стеклянных дверей оставалось совсем немного.

На мгновение в коридоре показался Грегори, выбежавший из бокового перехода. Он сжимал пистолет, и лицо его было озарено странной печалью. Но в следующий миг он исчез за сотворенным Лизбет изгибом стены.

Лизбет не спускала глаз со стеклянных дверей, а они вдруг стали отдаляться, и вскоре совсем исчезли, и коридор стал бесконечным.

– Нет! – вскричала Лизбет. – Не позволю!

Она напряглась изо всех сил, мысленно вцепилась в двери, попыталась притянуть их. Долгие годы она страшилась их, но теперь не могла думать ни о чем, кроме них. Но двери упрямо ускользали, уходили в немыслимую даль. «Сара! – в отчаянии подумала Лизбет, хотя почему вспомнила о Саре, и сама не знала. – О, если бы ты могла мне помочь!»

Картер в полной беспомощности наблюдал за происходящим, сидя под надежной охраной Превращенных. Ему трудно было понять, что же на самом деле творится. Леди Порядок стояла у Краеугольного Камня, ее приспешники выбежали из коридора в боковую дверь. Время от времени стены меняли очертания и становились прозрачными, и тогда Картер видел опрометью бегущих Даскина и Лизбет.

В отчаянии взглянув на свою изуродованную руку, Картер попытался вызвать в сознании Слова Власти. Он боялся произносить их – ведь это могло грозить ему окончательным Превращением. И все же он сосредоточился на Слове Надежды и представил его запечатленным в уголке сознания и написанным наоборот.

Он взглянул на Сару, и немыслимая тоска охватила его. Словно прочитав его мысли, Сара шагнула к нему. Превращенные, что стерегли Картера, не шевельнулись, не дрогнули. Их ружья целили ему в сердце. Сара, не дойдя нескольких шагов до Картера, остановилась, и вдруг очертания ее фигуры заколебались. Она то становилась настоящей, то снова возвращалась к нынешнему облику.

«Ей нужна наша помощь, Картер. Если ты можешь сделать хоть что-нибудь, сделай это сейчас».

В следующий миг Сара вновь стала Превращенной.

О последствиях думать не приходилось. У Картера оставался единственный выход. К губам его взвилось Слово Власти. Оно обожгло горло, высушило язык.

– Ниррумар! – выкрикнул он, и ноги его мгновенно онемели. Он понял, что превращение настигло его.

Сила Слова Надежды вырвалась наружу. Увы, Превращенные не обрели своего былого облика, но стена, отделявшая Картера от стеклянных дверей, рухнула. Исчез лабиринт коридоров.

Раздался звон разбивающегося стекла. Стены по обе стороны от Лизбет рухнули. Стеклянные двери закачались, но Лизбет силой мысли уравновесила их. Пропали бессчетные коридоры, остался только один, настоящий.

Перед Лизбет были двери ее мечты. Они были открыты настежь, и от порывов налетавшего ветра дребезжали стекла, а воздух был наполнен ароматом дождя. Лизбет бросилась вперед, забыв о Даскине, но вдруг на ее пути возникла девочка – точная копия Лизбет, какой она была, когда попала в Обманный Дом.

– Тебе нельзя уходить, – сказала девочка. Лизбет замедлила бег, перешла на шаг, опасливо подошла к девочке.

– Я Лизбет, – сказала та. – Настоящая Лизбет. Та, которая живет в настоящем мире. Ты хочешь уйти, но тебе нельзя уходить.

– Я уйду, – решительно проговорила Лизбет и попыталась обойти девочку, но та загородила ей дорогу.

– Ты думаешь, что достойна любви? – презрительно вопросила девочка. – Ты думаешь, ты достойна его? После всего, что ты натворила?

Лизбет стояла, застыв, словно каменная. Смятение охватило ее, она не в силах была мыслить и противостоять этому существу – но почему, этого она не понимала.

– Твой отец не просто так привел тебя сюда, – спокойно проговорила девочка. – Он привел тебя сюда за то, что ты была плохая, ты была такая ужасная, что никто бы никогда тебя не полюбил. Ты даже не сможешь стать настоящей. Настоящих людей так не наказывают. Настоящие люди не бывают такими плохими, что их не любят даже их собственные отцы.

Лизбет чувствовала, как лицо ее сводит жутким спазмом. Она стояла и слушала обвинения, и ей было больнее, чем если бы ее хлестали плетью. Ей хотелось кричать, защищаться, ей хотелось уничтожить этого ребенка, укравшего ее лицо, но она была слишком напугана и слишком уверена в том, что девочка говорит правду. Колени ее подгибались, она была готова лишиться сознания.

