Однажды и навсегда

ГЛАВА 42

Маркиза никого не принимала. Если верить перепуганной горничной, она до сих пор изволила почивать. — И все-таки, — не отступала Сара, — я должна ее видеть.

Она подумала и шагнула мимо девушки, пересекла небольшую прихожую и стала подниматься по лестнице на второй этаж. Спальня Элизабет находилась в ближнем к лестнице конце коридора, как можно дальше от опочивальни ее возлюбленного супруга.

Сара бесцеремонно постучала и решительно вошла. В комнате было сумрачно и душно. Плотные шторы на окнах не пропускали солнечного света. Воздух застоялся, потому что окна не открывались.

Сара прошлась вдоль окон, раздвигая шторы и открывая фрамуги. Ее старания были вознаграждены испуганными стонами, послышавшимися из постели. Элизабет, протирая глаза, села в кровати.

— Глупая девица, что, по-твоему, ты… Ой, Господи, Сара, это же вы? — маркиза рывком натянула одеяло, однако Сара уже успела разглядеть ее во всей красе. Лицо маркизы покрывал толстый слой крема, волосы были убраны под тюрбан, а под подбородком закреплен ремешок.

— Сара, какими судьбами? Насколько мне известно, о своем приходе принято докладывать.

— Убили Бертрана, — Саре было некогда подыскивать не столь резкие слова, да она и не пыталась. Она подождала немного, пока маркиза переваривала новость. А затем добавила, слегка смягчившись: — Я подожду вас в гостиной. Будьте добры, поторопитесь.

Следует отдать должное. Элизабет была внизу гораздо раньше, чем горничная успела приготовить чай. Она широким движением распахнула дверь, выдержала эффектную паузу и приложила руку к сердцу.

— Вы, должно быть, пытаетесь меня разыграть?

Сара не могла не восхититься маркизой. Она вышла из спальни Элизабет всего каких-нибудь пять минут назад. Однако от крема на лице не осталось и следа. Тюрбан убран с глаз долой, а заодно с ним — и ремешок для подбородка.

Наряженная в халат из цветастого шелка, с золотистыми локонами, причудливо ниспадающими по плечам, маркиза была просто очаровательна. И… ни на гран не опечалена.

— Мне кажется, в таких случаях шутки просто неуместны. Его тело перебросили через стену моего сада.

— Милостивый Боже! Какой кошмар. И кто это сделал?

— Не знаю. Именно об этом я пришла поговорить с вами. Вчера, мимоходом, я встретила Бертрана. Он обмолвился, что Джастин все еще в Лондоне и вернется сюда не скоро. Разве в этом нет ничего необычного?

Элизабет покосилась в сторону. Она сидела очень прямо, изящно сложив на коленях руки.

— Я ничего не понимаю. Что тут странного?

— Разумеется, ничего. Было бы совершенно невероятно, если бы вы понимали, — и пока Сара по-прежнему смотрела на нее в упор, маркиза вздохнула.

— Ах, ради Бога. Бертран вернулся, потому что у него ко мне были симпатии. Не то чтобы я поощряла его, вовсе нет. Он слишком беден для этого.

Сара криво усмехнулась. Не «слишком молод» или «друг моего сына». А прямо и просто: «слишком беден». На уме у Элизабет были одни только выгоды.

— Понятно. Он вернулся, чтобы быть с вами.

— Пожалуйста, не представляйте дело таким образом. Он вернулся, чтобы продолжать ухаживания. Правда, весьма безуспешные.

— Приношу свои извинения. Мне не совсем понятны эти тонкости…

— Милая барышня, коль у нас уже зашел разговор, а чем вы занимались в Лондоне?

Одно очко в пользу маркизы. Но Сара быстро овладела собой. Ее не так-то легко было сбить с толку.

— Кто, кроме вас, догадывался о его чувствах?

Элизабет пожала изящными плечиками.

— Откуда мне знать?

— Попробуйте предположить. Мне он показался человеком, не способным держать свои чувства при себе.

— Это верно. Но если вы намекаете, будто мой возлюбленный супруг… — при одной этой мысли Элизабет расхохоталась. — Вот уж нелепость! Да из нас двоих никому нет дела до того, кто с кем спит. С тех самых пор, как родился Джастин. Слава тебе. Господи, что у меня родился мальчик. Второй раз я не пережила бы подобного испытания.

