Обратный отсчет: Синтез

Часть 15 16.04.48 — 04.01.47. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

16 апреля 48 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Новое письмо от Герберта пришло вчера вечером, и Гедимин успел перечитать его дважды; можно было не заглядывать в почту, но сармат не удержался и прочёл послание в третий раз. На сдавленный смешок в приоткрытую дверь заглянул Кенен, и Гедимин досадливо сощурился — теперь учётчик жил через две комнаты от него, но умудрялся слышать каждый шорох и тут же появляться на пороге.

— Чего ещё? — угрюмо спросил он. Учётчик широко улыбнулся.

— Не выспался, Джед? Должно быть, сильно устаёшь на лесоповале. Что ты там читаешь?

— Исчезни, — буркнул ремонтник, запоздало выключая смарт. Кенен ухмыльнулся.

— Твой учёный с материка? Ох ты… Он, наверное, думает, что ты инженер, возишься с ураном…

Заглянув Гедимину в глаза, Кенен осёкся, озадаченно мигнул и спросил уже другим тоном:

— Эй, Джед! Ты же не написал ему, куда вас всех послали? Не написал?

— Герберт знает, — ровным голосом ответил ремонтник. — Что ты задёргался?

Кенен, и правда, дёргался, посекундно меняясь в лице; только взгляд, намертво прилипший к Гедимину, не двигался.

— Написал ему, что вы, инженеры «Вестингауза», таскаете брёвна на лесоповале? Джед, ты полный псих!

Он охнул и качнулся назад — на его плече лежала рука Линкена.

— Псих здесь я, — взрывник рывком вытянул Кенена в коридор. — Ты, мартышка, ещё будешь учить, кому о чём писать?

— Эй-эй, тише! Я ничего плохого в виду не имел, — замахал руками учётчик.

Гедимин отодвинул пустой контейнер из-под Би-плазмы и выглянул в коридор.

— Я не понял, чего ты хотел. Поясни, — сказал он, глядя на Кенена в упор. Тот мигнул.

— Ты правда не понимаешь, Джед? Ни один человеческий инженер не будет таскать брёвна, если только не по приговору суда. Вас всех смешали с грязью этим… назначением. А ты ещё рассказываешь о нём учёному. Он будет презирать тебя, неужели непонятно⁈

Теперь мигнул Гедимин. «Презирать меня… за то, что у меня не было работы… и меня отправили на участок, где были нужны руки? У макак действительно так принято?»

Смарт в его кармане громко и протяжно загудел. «Что ещё?» — сармат достал устройство, посмотрел на экран и едва заметно вздрогнул. Пришло новое письмо, и на нём светилась красным отметка чрезвычайной важности.

— Sa taazqa! — крикнул Гедимин, останавливаясь посреди коридора. За прикрытыми дверями послышался шорох, приглушённая ругань и частое хлюпание; через две секунды все инженеры стояли вокруг главного и выжидающе смотрели на него.

— Новость от Фюльбера, — объявил он, глядя на экран. — «Инженерной команде выйти на галерею. Быть готовыми к работе. Проверка закончена.»

— Етижи-пассатижи! — выдохнул Иджес, перестёгивая генератор защитного поля с пояса на плечо. — Цех заработал⁈

— Пока не запустим — не заработает, — пробормотал Гедимин, убирая смарт в карман и быстро проверяя, не забыл ли он что-то из инструментов и приборов в ящике для личных вещей. Пять секунд спустя инженерная команда поднималась на второй этаж, к остеклённой галерее, ведущей на завод.

Дальняя часть галереи, огибающая основной корпус и выходящая к запасному входу в кассетный цех, снова была открыта; за дверным проёмом возились двое штатных ремонтников, устанавливая несколько рядов вертикальных рамок. Увидев Гедимина, сарматы кивнули ему; тот, у кого в руках не было инструментов, пошевелил ладонью в знак приветствия. Он кивнул в ответ, глядя не столько на ремонтников — они не делали ничего необычного или неправильного — сколько на рамки. «Дозиметрический контроль? Зачем он тут?»

Цех был открыт, в зале зажгли часть освещения и запустили вентиляцию, но конвейеры ещё стояли, и ни один из агрегатов не работал. Ни сарматов, ни людей в цеху не было, только у лестницы стоял одинокий «Рузвельт».

— Доброе утро, мсьё Гедимин, — донеслось из-под брони, и сармат приветственно усмехнулся.

— Мы можем работать?

— Да, для этого вас сюда и позвали, — отозвался Фюльбер. — Вы не подвели нас, мсьё Гедимин. Сегодня из Чикаго пришёл окончательный акт. Всё лучше, чем я ожидал… хотя есть замечания, и их придётся учесть. Но ваш цех признали практически образцовым.

— Это замечание? — Гедимин указал на рамки дозиметрического контроля.

— Одно из, — признал «менеджер по персоналу». — Также в диспетчерской установят бак с питьевой водой, назначат штатного медика и дозиметриста и… Ничего серьёзного, мсьё Гедимин. Я сбросил вам отчёт, найдёте его в папке «Инспекция». К работе механизмов претензий нет, к качеству продукции — тоже. Утреняя смена приведёт в порядок цех, дневная получит инструкции по заказу для Марса.

Гедимин кивнул.

— Рабочие знают, что цех открыт? — спросил он, покосившись на часы. Куда бы ни направляли сарматов кассетного цеха во время вынужденного простоя, рабочая смена уже началась — и если их успели туда вывезти, обратно они должны были вернуться не раньше её завершения.

— Их оповестили одновременно с вами, — успокоил его Фюльбер. — Они придут через главный вход. Что же, мою миссию можно считать выполненной. Я оставляю вас наедине с вашей работой. Вы неплохо справляетесь, мсьё Гедимин. Даже — как вы говорите? — мартышки были вынуждены это признать. Удачного дня!

Когда грохочущие шаги экзоскелета затихли за двойными воротами, сарматы переглянулись, и Гедимин неуверенно усмехнулся.

— К делу, — кивнул он на диспетчерскую. В прозрачном кубе, укреплённом над технологическими линиями, не было света, только на щите управления горели тусклые светодиоды.

— Чья смена первая? — спросила Мика, переводя взгляд с одного сармата на другого. Гедимин удивлённо мигнул.

— Очевидно, моя.

— Неочевидно, — хмыкнула Лилит, выступая вперёд. — Утренняя смена — я и Линкен. Ты работаешь в ночь. Две смены в сутки тут никто сидеть не будет. Не переживай, мы справимся. Всего-то делов — повернуть рубильник!

Гедимин недоверчиво посмотрел на неё, на неподвижные механизмы, пожал плечами и шагнул назад.

— Если что, я на связи.

02 июня 48 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Смарт загудел, выведя Гедимина из неглубокой дремоты. Сармат с недовольным вздохом дотянулся до устройства и, с трудом открыв глаза, уставился на экран.

«Проверка!» — высветилось короткое сообщение от Мики Марци. Гедимин мигнул, провёл ладонью по глазам и нехотя сел.

«В мае была,» — напечатал он в ответ.

«Ещё одна,» — отозвалась Мика. «В мае донимали нас, теперь ваша очередь. Будут тут к десяти. Общаться не лезь, сиди у себя. Погоняют камеры по цеху и свалят.»

«Ладно,» — ответил Гедимин и отключил устройство. Ложиться было поздно — в коридоре уже шумела гусеничная тележка, развозящая еду для сарматов, работающих в ночную смену. Гедимин задумчиво смотрел на стену, вспоминая, что слышал о ежемесячных проверках от тех, кто уже с ними столкнулся. Первая из них была в начале мая — двое «макак» в штатском пришли в дневную смену, тихо бродили по безопасным участкам цеха и следили за камерами-дронами, летающими над механизмами. Ушли они так же тихо, как пришли, и об итогах проверки ничего не узнали ни инженеры дневной смены, ни Гедимин, ни — если верить его ответу на письмо от Гедимина — Фюльбер Мартинес. «Хотят сидеть в зале — пусть сидят,» — пожал плечами сармат, забирая контейнеры с едой. «Лишь бы никуда не влезли.»

Двое в бронежилетах терпеливо ждали за пределами опасной зоны, пока сарматы заканчивали пересменку, и Гедимин и Хольгер, попрощавшись с Микой и Иджесом, занимали места на посту.

— Самка и самец, — вполголоса заметил механик, ткнув Гедимина в бок. — В прошлый раз были две самки. А камеры такие же.

Миниатюрные съёмочные дроны, запакованные в серебристые кофры с нанесёнными от руки маркировками, один из пришельцев повесил через плечо; второй намотал ремешки на руку и так стоял, придирчивым взглядом «ощупывая» цех. Особенно привлекали его внимание контрольные пункты. «Там-то что?» — удивлённо мигнул Гедимин. «Ладно, запущу их и пойду наверх.»

Он спустился из диспетчерской и подошёл к чужакам. Один из них, увидев сармата в полутора метрах от себя, шагнул назад и вцепился в поясную сумку, второй, смерив Гедимина опасливым взглядом, молча протянул ему пропуск. Сармат кивнул и отстегнул от пояса чехол с пластинками-ключами. Пояснения были не нужны — каждый ключ был отмечен и подписан.

— Надолго? — спросил Гедимин, хмуро посмотрев на проверяющих. Самка — с ключами в руке — уже начала распаковывать дроны. Второй человек так и стоял немного поодаль и неотрывно смотрел на Гедимина. Видимо, запрокидывать голову он не хотел — и не дотянулся взглядом до лица, уткнувшись куда-то в середину груди.

— До конца смены, — ответила самка. — Занимайтесь обычными делами. Нам не нужна помощь.

Покосившись на оцепеневшего самца, она повернулась к нему и вполголоса процедила что-то недружелюбное. Человек вздрогнул, слабо махнул рукой и потянулся за кофром.

— Что было с макакой? — тихо спросил у вернувшегося Гедимина Хольгер. — Медик не нужен?

— Обычное дело, — пожал плечами ремонтник. — Они все боятся. Обойдётся без медика. Тут тихо?

— Да, всё штатно, — Хольгер кивнул на мониторы. Над диспетчерской, на секунду закрыв один из источников света, проплыл круглый серебристый дрон с восемью глазками камер по периметру.

— Тогда я наверх, — Гедимин забрал бутылку с нацеженной из бака водой и выбрался из прозрачного куба. Камера снизилась и две-три секунды сопровождала его. Он остановился и посмотрел на неё. Дрон свернул к диспетчерской, проплыл вдоль стены и нырнул под опоры, к движущейся конвейерной ленте.

…«Не выйдет. Просто не подпустят,» — качнул головой Гедимин, отрываясь от приятных, но, к сожалению, неосуществимых планов. Перед ним на верстаке лежала миниатюрная модель одного из узлов технологической линии. От реального узла она отличалась только размерами — Гедимин постарался подобрать материалы; при небольшом приложении усилий она даже двигалась так же, как часть настоящего механизма. Но были и отличия — небольшие, но существенные, и если бы Гедимину удалось воспроизвести их на действующей линии, её износ замедлился бы на несколько лет. «Не подпустят,» — окончательно убедил себя он, подбирая модель с верстака и задумчиво вертя в пальцах. «А было бы неплохо. Ладно, когда-нибудь потом. Без макак.»

Он покосился на растянутый поверх верстака чертёж — ту его часть, где были отмечены пунктиром предположительные доработки. Вариантов было три, и сармат на секунду задумался, какой выбрать. Серое пятно скользнуло по листу, накрыв часть линий; Гедимин поднял взгляд и увидел повисший над верстаком дрон.

«И здесь макаки,» — недовольно сощурился сармат, склоняясь над чертежом и наклоняя светильник так, чтобы тень от камеры не закрывала ничего нужного. Определившись, он полез в ящики за недостающими деталями и ещё на десять минут забыл и о «макаках», и об их механизмах, лезущих во все щели. Через десять минут он, досадливо хмыкнув, бросил «испорченную» модель на верстак. «Это лишнее. Надо по-другому,» — он посмотрел на свежий сварной шов и сузил глаза. «Зря торопился. Теперь всё заново…»

Он поднялся на ноги и упёрся руками в потолок, разминая уставшие от неподвижности мышцы. Прямо перед ним, там же, где и десять минут назад, висел съёмочный дрон. Он завис в воздухе над верстаком, и его камеры смотрели во все стороны, но никакое оборудование цеха в них не попадало — и не могло попасть.

«Что эта штука тут забыла?» — Гедимин недовольно покосился на дрон, поднёс к нему руку — устройство осталось на месте. Никаких препятствий, мешающих дрону двигаться, рядом не было, и винты работали исправно. «Программа сбилась,» — решил сармат, осторожно сжимая устройство подушечками пальцев и подталкивая к балконной двери. Дрон вылетел в проём, повернулся вокруг своей оси и ушёл вниз, к ближайшему каскаду печей. Гедимин проследил за ним, убедился, что камера не сядет на дожигатель, и вернулся в кабинет. «Следить надо за своими механизмами,» — досадливо щурился он, возвращаясь к чертежу. «Тут снимать нечего. Тоже мне, проверяльщики…»

Забирая у чужаков ключи, он пересчитал взглядом их камеры, — все дроны вернулись и были упакованы в кофры. Автоматический сигнал гудел, объявляя окончание смены; люди ушли, оставалось дождаться инженеров-сменщиков. Гедимин вернулся в диспетчерскую, проверил показания на мониторах, довольно кивнул и повернулся к Хольгеру.

— Один дрон висел в кабинете. Снимал чертежи. Интересно, для чего.

— Чертежи? Странно, — отозвался Хольгер. — Ты не чертил ничего подозрительного? Не думаю, что из-за этого будут проблемы.

Гедимин пожал плечами.

15 июня 48 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

По бараку разносился гимн Атлантиса — его запустили вместо сигнала побудки. Гедимин, два часа назад вернувшийся с ночной смены, открыл глаза очень неохотно. «В ядро Юпитера такие мутации,» — угрюмо думал он, пытаясь сфокусировать взгляд на запечатанном контейнере с Би-плазмой. «Придётся днём досыпать.»

— В девять тридцать — официальная речь координатора! — объявил по громкой связи Оллер Ло. — Присутствие обязательно!

— И этот туда же, — недовольно пробормотали в соседней комнате. Гедимин вылил немного воды из контейнера на ладонь, провёл по глазам, — взгляд немного прояснился. Сармат подобрал маленькую упаковку с гербом Ураниума, осушил её одним глотком и на секунду перестал дышать — неожиданно сильный вкус обжёг рецепторы. Эта жжёнка была очень горькой, и въедливую горечь не сразу удалось смыть.

— Кх-хе! — гулко кашлянул Линкен; Гедимин услышал шаги в коридоре — взрывник выбрался из комнаты и пнул одну из соседних дверей. — Маккензи, чего ты намешал в жжёнку?

— Обычная полынная настойка, — отозвался Кенен, и дверь слегка захрустела — сармат вцепился в неё и потянул на себя. — Сильный насыщенный вкус!

«Верно,» — Гедимин с трудом заел горечь Би-плазмой. «Полынь? Растение? Зачем он положил в жжёнку растение? Какой-то обычай?»

— Кенен, абсент готовят не так, — послышался недовольный голос из комнаты Хольгера. — Постарайся в другой раз правильно воспроизвести рецепт.

Допив Би-плазму, Гедимин прислонился к стене и достал смарт — надо было провести время до начала официальной речи если не с пользой, то хотя бы без скуки. Новых писем не было; он открыл новости и озадаченно мигнул. Заголовок первого сообщения был подчёркнут красной чертой.

«Сегодня в 08−00 завершились спасательные работы на развалинах сгоревшего дома на окраине Алегрети, штат Аргентина. Пожар, последовавший за двумя мощными взрывами, продолжался всю ночь и полностью разрушил здание. В развалинах обнаружены фрагменты останков шести человек. На данный момент удалось выделить ДНК троих погибших, личности остальных уточняются. Как сообщили в полицейском управлении Алегрети, сгоревшее здание принадлежало Хенрику Михалски, печально известному фигуранту дела „Айрон Стар“. Напомним, что доктор биологических наук обвинялся в проведении незаконных экспериментов, приведших к смерти нескольких сотен искусственнорождённых, и был приговорён к шести годам лишения свободы. Хенрик Михалски проживал в Алегрети под негласным надзором федеральной полиции и не был замечен в незаконных действиях с момента выхода на свободу. Из обнаруженных останков наиболее повреждённый череп принадлежит доктору Михалски, ещё два опознанных принадлежали его родственникам — 30-летнему сыну и…»

Гедимин мигнул и провёл пальцем по имени биолога. Поисковик сработал быстро — в ту же секунду перед сарматом появилось несколько сотен ссылок. Он успел дочитать только одну статью, прежде чем прозвучал сигнал сбора; поднялся, посмотрел на экран, резким щелчком выключил смарт и затолкал в карман.

— Атомщик, ты где? — Линкен заглянул в его комнату, посмотрел ему в глаза и осёкся. — Эй, ты чего? Что случилось?

— Так, — нехотя ответил сармат. — Пойдём наверх.

— У тебя глаза чёрные, — вполголоса сказал взрывник, взяв его за плечо. — Кто тебя так?

— Ерунда, — качнул головой Гедимин. — Михалски вчера взорвали.

Взрывник хмыкнул.

— Читал. Что, жалко?

— Не его, — сармат сузил глаза. — Ты застал эти… эксперименты?

Линкен угрюмо кивнул.

— Многие застали. «Неисправные биологические механизмы», помнишь? Так он оправдывался, когда прижали к стенке. Отделался шестью годами. Долго до него добирались.

«Официальный ответ координатора сарматских территорий Маркуса Хойда по происшествию в штате Аргентина: „События на территориях, где нет ни одного сармата, меня не волнуют,“ — заявил на утренней пресс-конференции Маркус Хойд…» — прочитал Гедимин на развёрнутом экране соседского смарта. Кенен Маккензи сидел рядом и дочитывал новости, вполглаза поглядывая на голографический проектор. Пока он проецировал изображение приспущенных флагов пяти государств Солнечной Системы.

«Неисправные биологические механизмы,» — Гедимин недобро сощурился. «А потом макаки узнали на себе, каково быть неисправными биологическими механизмами. Ассархаддон хорошо объяснил…»

Гимн Атлантиса замолк на первых секундах; перед экраном появилась проекция сармата в нелепой человеческой одежде. Маркус Хойд смотрел спокойно, и в его прозрачных глазах не было ни сожаления, ни злорадства.

— Рад вас приветствовать, мои собратья, — сказал он, слегка склонив голову. — Человечество сегодня празднует. Впервые за восемь лет этот день объявлен официальным выходным. Люди празднуют большую победу, редкий случай, когда всем им удалось объединиться против общего врага. Волей случая этим врагом оказались мы. Покойный Джеймс Марци говорил, что однажды мы признаем, что это поражение на самом деле было победой для всех нас, и присоединимся к людям в их радости. Прошло ещё слишком мало времени, чтобы сказать, прав он был или ошибался. По решению Совета безопасности Солнечной Системы и совета координаторов сарматских территорий я объявляю пятнадцатое июня Днём Тишины. Вспоминайте погибших. Тех, кто задохнулся на Марсе, кто вмёрз в метановый лёд на Титане, сжёг себе лёгкие в венерианских штормах, погиб в обрушившейся шахте или лопнувшем защитном куполе. Тех, кто сгорел в подбитом звездолёте, был расстрелян на штурме обитаемой станции, был выкинут в вакуум взрывом торпеды. Нас никогда не было много. Две войны почти истребили нас. Сегодня — День Тишины. Время всё вспомнить.

Никто не двинулся с места, когда голограмма погасла. Кенен шевельнулся было, но покосился на неподвижного Гедимина и остался в кресле.

Через три минуты, когда оцепенение спало, и все сарматы выбрались на лестничную площадку, Линкен оглянулся на ремонтника и криво усмехнулся.

— Как ему разрешили?.. Ладно, атомщик. Сегодня Аэций и Астиаг с нами не полетят. А вот я зову вас на Стометровое озеро. Кто со мной?

— Хорошо, — кивнул Гедимин. — Можешь сделать круг над станцией? Я давно там не был.

За два месяца разъезженную просеку между Ураниумом и строительной площадкой «Полярной Звезды» превратили в широкую дорогу и протянули вдоль неё освещение, но из транспорта на ней даже в будние дни встречались только уборщики — пока на площадке стоял барк-трамбовщик, сарматов не подпускали к ней даже близко. Гедимин хотел сделать широкий круг над лесом, посмотреть на барк и просеки, протянутые к Порт-Радию, и быстро улететь, пока охрана не открыла огонь.

— Ты смотри! — выдохнул Линкен, снижаясь. Гедимин выглянул за борт и изумлённо мигнул — никакого барка на площадке не было. Не было и охранников — только ограда, слегка деформированная переменным гравитационным полем, осталась на прежнем месте. Вокруг площадки, на уцелевшей опушке, трава, вышедшая из тени деревьев, вытянулась на полметра, но внутри ограды выросли только странные зеленоватые ниточки, распластанные по земле. Гедимин мысленно дочертил контуры станции и едва заметно усмехнулся.

— Всё готово. Завтра, наверное, начнут копать, — сказал он.

— Ты как будто хочешь туда попасть, — покосился на него Линкен. — Эй, атомщик! Брось это. Пусть копают сами.

— Копать будут недолго, — недовольно сощурился Гедимин. — Потом будут строить. Потом поставят реактор и запустят его. А я опять останусь в стороне.

— А, реактор… — Линкен выразительно хмыкнул. — Думаешь, если таскать там блоки, тебя пустят к пульту? Это не так работает, атомщик. Держись-ка ты подальше от макак!

«А реактор запустит Моранси,» — Гедимин почувствовал неприятное давление под рёбрами и повёл плечами, разжимая спазм. «Напишу Фюльберу. Я построил ему цех. Он обещал позвать меня на станцию. Это просто слова, а он — ещё одна мартышка, но… Надо напомнить ему.»

30 июня 48 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Достроили, — сказал Гедимину Хольгер, кивнув в сторону пустого Грузового аэродрома. Вдоль его западного края протянулось новое здание ремонтного ангара. За приоткрытыми воротами виднелся нос глайдера, медленно заползающего на смотровую яму. Гедимин еле слышно хмыкнул — он уже давно работал в ночную смену и уходил отдыхать, когда ремонтные ангары только открывались, но всё равно чувствовал себя странно, проходя мимо них ранним утром. Ещё только рассвело, но воздух над дорожным покрытием начинал прогреваться; с озера доносился плеск и характерный скрежет миниглайда, севшего на воду и не удержавшегося на подушке защитного поля. «Кто-то будет выливать из двигателя воду,» — ухмыльнулся инженер, прикидывая, успеют ли поднять затонувший миниглайд до того, как он подойдёт к берегу, и имеет ли смысл помогать в ремонте.

— Незнакомый миниглайд, — Хольгер из-под сложенной козырьком ладони посмотрел на озеро. — Восьмой или девятый на моей памяти. Может, мне купить один?

Гедимин пожал плечами. С тех пор, как разбившийся «Скат» вместе с недостроенным реактором утащили в Саскатун, ему никуда не нужно было летать, и в миниглайде не было необходимости.

— Да… — Хольгер искоса посмотрел на него, несколько секунд помолчал и спросил:

— Так что ответил Фюльбер? Что у тебя со станцией?

— До конца года я могу не беспокоиться — так он написал, — хмуро отозвался Гедимин. — Специалисты-атомщики понадобятся им не раньше января. Он пишет, что я буду не один. Собирается найти кого-то в других поселениях. Не знаю, кого он там ищет…

Хольгер хмыкнул.

— Другие атомщики? На территориях? Очень маловероятно. Лос-Аламос взял тебя учиться в качестве большого исключения. Сомневаюсь, что с тех пор они пересмотрели политику. И очень навряд ли Канск, Суинберн или Тайюань охотно принимают сарматов на обучение.

Гедимин кивнул.

— Разве что он нашёл кого-то из команды Ассархаддона, — сказал он без особой надежды. — Было бы неплохо.

Химик пожал плечами.

— Не помню за Ассархаддоном хорошей команды физиков. Биологи и генетики были, ракетостроители, геологи… Не те времена, чтобы делать ставку на ядерную физику. Конар всё-таки прав — это давно пройденный этап.

— Мне всё равно, — буркнул Гедимин и замолчал. Они уже добрались до душевой на углу улицы; её двери были приоткрыты, изнутри тянуло горячим паром — кто-то из сарматов-северян устроил парилку, не дожидаясь зимы.

Миниглайд успели вытащить, и четверо сарматов перекатывали его с боку на бок, вытряхивая лишнюю воду. Пятый предлагал вскрыть механизм и уже нашёл плоский обломок фрила — мало кто ходил купаться с полными карманами инструментов. Гедимин едва заметно усмехнулся и ускорил шаг, но Хольгер поймал его за плечо и развернул к двери душевой.

— Вот зачем они перенесли ангар!

— Понятно… — протянул Гедимин, дочитывая объявление: «Суббота, 08−00 — торжественное открытие клонария Ураниум-Сити».

Длинное здание бывшего ремонтного ангара было обнесено полосатым ограждением. Вдоль него расставили охранников в тёмно-синих экзоскелетах, и они скучающе глядели по сторонам, то и дело поворачиваясь к озеру. Стены ангара, обшитые белыми пластинами, обследовали роботы-уборщики, смахивая невидимую пыль. И без того немногочисленные окна были заделаны, створки ворот заменены на более массивные, с изображением спирали ДНК. Гедимин заинтересованно мигнул.

