Одно проклятие на двоих (СИ)

Глава десятая

В резиденции Горация Тердльштатского

Корделия

Резиденция Тердльштатских располагалась недалеко от центра Дарленла и представляла собой весьма древнее на вид строение, настолько мрачное и неуютное, что я усомнилась в том, что оно принадлежит правящему роду могущественных колдунов. Синее безоблачное небо заканчивалось над острыми шпилями крыш, превращаясь в клубы сизого дыма, а лучи светил разбивались снопом искр об узкие окна в готическом стиле, окрашивая замшелые стены кровавыми разводами. Не украшало здание и широкое парадное крыльцо, ступени которого заросли колючими сорняками, а вместо крыши над парадным входом расположилась гарпия, распахнув острый клюв и кожистые крылья.

— Ничего себе антуражик, — прошептала Оливия, нервно поправляя выбившиеся из прически рыжие пряди волос. Ее взгляд перебегал с ворот на дом короля, и я читала по выражению лица Оливии, что прямо сейчас она мечтает о быстром побеге. — Того и гляди эта тварь опустит морду и откусит нам головы.

Мы нерешительно ступали по каменной дорожке, утопающей в грязи и разросшихся колючих насаждениях, и я то и дело дергала полы мантии, цепляющейся за кустарник и шипы низкорослого недружелюбного растения с ядовитыми лимонного цвета листьями. В голове метались мысли о скорой встрече с моим непосредственным клиентом — кронпринцем Горацием Тердльштатским, проклятым наследником, и возвращение домой превращалось в мечту.

«Не так мне и нужна эта треклятая практика, — ругалась я себе под нос, переступая островки плесени, с которых подошва ботиночек опасно соскальзывала. — Проживу и на посредственную зарплату детского психолога в какой-нибудь поликлинике!»

Но на самом деле я бы не уступила Вениамину ас Сольду и ни за что не согласилась бы вернуться домой ни с чем. Таков уж характер! Раз начала, то обязательно нужно довести дело до конца, хоть с каким-нибудь результатом, желательно, с самым лучшим.

— Не думала, что у правящей семьи проблемы со слугами, — округлила Оливия глаза, переступая через лужи и опуская уголки губ к самому подбородку. Она завизжала, когда огромная пучеглазая лягушка выскочила прямо на широкую тропинку, высунув сизый трупный язык и ухватив Оливию за лодыжку. Боюсь, нас слышал весь Дарленд, и снаружи образовалась любопытствующая толпа уже спустя пару минут. Жители Темного королевства не подходили к изгороди и воротам, но загородили проезд и заполонили дорогу, пытаясь выяснить, что же произошло в саду резиденции Тердльштатских. Кто-то громко предположил, что мучения наследника наконец-то закончились.

Пока Оливия нелепо размахивала руками и верещала, я тщетно пыталась определить, что же это за земноводное такое, у которого кожа клочьями отваливается, а язык такого насыщенного сизого оттенка, словно лягушка сначала в руках у некроманта побывала, а затем и в резиденцию Тердльштатских прискакала.

Я никогда особо не боялась ни пауков, ни мышей, ни тем более лягушек, а тут так жутко стало, что спина холодным потом покрылась, и никто на наши крики в саду так и не появился, пока я не дернула за полусгнивший шнур, раскачивающийся на ветру.

Колокол магическим образом заиграл заунывную минорную мелодию, наполняя ей глубины старого дома, и Оливия на мгновение перестала кричать, жалобно всхлипнув. Лягушка присосалась к ней намертво, и девушка тщетно пыталась стряхнуть с ноги трупное земноводное, размазывая по лицу слезы.

Вениамин ас Сольд собственной персоной выскочил на крыльцо, направляя в нас плетение сети, и мы с Оливией дружно повалились прямо на несчастное квакающее животное, которое наверняка оживили в Академии Темнейших на одной из практик по некромантии. Не бывает у живых земноводных таких распухших трупных языков, и шкура не лопается, стоит угодить в нее пальцами.

— Триединая!

— Боже!

Выкрикнули мы с наставником одновременно, только он при этом ругался, а я стонала, брезгливо отирая руку о полы новенькой парадной мантии. Вонь стояла похлеще, чем в бестиарии, и слезы наворачивались на глаза от резкого тяжелого запаха.

— Не так я представляла себе королевскую резиденцию, — жалобно всхлипнула Оливия и демонстративно упала на руки Вениамина ас Сольда. А маг при этом скривился не хуже нас самих, направляя в лягушку луч желтого света. Земноводное дернулось и повисло на длинном сизом языке безжизненным полуразложившимся трупиком, и именно в таком виде и застал нас троих высокий темноволосый колдун, от одного присутствия которого в саду понизилась температура.

— А ты говорил, что на нас напали темные маги во главе с Магнусом Дорфом, а на самом деле ко мне пожаловали гости. — Обратился он к Вениамину, и наставник возвел очи к небу, сморгнув слезы от ярких лучей светил, которые вышли из-за облаков, словно только и ждали подходящего момента.

— Лучше бы это был Дорф и организованная группа боевиков, чем это, — он демонстративно отстранил от себя Оливию, которая все еще пошатывалась на высоких каблуках, понемногу приходя в себя. Я не стала расстраивать девушку и показывать, что лягушка теперь волочилась за ней хвостом.

— Темного времени суток, — бесстрастным тоном поприветствовал нас кронпринц и раскрыл ладонь, с которой сорвались потоки холодного обжигающего ветра. Последствия встречи с лягушкой бесследно исчезли с глаз долой и с одежды, но благодарности я отчего-то не испытала.

Выражение лица Горация Тердльштатского мне не понравилось. Утонченные черты не столько красили наследного принца, сколько придавали ему болезненный вид, а длинные черные волосы и глубоко запавшие темные глаза вкупе с темным одеянием делали Горация истинным владельцем мрачной резиденции.

«Тут ему самое место», — пронеслась в голове мысль прежде, чем я успела ее обдумать.

— Прошу, — Гораций широким жестом пригласил нас в дом, предлагая мне локоть, при этом его глаза впились в толпу за изгородью. Те, кто «поймал» на себе взгляд кронпринца, в ужасе и с перекошенными лицами разворачивались и бежали прочь. От подобного отношения к Горацию Тердльштатскому мне стало не по себе, и я невольно спрятала за спину руки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Гораций смерил меня вопросительным взглядом, но комментировать не стал, оставаясь ко всему равнодушным и холодно-отстраненным.

Помнится, совсем недавно я грубо послала его к дьяволу, о чем сейчас своевременно жалела, и подарок кронпринцу пострадал в битве с лягушкой и валялся где-то в кустах, перевязанный зеленым бантом. Определенно, не самое лучшее начало знакомства с будущим клиентом.

— У вас… — я огляделась в поисках нейтральной темы, способной сгладить неловкий момент знакомства, но комплименты запущенному саду и мрачному дому никак не шли на язык, а сам вид кронпринца не наталкивал меня ни на одну положительную мысль. — У вас довольно необычно, — нашлась я с ответом, первой шагнув в сторону.

— Вы правы, — слегка растянул губы в ледяной улыбке принц, и у меня по коже побежали мурашки, так неприятно и пугающе исказилось его лицо. Казалось, что он улыбается лишь для того, чтобы в следующий момент толкнуть тебя вниз с лестницы, ступени которой уходили куда-то вниз прямо из холла. Оттуда, снизу, пахнуло могильным холодом, и я поспешила пройти вглубь помещения, молясь всем богам, чтобы Вениамин ас Сольд никогда не оставлял меня наедине с этим странным мужчиной.

— Я готова драить бестиарий до конца практики, — шепнула я наставнику, едва мы оказались в широком коридоре. Старый слуга вел нас в гостевые покои, чтобы мы с Оливией могли привести себя в порядок перед праздничным ужином. Девушку пригласил сам Гораций Тердльштатский, и Оливия не смогла отказаться, хотя по лицу ясно читалось, что она только ищет повод, чтобы уйти отсюда, как можно быстрее.

— О чем вы, Корделия? — возмущенным шепотом спросил меня Вениамин, поворачивая голову чуть в сторону. Гораций Тердьштатский так увлекся беседой с Оливией, которая молча слушала его повествование о былых временах, что вряд ли слышал наш разговор, но наставник едва приоткрывал губы. Мне пришлось наклониться к нему, чтобы расслышать следующие слова.

— Сбежать отсюда невозможно, я обновил охрану сегодня утром, а вашу работу, кроме вас самой, никто другой не выполнит. Можете приступать сразу после ужина, когда мы с Оливией покинем вас. — Жестко припечатал Вениамин ас Сольд, а я часто заморгала, чтобы скрыть слезы, навернувшиеся на глаза.

Нет, я не трусиха, но обстоятельства не располагали к оптимистическому прогнозу на будущее. Это место напоминало не жилой дом, а замок Синей Бороды, и настойчивый голос слуги, который рассказывал об умирающем где-то на третьем этаже короле, не вселяли надежду на лучшее развитие событий. Я поклялась себе, что не выйду из комнаты до самого окончания практики, что бы ни случилось!