— Говоря о Джастине…

В Лондоне он спас ей жизнь. И все, о чем просил, — о крошечной возможности дать ему попробовать начать жизнь сначала. Она ни на минуту не сомневалась, что он порядочный прохвост. Но в то же время его трудно было представить в роли убийцы. И все же ей надо было знать точно.

— Вы уверены, что он все еще в Лондоне? Элизабет вытаращила глаза и непонимающе уставилась на Сару.

— О чем вы?

— Да так. Просто, чтобы убедиться… Мне хотелось бы знать точно, что здесь Джастина нет.

— А какой мне резон лгать вам?

— Вы его мать.

Элизабет, искренне изумилась.

— Милая барышня, вам действительно следует почаще выезжать из деревни. Для меня это ровным счетом ничего не значит.

— Но иногда это может иметь значение, — настаивала Сара. Она отказывалась понять, как может мать не испытывать к сыну хотя бы намека на привязанность. Если бы Господь наградил ее собственным чадом, она полюбила бы его безоглядно и навсегда.

Но маркиза не желала сдаваться.

— Единственное предназначение Джастина состоит в том, чтобы он обеспечил моему возлюбленному супругу наследника и мне не пришлось слишком долго терпеть знаки внимания со стороны маркиза. Разумеется, — добавила она не без горечи, — так как теперь нечего наследовать, все эти упражнения кажутся мне совершенно бессмысленными.

— От рук убийцы погибли четверо. Это могут быть совершенно не связанные друг с другом преступления, если убийца какой-то безумец. Но не исключено, что они преследуют иную цель. А смерть Дейви Хемпера дает основания предполагать, что, убив его, хотели похоронить какую-то тайну.

— Вы хотите сказать, что, возможно, Джастину есть что скрывать? — Элизабет снова рассмеялась. Эта мысль ее явно позабавила. — Милое дитя, он совершенно бесстыжее создание. Что бы он ни сделал, он не только не станет скрывать, наоборот, как можно скорее раструбит об этом по свету. Нет, боюсь, что вы ищете не там, где надо. К тому же его здесь нет. Он в Лондоне, гоняется за какой-нибудь наследницей.

Сара была склонна этому верить. Но ей хотелось убедиться точно.

— Извините, что побеспокоила вас. Не будете ли вы так добры, чтобы дать констеблю Даггину адрес семьи Бертрана? Тому необходимо с ними поскорее связаться.

— Я пришлю его с горничной.

Сара еще немного подождала, надеясь, что Элизабет задаст хотя бы пару вопросов о смерти юноши, но та промолчала. Она только перебирала пальцами тонкий шелк своего халата и рассеянно улыбалась.

Выйдя на дорогу, Сара никак не могла справиться с негодованием. Спокойствие Элизабет казалось ей просто возмутительным. Однако она не могла долго размышлять над этим. Судя по всему, Джастин безоговорочно выпал из числа подозреваемых. После этого оставались лишь…

— Почему ты так долго? — спросил Фолкнер. Он стоял, прислонившись к дереву, на противоположной стороне дороги.

Она еле сдержала себя.

— А что вы здесь делаете?

— Поджидаю тебя.

— Я никому не говорила, что иду сюда.

— Ты считаешь, что мне неизвестна твоя дурная привычка. А тем более при нынешних обстоятельствах. Право, догадаться было не так уж сложно.

Может быть, для него — да. Но она очень сомневалась, что другие окажутся столь же проницательными. Внезапно ее охватило томление. Как прекрасно он ее понимал, этот гордый, непокорный человек, способный на такую горячую страсть. Только в его объятиях она чувствовала себя защищенной от всех невзгод. И впервые она обозлилась на судьбу, за то, что не может жить, как все люди. Но вдруг почувствовала, что пытается вырваться, высвободиться из оков, которые стали для нее совершенно невыносимыми и постылыми.

— Убийца не Джастин, — сказала она Фолкнеру.

— Подозреваю, что ты права, — согласился он и протянул ей руку. — Только, пожалуйста, не ходи одна к Эдвардсу.

Она молча выслушала его сдержанный упрек в неосторожности, понимая, что, наверное, заслуживает более резких слов. Как ни странно, она готова была расплакаться, думая о Бертране и Дейви, цыганах и Аннелиз.

Неожиданно для себя она без колебаний приняла протянутую руку. Рука Фолкнера была крепкой и надежной.