«Об исламском захвате мы не узнаем ничего. О неслыханном взлете в культурном плане, который Иран пережил из-за арабов, не найти никаких следов. Огнепоклонство и магия, Агурамазда и борьба ангела света против ангела тьмы являются основные темами песни великана. Имевшее место в течение 350 лет исламское господство у Фирдауси не оставило никакого следа». (Уве Топпер, VFG 3/94, S. 62).

Специальная наука востоковедения пытается объяснить это обстоятельство краткосрочным иранским ренессансом, что Топпера, также как и нас, убеждает мало. Более вероятно то, что арабского захвата Персии никогда не было, и исламская мысль во времена Фирдоуси еще не осуществилась.

***

Исламизация Магриба.

Энциклопедия ислама рассказывает две различных истории. С одной стороны, завоеватель по имени Тарик[99][99] должен завершить военный захват Магриба захватом Андалузии в 711 году относительно без проблем. С другой стороны, получил он также полностью другое, локальное историческое наставление. Легенда сообщает о паломничестве семи мужчин в Медину к Мухаммеду. Они там приняли Ислам, возвращались и занимались миссионерством среди прежде христианских берберов. Основатель исламского Магриба имеет в этом втором варианте имя Тариф. (буквы «к» (онда из двух) и буква «ф» различаются лишь надстрочными точками—ВП). Он имеет «сына по имени Салих и по прозвищу «el Hudi», что обычно передается как «иудей», но, пожалуй, (как многочисленные названия населенных пунктов в области Бергвата) это имя нужно приписывать ютландскому мореплавателю» пишет Топпер (в VFG 3/ 94, S.56). Салих, сын Тарифа, составил, (после долгой поездки на Восток), в Магрибе берберский Коран, который содержал только 80 сур, (в отличие от официального арабского с 114 сурами). Он был не на арабском, а на другом языке. Салих обещал, что он вернется как Магди и будет бороться совместно с Иисусом против антихриста.

Обращает внимание на резюме магрибской исламской истории Топпера: «Магрибский историк соглашается, что перед вторжением арабских хилали-кочевников ничего не может быть сказано об арабизации западного Магриба. Она состоялась согласно общих источников в XII столетии при Альмогадене Аль Му'мине». (Topper, 56). Что тогда, конечно, значит, что имеется, с одной стороны, два различных варианта исламизация, с другой стороны, никакая из обеих исламизаций—во всяком случае до XII столетия—не имела решающего успеха.

***

Исламизация Испании:

Первой большой странностью является та, что нет почти никаких арабских надписей VIII и IX столетий. Хотя существует всего примерно 150 надписей, но они будут датированы от X до XV столетия. Надпись на мечети в Кордове, которая несет 244 год (=856) считается при этом третьей по древности надписью (Внимание! Датировка 244 годом может иметь другие трактовки—ВП). И в замке Мерида имеется надпись 220 года вместе с именем правителя Абдурахман бен Гакан[100][100]. Странно, что согласно Топперу самые старые исламские монеты в Северной Африке и Испании имеют латинские надписи, воспроизводящие на латинском языке исламские формулы, и помимо этого цифровое обозначение лет 95-97 (в латинских буквах). С 97 года (переводчик уже не говорит о возможном обилии трактовок, надеясь, что читатель об этом догадается сам—ВП) появляются двуязычные монеты: арабским являются язык и шрифт, но год латинский и арабский (в последнем случае написаный полностью, без сокращений). Начиная с 102 года все монеты являются чисто арабскими, они никогда не указывают правителя, но всегда место «Al-Andalus». С 316 года появляется на монетах имя «Абдурахман». С 546 года появляются четырехугольные недатированные монеты Альмохадов. Только тогда появляются в Гранаде датированные медные монеты[101][101] . Полностью необъяснимо, почему самые ранние исламские монеты в Испании чисто имеют латинские надписи, воспроизводящие по латыни исламские формулы. Это означает, что исламская культура оказывается пришедшей до арабской.

Жак Тоше (Jacques Toucher) из Каркассона цитирует в «La Grande Mystification» («Великая мистификация»)(в 1991) испанского арабиста Хуана Антонио Суото и его работу об основании города Калатаюд. Он дает два исламских источника, а именно Ибн Гаййана и Аль Удри, которые указывают основание города Калатаюд в IX столетии как Calatyud. Тогда появляется, согласно обзору историка Х.А.Соуто, определенный Хименес де Рада (1180-1247), который дает полностью новое объяснение основанию и утверждает, что Калатаюд первоначально назывался Cala't-Ayub и был воздвигнут Аййубом бен Габибом. Работа историка де Рада на поздней латыни используется Мартинeсом де Вилларом (1598) и тогда в течение более поздних столетий «всегда изображаются грубо». «Упомянутые арабские источники называют всегда только Калатаюд, следовательно, с «д», что нас ведет назад к иудеям или ютам (zuruckzufuehren) «должно быть объяснено» (Topper, VFG 3/94 S. 59). Это указывает на то, что, очевидно, имела место в Испании, возможно при доминиканском и Иезуитском влиянии, усиленная склонность к творческой историографии, в интересе которой было умалчивать об иудеях (или ютах) в развитии Испании.

Как был известен Мухаммед на западе? Если мы принимаем к сведению, что папа Урбан II в 1095 году должен был призвать к крестовому походу против мусульман, мы должны принимать, несмотря на это, что предводитель мусульман (Мухаммед) уже должен был быть известен. Но Ричард Соузерн пишет в книге «Картина ислама средневековья»: «До 1100 года я нашел упоминание об имени Мухаммеда лишь однажды в средневековой литературе вне Испании и южной Италии. Но приблизительно от 1200 года все на западе имели какие-либо представления о том, что значит ислам и было кем Мухаммед». (R. Southern, Das Islambild des Mittelaltern («Картина ислама средневековья») 1981, S. 25). В общем, ислам рассматривался во то время, как и Иоанн Дамаскин[102][102], в качестве новой христианской ереси; одной из многих ересей XII столетия. (Впрочем, известно понятие «Mahamed» также как название. Еще в текстах раннего нового времени сефардские иудеи в Гамбурге, к примеру, начальник сефардской общины, называется «Mahamed». См., например, P.Kromminga, S. 188 в: Herzig).

Первым «объективным» описанием Мухаммеда запад будет обязан Педро Альфонсо, на которого Р.Соузерн указывает как на первого замечательного представителя арабской науки на западе. (Альфонсо является испанским иудеем, который должен был в 1106 году принять христианство, чтобы ему можно работать у английского короля Генриха I лейб-медиком). Это значило бы, что запад узнал о Мухаммеде и об исламе только после того, как против него уже был предпринят крестовый поход. Но, собственно, окажется, что на Ближнем Востоке ислам как массовое движение в XIII веке еще не сформировался. Бурхард де Монте Сион писал в 1283 году:

«Также если некоторые утверждают ... противоположность, должен подчеркнуть,... что, кроме сарацин и определенных тюрков, весь Восток до Индии признает имя Христа[103][103]. На основании того, что я увидел и слышал от других, фиксируя ясно, что вы в любом месте и в любом королевстве—кроме как в Египте и Аравии, где много сарацинов и приверженцев Мухаммеда, всегда будете находить жизнь, и что тридцать или больше христиан приходятся на одного сарацина. Но все это сверхморе христиан принадлежит к восточным народам. Их можно подчинять и достигать мира и спокойствия из-за того, что они уплачивают дань. (...). Поэтому происходит то, что государство называется согласно сарацинов, хотя большая часть населения состоит из христианства. (…) Пугают много людей, по слухам, тем, что эти страны населены сверхморем несторианов, яковитов, маронитов, георгиан и т.п.». (Цитируется согласно Southern, 47)

Арнольд Тойнби[104][104] (A Study of History.(«Изучение истории») Vol. 1, Лондон 1935) предложил небольшую модифицированную концепцию: он говорит до X столетия о сирийском обществе (Syriac society). Предполагалось бы тогда время путаницы, из которого в XIII столетии формируется арабское общество (Сирия и Египет) и иранское общество (Турция и Персия). Тогда только в начале XVI столетия возникает при доминировании османского государства унифицированное исламское общество).

***

У византийских историков Карл Дитрих находит следующие утверждения об «арабах»:

* Историк Созомон говорит об измаилитах, которые называли себя согласно Сары, чтобы повысить в цене (Aufwerten) свое происхождение. Он пишет, что они узнали свое происхождение от иудеев, «и с этого времени живут еще до сегодня по иудейскому обычаю». (K. Dieterich, Byzantische Quellen zur Laender oder Voelkerstunde («Византийская источники к странам и этнографии»). Лейпциг в 1912. S. 83)

* Историк Прокопий говорит о сарацинах, которые живут в пальмовых лесах счастливой Аравии, и что этот пальмовый лес принадлежит императору Византии.

* Халкидон пишет, что земля арабов потому звалась древней «Arabia Felix» («Счастливой Аравии»), что она столь плодотворна, что она «вся в деревьях и пальмах, и поскольку ее обтекали в центре два потока, то производила она сверхъестественно большие и разнообразные плоды, так что древними счастливой называлась». «Населяется очень справедливыми людьми, которые мудры в религиозных упражнениях». (87) В другом месте он пишет, что в день Афродиты все вместе в церковь идут и молятся, не используя при этом статуи или какие-то изображения. Тогда он описывает мировоззрение как «направленное на наслаждение жизнью» и говорит, что дети рабов имеют полные права, что употребление вина запрещено, и что они признают Иисуса как апостола бога. (90)

* Теодорит вопреки тому пишет, что они отказались от оргий Афродиты и берут святое причастие. (91)

* Теофан пишет, что иудеи к началу появления Мухаммада верили, что «от них будет ожидаемый Христос». (88)

* Константин Порифрородный пишет, что Мухаммеду поклоняются его приверженцы наряду с Аллахом, а также с Афродитой и верят, что если будут убиты в войне, то попадут на небеса. (89)

* Никифор Григора пишет, что «Султан Египта и Аравии от римского императора имел разрешение проезжать на наш морской пролив (Босфор) и торговать» с европейскими скифами. И что они брали обратно добровольцев и рабов в египетский Вавилон и Александрию и обеспечивали Египет скифской армией. С этой армией они подчинили себе Африку ивсю Ливию, затем Финикии и Сирию и всю местность морского берега Цилиции (в русской традиции Киликии—ВП), причем они позволяли прыгать жителям прыгать через лезвия «в особенности галатов и кельтов». Затем они подчинили еще остаток Ливии, мавританские народы, потом всю счастливую Аравию и все, что с обеих сторон замкнуто Персидским заливом. Оттуда всю пустынную Сирию и Финикию, так далеко, где сжимается Оронтом; «оттуда они прогнали потомков этих кельтов и галатов, и частично за короткое время они их согласно военному праву искоренили». (94)

* Также для Халкидона окажется, что за «исламом» прячется Египет, в особенности для императора Мемфиса, который считался высшим священником церкви. (95)

Эти высказывания византийского историка не совпадают с нашими сегодняшними сведениями об исламе. Для византийцев нет никаких арабов как языка, культуры или народа, но есть только измаилиты или сарацины, которые выявляют влияние на их мировоззрение иудеев и христиан и христиан и, возможно, с султаном Египта прячутся под одним одеялом.

***

В какой мере можно утверждать, что арабы ответственны за передачу культуры на запад? (обращает внимание общая понятийная нечеткость: для Лейбница еще в начале XVIII столетия «арабский» был только поверхностным (обобщающим) понятием для гебрейского, древнепунического, халдейского, сирийского и эфиопского. Для Лейбница[105][105], следовательно, иудеи также были арабами). Есть исследователь, который в последнее столетие занимается ролью иудеев при передаче культуры: Мориц Штайншнайдер, иудейский любитель-филолог, который дал в конце последнего (имеется ввиду XIX—ВП) столетия первый полный обзор о «Передаче гебрейского в средневековье и об иудеях как о переводчиках». Мы следуем в дальнейшем его изложению.

Он пишет, что большинство, что писалось о роли иудеев как посредниках в литературе и науке, является ошибочным. В частности, ошибочен стереотипно повторяемый тезис, что гебрейские тексты являются голой обработкой. Наоборот, существенным кажется ему иудейское посредничество. Он цитирует Бунзена, который нашел гебраизмы уже в арабских переводах сирийского, которые указывают на то, что эти арабские переводы являются трудом ученых иудеев. Это значило бы, что уже первая передача культуры (около 500—700 о.э.) от греческого языка через сирийский в арабский планировалась и осуществлялась иудеями.

Штайншнайдер знал в совершенстве обзор относительно иудейских рукописей и, в частности, терминологию. Он исследует также обозначения для настоящих языков, как они используются в гебрейских и арабских рукописях. Вот он называет негебрейский язык страны: «Леш». (Это семитское слово Леш очень напоминает индогерманское слово «language»).

Штайншнайдер находит в гебрейских рукописях следующие обозначания для арабского языка: Arbi, Hagri, Ischmali и Kader. Понятия Hager и Ismael указывают на арамейских жителей степей, которые родственны с иудеями, не признающиеся ими как равноправные. Слово Kauder означает в идише «бедно» и имели бы тогда, вероятно, в равной степени слегка негативное значение, как Ismael и Hagar. Слово Arbi означает в гебрейском то же самое, что и «темно» (по-арабски «harbun»—запад—ВП). Этим является наименее негативным словом и, вероятно, точно на основании этого слова укоренилось понятие, которое для негебрейского «арабского» и закрепило понятие «арабский».

