Одинокий мужчина желает познакомиться

День первый Расточительный

Утро началось с того, что я свалился с кровати. Второй раз за неделю. Отличий — в прошлый раз это было в комнате Алисы, а сегодня девушка спихнула меня с моей кровати.

— Ой… я опять, да? Ты сильно ударился?

— Пуфик, что ли, подкладывать? — я задумчиво потёр ушибленный копчик и встал.

Алиса смущённо отвела взгляд. На самом деле никаких близких и уж тем более интимных отношений у нас не было и принципиально не планировалось. За себя я мог ручаться, за Алису… тоже, наверное? Началось же всё ещё во время моей болезни, во второй фазе истощения. Я не мог нормально спать, мучили кошмары, и даже крепкое снотворное почти не действовало. Единственное, что помогало — если Алиса сидела рядом. Первые две ночи она чуть ли не спала на стуле. На третью само собой получилось, что вместо жёсткого стула девушка присела на краешек постели. Проснулись мы оба, когда Алиса под утро окончательно вжала меня в стенку, вольготно раскинувшись на большую часть кровати. Весь остальной день отводила взгляд и вообще была непривычно тихая. Но вечером, после трудного для нас обоих разговора девушка уже сознательно устроилась на всю ночь у меня под боком.

Когда же я выздоровел, и необходимость вроде бы отпала — кошмары как тараканы в соседнюю комнату перебрались к Алисе. Так что и дальше мы решили ночевать на одной кровати. Тем более, чего уж себе врать-то, мне было приятно засыпать, когда под боком сопит кто-то тёплый, живой, и опирается на тебя спиной во сне. Пусть вслух я никогда этого не признаю, но я был рад, что повод не отпускать Алису нашёлся. И всё бы хорошо, но обе имевшихся у нас кровати были узки на двоих. Спать у стенки я отказался категорически, не люблю, а с краю Алиса через раз спихивала меня на пол. Иногда как сегодня — неудачно и с синяком.

— Прости. Давай тогда я хотя бы завтра…

— Не вариант. Мы уже пробовали, — вздохнул я. — Ладно, иди умываться первой. А я пошёл на кухню. Исполнять наш ритуал. Раз уж проснулись с утра пораньше.

Ритуалом в шутку мы назвали ежеутреннюю варку кофе. Тоже, кстати, забавная перемена в моей жизни. Я по утрам раньше предпочитал чай, нередко вообще из пакетика. И бутерброд. Алиса неожиданно оказалась страстным любителем кофе. Даже растворимого, пусть от кофе там один запах, но Алиса готова была пить и такой. Стыдливо объяснила, что мать кофе терпеть не могла, и раньше Алиса пила его только в гостях или если самой по дороге где-то купить. Я на это заявил: издеваться над организмом никому не позволю. Со вздохом достал валявшуюся в дальнем углу кухонного шкафа турку и купил натурального кофе. По объёму одна готовка выходила как раз на три чашки, одна мне и две Алисе. Ну а к кофе сами собой появились вместо бутербродов булочки с миндалём и корицей.

— Значит, так, — я налил себе кофе и взял булочку. — С кроватью и правда надо чего-то решать.

— Притащить вторую и рядом поставить. Будет одна общая на двоих.

Алиса сообразила, насколько двусмысленно прозвучала идея. Поэтому нацепила на лицо равнодушное выражение, мол, я просто высказалась. Но я-то её уже знаю хорошо. Не просто так взгляд стал рассеянный и старательно мимо меня.

— Мысль интересная, но не поместится. Они слегка не дотягивают до полутораспалки, плюс бортик. Если что я на днях уже с рулеткой промерил. Точнее, влезет — но ходить по стеночке и выдохнув. Или убирать стол, но это тем более не вариант. Добавь — в этом случае щель в двадцать сантиметров посередине всё равно нам всё испортит. Но обещаю подумать, раз уж начал, — и стащил последнюю булочку.

— Моя, вообще-то, — возмутилась Алиса. — И только попробуй скажи, что девушкам вредно.

— Не скажу. Я вообще за равноправие. Тебе больше кофе, мне больше булочек. И вообще. Какие планы на сегодня?

— Как какие? — искренне возмутилась Алиса. — Сегодня же списки вывешивают. Тех, кто прошёл, — она вздохнула. — Я помню, что ты обещал. Но всё равно нервничаю.

— Ну вообще-то Лев Давидович тебя весьма хвалил. И когда говорил, что рад будет видеть тебя своей студенткой, был искренен.

— Даже не знаю, чем ты его уговорил меня готовить. У него же отпуск. И нет, не хочу знать, не надо мне твоих тайн.

Я пожал плечами. Хотя тут в принципе был согласен, Алисе и вправду лучше не знать, тем более ей у профессора ещё учиться. На самом деле через профессора я и передавал «внебюджетный» взнос, за то, что при необходимости у Алисы поправят балл за экзамен в правильную сторону. Если кто-то чего-то пронюхает, то формально нет ничего криминального, ведь преподаватель ничего не нарушает, помогая готовиться абитуриенту как репетитор. За это и получает деньги, а почём у него занятие, сугубо наше внутреннее дело. Впрочем, в этот раз Лев Давидович действительно оказался приятно удивлён. Абитуриента не просто к нему записали как обычно — родители и чисто для отчётности. Девушка мало того что вообще появилась, так действительно пришла заниматься и подтягивать знания.

— Да какие там тайны? Вечером у нас будет тортик. В честь твоего поступления. Ты же не против?

— Главное — найти, на кого спихнуть и чем оправдать, — улыбнулась Алиса. — Самому хочется праздника, но несолидно. И нет, я не против тортика. Мне их никто не дарил, — девушка неожиданно вздохнула. — Глупо, но я начинаю находить удовольствие в своём новом состоянии. По крайней мере, всегда жутко боялась потолстеть как моя бабушка и стать от этого некрасивой. Зато теперь могу есть в своё удовольствие.

— Я так понимаю — это тебя Катя закормила? — ухмыльнулся я. — Оплата добровольной няньки пирожками? Смотрю, вы очень хорошо сошлись.

— Это всё Оленька. Ей скучно, в садике-то сборная группа, и она там старшая, остальные сплошная малышня. Да я и не против, мне гулять по городу вдвоём даже интереснее. А пирожки и в самом деле хорошие. Катя, кстати, всё намекала, куда ты пропал. Меня вместо себя им спихнул, ага? А сам вообще престал заглядывать.

— Замотался, — вздохнул я. — Я действительно перестал на числа и дни недели смотреть. Точно. Мне нужен праздник. И повод есть. Всё, вечером отдыхаем… — На телефоне тренькнуло почтовое сообщение. По диагонали глянув содержание, я, не доев булочку, вскочил. — Всё, уже убежал. Пока без меня там не наворотили.

Стоило выйти из подъезда, как в лицо дохнуло теплом, но это было давно не июньское пекло. Август — ещё не осень, но лето уже понемногу заканчивается. Медовый и золотой месяц, который для меня всегда пах яблоками, последним солнцем и последней жарой, но тихо и неизбежно всё скоро погаснет, уступив золото фруктов богатству золотых осенних листьев и осенним дождям… Лирическое настроение продержалось ровно половину пути до станции метро, когда на почту в телефоне пришло ещё одно рабочее письмо. Дальше вся поэзия была отброшена, потому что очень захотелось поругаться. Одни пытаются на деле экономить, другие наоборот нажраться в три горла, а в итоге все хором будут спрашивать с меня, почему оно не заработало.

Кабинет с Лёшей мы пока как раньше делили на двоих, хотя он с момента моей болезни официально стал начальником инсталляторов, а я на работу вышел уже в новой должности. И этому имелись две дополняющие друг друга причины. С одной стороны, я не ожидал, что моё предложение на заседании Совета директоров холдинга будет встречено с энтузиазмом. Не арендовать площади, а изначально вложить некоторые средства и построить или перестроить здание чисто под себя. Пойдёт дело — мы легко сможем расширить производство. Не пойдёт — качественных промышленных площадок внутри Москвы немного, и мы всегда сможем сдать площади в аренду. Тем более, наши ребята в состоянии выполнить солидную часть работ по обустройству своими силами, нужны только стены и крыша. Но тогда нам с Лёшей и дальше проще сидеть за соседними столами и обсуждать планы, а не бегать друг к другу через половину этажа. С другой стороны, это облегчало жизнь самому Лёше ещё и по части того, что он всегда мог попросить у меня совета по тем или иным моментам работы начальника, с которыми раньше не сталкивался. А значит, эффективность после прихода новой метлы осталась на прежнем уровне, что добавляло очков репутации уже Лёше в глазах генерального директора.

Зато сейчас, когда я кончил разговаривать и ругаться сначала с архитекторами, потом с подрядчиками — увы, далеко не все работы наши ребята могли сделать сами — Лёша посмотрел на меня сочувственно, но в голосе прозвучала нотка насмешки:

— И как оно, Игорь Данилович, оказаться с обратной стороны?

— Скажи на стороне зла по имени «заказчик», — парировал я. — Плохо. Исполнители все как один тупицы, дармоеды и не понимают полёта моей гениальной творческой мысли. Учти, тебя это отныне тоже касается.

Со стороны Лёши прилетел ещё один смешок, но ответную шпильку остроумия он вставить не успел. У меня на столе затрещал телефон и оттуда раздался высокий голосок одной из наших новых секретарш. Никак не разберу и не запомню, которая из них Вера, а которая Анна.

— Игорь Данилович, вам звонок из Франции. Переключаю…

Я машинально кивнул, пусть секретарша меня и не могла видеть: звонка от месье Жерара Дюпона, через которого мы прорабатывали контракт на поставку будущих производственных конвейеров, я ждал ещё на той неделе. Из трубки тут же послышалось по-русски, но с очень сильным акцентом:

— Задырыаствуите Игор Данилович…

— Здравствуйте, месье… — я в ответ выдал длинное витиеватое приветствие, обратился на чистом французском с парижским выговором. Главное — употребил некоторые обороты, которые выдают именно носителя языка, а не талантливого иностранца. — Я свободно владею французским, поэтому месье Дюпон может задать все интересующие его вопросы напрямую.

Ага, прямо ощущается, как на той стороне напряглись. То, что я бывал в Европе и явно разбираюсь в местных реалиях, они не ожидали. Всё-таки не зря я большую часть своего европейского «турне» жил именно во Франции. Причём изображал из себя не эмигранта, а местного паренька, приехавшего в большой город из глухой провинции. Интересно, меня сейчас станут убеждать в надежде, что из Москвы говорит лопух с деньгами? Или намёк поймут?

— Здравствуйте, месье Игорь. Я очень рад, что вы так хорошо владеете французским…

Говорили мы больше получаса, и меня всё-таки попытались надуть. Разочаровывать я не стал, поддакивал, делал многообещающие намёки, в том числе и насчёт возможной благодарности со стороны поставщика. Контракт-то немалый, не каждый день у них в перспективе вырисовывается шанс продать чуть ли не целый завод. Попрощавшись и повесив трубку, я был мокрый как мышь и ощущал себя чугунной болванкой, которую долго и упорно лупили молотом. А ещё, только закончив говорить, заметил потрясённый взгляд Лёши.

— Ну вы прямо кладезь талантов, Игорь Данилович. Как вы лихо с ними по-французски. Прям завидно. Я вон в институте еле-еле иностранный сдал, не получается у меня. А вы и по-английски, и по-французски.

— Не знаю я английского нормально, — всё ещё под влиянием разговора и мыслей вокруг него, машинально отмахнулся я. — Так, в общих чертах.

— Ну уж в общих. Всем бы так. Вы же в прошлом году очень хорошо вместо переводчика выступали.

Лёшин голос прозвучал с укоризной, мол, не надо прибедняться. История вышла и впрямь забавная. На международную выставку оборудования по автоматике приехало немало иностранных компаний, которые делали заодно лекции-презентации новинок. Для этого из агентства пригласили переводчицу… И конечно же, организаторы выставки искренне были уверены, что девочка «язык знает — на месте разберётся», поэтому насчёт тематики даже не озаботились сообщить. А лексика-то в инженерном деле весьма специфичная, вдобавок в каждой области свой узкопрофессиональный сленг. К таким вещам и самому опытному переводчику требуется готовиться заранее. В итоге мы с ещё одним мужиком растерявшуюся переводчицу вежливо отстранили, и всё время выставки переводили семинары и презентации на пару.

— Да нет, Лёш, английский я именно что не знаю. Вот французский знаю, даже жил там какое-то время и за местного сойду. А по-английски объясниться смогу, но иностранца во мне заметят сразу…

Тут я прикусил язык, сообразив, что сморозил ещё одну глупость, но уже поздно. Не знаю уж, чего про меня теперь Лёша подумает. Но очень меня разговор с месье Жераром выбил из колеи.

— Так, байки я буду травить потом. А сейчас мне срочно надо к Антону Павловичу. Будем обсуждать, как нас пытаются обуть.

Сидевшие в приёмной девочки офис-менеджеры негромко о чём-то говорили друг с другом, блондинка склонила голову к соседке. Кажется, светло-русая — это Вера, а рыженькая это Анна? Или наоборот? Ничего такого предосудительного они не делали, но завидев меня, мгновенно бросили болтать и замерли каждая за своим столом. Два оловянных солдатика натуральных. Причём рыженькая сразу доложила:

— Антон Павлович свободен.

Да уж, заработал я себе репутацию… Моя ночная подлость осталась между нами, в остальном слухи — с чего это Мила вдруг уволилась — ходили самые разные. Однако все сплетники сходились в одном: бывшая секретарша начала из вредности вставлять палки в колёса моему проекту, и я озаботился устранить помеху. И вообще, я милый и душевный человек, но только за пределами офиса, а на работе меня лучше слушать как бога-императора из «Вархаммера».

Стоило мне зайти в кабинет, наш генеральный усмехнулся и показал мне рукой на кресло, мол, присаживайся:

— Здравствуй. Игорь. Да уж, прямо стратег и командующий легионами явился на доклад к базилевсу. Даже не знаю, хорошо это или плохо, но после тебя наши новые девочки прямо из кожи вон лезут, стараясь показать, какие они хорошие и трудолюбивые. Ну раз уж командующий операцией лично пришёл докладывать обстановку, значит, что-то случилось? — дальше его игривое настроение как губкой с лица стёрло.

— Здравствуйте, Антон Павлович, Пока нет, но… и в самом деле случилось. Нечто. Вы удивитесь, но сейчас звонил наш французский поставщик, у которого мы готовимся закупать наше основное оборудование. Всё как мы просили и даже больше. Они, к сожалению, сообразили, что покупкой одного конвейера наши планы не ограничиваются. И что постепенно мы будем у них закупать модуль за модулем по мере масштабирования производства. Готовы фактически взять на себя оснащение не только основной линии, но и периферии. Как бы нам даже удобнее, когда всё от одного производителя. При этом чуть ли не прямым текстом предлагали мне взятку, если я как технический директор пробью строго определённую конфигурацию поставки. Попутно рассыпались в любезностях, что и наша организация не пострадает, и вообще они под это сделают неплохую скидку.

— Та-а-ак, — наш генеральный сейчас напоминал хищника, готового к броску. — И в чём подвох? Иначе ты бы не побежал сразу после разговора ко мне.

— А подвох в следующем. Можно заработать маленькое состояние, продавая танки, а потом уже огромные деньги на их обслуживании. Примерно так с нами и хотят поступить французы. Им немного не повезло. Я выбрал именно их линейку оборудования, потому что так получилось — ещё когда стажировался в Германии — очень хорошо был знаком с их продукцией.

На самом деле я, пока прятался во Франции, именно на заводе этой фирмы работал на сборке этих самых станков, но к делу это сейчас не относится. Для всех по документам после диплома я год имел практику во Франкфурте-на-Майне, отсюда и такие широкие познания в европейской жизни. По документам о стажировке, к слову, я и возвращался домой в Россию.

— Они желают привязать нас по запчастям?

— Не только. Точнее, они очень жёстко хотят нас привязать по запчастям. В первоначальном варианте мы закладывали оборудование, которое может быть чуть хуже и дороже, но зато под него при необходимости можно всегда отыскать аналоги любого узла, комплектующих и расходников в других странах. Закупим ядро у французов, а если заартачатся — всегда остальное нарастим через других. Но именно ядро лучше всего заказывать именно у этого производителя… Они догадались. Вдобавок в перспективе они думают нас привязать не только по периферии, но и по материалам.

— Ага, — Антон Павлович покрутил в руках ручку, затем положил обратно на стол. — Но у тебя есть какое-то готовое решение? Иначе ты бы ко мне не пошёл?

— Просто отказаться от их намёков можно, но тогда они поймут, что их раскусили. Вопрос сейчас уже в деньгах, как бы они не попробовали отыграться на нас потом. Очередной этап монтируется плохо, работает не так, а всё потому, что вы нас не послушали. И отказаться, пока мы не соберём основную часть ядра, уже нельзя. И нам говорят: мы всё ещё готовы помочь, но уже дороже. Наше преимущество в том, что эти ловкачи на данный момент не понимают, насколько хорошо мы знаем их системы. Отсюда мы можем в процессе монтажа запросить «для ознакомления» намного больше технической документации, чем по идее нужно. Я делал в своё время некоторые наброски, их можно довести до ума. Мы оставляем в нашей системе три критических элемента, которые вроде бы создают нам зависимость. Не настолько абсолютную, но лучше я убедить не смог, я — человек подневольный. Думаю, этого хватит, чтобы нам поверили.

— Ага. А сами?

— В Москве, Екатеринбурге и Новосибирске есть профильные НИИ, и главное, я лично знаю некоторых способных ребят. Ручаюсь, мы сможем на основе готового изделия и полученной документации воспроизвести эти узлы сами, в России. Пускай это риск, и начинать расчёты и проектирование придётся немедленно, когда у нас ещё даже сам конвейер не отгружен.

Я резко выдохнул и затаил дыхание: маленькая идея с собственным сборочным цехом, о которой мы говорили в июне, понемногу разворачивалась в нечто масштабное. Пока не самыми крупными размерами — но если моё предложение одобрят, то парой систем сотрудничество с разработчиками не ограничится, никто не будет останавливать налаженный процесс, который вдобавок принёс хоть небольшую, но прибыль. Дальше я загадывать просто боялся, ибо маленький заводик с самого начала уговорил делать с возможностью масштабирования в любые размеры и мощности.

Думал Антон Павлович долго, хмурился и морщил лоб.

— Знаешь, Игорь, ты редкий человек. У тебя горящее сердце, честная и открытая душа, но всё это сочетается с ледяной логикой и острыми как бритва умом и расчётливостью. Ты готов с жаром уйти в какое-то дело до конца, не жалеешь себя — и не спорь, ты сейчас фактически в своём предложении ставишь на кон свою рабочую репутацию. Ошибёшься — в нашей области все друг друга знают, менять специальность и уезжать на другой конец страны, в Москве тебя никуда не возьмут. Но взявшись за дело, будешь его исполнять с иезуитской хитростью, расчётливостью и тщательно выверяя каждый свой шаг, не жалея окружающих. Ибо ты не можешь проиграть, хотя и умеешь проигрывать. — Я аж растерялся, услышав такое. Ждал-то совсем иного. — Наверное, потому я тебе и поверю. Кстати, а насколько в итоге вырастают наши расходы?

— Ну… я делал расчёт, он у вас на столе. Прикид эскизный…

— Чисто порядок, насколько в этом варианте вырастет смета?