— Корделия, задержитесь, — остановил меня холодный и безжизненный голос, лишенный каких-либо интонаций, и я замерла с протянутой рукой, боясь обернуться и посмотреть в лицо Горацию Тердльштатскому. Он подошел очень близко, и отсутствие других людей, которые проследовали дальше по коридору, не на шутку испугало. Спиной я ощущала присутствие кронпринца, его тяжелую и давящую ауру, его ледяное дыхание у себя на волосах и жесткие пальцы, придержавшие меня за плечо.

— Да? — я сглотнула и подняла глаза, встречаясь с темным взглядом кронпринца. По его губам зазмеилась улыбка, и я дернулась и вжалась спиной в дверь.

— Вы боитесь меня? — удивленно приподнял он брови, наклоняя лицо так близко, что я ощутила тонкий ненавязчивый древесный аромат.

— Что вы, конечно, нет, — как можно бодрее ответила я будущему клиенту, с которым уже сегодня планировала провести дружелюбную беседу. Только соберусь с мыслями и найду в себе силы, чтобы не сбежать.

— Я лишь хотел спросить, останетесь ли в резиденции до завтрашнего утра? — спросил меня Гораций, но, видя мое состояние, сделал шаг назад и замер, ожидая ответа.

«Неужели он еще не в курсе, что Вениамин ас Сольд собирается меня оставить здесь не до утра, а на три неполных месяца? Что за интриги плетет наставник?!»

— Конечно, спасибо, — поспешила я с ответом, выдавая приличествующую случаю улыбку. — Мне не терпится осмотреть дом, — зачем-то добавила я.

— О, безусловно, — оживился Гораций, подавая мне руку и чуть не силой утаскивая от заветной двери в гостевую спальню. Его облик изменился, как только на лице кронпринца промелькнули тени положительных эмоций, глаза заблестели и улыбка стала теплой, но все равно этот мужчина обдавал при общении с ним неземным и нечеловеческим холодом.

Он соответствовал званию наследного принца, горделиво распрямляя плечи при каждом движении, уверенно глядя прямо перед собой и сохраняя дистанцию, когда я пожелала избавиться от его жестких пальцев на сгибе своего локтя. Кронпринц рассказывал о редких волшебных созданиях, обитающих в стенах этого замка, как только недавно говорил о своих предках Оливии, и я слушала, делая вид, что мне интересно. Его низкий и чужеродный голос, как голос призрака, заставлял сглатывать от нервного напряжения, но я кивала в нужных местах и спрашивала, когда того требовали паузы в разговоре, а сама думала только о том, как бы переубедить Вениамина ас Сольда.

«Я не маг! Я даже не раскрыла в себе дар, так о какой помощи проклятому принцу может идти речь? От моего присутствия здесь Горацию станет лишь хуже, как только он поймет, что я по-настоящему, до дрожи в коленях боюсь его».

Гораций шел немного впереди, при этом он держал меня в поле зрения, несмотря на оживленный рассказ о дружбе с Вениамином ас Сольдом. Я сама натолкнула его на эту тему. Неожиданно кронпринц остановился в задумчивости и посмотрел в окно долгим пронзительным взглядом.

— Пора обновить охранный периметр от проникновения в сад опытов юных некромантов, как вы считаете?

Он повернул голову и столь же пронзительно посмотрел и на меня, а я лишь кивнула. Мне вдруг стало жаль Горация, к которому теперь и трупная лягушка не забредет. Уж слишком тут все пропиталось одиночеством и затхлой плесневелой безнадегой.

Глава одиннадцатая

Знание — это сила

Корделия

На огромной кровати под полупрозрачным балдахином лежал мужчина, раскинув руки и повернув голову на подушке так, что Корделия видела его тонкий профиль и длинные темные ресницы. На высоких скулах проступил румянец, и впервые она отметила, что его лицо не такое бледное и напряженное, а грудь расслабленно вздымается и опускается, не скованная тревожными и невидимыми цепями проклятия.

— Привет, — прошептала Корделия, откидывая края легкой ткани балдахина и присаживаясь на кровать. Матрас под ее невесомым телом не прогнулся, и девушка забралась с ногами, спрятав озябшие ступни под край толстого одеяла. Пальцами Корделия невольно коснулась ноги мужчины, и он беспокойно дернулся и распахнул глаза.

— Твой сон так легко нарушить, — нахмурилась девушка, а Гораций протянул руку и коснулся ее щеки.

Теплое чувство близости родного человека разлилось по позвоночнику, и Корделия желала сейчас, чтобы Гораций никогда не отнимал руки от ее лица. Его взгляд прояснился, прошелся по ее лицу и фигуре, задержался на губах и снова вернулся к глазам.

Так они и замерли. Глаза в глаза. Темный поглощающий его и трепетный и нежный ее.

— Не уходи, — попросил Гораций, а Корделия кивнула и положила дрожащую руку поверх его всегда прохладных пальцев.

— Не смогу, даже если попросишь, — ответила она шепотом, смущаясь подобного откровения. Только здесь, в ее сна, она легко и откровенно выражала свои самые сокровенные мысли, и этот мужчина за последние несколько ночей стал тем, к кому Корделия стремилась, как только закрывала глаза.

Утро наступило неожиданно, с болезненных спазмов в желудке, и я непонимающе схватилась за живот, вспоминая, что тому причиной.

Воспоминания вчерашнего вечера накатывали паническими волнами: напряженное молчание за праздничным столом на именинах Горация Тердльштатского, насупленный и недовольный вид Вениамина ас Сольда, который всячески избегал моего взгляда, и испуганный — Оливии. Девушка ничего не ела, несмотря на то, что жаловалась на нехватку времени и отсутствие нормального обеденного перерыва, и я сама проглотила пару ложек супа, пуская слюнки на кремовые пирожные.

Присутствие Горация за столом сковывало меня по рукам и ногам, и за ужином я воочию убедилась, что слухи про проклятие кронпринца правдивы от начала и до конца.

От мужчины волнами расходилась темная энергетика, поглощая все хорошие мысли, вытягивающая солнечные и яркие воспоминания, и я удивилась, как Вениамин ас Сольд справляется с этим невидимым, но ощутимым давлением. Как липкая паутина, меня охватывала все большая неприязнь, и я не смотрела на Горация и вовсе не поворачивала головы в ту сторону, где он сидел, чтобы не проецировать страхи и не плодить панику, а в голове набатом звучали мысли.

«Скоро вы останетесь наедине друг с другом! Тебе предстоит провести с ним вечер наедине!»

Какой ж тут аппетит! Я не проглотила и кусочка, лишь сглатывая обильную слюну, которая выделялась при виде яств, принесенных к столу единственным старым слугой — Сэвом. Сэв прислуживал нам с тихим и покорным выражением на морщинистом, потемневшем от солнца и возраста лице, с поникшей головой и трясущимися руками. Весь его облик выражал скорбную печаль и говорил о том, что слуга смирился со своим положением и не имеет сил на то, чтобы что-то изменить в собственной жизни.

— Где мой мини-визор? — прошептала я, свесившись с кровати и по привычке пошарив ладошкой под ней. На Земле я всегда клала на ночь свой сотовый под кровать, чтобы утром не оглохнуть от надрывной мелодии будильника.

Выудив артефакт, я нажала на сообщение от Вениамина ас Сольда, приславшего мне расписание на новую неделю в Академии Темнейших. Этот бесчувственный и бестактный маг, вторгшийся в мою жизнь, в мою голову и в мою душу, сделал все, чтобы я осталась вчера с Горацием наедине, но, на мое счастье, Сэв отвлек кронпринца тем, что позвал на третий этаж. Король на недолгое время пришел в себя и желал видеть сына, а Гораций, как только услышал эти слова, стремительно выбежал из библиотеки, оставив меня наедине с гименеями. Так я и провела оставшийся вечер, успокаиваясь в присутствии волшебных существ, способных вылечить от самой тяжелой и смертельно опасной болезни. Если честно, это внушало надежду на то, что Гораций Тердльштатский воспользуется их помощью и спасет меня от неминуемой погибели, которая рано или поздно настигнет меня в присутствии проклятого колдуна. Боян говорил, что в его обществе даже мухи дохнут, и, помня трупную лягушку, я верила каждому его слову. Кронпринц притягивал к себе все неживое и отпугивал все живое.

Мини-визор засветился входящим вызовом, и я приняла его, увидев встревоженное лицо Давы. На заднем плане, как обычно, маячила светлая макушка Бояна и его большие зеленые глаза. Я позволила себе несколько секунд замереть и любоваться лицами, ставшими мне родными всего за какую-то неделю.

— Дава, Боян, — прошептала я, сдерживая подступающие слезы.

— Только скажи, и мы вытащим тебя оттуда, чего бы нам это ни стоило, — первым заявил Давид, настраивая свой мини-визор так, чтобы он передавал не только изображение, но и звук. Артефакт работал плохо, с перебоями, и я часто вспоминала техногенный мир, в котором сотовый телефон совмещал в себе столько функций, сколько у мини-визора и через сотню лет не появится.