— Что внутри, не видели? — спросил он одного из сарматов, с лёгким любопытством наблюдающих за ангаром. Сармат пожал плечами.

— Слышал — десять автоклавов, — сказал он. — Мелких, только под филков. Настоящих сарматов никто не позволит делать. Макаки думают — нас и так слишком много.

Гедимин хмыкнул.

— Странно, что вообще разрешили клонирование, — вполголоса заметил он. Сармат кивнул.

— Зато поставили под присмотром. Прямо на аэродроме. Вот медикам понравится пыль в пробирках…

…Миниглайд был осторожно собран, запущен и успешно пролетел вдоль аэродрома под сердитые крики охранников. Дождавшись приземления, Гедимин подошёл к аппарату и согнал с него пилота.

— Ещё не всё, — пробормотал он, вскрывая корпус и просовывая руку внутрь. Хольгер потыкал его пальцем в спину.

— Атомщик, отвлекись на минутку. Тут гости.

Охрана выстроилась незамкнутым кольцом вокруг человека в бронежилете поверх одежды. Гедимин не сразу узнал его без привычного мехового капюшона.

— Уважаемые поселенцы Ураниум-Сити! — человеку выдали рупор, и он развернулся лицом к озеру и немногочисленным сарматам, выбравшимся из воды и из любопытства подошедшим к ограждению. Рядом с охранниками собралась кучка медиков. Один из них, заметив Гедимина, приветственно приподнял ладонь с растопыренными пальцами и тут же опустил, опасливо покосившись на охрану.

— Мне, как мэру Ураниум-Сити, поручено открыть вот это… заведение, — продолжал Моранси, подозрительно оглянувшись на закрытый ангар. — Первый на Канадских территориях клонарий нового образца. Он получает название «Атабаска» и разрешение на один запуск в два месяца. Мне трудно оценить его важность для искусственнорождённых поселенцев, но я рад выполнить возложенные на меня обязанности и перерезать эту ленточку.

Лучевой резак в его руке коротко вспыхнул, и обрывки полосатой ленты повисли до земли. В кольце охраны послышался грохот — несколько ударов стальных «клешней» друг о друга. Гедимин недовольно сощурился — «Попортят обшивку…» Сарматы стояли вокруг молча, выжидающе переглядывались с медиками.

Двое охранников ушли вместе с мэром, остальные поспешно разошлись по постам на аэродроме. Ворота клонария открылись, пропустив медиков; Гедимин заглянул внутрь, но ему удалось увидеть только часть проходной и дозиметрическую рамку на входе.

— Запуск раз в два месяца? Шестьдесят новых сарматов в год? — Хольгер задумчиво смотрел на здание. — Ты читал официальную статистику по смертности?

Гедимин мигнул.

— Есть и такая?

— Да, и макаки любят ей хвалиться, — Хольгер криво усмехнулся. — Дескать, смертность на рудниках Ураниума на порядок меньше, чем в крупном человеческом городе. Их заслуги тут, разумеется, нет, а гордиться следовало бы Ильину — он сделал нас прочными… Но я не об этом. Шестьдесят новых в год — это едва покроет естественную убыль.

Гедимин снова мигнул.

— Это хорошо или плохо? — уточнил он. «Шестьдесят сарматов? У меня в смене сорок семь вместе с уборщиками,» — думал он. «По-моему, это много.»

— До войны нас было семь миллионов, — хмуро посмотрел на него Хольгер. — Вдвое больше, чем сейчас. Чтобы удвоить население Ураниума, нам понадобится пять с половиной тысяч лет.

— Нас тут и так много, — отозвался Гедимин. Пока он глазел на клонарий, миниглайд, так и не отремонтированный, утащили владельцы и снова летали на нём над самой водой. Ремонтник хмуро покосился на них и пожал плечами. «Дальше — без меня.»

— Эй, Хольгер! — крикнул кто-то из сарматов, и Гедимин попытался вспомнить, где слышал этот голос, но безуспешно. — Купаетесь?

У приоткрытых ворот клонария стоял сармат-медик. Увидев его, Хольгер радостно усмехнулся.

— Домициан? Сюда перевели?

— Как видишь, — хмыкнул медик. — Гедимин, покажи руки. Надо же! Никаких свежих ожогов. Что вы с ним делаете? Держите на привязи?

Ремонтник недовольно сощурился. Хольгер прикусил губу и проглотил вырывающийся смешок.

— Теперь ты генетик? Вспомнил прошлое? — Хольгер посмотрел на нашивки на груди сармата. Тот провёл по ним пальцем и гордо кивнул.

— Жаль, контроля будет больше, чем работы. Всё время перед охраной, да ещё журналисты… Заметил, кстати, камеры над крышей?

— У нас они в цеху каждый месяц, — отмахнулся Хольгер. — Стаями, как комары. Уже выбрал, кого будешь клонировать?

— Хех, — невесело усмехнулся Домициан. — Нас не спросят. Стандартный геном Вистара с небольшими поправками. Эти карликовые автоклавы не рассчитаны на нормальных сарматов. Гедимин туда поместится только на корточках.

Ремонтник повёл плечами, нашёл взглядом ближайшего филка, мысленно поставил рядом с собой и задумчиво кивнул.

— Покажешь клонарий? — вполголоса спросил он, кивнув на ворота. Домициан усмехнулся.

— Слишком много чужих глаз, теск. Попадёшь под камеру — проблем не избежать. Как-нибудь в другой раз, когда макаки успокоятся.

Из-за двери выглянул недовольный медик и жестом позвал Домициана в ангар. Сармат кивком попрощался с инженерами и закрыл за собой ворота. Гедимин и Хольгер переглянулись.

— Шестьдесят в год — это очень мало, — Хольгер задумчиво сощурился на озеро. — Но вообще странно, что Дюкетт разрешил строить клонарии. Мне казалось, людям было бы спокойнее, если бы мы вымерли естественным путём.

Гедимин пожал плечами. Солнце уже поднялось высоко, жар нагретого дорожного покрытия ощущался сквозь подошву сапог, — пора было принять меры для охлаждения.

— Я в воду, — сказал он и, не дожидаясь ответа, пошёл к кустам, уже увешанным снятыми комбинезонами и сапогами.

…Короткий вой сигнальной сирены пронёсся по цеху, и конвейер приостановился. Электрокран повис над первой линией, держа на весу восьмицентнеровую топливную сборку. Сармат, вставший на стрелу гусеничного глайдера, быстро обматывал её прозрачным скирлином. Ему было тяжело тянуться, даже со стрелы, — головка сборки находилась под самым потолком. Её осторожно спустили немного ниже. Гедимин стоял у пульта, оттеснив оператора, и пристально следил за сборкой и её перемещениями.

Сармат-контролёр спустился со стрелы и махнул рукой; глайдер выдвинул один из упаковочных желобов и подвёл его к сборке. Вой донёсся с соседней линии — ещё одна сборка вышла с конвейера, и третья была на подходе.

— Майна! — нетерпеливо крикнул сармат из кабины глайдера. — Майна помалу!

Гедимин тронул рычаг. Сборка слегка колыхнулась, мягко сползая по наклонному жёлобу; когда она уткнулась в нижнюю часть, электромагнит отпустил её, и жёлоб захлопнулся, вдвигаясь в бронированный корпус. Кран поехал к следующей линии.

— Вперёд, — Гедимин кивнул оператору и отошёл от пульта. Он прижался к стене, обходя маневрирующий глайдер, и остановился у третьей линии. Сборка, практически готовая, лежала под приподнятой рилкаровой крышкой; сарматы медлили поднимать её, дожидаясь, пока до их линии дойдёт очередь.

— Вира! — донеслось с контрольного пункта — вторую сборку осторожно поднимали, готовя к погрузке. Гедимин воровато огляделся по сторонам — кажется, никому не было до него дела. На приоткрытом коробе уже не было сигнализации — её заблаговременно отключили, и когда сармат откинул крышку полностью, никакие посторонние шумы его не выдали.

«Готовая. Прямо как в Нью-Кетцале,» — Гедимин с нежностью смотрел на серебристые оболочки твэлов. «Не думал, что когда-нибудь смогу её потрогать.»

Топливная сборка выглядела обманчиво изящной и лёгкой, но сармат знал, сколько она весит на самом деле, и даже не пытался её поднимать. Он осторожно провёл пальцем по неприкрытой части твэла. Сквозь перчатку ему мерещилось ровное тепло. Сармат растопырил пальцы, обхватывая участок сборки, и блаженно прикрыл глаза.

Тычок в плечо заставил его вздрогнуть и резко развернуться (так и не убрав руку с твэлов). Рядом стоял Хольгер и весело ухмылялся.

— Не выдержал? — спросил он. Сквозь респиратор и гул механизмов его слова звучали невнятно, но по блеску в глазах Гедимин достроил фразу и смущённо кивнул.

— Это не причинит ей вреда, — он бережно смахнул невидимую пыль с твэла и прикрыл короб, давая возможность вентиляции сдуть микроскопические частицы.

— Ещё немного, и ты бы её обнял, — хмыкнул Хольгер. — Хорошо, макаки не видят.

— На Энцелад всех макак, — буркнул Гедимин, разворачиваясь к закрытому коробу. Погрузка второй сборки подходила к концу. Гедимин покосился на ближайший контрольный пункт — сармат-оператор старательно смотрел мимо него, на маневрирующий глайдер. «Глупо трогать эти штуки,» — думал инженер, возвращаясь к диспетчерской и стараясь не оглядываться. «Но я сделаю это снова, когда закончится следующий цикл. Я никогда не обнимал топливную сборку. Интересно, на что это похоже…»

02 июля 48 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

На мониторе вспыхнул световой сигнал, и одновременно зажёгся светодиод под ним, над рядом разноцветных рычажков, — вторая и третья линии запрашивали новую загрузку сырья. Гедимин поднял зелёный рычажок, и сигналы погасли. Можно было ничего не делать — через тридцать секунд автоматика приступила бы к загрузке и без участия сармата — но он не любил, когда механизмы простаивали даже тридцать лишних секунд.

За толстым стеклом мелькнула округлая тень — над диспетчерской проплыл один из съёмочных дронов. Хольгер проследил за ним взглядом и хмыкнул.

— Обратил внимание на макак? Те же двое, что в прошлый раз. Самец и самка.

— Хм? — Гедимин разглядывал сквозь стекло закрытые рилкаровые короба на дальнем конце зала и не сразу понял, чего от него хотят. — В самом деле? Не заметил.

Тень снова скользнула по щиту управления и остановилась за прозрачной стеной. Хольгер щёлкнул ногтем по рилкару — дрон повисел на месте и медленно отплыл за угол.

— Вот назойливая макака, — пробормотал Хольгер, усаживаясь в кресло и поворачиваясь к камере спиной.

— Что там? — удивлённо посмотрел на него Гедимин. На мониторе зажглись сигналы первой линии; сармат ответил ей и недовольно покосился на четвёртую. «Отстаёт. Прошлый цикл был на двенадцать секунд дольше, этот… так, есть сигнал… на двадцать одну. Надо посмотреть, что не так.»

— Опять их дроны висят здесь, как приклеенные, — Хольгер поморщился. — Смотри! Один из них постоянно болтается рядом с диспетчерской. Обычно сбоку, и с той стороны, где сидишь ты.

Гедимин хмыкнул, оглянулся на прозрачную стену, — дрон был там, неподвижно висел на одном месте. Сармат проследил взглядом за другими камерами, — они медленно и размеренно перемещались от стены к стене, изредка приближаясь к какой-нибудь части конвейера и снова отплывая под потолок. Он потянулся к прозрачной перегородке — дрон дёрнулся и взлетел вертикально вверх. Сармат отвернулся.

— Верно. Таращится, — с лёгким удивлением заметил он. — Чего надо? Один такой висел в кабинете. Я там оставил на верстаке развёрнутый чертёж. Пусть смотрит, если так интересно.

Хольгер хмыкнул.

— Могу поручиться, что там сейчас нет ни одного дрона.

— Почему?

Гедимин перевёл взгляд на стену. Серебристый шар снова висел там. Сармат мигнул.

— Похоже, им интересны не чертежи, — Хольгер криво ухмыльнулся и посмотрел на монитор. — Что с четвёртой? Конвейер отстаёт?

— Нет, что-то с этапом фасовки, — Гедимин мельком отметил изменение показателей и удостоверился, что скорость всех конвейеров одинакова. — Отработает — схожу проверю. Если чертежи им неинтересны, чего они тут высматривают?

— Тебя, — ухмыльнулся Хольгер. Гедимин изумлённо мигнул.

— Бред. Я им зачем⁈

— У них спроси, — химик пожал плечами. — Кто-то из мартышек положил на тебя глаз… и камеру.

Сармат сердито сощурился. «Нашёл время шутить! Ему что, настолько скучно?»

— Помнишь самку из «Вирма»? — тихо спросил Хольгер. — Похоже, история повторяется. Можно, конечно, предположить, что в этот раз глазеют на меня, но… Можем разойтись и проверить, за кем дрон полетит.

— Проверим, когда пойду на фасовку, — покачал головой Гедимин. Он оглянулся на участок за жёлтой чертой, где стояли проверяющие, — самки там не было, только самец, сосредоточенно следящий за переносным монитором. «Никаких самок. Может, в кабинете?» — он покосился на пустой балкон и пожал плечами. «Да их проблемы, в конце концов.»

— Sata! — вскрикнул за его спиной Хольгер, и Гедимин, вздрогнув, развернулся к нему. Сармат ткнул в монитор.

— Вибрация!

— Вижу, — выдохнул Гедимин, впиваясь взглядом в монитор. Газопроводные трубы, ведущие из подвала к водородным печам, слегка вибрировали, и датчики улавливали их дрожь. «Котёл? Насосы?» — Гедимин отбрасывал предположения одно за другим — система диагностики уже была запущена, и газовый резервуар, и насосы прошли проверку в первую очередь. «Вибрации не должно быть. Для неё нет причин!»

— Просветить подвал? — спросил Хольгер. На щите управления вспыхнули две красные лампочки — операторы на линиях заметили странное явление.

— Запускай, — ответил Гедимин, отслеживая сигналы с датчиков на трубопроводе. В этой вибрации, то учащающейся, то замедляющейся, было что-то очень странное, и секунду спустя сармат понял, что его смущает.

— Сигнал ритмичный!

Он надавил пальцем на ползунок со знаком молнии, ткнул пальцем в угол монитора, вызывая голографическую карту подвала, — и одновременно с сине-чёрными разводами на экране — сигналом от ультразвукового «просвечивания» — поверх него вспыхнула цветная картинка. Там, где ультразвук показывал предмет, периодически соприкасающийся с трубами, стояла «мартышка» в бронежилете. Надев на руку кофр от камеры-дрона, она била кулаком по ближайшим узлам трубопровода. Гедимин вынул из паза микрофон, ткнул в переключатели, — в подвале его должны были услышать.

— Эй, внизу! Отойди от труб!

Самка на экране вздрогнула, отдёрнула руку и растерянно завертела головой.

— Уходи оттуда, — приказал Гедимин, краем глаза следя за показателями (кажется, стук по трубам не повредил им). — Быстро!

Самка развела руками, ткнула в направлении стрелок и замотала головой. Сарматы переглянулись.

— Повернись вправо на девяносто градусов, — сказал Гедимин. — Говори, что случилось. Ты не можешь выйти?

Теперь самка смотрела прямо на него — и, кажется, она была очень довольна тем, что с ней вышли на связь. Она говорила медленно, тщательно раскрывая рот, но сарматы не слышали ни звука.

— Люк закрыт, — прочитал по губам Гедимин и озадаченно мигнул. — Он не мог закрыться. Стой на месте и ничего не трогай! Хольгер, я вниз.

— Давай, — кивнул сармат.

Операторы на химическом реакторе и печных каскадах слышали переговоры, и теперь некоторые из них встали со своих мест и следили за Гедимином. Он, пройдя мимо, отрицательно качнул головой и жестом попросил их быть внимательными.

У люка в подвал топтался второй проверяющий. Наступив одной ногой на край крышки, он тянул одну из ручек на себя. Заметив Гедимина, он выпрямился и криво улыбнулся.

— Дверь захлопну…

Сармат смахнул его с крышки и рывком поднял её, не встретив сопротивления ни со стороны человека, ни со стороны куска металла. Замок был открыт, как и полагалось по инструкции, никакие фиксаторы не удерживали крышку на месте, и вес её был достаточно мал, чтобы человек, упираясь двумя руками, мог приподнять её, а двое — спокойно открыть. «Макаки безмозглые,» — выругался про себя сармат, покосившись на проверяющего. Видимо, жест Гедимина был слишком неосторожным, — низкорослый самец не удержался на ногах и сел. Встать он не пытался — так и сидел, неотрывно глядя на Гедимина, и с его лица не сходило странное выражение крайней задумчивости.

— Эй, внизу! Люк открыт! — крикнул Гедимин, заглянув в подвал. Изнутри тут же послышался облегчённый вздох и быстрые шаги. Полминуты спустя самка вылетела наружу, перепрыгивая через две ступеньки. Оглянувшись на Гедимина, она промчалась мимо и остановилась перед самцом. Тот поспешно поднимался на ноги.

— Пиа, этот чёртов замок захлопнулся, — он заискивающе улыбнулся. — Ничего не мог сделать. Если бы не инженер…

— Эти замки не захлопываются, — бросил Гедимин, возвращая крышку на место. Странный затуманенный взгляд человека тревожил его, и чем дальше, тем сильнее.

— Не знаю, что у вас за игры, — он перевёл взгляд с самца на самку, — но здесь их быть не должно. Понятно?

Самка резко выдохнула, повесила кофр на плечо и двумя пальцами взяла самца за рукав.

— Прошу прощения, — ровным голосом сказала она. — Это не повторится. Мы можем на минуту выйти на галерею?

Гедимин кивнул. Он провожал их хмурым взглядом, пока они не скрылись за поворотом; Пиа тянула спутника за рукав, он шёл следом, понурившись, брошенные без присмотра дроны висели там, где их оставили, и слегка проворачивались вокруг своей оси от движения винтов.

— Гребучий извращенец! — прошипела Пиа, втаскивая самца за поворот. Он оглянулся на цех и упёрся взглядом в Гедимина; его лицо на долю секунды приобрело странное мечтательное выражение. Сармат недоумённо мигнул, развернулся и пошёл к диспетчерской. «Странные существа эти макаки,» — думал он, возвращаясь к мониторам. «Зря их сюда пускают.»

Хольгер встретил его сдавленным смешком.

— Как видишь, мои подозрения полностью оправдались, — он погладил Гедимина по плечу. — Это существо к тебе неравнодушно.

— Это самец макаки, — буркнул инженер. — Пусть ищет самку своего вида.

Хольгер пожал плечами.

— Очевидно, его отношения с самками не так хороши, как ему хотелось бы. Вот и пример… — он кивнул на лестницу. Инспекторы спускались с галереи; сердитая самка шла впереди, её спутник подавленно плёлся следом.

— Надеюсь, в августе пришлют других, — пробормотал Гедимин, утыкаясь взглядом в ближайший монитор. «Хорошо, что здесь нет Кенена. Разнёс бы по всему заводу,» — угрюмо думал он. «Макака взбесилась, а доставать будут меня. Почему бы им всем на работе не заниматься работой?..»

31 августа 48 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— «Для искусственнорождённых граждан…» Так, здесь я кусок пропущу… «допускается ограниченное владение некоторыми видами личного транспорта, а именно: платформенными глайдерами (миниглайдами) и двух-, трёх- и четырёхместными маломощными глайдерами полуоткрытого и закрытого типа. Искусственнорождённые имеют право пользоваться личным транспортом на отведённых им территориях, не покидая её пределов. Администрация территорий имеет право ограничить пользование личным транспортом или изъять транспортное средство в следующих случаях…» М-да, не думаю, что Линкену понравится эта поправка.

Хольгер отключил смарт, убрал его в карман комбинезона, свисающего с куста, и растянулся в траве, подставив спину солнцу. День выдался ясным, но о жаре давно не шло речи, — Гедимин, вытянувшись на солнцепёке, чувствовал только приятную прохладу. Озеро уже остыло достаточно, чтобы венерианские сарматы и охрана из числа людей перестала в нём купаться; места на берегах стало больше, глазеющих чужаков — меньше.

— Так макаки могут отнять глайдер у неблагонадёжного сармата? — уточнил Гедимин, переворачиваясь на живот и подтаскивая к себе комбинезон и спрятанный в кармане смарт. — Пусть опробуют это на Линкене.

Хольгер хмыкнул.

— Да, это было бы… громко и ярко. Что ты там нашёл?

— Кронион пишет про устройство клонария, — ответил Гедимин, с интересом разглядывая смазанные фотографии. Некоторые из них получились неудачно; другие носили фигурный размытый отпечаток — след цензуры.

— Всё хочешь попасть внутрь? — усмехнулся Хольгер, лениво махнув рукой в сторону бывшего ремонтного ангара. С тех пор, как его покрыли белыми пластинами, по стенам постоянно ползали роботы-уборщики, — покрытие оказалось не самым подходящим для здания, построенного рядом с аэродромом.

— Давно там не был, — отозвался Гедимин. Он машинально проследил взглядом за его рукой — и приподнялся из травы, с интересом глядя на открывающиеся ворота. К ангару быстро стягивалась охрана. С южного края аэродрома медленно выезжал фургон; взлетать он не собирался, вместо этого подъехал к столпившимся охранникам и загудел. «Броненосцы» пропустили его к воротам и выстроились вокруг. Коротко вякнула сирена, и ворота открылись полностью, выпуская наружу низкорослого сармата в белом комбинезоне.

Сармат сделал шаг и остановился, растерянно щурясь на солнце. На его одежде не было никаких обозначений, даже обязательный капюшон с маской и респиратором отсутствовал, — широкий ворот свободно облегал шею. За первым сарматом наружу выглянули ещё двое, и Гедимин удивлённо мигнул, — их лица практически не отличались. Только присмотревшись, он заметил, что у первого сармата глаза лиловые, а у четвёртого (он отодвинул двоих с дороги и вышел из ангара чуть более решительно, чем остальные) — тёмно-карие.

— Смотри! — он ткнул Хольгера кулаком в бок, и химик вскинулся, растерянно мигая. — Новые клоны!

Фургон открыл люк, и первые «новички» забрались внутрь, с любопытством оглядываясь по сторонам. Гедимин насчитал десять сарматов, прежде чем ворота закрылись, и глайдер, сопровождаемый охраной, выехал на главную улицу. Грузовикам и мусорщикам пришлось притормозить, — «броненосцы» растянули две колонны почти на всю проезжую часть.

Гедимин быстро влез в комбинезон и, оглядевшись по сторонам, бегом пересёк аэродром и взялся за створки ворот. Клонарий ещё не успели закрыть, — стальные пластины разъехались в стороны, пропустив сармата внутрь, но красный глазок лазера слева от себя он заметил слишком поздно. Невидимый луч был пересечён, и сигнализация заверещала, заставив Гедимина шагнуть назад и досадливо сощуриться.

— Стоять! — медик со станнером высунулся из-за двери и облегчённо вздохнул. — Гедимин? Ну да, кому же ещё…

Сармат едва заметно усмехнулся.

— Будешь стрелять? — он кивнул на станнер. — Получил от макак? У них всегда сбита калибровка. Если хочешь, могу поправить.

— Да знаю, — досадливо поморщился Домициан, протягивая оружие рукояткой вперёд. — Запрещено отдавать сарматам-ремонтникам, а от мартышек никакого толку. Мало я, что ли, видел этих ожогов там, где кожа даже покраснеть не должна…

Гедимин огляделся по сторонам, нашёл закрытый мусорный бак и сел рядом с ним, пристроив полуразобранный станнер на его крышке. Домициан встал рядом, нервно поглядывая то на часы, то на ворота.

— Внутрь пустить не могу, — сказал он. — Макаки вернутся с минуты на минуту, и ты должен очень быстро исчезнуть.

— Я хотел посмотреть на оборудование, — буркнул сармат, пытаясь скрыть досаду. — Его осматривают ремонтники?

— Да, и ещё толпа народу, — поморщился Домициан. — Надоели до крайности. Но работа идёт, и кое-какие результаты есть… Видел первую партию?

Гедимин кивнул и протянул ему станнер.

— Здесь всё. Эти филки… у них нет нашивок. Они что-нибудь знают и умеют?

— Не так быстро, теск, — ухмыльнулся Домициан. — Кое-что им вложили, но что касается умений… на ногах они держатся довольно уверенно. Военную программу нам закладывать запрещено, а жаль — она была неплоха.

Гедимин вспомнил свой первый день и потёр плечо — от выжженного тогда клейма давно остался небольшой шрам, но от воспоминаний кожа загорелась снова.

— Их не клеймили? — спросил он. Домициан провёл пальцем по своему лбу.

— Никаких видимых знаков, только один — для считывателя. Им не придётся резать живое мясо лучевым резаком, — хмыкнул он, посмотрев на руку Гедимина. — Последние пять дней они провели в сознании. Им давали обычную еду. Никаких трахеостом, никаких зондов. Они свободно говорили… Да, им повезло больше, чем нам.

Гедимин кивнул.

— Имена у них есть? — спросил он.

— Да, конечно. Раздали по алфавиту, — кивнул Домициан. — Первого назвали Эйроном. Эйрон Атабаска, первый уроженец Ураниум-Сити. Моранси собирался сказать по такому случаю речь.

Рация в его кармане задребезжала. Он слегка переменился в лице и подтолкнул Гедимина к двери.

— Давай наружу! Второго выхода тут нет. Найдут — сразу в карцер.