— Ну… думаю, около двадцати процентов. Ориентировочно.

— Однако, ты скромный человек. Ни одно дело никогда не укладывается в изначальную смету, но ты, смотрю, и в самом деле экономный. Идеи у тебя масштабные, но меня ты убедил. И знаешь почему? Вот не сидел бы я ни в этом кресле, ни в Совете директоров, если бы без ложной скромности не имел нюха на некоторые вещи. И знаешь, что мне чутьё говорит? Любой бизнес начинается с экономии и получения прибыли, вложить меньше — заработать больше. Но иногда бывает момент, когда надо уметь перешагнуть обязательную жадность и потратить часть сэкономленного и заработанного. Иначе рискуешь потерять намного больше. В три года уложишься со всеми своими идеями?

— Я бы оптимистично сказал год, но лучше скажу два, — я аж выдохнул с облегчением, камень с души упал. Меня одобрили.

Но это точно наш генеральный говорит? Ибо он мужик крайне прижимистый, временами до скупости. Его можно убедить и что ребятам премию надо выписать, ибо тогда мы за досрочно сданный объект больше получим. Или что нам надо оборудование менять и нового человека нанимать. Но это каждый раз семь потов сойдёт и надо чётко делать раскладку с обоснованием причин и потенциальной выгоды. Сейчас же он мою записку почти не смотрел, а сразу поддержал.

— Тогда я твою идею на днях вынесу на Совет директоров и сумею всех убедить. А пока всего доброго и жди решения.

Я встал, немного ошарашенный и растерянный… когда уже возле порога слова Антона Павловича окончательно выбили меня из колеи:

— Да, когда решим и будешь продавать этим французам мёртвого осла уши — с моего одобрения взятку с них всё-таки стряси. Считай это внеплановой премией, одобренной руководством, — за спиной послышался смешок.

Мой мир, кажется, окончательно рухнул. В кабинет я вернулся с таким выражением, что Лёша, который нового проекта деликатно и демонстративно старался касаться исключительно в части будущего монтажа, не удержался:

— Что случилось, Игорь Данилович? На вас лица нет.

— Знаешь, если бы сейчас раскрылись небеса, и перед зданием приземлился бы какой-нибудь дракон, с него слез гоблин и пошёл заказывать нам охранную сигнализацию в пещеру сокровищ, я и то меньше бы удивился. У нас проект в стадии проектирования, но Антон Павлович только что дал мне карт-бланш на всё и даже больше. И это вспоминая, как я ещё зимой его полтора часа убеждал, что нашим конструкторам нужно менять компьютеры, хотя старые вроде бы ещё работают, пусть и древние как мамонты. Чудеса.

Глотнув кофе, я вроде бы успокоился, и руки дрожать от нервного возбуждения перестали, но работа всё равно не шла. И не понять, чего меня выбило из колеи больше — то, как легко Антон Павлович одобрил мою, признаю честно, наполовину авантюру, или характеристика, которую он мне дал. Но вроде и день не закончился, а дел много и надо ими заниматься… За меня решил телефон, который заиграл мелодию опенинг из довольно милого аниме «Волчица и пряности», не знаю уж с чего я поставил на номер Алисы именно эту музыку.

— Ура! Я в списках!

— Да я и не сомневался.

— А я до последнего не верила, пока сама не увидела. И сейчас ещё с трудом верю.

— Отлично. Повод отпраздновать.

— Ага. Когда?

— А давай прямо сейчас.

— В смысле? Рабочий день же ещё.

— Вот и хорошо, меньше народу. Короче, встречаемся на «Парке культуры», жду внизу у перехода на коричневую ветку. Раз я сам себе начальник теперь, выпишу себе выходной, — положив трубку, сам себе сказал: — Ибо работать я сегодня всё равно не в состоянии.

— Алису можно поздравить? — тут же поинтересовался Лёша. — Оленька у нас обрадуется.

— Да, всё, Алиса теперь у нас студентка на следующие пять лет. Её имя в списках тех, кто прошёл. Она вам там, кстати, ещё не надоела? А то постоянно у вас пропадала.

— Как раз наоборот, Катя тоже говорит, что настоящее сокровище кому-то достанется. Как она хорошо с Олей поладила. И вообще, к нам вдвоём приходите, а то Катя уже спрашивает, куда вы пропали. Отпразднуем поступление.

— Ну раз отпраздновать — точно придётся, — улыбнулся я. — Но не сегодня точно. Надо устроить Алисе праздник… да не смотри ты так, будем считать — я нашёл повод. Мне после сегодняшнего разговора точно разрядка нужна.

— Тогда хорошо отдохнуть.

Метро сразу же захлестнуло меня серой деловой толпой, которая как будто сошла с оттиска какой-то гравюры под старину, но про современную Москву. Нет, вокруг меня были не одни деловые люди, торопившиеся из офиса в офис. И молодёжь, и пенсионеры. Всё равно все куда-то спешат, сосредоточенно торопятся. Расточительность — грех, нельзя терять ни одной секунды, ни капли времени. Ведь время — это деньги, возможности, решения и успешные дела, которые нельзя упускать. В итоге вроде тело рядом со мной стоит и даже разумно реагирует на окружающее пространство, только вот в глазах нет души — улетела вперёд в нужное место по своим делам, а тело лишь суетливо пытается душу и дела догнать. Не знаю уж, с чего на меня сегодня накатило такое ощущение. Зато Алиса, которая приехала и меня ждала, в своём ромашковом сарафане ощущалась как самый настоящий цветок, пробившийся через городской бетон.

— Привет. Ты сейчас похожа на воздушный шарик. Развяжется ленточка — и улетишь, вылавливай тебя под потолком, — я шутливо дёрнул Алису за лямку сумочки.

— Я и сама себя ощущаю шариком. Знаешь… Вот стоило пройти через все мои неприятности ради сегодняшнего дня. Я же про это знаешь, сколько мечтала?

— Ага, приятно ощущать себя добрым джинном. А отсюда попутно предлагаю решить ещё одну нашу проблему. Пошли, тут рядом как раз есть одно нужное место. Будем считать, я специально с работы сбежал.

— Одним выстрелом сразу двух зайцев, иначе неинтересно. Вот такой кто-то прагматичный. Просто сводить меня в кафе на тортик нельзя, — съехидничала девушка, но спрашивать, куда мы идём, не стала. Видимо, решила, что я специально не говорю.

Стоило подняться из прохлады метро, как сразу же вокруг нас сгустилась духота до звона в ушах, дневной жар начал плавить тело, нос забил сухой запах пыли от асфальта и машин: утром было прохладно, но к середине дня август старательно всем напоминал, что он вообще-то месяц ещё летний. Короткая пробежка по улице мгновенно выдавила литр пота, заставив мокрую одежду липнуть к телу… заодно подчёркивая фигуру. По крайней мере, проходившие мимо нас молодые парни на Алису заглядывались все как один. И ей, кстати, это нравилось, но именно как обычной красивой девушке, женщине всегда приятно, когда ей восхищаются и восторгаются. Никакого ответного демонского интереса… на этом я себя одёрнул. Хватит мне за Алису переживать и следить за каждым шагом, она взрослая и самостоятельная. Решительно выгоняя из головы лишние мысли, я взял девушку за руку и повёл за собой внутрь нужного нам здания.

С улицы из-за яркого света стеклянные витрины ощутимо зеркалили, так что куда мы пришли, Алиса сообразила, только переступив порог. Ахнула, всё огромное помещение было заставлено матрасами и кроватями. Немного ошалело девушка покрутила головой по сторонам, затем тихонько спросила:

— Игорь, я тебя правильно поняла? Ты что, хочешь кровать покупать?

— Ну да. Нам надо чего-то решать, а обкладывать пол подушками — не вариант.

— Слушай, ты с ума сошёл. Ты на цену посмотри.

— Согласен, — я вздохнул. — Но недорогой раскладной диванчик как бюджетный вариант меня не устраивает. Да, нам с тобой проблемы с поясницей и позвоночником не грозят, даже если будем спать на камнях. Считай меня привередой, но я всё равно буду спать на нормальном матрасе, а не ощущать спиной каждую бюджетную выбоину и комок. Я так полжизни по стране мотался. И раз уж в кои-то веки осел на одном месте надолго, готов потратиться на жизнь с комфортом. Я поинтересовался — здешняя мебель своих денег стоит.

Тут к нам подошла женщина-продавец:

— Здравствуйте. Вы интересуетесь матрасом? Или выбираете готовую кровать?

— Да. Нам нужна кровать и матрас вот таких вот габаритов, — я достал из кармана листочек, куда заранее вписал размеры и пожелания. Продавец-консультант пробежалась глазами по моим хотелкам. После чего спокойно и без лишнего щебета «как вам повезло выбрать наш товар» и попытки приукрасить достоинства, скрывая недостатки, повела нас по одной из «улиц» диванного города, комментируя особенности той или иной модели. Эта модель, мол, чуть дешевле, но пружины без памяти, вон та лучше для спины, но зато дороже и срок службы поменьше.

— Игорь, ты специально, да? Ты опять заранее решил, а меня к нужному решению подводишь? — кажется, Алиса начала сердиться. — И кровать он измерил, и нужную марку выбрал.

— Нет. Просто я стараюсь никогда не оставлять единственный вариант. Матрасами я поинтересовался заранее, не отрицаю. Если понадобится. Вариант с кроватью тоже замерил. Но к необходимости, что нам всё-таки надо её покупать, пришёл сегодня утром. Когда на пятой точке открылся третий синяк, то есть третий глаз, и чакры после удара об пол прочистились.

Алиса хихикнула, а в весёлом настроении ссориться неинтересно. Вдобавок вмешалась продавец:

— А вообще, самое лучшее, если вы сейчас ляжете на каждый из матрасов и сами определитесь, какая модель вам лучше всего подходит.

— Вот, слышишь? В общем, примеряй. Легла, насладилась, встала.

— А ты?

— А я с другого конца то же самое.

Занятие поначалу было весёлое, но под конец утомительное. Сначала пройтись и полежать по отдельности, потом вдвоём на тех местах, где понравилось, немножко поспорить — и наконец прийти к согласию. Радовало, что нужная модель оказалась на складе и её готовы были даже привезти уже вечером… только одеяло и бельё купите со скидкой в подарок. Новое одеяло и простыня мне были без разницы, но за обещание доставить всё уже сегодня к вечеру я был готов купить что угодно сверху. Очень уж после здешних удобных матрасов разыгралась фантазия, как я сегодня со старой кровати падаю на пол уже головой. Алиса спорить не стала, но «транжира» в её взгляде читалось неприкрытым текстом.

— И куда дальше? — просила она, едва мы из кондиционируемого аквариума магазина вынырнули обратно в печку московских улиц. — И я буду капризничать: чур, празднуем не просто тортик и дома, а хочу в кафе. Хочу настоящего праздника.

— Договорились. И даже знаю хорошее место. Специально подальше от дома, чтобы точно не было соблазна. Согласна?

— Не знаю и как бы не пожалеть… а, гулять так гулять. Поехали.

Такси высадило нас на Каширском шоссе возле очень приличного ресторана. Я присмотрел его ещё весной, когда готовился к очередной охоте, но не пригодился совсем. Попасть сюда всё равно хотелось, очень уж у места были хорошие рекомендации. Не идти же одному? Всё-таки при всех своих особенностях девушек направо-налево ради одного вечера я не охмуряю, друзей ходить по ресторанам — тоже нет. Идти же в ресторан одному просто чтобы вкусно поесть задушит жаба: я не настолько чревоугодник сорить попусту деньгами. А тут вроде бы и повод есть, и компания.

Алиса, увидев, куда мы идём, на пороге неожиданно остановилась, насупилась и хмуро сказала:

— Игорь, вот на мне — не надо. Обойдусь.

— В смысле?

— В прямом. Для способностей я неуязвима, зато можно воспользоваться превосходством в опыте? Сначала кровать, тем более случайно повод нашёлся, затем ресторан. Следом что у нас будет? Парк или кино, романтика при луне и обновить покупку?

— Вообще-то, мы хотели отпраздновать.

— И всё остальное в бесплатную нагрузку, — своего раздражения она не скрывала. — Куй железо пока горячо, а подходящая дура под боком? Хотел бы отпраздновать моё поступление — мы бы пошли в кафе. Я там, если что, расплатиться за себя могу и не буду ничем обязанной. А здесь главное дать почувствовать себя обязанной?

Алиса развернулась и шагнула на ступеньку вниз с крыльца, но я успел:

— Вообще-то, я хотел отпраздновать первую в моей жизни серьёзную взятку. Ну и твоё поступление заодно. Если будет настроение.

— Какую взятку? — Алиса резко повернулась ко мне. — Ты не заболел случайно? Тогда, может, домой лучше?

Всё-таки удивляться ей идёт, глаза сразу большие и круглые, выражение лица не такое серьёзное и замученное делами, а детское и беззаботное. И ещё очень приятно, оказывается, когда за тебя так искренне беспокоятся.

— Самую обычную. Ага, интересно? В общем, сегодня наши французские партнёры решили нас крупно надуть. Мне сунуть взятку — жирную такую, а я за это пропихну одно нужное им решение, по которому они смогут нашу фирму долго и со вкусом доить. Мы обсудили это с нашим генеральным директором, как в ответ чуть-чуть изменить их идею, чтобы уже они оказались в пролёте. Ну а мне сказали, что если дело выгорит, то эта взятка станет моей внеочередной годовой премией за счёт поставщика. Вот честное слово, мало того что первый раз взятку готовлюсь брать, так ещё и с разрешения начальства. Чем не повод отметить? Всё равно работать после такой новости я сегодня не в состоянии, потому и с работы пораньше уехал. Ну как, убедил?

— Дурак, — Алиса чувствительно пихнула меня кулаком в бок. — А сразу всё рассказать не мог? Обязательно надо мне нервы потрепать намёками? Тогда двинулись, — и первой вошла в ресторан.

Я на это усмехнулся и мысленно пожал плечами. Как она быстро и искренне переменила своё мнение… Женщины всё-таки удивительные создания, даже меня не перестают удивлять.

Оказавшись внутри, Алиса не стесняясь беспрестанно крутила во все стороны головой, разглядывала ковровую дорожку, портьеры и лакированные панели на стенах, накрахмаленные скатерти на столах и провожавшего нас к забронированному месту официанта. Когда мы сели, нам принесли меню, и официант нас оставил, Алиса тихонечко прошептала:

— Знаешь… я в настоящем ресторане первый раз в жизни. Только в кино видела.

И взгляд у неё стал такой восторженно-ошалелый… Что, впрочем, не помешало ей почти без моей помощи выбрать заказ из меню и не повлияло на аппетит. А уже на крыльце она чмокнула меня в щёку и сказала:

— Спасибо. Ты прав, лучший подарок, какой мог быть. И куда круче любого тортика в кафе. А теперь пошли в парк? Тут есть рядом. И не спорь.

— Ну… можно в парк. А почему именно в ближайший? Есть и другие интересные места.

— Потому что это уже тебе надо, — она показала язык. — И не спорь, я прямо ощущаю, что, пригласив меня именно в здешние места, ты как будто хочешь закрыть чего-то в своей жизни. Убрать воспоминания в прошлое и поглубже закопать. Какая-то девушка? Угадала?

— Не знаю, — растерялся я. — Хотя… не думал, но ты права, наверное. У меня с этим парком и впрямь связаны некоторые воспоминания, которые надо оставить в прошлом. Пошли.

День продолжал неторопливо течь, перевалив за самые жаркие часы. Высоко над нами птицы стригли голубой ситец неба и чего-то кричали друг другу на своём птичьем языке. Лёгкий ветерок растрепал волосы и тут же убежал, припустив вдогон за кудрявыми облачками, отчего сразу стало жарко. Зато деревья заботливо расстелили тени над дорожками. Так и тянуло даже не на скамейку присесть, а лечь на травку, желательно на бережке и глядеть на воду и лодки с отдыхающими. Но Алиса, угадав моё состояние, немедленно предупредила, что лодки и водные увеселения не рассматриваются от слова «вообще», и от пруда держаться подальше. Хватило и в родном городе, там свозить девушку на лодке и затем поцеловать главное и часто единственное развлечение. Вместо катания на лодках она потащила меня на американские горки. Там она весело визжала с остальными, подпрыгивала на перепадах, но не попыталась хватать меня от страха за руку. Наоборот, наслаждалась минутами ужаса в свободном падении… Интересно, Алису чем-то вообще реально по-настоящему напугать?

Закончив кататься, мы вышли за ограду «горок» на аллею, и я предложил:

— А не хочешь вон туда? — и указал на стенд, где были расположены воздушные шарики, которые необходимо лопнуть, чтобы получить приз.

— Не знаю. Я бросать не умею.

Забавно. Ведь та же ситуация и даже слова те же самые… а в душе никакого отклика или переживаний. Алиса права. Прошлое должно оставаться в прошлом.

— Я знаю, что ты бросать всякие острые вещи не умеешь. Но один фокус я тебе покажу.

За стойкой стенда стоял всё тот же студент, что и в мае. И всё так же скучал.

— Добрый день, — обратился я к парню. — Подскажите, а что надо сделать, чтобы выиграть главный приз? — указал я на большого плюшевого слона.

— За одну попытку вы должны лопнуть десять шаров, и тогда он ваш, — с механической дежурной улыбкой ответил парень. — Но есть призы и попроще. Цена за бросок меняется в зависимости от того, сколько купите дротиков — больше будет дешевле. Но можно кидать не больше десяти дротиков за одну попытку. Прайс вон там на стене.

— Как-то дороговато получается, — неуверенно шепнула Алиса. — Игорь, ты точно не заболел? Тебя всегда такая разумная жаба душила, а сегодня соришь деньгами направо-налево.

— Сорить деньгами и правда плохо. Но мне сегодня действительно умный человек напомнил, что деньги должны оставаться средством, а не целью. Ты должен уметь зарабатывать и сохранять, но при этом когда нужно — уметь тратить малое, чтобы спасти остальное. Надеюсь, этот фокус тебе в жизни не понадобится, однако случись чего — может спасти шкуру. Да, сразу предупреждаю, если охотишься — не используй, собьёшь всю настройку на жертву. Сейчас внимательно следи за мной, причём не только глазами, но и способностями.

— Ты уверен? Сам же говорил, нельзя тратить энергию направо-налево, чтобы не охотиться постоянно и не сорваться… Ладно-ладно, не смотри ты так, поняла.

Шарики, как и в прошлый раз, были расположены по спектру, чёрный, красный, оранжевый и так далее до белого. Я взял десяток дротиков и отошёл к черте, от которой положено было метать дротики. Для удобства рядом с чертой был небольшой столик, куда можно было положить дротики, чтобы не держать их в руках. Я вывалил снаряды в одну кучу, не пытаясь оценить и отсортировать в соответствии с балансом и весом. После чего начал бросать. Лопнули чёрный, красный, жёлтый и зелёный шары, остальные дротики воткнулись выше или ниже. Я забрал приз, выслушал дежурную похвалу — впрочем, результат и в самом деле был сносным. И вместе с Алисой отошёл в сторону.

— Что это было? — сразу оторопело затеребила меня Алиса. — Я видела, как будто у тебя призрачная рука сначала раз по десять кидала дротик, а только потом ты бросал настоящий. И ты же специально промахивался, да? Я видела, как ты этой призрачной рукой мимо бросал, а потом дротик втыкался именно туда выше или ниже шарика.