Дальше приходит Штайншнайдер к следующим важным утверждениям:

* Арабский как язык обозначается со времен Маймонида как дегенерирующий гебрейский, но признается его но его богатство является общепризнанным.

* Мордехай Кимхи жалуется, что большинство молодых иудеев говорит только на Эдоми и пренебрегает арабским, греческим и иегудистским (Jehudisch).

* Данные о гонорарах (Honorare) нельзя найти в гебрейских рукописях, в то время как копировальщики гебрейских рукописей официально квотировали полученную зарплату (получали в официально оформленом виде).

* Наиболее важные арабские тексты кладут в основу только гебрейские переводы еще в средневековье, это имеет место также для Аристотеля и Аверия (Averroes).

* Штайншнайдер цитирует Деренбура, который написал, что нужно остерегаться того, чтобы «приписывать иудейские научные успехи средневековья арабам».

* Егуда Романо (Jehuda Romano) в XIV столетие информирует иудейских друзей, что можно находить науку также среди христиан. Этот факт для его иудейских друзей полнотью неизвестен, так как те были убеждены, что наукой занимаются только иудеи.

* Лев Иосиф находит в позднее средневековье в христианских университетах методы талмудических дисциплин.

* Штайншнайдер упоминает немецкую обработку легенды об Артуре[106][106] гебрейскими буквами.

* По сути иудеи прежде всего заинтересовывали были в обработке Аристотеля Аверросом; в медицине каноном Авиценны[107][107].

* Географически в наибольшей степени переводы производились в точках контакта арабской и романской культуры, следовательно, на севере Испании, Провансе и Сицилии.

* В Провансе при папском правлении был специальный налог для тех иудеев, дети которых ни науке, ни торговле не обучались.

Уже только в самом факте, что так называемые арабские тексты в средневековье вообще существуют только в гебрейском переводе, является отчетливым указанием на то, что арабская культура, если вообще существовала как самостоятельная, очевидно, уже утратила в средневековье интерес к самой себе. Этот отказ рациональной науки и философии даже обоснован: великий исламский просветитель учитель религии Аль-Газали[108][108] (1111) отверг философию и науку, так как они приводили, как он подразумевал, к задаче веры в происхождение мира и творца[109][109]. Ислам ориентировался, очевидно, примерно с XIV столетия на это фундаменталистское представление и привел мусульман в пеняющее само на себя несовершеннолетие.

Мусульманская «историческая наука» также страдала при этом отказе от рациональности. История появляется внезапно еще именно только как анекдот[110][110]. Сколь мало обоснованной такой формой является мусульманская историография, могут иллюстрировать два «источника». Речь идет при этом о таком важном деле, как арабизация сирийской и иракской администрации. О введении арабского в канцеляриях (Diwanen) существуют две версии.

Первая от Ибн Абдус Аль Гагсияри относится к Ираку: В Куфе и Басре писалось в ближайшее время после арабизации по-арабски и по-персидски (в Сирии по-арабски и по-гречески). Тогда прибыл Салих Ибн Абд Ар-Рахман, который владел персидским и арабским, впечатляющий своих начальников компетенцией и переводил персидское письмо на арабский. Затем персидские авторы увольнялись. (Hoffman, 75)

Версия Эль-Беладори (Аб-Беладори) утверждает:

В Сирии писалось по-гречески до Абд аль-Малика, который в 81 году упорядочивал преобразование. Основание было таким, что один из греческих писцов облегчился в бочку с чернилами. Затем поручается Сулейману Ибн Са'ду изменить канцелярию. Он получает за это годовой сбор поземельного налога района Иордана, именно 180 000 динаров. (Hoffmann, 75)

В то время, как сирийская версия малодостоверна и обосновывает такое глубокое изменение как переход от греческого языка на арабский из-за столь смешного преступления, то иракская выглядит более достоверно. Выделяющимся здесь является то, что нам встречается Салих Абд Ар-Рахман. Оказывается, мы находим вторую часть его имени также на самой старой исламской надписи Испании, а первую часть, «Салих», именно в Магрибе, с дополнением «иудей». Затем все это указывает, что имела место, с одной стороны, фактически интернационализация восточной культуры, которая могла быть установлена примерно в IX столетие (о.э., в тексте после Христа), и, с другой стороны, является проконстатированным разрыв исторической непрерывности, который мог бы датироваться примерно XIII столетием.

Если спросить теперь востоковедение, с которого времени вновь имел место рациональный академический интерес к мусульманской истории, то будет указан 1890 год (!). Но это не в университете Каира или Стамбула—в Берлине и Вене крещеный иудей Игнац Гольдцигер основывает средневековую ориенталистику. Кантор пишет «It was mainly German Jewish scholars with some help from Englishmen and Frenchmen, who inaugurated the modern scientific study of medieval Islam». («Это были преимущественно немецкие иудейские исследователи с некоторой помощью от англичан и французов, которые начали современное научное изучение средневекового ислама»)(125 Кантор). Эти немецкие иудеи строят эйфорийное изображение средневекового мусульманско-иудейского симбиоза. Это эйфорийное, но дезориентирующее изображение могло бы тогда решающим образом быть поддержано сионизмом.

Глава 12

«Арабская» математика

Традиционная историческая наука исходит из того, что запад обязан арабам математикой и десятичной системой. Хотя арабские цифры, собственно, должны быть индийскими цифрами, тем не менее, является неоспоримым, что европейцы обязаны арабам за базис математики. Благодаря введению арабской десятичной системы с ее простыми цифрами и, прежде всего, нулем как пробелом, могла прекратиться сложная система римских чисел. Но фактически обстоятельства дела были сложнее.

Замешательство начинается уже с того, что то, что мы считаем римской системой счисления, в действительности окажется египетскими иероглифами. Уже там мы найдем особый штриховой знак как римское число и особые символы для 10, 100, 1000; следовательно, идею, которая лежит в основе всей римской системы. (Рисунок 4; Фаульманн/«Buch» S. 35) + (Фаульманн/«Gesch». S. 240)

Как известно, набор цифр, который сейчас используется в арабских странах, не совпадает с тем, который используется всем остальным миром и называется при этом арабским. Существуют несколько версий арабских цифр (дать рисунок со стр. 6), из которых европейцами используестя нечто, похожее на западноарабский (магрибский) набор, а арабами—на восточноарабский (так называемый нески). История возникновения этих двух наборов является малоисследованным вопросом. Каген в книге «Ислам» («Der Islam», Frankfurt, 1968), пишет:

«Это примечательно, что «арабские» цифры (речь идет об арабском наборе арабских цифр—ВП) в управлении и торговле начинают употребляться впервые лишь в XIX столетии. Семьи специализированных торговцев были заинтересованы в том, чтобы (этой системы) строго придерживаться, и, кроме того, десятеричная система плохо подходила к монетной и денежной сущности (Muenz- und Geld-wesen) исламской экономики».

Наши арабские символы являются, следовательно, собственно западно-арабским счетным импульсом. Они называются в мире специалистов иногда магрибскими, иногда кордовскими, иногда гобарскими символами. Эти гобарские символы соответствуют фактически до символа для «пять» нашим (английским) символам (как при этом отмечают другие авторы, к примеру, Вашкевич, с точностью до поворота—если посмотреть рисунок). Но если мы проверим теперь, из какого региона Индии символы получены, то мы должны фиксировать, что незначительное сходство имеет место лишь в непальском шрифте. Кажется, что оттуда могла быть взята пятерка. И единичка и семерка похожи на сегодняшнюю немецкую орфографию. (прил. 5; Фаульманн, Gesch. D. schr. («История шрифтов»), S.453). Итак, очевидные различия между английскими и немецкими числами, объясняются, вероятно, тем, что немецкие уходят корнями на азиатскую традицию, в то время как английские числа опираются на андалузийскую традицию[111][111].

Фаульманн, которому мы будем обязанными за этот табличный обзор, поставляет нам дополнительно иератические (Для прим.: ИЕРАТИЗМ (от греч. hieratikos—священный), торжественная застылость и отвлеченность изображений) символы египтян, и в них можно отчетливо определить предшественников как для индийских, так и для кордовских цифр. (Прил. 6, Faulm./книга S. 97) Фаульманн исходит из того, что между Египтом и Китаем был известен алфавит из девяти букв, который открыл путь десятеричной системе».

Итак, кто изобрел, десятеричную систему, и, соответственно, где она развивалась?

Отцом математики называют человека по имени Моисей из Хорезма, которого называются часто также Аль-Хорезми. Труд «Al-Muhtasar fi hisab al-gabr wal-muqabala» переводился впервые в 1145 году на латынь Робертом из Честера: под заголовком «Liber algebras et almucabola» («Книга алгебры и альмукаболы»)[112][112]. Вместе с этой книгой была введена в Европе новая наука—математика. Новая наука указывалась еще с обоими терминами первого латинского заголовка: «Algebra et almucabola». Только в XIV столетии началось использование такого только термина, как алгебра, и только в XVI столетии это понятие так далеко развилось, что слово «Almucabola» полностью вышло из употребления.

Термин «габр» приписывается сегодня несколькими учеными ассирийскому слову «габру». В арабском еще сегодня «al-jabr» еще значит упорядочивать (Durant, Bd, S. 460). Фактически археология нашла у ассирийцев математические таблицы, которые датируются на втором дохристианским столетием и в них обсуждаются как проблемы, похожие на алгебру, так и те, о которых речь идет у Аль-Хорезми[113][113]. Тем не менее, эта этимология имеет, с точки зрения основных ученых арабистики, тот недостаток, что она не была закреплена в промежуточном языке, в греческом, и менее вероятно, что она должна была существовать только в арамейские времени до Аль-Хорезми.

Итак, это значит, что здесь арабистами предлагается непосредственная непрерывность от ассирийской математической традиции к арамейской и арабской. Эта ассирийская традиция ставится под сомнение только потому, что в ней нет участия греков. С другой стороны, мы все же знаем, что арабские авторы средневековья совершенно не говорят о греках. Если же они цитируют авторов, которых мы знаем как греков, то более всего говорят о них как о «древних». И мы знаем, что еще в XII столетии такие авторы, как Радульф из Лаона, арабские цифры и арабскую математику считали халдейской (= Вавилонской).

Когда развивалась новая математика? На этот вопрос можно примерно ответить посредством сведений о нуле. В Андалузии, пожалуй, арабские символы писались как кордовские, пожалуй, первоначально без десятой цифры—нуль. Первые жители западных стран, а именно Герберт из Аурильяка, который в конце X столетия впервые знакомится с сарацинской наукой и кордовскими/гобарскими символами, сначала (в Равенне), еще не был знаком с нулем (Примечание: Герберт из Аурильяка стал папой римским и был им в годах 999-1003. На его пралвение пришлось начало 2-го тясячелетия от Рождества Христова, сейчас така система летоисчисления называется общей эрой—ВП). Андалузийцы записывали многоцифровые числа так, что они устанавливали два или более точек сверху единицы, поэтому десятки или сотни и обходились без нуля. Только тогда, когда они научились определять разряды, они добавили в цифровой шрифт нуль. Итак, это должно подчеркивать, что гобарские цифры, вероятно, более стары, чем новая математика Аль-Хорезми. Арабистика предполагает, что индийские торговцы привезли гобарские цифры из Индии в Испанию, но это утверждение совсем не может объяснить, почему отсутствует нуль. «Тайна недостающего нуля полностью не выяснена», пишет Зигрид Гунке, резюмируя нынешнее состояние исследования. (Allahs Sonne ueber die Abendland, («Солнце Аллаха о западе»), Франкфурте в 1990, S. 55)

Эта тайна может рассматриваться теперь как разрешаемая, если мы будем исходить из того, что гобарские цифры из развились из иератического алфавита египтян. Вероятно, египетские цифры из Египта почти одновременно достигли Испании и Индии. Египетские цифры имели бы тогда происхождение, похожее на происхождение гебрейско-арамейского алфавита. Можно представить, что имела место интернациональность арамейской математики, которая тогда приводила к тому, что современная математика могла быть рождена Аль-Хорезми в области сегодняшнего Узбекистана. Аль-Хорезми при этом, пожалуй, в меньшей степени извлекает пользу из узбекской этнической генеалогии, чем из вавилонской математики. В этой шестидесятеричной системе мы находим именно уже символ «о» (о микро) для обозначения отсутствия одного из шестидесятого ряда. (Rozanski, 183)

Итак, если можно из того факта, что нуля на западе до 1145 года не было, но, по сути он стал известен только со времен Леонардо Фибоначчи[114][114] («Трактат о расчетной доске») к началу XIII столетия, то тогда это бросает интересный свет на тексты Беды[115][115], «История церкви» которого является нашим самым важным источником для раннесредневековой Англии, как Г.Иллиг подчеркивает с полным основанием. Беда использует именно нуль и предполагает сведения, как указывает Р.Р.Ньютон в книге 'Medieval Chronicles and the rotation of the Earth' («Средневековые хроники и вращение Земли»), (Балтимор в 1972). Ньютон не удивлен этому, но для него было удивительно то, что Беда якобы не счел необходимым обяснить в VIII столетии свойства нуля своим современникам. Нужно к тому же знать, что новая «арабская» (и, соответственно, арамейская) математика привилась во всей Европе, конечно же, только в XVI столетии. Как могли фальсификаторы, которые писали текст Беды, вероятно, не раньше, чем в XII столетии (или даже позже—ВП), допустить эти ошибки? Очень просто.

