Одержимая

39.2. Бажена. Колдовство Бездны — 2

Отпираться дальше было бессмысленно. Если внезапные умные идеи, хоть и с натяжкой, поддавались объяснению, то неизвестное местным письмо — нет. Сказать, что это шпионский шифр? Но ведь я уже решила сознаться в собственной иномирности во избежание дальнейших недоразумений. Как же страшно! Надеюсь, что если Велизар пожелает от меня избавиться, то просто отправит домой. Буду по нему скучать, но уж лучше так, чем быть сожженной.

— Не из Бездны я, — начала я осторожно. — Попала сюда из другого мира. Но я…

Велизар не стал меня дослушивать. Вокруг его пальцев загорелись искры, которые разрастались и кажется, стали напоминать крошечные язычки пламени. Казалось, воздух в комнате чуть трещал от его магии. И даже его глаза чуть светились. Но бояться мне было некогда.

— Стой! — я отскочила назад и выставила перед собой руки, будто это могло меня спасти. — Я же не нечисть какая, поедать людей не собираюсь! Я вообще не знаю, как тут оказалась.

Кажется, Велизар взял себя в руки. По крайней мере искры вокруг его ладоней погасли. Сможем договориться?

— Скажи о мире своём.

— В мире, где я жила, о магии вашей и о Бездне никогда не слышали. А еще все живут по правилам гуманизма, — на всякий случай уточнила я. — Никто никого не ест и не сжигает. Зато вещей полезных много. Вот я и захотела, поделиться тем, о чем могу вспомнить. А как в другие миры попадать, никто не знает. Уснула там, проснулась здесь. И вернуться не могу.

— Значит, обманула меня. Придумала колдуна, заставила искать его в Березняках и в Белодворье.

— Не правда. Про колдуна я ничего не говорила — ты сам придумал.

— А о купце кто рассказывал?

— Так может купец из моего мира? — ну подумаешь, школьного учителя купцом назвала. С кем такого не бывает?

— Просил я тебя рассказать о беде своей. А ты молчала, купцом и проклятием прикрывалась.

— А ты бы не сжег меня, если бы я сразу сказала? Сам же пугал, что с одержимыми бывает.

— Думаешь, стал бы я невиновного за просто так сжигать?

Ну вообще-то сначала я так и предполагала. Да я и сейчас боялась, что он передумает и просто избавится и от меня, и от сопутствующих проблем.

— Ведьмаки-охотники не просто на нечисть охотятся, — продолжил Велизар, не дождавшись ответа. — Учил меня дядька Всеслав отличать добро от зла. Не бить нечисть, ежели вреда в ней нет. Помогать людям, в какой бы беде они не оказались. Найти истину, и тогда решение принимать. А ты что? Дураком меня выставила.

— Извини, я не хотела, — первой пошла на примирение. Ругаться с Велизаром из-за такого глупого недоразумения, как моё попаданство, мне не хотелось. И вообще это не в моих интересах. — Мне просто страшно было.

— Станут в городище теперь говорить, что колдунья, с Бездной силу связавшая, в моём доме живет.

— Так и бес живет. И никто слова не скажет, — вставила в свое оправдание.

— Бес, как свой срок отслужит, городище покинет. А ты что? Так и будешь вовеки прислужкой мне? Что станешь делать, как свободу тебе дам, да ты за ворота двора моего выйдешь? В Березняках тебя не примут. Теперь и в Белодворье бояться начнут. Как бы не забили за связь с Бездной. Рассказала бы о своей беде, знал бы, как защитить тебя.

Сказав это Велизар развернулся и вышел из избы. Кажется, сжигать меня не собираются. Это хорошо. Но слова Велизара были тревожными. Вот, например, Тихослав и Анчутку боится. Что станет, когда пущенный женихом Бажены слух до кузнеца дойдет? Плакали мои изобретения.

Прав Велизар, если люди станут бояться, то в каждом незнакомом местным слове, в каждой диковинке след Бездны будет мерещиться. Но разве недостаточно того, чтобы Велизар просто сказал бы о моей непричастности? Он хоть и злится, а вроде от меня не отказывается, защиту обещает.

— И всё-таки зря те Велизару не доверилась, — сказал Анчутка, глядя со мной в окно на то, как Велизар уходит со двора. — Я ж говорил, он мужик хороший. Да и нравишься ты ему. Вот и злится, что не сказала о беде своей.