Сармат кивнул и вышел из ангара, захлопнув за собой ворота. Когда на аэродроме появился пустой фургон, окружённый охраной, Гедимин уже сидел под кустами, расстегивал комбинезон и задумчиво смотрел на озеро, прикидывая, искупаться ещё раз или полежать на берегу.

— Эйрон Атабаска? — Хольгер хмыкнул. — Хорошо, что их теперь не клеймят. Это был скверный обычай.

Гедимин вздрогнул и развернулся к нему, пристально посмотрел на его плечо, — там, где у многих сарматов были выжжены клейма, у Хольгера протянулся аккуратный белый шрам со следами хирургических швов.

— Убрал, — сказал химик, проследив за его взглядом. — Менее аккуратно, чем хотелось бы. В том, что касалось этих меток, ты был прав. Надеюсь, к этому обычаю не вернутся. Ничего хорошего в нём не было.

01 сентября 48 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Опять они! — прошептал Хольгер Гедимину, выйдя с галереи на лестницу, ведущую в цех. Двое инспекторов в бронежилетах стояли внизу, дожидаясь инженеров с ключами, — самец и самка, среднего роста, непримечательной внешности.

Забрав у них пропуск, Гедимин с тоской посмотрел на дальний край цеха. Фасовочный станок уже заканчивал расстановку твэлов по гнёздам в каркасе, очередная топливная сборка была практически готова, не более чем через пятнадцать минут за ней должен был приехать погрузчик. Сармат досадливо сощурился. «Принесло же этих макак…»

— Ещё не натрогался? — вполголоса спросил Хольгер, проследив за его взглядом. Гедимин недовольно покосился на него, но промолчал.

— Пойду наверх, — буркнул он, скользнув рассеянным взглядом по мониторам и табло на щите управления. Все процессы шли своим чередом, скорость конвейеров удалось выровнять, — вмешательство инженера не требовалось. Кивнув на ходу операторам обжига, сармат поднялся в лабораторию и зажёг там свет. Предыдущая смена не заглядывала туда — всё, что Гедимин оставил в прошлый раз на верстаке, лежало нетронутым. Он придвинул стул и высыпал из карманов две пригоршни мелких деталей, разнородных обломков и осколков, пригодных только на переработку. Прикреплённый к столу чертёж, несмотря на усилия роботов-уборщиков, уже слегка запылился; Гедимин смахнул пыль, долгим взглядом посмотрел на незаконченную схему, пожал плечами и, сложив лист, убрал в ящик. Ничего полезного сегодня в голову не шло, — оставалось высыпать на верстак ненужные обломки и вертеть их, подбирая один к другому, и если то, что получилось, покажется интересным, — надевать ремонтную перчатку и придвигать стул к маленьким тискам на краю стола. За последнюю неделю Гедимин сделал много цацек, — надо было на что-то отвлекаться.

Он успел определиться с внешним видом и составом новой «штуковины» (как ни старался Гедимин не думать о центрифугах в главном корпусе, его новая цацка сильно походила на них), когда свет под потолком едва заметно мигнул. Подняв взгляд, сармат обнаружил повисший над верстаком дрон-наблюдатель.

«Опять?» — Гедимин протянул руку к устройству. Оно резко набрало высоту и повисло под потолком. Сармат выпрямился — оно поспешно отплыло в сторону и остановилось, так и не покинув комнату.

«Новые свойства? Интересно…» — едва заметно усмехнувшись, Гедимин вернулся к верстаку и принялся перебирать детали, как будто забыв о дроне. Посмотрев наверх две минуты спустя, он обнаружил устройство на прежнем месте — в полутора метрах над верстаком, чуть сбоку от самого сармата. Стоило ему шевельнуться, дрон поднялся к потолку.

«Очевидно, этот механизм исправен,» — Гедимин задумчиво посмотрел на камеру. «И Хольгер был прав. Одна из макак следит за мной. Им там что, заняться нечем?»

Он взял рацию и развернулся к выходу на смотровую площадку. Из стены бесшумно выдвинулись дверные створки, проложенные свинцом, — более толстые и массивные, чем обычные балконные двери, запасной вариант на случай аварии. Аварийные двери закрылись. Камера, повисев на месте ещё пять минут, испустила несколько пищащих сигналов и села на верстак. Гедимин отключил её и вернулся к недоделанной цацке, вполглаза присматривая за дверью, ведущей на лестницу. Если он не ошибся в расчётах, следовало ждать гостей.

Стук в дверь раздался пять минут спустя. Гедимин не шевельнулся — он проверял подвижность деталей псевдомеханизма, и его не всё устраивало, и отвлекаться на «макаку» он не хотел. Стук повторился, а через несколько мгновений дверная створка отъехала в сторону. В кабинет вошёл проверяющий, и первое, что заметил Гедимин, неохотно оторвавшись от изучения цацки, — человек отстегнул респиратор и держал его в руке. «Техника безопасности…» — сармат презрительно хмыкнул про себя, но его лицо осталось неподвижным. «Я её не соблюдаю — говорят эти существа…»

— Прошу прощения, — проговорил человек, шумно сглотнув; его взгляд скользнул по верстаку, разложенным деталям, неподвижной камере — и упёрся в грудь Гедимина. Сармат озадаченно мигнул.

— Моя камера… Она сломалась.

— Забирай, — Гедимин положил серебристый шар на край верстака. Человек не обратил на устройство внимания — он в упор разглядывал сармата.

— Да, она точно сломалась, — кивнул он сам себе. — Я потерял управление. Можно её отремонтировать?

— Иди к ремонтникам, — отозвался Гедимин. — Ангар на Грузовом аэродроме.

Человек странно усмехнулся, но не двинулся с места. Взяв камеру в руки и немного подержав, он снова опустил её на верстак.

— Почини её, пожалуйста. Я могу заплатить. Я знаю, что вы, сарматы, любите.

Он сунул руку в серебристый кофр, свисающий с шеи, и Гедимин изумлённо мигнул, — человек принёс небольшой тюбик с горчицей. Сармат перевёл взгляд с тюбика на камеру и хмыкнул.

— Обычно я беру серебряную проволоку, — проворчал он, забирая камеру со стола и закрепляя на выдвижном стержне ремонтной перчатки насадку-«звёздочку». Человек кивнул.

— Да, серебряная проволока… Я обсуждал все эти ваши дела. Готовился. Могу найти и проволоку… Вот ещё. Мне сказали, ты часто за этим ходишь.

Рядом с горчицей появился тюбик васаби. Гедимин слегка сощурился, стараясь не мигать слишком часто, — он был крайне удивлён и озадачен. Человек закрыл кофр, посмотрел на респиратор — он всё ещё держал маску в руке, и она ему мешала — и бросил его на верстак.

— Надень, — буркнул Гедимин, осторожно вычищая миниатюрную вентиляционную решётку. Винты должны были гнать пыль наружу, от фильтров, но сармат не видел ещё ни одного летающего дрона, который не нуждался бы в чистке.

— А… — человек подобрал респиратор и покачал головой. — Нет необходимости. Один миниглайд пылит сильнее, чем все ваши станки. Состав воздуха мы проверяем в первую очередь.

Он успел подойти к сармату почти вплотную, — оторвав взгляд от полуразобранного дрона, Гедимин увидел, что пришелец стоит рядом и таращится на его руки. Сармат проследил за его взглядом, не нашёл ничего, кроме ремонтной перчатки, собственных ладоней и практически исправного, но далеко не совершенного дрона.

— Чего тебе? — Гедимин недовольно сощурился. — Скоро будет готово. Так у тебя есть серебряная проволока?

— Проволока, да, — рассеянно кивнул проверяющий, похлопав по бронежилету. — Проволока, блестяшки, микросхемы… Что захочешь. Если дашь мне кое-что сделать.

Гедимин мигнул.

— Что?

— Делай, что делаешь, — человек снова шумно сглотнул. — Ничего плохого не будет. Просто не мешай. Я хочу потрогать тебя. У тебя красивые мышцы. Никогда не трогал сармата. Просто сиди и не мешай, я всё сделаю.

«Hasu…» — Гедимин от изумления не смог даже мигнуть и практически забыл про дрон и мелкие неисправности, которые он собирался устранить. «Потрогать… меня?»

Пришелец сдёрнул перчатку и, оттянув застёжку комбинезона на груди сармата, приложил ладонь к его коже. Рука у него была прохладная, но при этом мокрая от испарины, даже липкая. Он медленно провёл ладонью по груди сармата, тщательно ощупывая мышцы.

— Хорош. Очень хорош. Я таких не видел, — протянул он, выглядывая из-под руки Гедимина. Сармат доделывал работу, стараясь не обращать внимания на липкие прикосновения. Ему было не по себе от действий чужака, но ещё меньше ему нравился его затуманенный взгляд.

— Да, это что-то, — человек провёл пальцами по животу сармата и неохотно убрал руку. — Сплошные мышцы. Как каменная статуя, только горячая. Наверное, ты можешь убить одним пальцем. Ты убивал людей? Много?

Сармат привинтил обшивку дрона на место и отодвинул шар на край верстака. Освободив руки, он рывком застегнул комбинезон. Ему хотелось в душ.

— Да, проволока, — человек похлопал себя по бронежилету, попытался просунуть ладонь под него, но быстро понял, что ничего не выйдет, и досадливо поморщился. — Всё в карманах. Не дотянуться… Помоги мне вылезти из этой жестянки!

Он взялся за наплечники и потянул их вверх, но броня плотно сидела на нём. Гедимин недобро сощурился и щёлкнул ногтем по обшивке дрона.

— Забирай и уходи. Иди проверять оборудование.

Чужак негромко хихикнул. Он по-прежнему не смотрел на дрон — его взгляд намертво прилип к сармату.

— Кому нужен этот металлолом⁈ Я пришёл к тебе. Я хочу тебя, сармат. Прямо здесь, на верстаке! Или нет… ты пойдёшь со мной. В закрытую комнату, на чистое бельё… Там настоящие белые простыни, теск. Ты когда-нибудь спал на белых простынях? Выбирай. Я на всё готов. Я бы разложил тебя прямо на урановых стержнях!

Гедимин ошалело мигнул и выпрямился во весь рост. Человек макушкой едва доставал ему до груди; он должен был отшатнуться, но остался на месте, только взгляд окончательно затуманился, и углы рта обмякли.

— Очень хорош, — пробормотал он, шумно сглатывая. — Лучший из всех. Узнаешь такое! Ты не чувствовал ничего похожего, теск. Я узнавал. Будешь корчиться и выть, свернёшься в пружину… У тебя все мышцы такие же мощные, верно? Ч-чёрт… Чего молчишь⁈

Сармат озадаченно смотрел на него. Бессвязное бормотание чужака всё-таки имело смысл, — что-то похожее Гедимину попадалось в одном из фильмов, которые Кенен называл «познавательными». «Вот это что. Ему не самки нужны. Вот макака…»

— Ты хочешь со мной спариться? — уточнил он.

Чужак переменился в лице, что-то хотел сказать, но осёкся и несколько раз кивнул.

— Я не спариваюсь с макаками, — сказал Гедимин, подбирая со стола предметы, оставленные человеком. — Забирай это и уходи. Поищи среди своего биологического вида.

Серебристый кофр оказался довольно вместительным — туда влезло всё, и даже камера-дрон. Гедимин взял человека за плечи и вытолкнул на лестницу. Двери лязгнули за ним — сармат дёрнул их на себя слишком резко.

«Вот макака…» — Гедимин отключил аварийную защиту, и выход на смотровую площадку открылся. Инженер вышел, огляделся по сторонам, — оба проверяющих стояли на отведённом для них участке и сосредоточенно следили за полётом камер на мониторах. Самец стоял немного в стороне, его респиратор был пристёгнут криво, и сам он выглядел помятым. Гедимин посмотрел на свои руки, и его передёрнуло. «В душ бы…» — он прикинул, сколько времени осталось до конца смены, и, махнув рукой на недоделанную цацку и отложенный чертёж, пошёл в диспетчерскую.

— Ты чего? Авария? Неисправность? — встревожился Хольгер, увидев его на пороге. Сармат молча отмахнулся и подошёл к баку с водой. Он оттирался мокрой ветошью, пока на груди не выступили розовые полосы; потом бросил тряпки в мусорный контейнер и, застегнув комбинезон, сел к щиту управления.

— Всё тихо?

— Здесь — да, — Хольгер смотрел на него с тревогой. — Чего макака от тебя хотела? Что-то не так?

Сармат качнул головой и, дотянувшись до системы громкой связи, отключил её.

— Самец макаки решил, что я — его самка. У них точно не бывает эа-мутации?

Хольгер смерил его долгим задумчивым взглядом, потом погладил по плечу и оглянулся на площадку, где стояли проверяющие. Никто из них не смотрел в сторону диспетчерской, но Гедимин заметил — или, возможно, смущение и игра света ввели его в заблуждение — странный красноватый налёт на щеках самца.

— Кого только сюда ни пришлют… — пробормотал Хольгер. — Он тебе ничего не сделал?

— Он не в себе, и только, — буркнул Гедимин. — Надеюсь, в октябре приедет другой. Не нравится мне это…

03 сентября 48 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Сигнал побудки прогудел в десять; Гедимин, успевший проспать три часа и прерванный на самом интересном моменте сна о попытке вставить реактор в охладительную башню, нехотя открыл глаза. Контейнеры с едой уже лежали у порога; кроме воды и Би-плазмы, сарматам привезли сто миллилитров жжёнки. В этот раз Кенен не изощрялся с рецептами — ни полыни, ни еловых веток, ни апельсиновых корок в продукт возгонки добавлено не было.

— Так-то лучше, — громко сказал Гедимин, надеясь, что в седьмой комнате его услышат. Секунду спустя оттуда донеслось обиженное фырканье.

— Отсутствие вкусовых рецепторов, Джед, — не преимущество, а недостаток! — отозвался Кенен. — К Рождеству я сделаю рябиновый настой с кленовым сиропом, и если это не пробьёт твои нечувствительные клетки… ну, разве что сделать для тебя лично ведро перцовки!

— Ведро чего? — Гедимин заинтересованно прислушался. Перец и его вкус были ему знакомы. «Этиловый спирт и капсаицин? Определённо, будет жечь горячей плазмой,» — подумал он. «Но я бы попробовал.»

— Перцовки, атомщик. Настойки на перце чили, — со вздохом ответил Кенен. — Эй, Иджес! Ты у нас северянин — объясни Джеду, что такое перцовка!

— Жёваный крот! Опять он о своих игрушках, — пробормотал Иджес, выкидывая в коридор пустые контейнеры.

— А ты опять жуёшь крота, — фыркнула Лилит, выходя в коридор и отпинывая пустые упаковки с прохода к стене. Робот-уборщик, свисающий со стены, спустился и принялся утрамбовывать их в бак на «брюхе».

— Маркус снова лишил нас своих замечательных речей, — хмыкнула самка, пощёлкав пальцем по соседним дверям. — И день у нас полностью свободен. Кто что предложит?

Из комнаты, на ходу рассовывая что-то по карманам и поясным петлям, вышел Линкен.

— Глайдер на Порт-Радий ушёл, но у нас есть свой, так? — он широко ухмыльнулся. — Астиаг Хагав приглашает на свою территорию.

Сарматы, успевшие выйти в коридор, переглянулись.

— А что там с охраной? Не расстреляют? — с подозрением спросил Иджес.

— Я с тобой, — сказал Гедимин, проверяя собранные инструменты. Как правило, в таких вылетах они пригождались.

— Держитесь меня, тески, — ухмыльнулся Линкен. — Из вас всех только я был в Порт-Радии. Ну что, готовы?

В вестибюле, рядом с комендантской, что-то грохнуло, стальные «копыта» загромыхали по полу, и Гедимин недовольно сощурился — экзоскелетчики, как обычно, не соизмеряли свой вес и силу с прочностью окружающих предметов. «В пищеблок побежали?» — хмыкнул он про себя. Местная охрана в барак заходила очень редко, и в основном за едой…

— По пути сделаешь петлю над станцией? — спросил Гедимин и тут же смутился. Линкен с усмешкой хлопнул его по плечу.

— Само собой. Не оставим же мы тебя без станции.

Он хотел что-то добавить, но не успел — «копыта» загрохотали под дверью, и створки разъехались, едва не вылетев из пазов. В коридор, тесня друг друга, ввалились трое охранников в тёмно-синих «Маршаллах», за ними грохотал тяжёлый «Шерман».

— Стоять! — заорал первый, и его крик заглушили частые разряды станнеров. Кто-то из сарматов успел обернуться, кто-то метнулся в сторону и швырнул в «броненосцев» первое, что попалось под руку, но считанные секунды спустя в коридоре остались только неподвижные тела, слабо дёргающийся Гедимин (ему разряд попал в грудину и «отсёк» всё тело от середины груди до пяток) и четверо хмыкающих охранников. Один из них разглядывал покорёженное крепление станнера, второй зажимал ладонью трещину через весь лицевой щит. Гедимин уронил руку к поясу и попытался свести пальцы на ремонтной перчатке и запустить лучевой резак, но мышцы сокращались невпопад, дёргая тело в разные стороны. «Hasulesh… » — обречённо выдохнул сармат, глядя на нависших над ним охранников. Двое схватили его за плечи и вздёрнули кверху; они поставили бы его на ноги, если бы он чувствовал хоть что-то ниже подмышек.

— Гедимин Кет, — подтвердил «Шерман», посветив сармату в глаза считывателем. — Обыскать все комнаты!

В коридор вошли ещё двое в «Маршаллах», переглянулись, попытались вдвоём ввалиться в комнату Гедимина, рявкнули друг на друга и разошлись в разные стороны. Сармат услышал стук, скрежет и звук рвущегося скирлина. Третий охранник, высвободив руку из брони, ощупал его карманы, сорвал с пояса перчатку и отстегнул от плеча крепления для инструментов вместе с «арктусом».

— Мусорщик! — скривился он, выгребая из карманов Гедимина запасы обломков и ненужных деталей вместе с недоделанными и почти готовыми цацками. Сармат сузил глаза — это всё, что он мог сделать с заломленными за спину руками и недействующей половиной туловища.

— Следить за ним в оба! — прикрикнул на охранников «Шерман». — Диверсант грёбаный… Ну что, нашли?

— Ничего нет, — отозвался охранник, выходя из комнаты Гедимина. — У него нет?

— Таких штук, как на картинке? — «Маршалл» бросил весь «мусор» на пол и шагнул в сторону, поворошив его «копытом». — Ни одной. Может быть в инструментах?

— Да хоть в его брюхе! — рявкнул «Шерман». — Чтоб всё мне перерыли! Эй, урод! Где уран⁈

Гедимин мигнул.

— На заводе, — отозвался он. «Какой уран? Что им опять от меня надо?» — думал он, пытаясь заставить работать оглушённый и «искрящий» мозг. Второй охранник вышел из комнаты Лилит — пока первый рылся в одной клетушке, он успел обежать шесть — и развёл стальными «клешнями».

— Здесь нет, — неуклюже сцапав дозиметр, он потыкал им Гедимину в лицо. — Если у него — будет светиться?

— На заводе говорят — нет. Разуй глаза и ищи! — «Шерман» согнул одну из конечностей в «локте» и коротко, без замаха ударил сармата в живот. Оглушённые нервные окончания сработали вполсилы, — Гедимин слегка наклонился вперёд и сплюнул ему на броню.

— Не скажешь, куда дел уран, — о расстреле будешь мечтать, — пообещал охранник, вдавливая сармата в стену. — Ты, слизистый ублюдок, брал его с завода. Тебя засекли. Как выносил? Куда спрятал? Не отмолчишься, урод, с кишками вытрясем!

— Я ничего не делал, — прохрипел Гедимин. «Они что, взбесились?» — мысли сверкали в мозгу, как искры между электродами, и так же быстро гасли. «О чём они вообще? Я брал уран с завода? Я с января к урану не прикасаюсь…»

— Ничего нет! — доложил охранник, бросив на пол обломки «арктуса».

— Значит, на заводе, — буркнул «Шерман», отходя от Гедимина. — Идём туда. Хоть что-то дельное сказал тот янки? Как выносил, куда мог сложить?

— Надо смотреть, — охранники вдвоём потащили сармата к выходу. — Только быстро. Что делать со слизью?

— Расколется, — пообещал «Шерман», и Гедимин почувствовал удар под нижние рёбра. Резкой боли не было, но спина неприятно заныла.

— Шокер ему в яйца, всё расскажет, — угрюмо посоветовал один из охранников. — Живей, шевели ногами!

…Стальная «нога» от резкой подсечки ушла в сторону, и охранник с гневным воплем упал на одно колено. Встать и добавить Гедимин не успел — разряд станнера ударил в грудь, второй — в пах, и сармат повалился набок, хватая воздух ртом. Болело всё тело, каждая мышца, но сильнее и неприятнее всего было жжение в промежности, до крайности затрудняющее движения. ' Hasulesh! Мне бы резак…' — Гедимин стиснул зубы и кое-как приподнялся, опираясь на дрожащую руку.

— Тупые мартышки! Я не брал никакого урана. Я ничего не делал, когда до вас дойдёт⁈

Охранники переглянулись. Упавшего подняли, и он ухромал в сторону, к двери, вполголоса поминая способы спаривания и гипотетических родственников Гедимина.

— Т-твою мать, весь цех перерыли, — пробормотал один из «броненосцев». — Шокер его не берёт… Надо было всех сразу брать. Они всё тыщу раз перепрятали…

— Так что молчал? Язык отгрыз? — шлем «Маршалла» загудел от удара, и охранник попятился от рассерженного «Шермана». — А теперь что делать?

— Водой его, — посоветовал ушибленный. — Мордой в ведро — на десятый раз заговорит.

— Щёлока туда, — неприятно ухмыльнулся «Шерман». — Да, дело придумал. Давай за водой!

«Уроют,» — подумал Гедимин, подтягивая под себя руки. Нижняя половина туловища, начиная от грудины, висела онемевшим куском мяса. «Ничего им не докажешь. Будут долбить, пока не сдохну. Хорошо, других не тронули…»

— Эй, кануки, — прохрипел он, приподнимаясь на руках. — Хватит. Где сканер? Давайте сюда. Я не буду сопротивляться.

Ближайший к нему охранник дёрнулся вместе с экзоскелетом.

— Сканер! Эй, а мы что сидим⁈ Под сканером никто не отмолчится.

— Стоять! — рявкнул «Шерман». — Сканер у федералов.

— Твою же ж мать, — тоскливо пробормотал первый охранник.

— Так заговоришь, грёбаная слизь, — «Шерман» шагнул к сармату. «Если бы достать до плечевого сустава…» — Гедимин подобрался, собирая остатки сил и готовясь к рывку.

Дверь карцера открылась с грохотом; не успевший отойти с дороги охранник метнулся к стене, растерянно что-то бормоча. Двое «броненосцев» резко развернулись на месте и уставились на силуэты в дверях. В карцер, пропустив вперёд двоих людей в серых комбинезонах, протиснулся «Рузвельт».

— И чья это самодеятельность? — один из «серых», едва заметно поморщившись, кивнул на лежащего сармата. «Шерман» под его взглядом как будто съёжился вместе с бронёй.

— Это… допрашивали… краденый уран… — пробормотал он.

— Что вы вообще забыли в деле, которое ведут федеральные службы? — холодно спросил второй, глядя на экран смарта. — Ваше руководство давно ничего не контролирует, но один-два рапорта его подогреют. Мистер Мартинес, что вы можете сказать об этом деле?

— Я не могу понять, почему донесение от инспектора моей корпорации, касающееся моих сотрудников, поступило ко мне в последнюю очередь, — люк экзоскелета открылся, выпустив наружу одного из его пилотов. Фюльбер остановился рядом с Гедимином и смерил его задумчивым взглядом.

— Что с вами делали?.. Впрочем, я вижу. Позовите медика, тут нужно освидетельствование.

— Грёбаный станнер, — Гедимин попытался сесть, но спина не держала; кое-как удалось опереться на руку. Боль в промежности от резкого движения усилилась вчетверо, и сармат щурился и тяжело дышал, дожидаясь, пока она уймётся.

— Не двигайтесь. Мы вызвали врача, он вас осмотрит, — один из федералов бесстрастно посмотрел на «Шермана», и тот переменился в лице. Гедимин не удержался от ухмылки. «Трусливая макака. Тут вчетвером одного бить не выйдет?..»

— Инспектор, — сармат недобро сощурился, глядя на Фюльбера. — Что ты сказал об инспекторе? Какое донесение было? Что тут вообще происходит?

— Весьма неприятное дело, мсьё Гедимин, — отозвался человек. — Инспекторы Стэн и Гарсия проводили плановый ежемесячный осмотр в вашем цеху. Их отчёт получило головное управление… а донесение инспектора Стэна о хищении урана — федеральная полиция.

Сармат изумлённо мигнул.

— Эта макака написала, что я ворую уран⁈ — вырвалось у него раньше, чем он подумал о подборе слов. — Hasu! Надо было отсношать его твэлом — сам ведь просил…

Один из федералов выразительно хмыкнул и покосился на «Шермана». Тот пробормотал что-то о слизи и недостаточном количестве расстрелов. Фюльбер шагнул чуть назад и наклонился — теперь он мог смотреть Гедимину в глаза.

— Что вы сказали? Насчёт твэла и… странных просьб? Расскажите по порядку. Вы обвиняетесь в регулярном хищении урана из кассетного цеха, и это… более чем неприятно и для вас, и для меня. Не смущайтесь. Рассказывайте всё, что знаете.