— Нет, все в порядке, — ответила я бодрым голосом, хлюпнув носом.

— Ага, так замечательно, что с раннего утра глаза на мокром месте, — недовольно буркнул Боян, сжимая челюсть до выступающих скул.

— Я же знала, на что шла, — успокаивающе сказала я ребятам, натянув на лицо улыбку. — И Гораций вежлив, учтив, хорошо воспитан…

— И проклят, — закончил за меня Дава тяжелым тоном, припечатав таким же взглядом. — Мы не дураки, Корделия, и понимаем, что Вениамин засунул тебя не просто так. Сегодня в Академии встретимся и обсудим, поняла?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Да, — кивнула я в ответ. — После лекций у меня небольшой перерыв перед практикой у Шарима Нурмалы.

— Вот и отлично, — повеселевшим голосом сказал Боян. — Жди нас в столовой и никуда не уходи, Корделия. И, прошу тебя, сообщай нам обо всем, что с тобой случится.

— Обещаю, — ответила я и отключилась, чтобы скрыть от ребят позорные слезы, все же навернувшиеся на глаза.

Приняв душ, который отличался от привычного лишь тем, что вода била прямо с потолка тугими струями, я облачилась в форменное платье Академии Темнейших и вышла за дверь. Гулкие каменные коридоры навевали тоску, и я старалась идти заученным вчера маршрутом, не оглядываясь на мрачные, потемневшие от времени двери и темные ниши-провалы. Каждый мой шаг скрадывали ковры, расстеленные здесь повсюду. Шорохи, капли дождя за окном, завывание ветра в каминных трубах рождало тихую, но зловещую какофонию звуков и казалось, что любое движение сопровождается взглядом статуй и железных рыцарей, нередко встречающихся по пути со второго этажа на первый. Из-за темной ткани портьеры вдруг показалась мордочка неизвестного мне зверька, и я позорно бежала.

До столовой я неслась подобно ветру, перепрыгивая через три ступеньки, с гулко колотящимся сердцем и потными от страха ладонями, поэтому голос Горация прозвучал завершающим раскатом грома в полутемной галерее, отделяющей гостевой этаж от центральной части дома.

— Темнейшего утра, — произнес он низким траурным баритоном, и я вскрикнула в ответ, поворачиваясь к нему лицом и тараща глаза от ужаса.

— Вам приснился плохой сон? — учтиво поинтересовался Гораций, с любопытством рассматривая мою растрепавшуюся косу и платье, подол которого я задрала, чтобы удобнее было бежать.

— Все… все хорошо, — произнесла я сбитым от частого дыхания голосом, расправляя складки темно-зеленого одеяния, собранного под грудью широкими складками. — Мне ничего не снилось, совсем, — зачем-то добавила я, и кронпринц недоверчиво сощурил темные глаза, а у меня от его пристального и вопросительного взгляда свело горло.

— Это странно, — он медленно подошел ко мне и предложил локоть, как и вчера. Порыв холодного воздуха и приятного древесного аромата окутал меня с ног до головы. — Обычно гости мучаются кошмарами по ночам, попав под влияние моего проклятия, поэтому я беспокоился за вас и встал пораньше, чтобы подняться и поинтересоваться вашим самочувствием.

— Все хорошо, — повторила я уже более твердо, приняв локоть кронпринца и стараясь сохранить между нами максимально допустимую приличиями дистанцию. Я бы и вовсе не приняла его руки, если бы не отпугнула этим мужчину. Мне требовалось наладить с ним контакт, а не отталкивать от себя.

— Корделия, согласитесь позавтракать со мной? — мягким тоном поинтересовался Гораций, чуть поворачивая голову, и я поспешно кивнула, вспоминая, что за ужином проглотила пару ложек грибного бульона, приправленного свежей зеленью. От воспоминаний о еде у меня скорбно заурчало в животе, и кронпринц поспешил преодолеть оставшееся расстояние, не докучая светскими беседами «ни о чем». Вежливо отодвинув мне стул, он избегал любых касаний, но я дернулась и вырезом на спине ощутила его прохладные пальцы. Позвоночник прошиб озноб, который я не назвала бы неприятным, наоборот, жгучее любопытство завладела всем моим существом.

Утренний ароматный напиток, бодрящий не хуже кофе, напомнил мне по вкусу глинтвейн, и я блаженно зажмурилась, греясь в лучах восходящих светил. Гораций сидел рядом и листал длинными тонкими пальцами книгу, делая вид, что занят чтением. Его волосы, не собранные в «хвост», закрывали лицо, и я гасила в себе порыв протянуть руку и заправить длинную прямую прядь за ухо. Пришлось зажмуриться, чтобы избавиться от неуместного наваждения.

В столовой узкие окна пропускали достаточно света, чтобы не зажигать магические лампы, и атмосфера, пронизанная розовым сиянием и морозным холодом отчего-то не пугала, а успокаивала. Треск огня в камине, разожженного Сэвом, чтобы разогнать сырость, дополнял уютную и гармоничную атмосферу столовой, и мы с Горацием наслаждались завтраком, удовлетворенные присутствием друг друга.

— Я боялся, что вас отпугнет мое проклятие, — испортил кронпринц утро, которое начиналось так прекрасно.

Вздохнув, я отодвинула пустую тарелку и отругала себя за желание слизать остатки сладкого джема с краев. Колдун ждал от меня ответа, а мне оставалось лишь соврать, надеясь на его доверчивость к людям.

— А вы прямолинейны, — зачем-то ляпнула я вслух, прикусив язык. Начинать стоило с комплиментов, а не с упреков.

— Предпочитаю с самого начала понимать, к чему приведет наше с вами общение, — замысловато ответил мне Гораций, глядя пристальным и тяжелым взглядом, от которого неприятный холод расползался по всему телу. — Вениамин попросил вас остаться и помочь мне, не так ли?

Я лишь кивнула в ответ, не понимая, к чему он клонит.

— Но вы жаждете сбежать и никогда больше сюда не возвращаться? — и от тона Горация вновь повеяло холодом, но дрогнувший голос подтвердил, что ему важен мой ответ.

— Я бы так не сказала, — покачала я головой, и кронпринц на мгновение прикрыл глаза, чтобы вновь посмотреть смягчившимся и полным непонимания взглядом.

— Вы не боитесь?

— Боюсь, — перебила я кронпринца, который зачесал назад темные пряди волос, распущенных по плечам, и сжал руку в кулак, уставившись в окно немигающим взглядом. — Но хочу остаться и сделать все возможное, чтобы помочь вам.

Гораций хмыкнул и по его губам расползлась неприятная улыбка, а тяжелый взгляд вернулся ко мне. На бледном лице, наполненном болезненной синевой, читались злость и разочарование, но мне казалось, что направлены они не на меня.

— Вы не раскрыли свой дар, но Вениамин уверен, что он целебный, способный справится с древним проклятием, — сказал Гораций, а я удивленно приподняла брови.

«Мне Вениамин ас Сольд ничего не сказал, и я, как слепой котенок, наугад тыкалась в чью-то ладонь, пытаясь понять, кто здесь враг, а кто друг. Неприятное ощущение!»

— Ни один целитель Темного королевства не помог вам, но почему могу я? — задала я вопрос, который сейчас интересовал меня больше всего.

— Потому что наши с вами души родственные, Корделия, и Вениамин считает, что проклятие, почуяв вас рядом, покинет мое тело…

— Чтобы… — прохрипела я не своим голосом.

— Чтобы поселиться в вас, Корделия, в сосуде намного более слабом, чем мой, но напоенным свежим целительском даром. Для сильного и темного проклятия ваша душа и ваш дар, как вкуснейшее лакомство, — закончил Гораций непримиримым тоном.

Чашка с горячим напитком выпала из моих задрожавший пальцев, и ароматная жидкость гранатовым пятном расползлась на белой скатерти.

— Зачем вы сказали мне это? Тихим шепотом спросила я Гораций. — Почему лишили себя единственного шанса на долгую и счастливую жизнь? — подняла я глаза на колдуна, чей непроницаемый взгляд уставился в одну точку за окном. Он молчал. Долго. И я слышала, как бьется мое собственное сердце, как скачут лихорадочные мысли, давая импульс телу «бежать отсюда, как можно дальше».

Наконец, кронпринц перевел на меня затуманенный, подернутый какой-то странной пеленой взгляд, и я вздрогнула, не понимая, что происходит. Где-то я видела эти больные, полные печали и неизбывной тоски глаза, эти до странности черные радужки, пронизанные тьмой, этот магический туман проклятия, показавшегося наружу. От всего облика Горация исходил леденящий душу холод, от его рта облачками ядовитого пара растекался осязаемый туман, и мне пришлось сглотнуть, чтобы не закричать.

— Уходите, вы не способны мне помочь, Корделия, — сказал Гораций, и я подскочила, чтобы в точности выполнить его слова. Я не самоубийца, и Вениамин ас Сольд поплатиться за то, на что меня обрек.

