Обузданные тучи

Спектральная камера

Было уже очень поздний час, когда станция погрузилась в сон. После целого дня напряжения и неудач нужно было отдохнуть и подготовиться к новому наступлению.

Не спали только Рая и Ролинский. Рая долго бродила по электричке, внимательно осматривая каждый винтик своего электрического гиганта.

Ни на секунду с того мига, когда «Победитель» испытал поражение в битве с армадой облаков, ни на секунду в сердце Раи не закралось неверие. Станция, как говорил Горный, была точно выверенной математической формулой, и она должна была победить.

Но Раю сердила, раздражала эта неожиданность, непредвиденная неудача. Что-то было не так, а что именно — она никак не могла понять. Теперь ее начала мучить мысль, что где-то, очевидно, случилась утечка заряда. Но где?.. Почему?..

Раины размышления прервал профессор — он тоже не спал; неслышно ступая большими ногами, обутыми в кавказские чувяки, Ролинский подошел к Рае, сел на стул и пристально посмотрел на нее грустными глазами. Его глаза, похожие без очков на голеньких мышат, словно хотели найти на лице Раи ответ на какие-то настойчивые вопросы.

— Скажите, — спросил он, запинаясь, — неужели так может быть?.. Ну вот… что эта станция… пока все еще прекрасный миф?..

— Что?.. — ощетинившись, переспросила Рая.

— Ох, — вздохнул Ролинский. — Вы помните, сколько мы поставили прекрасных опытов? Мы вроде бы так удачно управляли этими стихийными процессами, а после выяснялось, что они происходят сами по себе… И в решительную минуту пакостная стихия смеялась над нами!

— Ну и что?.. — сказала Рая. — Вы считаете, что наша станция — такой же эксперимент?

— Нет, я не хотел бы так думать… Но… Скажите честно, может, вам тоже показалось, что метод электрического воздействия на атмосферу этим вашим генератором как бы… может быть ошибочным?..

— Ну уж нет, — твердо сказала Рая, — если хотите, чтобы я говорила искренне, скажу вам прямо: мы слишком долго и упорно проверяли результаты наши опытов, и теория Горного вполне правильна.

— Но эта «правильность» до сих пор не дала ни капли дождя, — внезапно заметил профессор.

Рая вспыхнула. Не в силах сдержать свой гнев, она почти крикнула профессору:

— Ах, поймите, что мы не ошибаемся!.. Скорее ошибаетесь, я уверена, ошибаетесь вы!..

— Я?.. — тихо пробормотал профессор. — Я?..

Потрясенный и оскорбленный, он молча бросился к двери и выбежал из электрички.

В коридоре он чуть не наступил на Дженни.

— Ой, мерзость! — с отвращением сказал он. Профессор очень не любил пресмыкающихся.

Совсем расстроенный, он вернулся в свой кабинет и погрузился в глубокое раздумье, опершись о подоконник открытого окна.

Он позвал Марго, игравшую под окном. Кошка весело прыгнула к нему и замурлыкала.

— Ах, Маргоша, — растерянно сказал Ролинский. — Неужели у них все уж так поразительно правильно?..

Он нежно погладил кошку и забегал по комнате.

Лунный свет все больше заливал комнату, и в его свете экспериментальные приборы профессора, занимавшие почти все помещение, приобретали самые фантастические очертания. Казалось, неведомые костлявые фигуры сцепились друг с другом в смертельной борьбе.

Захваченный какой-то мыслью, Ролинский быстро подошел к приборам. Он выбрал небольшую камеру из удивительного, словно кружевного стекла, которая с одной стороны заканчивалась металлическим цилиндром, и включил электрический ток. Внутри камеры вспыхнула очень яркая, блестящая лампочка. Казалось, с неба упал раскаленный кусочек солнца.

Тогда профессор, к великому неудовольствию Марго, плотно закрыл ставни. Затем вынул черную бутылочку с какой-то жидкостью и серебристый плащ с длинными завязками — казалось, он был сделан из неизвестного отшлифованного металла. Марго крепко вцепилась в завязки плаща, но на сей раз профессор прикрикнул на свою красавицу, вместе с плащом вытащил странную маску и задумался, держа ее в руках…

Машинально он выключил камеру и снова вышел снова в коридор. Наверное, хотел что-то спросить у Раи, так как опять пошел к электричке, но Раи там уже не было.

Тогда Ролинский вернулся обратно. Он укоризненно покачал головой, увидев, что забыл запереть за собой дверь. Ветер влетел в комнату и разбросал по столу его бумаги с научными выкладками. Профессор не заметил, что в комнату тихо прокралась бездомная черепаха.

Ролинский запер дверь и снова взялся за свои опыты: вновь дал электрический ток в камеру, а потом, надев свинцовые перчатки, осторожно открыл черную бутылочку. Капля таинственной жидкости упала в открытый цилиндр со стороны камеры и ожила там в удивительных явлениях… Из трубки, выведенной из цилиндра, легким облачком пополз какой-то газ… Он был необычен: переливался всеми цветами спектра. Камера засверкала, ожила миллионами самоцветов. Они крутились, эти молекулы странного газа, как песчинки в веселом водовороте… Синие, фиолетовые, красные, разноцветные точки заплясали в глазах… Профессор оперся о блестящий край камеры и стал наблюдать свое творение.

Даже Марго заинтересовалась и прищурила на камеру свои большие круглые глаза.

Между тем, станция окончательно погрузилась в сон. Уснула даже Рая. Только неутомимые метеорологические приборы вырисовывали причудливые зигзаги и радиотелеграф автоматически записывал метеорологическую сводку из Центрального бюро погоды.

Не спала только Муха. Услышав в коридоре шаги профессора, она долго недовольно ворчала. Вдруг ее внимание привлекло какое-то шуршание на столе. Это из последних сил, борясь с эфиром, копошились в коробочке Мака жуки. Муха прыгнула на стол и потрогала коробочку лапкой. Внутри еще сильнее зашуршало. Муха схватила коробку зубами. Она раскрылась, и жуки посыпались на стол.

Тогда Муха объявила насекомым войну. Она исцарапала и поломала хрупкие крылья ночной бабочки, откусила крыло у орехового усача, зашвырнула в угол черного носорога. Жуки пахли эфиром, и Муха начала бешено фыркать, чихать и скулить.

Но усталый Мак спал крепким сном и не слышал этой суеты.