— У вас, похоже, не только инженеры… странные, — пробормотал один из «федералов», включая смарт. — Мистер Мартинес прав. В ваших интересах ничего не скрывать.

— Я могу подтвердить под сканером, — сказал сармат, прислоняясь к стене; ему мерещилось, что тело вот-вот потеряет форму и растечётся лужей слизи. — Этот Стэн, инспектор… Он пришёл в мой кабинет и предложил спариться с ним. Я послал его искать самку. Найдите его, допросите под сканером. Я не вру, и сканер это подтвердит.

Люди переглянулись. Один из «Маршаллов» неуверенно хихикнул, но получил по шлему от «Шермана» и заткнулся.

— М-да… Кажется, есть смысл в применении сканера, — один из «федералов» потёр подбородок. — К инженеру Кету… и, возможно, к выездному инспектору Стэну. Спасибо за содействие, мистер Мартинес. Надеюсь, этот неприятный вопрос вскоре разрешится.

07 сентября 48 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Шарниры, спрятанные внутри стены, тихо, но отчетливо заскрипели, и Гедимин, недовольно щурясь, привстал с матраса. Звук открывающихся дверей с криво установленным механизмом, за все восемь лет смазанным не более одного раза (и то сармат не поручился бы, что эту смазку вообще произвели), впивался в уши иглой, и за все бесконечно долгие дни взаперти Гедимин так к нему и не привык. «На заводе уже десять раз починили бы. В бараке я бы за такое убил. А с макаками что делать⁈» — сармат стиснул зубы и рывком поднялся с матраса. Голова уже практически не кружилась, тело восстановилось, и даже пластырь с висков отклеили ещё позавчера — отверстия в коже затянулись. «Дырки в черепе останутся, зарастут, самое меньше, через неделю,» — сказал, убирая наклейки, сармат-медик. «Но купаться уже можешь — в мозг ничего не нальётся.»

— Гедимин Кет? — полуутвердительным тоном спросил вошедший. Гедимин так и не научился различать их, — это был кто-то из «серых комбинезонов» с хищной птицей на нашивке, но видел сармат его раньше или нет, он не помнил. Он кивнул, с вялым интересом глядя на пришельца.

— Собирайтесь. Ваше дело разрешилось, — сказал человек. — Обвинения сняты. Можете возвращаться к работе.

Гедимин мигнул. «Кто-то всё-таки включил мозги…» — подумал он с едва заметной ухмылкой. «Сейчас пять? Пойду к Хольгеру. Интересно, ему дали сменщика?»

— Вы просканировали Стэна? — спросил он, выбираясь из комнаты. Она была даже больше, чем его собственная каморка в бараке «Нова», но полуработающая вентиляция и раздолбанные двери досаждали сармату сильнее, чем нехватка пространства.

— Интересуетесь подробностями работы? — едва заметно усмехнулся «федерал». — Мистер Мартинес говорил, что вы любознательны… Инспектор Гарсия подтвердила ваши слова. А также камеры… они не зафиксировали никаких подозрительных действий с вашей стороны. При том, что материал очень обширный… Ваш вопрос решён. К мистеру Стэну вопросы ещё остались, но уже не в нашей юрисдикции. Вероятно, он будет уволен… возможно, будет заведено дело о лжесвидетельстве. Хотя он не давал присяги… скорее всего, наказание будет мягким.

Сармат молча слушал, слегка щурился и восстанавливал в памяти отличительные знаки охранников, устроивших ему допрос. «Главное — не шуметь. Я и так на грани расстрела,» — он вспомнил план аэродрома, береговую линию холодного озера, обычное состояние камер на зданиях и дронах-наблюдателях и недобро усмехнулся. «Трое с „козами“, один „осёл“. Но лучше уточнить по отметкам. Не хотелось бы зацепить посторонних…»

Неподалёку лязгнули двери, и две пары стальных «копыт» нестройно прогрохотали мимо.

— Шляться по городу среди ночи, как бездомный пёс… — донеслось из-за угла.

— Лучше так, чем нарваться на… — дальнейшие слова заглушил лязг следующей двери. Гедимин скрыл ухмылку. «Среди ночи… А это надо проверить. Да, вполне вероятно…»

… — Эй, теск!

Гусеничный трубоукладчик притормозил рядом с Гедимином, неторопливо идущим по обочине первой стрит. Из бронированной кабины выглянул сармат-водитель и приглашающе махнул рукой.

— Залезай! На завод?

— Да, на «Вестингауз». Спасибо, — Гедимин забрался на боковую ступень и встал там, держась на уложенный на кабину манипулятор. Трубоукладчик тронулся.

— Куда едешь? — спросил сармат, наклоняясь к кабине. Один из толстых иллюминаторов был приоткрыт — водителю, выходцу с одного из спутников Юпитера, было жарко в машине.

— На станцию, — отозвался он. — Там много работы. Был на станции?

— Охрана отгоняла, — вздохнул Гедимин.

— А! Макаки — странные, — фыркнул водитель, притормаживая у ворот завода «Вестингауза». — Думают, мы навредим своей же станции?.. Ладно, слезай. Приехали.

На полпути к проходной Гедимин приостановился, похлопал себя по карманам, досадливо сощурился и развернулся к бараку. «Ни рации, ни инструментов…» — он вспомнил обломки «арктуса» в руках охранника и стиснул зубы. «Недостающее придётся одалживать у Хольгера. Надеюсь, не понадобится.»

Зайдя в пустой коридор, Гедимин замедлил шаг — он не хотел никого будить, только тихо заглянуть в свою комнату и забрать уцелевшие инструменты. Он заглянул в ящик для личных вещей — рация была там, ремонтная перчатка со следами починки лежала под свёрнутым комбинезоном, дозиметр — у стенки ящика, вертикально, генератора защитного поля не было. Дверь неслышно качнулась — в комнату вошёл Линкен и остановился у порога, широко ухмыляясь.

— Жив? Цел?

Гедимин крепко обнял его и сам сощурился от ощущений в сдавленных рёбрах — Линкен тоже был рад ему и не соизмерял силы. Отстранившись, он крепко хлопнул Гедимина по плечу.

— Как выбрался?

— Фюльбер вытащил, — ответил инженер, прикрепляя к комбинезону держатели для инструментов. — Очень вовремя. Меня собирались притапливать в щёлоке. Tzaat hasulesh…

— Tza, — угрюмо кивнул Линкен. — Я боялся, что он не успеет. Хольгер сообщил ему, как только смог достать рацию. Знаешь… Двое уродов из четырёх по ночам ходят в патруль. Недалеко от фрилокомбината, практически у первой стрит. Иногда выходят на неё, на свет.

— Это хорошо, — кивнул Гедимин. — Но надо выждать. Ближе к концу месяца… Поможешь с материалом? Что-нибудь, детонирующее от удара…

Линкен ухмыльнулся так, что всё лицо перекосилось, и ударил сармата по плечу.

— Ты взялся за ум, атомщик. Рад слышать. Помогу, чем смогу. Они там с семи вечера до семи утра. Самое тёмное время.

— Пусть стемнеет ещё немного, — сказал Гедимин. — Пойду сам, в одиночку.

— Зря, — нахмурился Линкен. — Я бы помог. Я сам хотел разобраться. Маккензи оттаскивал за шиворот. Мол, глупо нарываться на расстрел… Боялся, что и ты начнёшь ныть. Тут слишком много трусливой слизи!

— Я бы не нарывался, — угрюмо сказал инженер, потирая «опустевшее» плечо — нехватка «арктуса» беспокоила его сильнее, чем мог бы беспокоить оторванный рукав. — Но мне надоело. Они думают, что могут делать с нами что угодно. Просто так, потому что у них есть экзоскелеты. Посмотрим, как это им поможет.

…Он проскользнул мимо крана, везущего в цех ёмкости с гексафторидом, — ему было не впервой расходиться на галерее с громоздким оборудованием. Внизу, в цеху, его встретило ошарашенное молчание рабочих и изумлённо-радостный взгляд Хольгера. Жестом попросив химика оставаться в диспетчерской, у мониторов, Гедимин поднялся по лестнице в прозрачный куб.

— На станции кладут трубы, — сказал он, как только Хольгер выпустил его из объятий. Химик растерянно хмыкнул.

— Что?.. Не был там с тех пор, как тебя увели. В тот день мы так никуда и не полетели. Взрывник был сильно расстроен. Вчетвером держали его, чтобы ничего не наворотил.

— Спасибо за Фюльбера, — Гедимин положил руку ему на плечо. — Это было своевременно.

Хольгер усмехнулся.

— От этого… менеджера есть толк, не находишь? Надеюсь, с тобой ничего не успели сделать.

— Ничего необратимого, — отозвался сармат. — Теперь моя очередь. Возможно, в одну из смен я уйду из цеха. Постараюсь долго не задерживаться.

Хольгер смерил его долгим взглядом и, помедлив, покачал головой.

— Будь осторожен. Нападение на охрану — это серьёзно.

— Постараюсь не светиться, — кивнул Гедимин, покосился на «пустое» плечо и досадливо сощурился. — Не заказывал новый генератор?

— Лежит в кабинете, — ответил Хольгер. — Сразу привезли.

Гедимин беглым взглядом окинул мониторы, убедился, что его вмешательство не требуется, и вышел из диспетчерской. В кабинете за время его отсутствия ничего не изменилось — даже ненужные детали и обломки в общем ящике лежали точно такой же горкой. Сармат сел к верстаку и задумчиво сощурился, проводя пальцем по развёрнутому листу скирлиновой бумаги. Он восстанавливал в памяти участок главной улицы в паре кварталов от фрилосинтезирующего комбината. «Много тяжёлого транспорта на дороге. Это пригодится,» — он провёл ещё одну невидимую линию и недобро усмехнулся. «Только убедиться, что это именно те макаки. Две вылазки, одна для проверки, вторая — окончательная. Взять у Кенена миниглайд. Может, тогда…» Он едва заметно поморщился и прижал ладонь к груди. Слева, под рёбрами, перекатывался тяжёлый горячий комок. Он слегка остыл за дни, проведённые в форте, но всё ещё давил на грудь. «Не знаю, что это. Но без него дышать легче.»

29 сентября 48 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Остроконечный обломок фрила — не слишком длинный, немного тяжелее, чем можно подумать по внешнему виду — лёг на ладонь Гедимина, и сармат осторожно свёл пальцы, разглядывая едва заметное утолщение в нижней части снаряда.

— Испытывал? — спросил он у довольно ухмыляющегося Линкена.

— Работает, — хмыкнул тот. — Не подведёт. Осторожно в пути, он не любит тряски.

Гедимин кивнул, аккуратно заворачивая снаряды в ветошь и укладывая в узкие тесные карманы — каждый осколок по отдельности, никаких посторонних предметов рядом. Хольгер недоверчиво покачал головой.

— Глупая затея, и к тому же опасная. Но… хорошо будет, если у тебя получится.

— Atta’an! — криво ухмыльнулся Линкен, вскидывая руку. Двое сарматов прошли мимо него, направляясь к лестнице. Сигнал к пересменке уже прозвучал, в цеху их ждали. Гедимин с удивлением отметил, что не думает ни о топливных сборках, ни о центрифугах, ни даже о недостроенной атомной электростанции, — в голове было пусто и гулко, только кровь стучала в ушах.

Он выждал полчаса после пересменки и, жестом попрощавшись с Хольгером, поднялся в кабинет. Миниглайд ждал его там; выход на чердак был давно освоен, тени выступов на крыше прикрывали замаскированный люк. Огни дронов-наблюдателей сверкали далеко на севере, ещё один кружил над фортом, — путь был свободен.

…Гедимин лежал, растянувшись на крыше; тени, наклонённые в разные стороны, накрывали пятнистый комбинезон. Мимо навстречу друг другу шли колонны строительной техники — на станции была какая-то пересменка, и сармат, решивший перейти дорогу, в конце концов потерял терпение и постучал по броне одного из глайдеров. Поток приостановился, пропустив его. Двое в тёмно-синих экзоскелетах вышли из переулка, остановились, подозрительно огляделись по сторонам и свернули направо.

«Опять прохожие,» — недовольно сощурился Гедимин. Вытянутая рука затекла, тело, распластанное вдоль теней, неприятно покалывало, — надо было сменить положение, но сармат не хотел выдать себя. «Ждать до следующего обхода.»

Охранники вернулись через пятнадцать минут; незадолго до этого вниз по улице прошла компания филков, и Гедимин с досадой смотрел на них, ожидая, что охрана выйдет наперерез им — и придётся ждать ещё четверть часа. Но обочина была пуста, только двое в экзоскелетах быстрым шагом обходили торец барака.

Гедимин чуть сдвинул руку назад. На то, чтобы достать снаряд, ушло полсекунды; в следующее мгновение обломок фрила уже летел вниз — почти вертикально, под небольшим углом к дороге, а сармат вжимался в крышу в самой густой тени.

Он услышал грохот, скрежет сминаемого металла, рёв и визг поспешно тормозящего глайдера, гудки со всех сторон и пронзительный вопль тревожной сирены. «Сработало,» — подумал он, рывком перебрасывая себя из тени в тень, на край крыши, где под одним из треугольных выступов лежал миниглайд. Сармату хотелось посмотреть на дорогу, оценить результат своих действий, но он усилием воли заставил себя отвернуться и бесшумно упасть вместе с миниглайдом вниз, в тихий переулок. «Не подниматься,» — напомнил он себе, облетая бараки. Он летел ниже крыш, пока не обогнул фрилокомбинат и не промчался над дорогой. Едва он выбрался из тени, взвыла вторая сирена, и сармат изумлённо мигнул. Звук исходил с южной окраины, из района аэродрома, и там тоже что-то сверкало, и кружили дроны-наблюдатели.

«Вроде не заметили,» — сармат спрыгнул в чердачный пролом и втащил за собой миниглайд. Пять минут спустя он спокойно спускался по лестнице в цех.

— Закончил? — спросил у него Хольгер; глаза сармата потемнели, веки мелко вздрагивали, но он старался не выдавать волнения. Гедимин кивнул и развернулся так, чтобы никто, кроме Хольгера, не видел его довольную ухмылку.

— Ясно, — сказал химик, опускаясь в кресло, и зябко поёжился. Гедимин погладил его по плечу и сел рядом, глядя на мониторы. Ничего интересного там не показывали, и сармат смотрел сквозь них — его мысли занимал вовсе не процесс переработки урана. «Вторая сирена,» — он задумчиво сощурился. «И до неё… кажется, был удар. Ещё один взрыв? Интересно, где в это время был Линкен…»

30 сентября 48 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Первый гудок — сигнал к пересменке — прозвучал в без пяти минут шесть, и операторы на постах зашевелились. Гедимин осмотрел цех, нашёл все три крана и ткнул в переключатель, зажигая на галерее знаки безопасного прохода. Путь из цеха был свободен, но инженеры не спешили уйти из диспетчерской.

— Так ты видел, что вышло? — вполголоса спросил Хольгер, убедившись, что микрофоны в диспетчерской отключены. Гедимин качнул головой.

— Если не вышло, придётся доделывать, — буркнул он, разглядывая ладонь. Сейчас — как и всю эту ночь, начиная с десяти вечера — он был в рабочих перчатках. Он тщательно оттирал их мокрой ветошью; если даже снаряд раскрошился, никакой подозрительной пыли на одежде сармата не должно было остаться.

Гедимин включил смарт и вздрогнул — углы экрана были зачёркнуты чёрными траурными лентами. «Трое охранников погибли этой ночью. Ведётся расследование. Тела будут вывезены в Атлантис для погребения» — прочитал он и ухмыльнулся. «Всё-таки сработало… Трое? Тот шум на аэродроме… Нет, я всё-таки хочу поговорить с Линкеном!»

— Расследование, — пробормотал Хольгер, недовольно глядя на сармата. — Очень вероятны большие проблемы…

— Не вижу вероятности, — отозвался Гедимин. — Мы всю ночь были в цеху. Даже макакам хватит ума это понять.

Хольгер покачал головой.

— Я бы не хотел увидеть тебя расстрелянным.

— Будто я хотел бы, — фыркнул сармат.

С галереи быстрым шагом спустился Линкен; шрам на его щеке нервно подёргивался. За ним, засунув руки в карманы, шла угрюмая Лилит.

— Tza atesq! — Линкен, не скрываясь, поднял руку в приветственном жесте, и Гедимин ответил ему.

— Читал новости? Я читал, — взрывник, подойдя к Гедимину, опустил руку ему на плечо и крепко сжал пальцы. — Хорошо сработано. Проходил по первой стрит. Видел когда-нибудь раздавленную жестянку с томатным соком? Очень похоже.

Гедимин недобро усмехнулся.

— На аэродроме ты отличился?

Линкен хмыкнул.

— Чуть что взорвётся — сразу Лиск, Лиск… Просто неисправный аккумулятор. Так неудачно, что глайдер съехал в озеро. Придавил по пути один «Шерман». А они скверно плавают. Теперь там стадо охраны, и купаться не пускают. Вы с Хольгером лучше слетайте на Жёлтое озеро.

Сарматы переглянулись.

— Аккумулятор? Да, бывает, — покивал Гедимин. — И что, тебя даже не допросили?

— Ну как же, — ухмыльнулся Линкен. — Вытащили, конечно. Без сканера, по сокращённому варианту. При федералах они стесняются, под дых не бьют. Так что не беспокойся.

— Там федералы? — Гедимин настороженно посмотрел на взрывника. «Вот эти могут и докопаться. И сканер у них есть. Странно, что Линкена не сканировали. Видимо, не засветился…»

Смарт в его кармане испустил короткий, но звучный гудок. На экране мигал красный значок — срочное сообщение от Фюльбера Мартинеса.

— «Оставайтесь в бараке. Я приду к вам», — прочитал вслух Гедимин. Сарматы снова переглянулись.

— Что-то пронюхал, — Линкен сузил глаза. — Не люблю макак. Говори только «нет», атомщик. Не вдавайся в детали. Держишься ты хорошо, но болтаешь много.

Сармат, стараясь не показывать волнения, зашёл в комнату и снял рабочий комбинезон. Его пятнистая одежда, совершенно чистая, до блеска оттёртая мокрой ветошью, не носила на себе никаких следов ночной засады. Миниглайд лежал в комнате Кенена — инженеры передали его учётчику ещё в середине смены.

— Смотри, — Гедимин развернул перед Хольгером слегка затёртый чертёж. От многочисленных исправлений бумага посерела и покрылась неровностями, но все линии было хорошо видно.

— Это доработки для кассетного цеха. Вот на этом участке нужно менять почти всё, — он провёл пальцем по чистому пространству под частью схемы, обведённой красным. — Если мне дадут материалы, я справлюсь за две недели. Удобнее будет дорабатывать линии по одной, чтобы не останавливать весь цех.

— Допустим, но мне-то это зачем? — удивлённо хмыкнул Хольгер. — Подожди Фюльбера.

— Это не его работа, — качнул головой Гедимин. — Добраться бы до инженеров…

За углом зашелестели раздвижные створки; сармат ждал тяжёлых шагов экзоскелета, но человек пришёл налегке. Если при нём и было какое-нибудь оружие, кроме бластера в поясной кобуре, то Гедимин его не заметил, а к бластеру пришелец не притрагивался. Остановившись в дверях, он выразительно сложил руки на груди и перевёл взгляд с Хольгера на Гедимина.

— Я думал, как усовершенствовать оборудование, — сказал ремонтник, доставая чертёж. — Тут есть доработки…

— Очень своевременно, — усмехнулся Фюльбер, и его едва заметная усмешка заставила Гедимина ненадолго забыть о чертежах и насторожиться. — Вы умеете расставить приоритеты. О доработках речь пойдёт не раньше Рождества, когда закончатся плановые проверки. Пока я бы посоветовал вам не ходить дальше диспетчерской. А также — как можно реже выходить на улицу и показываться на глаза местной охране. Вы вообще думаете, прежде чем делать?

Гедимин удивлённо мигнул.

— Не понимаю, — сказал он, бережно сворачивая чертёж и убирая в карман. Фюльбер слегка скривил губы.

— На ногах экзоскелетов нашли брызги расплавленного фрила. Ими же покрыт тротуар рядом с местом происшествия и стена соседнего дома. Характерные мелкие въевшиеся брызги с примесью соединений азота. Неужели у вас настолько веские причины считать всех людей идиотами?

«Уран и торий… Вот этого я не учёл,» — с досадой подумал Гедимин, стараясь не щуриться; он был как никогда рад, что лицевые мышцы сарматов малоподвижны, а мимика — невыразительна.

— Всё равно не понимаю, — сказал он. Фюльбер вздохнул.

— Как вам будет угодно, мсьё Кет. Пара дружеских советов, если позволите. По крайней мере до конца октября не попадайтесь на глаза местной охране и федеральной полиции… и, если вам снова понадобится восстановить попранную честь, постарайтесь держаться в рамках закона. Это последний раз, когда я берусь вас вытаскивать.

Он развернулся и направился к выходу. Гедимин ошалело переглянулся с Хольгером, с трудом вернул на лицо каменную маску и окликнул человека.

— Фюльбер! Подожди немного.

— Что такое? — неохотно повернулся к нему «менеджер по персоналу».

— Я хочу показать чертежи инженерам. Тем, у кого есть опыт, — сказал сармат, наблюдая, как глаза Фюльбера медленно расширяются. — С кем я могу связаться?

— Очень своевременно, — пробормотал человек, задумчиво глядя на Гедимина. — И очень по-вашему. Подождите января, мсьё главный инженер. Я постараюсь подобрать вам компанию.

Фюльбер вышел. Кенен, выглянувший на шум, всплеснул руками и выразительно поднял взгляд к потолку.

— Боюсь даже предполагать, сколько в год требуют инженеры с материка, если вытаскивать из такой задницы тебя — проще и дешевле!

Хольгер тронул Гедимина за плечо.

— Мартышка права. Тебе нельзя высовываться. Мы можем устроить холодную купальню на территории завода. Иджес показывал мне подходящее место. Можно пойти туда сейчас.

— Я мылся, — буркнул ремонтник. — И я не дурак. Купания могут подождать до ноября.

«Надеюсь, Линкен не наследил. Маловероятно, что Фюльбер станет его вытаскивать,» — думал сармат, неторопливо поднимаясь по лестнице в информаторий. «Жаль, что завтра у охраны пересменка. До четвёртой макаки я добраться не успею…»

31 октября 48 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Тяжёлый тягач осторожно маневрировал на подъёме, заталкивая в ворота цеха прицеп, доверху заполненный длинными блоками, покрытыми жёстким белым фрилом. На каждом из них стояла маркировка «Вестингауза» — крупная тёмно-синяя буква «W». Прицеп медленно въехал в ворота и остановился на разгрузочном пункте, помощь Гедимина уже не требовалась, и он отошёл от тягача и встал на узкой лестнице сбоку от въездного пандуса. Территория завода была ярко освещена; для сарматов, работающих круглые сутки, цвет неба и высота солнца над горизонтом не имели значения, и Гедимин даже слегка удивился, увидев черноту над головой. До конца ночной смены оставался ещё час, до рассвета — не менее трёх.

Оттуда, где стоял сармат, был хорошо виден пропускной пункт завода и охранники в броне «Вестингауза», неподвижно стоящие у ворот. Сквозь раздвинутые створки виднелся небольшой участок главной улицы. Над ним медленно проплыл большой дрон-наблюдатель. Остановившись напротив ворот, он посветил прожектором во двор завода. Из-за стены, догоняя дрон, вышли трое охранников в тёмно-синих экзоскелетах — один тяжёлый «Шерман» шёл за двумя лёгкими «козами», и все они старались не терять из виду дрон. Поравнявшись с воротами завода, трое прибавили шагу. Дрон, поводив лучом прожектора, поднялся выше и, перелетев улицу, скрылся в переулке между бараками.

— Эй, теск! — луч фонаря почти дотянулся до крыльца, где стоял Гедимин, но погас в свете ярких прожекторов над воротами цеха. — Чего встал⁈ Иди работать!

… — Да, ходят по трое, — подтвердил с кривой ухмылкой Линкен, пришедший сменить Гедимина на посту. Всё было в порядке, пересменка прошла гладко, и главный инженер мог спокойно уйти, но он задержался — как обычно в это время, минут на пять-семь. С тех пор, как ему запретили выходить с территории завода, у него было много свободных часов и мало интересных занятий.

— Они боятся, — хмыкнул Гедимин, вспомнив торопливый шаг «броненосцев». — Хорошо. Ещё лучше будет, когда они уйдут.

— Подожди до января, — сказала Лилит, занимая место в диспетчерском кресле. — Ничего нового от Фюльбера? Долго ещё он собирается держать тебя под арестом?

— Октябрь на исходе, — пожал плечами главный инженер. — Охрана давно сменилась. Я не знаю, чего он опасается.

Хольгер нетерпеливо посмотрел на часы и тронул Гедимина за плечо.

— Пойдём, атомщик. Твоя смена давно закончилась.

…Иджес и Мика ждали сарматов в коридоре; оба переоделись в личные комбинезоны и глядели бодро — непохоже было, что кто-то из них собирается спать.

— Вы отдыхали? — спросил Гедимин, глядя на механиков с подозрением.

— Много времени уходит на ерунду, — махнул рукой Иджес. — Мы выспались, не бойся. Ну что, устроим северянскую купальню?

Гедимин покачал головой. Иджес порывался захватить душевую и нагреть её до температуры кипения практически каждый день, и раз в неделю ему это удавалось, но последний «перегрев» был вчера, и сегодня следовало ожидать, что комендант будет наготове, и в очень скверном настроении.

