Оборотный случай

Глава X. Эффект ящерицы

Как оказалось, то, что забыл, ох как рад будешь вспомнить, но уже поздно. Следующей моей мыслью была прощальная фраза Совести:

«Я закончила, отдаю тебе хозяйство».

Эти слова, как эхо, остались в моей голове даже во время возвращения контроля и никак не могли оставить в покое. Что Совесть успела натворить? Почему я ничего не помню? Сознание заблокировало что-то по-настоящему ужасающее? А где все маги? Где я сам?

А, я все еще около домика. Что-то подсказывает мне, что туда лучше не заходить.

Мой слух ненадолго ушел отдохнуть, поэтому шум далекого бедлама до ушей пока не добрался. Сквозь какое-то глубоководное бульканье тихо долетал звук звенящей тишины, и он отлично дополнял усталость тела и немножко косящие, как после сильного перенапряжения, глаза.

От кончиков волос до ногтей на ногах — всего меня передернуло лишь при вялой попытке представить хотя бы половину того, что, возможно, произошло внутри злосчастной халупы.

— Туда и правда лучше не заходить, — монотонно, как Канор, сказала лежащая рядом Ктори. Она смотрела на завеснушенное звездами темнеющее небо и тяжело дышала. От нее несло кровью, да и выглядела девушка так, как будто полдня давила свекольно-томатный сок под проливным дождем из клубники. Я тоже такой же красный, а жаль! Мантия мага в чистом виде могла бы еще пригодиться.

— Предлагаю убираться отсюда. Рядом очень сильные враги, — сказал я. Слова выходили как-то сипло и рывками, как будто весь день до этого бегал по лесу без остановок и без водопоя.

Тело двигалось на удивление легко и охотно. Этим надо пользоваться, чтобы убежать от правосудия! От Канора. Вот гадость… Он же приказал никого не трогать!

«Как я это могла забыть», — то ли иронически, то ли с сожалением пискнула Совесть.

Теперь, после этой дерзкой выходки, которую она совершила, я буду желанным гостем на всех кострищах Гильдии.

Отовсюду доносились шаги крестьян: легкие, тяжелые, быстрые, осторожные. Все были донельзя взволнованы, но никому в голову почему-то не пришло запереться у себя дома.

— Жгут смолу. Еловые ветки, вернее, смола слишком дорогая, — сообщила Ктори, усердно принюхавшись к неспокойному ночному воздуху.

Теперь, когда она это сказала, я тоже ощутил этот запах, слегка щекочущий ноздри и вынуждающий чаще моргать. Это значит, что люди не просто не сидят дома — они решили защищаться, и собираются это делать при помощи огня, довольно мерзкой штуки.

— Давай побыстрее отсюда смоемся, действительно. У тебя нюх лучше, чуешь, где Велуд?

Велуд. Что-то с ним не так. Я насторожился. Почему-то при упоминании лесника мое сознание противно заворочалось. Не случилось ли с ним чего? Как же я мог забыть такую важную подробность! А все меныров оборотнизм!

— Мне кажется, что он недалеко, но не знаю, можно ли верить этому чувству.

— Недалеко, говоришь? Я сам принюхался, настроившись на искомого чудака, а потом обвел глазами округу. Движение моей головы заставили кого-то еще громче (тяжелей задышал и споткнулся обо что-то в спешной попытке слиться с тенью) затаиться за стеной дома в тридцати шагах. Кто-то следит за нами! Следит и молчит? Ни магу, ни крестьянину это не нужно.

— Выходи, храбрый трус, — улыбнулся я. — Мы уже не злые, видишь?

Для доказательства я обнял Ктори, как старую подругу.

Велуд увидел столь красноречивый факт добра и решился выйти из-за своего угла. Он торопящимся шагом направился к нам, стараясь при этом не махать сильно пострадавшей рукой, а для поддержания равновесия, увы, она ему сейчас была очень нужна.

— Ты в моих глазах обесчеловечился, — угрюмо сказал Велуд мне, а потом обратился к Ктори: — А ты и не очеловечилась даже. Но даже если и так, нам всем нужно отсюда бежать. У меня есть план.

И Велуд замолчал, наверно, ожидая вопросов вроде «Ах, ты такой умный! Что за план ты взродил в своей гениальной голове?». Так мы и стояли: два оборотня, смотрящие в рот леснику. Прошла почти минута, прежде чем пережидать ее кому-то надоело. Кому-то — это мне:

— Да говори уже!

— Никакой благодарности! — забубнил Велуд. — Ну да ладно, это не главное. Нужно найти того, кто воздвиг стену из жидкого серебра и сокрушить его, и тогда мы сбросим с плеч эти удручающие оковы.

— Я знаю, кто это: один из тех магов, которые меня поймали, — сказала Ктори.

— У меня есть идея получше, — улыбнулся я. — Пойдем к стене.

Когда мы стали рядом с ней, Велуд попробовал на прочность ячейки и грустно покачал головой:

— Магических способностей для ее снятия не хватит даже мне. Это очень сильное колдовство и оно крайне хитро наложено. Ты хочешь попробовать разорвать его при помощи своей силы?

Ктори вместе с Велудом вопросительно посмотрели на меня. Я же торжественно поднял запястье, на котором висел завязанный на две петельки волосок старого адрейда, и сказал самым позитивным тоном, который только смог выдавить:

— У меня есть хороший добродетель. Смотрите же!

Но волосок при приближении к серебру никак не среагировал. Все так же осталась стоять стена, прочность осталась прежней, только Велуд сильней засопел.

— Я Не Знаток, — начал он, делая ударение на каждом слове. — Но Мне Кажется, Что Менырово Серебро Никуда Не Делось. Но, Право же, Я Только Дилетант В Энергетических Манипуляциях.

— Нет же, у меня волос, — я показал им запястье и одновременно с ними взглянул на него. Там ничего не было, кроме чужой запекшейся крови! Потерян! Когда я дрался, наверное. Без волоса никак, так что теперь нужно перерыть весь поселок. Почему Канор не мог заколдовать что-нибудь заметное, скажем, шкаф?

— Я Не Знаток, Но У Меня Их Тоже Полно, — лесник начал тереть своими предплечьями и не менее шерстистой головой об серебряную сетку, окинувшую Ракотлуш.