С такими мыслями я быстрым шагом удалялась из столовой, обернувшись лишь раз. Гораций не поменял позы, не сказал больше ни слова, не попытался остановить, он лишь смотрел, и, чем дальше я уходила, тем непроницаемее становилась тьма в его взгляде. Зачем-то я остановилась и сделала шаг к нему, потом еще один и еще один. Гораций замер, застыл безжизненной восковой скульптурой, прекрасной и пугающей, но его глаза ожили, зазолотилась радужка, промелькнули карие всполохи, прояснился взгляд.

Меня тянуло к нему, как к источнику чего-то, о чем я совершенно не подозревала, и вдруг наши руки встретились. Оказалось, что я протягиваю ладонь, робко касаясь его лица, а он накрывает мою руку своими прохладными пальцами.

— Боже, — я отдернула руку и спрятала за спиной, отчаянно краснея, а Гораций недоуменно моргнул и задрал подбородок, чтобы лучше меня видеть.

«Снова эти приступы сомнамбулизма, — посылала я проклятия всему Темному королевству, — как же теперь быть?»

— Я хочу попробовать, — пролепетала я, желая откусить себе язык.

«Корделия, беги! Что ты творишь?!»

Гораций медленно кивнул, и обе его руки упали вдоль тела.

— Вы можете остаться, и никто, включая Вениамина, не узнает об этом разговоре, но я не позволю вам принять мое проклятие, Корделия. Ни вам, ни кому бы то еще. Идите.

И я пошла, теперь не оглядываясь. До калитки я добежала за несколько секунд, а, оказавшись за ней, сползла по кованым металлическим прутьям и уткнулась лицом в ладони.

«Что же я наделала?!»

Я не хотела оставаться с Горацием, я мечтала оказаться на Земле сразу, как только жестоко отомщу Вениамину ас Сольду, но что-то меня остановило. Этот странный порыв, безумное желание коснуться бледного безжизненного лица Горация и подарить его щекам немного красок, а из глаз изгнать тьму.

— Что же я наделала? — спросила я саму себя вслух, не находя сил на то, чтобы подняться и идти на занятия. Обыденная жизнь и ежедневные рутинные обязанности на фоне признания кронпринца казались мне такими ненужными, но я обязана придерживаться плана, чтобы Вениамин и другие ни о чем не догадались.

Я выдержу три месяца и уйду отсюда здоровой и одержавшей победу над наставником, подло обманувшем меня, а Гораций станет сном, кошмаром, оставшемся в Темном королевстве.

Глава двеннадцатая

Приговоренная к смерти

Корделия

Скрипели перья, постукивал ногой какой-то адепт, сидящий недалеко от меня, на потолке жужжали лопасти вентилятора, разгоняющего теплый воздух, за окном кружили листья, срываемые резкими порывами ветра. Макс выводил кривые строчки, прикусив губу, а Сафия то и дело поправляла край учебной мантии, накинутой поверх форменного платья. Все вокруг казалось обыденным и в то же время напоенным особой волшебной атмосферой, которую никогда не встретишь ни в одном учебном заведении на Земле, потому что профессоры на Земле — это не древние колдуны, умеющие пассами руки выводить на доске за своей спиной важные аспекты лекции.

— Триединый остров изначально населяли люди, маги и волшебные существа, но со временем воды Всемирного моря разделили огромные земли. Образовались самостоятельные королевства, населенные людьми, и огромная территория осталась за светлыми магами, не желающими жить в мире с колдунами, ведьмами и темными магами.

— С чего бы это? — прошептала Сафия, закатив глаза и капнув чернилами на пергамент. От противной кляксы поползли темно-фиолетовые лапки, и Сафия размазала их пальцами, драматично при этом вздохнув.

— Мнят себя самыми могущественными, и до сих пор не изобрели элементарную шариковую ручку! — бубнила она, перебивая слова профессора «Исторической науки» Хиттори Дальштатского.

Старческий голос дребезжал, раздражая визгливыми интонациями. Они проскальзывали в те моменты, когда в лекционном материале упоминались факты, касающиеся людей, а я едва сдерживалась, чтобы не выйти. Меня снова штормило, и я всерьез задумывалась о том, чтобы излечить эту амбивалентность всеми известными мне способами и вернуть себе прежнее спокойствие и гармонию с окружающим миром.

— Не мудрено, что стажеров ВСМП ненавидят, — шептал Макс, успевая записывать за профессором и комментировать его рассказ. — Вы заметили, что любое упоминание о людях, населяющих некогда Триединый остров, вызывает у студентов ответные брезгливые и грубые высказывания, которые профессор Хиттори успешно игнорирует?

Мы с Сафией синхронно кивнули, устав выслушивать от Кориуса гадости. Боевик специально на каждой лекции усаживался позади нашего ряда и всячески доставал нас, подключая к этой игре своих друзей.

История в Темном королевстве подавалась в виде приукрашенных фактов о великих и непобедимых колдунах и ведьмах, на пути прогресса которых то и дело попадались жалкие людишки и недальновидные и слабые светлые маги. Будучи колдуном, чья фамилия указывала на древность его рода, профессор Хиттори не жаловал и темных магов — следствие смешения крови, но тут, видимо, вмешался ректор, приказав сгладить особо острые моменты. В Академии Темнейших учились по большей части именно темные маги, и отпрыски колдунов и ведьм не могли посоперничать с ними в численности. Приходилось считаться с мнением большинства.

— Люди плодились, подобно овцам, и вскоре заселили долину Ангору, Ламгорье и Мерсиносовые степи, куда ушли завоеватели-кочевники. Светлые же построили мощный форт, основали первый город, который со временем разросся по скалистому острову, окруженному Всемирным морем, и стали жить отдельно от людей и от темных магов и колдунов, до того самого момента, как гонцы Гульриха Объединителя не нарушили их границ. — Скучным и монотонным голосом зачитывал лекцию профессор Хиттори, которого за глаза дразнили Вислым. Кожа на морщинистой шее колдуна свисала дряблыми складками, а веки набрякли, из-за чего казалось, что Хиттори постоянно пребывает между сном и явью. Сравнив нас с овцами, профессор резонансно взвизгнул, и я со злостью кинула перо в чернильницу, сдавив пальцами виски. Недавнее желание сбежать и забыть о Триедином острове, как о страшном сне, вспыхнуло в душе с новой силой, но холодное и отстраненное лицо Горация вставало перед глазами, не давая мне сорваться на бег.

Вряд ли я сама себя понимала, но дар глубоко внутри меня пробуждался, как только мы оказывались с кронпринцем наедине друг с другом, и сопротивляться любопытству и волнительному ожиданию чуда становилось все тяжелее. Если я смогу исцелять людей своей магией, то зачем же сбегать, так и не попробовав? Тем более, Гораций Тердльштатский поклялся не причинять мне вреда, а я верила словам кронпринца, который, несмотря на силу проклятия и постоянное недомогание, все еще оставался честным и добропорядочным.

— Корделия, если пропустишь мимо ушей эту лекцию, то не сдашь экзамены у Шарима Нурмалы. — Вернул меня в реальность Макс, пихая локтем в бок. — Одной Триединой известно, откуда в декане столько озлобленности и предвзятости против стажеров ВСМП, — усмехнулся он, и мы с Сафией прыснули в кулак, понимая, что абсолютно все в Академии Темнейших настроены против нас.

— Это правда, — обреченно вздохнула Сафия. — Вениамин ас Сольд не допустит тебя к испытаниям по пробуждению дара, если ты не подтвердишь хорошими результатами итоги посещения лекций в Академии Темнейших. Наставник доверяют мнению Нурмалы.

Я вытащила перо из чернильницы, тряхнула им и принялась царапать пергамент, попутно вникая в слова лекции. Итак:

«Де Бурги правили и продолжают править в Ангоре, населенной лишь людьми, практически пять столетий, считаясь могущественными и сильными королями, но после Гульриха Объединителя их род стремительно угасает, и на данный момент статисты ВедоВства подсчитали большую вероятность того, что власть в Ангоре вскоре сменится».

— Как по мне, этим людишкам давно пора сдохнуть, — злобно прошипел с задней парты прямо мне в затылок Кориус, и я повернулась к боевику, чтобы показать неприличный жест. Парень лишь растянул губы в неприязненной улыбке и округлил рыбьи глаза, как умел это делать только он, показывая, что нисколько не боится, и мои попытки отстоять собственное мнение его лишь забавляют. Если же мы игнорировали Кориуса, то он практиковал на нас бытовые заклинания, портя имущество.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— И светлым туда же дорога, — неприязненно поморщился сосед Кориуса по парте, который могучим фронтом выступал в защиту друга, — расплодились на своем Оверне и смердят даже через Всемирное море наглостью и самоуверенностью. Если бы Дорф, наконец, пришел к власти, ничего бы не оставил от Оверна и его никчемных правителей.

Я лишь раскрыла рот от удивления, поражаясь, что Кориус и его друг так свободно говорят о смене власти и здесь, в Темном королевстве. Неужели им не страшно попасться в лапы Карателю, или рассказы про Трезубец и пленников, доставляемых туда чуть не пачками — всего лишь сказки для непослушных детей?