В XI столетии была «вновь открыта» «геометрия Боэтиуса». Этот западноевропейский позднеантичный или раннесредневековый текст работал уже с новой математикой, знал нуль и рассматривался в качестве раннего доказательства для западноевропейской математической генеалогии. Этот текст считался по-настоящему «вновь открытым» с XI столетия. Еще Александр из Гумбольта поверил в него и предположил, что новая математика развивалась одновременно на Востоке и Западе. Сегодня наверняка {можно говорить}, об этой «геометрия Боэтиуса» как о подлоге XI столетия. (Hunke, 57). Но фальсификаторы Беды в средневековье неизвестны. Они считают геометрию Боэтиуса настоящей и поэтому верят также в то, что Беда мог работать с нулем. Эта мелкая неудача означает, что английская историография потеряла важные средневековые источники.

Глава 13

Подъем и упадок иудейской культуры на Востоке

Есть в наличии немного источников из первых столетий (предлагаемых традиционными историками) об арабской экспансии. У мусульман имеются источники, которые должны доказывать, что подушная подать платилась к началу завоеваний, но эти источники являются, вероятно, фальсификацией. Н. Штильманн пишет: «Later Muslim sources projecting back the legal Systems of their own time, created the Impression that all the conquered people paid a poll tax (jizya) and a land tax. This anachronism was uncritically accepted by many scholars.» (Stillmann, 25) («Поздние исламские источники экстраполируют назад законодательную систему их собственной жизни, и создают впечатление, что все завоеванные народы платили налоги согласно списку (подушный) и земельный налог. Этот анахронизм был некритично принят многими исследователями».(Stillmann, 25)).

Прежде всего удивляет то, что иудеи в первых столетиях исламского завоевания вообще ничего не писали именно об этом исламском завоевании и, незадолго до этого, хоть не в это же самое время, должен был возникнуть вавилонской Талмуд. Такие события сомнительны, и, следовательно, едва ли должны явствовать в источниках. Но в IX столетии нашего времяисчисления можно говорить о новом обществе, которое С.Л. Готен (S.D.Gotein) в книге «Иудеи и арабы»(1974, (New York)) назвал «гражданским». Он говорит о «буржуазной революцию», и о «коммерческой революции» при одновременном ренессансе эллинистической науки, в которой иудеи принимали большое участие.

Политическими силами этого времени являются Умайяды из Дамаска и Аббасиды из Багдада/Ctesiphon (Цесифон был выстроен после разрушения Багдада в непосредственной близости от него. Аббасиды оба города считали столицами). В Вавилонии лежат также обе важные иудейские высшие школы Суры и Пумбедита, где возник и разрабатывался вавилонской Талмуд. Во главе иудеев стоял экзиларх, происхождение которого приписывалось королю Давиду. Во главе иудейской учености (системы образования) стоял Гаон (отличник), ректор иудейской высшей школы (Ешива) суры, у которого был титул: «Resh Methivath Geon Yaaqov». Это по-арамейски означает то же самое, что и: «Голова школы гордости Якова». Сади бен Иосиф, который руководил школой в X столетием, был самым значительный из этих ректоров. Он написал арамейский словарь гебрейского и основал гебрейскую филологию и грамматику. Но он написал также перевод на арабский Ветхого Завета, который используется до сегодняшнего дня иудеями, говорящими на арабском. (Это могло бы быть, возможно, потому, что он принял участие в создании арабского языка).

Между наследственным экзилархом и гаоном ешивы дошло в X столетии до перманентного конфликта. Все же забота остается об иудейской культуре непрерывной. Когда Вениамин Тудельский в конце XII столетия прибывает в Ирак, он сообщает о десяти ешива и о сорока тысячах (по другой версии: тысяче) иудеев. И он сообщает, что к этому сроку халифат еще очень могущественен и иудеи испытывали высшее почитание[116][116].

В X столетии мы также впервые слышим о палестинской академии, основание которой, как можно бы было предполагать, связано, с гражданскими беспорядками в Ираке, которые историки предположительно кладут между 850 и 950 годами. В конце X столетия они имели место, во всяком случае, во всех крупнейших городах в Сирии, Египте и Палестине, как в вавилонской, так и палестинской общинах. (Автор повторяет, что есть все основания сомневаться в датировках ранее XIV столетия).

Интересной фигурой X столетия является Якуб бен Киллис, иудей, который должен был перейти в Ислам. Рожденный в Багдаде, он переместился в Леванте в Рамлу, где он стал предводителем торговцев (по Wakil al Tujjar), затем он переехал в Египет и, наконец, в Тунис. Там он помогал тунисцам в завоевании Египта, что им удалось в 969 году. Киллис реорганизовал Египет для тунисских фатимидов и сделал Египет центром фатимидского государства. (Как примечание: более подробно о Киллисе в книге B.Lewis «Die Juden in der islamische Welt» («Иудеи в исламском мире»)). Реформы касались, в том числе, финансовой структуры и монетного дела. Мусульманские историки проявляют максимальное признание его заслуг. Некоторые указывают на него даже как на специалиста по исламской юриспруденции. Он достиг вершины власти при втором фатимидском халифе, при Аль-Азизе (975-996). Примерно на это время приходится также основание первого исламского университета. И было бы интересно узнать, в какой мере Киллис был причастен к основанию. Мы имеем все сведения о нем от более поздних мусульманских историков. Как мы увидели, им было чуждо им понятие научной объективности, но наряду с этими исламскими сведениями немного проглядывается все же тот факт, что в начале первого исторически конкретного египетского мусульманского государства стоял иудей.

Самым известным, якобы перешедшим из иудеев, является человек по имени Ka'b al-Ahbar, который должен был перейти (в мусульманство) при Омаре I в VII столетие. Б.Льюис читает Ka'b как Яков или Акиба, в то время как Акбар должно было быть титулом для ученых в иудейских высших школах Палестины (акбар с арабского—великий). В исламской литературе этот Яков или Акиба считается определяющим передатчиком традиций и высоко уважается. Интересно, что иудейская традиция об этом Якова/Акиба ничего не знает. С другой стороны, есть иудейский раввин Акиба, который, пожалуй, вообще был раввином, более всех цитирующим Талмуд. Должна ли речь идти об одном лице?

В Испании не было, как мы увидели, исламской, а также никакой другой реальной истории до X столетия. Оказывается, что только после мусульманского завоевания закончились темные века истории этой страны. История Испании начинается с 929 года, с Абд ар-Рахмана III. При правлении его и его преемника Аль-Гакама иудейство окажется процветающим. Хасдай бен Шарпут[117][117], советник халифов, одновременно был руководителем испанского иудейства. Секретарь Менахем бен Сарук был автором первого гебрейского словаря. При Гасдае предводительство иудейской общины отказывалось от вавилонского господства.

Абрам Дауд[118][118], автор XII столетия, дает легендарные описание прибытия первого великого испанского раввина Моисея бен Ганоха. Якобы он прибыл в Испанию как раб и затем был выкуплен испанскими иудеями. Во всяком случае, этот Моисей бен Ганох основывает первую в Кордове ешиву.

Иудейская жизнь в XI столетии в Испании в целом процветает, и образовываются различные центры. Одной из самых интересных фигур этого процветанию является иудей Самуил га-Нагид; в XI столетии великий визирь в Гранаде. Он является рыцарем, борцом и поэтом. От него мы имеем военную песню, что для иудейской литературы является редкостью. У него указано:

«Еще она не умерла в кровати,

Что встретилось бы праведно, которая смерть в борьбе получена...

Мы, борцы Моисея, у которых нет тупых мечей

При которых никогда не уважаются жадные»...

G. Stemberger, Epochen der Juedischen Literatur («Эпохи иудейской литературы»), s.124

На западе старой элитой получено то, что иудеи к тому времени на западе были еще засвидетельствованы войной, и что в Вавилоне должна была возникнуть иудо-пацифистская концепция. Иудеи как воины не подходят, собственно, к иудейству.

В XII в. положение иудеев в Испании начинает ухудшаться. Историки говорят об Аломравидах и Альмохадах, которые напали на Испанию из Марокко, и еще о гражданских войнах. Из-за преследования иудеев в Испании такой иудей, как Юдаг га-Леви, уезжает в Египет, а Вениамин Тудельский объезжает весь мир в поиске убежища. В это время также уезжает много иудеев на север; во всяком случае, начинается теперь культурный и экономический взлет христианской Испании. Христианские князья (напр., Альфонс дер Вайзе, или Альфонс Мудрый[119][119]) восторженны этим потоком развитой логики, таланта и капитала.

Также в Ираке и Иране в XII и XIII столетиях, как оказывается, положение иудеев и христиан отчетливо ухудшилось. Моисей Маймонид, например, уже в XII столетии писал, что при мусульманах дела никогда у иудеев хуже не шли. «Вы знаете, мои братья, что бог захотел нас из-за наших грехов рассеять среди этого народа, народа Измаила, который нас без снисхождения преследует и замышляет на пути, вредит нам и нас унижает... Никакой народ не причинил когда-нибудь Израилю большее горе» (Льюис, Juden, S. 97). Когда, во всяком случае, монголы после того, когда они уничтожили Багдад, в 1259 году вступают в Дамаск, они приветствуются европейскими христианами, и мы находим скоро этих иудейских и христианских должностных лиц в услугах монгольской администрации. В конце XIII столетия иудейский ученый-естественнонаучник Саид Аль-Давла станет визиром государством монголов. Этот иудей говорил по-монгольски, по-турецки, по-персидски и по-арабски, на четырех самых важных языка монгольского государства.

Примерно к этому же времени возникает также первое сравнительное исследование религии, которое сравнивает иудаизм, христианство и ислам, что может пониматься как символ новой либеральности и терпимости монгольского правления. Во всяком случае, в 1284 году вспыхнуло восстание, которое было направлено против книги и критического рационализма. В 1291 году был убит Саид Аль-Давла и его иудейские коллеги, и в это же время как монгольский хан лег на свое смертное ложе. В целом государстве вспыхнули антииудейские беспорядки. В 1295 году монгольский правящий слой стал мусульманским.

В Египте в 1250 году пришли к власти турецкие военнопленные, которые переняли монгольское господство в Палестине и Сирии. Общество обоих больших мусульманских государств, Египта/Сирии и Ирака/Ирана отличалась, тем не менее, немного. В обоих государствах разделял военный слой управления землю между собой и дискриминировал старую христианско-иудейскую буржуазию в пользу новой мусульманской. XIII и XIV столетия являются, безусловно, с одной стороны, временем антииудейской и антихристианской полемики, а, с другой стороны, такая полемика также обусловлена возрастающим натиском. Это время иудеев, перешедших в ислам, таких, как Рашид ад-Дин[120][120].

Самое позднее в XV веке древнее (греч. + арамейско/арабское) иудейство в наибольших провинциях Востока полностью разрушается. ((Более поздний взлет османского государства мог бы, вероятно, быть приписанным преимущественно сефардским Ладинос из Испании—такое примечание в оригинале)). Раввин Обадио да Бертиноро, который эмигрировал в 1497 году через Египет в Палестину, описывает, как последние представители иудеев из-за своей материальной нужды должны были продавать свитки Торы, кодексы и произведения ручного искусства из синагог Каира и Иерусалима иудеям, а также «гоям». В Александрии раввин Обадиа насчитывает только 25 иудейских семей.

Материальное, физическое и моральное потускнение иудеев в арабских странах должно было быть значительным. При этом, очевидно, не удовлетворяло только облагать налогами иудеев и эксплуатировать их материально, но хотелось от них также сознательной покорности. Итак, ненависть, нетерпимость и сила в восточном мире разрушают иудейство, и вместе с ним, вероятно, также восточную цивилизацию. Вот мы имеем этот источник из Персии XIX века и можем представить, что ситуация в XIV и XV веке в Египте, Сирии и других центрах была похожей. «Более всего эти несчастные люди были подвержены преследованиям в мусульманских странах Востока, так что привычка обучила их (страны Востока), так же как остальной мир, рассматривать это в качестве нормального жребия. Обычно принужденные к жизни в гетто или в отдельном квартале города, они страдали с невообразимых времен от причинения ущерба, предписывания сверху соответствующих профессий, одежды и обычаев. Этим они как социальные парии (для примечаний: парии (Parias)—члены низшей касты в Южной Индии, здесь—отверженные) отделялись от людей среднего слоя.

В Персии они занимаются торговлей украшениями, производством вина и опиума, известны как музыканты, танцоры, проводники, домовладельцы, представители некоторых других неупомянутых профессий. Редко где они достигают ключевую коммерческую позицию. Несмотря на это, как только в Персии или в другом месте имела место вспышка фанатизма, иудеи с самой большой вероятностью являются первыми жертвами. Тогда поднимает любой руку против них; и приносит это несчастье тем иудеям, которые первыми избиваются персидскими уличными подонками, силами толпы». (George Curzon, Persia and the Persian Question («Персия и персидский вопрос») in 1892, согласно Lewis, Juden 150).

