Однажды снова

Глава 25. Я тебя ненавижу!

Бизнес-джет Каменева приземляется на посадочную полосу терминала А в Шереметьево точно по расписанию. Первым появляется сам Леонид; кинув изучающий взгляд по сторонам, он быстро спускается по трапу. Следом за ним в своей вальяжной манере, выплывает Агрономов, а за ним Нора — эффектная темноволосая помощница Каменева.

— Александр, — Леонида приветствует крепким рукопожатием лысый коренастый мужчина в возрасте. Строго окидывает взглядом остальных и сдержанно кивает.

— Леонид, — отвечает он, а затем представляет сопровождающих: — Антон — пресс-секретарь и Нора — личный ассистент.

Александр Брюлов, но привычнее Сан Саныч, был доверенным человеком Юсупова — хорошего приятеля и бывшего одногруппника Лео. Сан Саныч занимался вопросами безопасности и частной охраной. Мужчина разительно отличается от двух высоких фигур в строгом деловом прикиде, маячащих позади него. На нем надеты качественные, но непримечательные темные джинсы, грубые ботинки-хайкеры и темно-зеленая ветровка поверх однотонной футболки. Сам он невысокого роста, примерно по плечо Каменеву, с седой бородкой-эспаньолкой на подбородке, прямым крупным носом и строгим взглядом человека, повидавшего жизнь.

После того как водитель арендованного бронированного «Гелендвагена» укладывает чемоданы в багажник, группа людей усаживается в салон. Водитель пересаживается в соседний автомобиль вместе с двумя охранниками, а его место занимает Сан Саныч.

— Ну, нет, — не выдерживает Агрономов, оборачиваясь с переднего пассажирского сидения к Лео и Норе. — Это даже для тебя слишком.

— Я сам сконфужен, — признается Каменев, не скрывая улыбки.

— Александр, вы точно не перепутали пассажиров? Возможно, на терминале сейчас грустит несколько брошенных мафиози? — в привычной манере острит пресс-секретарь.

Сан Саныч молчит. И только Каменев обращает внимание на то, как приподнимается его бровь в зеркале заднего вида.

Леонид с самого начала знал, что перевести бизнес на родину будет проблематично. По крайней мере, пока на предпринимательской арене маячит Сотников. «АРДОР ГРУПП» владеет внушительной долей активов в строительном бизнесе, контрольный пакет акций которого Борис Владимирович номинально поделил между женой и дочерью, пока сам метит в депутаты. А также, какое-то количество акций принадлежало его бывшей жене. Но, помимо всего прочего, он являлся крупным инвестором, состоял в совете директоров того же «Империала» и позиционировал себя, как щедрый меценат. Но все это было на свету. Куда интереснее была теневая жизнь Сотникова. Еще в девяностые он был не последним человеком в криминальном мире. Благодаря Полине Тумановой — так называемой подруге детства Милены — Леонид узнал множество интересных фактов о человеке, который не только лишил его семьи, но и пытается уничтожить его бизнес.

Каменев знает, что Сан Саныч — не просто безопасник, он уже не первый год работает на Юсупова, а тот будет посерьезнее Сотникова в некоторых делах. Но, поскольку бизнес-интересы Леонида и Алишера не пересекаются, Каменев не задает лишних вопросов.

С Юсуповым они знакомы еще с университетской скамьи. Вместе учились на экономическом, вместе ходили на секцию по баскетболу, даже одно время тусовались в общей компании. Но их взгляды разительно отличались: Лео предпочитал спокойную и достойную жизнь, хотел добиться всего собственными силами, не ввязываясь в темные дела; Алишер же, напротив, — уже в студенческие годы был тем еще прохвостом. С интернатовскими всегда так: живут, по принципу «бей или беги». Вот и Юсупов крутился, как мог. В восемнадцать лет толкал ворованные мобилы, в двадцать промышлял тачками, а к концу учебы зарекомендовал себя, как «решала» неприятных вопросов. Что потом произошло, и как он построил свой бизнес, Каменев особо знать не хотел. Да и ввязывать приятеля в свои дела не горел желанием, поскольку там, где был Алишер, всегда ходили неподалеку неприятности. Но проконсультироваться с ним по поводу Сотникова, Лео все-таки решил. И, когда Юсупов своего человека предложил, тоже не побрезговал.