— Ты бы придержал свой язык, Увар, — оглянулся через плечо Макс, глядя на боевиков. — Корделия теперь живет в резиденции Тердльштатских и, неровен час, сообщит кронпринцу о ваших смелых высказываниях.

Мое «Зачем ты…» перехлестнулось с удивленными возгласами Кориуса и Увара, но в этот момент профессор Хиттори закончил лекцию и отпустил адептов на перемену.

Когда я, наконец, попала в столовую, весь первый курс передавал друг другу новую ошеломляющую сплетню о моем местожительстве. Подробности приукрашивали, прибавлялись домыслы, которые к третьей лекции уже считались абсолютной правдой. Теперь меня не игнорировали, надо мной глумились, заключая пари, сутью которого являлся срок моей жизни. Кто-то уверял, что я не протяну рядом с проклятым Горацием Тердльштатским и месяца, а кто-то утверждал, что проклятие не подействует на иномирянку.

Боян и Дава ждали меня за отдельным столиком, освободившись чуть раньше, чем предполагали. Взволнованные взгляды друзей выискивали на моем лице последствия ночи, проведенной в резиденции кронпринца, и я поняла, как глубоки и неискоренимы мысли о том, что проклятие Горация губительно для всех, кто его окружает.

— Я все еще жива, как видите, — бросила им, стараясь скрыть сарказм, но ни Дава, ни Боян не обиделись.

— Мы с ним не знакомы, — сжал Боян мою руку, — но сложно не поверить свершившимся фактам. Король переехал в резиденцию полгода назад, вернувшись из долгого путешествия по землям Триединого острова. Говорят, что он искал жену и дочь.

— В общем, он резко заболел, как только оказался в одном доме с родным сыном, — перебил по привычке Дава, — и состояние его ухудшается. Поговаривают, что он не дотянет и до конца месяца, хотя тебе лучше знать.

Оба друга с ожиданием посмотрели мне в лицо, но я отрицательно покачала головой на их немой невысказанный вопрос.

— Мы не говорили о самочувствии короля, но вчера его состояние улучшилось. Он пришел в себя и звал сына.

— Вряд ли это что-то изменит, — кисло пробормотал Давид, ковыряясь в тарелке и размазывая овощное пюре по бортикам. — Семью Тердльштатских давным-давно замещает ВедоВство, и прямое тому доказательство — это появление Магнуса Дорфа. Темный маг собрал достаточно сил, чтобы атаковать королевскую резиденцию, об этом говорят открыто, не боясь Карателя, не стесняясь в выражениях. Ждут лишь официального объявления смерти короля Тердльштатского. Его проклятый сын, чье присутствие приносит окружающим лишь страдание, боль и смерть, никогда не взойдет на престол.

— Потише, — усмехнулся Боян, чей взгляд прошелся по недружелюбным лицам, окружающим нас в столовой. — Мы не достаточно хорошо знакомы с обстановкой в Темном королевстве, а ты принялся рассуждать о политике так, словно что-то в ней смыслишь.

Может, Боян и пытался перевести все в шутку, чтобы сгладить мое нервное напряжение, но Дава это либо не понял, либо проигнорировал.

— Я забочусь о наших с вами интересах! — горячо возразил ему Давид. — Чем больше мы знаем, тем подготовленнее будем к грядущим переменам, которые неизбежны.

Боян лишь покачал головой, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди.

— Корделия, будь осторожна, — попросил он, балансируя между моим взвинченным состоянием и вспыльчивостью Давида. — Мы не требуем от тебя подробностей, но хотя бы уведомляй нас об опасности — воображаемой, надуманной, безосновательной.

— Стажеры ВСМП обязаны держаться вместе, — с печальной иронией добавил Давид, уронив голову на ладони и окончательно испортив мне аппетит своим понурым видом.

«Что с ним?» — спросила я одними губами у Бояна, пока Дава не видел.

— Мы хотели бы остаться в Темном королевстве навсегда, Корделия, но обстоятельства складываются так, что возвращение на Землю кажется выходом из сложившейся непростой ситуации. Вскоре каждому придется выбирать сторону, на которую он встанет, — шепотом произнес друг, — а за нас ее выбрали, как только привели сюда. Вениамин ас Сольд — лучший друг и правая рука Горация Тердльштатского, а мы напрямую зависим от его воли.

Больше мы ни о чем не разговаривали, погрузившись в тяжелое молчание. Боян доел овощное пюре и попрощался со мной, ласково потрепав по голове, как младшую сестренку, Дава прижал к своей могучей груди и буркнул, чтобы я не расставалась с мини-визором. Отпускать их совершенно не хотелось, я даже сделала попытку их догнать, но Максим и Сафия перехватили меня в коридоре.

— Наговорились? — с завистью спросила Сафия, которую Дава и Боян почему-то не особо жаловали. — Теперь уделишь внимание нам?

— Она предлагает тебе пойти вместе в деканат на практику, — улыбнулся Макс, подняв руки в защитном жесте. — Я только расшифровал твое завуалированное послание.

— Да-да, — передразнила его девушка, протягивая мне ладонь. — Ладно, мир! Но в следующий раз предупреждай, когда вот так исчезаешь. Мы с Максом боялись, что Кориус и Увар перешли от слов к действиям.

— Ничего они мне не сделают! — запальчиво ответила я, демонстрируя ребятам звезду во лбу. — Она сообщит Вениамину ас Сольду, если со мной хоть что-то случится, поэтому не переживайте, помощь придет.

— А в этом есть смысл, — пробормотал Макс, когда мы уже подходили к дверям кабинета Нурмалы. — Веник находит повод, чтобы прицепиться к тебе и наказать этой связью, после чего объявляет о переезде в резиденцию Горация Тердльштатского. Не такой он и бессердечный маг, раз решил подстраховаться и всегда знать о твоем физическом состоянии. Поверь, наставник не допустит, чтобы с тобой что-то случилось.

— Хотелось бы верить, — безэмоционально ответила я, заходя в кабинет и машинально здороваясь с остальными стажерами. Их взгляды, устремленные на меня, выражали сочувствие и открытое опасение. Слухи стремительно разошлись по Академии Темнейших за считанные минуты, и теперь мне казалось, что моя смерть для всех лишь вопрос времени.

Сжав пальцы в кулак, я упала в кресло, доставая книги и делая вид, что читаю. Перед глазами стоял образ Горация, который смотрел мне вслед с обреченной уверенностью в том, что я никогда к нему не вернусь, но именно это я собиралась сделать сразу после практики — вернуться к нему. Рядом с кронпринцем рождались страх и паника, но за завтраком я впервые поняла, что моя магия пробуждается, стоит нам оказаться настолько близко друг к другу, что протяни руку — и коснешься прохладный тонких пальцев или бледной щеки. Желание еще хоть раз прикоснуться к Горацию стало каким-то наваждением, и я считала минуты до возвращения в резиденцию Тердльштатских.

Глава тринадцатая

Столкновение с дрейками

Гораций

У подножия гор еще чувствовалось уходящее лето: деревья шелестели на ветру зелеными трубчатыми листьями, в поредевших кронах прятались перелетные птицы, находившие здесь корм, под ногами шныряли мелкие зверьки и стрекотали бесчисленные насекомые. Розовые лучи светил падали на далекие горные вершины, создавая мерцающий блеск, от которого слепило глаза.

Чуть выше по горной тропе начинались резкие, видные глазу изменения. Вечнозеленые деревья громадами возвышались по склонам, а вот под ногами шуршала устланная сухими листьями дорога, извилистой лентой исчезающая за очередным поворотом. Дышалось легко, но из-за длительного отсутствия пеших прогулок легкие горели огнем, в глазах пекло, а в боку кололо так, что приходилось часто останавливаться, чтобы перевести дух. Вениамин старался скрыть улыбку, глядя на мои потуги сравняться с ним в быстроте ходьбы, но искры смеха в карих глазах выдавали друга с головой.

— Ты неприлично бодр и свеж для мага, который неделями пропадает в лаборатории, — прохрипел я, привалившись спиной к толстому тисовому стволу. Хотелось позорно обнять дерево обеими руками и стоять так долго, пока пламя в легких не уляжется, а боль в боку не отпустит, но Вениамин подгонял меня каждый раз, как я давал себя время на отдых.

— А ты неприлично слаб для колдуна, чей род ведет начало от создания Триединого острова, — усмехнулся друг, подкидывая на ладони склянку с Укрепляющим зельем. — Нужно? — протянул он мне целебный настой, который я сам варил для него на прошлой неделе, убив на это ни одну ночь.

Стараясь не показывать виду, я с благородством и размеренностью открыл пробку и выпил в три глотка зелье, оставшееся на языке привкусом трав.

— Твоя затея провалится, если мы не дойдем до замка, — веселым тоном произнес Вениамин, убирая в складки мантии пустую колбу. — А сделать это следует до захода солнца. Я итак трачу драгоценное время, которое, как ты заметил, мог бы провести в лабораториях.