— Оставь Оллера в покое, — посоветовал инженер. — Ты-то не под арестом. Сходи к озеру.

— Пока ты дохнешь от скуки в запертом бараке? — Иджес хмыкнул. — Пойдём пускать кораблики с крыши.

— В такую темень? Снова искать твой планер на каждой сосне? — громко фыркнула Мика. — Хоть рассвета дождись!

В информатории, куда спустился Гедимин, оставив Иджеса и Мику в кинозале наедине со старым фильмом о космической войне, было светло, тихо и почти пусто. Немногочисленные филки собрались в одном углу и надели наушники; на их экранах что-то мелькало, часто вспыхивало и временами разлеталось на куски, — соревнования по «Космобою» были в разгаре. Гедимин прошёл мимо и сел за незанятый телекомп. Хольгер облокотился на его плечо и заглянул в экран.

— «Тройное убийство в Ураниум-Сити: расследование зашло в тупик», — прочитал он вслух один из заголовков. — Значит, они всё же считают два события связанными…

— Но не нашли, на кого их свалить, — подытожил Гедимин, дочитав короткую заметку. — И очень недовольны.

— И не они одни, — усмехнулся Хольгер. — Загляни в комментарии.

— Этого не хватало, — сузил глаза сармат. Комментарии он увидел краем глаза, когда заходил по ссылке, — в том, что он поневоле успел заметить, было три упоминания «поганой слизи», четыре — «кровожадных уродов» и два — ковровой орбитальной бомбардировки.

— А зря, — Хольгер несильно ткнул его кулаком в плечо. — Совершенно зря. Тебе было бы полезно помнить, что макаки думают о нас. Не двое-трое отщепенцев-учёных, а весь этот биологический вид.

— Я лучше пойду к Конару, — буркнул Гедимин, закрывая сайт новостей. Сегодня письма из Спрингера не было, ничего не успел ответить и Кронион.

— Смотри, — Хольгер ткнул пальцем в одну из всплывших на краю экрана ссылок. Она снова вывела сарматов на сайт новостей.

— «Комментарий Оркуса Марци, губернатора Канадских территорий»? Он тут при чём? — недоумённо хмыкнул Гедимин.

— Правители всегда «при чём», — назидательно сказал ему Хольгер, разворачивая страницу на весь экран. — Так… «Нас снова обвиняют в преступлениях, но я не видел ни разу за восемь лет, чтобы обвинители озаботились поиском и предъявлением доказательств. В чём ещё нас обвиняют? В том, что вода непригодна для дыхания? В длине тормозного пути тяжёлого гусеничного глайдера? Обратитесь с претензиями к вашему Богу, ведь это он, как вы любите говорить, дал всем вещам их свойства…»

Гедимин одобрительно хмыкнул.

— Кто-то разозлил его, — заметил он, сдвигая прочитанную заметку в верхнюю часть экрана. В нижней появилась часть фотографии — звено тяжеловооружённых дронов, летящих низко над лесом.

— «Периметр», — прочитал Хольгер, придвинувшись ближе к экрану. — «Люди уходят с сарматских территорий. Что защитит цивилизацию от бунта искусственнорождённых? Мы расскажем о „Кондоре“ над Канадой и о солдатах Периметра.»

— Они отводят охрану? — Гедимин недоверчиво посмотрел на экран. — Уже в январе? А как же заводы?

— Частная охрана останется, — Хольгер ткнул пальцем в длинный неудобочитаемый абзац. — Тут всё написано. Все компании, работающие с сарматами, имеют право держать здесь представительства под контролем федералов. Странно было бы, если бы «Вестингауз» бросил завод без охраны.

Сармат посмотрел на фотографии. Их было много, и все — с размытыми пятнами зацензуренных объектов, но всё же можно было рассмотреть сторожевые посты, заглублённые ангары с боевыми дронами, цепочку сигнальных маячков вдоль леса и множество солдат в лёгких и тяжёлых экзоскелетах. На некоторых участках ещё работала строительная техника — устанавливались новые зенитные орудия и бластерные турели, опоры для генераторов Сивертсена, расчищались контрольные полосы.

— Внушительно, — покачал головой Хольгер. — «Общая ширина Периметра — не менее тридцати футов, высота наблюдения — двенадцать тысяч миль… новейшие интеллектуальные дроны…» Эй, им нас было мало⁈

Гедимин хмыкнул.

— Некоторые роботы-уборщики довольно умны. Чего не скажешь об охранниках. Значит, они оставят нас тут и позаботятся, чтобы наружу мы не вышли… Ну, здесь без них будет спокойнее.

02 декабря 48 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Да, коллега, очевидно, что ваша тяга к исследованиям не применяется должным образом там, где вы вынуждены жить. Нет, к сожалению, я не могу повлиять на руководство „Вестингауза“. Станки на вашем заводе сделаны и работают по патентам полуторавековой давности? Это не предел. Девяносто процентов ядерных технологий нам в наследство оставил Век Пара! Оставшимся — чуть более двухсот лет. Ваши станки, коллега, просто юнцы по сравнению с конструкцией паровой турбины, а ещё ни одна АЭС не смогла от неё отказаться…»

Гедимин невесело усмехнулся и выключил смарт. За дверным проёмом, ведущим на смотровую площадку, коротко прогудел сигнал предварительной готовности — ночная смена подходила к концу. Сармат вспомнил о пропуске, в задумчивости сунутом в карман и так и не подписанном, достал его и поставил подпись. «Проверяющие ещё там?» — подумал он, покосившись на балконные двери. С тех пор, как он поднялся в кабинет, к нему не прилетела ни одна камера; но уйти без подписанного пропуска чужаки не могли, — значит, пора было спускаться к ним и забирать у них ключи.

Гедимин покосился на выстроенные на верстаке конструкции, немного сдвинул их, достраивая целую цепочку, и слегка подтолкнул вал в её начале. Всё сооружение зашевелилось, конвейерная лента поползла вперёд, фасовочный станок защёлкал, перебрасывая с места на место металлические трубки. Сармат хмыкнул. «Почти готовая линия,» — подумал он, считая секунды до остановки механизма. «Кажется, я скорее построю её в полный размер посреди леса, чем мне разрешат доработать существующие…»

Он спустился в цех, поднял руку, давая Хольгеру сигнал к пересменке, — на галерее уже ожидали рабочие утренней смены, инженеры пока не подошли. Густой протяжный гудок поплыл над цехом. Гедимин прошёл над конвейерами и спустился к лестнице — там, на безопасной площадке, его дожидались проверяющие. Они успели убрать в кофры все съёмочные дроны; увидев Гедимина, один из них выключил смарт и положил в сумку.

— Вы свободны, — сказал он, вернув сармату ключи. — Насколько мне известно, это последняя плановая проверка для вашего завода. Со следующего года они будут проводиться раз в шесть месяцев.

— Теперь «Вестингауз» доверяет нам? — хмыкнул сармат. — Убедились, что наши твэлы не взрываются?

Проверяющий равнодушно пожал плечами.

— Мы выполняем свою работу, мистер… э-э, Кет. Решение всегда за руководством. Хорошего дня.

Когда за чужаками закрылись ворота, рабочие утренней смены начали спускаться в цех, и Гедимин освободил для них проход. Хольгер ждал его в диспетчерской, следил за ним с едва заметной ухмылкой и, когда главный инженер вернулся, крепко хлопнул его по подставленной ладони.

— Всё! — Гедимин сжал его руку. — Теперь работаем спокойно.

— Хватит на сегодня, — Хольгер нетерпеливо посмотрел на лестницу. — Где эти двое? Без второй смены я вполне обойдусь.

— Можешь идти, — сказал Гедимин, покосившись на мониторы. — Я ещё побуду в лаборатории.

— Эй! — Хольгер озадаченно мигнул. — Ты что, хочешь тут поселиться? Не надо. Линкен и Лилит прекрасно справляются. Пойдём в душевую.

— Успею, — отмахнулся инженер. «Куда ещё мне ходить? Выбор невелик…» — угрюмо думал он, вспоминая, как выглядит озёрный лёд из-под воды, — очень давно он не видел ничего подобного. Озеро замёрзло без него; он подозревал, что без него снег успеет растаять и даже, возможно, выпасть снова.

Повернув к душевой, Гедимин услышал громкий сердитый голос Оллера. Удивлённо мигнув, он ускорил шаг, — комендант «Новы» нечасто переходил на крик, и, видимо, на этот раз у него были веские причины.

В предбаннике, за распахнутой настежь дверью, Оллер прижал к стене Иджеса и крепко держал его за плечо. Механик молча слушал его, сердито щурился и выглядывал что-то за плечом коменданта, но позади него не было ничего интересного, кроме кучки низкорослых сарматов. Они сгрудились у полок с одеждой и наблюдали за сценой с нескрываемым злорадством, многие открыто ухмылялись. Гедимин неодобрительно покосился на них и подошёл к Оллеру. Хольгер, тяжело вздохнув, встал чуть в стороне. Филки притихли.

— Что здесь? — спросил главный инженер. Оллер, прерванный посреди фразы, вздрогнул и резко развернулся к нему. Иджес фыркнул и стряхнул его руку с плеча, — забывшись, комендант схватил его слишком крепко.

— А, Гедимин! Ты вовремя пришёл, — Оллер ткнул пальцем Иджесу в грудь. — Твой механик опять ломал отопление. Мне это надоело, понятно? Ещё один такой раз — и я настою, чтобы его выкинули из «Новы».

— Ломал? — Иджес презрительно фыркнул. — Да здесь холодно, как на Энцеладе! Я только настроил его, чтобы можно было мыться и не мёрзнуть!

— До точки кипения? — хмыкнул Гедимин. — Не надо так. Это не всем нравится.

— Немного тепла никому не повредит, — отмахнулся механик. — Даже филкам. От твоего душа, Оллер, они уже посинели!

Комендант закатил глаза.

— Гедимин, забирай это… существо. Оно уже достаточно чистое. Если ещё кто-нибудь тронет отопление — позову охрану.

Гедимин задумчиво посмотрел на него. Оллер не шутил, и его глаза угрожающе потемнели. Инженер пожал плечами и жестом поманил Иджеса к выходу.

— Ладно, мы уходим. Хольгер, мойся, я подойду позднее. Отведу Иджеса в комнату.

Механик громко фыркнул, но сопротивляться не стал — стоило Гедимину положить руку ему на плечо, он замолчал и послушно пошёл к двери.

— Проследи, чтобы он лёг спать, а не лазил по бараку! — крикнул вслед им Оллер.

— Спать, — буркнул Иджес, недовольно щурясь. — Я уже выспался. А теперь ждал вас с Хольгером. Из-за горластого теска вам даже не искупаться, как нормальным существам…

Гедимин хмыкнул.

— Сто по Фаренгейту — вполне достаточно. Сто по Цельсию — уже много.

— Тебе же нравились перепады температуры, — озадаченно посмотрел на него Иджес. — Ты говорил, что это приятно.

— Обойдусь без перепадов, — отмахнулся сармат, останавливаясь посреди коридора. — Подожди здесь. Мы с Хольгером быстро вернёмся. Я хотел сегодня задержаться в лаборатории. Что там с твоей подлодкой? Я помню, вчера ты нашёл неисправность.

— Подлодка? — Иджес мигнул. — Да, не нравится мне, как она погружается. Не хватает плавности. Хочешь посмотреть?

Гедимин пожал плечами.

— Если есть время и инструменты, почему нет? Подожди пару минут. Я в душ.

Далеко он не ушёл — в кармане загудела рация. Гудок был коротким, но сармат успел дотянуться до ремонтной перчатки и пристегнуть её к запястью, пока доставал свободной рукой смарт. Убедившись, что устройство замолчало, и аварийного сигнала на экране нет, он досадливо покосился на перчатку — «не пригодится…» — и, зажав в ней рацию, надавил на кнопку. Послание пришло от Фюльбера и было очень коротким.

— «Идите купаться», — прочитал вслух Гедимин и, бросив смарт в карман, широко ухмыльнулся. Иджес озадаченно посмотрел на него.

— Что⁈

— Я больше не под арестом, — сказал сармат, довольно ухмыляясь. — Думал, просижу до весны.

— Вот это дело! — Иджес усмехнулся в ответ. — Что, правда? Освободили? Надо что-то сделать по этому поводу… Слушай, ты можешь отвлечь Оллера? Если внутри сделать хороший нагрев, поставить защитное поле и положить в предбаннике снег…

— Heta! — Гедимин крепко сжал его плечо. — Оставь уже душевую в покое. В озере достаточно и воды, и льда, тем более, что… Постой. Что с общественной душевой? Вы, любители перегрева, всегда собирались там. Почему ты туда не ходишь?

Иджес отвёл взгляд и ответил после недолгой заминки:

— Тебе же нельзя было туда. И Хольгер здесь, с тобой… Вот и я не ходил.

Гедимин мигнул, пристально посмотрел на механика — тот уткнулся взглядом в пол.

— А на самом деле?

— Венерианцы, — буркнул Иджес. — Они выгнали меня из душевой. И больше не пускают. Шахтёры с ночной смены. Заняли всю душевую. Никто туда больше не ходит.

— Да? — Гедимин сузил глаза. — Чего раньше молчал? Давно это случилось?

— В октябре, — признался механик, пряча глаза. — Да, в октябре. Тебе нельзя было выходить, и я не стал тебя тревожить. Тут тоже есть душевая…

«Вот только на минуту отвернёшься, сразу начинается какая-то ерунда,» — Гедимин досадливо сощурился. «Неприятная неисправность. Надо чинить.»

— Эти венерианцы тебя избили? — он внимательно посмотрел на Иджеса, судорожно припоминая, как сармат выглядел в октябре. Не вспоминалось ничего странного — как бы то ни было, механик за время «домашнего ареста» Гедимина ни разу не приходил со сломанными костями или разбитым в кровь лицом.

Иджес, приободрившийся было, снова уставился в пол.

— Нет, — нехотя ответил он. — Руку вывернули… и напинали в зад. Их там много для меня одного…

Гедимин озадаченно хмыкнул.

— Именно так? Странно… Ладно, идём. Надо поговорить с этими венерианцами.

Иджес радостно усмехнулся.

— Давай перчатку! Я сниму с резака предохранитель. Так удобнее. И ещё — у Линкена где-то здесь тайник с динамитом. Один я не найду, но у тебя, наверное, есть мысли?

Гедимин перехватил его руку и отвёл в сторону.

— Ничего не трогай. И в комнате Линкена тоже. Подождёшь меня с Хольгером у душевой, потом — к озеру. И никакого динамита…

Когда он в чистом пятнистом комбинезоне вышел из душевой, Иджес и Хольгер ждали его в вестибюле. Услышав шаги Гедимина, из комендантской высунулся Оллер, обвёл сарматов подозрительным взглядом и покачал головой.

— Если верить Гаю Марци, все проблемы только от тебя. Не знаю. От тебя я проблем пока не видел. А вот этот гений-механик…

— Если где-то нужен ремонт, скажи мне, — перебил его Гедимин. — Я в душевой неполадок не нашёл.

Иджес нетерпеливо ходил вдоль стены, измеряя шагами плинтус, и поминутно проверял, на месте ли инструменты, и насколько легко до них дотянуться. Хольгер стоял на месте и недовольно щурился.

— Гедимин, — вполголоса сказал он, когда инженер подошёл к нему, — это хорошо, что тебя выпустили. Но куда ты опять лезешь?

— Иджеса побили, — отозвался Гедимин. — Так быть не должно.

— Ты давно не дрался с сарматами? Один на два десятка? — криво усмехнулся Хольгер. — Уран и торий! И Линкен, как назло, на работе…

…За прошедшие три месяца снег выпадал множество раз, и продолжительных оттепелей не было, — там, куда не доставали роботы-уборщики, слежавшийся снег смёрзся, покрылся настом и блестел в лучах фонарей. О том, что сейчас утро, напоминали только цифры на часах. Небо было иссиня-чёрным, но никто из горожан не обращал на это внимания, — ночная смена вернулась с работы и пошла искать развлечений, утренняя к работе только приступила. Со стадиона доносился свист, скрежет, сухой треск и редкие, но выразительные возгласы на атлантисском и сарматском. Патруль из трёх «броненосцев» и дрона-наблюдателя остановился у дороги на перекур; на прошедших мимо сарматов охранники покосились, но ничего им не сказали.

— Купания идут, — Хольгер из-под ладони, согнутой козырьком, оглядел озеро. — И некоторые валяются в снегу. Но у душевой — никто.

Лёд, покрывающий озеро, был ярко подсвечен фонарями аэродрома и насосной станции, на блестящей поверхности темнели угловатые проломы и оттащенные в сторону щиты, которыми их прикрывали, когда не было купальщиков. Белый пар над проломами столбом поднимался на полтора-два метра, прежде чем рассеяться в морозном воздухе. Сарматы, выползшие на лёд, кутались в полотенца и торопливо натягивали комбинезоны; лица купальщиков цветом мало отличались от озёрного льда, — тёмно-серые с синеватым отливом. Никого из белокожих землян Гедимин не увидел, отсутствию смуглых венерианцев не удивился — они никогда не любили такие развлечения — и отметил про себя, что филков на берегу тоже немного. К воде никто из них не подходил — все стояли группками поодаль, пряча руки в карманы, и с опаской смотрели на купальщиков.

Над крыльцом душевой горел свет, изнутри доносился шум воды и шипение пара. На секунду дверные створки разошлись, выпустив наружу облако горячего воздуха, ветер отнёс его к северу, и Гедимин, оказавшийся на его пути, вдохнул и закашлялся. Воздух был обжигающе-горьким.

— Окись серы? — сармат шагнул в сторону, выходя из невидимого облака. — Тьфу!

— Ага, — мрачно кивнул Иджес. — Эти недоумки с Венеры. Жгут серный шлак. Задымили всю душевую. Ты снаружи кашляешь, а знаешь, что внутри⁈

— Серный шлак? — озадаченно повторил Хольгер. — Какой смысл в его сжигании в душевой?

— У них спроси, — фыркнул Иджес. — Дебилы красномордые…

— Heta, — Гедимин предостерегающе поднял руку. Двери душевой снова открылись. Вместе с облаком сгоревшей органики и сернистого газа на крыльцо вышел дымящийся краснокожий сармат. Жаркий сырой ветер ударил Гедимину в лицо; инженер с трудом сдержал кашель.

— Эй, в сернистом облаке, — негромко окликнул венерианца Гедимин. — Чем вы там дышите?

Красный сармат удивлённо мигнул, посмотрел на пришельца и сделал приглашающий жест.

— Что не так? Заходи… Эй! Опять ты⁈

Он шагнул на ступеньку ниже, пристально глядя на Иджеса. Тот потянулся за резаком. Гедимин надавил ему на плечо, отодвинув его в сторону.

— Кто у вас главный? — резко спросил он. — Есть разговор.

Венерианец криво усмехнулся.

— Заходи. Я — Хас Юнь. Можешь говорить со мной.

Он открыл дверь шире, прикрываясь завесой горячего пара. Из душевой послышались недовольные голоса.

— На моего друга здесь напали, — хмуро сказал Гедимин. — Объясни.

— Этот механик — твой друг? — Хас кивнул на Иджеса. — Что он сказал? Мы его не били.

— Ага, — механик поморщился. — Кто сбросил меня с крыльца?

Хас качнул головой и поднёс палец к небольшому кривому шраму под глазом.

— Нечего было швырять шлак мне в лицо. Радуйся, что тебе его не скормили.

Гедимин мигнул.

— Зачем ты бросил шлак? — спросил он у Иджеса. Тот фыркнул.

— А то не ясно? Они продымили серой всю парилку. Я им сказал, чтобы перестали. Венерианские мутанты…

На крыльцо выглянули ещё двое сарматов, посмотрели на Гедимина, и один из них тихо что-то сказал Хасу. Тот молча кивнул и спустился на ступеньку вниз, приподнимая руки и показывая инженеру пустые ладони.

— Эй, мы не хотели ссориться с заводом! Мы только выставили механика, чтобы не бросался на сарматов. Если будет сидеть тихо, мы не тронем его. И мы это сказали. Необязательно было тебе приходить.

— Ты лучше поднимись, и я поднимусь, — Гедимин покосился на плечо венерианца, медленно белеющее от резкого охлаждения. — Тут холодно.

Он думал, что уже притерпелся к сернистому газу, но внутри, за прикрытой дверью, пахло ещё острее. «Как они не растворяются?» — удивлённо мигнул сармат, надевая респиратор. Теперь слизистые не жгло — можно было говорить.

Венерианцы, отогревающиеся в душевой, уже поняли, что случилось что-то необычное, и, частично одевшись, перебрались в предбанник. Хасу протянули полотенце, но он отмахнулся.

— Другие сарматы сюда не ходят, — сказал Гедимин. — Не только Иджес. Мне это не нравится.

Хас мигнул.

— Мы пускаем всех, — он пожал плечами. — Даже мелюзгу. Не знаю, почему они к нам не ходят. Это общая душевая. Мы никого не прогоняем.

— Я знаю, — Гедимин постучал пальцем по защитной маске. — В респираторе мыться неудобно. Мешает. Зачем вы жжёте шлак? Этим нельзя дышать.

Сарматы переглянулись, Хас неуверенно усмехнулся.

— Нам нравится. Как на платформе, когда выходишь в шлюз. Ты был на Венере? В шлюзе всегда так пахнет. И так же тепло.

— Не был, — отозвался Гедимин. — Этот газ ядовит. Обжигает слизистые. Здесь что, нет вытяжки?

Он огляделся по сторонам, но сквозь плотный серно-водяной пар было трудно рассмотреть детали. Он покосился на свою руку — пока всё его тело надёжно прикрывал комбинезон, а ладони — перчатки, но часть лица осталась незащищённой, и сармат чувствовал, как кожа набухает и краснеет, приспосабливаясь к ядовитой горячей атмосфере.

— Вытяжки? — растерянно переспросил Хас. — Есть, само собой. Мы закрываем её. Тепло выветривается.

За спиной Гедимина кто-то хлопнул себя руками по бёдрам и пробормотал неразборчивую фразу по-северянски. «А вот Иджес зря сюда зашёл,» — подумал инженер и, не оборачиваясь, жестом попросил механика выйти. За спиной выразительно фыркнули.

— Так не пойдёт, — сказал Гедимин. В жарком едком тумане он наконец разглядел вентиляционное отверстие, прикрытое неровным листом фрила, подошёл и отодвинул его, не обращая внимания на недовольное ворчание со всех сторон.

— Здесь надо сделать зоны с разной атмосферой. Там, где разобрано отопление, будет самая горячая, с сернистым газом. Посередине — чуть холоднее, с нормальным воздухом. А здесь — переходная. Среднее между улицей и внутренними помещениями, — Гедимин провёл пальцем по запотевшему стеклу, дорисовывая примитивный план. — Тогда здесь не будут задыхаться земляне, а вы не замёрзнете.

Венерианцы переглянулись. Кто-то задумчиво рассматривал план, прикидывая что-то на пальцах, кто-то отошёл в сторону и стал чертить ещё одну схему, похожую, но с некоторыми изменениями.

— Я буду здесь, — пообещал Гедимин. — Начну распланировку. Но нужна будет помощь.

— Строительство, — хмыкнул один из венерианцев, пристально глядя на инженера. — Ты — физик, учёный? А где ты был строителем? Ты конструировал платформы для Венеры?

— Только атмосферную станцию на Сатурне, — ответил Гедимин без тени усмешки. — Макаки отказались от строительства. Ну что, к делу?

Хас неопределённо пожал плечами, покосился на других венерианцев, на расплывающийся план на запотевшем стекле, и перевёл взгляд на Гедимина.

— А если мы не будем всё это делать?

— Тогда вы поссоритесь с заводом, — пообещал инженер.

Несколько секунд Хас молча смотрел на него — прямо в глаза, немигающим взглядом, но Гедимин не смигнул. Венерианец пожал плечами.

— Ладно. Пусть будет так. Вроде бы это несложно.

…Они вышли из душевой за час до отбоя, и Гедимин, уже не обращая внимания на перепад температур, сдёрнул респиратор вместе с защитной маской и с наслаждением вдохнул ледяной воздух. Перчатки с припухших пальцев слезали с трудом, под скирлином была тёмно-оранжевая кожа в багровых пятнах. Гедимин помял одну ладонь в другой — боли не было, только ощущение жара и лёгкое пощипывание. Мимо, с опаской глядя на него, прошли двое филков. Они поднялись на крыльцо, заглянули в душевую, переглянулись и вошли внутрь. Через минуту один из них высунулся наружу и жестом позвал к себе ещё троих, дожидающихся его у крыльца.

— Работает, — довольно усмехнулся Гедимин, прикладывая к перегретой коже комок снега. Ледяные кристаллы неприятно кололись и быстро таяли.

— М-да, — Хольгер долго смотрел на душевую и заходящих в неё сарматов, на выглянувшего на крыльцо венерианца (багрового, пропахшего сернистым газом, но очень довольного), потом перевёл взгляд на Гедимина и покачал головой. — Не ожидал, что это скажу, но ты всё правильно сделал. Я опасался, что без драки не обойдётся.

— Зачем? — слегка удивился инженер. — Они разумны. Я разумен. Зачем нам драться?..

25 декабря 48 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Бубенцы, бубенцы

Радостно звенят!..

Окончание фразы потонуло в лязге, грохоте и ругани. На секунду позже над городом громыхнул фейерверк, и долго ещё небо трещало, а за приоткрытыми воротами цеха были видны трёхцветные вспышки. Грохот стал тише и реже, но что-то ещё лязгало на пустой улице, и особенно громкие звуки сопровождались ругательствами.

— Ну-ну, — Хольгер недовольно сощурился на щель между створками ворот; сквозь неё и натянутое в ней защитное поле звуки доходили хорошо, но обзор был скверный. — Куда это они? В наш забор или ворота?

— Да нет, — отозвался Гедимин, ненадолго отведя взгляд от потускневшего монитора. — Это с аэродрома. Глайдер или угол здания. Работа для ремонтников…

Лязгать перестало, и десяток нестройных голосов снова затянул песню, скрежеща и грохоча стальными «копытами» по обмёрзшей обочине. Взлетел ещё один фейерверк; жёлтая звезда повисла над Ураниум-Сити и с треском рассыпалась на мелкие осколки. Полоса золотистого цвета пересекла цех и угасла.

— Весело у них, — хмыкнул Хольгер, разворачиваясь вместе с креслом к щиту управления. На нём осталось гореть всего несколько светодиодов. Оборудование было отключено ещё два часа назад, все механизмы остановились, только вентиляционная система продолжала гнать тёплый сухой воздух, защищая конструкции от переохлаждения и излишней влаги. Гедимин дотянулся до рычага и закрыл ворота. Наступила тишина; её нарушало только дыхание сарматов и еле слышное посвистывание внутри щита управления. Рабочие покинули цех ещё полтора часа назад — Гедимин отпустил их спать.

— Мартышечий праздник, — буркнул Гедимин, с тоской глядя на фасовочные станки. Очередная партия урановых таблеток лежала мёртвым грузом — оборудование остановилось на восемь дней, и изготовление твэлов было отложено до января. Массивным топливным сборкам, предназначенным для марсианской АЭС, до выпуска оставалось чуть-чуть — один цикл оборудования, и можно было бы вывозить их…

— Странно, что им разрешили салют, — сказал Хольгер. — Но они, по-видимому, рады. Такая пальба над городом…

— Они — ночью, Линкен — днём… — Гедимин пожал плечами. Ему вспомнился развороченный «полигон» у Стометрового озера. Отчего-то там ещё сохранялась флора — между кратерами, а то и в них, летом росла трава, за камни и поваленные деревья цеплялся мох, а некоторые лиственные растения продолжали жить, будучи опрокинутыми и лёжа на боку, с поломанными ветвями. «Сегодня — опять взрывы,» — думал сармат. «Будем приземляться в снег. А может, выберемся в Порт-Радий. Я там не был…»

Заводской гудок отключили вместе с оборудованием, и в последнюю минуту смены загудели только смарты инженеров. Отключив устройство, Хольгер с облегчённым вздохом поднялся на ноги.

— Видел объявление в бараке? Сегодня Маркус скажет речь. Лучше бы дал поспать нормально!

…С рамок дозиметрического контроля свисало что-то серебристое, мохнатое и шуршащее. К середине странного предмета была прицеплена полая звезда, вымазанная флюоресцентной краской. Гедимин остановился и удивлённо мигнул.

— Что это?

— Украшения к Рождеству, — хмыкнул Хольгер, махнув рукой в сторону застеклённой стены галереи. Снег на заводском дворе и вычищенную крышу барака озаряли поочерёдно разноцветные вспышки.

— Здесь? — Гедимин потянул за серебристый хвост. Украшение держалось крепко.

— Наверное, комендант постарался, — Хольгер подобрал хвост и перебросил через рамку. — Идём, скоро побудка, а я ещё глаз не закрыл…

На дверях комнат ничего лишнего не висело, и это было последним, что отметил Гедимин, прежде чем рухнуть на матрас и завернуться в одеяло, проваливаясь в дремоту. «А когда станки стоят, устаёшь сильнее, чем при работающих,» — первая более-менее связная мысль посетила его одновременно с сигналом подъёма и хрипом ожившей громкой связи.

— Внимание обитателям «Новы»! Ровно в десять всем подойти в кинозал и прослушать поздравительную речь! Инженеры, к вам это относится в первую очередь, — объявил Оллер Ло. Гедимин хмыкнул. «Ну что — „инженеры“? Ну ладно, если ему так надо, потрачу десять минут на бессмысленную ерунду…»

— Эй, Джед, как тебе перцовка? — нетерпеливо крикнул из коридора Кенен. Сармат не заметил, когда привезли еду, — запакованные контейнеры уже лежали у порога: два больших, два поменьше и одна плоская упаковка с рождественскими картинками на обёртке. «Кекс? Сладкие плитки? Нуга? Любопытно…» — он вспомнил про ежегодную посылку с «кексами Конара» и, усмехнувшись, открыл контейнер.

Жжёнки, как обычно, было немного — всего двести миллилитров, и Гедимин выпил их залпом, ожидая тепла в пищеводе и небольшой раскоординации движений пять минут спустя. Но непривычно жгучая жидкость опалила вкусовые рецепторы, и сармат, ошалело мигнув, сделал глубокий вдох через рот — язык следовало быстро охладить.

— Ух… Капсаицин присутствует, — громко сказал он, когда жжение стало терпимым. — Это и есть перцовка? Ты пробовал добавлять другие вещества с резким вкусом?

С другой стороны коридора донеслись нестройные смешки.

— Гедимин берётся за исследования? — хмыкнула за стеной Лилит. — Осторожней, Маккензи! Как бы не кончилось настойкой на плутонии!

— Джед, энцеладский ты комендант, — тяжело вздохнул Кенен. — Ты слышал когда-нибудь о глинтвейне? Если бы кто-то из вас, марсианские рудокопы, раздобыл горелку, я сделал бы вам немного на пробу.

— Глинтвейн? — повторил незнакомое слово Иджес. — Для этого нужна горелка? Странный ты сегодня, Кенен. Ты же инструментов боишься, как расстрела!

— Эй, тески! — Линкен вышел в коридор, на ходу набирая что-то на смарте. — В двенадцать — первый глайдер до Порт-Радия. А в два — заплывы подлодок на Большом Медвежьем озере. Кто как, а я давно там не был. Гедимин, хочешь со мной?

— Я бы выбрался, — пожал плечами сармат. — А со своими подлодками принимают? У Иджеса что-то было…

Лилит фыркнула.

— Пусть попробуют не принять! Будем командой Ураниум-Сити. Надеюсь, у них там ещё не отрос никакой «подлёдный комитет»?

Линкен ухмыльнулся.

— Это навряд ли. Всем по уши хватило Лётного. Следующего Джера Хепри сразу утопят в озере. Кенен, на что тебе была нужна горелка? Можешь взять, в глайдере места хватит. И миниглайд прихвати. Полетаем наперегонки. У Астиага уже свой есть. Будет весело.

…Лилит решительно отодвинула телекомп от Гедимина и положила перед сарматом большой продолговатый свёрток. Внутри оказалась модель подводного корабля, покрытая от обмерзания белым фрилом. Иджес опустил рядом свой корабль, раскрашенный чёрными и красными полосами.

— Проверь перед вылетом. Не хотелось бы опозориться! — сказала самка, пристраиваясь за спиной Хольгера. Химик проворно занял освободившийся телекомп, и сарматы сгрудились вокруг.

— Ты свою запускал? — спросил Гедимин у Иджеса, держа подлодку на весу. Двигатель тихо загудел, и ветер, поднятый винтами, ударил сармату в грудь. Корабль рвался вперёд; Гедимину пришлось приложить усилие, чтобы не выронить его.

— На Атабаске работала, — отозвался Иджес, пристально глядя на подлодку. — Но скорость пока небольшая. Никак не мог определиться с ускорителем…

— «Уличные беспорядки в Чикаго»… — Хольгер прочитал вслух один из заголовков. Линкен фыркнул.

— Это пропусти. У макак везде беспорядки. А вот что-то интересное. Что там про Оркуса?

— «Губернатор Канадских территорий выступил с предложением по судебной реформе», — продолжил чтение Хольгер. — «Закон Атлантиса до сих пор рассматривает нас как разновидность механизмов,» — из выступления Оркуса Марци перед Координационным советом Солнечной Системы. «Искусственнорождённый априори виновен, независимо от наличия доказательств его вины, и подлежит самым жестоким наказаниям. Я надеюсь положить конец этой практике…»

— Верно, — кивнул Линкен. — Макакам только дай помахать конечностями. Сажать бы их за это в карцер — живо притихли бы.

— А вот про станцию, для которой мы работаем, — ткнула в экран Лилит. — «Строительство атомной электростанции в городе Плейстоцениум, архипелаг Тарсис, планируется завершить в ноябре следующего года. Корпорация „Конли Биотех Индастриз“ переносит на Марс крупнейшие лаборатории и пять процентов производственных мощностей. За прошедший год в Плейстоцениум прибыло три тысячи шестьсот рабочих-вахтовиков и будущих колонистов. Институт Вистара планирует отправить в новый город специалистов по разведению и расселению диких животных. „Успех последнего проекта внушает надежду, что грандиозная миссия «Плейстоцениум» не останется только на бумаге,“ — сказал на пресс-конференции один из ведущих специалистов Института Вистара…»

— Что там за проект? — Гедимин ненадолго отвёл взгляд от вскрытого корпуса подлодки.

— Клонирование какой-то вымершей твари, — отозвался Хольгер. — Сейчас найду… Вот — «тур, дикий бык, представитель мамонтовой фауны». Своеобразное существо…

— Да ну вас со зверьём! — не выдержала Мика, отодвигая химика от экрана. — Смотрите сюда! «Совет безопасности Солнечной Системы вынес на обсуждение судьбу заброшенных промышленных колоний на спутнике Сатурна — Титане, а также проект освоения другого спутника — Энцелада. „У нас есть всё необходимое для решительного рывка,“ — заявляет представитель Ведомства освоения Солнечной Системы. „Технологии позволяют создать на спутниках Сатурна условия, пригодные для обитания вахтовых рабочих. Мы раньше времени отказались от завоёванного Титана, но теперь пора вернуть его землянам и приступить к освоению Энцелада.“ Министерство космической промышленности и терраформирования Мацоды всецело поддерживает оба проекта и выступает со встречным предложением — создать промышленную колонию на Амальтее, спутнике Юпитера. „Огромные запасы пресной воды нуждаются в разработке,“ — утверждает представитель Министерства. „Правительство Мацоды поддерживает проект и готово взять на себя большую часть расходов.“ В Мацоде и Северном Союзе объявлен набор добровольцев для работы на Амальтее и Титане. Мы снова возвращаемся в космос?..»

«Энцелад?» — Гедимин задумчиво усмехнулся. «Жаль, туда не пустят сарматов. Мы бы освоили и Энцелад, и Амальтею. А что с этим сделают макаки… Посмотрим.»

— Хех! — испустил хриплый смешок Линкен. — Эти недоумки думают, что планеты осваиваются болтовнёй? Пусть попробуют выйти из барка на Титане, у какого-нибудь метанового озера! Да хоть бы и в лучших скафандрах, я сегодня добрый…

— Ты предвзято относишься к… естественнорождённым, — покачал головой Кенен. — Ещё до нашего появления они справились с освоением Луны.

Линкен презрительно фыркнул.

— А потом они сели нам на шею. Никчёмные мартышки!

«Ты слышал о Плейстоцениуме и марсианских проектах Вистара?» — напечатал Гедимин на пустом листе письма к Крониону. «Расскажи, что знаешь. Интересно, что планируется на Марсе. Они в самом деле хотят поселить там вымерших животных Земли?»

— Ну что? Можно с этим ехать? — спросила Лилит, заметив, что подводные лодки снова собраны и лежат на столе, а Гедимин не обращает на них внимания.

— Можно, — кивнул ремонтник. — Но инструменты и запчасти с собой возьми. Что там вообще за соревнования?

Лилит пожала плечами.

— Увидим на месте, — сказала Мика. — Если все готовы — не пора на аэродром?..

…На Шахтёрском аэродроме снежная крупа сыпалась на защитные поля, выстроенные цепью над техникой, отогнанной на южный край. По взлётным полосам ползали роботы-уборщики, сметая на посадочные платформы выпавший снег; робот, подметающий платформы, за ними не успевал, и сарматы, дожидающиеся глайдера на Порт-Радий, возились в снегу.

— Не лепится, — с сожалением заметила Мика, пнув груду рассыпчатого льда. Мелкие кристаллы взвились столбом и сверкнули, отражая бортовые огни подъезжающего глайдера. Фургон с выведенной по трафарету надписью «Порт-Радий» на борту от обычных рудничных транспортов отличался только цветом. Внутри не было ничего, кроме поручней по всему периметру.

— Да не бойтесь, пилот всё равно летать не умеет, — махнул рукой Линкен, усаживаясь прямо на пол. Гедимин нашёл себе место между двумя сарматами и прислонился спиной к стене.

— Эй! — один из сарматов заметил рядом с собой Линкена и отодвинулся подальше. — Осторожно, тут взрывчатка!

Все повернулись к взрывнику. Он криво усмехнулся и показал пустые ладони.

— Я на отдыхе, eatesqa. Никакой взрывчатки.

Гедимин изумлённо мигнул и недоверчиво осмотрел карманы и пояс Линкена.

— Что, серьёзно? — шёпотом спросил он. Линкен усмехнулся ещё шире.

— Серьёзнее некуда, атомщик. У нас мирный вылет.

Гедимин пристально смотрел на него, и взрывник, весело хмыкнув, наклонился к его уху.

— У Астиага своя есть, — еле слышно прошептал он. — Не хочу его обижать.

Когда Гедимин вышел из глайдера на чужом аэродроме, первое, что он почувствовал, — это ветер, бьющий в левый висок и пронизывающий до костей. Надев капюшон, сармат повернулся к его источнику и увидел тёмно-синий в белых полосах лёд до самого горизонта.

— Большое Медвежье, — хлопнул его по плечу Линкен. — Видишь красные щиты? Там начнётся заплыв.

«А вот кто-то купается,» — Гедимин прошёл взглядом вдоль берега и наткнулся на голых по пояс сарматов, натирающихся снегом, у здания, сильно похожего на общественную душевую. Из её приоткрытых дверей валил пар.

Над аэродромом горели фонари, и сармат удивлённо мигнул, посмотрев на часы. Он уже подумал, что сбился во времени, но нет — по-прежнему была середина дня, и путь до Порт-Радия занял всего пятнадцать минут. Он посмотрел на небо — оно было синевато-серым. Местами облака расходились, но и за ними была та же серо-синяя хмарь.

— Э-эй! — сармат в пятнистом комбинезоне помахал прибывшим с посадочной платформы. — Сюда! Аэций, смотри, они всё-таки прилетели!

Пока Линкен обнимался с товарищами, Гедимин отошёл в сторону и огляделся по сторонам. Город начинался к северу от аэродрома, с душевой и клонария, поставленного стена к стене с общественным пищеблоком. Ещё севернее, на самом берегу, стояли насосные станции. Две из них Гедимин видел чётко, третья была в отдалении, ближе к расположенному на севере города промышленному зданию. «Такие же бараки, как в Ураниуме,» — подумал ремонтник, мельком глянув на городские строения. «Такой же форт… четыре завода… нет, вон там виднеется пятый. Охраны нет, только патрульные. Интересно, где все макаки… и почему так темно.»

— Ну да, солнца сегодня ждать бесполезно, — покивал Астиаг в ответ на вопрос Линкена, который Гедимин прослушал. — Заплывы в сумерках… А, под водой всё равно не видно.

— Участвуешь? — спросил Линкен, пристально глядя на оттопыренные карманы Астиага.

— Выйду, — кивнул тот. — А вот Аэций не хочет. А ты что с пустыми руками?

— А, — махнул рукой взрывник. — Тут у нас уже трое участников. А из меня так и не вышло механика… Ну что, долго ещё до начала?

— Успеем дойти до душевой, — сказал Аэций, похлопывая Гедимина по плечу. — Замёрзли на лету? Пойдём греться!

…Из душевой они выбрались вовремя — на пустом замёрзшем берегу, отведённом для соревнований, уже было не протолкнуться от крупных и мелких сарматов. Сарматка с рупором под мышкой раздавала красные налобные повязки тем, кто пришёл со своим кораблём; получив отличительный знак, сарматы отходили к кромке льда и оставались там, в стороне от толпы зрителей. В полутора десятках метров от берега, сразу за цепочкой из трёх прорубей, прикрытых красными щитами, стоял сармат с эхолокатором и напряжённо смотрел на экран, подгоняя настройки прибора. Двое в белых налобных повязках укладывали вдоль берега длинную полосу ярко-оранжевого фрила. Рядом аккуратной стопкой лежали полуметровые фриловые диски. Один из них был выкрашен в оранжевый, остальные сохраняли естественный грязно-серый цвет, обычный для сплава разнородных фрилов.

— Астиаг Хагав! — сарматка с повязками поравнялась с пилотом и ухватила его за локоть. — Будешь?

— Да, — пилот, повернувшись к Линкену, показал на подводный корабль в его руках. Взрывник с видимым сожалением вернул модель владельцу.

— Хорошо, твой номер двадцать девять, — сарматка протянула ему повязку. Смотрела она при этом на пришельцев из Ураниума. Скользнув взглядом по их браслетам с названием города, она пристально осмотрела их самих и — особенно — свёртки ветоши в их руках.

— Гости-участники? Первые сарматы из Ураниум-Сити на наших заплывах, — широко ухмыльнулась она. — Кто есть кто, и что у вас за корабли?

— Эй, Шекеш! Семнадцатый не снял обвес! — тронул её за плечо кто-то из проходящих мимо зрителей. Самка резко выдохнула и схватилась за рупор.

— Номер семнадцать! Снять обвес, извлечь торпеды, положить на берег! Что, первый раз не для тебя было сказано⁈

Гедимин недовольно сощурился — неожиданный крик над ухом больно резанул барабанные перепонки, но думать не помешал. «Обвес? Торпеды?» — сармат привстал на цыпочки, пытаясь за спинами зрителей разглядеть берег. «Интересно, как это выглядит.»

— Да, и вы тоже, — сунув рупор под мышку, сарматка протянула Иджесу, Лилит и Мике красные повязки. — Первый этап — заплыв на скорость… Так, вы вообще выходите на стрельбы? Ваши корабли без обвеса?

Лилит молча нажала на брюхо подлодки, выдвигая заряженный механизм торпедных отсеков. Шекеш с присвистом втянула воздух.

— И у всех такие? — она посмотрела на корабли Иджеса и Мики. — Ураниумские порядки? Здесь, в Порт-Радии, стрелковый обвес отдельно. Вот как у Астиага…

Сармат развернул ветошь и показал полукольцевые крепления с клеммами, а потом — сдвигающиеся пластины на бортах корабля. Гедимин мигнул.

— Внешний обвес? А что с сопротивлением среды? Не влияет на скорость?

Шекеш хмыкнула и перевела пристальный взгляд с корабля Лилит на сармата.

— Механик?

— Лучший в Ураниум-Сити, — отозвался Иджес. — Жаль, что вышел из всех соревнований. Ничего не хочет делать.

— Я приехал смотреть, — нахмурился Гедимин.

— Лучший в Ураниуме? — самка мигнула. — Гедимин Кет, верно?

Она усмехнулась и протянула сармату руку.

— Шекеш Хепри. Организатор. Надеюсь, тебе тут будет на что посмотреть. Точно не с чем выйти на воду?

Гедимин качнул головой.

— Я не пилот. От меня проблем не будет, — хмуро пообещал он, пытаясь вспомнить, видел он эту самку на Летних полётах или нет. Из Порт-Радия обычно приезжало много сарматов…

— Шекеш! — донеслось со льда. Сармат с эхолокатором наконец встал со льда, выпрямился и недовольно смотрел на толпу.

— Начинаем?

— Да! — крикнула самка в ответ. — Всё, пора идти. Ваши номера — с двадцать девятого по тридцать второй. Старт — у той проруби. Выйдете к стартовой планке — ждите сигнала!

Она выбралась на лёд и хрипло гаркнула в рупор. Сарматы, толпящиеся вокруг участников, примолкли и быстро отступили на небольшой откос, подальше от кромки льда. Гедимин, не успев сойти с места, оказался позади плотной толпы филков. Линкен и Хольгер с двух сторон взяли его за локти. Кенен протиснулся вперёд; Гедимин покосился на него, но не стал выгонять, — низкорослый сармат не мешал обзору.

— Все вниз! — крикнула в рупор Шекеш. — Первый!

Один из сарматов подошёл к проруби, держа в руках подводную лодку, осторожно опустил её под лёд и быстро перевёл рычажок на пульте управления. Спустя три секунды сармат с эхолокатором кивнул, и Шекеш объявила:

— Второй!

«Они выводят корабли на стартовую прямую,» — понял Гедимин. Он внимательно смотрел на озеро, но слой льда был слишком толстым и неоднородным — сармат так ничего и не разглядел. Шекеш называла номера, и сарматы-участники постепенно распределялись вдоль стартовой планки, а eateske с эхолокатором возился с прибором и изредка что-то тихо говорил Шекеш. Сармат и прибор очень быстро перестали интересовать Гедимина, корабли ушли под лёд, но вот сама замёрзшая вода тревожила его, и чем дальше, тем сильнее. «Насосные станции,» — он недовольно сощурился на ледяные гребни, сходящиеся в одну точку невдалеке от проруби. «Из-за них такая неоднородность. Постоянное напряжение… Плохое место для повреждения льда.»

— Тридцать первый!..

— Зря они там стоят, — тихо сказал Гедимин Хольгеру. — Лёд ненадёжен.

Линкен, услышав его шёпот, ухмыльнулся.

— Чего? Скорее берег провалится, чем этот лёд. Там полметра, не меньше!

— Первый этап — подлёдные гонки! — объявила Шекеш. — Задание — стартовать, обогнуть буй и вернуться под планку. Все поняли? Гото-овсь… tza!!!

Гедимин по старой памяти напрягся, впился взглядом в лёд, но спустя секунду недовольно сощурился и глубоко вдохнул, расслабляя мышцы. Замёрзшая вода не пропускала свет. На долю секунды сармату показалось, что тень мелькнула под водой, но она тут же исчезла.

— Да, наверху оно, конечно, зрелищнее… — вздохнул Аэций, повернувшись к Линкену. — Но тут бывают те ещё схватки…

Сармат с эхолокатором свистнул в два пальца, и Шекеш развернулась к нему и схватилась за рупор.

— Двадцать третий, на исходную! Думаешь, мы этого не видели⁈

Один из участников досадливо хмыкнул и защёлкал клавишами. Аэций ухмыльнулся.

— Всегда так. Кто-нибудь не доплывает до буйка, — прошептал он. — Пользуются, что под водой плохо видно. А уж как встанет лёд…

— Да, не очень удобно следить, — согласился Гедимин. — И что делают с такими умниками?

— Этап не засчитывается, — ответил Аэций. — Ну ничего, этот сармат отыграется во втором. Я его знаю.

Линкен тяжело вздохнул и размял пальцы.

— Вот сейчас взять бы пульт… На весь Порт-Радий — один нормальный пилот!

Гедимин недоверчиво хмыкнул.

— Откуда ты знаешь, какие они пилоты? Кораблей не видно.

Линкен фыркнул.

— Ещё бы они на лёд выпрыгивали! Это видно, атомщик. Так же, как ты реактор с РИТЭГом не перепутаешь.

Гедимин пожал плечами.

— Мика и Лилит — хорошие пилоты, — сказал он вполголоса. — А Иджес много тренировался.

Линкен фыркнул ещё громче.

— Это не ставится тренировками в луже. А что до самок…

Сармат с эхолокатором снова свистнул, и все притихли. «Пилоты» один за другим опускали пульты — видимо, подлодки вернулись под стартовую планку. Шекеш, отобрав у сармата прибор, изучала экран. Сам сармат отошёл к проруби и осторожно вытащил на лёд буёк. Другой фриловый диск, более плоский, он опустил в воду и пошёл к следующему пролому. Гедимин встревоженно сощурился — ему показалось, что один из ледяных гребней слегка изменил очертания.

— Пятый и шестнадцатый пришли первыми, за ними — двадцать девятый, двадцатый и третий, — сказала в рупор Шекеш. — Третья очередь — первый, тридцать второй, двадцать четвёртый, восьмой и двадцать первый. Этап закончен, участники второго забирают корабли и идут готовиться, остальные — по настроению. Heta!

Сарматы потянулись к ближайшей к берегу проруби. Кто-то, не желая дожидаться своей очереди, направился к одной из дальних, выловил корабль и выбрался на берег. Гедимин с интересом следил за тем, как к вытертой досуха обшивке прикрепляется торпедный обвес. «Обтекаемость определённо страдает,» — решил он, оценив очертания корабля с дополнительными деталями. «Но, кажется, в стрельбах для них скорость не имеет значения. Интересно, как отслеживают попадания?»

Лилит, Иджес и Мика отошли в сторону; недостающие детали кораблей были у них в карманах. Лилит, повернувшись к Гедимину, вскинула руку. Сармат кивнул.

— Ну что такое… — Линкен тяжело вздохнул и, раздвинув толпу, подошёл к ураниумским сарматам.

— Уйди, не до тебя, — отмахнулась Лилит.

— Иджес, дай порулить, — взрывник тронул механика за плечо. — Ты не тянешь, я же вижу.

Иджес фыркнул и отодвинулся.

— Свой сделай, им и рули, — отозвался он. — Ты вообще под воду спускался?

— Чего я там не видел? — Линкен повернулся к Мике. — Механик, дай порулить. Возьмём хоть один этап, раз с первым не вышло.