Глава 14

Европейское коренное население

Мы имеем источник по введению христианства для европейского коренного населения: «Iskenders Waraegerfeldzug» («Варяжский поход Искандера»), издатель Г. Якоб. Речь идет при этом об исландском источнике. Согласно этому источнику якобы король Норвегии Олаф Тригвасон[121][121] дал толчок к миссионизации Исландии. После того, как первая попытка жреца Данкбранда потерпела неудачу, он посылал двух исландцев, крещенных Данкбрандом, из Норвегии в Исландию. Оба ехали верхом вооружено для встречи (Thing) с врагами христианства. Был там говорящий о законе, (logsogu-mazr), задача которого была исполнять правовые уставы перед встречей (Thing). Его попросили, чтобы он закончил миссию, ибо ему публично угрожали насилием. Он размышлял об этом 24 часа и огласил тогда прощальную речь. Он огласил, что все по-христиански должны были позволять крестить, но что относительно абортов и употребления в пищу мяса лошади старых правил дальше должны были придерживаться. Также должны были языческие жертвы дальше быть разрешены, а до тех пор они осуществлялись скрыто.

Это описание было существенно более отрезвляющем, чем то описание, которое о христианизации франков дает Григорий Турский. Отсутствие какого-либо пафоса делают их достоверными, и они подтверждены археологическими фактами. Всюду можно видеть, что христианство и язычество в раннее средневековье в течение долгого времени тесно смыкались. Из Гаитабу (как примечание: был такой город на Балтийском море) мы имеем, например, форму отливки стеатита[122][122], которая с одной стороны имеет христианскую крестовину, с другой стороны держит молот Тора (Прим. ТОР, один из главных богов скандинавской мифологии, бог грома, бури и плодородия—КМ). (H. Eisner, Wikinger Museum Haitabu («Музей викингов Гаитабу», Schleswig 1989, S. 86).

Языческий мир окажется при этом менее прикованным к своему религиозному содержанию веры, чем с той точки зрения, с которой вышележащая культура средиземноморья могла бы извлекать из этого пользу. Оставался долгое время действительным собственный идеал. В соответствии с этим рассматривались только война и борьба как почетные виды деятельности. Христианский автор «Истории Дании» Саксо (умер в 1216) рассказывает о своих предках: «Древние, которые... передали ведение оружия, ничего не считали славой. Потому размышляли славнейшие мужи о том, чтобы принимать участие в беспорядках, подстрекать спор, мешать досугу, предпочитать войну миру ..»[123][123].

Мы имеем другой документ, который описывает европейское коренное население: доклад поездки Ахмада Ибн Фадлана из Багдада во двор короля сакалиба. Сакалиба переводится несколькими учеными как «Волжские болгары», другими как «Русь». В арабском тексте из Испании обозначения сакалиба и славяне синонимы. Король Сакалиба является подчиненным хазаров, которые свою столицу, которая называет Итиль или Атиль, имеют в нижнем течении Волги. Первоначально должна столица Хазарии лежать на Северном Кавказе.

Ибн Фаблан странно описывает обычаи сакалиба: «Если они находят мужчину, который отличается присутствием ума и знаний, то тогда они говорят: «Этому причитается лучше служить нашему господу (богу)». Тогда пакуют его, вяжут веревку вокруг шеи и вешают его на дереве, где они оставляют его, пока голова не отделится ..». (A. Koestler, Der dreizehnte Stamm («Тринадцатое племя»), S. 33)

Турецкий востоковед Ахмед Зеки В.Тоган, который нашел рукопись в 1923 г. на северо-востоке Ирана, рассматривает это в качестве относительно нормального отношения средних людей к «гениям» и цитирует татарскую пословицу: «Если ты слишком много знаешь, тебя повесят, но если ты скромный, то будут на тебя наступать». (Koestler, 33)

Но если европейское коренное население действительно систематически искореняло развитую логику, то тогда спорно, смогло ли бы оно в таком положении производить технические и общественные инновации.

Рукопись датируется годом 309, что вообще-то считается 921 нашего времяисчисления. Культурная ступень, на которой стоят сакалиба к этому времени, во всяком случае, удивительно низка и познается по описаниям германцев, которые дает Тацит. Ибн Фадлан описывает сакалиба как людей, грабящих торговцев (грабящих и торгующих), которые своих соседей атакуют, унижают, грабят и убивают и в этих разбойнических набегах захватывают рабов, которых они оставляют или продают на Восток. Персидский поэт Низами[124][124] (из 12/13 столетий) сообщает еще о времени разбойнических набегов этих коренных жителей и указывает на них как на ослов с человеческим лицом (Hasenfratz, 15). То, что эти коренные жители могли бы быть идентичны среднеевропейским коренным жителям, напрашивается сказать, если рассмотреть религиозность.

Ибн Фадлан пишет: «Если ваши суда прикрепить к якорной стоянке, то пойдет каждый в страну... и отправится к длинным прямым изделиям из древесины с человеческим лицом, вокруг которых меньшие фигуры и позади которых из земли торчит высокий стержень. Он обращается к большой фигуре, падает перед ней, кричит «yo раввин» («моему господу»), перечисляет все товары (рабы, соболиные меха), который приводит он с собой, и просит его, чтобы он стал ему торговым партнером. При этом он кладет принесенные продукты питания и напитки перед древесиной вниз ... (и) приносит дальнейшие подарки, также меньшие фигуры, с которыми он обращатеся к «нашего господина жене, дочери и сыновьям». (Hasenfratz, 16)

Также в Средней Европе нашли указания на почитание жердей. Поблизости от Eutin и Oberdurlu[125][125] находили почитание так называемых «идолов виде столба» и признаки того, что эти культовые сваи были укреплены черепами жертв перегонщиков скота. Еще в Эдде речь идет о деревянных мужчинах» (Hasenfratz, 16).

***

Самым важным географическим писателем этого времени был Масуди[126][126] (умер 956). Он ориентируется на иудо-библейское знание и перечисляет следующие народы, он пишет:

«Франк, славяне, лонгоабрды, испанцы, Гог, Магог, турки, хазары, болгары, аланы, галицийцы и другие народы, которые, как мы упомянули, удерживают область каменных идолов, то есть север, происходят они, по единогласному мнению мужей с пониманием вещей и образоваанием среди докторов божьего права, все от Яфета, сына Ноя». (B. Lewis. Welt der Unglaubigen («Мир невероятного»), S. 140)

Масуди дает нам описание франков, славян и наций, которые являются им соседями. «Холод и влажность господствуют в их областях, и снега и льды там бесконечны. Теплого насторения им не хватает; тела тяжелы, характер крепкий, обычаи крутые, их понимание тупое и языки тяжелые. Их цвет настолько белый, что выглядит голубым. Их кожа тонкая и мясо грубое. Также уши голубые и соответствуют цвету кожи; волосы скользкие, как влажный туман и красноватые. Религиозным убеждениям не хватает постоянства, это из-за холода и отсутствие теплоты. Чем севернее они попадаются, тем они более глупы, более крепки и более примитивны. Эти свойства усиливаются в них, если они далее на север тянутся ... Те самые, которые живут более чем на шестьдесят миль в той сторону этой широты, суть Гог и Магог. Они находятся в шестом климате и причисляются к зверям» (Льюис, S. 139). Это описание европейских коренных жителей, которое дает нам Масуди в X столетии, является одним из самых старых. Совершенно не уверен, объежает Масуди Европу сам или опирается на свидетельства третьих лиц. Ибн Якуб, напротив, мог бы фактически объехать страну франков сам. Он пишет о городах Шлезвига, что жители бедны, питаются рыбами и своих детей бросают в море «чтобы экономить свои расходы». Больше всего его впечатлил Майнц: «Магаданша очень большой город, частично населенный и частично засеянный. Он лежит в стране франков на реке, которая называется Рейн, и богат на пшеницу, ячмень, спельту (Примечание: спельта—один из видов полбы), виноград и фрукты. Там имеются дирхемы из Самарканда лет 301 и 302 (913/915) с именами господ монеты (господ, изображенных на монетах) и датами чеканки... странно то, что есть там пряности, которые происходят только из стран Дальнего Востока, они импортируются из Индии, откуда они происходят в больших количествах». (B. Lewis. Welt der Unglaubigen («Мир невероятного»), S. 193).

Теперь возникает вопрос: подразумевались ли Ибн Фадлан, Масуди, Ибн Якуб и другие ранние исламские авторы, которые объезжали запад, как мусульмане? Их тексты, конечно, очень редки в оригиналах, но дошли до нас преимущественно более поздних копиях мусульманских авторов. Мусульмане могли ездить, собственно, в немусульманские области без военной цели. Поэтому области вне ислама будут обозначены как «Дома войны» (al-harb). (W. Heinrichs, Orientalisches Mittelalter («Восточное средневековье»), S. 19).

Мусульмане не могли изучать также никакого другого языка кроме арабского, они тогда обвинялись в безбожье. Поэтому можно будет предположить, что «мусульманские» путешественники могут чувствовать принадлежность к иудейской или протоиудейской культуре. Также наш свидетель Якуб мог бы быть иудеем, как можно заключить уже из его имени: Ибрагим Ибн Якуб аль-Израили аль-Туртуши. В имени перечисляется довольно много: Абрам, сына Якова, Израиля из Тортоса (города на каталонском побережье). Отчет пропал. Имеются выписки испанско-арабских географов XI столетия Бакри и Удгри.

Нужно говорить отчетливо: «арабское» влияние, которое решающим образом должно было повлиять на средневековую европейскую цивилизацию (как сегодня некоторые исследователи, согласно которым постоянное, чисто европейское развитие цивилизации более не достоверно, тем не менее, хотят соглашаться), может быть таковым, и, если вообще имело место, осуществилось не в фундаментальной форме.

Убедительно было бы предположить как культурных носителей иудейскую, и, соответственно, возможно, протоиудейскую культуру. Ибн Курдадбег, перс, подтверждает значение иудеев для раннего средневековья. Он пишет:

«На север от Андалузии лежат Рим, Бурьян и страны славян и аваров. (Как примечание: что такое Бурьян—это загадка. Возможно, под этим подразумевается Бургундия. Но также эта легендарная Бургундия лежит, по данным историков, то ли на Роне, то ли на Рейне). От западного моря шли славянские, греческие, франкские и ломбардские рабы, греческие и андалузийские рабыни, бобровые шкурки и другие меха, парфюмерия Стиракса и в лекарства в виде мазей (...). имеются иудейские торговцы которые говорят на арабском, персидском, греческом, франкском, андалузийском и славянском. Они путешествуют с запада на восток и с востока на запад сушей и морем. С запада они привозят евнухов, девушек и юношей в рабство, парчу, бобровые шкурки, клеи, соболя и мечи». ((B. Lewis. Welt der Unglaubigen («Мир невероятного»), S. 138).

Интересным является то обстоятельство, что иудейские торговцы, как посредники между востоком и западом, в этом перечислении говорят обо всех важных языках своего времени, кроме латинского. Латинский язык должен был, следовательно, в раннесредневековой Европой быть либо полностью незначительным, либо идентичным с андалузийским или франкским языками. (Что подтверждало бы наше предположение, что латынь является искусственным языком позднего средневековья). Ибн аль-Надин дает в X столетии обзор об учебной литературе арабов и не арабов. При этом он перечисляет согласно Б.Льюиса шестнадцать языков. Из них европейских только три. Первый греческий, который, как оказывается, Аль-Надим хорошо знает. Вторым является шрифт лонгобардов и саксов, «народа между Рим и Франъя, вблизи правителя Андалузии. Их алфавит состоит из 22 букв». Он называется апостольский. Третьими являются шрифты франкских языков. Все, которые он знает, он берет из доклада об итальянском посольстве в Багдад (в 906 году). Посол имеет при себе письмо, которое в Багдаде никто не мог читать, «на шрифте, который похож на греческий, но прямолинейный». Наконец, франки находят в вещевом обозе (Kleiderlager) того, который может переводить письмо на греческий. Тогда был призван Исхак Ибн Гунайн, и он перевел его с греческого языка на арабский. Франкский аль-Надима мог бы быть предроманским, так как прямолинейный шрифт похож на латинский, и так как обыкновенный франкский раб в Багдаде мог франкский на греческий переводить. Так как мы знаем, что оба языка еще к началу средневековья должны были быть очень похожими. Также то, что шрифты были очень похожими, доказывает кодекс Безе Кантабригенского (Гунгер, 174).

Рим для восточных авторов сначала долго отождествлялся с Византией. Впервые у них очень поздно вырастает знание, что имеется второй Рим в Италии. Якут[127][127] (умер 1229) цитирует Ибн аль-Факига: «Есть два Рима, один из них в Руме и другой в Мадаине, который строился королем и от него был назван. Тот в стране Рум является центром суверенитета и учености. (...). Город лежит северо-западнее от Константинополя, на расстоянии 50 дней пути или больше. До сегодняшнего он пребывает в руках франков, и его король называется королем альманов. В нем живет папа». (Льюис, мир недоверчивого, S. 144)

Еще более раздражающим покажется Цугри (Zuhri), испанский географ XII столетия. От него мы узнаем, что римляне блондины голубоглазы, в то время как генуэзцы должны были быть арабского происхождения. «Эти люди не похожи римлян внешне. Римляне преимущественно—блондины, в то время как эти люди темные, кудрявые и крючконосые (hakennasig). Потому и говорят, что они происходят от арабов». (Lewis S. 147) Это значило бы, что жителями Рима могли бы быть к этому сроку франки или лонгобарды, в то время как генуэзцы могли бы прибыть, вероятно, с Ближнего Востока только во время поздней античности.