«Все, как в книге, – в отчаянии подумала она. – Все, как в книге! Все должно закончиться плохо. Все должно закончиться смертью и разрушением. Любовь никого не спасет».

– Нет, – прозвучал рядом с ней негромкий голос, и она ощутила прикосновение руки Даскина. Он опустился на колени рядом с ней. Видимо, и у него странная девочка отняла силы. Даскин говорил с трудом, каждое слово выговаривал через силу: – Лизбет, не верь этому. Сара, Картер и граф Эгис любят тебя. Я бы тоже мог тебя полюбить. Я уверен в этом. С того мгновения, как мы встретились, я не могу забыть твоих глаз. Я все время мечтаю о тебе. Лизбет, не слушай ее! Найди выход. Ты настоящая, а она – нет!

Лизбет и девочка смотрели друг на друга одинаковыми голубыми глазами. Лизбет слушала Даскина, и его слова проникали в ее душу.

– Ты – мой Хэйртон, – проговорила она еле слышно, взглянув на Даскина, и слезы заволокли ее глаза.

Когда же она вновь посмотрела на девочку, на месте той стояла другая – то была Леди Порядок, обратившаяся в ребенка. И вдруг ее не стало.

Лизбет поднялась, попыталась помочь Даскину встать, но он едва держался на ногах. Обернувшись, они увидели, что к ним бежит Грегори, а за ним, вдалеке, несется Леди Порядок.

– Беги! – крикнул Даскин. – У меня не осталось пуль, но я задержу их!

Лизбет бросилась к дверям, но в растерянности остановилась. Она боялась бросить Даскина и не знала, как ей быть. Повернувшись к дверям, она ахнула от ужаса. В круг света за порогом шагнула черная фигура – совсем как в ее жутких снах. Но это был не Картер.

– Отец! – вскрикнула Лизбет, глядя на человека, с которым рассталась шесть лет назад. Он выглядел в точности так, как в тот страшный день, когда он отдал ее анархистам: оборванная куртка, измятая шляпа, худое, изможденное, бесстрастное лицо. При виде отца у Лизбет перехватило дыхание. Она боялась его.

– Вернись, – прорычал он и по-волчьи оскалился. – Вернись.

– Я… Я не могу, – сказала она. – Я должна уйти. О, помоги мне, папочка! Скажи, что ты вернулся, чтобы помочь мне!

– Вернись! – рявкнул отец, перешагнул порог и заслонил ей дорогу.

Волна ярости захлестнула Лизбет, гнев, копившийся годами одиночества, обида за безжалостное предательство. Она бросилась к отцу и принялась осыпать его беспомощными ударами, которые он легко отражал, заслоняясь рукой.

– Ты бросил меня! – выкрикивала Лизбет. – Ты меня бросил! Я была совсем маленькая!

Внезапно облик отца изменился. Он опустил руки и голову, зубы его превратились в клыки, а пальцы – в когти. На Лизбет уставились желтые волчьи глазищи. Она в диком страхе отшатнулась, а обратившийся в гнолинга отец кинулся за ней, перебирая восемью лапами. Настигнув Лизбет, чудовище клацнуло зубами совсем рядом с ее лицом, оно было готово вонзить их ей в горло. Лизбет взвизгнула и попыталась заслониться руками.

И тут чудище в одно мгновение обмякло, его глаза затуманились и остекленели, и оно, дергаясь, рухнуло на пол, подмяв под себя девушку. Лизбет в страхе выбралась из-под него. Гнолинг лежал, корчась и хрипло дыша, а из раны на его шее фонтаном хлестала кровь. Еще чуть-чуть – и Лизбет пала бы жертвой его клыков. Его когти оцарапали ее плечо.

В паре футов от поверженного гнолинга стоял Грегори. Дуло его ружья еще дымилось. Он потерянно взглянул на Даскина и крикнул Лизбет:

– Беги, девочка!

Настигавшая беглецов Леди Порядок остановилась и вытянула руку.

– Отдавшихся мне не спасет покаяние, – процедила она сквозь зубы, и Грегори, успев лишь судорожно вскрикнуть, рассыпался на куски.

Лизбет была ранена, и раны ее кровоточили. Она чувствовала, как больно, как немилосердно бьет ее сила Порядка, и все же она поползла к дверям. Она бросила взгляд на гнолинга. Тот затих и лежал неподвижно. «Это не был мой папа, – поняла Лизбет. – Это и тогда не был мой папа».

Эта мысль придала ей сил, но чем ближе был заветный порог, тем быстрее гасли надежды Лизбет на спасение.

За порогом не было ничего, кроме черной бездны, страшного обрыва. Лизбет обернулась и увидела, что к Даскину, пытавшемуся прикрыть ее, подошла Леди Порядок.