— Я надеюсь, к открытию все проблемы будут улажены? — тихонько интересуется у Леонида Нора, искоса поглядывая на Сан Саныча.

— Нет никаких проблем, — сухо отвечает Каменев. — Есть незначительные неприятности. Но и с ними мы скоро попрощаемся.

Тем временем Милена круто паркуется рядом с отцовским домом. Не раздумывая, она открывает дверь своего авто и уверенным шагом направляется ко входу.

— Милена Борисовна, — девушку встречает домоправительница Лена. На ее лице отчетливо вырисовывается удивление, поскольку Мила никого не предупреждала о своем визите.

Она коротко приветствует Лену и отдает ей свое пальто, приглаживает растрепанные ветром волосы в зеркале, украшающим собой всю восточную стену, и направляется в кабинет отца.

— Милена, — Анфиса встречает падчерицу в гостиной, сидя за мольбертом. — Ты почему не предупредила, что приедешь?

— А я должна заранее согласовывать визит в отцовский дом? — удивленно интересуется она, и ее левая бровь поднимается.

— Нет, — растерянно отвечает мачеха, опуская толстую кисточку. — Просто в такой поздний час…

— Мне нужно поговорить с папой, — сухо бросает Мила.

— Стой, дорогая, — подзывает ее Фиса. — Ты какая-то взвинченная. У тебя все хорошо?

Мила подходит к женщине, готовая выплюнуть ей в лицо весь яд, который накопился за все годы семейных интриг, но сдерживается. Анфиса смотрит по-доброму, с материнской нежностью. Это обезоруживает.

— Он у себя? — строго интересуется падчерица, окидывая женщину изучающим взглядом.

— Мила, — она встает из-за мольберта и подходит к девушке. Берет ее за руки, и какое-то время всматривается в ее лицо. — В тебе что-то переменилось за эту поездку.

— Скажи, что ты не знала о его делах, — умоляет Мила. — Скажи, что все, что творил мой отец, было для тебя такой же тайной, как и для меня.

— Я не понимаю, о каких делах идет речь, — растерянно произносит Анфиса. — Боря держит меня вдали от бизнеса. Мое имя значится лишь на бумажках.

Милена склоняет набок голову, а затем горько улыбается.

— Ты всегда была прекрасной лгуньей, Анфиса. Не зря заканчивала ГИТИС.

Она медленно освобождает свои запястья из обмякших рук мачехи и уходит на второй этаж.

— Здравствуй, папа, — дочка врывается в кабинет ураганом, громко хлопнув дверью и закрыв ее изнутри на замок.

Сконфуженный Борис Владимирович стягивает с переносицы квадратные очки и недоуменно разводит руками:

— В такой час, Милена. Я ждал тебя завтра.

— Не рад собственной дочери? — она дергает подбородком и шагает прямиком к отцовскому бару. — Этот разговор не требует отлагательств.

Сотников наблюдает за ней с интересом. Разумеется, Якимов уже доложил, что его строптивая дочь подала документы об увольнении, но Борис разумно попросил не отдавать эти бумаги Шатову. Он знал, что в скором времени Мила, либо образумится, либо он поможет ей это сделать. У дочки определенно рецидив на фоне встречи с ублюдком Каменевым. Но и этот вопрос он уже прекрасно знал, как уладить.

Милена ловко смешивала ингредиенты в континентальном шейкере, она частенько делала отцу его любимый виски-сауэр, поэтому за столько лет успела и сама пристраститься к этому коктейлю. Сделав две порции, девушка громко поставила на деревянный стол бокалы и села в кресло напротив.

— В Италии я видела твою внучку, — с ходу выдает Милена. — Поразительно, у нее родинка вот здесь, — она трогает свою скулу, — прямо как у тебя.

Борис Владимирович неожиданно ощутил неприятное давление в груди, но на лице его не отразилось ничего. Он сдержанно отвечал на удары дочери, сжимая кулаки на столе.

Мила отпивает свой коктейль, не отводя взгляда от отца.

— У тебя ничего не екнуло в тот момент, когда ты избавлялся от моей дочери?

— Милена… — начал отец, но его слова были прерваны ее следующими вопросами.

— А когда закапывали маленький гроб? Или, когда ты приезжал со мной возложить цветы на могилу?

— Ты перегибаешь палку, — попытался возразить отец.

— Черт возьми, папа, — подается вперед Мила. — Ты же не только мне жизнь искалечил. Ты лишил меня семьи.