***

Также результаты археологии в Германии указывают на то, что не было здесь никакой коренной европейской культуры, а что до прихода иудейской культуры был приход культуры протоиудейской, сирийско-египетской. Следовало бы привести три показательных примера, каждый из которых отдельно был бы хорош для смены парадигм в истории.

***

В 1973 рыли под бременским домом св. Петра и исследовали могилы первых архиепископов Бремена. Одна могила, а именно могила номер 7, была открыта еще в 1930 году, снова законсервирована в 1943 и затем еще раз была открыта. При этом изымались чаша, блюдо (Patenе) (словарь, что-то скрещением) и мешочек с остатками свинцовой тарелки. Эти части со времен этих «раскопок» пропали. Но еще имеющая в наличии одежда мертвеца что-то выдает. Он носил башмаки с подошвами из пробки. Остаток шелковой далматики был намотан вокруг нижнего бедра и нес введенную (нанесенную) «Надпись на древнеарабском, которую нужно переводить как «Султан большой силы», помимо этого была исполнена с двойным образцом льва». (Eckart Klessmann, Neue archaeologische Funde in Deutschland («Новые археологическиe находки в Германии»), S. 234). Далее нашли шелковую мантию с золотой вышивкой (Seidendamast) с двойным мотивом орла. Надписи на лентах золотой краской, которые на куфишском (kufischer) шрифте говорит: «Успех стоит возле бога». Обе текстильных находки датируются XIII столетием и предполагается, что речь должна идти об архиепископе Отто II, который умер 1406. (Карл Heinz Brandt обсуждает эту находку в «Zeitschrift fuer Archaeologie des Mittelalters» («Журнал по археологии средневековья») Jhg. 4/1976 S. 7-28). Мы думаем, что научно-исследовательская работа 1930 и в 1943 годах в комментариях не нуждается. Интересно, что мы, очевидно, можем наблюдать еще в XIII столетии арабско-сирийское влияние на европейское христианства.

В пятидесятые годы при раскопках под церковью Св. Мартина в Моркенере наталкнулись на фундамент римской виллы. Сверху остатков лежали шесть франкских могил. В одной из этих могилах лежал мужчина роста 1,85 метра. Он имел несколько при себе в могиле некоторые вещи, которые рассматриваются как франкские подражания римскому декоративно-прикладному искусству. Но особенно интересно следующее: нашли монету, которая лежала во рту. Это была монета императора Тибериуса II Константина из Антиохии (датируемого концом VI столетия), следовательно, она была сирийской. Теперь, как утверждает историческая наука, эта сирийская монета собственно должна быть византийская монетой, так как Сирия якобы была провинцией Византийского государства, но это, естественно, не может быть доказано с помощью подлинных источников.

Могила Хильдериха (умер в 481 году) близ Турнау (Бельгии). Там нашли как египетскую скоробею, так и бычью голову с диском солнца на торце, которая была идентифицирована как изображение Аписа[128][128]. Хильдерих был отец Хлодвига, первого перешедшего в христианство меровингского короля франков. Сведения данного абзаца были взяты из «Schwarze Athene»(«Черных Афин») Берналя.

Могила была найдена 1653 в Турнау. Несколько изделий исчезли очень быстро, но большинство Жаном Жаком Шифле, интересующимся любителем, было замечено. (В XIX столетие пропадали другие изделия). Шифле предпринялся понять предназначение бычьих голов в Апис. Но большинство специалистов ищут лучше образцов скифов, персов или геттов. Все представляют в документах могилу как предполагаемое египетское влияние на германских франков, которое находится в противоречии с литературными «источниками», которые не знают в этой связи о Египте вообще ничего и рассматривают франков как коренных германцев (например, Григорий Турский).

Глава 15

Европейская раннесредневековая политэкономическая история в отражении денег

Деньги является по своим основным задачам средством бартера, средством оценки ценностей и единицей базиса и фундамента любого экономического развития. Как возникали деньги в Европе, и что может рассказывать нам об этом политическая история? Нумизматика является одной из самых важных вспомогательных дисциплин историков. Беглый взгляд на нумизматику раннего средневековья указывает, что она скорее лишь усугубляет наши концептуальные проблемы. Мрак, которым покрыто то время, когда якобы Европа переходит из руин римского государства к западноевропейской цивилизации—это самое большое, на что историки хотели бы согласиться.

Начинается оно уже со столь мелкого, по-видимому, незначительного второстепенного факта, что немецкое слово «Zeche» (по-русски—горная шахта—ВП), по мнению этимологов, происходит либо от итальянского или от арабского слова «чеканки монет» = (Sikke). Следует ли из этого, что немецкие горные разработки возникли по образцу арабских или итальянских горных разработок? С другой стороны, мы находим уже в среднем средневековье немецкое искусство горных разработок, экспортируемое в Италию. Пожалуй, самый старый полученный источник по горным разработкам, грамота о свободе гор епископа Альберта из Триента 1185 года, уже использует немецкую специальную терминологию. (Рабочих называет как «товарищи», что указывает на коммунизированный характер). (Troitzsch, 161)

Самой важной средневековой монетой является динар. «Дин» означает по-арабски как религия, так и закон. По арамейски и по-гебрейски это также значит закон. «Бегль-Дин» по-гебрейски суд общины, и мы находим дома закона (Lewis/Juden, 21). На старом высоком немецком слово «Дин-Гуз» означает синагогу. Слово «динар» должно происходить, по мнению нескольких нумизматов, от латинского слова «десять». Но фактически «десять» по латыни «decem». Мог ли динар быть связанным с арамейским словом Дин? («Ар» по-арамейски означают и «горение», и «год»).

Первые монеты не были никакими монетами в нашем сегодняшнем смысле. Их значение было реально не фиктивным, но реальным и составляло фактическое значение металла монеты. Чеканка давала о властелине монеты справку и должна была давать получателю монеты уверенность, что это есть высококачественный, чистый металл.

Итак, кто занимался первыми шахтами Европы, и кто чеканил первые монеты? Арабы, римляне или немцы? Историки заняты этим социоэкономическим вопросом только в течение относительно короткого времени. Традиционная историческая наука была очень долго под впечатлением феодального мирового обмена, и этой работе относилась с презрением. Как мы знаем, в этой идеологии понятия «частное лицо» и «идиот» синонимы; так же как «ручной мастер» и «обыватель, невежда в вопросах искусства». Поэтому традиционная историческая наука сконцентрировалась в этой несчастной традиции прежде всего на «больших» вопросах истории, на большой политике государственных деятелей: как удавалось Отто Великому устроить оттонский ренессанс? Как это удавалось Карлу Великому обустраивать Саксонию и одновременно громить врагов и подавлять восстания? Как правило, это обосновывалось историками личной гениальностью.

Историческая вспомогательная дисциплина нумизматика подразумевалась сперва не как академическая дисциплина, а как плод развития страстей собирателей. Первым (XVI столетие) собирателем и экспертом по монетам считается Губерт Гольц. К сожалению, собирание монет и подделывание монет были вместе. Поэтому Данненберг указывает на этого Гольца также как на: «Самый старго, разумеется, ненадежного нумизматического писателя». (Данненберг, 14). Но мы приходим к тому, что первоначально собирались только античные монеты, а вовсе не средневековые, и потому раннесредневековая нумизматика стоит, вероятно, перед еще большими проблемами, чем античная.

Эксперт по монетам Риттманн, который сконцентрировался поэтому прежде всего на времени от XVI века, говорит в связи с раннесредневековой нумизматикой, как о поле для предположений, охваченном фантазией нумизматики. Он пишет: «Единственным источником часто является лишь монета и часто без надписей. Поэтому многое на этом фоне является предположением, спекуляцией и подчинением»(Риттманн, 42). И фактически часто наблюдатели поражаются, как мужественно нумизматика в это ввязывается. Короли или князья средневековья почти никогда не различаются по номерам от предков. Откуда известно, что, например, знак сокращения FRE для Фридриха II[129][129] относится не только к Фридриху Барбароссе. Поэтому нумизматические исследования должны проявлять часто всю компетентность, чтобы приписать монеты из соображений исторического стиля настоящему правителю. Вот тогда читается надпись OTVS как синонимическая для Лотаря[130][130], или утверждается, что она относится к Ричарду Львиное Сердце[131][131], который нумизматически не доказуем, и якобы был отчеканен как Генрих II.

Но тем не менее надежно установлено, что раннесредневековая чеканка монет является прежде всего латинско-романской. Хотя из Сицилии также происходят греческие и арабские монеты наряду с латинскими, из Англии и Испании арабские наряду с латинскими, в Скандинавии с руническими письменами наряду с латинскими и в Польше гебрейские наряду с латинскими, но преобладание латинско-романской культуры бесспорно. Во всяком случае, часто латынь выявляет себя такой, разумеется, как будто бы она развилась прямо из греческого. Например, мы читаем часто XPISTINA RELIGIO, находим, следовательно, P, как в греческом, где в правильной латыни должна была бы стоять R.

Немецкие надписи, во всяком случае, внезапно появляются только очень поздно и, пожалуй, едва ли перед XIV столетием. Ввиду того факта, что французами франки рассматриваются также как немцы, и эти франки как Меровинги должны были завоевать римское государство, удивляет долгая сдержанность немцев, из-за которой язык на монеты долго не проставлялся. Хлодвиг должен был завоевать с примерно 500 немецкими франками из-под Рейна полностью всю Галлию до Пиринеев. Несмотря на это, должно пройти почти 1000 лет до тех пор, пока немцы начали печатать монеты. Если немецкий не был языком культуры, то почему же они до этого времени полностью не вымерли? Но вопросом, который возникает прежде всего, является вопрос, как в таком случае было бы уничтожено Римское государство?

С одной стороны предполагают, что западноримское государство погибло в штормах времени переселения народов вместе с монетным делом, с другой стороны, как думают исследователи начиная, самое позднее, с Пирена (Pirenne), которые доказали германские подражания кайзерско-римской чеканки, что монетное обращение совершенно не изменилось и германские государства хранили денежную единицу в виде восточноримской валюты солидов. Несмотря на это, большинство историков все еще скованно говорят (утверждают лживо, klammern, (klamac—по-польски лгать, ВП)) ту мысль, что великое переселение народов для латинской цивилизации должно было быть «уничтожающей катастрофой». Риттманн указывает на то, что в области письменной культуры нет никакой династии, которая могла бы проследить свои прошлое до времени великого переселения народов. (Эта темнота генеалогии имеет силу равным образом для романской и для германский Европы (а для славянской и подавно—ВП)). Это удивительно, но никакие немцы не родственны с Теодорихом готским или Карлом Великим. Династии Оттонов, Салиеров (в росс. традиции—салическая династия) и Гогенштауфенов[132][132], конечно, из-за Фридриха Барбароссы исчезли бесследно и без боя из истории, в которую вошли дома Вельфов и Габсбургов в XII столетии.

Традиционные историки исходят из того, что германские народы образовывали государства во время после приобретения свободы (Nachwirren) во время переселения народов тем, что они как верхний слой общества даже не изменяли структуры администрации римлян и формально признавали даже западноримского императора. Они должны были использовать римские деньги дальше и только позднее отчеканить их «по римским образцам». Эта гипотеза, которая стала, между тем, основной догмой историографии, не могла до сегодняшнего дня, к сожалению, действительно быть проверенной. (Причем, впрочем, известно, что нумизматика верит, что для отчеканенных германцами римских денег должен быть характерен «грубый стиль»).

Если господствовал только новый, но тонкий германский верхний слой, а администрация и монета не ущемлялись, и, конечно, язык даже не германизировался, то почему нужно говорить тогда об «уничтожающей катастрофе» для латинской цивилизации? Наибольшие города сохранили все же романское население, и христианские города и места правления епископов оставались невредимыми. «Римляне» (Romani) внезапно появляются как понятие во многих раннесредневековых документах, и Карл Великий указывается даже как «Patricius Romanorum», что значит также «отец римлян», и все же он имеет скорее охраня-ющий, чем подчиняющий характер. Мы не слышали также никогда о конфликтах между римлянами и германцами, что все же нужно было ожидать, если бы тонкий германский верхний слой правил над старым римским средним слоем.

Загадочно прежде всего то, почему лонгобарды, которые должны были жить в Нижней Эльбе, двинулись на Украину и затем в Италию, в то время как франки остались на Рейне и не участвовали в германском великом переселении народов. Франк Хлодвиг должен стать в 496 стать римско-католическим христианином в Реймсе и почитать римского папу, что не удерживает его, но, от чеканки монет, которые сегодня считаются подражанием византийским (или сирийским) солидам и триентам (491-518) императора Анастасия. На юге Франции эта чеканка продолжается до VII столетия. Если уже византийская чеканка монет не является римской, то почему Юстиниан великий считается образцом, который в позднее средневековье почитается как очень как большой законотворец (Digesten) и критик Талмуда?. (!)

Удивительной чертой франкской монетной деятельности является ее невероятная активность. Очевидно, что нельзя удерживать подавленным римлянам Галлию от того, чтобы те не добывали золото и серебро и чеканили монеты. Согласно Риттаману известны поименно свыше 900 франкско-меровингских монетных кладов, из них, действительно, только XIV в Германии, XII в Швейцарии, VII в Бельгии/Нидерландах. Помимо этого известны имена 2000 монетных мастеров. Наибольшие города чеканки указаны как «civitas». (Церковь должна владеть только 40 предполагаемыми владениями монетного устава).

