Один в джунглях. Приключения в лесах Британской Гвианы и Бразилии

Введение

В северо-восточной части материка Южной Америки, от 1° до 9° с. ш. и от 56° до 62° з. д., между двумя могучими реками, Амазонкой и Ориноко, лежит тропическая Гвиана. («Гвиана» — древнее индейское название, означающее «Страна вод»). В настоящее время она делится на три колонии: Британская, Нидерландская и Французская Гвиана (с запада на восток).

В XVI и XVII столетиях Гвиана была яблоком раздора между завоевателями-авантюристами из разных стран Европы. Испанцы, добравшись до Ориноко, захватили западную часть Гвианы, которая принадлежит теперь Венесуэле. Португальцы основали поселения на юге, в неприветливом крае, среди обширных девственных лесов по притокам Амазонки. Французы захватили Кайенну, лежащую к востоку от нынешней британской колонии. Голландцы основали колонию со столицей Парамарибо на реке Суринам, а также колонии на реках Бербис, Демерара и Эссекибо. В результате войн, на удивление почти бескровных, эти владения неоднократно переходили из рук в руки, пока наконец не было заключено соглашение. Суринам и Кайенна были возвращены их первым владельцам, но остальную территорию Англия, побеждающая держава, удержала за собой, превратив ее в одну большую колонию. Протяженность ее береговой линии — более 260 миль, а площадь — 83 000 квадратных миль. 85 процентов этой территории — девственные леса, которые тянутся до самой границы с Бразилией.

Рельеф этой обширной страны весьма разнообразен, но больше всего здесь поражают реки с их сумасшедшими порогами и ревущими водопадами. Водопад Кайетеур, например, более чем в пять раз превосходит по высоте Ниагару. За полосой лесоразработок начинается сплошное царство джунглей, густых и мрачных, лишь изредка прерываемых участками саванны и обширными топями. Почти сплошная цепь массивных гор с сильно сглаженными вершинами отделяет на юге Британскую Гвиану от Бразилии, среди них хребты Акараи и Камо. В этих горах берут начало многие реки, текущие к Атлантическому океану.

На протяжении многих и многих веков эти горы разрушались и постепенно раскрывали свои сокровища — золото, алмазы, кварц, горный хрусталь, яшму, берилл, гранат, турмалин, циркон и много других минералов, металлов и драгоценных камней. Стремительные потоки уносили эти богатства вниз, на равнины, где они оседали в ручьях и реках и покоились там, пока до них не добрались руки целой армии оборванных «порк-ноккеров» (старателей), которые промывали песок хотя и примитивным, но вполне выгодным способом.

Если смотреть на побережье Британской Гвианы с моря, то оно не производит особого впечатления. Густой мангровый лес из однообразных темно-зеленых ризофор и курида лишен ярких красок. Однако близ устьев рек лес уже давно сведен, главным образом из-за комаров — переносчиков желтой лихорадки и малярии. По многочисленным высоким трубам можно судить о местах расположения сахарных и рисоочистительных заводов, лесоразработок, бокситовых рудников и плантаций.

В Британской Гвиане всего лишь два крупных города — Джорджтаун (столица) и Нью-Амстердам. Джорджтаун нередко называют городом-садом: его ботанические сады тропической растительности, пожалуй, самые лучшие в Британской империи. Город расположен в устье реки Демерары, на месте бывших здесь когда-то обширных болот. До сооружения защитной дамбы здесь так часты были наводнения, что большинство зданий возводилось на сваях на высоте нескольких футов от земли. Эта дамба протянулась вдоль восточного берега на много миль, в нескольких местах в нее вклиниваются старинные укрепления.

Джорджтаун — город контрастов. Фанатизм и полная апатия, отчаяние и безмятежное довольство шагают здесь рядом. Несколько сказочно богатых семей и страшная нищета остального населения. Такая нищета, в которую трудно поверить, если не видеть всего собственными глазами. Вдоль дамбы разбросаны просторные нарядные бунгало, окруженные садами. Это дома правительственных чиновников, промышленников и местной богатой знати. Но в целом Джорджтаун производит жалкое впечатление: это город ветхих деревянных лачуг, со всех сторон обступающих; центр, где возвышаются здания из бетона — банки, большие магазины, мрачное здание тюрьмы, окруженное высокой стеной из ржавого железа, и несколько административных учреждений.

«Широкие каналы», о которых сообщают путеводители, изданные в Гвиане, на самом деле просто грязные канавы, почти всегда забитые травой, чахлыми лилиями, консервными банками, велосипедными шинами, дохлыми крысами и собаками, ослиным пометом, гнилыми фруктами, скорлупой кокосовых орехов и пальмовыми листьями. Все они переполнены гигантскими лягушками и прожорливой рыбой, поедающей падаль.