— У тебя была семья.

— Ты отнял у меня ребенка и любимого мужчину.

— Тебе было восемнадцать лет. Ты сама не знала чего хотела. Зато, посмотри, какой женщиной ты стала.

Мила вздрогнула от резкости слов отца. Ее рука с коктейлем дрогнула, и она почувствовала, как горькая волна обиды и гнева нахлынула на нее.

— Я стала сильной, независимой женщиной, потому что ты заставил меня такой стать, папа. Ты продиктовал мою жизнь от и до.

— Ты бы так же поступила, если бы у тебя была своя дочь, — прорычал Борис.

— А у меня была своя дочь! — срывается Милена, резко ударяя ладонью по столу. — Только ты мне об этом не сказал!

Слова Милы разрывали воздух, наполняя комнату напряжением. Борис Владимирович молчал, его взгляд был наполнен смешанными чувствами.

Он с трудом сдерживал свои эмоции, пытаясь сохранить хладнокровие в этом напряженном разговоре. Его глаза мерцали от ярости, но голос оставался спокойным, хотя и наполненным горечью.

— Мила, ты не понимаешь всей сложности ситуации, — начал он, пытаясь донести свою точку зрения. — Я делал все это для тебя, чтобы обеспечить тебе будущее, которое ты заслуживаешь.

Мила встала из-за стола, сверкая глазами от негодования.

— Для меня? — возмущенно переспросила она. — Ты лишил меня возможности быть матерью, ты уничтожил мою семью!

Он поднялся из-за стола и шагнул к ней, пытаясь взять ее за руку.

— Мила, пойми, что я делал все это из любви, — прошептал он, но она отшатнулась, уклоняясь от его касания.

— Любовь? — прорычала она. — Ты называешь это любовью? Это был эгоизм, папа, чистый эгоизм. Ты — самый настоящий тиран. Ты даже нанял Полину, чтобы она докладывала тебе обо всех моих делах. Каково это, скажи, подсылать к собственной дочери шлюху, чтобы она втерлась в доверие? Ты не боялся, что после всех своих похождений, на которые ты ее отправлял, она, ночуя в нашем доме, могла меня чем-то заразить?

Милена закипала от ярости. Сейчас, глядя на нее, Борис видел себя в молодости. Поразительное сходство. Страшная вещь — гены.

— Что смотришь? — не унималась дочь. — Не ожидал, что и об этом твоем секрете я знаю? Так, я тебя удивлю, папочка. Я в курсе и о том, чем вы заняты с Филатовым.

— Милена, у тебя рецидив. Я сейчас попрошу, чтобы Фиса позвонила Кривцову. Вызовем его домой.

— Кривцов. Еще одна твоя марионетка! Ты платил этому ублюдку, чтобы он пичкал меня таблетками.

— Ты бредишь, девочка.

— О нет, папа, мой ум сейчас как никогда ясен. Я вижу тебя во всей красе.

Мила, сжимая кулаки, смотрела на отца с яростью в глазах. Ее дыхание стало тяжелым, а сердце билось так громко, что ей казалось, будто оно хочет выскочить из груди. Она знала, что каждое слово, каждый взгляд, наполненные болезненной правдой, причиняют ей боль, но она не могла удержаться.

— Ты лишил меня всего, что было дорого мне, — прошептала Мила, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза. — А я лишу тебя всего, что дорого тебе.

— Ты не с тем человеком затеяла игру.

Вот теперь Сотников злился. Амбиции дочери его всегда раздражали: сначала оттого, что их практически не было, а потом из-за того, что они сравнялись с его собственными.

— Я тебя ненавижу, — выплевывает Милена, громко опуская бокал на стол.

— А я лишу тебя наследства, — напоминает отец. — И всех активов. Посмотрим, как тебе понравится без своих брендовых шмоток и дорогущей обуви.

— У тебя нет на меня рычагов давления, папа, — последнее слово слетает с ее губ особенно язвительно. — Как вовремя ты решил податься в депутаты…А я, вот, знаешь, тоже решила попробовать себя другой сфере. Так сказать, войти в семейный бизнес. Кстати, поздравь меня с выгодным приобретением. После недолгих уговоров мама продала мне свой пакет акций. Получается, я теперь мажоритарный акционер твоей компании? Прости…моей компании.

Больше книг на сайте — Knigoed.net