— Этот волосок дал мне адрейд! Он специально заколдован, чтобы развеять магию жидкого серебра! — Нашелся я.

Велуд сразу же изменился в лице:

— Ну так что ж ты молчал? А где объект споров?

— Он мог где угодно упасть, — пожал плечами я.

— Раз уж это единственный шанс отсюда выбраться, то нужно искать его, — сказала Ктори, вздрагивая каждый раз, когда кто-то из далеких крестьянских толп ни с того ни с сего вскрикивал чуть громче обычного.

— Где он мог потеряться? В домике разве что, — я вспомнил, что перед тем, как туда войти, я на счастье потеребил этот волосок, и он на руке держался довольно прочно. — А если его разорвали, он еще будет действовать?

— Скорее всего. Это же не полное разрушение физической оболочки, это просто маленькое нарушение целостности, — Велуд уже принялся искать, но он это делал там, где посветлей — под фонарем.

Не хочется заходить в домик. Уверен, Ктори думает так же. Девушка, конечно, могла уже привыкнуть к животной злобе окружающего ее мира, к крови и трупам, но по ее виду утверждать такое жестоко. Сейчас Ктори скорее похожа на человека, который ужаснется при виде мертвой букашки или ранки на коже. Как ей позволить туда идти?

А как себе туда войти позволить? Страшно! Там точно кто-то мертвый есть, потому что не может столько крови, сколько было на нас, вытечь из одного человека. А если учесть, что никто оттуда так и не вышел, убиты все. Казалось бы, чего страшного в неживом человеке, которых и так уже навидался? Живые страшней… но пока привычки у меня не выработалось, до сих пор неприятно. И так не любил видеть что-то такое, неправильное, с любой формой жизни. Прям как девушка, увы, но что поделать?

«А я обожаю смотреть на такое. Пусти меня на волю! Я помогу! Ты ничего не вспомнишь!» — заклянчил голос в голове.

— Может, и правда это сделать? — сказал я нечаянно вслух.

— Что сделать? — переспросила Ктори, идущая так же медленно, как и я, не желая подходить к домику первой. Можно сказать, мы играли в перегонки наоборот.

— Э-э, извини, я не тебе.

— Разговариваешь сам с собой? Мой тебе совет: не слушай свой внутренний голос. Он уже не тот, что раньше и говорит лишь противоположное твоим привычкам и чувствам. Поддашься ему — и сольешься с ним.

«Она меня раскусила. Но ты никуда от этого не уйдешь», — неприятно хитрющим голоском пропела Совесть.

Мы подошли к домику. Из двери веяло пробуждающим чувство голода запахом, и человеческой части меня это не особо нравилось. Я отошел от двери и в галантном поклоне жестом показал, что пропускаю даму перед собой.

— Нет, спасибо, — учтиво ответила Ктори. — я лучше подержу перед Вами дверь.

Хитрюга!

Ну, я должен доказать, что смелый и решительный. Иначе они меня уважать не будут! Какой дворянин без уважения, даже если это уважение обычных людей? Мне же на самого себя в зеркало будет тошно смотреть, если сейчас проявлю слабость. Я себе этого не прощу и накажу как-нибудь пожестче. Нужно придумать себе какое-нибудь самое страшное наказание… не возвращаться домой? Не излечиваться от оборотнизма?

«Да хватит драматизировать! Открывай!» — Приказала Совесть.

«А ты чего встряла? Я сам решу, когда мне открывать!» — мысленно огрызнулся я.

Внутренний голос уже набрал в свой мысленный рот мысленный воздух и собирался выпустить его в меня в форме ругательств и унизительных фактов, но его перебил Велуд:

— У меня вообще есть другая идея. Тут совершенно случайно в моей куртке завалялась пара крючьев…

— Совершенно случайно, — улыбнулся я, припоминая количество внешних и внутренних карманов лесника, которое стремилось к бесконечности. Ну, ведь все числа больше нуля стремятся к бесконечности, правда? Просто обычные цифры не только не достигают цели, они еще и слишком рано останавливаются, прекращают сражаться.

Крючья были похожи на рыболовные крючки для великанов. Велуд хочет с их помощью забраться на стену? Она же слишком высока, а ячейки слишком маленькие, чтобы…

— У тебя случайно не завалялось лески? — Спросил я, в нетерпении ожидая подтверждения догадки.

— Потерял, — разбил ожидания Велуд. — Есть только несколько маленьких кусочков, которые подойдут только чтобы привязать эти крючки к вашим рукам.

— Хочешь выбираться отсюда вручную?

— Почему бы и нет? Боишься испачкаться?

— Да нет, просто… — я покосился на свои руки, уже вытертые об траву. Все папиллярные линии было отлично видно, потому что из них кровь никуда не делась. — Они и так уже слишком грязные.

— Тогда нет вопросов! Давай, милости прошу. Это легко: держишь в руках и вот так вот цепляешь. Когда доберешься доверху, скинешь, и так далее.

— Может, лучше для начала мне? — прорычала Ктори.

Велуд от нее прямо отпрыгнул, хотя я не могу винить его за благоразумие, пусть и нелепо выглядящее.

— Да какая разница? Хоть ты, хоть Княгиня Тарийская. Можно ускорить процесс подъема, раз ты оборотень. Прыгни повыше и зацепись уже там, на самой высокой точке прыжка. Я поищу тут на земле, вдруг еще крючки найду.

Он их еще и ищет? Ладно, меньше знаешь — дольше проживешь.

Ктори с благодарностью приняла орудия — где ее злобное выражение лица делось! — и попробовала прыгнуть для разминки. Вышло по человеческим меркам очень высоко, сажени на две. Хорошее подспорье в преодолении стены, но лишь три таких высоты могли бы помочь освободиться. После она привязала две с виду крепкие прямые палки к ногам, так, чтобы деревяшки торчали из-под носков. Бегать не сильно удобно, зато можно упираться ногами в сетку.

— Может, с разбега будет лучше? — Спросил Велуд.

— С разбега я и прыгну, — перекривляла его интонацию девушка и отошла на довольно большое расстояние. Да, мне до завораживающей плавности ее движений далеко! Трудно поверить, что она волчица, а не кошка, так бы было легче уложить в голове, осознать это! Даже при беге оборотень не потеряла своей грации, под стать получился и прыжок.

