Обманный Дом

ЗАБЫТЫЕ ВЕЩИ

Енох ушел по долгу службы, и пришлось целый день ждать его возвращения. Вернулся Часовщик тогда, когда Картер, Сара, Чант и Хоуп вместе ужинали. Картер отменял это равенство прислуги только ради спокойствия гостей. Тогда Хоуп наряжался в ливрею дворецкого и сиял, словно мальчишка на маскараде, а Хоуп с Чантом ели вместе со слугами. Войдя, Енох не насвистывал, как это у него было заведено, он даже не улыбался. Опустившись на стул, он горько вздохнул.

– Неужто я так стар, что стал терять память? – вопросил он. – Неужто я способен заблудиться в Доме, куда Господь Бог привел меня до того, как Вавилон стал империей? Быть может, дело в моих новых ботинках? Быть может, это они нашептали мне: «Енох, ты слишком долго ходишь одной и той же дорогой, давай мы покажем тебе другую»? Не надо было мне выбрасывать старые. Два часа я нынче ночью бродил по Дому и два часа не мог найти дорогу.

– Ты заблудился? – изумилась Сара.

Енох сокрушенно подпер щеку ладонью и уставился на тарелку с жареной гусятиной, которую перед ним поставил помощник дворецкого. Его карие глаза были широко открыты, и в свете газовых ламп казались сделанными из тонкого стекла.

– Проснувшись утром, я знал, кто я такой. Я сказал себе: «Енох, это снова ты. Ты проснулся. Ты не похож на других стариков, которые все на свете забывают». Каждый день одно и то же. А что я скажу себе завтра? «Енох? Кто это такой?»

– Сегодня ты возвращался от Башен, – сказал Хоуп. – Как же ты заблудился?

– Я шел от Четырехциферблатной Башни к Длинной Лестнице. На пути там семь маленьких комнатушек и семь поворотов. Правый, левый, левый, правый, правый, левый, правый. Когда я добрался до третьего поворота – налево, поворота не оказалось. Я подумал, что небось задумался и спутал дорогу. Я стоял в прямом коридоре, которого прежде никогда не видел. Там через каждые десять шагов висели светильники, и под каждым стоял стол. Все столы были совершенно одинаковые до мельчайшей черточки на древесине, и на каждом из них в вазе стояла роза. Розы тоже были одинаковые – до последнего лепестка. Я вынул одну из вазы и сравнил с остальными. В Эвенмере творится много странного, слишком много, чтобы за всем уследил один человек, проживи он хоть вдвое дольше меня, вот я и не стал слишком сильно удивляться. Миновав двенадцать столов с двенадцатью розами под двенадцатью светильниками, я решил, что с меня хватит, и вернулся обратно. Но сколько раз я ни возвращался к знакомым комнатам, уходя оттуда, я никак не мог найти нужного поворота. В конце концов я пошел другим путем и добрался до Длинной Лестницы, но скорее не потому, что сам нашел дорогу, а потому, что мне повезло. Быть может, мне стоит спать подольше? Или я был пьян? Какое мне может быть оправдание?

Он в отчаянии воздел руки и пожал плечами.

Все молчали. Наконец Чант негромко проговорил:

– «Прежний порядок сменился, новому место он дал».

– Я тоже так подумал, – отозвался Хоуп. – Ты сказал, что повороты перепутались. Ты мог ошибиться раз, но не несколько раз подряд. Снижения умственных способностей я у тебя не замечал. Два дня назад ты меня легко обыграл в шахматы.

Енох, не отводя глаз от нетронутого ужина, приподнял брови.

– Игра стала лучше с тех пор, как к фигурам добавились ладьи.

– Я тоже не вижу в тебе никаких перемен, – заметила Сара. – И я не верю в то, что любовь ослепляет нас. Ты такой же мудрый, как всегда.

– Ручей у Аллеи Фонарщика, – коротко произнес Чант.

– Вот-вот, – кивнул Картер. – Хотя при мысли о нем у меня мороз по коже. Ручей стал идеально симметричным, как будто он искусственный. А ты говоришь, что в коридоре все предметы были одинаковые?

– Вплоть до отметин на полу.

– Следовательно, о старческом маразме речи быть не может, – заключил Хоуп. – Дом изменяется, становится более упорядоченным.