– Лизбет, уходи! – прокричал Даскин, не зная, что она увидела за порогом. – Уходи! Я не смогу задержать ее!

Лизбет в отчаянии отвернулась, устремила взгляд в бездну и поняла, что у нее нет другого выбора. Только так можно было положить конец всему этому безумию. Ей не хотелось умирать, но нужно было покончить со всем этим, пока Леди Порядок не уничтожила Даскина, как только что уничтожила Грегори, пока она не погубила весь мир. Только Лизбет могла сделать так, чтобы все это закончилось.

Она закрыла глаза.

«Книга была права. В конце концов я так и не познаю любви».

Она шагнула в бездну и, крича, провалилась во мрак.

А потом… Потом ее падение прекратилось, и она оказалась посреди Ониксовой Равнины, за дверью Обманного Дома. И наконец она поняла все.

«Дом – это я, – осознала Лизбет. – И тернии – это я». Она осознала с необычайной ясностью, что всегда обладала силой, которая позволила бы ей вырваться из плена, если бы сама не пленила себя. Анархисты боялись ее! Потому они ее и не трогали. Сам Порядок страшился ее, он страшился той силы, что ей придавал Краеугольный Камень.

Времени на размышления у Лизбет не было. Из мрака возник Пес-Хаос. Засверкали его хищные клыки, забелела пена у пасти.

– Вершины Отчаяния! – взвыл Хаос. – Гибель Дома! Луна во Мраке! Стены рухнули! Мой враг стоит передо мной!

Лизбет воздела руки, чтобы защититься от него.

Гигантским прыжком Хаос оставил позади Лизбет и Даскина и рванулся к Порядку. Как только они столкнулись, сверкнула ослепительная вспышка, и Обманный Дом сотрясся до основания.

А когда Лизбет очнулась, и Хаос, и Порядок исчезли.

И как только они исчезли, Превращенные пали ниц и стали корчиться от боли. Руки и ноги Картера пылали, словно обожженные. Он устремил взгляд к стеклянным дверям, за которыми стояла Лизбет. Стены, слагавшие коридор, подернулись трещинами.

– Все кончено! – закричала Лизбет. Краеугольный Камень озарился золотистым сиянием.

– Картер, разбей его! – крикнула Лизбет. – Краеугольный Камень нужно разбить! Теперь я это понимаю!

– Краеугольный Камень? – в ужасе вопросил Картер. – Я не посмею! Он – основа всего Сущего, основа Творения!

– Разбей его! – кричала Лизбет. – Порядок не уничтожен. Разбей его, пока она не вернулась!

Механические руки и ноги плохо слушались Картера, но он все же ухитрился поднять с пола оба Меча-Молнии.

– Мистер Макмертри! – окликнул Картер старика-архитектора, потому что больше ему обратиться было не к кому. – Вы должны мне помочь!

Говард Макмертри помог Картеру добраться до Краеугольного Камня. Встав перед ним, лорд Андерсон сложил мечи и ударил ими в самую середину камня. Камень послушно разделился пополам, не устояв перед волшебными клинками.

Жуткий треск всколыхнул воздух, жалобно застонал весь дом. В следующее мгновение все Превращенные обрели свои истинные обличья.

– Сюда! – воскликнула Лизбет. – Скорее! Вы должны покинуть дом!

Картер и не заметил, как обрел прежний облик. Главное – рядом с ним стояла самая обыкновенная Сара!

– Лорд Андерсон! – ошарашенно воскликнул Нункасл, глядя на своих подчиненных, которые протирали глаза, словно только что проснулись. – Что это мы тут делаем?

– Объясню, когда будет время, – торопливо проговорил Картер. – Нам нужно уходить. Захватите осколки Краеугольного Камня. Тут все ваши, лейтенант?

– Да, сэр, – печально кивнул лейтенант. – Больше половины моих людей погибли.

Картер торопливо огляделся по сторонам. Рядом с разбитым Краеугольным Камнем лежало тело пожилого мужчины с удивительно умным лицом. Наконец Порядок покинул смертную оболочку, и Верховный Анархист обрел свое истинное обличье.

Картер сжал руку Сары, и они поспешно зашагали по коридору. Нункасл принял под свое командование тысячи былых Превращенных, а воины гвардии Белого Круга подняли половинки Краеугольного Камня и понесли их к выходу. Весь дом качался и стонал, готовый развалиться на куски.

Картер и Сара, держась за руки, вышли за порог под беззвездное небо и оказались на Ониксовой Равнине, где их ждали Даскин и Лизбет. Еще час ушел на то, чтобы из Обманного Дома выбрались все солдаты. Оказавшись на приличном расстоянии от дома, все обернулись и посмотрели на грандиозную постройку.