В городе несколько базаров, весьма колоритных и насквозь пропитанных мерзкими запахами, столь же разнообразными, как и одежда фантастически пестрой, тараторящей и суетящейся толпы, заполняющей рынок. Под ногами хрустит гниющая скорлупа креветок и маленьких голубых крабов. На почерневших от крови досках выставлено для продажи засиженное мухами мясо, и повсюду — горы овощей и фруктов. Стойкий запах соленой рыбы смешивается с пряным ароматом проперченных, вест-индских блюд, который доносится из разных потаенных местечек, где посетители сидят на корточках, склонившись над чашками немыслимо острой и бог знает из чего приготовленной стряпни. Запах нефти с соседних пристаней перешибает приторно-сладкий аромат патоки и тростникового сахара, арахисного и кокосового масла и неочищенного рома.

По неровным улочкам, среди сверкающих автомобилей (в основном американских) тарахтят неуклюжие тележки, запряженные упирающимися ослами и мулами. В пыльных переулках масса грязных «ромовых лавок» и «залов», где подают освежающие напитки, хлеб, картофель, гренки (тонкие ломтики похожего на резину хлеба), жареное филе из протухшей рыбы и дрянные леденцы. Куда ни посмотришь, всюду реклама кока-колы и пепси-колы. Покоробленные деревянные стены, просевшие и прогнившие ступеньки и ржавые листы жести. Никаких полов и ни малейшего намека на краску, все гниет и разрушается.

В Джорджтауне на одну квадратную милю приходится гораздо больше нищих-калек, подлинных и симулянтов, чем блох на один квадратный дюйм спины дворняжки. Речь, разумеется, идет о джорджтаунской дворняжке. Жизнь почтальона в Джорджтауне просто кошмарна. Все районы здесь разделены на «участки» (это было сделано еще голландскими властями), и нумерация домов может Свести с ума. Например, на улице, где всего сто домов, десятый дом может иметь номер пятьдесят, а в ста шагах от него вы обнаруживаете номер… четыреста первый…

В правилах уличного движения такая же полная неразбериха. Один и тот же закон, который разрешает велосипедистам мчаться вдвоем на машине, предназначенной для одного, и позволяет владельцам ставить свои неосвещенные автомобили на главных улицах города после наступления темноты, карает за отсутствие звонка на велосипеде… Все правила движения сводятся к реву клаксонов, и каждый джорджтаунский водитель, будь он белым, черным или коричневым, считает, что, просигналив, он сделал все от него зависящее, и продолжает мчаться с полным безразличием к человеческой жизни и полиции. Единственное, несомненно, разумное правило в этом тропическом сумасшедшем доме — обязательность лицензии на владение! велосипедом.

Ужаснейшее бедствие для города — муравьи-древоточцы. Они везде и всюду. Эти муравьи превращают в труху все дерево, какое есть в домах, — стены, полы, мебель. Чтобы спасти от них свое имущество, бедняки обычно ставят ножки столов, стульев, кроватей в старые банки из-под сардин, наполненные водой или керосином.

Наиболее живописны окраины Джорджтауна с их величественными кокосовыми пальмами и пальмами сабаль вдоль немощеных дорог. Правда, кричащие рекламы, расклеенные на старых железных щитах, несколько портят впечатление. Здесь около каждой лачуги есть садик, где растут бананы, хлебное дерево, манго и кокосовые пальмы. Большинство жителей выращивают папайю, грейпфруты, ямс, огурцы, маниоку и маис. В каждом дворе есть полный набор паршивых дворняжек, несколько костлявых кур и отощавших коз.

Водопровода на окраинах Джорджтауна нет, да и в «центре» это редкость. А такую роскошь, как ванна, могут позволить себе лишь немногие семьи и отели, где за это берут непомерную плату. Пьют обычно дождевую воду, которая хранится в огромных чанах. Этим, видимо, и объясняются весьма частые случай заболевания брюшным тифом. Стеклянной молочной посуды в городе нет. Козье молоко торговцы развозят в грязных бидонах, висящих на руле велосипеда. А продавцы «падди» (неочищенного риса) разъезжают по городу на дребезжащих тележках, запряженных ослами. Они сидят, Поджав под себя ноги, и резкими, хриплыми голосами выкрикивают: «Падди! Паддиииии!» Эти пронзительные крики разносятся по сонным улицам, словно вопли потерянных душ, обреченных на вечные муки.