– Получается, что анархисты, поборники Хаоса, пытаются одолеть Эвенмер путем насаждения однообразия? Это ведь все равно, как если бы мыши расставляли по дому мышеловки, вам не кажется? – проговорила Сара. – Но видимо, «анархисты» – только название, и оно не должно обманывать нас.

– Верно, – подтвердил Картер. – Они хотят нашпиговать Дом собственными доктринами, а следовательно – и все мироздание. И если ради этого они могут воспользоваться Хаосом и Порядком, они так и сделают. Мы обязаны раскусить их замыслы.

– Но как? – спросил Енох.

– С твоей помощью, дружище. Я побывал у динозавра, и он сказал мне, что ты должен заглянуть в Книгу Забытых Вещей.

– Я? Но ведь эта книга предназначена для Хозяина.

– Да, но мой отец показывал ее мне, когда я был совсем маленьким, задолго до того, как я стал Хозяином. Тебе ничто не грозит.

– Итак, – нахмурился Енох, – быть может, завтра я вспомню, кто я такой.

– В этом, – сказал Картер, – у меня нет никаких сомнений.

На следующее утро необычайно сосредоточенный и задумчивый Енох отправился вместе с Картером в библиотеку. Войдя в высокие двери, они миновали читальную зону, прошли под доломитовыми колоннами и вошли в небольшой кабинет без окон, с высоким потолком и полом, устланным ковром с золотыми лилиями на темно-синем фоне. В медном канделябре горели семь огней – о том, чтобы они горели всегда, заботился Чант. В красно-сине-золотом витражном световом окне был изображен человек, получающий книгу из рук ангела, прекрасного и сурового, с длинными золотистыми волосами до плеч, в белом хитоне с золотым поясом, а на поясе – великолепный меч. С детских лет Картер смотрел на ангела со священным трепетом, и чувство это с годами не ушло.

В кабинете стоял подковообразный письменный стол, обтянутый кожей, прибитой по краю медными гвоздиками, а возле него – обтянутый такой же кожей стул. Стены были забраны панелями красного дерева, у двери располагался камин, а на стене за столом стоял небольшой книжный шкафчик с синими стеклами в дверцах. Отперев шкафчик небольшим ключом, взятым из ящика стола, Картер снял с полки тяжелую книгу в кожаном переплете с золотым обрезом. Не открывая ее, он положил книгу на стол и попросил Еноха сесть на стул.

Часовщик посмотрел на книгу и побледнел.

– Хозяин, – сказал он, – простите старика. Должен ли я бояться этой книги? Но она пугает меня. Она священна.

– Тебе нечего бояться. Ты не умрешь, если заглянешь в нее.

– Я прожил на свете столько лет… За это время сменилось несколько поколений. Я не боюсь смерти. Жизни – порой боюсь. Людям не дано помнить все, что произошло за столько столетий, и многое забылось. То, что я делал сегодня, дороги к часам, как обращаться с их механизмами – это я помню хорошо, но что, если я загляну в прошлое, а окажется, что все не так, как я помню?

Картер немного подумал, прежде чем ответить.

– Йормунганд считает нашу жизнь не имеющей значения, а нашу смерть – бессмысленной. Но я смотрю на этот Дом, думаю о той долгой жизни, что ты прожил, и не верю ему. Да, мне, пожалуй, никогда не понять тебя до конца, ведь ты столько повидал на своему веку. Ты – тайна, которую мне ни за что не разгадать. Я не знаю, что тебе посоветовать, друг мой.

Енох пожал плечами.

– Этот старый дряхлый дракон, что он знает? Многое об этой жизни, совсем немногое – о будущей. Одно из его имен – Насмешка. Мне необходимо заглянуть в эту книгу? Необходимо. И Йормунганд не лжет, хотя та истина, о которой он умалчивает, может быть страшна. Я открою книгу и расскажу, что увижу.

– Ты должен дойти только до четвертой страницы, и не дальше. Дальше лежат воспоминания, которые порой… неприятны.

Енох открыл книгу и стал вглядываться в страницы, которые сейчас для Картера оставались пустыми. Вскоре Часовщик широко открыл глаза.