— Боюсь, мне не преодолеть пешком такой путь, — покачал я головой, а Вениамин безжалостно подтолкнул особу королевских кровей в спину. Он бы мне и пинка для ускорения не постеснялся дать, но знал, чем это может обернуться для нас обоих и для всего Дарленда в целом — настоящей катастрофой. Моя магия за пределами зачарованной резиденции слишком нестабильна, и я, как пороховая бочка, подвержен малейшему импульсу, чтобы рвануть.

— Нам придется успеть, — категорично заявил Вениамин, ускоряя шаг. — Если ты действительно желаешь найти источник проклятия, то следует поторопиться. Я не верю в возможность того, что у колдуна с природным стихийным даром да еще в таком возрасте вдруг проснулся еще один дар, тем более пророческий, но проверить все же стоит.

— Говорю тебе, — в который раз принялся убеждать я Вениамина, хватаясь за бок. — Сон вещий! Я никогда ничего подобного ранее не видел и не чувствовал.

— Пару дней назад ты утверждал, что вообще не запоминаешь, что тебе сниться, но просыпаешься счастливым и умиротворенным, — сердитым голосом заспорил со мной друг.

— Я ночевал в библиотеке последний месяц и думал, что это влияние гименей! — возразил я Вениамину, но его лицо до сих пор осталось непреклонным.

— И что же изменилось? — с сарказмом выдавил он из себя, прищуривая глаза. — На этот раз ты уснул в собственной спальне?

Я отрицательно покачал головой и заметил, как Вениамин тяжело вздохнул, глядя на каменистую почву под ногами. За долгие годы работы в ВСМП он отучился верить в чудеса, а верил лишь фактам, и сейчас на лице друга читалось сомнение, а от глаз разбегались лучики раздражения, которые появлялись всякий раз, как Вениамина бесцельно отвлекали от его грандиозных исследований.

— Присутствие Корделии могло подтолкнуть к пробуждению пророческий дар, — с сомнением выдал я, но темный маг резко качнул головой, плавным движением стягивая длинные волосы в «хвост» и возобновляя подъем в гору. Этой забытой тропой, ведущей прямо в долину, где когда-то стоял замок Тердльштатских, никто не пользовался, и мы спокойно обсуждали мое проклятие, не боясь быть услышанными.

К сожалению, Вениамин не верил в пророческие сны, но я не мог ошибиться. Сразу после завтрака, в крайне подавленном состоянии, вызванном разговором с Корделией, я поднялся в библиотеку и упал в кресло, невидящим взглядом уставившись за окно, где по небу проплывали неспешные клочья воздушных облаков. Эта картина немного остудила мое воспаленное сознание, в котором рисовались самые ужасные картины будущего: Корделия возвращается на Землю и забывает о моем существовании, я срываюсь следом за ней в Академию Темнейших, чтобы убедить не покидать мой дом, и проклятие начинает неуправляемо задействовать стихийную магию древнего рода колдунов, спящую во мне все эти долгие годы. Гибнут маги и люди, рушатся здания, слышатся крики о помощи.

Огромный простор небес и неспешный бег облаков убедили меня в том, что время есть. Корделия на занятиях, она благополучно добралась до Академии и в данный момент слушает лекции. Об этом мне сообщил сам ректор, удивившись внезапной заинтересованностью кронпринца в стажерке ВСМП. Но я бы не постеснялся связаться и с самой Триединой, если бы мне понадобилось узнать о состоянии Корделии.

«С чего бы это?» — ввинчивалась в висок мысль, которую я обдумывал и так и эдак.

Корделия появилась в моей жизни вчера вечером, но присутствие рядом родственной души давало надежду на то, что мое проклятие управляемо. Я начал ощущать его темные паучьи лапы в собственной грудной клетке, когда раньше оно пряталось в теле, подобно невидимому яду. А чуть позже я уснул и впервые за всю свою жизнь увидел пророческий сон. Так мне казалось, пока Вениамин не появился в резиденции и не разбил все мои доводы о свою железобетонную логику.

Мы преодолели очередной виток тропы, когда из-за поворота неожиданно вывернул дрейк — мощный бескрылый ящер с рогатой головой и непробиваемой чешуей землисто-коричневого оттенка. Шипастый хвост нервно елозил по земле, а из ноздрей дракона, который превышал обычный человеческий рост в три, а то и четыре раза, вырывались клубы обжигающего пара.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Дрейк, — ошеломленно прошептал я, задирая голову, чтобы оценить размеры легендарного чудища, живущего в Белогуде и по неизвестным науке причинам впавшего в спячку сотни лет назад. Границы зачарованного леса хранили глубокий и беспробудный сон этих тварей, а маги транспортировали дрейков в пещеры и следили за их состоянием.

— Засада, — прошипел Вениамин, отскакивая назад с молниеносной скоростью и кидая в ящера связывающим заклинанием. Я беспомощно притаился за скалистым уступом, прикрывая голову руками из-за обилия мелкой крошки, сыплющейся сверху. Еще один дрейк, цепляясь мощными когтистыми лапами за незначительные уступы, лез прямо по склону к желанной добыче. Его вытянутая голова с загнутыми рогами стремилась вниз, а ноздри трепетали, улавливая запах магии. Эти древние существа обитали в Белогуде и никогда не покидали ее пределов, являясь смертельно опасными и совершенно неуправляемыми. Дикие, свирепые, безжалостные, они тянулись на запах магии, как к сочному жаркому, и уничтожали все живое на своем пути. И эти бескрылые драконы в непосредственной близости от Дарленда! Я глазам не мог поверить.

— Вениамин, прекрати магичить! — крикнул я, отчаянно жестикулируя, — вспомни, в кого ты целишься! Их не остановить сетью.

Дрейк, что скользил по склону, спикировал передо мной на все четыре лапы и ощерился, капая ядовитой желтой слюной на камни. Щетинки на морде встали дыбом, слепые глаза бестолково смотрели на меня черными бездонными зрачками.

— Уходи оттуда! — крикнул Вениамин, пытаясь справиться с потоками магии, удерживающими первого ящера. Яростным рыком дракон извергал из огромной пасти синее пламя, стараясь избавиться от сети, но его рога запутались в плетении и заставили его упасть на тропу, перегораживая нам проход к горному плато.

— Давай назад, — сориентировался я, бегом спускаясь по извилистой дороге, не обращая внимания на проклятие, переместившееся из грудной клетки прямо в кончики пальцев. Если бы не страх за безопасность Дарленда и жизнь лучшего друга, я бы отпустил сейчас магию и посмотрел, что случится с дрейками. Их разорвет мощью моей магии или только опалит бока? А, может, проклятие в купе со стихийным даром, столько лет спавшим глубоко внутри меня, разнесет здесь все, сметая горы и равняя их с землей?

— Триединая, быстрее! — орал Вениамин, нагоняя и обгоняя меня на повороте. Дрейки ревели и плевались синим пламенем, следуя за нами. Освободившись от сети, ящер озверел до такой степени, что работал четырьмя мощными лапами гораздо быстрее, чем им полагалось по природе.

— Как, темные тебя разбери, они вообще вырвались на свободу?! — спросил я, оскальзываясь на насыпи камней и в кровь раздирая ладони. Вениамин рванул на помощь, бесцеремонно хватая меня под руку и утаскивая от дороги в сторону ущелья, темной полосой показавшегося справа.

— Самое невероятное предположение, которое я сразу отмету, — чуть отдышавшись ответил мне друг. — Это твой пророческий сон. Допустим, некая сила разбудила мирно спящих в Белогуде монстров и заставила их покинуть пределы зачарованного леса только для того, чтобы помешать тебе добраться до родового поместья и узнать об источнике проклятия.

— Более чем невероятное, — покачал я головой, сползая по стене ущелья и оказываясь сидящим на голом камне. — Я бы и в расчет его не брал. Проклятие — это сгусток магии, проникший в меня по чье-то недоброй воле, а не сознание, способное управлять чужой волей.

— Тогда, Магнус Дорф нашел способ пробудить дрейков ото сна и заставил их покинуть пределы Белогуды, — пожал плечами Вениамин, но и это предположение казалось мне абсурдным. По докладам и донесениям самого Карателя, Дорф стремился улучшить положение темных магов в Дарленде, а чего он добьется, когда мирные жители пострадают в схватке с дрейками?

— Надо предупредить боевиков ВедоВства, — посмотрел я на друга. — Любым способом.

— Уже, — неохотно сообщил мне Вениамин, показывая мини-визор, — отправил сообщение, когда ты прикидывался плесенью на каменном полу ущелья.

Я только упрекающее посмотрел на друга в ответ, продолжая прикидываться все той же плесенью, потому что перед глазами все двоилось, а стены угрожающе раскачивались над головой, угрожая раздавить меня.