Температура на побережье страны колеблется от 27° до 35, а во внутренних районах — от 29,5° до 43. В наиболее же удаленных от моря местах, близ границы с Бразилией, климат еще более жаркий. К тому же во внутренних районах меньше заметны различия между сухими и влажными сезонами. На побережье выделяются два сухих и два влажных сезона; продолжительный влажный сезон с апреля по август, который затем до середины ноября сменяется сухой знойной погодой, после чего наступает новый влажный сезон, длящийся до конца января, и затем ему на смену приходит второй сухой сезон, который продолжается до конца марта. Узкая приморская полоса суши получает в среднем от 2300 до 2800 миллиметров осадков в год. Теплые морские ветры дуют здесь с большим постоянством, но тропический лес препятствует проникновению их в глубь страны. После проливных дождей густой подлесок так перенасыщается водой, что солнечные лучи, пробивающиеся сквозь кроны деревьев, не могут высушить эту разбухшую губку, и поэтому здесь всегда сыро.

По собственному опыту могу сказать, что полуденный зной во время сухого сезона в Джорджтауне невыносим. В такую жару маленькие древоточцы лежат в полном изнеможении. Жуки перестают летать и густым слоем усеивают раскаленную землю или замирают на коре поникших деревьев. Бурые и желто-зеленые ящерицы спешат спрятаться в тени широких листьев банана, а тучи мошкары парят в душном воздухе почти над самой землей. Лишь изредка промелькнет в поисках тенистого местечка стайка маленьких желто-зеленых птичек, сверкающих в солнечных лучах, словно драгоценные камешки. Из земли и из разных трещин выползают полчища муравьев и начинают неистово метаться, будто ищут спасения.

Лишь в немногих странах экономическая жизнь в такой же степени зависела от гидрографических особенностей, как в Гвиане. Пороги и водопады мешали здесь сколько-нибудь заметному развитию хинтерланда. А на побережье, где обширные участки лежат ниже уровня моря, ирригационное строительство, дренаж и возведение дамб стоили очень дорого. В сельскохозяйственных районах, несмотря на обильные осадки, артезианские колодцы необходимы. Постоянное заиливание устьев наиболее крупных рек также мешало хозяйственному развитию.

Британская Гвиана делится на три округа: Эссекибо, Демеpapa и Бербис, названные так по имени широких рек, текущих по их территории. Таким же образом названы и районы, примыкающие к Куюни, Корантейну, Потаро, Померуну, Мазаруни, Рупунуни и другим живописным рекам.

Население Британской Гвианы всегда было незначительным по сравнению с ее площадью и ресурсами. По-настоящему здесь освоена лишь узкая полоска побережья да еще долины рек в их нижнем течении. В этих районах и сосредоточилось почти все население страны. Значительную часть населения, примерно 49 процентов, составляют индийцы (индусы, мусульмане и представители разных сект), которых здесь называют «ост-индцы». 44 процента населения — негры африканского происхождения, 5 процентов — португальцы (выходцы с острова Мадейра) и чистокровные китайцы, а оставшиеся 2 процента приходятся на долю европейцев, французских креолов, мулатов и той смешанной публики, в жилах которой течет кровь по меньшей мере дюжины национальностей.

Самый распространенный язык здесь — английский, хотя он довольно испорчен, однако испанский, голландский, французский, хинди и всякие смешанные жаргоны тоже в ходу, особенно в сельских районах. Большая часть молодежи говорит на жаргоне, основу которого составляет американский сленг. Тут сильно сказывается влияние американских фильмов, особенно на негритянскую молодежь.

Хотя климат страны и считается здоровым, в Гвиане очень много разных болезней. В прибрежных районах противомалярийная служба на средства, выделенные из Колониального фонда, старается бороться с переносчиками малярии и желтой лихорадки, распыляя ДДТ. Однако во внутренних областях обе эти болезни, особенно желтую лихорадку, схватить легко. Чесотка, глисты, истощение, рахит, кариес зубов — обычные детские заболевания, а среди взрослых широко распространена слоновая болезнь. Из-за плохой канализации и скверной питьевой воды люди очень часто болеют брюшным тифом, а число больных туберкулезом увеличивается с каждым годом. К концу 1951 года было зарегистрировано 1119 случаев проказы. Из 3787 человек, посетивших в том же году государственную клинику, у 2736 (1726 мужчин и 1010 женщин) были обнаружены венерические болезни…

Эти цифры очень внушительны, однако мне кажется, что социальные пороки здесь еще страшнее, чем физические болезни.