– Тут возникает изображение – самое настоящее, как мои собственные руки. Вижу мощеную площадку, вокруг нее – поселок. Это Иннмэн-Пик до воздвижения там горы. Теперь я вспоминаю… В самом начале моего служения я побывал там, и один человек – похоже, не простой смертный – водил меня по этим плитам, и показал мне один камень, что лежал в самом центре, и объяснил, в чем его суть. Это Краеугольный Камень, самый первый камень в основании Эвенмера, на котором покоится все остальное. На нем есть знаки, символы и печати, которых не прочесть никому из людей, этот камень – основа всего в Доме. Показав мне его, тот человек сказал, что здесь будет воздвигнута гора, Пик, который скроет и защитит этот камень от людских глаз. Когда я побывал в Иннмэне снова, там уже стояла гора, но человека того я больше никогда не видел.

Енох еще на миг задержал взгляд на странице, вздохнул и отвернулся от книги. Глаза его были полны страха.

– Анархисты выкрали Краеугольный Камень, чтобы выстроить новый Дом, чтобы изменить все, что было, что есть и что будет! Мы должны остановить их!

Мысли Картера метались, но он взял себя в руки и спросил:

– Енох, если, как ты говоришь и как верю я, этот Дом сотворен Господом Богом, разве Он не может сам остановить их?

– Мы – его слуги на земле. Долг Хозяина – защищать Дом, а мой долг – заводить часы. Картер стыдливо склонил голову.

– А что, если Хозяина постигнет неудача?

– Разве нам под силу постичь замысел Господень? Он слишком высок.

Некоторое время они сидели молча и думали – каждый о своем, но вот наконец Енох подал голос:

– Хозяин, у меня много вопросов, но теперь, когда я заглянул в книгу, я уже не так страшусь. И мне… – У него вдруг перехватило горло. Таким Картер его еще никогда не видел. – Мне бы хотелось еще разок взглянуть на Арамею, мою родину – такую, какой она была в дни моей юности.

– Это может быть больно, ведь я тебя предупреждал. Книга показывает что пожелает, и далеко не всегда это то, чего хочется нам.

– И все-таки – можно? Картер кивнул:

– Просто переверни страницу.

Енох так и сделал. Он смотрел в книгу, и лицо его озарилось необыкновенным покоем, глаза стали блестящими, как золотые монеты, морщины и складки, что залегли на лице, разгладились, груз вековой усталости словно спал с его плеч, а вместо усталости на плечи, казалось, легла священная плащаница. Он казался бессмертным, не просто человеком, в нем появилось благородство бронзовой статуи.

«Как он прекрасен в своей древности», – подумал Картер, и на глаза его навернулись слезы любви к старику.

Но вот по лицу Еноха пробежала тень тревоги, и он снова превратился в усталого старца с черными ассирийскими курчавыми волосами. Он отвернулся от книги и попытался улыбнуться, но улыбка вышла тоскливая, а в следующее мгновение старик разрыдался и уронил голову на руки. Картер в смятении стоял рядом и не знал, что делать.

– Простите меня, Хозяин, – проговорил Енох, наконец совладав с собой. – Знаю, у вашего народа не принято вот так давать волю чувствам, но я родом из другой земли, где порой то, что на сердце, проливается из глаз. Я видел Арамею такой, какой ее помню, я чувствовал ее холодные ветра, слышал шелест листвы в виноградниках по берегам Евфрата. Я видел и мою драгоценную жену прекрасной и юной, после рождения нашего первого сына, Мафусаила, которого я держал на руках. Лицо моей жены было покрыто испариной, так она изнемогла от родовых мук, но она сказала мне, как любит меня, а я стоял, качал на руках моего малыша и был безмерно счастлив и горд. Ни ее, ни сына нет на свете уже много тысяч лет, а мне не было позволено последовать за ними. Нет, я не ропщу, я не жалуюсь на свою работу, на свою боль, и люблю жизнь, отпущенную мне, но я тоскую по ним всем сердцем, и порой я жажду, чтобы Господь Бог призвал меня к себе, домой. – Енох немного помолчал и добавил: – Спасибо вам за то, что позволили мне заглянуть в книгу.

– Прости за то, что она причинила тебе боль. Старый еврей покачал головой.

– И в печали есть сладость. Следует ли мне сожалеть? Я вновь увидел их лица, и я их не забуду.