Из большого количества монетных городов и многих известных монетных мастеров нумизматика делает вывод, что франкская администрация должна была раздробиться и король должен утратить влияние, что, естественно, полностью противоречит письменной франкской истории. Данненберг пишет: «Неслыханное множество меровингских монетных городов есть одним из удовлетворительных проявлений всей истории монет, и ни в его главных основаниях, ни в подробностях удовлетворительно и в общем соответствии не объяснено». (263)

Время франкских Меровингов датируется от годами 500 до 700 о.э., и монеты этого времени были преимущественно монетами из золота. Пипин и внук Карл Мартелл[133][133] должны были вычеканить тогда монеты из серебра. (Несколько нумизматов введение серебрянной монеты относят также к концу времени Меровингов).

***

В 732 году арабы во время предполагаемого победного похода прибыли в Северную Францию. При Туре и Пуатье выступил против них Карл Мартелл и их победил (еще без лошадей) с его пехотой в борьбе против конных арабов. (Затем Карл Тартелл должен был организовать всадников также у франков). Интересно, то, как была одержана эта победа пехоты над конницей, и то, что эта легендарные победа Карла Мартелла над арабами при Туре и Пуатье не находит никакого следа в мыслях монет. И еще странно то, что Карл Мартелл нумизматически вообще не доказуем. Мы не имеем никакой монеты Карла Мартелла. (!) Хотя, согласно пониманию всех историков, именно благодаря ему запад спасся от ислама. Еще более фатально, что мы даже не имеем даже современного тем событиям литературного отчета о тех событиях.

Несуществование чего-то объяснить трудно. Несмотря на это, Генри Пирен пробует:«Литературный упадок тогдашнего времени был столь большим, что мы не имеем об этом решающем дне никакого отчета» (Пирен,65). Тогда тем более удивительно, что поздние историки будут видеть возможность давать удивительно точное описание событий (да простят нам цинизм). Но еще неясно также то, почему франки не переняли еще лошадей и конницу римлян. Римляне должны были, конечно же, уже примерно с 200 до о.э. располагать отличной конницей, которую они сформировали после того, как они были уничтожены от ударов карфагенян и утратили 50 000 людей. Странным является также то, что Юлий Цезарь и другие античные авторы уже описали лошадей и возы германцев.

Итак, в то время как Карл Мартелл является, вероятно, исторически фиктивной фигурой позднего средневековья, от его отца Пипина имеются нумизматическиe доказательства. У нас есть от Пипина 1-го, тем не менее, некоторые редкие монеты с надписью IIPIPI. Но на наибольшем числе монет, которые нумизматика приписывает Пипину, нужно читать лишь RP и на задней стороне (реверсе) имя города чеканки. Южнее Тура и Пуатье находится, впрочем, собственно область герцога Вайфера из Аквитании, которую историки рассматривают как противника Пипина. Арабы должны были пройти через эту область перед Туром и Пуатье. Какую роль играла она в этой игре и почему арабы ей не угрожали?

Сын Карла Мартелла—это Пипин III[134][134]. Он позволяет себе по папскому согласию возводиться на королевство как Пипин I. Карл Великий его сын. Восхищение состоит теперь в том, что как Карл Мартелл, так и Карл Великий оба имеют отцов, которые зовутся Пипин I[135][135]. Такие средневековые авторы, как Вениамин Тудельский не проявляют, впрочем, совершенно никакого различия между Карлом Великим и Карлом Мартеллом. Оба Пипина I должны издать Веронский указ. Там он приказывает, что в будущем на римский фунт должны приходиться 22 вместо приходящихся до сих пор 25 шиллингов. Здесь внезапно впервые появляется, также по мнению нумизматов, солид как понятие числа XII (двенадцати пфеннингов). Динар насчитывает 1,25 грамм. !!!

При Карле Великом доходит, по мнению нумизматов, до окончательной реформы. Шиллинг (солид) будет связан с понятием для 12 динаров. 20 шиллингов образовывают фунт. Динар весит от 1,79 до 2,03 грамм. Новый динар приходит из 34 монетных городов, 22 из которых находятся на позднейшей территории Франции и три в Германии (Майнц, Кельн, Трир). Чтобы замешательство сделать полным, нужно здесь еще упомянуть, что нумизматика еще знает третьего Пипина I, а именно аквитанского преемника Людвига Набожного (Речь идет о Людвиге I Благочестивом (814-840), как он изветсен в русскоязычной литературе). Этот аквитанский Пипин I также подчиняется монетной титулатуре PIPPINVS REX. (Вероятно, пипинские и каролингские динары являются параллельными явлениями).

Происхождение франкского государства полно загадок. Каролинги или пипиниды были первоначально домашними слугами (мажордомами) меровингов. Им подчинялась конные части (которые должен был сформировать Карл Мартелл после победы). Это значит, что Каролинги отменили меровингского короля с согласия папы. Но почему папа должен был согласиться с путчем этих генералов? Тогда мы сталкиваемся с фактом, что франкские короли и без того не были никакими законными королями с дворами и дворцами. Они перемещались с дворовым государством от замка к замку и могли останавливаться там только до тех пор, пока в замке не были израсходованы все резервы. Как объясняется эта кочевая деятельность, почему шел король к народу, почему, наоборот, не шел народ к королю? Почему они надолго не опускались вниз и не развивали самосознание и самонадеянность, которая будет в позднем средневековье признаком королей? Были ли первые «короли», вероятно, просто только командирами мобильных подразделений безопасности?

На франкских монетах мы находим часто обозначение COMES и COMITES. В том числе (под этим) понимает нумизматика надзор королевских служащих, «посыльных графов» («Sendgrafen»). Почему так важны этот посыльные графы, что появляются на монетах? Множественное число напоминает о сегодняшнем слове «комитет» и включает в себя ассоциацию на коммунистическоe, равноправноe. Мы находим также монетные надписи «ex metallo novo» («из нового металла»), относящихся к серебру монет Карла Великого. Почему же указывается здесь серебро Карлом Великим как новый металл, который все же римлянам, администрирование которых переняли франки, был более чем 1000 лет был известен?

Людвиг Набожный (Святой) является сыном Карла Великого. Он якобы наследует якобы огромное государство, которое простирается от Барселоны до Венгрии и от Богемии и Рима почти до Дании. Но оно сразу же, к сожалению, оно делится. Пипин провозглашает себя с Аквитанией независимым, как и Карл (лысый) с Алеманией и Людвиг (немец) с Баварией. О Богемии и Венгрии совершенно уже больше речи не идет. Карл Лысый вскоре наследует Аквитанию от Пипина, Лотарь берет, как наследник Людвига Набожного, остаток Франции, в то время как Людвиг немец у Лотаря отнимает остаток Германии, так что Людвиг II, наследник Лотаря, имеет еще только юг Франции, нынешний Прованс, и север Италии. После смерти Людвига немца Бавария принадлежит королю Карломанну, в то время как Алемания Карлу III, и Франкония над Майном, Тюрингия и Саксония Людвигу III. И Карл III завоевывает Италию.

При Людвиге ребенке (900-911), потомке Людвига III, расширяются распри, ведется наступление на Венгрию и Нормандию и возникают из этого хаоса власти герцоги племен Саксонии, Тюрингии, Баварии, Швабии, Лотарингии и Франконии. С Людвигом ребенком вымирают восточнофранкские Каролинги, и князья выбирают королем саксонца Генриха I, который завоевывает Венгрию. Сыном его стал Отто, который вопреки обязанности быть избранным королем князьями, получает от народа шумное одобрение и помазывается архиепископом в Аахене. (О папе нет никакой речи). Это происходит в 936 году, и уже через три года позже имеет место восстание князей, который должно было быть кроваво подавленным. В 950 году Отто побеждает Болеслава из Богемии. В 951 году тянется Отто с военной миссией (походом) в Италию. В 953 году он должен подавить восстание Конрада из Лотарингии, которому он дал Лотарингию вообще только на десять лет раньше в ленное владение. Брат Отто является архиепископом Кельна по имени Брун, он получает теперь Лотарингию. Едва ли два года позднее, в 955 году, должен Отто уничтожающе разбить венгоров на Лехфельд (Примечание: Победа на Лехфельд имела для немцев легендарное значение, точно так же как «Поражение под Верденом» для французов).(К этому времени появляются еще авары, которых должен был уничтожающе разбить там Пипин, которые, очевидно, давно уже вымерли).

В 966 году Отто пошел в Калабрию, чтобы там бороться против византийцев. Но ему не удалось прогнать их. Потому его сын Отто II сочетается браком с племянницей восточноримского императора Теофана. Отто II должен бороться против Дании и Богемии, прогнать Генриха сварливого из Баварии и поддерживать лонгобардсикх князей, которые на севере Италии беспокоятся арабами. В 982 году он бьется в Калабрии с арабами, следовательно, там же, где отец преодолел двадцать лет назад византийцев. Его сын Отто III идет в Италию, назначает двоюродного брата Бруно папой Григорием V и коронуется как император. Его сын Генрих II. Он должен бороться уже снова против Болеслава в Богемии и идти в Италию, где он в Павии коронуется как король.

Это очевидно, что раннесредневековая история есть история постоянной войны. Ничего не кажется для Оттонов и их историков более естественным, чем, убивая, шагать по Европе. Тем не менее, Отто I стоит как основатель оттонского ренессанса. Обычная историография видит в нем реформатора монеты, и видит его как развившего оттонскую форму правления. Отто должен был иметь, помимо этих государственных задач, задачу переноса церковных институтов. Верят, что поэтому он снабдил епископов необходимой экономической мощью. Особенно при Отто I должно было испытывать подъем архиепископство Магдебург. Как можно согласовать воинственное направление мыслей в обществе с экономическим гнетом церкви? И почему тогда не устроил Отто одинаковую церковную реформу управления? Почему должно было государство служить церкви вместо того, чтобы следовать государственным интересам?

Отто должен был переупорядочить монетный устав. Но фактически монетный устав, по-видимому, при Оттонах дальше соблюдался герцогами (вождями) племен, которые эту привилегию, очевидно, должны были сохранить от внутренних оков при Людвиге ребенке. И христианские общины чекали при Оттонах далее монеты с собственными именами, т.е. с именами святых. Может при этом быть не достаточно сильным указание на факт, что в средневековье был святой, который был канонизирован монастырем, церковью, «рассматривался в качестве законного носителя имущества, которое было в монастыре или церкви; которым и было происхождение правоспособного учреждения также как происхождения юридического лица наших дней. Святое изображение на монете представляет, следовательно, владельца монетного устава». (Риттманн, 34)

В X и XI столетиях мы находим на монетах 50 святых. Только позднее епископ святых будет удалять. Коммунитаристический характер, который имеют первые христианские предприятия, который выражен в изображениях святых—говорящий также об анархии в мировом монетном деле—позволяет нам усомниться, что государство при Отто действительно сверху предписывало государственную реформу управления, которая включало экономическое укрепление церкви. Более вероятно, что было наоборот. Первые значительные экономические центры в возникающих княжествах Саксонии, Баварии, Тюрингии и Швабии были христианскими коммунами. Полный энтузиазм в слаборазвитой Германии будут проявлять молодые поселенцы из романских стран, чтобы в жить и работать в дохристианских общинах. Она взяли землю первоначально девстенной, добыли металлы и отчеканили их, и развили земледелие во многих направлениях. Эти ранние христианские жители монастырей могли бы с большей вероятностью иметь для коренных жителей миссию образа жизни и развитой технологии, чем мифически-религиозных текстов и содержания веры.

Только позднее эти первоначальные христианские коммуны будут бюрократизироваться, и высший секретарь этих общин, как епископ, будет отделяться. (Евангелие не знали функцию епископа, и в невозможности учитывать человеческий эгоизм состоит их большая слабость). Параллельно с отделением епископов могли бы отделиться от крестьян (которые только с 1162 запрещено вооружаться) как социальная группа благородные.

Вопрос: какими были отношения государства и экономики в Германии в раннее средневековье? Было ли вообще государство в Германии? Нумизматика говорит, что при Оттонах и Генриха II, которым святые вряд ли предоставили монетный устав, и что одновременно на монетах появляется всегда больше епископов как господ монет, и что монетное дело вопреки преобразование Оттона должно быть полностью раздробленным. Динары имеют самые различные веса.

Когда с Генрихом V в 1135 году угасает салический дом, монетных городов насчитывается более ста. После чего следуют гражданские войны домов Гогенштауфенов против Гвельфов[136][136] (которые являются герцогами Саксонии и Баварии). Причем Гогенштауфены издают удивительно мало монетных уставов.

Впервые при Фридрихе Барбароссе (1152-1190) отношения якобы снова должны улучшаться. Но фактически могло бы быть также наоборот. Фактом является то, что примерно во второй половине XII столетия отношения власти между экономикой и политикой, следовательно, между частными монетными чеканщиками и локальными власть имущими, таким образом, улучшаются в пользу князей, и что становится принципом использовать монетный устав в области военно-политического подчинения, относящейся к государственной казне. «Он запрещает оборот чужой монеты, дискредитирует также собственную монету, извлекает ее из оборота и выпускает снова путем чеканки новой монеты с измененным рисунком монеты. Использование, даже злоупотребление, монетного устава состояло в том, что реквизиция и новый выпуск были связаны таким образом с налогом на владение деньгами, и что, например, на четыре извлеченных пфеннига только три пфеннига вновь выпускаются, а четвертый удерживается как налог на платежеспособность со ставкой 25%». (Риттманн, 39). Мы знаем о Бернарде, герцоге Саксонии, что он распорядился во время своего правления с 1170 до 1212 приблизительно о 100 чеканках. Но различия между монетами после этих чеканок были столь незначительными, что необходимость делать разные чеканки могла бы быть объяснена только периодически возникающей плохой репутацией (монет).

