Один неверный шаг

Тонкий вопрос

Малахов ожидал назначенного времени поблизости, в механическом отделении, курил и балагурил со слесарями, и по вызову начальника цеха явился тотчас.

— Садись, Петр Михеич.

На этот раз Сергей Александрович не проявил обычной рассеянности и не забыл предложить рабочему стул. Разговор предстоял тонкий, а такой разговор требует соответствующей подготовки.

— Так. Значит, ты считаешь…

Начальник цеха умышленно сделал паузу, и Михеич тотчас ею воспользовался.

— Пойдет! — сказал он убежденно. — Никакого цеху не будет урону, окромя выгоды.

Сергей Александрович задумчиво почесал кончиком ручки переносицу, что выражало явное сомнение.

— Твое предложение, Михеич, не обосновано расчетами.

— Я без расчетов, — согласился Михеич. — Я по чутью.

— Вот видишь: по чутью. Теперь мы его пошлем главному металлургу. Разве он по чутью будет решать?

— Как хочешь решай, а дело твердое.

— Почему ты так уж уверен?

— Я потому уверен, что испробовал, — торжествующе заявил Михеич.

— Как испробовал?

— А так. Упросил формовщиков, они по моему соображению три опоки подготовили, с этой самой умаленной литниковой чашей.

— И что? — нетерпеливо спросил Королев.

— Все отливки годные. Не хуже других. Только наростка меньше стала. Так ведь она, наростка-то, как мозоль, задаром чугун на нее переводится.

— Да-а… Выходит, за моей спиной опыты ставите? — укорил Королев.

— Для пользы завода, — сказал Михеич.

Оба немного помолчали. Михеич смотрел на начальника цеха, а начальник уставился в какую-то бумажку, Михеич издали не видел, что за бумажка.

Сергей Александрович еще раз пробежал глазами расчет экономии металла по предложению Михеича. Все-таки это были великолепные цифры. И теперь, когда Михеич сказал, что проверил предложение на практике, хотя бы и на трех опоках, расчеты по его предложению приобретали большую реальность.

— Здорово придумал, Михеич! — похвалил Королев. — Просто здорово. И если это удастся провести в жизнь…

— Так получилось же! Почему не удастся? Можно еще испытать, хоть в сегодняшнюю смену.

Сергей Александрович снисходительно улыбнулся.

— Это тебе кажется так просто и очевидно. Но ведь ты идешь против технологии, которая составлена по расчетам, по нормативам. По этой технологии работали многие годы. И вдруг ты со своим тетрадным листочком все решил сломать. Ты думаешь, так тебе и пойдут навстречу?

— Я ведь не для себя, — с недоумением возразил Михеич. — Я для цеха. Для завода.

— Все работают для завода, но каждый по-своему. Ты — по чутью, инженеры — по науке. И надо кому-то не жалеть своего лба, чтобы пробить твое предложение. Придется идти к главному металлургу, убеждать, доказывать, возможно дело дойдет до главного инженера или даже до совнархоза.

Михеич вздохнул.

— Простой вроде вопрос-то.

— Не-ет, — возразил Сергей Александрович, — вопрос не простой, очень тонкий вопрос. И если его сейчас описать на бумажке да просто так толкнуть в бриз, так тут ему, скорей всего, и конец будет. За идею надо бороться. Да еще как бороться! Ты подвигайся поближе к столу. Я кое-какие расчеты сделал по твоему проекту. И эскиз вот перечертил. Дело, конечно, стоит того, чтобы за него воевать.

Королев начал было пояснять свои расчеты, но тут как раз зазвонил телефон. Сергей Александрович с досадливой гримасой снял с рычага трубку и, подержав ее на весу, не спеша поднес к уху. Но при первых звуках послышавшегося в трубке начальственного баритона выражение лица у Сергея Александровича смягчилось.

— Но мы, Николай Анисимович, за последнюю неделю снизили брак на три процента. Я могу вам сказать точно… Сейчас…

Сергей Александрович раз за разом нетерпеливо нажимал расположенную сбоку стола кнопку электрического звонка, но никто не спешил на его сигналы.

— Я вам, Николай Анисимович, позвоню, — извиняющимся тоном проговорил в трубку Королев. — Через пять минут, не позже. Выясню и позвоню.

Он положил трубку и, не взглянув на Михеича, — сейчас было не до него — выбежал из кабинета.

Михеич остался один. На краешке стола лежала синька, на которой чужой рукой был аккуратно выполнен его эскиз и рядом вились колонки цифр. Михеич проследил цифры и непонятно усмехнулся. Потом отодвинул синьку к центру стола, а свой тетрадный листок взял, небрежно скомкав, сунул в карман и вышел из кабинета.

Возвратившийся Сергей Александрович не заметил его ухода, как перед этим, после звонка главного инженера, не замечал присутствия Михеича. Он попросил по телефону нужный номер и с документами в руках разъяснил Николаю Анисимовичу недоразумение насчет будто бы возросшего в литейном цехе брака.

Теперь можно было вернуться к прерванному разговору с Михеичем. «Куда он исчез? — с досадой подумал Королев. — Не мог минуту подождать». Он полагал, что Михеич по крайней мере отлучился ненадолго и вот-вот вернется. Но время шло, а Михеич не появлялся.

— Какого черта! — буркнул Королев.

И вдруг он заметил, что Михеич забрал свой эскиз, а синьку с его эскизом положил в центре стола. Это, видимо, что-то значило, как и то, что Михеич самовольно покинул кабинет, не закончив разговора.

«Обиделся, что ли? — подумал Сергей Александрович, испытывая острое чувство неловкости оттого, что ему довольно грубо преподали не совсем понятный, но неприятный урок. — Но ведь я ничего ему не говорил! Ничего не предлагал. Только объяснил, что предстоит большая борьба. А разве это неправда? Да, вот так, хочешь сделать человеку добро, а получается черт знает что. Взял и ушел. В конце концов, мог прямо сказать: «Это мое предложение, я не согласен ни на какое соавторство». Да я и не… Я же только так про себя подумал, что ведь мне придется пробивать. Еще теперь, чего доброго, ходит по цеху и треплется, что я ему предложил соавторство. Пойдут слухи… Разговор шел наедине. Да и не было никакого разговора. Я так и скажу: ложь, глупость, он не понял. Кому скажу? Кому я буду объяснять? На партбюро? Или на общем собрании? И все равно не поверят. Он там ходит по цеху и всем рассказывает, что я… Ему поверят. Люди всегда довольны, когда чернят руководителя. Все-таки живет какой-то скрытый антагонизм между начальником и подчиненным. Они слушают Малахова и злорадно ухмыляются: «Так вот он какой, начальник цеха». Ладно. Погодите…»

Сергей Александрович встал и быстрыми шагами подошел к двери. Он уже взялся за ручку, но тут же отдернул руку, словно обжегся.

«Нет, не надо сейчас самому идти в цех. Лучше вызвать Малахова. А может, его вовсе и нет в цехе? Ушел домой, заторопился по какому-нибудь своему делу или попросту захотел выпить и побежал в пивную. Глупый же я, право. Испугался, как мальчишка. Чего испугался? Выдумываю какие-то нелепости. Если мне бояться каждого рабочего — в три дня умру со страху. Их полтысячи, а я один. Довольно глупить. Спущусь в цех и, если Малахов там, скажу, чтобы оформил свое предложение. Я поддержу. И надо будет сделать ему выговор за то, что убежал из кабинета. Не мог подождать».

Эти сердитые мысли сопровождали Сергея Александровича, когда он по лестнице спускался в цех.