Горное ущелье здесь превращалось в непроходимую узкую расщелину, поэтому тропа огибала его, спускаясь вниз по склону. Дрейки ринулись туда, пока Вениамин тащил меня практически на себе вбок от дороги, стараясь не задействовать при этом магию. Запахи дрейки практически не различали, на слух тоже не ориентировались, а вот, стоило Вениамину применить хоть одно отвлекающее заклинание, и дрейки обнаружили бы нас тут же.

— Нам лучше дождаться помощи из ВедоВства здесь, — обреченно произнес друг, когда сверху вновь посыпались камни и мелкая земляная крошка. Дрейки не обнаружили нас и вернулись, чтобы обследовать место встречи. От топота гигантских ящеров дрожала громада скалистого зубца, уходящего пикой прямо в небо, и я опасался, что рано или поздно дрейки доберутся и до ущелья, но возражать не стал.

— Расскажи мне еще раз про твой сон, в мельчайших подробностях! — Вениамин достал из складок мантии записывающий артефакт, положил его на гладкую поверхность камня, образующего нишу в полу, и приготовился слушать. Я прикрыл веки и погрузился в яркие воспоминания, которые до сих пор мелькали перед глазами картинками, приносящими столько радости и одновременно с тем боли.

— Мне снился дом, — начал я свой рассказ, погружаясь в события прошлого с каждым словом все глубже. — Родовой замок…

Глава четырнадцатая

С чего все начиналось

Гораций

В Темном королевстве ох как нескучно — сплошные интриги и заговоры, стычки и магические поединки, шумные празднества и битвы драгонов. То ВедоВство новые виды существ откроет и клети с ними по всем улицам возят на показ местным жителям, то воинство короля Тердльштатского буйствует и по горам неспокойные игрища затевают, то колдуны темные на площади города собираются несчастья и беды на Оверн нагоняют, то ведьмы шалят, открывая новые виды зелий и пробуя их на случайных прохожих!

Мне одному скучно…

До замка короля Родерига, где я живу, доходят только слухи и отголоски веселья. Здесь горы и ничего, кроме гор. Палящие светила Лерой и Герда, которые прячутся за низкими тучами да белоснежными вершинами, склоны, пещеры и ущелья с бурливыми реками — вот весь пейзаж. А волшебные существа — не всегда доброжелательные, а чаще смертельно-опасные — мои единственные друзья. Имеется так же древний лес — Белогуда, который заперт на пять оборотов и магической печатью запечатан, но до него только на драгоне долететь можно, туда мне путь заказан.

Гулять мне разрешено лишь по территории родового замка, которая, хоть и велика, а все же ограничена высокими стенами и надежным магическим барьером. Недалеко от наших владений земли виконта Гротта, а около Белогуды живет еще один темный колдун — барон Лофф. Барон владеет значительной коллекцией артефактов и к нему часто наведываются гости из города и ВедоВства, чтобы полюбоваться оружием, свезенным со всего света.

К нам в гости, несмотря на близкое знакомство и расположение, никто из них за десять лет моего существования ни разу не явился, а сегодня приедут с детьми и женами по личному приглашению короля Родерига Тердльштатского, чтобы преклонить колени перед принцессой и принести ей клятву верности. Сестра старше меня на два десятилетия, и сегодня ее именины и совершеннолетие.

Я вздохнул и поудобнее уселся в своем тайном убежище на гладкий круглый камень, разглаживая складки мантии и любуясь магическими стихийными сгустками, которые плыли к нам со стороны города. Видимо, снова неспокойно среди колдунов и магов, раз стихии в темно-лиловый окрашены. Бились ночью на площади, а, может, и казнили неугодных проводили.

Все самое интересное в Темном королевстве происходит в Дарленде — городе темных, который расположен у подножия и окружен бездонными пропастями и скальными кусками породы, сваленной здесь специально для устрашения тех, кто посмеет сунуться без приглашения. А уж сколько магических барьеров и преград, сама Триединая не разберется!

«Эх, мне бы одним глазком взглянуть на таинственный Дарленд, на улицах которого творят свои темные дела самые могущественные ведьмы, и в богатых домах которого плетутся заговоры и интриги колдунами и магами!»

От слуг короля Родерига я слышал столько ужасных и душераздирающих историй об умертвиях, поднятых со дна Всемирного моря, о волшебных существах, запертых в башне Карателя, которая напоминала трезубец и находилась в самой высокой части города. Из окна своей спальни я видел острый каменный выступ — один из трезубцев, и мысленно жалел каждого, кого заперли в этом страшном и смертельно-опасном месте.

Погода в Темном королевстве преимущественно пасмурная, дождливая, а сырость и туман — это постоянные явления каждого утра и вечера. Ведьмы, колдуны и маги, что населяют здешние места — злобный, мстительный и кровожадный народ, готовый на все, ради достижения своих целей, а правитель Темного королевства — мой отец. Вот уж повезло, так повезло, потому что злобные тролли в сравнении с моим папочкой — это ручные и ласковые зверушки, приученные спать в хозяйских покоях и есть с рук.

Из древних богов у нас почитают только Триединую, но храмов, как в Ангоре или Оверне не строят, предпочитают ходить в Святые пещеры и поклоняться ее духу так, чтобы никто не видел и не слышал. А сама богиня колдунов и ведьм не любит, с темными магами не дружна, и поэтому сослала нас в горы, подальше от глаз светлых и людей. Правда, отец эти россказни байками зовет и утверждает, что колдуны и ведьмы — ближайшие родственники самой Триединой, а темные маги — верные слуги богини, поэтому и границы Триединого острова нам доверены: для охраны и отражения атак нечисти всякой и монстров иномирных.

Считается, что Триединая богиня почтила своим вниманием лишь два Храма на всем острове, одним из которых в дальнейшем стала Первая магическая академия, а вторым — Академия Темнейших.

Темные маги в основном живут у подножия гор и служат в ВедоВстве, расположенном в деловой части Дарленда, или оканчивают Академию Темнейших на боевиков, артефакторов или зельеваров. Колдуны и ведьмы — более сильные и могущественные, чем маги, учатся на профильном факультете ведовства, и я с ужасом жду того часа, когда и мне предстоит обучение в академии, ведь поступают туда только лучшие из лучших.

Я задрал голову и посмотрел на облако, которое походило на драгона — огнедышащего и грозного существа и хранителя всех темных. Небесный драгон истаивал прямо на глазах, как и моя мечта оказаться подальше отсюда. Я ненавидел родовой замок, где жизнь текла медленно, как медовое вино, и ничего нового не происходило месяцами. Меня заперли здесь, как Каратель запирал неугодных в своем мрачном Трезубце.

Родной брат матери и мой дядюшка — единственный нормальный колдун, среди темных, ректорствует в Академии Темнейших, а его жена и дети надоедают мне ненужным вниманием и заботой. Особенно тетушка.

— Гораций Родериг Тердльштатский!

Да, меня так зовут, и я не горжусь своим именем, предпочитая короткое Гор претенциозному сдвоенному имени, но моего мнения никто не спрашивает. И это тетушка Оливия кричит на весь двор, потому что время танцев, а в бальный зал меня возможно затащить лишь силой. Она, конечно, могущественная ведьма, и пара связывающих заклинаний для нее, как чих, но я умею хорошо прятаться, а тетушка до жути боится волшебных существ, которые населяют ущелья и непролазные заросли мокряка и луговицы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

По правде сказать, отец и мать редко появляются в замке, предпочитая резиденцию в Дарленде, поэтому забота обо мне легла на плечи тетушки Оливии.

— Гораций! — визжит благородная ведьма, в роду которой насчитывается несколько поколений, уходящих корнями к самой богине Триединой. В библиотеке, куда я исправно хожу каждое утро на занятия с профессором Блоссом, в ряд выстроилось сто тринадцать толстенных томов, посвященных жизнеописанию тетушкиного рода, и она гордиться этим, бережно стряхивая батистовым платочком пыль с кровавых переплетов.

Сразу за дворовыми постройками начинается узкое и темное ущелье, по которому протекает чистая горная и шумливая речка, и здесь я прячусь от тетушки Оливии. Она догадывается, в каком направлении искать, но вход в ущелье узкий, и ее расплывшаяся тушка никогда не пролезет в лаз, надежно спрятанный побегами дарнеллы. Кстати пришлись ядовитые шипы, которые не пускают в ущелье некоторых зубастых тварей, а иначе быть мне растерзанным на кусочки, и сейчас я сижу в засаде и разглядываю красное тетушкино лицо сквозь острые игольчатые отростки.

— И после этого вы считаете себя достойным наследником Темного королевства? — с ехидством в голосе спрашивает профессор Блоссом, наклоняясь так, чтобы я видел в узкую щель его ухмыляющееся лицо. И как только ему удается так бесшумно подкрадываться, заставая меня врасплох всякий раз, как я творю или затеваю очередную шалость?

— Вечно вы подкрадываетесь! — я руками вытягиваю в его стороны ветки с ядовитыми шипами, стараясь задеть ими мантию профессора, чтобы он убежал в страхе, но не тут-то было! Профессор Блоссом изучил мои приемы и всегда настороже. И, вообще, темный колдун лишь приветствует опасности и любит гулять в одиночестве по самым буйным зарослям мокряка и луговицы, собирая редкие травы, которые распускают лепестки цветов лишь ночью.