Домовой кивнул, впервые соглашаясь со словами беса. Вины за собой я не чувствовала, но почему-то было грустно, что доставила Велизару проблем.

— А ты чего сам не боишься, что я могу быть колдуньей? — спросила у Анчутки, отвлекаясь от тревожных мыслей.

— Я-то сразу понял, что ты не из наших, но и с Бездной не связана.

— И ничего Велизару не сказал?

— Отчего же, сказал. Да я ж бес маленький, откуда мне о мирах других ведать? И Велизар хоть ведьмак с детства обученный, да об этом знать не мог. Не бывало прежде, чтоб людские души в чужие тела попадали. Но прав он: коли сразу поведала бы ему о том, кто ты да откуда, не стал бы он попусту в поисках колдуна бегать.

— Тоже думаешь, что это Бажена мой дух в своё тело при помощи Бездны призвала?

— Не думаю, — ответил Анчутка и отвернулся от окна. — Я бы понял, даже если б ты от ведьмака силу Бездны скрыть смогла. Мы, духи да нечисть, о большем, чем люди, увидеть можем, — домовой снова кивнул, соглашаясь с Анчуткой.

— И что мне теперь делать? — спросила у беса.

— Как что? — он хитро улыбнулся. — Сама ж говорила, что сытый ведьмак — добрый ведьмак. Уже растопила сердце его твоя забота о нём. Вот и продолжай. А я тебе в том помогу.

Как обычно к вечеру мы были готовы ко встрече Велизара, хоть времени на это у нас почти не оставалось. Конечно, говорить о чем-нибудь он не пожелал. Был задумчив, но и я не лезла с разговорами, давая время остынуть и смириться с моим происхождением.

На утро, как и обычно, занималась вверенными мне делами: кормила кур, прибиралась, мыла посуду. Даже в мыслях не пыталась повернуть здесь всё по-своему. Конечно, на торжки больше не просилась, хотя они будут идти еще два дня. Велизар тоже без дела не сидел. Вымещал злость на ничем неповинных дровах или что-то чинил. Посмотрела на него, пытаясь оценить, настал ли тот момент, когда я могу заговорить с ним, или мне подождать еще? До дозора ему еще два дня, время на примирение есть.

С этой мыслью ушла на огород к моей разросшейся зелени. Уход за мини-огородиком удалось включить в список обязательных дел, и я не тратила на него теперь свободное время. Некоторые из пряных трав уже разрослись, скоро придется их выдирать и засаживать грядку новой зеленью.

Вспомнила о совете Велизара удобрить землю и о его помощи. И о том, как он мне швабру сделал, и о прогулке к реке. Это тогда, когда он на печи моей спал, увидел припрятанный под подушкой лист с записями? Подумала и о празднике Купалы. До сих пор сердце трепетало, когда вспоминала о его словах про прыжок через костер. И не от страха, что пятки обожгу, а от волнения: и правда бы согласился, если б позвала?

От собственных воспоминаний растрогалась так, что захотелось идти мириться с ним прямо сейчас. И пока не простит, не отстану. Вцеплюсь обеими руками, и пусть как хочет понимает: или как назойливость, или как объятия.

Встала и решительно пошла с огорода. У ворот стоял запряженный в дорогу Бурушка. Странно, на дозор Велизару рано. Или куда он собрался?

Велизар был в избе. Он надел свою байкерскую куртку, собрал защитные амулеты и взял меч. Ну точно не на прогулку решил сходить.

— Куда ты? — подошла к нему и спросила. Он замер и посмотрел на меня. Думала, промолчит, но он ответил:

— Беда в землях, Дрогомиру вверенных. Помощь моя нужна, — и снова занялся сборами.

Анчутка уже собрал ему еды в дорогу и протянул мне узелок, чтобы я сама вручила.

Велизар не сразу принял узелок. Снова посмотрел на меня, и лишь потом протянул руку. Я вышла на порог проводить его. Хоть помириться мы толком не успели, я собиралась, как и раньше, посмотреть ему вслед и махнуть рукой на прощание. Велизар вывел коня за ворота, заскочил в седло и отправился в путь.

В этот раз он на меня не оглянулся.