– Глядите! – воскликнул Чант и указал на ночное небо. – Что-то крылатое, огромное, взлетело с чердака.

От крыш Обманного Дома отделился змееподобный силуэт. Ударили по воздуху могучие крылья.

– Йормунганд… – прошептал Даскин. – Говорил же он мне, что когда-то его называли драконом…

Взмывая все выше, чудовище вырастало на глазах, и наконец его гигантские крылья затмили весь дом. Яростными ударами когтей он принялся крушить башни и шпили, а вырывавшееся из его пасти пламя подожгло стропила. Крыши мгновенно объяло огнем, пожар быстро распространился. Пахнуло жаром, и все поспешили отойти подальше.

Огонь добрался до подземелий. Послышались оглушительные взрывы, и вот все здание начало оплывать, таять. Оно словно разрушало само себя с невероятной быстротой и жутким грохотом.

С ревом, от которого сотряслась Ониксовая Равнина, Йормунганд развернулся и, яростно размахивая крыльями, взял курс на Эвенмер.

Как только пламя окончательно поглотило Обманный Дом, спутники избавились от последних следов Превращения. Словно пелена спала с их глаз. Они смотрели друг на друга с радостью и благодарностью.

Картер нежно коснулся щеки Сары, погладил ее плечи и вдруг, обхватив ее талию, оторвал от земли.

– Ты жива! – воскликнул он.

Тут и остальные словно очнулись. Даскин, Енох, Чант, Картер, Сара, Нункасл, Макмертри, солдаты – все кричали, обнимались, хлопали друг дружку по спинам. Но вот Сара обернулась к Лизбет, сжала ее тоненькие руки и посмотрела ей в глаза.

– Это… правда ты? – надтреснутым от волнения голосом спросила Сара.

– Ты еще помнишь меня? – робко проговорила Лизбет. – Я думала, ты меня забыла.

– Милая, милая Лизбет! – вырвалось у Сары, и из глаз ее ручьями хлынули слезы. – Как я могла тебя забыть? Не было дня, чтобы я не думала о тебе, не молилась за тебя! О Лизбет! Я бы никогда не смогла тебя забыть!

Они крепко обнялись и еще долго плакали вместе.

Наконец они отстранились друг от друга. Лизбет вытерла глаза тыльной стороной ладони и спросила:

– Это научный факт?

– Как давление и паровые двигатели, – улыбнувшись, ответила Сара.

Когда к Лизбет подошел Картер, та неожиданно смутилась. Он покачал головой, видя, как она худа и растрепана, и хотел было что-то сказать, но в горле у него пересохло от жалости.

– Ты не был причастен к моему похищению? – спросила Лизбет.

– Клянусь, – ответил Картер.

– Человек в Черном лгал мне?

– Не только в этом.

Лизбет поддела босой ногой камешек.

– Прости за то, что я издевалась над тобой – тогда, когда ты томился в подземелье.

– Подумаешь, ерунда, – сказал Картер и раскинул руки. Лишь миг помедлив, Лизбет бросилась в его объятия.

– Я так люблю тебя, малышка, – пробормотал Картер, гладя ее волосы.

– И я люблю тебя, Картер, – прошептала она и снова расплакалась.

Тут послышался оглушительный треск – это, догорая, рухнули последние останки Обманного Дома, и наконец он исчез окончательно, как сон. Только разрозненные языки пламени догорали, облизывая голые камни.

В изумлении спутники вернулись туда, где стоял дом, но от него не осталось и следа.

Лишь Даскин и Лизбет не пошли смотреть на то место, где был прежде Обманный Дом. Они стояли поодаль друг от друга.

– Теперь ты снова отправишься охотиться на гнолингов? – смущенно спросила Лизбет, искоса взглянув на Даскина.

– Нет. – Он покачал головой, подошел к ней и взял ее за руку. – Я больше никогда не стану охотиться на них ради потехи. Грегори погиб, а я нашел кое-что получше охоты. Довольно мне вести разгульную жизнь. Пора расстаться с мальчишескими забавами и стать мужчиной.

– Ты об этом говорил, когда сказал, что мог бы полюбить меня?

– В те последние мгновения, перед тем, как ты шагнула за порог, я уже знал, что это так и есть. Я уже люблю тебя, Лизбет.

– А я любила тебя всегда, – сказала она. Она смотрела на него, запрокинув голову. Он обнял ее и крепко поцеловал.

– Смотри, – сказала Сара, встав рядом с Картером. Хозяин Эвенмера обернулся и изумленно вздернул брови. Они с женой обменялись радостными улыбками. К ним подошел Чант.

– «Герой для нес он на все времена, прекраснее всех первоцветов – она. Влюбленным молчать, право слово, милей, чем слушать, как трели ведет соловей».