Отчасти вперед, но быстрый, резкий и высокий. Девушка с силой врезалась в серебряную стену, но успешно зацепилась обоими крюками и вставила палки под ступнями в ячейки. Получилось настолько идеально, насколько может подходить к замку лишь родной его ключ.

Ура! Давай, продолжай! Главное — преодолеть изгиб у верхушки.

Чтобы перелезть через изогнутый верх сетки, нужно лишь на руках, при помощи крючков, пройти около трех локтей жидкого серебра.

Стена держалась молодцом и даже не прогибалась, тонкие нити, из которых она была сплетена, отлично выдерживали девушку и вынесли бы еще десяток. Что ни говори, если металлу придать статическую форму, даже жидкому, он будет крепким.

Ктори уже забралась на порядочную высоту, оставив позади (ну или снизу) больше половины пути. Самое время для перехода в висячее положение.

Руки продолжили держать ее тело, в то время как ноги уже потеряли опору. Не знаю, зачем она так сделала, наверно, из-за быстрой, как это бывало, смены характера: девушка двумя быстрыми движениями обломала палки вместо того, чтобы просто вынуть ноги из ячеек.

Видно было, что передвижение по горизонтали в вертикальном положении трудно дается, особенно после физических испытаний, свалившихся на девушку сегодня, но она быстро преодолевала расстояние. Я даже позавидовал ей, скорее всего, у меня так не получится. Где найдешь лазающего, как ящерица, дворянина?

Когда Ктори была уже на краю сетки, я замер в ожидании: вдруг последняя вдруг обрушится вниз или прогнется под нежданным весом? Она и правда опасно пошатывалась, что заставляло волноваться. С другой стороны, если стена упадет и неведомо как не прихлопнет нас с Велудом, ее легко будет перепрыгнуть или даже перебежать.

Несколько раскачиваний и один элегантный изгиб тела в полуполете — и девушка гордо сидит наверху и машет нам рукой.

— А теперь скидывай нам крючки и веревки, — махнул в ответ лесник.

Вжик!

Что-то, очень похожее на стремительного летящего ужа, на полном ходу врезалось в Ктори, да с такой силой, что она не удержалась и покатилась вниз со стены, так и не успев отвязать все крючья. Один из них звякнул в траве недалеко от меня, а второй… а вторым она успела зацепиться за стену, но уже с другой стороны.

ВЖИК! Вжик! — Одна стрела пролетела рядом с моим ухом, а вторая с ужасающим постоянством попала опять по девушке. Она или сознательно, или нет, отделилась от стены и упала куда-то в кусты.

— Меныровы лучники! Два крестьянина заметили нас! — занервничал Велуд.

— Нет, это стража, — присмотрелся я. — Два гадких ублюдка. Хорошо владеют луками.

«Позволь мне с ними разобраться», — заискивающе прошептала Совесть.

«Я обещал Ктори. Нет».

«Но ты же должен отомстить за нее!» — не сдавалась вторая часть моего сознания.

«Отстань», — категорично заявил я, скрепя сердце. Вдруг и правда ее серьезно ранили? (Две стрелы — это не две зубочистки! Как я этого до сих пор не могу понять? Упрямство и желание верить в лучшее — так по-человечески!)

— Ктори! — Позвал я.

Никто не отозвался.

— Держи это, найди упавший крючок и выбирайся. Я с ними (вжик!) справлюсь! — Велуд дал мне палку с развилиной, которая в перевернутом виде могла служить крюком. Вот что он искал, значит! А как справиться со стражниками?

— За врагов не беспокойся, я их лишь обману морокой, — ответил лесник (вжик!).

Я наскоро примотал к себе все, что надо скудными остатками лески и, несколько раз глубоко вдохнув, настроился на сложный подъем. Разбегаться не стал и прыгнул просто вверх. Конечно, не так высоко, как Ктори. Кое-как уцепился, и при падении чуть не оторвались руки.

Несколько судорожных попыток — и ноги укрепились в жидком уртарине. Можно пробовать лезть наверх.

Орудовать крючками на большой высоте и при отсутствии нормальной опоры сложно, особенно если идиотские крючки цепляются своими изогнутыми концами за сетку. Поднятые вверх руки быстро утомят кого угодно, даже оборотня. Зная себя, я не смогу нормально переставлять эти крючки минуты через три. Этого должно хватить на достижение цели, потом всего лишь передам крючки Велуду и спрыгну. А вот ему карабкаться будет сложнее.

Пользуясь возвышенностью и открывающемуся перед лицом виду на поселок, я осмотрел его. Сеть из жидкого серебра, пусть и не превышала по размеру деревья Вонгского леса, была достаточно высокой, чтобы позволить оценить на мир новым взглядом.

Сквозь стены из домиков хорошо разглядеть, что творилось на улицах, было невозможно. Иногда в нишах между домами мелькал чей-нибудь силуэт, но не более; приходилось подключать воображение. Оно работало с заразным энтузиазмом и малевало перед глазами тысячные толпы озлобленных и вооруженных до лба крестьян, с детства обученных военному ремеслу у Броланских воинов. Спустя волнующих и долгих полминуты я отправил трудягу в отставку и попробовал представить себе происходящее в Ракотлуше с точки зрения логики.

Да, судя по отблескам в окнах, жители разделились на несколько отрядом и бродят здесь, к счастью, почему-то думая, что мы будем прятаться в центре. До этой части поселка дошли только трое охранников, которые сейчас бестолково стояли, пялясь друг на друга. Велуд помог им осознать, как же они устали от погони, никак иначе.

Стрелы больше не засоряли воздух, и, пока сюда не пришел следующий отряд, нужно было поспешить. Еще около пяти шажков, и я доберусь до изгиба! Один, два… Четыре.

Ноги расслабились, почувствовав, что лишаются опоры, и беспомощно повисли между небом и землей. В отместку руки напряглись еще сильнее, крючки впились в пальцы и начали чуть выскальзывать. Я сжал их, насколько хватало энергии, а то вдруг плюхнусь с этой высоты.

«Долой трепет, этому расстоянию еще тебя не сломить. Но падать специально не советую», — вставил Голос.