– Стало быть, анархисты пытаются реорганизовать реальность, – задумчиво проговорил Хоуп, перелистывая тяжелый том в бархатном переплете. Все собрались в его кабинете: Картер, Даскин и Сара сидели напротив Хоупа за его письменным столом, заваленным множеством книг, Енох грел руки у камина, Чант стоял у окна, а Грегори отрабатывал позиции у бильярдного стола. – И этот Краеугольный Камень, упоминаний о котором мне нигде не удается найти, является ключевым моментом?

– Он – основа Эвенмера, – откликнулся Енох. – Все, что нам нем построено, устоит.

– И они строят Обманный Дом за Шинтогвином, строят по своему вкусу, – сказал Картер. – Там, во тьме. По мере того как строится тот дом, наша реальность меняется. Мы должны положить этому конец.

– «Четыре дворца я поставил – на севере, западе, юге, востоке. Пред каждым из них на лужайке зеленой – фонтан золоченый, где струи воды закипают, вздымаясь из пасти драконов», – пробормотал Чант, глядя в окно, за которым мела и мела метель.

– Вот именно, – кивнула Сара. – А мы – те, на кого хотят напасть эти драконы.

Хоуп выбрал еще одну книгу и передал ее Картеру.

– Здесь карта Шинтогвина, составленная более двухсот лет назад.

– Но с какими силами нам туда двинуться? – задумчиво проговорил Картер.

– С войском, – не раздумывая, объявил Грегори, загнав девятый шар в угловую лузу. – Чтобы разделаться с этими мерзавцами одним махом.

– Тогда нам придется сразиться с армиями Шинтогвина, Эффини и Даркинга до того, как мы доберемся до Обманного Дома, – заметил Хоуп. – Даже Брудхайм может подключиться, если сочтет, что ему грозит опасность.

– Они что же, не захотят пропустить нас? – спросила Сара. Хоуп вздохнул, побарабанил пальцами по крышке стола и задумчиво уставился в потолок.

– Можно было бы заслать туда дипломатические миссии, и уже через две недели наши эмиссары были бы на месте. Но стоит ли нам испрашивать у правителей этих стран разрешения на проход через их земли? Не исключено, что они в сговоре с анархистами, и тогда получится, что мы раскроем свои карты. Нам бы лучше захватить их врасплох.

– Но разве вообще возможно незаметно провести войско по Дому? – покачал головой Енох. – Слухи разлетятся, все всё узнают.

– Может быть, – кивнул Хоуп. – Но я кое-что читал… Во времена Войн за Желтую Комнату небольшие отряды уходили обходными путями, чтобы потом соединиться в назначенном месте.

– Разве в книгах написано обо всем? – вздохнул Енох. – Я там был. Все было не так просто. Когда двенадцать человек идут вместе – вооруженные или нет, какая разница? – все сразу понимают, что это солдаты! А тогда отправляли в путь целые роты! Разведка, контрразведка – чего только не пускалось в ход! А в мирное время скрыть передвижение таких сил будет очень трудно.

– Значит, и не надо ничего скрывать, – предложил Грегори. – Нужно собрать такое войско, чтобы перед ним не устояли Эффини, Шинтогвин и все прочие. Задать им жару, вот и все.

– Получится долгая кампания, – сказал Чант. – Погибнут тысячи, пройдет не меньше года, и все это время анархисты будут продолжать переделывать Эвенмер. К тому времени, когда мы к ним прорвемся, они смогут перенести Краеугольный Камень в другое место и начать новое строительство. «Пока земля вершит свое вращенье, король тишайший, правь в свое хотенье».

– Да, время на их стороне, – подал голос Даскин.

– Я мог бы провести небольшой отряд незамеченным по Шинтогвину, – сказал Картер. – Но вопрос в том, сумеем ли мы что-то сделать, попав к цели?

– До сих пор анархисты не демонстрировали своей численности, – проговорил Хоуп. – Однако действовать наудачу рискованно – даже Хозяину.

– Действовать надо быстро, но не поспешно, – заключил Картер. – Отправь дипломатов в Эффини и Шинтогвин. Пусть проведают там насчет границы с Внешней Тьмой, но тонко, осторожно. Ты говорил о возможности восстановления отношений с этими странами. Надо сказать им, что сейчас мы этого желаем. По крайней мере выясним их мнение на этот счет.

– Но это означает, что нам придется ждать, когда Лизбет так страдает, – вступила в разговор Сара. – Меня в дрожь бросает, как только я подумаю о том, что они используют ее для сотворения этой жуткой зимы.