— Это — магия. Та самая, которой больше нет и которая у нас с тобой в крови. Если что, этот фокус я сам изобрёл, на основе нашей способности угадывать действия жертвы. Когда меня учили владеть оружием и создавать волшебное оружие против сохранившейся нечисти, я всё переживал, что в остальном мои способности бесполезны. Магии сейчас настолько мало, что призрачный нож не разрежет даже пушинку. А потом придумал. Я могу создать чисто для себя магическую иллюзию, которая полностью имитирует реальный бросок или выстрел. Посмотреть на результат. Поправить начальное условие — силу, направление — и поняв, как нужно правильно, выполнить действие уже в реальности. Иди пробуй.

— Я не умею бросать…

— И не надо. Запомнила, как я вызывал симуляцию? Теперь главное — научиться вызывать нужное магическое действие из своей крови.

Алиса неуверенно взяла десяток дротиков и начала кидать. Удивительно, но случайно попала первым же броском и без всякой магии, зато потом два раза просто не смогла запустить иллюзию. С четвёртого дротика дело пошло, но в итоге лопнула она суммарно всего четыре шарика.

— У вас хорошие броски, — похвалил её парень за стойкой. — Не хуже, чем у вашего брата.

— Брата?

— Ага. К нам обычно парни с девушками заглядывают, покрасоваться. А вот как вы брат с сестрой редко.

Когда мы отошли, Алиса хмыкнула и с ноткой ехидства сказала:

— Ну что, братец ты мой, оказывается, раз на твою девушку я не тяну. Фокус забавный, но я видела, как бросал ты — и как всё равно промахивалась я. О мудрый учитель, и в чём секрет? Только не говори «тренироваться надо». Тогда в чём смысл?

Я сначала купил в палатке у аллеи мороженое, дал один стаканчик Алисе.

— Игорь, не зли меня, я буду нервной и тебе это припомню, — Алиса пока сердилась полушутя, но в глазах уже забегали нехорошие искорки. Кулачок, кстати, тоже сжимался и разжимался, примериваясь ткнуть меня в многострадальный бок. — Ты сразу ответить не можешь? Каждый раз меня надо разозлить?

— Просто ты очень мило выглядишь, когда начинаешь злиться. Ладно-ладно, не бей меня, я тебе ещё пригожусь. А секрет тут в том, что ты по идее должна была лопнуть максимум один-два шарика, да и то случайно, как это было с первым броском. Дротики-то с небольшим секретом. Баланс чуть сбит, совсем немного, и непрофессионалу заметить трудно, но и выбить все десять шаров крайне сложно. А ты попала четыре раза. Хороший показатель для тренированного человека, пусть и не профессионала — профессионал и десять выбьет, но тут большая практика нужна. Потому тебя и похвалили. Что касается симуляции — то да, надо именно тренировать. Нет, не магию, а тело в физическом плане. Вот ты рассчитала идеальные параметры броска, но удерживать их в мышечной памяти и повторить уже в реальности довольно трудно, особенно если эта мышечная память пуста. Чем лучше ты, скажем, бросаешь ножи или стреляешь в реальности — тем выше шанс идеально скопировать магический результат вживую.

— А как…

Договорить Алиса не успела, у меня зазвонил телефон. Робот-информатор предупредил, что машина выехала со склада и будет у нас не позже… Я посмотрел на часы.

— Всё, остальные вопросы потом. Позвонили и сказали, везут наш заказ, времени у нас впритык осталось.

Успели мы и в самом деле едва-едва. Когда добежали до подъезда, как раз во дворе показалась машина-доставщик. Два молчаливых деловых мужика вытащили раму и матрас, подняли на этаж. Без лишних слов быстро собрали, получили подпись в накладную и уехали.

— Обалдеть… — Алиса, раскинув руки, упала на кровать. — Знаешь, у меня сегодня прямо-таки настоящее исполнение всех мечтаний за последние не знаю сколько лет. Сегодня точно не Новый год по какому-то там календарю? Я всю жизнь спала на старой тахте, доставшейся непонятно от кого и мечтала, что вот вырасту, и у меня появится удобная кровать, на которой я буду спать первая.

— Дальше будем жмотиться, экономить и реанимировать мою жабу, — пошутил я.

— Плевать. Хоть на лапше растворимой сидеть буду. За подарки, которые ты мне сегодня сделал, я готова на всё…

Остаток дня Алиса ходила с улыбкой, буквально приклеившейся к лицу. Зато вечером ждал ещё один сюрприз, от которого меня ненадолго прошибло холодным потом. Вместе с кроватью привезли и комплект одеяло-простыни. Алиса всё сразу же вскрыла, рассудив, что на большую кровать глупо стелить две короткие простыни, если под рукой есть одна нормальная. Но женщина, формировавшая наш заказ, видела — пришла молодая пара и выбирала матрас, на котором они будут спать вместе! Так что вместо двух узких одеял вписала одно большое семейное. Я напрягся, вспомнив гневные слова Алисы «ресторан — парк — а потом девушку в постель», но она, всё так же напевая себе под нос весёлую песенку, сноровисто засунула одеяло в пододеяльник, расстелила по кровати и довольным тоном сказала:

— Красота. Ты расцветку сам выбирал?

— Нет, — осторожно ответил я. — Мне как-то всё равно было.

— Ну тогда у той женщины-продавца глаз намётанный, сразу поняла, чего именно нам понравится. Одеяло вообще мечта всей жизни. Под ним летом нежарко, зимой не холодно. Ты вообще гений, раз сообразил такое взять. Выбирай, на какой половине ты, а где я.

Дождавшись, пока я выберу и лягу, Алиса выключила свет… и я опять напрягся, теперь опасаясь, как бы маятник не качнулся в обратную сторону. Очень уж Алиса одобрила идею общего одеяла, до этого мы всегда спали под разными. Но Алиса юркнула под одеяло, прошептала:

— Спасибо, это было здорово. Спокойной ночи.

Свернулась калачиком у меня под боком и мгновенно уснула. Я же лежал и думал: женщина настолько полна загадок, что, кажется, мне её до конца никогда не понять. Наверное, потому что я всего лишь демон страсти, но не демон мудрости.

День второй Бесполезный

Очередное утро началось с того, что меня разбудил запах горелого кофе. На кухню я успел вовремя. Алиса, не переодеваясь после сна, решила сделать завтрак одна. Пробовала варить кофе в турке и как раз собиралась разливать свой результат по чашкам.

— С добрым утром и выбрось эту гадость. В раковину слей.

— Жалко же. Это же кофе! — возмутилась Алиса. — Ну, ошиблась немного.

— Ты его прокипятила, причём капитально. Там кроме горечи от кофе не осталось даже запаха.

— Жаба душит, — вздохнула Алиса. — Особенно как вспомню стоимость пачки. И не говори, что «это ты учишься». Я и без тебя пробовала варить. Тоже ерунда всегда получалась. А сегодня так вообще…

— Просто ты неправильно учишься. На самом деле, как и везде тут теория нужна, а уже по ней практика. Сколько чего засыпать и до какого состояния нагревать. И ни в коем случае не уходить от турки. Закипит — пропало. А ты, похоже, отвлеклась.

Алиса с грустными глазами молча дождалась, пока я сварю кофе заново, выпила половину чашки, и только после этого немного оттаяла, улыбнулась разок и ответила:

— Нет, так как ты я не смогу. Терпения не хватит. Я в окно засмотрелась. Всё думала, насколько у меня сегодня будет потерянный день и как жалко времени. Мы всем потоком идём пихаться и толкаться, оформляя медкарточку в поликлинике.

Я невольно скривился. Полвека прошло, по факту дважды внутри страны переменилось общественное сознание — сначала СССР распался, затем от лихих девяностых мы смогли вернуться к более-менее приличной жизни нормального государства — а некоторые вещи и некоторые замшелые товарищи не меняются. Тараканы, говорят, ядерный взрыв переживут? Так вот, любители требовать справку о той справочке пересидят даже тараканов.

Алиса поняла меня правильно. Опять тоскливо вздохнула.

— Ага. Мы всё подавали в отдельной выписке из поликлиники. Вот представь. Сотня человек, все умные и аккуратные, все всё принесли. Всё уже в карточку переписали. Нет, сегодня мы опять будем таскаться по кабинетам. И ладно бы врачи смотрели. Где сомневались — давно или перепроверили, или в поликлинику по месту прописки отправили. Нет, мы сегодня большим стадом будем ходить из кабинета в кабинет и ставить печати, чтобы в самом конце поставили самую большую печать. Мне заранее плохо.

— Ну… — я попробовал её утешить, — давай я найду хоть какую-то пользу? Не просто познакомишься, а сойдёшься с будущими сокурсниками, заведёшь полезные связи. Сова на глобусе, конечно, выходит идея, но…

Я осёкся, настолько резко переменилось настроение у Алисы. Из меланхолично-тоскливого в холодное раздражение.

— Спасибо. Вот связей мне точно не надо, особенно общественно полезных. Хватит и одного раза. Нет, я не жалуюсь, и даже довольна, что всё так сложилось, но второй раз на эти грабли наступать не буду.

Я не понял, демонстративно скрестил руки на груди и сказал:

— Извини, но как это связано? Я понял, что минусы от превращения в суккубу пройдены, сейчас настал этап осознания плюсов. — Девушка на этом чуть не поперхнулась кофе. — Также сообразил, что к неудачным общественно-полезным связям ты отнесла Николая, из-за которого в итоге попала на поляну с палесмуртом. Ира рассказала. А дальнейшая логическая цепочка?

— Игорь, ты всегда такой деликатный, или только со мной? — ядовито сказала Алиса. — И как ты с таким обращением с девушками до сих пор не умер от голода как инкуб?

— Я сейчас не инкуб, а Игорь. И никогда не скрывал, что характер у меня не самый ванильный. Какой есть, — усмехнулся я. — Кстати, уже поздно. В смысле делать вид, что сердишься уже поздно. Месяц назад, может, ещё и поверил бы, что обиделась на меня, а сейчас вижу, что только делаешь вид. И как догадался — не скажу, а то ещё исправишься.

— Всё-то он знает, старый… чёрт, — вздохнула Алиса. — Уговорил. Да нет, логика простая. Думаешь, я в школе была мелкая, глупая и ничего не понимала? Я ведь няней не просто из-за денег работала. Это вроде и наёмная прислуга, но на особом статусе. Что-то услышать, с нужными людьми познакомиться — у кого совета попросить или пустяковое одолжение. Если людям это никаких расходов не несёт, то почему бы приятно не сделать? Я в тринадцать лет себе поставила цель выбраться из дома любой ценой и устроить себе нормальную жизнь. Не смейся, написала десять пунктов и правил, а также план, как добиться успеха — и постоянно всё перечитывала, а планы корректировала. Связи и знакомства такая вещь, что чем больше — тем лучше. Я и с Колей-то решила сойтись именно по расчёту и как бы не сама, а с подачи такого вот советчика «из нужных». Ты такой милый мальчик, почему бы тебе не встретиться с такой хорошей девочкой. Не целоваться и бегать за ним хотела, как остальные, а через него с его отцом познакомиться. Спать я с ним не собиралась в принципе, «не терять девственность до двадцати лет» я себе ещё тогда первым пунктом в список вписала. После школы мы разбежимся, зато контакт останется. Запас карман не тянет ведь?

Алиса неожиданно всхлипнула. Ну да, хотела парня использовать, а сама влюбилась. И пусть Николай оказался мерзавцем, всё равно он — первая настоящая любовь. Зато понятно, что именно спрашивал и на чём хотел сыграть палесмурт. Он-то принял мечту выбраться из города через «сойтись с семьёй Николая» за подростковую жажду секса и любой ценой затащить паренька в постель. А там сначала одна жертва, за ней вторая: и каждый раз поводок будет подстёгивать ту самую базовую мысль, на которой его закрепили. Пока суккуба не станет полной наркоманкой, лишённой собственной воли и целиком подконтрольной палесмурту за новую дозу энергии. Алиса же, едва накопила достаточный объём силы, отправилась исполнять свою мечту: уехать как можно дальше…

На этом свои абстрактные рассуждения я отодвинул в сторону и подальше. Переставил стул как можно ближе к девушке. Алиса, наплевав как это выглядит со стороны, уткнулась мне в плечо и несколько минут всё так же всхлипывала. Потом смогла взять себя в руки, и слёзы течь перестали, но голову от моего плеча она убирать не стала.

— Я только уже здесь, пока тебя ждала, когда ты уехал… спокойно думать смогла. Я за ним — а он за мной решил поохотиться. Сразу понял, зачем я с ним пыталась сблизиться. Решил, что нищая дурочка польстится на «папины связи» и получится её на секс раскрутить. И вдруг облом вышел, хотя он и старался, а я от любви совсем одуревшая была. Когда понял, что точно ничего не выйдет, то через меня решил до Иры добраться и уже её попробовать в постель затащить, но тут уже я ему помешала.

Алиса окончательно пришла в себя, заодно решила, что всё-таки сейчас ведёт себя не очень прилично. Особенно если вспомнить — она-то до сих пор в пижаме. Чуть-чуть, чисто символически на ладонь отодвинулась в сторону, долила себе из турки остаток кофе и прокомментировала:

— Единственная радость на сегодня.

— Что, совсем в группе ещё никого не знаешь? Ну хоть как-то вы уже наверно познакомились?

— К сожалению — да, — поморщилась Алиса. — Это я не про всех. У нас там парень один, Марик зовут. Мы с ним на экзаменах пересеклись и в одной группе оказались. А тебе, — в голосе прорезался яд, — за Селезнёву отдельное спасибо. Чувствую, твоя шутка долго мне икаться будет. «Ой, Алиса потому что Селезнёва, родители книжку любили? А ты Кира Булычёва тоже, наверное, любишь?» — передразнила она. — Как повод сойтись. А когда узнал, что я иногородняя, так сразу «ой, давай помогу, ой тебе, наверное, трудно».

Что-то в её словах меня неприятно царапнуло.

— Настолько отвратительный тип?

— Дурак он. И очень хочет поближе познакомиться с какой-нибудь девушкой. И ничего у него не выйдет. Да нет, не сказала бы, что страшный, худая жердь-геймер, видал таких? Ну вот. Он на самом деле умный и знает много, но дурак, с девушками общаться не умеет, стесняется и постоянно пытается замазать это то нахальством, то гонором, то типа интеллектом. А что его не любят или максимум готовы дружить и целоваться с ним не хотят — типа «не доросли до меня тупые коровы». Я как-то не так объясняю? Ну в общем…

— Да нет, я понял. Потом, наверное, нормальный мужик станет. А пока действительно самое дурацкое сочетание. Особенно сейчас, когда в интернете начитается, как у остальных к его возрасту уже по пять девок было и обзавидуется. Сочувствую. Если тебе станет легче, у меня сегодня день не лучше. У нас совещание Совета директоров холдинга и обсуждение моего предложения. И плевать, что в кулуарах всё давно решено, согласовано и даже документы с французами уже только подписи моей и Совета директоров ждут. Сегодня целый день все будут совещаться, спорить и имитировать сложный и трудный мыслительный процесс, как заработать для холдинга и акционеров побольше денег. Зато радуйся — не забыла, что вечером идём к Кате с Лёшей праздновать твоё поступление? И ещё повод — всего четыре дня, и у вас день первокурсника. Кстати, раз он выпадает на воскресенье, предлагаю сразу после обеда куда-нибудь махнуть за город.

— Знаешь, вот я лучше пальцы крестиком и промолчу. У меня чего-то пока совсем не праздничные сегодня ощущения.

Спорить я не стал, потому что и сам больше изображал оптимизм, заранее с ужасом представляя сегодняшний день. И как в воду глядел. Вроде по отдельности каждый из участников совещания и Совете директоров был человеком неглупым, хватким, понимающим что к чему и почём. Иначе просто не сидел бы сейчас на своём месте. Но стоило им собраться вместе — и возникло стадное чувство толпы. Какое-то буйство тупости вдруг плескануло, а разум подменили инстинктами имитации бурной деятельности. В итоге весь рабочий день растаял в облаке сует, пролившихся на подчинённых дождём давно известных прозрений, никому не нужных бумаг и под занавес насмешливо погромыхал торжественным объявлением полумер свершений.

Мы договорились, что встречаемся на кольцевой метро у спуска с красной ветки. Алиса рассчитывала, закончив с бумажками, успеет погулять по парку на Воробьёвых горах, дальше сразу двинем к Кате с Лёшей. В итоге к метро я мчался бегом, так как опаздывал к назначенному сроку. После совещания в деловом костюме бежать не только комично, но и неудобно. И уже когда я весь в мыле стоял в вестибюле станции метро, сообразил включить телефон, который ставил на всё время совещания в режим «полёт». Оказывается, Алиса застряла в поликлинике и вообще задерживается, так что я никуда не опаздывал и спешил зря. В итоге даже пришлось ждать.

К моему удивлению, Алиса на эскалаторе с красной ветки спускалась не одна, а в сопровождении выше неё на полторы головы худого парня с чёрными мочалистыми волосами. Комизма добавляло, что из-за планов в гости, несмотря на жаркий день, девушка надела не как обычно лёгкий сарафан, а платье ближе к строгому классическому. На парне же была висевшая как на вешалке футболка с аниме-принтом из «Наруто» и мешковато сидевшие драные джинсы.

Стоило им увидеть меня, как Алиса закричала:

— Игорь! Ты уже тут!

Алиса бросила спутника и кинулась ко мне, лихо проскользнув через толпу. Обняла за талию и прижалась губами где-то в район моей щеки, будто хотела поцеловать, но промахнулась второпях. Я от неожиданности остолбенел, хотя по краю сознания внутренний голос ехидно прокомментировал, что когда к тебе прижимается такая хорошенькая девушка — это очень приятно.

— Чего замер столбом? — с раздражением зашептала Алиса. — Быстро обнял меня за талию, прижал к себе и показываешь всем, как соскучился. Иначе мы от этого барана не отвяжемся.

— Лисонька ты моя лисонька, — со всем возможным ехидством ответил я.

Но сделал, как она просила. Когда парень наконец-то пробился к нам через толпу возле эскалатора, картинка получилась на загляденье. Солидный и знающий себе цену, но ещё молодой мужик в пиджаке и при галстуке обнимает влюблённую в него девушку в неброском, но серьёзном платье. А рядом с ними какой-то ощипанный цыплёнок в своих несуразных джинсах и футболке. Мужику, которого обнимает Алиса, он явно не конкурент — и это понимает. Заодно ощущает, что и мужику неприятно, как непонятный охламон вроде бы клеится к его девушке. Мы пожали друг другу руки и сухо представились:

— Марик.

— Игорь.

— Данилович, — тут же добавила Алиса. — Марик, спасибо, что проводил, но мы с Игорем уже опаздываем.

— Да, солнышко, вас, смотрю, задержали? Рад был познакомиться, но нам и правда пора идти. Всего доброго.

— Д-да, до свидания. До завтра, Алиса?

— Скорее до первого числа. Чао.

На всякий случай, изображая парочку, мы вышли на перрон и дождались поезда. Лишь когда двери закрылись, а состав отъехал, Алиса высвободилась из моих рук, устало плюхнулась на сиденье, выдохнула и негромко сказала:

— Уф. Как он меня сегодня достал. И послать не пошлёшь, нам ещё учиться минимум один семестр. Как ты сказал? Нарабатывать полезные социальные связи? Лишними не бывают? Вот этот баран… и нарабатывал, блин. Там ко всем девчонкам лез помогать и под это дело познакомиться, под конец ко мне прилип. Дай, говорит, провожу, ты же не местная? А как живёшь? Квартиру снимаешь? Или в общежитии будешь? Тьфу. Я же все его желания насквозь вижу. И знаешь, что самое дурацкое?