В Рейне периодически возникающая «плохая репутация» не возникала. Это могло быть связано с тем, что Рейнланд и Вестфалия в XI и XII столетиях были частью зоны оборота английского истерлинга. Истерлинг (Easterling) был создан Генрихом II в 1180 году. До 1248 года оставался монетный тип с грубым весом (Raugewicht) от 1,36 грамма до тонкого веса (Feing. 1,26 грамм) равным кельнскому пфеннигу. Истерлинг из-за того, что был мерой торговли во Фландрии, был быстро в Западной Европе введен в оборот.

Императору Фридриху II (1212-1250), который рассматривается немцами как немец, хотя он жил в Сицилии в средиземноморско-арабской культуре, было приписано в 1220 году «Confederatio cum principus ecclesiasticis» («Конфедерация с начальством церкви»). Там сначала духовные князья государства, а с введением «Statutum in favorum principum» («Уставе в предпочтении начальства») в 1232 года также мировые господа получают принципиальное положение автономных господ страны, что включало в себя право на чеканку монет. Итак, к началу XIII столетия от единого немецкого государства Оттонов осталось немного. Было ли оно вообще?

Поддающимися проверке являются рейнские монеты, которые приписываются Карлу Великому. GARO LVS на нем смело стоит, причем перемена звука O на L остается необъясненной. На некоторых из этих монет стоит на задней стороне MAGOCS, что, пожалуй, относится к Майнцу, но Магог мог бы относиться ко всей зоне. Гог и Магог являются в Библии варварами севера. Итак, если жители Майнца при наименовании городов пользуются библейской терминологией, то тогда жители Майнца во время Карла Великого, очевидно, не только лучше знали Ветхий Завет, но и, очевидно, с ним были знакомы лучше, чем считает традиционная историография, которая предполагала передачу античной римской или отечественной «германской» культуры.

Некоторые из самых старых немецких монет, как оказывается, происходили из Богемии. Там должен был их отчеканить якобы уже в X столетии Болеслав I. Баварские (Регенсбург) и австрийские (Зальцбург) монеты похожи на богемские. На богемских внезапно появляется впервые немецкое слово GOT наряду с DEVS и BOZE. Несколько нумизматов считают самые старые богемско/баварские динары, тем не менее, более молодыми и датируют задним числом их XII столетием. В любом случае, богемско/баварский динар стал образцом для многих других чеканок. (Годом 1200 датируется договор о совместной чеканке монет, который был заключен между епископом Регенсбурга и герцогом Баварии). Нужно здесь категорически зафиксировать, что «немецкие» монеты средневековья, за небольшим исключением, были маркированы по латыни, и что немецкий на монетах внезапно появляется лишь очень поздно.

В то время как подтверждающие (affirmativen) историки предполагают, что во время средневековья приходит медленный рост городов и буржуазии, то из-за первого взгляда на историю монет возникает впечатление, как будто города наряду с христианскими коммунами уже были к началу раннего средневековья стимулирующими силами. В то время как мы можем предполагать в XI и XII столетиях полные объединения находящихся в процессе становления феодальных господ, наблюдаем мы в Германии XIII века, что города впервые принуждают местных князей выкупать охранные грамоты.

Самая старая монетная регалия, которую могут предъявлять немецкие города, является из города Любек в 1226 году. (Clain-Stefanelli, 70). Возможно, что город Любек подделал этот документ, подобно тому, как и много других городов так поступили позже, чтобы защититься от домогательств Феодалов. Но интересно то, что согласно свидетельству только теперь вообще появляется потребность в этом. Почему это свидетельство вообще раньше не имело значения?

Итак, отчетливо видно, что традиционная историческая наука, очевидно, верит, что («святое») немецкое государство может быть более старшим, чем частное хозяйство. Вопрос об экономическом базисе вообще не ставится, так как в государственно-идеалистической концепции никакой вопрос об экономический рациональности не выдерживает критики. Если исследуется эта экономическая рациональность, раннее паневропейское государство Каролингов и Оттонов показывает себя, пожалуй, фактически как фантом исторического мистицизма. Итак, вероятно, можно исходить из того, что немецкое государство раннего средневековья является не более чем постулатом историков позднесреневековых и/или раннего нового времени. В социоэкономической реальности его существование, во всяком случае, нельзя проверить.

Давайте бросим взор на Англию.

В Англии мы находим монеты, что похожие на те, которые в Испании и юге Италии имели частично арабские последовательности шрифтов. Примерно «максимально странную золотую монету с арабскими надписями и латинским OFFA REX». (Данненберг, 251). Эта монета должна быть копией золотого динара халифа Аль-Мансура[137][137]. (Кляйн-Стефанелли, 72). Во то же время другие монеты с надписью OFFA похожи на монеты Карла Великого.

Англия и Франция показывают еще до норманского завоевания как на политическое и культурное единство. Нумизматически норманское вторжение, во всяком случае, означает не разрыв, а продолжение традиции. После (постулируемого) норманского вторжения зависимость между югом Франции (Аквитанией) и Англией также становится особенно тесной. От Генриха II, являвшимся королем Англии и Франции, имеется, во всяком случае, наряду с латинскими монетами, также еще монеты на арабском языке. Его истерлинги или стерлинги будут образцом для рейнских и других европейских монет. Интересно, что Ричард Львиное сердце не должен иметь никаких собственных монет, но лишь монеты с именем Генрих II. Только при Эдуарде I[138][138] исчезает с монеты имя монетных мастеров, что говорит об укрепления политической власти по отношению к гражданской.

Италия тоже имеет интересную историю монет: в стране-матери римского католицизма бросается в глаза именно странное отсутствие христианских монетных господ (эмитентов): «Странностью итальянского монетного дела является отсутствие духовных оттисков», пишет Данненберг. Он тогда подчеркивает о чеканке папских монет, что она имела, тем не менее, в раннее средневековье сильные дефициты (или, лучше: которая была редка). Сравнивая с этим, Кляйн-Стефанелли, утверждает, что папы «в раннесредневековом монетном деле никакой особо знаменательной роли не играли». Но является однозначным то, что до позднего средневековья в качестве монетного господина проявился прежде всего сенат Рима. А именно, с древней титулатурой SENATUS POPULUSQUE ROMANUS. (Это удивительно, но римские монеты, которые Данненберг приписывает римской античной культуре, как оказывается, не имеют этой титулатуры). Странно также то, что несколько монет, которые нумизматика приписывает римской античной культуре, похожи на средневековые. Так как мы видим императора в его навесном панцире, которых мы знаем, собственно, раньше из средневековья (Dannenberg, 153). С другой стороны, мы имеем много средневековых монет, которые уже до возрождения античной культуры имеют античные изображения на монетах, «весьма интересными являются несколько подражаний античным образцам: кроме нескольких голов императоров и подражаний типа Митры, в особенности ворсмеровский пфенниг с изображением императрицы Елены». (Данненберг, 190)

Предположительно, что могли бы быть для нумизматики случаи потяжелее, когда она хотела бы зазнаться, что же отличает средневековые итальянские монеты от поздних античных. Если мы читаем, что именно золотые монеты с титулатурой «Caesar Augustus Imperator Romanorum», на которых представлен мужчина в древних императорских украшениях, нумизматика без проблем может приписать «немецкому» императору Фридриху II, то мы получаем впечатление, что границы между античной культурой и средневековьем более чем пористые. (Кроме того, это объясняется, естественно, возрождением античной культуры уже в XIII столетии, которая должна была позволить возрождению XV столетия проявиться в излишествах).

***

Если мы, находясь наверху, следуя традиционным историкам, пробуждаем впечатление, что время Оттонов является временем внутренних беспорядков, восстаний и гражданских войн, то тогда мы должны здесь зафиксироватьь, что такое впечатление не может быть подтверждено анализом монетных образцов. Хотя имеется также уже монетные образцы из XII столетия. Но только с XIII столетия время действительно оказывается лишенными бездействия. Наши монетные находки значительно возрастают именно за это столетие, чтобы достичь тогда в XIV и XV столетиях апогея. Эти оба беспокойных столетия являются временем самой интенсивного составления монетных каталогов. В XIV веке производство серебра, доходное на шахтах в XIII веке, приходит к полному износу (Норт). То, что люди закапывали деньги, могло бы быть связано, с одной стороны, с возрастающей силой и анархией, но могло бы, с другой стороны, также обосновано ухудшением монет и их дурной славой.

Окажется бесспорным то, что позднее средневековье от второй половины XIV столетия до конца XV столетия чеканило в условиях ограничения благородного металла и монетарных сокращений. «Европейская добыча благородного металла иссякала, и монетные города сокращали производство, если они полностью его не прекращали. Одновременно Европа страдала экономической депрессией». (М. North. Das Geld und seine Geschichte,(«Деньги и их история») S. 38). Окажется надежным то свидетельство, что, например, в Англии Елизавета I снова считала по скоту и зерну и деньги считала потерявшими значение. (Кляйн-Стефанелли, 14)

В международном масштабе была Европа в обратном экономическом развитии. Дефолтирующая Западная Европа имеет в конце XV столетия отрицательный торговый баланс с Сирией и Египтом. Импортирует (прежде всего через венецианцев) товары стоимостью в 660 000 дукатов, экспортирует, но, только на 260 000 Дукатов и должна уравнивать оставшиеся 400 000 дукатов поставками благородного металла. (М. Норт, 39)

***

В дальнейшем мы хотим бросить еще краткий взгляд на другие европейские страны и обратить внимание на несколько странностей:

* В Дании, Швеции и Норвегии мы находим, кроме латинских (похожих на английские) монет, также руны и изображение скрученной змеи.

* Удивительным является позднее начало монетной деятельности у болгар, сербов и русских, которые все же расположены около византийского государства. Болгары начинают чеканить только при Асене I (1186-95). Сербия начинает при Владиславе I (1186-95), русские даже только во второй половине XIV столетия. При этом имеют многие из русских монет еще арабские ярлыки и напоминают о татарском иге (если придерживаться традицинной версии истории Руси—ВП).

* Первые венгерские монеты—из раннего XI столетия. Они просто несут изображение креста на каждой из сторон. При Соломоне (1063-74) появляется изображение бюста короля. Вторжение монголов (или турков) 1241 можно подтвердить туркестанскими признаками нескольких монет.

* Польша должна уже иметь первые монеты при Мешко I[139][139] (962-92). Надежными являются динары Болеслава Храброго[140][140] (992-1025). Особенно многочисленны пфенниги с гебрейскими надписями, именем короля и надписью «braha», т.е. «благословенный». «Они свидетельствуют о большом значении, которое уже тогда имели иудеи для Польши» (Данненберг, 291). Гебрейские монеты датируются, как правило, между годами 1181 и 1202.

***

Из всех этих фактов следует то, что нумизматика не дает никакого подтверждения традиционной историографии, но, наоборот, усиливает наши сомнения. Позвольте привести нам к завершению нумизматического обсуждения собственно самый сильный аргумент для смены парадигм:

Если бросить взгляд на древнюю «muret-sanders» викторианскую Англию, то там можно найти там указание «Jew» и соответственно «Jew's Money», что англичане до позднего XIX столетия обозначали римские монеты как иудейские монеты. (!) Эти странные нумизматические тождества иудеев и римлян объяснен до сих пор не проблематизируются, не говоря уже об объяснениях.

Глава 16

Миф о пастухах[141][141] и романские языки. К проблематике происхождения латыни (и, соответственно, романского).

Действительно, должны ли мы верить тому, что несколько пастухов из Рима вместе завоевали мировую империю и одновременно создали латинский язык и культуру, которая пережила без проблем германское время переселения народов для того, чтобы вновь доминировать в Европе в раннее средневековье? Если имеется связь между распространением языка и доминированием культуры, то тогда нужно было предположить скорее Прованс, Сицилию, Испанию или, вероятно, даже Северную Африку как родину латыни и, соответственно, романского. Известно, что уже в христианской церкви в Северной Африке (например, Тертуллиан) говорили на латыни (на романском?), когда в Риме говорили еще по-гречески. С другой стороны, полностью бесспорно то, что романский (а не латынь) был в средневековье языком общения, собственным lingua franca Европы. Латынь возникает в форме, в которой мы ее знаем, только в Италии в XV веке, когда хотели вернуться назад к классической латыни античной культуры. Но, как мы увидели, кончено же, не было совершенно никаких текстов классической античной культуры, а были лишь тексты каролингского ренессанса IX столетия, дополненные несколькими текстами византийского ренессанса XIII и XIV столетий.

(Итальянский) народный язык также для Данте не является коренным итальянским продуктом, а является импортом из Сицилии. «Наша» латынь, если верить нашим ученым, которая является оригиналом романского, означает чисто язык ученых, грамматику. Данте высказывает мнение, что по соглашению этот язык был подчинен изменениям. И что латынь является искусственным языком, который не мог в древности конкурировать с народным (вульгарным) языком.