— Взрывник, иди к атомщику! — сердито буркнула самка. — Нечего тут ходить!

Со льда донёсся сигнальный свист, и участники стянулись к стартовой проруби. Мика пошла за ними. Линкен с тяжёлым вздохом прошёл сквозь толпу и вернулся к Гедимину.

— Позор, а не пилоты, — пробормотал он, поворачиваясь к озеру.

Шекеш снова взяла рупор; сармат с эхолокатором встал за цепочкой прорубей, и Гедимин настороженно покосился на неровный лёд вокруг него. «Две линии напряжения,» — прикинул он, глядя на выступы и гребни. «И сходятся… ладно, не на дырке, но слишком близко…»

— Второй этап — стрельбы! — объявила Шекеш. — Задача — поразить каждую из трёх мишеней. Заход на цель — по очереди. Баллы рассчитываются на месте. Кому долго ждать — идите развлекаться в информаторий! Все поняли? Гото-овсь… первый пошёл!

Один из сарматов поднял пульт. Полминуты спустя Гедимин услышал серию негромких хлопков. Вода в прорубях качнулась. Сармат с эхолокатором вскинул руку.

— Все три! Проверка?

Шекеш с багром подошла к проруби, подцепила мишень и подняла над водой. Несколько сарматов подняли руки, кто-то довольно хмыкнул, — невдалеке от центра на фриловом диске виднелась почти сквозная выбоина.

— Этого я знаю, он хорошо стреляет, — прошептал Аэций. — Но Астиаг не хуже. Придётся ждать, с проверкой всегда затягивают до ночи…

— Да тут всё время ночь, — с досадой отозвался Линкен. — Что они суют в торпеды? Это что, взрывчатка⁈

— Зато мишень цела, — сказал Гедимин. — А ты разнёс бы и её, и лёд над ней, и полберега?

Линкен ухмыльнулся.

— Для этого и нужна взрывчатка, атомщик. А это — хлопушки для мелких мартышек. А этот теск, и правда, неплохо стреляет…

Сармат, получив шесть баллов за стрельбы, пошёл отгонять корабль к запасной проруби. На старт вышел другой.

…Шёл третий час, и небо постепенно темнело, но сарматы не расходились. В мишенях, поднимаемых из воды, становилось всё больше пробоин. Каждые семь минут объявляли очередной результат, и Гедимин заинтересованно прислушивался и ждал, когда подойдёт очередь Астиага, но глядеть на потемневший лёд ему уже наскучило. Увидев у одного из филков необычную цацку, он шёпотом попросил посмотреть, а взамен отцепил одно из своих украшений. Это было полчаса назад; с тех пор в карманах Гедимина стало гораздо меньше ненужных запчастей и гораздо больше странных цацек. Сзади, услышав перешёптывания, подошли ещё несколько сарматов. Приезжий из Нитчекуона принёс несколько образцов шишек и соцветий, покрытых медным напылением, и Гедимин заинтересованно мигнул и предложил меняться. Не успел он ещё поднять цену с одного светодиода за образец до светодиода и трёх клавиш от смарта, как с озера донёсся пронзительный свист, и все сарматы повернулись на звук. Нитчекуонец ссыпал свои цацки в карман и настороженно сощурился на лёд. Гедимин, поняв, что обмена не будет, нехотя обернулся и увидел, что сарматов рядом с прорубями стало в два раза больше.

— Ну и что ты вылез? Фальстарт, как он есть, — Шекеш сердито смотрела на одного из участников, выбравшихся на лёд.

— Но попадание-то было, — отозвался тот. — Айзек, ты что, не видел⁈

— У тебя чистый промах, — буркнул сармат с эхолокатором. — Мишень ты видел. Уйди и не мешай.

— Промах! — фыркнул второй участник. — Он стрелял по моей лодке! Сейчас я её подниму, и если там появилась хоть царапина…

Он выразительно посмотрел на первого сармата и шагнул к багру, положенному на лёд.

— Я стрелял куда надо! — первый поднял продырявленную мишень и ткнул пальцем в широкое отверстие неправильной формы. — Видишь? Здесь два попадания. Одно из них — моё.

— Не было у тебя попадания, — отмахнулся Айзек. — Поднимай корабль и иди на берег. Другие ждут.

Тёмная вода заколыхалась, выплёскиваясь за края проруби, и Гедимин удивлённо мигнул. «Полметра толщины? Здесь же меньше десяти санти…»

Гулкий грохот прокатился над озером, и лёд встал дыбом и рухнул обратно. Цепочка прорубей исчезла в долю секунды, там, где только что была ровная поверхность, теперь качались большие и мелкие льдины. Между ними всплывали ошарашенные сарматы. Кто-то попытался зацепиться за лёд, но пальцы соскользнули.

Гедимин вскинулся, быстро огляделся по сторонам, но местные жители оказались проворнее — когда он выбрался из встревоженной толпы к кромке льда, двое сарматов уже развернули стартовую планку так, чтобы барахтающимся было удобнее за неё схватиться, ещё двое принесли и бросили на лёд вторую, крепко придерживая незакреплённый конец. Из душевой уже бежали филки с охапками полотенец. Гедимин перехватил одного, взявшего себе слишком большой груз, и быстро пошёл на берег. Мокрые сарматы уже выползали на лёд, под пронизывающий ветер.

— М-моя л-лодка! — только и проговорил один из них, когда Гедимин бросил ему на плечи полотенце и осторожно растёр затылок и шею. Кожа сармата быстро синела, но пострадавшим он не выглядел — разве что морально.

— Пульт где? — спросил ремонтник, оглянувшись на «великий разлом». Среди ледяного крошева в сумерках трудно было различить металлический корпус — похоже, лодка не всплыла.

— Там, — буркнул сармат, набрасывая полотенце на плечи и вытирая макушку. — Вот и доплавались…

— Hasu! — сплюнула Шекеш, оглянувшись на озеро. Она уже вытерла голову и теперь пыталась просунуть полотенце под комбинезон и просушить спину и грудь — холодная вода просочилась под ворот.

— На сегодня отплавались, — сказала она, оглядев разрушенный «полигон». — Теперь т-только в душевую.

Сарматы, так и не успевшие выстрелить по мишеням, согласно закивали. Мика, переглянувшись с Иджесом и Лилит, пожала плечами и протянула Шекеш сухое полотенце.

— Все тут? Все всплыли?

Шекеш, нервно вздрогнув, огляделась по сторонам, нашарила на поясе пустые крепления для рупора и растерянно мигнула.

— Где эхолокатор?

Притихшие сарматы переглянулись.

— Айзек! — крикнула самка, повернувшись к озеру, но поверхность воды, покрытая битым льдом, уже выровнялась, и было непохоже, что кто-то ещё из-под неё всплывёт. Гедимин вздрогнул, сощурился на долю секунды, вспоминая, как сходились ледяные гребни, резким движением прикрутил к запястью фонарик, глубоко вдохнул и ушёл под лёд.

Прорубь для старта подлодок была близко к берегу — сармат еле втиснулся между дном и твёрдой поверхностью над головой, но два гребка — и он уже плыл вдоль дна. Луч фонаря метался в тёмной воде, иногда задевая неровный зубчатый свод. Айзека не было.

«Не смог выплыть, уволокло течением,» — сухо щёлкало в мозгу Гедимина, когда он, ускорив движения, поднялся почти к поверхности. «Всего три станции, шесть потоков, три к берегу и три от него. Гребни сходились в этой точке…»

Он рывком всплыл — пополнить запасы воздуха и осмотреться — и тут же нырнул, быстро забираясь под нетронутый лёд. Там он повис, расставив руки и ноги и напряжённо отслеживая давление воды. Результирующая течений медленно развернула его к северо-западу, и он в два гребка пролетел шесть метров и остановился снова. Луч фонаря уткнулся в серую перчатку на безвольно висящей руке. В подводной темноте она показалась Гедимину ослепительно-белой.

Айзека вынесло к поверхности, и он висел вниз лицом, зацепившись капюшоном за ветку, вмёрзшую в лёд, и течение уже развернуло его к северо-западу. Ремонтник не видел лица, но рядом с шеей в луче фонаря курилась тёмная муть. Сармат не двигался и не пускал пузыри — тихо колыхался вместе с течениями.

Гедимин нащупал ветку, рывком сдёрнул с неё складку капюшона и поймал сармата за руку, закидывая её себе на плечо. Айзек был на полголовы ниже, но набрал воды под комбинезон и неприятно отяжелел. Поднырнув под него и закинув себе на плечо вторую руку, Гедимин погрёб к разлому. Вдохнуть под водой он не мог, но тёмная муть коснулась губ, и сармат почувствовал соль. «Ранен? Кровь течет — значит, жив. Быстрее наверх…»

Ему навстречу выдвинули сразу две планки. Вытолкнув на лёд Айзека и убедившись, что его утащили на прочный участок, сармат выбрался сам. Ледяной ветер неприятно обжёг затылок и на миг оборвал дыхание. Гедимин прикрыл шею ладонью, растирая замёрзшую кожу, — расплывающееся вниз по телу чувство слабости ему очень не нравилось.

— Вытрись! — Шекеш бросила ему полотенце. Сармат отмахнулся и повернулся к Айзеку — но того уже окружили, приподняли, и рослый поселенец положил его через колено, с силой надавив на живот.

— Сердце бьётся? — кто-то из филков подошёл пощупать свисающую руку, но едва успел отскочить — от третьего удара в живот утопленник дёрнулся и захрипел. Полведра воды вылились из него сразу, потом хлынула слизь. Он задёргался, подбирая под себя руки, схватился за горло и мучительно закашлялся.

— Поднимайте! — скомандовал «медик», отряхиваясь от слизи. Айзек уже стоял на четвереньках и яростно отплёвывался, в промежутках жадно хватая воздух. Его припухшее лицо от носа к скуле пересекала широкая кровоточащая полоса. Выплюнув остатки слизи, он растерянно оглянулся, хлопнул себя по карманам и попытался вскочить, но его поймали и завернули в полотенце, невзирая на сопротивление и сердитый хрип.

— Локатор! — расслышал Гедимин среди невнятных звуков. Он повернулся к озеру. «Всплыть не мог. Должен лежать под разломом. Что с придонными течениями?»

— Куда⁈ — Лилит схватила его за плечи и развернула от водоёма. — В ядро Юпитера все цацки! В душевую, живо!

— Ага, туда его, — Линкен сцапал Гедимина за локоть и потащил за собой. — Ладно — из-за сармата, но сдохнуть из-за железяки⁈

Краем глаза ремонтник увидел, что недовольного Айзека тоже тащат к душевой. Слабо пожав плечами, он пошёл к зданию. Волнение уже улеглось, и теперь он остро чувствовал холод — ветер леденил мокрую, не вытертую как следует кожу, и полотенце, обернутое вокруг шеи, никак от него не защищало. «Ладно, в другой раз. Надо отогреться…»

…Гедимин лежал на расстеленном на полу толстом полотенце и блаженно жмурился, чувствуя, как горячий пар обволакивает промёрзшее тело. Сверху на его поясницу, поджав под себя ноги, уселась Лилит, но её вес не мешал сармату — воздействие на позвоночник и спинные мышцы было даже приятным. Дверь в предбанник была приоткрыта; группа сарматов, пробывших в горячей части душевой слишком долго, вышла туда, и теперь оттуда доносились обрывки обсуждения недавних заплывов.

— Надо нам у себя такое устроить, — говорила Мика. — Подальше от насосных станций. Есть хорошие тихие места вдоль восточного берега.

— И никаких комитетов, — буркнул Иджес.

Дверь открылась полностью, и в душевую заглянул Линкен. Увидев сарматов, он весело хмыкнул.

— Эй, атомщик, твоя спина ещё цела?

— Всё в порядке, — отозвался Гедимин, слегка повернув голову. — Как там приборы?

— По разобранным непонятно, — ответил взрывник. — И надо же тебе было за ними лезть!

— Это же просто прохладная вода, — еле заметно усмехнулся Гедимин. — Ты бы испугался прохладной воды?

— «Прохладная вода» рассадила Айзеку лицо, — буркнул Линкен. — А могла ударить под череп. Всплыть бы ты не успел. За сарматом я полез бы. Но не за железякой!

— А вот макаки так же думают о нас, — Лилит соскользнула со спины Гедимина и выпрямилась. — «Кто полезет за механизмом, сделанным из слизи? Пусть дохнет!» Лежи, атомщик, я проверю приборы.

Она вышла из душевой. Гедимин нехотя перевернулся на спину и сел. Сармат, неподвижно лежащий на полотенце у другой стены, зашевелился, и ремонтник повернулся к нему.

Айзека принесли сюда ещё до того, как Гедимин пошёл искать на дне озера утонувшие механизмы, и он успел оправиться от утопления и из синего стать рыжим, как венерианец. Пока ремонтник плавал, сарматы нашли медика; свежий шов на лице Айзека выглядел очень аккуратно — Гедимин был практически уверен, что через неделю от раны останется узенькая белая полоска, но вот нос сармата навсегда потерял прежнюю форму.

Поймав взгляд ремонтника, Айзек поднял руку и помахал расслабленной кистью — «всё в порядке». Гедимин кивнул и выбрался из душевой.

Разобранный и выложенный на просушку под тёплый воздух эхолокатор уже не был покрыт испариной; пульты управления выглядели хуже. Модели подводных лодок с незначительными повреждениями уже забрали с просушки и унесли; большая часть сарматов разошлась по своим делам, в душевой остались Шекеш, Астиаг и двое сарматов из барака, где жил Айзек. В тот момент, когда Гедимин отвлёкся от изучения эхолокатора, дверь на улицу открылась, и вошёл ещё один поселенец, полностью одетый.

— Я связался с комендантами, — сказал он, кивнув Линкену. — Никто не против, если вы все останетесь в Порт-Радии на ночь. В нашем бараке уже нашли семь мест, и комендант обещал дать матрасы.

Гедимин мигнул. «Ночевать в Порт-Радии? Ещё одно место, где я немного проживу,» — думал он, надевая тёплый комбинезон. Одежда лежала в сушилке по соседству с приборами и успела хорошо прогреться. «Перед сном успею собрать эхолокатор. Надо подумать, как сделать такой же для Ураниума. Если самки устроят у нас такие соревнования, эхолокатор пригодится.»

01 января 47 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Конечно, я знаю, что такое Плейстоцениум. У нас говорят, что „макаки опять украли всё у Ассархаддона“, что без его наработок по генетике им никогда не воспроизвести бы геном вымерших животных, но я думаю — это ерунда. В конце концов, им не понадобились ничьи чужие технологии, чтобы сделать нас — в том числе и Ассархаддона. Есть ещё один очень интересный проект, с ним сейчас работают в Австралийском Университете Монаша. Они намерены воссоздать мегафауну Австралии. Их экспедиции перекопали весь континент вдоль и поперёк, и ходят слухи, что в их лаборатории в Даджарре уже содержится живой тилацин. Одна проворная мартышка даже сфотографировала его, но я думаю — это подделка. Можешь сам посмотреть вот по этой ссылке. Выглядит как сильно заретушированная дикая собака, привставшая на задние лапы. Я бы дорого отдал за то, чтобы лично выбраться в Даджарру! Если у них получится, это будет настоящий прорыв — воссоздание генома практически по намёкам и предположениям, без капли сохранного материала. Почитай про Даджаррский проект. Мне кажется, тебе понравится. Тебе всегда нравились невозможные проекты.»

Гедимин прошёл по ссылке, с неё перебрался на несколько связанных страниц других проектов Университета Монаша, почитал немного об экспериментах в Институте Вистара, оценил сеть расходящихся ссылок на сходные проекты в других странах и в недоумении пожал плечами. «Это очень большая работа, и вероятность успеха невелика. И даже если у них получится… Интересно, зачем им это? Вымершие животные… Я не понимаю, какая от них польза.»

Он хотел обсудить странности «макак» с проснувшимися сарматами, но дребезжание под потолком сбило его с мысли.

— Внимание! — объявил комендант. — Всем, кто слышит, немедленно подняться в кинозал! Через пять минут — экстренное выступление мэра Ураниум-Сити!

Гедимин изумлённо мигнул. «Что-то новое. Может быть, Маркуса убили? Но тогда выступал бы кто-то из координаторов… Ладно, скоро узнаю.»

Не тратя времени на переодевание, он вышел в коридор в чём был — в данном случае это оказался нижний тонкий комбинезон, светло-серый с красными полосами. Крепления для инструментов на нём были не предусмотрены, но ремонтную перчатку и рацию Гедимин всё-таки прихватил — первое закрепил на предплечье, второе затолкал в нагрудный карман. Другие сарматы, вывалившиеся в коридор, выглядели не лучше.

— В ядро Юпитера всех макак! — скривился Линкен, проводя ладонью по глазам. — Что за срочность⁈

На его лице появился свежий шрам — от виска наискосок через бровный выступ, результат неосторожного погружения под расколотый лёд.

— Маркус убит? — предположил Гедимин. Кенен, покосившись на него, укоризненно покачал головой.

— Чем он так досадил тебе, Джед? Ты надеешься, что его смерть избавит тебя от официальных речей?

Комендант выступил с объявлением очень своевременно — сарматы ещё не успели разбежаться по городу, и весь барак собрался в кинозале. Гедимин отсел на последний ряд, подальше от патрульных, подозрительно оглядывающих зал. На сцене спешно настраивали голографический проектор. Спустя пять секунд он заработал, и сармат увидел знакомого человека в многослойной «мартышечьей» одежде. Антуан Моранси находился в помещении — Гедимин не видел окружающей обстановки, но знал, что «мартышки» не стали бы выставлять его на мороз не в уличной одежде. Проекция едва заметно качнулась, и за спиной Моранси проступили флаги Атлантиса и Ураниум-Сити. Ещё одно шевеление — и рядом с человеком, но чуть позади, появился сармат в светло-красном комбинезоне с угловатым узором на груди.

— Приветствую вас, поселенцы и уроженцы Ураниум-Сити, — звучно начал мэр. — Этой ночью мы вместе встретили девятую по счёту смену дат. Как мне ни жаль, это последний праздник, с которым я смогу поздравить вас. Сегодня вечером я, как и все сотрудники охраны территорий, покину Ураниум-Сити. Я хочу попрощаться с вами. Завтра утром вы проснётесь на территориях, свободных от контроля Атлантиса. Я, как мэр Ураниум-Сити, сегодня передаю свои полномочия мистеру Арбогасту Марци.

Он повернулся к сармату и протянул ему руку. Слегка сжав её, сармат развернулся лицом к залу и старательно улыбнулся «по-человечьи», широко раздвинув губы.

— По поручению губернатора Канадских территорий Оркуса Марци и Совета координаторов Атлантиса я принимаю пост мэра Ураниум-Сити и обещаю держаться курса, намеченного координатором сарматских территорий Маркусом Хойдом и Советом безопасности Солнечной Системы. Здесь, в Ураниум-Сити, мы уже увидели, как кучка разрушенных хижин превратилась в промышленный город. С каждым годом он будет расти и развиваться. Я намерен приложить к этому все возможные усилия.

Гедимин покосился на Линкена. Тот выглядел удивлённым, но бурно не реагировал, — видимо, ярких воспоминаний, связанных с Арбогастом, у него не было.

— Кто он? — тихо спросил сармат у взрывника. — Знаешь его?

— Может, и встречались, — пожал плечами тот. — Не запомнил. Не из прежних… наверное, выскочка из местных бригадиров. Будет работать на макак за листки и значки.

— Вся охрана покинет Ураниум-Сити, — медленно проговорил Хольгер и недоверчиво хмыкнул. — Интересно, они оставят экзоскелеты патрульным? Или хотя бы бластеры?..

Шахтёрский аэродром был оцеплен сарматскими патрулями со станнерами наперевес. Гедимин остановился поодаль и долго смотрел, как охранники в экзоскелетах поднимаются на борт огромного барка из Чикаго. Корабль занял пол-аэродрома, и рудничный транспорт отогнали на западный край, за оцепление. Двери форта были открыты настежь. Улетающие сняли проволоку с ограды, гирлянды с крыши и сигнализацию с крыльца. Сосна, по традиции поставленная посреди площади, тоже осталась без украшений.

Сарматы, собравшиеся за оцеплением, молча наблюдали за бывшей охраной. От людей было гораздо больше шума, но их голоса и лязг плохо пригнанных пластин брони всё равно не могли заглушить размеренные удары на западе аэродрома — там в спешке вбивали в мёрзлую землю сваи. На восточном краю аэродрома стояла свежая табличка с надписью «Ураниум-Сити. Шахтёрский аэродром» и стрелкой чуть ниже: «Аэропорт Ураниум-Сити. Без сарматов!»

— Для кого они строят? — шёпотом спросил Гедимин у Кенена. Учётчик усмехнулся.

— Да уж не для шахтёров! Это для макак, которые будут прилетать сюда. Сотрудники корпораций, инспекции, федеральная полиция, журналисты… Не могут же они выгружаться из барка под шахтёрские фургоны!

— Их тут не хватало, — еле слышно пробормотал Линкен. Он смотрел на барк, недобро щурясь, и держал руку у пояса.

«Они как будто… не хотят улетать?» — удивлённо мигнул Гедимин, приглядевшись к охранникам. Барк стоял на аэродроме уже давно, и трап не поднимался, но половина людей в экзоскелетах ещё болталась по взлётным полосам — кто-то глазел на озеро, кто-то, воровато оглядываясь, быстро допивал из прозрачного контейнера бесцветную жидкость, кто-то фотографировал себя на фоне таблички, поднятых над аэродромом флагов, клонария или подвернувшихся сарматов.

— Эй, теск! — один из «Шерманов» прошёл сквозь цепь патрульных и остановился перед Гедимином. — Иди сюда. Ты будешь стоять, а я подержу тебя за плечо.

Сармат недовольно посмотрел на него и его товарища со смартом.

— Комбинезон порвёшь. Просто положи руку.

— Ладно-ладно, — не стал спорить охранник. Второй, высвободив из экзоскелета вторую руку, отошёл на пару шагов, поднял смарт и пару раз ткнул в экран.

— Ну?

— Ага, сойдёт, — сказал первый. — Теск, а ты сесть можешь? Тут, рядом со мной.

Линкен, с присвистом выдохнув сквозь зубы, крепко взял Гедимина за плечо и уволок за угол общественной душевой. Вслед им что-то крикнул обиженный охранник.

— Has— sulesh, — выдохнул Линкен, брезгливо морщась и потирая шрам. Гедимин криво усмехнулся.

— Фото с трофеем… Что там Кенен говорил про журналистов? Мне это не нравится. И где Кенен?

— А… — Линкен махнул рукой в сторону оцепления. Гедимин проследил за его взглядом и увидел Кенена, обнимающегося с двумя «Маршаллами». Третий, со смартом, стоял перед ними.

— Макаки уходят, — буркнула подошедшая к Гедимину Лилит. — Хорошо. И пусть не возвращаются. Ещё бы охрана «Вирма» и «Вестингауза» свалила в туман…

— Эти не уйдут, — убеждённо сказал Линкен. — Будут следить за заводами. Нам не доверяют. Ну, это правильно. Не все макаки тупые.

— Заводы пусть оставят. Это нам пригодится, — проворчала Лилит. — Мы ещё построим. Интересно, когда мы будем строить свои заводы? Сейчас?

Барк протяжно загудел. На трап вышел «Шерман» с рупором и рявкнул на слоняющихся по аэродрому. Охранники, спрятав смарты и потушив сигареты, потянулись к барку.

«Улетают,» — Гедимина ещё не оставила настороженность, но ему уже хотелось широко ухмыляться и даже, возможно, пробежаться по крыше барака и перепрыгнуть на соседнюю. «Никто не полезет в мою лабораторию. Не будет мешать мне обнимать сборки. Не будет вламываться в барак. Теперь можно заняться делом.»

…Магазин Грегори был открыт — он вообще закрывался нечасто и ненадолго, и табличка «закрыто» пропала с его двери ещё двадцать шестого, пусть даже продавцу пришлось выйти к прилавку одному, без охранников, ещё не оправившихся от праздничной ночи. Сегодня он был в зале не один — двое в лёгких экзоскелетах стояли у прилавка, и их глаза были странно округлыми, а движения — неловкими, дёрганными.

— Новички, — ухмыльнулся Грегори, небрежно кивнув сармату. — Только-только с барка.

— Работают на тебя? — уточнил Гедимин.

— Наёмная сила, — ответил человек. — Эдмонтонский филиал выделил — по паре на каждую лавку за Периметром. Проблем с ними будет… Ладно, не слушай. Не твоё дело. За чем пришёл?

Сармат положил на прилавок лист, вырванный из записной книжки Хольгера. Список нужных деталей, написанный крупным почерком, занимал всего половину. Грегори просмотрел его и хмыкнул.

— Вот эти три, это и это у меня есть. Это подвезут на неделе. Вот это и это впиши в заказы, на складе бывает редко. А вот это сразу вычеркни. Найдут — посадят обоих.

Гедимин мигнул, недоверчиво посмотрел на человека — тот выглядел серьёзным.

— Давай, что есть, — сказал он, делая в списке пометки. «Никогда не понимал законов макак. Чем их так пугает всё, в чём есть радионуклиды? Эти вещи совершенно безвредны, если их специально не ломать…»

…Сарматы разошлись с озера, когда совсем стемнело. Гедимин, уходя, оглянулся на непривычно пустой аэродром с потушенными прожекторами. Этой ночью здесь никто не собирался приземляться. Площадь перед фортом больше не переливалась разными цветами, и само здание притихло — не было слышно ни гимна Атлантиса, ни рождественских мелодий. На пустых улицах не громыхали экзоскелеты, и даже небо опустело. Без сигнальных огней на крышах городской свет перестал затмевать звёзды; Гедимин нашёл взглядом Юпитер и, присмотревшись, различил на фоне жёлтого диска тени спутников.

