Одержимый

Глава 25

Шел дождь. Я чувствовал, как просыпаюсь и снова проваливаюсь в сон. Еще один водный сон?

Если так, то и сны мои менялись от сюрреалистических до очень реальных. Я почувствовал на лице влагу. Открыл глаза и резко сел. Эрин стояла у кровати, полностью одетая, вооруженная стаканом с кубиками льда. Одним водила по моему лицу.

Вроде бы забавно, да только мне было не до смеха. Я пытался понять, что со мной. Сильно расстроен? Скорее, никак не мог сбросить груз усталости. Я тряхнул головой, как собака после купания в океане, чтобы окончательно проснуться.

Я проспал пять часов, по словам Эрин, беспокойно, метался, поворачивался, что-то бормотал. Проснулся, как и лег, в той самой одежде, в какой приехал.

В Сан-Франциско мы вернулись в молчании. Я высадил Эрин около ее автомобиля, чтобы она могла заняться своими делами, пока я завтракал с Дэнни. Дожидаясь сержанта, просмотрел заголовки газет на стеллажах у входа в ресторан «У Мэла», где мы договорились встретиться. «Расследование взрыва в кафе буксует» («Кроникл»). «Копы: пить кофе террористы не мешали» («Экзаминер»). «ФБР включается в расследование взрыва в кафе» («Окленд трибюн»). «Мы сами навлекли это на себя?» («Уикли»).

Уже собрался купить «Кроникл», когда увидел подъехавшего к ресторану сержанта Дэнни Уэллера. Газета мне больше не требовалась: всю информацию я мог получить из первых рук. Дэнни вышел из коричневого седана с красной вишней на крыше. Припарковался он под знаком «Остановка запрещена».

– Я буду яичницу с ветчиной, – услышал я от него вместо приветствия. – И оладьи.

– Балуете вы свой желудок.

– Расскажите мне о вашем разговоре с Аравело.

Говорить с полицейскими – все равно что с родителями. Или школьными учителями. Только эти ребята носили при себе «беретты» калибра 0,4 дюйма. Полицейские являли собой власть. Им хотелось понравиться, их стремились ублажить, и при этом ненавидели. Только за само их существование.

У меня были друзья-копы. Один раньше жил по соседству. Любил курить травку и с радостью ею делился. В его компании я прекрасно себя чувствовал, но всегда помнил, кто есть кто. С Дэнни была та же история. Он располагал к себе, но я ни на секунду не мог забыть, что он – коп. И чего он от меня хотел? Что мне следовало ему сказать? Дорога раздваивалась. И я не знал, по какой пойти.

– Пожалуй, это был монолог.

– Монолог?

В голове опять запульсировала боль, начала дергаться нога. Такого со мной раньше не было: левая ступня выбивала дробь на полу. Я извинился, ушел в туалет, умыл лицо холодной водой. Вернувшись, рассказал Дэнни, что Аравело показал мне фотографию женщины и спросил, не знаю ли я ее.

– Вы знали?

Еще одна развилка. Я покачал головой.

– И тогда Аравело предложил вам держаться подальше от его расследования?

Его расследования. Не нашего расследования. Не просто расследования.

– Он обвинил меня в организации взрыва, – ответил я. – Дэнни, я представить себе не могу, с чего он… Невероятно… Черт, как он мог…

Дэнни меня понимал.

– Вы упомянули про ноутбук. Расскажите о нем.

Я напомнил Дэнни, что ноутбук принадлежал человеку, который раньше часто бывал в кафе. Дэнни спросил, думаю ли я, что этот ноутбук как-то связан со взрывом. Мне показалось, что для копа это странный вопрос. Я подумал: Дэнни – коп, не так ли?

Посмотрел на пустую кофейную чашку. Выпил уже две, а все равно соображал туго.

– Я бы очень хотел увидеть его… ноутбук, – продолжил Дэнни. – Хотя это неправильно. Сам я не хочу его видеть. Я хочу, чтобы его увидел блестящий специалист по компьютерам, которого я хорошо знаю.

– Что происходит, сержант?

Насколько мог, изобразил крутого парня.

Дэнни рассмеялся.

– Подошло время историй. – Он отпил воды.

– Я хочу знать, какой ваш интерес.

Дэнни положил руки на стол.

– Тогда вам придется меня выслушать. Помните Валери Уэстин?

– Налетчица-в-трусиках.

– Я ее арестовал. Аравело приписал все заслуги себе.