— Что? — пользуясь свободным местом, я сел рядом, чтобы не наклоняться во время разговора.

— Он же искренне думает, что вот как помогу — и меня все разом полюбят. А намёки в упор не понимает.

— Ага. И самое дурацкое, что ты же суккуба. Соблазнить его можешь, а вот послать на хрен не получается, — поддел я девушку.

— Слушай, ты меня иногда пугаешь. Ты мысли читать не умеешь? — округлившимися глазами посмотрела на меня Алиса.

— Да нет, просто я сам это проходил много лет назад. И тоже учился… вежливо посылать как человек. Ты ведь сейчас дважды привлекательная. Первый раз как девушка с очень красивой внешностью. И не спорь, это часть наших физических особенностей, считай от природы. Кто-то на коньках хорошо катается, мы с тобой идеальны.

Алиса не выдержала и хихикнула:

— Идеально костистый кто-то. Ночью спиной это ощущается.

— Кому спиной, а кому коленками в спину, — отыгрался я. — У кого-то они слишком острые. Ладно, один-один. А второе — ты суккуба, даже когда способности спят, твоя сексуальность всё равно будет привлекать окружающих на уровне тоже, скажем, лучших человеческих экземпляров. Зря улыбаешься, это иногда мешает. Всякие мегеры на работе терпеть не могут рядом с собой красивых сексуальных женщин и просто из принципа или из зависти ставят шпильки. Так что заранее приготовь чемодан нервов, которые тебе станут мотать на клубочки, пока не отрастишь себе толстую шкуру.

— Да уж, — опять вздохнула Алиса. Положила голову мне на плечо, некоторое время молчала, словно вслушиваясь в потряхивание вагона или в название станции из динамика в потолке. — Чем дальше, тем сложнее. А как всё в книжках просто. Получил особые способности… Кстати, ты тортик купил?

— Какой тортик? — искренне удивился я. — Мы к кому в гости идём? К Кате и с покупным тортиком?

— Ну не с пустыми же руками?

— И не в Тулу со своим самоваром.

— Всё равно чего-то надо с собой.

В принципе, я был согласен — чего-то надо, да и Алиса меня убеждала всю дорогу так настойчиво… В итоге, выйдя из метро мы сразу пошли в магазин. Впрочем, там быстро сошлись на бутылке хорошего вина, точно не будет лишнего. А дальше, поскольку время ещё было, не торопясь двинулись пешком. Вечерело, крыши небоскрёбов понемногу сливались с небом, тёплый ветерок гулял по улицам, шаловливо передвигая парочку лёгких облачков, старательно мешая солнцу рисовать последними лучами россыпь золотых бликов на лицах прохожих. Всё это навевало какое-то расслабленное настроение и благодушное… Катя открыла нам дверь нас со смурным видом и тревогой на лице.

— Привет, Кать. Что случилось?

— Привет, Игорь, привет, Алиса. Извините, но у нас форс-мажор. Девочек отправили на сегодня к бабушке, чтобы спокойно посидеть. Сейчас позвонили — у Маши температура скакнула. Как бы не ротавирус какой. Мы туда. Извините…

— Да нет, это просто день такой, — стараясь не показывать, что расстроена, сказала Алиса. — Вот, держите, — она протянула бутылку вина в пакете. — Это всё равно вам.

— Да не надо…

— До следующего раза постоит, — присоединился я.

— Извините, по-дурацки вышло. Привет, Алиса, — в прихожей показался Лёша. Мне только кивнул, с утра мы уже виделись. — Давайте хоть на машине подброшу. Всё равно мимо вас едем.

Уже когда мы ехали в машине, Катя повернулась к нам и сказала:

— Слушайте, неудобно, но я ещё насчёт кое-чего хотела попросить. Думала, пока сидим — обсудим, а тут как-то…

— Да спрашивай уж, — махнул я рукой, хотя сам мысленно насторожился. У меня в последнее время от любых неожиданностей какие-то приключения. — Не первый год знакомы.

— Я больше Алису хотела попросить. У меня крестница, Яна, примерно как ты. В начале августа шестнадцать исполнилось. Родители нормальные, обеспеченные, и за дочерью следят. Оба из Тулы родом, лет десять назад переехали. И вроде всё у неё хорошо, ну не считая, что в этом году одиннадцатый класс, ЕГЭ и Света, так её маму зовут, уже насчёт универа подумывает — куда дочка поступать будет. Я к тому, что не знаю… Яна ко мне часто забегает, в средней школе так иногда сутками торчала и ведёт у нас себя намного свободнее, чем дома. Мама у неё довольно известный подростковый психолог.

— Сапожник без сапог? — то ли уточнила, то ли съязвила Алиса.

— Да нет, я же говорю, что Света и за дочерью присматривает, и отношения у них в семье нормальные. И Яна ребёнок разумный, со всякой дурью точно связываться не станет. Но вот этим летом у меня какое-то странное ощущение возникло. Что-то не так, а чего — понять не могу. Причём с каждой встречей это ощущение всё сильнее. Меняется Яна как-то непонятно. А может, вообще на пустом месте паникую? Я потому и хотела вас как-нибудь случайно свести. Ты, Алиса, и по возрасту ближе, лучше нас Яну поймёшь, а с другой стороны человек уже взрослый и ответственный. Если чего-то окажется не так, то сообразишь.

— Да не вопрос. И как нам случайно встретиться, и чтобы поговорить нормально? Мне к вам зайти, как Маша выздоровеет? Или нам ещё где-то случайно столкнуться?

— Случайно пригласить на шашлыки… — пошутил я. — Барышня Яна, можно вас на шашлыки пригласить? Такой вкусный аромат. А вот познакомьтесь, это — Алиса, а это — Игорь. Ой, а тут с нами хочет ещё познакомиться ваш папа, только у него вид очень суровый.

— Вообще-то, если барышня, то скорее Юлиана, Яна — это сокращение от полного имени. Но и шашлык на природе — если абстрактно — тоже вещь хорошая. Тем более, Гена, это муж Светы, нас не так давно звал. Они участок несколько лет назад в пригороде купили, там дом построили. Гена обожает приглашать всех и хвалиться. Впрочем, признаю, хвалиться есть чем. Он архитектор, сам всё придумал и сам стройкой руководил.

— А почему бы и нет? — оживилась Алиса. Вот вам и повод: отпраздновать моё поступление. За городом с шашлыками. И не надо никого случайно заманивать, все сами приедут. Если согласятся.

— Обязательно согласятся, Гена — мужик очень компанейский и гостей любит. Если получится, то можно в эту субботу, как раз перед первым сентября.

Лёша высадил нас в стороне от дома — торопился, впрочем, и на этом спасибо. Заодно после суматошного дня можно прогуляться пешком. В воздухе ощущалась близкая синева вечера. А ещё впервые я ощутил, что лето-то уже заканчивается. То ли слишком большая птичья стая пролетела над головой, то ли на газоне небольшого сквера было слишком много высохшего ковыля, а может, в том же скверике мальчишки слишком остервенело играли в футбол, торопясь насладиться, пока родители не погонят готовиться к школе. Алиса тоже засмотрелась на пацанов, особенно вратаря, раз за разом ловившего самые кручёные финты, и спросила:

— И зачем ты мне так намекал, чтобы я согласилась? Только не говори мне, что ты собираешься эту Юлиану… ладно, я пошутила. С друзьями так не поступаем и не охотимся.

— Шутки у тебя несмешные. А за Катю с Лёшей голову оторву, — я изобразил обиду. — А если глупости в сторону, то сколько знаю Катю, у неё отменная интуиция. Если ей чего-то кажется, три из четырёх — проблема есть. Поэтому на эту Яну-Юлиану мне и в самом деле стоит взглянуть. И тебе. То ли первая влюблённость, но мальчик такой, что не одобряют, а ей как раз шестнадцать — возраст согласия и намёки пошли, она пока стесняется, но хочется. То ли дело в чём-то другом, и ты это увидишь. То ли и в самом деле мы дружно ошибаемся.

— Ну… я попробую.

Большую часть дороги до дачи я проспал: чтобы успеть до пробок, выезжать пришлось сильно заранее. Оставалось радоваться — не я за рулём. И удачно младших девочек оставили с бабушкой, дети точно спать бы не дали. Проснулся я от слов: «Приехали», — и того, что сижу в какой-то очень неудобной позе и на мне кто-то лежит. Оказалось, это Алиса спала головой у меня на коленях, а сейчас красная от смущения постаралась забиться в противоположный угол салона.

— Алис, тебя надо было на телефон снимать, — рассмеялась Катя с переднего места. — Ты — прирождённый студент. Сначала спала сидя как приклеенная, машину трясёт, тебе хоть бы хны. Потом решила, что неудобно, Игоря сначала головой в плечо задвинула в угол, а потом вытянулась во всё сиденье и соседа как подушку. И главное — всё не просыпаясь и не открывая глаз. К лекциям готова. Ладно, до дачи осталось пять минут, все приняли бодрый и заинтересованный вид. Гена это любит.

Загородной дачей на самом деле оказался самый настоящий коттедж в небольшом дачном товариществе около Солнечногорска. Насколько можно было понять не заходя внутрь — левая часть дома высокая, судя по окнам — большой зал со вторым светом, а вторая половина дома — большая плоская крыша в один этаж.

Света была маленькой, полненькой брюнеткой лет тридцати пяти, с высокой грудью, крутыми бёдрами. Из тех, кто хороша была в юности, эффектно выглядит сейчас, и по-своему хороша будет в зрелые годы и даже под старость. А ещё какая-то не то чтобы шумная, но сразу заполняющая собой всё окружающее пространство. И любитель покомандовать.

Мужа у неё как специально подбирали по контрасту — волосы от летнего солнца выгорели до светлой соломы, высокий, худой и явно очень спокойно относится к тому, что жена у него горячая, волевая и властелин. Не подкаблучник, а из тех, кто семейно-домашними делами занимается исключительно если приспичит или попросит, а так отдавая на откуп жене. Ей же интересно? Нужна помощь — она попросит, и в лепёшку расшибусь, но сделаю. Не просит — не надо. И вообще достаточно, что в целом он жену слушает, но если по какому-то вопросу звучит твёрдое «нет или да» главы семьи, то никто не оспаривает его «нет или да». Зато стоило Гене начать рассказывать про дом, и как его разрабатывал, строил — словно подменили. Вот уж точно не просто любит свою работу, а живёт в ней.

Меня, впрочем, больше сейчас интересовала дочка. Она была что-то среднее от родителей, но взяла самое лучшее. Высокая, фигуристая — шестнадцать лет, а уже взрослая большая грудь при осиной талии. Полненькие щёки свежи и ярки, как мак самого тонкого розового цвета, кожа светлая с лёгким золотистым загаром. Мягкие и пушистые светло-русые волосы девушка распустила, они хорошо подчёркивали её очень живое лицо. Привлекательная особа, и явно это понимает.

За домом оказалась обустроена мангальная зона. Как и положено у настоящего архитектора — тоже капитально из кирпича и бетона, где на вмурованных в землю железных столбах держался постоянный навес, под которым стоял большой мангал. Тут же находился небольшой металлический столик, на нём связкой шампуры и тазик с мясом, к ножке прислонён мешок с углём. Позади мангальной зоны построена беседка, увитая каким-то ползучим растением, внутри аккуратный деревянный стол. Сегодня нам с погодой повезло, облаков мало и сплошняком белые, дождя не предвидится, но с таким солидным подходом к шашлыку никакая погода не помеха.

Хозяйка дома вместе с дочкой, отстранив гостей в сторону, стали выносить на улицу тарелки с нарезкой и салатиками для нашего мини-банкета. Гена, по словам окружающих, считался крупным специалистом по шашлыкам. Ненадолго отошёл, вернулся уже с крупным сухим поленом в руке, в другой — небольшой топор. Быстрыми уверенными движениями наколол щепы и надрал полосками кору от полена. Я изображал вежливый интерес, вместе с Лёшей стоял рядом и поддакивал их разговору, сам же мысленно посмеивался. Гена откровенно красовался, мол, пускай и живу в городе, но всё умею, а вот вы, небось, и дров наколоть не сможете. На самом деле, пожил бы как я год в таёжной избе — и относился бы к процессу проще, и дрова колол иначе. Не так красиво, щепа и полешки куда менее ровные, зато сил уходит меньше. Дальше Гена собрал лучины в мангал, равномерно «расшерудил» щепки и кору, а после засыпал небольшим количеством углей из мешка и пролил всё это сверху жидкостью для розжига.

Когда пламя весело забегало по углям, и шашлык перешёл в стадию насаживания на шампуры, я вежливо сбежал. Попросил разрешения осмотреть дом и участок… На самом деле потому что Яна тоже куда-то делась, а ещё мне не понравилось, как она с чего-то избегала Алисы. Вроде случайно, но пока стол готовили, выходило — девушки ни разу рядом не оказались занятые одним делом. Так, чтобы можно было познакомиться чуть теснее официального. И это меня заранее насторожило. Хотя я и допускал, что просто после Катиных слов просто ищу закономерности в действительно случайных совпадениях.

На участке и в доме Яна не обнаружилась, и я уже было хотел сделать ещё круг, когда увидел рядом с выходом в зал не очень приметную лестницу. Оказалось, что «второй» этаж был не только вторым светом большой гостиной, там имелась небольшая комната. Пустая, но с окном, которое смотрело на широкую плоскую часть крыши. Именно на ней и лежала Яна, глядя на небо. На секунду я задумался, но потом заметил, что окном как выходом явно пользовались очень часто. Да и отец-архитектор наверняка не разрешил бы дочери так лежать, если крышу можно проломить. Так что я тоже перелез через подоконник. Оказалось, что небольшой уклон есть, но он не мешает, не упадёшь. Поэтому я молча лёг рядом.

А хорошо… Солнышко крутится в небе сочным персиком, его лучики разливаются в сладкий нектар последнего дня лета, и хочется выпить до самого дна, ведь уже завтра наступает осень. Но сегодня — ещё лето. Лучи омывают кожу, но уже не так жарко, хотя уже середина дня, просто тепло. Над тобой синева и бесконечность небосвода. Льётся трелями незнакомая мне птица, другая парит в вышине — снизу не разглядишь кто. Тёплый ветер бережно ласкает кожу, доносит аромат скошенного луга. Наверное, соседи газон подстригали, но если закрыть глаза или смотреть прямо в бесконечность неба, старательно не замечая всё, что на земле, можно представить, как ты посреди бесконечного луга, даже пар от земли ощущаешь спиной.

Яна сдвинулась чуть в сторону, её тень самым кончиком задела меня. Краем глаза, границей сознания, призраком своей тени я ухватился за дымчато-серый силуэт девушки. И сразу он превратился в толпу призраков. Одни совсем бледные, другие намного плотнее. Вероятности будущего: чем бледнее, тем меньше шансов. К примеру, в ближайшие несколько секунд Яна с крыши уходить не планировала, а дальше… Обычно при соблазнении, если пользуешься предвидением, почти всю работу за тебя делает подсознание — как поступить, чтобы вызвать именно требуемую реакцию, а не оттолкнуть. Иначе психика не выдержит потока информации. Не зря во времена магии провидцы через одного были сумасшедшими. Мало кто из людей имеет настолько железную концентрацию и самообладание, чтобы оперировать потоком будущего, вычленяя нужное и сохраняя при этом себя. Мне до великих провидцев далеко, поэтому, когда приходится пользоваться этим своим умением осознано, я радуюсь, что мои способности завязаны исключительно на секс. Это сразу отсекает большую часть возможных будущих. Да и то, стоит заглянуть вперёд дальше месяца — полутора, и рискуешь схватить такие галлюцинации, что сам не поймёшь: это и правда случится, или крыша временно поехала.

Сейчас моя задача — для начала подтвердить или отбросить вариант, что у Яны появился мальчик, который её соблазняет лечь в постель. Ярких линий возбуждённого либидо в её ауре нет, это на чашу весов «против». Но зато с чего-то повышенное мнение о своей женской привлекательности и сексуальности в глазах парней. Больше, чем полагается подростку её возраста, тем более если, как говорят её мама и Катя, постоянного мальчика-ухажёра у Яны нет. Это на чашу весов «за». Я наконец-то нащупал среди призраков того, в котором была нить, способная увести меня в будущее. Неужели?! Как тогда это случится и когда? Это первый любовный опыт? Или наоборот яркое переживание отказа лечь в постель и расставания с мальчиком, который её бросил, не уговорив на секс? Лишние призраки были отброшены, я выбрал дорогу. Дальше подсознание прогонит всё в ускоренном темпе, отфильтровав мне ключевые моменты. А уже опираясь на них, если понадобится, я смогу сделать шаг в ту или иную сторону для уточнения деталей.

Яна сидела в кресле, кабинет какого-то? Не знаю, кто хозяин по профессии, ничего вокруг не намекало. Офис мелкого начальника, частная контора по оказанию услуг посредника, юрист? Хозяин, мужчина лет пятидесяти, чуть полноватый и уже начавший седеть, занимал кресло напротив.

— Сначала я ничего не чувствовала, мне было всё равно. Даже противно. Но потом, на следующий день, когда я вспоминала, то мне хотелось повторить. С кем-нибудь ещё.

— И зачем? Тебе нужны были деньги? Ты не могла попросить? Лёгкие деньги — это путь в порочный круг.

— Деньги? Нет, не нужны. Мне хватало от родителей.

— Но зачем тогда? Учти, такие как ты девушки особенно лёгкая добыча.

— Мне нравилось назначать встречи. Общаться в чате или по телефону, слушать их голоса и следить за манерой речи. И представлять: какие они. А потом идти и не знать, кого я там встречу. Это… вы не понимаете, это как игра, которая заставляет тебя всю гореть.

— Но деньги ты всё равно брала.

— Конечно. От меня много чего требовали иногда, я выполняла. Даже если не нравится — они за это заплатили. Это же глупо, выбрасывать деньги. И вообще, я же их заработала? Но я их не тратила, я же говорила, мне хватало. Они просто все у меня лежали.

Видение погасло так же резко, как и возникло. И тут же меня сместило в другой эпизод.

Яна сидела спиной ко мне на чём-то вроде широкой тахты. На ней не было платья, спина голая, а вот купальник — не разобрать, есть или девушка обнажена. Глаза ослепили яркий свет и две вспышки от фотокамеры. Из-за них я не смог рассмотреть, где мы находимся, в каком помещении — чей-то голос уже произнёс:

— Всё, снято!

И меня выбросило в настоящее. Я попробовал, зацепившись за эти два увиденных момента двигаться по времени вперёд и назад, чтобы разобраться, но ничего не получилось. Серая пустота… стоило только сделать шаг в сторону от фрагментов, как меня неизбежно выкидывало в реальность. Но оба именно ключевых момента я просмотрел раза три. Долго находиться в трансе ясновидения нельзя. Быстро повторять его тоже нельзя, это потребует уже заметных трат магической энергии, которой придётся возмещать потраченные силы организма. Я уже сейчас после всего-то двух-трёх попыток пробить непонятную пустоту ощутил острое чувство голода, хотя с утра плотно позавтракал.