В информатории, как и на улице, было тихо, и даже компания, пришедшая поиграть в «Космобой», не снимала наушников. Линкен подсел к ней, но через две минуты фыркнул, отключился и встал из-за стола.

— Не умеют, а туда же… Гедимин, давай в «Космобой»? Уже восьмой вышел, а ты даже пятого не пробовал…

— Нет, — отозвался ремонтник, не оборачиваясь. Разложенные перед ним детали были, на его взгляд, слишком мелкими, работать с ними приходилось в респираторе и перчатках, чтобы не загрязнить их. Лишний раз отвлекаться, а потом раскладывать всё заново Гедимину не хотелось.

— Эй, парни, вы это читали? — Кенен развернулся от телекомпа и обвёл вопросительным взглядом ближайших сарматов. — Из выступления Маркуса Хойда о переходе сарматских территорий на самоуправление… «При всех стараниях покойного Джеймса человеческие традиции не прижились в среде искусственнорождённых и остались для нас чужими. С первого января на территориях будет сокращено число обязательных праздничных дней. Мы оставляем для себя день смены дат, День тишины пятнадцатого июня и День труда. Последний будет закреплён за определённой датой, чтобы не сбивать планирование работы на территориях. Это будет второе сентября. Такой график уменьшит количество беспорядков, несчастных случаев и проявлений агрессии, вызванных отсутствием полезной деятельности и избытком свободного времени.»

— Ура-ан и торий… — протянул Иджес, поворачиваясь к Гедимину. — Атомщик, ты это слышал? У нас, получается, избыток свободного времени! Не у макак, работающих по пять дней в неделю…

— Кто-то же должен работать, — буркнул Линкен. — Макаки ушли. А у Маркуса определённо есть свои планы. Может, он завтра пришлёт за нами. Давно пора заняться делом. Готовить новый флот. Здесь есть где его спрятать. Не могу дождаться, когда меня позовут. Давно не был за штурвалом звездолёта. Надеюсь, не разучился.

— Встречаться будем ещё реже, — вздохнула Лилит, покосившись на Гедимина. — И так друг друга по полгода не видим. Надеюсь, твой Маркус всё же не такой псих, и никаких флотов тут не будет.

«Начинается,» — думал Гедимин, угрюмо щурясь на полусобранный прибор. «Макаки, конечно, мешают. Но когда они мешать перестают… Что-то не так со всеми этими командирами — что с Саргоном, что с Эзрой, что с Маркусом…»

02 января 47 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— А что имел в виду Фюльбер, когда обещал найти тебе компанию?

Гедимин пожал плечами. Последняя ночь последних рождественских выходных прошла чуть менее бурно, чем восемь предыдущих дней; по гудку, вызывающему на завод рабочих утренней смены, проснулись все сарматы, и главный инженер, снова вспомнив о своей должности, намеревался сходить в цех и посмотреть, как проходит запуск. Комендант дал гудок на полчаса раньше положенного, у проснувшихся было немного времени на приведение в порядок мыслей и разбросанных по ящикам инструментов, но вся инженерная команда вместо этого стояла в коридоре и лениво переговаривалась. Первым, с видимым трудом улыбнувшись на прощание, ушёл Кенен Маккензи; Лилит и Линкен всё ещё были здесь, и Гедимин уже смотрел на них с досадой.

— Идём уже, — буркнул он. Думать о «макаках» и их обещаниях сейчас не хотелось. В цеху ждали почти готовые топливные сборки, остановленные на восемь дней станки и выстуженные печи и химические реакторы, — сармат подозревал, что начать придётся с проверки всего, что могло выйти из строя хотя бы в теории.

— Вот ты бы лучше сходил к сёстрам Хепри, — вздохнула Лилит, досадливо щурясь на инженера.

— Незачем, — отозвался Гедимин. — Эхолокатор ещё не готов. В крайнем случае, Мика с ними встретится.

— А соревнования? — Лилит недоверчиво посмотрела на него. — Ты что, даже смотреть не пойдёшь?

— Был я на соревнованиях, — ровным голосом ответил сармат. — Ничего нового там не покажут. Идём. Вам ещё цех запускать.

Быстрые шаги в вестибюле не привлекли бы его внимания, если бы не лязг, послышавшийся вслед за ними. Сармат шагнул назад, привычным движением сбрасывая в ладонь излучатели «арктуса».

— Не беспокойтесь! — громко сказали в приоткрытую дверь. Узнав голос, Гедимин нехотя опустил руку. В коридор вошли двое сарматов и «Рузвельт», окрашенный в цвета «Вестингауза».

— Доброе утро, — слегка улыбнулся сармат в тёмно-красной форме. Поверх белых полос на его груди был прикреплён значок с изображением хищной птицы. Гедимин пристально посмотрел ему в глаза и мигнул.

— Масанг Юнь?

— Приятно, когда тебя помнят, — сотрудник Ведомства развития улыбнулся чуть шире и поднял вверх пустые ладони. — Непросто общаться с охраной, да? Ну, это всё позади. Я, как обычно, пришёл по делу.

Гедимин молча разглядывал пришельцев. Ни Масангу, ни его охраннику, выглядящему как обычный сармат-патрульный, экзоскелета не выдали, но под их комбинезонами просматривались какие-то дополнительные слои с рёбрами жёсткости. Оба были вооружены — патрульный пришёл со стандартными шокером и станнером, у Масанга в небольшой плоской кобуре лежало что-то более интересное — то ли станнер «углублённого действия», то ли гражданский бластер.

— Нам нужно в цех, — буркнул Линкен, недобро щурясь на чужаков.

— И мы пришли не для того, чтобы вас задерживать, — немедленно донеслось из экзоскелета. — Мадам Лилит Тарс может принимать первую смену и приступать к работе. Мадам Мика Марци примет у неё вторую смену, а на третью будет направлен мсьё Линкен Лиск. Остальных инженеров я попрошу остаться.

Гедимин едва заметно вздрогнул. Ему стало не по себе, и, судя по взглядам, другим сарматам — тоже. Лилит, переглянувшись с ним, медленно пошла к выходу. Пропустив её, экзоскелет вернулся на прежнее место.

— Что касается вас, месье… в особенности — мсьё Гедимина, уже показавшего свои незаурядные способности в разных областях, — продолжал размеренным голосом Фюльбер, и Масанг, слегка склонив голову, терпеливо ждал, когда он закончит. — Пришлось немного изменить мои первоначальные планы. По настоянию губернатора Оркуса я вынужден, так сказать, сдать вас троих в аренду. Ваш арендатор — Ведомство развития сарматских территорий. Мсьё Масанг утверждает, что вы работали с ним… вы и мсьё Хольгер. В дальнейшем по всем вопросам обращайтесь к нему. Его адрес уже внесён в ваши смарты.

— Так и есть, — сказал Масанг, выждав пару секунд и убедившись, что Фюльбер всё сказал. — Но прямые указания по работе вы будете получать устно. Сейчас вы трое пойдёте за мной на аэродром. Инструменты с собой? Хорошо.

Гедимин мигнул.

— Это работа на станции? — уточнил он, пристально глядя на экзоскелет. За экранами и бронёй было не видно лиц, и, скорее всего, прямо на него сейчас смотрел пилот-охранник, и это слегка раздражало сармата — как и общая невразумительность происходящего.

— Нет, — сказал Масанг, едва заметно сузив глаза. — Станция пока подождёт. Есть более срочные поручения, и других инженеров у нас нет. Идите за мной.

Глайдер — обычный шахтёрский фургон — ждал их у обочины рядом с заводом. Внутри Гедимин, к своему удивлению, обнаружил не только поручни, но и ремни безопасности — сесть было не на что, но можно было пристегнуться к стене. Одобрительно хмыкнув, он перевёл взгляд на Масанга.

— Что тебе нужно? Я не понимаю.

— Проект. Одного сооружения, — отозвался Масанг. — Это будет для вас в новинку, но опытных специалистов у нас не осталось. Сейчас мы направляемся на рудник «Лебинн». Там работают выщелачивающие установки, и обычные шахты давно закрыты. Засыпать их не стали. Вы осмотрите их и выберете лучшее место для размещения клонария.

Гедимин мигнул.

— Чего?

— Я ошибаюсь, или это… незаконно? — тихо уточнил Хольгер.

— Официального разрешения нет, — криво усмехнулся Масанг. — Но… когда вас это останавливало? Пять подземных корпусов, по двести пятьдесят чанов в каждом. Один из них мы предполагаем поставить в «Лебинне». Где именно — определите вы. Сделайте все замеры, если нужны помощники — немедленно сообщайте мне. Когда закончите работу в шахте, вас отвезут на завод «Вестингауза». Вы уже оборудовали для себя кабинет. Там вы закончите проект. Я хочу увидеть готовые чертежи не позднее пятницы.

«Делать замеры… чертежи… для постройки в шахте,» — Гедимин растерянно мигнул. «Это уже похоже на работу инженера. Жаль, станция тут снова ни при чём. Надо вспомнить, что я знаю о клонариях…»

— Фюльбер знает? — спросил он. Масанг усмехнулся.

— Столько, сколько нужно знать. Надеюсь, вы все понимаете, что болтать не следует. Для всех вы по-прежнему инженеры «Вестингауза».

— Когда конец смены? — спросил Иджес, впервые за прошедшие четверть часа открыв рот.

— В семь, — ответил Масанг. — Слишком мало инженеров, чтобы дробить на три смены. Будете работать весь световой день.

Глайдер качнулся в воздухе, плавно поворачивая к земле. За иллюминатором мелькнули ветки, в приоткрывшуюся дверь потянуло холодной водой, мёрзлой органикой и нефтью. Гедимин шагнул на посадочную полосу, подзабытым движением опуская капюшон и скрывая глаза под защитной маской. Над рудничными строениями, не слишком изменившимися за прошедший год, горели фонари; над бывшим зданием столовой висел флаг Ураниум-Сити. Соседний флагшток был пуст.

…Это была седьмая по счёту шахта, штрек «Бета», над полузатопленным штреком «Гамма», где заброшенная насосная система давно выработала топливо и отключилась. Гедимин, сузив глаза, прислушивался к скрежету подъёмника и странному гулу из туннеля. «Насосы работают? Странно.» Его догадку тут же подтвердил лёгкий сквозняк, коснувшийся щеки, — в шахту поступал свежий воздух.

— Здесь в октябре была шахтная бригада, — пояснил сармат-командир, вызванный Масангом с сольвентной установки. — Она должна была проверить все насосы, работу и исправность. Составить отчёт для ремонтников.

— Непохоже, что кто-то спускался глубже «Альфы», — Гедимин, отойдя от обесточенного рельса, посветил фонарём на тёмные конструкции в стене туннеля. Шум исходил от них. Это была одна из насосных станций. От неё, чтобы далеко не ходить, запитали и вентиляционную систему в шахте, ведущей наверх. Гедимин посветил на прикрытый стеклом щиток, на кожухи механизмов, покрытые сплошным слоем рудничной грязи, на полузабитую решётку вентиляционного отверстия, кое-как стряхнул самые крупные комки пыли и щёлкнул рубильником. Вдоль потолка вспыхнул единственный ряд ламп. Он был прерывистым, светил вполсилы, но теперь сармат мог осмотреть всю шахту, и то, что он увидел, ему скорее понравилось.

— Сухо, — одобрительно проронил он. — И свод прочный.

Иджес кивнул.

— Надо найти шестьсот свободных метров, — он прошёл вперёд, освещая фонарём просторные тёмные ниши выработок. Смещения породы за несколько лет растрясли свод, сверху, из затопляемой «Альфы», просочилась вода, вдоль стен выработки насыпались кучки грязи и мелких обломков. Жестом отогнав других сарматов и прикрывшись защитным полем, Гедимин несколько раз ударил кулаком по стене там, где порода выглядела наименее прочной. Щепоть каменной крошки посыпалась под ноги.

— Должно выдержать, — сказал сармат, придирчиво осматривая свод. — Можно здесь, если не найдём лучше.

Мысленно он уже достраивал объёмную карту шахты; её ещё предстояло сверить с тем, что ему выдали из рудничного архива, но он уже знал, что будет делать. «Интересно будет посмотреть, как здесь поставят клонарий. Клонарий в урановой шахте… Да, странная штука!»

04 января 47 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Хм… Кажется, готово? — Хольгер выпрямился, опираясь руками на стол, и снова наклонился над расстеленным чертежом. Он был сделан на большом листе скирлиновой бумаги; когда лист достали из пачки, он был совершенно чистым, сейчас его использовали в пятый раз, и он слегка посерел, но на качество схемы это не повлияло.

— Сойдёт, — кивнул Гедимин, в очередной раз сверяя то, что получилось на бумаге, с тем, что так стройно смотрелось в его мозгу. «А теперь посмотреть бы вживую,» — подумал он, доставая смарт и настраивая сканирующее устройство на размеры листа.

— Как будем отдавать Масангу? — спросил Иджес, выбираясь из угла, где он уже второй час что-то паял. От построения чертежа его отстранили в первые же пятнадцать минут.

— Пошлём по почте? А макаки её не прочитают?

— Думаю, Масанг заберёт всё. И… кажется, он сейчас вошёл в цех, — сказал Гедимин, поворачиваясь к двери. Кто-то поднимался по лестнице — тихо, как сармат на расставленных пальцах, и довольно быстро. Спустя три секунды дверь открылась.

— Гедимин Кет? — сотрудник Ведомства приподнял руку в приветственном жесте. За ним вошёл патрульный со станнером; так же, как и Масанг, он носил на предплечье широкий браслет с надписью «Порт-Радий».

— Что с работой, которую вам поручили? — спросил Масанг, подходя к верстаку. Гедимин молча развернул к нему чертёж.

— Готово, — сам себе ответил сармат из Порт-Радия, и его глаза слегка блеснули. — Не могу оценить. Но специалисты смогут. Я забираю это для Ведомства. У вас есть эти чертежи в электронном виде?

— Здесь, — Гедимин дотронулся пальцем до смарта. Масанг молча протянул руку и вынул рацию из его кармана. Гедимин изумлённо мигнул, а потом ещё раз — увидев направленный на него станнер.

— Эти устройства слишком хорошо просматриваются, — пояснил сотрудник Ведомства, перекачивая информацию на свой смарт и тщательно стирая её следы из памяти рации. — Вы умеете работать руками, а у нас есть хорошие сканеры. Не переносите свои чертежи в смарт. В этом нет необходимости.

Гедимин молча кивнул, следя за тем, как патрульный убирает станнер, а Масанг кладёт рацию на верстак.

— Глайдер ждёт у Грузового аэродрома, — сказал Масанг, переглянувшись с патрульным. — Вы отправляетесь на рудник «Жёлтое озеро». Та же самая работа. Начнём с первой шахты. Насколько я знаю, вы её прокладывали. Можете что-нибудь сказать о её пригодности для нового использования?

— Давно там не был, — буркнул Гедимин, отводя взгляд. Хотя с того несчастного случая прошло несколько лет, и он давно не посещал рудник, а в последний год и вовсе не выбирался из Ураниума по рабочим делам, он всё ещё чувствовал неловкость при воспоминаниях о «Жёлтом озере». «Йорат ещё работает там? Давно его не видел,» — думал он, выбираясь из заводского корпуса к ожидающему у обочины глайдеру.

Забравшись в фургон и пристегнувшись к стене, Хольгер хмыкнул.

— Завершение работы и тут же — начало новой, — вполголоса сказал он. — Что мы сделаем по этому поводу? Иджес, что в таких случаях делали на Севере?

Голос Хольгера выдавал его волнение; Гедимин не удивился — ему тоже было не по себе. Впервые по его чертежам собирались что-то строить — и в этот раз не его товарищи и не в тайне от всех.

— Не надо Севера, — сказал он, задумчиво щурясь. — Я знаю, что делать. Кенен пообещал кое-что в первый день зимнего безделья. Видимо, забыл. Надо напомнить.

…Выбраться из лаборатории по доброй воле и без неприятных звуковых сигналов над ухом Гедимин не мог — теперь это было очевидно и ему, и Хольгеру. И поэтому химик, в очередной раз покосившись на часы, подобрал с верстака ближайший прочный инструмент и забарабанил им по отрезку трубы, оставшемуся с одного из давних экспериментов.

— Хватит, — сказал он изумлённо мигающему Гедимину, оторвавшемуся от недостроенного чертежа. — На сегодня хватит клонария и рудников. Ты обещал что-то получить от Кенена. Если хочешь его застать — советую поспешить.

Они успели. Кенен Маккензи столкнулся с ними в вестибюле, по пути к двери, и шарахнулся в сторону, встретившись взглядом с Гедимином.

— Эй, Джед! Это всё ещё я, твой друг, — он помахал пустыми ладонями и натянуто улыбнулся. — Что случилось?

— Извини, — Гедимин остановился. — Не хотел пугать. Двадцать пятого ты упомянул вещество «глинтвейн», для синтеза которого нужна горелка. Я всё ещё не знаю, что это, но сегодня хочу узнать.

— Г-глинтвейн⁈ — изумлённо мигнул Кенен. — Серьёзно⁈ Из-за этого вы втроём ловите меня, как лесного повстанца? Ну конечно, Джед. Я всегда рад познакомить тебя с хорошими вещами. Что осталось у тебя на карте от инженерской зарплаты? Центов двадцать-тридцать?

— У меня есть горчица, — ответил Гедимин. — А у тебя наверняка осталась жжёнка. Зачем тебе деньги?

Кенен вздохнул.

— Этого недостаточно, Джед. Жжёнки с горчицей ты мог выпить и без меня. Идём! Покажу тебе напиток свободных граждан.

В лавке Грегори было много покупателей, и большую их часть Гедимин встречал у озера или на стадионе во время неофициальных соревнований, — они покупали крепёж, припой, стальной лист и проволоку, выискивали полезные обломки в ящике со строительным мусором, и у дальнего конца прилавка никого не было. Гедимин, придерживая Кенена за плечо, протиснулся туда и остановился.

— Говори, что надо.

— Вино и ром, — Кенен с сомнением разглядывал прилавок. — Если только сюда завозят вино.

Гедимин мигнул.

— Два вещества с одним составом в разной концентрации? Не вижу смысла.

— Это на тебя похоже, — ухмыльнулся учётчик и тут же подался в сторону, но налетел на Иджеса и получил тычок в спину.

— Не прыгай. Пальцы оттоптал, — буркнул механик. — У тебя что, жжёнка кончилась?

— Это исключено, — сказал Хольгер, задумчиво разглядывая учётчика. — У него всегда есть запасы. С тех пор, как ему дали доступ к старому пищеблоку…

— Эй-эй! — Кенен поднял руки. — Ладно. Пусть будет жжёнка. В конце концов, у вас нет вкусовых рецепторов. Значит, нечего и тратиться. Тогда остаётся… Эй, Грегори! У тебя что, совсем нет фруктов?

Торговец посмотрел на него с большим удивлением.

— Вот чего тут никогда не заказывали, так это фруктов. Вы, вроде как, тески? Вы едите только Би-плазму…

Кенен поморщился.

— Лимонная кислота, — тихо сказал Хольгер, указывая на коробку с плоскими пакетами жёлтого цвета. — Мы можем чувствовать вкус лимонной кислоты.

Кенен пожал плечами.

— Ну да, в самом деле. Ещё нам нужен сахар. Кажется, я вижу тут изюм. Ему год или два, но плесени вроде нет. Сойдёт. Дальше… Корица и…

— Капсаицин, — буркнул Гедимин, протягивая руку к коробке с ярко-красными пакетами. Это вещество было ему знакомо — и этот вкус он с хорошей вероятностью должен был почувствовать, в отличие от вкусов того, что подбирал Кенен.

— Что? — учётчик мигнул. — Джед! Хватит бредить. При чём тут…

Встретившись взглядом с Гедимином, он осёкся, закрыл рот и несколько раз глубоко вдохнул.

— Да, можешь взять перец.

— И васаби, — Гедимин указал на другое знакомое вещество. Кенен скривился.

— Джед! Это не помойка, чтобы валить туда всё подряд! Если тебе так надо… здесь есть сухой имбирь. Я видел, ты как-то ел его. Можешь взять его.

Гедимин недовольно сощурился.

— Эй, тески! — Грегори, тяжело ступая, прошёл вдоль прилавка и остановился у рядов с пищей. — Странные у вас закупки. Может, подсказать что?

— Да, — закивал Кенен. — Объясни этому амбалу, что в глинтвейн не кладут васаби. И красный перец тоже.

Грегори задумчиво посмотрел на него, потом на Гедимина.

— Я бы не советовал тебе, парень, злить его. Говоришь, глинтвейн? Тут у меня есть цукаты. На вкус как настоящие, хотя в наши дни ни в чём нельзя быть уверенным. Возьми их, хуже не будет.

…Воды в плоскодонной посудине было мало, но когда Кенен высыпал туда почти всё, что сарматы купили, её уровень поднялся до краёв. Хольгер, отобрав у учётчика лопатку, размеренно помешивал состав и с подозрением к нему принюхивался.

— Бурной реакции ожидать не приходится, но… запах уже специфический, — сказал он, счищая с лопатки прилипшую разноцветную труху. Со дна посудины уже всплывали мелкие пузыри.

— Это можно есть? — спросил Гедимин, разглядывая полужидкую смесь. Её сняли с огня и прикрыли другой посудиной, но запах остался, и испарения капсаицина слегка щекотали слизистую.

— Не сейчас, — отмахнулся Кенен. — Иджес, следи за температурой! Должно нагреться, но не закипеть, иначе всё насмарку.

— Кто это придумал? Чем ему не нравилась обычная жжёнка? — спросил сам себя Иджес, вытаскивая из воды температурный датчик. — Наверное, опять венерианцы. В это месиво никогда не клали серный шлак?..

— Теперь мешай, — Кенен выплеснул в ёмкость со жжёнкой всё, что было в плоскодонной посудине, и, разорвав пакет с сахаром, высыпал содержимое следом, еле успев перехватить пакет за середину. — Эй, много!

— Это уже сироп, — заметил Хольгер, размешивая жидкость и поднимая со дна утонувшие ягоды. — Долго мешать?

— Ещё две минуты. Эй, Джед! — Кенен хлопнул Гедимина по руке, и тот едва не выронил колбу вместе с держателем в котёл.

— Я беру пробы, — недовольно сощурился он. — Незачем мне мешать.

— Возьмёшь, когда будет готово, — Кенен наклонился над котлом и шумно вдохнул. — Чувствуете? У этого напитка есть запах…

…«Не знаю, что насчёт плейстоценовой фауны — возможно, достижения вашего народа в генетике подогрели амбиции наших учёных, и они решили всё же показать, на что годятся — но вот разговоры об освоении Энцелада — пока что не более чем разговоры. Ближайшая экспедиция на Титан планируется в середине года, и я не слышал ничего о сооружении новых баз или даже о восстановлении старых. Что касается Мацоды и её планов на Амальтею — это вполне вероятно. У них есть опыт освоения Цереры, хорошие наработки по радиохимии и радиобиологии, — думаю, они справятся. Нет, в Лос-Аламос они не обращались. Так же, как и ваш народ, они полагаются только на свои силы. Это разумно, не правда ли?»

— Чего щуришься? — Иджес толкнул Гедимина в бок.

— Макаки не осваивают Энцелад, — буркнул тот. Иджес коротко хохотнул.

— Да, есть о чём пожалеть. Скучаешь по родине, да? Как там, на Энцеладе?

Гедимин сузил глаза и резко развернулся к нему, но стук лопатки по котлу отвлёк его.

— Остыло! — объявил Кенен, бросая температурный датчик в холодную воду и откладывая в сторону крышку ёмкости. Гедимин вдохнул и ощутил знакомое жжение в гортани — отвар специй получился крепким, и капсаицин был там на своём месте.

Он попробовал первым — осторожно влил в рот горячую сладковатую жидкость и ошалело мигнул. Не только терморецепторы, как им и положено, отреагировали на капсаицин, — вся ротовая полость как будто вспыхнула. «У этой вещи есть вкус,» — Гедимин, отдышавшись, сглотнул и допил остатки, чувствуя внутри знакомое приятное жжение. Через пять минут тепло выбралось из солнечного сплетения и разошлось по телу.

— Эй, хватит! — Кенен попытался отобрать у него черпак, но сармат вовремя отвёл руку — координация движений почти не пострадала. — Ну хватит, Джед! Два литра — это много.

— Это что, была твоя последняя жжёнка? — покосился на него Хольгер, отхлёбывая из большой колбы. — Интересное вещество. Кажется, мы правильно адаптировали этот рецепт под себя. Я возьму немного для Линкена.

— Я тоже, — Гедимин, вспомнив о Лилит, отвёл последний черпак ото рта и огляделся в поисках пустого контейнера. — Ты хорошо придумал, Кенен. Можно раздавать это вещество зимой вместе с обычной жжёнкой.

Кенен недоверчиво посмотрел на него, на опустевшую ёмкость, вылил остатки в мерный стакан, посмотрел на них на просвет и ухмыльнулся.

— Хорошо придумано, Джед. Умеешь же, когда хочешь! Настоящий глинтвейн должен быть тёплым, но с таким количеством капсаицина никто не заметит, если он остынет. Да, я готов раздавать его в день смены дат. Я назову его «Маккензи». Кто-нибудь возражает?