– И на это ответ найдется у Теннисона, – сказал Чант. – «Воздвиг твердыню там я. Скала отвесная вздымалась за уступом, туда спиралью лестница вилась. Душа моя была готова в уединенье том навеки поселиться». Ее превратили в королеву одиночества. Ей дали томик «Грозового перевала», это книга о неразделенной любви и мрачном отчаянии. Не только ради насаждения зимы враги пользуются ее тоской и опустошенностью, они направляют эти чувства через Краеугольный Камень, дабы возводить сам Обманный Дом – стерильное, бездушное, мрачное здание. Лизбет – катализатор этого зодчества.

– О, это так жестоко! – воскликнула Сара. – У меня просто кровь вскипает от возмущения. Если бы я могла, я бы их просто удушила своими руками!

Картер сжал руку жены.

– Мы исполним свой долг.

– И еще одно, – сказал Хоуп. – Сейчас в Кидине трудятся двое знаменитых архитекторов, перу которых принадлежат фундаментальные труды по исследованиям Эвенмера. Я прочел их блестящую работу «Изучение Восточного Крыла» и много раз пользовался их услугами в вопросах географии, вернее архитографии, как называют эту науку применительно к Эвенмеру. Люди они необычные, чудаковатые, но могут помочь и в том, что касается Краеугольного Камня, и по части выбора маршрута по Шинтогвину.

– Свяжись с ними, – распорядился Картер. – И отправь весточку капитану Глису, оповести его о положении дел.

– Незамедлительно отправлю, – кивнул Хоуп. – Думаю, стоит ввести в курс дела и остальных членов Белого Круга. По мере перемен в Эвенмере у людей будет возникать сначала тревога, а потом и до всеобщей паники недалеко. Могут начать исчезать целые залы, и останется только гадать, что стрясется с находившимися внутри них людьми. Но распространять сведения я, конечно, буду пока только на самом высоком уровне.

В это мгновение в прихожей послышался шум, и вошел взволнованный паж.

– Прошу прощения, лорд Андерсон, прибыл гонец и просит, чтобы вы его немедленно приняли. Я ему сказал, что у вас переговоры, но он ничего не желает слушать.

Картер озабоченно нахмурился.

– Так впусти же его скорее.

Как только паж вышел, Картер сказал:

– Слишком долго я медлил с прокладкой телеграфных линий в Эвенмере. Как бы ни были быстроноги наши лучшие гонцы – скороходы, все равно на то, чтобы обежать Белый Круг, у них уходит три дня. Будущим летом начнем эту работу.

– Разве ваш отец доверял телеграфу? – вопросил Енох. – Он говорил, что тогда по проводам по всему Дому разбредутся заикающиеся призраки.

– А еще в летописи сказано, что он терпеть не мог овощи, – съязвила Сара. – Так что же, объявить в Доме поголовное хищничество? Мы живем в век прогресса, нужно шагать в ногу со временем, иначе время ополчится против нас.

– То же самое говорили во все времена с тех пор, как Ашур построил Ниневию, – пожав плечами, отозвался Енох. – Однако что сказать обо всей этой беготне? Неплохая тренировка, но уж очень много суеты. Как подумаю – нехорошо становится. Хотите протянуть проволоку – пусть будет проволока, и пусть мужчины в шляпах сидят с ключами Морзе и выбивают слова.

Мальчик-паж ввел в бильярдную изможденного молодого человека в голубой с золотом ливрее гильдии гонцов Эвенмера. Тот опустился на колени и склонил голову.

– Господа, – сказал он, – я принес послание Хозяину от Дункана из Наллевуата.

– Я лорд Андерсон, – сказал Картер.

Гонец поспешно подал ему бумагу с подписью Дункана, скрепленной печатью Наллевуата.

Картер прочитал письмо и охнул. Лицо его стало мертвенно-бледным.

– Что случилось? – спросила Сара.

– Гнолинги расплодились в неимоверном количестве Они нападают отовсюду, вся страна разбита на части. Идет сражение в Головоломных Покоях, а в Извилине пожар.

– Когда это началось? – вскричал, вскочив на ноги, Даскин

– Вчера под вечер. В письме Дункан умоляет нас прийти на помощь. В Наллевуате гибнут тигры.