Налетчица-в-трусиках заходила в банк, распахивала длинный плащ и выставляла напоказ свое роскошное тело в черных чулках, полупрозрачных трусиках, кружевном бюстгальтере. Также показывала кобуру и «глок» калибра 0,45 дюйма. Лицо не демонстрировала. Оставалась в лыжной маске. Но бедные кассиры смотрели на ее буфера, ее пистолет и выкладывали денежки.

– Я провел расследование. Перекинул ниточку к ее прежним преступлениям в Омахе. Узнал адрес через бывшего бойфренда. И ничего за это не получил.

– Отличная история, – кивнул я. – Но вы еще не ответили на мой вопрос.

– Хотите, чтобы я выложил все карты? Хорошо. В Полицейском управлении Аравело решает многие вопросы. Может, только он и решает. Поэтому и контролирует все, что происходит. Кому достаются заслуги. Кто получает повышение. А также, в какой-то степени, власть и деньги.

Деньги? Какие деньги?

– Я ничего не могу доказать. Но Аравело живет в Филморе, в квартире стоимостью семьсот пятьдесят тысяч долларов, и я слышал, что она почти полностью оплачена. Он – более респектабельная версия своего брата-бандита.

О чем шла речь? О продажности Аравело? О том, что Дэнни хотел иметь свою долю? Тон Дэнни стал другим.

– Если хотите все это изменить, составьте мне компанию. – И он отправил в рот кусок яичницы.

Допрос. Мирное предложение. Угрозы. Дэнни – хороший коп, пытающийся исправить недостатки?

– Ваш отец, – вырвалось у меня. Он положил вилку.

– При чем тут мой отец? Оставьте его в покое.

– Вы говорили, что ему нужен трансплантат. Вам нужны деньги.

Он долго молчал.

– Сбережения отца растаяли, когда рухнули акции высокотехнологичных компаний. «Нетскейп», другие производители программного обеспечения. Вместе с акциями рухнула и его жизненная философия. Он всегда считал, что главное – поступать правильно. Сделать выбор и следовать ему. Франклин Рузвельт, Джон Кеннеди, Маккарти, Рейган, если они действовали в полном соответствии со своими убеждениями, он их уважал. Он сделал выбор в пользу интернет-компаний и пошел на дно вместе с ними.

Дэнни замолчал, чтобы откашляться.

– Я не отказался бы от давно заслуженных мною повышений по службе. Денег, конечно, не хватило бы на помощь отцу, но ни один лишний доллар не помешал бы. И дело в принципе. Человек должен иметь право заботиться о своей семье. Я могу найти подрывников кафе, а вы можете помочь мне навести порядок в полиции.

– О чем именно вы меня просите? И почему я?

Он заметно успокоился.

– Зацепки. Те, что может проглядеть Аравело. То, что я могу соединить со сведениями, которые получаю, ведя расследование. Почему вы? Потому что они могут у вас быть, пусть даже вы этого и не знаете. Плюс для вас это личное дело.

Я поморщился.

– И что сие должно означать? – спросил я. Он что-то знал об Энни? Имел в виду записку? Я говорил ему о записке. О ней шла речь?

– Господи, Нат. Вас едва не взорвали. Вы – журналист. Хороший журналист, умеющий доводить дело до конца. Я видел, как вы раскрутили этого бандита, брата Аравело. А после взрыва в кафе вы нашли эту официантку. Не так ли?

«Эту официантку».

– Мне нужны глаза и уши, Нат. Моя работа и состоит в том, чтобы собирать увиденное и услышанное, анализировать и составлять цельную картину. Полагаю, и вы не будете возражать против того, чтобы иметь в полиции источник информации. В этом деле мы можем работать как напарники. – Слова были банальными, но тон – искренним.

– Дашь на дашь, – кивнул я.

– Что скажете?

– Я не буду слепо сливать вам информацию. Вы должны что-то мне дать. Как минимум для того, чтобы мы поняли…

Мы оба ждали, когда я закончу фразу.

– …что можем доверять друг другу.

Дэнни достал бумажник. Вытащил двадцатку. Положил на счет.

– Кафе принадлежит «Айдлуилд корпорейшн». Инвестиционному подразделению какой-то большой компании.

Едва ли откровение. Я уже прочитал об этом в газете.

– Перестаньте, сержант. Вы проверяете, внимательно ли я слушаю?

Дэнни поднял руки, потер глаза. Откинул голову.

– Хорошо.

Хорошо. Хорошо что?

– Официантка.

И что он мог сказать насчет Эрин?

– Она говорила, что приехала из Мичигана?

– Да. Сказала, что выросла там.

– И о том, где едва не провела всю оставшуюся жизнь… в тюрьме.

– Эрин? За что?

– Что-то взорвала.