«Далее мы имеем также другой, вторичный язык, которые римляне называли грамматика. Этот язык имеют греки и другие народы, но не все. Владение им, тем не менее, удавалось лишь немногим, разве что мы будем ему только путем затрат времени и терпеливых уроков обучать и образовывать. Из этих двух языков более благородным является народный язык из-за того, что, во-первых, он с самого начала использовался родом человеческим, во-вторых, его применяет весь мир, раз уж он имел различные произношения и слова, и, в-третьих, так как он нам естественен, в то время как он является чем-то большим, чем немного искусственный. И вести речь об этом более благородном языке и есть наше намерение». (Согласно Arens, 55).

Только Поджио Браччолини (1380-1459) утверждает, что латынь не является искусственным языком, а некогда действительно был разговорным. Таким же образом он впервые утверждает, что все другие романские языки происходят от латыни.

Позднелатинские документы Испании используют латынь, которая может обозначаться также как испанский. Поэтому специалисты считают позднелатинские документы самыми ранними свидетельствами испанского. Настоящее разделение между латынью и испанским состоится только в X веке. И только в XIII столетии, при Альфонсе X (Мудром), испанский станет самостоятельным литературным языком. Первым сохранившимся до наших дней памятником древнекастильского эпоса является «Cantar de mio Cid», который сохранился в единственном манускрипте 1307 года и который только в 1779 году был обнародован. Мы знаем, что Андалузия в X столетии впечатляла Европу совершенно и притягивала ее интеллигенцию. Кордова в X столетии является самым внушительным городом Западной Европы. Она должна была иметь к этому времени полмиллиона жителей, 300 открытых ванн и библиотеку с 400 000 рукописей. Не могла ли здесь находиться родина латинско-романского языка?

В то время как раньше были мнения, что латынь развилась из греческого, то сегодня с филология выдвигает мнение (вероятно, ошибочное), что латынь должна была развиться изначально в Италии. А именно то, что язык левого берега Тибра первоначально фактически должен был быть лишь разговорным для нескольких пастухов, в то время как на другой стороне Тибра жили этруски, которые говорили по-этрусски. Это мнение излагает, например, Карло Тальявани, который написал стандартный труд по романским языкам: «Введение в романскую филологию». Там у него пишется: «Латынь была первоначально только диалектом романского, и была распространена не дальше левого берега Тибра». (S. 63). «По ту сторону Тибра говорилось уже на этрусском». (S. 66). «Латынь, незначительный диалект тех пастухов, которые основали в конце концов Рим, это тот язык, .. . который имел в Лацио очень незначительную зону распространения, который себе наряду с итальянскими диалектами и этрусским справедливо скромно затирался». (S. 158).

Совершенно очевидно, что здесь романистика опирается на миф. Поскольку едва ли вообразимо с социологической точки зрения, что группа пастухов развила бы другой язык, чем лежащие выше в культурном, материальном и военном плане города Этрурии. Полностью неясно, откуда у романистики этот миф о пастухах. Карло Тальявани также не прилагает никаких усилий, чтобы доказать это утверждение, так что он должен рассматривать этот миф в качестве политико-религиозной догмы. Более убедителен в любом случае был бы более древний литературный миф, который мы находим у Вергилия в «Энеиде». Он свидетельствует о том, что Рим должен был быть основан троянцами.

Краткое изложение Энеиды: троянский герой Эней[142][142] с последними уцелевшими представителями из троянского народа покидает разрушенную Трою. Его сына зовут Асканиус. Он прибывает сначала в Карфаген и живет там вместе с дочерью короля Дидо (Дидона). Отец богов Юпитер посылает Энея на Тибр. Короля страны там зовут Латинус, и троянцы борются против него. Эней в союзе с греками и этрусками и борется против латинов. Но в конце военная богиня Юнона добивается у Юпитера того, что троянцы должны расходиться среди народ латинов.

В этом мифе мог бы находиться исторический стержень того, что римляне действительно прибыли именно с Востока и оттуда имеют также язык и культуру. Только теперь еще возникает вопрос, прибыли ли они из Тира или из легендарной Трои. Здесь нам указание могло бы давать название моря, омывающего Италию. Море, в которое впадает Тибр, называется именно с незапамятных времен Тирренское, а не Троянское море.

***

Во Франции всемирный эпос примерно с 1100 года начинается с «Песни о Роланде» (Rolandslied). Две до сегодняшнего дня существующие рукописи имеют англо-романский и соответственно франко-итальянский колорит. Но специалисты считают невозможным реконструировать первоначальный язык. Во всяком случае, никогда не считалось, что французский(франкский) язык является первоначально прароманским языком, из которого развился другой.

Наоборот, давайте уделим особый интерес праитальянскому. Мы находим одно из самых старых итальянских мест в тексте мозарабской дарственного молитвенника (Gebetbuch) из библиотеки капитулов (Biblioteca Capitolare). Но ученые не уверены, текст книги написан на просторечии или на крестьянской латыни. Мы находим не столь уж важным как факт, что в IX столетии по-итальянски писали арабы. И, что, следовательно, восток явственно присутствовал при рождении итальянского. Итальянская литература XIII столетия будет более богатой, чем другие, но уже в XII столетии можно подтвердить иудо-итальянскую элегию. Крупнейшими специалистами считается самым старым дошедшим стихотворением на итальянском народном языке известная «Песня Солнца» Франца (Франческо) из Асизи (1183-1226)(более известен как Франциск Асизский, основатель ордена францисканцев—ВП).

Данте указывает в трудах о языке о происхождении «итальянского» на Сицилию. Ф.Дорнзайф и Й.Балог указывают, тем не менее, на Прованс. Они пишут: «Когда наконец в XIII столетии возникает поэзия в Палермо и вскоре также в верхней Италии, то нащупывающая себя итальянская поэзия проявляет молодое, несовершеннолетнее, неограниченное высокое внимание перед развитым прованским языком. Итальянские, особенно североитальянские поэты изучают прованский язык (со ссыкой на раздел из книги «Donat provenzal» авторства Раймонда Видала». По: Ф. Дорнзайф и Й.Балог в: Dante, De vulgari eloquentia («О вульгарном выражении мыслей словами»). Darmstadt в 1925, S.9). Данте сицилийский язык считает самым древним итальянским языком. Он пишет: «Так как сицилийский народный язык приписывает себе славу других, то все, что сочинили итальянцы, называется сицилийским». (По Дорнзайфу/Балогу, 36)

Сицилия была тогда, по мнению Генри Пирена, «самый богатой и в своем экономическом развитии наиболее прогрессирующим государством запада». Здесь жили прежде всего греки и сарацины. Традиционная историография говорит, что Сицилией в XII столетие владели так называемые норманы (Роджер I и Роджер II). Сын Фридрих Барбароссы, а именно Генрих IV, сочетается браком в норманской семье и наследует королевство Сицилию якобы от Вильгельма Хорошего в 1189. Фридрих II является сыном Генриха IV. И хотя этот Штауфер позднее исторической наукой указывается как немецкий император, он, собственно, имел немного дел с Германией. Фридрих II, вероятно, никогда в Германии не был и на него можно указывать даже как на «короля римлян».

То, насколько очень «немецкий» Штауфер Фридрих II чувствовал себя жителем Востока и насколько немного он осознавал себя как немецкий император, можно прочесть сегодня еще на королевской мантии, которая служила с XIII столетия служила королевской мантией императоров Священной Римской империи. Там видны на обеих сторонах персидского дерева жизни играющие львы, бой верблюдов: мотив, который расцвел с началом ближневосточное искусства. Нашитая обильная цветами арабская надпись, которая тянется с края, выражает носителям наилучшие пожелания, датирована годом 528 мусульманского времяисчисления. (!)(или 1102 годом о.э.).

Юг Франции является другим местом соприкосновения востока и запада. Прованс испытывает, самое позднее, с XII столетия, культурный подъем. (Параллельно развивая с севера христианскую Испанию и Сицилию). Они извлекают пользу при этом также от иудейских беглецов, которые должны покидать Испанию как последствие исламских беспорядков. Семья Тиббонов переводит много восточных книг на прованский, и приобретет известность гебрейская грамматика семьи Кимхи (Kimchi). Известно завещание сыну Юде ибн Тиббону: «Мой сын, не позволено тебе занятий учебой и медицинскими науками. Посвяти себя делу лишь немного, но займись учебой. Учи также усердно книги профанов (непосвященных). Не применяй в своей медицинской практике ничего, чего ты не знаешь. Также не позволяй своему учителю слышать Талмуд».

Его сын Самуил Ибн Тиббон передал западу Моисея Маймонида и Ибн Рошда (Averroes). И брат жены сына переводил для Фридриха II в Неаполе Аристотеля. Мы хорошо информированы о войне в Провансе, которая закончила этот культурный расцвет. Она вошла в историю как Альбигойский крестовый поход и как война против катаров. В 1209 Иннокентий III[143][143] призывает к крестовому походу против них. В пределах двадцатилетней войны войны уничтожается культура катаров. К сожалению, мы не знаем практически ничего о религиозных и политических представлениях катаров, так как их культура, и, следовательно, письменность, полностью были уничтожены. Еще во время гражданских войн инкивзиция доверяется испанским доминиканцам. Она должна служить тем, что выслеживает скрытых катаров и других еретиков. Еще во время гражданской войны наступает запрет читать Аристотеля. Папы, как ни странно, в 1309 году переезжают в Авиньон в Провансе.

В то время как мы хорошо осведомлены о римском завоевании Галлии согласно Цезарю и незавоевании Германии согласно Тациту, у нас нет такого же описания для Испании. Современные историки (без сведений из источников) сообщают следующее: Испания населяется, следовательно, карфагенянами, финикийцами, пунийцами (правда, по учебнику истории пунийцы—это и есть карфагеняне—ВП) и иберийцами. Ганнибал якобы переходит Эбро и таким образом развязывает в 218 до о.э. вторую пуническую войну. Сципион старший (Примечание: у нас он известен как Сципион старший африканский, непосредственно Карфаген разрушает Сципион африканский младший, а старший всего лишь побеждает Ганибалла—ВП) прогоняет карфагенян из Испании якобы до 206 года. В 154 до о.э. Массилия (Марсель), «греческий» приморский город, якобы призывает римлян в помощь. И в 121 до о.э. юг Франции окончательно захватывается римлянами. Только через несколько сот лет греческая Массилия безмолвно переходит к Меровингам. (Как примечание: МЕРОВИНГИ (Merovingi), первая королевская династия во Франкском государстве (кон. V в.—751). Названа по имени полулегендарного основателя рода—Меровея. Наиболее известный представитель—Хлодвиг I).

Как прибывает латынь в Испанию? Момзен думает, что романизация должна была бы прийти зловеще быстро. Во всяком случае, со времен императоров более не должно быть никаких монет, которые имели бы нелатинские надписи. Но почему иберийцы свой старый язык столь быстро сформировали? Старый иберийский шрифт исследован мало, поэтому характеризуется сегодня одними как вид греческого (Фаульманн), другими как вид финикийского (Фельдес-Папп). Самым важным центром римского владычества является Кордова (Сенека и Лукан[144][144]).

Новейшие познания в иудейской истории языков доказывают, что в Испании в надписях с III столетия до Христа можно подтвердить иудейскую латынь: «Judeo-Latin remains consist primarily of epigraphic evidence spanning the period from the 3rd Century BC to the 8th Century AD». («Иудо-латынь остается состоящей прежде всего из эпиграфических свидетельств, охватывающих период с III столетия до о.э. до VIII столетия о.э.»)(Paul Wexler, Three heirs to a Judeo-Latin legacy. Judeo-Ibero-Romance, Yiddish, and Rotwelsch («Три законных наследника иудо-латинского наследства. Романский, идиш и ротвельш (примечание: предположительно, ротвельш—это некий немецкий разговорный праязык) Wiesbaden 1988. S. xiii). Иными словами, иудеи в Испании писали латынью уже тогда, когда она еще полностью не была захвачена Римом. Добавляет, что в Риме конечно, по меньшей мере до 250 года о.э. образованные римляне должны были говорить по-гречески. Как мы должны понимать то, что завоеванные уже говорят на языке, который еще совершенно не просочился из страны завоевателей?!

Давайте подумаем: поздняя латынь в Испании принципиально идентична со старейшим испанским. Отчетливое разделение испанского и латыни имеет место, как было сказано, только с X столетия о.э. Но из этого же X столетия сохранились песни и стихотворения, которые написаны по-арабски или по-гебрейски (и который также применяет арабский или гебрейский шрифт), но в конце имеют испанскую заключительную строфу. Итак, является ли испаский для иудеев и гебреев вероятным собственным языком общения, в то время как гебрейско/арабский является лишь священным языком отцов? Это бы объяснило то, почему изгнанные из Испании иудеи до сегодняшнего дня придерживались языка Ладино.

Глава 17

Рождение феодального общества умом (духом) власти

Новое поколение историков ставит классическому понятию феодализма знак вопроса[145][145]. Непредвзятое изучение источников делает отчетливым, что концепция ленной сущности должна быть юридической фикцией позднего средневековья. Сословие рыцарства, конечно, начинает различаться от сословия крестьянства, как было сказано, в далеких частях Средней Европы по достоверным источникам лишь в XII и XIII столетиях. Первое (рыцарство) стало наследственным с 1180 года, в то время как ношение оружие крестьянам было запрещено (с 1152 года).

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги