Общество должников

Глава 7 Еще один прекрасный день

Каждый знает Высокую Жанну. Если украл или сломал тачку — это к ней. Жанна притворяется тенебрийкой, она хочет быть тенебрийкой, она даже семье своей говорит, что они тенебрийцы. Вот только тенебрийка из нее, как из меня гарзонец. Она считает, что быть палочницей полезно для бизнеса. И в деле с краденными тачками это действительно помогает.

— Ну нихрена себе! Ты что наделал, Хин?

— Задел ограждение.

— Какое ограждение? У военной базы?

— Ты даже не представляешь как близка к истине.

Эти чертовы быки отстали от нас только у городской черты. Мы едва не попались. Если бы Хо не форсировала движок, я бы сейчас болтался на крепостной стене в пеньковом галстуке.

— Клянусь Штормом. Хо, а ты-то как позволила сотворить такое с машиной?

Жанна сделала еще круг. Зараза от этого лучше выглядеть не стала.

— Есть что-нибудь выпить? — прошептала олива. — Руки трясутся.

Еще круг.

— Да я бы вам за такое жопы отвинтила. Выпить она хочет. И как вы собираетесь расплачиваться?

— Мы обязательно заплатим. Деньги почти у нас в кармане. Осталось только их туда положить.

— Сэт вообще в курсе?

— Мы все еще живы, сама как думаешь? Хватит бегать, просто займись работой.

— Я обязана ему сообщить. Мы тенебрийцы ничего друг от друга не скрываем.

Ну что ты с ней будешь делать? Я вытащил из багажника сумку с доспехами. Весили они как тонна угля. Только сейчас я понял до какой степени вымотался, просто разъезжая в них на машине.

— Жанна, мы сами ему расскажем. Я тебе слово даю, деньги будут.

— Когда?

— Самое позднее — послезавтра.

— Надо же какой ты оптимист.

— Господи, да дайте же выпить.

Жанна посмотрела на Хо с высоты своего двухметрового роста.

— Бедняга. Не знаю с кем вы ребята поцапались, но если сюда кто-то забредет…

Она не закончила. Сопровождаемая вопросительными взглядами рабочих, он поднялась к себе в кабинет, и вернулась с бутылкой бурбона.

— Извините, льда не будет. Холодильник не успевает морозить.

Мы с Хо замахнули по пальцу теплого пойла и немного попустились.

— Если послезавтра не явишься сюда с деньгами, я распилю эту рухлядь на обувные ложечки.

До офиса нам пришлось добираться на автобусе. Бипер тем временем уже начал разрываться. Сэт неистовствовал. Ему было очень интересно ГМН. И ГЕБ. Где меня носит и где его бабки. Ну, бабки были в сумке, нужно было только конвертировать их. Четкого плана у меня не было, я лишь надеялся, что успею убедить Холейгулу попытаться продать доспехи Побережью.

Пришли мы как раз вовремя чтобы увидеть, как из офиса вылетает Каждому-Должен Ретс. Очевидно Сэт нагрелся до такого градуса, что на него не действовала даже крысиная пронырливость великого занимателя. Палочник смачно зарядил под тощую задницу и замер, увидев нас в коридоре.

— Самара! — воскликнул он.

Уже знает. Посади палочника в бочку, и он все равно будет знать о жизни в городе больше, чем все ГО вместе взятое.

Мы прошли мимо распластавшегося Ретса. Желтое круглое личико, крупные фугские глаза, влажные как у брошенного щенка. И аккуратно выглаженная одежда. Надо было отдать Ретсу должное, за собой он следил. Возможно, это работало на его сверхъестественную харизму.

— Не будет пятерки? Взаймы. На неделе верну. Правда! Верьте мне.

Хо потянулась за кошельком, но я втянул ее в помещение и захлопнул дверь. Ретс тут же принялся скрестись с той стороны.

— Мне нужна помощь! — кричал он. — У меня тяжелая финансовая ситуация! Сэт, ты же помогаешь должникам, это все знают! Ну хоть пару номов ребят! Скиньтесь от вас же не убудет!

Холейгула был бледен как свежий альбомный лист. Он ходил по кабинету, глядя на экран мобильного телефона.

— Сядьте, — выдохнул он.

— Вам самим же будет легче знать, что у меня есть деньги на кусок хлеба! — ну унимался Каждому-Должен. — Вы люди с сердцем, я знаю! Пару номов, только и всего!

— Если ты сию же ебучую секунду!..

— «И сказал Сын Господень, «когда нищий просит, вынь ему последнее», — и сам же оповязь свою по коленям спустил, что б сирого одеть!».

Наши руки задрожали и сами по себе полезли в карманы, словно змеи в мышиные норы. Ретс возликовал, когда дверь в офис распахнулась, но радость его была недолгой. Я не знаю, спустил ли Сэт его «оповязь», но звуки были звонкие, хлесткие. Хорошие звуки. В коридоре загремело, а потом зазвучал панический топот, который довольно быстро стих вдали. У любой силы есть свои границы.

— Надо было его пристрелить, — произнес палочник, возвращаясь в помещение. Он сунул голову под кондиционер. — Возможно мне больше повезет с вами, мои вероятные покойники. Ничего не хотите мне рассказать?

— Да особенно нечего, — я пожал плечами.

— Ага, — подтвердила Хо. — Вообще тишина.

— Тишина!? — взвизгнул Сэт. — Я сейчас устрою вам минуту молчания. Только вы участвовать не будете! Я вам что сказал, сволочи?! Забрать барахло и сваливать. Нет, это не по нам. По нам какие-то летающие быки, куча мертвых касок, даже ССТ засветилось. Вы хоть знаете, что вас снимали? Видео уже два часа как в интернете. Я не понимаю… Я не понимаю каким чудом вам удалось сбросить хвост, но если бы ССТ смогло разглядеть твои грязные номера, Самара, «Перспективы» бы уже сравняли с землей.

Сэт упал на диван, и закрыл лицо руками.

— Машине, я так понимаю, конец?

— Не совсем, — я вздохнул. — Мы оставили ее у Жанны.

— Самара, у меня нет денег даже на взнос в Крашелл, — Холейгула поглядел мне в глаза. — Придется тебе ограбить супермаркет… Или гарзонскую старушку. Ладно. Давайте по порядку.

Мы с Хо говорили по очереди. В общем-то рассказ получился достаточно коротким, так что палочник не успел рассвирепеть во второй раз. Его лицо оставалось непроницаемым, но пальцы стискивали подушки. Когда мы замолчали, он поднялся и подошел к сумке. Изучив содержимое, палочник снова сунул голову под кондиционер.

— Отношения между Побережьем и городом теперь осложнятся, — сказал он. — Не знаю, чем эти доспехи так ценны, но лучше вернуть их лонгатам. И как можно скорее. ССТ всегда может сделать рожу кирпичом и просто забыть об этой ситуации. Или выкрасть их заново.

— Ну заработать-то у нас получиться? — спросил я.

— Заработать, — кисло повторил Сэт. — Заработать. Самара, ты становишься опасен. Я даже и не знаю, чего от тебя дальше ждать. Этак ты развяжешь к вечеру войну.

— Прости нас Холи, — сказала Хо. — Ну ведь даже спьяну не присниться такое.

Сэт поглядел на нее с явным желанием придушить.

— И Якоб трубку не берет. Ну и денек. Ладно, мои паразиты, в сущности, дела ещё могут наладиться. У меня есть знакомый по ту сторону Стены. Если все сделать тихо, может быть, действительно удастся что-то выторговать у этих чокнутых тамплиеров. Придется мне сегодня ночевать на работе. Да, Сам-сам? Хватайте сумку и убирайтесь с глаз моих долой. Мне нужно выпить.

— Нам бы тоже не помешало, — сказала Хо, когда я тихо-о-онечко закрыл за собой дверь.

— Угощаешь?

— Так у тебя же, как всегда, ни гроша за душой.

— Да. Я честный заемщик. Честнее меня только Каждому-Должен.

Все время пока мы стояли в очереди мимомаркета меня не отпускала мысль, что ограбить кассу не такая уж плохая идея. В конце концов рано или поздно у меня просто могло не остаться другого выбора.

Мы взяли по бутылке водки и отправились ко мне. Хо ненавидела тысячники, но ей хотелось зайти в душ. Перрон был почти пуст, люди еще не начали возвращаться с работы. Только пара стариков шушукалась на скамейке, да нес свою бессменную вахту угрюмый Стояло.

— Черт, отсталый, — сказал я ему. — С утра ведь был целый. Кто это так тебе зарядил?

— Шутки шутишь? — спросил Стояло, потрогав фингал пальцами. — Этот тип сказал, что ты его пригласил. Дескать в подвале завелся жирбергер размером с тачку.

Ретро, — подумал я. Ну ничего себе. Кто ж с утра знал, что ему придется лезть именно в этот подвал.

— Мне нужно было тебя предупредить, — я виновато развел руками. — Уверен он не хотел начинать конфликт.

— Черт, наверное, — Стояло вздохнул. — Возможно я слишком сильно старался отработаться. Ладно, дай лучше сигаретку… Привет Хо.

— Привет мужик.

Пока я распечатывал новую пачку олива уже начала прикладываться к горлышку. Я не стал ее тормозить. Мы сегодня не просто заслужили выпивку, мы нуждались в ней.

В конуре было сумрачно и прохладно. То, что нужно, чтобы перевести дух. Хо сразу же пошла в душ, а я откинул столик, разложил нашу грошовую закуску и выставил стаканы, чтобы создать видимость домашнего уюта. Нет ничего уютнее полного граненого на столе.

Я выпил.

Да что же это за херня происходит?

Слышно было как Хо плескается и фыркает, напор пока был что надо. От этих звуков и ста грамм чистой мне стало легче, я поскидывал с себя пропотевшую одежду и подумал о том, не составить ли Хо компанию. К сожалению, это было невозможно. От двух тел одновременно кабинку просто разорвало бы в клочья.

Олива вышла, не обмотавшись как обычно полотенцем. Напротив, она держала его перед собой на вытянутых руках.

— Он отвалился, — прошептала она.

— Кто? — я успел погрузится в собственные необозримые глубины, поэтому реагировал вяло.

— Си…

Она поднесла мужа к столу. Я вздрогнул и отстранился.

— Господь Гарзонский, да убери ты его, пока меня не стошнило. Выглядит как чернослив с ножками.

— Куда?

— Не знаю, положи пока в холодильник, потом вынесем на улицу.

— Мы должные его похоронить, — Хо уселась со своим траурным свертком на несвежую простынь, и принялась укачивать его как ребенка.

— Похоронить? Вот это?

— Это «это» — мой муж! — запальчиво воскликнула Хо. — Был.

— Никогда мне этого не понять, — сказал я, допивая второй стакан и хрумкая огурцом. — По-моему вы все валяете дурака. Я понимаю, гормоны и прочее, но всерьез называть клеща-осеменителя мужем…

— Вот так ты, да? — горько переспросила Хо. — Клещ-осеменитель? А ведь ты ему нравился. Он всегда шевелился, когда ты был рядом.

Я отложил половинку огурца. Мне сделалось дурно. И совершенно расхотелось наливать третью сотню.

— И как мы его похороним, — вздохнул я. — Как кота? Закопаем в коробке?

— Нужно его сжечь, — провозгласила Хо. — Только так. А пепел — на ветер.

Я посмотрел на свою слегка захмелевшую подружку. Под правой грудью у нее теперь было пусто, если не считать небольшой ранки. Она сочилась сукровицей. Между двух молоденьких полусфер краснели ожоги от копья. А ладони… О, Леди, ладони ее напоминали скопище пузырей. Хо только отмахнулась от моей попытки обработать раны. Она окропила их водкой и замотала ладони эластичным бинтом из моей старой армейской аптечки.

— Анастезия уже действует, доктор Хин.

И то верно.

Я занялся ритуальными хлопотами. Пришлось отыскать кастрюлю, в которой я обычно варил картошку. У меня оставалась трехлитровая банка горючки, часть которой пришлось использовать как топливо для кремации. Хо настояла, чтобы для этого мы поднялись на крышу. Для этого мне пришлось раскопать коробку для шмоток и нарядить нас обоих для похорон. Потом я неуверенно последовал за оливой, неся в руках кастрюлю, а в кастрюле той плавал усопший Си, на которого я старался не смотреть.

Мы заколебались подниматься.

Было около пяти вечера. Жара только набрала весь свой оглушающий эффект, но на крыше хотя бы дуло как следует. Хо разложила «поминки» как она сама это назвала, и мы выпили вслед уходящему от нас навсегда мужу, несостоявшемуся отцу и, скорее всего, чьему-то брату.

Я бросил в кастрюлю спичку, и пламя вознеслось.

— Надо что-то сказать, — пробормотала Хо.

Я подумал.

— Сим приемом дешевой химической водки, мы сбрызгиваем проводы Си Хо. Он всегда был скромен, молчалив и задумчив. Мне будет не хватать его спокойной мудрости.

Хо посмотрела на меня с подозрением, не насмехаюсь ли я.

Я не насмехался.

— Прощай мой милый, — тихо добавила она, и смахнула слезу.

Некоторое время мы молчали, глядя в мутное небо.

— Сколько мы еще продержимся, — произнесла Хо. — Сколько нам еще жить вот так?

— Довольно долго. Ты же сама говорила, что у тебя… А, это был риторический вопрос.

Иногда я бываю монстром глупости.

— Тебе так плохо у Сэта?

— У Холи? Нет все отлично. Его мать до сих пор иногда приглашает меня на чай. Я же все-таки приемная дочь… Ну, скорее любимая собака. Как бы то ни было, она кладет в чай сахар.

— Уоу, — сказал я.

— Но мне больно наблюдать за вами с Ретро. Знаешь, как-то раз я помогала ему с близнецами.

— Серьезно?

— Да, он просил не говорить, но, думаю, тебе он доверяет не меньше.

— И как все прошло?

— Нужно было немного посидеть с ними, следить, что б не срывали капельницы и не резали себя. У них был запой, и Ретро уже на ногах не стоял от усталости. Я видела, как он спал прямо в кресле, накрывшись халатом. Откуда в нем столько сил? Хотелось бы сказать, что их дает любовь… Но ведь что-то во всей этой истории не так.

— Не знаю. Мне бы не хотелось лишний раз говорить, что он помешался и до крайности избаловал их. В любом случае, они не только доят его, но и дают взамен какое-то топливо. У вас с Ретро хотя бы есть мечта.

— А у тебя нет?

Я смотрел на огонь.

— Возможно, повернуть время вспять и не быть таким идиотом. Я слишком заигрался в азартную игру, где вместо карт выбрасывали жизни. Воины Развития, блин. Теперь все это кажется мне абсолютным безумием. Знаешь, что я тебе скажу: тенебрийцы до усрачки боятся аквитаников. Страх толкает местную науку, но понятно ведь, что за этими богами в тумане не угнаться. Даже думать об этом смешно. Они, говорят, в космосе чем-то занимаются. Там, наверху. Строят спутники, благодаря которым у отсталых есть интернет и мобильная связь. Ну не бред? Чертовы палочники. Одной рукой пытаются построить собственную цивилизацию, другой — хватают любой костыль, который под них подсовывают.

Я сплюнул. Меня порядком развезло на жаре, но пока это выражалось только в красноречивости.

— Боги в тумане, — задумчиво повторила Хо. — И правда. Эх, увидеть бы хоть одним глазком как они там живут. Наверное, райское место.

— Я как-то видел одного, — признался я. — Все тогда же, когда плыл на Фугию.

— Правда?! — Хо подняла на меня взгляд. — И какой он был?

— В здоровенном защитном костюме. Он стоял на краю морской платформы, которая вытягивает горючку прямо из-под воды. Стоял и смотрел вниз на корабль. Его почти никто не заметил, но у меня всегда было хорошее зрение.

— И что? Что было дальше?

— Я помахал ему рукой.

— Да иди ты! А он?

— Он развернулся и ушел. Кажется, мы со всей этой кутерьмой на Фугии и в Медика Шентия вызываем у них подозрения.

— Они ведь, наверное, могут уничтожить нас когда захотят.

— А-ха. И я вот жду, когда палочники уже доиграются.

Мы еще помолчали.

— Ну что там, наш обед уже готов? — я подполз к кастрюле и заглянул внутрь.

Бензин выгорел и от Си не осталось никакого пепла. Только густой слой сажи. Интересно, это считалось прахом или нет?

— Ты только начал вести себя серьезно! — воскликнула Хо. — Мы не будем его есть, понятно?

— Да тут уже и нечего, — я показал ей почерневшее дно. — Пирог сгорел. С преданием останков ветру будут проблемы.

— Ну может как-то его соскрести, — предложила Хо упрямо. — Надо соскрести его.

— Ну вот бери нож и соскребай.

Но соскребать она конечно же ничего не стала. Мы уселись обратно на мою старую рубашку и, прижавшись друг к другу плечами, погрузились в неглубокий алкогольный транс.

— Я не хочу, — произнесла Хо на границе моего сознания. — Не хочу, что б вы так жили. Я заработаю и помогу вам обоим… Мне только надо еще поучиться… Немного.

Нас разбудил дождь. Это было настоящее чудо. И не просто дождь, а натуральный ливень. Недолгий. И хоть капли его неприятно жгли кожу своей кислотной сущностью, мы были рады этой обильной воде, пролившейся с неба. Словно два фермера застрявшие на высыхающей земле.

В кастрюле теперь плескалась какая-то черная жижа навроде чернил. Мы решили торжественно отнести ее к водостоку и вылить. Путь земля Немоса примет тебя, Си. Впитайся в нее и возродись хотя бы травинкой.

После этого единогласно решено было идти спать. Поддерживая друг друга как чудом уцелевшие жертвы авиакрушения, мы спускались по ступеням. И хоть проблем не возникло, ни о каком сексе, конечно, не могло быть и речи.

Бип-пи, бип-пи, бип-пи.

Самое странное, что у нас даже не болела голова. Во всяком случае у меня точно. Хо сидела на кровати, потягиваясь так, что задевала потолок кулачками. Я мрачно смотрел на сообщение от Крашелл, а потом сразу же позвонил Сэт. Звонил он, очевидно, в долг, так что качество связи было так себе.

— Слушай внимательно, Самара. Все твои придурковатости вылились в действительно серьезное дело. Я смог договор… с несколькими шевалье с Побережья. Они очень рады, что доспехи нашлись и готовы к ним вернуться. Другое дело, что ССТ, по их словам, после вчерашнего затаилось. Видимо, ждет не выплывет ли железо где-то в городе. Они не предприняли абсолютно никаких санкционных мер после сражения на трассе, только усилили посты ГО. Это говорит нам о том, что дельце максимально …язное. Настолько грязное, что даже сами лонгаты не хотят о нем говорить. А ведь они пострадавшая сторона. Понимаешь?

— Ты хочешь сказать, что нам нужно побыстрее скинуть товар, а потом пусть сами разбираются?

— …очно, мой паразит. Скажу прямо — понятия не имею, что тебя будет ждать на Побережье. Речь шла о воз…нии, если товар буде цел и невредим. Ты же там ничего не поцарапал?

— Может быть только немного обосрал от страха.

— Это терпимо, можно отмыть. Слушай… страховки никакой нет. Твое благополучие будет зависеть от настроения шевалье. Но кто не играет, тот…

Связь прервалась. Я встретился взглядом с Хо. Та была как один большой вопрос.

— Возвращайся в офис, — сказал я. — За мной сейчас заедет кто-то с Побережья. Они готовы купить доспехи.

— Чего? — Хо посмотрела на меня как на дурака. — Я хочу посмотреть как у них там внутри.

— Это тебе не лунапарк «Веселое средневековье». О картонной короне и бараньей ножке можешь даже не мечтать. В лучшем случае, закуют в колодки, и ты будешь сверкать голой задницей на площади. Там таких как ты не любят. И таких как гарзонцы. Да и меня они в общем-то скорее всего вздернут. Эх… Будь моя воля, продал бы латы в городе, но тогда нас сразу вычислят и Сэт станет одним из самых неудачливых палочников, завалившимся из-за одного свинопаса.

— Хорошо, хорошо, так когда прибудет карета?

— Малышка…

— Ой, да завали уже, де Хин. Я не зеркало, чтобы передо мной выпендриваться. Давай еще высри ртом что-нибудь типа «я работаю один», сразу нос тебе разобью. Этот бред невозможно слушать.

— Колодки, — сказал я. — Просто напоминаю. Ладно, одевайся уже, а то у меня мысли идут не том направлении.

Мы сидели на лавочке у перрона и грызли тыквенные семена, когда к нему подкатил тонированный зеленый автомобиль с номерами другого города. Кажется Углежога. За рулем сидела улыбчивая девушка в простой рабочей куртке и потрепанных джинсах. Видно у нее была моя фотография, так что нам оставалось последовать приглашающему жесту.

— Садись братец, садись, не бойся, — голос у нее был высокий и певучий как будто она постоянно упражнялось в оперном пении. — Скорее, пока мы не привлекли слишком много внимания. А это…

— Я с ним, — сказала Хо непреклонно.

Я думал, что в этот момент начнутся проблемы, но блондинка аккуратно пожала плечами, как бы говоря: ну о-кей.

Мы открыли дверцы и забрались в салон. Модель не для палочников, значит оригинал. Неплохо. И пахнет елочкой.

— Меня зовут Полина Викторович Ягузарова. Я из славов.

— Де Хин. Порочная котлета слепленная из свидов и франков.

— Правда? — Полина обернулась. — В наше время на родине свиды почти исчезли.

— А франки?

— А франки — пидорасы.

— Понимаю.

Во внутренней политике Империи я не особенно разбирался.

— А тебя как зовут прелесть зелёненькая?

— Хо Хо, если вам будет угодно, — неприветливо отозвалась олива.

— Мне так нравятся их имена. Как будто ребенок агукает.

Я заметил, что Полина нервничает. Еще бы. Зачем было брать такую светлую тачку?

— У вас что не было катафалка потемнее? — спросил я. — Вы бы еще одного из этих быков пригнали.

Славка выдохнула сквозь зубы.

— У нас есть эти так называемые «катафалки». Отвратительные уродливые телеги как раз для бледных тщедушных мертвецов. Они же тенебрийцы.

Нихрена себе запросы, подумал я.

— Но эта машина безопаснее. В городе ее хорошо знают. Кое-кто с Побережья… кое-что возит на ней для лучших представителей тенебрийской знати. Я как раз с маршрута. Вдоволь налюбовалась Жилым и его мертвыми улицами. Вы представляете? Ни души. Сидят по своим виллам как раки в ракушках и жрут людей на расстоянии.

— Может сменим тему? — предложил я. — Не терплю такие разговоры.

— Ты любишь тенебрийцев?

— Я уважаю их способность делать деньги. Кроме того, они просто умнее нас.

— Подстилка провластная, — вздохнула олива. — Ты ж буквально вчера говорил, что ждешь, когда их прихлопнут аквитаники.

Полина очаровательно хохотнула.

— Я не закончил! — разозлился я. — Уважение и провластность это немного разные вещи. Меня просто раздражает все, что ведет к бесполезному сопротивлению. Раки в ракушках, едят людей на расстоянии. Это все из серых листовок Свободоцев или Антитенебрийского фронта. А эти уроды ничего кроме проблем создать не могут.

— Согласна, — откликнулась Полина. — Однако, террористы очень мило дестабилизируют политическую обстановку Немоса, что играет нам на руку. С чем я не согласна дорогой Самара, так это с тем, что тенебрийцы умнее. В техническом плане — возможно. Но их менталитет остался на уровне нашего, как это все говорят, «средневекового» общества. Взять хотя бы готическую говядину, которую тощие так обожают. Готок разводят в Империи испокон веков, порода постоянно улучшается, мясо приобрело воистину неповторимый вкус. Тенебрийцы, разумеется, выкупили себе десять тысяч голов и увезли домой. И что бы вы думали? Оказывается, у готок выращенных в Тенебрии вкус — не такой. Он портиться. Ну не смешно ли? Я пробовала тенебрийских бычков: совершенно то же качество. Тем не менее тощие продолжают покупать наше мясо за сумасшедшие деньги. Говядина сейчас — второе золото, нефть, электроника.

Слушая этот замечательный рассказ о тупости палочников, я краем глаза заметил за нами маленький хвостик в виде разнузданного самокатчика с сигаретой.

— Это говорит только о том, что они зажравшиеся капризные сволочи, — высказалась Хо. — В остальном они действительно умнее.

— Мы еще посмотрим, — пообещала Полина. — Это мы поглядим. Страх Империи перед миром давно испарился. Однажды Лонга станет его центром.

— Вот такие разговоры мне нравятся, — согласился я. — Чуть что, сразу подам заявку на репатриацию. Кстати, за нами хвост.

— Вижу. Его нужно игнорировать. Двигаться так, словно мы получаем истинное наслаждение от созерцания Новой Победы. Ехать нам долго, так что давайте побеседуем еще о чем-нибудь.

— Кто были эти ребята на быках? — спросил я. — И что это вообще такое? Откуда у вас танки с рогами?

В стекло заднего вида я видел, как лицо Полины скривилось. Как будто ей булавку в зуб вогнали.

— Это военная тайна, которую чуть не раскрыл один… Как это слово на гарзонском… Кантхэд. Пиздоголовый. Клянусь Девятью и самим Императором, я надеюсь этого кретина лишат всех привилегий и сгноят по горло в нечистотах, как братоубийцу. Но ты здорово его окоротил! — Полина оживилась. — Многие сейчас благоволят храброму де Хину. Это копье… Выдернул как зубочистку!

— Вообще-то без Хо я бы максимум жидко загадил штаны, — сказал я веско. — Она толкала копье снизу.

— Плечи ноют — караул, — подтвердила олива смущенно улыбаясь. — И сиськи горят.

— Вот ка-а-ак, — пропела славка удивленно. — Хм. Мое почтение, зелененькая… Я хотел сказать Хо-о-о Хо-о-о, — он взяла высокую ноту, и я невольно поковырялся в ухе. — В любом случае именно ты, Самара де Хин, сейчас медиа-звезда на Побережье. Все в шутку обсуждают как хорошо на тебе сидит доспех Лютера. Вы ребята без царя в голове.

Я не удержался:

— А вы своего все еще не пристрелили?

Это была ужасно глупая и заезженная шутка, ходившая среди лонгатов с того времени, как провинция Славия пережила революцию и едва не откололась от Империи. Семьдесят лет назад толпы черностоповцев озверевших от многолетнего неурожая и поборов попытались взять штурмом столицу и царский дворец. Однако, ценой неимоверных усилий стрельцов, были отброшены и уничтожены. Среди провинций это стало неслыханным прецендентом. Чтобы чернь, и вдруг полезла свергать Наместника, ставленника Императора?! Позор. Скандал. Лажа. Короче славов тогда все макали головой в дерьмо и до сих пор продолжали это делать. Правда уже не так азартно.

— Как смешно, — вздохнула Полина. — Все хотят пристрелить нашего Царя. Нет, Сергий Третий делает все возможное для провинции, и мы очень его любим.

— Мы — это знать, или черностоповцы тоже? — спросила Хо, язвительно.

Женщина не поддалась.

— Они теперь белостоповцы. Мыло продается везде и стоит копейки. Погода стоит хорошая. Сейчас даже в самой мелкой деревушке есть лошади, свиньи, весь набор полезного скота. О новой революции не может быть и речи.

— Ну конечно, теперь у стрельцов нарезные стволы, — не унималась Хо.

— Я не понимаю, — сказала Полина хладнокровна. — Оливы ведь и сами пытались сопротивляться освоению Немоса тенебрийцами и гарзонцами. И к чему это привело? Вас почти истребили. Мир проповедует право сильного и пока это неизменно. Неужели вашему народу так сложно с этим смириться?

— Да смирились мы, смирились, — в голосе оливы зазвучала грусть. — Я сама работаю на палочника и… люблю его по-своему. Просто, если не хранить в себе хотя бы ложку сухого пороха, отсыреешь полностью и превратишься в раскисшую тряпку. На полу. И вонь стоит.

Полина долго не отвечала.

— Возможно, — она перебрала пальчиками по рулю. — Это… Кажется я поняла тебя, Хо. Спортивная злость?

— Можно и так сказать.

— Чем-то таким подбадривают себя наши кметы, это правда. Думаю, если б они стали совсем уж бессловесными, это лишило бы интереса воспитательные порки… Да шучу я! Шутка!

Я положил ладонь на кулак Хо.

— Так, а вот это уже нехорошо, — Полина посмотрела куда-то вбок и вверх. — Мне сигнализируют, что ССТ идет параллельно маршруту и постепенно берет нас в клещи.

— Только не еще одна гонка, — взмолился я. — Ты ж говорила, что эта тачка вне подозрений.

В этот момент наперерез нам выехал катафалк, и вроде бы совершенно случайно заглох прямо на дороге. Из него совершенно случайно вышло шестеро случайных гарзонских парней. Они принялись пинать колеса и озабоченно жестикулировать. Один из них повернулся к нам и помахал в том смысле, что, ребят, не дадите подкурить? Или домкрат? Или может резина есть запасная? Это было просто, мать его, уморительно. Я бы бросил в ребят букетом цветов, будь у меня хоть один в запасе.

Полина свернула направо в узкий загаженный переулок, да так резко, что я полетел в объятья Хо.

— Титьки, — зашипела та. — А-а-а.

— Прости. Полина, что происходит?

Толчок.

— Ух-о-одим, — исполнила та, накидывая на плечи вещмешок. — Вылезайте, скорее.

И мы побежали вглубь переулка, оставляя за собой чудесную машинку, которой суждено было стать трофеем ССТ. Вокруг шмыгали крысы и бездомные фуги. И те и другие испуганно попискивали. За нами вроде бы никто не гнался, но я поглядывал наверх, не появятся ли на краю узкой полоски света фигуры с оружием. Славка на ходу говорила с кем-то по телефону. Позади нас зазвучали крики. Мы ускорились. Я взвалил сумку на плечи, истекая потом словно кровью. Чертовы доспехи ласково позвякивали на ход ноги.

Таким образом мы пробежали еще одну улицу и вновь скрылись в тени и вони.

— Полина, клянусь Леди, мы так до самого Побережья чесать будем? — прохрипел я доброжелательно. — Я смотрю с планами эвакуации у вас постоянно бардак! Вызывай вертолет! Должен у вас быть хоть один летательный аппарат без рогов.

— Спятил? — славка улыбнулась мне на ходу. У нее были зеленые задорно сверкающие глаза и полные губы. Зубы, правда, все равно были искусственные, неестественно белого цвета. — Еще одна открытая стычка и конфликта не избежать! А у нас и так… В общем заткнись и беги, братец! Сейчас все решиться.

Я быстро понял, что она имела ввиду. Следующая улица была запружена народом. Электронная барахолка? Так себе прикрытие. Грузовик стоял посреди толчеи, словно осажденная крепость. Второй — чуть подальше, на свободном пятачке. Его содержимое было закрыто брезентом, а вокруг дежурили квадратные ребята с дубинками. Этот грузовик мог уехать в любой момент.

Еще и через толпу с этим баулом пробиваться, подумал я отчаянно. В этот момент Хо буквально отняла его у меня и сказала:

— Давай понесу немного, а ты расчищай нам путь.

— У тебя верная женщина, Хин, — воскликнула Полина. — Давай же, проборозди нам путь своей широкой грудью. Нам нужен тот тяжеловоз.

«Тяжеловоз». Деревенщина лонгатская. Свинопаска. Ничего не могут сделать нормально. Не дай Леди, пончо порвется или кто-то свиснет револьвер в толчее.

Ох, сука, ну поехали.

Я ринулся в толпу, за мной Хо, за ней Полина. Мы как маленький состав прокладывали себе путь, расталкивая потные тела, огибая дерущихся, и покрикивая на совсем уж невменяемых. Когда мы были примерно на половине пути в толпу полетели шашки со слезоточивым газом. Человеческое месиво дико взвыло и принялось коловращаться в разных направлениях, наслаиваться, смешиваться и вообще принимать вид салата из анчоусов. У меня даже не было сил злиться. Я как будто проживал вчерашний день заново.

— Надевайте! — едва слышно крикнула Полина и раздала нам противогазы, добытые из вещмешка.

— Ну хоть что-то вы, блять, предусмотрели! — рявкнул я.

Решено было взяться за локти, оставив Хо посередине. Таким образом мы превращались в одно мощное направляющее и не рисковали потерять друг друга. Нам навстречу пробивались ребята с дубинками, которые охраняли второй грузовик. Однако, рядом сними вдруг появились абсолютно случайные типы в гражданском, которые принялись убирать бедолаг по одному. Этот путь был отрезан.

— И что теперь?! — промычал я. — А, да хрен с ним. Двенацатый, сука, специальный! А-а-а-а!

Я поволок девочек за собой к первому, почти разграбленному грузовику. Его кабина была раскрыта нараспашку, водила лежал на дороге с разбитой головой. Крови уже собралось достаточно, чтобы не тревожить этого невезучего господина, но я спросил:

— Это ваш?

Полина отрицательно покачала резиновой мордой.

— Наши были дальше! Этого мы наняли…

Понятно. Что не говори, чувак на такое не подписывался. Я дал знак Полине грузить его в кабину. Та замешкалась, но я так гаркнул на нее, что противогаз чуть не сорвало с лица.

— Полина ты знаешь, что такое экстремальное вождение?

— Я объезжала жеребцов в имении отца!

Ага, знаем мы тех жеребцов. С кудрявыми шевелюрами и могучими трапециями. Но Хо была нужна мне за спиной.

— Тогда давай на руль! Дави любую сволочь, которая посмеет остановить нас! Мы с Хо в кузов!

Олива с ядреным «х-ха!» забросила сумку наверх. Потом я подсадил ее и сам забрался наверх по колесу. Под ногами хрустело, звенело и перекатывалось. Видимо я наступил на какое-то приснодревнее радио времен освоения Немоса, потому что внизу хрипло заорала музыка. Что-то про «уходящих — не вспоминай». Я заколотил кулаком по крыше кабины. Слышно было как всхлипывает стартер и ругается Полина. Кто-то попытался проникнуть к ней в кабину, раздался звон разбитого стекла и воинственный клич сирены. Я спрыгнул вниз, уцепившись за край кузова и зарядил случайному парню ногой в висок. Тот щучкой ушел на дорогу, а я сдержанно осведомился у Полины:

— Ты какого хуя копаешься?!

— Эфа рухлядь не заводиться!

— Ну так жахни по приборной панели. Покажи кто главный!

Полина вязла ноту и саданула по торпедо. После этого первый же поворот ключа заставил «тяжеловоз» вспомнить свое жизненное предназначение. Из ядовитого тумана выскакивали фигуры в гражданском, но таких навороченных респираторах, что напоминали злых духов. Мы наконец тронулись, но демоны успели полностью облепить грузовик. Я уже слышал, как рычит под звуки старого радио моя Хо.

Ближайший ко мне неоперативник попытался ударить шокером, но я подался назад и перехватил его запястье и дернул в сторону. Мы еще не набрали скорость, так что парень должен был отделаться ушибами. Это были мелочи, а вот кузове давно началась куча мала. Хо боролась в клубке с пятью «случайными». Никто не доставал огнестрельного оружия, очевидно, нас всех приказано было брать живьем. Я тоже решил не искушать судьбу, и оставил револьвер в кобуре.

Одна из этих сволочей все-таки изловчилась и ударила Хо между лопаток парализатором. Олива припала на колено и ее тут же принялись пеленать. Я взревел и бросился вперед, однако меня грамотно приняли, уложив лицом в синтезатор. Пришлось сыграть носом простой перебор, и, возможно, на подходе была целая симфония, но, к счастью, Хо уже победила слабость в мышцах. Все вокруг повалились, разбивая локти и раня задницы об острые углы и антенны.

Сражались эти ребята умело и отчаянно. В первые в жизни я на своей шкуре почувствовал, что ССТ это вам не на доску насрано. Тренировочные лагеря Крашелл — хорошая школа, но эти парни были совсем из другого теста. Тут оказалось пара гарзонцев два лонгата и одна олива. И каждый из них даже в одиночку был для нас с Хо серьезным испытанием. К счастью, в кузове все-таки было тяжело развернуться, к тому же одинокая олива почти сразу сбежала штурмовать кабину. Я наделся лишь на то, что Полина будет к этому готова.

В общем мы сражались фактически один на один, если не считать того, что противники наши постоянно менялись, и нападали отдохнувшими. Хуже всего, что снимать противогаз нам было нельзя: не дай бог нас как следует разглядят и запомнят. Все это походило на испытание для поступления в элитные войска.

От точного и свирепого удара гарзонки в белой майке стеклышко на моем правом глазу разлетелось, и я чуть не ушел вправо.

— Да шла бы ты нахер, — свирепо заорал я и швырнул в нее ржавым тостером.

Женщина ловко увернулась, но лонгат отдувающийся за ней, не сообразил, что его может атаковать бытовая техника, и получил по лбу. Потеряв равновесие на расползающихся аудиокассетах, он попятился назад и перевалился через задний край кузова.

Напарник, который попытался помочь ему, ушел следом, потому что в этот момент грузовик сделал такой безобразный нырок влево, что мне стало ясно: внутри борьба тоже в самом разгаре. Раньше мы распугивали и таранили автомобильный траффик, а теперь ехали по тротуару снося и без того бедную инфраструктуру. Люди в ужасе запрыгивали в магазины и кредитные давки.

Мы с Хо в изнеможении привалились к переднему краю кузова. Воля милосердной Леди уровняла шансы, да не совсем. Мы были избиты до крайности, и еле дышали в своих намордниках. Противники же наши, разминали кулаки и предлагали сдаться. Особенно старался оставшийся лонгат. Веселый рыжеголовый парень с выговором глубинных саксов.

— Вы хренено машитесь, бля буду! — говорил он, стирая кровь с подбородка. — Кто вы? Тамплиеры? РСГ? ГЛОТ? Да ладно вам р’бят, ложитесь! Вашего дилу щяс се равно вырубят.

Гарзонка, лысая и мускулистая как колено великана, мрачно кивнула, как бы предлагая то же самое.

— Ассная панама, — рыжий поднял и бросил ее мне. — Не теряй.

Я почувствовал, как ладонь Хо легла на мои разбитые костяшки и сжала их. В этот момент грузовик с ревом метнулся обратно на проезжую часть, снеся в сторону катафалк. Нас всех едва не выбросило на дорогу.

— Кажется, — прохрипел я, копируя Сэта. — С «дилой» еще не все ясно. И радио пока играет.

Мы с Хо синхронно поднялись. Рыжий улыбнулся во все тридцать оставшихся зуба. Гарзонка глубоко вздохнула. Она напрягла ноги, принимая стойку и под ее кедами затрещал расползающийся приемник. Музыка стихла.

— Закругляемся, — пророкотала она.

Хо молча бросилась на рыжего. Я поднырнул под кулак моей бой-бабы и попытался пробить пресс, но уже ни черта не держал запястье, поэтому вывихнул его и закричал от боли. Тогда эта хренова штангистка схватила меня и прижала к груди. Мне было бы даже приятно, если б не вмешивалось чудовищное давление, которое превращало ребра в неровные зубочистки. Увидев, что мне приходит конец, Хо пошла против собственного кодекса чести. Она парировала великолепную серию ударов Рыжего предплечьями и даже собственным лбом, а потом… пнула ему по яйцам.

Клянусь леди. Эти ее чудовищные ботинки, сделанные по последней моде из железа и каучука… В общем пока рыжий откисал, пуская пену, она связала ему ноги шнуром от удлинителя, а другим концом, с пятью замечательными розетками, она потрясла в воздухе.

— Придется жульничать! — закричала она.

Ну куда ж деваться… Ощущая прекрасные кубики через тонкую майку гарзонки, я протащил руку до кобуры и с трудом надавил крючок.

Бах!

Большая женщина взвыла и отпустила меня. В ее левом колене дымилась огромная дыра. Она изумленно взглянула на меня, как бы не понимая, что произошло.

— Ты что, волк ебучий? — спросила она тонким, почти лонгатским голосом.

Хо бросила удлинитель и попала ей в висок, а я подхватил розетки и обвязал вокруг чернокаменной шеи. А потом мы просто вышвырнули рыжего из кузова.

Надо отдать гарзонке должное, она сопротивлялась до последнего. Вплоть до того, что рыжий шел за ней буксиром, паря в воздухе словно воздушный змей. Но колено и наш снаряд в виде стиральной машины Фея-2 заставил ее все-таки сойти на землю.

— Закруглились, — я упал задницей на твердое, но мне было все равно. — Закруглились.

Противогаз был почти до макушки заполнен соленой влагой. Я с отвращением выбросил его и повалился на спину.

— Нужно посмотреть, что там в кабине, — услышал я изможденный, но решительный голос Хо.

Ее опередил звук раскрывшейся двери. Оливу вышвырнули со стороны пассажира и дверь снова захлопнулась. С третьего, по-моему, раза. Тогда Хо повалилась мне на грудь и мы буквально зарыдали от усталости.