А ещё я был растерян. Никогда у меня не было такого странного сеанса ясновидения. Я или видел будущее целиком — или не видел вообще. И не обязательно сеанс мог сорваться из-за отсутствия интима в доступном радиусе будущего. Иногда срабатывало и что-то другое, какой-нибудь защитный механизм природы. Записи ахай Аюржан хранили в том числе истории про разнообразных провидцев. Многие объяснения сейчас читаются смешно — вроде влияния Марса на прохождение через Венеру — но общие принципы за века наши предки уловили хорошо. Я практик, мне всё равно, Марс там проходит через Венеру, или на мои способности влияет взаимное возмущение от сложения гравитационного поля планет в этот момент. И до сегодняшнего раза в прочитанные исторические наблюдения всё укладывалось.

Почему я увидел два обрывка, точнее, почему я их вообще увидел? Причём в кабинете во время диалога Яне как минимум семнадцать. Добавить, что краем глаза я заметил, как за окном сосульки тают — март или апрель. Полтора года, это в принципе за пределами моих возможностей — но я был уверен на все сто, что видел именно вариант будущего. Тогда второе видение… Да, и это уже тоже не подросток, Яне там не меньше восемнадцати — девятнадцати. Фотосъёмка, явно в студии, причём профессиональная, а девушка сидит в привычной для неё позе, снимается так не первый раз. Что в этой позе странного? Модельный показ для какого-то каталога нижнего белья, съёмка манекенщицы? Что-то другое? Или это съёмка фильма, вроде бы я слышал звук работы камеры? И тогда вспышка фотокамеры просто часть сценария?

Додумать я не успел, над ухом раздался голос Яны. Уйдя в размышления, я не обратил внимания, как она передумала лежать и села рядом, опираясь на руки за спиной.

— Ну как, гожусь я в подруге вашей дочке?

— Почему?

— Элементарная логика, доступная даже такой маленькой девочке, как я, — в голосе прорезалось ехидство. — Меня взяли с собой на дачу, а не оставили дома, хотя завтра уже первое сентября и надо готовиться. К родителям приехали друзья и взяли с собой мою ровесницу. У крёстной Оленька и Маша возрастом не вышли. К тому же их с собой не взяли. А меня потащили.

— Ну… Если бы у меня была дочь, то, наверное, подошла бы. Проблема в том, что у меня вообще детей нет.

— Тогда вашей жене, — ага, голос прозвучал уже неуверенно.

— И жены тоже нет. Можешь не перебирать варианты. Не обижайся, но Шерлока Холмса из тебя не выйдет. Всё на самом деле именно так, как выглядит. Алиса и в самом деле дочь моих друзей, приехала в Москву поступать и поступила. Пока сдавала экзамены, жила у меня. Согласись, глупо снимать квартиру, если есть у кого остановиться. Сразу отвечу на следующий вопрос. Пока всё ещё живёт у меня, но там вышла неприятная случайность. Она должна была заселиться в общежитие как иногородняя, но тут я летом на две недели сильно заболел и вообще с постели не вставал. Можешь у Кати спросить, она подтвердит, что я не вру. Алиса в итоге эти две недели меня выхаживала, из-за этого пролетела с общежитием. Так что до конца семестра пока ещё у меня. И сегодня мы приехали к вам именно праздновать её поступление. Один-ноль в мою пользу?

— Да.

— Ну всё, тогда с тебя мой выигрыш.

— Эй, вы чего? Какой выигрыш? Мы ни во что не играли.

Ух, глаза горят праведным гневом, рот сжат чуть ли не до судорог, но в остальном не пошевелилась. Рановато этой девочке в актрисы.

— Ты сама признала, что один-ноль в мою пользу. То есть у нас игровой счёт. И значит, мы играли, а я победил. И ты должна мне мой выигрыш.

— Вы случайно иезуитом в трибунале инквизиторов не работали? С такими методами доказывать? — рассмеялась Яна.

Я же про себя отметил, что не каждая девочка её возраста просто поймёт фразу. Не говоря уж придумать… И кажется, я начал понимать смысл двух увиденных сцен. А механизм такого далёкого предвидения оставлю на потом.

— Надо было снова с тобой спорить, потому что иезуиты в трибунале не заседали, а я вообще от этого не представляешь как далёк. Но я хотел на самом деле другое попросить, раз уж ты сама идею подкинула. Алиса не местная, город не знает, а надо бы. Я работаю, причём часто до поздней ночи. С сокурсниками пока не знакома, да и отпускать её с совсем чужими людьми родители мне голову оторвут. А вот ты вполне неделю-другую могла для неё поработать гидом. Тем более, как ты заметила, ты как раз одиннадцатый класс, Алиса только-только закончила школу. Ты лучше меня поймёшь, что ей будет интересного.

— Какие вы скучные, — вздохнула Яна. — Все. Но считайте…

— Игорь Данилович. Я понял, что моё имя у тебя влетело и вылетело.

— Да, значит, Игорь, — и она сделала ударение на отчестве, — Данилович. Всё равно мать сама предложит, она у нас по профессии обожает опекать сложных подростков и помогать людям. Надеюсь, хоть Алиса окажется прикольной.

— Не можешь отказать — возглавь. Принято. И как там говорят? Любой труд должен быть оплачен? Не всегда деньгами, но за помощь с меня, считай, причитается. Отдарюсь через две недели.

— Замётано.

— А сейчас пошли. Там шашлык уже готов, и нам снизу орут идти есть.

День третий. Б ухгалтерия этики

Мы вернулись уже вечером, повезло, что засветло — удачно проскочили чуть раньше основной пробки родителей, которые назавтра везли с дач цветы детям на первое сентября. И всё равно закат уже склонился над крышами домов. Алиса сразу побежала в душ и переодеваться, я же встал у окна кухни, любуясь картиной за окном. Всё-таки у верхнего этажа есть много плюсов, например, даже в районе высотной застройки у тебя всегда будет прекрасный вид из окна. Вечер как раз залился красотою, начав свою роспись по небосводу. Окна зданий напротив так сильно загорелись, как будто вспыхнули дома, их огонь поднялся ввысь и облаками, словно дымом, заволокло начавший синеть и чернеть небесный купол.

Не оборачиваясь, я ощутил, как Алиса подошла и встала у меня за плечом. Ничего говорить не стала, а тоже застыла, всматриваясь в картину за окном. И это правильно. Закаты завершают долгий дневной путь, приумножая мудрость и глупость всех свершений, подводя итог страстей, настоящих и призрачных. Наконец, за окном почернело, вечер укрыл город тёмным покрывалом. Алиса щёлкнула выключателем, зажигая люстру на потолке. И сразу кухню затопил мягкий жёлтый свет, отрезая всё, что творится за окном, превращая квартиру в замкнутый мирок. Алиса грустно посмотрела на турку: можно сколько угодно гордиться своим обновлённым организмом, после кофе он всё равно спать не будет. Поэтому налила чаю и взяла конфету:

— А теперь рассказывай, зачем и почём ты меня так активно продавал в подруги этой Яне.

— Ну тебе всё равно нужен гид по городу.

— И это, согласна — приятное с полезным. Так что ты увидел на крыше? Я ощутила короткий всплеск.

Я вздохнул. Тоже, кстати, загадка. Почему Алиса заметила мою попытку посмотреть на Яну? Эта способность — часть нашей природы, а не внешнее воздействие, отсюда даже во времена магов интерес инкуба заметить было невозможно. Алиса у нас особенная, ведь она менялась не сама, её создало очень древнее магическое существо? Или это связано с необычным видением?

— Если бы я сам понимал, что… — я вкратце пересказал обе сцены и невозможность от них отойти. — Я никогда с таким не сталкивался, и в записях моего наставника ничего подобного тоже не упоминалось. Хотя там про ясновидение вообще мало было. И всё равно, принципы-то едины, и до этого практика в теорию укладывалась.

— А может у этой Яны иммунитет на тебя? Давай я попробую.

— Ни в коем случае, — резко ответил я. — И не пытайся сама пробовать втихаря, плохо кончится. Этому надо учиться. Я осваивал самоучкой и только на девушках. Дважды сорвался на привязку жертвы, сама понимаешь, чем это кончилось бы. С трудом тогда сумел эту привязку порвать, и мне было очень плохо. Мне потом уже объяснили, что это ещё повезло, могло и хуже получиться. А если привязка сядет у тебя на Яну, то тут может всё что угодно быть. Помнишь, чего я говорил про однополые извращения и как они на нас влияют? А тут ты или шизофренией рискуешь — пытаясь разделить, где твои ощущения, а где поступки и мысли Яны в будущем. Ну или получить такую дозу энергии, что потом опять начнётся ломка и курс реабилитации с нуля.

Алиса побледнела и часто закивала, конфету чуть не выронила. Потом сказала:

— Хорошо, сначала буду учиться. Под твоим чутким руководством. Тогда что нам дают эти подсказки? Извини, но из первого видения выходит, что Яна займётся проституцией в частном порядке. Вот не поверю. Финансовых проблем и проблем в семье, если верить тому, что ты увидел, у неё не будет. Она пока ещё девочка, мы оба это ощутили. Даже если она скоро потеряет невинность и так далее, я не верю, что она пойдёт в шлюхи. Да предложи ей кто сейчас за деньги переспать — она же ему рожу расцарапает. Тем более, по твоим словам, секс ей не особо понравился, то есть вариант блядовать из удовольствия тоже отпадает. Не может человек за такое короткое время так радикально поменять свои взгляды.

Я вздохнул и тоже налил себе чаю, только вместо конфеты взял бутерброд.

— Как раз вот в этот вариант я, увы, поверю. Яна не просто из благополучной и обеспеченной семьи. Её родители могут своим успехом гордиться. Я с Геной разговорился, он блестящий строительный дизайнер, его пригласили в Москву в крупное архитектурное бюро. Они сейчас работают над каким-то зданием в Вене. Света поначалу просто переехала за мужем, но уже здесь стала популярным детским психологом, причём к ней идут не ради имени и имиджа «я записан к такому-то светилу», а потому что она действительно умеет решать проблемы. При этом мама в отношении дочки придерживается достаточно свободных взглядов, с пониманием относясь к пожеланиям молодёжи. Понятно, что и мальчики за дочкой ухаживать будут, тем более она очень красива. И остальное должно быть, так у всех бывает.

— Всё равно не понимаю. Ну то есть хорошо, они оба нацелены на успех, и они добились успеха. Я с Яной говорила, она родителями гордится, сама тоже хочет найти дело и там добиться успеха. Что в этом плохого? С такими стартовыми условиями… — Алиса вздохнула. — Будь у меня хоть четверть того, что есть у Яны, я бы так развернулась… — Нет, ты не подумай, не жалуюсь, зато я и в Москву переехала, и с тобой познакомилась, и с Катей и Лёшей. Но просто как вспомню свои мучения в школе, и как я каждую копейку считала, каждый шаг просчитывала, каждую возможность выгрызала. Но даже тогда в шлюхи и не думала идти. Яна-то с чего? Никак не догоняю твою мысль.

— Вот в этом и дело. Ты вертелась ужом, ты сама сказала, каждую возможность выгрызала зубами и когтями. А у Яны… Нет, тут совсем не «подростковые гормоны и жажда секса». Родители у неё нацелены на успех и достигли успеха. К сожалению, они уже живут в этом успехе, он для них не смысл жизни, работа понемногу становится самой жизнью, заслоняя всё остальное. Так что в какой-то момент эта девочка из обеспеченной семьи ощутит себя статусной, красивой и самой важной — вещью. Ну или породистой собачкой, которую холят, лелеют и держат на строгом поводке морали и поведения, положенного для её общественного статуса. Я такое уже видел, особенно когда жил в Европе. Тут будет не попытка заработать лёгкие деньги. Я поверю, что она вообще не будет получать никакого удовольствия, окажется безразлична к сексу. Спокойно и равнодушно отнесётся к необходимости раздеваться, выполнять разные непристойные требования клиента. Пусть он видит в ней рабыню, служанку, игрушку, но он видит в этом статусе именно человека, а не общественно-социальную функцию. Тебе может быть больно и обидно, но зато ты ощущаешь на этот миг себя человеком со своей волей и желаниями, обидами и страстью, а не бездушной куклой под контролем матери, школы, общества… да всех, кто сумеет.

— М-да… Я поняла, — Алиса почесала кончик носа, протянула руку за новой конфетой, но передумала и бросила конфету обратно в вазочку. — Но тогда вот тебе встречный вариант. Первая сцена — это кадр из фильма, в котором Яна будет играть роль. Вторая — какая-нибудь кинопроба. А в процессе или ради получения роли Яна переспит с режиссёром. Говорят, для кино это чуть ли не норма, особенно среди начинающих актрис. А за это слава и всё чего там? — она вздохнула. — Знаешь, вот предложи мне, когда я ещё дома жила, переспать за роль, стать известной в кино, и я при этом точно знала бы, что не кинет — плюнула бы на все свои принципы.

— Возможно. Но тогда почему я ничего этого не увидел? И почему вообще увидел с таким зазором по времени, что меня после сеанса с той крыши в реанимацию или в дурку должны были увезти? А ещё откуда-то ощущение нехорошее, что вся эта история чем-то дурно пахнет. И отсюда у меня к тебе просьба.

— Да поняла я, присмотрю и разберусь.

Алиса сморщила носик и демонстративно посмотрела в окно, всем своим видом показывая: не дура, не эгоистка и для пользы дела постараюсь. Я взял её за руку, сам не понимаю, почему именно этим жестом захотел обратить внимание обратно на себя.

— Нет. Я хотел попросить разрешения поставить на твой телефон маяк, чтобы отслеживать твои перемещения. История выходит какая-то мутная, и я хотел бы подстраховаться.

— А ты разве ещё нет? — искренне удивилась Алиса. — Я думала, ты для этого мне и новый телефон дал, и симку, оформленную на себя. Я думала, ты сразу так сделал.

— Нет. Я так не сделал и без твоего разрешения не буду. Даже если считаю, что так надо сделать.

— Почему? — прошептала Алиса.

— Я и сам не ожидал, что ты станешь для меня человеком, за которого я буду переживать. Привык давно уже, что перекати-поле и один. Но именно поэтому. В отношении близких людей можно быть собственником, но до определённого предела. Я за тебя боюсь, но я уважаю твою волю и твои поступки, так что надевать на тебя ошейник не буду. И хотел бы доверять. А доверие с поводком и в наморднике не бывает.

— Ну, ставь… Ставь конечно. Это наоборот разумно будет. Спасибо…

Алиса неожиданно чмокнула меня в щёку, покраснела и убежала в комнату.

А дальше я про Яну, если честно, забыл. Я интересовался, как дела у Алисы в университете — первое сентября, какие лекции и что с сокурсниками. Всё-таки когда в твоей жизни появляется кто-то, о ком можно искренне заботиться, после многих лет голого индивидуализма и стяжательства это оказалось очень приятно. Я с головой ушёл в работу: французы заглотнули наживку, так что теперь мы вели переговоры с одним московским НИИ, который станет головным в разработке наших аналогов. Тем более, вице-председатель Совета директоров, пользуясь своими связями, договорилась организовать под нас государственный грант на «импортозамещение», который покроет солидную часть расходов. Ну а я в приватном разговоре с Антоном Павловичем ему пообещал проконтролировать, что деньги с этого гранта целиком пойдут на зарплаты, разработку, в откаты и взятки нужным людям — но ни копейки не осядет просто так в карманах разнообразных чиновников и директоров от НИИ. Ибо нам-то как раз кровь из носу нужен именно результат.

В выходные тем более оказалось не до чужих проблем, самое большее Алиса вскользь упомянула, что они с Яной общаются нормально, и она за девчонкой присматривает. Оценив текущий запас силы в крови у Алисы, я примерно рассчитал, что под Новый год ей придётся выходить на охоту. И желательно к этому времени её хоть немного обучить всему, что необходимо для выживания. И начать стоило с контроля предвидения. А для этого с утра субботы я открыл гараж одной из своих «охотничьих» машин, после чего на два дня мы уехали в Рязань. Заодно Алиса с моего разрешения потренировалась и в магической симуляции, как я показал с бросками дротиков. Расход энергии на это был небольшой, сократит срок до охоты на неделю-другую, зато упражнение помогло и с тренировкой ясновидения. Обратно Алиса ехала сияющая как новенький медный пятак, у неё пусть не идеально, но всё получилось, она поняла принципы. А практика — дело наживное, первый раз я помогу и прослежу, дальше она сможет и сама. Но кроме магических сил, тренировки вымотали девушку как после хорошего забега с грузом. Алиса дремала почти всю дорогу обратно, а дома я еле заставил её переодеться, поскольку она пыталась упасть и заснуть чуть ли не в туфлях. С понедельника же мы оба снова завертелись в делах, и нам стало тем более не до обсуждения Яны.

Пятница стала сумасшедшим днём. С утра звонили строители по нашему зданию, в котором как раз начался ремонт. Потом очень долго в режиме видео конференции мне и нашему старшему конструктору трепали нервы смежники. Следом дозвонились из НИИ, куда мы хотели отдать заказ на разработку. Эти вроде бы общались строго по делу, но осторожничали, до запятой выясняли, что и как мы хотим, на каких условиях и насколько они смогут это выполнить. Казалось бы, очень плодотворно и по делу поговорили, но ощущение было как от двух предыдущих совещаний вместе взятых и помноженных надвое. Вишенкой на торте оказались французы, которые связались со мной и с искренним беспокойством пытались уточнить: а действительно у нас настолько тупые инженеры и монтажники, которым для установки и работы нужна настолько подробная документация — или может быть стоит прислать своих людей в помощь сначала в подготовке площадки, а потом помочь с установкой и наладкой.

Закончив их успокаивать, я растёкся по креслу как медуза на песке. Посмотрел на сидевшего напротив Лёшу — он французского не знал, потому весь разговор просто с интересом вслушивался — и сказал:

— Знаешь, иногда оказывается, что тупые байки про твою страну — счастье. Они же там в Европе искренне до сих пор думают, что у нас по Москве в лаптях водят на поводке медведей по улицам, а по ночам вокруг города завывают дикие татары на лошадях и с луками.

Лёша хохотнул:

— А, помню, в прошлом году на конференции этот из Казани, как его? Назир? Американцу жаловался на выставке.

Тут от смешка не удержался и я, история была и впрямь смешная. На кофе-брейке у представителя иностранной фирмы, которая презентовала для выставки своё оборудование, завязался разговор про то, как живёт российская глубинка. Про «дикий татар из Сыбыр» американец слышал, а то, что от Казани до Москвы всего восемьсот километров, даже не удосужился проверить. И вдохновлённый этим весёлый татарин потом минут двадцать жаловался на свою трудную жизнь инженера по охранным системам. Про медведей на улицах не говорил, зато рассказал про диких татар, живущих рядом с Казанью. Два метра ростом, волосатые, страшные, культуры не знают, электричества пугаются. Ездят до сих пор на лошадёнках, в город заезжают — прямо табор из юрт на площади ставят, а ещё страшно любят ломать окна и красть женщин, вот потому и нужно ставить везде сигнализацию. Американец искренне сочувствовал, зато как окружающие не лопнули от смеха и до самого конца сумели себя не выдать улыбками — до сих пор не представляю.