Три, четыре, пять, ш-шесть. Я на краю. Теперь еще нужно перебраться на верхнюю сторону. А как это делать? Как это получилось у Ктори? Да я и после месяца тренировок так не смогу… Занес себя сюда, даже не подумав, как наверх попаду! Да хотя бы попытаться…

Первую попытку угробила идиотская палка, торчащая под стопой. Я приказал моему телу привычно подтянуться и перекинуть ногу через край сетки, но этот жалкий кусок неполноценного дерева зацепился и чуть не привел мое тело к захватывающему падению (и больному приземлению на затылок).

«Ты следи, что делаешь! Чуть меня не убил!» — прикрикнула Совесть.

Еще разок… На этот раз я задирал ногу так сильно, как мог, и поэтому чуть не закинул себя же к звездам. Попытка достичь недостижимое помогла достичь желанное. Еще один изгиб корпуса и предельное напряжение левой руки — и я сижу наверху.

— Ктори, ты жива? — Позвал я еще раз, и опять никто не ответил.

От желтой зари факелов и фонарей отделилось небольшое светлое пятнышко и заскользило в нашем направлении. Я принялся поспешно освобождать ноги и руки от привязанных к ним вспомогательных средств.

Если они не свернут направо, в соседний переулок, то дойдут в конце концов сюда и заметят как минимум Велуда. Нужно успеть! Без него никуда.

Я скинул леснику для начала крючок и палку, чтобы он смог привязать пока что хотя бы их. Там, внизу, кто-то тихо ойкнул голосом моего друга, так, как ойкают люди, которым деревянный крючок попал по внешней стороне ладони.

А это большая толпа, человек десять. Маловероятно, что все стражники или маги, но среди них вполне может заваляться (застояться?) парочка. Одна стрела на меня и другая на моего спутника, если не оплошают. Оплошайте, пожалуйста! Хотя почему это я разнылся? Может, они вообще пройдут мимо?

Я отвязал палки от ног и швырнул их вниз, откуда послышалось шуршание, сопровождаемое гордым и довольным заявлением:

— Умный лесник никогда не попадется дважды в один и тот же капкан. Он отойдет и подождет, пока этот капкан скинет кое-кто, кто очень меткий, где не надо.

— Быстрей поднимайся, приближаются крестьяне, — громким шепотом сообщил я. Велуд услышал это, подав знак протяжным ругательством.

Через минуту стена чуть сильней шатнулась, приняв на себя вес дополнительного тела, и принялась мелко покачиваться. Велуд продвигался вверх, и в это же время к нам все ближе и ближе приближался поисковый отряд. Сворачивать он и не думал, даже ускорился. Меня кольнула мысль, что пришедшие могут искать пропавших тут товарищей.

Лесник поднимался торопливо, но не так быстро, как я или Ктори. Такими темпами он мог попасться на глаза врагам, которые сразу бы его расстреляли. Возможно, маги объявили какую-то награду за нас, иначе бы те трое, которых загипнотизировал лесник, позвали бы подмогу. Это, конечно, радует, лучше тягаться с ними поодиночке.

Сердце безжалостно щемило от страха потерять Ктори, и даже эта новая опасность не избавила меня от волнующих мыслей. То ли после смены положения тела, то ли от возможной потери, глаза выпустили несколько пекучих слезинок.

— Эй, побыстрей давай, они уже скоро… — начал я, да так и не закончил, с открытым ртом наблюдая за тем, как авангард в виде одного стражника осторожно выглянул из-за дома и увидел лежащих в траве бесчувственных коллег.

— Я лучше замру, — шепнул Велуд и притаился. Я распластался по сетке, благо она меня выдерживала и угол наклона был довольно удобен для лежания. Слезы пошли еще сильней.

— Тут что-то не так, — сказал первый подошедшим подчиненным, их было около десяти, и все вооружены как минимум вилами, не считая дающих свет предметов, которыми тоже можно знатно стукнуть. При грамотном использовании фонаря один удар получится эффективней десятка ударов дубиной, а вот с вилами они примерно на равных. Что сгоришь, что продырявишься — исход один, вилы даже хуже — вода не спасет.

Лучшим выходом сейчас для Велуда и меня было не дышать и по возможности или не быть видимыми, или не существовать. Но трудно провести пару минут без вдоха, чего уж говорить о видимости!

Первый знаком показал остальным проверить, живы ли жертвы мороки Велуда, и подошел к серебряной стене почти вплотную, став прямо под нами. Прошло довольно много времени, причем каждая секунда растягивалась благодаря осознанию того, что Велуд долго не сможет продержаться. Не знаю, что стражник внизу делал так долго, не совершая никаких серьезных движений и действий. Он же не видел нас! Может, подумал, что мы все-таки перебрались здесь через стену, и всматривался в темень леса в надежде увидеть светящиеся следы убежавших?

Я слышал, как ускоряет ритм сердце Велуда и как он ровно дышит, из последних сил стараясь не делать этого шумно. Слышал, как поскрипывает о металл его кожа, силясь не соскользнуть с крючка (забавная ирония жизни: обычно с крючка так и норовят сорваться).

Не уверен, что точно скажу, сколько прошло времени, но это так надоело Велуду, что он попытался наслать мороку еще и на этого человека. Что было дальше, сторонний наблюдатель понять не мог, мне был виден только результат. То ли стражник оказался слишком невосприимчивым к магии, то ли лесник просто не вовремя вздрогнул или переместил вес на одну ногу, то ли сама магия дала сбой, но Велуд под хруст палки на ноге упал на землю позади врага. Тот быстро среагировал и нацелил на него лук, криком подозвав подкрепление. Это было уже не нужно — звук упавшего тела слышали все.

Все было настолько быстро, что у меня не осталось времени даже на удивленный ах.

— Иэ-эх! — Велуд скорчился на земле, из его рук выпала пара-тройка оранжевых искр магии. Он ее использовал в нещадном для себя количестве, обычно смертельном для людей. Его руки и ноги сильно дрожали. — Я их остановил ненадолго, всех. А вы бегите, про меня не вспоминайте. Я тебе обязан жизнью за то, что ты пришел в домик ко мне и паладину спасти меня. Хотя мог убежать один, или с этой… Ктори. Да, насчет нее… Когда я сидел у Текеса один, этот козел меня о ней расспрашивал… Просил рассказать все, что знаю, но я не выдал ему ничего толкового. Ладно. Иди же!

Каждое слово давалось ему со все большим трудом.

Значит, я потерял Ктори, а теперь потеряю и Велуда?! Ну, когда-то девушка мне уже говорила про изгоя, но не до такой же степени! Я согласен быть изгоем, если рядом будет пара-тройка-пятерка хороших друзей и кто-нибудь, кто будет стирать носки! Можно даже без последнего…

— Не переигрывай! Я не спасал тебе жизнь, а просто пришел на выручку! Тебе не грозила смерть, — попробовал убедить его я. Но разве не легче в одиночку построить город на необитаемой планете, чем убедить упрямца в противоположных взглядах?

— Не порть мне эффект прощания. Я всегда мечтал быть обязанным кому-то жизнью и хватаюсь за первый и, вероятно, последний попавшийся шанс.

Голос его, как и руки, начал дрожать от натуги.

Ах ты… Какой человек! Странный, ненормальный, и ведь это не мешает ему быть добрым и хорошим другом… Чуть не забыл, я же хотел спросить…

— Иди уже! — Глухо зарычал лесник.

— Последний вопрос. Как считаешь, что такое дружба? Что она для тебя значит?

Велуд усмехнулся, как будто считал этот вопрос настолько общепонятным, что даже неуместным. Он посмотрел мне в глаза, хоть и вряд ли видел сквозь темноту, где я вообще нахожусь. После этого прозвучали слова, которые потом эхом отзывались у меня в голове долгое, долгое время, стоило мне вспомнить хоть на миг его неординарную личность:

— Спросишь еще! Конечно… дружба — это магия!

Грустные мысли прочь не шли, сколько бы я их ни гнал. Я не чувствовал смерти и не слышал криков, значит, Велуд был еще жив, но чья-то жизнь определенно угасала. Разумней всего было пользоваться шансом и сбежать, но упрямо хотелось проверить тело Ктори, вдруг она еще жива. Смерти ведь после того, как в нее попали стрелы, не почувствовалось. Можно ли выжить после пронизывания парой деревянных стержней? Судя по логике, нет, разве что обладая феноменальным везением.

Жизнь обладает большим недостатком, если ты одинок: не попробуешь узнать — не узнаешь. Вот я девушку и искал.

Запахи были сбиты, возможно, магическим вмешательством, а зрение отказывалось видеть что-то сквозь густые кусты. Использовать получалось только дедукцию и знания силы гравитации, этого должно было быть достаточно. В другом случае даже без зрения я быстренько отыскал источник запаха крови.

Она же не могла уползти? Я бы услышал, точно услышал бы! Разве что слух маги тоже запутали. Нет, листья и какая-то солома под ногами шуршат вполне адекватно. Вообще ничего не остается, только бродить здесь и ощупывать каждый аршин, надеясь, что споткнусь обо что-то (надеюсь!) живое.

Что бы ни случилось — убегу отсюда как можно дальше и постараюсь отыскать своих друзей. Да, я не знаю, где они. Да, я не имею представления, как победить врагов. Но я оборотень-аристократ, я умею писать и вдвое сильней любого человека. Письмо до моего отца должно было дойти, если все сработало правильно. Значит, он уже должен был обыскать домики лесорубов и вообще пол-леса, а может, поиски даже успехом увенчались. Узнать не получится, да и тратить время не нужно. Когда-нибудь все узнается само.

Кусты в двух шагах справа от меня задрожали, как будто нарочно привлекая внимание. Значит, жива! Или там сидит какой-нибудь барсук. Страшновато, но лучше все-таки бесстрашно проверить. Да, вы думаете, я трус, а представляете, какого страху может нагнать полосатый монохромный зверек, перепуганный до смерти и не желающий сдаваться, пока жив? Броланские воины-смертники и те не излучают столько безрассудной решимости расстаться с жизнью, прихватив с собой кусочек врага, и побольше. Хотя в данный момент нужно думать все же о более серьезных вещах.

Я осторожно отвел ветки левой рукой, правой собираясь защищаться от свирепых врагов, но сильно разочаровался. От этого разочарования, а верней, облегчения, все тело обмякло, а из глаз выплеснулись слезы, еще больше, чем на сетке. Все-таки это было человеческое существо, послужившее мишенью для двух стрел. Одна была сверху в левом плече, а другая попала прямо в бедро. Я назвал бы это везением, хотя по-настоящему повезло бы полностью здоровому телу. Стрелы вошли неглубоко, кожа у девушки была совсем не такой слабой, какой казалась. Не мешкая, я достал свою фляжку и влил девушке в рот немного воды.

— Ты меня спасать пришел, да? — Ктори сделала отчаянную попытку улыбнуться и встать, но после падения на ней могли быть еще травмы, которые неопытный человек вроде меня бы не увидел.

— Подожди, я вытащу эти зубочистки, — остановил ее я. — Как себя чувствуешь?

— А не понятно? — Злобно огрызнулась она. — Я упала на спину и в меня воткнулось несколько стрел. Помоги подняться, гадина ленивая!

Зачем на психа обижаться. Разумнее помочь встать и идти отсюда.

Я отвязал крючья и сломал палки у нее на ногах, затем схватился дрожащей рукой за стрелу в плече и попробовал вытащить. Она прочно вонзилась и не хотела поддаваться. Ктори зарычала от боли и оттолкнула меня:

— Ты еще разболтай, чтобы легче вышло! Тюхтя!

Обидно, что какая-то девчонка меня так называет. И не в том даже дело, что у этой девчонки полярно-противоположное раздвоение личности, и меня сейчас ругает именно злая ее половина. Я и правда какой-то странный. Боюсь ей причинить боль, но устроил побоище в избушке в Ракотлуше без зазрения совести.

«С зазрением. Я все видел и критически оценил. Ах ты, бяка. Это все, к слову сказать, племенное, ты боишься навредить себе подобной».

Возможно, этот голос прав. Возможно, я превращаюсь в бесстрастное животное. Хорошо хоть не совсем: мне стало горько, когда я ощутил случившуюся неподалеку смерть.

Сначала Ктори казалась почти невесомой, но через некоторое время потяжелела, пусть и неделю голодала. Долго тащить что-то тяжелее легкой сумки я не привык, и поэтому организм быстро утомился. Даже не утомился — сдался. Пришлось через три часа присесть и основательно перевести дух, потом еще раз минут через пятьдесят, потом через пятнадцать. Каждый раз отдыхал я дольше, а расстояние, пройденное перед отдыхом, уменьшалось, и кончилось все, разумеется, полной остановкой.

Пока мы были в пути, моя спутница не подавала признаков сознания, но во время последнего привала мне пришло в голову приложить к ее лбу мокрый компресс. Смоченный в ручейке платок сработал отличным будильником спящей красавице, и впервые за порядочное время она открыла глаза и улыбнулась.

— Раны перевязаны так туго, как только получилось, но на большее я не способен. Вроде бы кровь не идет, — констатировал я.

— Спасибо. Могу ли я ходить сама?.. Ай!

— Лучше тебе пока что не наступать на ногу.

Ктори аккуратно легла на спину и только после того, как здоровая рука перестала подпирать тело, небрежно отмахнулась:

— Должно быстро зажить, на мне — как на собаке.

Конечно, мое тело тоже пострадало, но она побита неизмеримо сильнее. Вспомнилось, как я смотрел на врагов, срывающих злость да девушке, и обе совести — и настоящая, и фальшивая — заскрежетали на душе, как скупые старухи на базаре. Стало стыдно.

«Ты просто боишься боли, и я не могу тебя за это винить», — сказал Совесть.

«А надо бы».

«Почему? Ты же всего лишь человек. Естественна попытка лишиться боли за счет другого».

«Есть определенные нормы и правила, которые не позволяют такому случаться».

«Они мешают жить. Выживай, как можешь! Вот правило жизни».

«Вот за этим и нужна совесть. Не ты, а настоящая».

«Сопля ты».

— Прости, Ктори, а? — обратился я к ней. — За то, что не…

— Все нормально, — перебила девушка. — Ты и так многое сделал. Во всем виновата я.

Внутри меня столкнулись войной две точки зрения. Мысли-бойцы одной стороны хотели благородно отвергнуть Кторино заявление и повторить, что виноват я. Мысли другой стороны единогласно приняли решение не спорить со слабым полом и согласиться с тем, что во всем виновата она. Приговором войны, как всегда, была ее бессмысленность: мне не хотелось делать ни того, ни другого и одновременно я понимал, что надо сделать хоть что-то. Именно неуверенность породила множество эпических, красочных и порой незабываемых баталий в моей голове. Кто выиграет, благородство или честность?

Я трус, не признать этого сейчас — значит опять струсить и убежать от реальности. Честь непомерно пострадает. Но когда встречаются два положительных явления, стоит смотреть на результат. Что важней, честь имени, и так шаткая, или воспитание, прилежное, но уже забывающееся?

Разумеется, если копнуть глубже, то виновата она. Надо ж было додуматься: заражать кого-то своей болезнью! Ладно-ладно, это спасло меня от вампиров. Но Ктори была в сговоре с нелюдями еще до этого! Вывод логичен: она злая. А если так, результат еще более логичен: для меня в данный момент важней честность.

Я поднял взгляд и посмотрел на ту, кого хотел назвать виновницей. Она тоже смотрела прямо мне в глаза своими синющими озерами, а ее личико, до сих пор испачканное в крови, было настолько мило, что описать это могло лишь междометие «А-а-а-э-э-э-э», самопроизвольно выпавшее изо рта. Может, это игра теней, может, шутка памяти, но Ктори сейчас походила не на злодейку, как несколько часов назад, а на невезучую жертву. Обвинить ее в чем-то? Этого бы я себе не простил всю оставшуюся жизнь, какой бы она длины не была! И ведь Разум упорно твердил, что это лишь обман зрения, но склонить мужскую голову к трезвости рассуждений ему не удалось. Покинутый старыми друзьями и знакомыми, Разум горько выкрикнул: «И все-таки она — убийца!» — и заглох настолько, что его не стало слышно среди треска молниеносных, но частых и подробных мыслей о красоте и жалости к жертвам.

Поймите, ничего другого сделать я не смог и поэтому, стараясь не шевелиться (вдруг потревожу ее позу, она повернется и больше не будет выглядеть так потрясающе), сказал:

— Ктори, ни в чем ты не виновата. Будь уверена.

Девушка мягко улыбнулась левым краешком рта и, как назло, возразила:

— Но я же вместе с вампирами в группе, и я тебя поцарапала.

Теперь я должен был отрицать, меня вынуждала форма ответа:

— Нет-нет, все нормально.

Отличный аргумент.

— Вообще это был самый лучший выход из ситуации. Я могла бы отбиться от них силой, но смогла сделать это головой.

И в результате я оказался заражен. Как мило.

— Вот видишь, оказывается, ты не могла поступить по-другому!

— Ой, я даже… не верится, что ты так хорошо все воспринял, я думала, ты будешь злиться… Такое облегчение!

«Да, ты отлично все воспринял, тюхтя», — пробормотала Совесть.

Больше я не знал, что говорить и поэтому замолчал. Ктори спокойно сидела и, не ожидая от меня каких-нибудь слов, терла свое личико здоровой рукой, очищая его от грязи. Мысли о гигиене проникли и в мою голову, и скоро рукав мантии тоже пошел в дело, правда, скорей еще более пачкая.

Нужно спросить ее про заразившего. Если этого не сделаю, Канор меня убьет. Я поклялся. Но самое важное сейчас все-таки не это, и не причина, по которой я стал оборотнем. Самая важная цель, которая у меня сейчас есть — это друзья и брат. Сразу после ответа на этот вопрос спрошу про заражение.

— Мы ведь спасем моих друзей? — несколько невинно спросил у девушки я.

Ктори опять перед ответом довольно долго (или мне так показалось) молчала. Я успел изволноваться чуть ли не до истерики и уже начал придумывать план действий и примерную карту бега между деревьями с криками от досады, и тут все-таки последовал ответ. И он был полон спокойствия и убедительности.

— Конечно! Сверюсь с направлением — и мы найдем лагерь. Два оборотня — это немало, против слабых вампиров продержимся. Главное на Нигиза не попасться. И то — это в худшем случае. Они же могли и убежать в ту ночь, вампиры их могли не догнать. Ты не думал над таким вариантом, Ред?

— Признаюсь, хороший исход событий мне и в голову не приходил.

Какой же я идиот и каким же идиотом и плаксой я сейчас перед ней выгляжу! Я в наказание несколько раз ударил себя по животу.

— Болит? — Улыбнулась Ктори, как будто поняла мотив моего самобичевания.

— Ага.

— Ред, а как ты меня нашел?

Только хотел спросить про то, кто ее заразил! Ладно, не перебивать же тему… Подождет. И Канор, и я. Спрошу после того как отвечу, ничего не изменится.

— Я просто бродил по лесу, встретил Жога. Он мне дал твою перчатку и рассказал свою идею о Ракотлуше.

Про попавшегося тогда вампира лучше упоминать не стану.

— Вот как. А где же тогда Жог? Им в Ракотлуше даже не пахло.

— Ушел, — пожал плечами я. Кто же поймет этого лесоруба? Он исчез вместе с вампиром и никак не дал о себе знать. Может, заблудился. — Ктори, скажи, а Дица убила ты? Помнишь…

— Одного из лесорубов. Помню. Его убила не я. Плохо помню.

— Значит, Нигиз? Да, он же ломился прямо в двери.

— Да. Как ломился, так и ушел, увидев, что заразить тебя не удастся. Потом мы с Жогом потащили тебя в Веору.

— Долго шли?

— Нет, справились до полудня.

— Так близко?

Девушка кивнула, собственно, замолчав.

Наконец я могу спросить!

— А кто тебя…

— Ты все это время был с этим Велудом?

Меня бессовестно перебили. Не знаю даже, кого винить: свою нерешительность или отсутствие этого качества у собеседницы!

— Да, мы познакомились сразу после того, как ты убежала дальше в лес.

— Я возвращалась, но так и не нашла тебя, — кивнула Ктори. — И после этого решила продолжать выжидать в Ракотлуше. Везде были маги, пришлось залечь на дно.

Я в знак понимания несколько раз рассеянно кивнул, а после вдохнул воздуха для исполнения, наконец, просьбы (скорей приказа) старого адрейда.

— А кто…

— Я рада, что ты за мной пришел. Очень рада, Ред!

Опять перебили. Нет, надо вообще с этим заканчивать!

— Ктори, кто…

Почти без опоздания родилось ощущение неловкости. Напрямую это спрашивать слишком бестактно! Лучше сделать как я люблю: подойти к этому хитро и постепенно.

— Что ты хотел? — Заинтересовалась девушка.

— Ничего… э-э-э, я просто… Хотел спросить… Ты такая интересная! Велуд говорил, что Текес расспрашивал его именно про тебя. Как ты думаешь, почему?

— Текес спрашивал его про меня? Странно. Я не знаю, — вроде бы не наигранно удивилась Ктори. Она нахмурилась, и ее глаза слепо смотрели вперед, так делает человек, у которого сознание запуталось в воображении.

— Может, это связано с тем, кто тебя заразил? — чуть ли не съежившись от этого вопроса, спросил я.

Она сильно сжала губы и метнула в меня одновременно печальный и яростный взгляд. Видимо, снова сменила личность. На всякий случай лучше отойти шага на два…

Отойти не вышло. Ктори схватила меня за рукав и подтянула к своему красивому, но обезображенному злобой лицу. Мои веки автоматически скользнули вниз, защищая глаза от горячего сильного дыхания, но все равно эффект был весьма ощутим. Крепкие хищнические зубы скрипели при каждом сжатии, выказывая страшную силу челюстей, от страха даже зачесался нос. Я не хотел даже открыть рот для извинения, почему-то боясь соприкоснуться с ней дыханием.

— Никогда не спрашивай меня ничего о моем прошлом. Иначе я накажу.

Кажется, я видел ее клыки даже закрытыми глазами.

Она сильно оттолкнула меня от себя и больше ничего не говорила. В понуром молчании мы (нет, я и она) легли на собранные кучи сухих листьев и принялись спать.

Заснуть не получалось довольно долго. Нет, я страшно устал и наволновался за сегодня на месяц вперед. Просто мешали злость и обида, которыми пропитался воздух. На меня, тоже не засыпая первое время, смотрела недобро искрящимися глазами Ктори, и в ее взгляде читалась истая враждебность. Что мешало меня разорвать прямо тут? Что удерживало в этот момент меня рядом с ней? Почему я так долго не мог успокоиться? Я над таким и не задумывался. Было много более важных вещей: предательство Франьена, задача Канора, уже не кажущаяся такой элементарной, как раньше, потеря Велуда, нашедшаяся Ктори.

В конце концов две синие точки, буравящие меня, пропали, и сон заставил на время забыть недавние переживания.

Половина следующего дня прошла, сдобренная только непрерывной ходьбой и столь же непрерывными разговорами. Ктори оказалась весьма смышленым и интересным собеседником, правда, время от времени сменяла сущность и бросалась просторечными словами. О прошлом девушки я пока что не собирался спрашивать, боясь за свою жизнь. Может, она и представительница слабого пола, но определенно старше и сильнее меня как оборотень.

С ней было удобно болтать на любую другую тему: про оборотнизм, недавние события, предпочтения в еде, роморский гвокс, одежду, животных, любимые занятия и многое, многое другое. Она живо рассказывала что-то, известное ей, а если попадалось нечто незнакомое, то просила рассказать и внимательно, благодарно слушала. Ее очень интересовали география и архитектура, а еще Ктори, как оказалось, любила и великолепно умела петь и вязать.

С интересным собеседником и путь недлинный. Мы быстро достигли серых стен Веоры, обошли их кругом, конечно, издалека, чтобы не заметили из башенок и не подняли никому не нужную тревогу. Ктори узнала юго-восточные ворота, именно через них они пронесли меня, дрожащего от агонии перестройки тела, в город. Несколько часов быстрой ходьбы (а оборотень может себе позволить вообще весь день бежать) — и мы подошли к лагерю. У Жога такой путь занял ночь, но потому лишь, что он был замедлен моим весом. Словно бы так быстро добрался сюда! А как вспомню, что до этого нужно было прожить несколько дней у лесника, а потом забрать из Ракотлуша Ктори, сразу кажется, что прошло непозволительно много времени.

— Сейчас посмотрим, здесь ли твои друзья, — сказала Ктори, вглядываясь куда-то вперед, за деревья. Я не понимал, чем это место отличалось от того, где мы были десяти минут назад: деревья, деревья… Но девушка была уверена:

— Втяни воздух повнимательнее.

Да! В воздухе был слабый запах тухлятины, такой, как у Габерона или того вампира, который исчез вместе с Жогом. Теперь и я его почуял. Вампиры точно здесь.

— Будем сразу нападать, или придумаем план?

— Будем убирать по одному. Не пустим им кровь — все будет отлично.

Мы тихонько крались вперед, хотя я до сих пор не видел ничего, кроме неизменного леса.

— Когда будешь ловить их, выскакивай из-за дерева, а я буду нападать сзади, — распорядилась Ктори.

— Хорошо.

Утренний лес источает совершенно отличную от ночной атмосферу. Звуков в нем меньше, но чуть больше солнышка. Даже в Вонгском лесу потерявшие часть листьев деревья пропускают его, пусть и слабо. Сейчас стволы с листьями освещались спокойным желто-зеленым светом, потихоньку пропитывающимся сквозь самые тонкие места в тесно сросшихся кронах. Лучи рассеивались в утренней дымке и лишь едва-едва могли дотронуться до земли, но глазам оборотня как раз большего не требовалось.

В отличие от местности около Ракотлуша, здесь было много уже омертвевших кустов и высохших стеблей, и опавшие листья выглядели темными, старыми и наполовину уже растворившимися в земле. Стволы поблескивали от влаги.

— Ничего не понимаю. Мы вроде бы уже в лагере, — сказала Ктори. — Вот здесь, видишь, остатки моего шалаша.

Под большим деревом лежала куча хвороста. Если это и правда место, где девушка жила — нет, обитала — в лагере, то где он сам? Полянка тут. При свете дня никак не получается понять, был ли я здесь или нет, слишком все отличается. Вроде бы это то место. Но здесь пусто: ни палаток, ни кострища. А куда оно могло запропаститься?

Я трусцой пробежался вперед, на небольшую разведку. Да, вот оно. Угли забросали песком, издалека прикрытое листьями место для костра заметить нельзя. Это точно было здесь.

Как только я это понял, в памяти ожила та ночь. Силуэты вампиров, в своих одеждах напоминающие магов в Гильдии, Ктори в таком же капюшоне, медленный и какой-то важный голос Нигиза, палатка, разговоры с оборотнем под открытым небом, побег, лесорубы, оборотень…

— Ред, ты чего задумался? — Голос Ктори разорвал воображаемую картину, и она словно пропала в тумане настоящего. Я вздрогнул и переключился на реальность.

— Ничего особенного. Так где все?

Девушка качнула головой, показывая, что сама бы хотела знать:

— Ушли. Что-то, может, ваш побег, заставило их переселиться.

— Ими еще пахнет, значит, ушли недавно?

Ктори втянула витающий в воздухе слабый вампирский дух своим прелестным носиком.

— Запах не задержался здесь. Отсюда они ушли давно, но, возможно, недалеко.

— Недалеко?

«О-о-о, чувствую твой возрастающий запал! Правильно! Запах, запах! Улавливаешь? Вампирским отродьем тянет оттуда. Направляйся со своей самкой туда», — посоветовала Совесть.

«Она не моя самка! Хотя, ну, Ктори самка. Это точно. Но не моя! Я же не ее отец! Я просто ее… друг, знакомый, товарищ, собрат…» — опять начал оправдываться я.

«Тюхтя. Иди уже», — ехидно оскалилась Совесть. — «Ведь скоро сможешь найти своих врагов. И тогда, сделай милость, отдай тело мне».

Моя спутница уже начала идти по запаху, и мне пришлось догонять.

— Ну как, ничего не видишь? — спросила Ктори, когда я поравнялся с ней.

— А что нужно заметить?

Деревья все такие же мокрые, земля такая же. Туман никуда не делся, звуки самые обычные, лесные: ветер, деревья да зверушки. Запах? Я принялся вдыхать воздух, силясь разобрать что-то новое.

— Не старайся, я имею в виду дорогу в общем, — улыбнулась моим стараниям девушка. — Так мы убегали от вампиров.

А ведь верно, получается какой-то экскурс в прошлое. Сначала полянка, теперь это. Может, вампиры знали, что мы сюда придем, и наставили ловушек, или оставили засаду?

Я продолжал свой путь с этого момента, вертя головой, как голодный филин.

Интересно, свернем ли мы с этого пути, или же я пройду рядом со злополучным домиком лесорубов? Получается, недалеко отсюда лежат двое друзей Жога, точнее, их останки. Когда лежишь в злом лесу недельку или две, слишком наивно полагать, что останешься в таком же виде, в каком ложился. Дело даже не в гниении, а в прожорливо ворчащих желудках хищников. Здесь есть и такие, которые не оставляют после себя ни костей, ни приправ из металла, ткани, кожи или стекла. Если лесорубам повезло, их скелеты лежат на мокрой земле, прикрытые листьями и испещренные трещинами от зубов, и потихоньку врастают в землю, что делают всякие себя уважающие кости.

Вот позади и ручей, значит, скоро мы дойдем до домика с лесорубами. Кажется, он уже виден. Какой маленький! С виду новый, жаль, что необитаем. С другой стороны…

— В нем ведь кто-то есть? — спросил резко я.

— Вампирами пахнет определенно от этого домика, — посерьезнела Ктори.

— Значит, Нигиз там? Хорошая идея, переползти из палаток в деревянную избушку, — мой голос сам по себе перешел на шепот. — Что будем делать?

— Я бы и назад повернула, — призналась девушка.

«Она намекает, что среди нас только один мужчина», — растолковала мне Совесть. — «Конечно же, это я».

— Я пойду открою дверь, — мои ноги решительно двинулись к домику, хотя сердце еще не перестало бояться и было всецело за предложение Ктори.

Все равно заботясь о том, чтобы не вызывать лишнего шума, я дошел до двери и резким движением схватился за нее. Мгновение робости — и дернул ручку на себя изо всех сил, правда, столь же робко, как открывал бы дверь к плахе обреченный на казнь.

Домик был знакомый, определенно знакомый, и его внутренняя обстановка тоже взбудоражила память. Но не от этого меня передернуло, и не от сильного запаха тухлого рыбочеловека, рванувшему из открывшегося прохода. Кровати и пол домика были все заняты врагами.