— Вот-вот. Они там в Париже искренне думают, что поставляют оборудование в какой-то аналог Нигера. И это просто замечательно, они нам уже столько отправили и ещё отправят… В общем, после разговора с мужиками из НИИ я не удивлюсь, если лет через пять — семь мы на рынок как конкуренты французов выйдем, — я посерьёзнел. — Знаешь, я на нашего вице-президента Совета директоров всегда свысока поглядывал, думал, просто синекуру Елене Юрьевне устроили как крупному держателю акций. Был не прав, очень деловая и хваткая дама, если под маску заглянуть. Я-то думал, скромно начнём, потом себя покажем и уже дальше будем помаленьку расти. А она сразу увидела перспективы и под это дело даже государственное финансирование выбила. Просто грех, если мы всё просрём и не добьёмся успеха. Жилы порву, но сделаю… Та-а-ак, — мой взгляд упал на телефон, лежавший с выключенным звуком. — Продолжается, — вздохнул я. — Четыре пропущенных.

Открыв список звонков, я насторожился: все четыре были от Алисы. И оказалось, что не дозвонившись, она кинула голосовое сообщение. Было это полтора часа назад.

«Надо было спорить! Короче, у Яны, оказывается, ещё второй телефон есть, я смогла в него залезть и немного эсэмэски полистать сегодня. Правильная версия — мой вариант. Там две студии, одна маленькая в Москве, и какая-то большая недалеко, где дача у них. Света и Гена сегодня на даче, у Яны в школе уроки завтра, она дома осталась. А сама втихаря сегодня после уроков сразу туда на все выходные, на съёмки. И не в первый раз она снимается, похоже. Я сейчас за ней, как на месте разберусь — сообщу».

Я в панике открыл трекер — всё верно, Алиса поехала в Солнечногорск, а там сигнал пропал, телефон выключен.

— Лёша, беда. Яна с Алисой вляпались, и по полной.

— Что случилось?

— Катя предполагала, что с Яной чего-то не то? Алиса потом вечером, когда мы с дачи вернулись, пошутила, что дело не в мальчике, а типа Яну на съёмки в кино пригласить хотят. Сейчас Алиса нашла переписку, что Яна уже немного где-то снимается, а сегодня её, пока родителей нет, на все выходные пригласили на съёмки в студию за город. Надо объяснять, какие съёмки могут быть у такой соплюшки и тайком от родителей? Что хреново, Алиса уже полезла сама проверять.

— Мать его… — выругался Лёша. — Надо Гене звонить. Или в полицию.

— Нет, — резко ответил я. — У Алисы на телефоне стоит трекер. Мы его поставили, если она заблудится и чтобы не объяснять мне, где и как выбраться. Решили, что мне проще тогда посмотреть, куда она забурилась, чем по описанию гадать. Я сейчас посмотрел: Алиса решила поиграть в детектива и проследить. И похоже, там её и схватили. Телефон выключен. Хорошо, позвонили мы в полицию, и что? Ну Яне от родителей попадёт, но если не дураки, то на съёмочной площадке компромата нет. Скажут — пригласили девочку платье показать, да хоть купальник, закон не нарушаем. А никакой Алисы не видели и не слышали. Даже если нам поверят и будут искать — Алиса опасный свидетель… нет. А если не поверят или если кто из местных ментов прикрывает? Сначала на месте надо посмотреть, а потом шуметь.

— Игорь Данилович, я с вами. И я на машине.

Я открыл рот, что согласен. Лёша мужик крепкий, даром человек мирный — но вдвоём мы всё равно сильнее. И тут меня осенило.

— Лёша, а дело-то не только в детской порнографии. Я сейчас вспомнил… Света тогда хвалилась. К ней этим летом стали заходить с проблемами очень важные люди. Ну как бы немного удивительно, она-то просто была врачом из провинции, а сейчас понемногу вровень с известными московскими психологами встала. Она человек порядочный, медицинскую тайну не выдаст. А что если к ней придут с компроматом на Яну? Причём таким, после которого девочке из Москвы через полстраны уезжать и прятаться?

— Ради дочери Света плюнет на всё, включая медицинскую тайну, — подтвердил Лёша. — И если вы правы, то…

— Времени нет. Так, если ты со мной, то ничему не удивляться, и объяснять буду потом.

Похоже, дальше меня ждёт сложный разговор, начиная с того, откуда у меня машина и права, если для всех я водить не умею. Только без специального снаряжения нам сейчас не обойтись. Но оно лежит не на складе как обычно, а осталось в машине, на которой мы с Алисой ездили в Рязань. Но и помощь Лёши стопроцентно пригодится. Хотя бы как свидетеля, если и в самом деле кто-то из местной полиции в доле. Плевать. Сейчас главное — это жизнь Алисы. А объясняться и ругаться я буду потом, как всё обойдётся.

Лёша без вопросов быстро доехал по указанному мной адресу, хотя у него несколько раз и вертелось на языке узнать «зачем». Когда мы остановились возле ещё советских лет гаража — такие раньше часто ставили во дворах полузаконным способом, и до сих пор этот самострой много где остался — он всё-таки не выдержал. Внутри стоял серый внедорожник, который я быстро вывел наружу.

— Загоняй свою машину пока сюда. Не стоит, если что, светить твои номера.

— Да уж… не ожидал.

— Есть у меня права, есть. Только не на моё имя, и машина по доверенности. Потом объясню, почему так. А сейчас быстрее.

Дальше всю дорогу до нужного нам коттеджного посёлка Лёша молчал, хотя вопросы у него множились на глазах. К примеру, поначалу он нервно дёргался, когда я взял немалую скорость и начал вышивать в потоке. Дальше смотрел уже с уважительным интересом, когда ветер начинал свистеть на зеркалах, а дорожная разметка лихо мелькать под колёсами вправо-влево. Последнее время у меня не так много практики, но особенность инкуба — мышечная память теряется намного медленнее. Хватает потренироваться раз в полгода. Вдобавок реакция у меня на уровне профессионального спортсмена. Да и не приходилось сегодняшним водителям маневрировать на предельной скорости по ухабистой и заваленной мусором дороге на старенькой «пятёрке», когда за тобой гонятся и пытаются угостить организм неаппетитной порцией свинца.

Машину я остановил в лесочке недалеко от посёлка.

— Трекер где-то здесь встал, но у Алисы в телефоне маяк. Сам собирал, пока батарея цела — даже если телефон треснуть об стену, маяк будет сигналить. Сейчас.

Мы вылезли из машины, и не сговариваясь поёжились. Зябко. Солнце грело ещё почти по-летнему, стремясь отдать последнее нерастраченное тепло, и на голубом и небе ещё почти не было туч. Только ветер какой-то холодный и резкий, напоминает, что на дворе уже вообще-то сентябрь месяц. А ещё среди яркой зелени уже заметны первые предвестники осени: жёлтые и красные листья. Скоро они опадут с деревьев и покроют собой все дороги и дорожки, но пока хорошо нас укрывают от посторонних взглядов из посёлка и с основной дороги.

Я достал из багажника дрон-квадрокоптер. Штука дорогая, пока редкая и повсеместно воспринимается как забавная чисто игрушка. Зато я оценил сразу, включая перспективы, возможности и что можно туда навесить. Так что в багажнике вожу и коптер с запасной батареей, и несколько навесных блоков по модульной схеме личной разработки. Лёша удивлённо присвистнул:

— А некоторые детали я узнаю. Так вот чего вы у нас в мастерской для себя делали. А парни-то смеялись: начальник для дачи балуется.

— Да. На дроне камера, заодно повешу пеленгатор. Сигнал выведу на монитор с блоком управления.

Маяк дрон обнаружил быстро. Неказистый дом на самом краю посёлка. Из тех, когда хозяин резво стартует, бодро строит с размахом и запасом стены. А потом деньги заканчиваются, и остальное приходится доделывать «хоть как». Так и здесь. Двухэтажный коттедж белого кирпича, солидный и большой по площади. Но рамы в окнах самые дешёвые, дверь хлипковата. Кстати, а окна второго этажа уже потом заложили. Хотя снаружи фальшивые окна оставили. С земли издали не разобрать, но с коптера и сверху заметно. Теперь в комнаты на втором этаже невозможно заглянуть снаружи. Участок зарос бурьяном. Забор под стать дому: капитальный, высокий, с солидными воротами. Зато гараж хибара-хибарой. Меня насторожил именно забор. Вроде бы преодолеть его, если умеючи, не так сложно, но…

— Лёша, видишь на заборе?

— Да, согласен. Как-то подозрительно плотно камеры перекрывают всё. И если память меня не подводит, как раз неделю назад такие же заказывал… Нет, не под этот дом. Дороговато.

— И два мужика, они сейчас в гараже сидят. Подозрительно сидят, как охраняют. Пятнадцать минут и три захода — а даже не вышли ни разу.

Лёша кивнул. Мы специально заводили дрон на участок через мёртвую зону камер. Будь гараж простым сараем, а мужики там просто чего-то делали, то обязательно вышли бы посмотреть, чего наверху стрекочет. Но если там пост охраны, то для них всё, что за пределами камер наблюдения и периметра не существенно. Зато выйдешь посмотреть, и что-то важное пропустишь.

— Что будем делать? Просто постучать — нас пошлют, через забор лезть… Если Яна и Алиса там, то рискованно. Кстати, Игорь Данилович, смотрите. Возле ворот камеры с ошибкой стоят. Левее если, в сторону леса. И антивандальная система не стоит. Я могу на спор рассказать, как было. Хозяева домика не разбираются и просто заказали систему. Кто ставил, привык, что клиент жмотится и каждый раз объяснять — нервы не казённые. В принципе правы, не торговый центр, хулиганов нет. Если бы их чем-то залепить…

Я всмотрелся и кивнул. Вот что значит одна голова хорошо, а две лучше. Я сосредоточился на управлении дроном, зато Лёша не занят и смог внимательно оценить систему наблюдения. Действительно, ошибка. Обычно число камер ставят исходя из длины сторон участка, чтобы при выходе из строя какой-то камеры не появлялось мёртвых зон. Расчёт стандартный, осел в спинном мозге каждого установщика. Но монтажники схалтурили, не подумав про то, что смотреть за воротами и калиткой нужна отдельная камера со своим постоянным каналом. Сверх комплекта периметра. Здесь камеру тупо включили в общий расчёт — обязательная средняя плотность камер на каждую сторону формально соблюдена, и ладно.

— Знаешь… Есть идея насчёт «залепить». Я сейчас.

Двух пареньков, возвращавшихся в посёлок, я приметил с дрона, когда тот летел обратно. Перехватил их недалеко от машины и так, чтобы было заметно — я иду от неё. Двигался ровной походкой, но некоторые огрехи в движениях и лёгкий запах спирта выдавал состояние, когда человек немного навеселе. Ещё может связно двигаться и работать, но слегка затуманенное сознание способно выкинуть любой фортель.

— Эй, пацаны, привет.

— Здравствуйте.

— Добрый день.

— Слушай, а продай, а? — я показал на ружьё для пейнтбола, которое нёс один из ребят. На профессиональных игроков непохожи. Видимо, просто таскали в лесочек пострелять по деревьям и банкам. — Сколько стоит?

— Не продаётся…

— Слушай, очень надо. С друганом поспорили. Вот не могу проиграть. Сколько надо? — я достал кошелёк и вытащил пачку денег. В любой моей охотничьей машине лежит запас наличных, если вдруг придётся всё бросать и бежать. — Давай, вдвое за него плачу. Или не, давай втрое. Ну очень надо, ну вот не могу проспорить.

Хозяин ружья замялся, сумма получалась немалая, но и просто так продавать на улице непонятно кому рука не поднималась. Мой расчёт был на его приятеля, у которого глаза алчно загорелись. Он что-то зашептал другу на ухо, и убедил быстро.

— Хорошо. Но деньги проверим. Сейчас по дороге назад чуть, минут пять идти. Там магазин есть, с аппаратом. Там деньги проверим.

Обернулись мы быстро, после чего с ружьём и запасом шариков я вернулся к машине.

— Зачем? — спросил Лёша.

— А будем демонстрировать, что некоторые защитные элементы на камеры ставят не чтобы с заказчика денег побольше срубить.

Лёша не стал ничего говорить, боясь сглазить. В теории всё просто. На практике с предельного расстояния, чтобы не попасть в поле зрения камер, нужно выстрелить шариком с краской точно в объектив. И сделать это быстро: дом хотя и на окраине у самого лесочка, народ всё равно ходит. Если долго стрелять, то заметят и поднимут шум.

Выйдя на позицию и приложив приклад ружья к плечу, я невольно усмехнулся. Кажется, совсем недавно показывал Алисе, как метать дротики в дартс, пользуясь предвидением? И тогда сказал, что возможно когда-нибудь этот «не задокументированный» для инкубов и суккубов фокус может спасти ей жизнь. Так-то я холодным оружием владею намного лучше, чем огнестрельным. Но в нынешних идеальных условиях, когда по тебе не палят в ответ… Ружьё окуталось призрачной дымкой, из ствола вылетел призрачный шарик. Мимо, ветер мешает. Второй раз. Мимо, угол высок. Третий… пятый. Наконец, я отыскал идеальные условия, и последовал материальный выстрел. Первая камера готова. За ней — вторая. Мёртвый сектор обзора готов.

Я перехватил ошеломлённый взгляд Лёши. Ну да, это для меня я на каждый выстрел тратил по десять — пятнадцать минут и десятки виртуальных попыток. С его точки зрения, я вскинул ружьё к плечу и играючи за пару секунд влепил три шарика. Чувствую, объяснения будут долгие и трудные. Но — потом.

— За мной.

После впечатляющей стрельбы Лёша повиновался сразу и не споря. Подбежал к стене, подкинул меня, чтобы я забрался наверх. Не стал и просить подтянуть его на забор следом. Сейчас он мне помеха.

Что бы ни говорили, в силу своей природы я — хищник. Вдобавок пока жил в тайге, свои рефлексы старался отточить… Мальчишка, которому тогда нравилось ощущать себя эдаким суперменом. Сейчас я отбросил инженера, которым жил последние десять лет. Я снова жил в каменных джунглях кварталов мигрантов Парижа. Я сидел в таёжной засаде с ножом, замер неподвижно готовый к броску — только моя дичь сегодня не четвероногий, а двуногий зверь. И заметить меня не смог бы никакой даже лучший профессионал, чего уж говорить про здешнюю охрану.

Как я и рассчитывал, очень быстро один из охранников вышел посмотреть, в чём дело с камерами. Двигался и смотрел охранник вовсе не как случайный обыватель. Насмотрелся на таких вот из «бригад» девяностых, очень характерные мелочи выдают. Этот пырнёт чужака ножом не раздумывая. И на боку, не особо скрываясь, висел нож, причём намного больше и лучше того, который я вожу в машине. У меня-то легальный и по документам кухонный, а здесь — то самое, за изготовление которого полагается срок не в санатории. Я не стал красиво брать его в плен как в кино: всё-таки я не профессиональный военный, натасканный уложить разом двоих вооружённых противников, а напарник охранника обязательно высунется на шум. Ружьё я оставил Лёше, мешало бы, да и с ножом мне привычнее. Сейчас я прыгнул вниз, ударяя всей массой тела ботинками по спине чуть ниже черепа, ломая позвоночник.

Я как раз успел поменять старый кухонный нож на боевой, когда из дома выглянул второй охранник. Его лицо исказилось звероподобной гримасой. Мгновенно он кинулся на меня в атаку. Смазанный скоростью удар рукой с ножом в основание шеи. Насмерть бил, гад. Я ушёл в сторону, не пытаясь атаковать. Мне нужен манёвр. Враг, промахнувшись, по инерции сделал ещё несколько шагов и обернулся — лицо, вымороженное в нечеловеческом оскале. Он под какой-то химией, я это ощущал уже способностями. Понятно, с чего он быстр… и почему не разбираясь, затуманенное сознание дало указку сразу же убить.

Охранник сгорбился, словно оборотень в лунную ночь. Ударил ногой, снизу вверх, лягая как заправская лошадь. Я отшатнулся — мимо. И сам рванул вперёд. Силуэт охранника мелькнул, уходя вправо за бьющую руку. Но всё-таки я зацепил его! Тут же, не останавливая, продолжая движение, ударил ещё. Нож прошил пустоту, враг и второй раз успел выйти из-под удара. Грязно ушёл: вроде бы его оружие с моей стороны и можно меня в ответ самому ударить, вот только сустав человека не гнётся как шарнир. В обороне появился пустой сектор, чем я и воспользовался, загнав лезвие по рукоять мужику в почки. Какая бы ни была у него химия в крови, охранник рухнул на землю и захрипел. Заорать не успел, я ботинком встал ему на горло. Повезло. Матёрый волчара, и убивал не раз. Но больше привык к пистолету, с ним бы он меня запросто уделал. А вот на ножах резаться — силён, быстр, но умений скорее на кабацкую драку.

Времени стычка заняла немного, так что когда я затащил два трупа в гараж и открыл ворота, Лёша не успел особо перенервничать.

— На вас кровь, Игорь Данилович.

— Не моя… почти. Тут очень недружелюбные хозяева. Сразу как меня увидели, попробовали мне перерезать горло. Даже не спросили, кто я такой.

— Вы их…

— Да. Или они меня. Повезло, что боятся шума, и что выстрел пол-округи перебаламутит, даже если соседи не сразу поймут в чём дело. Будь у них стволы, а не холодняк — положили бы на месте. В гараж не заходи, извозишься. Следы снаружи я потом уберу, — тут я заметил, что Лёша захватил из машины тканевые перчатки, которые лежали там не пачкать руки, если колесо менять придётся. — Насчёт перчаток ты прав, — я махнул рукой, отказываясь, когда он хотел отдать мне вторую пару. — И мне не надо. Я руки обработал специальным составом, он отпечатки портит на какое-то время.

Не объяснять же, что в момент опасности мне про такие вещи думать не требуется, организм сам подстроится. А вот что Лёша простой человек — я не подумал, минус мне. Зато он мужик башковитый, сообразил.

В дом мы проникали через окно, не рискнув открывать дверь: вдруг в доме кто-то ещё уже с пистолетом. Повезло, что хозяева то ли из маскировки, то ли из жадности оставили старые рассохшиеся деревянные рамы: современные пластиковые так просто не вскроешь. Первый этаж оказался пуст. Зато возле двери и по коридору стояло несколько оригинальных ловушек, которые подняли бы тревогу, надумай кто войти. Хорошо, изнутри их найти и обезвредить было намного проще, особенно для двух мужиков-инженеров. Закончив с первым этажом, мы осторожно поднялись по лестнице наверх.

Резким движением открыв дверь, я вошёл в комнату. Лёша стоял за моим плечом. Окон не было, комната оказалась большая и проходная — или с дальней стороны какая-то подсобка. Та самая студия. В дальнем углу ближе к второй двери стоял диван, пока сложенный, но можно расправить в большую двуспальную кровать. На диване по-турецки сидела в одних трусиках-стрингах Яна, розовая от смущения, но голую грудь прикрыть не пыталась. Снимал фотограф, красивый жгучий брюнет, идеал молоденьких девочек — я таких вот профессиональных мошенников насмотрелся, ещё когда работал с Яшей-цыганом. Не просто так шорты и футболка у него как бы случайно фигуру подчёркивали, чтобы Яна невольно нет-нет, а цеплялась взглядом. Командовала всем эффектная тридцатилетняя рыжеволосая женщина в облегающем красном платье. Хотя на самом деле она была крашеная — я её узнал.

Сверкнула вспышка фотоаппарата, по инерции женщина сказала:

— Всё, последний. И ты очень красиво получилась, зря стеснялась…

Тут нас заметили. Яна взвизгнула и вскочила, пытаясь прикрыться руками. Узнав женщину, я наконец-то сообразил не только интригу, но и почему так странно сработали мои способности. Аполлинария — данное отцом вычурное имя она терпеть не могла, так что всегда сокращала себя до Поля. Рыжая командирша — та самая девушка, которая с моей подачи снималась в порнофильме. Девочка выросла, амбиции остались, и она придумала, как глупую идею молодости конвертировать в доход. Шантаж родителей через детей. Сначала съёмки как модель и за деньги — но ничего предосудительного, просто родителям пока знать не обязательно. Сегодня Яну уговорили сняться неглиже, завтра красавчик-фотограф уложит её в постель, наверняка это снимут на камеру. А чего стесняться, все свои уже, а парень видный, красивый и профессионал по части дурить голову. Яна проведёт очень бурные выходные и получит обширное половое просвещение. А дальше станет с одной стороны «обкаткой технологии» по обработке подростков, а с другой отмычкой к Свете. К ней ходят с проблемами дети влиятельных людей, как психолог она составляет психологический профиль пациента. Информация, без которой начинать работу по обработке подростков — русская рулетка.

Под чары демона человек может попасть один раз, дальше получит иммунитет, потому-то я и не мог увидеть ничего, связанного с Полей. Но магия — как вода, а смотрел-то я будущее Яны. Вот предвидение и просочилось за блок, выхватив уже на большем сроке два возможных варианта будущего. В любом случае Свете, вероятнее всего, покажут усечённую версию. Скажем, как дочка занимается сексом, и это попало на камеру. С угрозой опубликовать запись. Яне влетит — но именно «не путайся с кем попало, если не дура».

Вариант первый. Света поддалась и сообщила медицинскую тайну, план Поли сработал. Шантаж неизбежно рано или поздно вскроется, репутация Светы будет уничтожена. Даже если Яну мать не обвинит напрямую, мнение окружающих всё равно будет «во всём эта шалава виновата». А потом уже не важно, сколько в решении окажется от Полиной обработки «эротическая съёмка такая же работа, а тело твой инструмент», сколько желания доказать какую-то свою самостоятельность или отстоять своё мнение — Яна назло всем уйдёт работать в порнобизнес как актриса. И возьмут, там любят расходный материал в виде красивых девочек со скандальной репутацией. Вариант второй. Света сообразит, для чего с неё требуют медицинские данные, и свяжется с кем-то из влиятельных родителей своих пациентов. И те Полю со товарищи удавят, по-тихому и без огласки. Но проблема-то отношений внутри семьи Яны не решена, разногласия лишь загнали обратно под штукатурку общественных норм и социальных правил. Девочка продолжит свою прежнюю жизнь, всё сильнее ощущая себя ценным домашним животным — а в итоге займётся проституцией не из-за денег, а чисто ради острых ощущений.

Я совершил ошибку! Надо было думать потом, а действовать сразу. Пары секунд, пока я переваривал информацию, хватило Поле и мачо с фотоаппаратом прийти в себя, и начать двигаться в направлении второй двери на противоположном конце комнаты. Надо было высвободить проход и вместе с Лёшей скрутить парня, а потом уже решать, что делать дальше. Я испугался, что Поля сбежит с компроматом на Яну, не зря она вроде бы протянула руку за фотоаппаратом, и метнул свой нож. Убивать даже негодяя на глазах у Яны — идиотизм, так что клинок ударил в фотоаппарат, выбивая из рук на пол. Оказалось, что Поля и не собиралась бежать с компроматом. Откуда-то достала обычный острый как бритва канцелярский нож, схватила Яну и приставила лезвие к горлу:

— Не двигаться! Замерли оба где стоите!

Мы с Лёшей замерли, причём из-за моей оплошности он так и остался за моей спиной в коридоре. Но что хуже — если красавчик выглядел более-менее спокойным, осторожно продолжил сдвигаться к спасительной двери, то Поля так и осталась стоять, зажимая перепуганную Яну. А ещё… глаза у Поли расширены, причём нижнее веко напряжено, рот приоткрыт, и уголки оттянуты назад, распрямляя губы над зубами в странноватую усмешку. При этом женщина всё пристальней смотрит на нас, словно гипнотизируя. Мать их всех за ногу и всяких богов, новых и древних. Если подельник спокоен, для него провал — нормальная часть риска профессии, то Аполлинария насмерть испугана, её план раскрыли, и в любой момент наступит расплата. Ещё немного, и паника её захлестнёт с головой. Даже если мы не пошевелимся, через несколько секунд воображение от страха нарисует, как мы якобы вот-вот на неё бросимся, и Поля перережет Яне горло.

Вариант был — попробовать заменить страх чем-то другим: ненавистью, гневом, перенацелить внимание на что-то иное. Пусть мне точно придётся теперь бросать всё и вместе с Алисой срочно прятаться. Объяснениям Лёша уже не поверит… плевать.

— Не двигаться!

— Здравствуй, Поля. В некоторых вещах ты ничуть не изменилась, хотя смотрю, выросла. Стала солидной и уверенной в себе женщиной.

— Откуда… Не может быть… Кузьма?!

— Рад, что ты меня не забыла.

— Ах, ты! Тебя забудешь, тварь! — напарник не понял, зато Поля аж полыхнула бешенством. — Я же столько лет тебя потом искала, хотела удавить… своими руками. Ненавижу! Ты мне жизнь сломал!

— Я сломал? Ты пошла на съёмки добровольно.

— Это ты меня уговорил! Я рада, что ты появился. Я мечтала отомстить — и наконец-то смогу. Тебе эта девочка дорога? Дорога, раз ты за ней приехал…

Ч-чёрт, я ошибся. Опять. Она же сейчас Яну ткнёт ножом уже из мести. Вот теперь точно остаётся последнее средство. Тем более, когда я полностью демон, то могу немного шагнуть за пределы человеческих возможностей. Поля явно готовилась договорить красивые слова про месть и нанести удар, когда мои глаза полыхнули алым, зрачок загорелся живым рубиновым огнём, а рот наполнился острыми зубами, высунулись острые клыки хищника рвать жертву. Даже демон страсти всё равно остаётся демоном. Просто в отличие от вампиров у нас две ипостаси — красивая и страшная, как поглощаемые эмоции — радость и страдание. Был бы у меня организм в полновесной магической трансформации, я бы ещё и когти отрастил, а кожу покрыл бронированной чешуёй. Но Поле и урезанного варианта хватит.

— Каждый человек отвечает за свои поступки сам. Тебе дают шанс и выбор, но выбираешь ты. Напомнить твои желания, когда ты соглашалась на участие в съёмках порнофильма, да ещё в главной роли? Ты готова была продавать себя за очень хорошие деньги, тебя волновали только они, а на чувства отца и матери тебе было наплевать. Я дал тебе то, что ты желала — и взял плату. В виде урока, какова цена за твою жадность. Твоя боль и твой позор — вот это и было настоящей ценой за ту немалую сумму, которую ты получила. Но смотрю, урок не пошёл впрок? Ты решила повторить, но чтобы в этот раз болью платили другие? Яна в эти выходные должна была стать юной звездой твоего порнофильма, а ты бы его превратила в звонкую монету? Хочешь, расскажу, как и кто запланирован следующей жертвой на алтарь твоей жадности? Я всё знаю, я знаю каждый твой шаг в прошлом и будущем, потому что я пришёл к тебе за платой твоего нового желания. По твоему зову. Опять. И я готов эту плату получить.

Парень-фотограф замер, побелел, начал истово креститься и что-то шептать себе под нос. У Поли мелко задрожали губы, рука с ножом хотя и не опустилась, но лезвие уже не прижималось к шее Яны. Плевать, я и не рассчитывал, что Поля сразу начнёт каяться и упадёт на колени. Сейчас во мне бурлит магическая составляющая, я сильнее и быстрее человека — но физику никто не отменял. Невозможно телепортироваться, чтобы успеть перехватить нож быстрее, чем его воткнут в Яну — я должен оказаться на определённом расстоянии. Поэтому во время своей речи я с каждым словом незаметно придвигался ближе. Ещё шажок — и моей скорости хватит в прыжке перехватить руку с ножом.

В этот момент вторая дверь в комнату распахнулась, и буквально вывалилась Алиса! И тоже глаза у неё полыхали рубиновым огнём. Пользуясь тем, что внимание приковано ко мне, она подхватила стойку с лампой и огрела фотографа по макушке, а затем саданула Полю. Один я видел, что одновременно Алиса захватывала жертву способностями суккубы и резко рвала связь. Это больно, это как если голой рукой схватиться за утюг, но Алиса в ярости накатившего боевого безумия не обратила внимание. И одновременно я прыгнул, уводя в сторону руку с ножом, чтобы потерявшая сознание женщина по инерции не ранила девочку.

Дальше у Яны началась истерика. Наплевав, что вообще-то голая стоит перед двумя взрослыми мужиками, она ревела, бессвязно пыталась оправдаться, говорила ещё что-то. При этом вцепилась в мою руку и повисла на мне так, что наставила синяков, я не смог ни разжать её пальцы, ни даже шагнуть в сторону. Так и стоял посреди комнаты. Лёша в это время хлопотал возле Алисы: оказывается, он предусмотрительно захватил из машины не только перчатки, но и аптечку. Сейчас достал оттуда нашатырный спирт, потому что Алисе стало дурно. Быстрый двойной переход человек — суккуба в полноценной магической ипостаси — человек и сам по себе тяжело влияет на организм, вдобавок она ещё и нанесла ментальный удар. Убедившись, что девушка больше не упадёт в обморок, принялся бинтовать запястья и ноги и клеить пластырь. Судя по содранной коже Алису, связали крепко, но не очень профессионально, так что она смогла путы сорвать и выбраться.

Яна так и продолжала истерить. Я оценил состояние девчонки и пришёл к выводу подождать немного, пока проревётся, а как накал спадёт — встряхнуть и заставить одеться. Потом всем уходить. Лёша не выдержал первым. Не отвлекаясь от первой помощи, он рявкнул:

— Хватит и умолкла. Я говорю, хватит оправдываться. Если уж наделала идиотских дел по-взрослому, то и веди себя не как ребёнок. Чего замерла голая? Быстро отцепилась от Игоря, оделась и замерла как мышь.

Это неожиданно помогло, видимо, Яна привыкла слушаться Катю и Лёшу. Она немедленно отцепилась, торопливо схватила валявшуюся в углу одежду и начала одеваться. Я же вместе с Лёшей помог Алисе подняться. На ногах девушка ещё стояла нетвёрдо, так что пришлось её держать за талию.

— Игорь Данилович, я хватаю Яну, и идём к машине, — дальше Лёша меня снова удивил. — Я так понимаю, вы немного задержитесь?

— Да, надо… прибраться. И во дворе тоже. Алиса пусть останется, мне понадобится помощник.

— Хорошо. Давай, Яна, бегом. За мной и молча. Особенно на улице. Поняла?

Алиса себя держала в руках, но когда мы остались вдвоём, нервы у неё всё-таки не выдержали. Девушка уткнулась лицом мне в грудь, её накрыла мелкая дрожь, и застучали зубы. Наконец, Алиса выдавила из себя:

— Я дура, да? Я тебя не послушалась и полезла… Хотела через забор перелезть и посмотреть, а они… меня… схватили там, мешок на голову и затащили. Я дура, да?

— Всё хорошо, а остальное неважно, — я звонко чмокнул Алису в ухо, прижал девушку к себе и принялся гладить по волосам и спине, ощущая, как понемногу она успокаивается. — В итоге все целы. А ещё может и глупо, но твой героизм спас очень много людей. Яна тут была так, запалом и проверкой возможностей. Планы у этой Аполлинарии, так зовут женщину, наполеоновские были. И в следующий раз ты уже будешь умнее. Так что и в этом будем считать плюс.

— Стресс как самый хороший учитель, да? — Алиса всхлипнула, но слёзы всё-таки удержала. — Знаешь, а ты прав оказался. Когда сказал, что твой фокус мне жизнь спасёт. Они меня связали, мешок на голову и в какой-то чулан сунули. Я сначала на ощупь пыталась что-то сделать, а потом эту самую симуляцию попробовала. Что будет, если я вправо сдвинусь, влево или стену проверю. Я так гвоздь нашла, в стене торчал. А потом дверь открыла.

— Ты молодец. И то, как ты этих двоих оглушила — я даже не подозревал, что так можно.

Про себя же мысленно вознёс горячую молитву: спасибо, что по части киднеппинга нам попались дилетанты. Убить — запросто, двое на охране были полные отморозки. Обмануть — с удовольствием и так, что жертва не поймёт ничего, парень-фотограф, на мой взгляд, мошенник каких поискать. Поля тоже по части всяких незаконных схем и вытягивания денег поднаторела. Но похищать людей и дальше прятать тело — это, так сказать, отдельное криминальное искусство.

— Ну, ты же сам говорил, что придумал, как наши способности расширить. И то эту тётку — еле смогла.

— Потому что она — одна из моих бывших жертв, — вздохнул я. — И как оказалось, зря я насчёт неё переживал. Урок на пользу не пошёл. Потом объясню. У неё вообще иммунитет должен быть, но видимо твой способ и на таких людях работает, — я не стал говорить про то, что смотреть на физическое состояние организма блок не мешает. Полю я уже прощупал и выяснил — мозги спеклись в кашу. Ментальный блок бывшей жертвы Алиса пробила явно в том самом отчаянном состоянии, когда даже хрупкая девушка иногда ворочает пудовые бетонные плиты. Нечего Алисе вешать ещё один камень на душу. — Сейчас у нас вынужденно будет ещё одно практическое занятие в стрессовых условиях. Надо понять, есть ли какие-то тайники в доме или где-то ещё. Возможно, Яна была не первой жертвой, и где-то в качестве страховки уже спрятан компромат на тех, кто им мог угрожать или вынужден будет потом прикрывать бегство. Выяснить же это можно, лишь выпотрошив память вон того парня. Поля вне игры и больше не влияет, так что всё должно сработать. Справишься?

— Смогу.

Эпилог

Обратную дорогу все молчали. Недалеко от гаража я остановил машину и принялся давать последние указания:

— Первое. Мы никуда не ездили. И дело не только в том, что Яна у нас чуть не стала звездой фильмов для взрослых с несовершеннолетними. Режиссёры не рассчитывали на одни слова, в доме был запас амфетаминов, — я криво усмехнулся. Если честно, подозреваю, наркотики были нужны всё-таки охраннику, но сейчас это уже не имеет значения. — Для стимуляции творческого вдохновения актёров. Поняла, чего тебя ждало?

Яна побледнела, мелко и часто закивала, прикусив нижнюю губу. Лёша промолчал, разве что правую руку стиснул в кулак, а рот сжался чёрточкой.

— Сейчас наших следов там нет. Машина стояла далеко, как мы заходили и уходили, никто не видел. Я сделал хозяевам инъекцию наркотиков, после чего видели, дымило, когда мы уезжали? Для всех два наркомана в состоянии кайфа спалили дом, ни одна экспертиза не разберёт, что там делали, и чего случилось на самом деле. Это я гарантирую.

Тут я не врал. Из биографии некоторые тёмные моменты не сотрёшь, хотя можно аккуратно замазать белилами. Когда мы с Яшей-цыганом работали в девяностых, были в наших делах и мрачные эпизоды, после которых я учился заметать следы. Конечно, Аполлинарии дорога только в сумасшедший дом, а её напарнику после удара Алисы, а затем нашего допроса, потребуется серьёзная медицинская помощь, но лучше перестраховаться. И небольшой запас наркотиков тут пришёлся очень кстати. Когда красавчик обязательно начнёт рассказывать, как к ним явились два демона, всё примут это за обычные глюки. Наширялся, увидел демонов и порезал двух своих приятелей.

— Дальше. Сейчас все выходите, я меняю машины, моя остаётся в гараже, твою подгоню сюда. Лёша, ты везёшь Яну домой. Яна, запомни — ты сегодня весь день сидела дома, завтра прогуляешь школу и вообще дальше двора до понедельника ни ногой. Это в твоих интересах. Мы с Алисой идём кататься на велосипедах. Это, если что, объяснит потом, откуда у неё ссадины. В здешнем дворе никто из нас не был. Эта машина оформлена на чужое имя, вдобавок уже сегодня в гараже случится замыкание электропроводки и начнётся пожар. Обещаю, сгорит всё так, что ни одна экспертиза не свяжет машину с нашей поездкой. Если вопросов нет, то разбегаемся.

Следователи если в случайное возгорание не поверят и начнут копать, то найдут, что гараж использовался для перебивки номеров на краденых машинах. И дальше выйдут на вполне настоящую группу угонщиков, хвосты я предпочитаю обрезать с гарантией. Но вот это Лёше знать точно не стоит. И так сегодня его совесть прошла по очень тонкому льду мимо Уголовного кодекса.

Уже закрывая гараж и установив бомбу на неизвлекаемость, я с некоторой грустью посмотрел на внедорожник, верой и правдой служивший мне последние три года. Всё-таки бережливость не только в делах, но и в жизни должна быть одни из главных качеств человека. Не выбрасывай рубаху, если её можно зашить. Но и Антон Павлович сказал тогда правильные слова, что в решающий момент надо уметь перешагнуть скупость, отдать часть, чтобы сохранить остальное. Тут главное — не ошибиться, когда уже надо, а когда ещё рано. Сейчас-то сомнений не было. Машина — ерунда, намного больше жалко свой нынешний проект… Я замотал головой, отбрасывая ненужные мысли. Да, придётся всё бросать и срочно уезжать — но мы с Алисой как феникс из пепла возродимся на новом месте. Раз мы теперь вдвоём, то в этот раз всё будет намного легче.

Домой мы приползли, еле стоя на ногах. И день выдался бурный, особенно у Алисы, а уж катание на велосипедах, пусть и для видимости, высосало последние силы. Так-то, если бы мы бежали немедленно, то заморачиваться с выполнением «легенды» до конца не стали. Но я уговорил Алису рискнуть и задержаться на несколько дней. Лёша хотя бы из-за Яны, и чтобы её не подставить, какое-то время вынужден будет молчать про необычные таланты бывшего начальника. Из головы парня-мошенника Алиса достала очень тревожные сведения. Сам я этой информацией воспользоваться не смогу, её следует передать людям, у которых есть влияние и связи в полиции. Но даже с рекомендациями и самым убойным компроматом человеку из ниоткуда никто не поверит, то есть идти я должен со своей текущей личностью. Ну и недели мне хватит, чтобы я успел запустить проект нашего завода, а уже потом имитировать несчастный случай и «тела не нашли». Очень важный проект, и я готов рисковать, чтобы у него тоже сохранился шанс уже под руководством моего зама.

Но это объяснения для ума, а тело протестовало. Алиса вымоталась так, что готова была упасть в постель, прямо не снимая обуви. В итоге всё равно заснула прямо в середине процесса переодевания, когда уличную одежду сняла, а пижаму не надела. Я это обнаружил, лишь когда лёг сам, но поделать ничего не успел: Алиса, не просыпаясь, удобно устроилась в моих объятиях, замурчала довольным котёнком и пресекла любые мои попытки осторожно высвободиться.

Утро вышло грустное. Причём если раньше Алиса весь день бы смущалась, обнаружив, мало того что в одних трусах спала, так ещё и ко мне прижималась, то сегодня молча встала, натянула футболку и пошла чистить зубы. И вообще, впервые на моей памяти, на столе стоит полная турка — Алиса заваривает себе чай из пакетика.

— Эх… Знаешь, не жалею. После того, что я увидела в памяти этой сволочи — не жалею… И всё равно паршивое чувство. Я же про истфак, да ещё в Москве, всю жизнь мечтала. И сбылась…

— Если легче станет, у меня то же самое. Я ведь тоже и по стопам отца хотел пойти, но пришлось всё бросать тогда и уезжать. И сейчас… Я все девяностые стиснув зубы смотрел, чего вокруг творится, и думал: ну хоть как, ну хоть немного всё повернуть. А сейчас как само собой сложилось. Я потому и попросил тебя задержаться.

Неожиданно заиграл телефон. Увидев, кто звонит, я вытаращил глаза: Лёша!

— Алло.

— Добрый день, Игорь Данилович. Вы дома?

— Да.

— А не могли бы вы спуститься? Я внизу жду, у меня тут пара вопросов возникла.

— Игорь, что случилось? Вид у тебя…

— Лёша позвонил. Просит спуститься и хочет про что-то поговорить. Жди меня, но если меня долго не будет или я позвоню, но ты заподозришь со мной чего-то не так — наш план эвакуации запускаем немедленно.

— Хорошо.

Пока ждал лифт, сердце стучало как бешеное, а в голове шумело. Нельзя в таком состоянии говорить… «Иншалла, Игорь — если на то есть воля Аллаха, то сбудется», — словно из ниоткуда прозвучал в голове голос. Я улыбнулся. Мне везёт на людей. Пока я жил во Франции, в мусульманских кварталах, куда иногда заглядывал в поисках жертвы, я встретил старого перса хаджи Рахима. Седой, но крепкий как скала имам не распознал мою природу инкуба, однако считал меня человеком, наделённым особыми способностями. Да и с магией у него отношения были особые: сам не владел и тенью дара, но, путешествуя по миру, видел и слышал хаджи Рахим немало того, что современной наукой объяснить трудно.

«Женщины в моём возрасте уже привлекают только душу, но не тело, копить золото ради золота имаму стыдно. Зато я собираю умных людей и интересные истории, — сказал он при нашей первой встрече. — А две хороших истории, которыми собеседники поделятся друг с другом, всегда обоих сделают вдвое богаче». Я никогда не отказывался от хороших людей и уроков, которые могли мне дать. Я объяснял ребятам из мусульманского квартала, как правильно драться холодным оружием, они в обмен научили меня прилично стрелять. А вечерами мы заваривали душистый чай, младшая дочь хаджи Рахима приносила нам персидские сладости, и мы беседовали. Я делился знаниями, которые мне вдолбила ахай Аюржан и как жил в Сибири. Хаджи Рахим в ответ рассказывал о Персии и Междуречье. Менялись религии и правители, менялось название страны, но древнейшая цивилизация мира сохраняла культуру, знания и легенды.

Если и ворчал на меня старый перс, то как он говорил «за торопливость и горячность». «Старайся, Игорь, Аллах не любит ленивых. Но помни — только если на то есть воля Аллаха, тогда и сбудется. Потому Аллах не любит торопливых, кто не готов всего себя отдать делу. Умей даже самый горячий порыв сердца исполнять с холодным умом». Спасибо, хаджи Рахим. Иншалла. Душа моя чиста от сомнений. Разум мой холоден и пуст перед страхом. Тогда Аллах дарует удачу задуманному делу.

Ранней осенью солнце греет почти так же, как летом. Разве что на небе оно появляется позже, а уходит с небосвода раньше, но пока это не сильно ощущалось. Зато убранство деревьев уже понемногу начало меняться, вместо одинаковых летних нарядов в зелёных тонах деревца на газоне вдоль дороги уже начали обзаводиться золотистыми, оранжевыми и жёлтыми заплатками. Скоро они переменятся до неузнаваемости, на ветках не останется ни одной зелёной частички, деревья покроются золотом и, кажется, начнут грустно звенеть при каждом порыве ветра, оплакивая завершение лета. Но всё это потом, а пока деревья ещё в сомнении: может быть, обойдётся и не придётся стоять голыми на пронизывающем зимнем ветру?

— Здравствуйте, Игорь Данилович. Не разбудил?

— Здравствуй, Лёша. Тебе честно ответить или вежливо? — улыбнулся я. — Если вежливо, то «нет-нет, конечно, я давно встал, я всегда рано встаю». Если честно — то я успел выпить кофе. На серьёзные подвиги не потяну, но голова уже ясная. Чего-то меня вчерашняя велосипедная прогулка окончательно добила. Алиса вон вообще спит ещё. Так что если нужно, то прогуляться в состоянии, но к себе, извини, пригласить могу часа через полтора-два, не раньше. Дадим девочке отоспаться.

— Да я, собственно, и не собирался заходить, сам понимаю, каково вчера Алисе пришлось. Просто кое о чём с вами поговорить хотел.

Лёша молодец, выдержка у человека хорошая. Намёк понял, что Алиса дома, но раньше нашего разговора к девушке я не пущу. Да и распирает мужика от вчерашних событий наверняка, но держится внешне спокойно, вежливо. И я буду себя вести так же.

— Тогда предлагаю не в парк, а к реке спуститься. Гулять вдоль реки и разговаривать намного удобнее, чем стоять и смотреть на пруд. И народу на набережной в это время нет.

— Хорошо.

Ближе к воде признаки осени стали заметнее. Трава вдоль набережной пожухла сильнее, чем во дворах, дворники не успели вычистить с газонов упавшие листья, и они яркими точками цепляли взор. Осенняя Москва-река уставшая, остылая уныло текла мутной водицею. Сразу как мы вышли на дорожку вдоль берега, Лёша посмотрел на меня, явно чего-то выискивая в моём лице, а потом спросил:

— Игорь Данилович, а ответьте мне, пожалуйста, честно на вопрос. Вы ведь старше, чем по документам? И документы у вас не настоящие. Сколько вам лет на самом деле? Сорок пять? Пятьдесят? Вы просто выглядите моложе.

Он не увидел ни Алисы, ни как я тоже переходил в форму демона! Лёша за спиной моей стоял из-за того, что я тормоз и не успел его впустить. Потому он видел только, как Аполлинария и её подручный испугались. Но испугаться они могли, и просто встретив старого знакомого с нехорошей репутацией! Иншалла. Я ответил спокойно, но так, чтобы в моём голосе прозвучало уважение к уму, который показал собеседник. Попробую скормить ему версию, по которой меня знают те, у кого я заказывал ингредиенты для лекарства?

— Почти угадал. Сорок четыре. И давай я тебе расскажу сначала и целиком… что могу, конечно. А потом ты будешь задавать остальные вопросы. На них я тоже отвечу, а если не смогу, то так честно и скажу.

— Хорошо.

Я на несколько секунд остановился и взял паузу, глядя на мутные серые волны и прогулочный катер с туристами, летевший мимо нас. Какая-то девица замахала нам оттуда рукой и громко чего-то закричала, такое у неё было хорошее настроение. Пауза на самом деле мне не нужна, но если я сразу начну как робот выдавать свою историю, то мне не поверят. Нет, я должен обдумать и решить.

— На самом деле костяк разных ОПГ, банд и криминальных служб безопасности при олигархах составляли в девяностых вовсе не вчерашние гопники, дорвавшиеся до оружия и безнаказанности. Основой стали бывшие милиционеры и армейские офицеры, которых вдруг бросили в нищету, да вдобавок отовсюду начали лить, дескать, всё, за что вы служили и умирали — это враньё и совок. На этом взрослые и битые жизнью мужики ломались, уходя к бандитам. Что уж говорить про нас, сопливых лейтенантов только после выпуска. Нет, ни в каких бандах мы не состояли, для этого у нас была, как бы сказать? Слишком хороши мы были, выпускники спецотдела внешней разведки.

— Отсюда ваш французский? — сообразил Лёша. — И то, как вы лихо говорили с этими, из Франции?

— Да. Но страна развалилась, а нашим талантам нашлось применение и дома. Нет, убийствами мы не занимались принципиально. Для этого и так хватало отморозков, да и брезговали мы. Нас ведь учили, что если остался труп, то операция провалена, ведь труп сначала поднимет на ноги полицию, а потом и ЦРУ. Разведка, добыча информации, диверсии, шантаж. Небольшая группа единомышленников, широко известная в узких кругах влиятельных людей.

Лёша открыл было рот задать следующий вопрос, но тут на наших глазах разыгралось забавное действо. Стая воробьёв клевала брошенный кем-то кусок булки, к ним влезла большая наглая ворона. Пользуясь размерами, она растолкала мелочь, схватила булку и нырнула в кусты. Но не тут-то было. Воробьиная стая все как один кинулась следом, и тут же из кустов раздался шум: воробьи всем скопом навалились на ворону и принялись её бить. Гвалт при этом стоял такой, что говорить мы смогли, только отойдя на несколько шагов в сторону. Не перекрикивать же птичий ор?

— И эта женщина, которая там была. Она вас узнала и назвала другим именем. Она была одной из заказчиц?

— Нет, — скривился я. — Аполлинария была заказом. Последним, в девяносто восьмом. Тогда надо было на какое-то время вывести из игры её отца. А у мужика было одно единственное слабое место, дочка. Нам предлагали её похитить, чтобы родитель отвлёкся на поиски. Однако в этом случае девчонку потом убивать и прятать тело, отец не успокоился бы, а зацепка в виде рассказа дочери могла вывести на похитителей и заказчика. Я предложил и реализовал другой вариант. Я действительно выгляжу моложе своих лет, наследственность по этой части была одним из главных условий на моей специальности. Я с ней сошёлся, выяснил: папа дочке ни в чём не отказывал, но и денег слишком много не давал. А ей очень хотелось, и побольше. Вот я и уговорил её сняться в частном порнофильме, мол, для личной коллекции одного американского миллионера. Денег за съёмки ей обещали столько, что она мгновенно согласилась. Дальше всё «случайно» открылось, копии и фильма, и кадров процесса съёмок разошлись по рукам друзей и знакомых. Отцу на какое-то время стало не до бизнеса, а мы с коллегами благоразумно решили, что это будет нашим последним делом, и разбежались. Тем более, времена уже начинали меняться, мы как профессионалы это сообразили первыми. Я на пять лет уехал во Францию и вернулся уже в две тысячи третьем по липовым документам выпускника университета, который ездил на стажировку в Европу.

— Понятно. И эта Аполлинария выросла, и решила то же самое провернуть уже сама с Яной и не только?

— Даже больше. Вот тут извини, но без имён и подробностей, что я в доме нашёл. Яна была «обкаткой технологии», потом дело собирались поставить на поток с детьми достаточно влиятельных людей в Москве и области. Я решу этот вопрос. Моя прошлая жизнь забыта и быльём поросла, никого давно не интересует, но некоторые выходы на нужных людей по старой памяти остались. Я их предупрежу, чтобы такое не повторилось. Поля была автором идеи и руководителем, но у неё имелись спонсоры, которым желательно укоротить руки.

— А Алиса… она тоже из ваших?

— Да нет, — я покрутил в воздухе рукой. — Тут не удивляйся, вся правда именно ровно такая, как и выглядит. Алиса и в самом деле Селезнёва, и ей на самом деле этой осенью будет восемнадцать. Она дочь моих давних знакомых, которые и в самом деле попросили приглядеть за дочкой, когда она отправилась поступать в Москву. И задержалась Алиса у меня дома, потому что действительно летом не успела подать документы в общежитие. Болезнь была самая настоящая, правда, диагноз для нашей бухгалтерии липовый. Наследие бурной молодости открылось. С этим до старости живут, главное — запускать нельзя и вовремя на лечение ездить. Алиса до вчерашнего дня вообще ничего не подозревала, и если бы не её попытка играть в детектива, вместо того чтобы рассказать мне… Я и в доме предпочёл бы тебя оставить в помощь, но девчонок одних к машине не отправишь, Яне точно знать не стоило, а в одиночку я бы не справился. Сейчас Алиса дома сидит и переваривает, и так полночи пришлось объясняться про полную биографию «Игоря Даниловича» и что на самом деле я старше её на четверть века.

Лёша с чего-то хитро и загадочно усмехнулся, проводил взглядом стаю птиц над нашей головой: там взрослые товарищи тренировали молодняк перед отлётом на юг.

— Знаете… я не стал вчера ничего говорить Кате. Просто сказал, что Яна вляпалась в историю с мошенниками, но мы её вовремя выдернули и всё объяснили. И я всю ночь думал. С вашей подготовкой вы Алису и без меня могли вытащить, но тогда даже боюсь подумать, что стало бы с Яной. Вы ведь только из-за неё меня позвали. Да и когда Яне нож к горлу приставили — вы могли промолчать, не выдавать себя. И наверняка потом нашли бы, как всё объяснить. Только та женщина точно Яну ткнуть успела бы. Но вы же старались? Не придерёшься, бывает, психованная с ножом, вы не в ответе. Вы ведь понимали, что раз вас узнали, то вам придётся всё бросать и бежать… и всё равно Яну спасли. И машину не пожалели, лишь бы про меня и Яну никто и ничего не узнал. Сегодня я загадал — уедете или нет? Не уехали, и в понедельник на работу пошли бы. Неделю я так думаю, а потом изобразить нечастный случай? Угадал? Рискнуть, но чтобы дело, которое вы начали — без вас не развалилось.

— Угадал, — я вздохнул. — Раз уж я от прошлой специальности разрушать, скажем так, ушёл в область создавать. Меня ведь воспитывали, что Родина — это всё, даже если за неё погибнешь. Пафосно звучит, да? А тут, считай, попробовать восстановить то, чего в девяностых порушили.

— Потому я и решил никому не говорить. Делай что должно, а там будь что будет? Так у вас говорили? Пусть всё останется как раньше, — Лёша протянул руку, и я её пожал. — До свидания и до понедельника. А в гости к нам не забывайте заглядывать. И девочки вас обожают, да и Алиса теперь лучшая подружка у Оленьки. Так что ждём. Всего доброго.

— Всего доброго. До свидания.

Иншалла…

Домой я возвращался спокойным неторопливым шагом, в холле подъезда, пока ждал лифт, немного поболтал с милой старушкой с третьего этажа. Во всех смыслах безобидная бабулька, однако с чего-то вбила себе в голову, что семья прямо над ней — оба чистокровные негры, в начале двухтысячных переехавшие в Москву работать из США, да так и оставшиеся у нас насовсем — демоны. И каждый раз, когда меня видит, просит сходить вместе с ней в церковь. Дескать, одну её батюшка не послушает, а я мужчина солидный, толковый, смогу уговорить святого отца провести ритуал экзорцизма. Я как обычно покивал, согласился, сказал «как-нибудь потом обязательно», и спрятался в лифте.

Лишь когда за мной закрылась дверь квартиры, я понял, что ноги у меня подгибаются, началась одышка, сердце прыгает как бешеное, а во рту пересохло как в пустыне.

— Игорь, что случилось? — испуганно кинулась ко мне Алиса.

— Знаешь, я только что понял смысл фразы «лучшая новость — отсутствие новостей». Я говорил с Лёшей… в общем, он меня расспрашивал и поверил в мою версию событий. Я тебе её потом перескажу. Но если коротко, то мы никуда не уезжаем, он никому ничего не говорил и будет молчать. И про нашу с тобой природу он не догадался. А ещё нас пригласили в гости, сказали, что как и раньше нас ждут в любое время.

— Ура-а-а! — Алиса кинулась мне на шею и чуть не задушила. — К чёрту подробности, мы остаёмся! Я за одно это готова на всё.

И тут в дверь прозвучал звонок.

— А это кого? — удивился я. Заглянул в глазок. — Яна. Эту сюда с чего принесло? Она же дома должна быть.

Тут в дверь забарабанили и даже пнули пару раз ногой, и послышался голос Яны:

— Открывайте, я знаю, что вы дома. Открывайте, а то уйду и всё расскажу.

Мы с Алисой переглянулись, она сделала несколько шагов назад, оказавшись на пороге кухни, я медленно открыл. Яна ворвалась в квартиру, захлопнула дверь и торопливо выпалила:

— Я знаю, что вы вампиры. Как в «Сумерках».

Я аж поперхнулся, поскольку ожидал услышать всё что угодно кроме этого:

— Типун тебе на язык. Это я про вампиров. Не надо нам такого счастья.

— Ага! То есть вампиры существуют.

— Я вообще-то не это имел в виду…

— Это-это. Тогда эти, как его? Оборотни? Я же говорю, я видела, как у вас глаза светились. По-настоящему. У обоих.

— Не знаю, я оборотней только в погонах встречал, — буркнул я. — И вообще, я же сказал дома сидеть.

— Ну, расскажешь, и что? — в разговор вступила Алиса, видимо, тоже немного отошла от шока первой фразы. — Кто тебе поверит? Лёша был у нас, ты наверняка за домом следила и видела, как они с Игорем разговаривали. Никуда и никто вчера не ездил, мы на велосипеде катались. Или расскажешь, как тебя уговорили поехать нюхать наркотики и сниматься в порнофильме, но потом тебя спасли два существа с горящими красными глазами? Знаешь, вот в съёмки и наркотики поверят, тут я согласна. После чего отправишься ты сначала в наркологию на обследование, потом тебе долго станут капать на мозги в полиции, а родители посадят под арест. Можешь сразу маме рассказать. Хотя нет, пойти и признаться в полицию будет безопаснее.

Яна поперхнулась, сначала покраснела, дальше побледнела. Про это она, похоже, не думала.

— Вы мне выигрыш обещали. Тогда, на крыше сказали, если я Алисе помогу по городу ходить — с вас подарок. Я честно две недели помогала.

— Ремнём тебе за вчерашнее, — мрачно ответил я. — Вот это готов и в качестве подарка, и для профилактики. Хоть сейчас.

— А я тогда тёте Кате расскажу. Она мне поверит.

Мы с Алисой переглянулись. Вот этот вариант мы не предусмотрели. И угроза на самом деле серьёзная, особенно в свете версии, которую я скормил Лёше. Катя, даже если крестнице не поверит, начнёт мужа пытать, а дальше… лучше не предполагать. Редкий случай, когда начинаю жалеть, что большая часть способностей эпохи магии нам сейчас недоступна. Как оказалось, грубо покалечить мозги Алисиным способом мы ещё можем, а вот подчистить память по одному событию — нет.

— И чего ты от нас хочешь, ребёнок? Учти, я не джин, не вампир, не инопланетянин и порталы к эльфам строить не умею.

— А я просто в гости к вам ходить хочу. Мама точно будет не против, и тётя Катя с дядей Лёшей. Говорят, Алиса на меня хорошо влияет, — Яна хихикнула. — И не надо мне никаких желаний. Ну интересно же. Рядом с вами обязательно какая-то мистика будет. Вы же всё равно волшебные, я правильно угадала? И про вампиров сказали, как будто их видели? А они правда красивые? Или лысые и страшные?

Мы с Алисой опять переглянулись, и девушка медленно мне кивнула.

— Ладно, шантажистка мелкая. Проходи, гостья ты наша. Только сразу предупреждаю — без предварительного звонка не заваливаться. Выгоню. У нас с Алисой и своя жизнь есть. Просто жизнь как двух взрослых людей. Поняла?

— Договорились, шантажистка, — тяжко вздохнула Алиса.

— Тогда мне кофе. Алиса тут уже хвалилась, что вы его в турке шикарно варите…

— Вот с ней и делите, — я усмехнулся, глядя на вытянувшееся от такой наглости лицо Алисы. — Если она даст.