— Его Темнейшеству пора в бальный зал, — наставительно произносит профессор Блоссом, доставая магический амулет и уничтожая с помощью артефакта заросли дарнеллы. Мои возмущенные вопли нисколько его не трогают, а то, что он только что уничтожил редкий вид ядовитых растений, внесенных в перечень исчезающих, нисколько его не заботит.

— Я вас ненавижу, профессор Блоссом! — говорю я магу по слогам, чтобы он понял и испугался. Потомок темного колдуна способен проклясть до пятого поколения, и Блоссом прекрасно об этом осведомлен, но профессор лишь смеется, демонстрируя мне ямочки на щеках и белоснежные зубы. Он молод и полон сил, недавно женился на красивой и перспективной юной ведьме, которая работает в ВедоВстве. Профессор Блоссом не боится меня и верит, что рано или поздно воспитает из своенравного мальчугана могущественного правителя Темного королевства.

— Так-то! Взращивайте в себе ненависть, Гораций! Ваши юные фантазии относительно доброты и всепрощения — лишь избытки неправильного воспитания и вседозволенности. Отныне я занимаюсь вашим образованием и добьюсь нужного мне результата!

— Не сомневаюсь! — злобно рявкаю я в ответ язвительным тоном и вылезаю на поверхность, чуть не плача от отсутствия зарослей дарнеллы. Теперь горная речка привлечет на водопой злобных клыкастых тварей, и мое убежище станет опасным. Никогда не прощу этого профессору Блоссому, вот только освою парочку проклятий и сразу испробую на нем.

— Гораций Родериг Тердльштатский! — встречает меня полным именем тетушка Оливия на необъятном крыльце замка. — Вы заставили преподавателя танцев ожидать вас и за это понесете справедливое наказание, — она достала из-за спины связку перечных жаб со свернутыми шеями, а я кисло улыбнулся, в душе ликуя и предчувствуя веселье. Никто не знает о том, что лаборатория замка — это мой истинный дом, где я ем, сплю и провожу все то время, что не занят изучением темной магии, а отвар из перечных жаб я освоил еще в пятилетнем возрасте, когда готовил для отца противопростудное зелье. — Вы отправитесь исполнять наказание сразу после урока танцев.

— С удовольствием воспользуюсь вашим предложением, — поклонился я Оливии, — темного вам дня.

— Мы не прощаемся, Гораций, сегодня официальный ужин и примерка праздничной мантии.

— О, Триединая! — я закатил глаза и непочтительно скрылась с глаз профессора Блоссома и тетушки Оливии.

В бальной зале — просторной и светлой — меня ждали скучные танцы. Заученные до зевоты медленные и плавные па, скользящие движения по блестящем плитам пола, изящные взмахи руками и пафосные золотые бабочки, посыпающие пыльцой гостей — все это я учил изо дня в день, доводя тощего и болезного преподавателя Ло до белого каления.

— Вот и вы, мой юный друг, — притворно улыбнулся колдун, который подрастерял в молодости почти все свои магические навыки из-за сильного ранения в голову. Отец, несмотря на злобность характера, чтил защитников Темного королевства, которые доблестно изводили волшебных существ и защищали границы Триединого острова, поэтому даровал изящному и грациозному Ло место преподавателя танцев. Жил колдун в замке и считал себя выше слуг, требовал почтительного отношения и при этом боялся отца до дрожи, но и уважал. Отсюда его преданность мне и прощение многих прегрешений, за которые любой другой давно отказался бы от такой нерадивой ученицы.

— Вы настроены на танцы? — спросил он, склоняя голову, а я поморщился и встал в позицию, приподнимая обе руки и мысленно проклиная и родовой замок, и тетушку Оливию, и профессора Блоссома, и учителя Ло, и мать с отцом, и всех соседей вместе взятых. Это из-за виконта Гротта и барона Лоффа меня заставляют разучивать нелепые па. Это из-за именин сестры я обязан являться в замок по первому слову тетушки. И сестру ненавижу! Она с родителями сейчас в Дарленде, в городской резиденции, а я здесь!

— Сегодня мы разучим новые па. Вы должны кружится по зале и парить, парить, парить! — приговаривая это слово, учитель Ло начал кружиться по залу, а у меня зарябило в глазах от его быстрых и умелых движений. Изящными пассами он добился того, что золотистые бабочки сыпались из рукавов его мантии, как из рога изобилия. Уверен, гости в восторг пришли бы от такого искусства, не знай они того, кем прежде служил Ло.

— Вот такие бабочки должны получаться и у вас, мой юный друг! — гнусаво произнес учитель Ло. — Сначала магические пассы, а затем движения ногами. Начнем!

Я не разделял его воодушевления, но двигаться по кругу все же пришлось, пусть не так умело и грациозно, как сам преподаватель Ло. Да, и бабочки у меня вышли какие-то бледно-зеленые, больше похожие на крылатых пучеглазых перечных жаб, а зловоние от них разлилось такое, что преподавателю пришлось воспользоваться моим надушенным платком, чтобы неблагородно не прослезиться.

— Это даже не кошмарно, — констатировал учитель Ло степень моих успехов и отпустил пораньше. — Сегодня же подаю в отставку, — горестно произнес он на прощание свою коронную фразу, а я поклонился и пожелал учителю темнейшего вечера.

Устало перебирая ногами, я спускался по каменным ступеням в подвальные помещения, где располагались лаборатории. Тишина, сырость и стылость каменных коридоров, блики от неровного свечения маг-светильников, вделанных в потолок, потертые кроваво-красные ковры и гулкая беспросветная тьма в дальних углах подземелий — вот, что доставляло мне истинное наслаждение. Я задышал глубже, замедлил шаг и коснулся капелек влаги, выступивших на стенах, пальцами руки собирая их в ледяные струйки и образуя целые рисунки из серебристых змеек. На стенах заискрились снежинки, изрыгающие пламя драгоны и котлы с кипящими зельями, застывшие ледяными и прекрасными штрихами, а я залюбовался собственным творением. Стихии всегда отзывались на мои нехитрые шалости, но настоящая магия давалась мне с трудом, на что нередко сетовал отец, памятуя о слабом мамином даре. Он боялся, что я окажусь бездарным колдуном, поэтому нанял лучшего профессора Академии Темнейших, который готовил меня к поступлению.

Стерев со стены свои рисунки, я поспешил на отработку в самую дальнюю лабораторию, где готовили безопасные зелья, вроде противопростудного, восстанавливающего, общеукрепляющего и прочих самых простейших. Открыв массивную деревянную дверь нажатием руки, я прошел сквозь защиту и окунулся в душную и горько-сладкую атмосферу огромной комнаты, в которой сейчас готовилось не менее десяти зелий. Бочкообразные медные котлы с кипящим варевом стояли на высоких печах, а огонь полыхал так жарко, что створки узких окон, расположенных под самым потолком, раскрыли настежь. На столе уже лежали перечные жабы и заготовка сухих трав, которые понадобятся для противопростудного зелья, а книга с рецептами — моя собственная, украшенная бархатной лиловой обложкой и корявым именем «Гораций», слетела с полки и раскрылась на нужной странице, стоило мне махнуть рукой.

— Да, — протянул я с наслаждением, открывая стеклянную бутылочку с родниковой водой и выливая ту в котел. — Ммм, — потянул носом аромат сушеных трав.

Мне бы и дальше наслаждаться процессом приготовления зелья, но тут в лабораторию вошел отец — грозный король Родериг Тердльштатский — отыскивая сына взглядом и нетерпеливо размахивая руками.

— Гораций, так и знал, что найду тебя здесь. У нас неотложное дело! — пробасил он грудным голосом и скривился, как от вида волшебных существ, — в замок прибыл виконт Гротт с сыном и женой, а мне совершенно некогда любезничать с ними, и твоя тетушка Оливия, громы и молнии на ее голову, куда-то запропастилась!

— А мама? — спросил я голосом, полным надежды. Родители не любили, когда я обращаюсь к ним неофициально, и король Родериг скривился, заслышав подобное слово в устах будущего наследника Темного королевства.

— Сколько раз тебе повторять, чтобы ты не звал ее мамой! Они с твоей сестрой еще в городе, на примерке бального платья. Гостей должна встретить тетушка Оливия, но и ее нигде нет!

Я знал, что тетушка сейчас в столовой лакомится ее любимыми пирожными, но выдавать ведьму все же не стал, потому что король Родериг — злобен и мстителен, и поблажек нет никому, в том числе и родственникам. За невыполнение своих прямых обязанностей отец может и на границу сослать, а там, что ни день, то новые монстры пытаются осадить остров, а уж сколько страшных и сильных существ водится в водах Всемирного моря, и они отнюдь не дружелюбны!

— Ужин еще нескоро, — посмотрел я на маг-часы, подаренные мне дядей, — почему они так рано? — удивленно вскинула я брови, оглядывая рабочую мантию, не подходящую для встречи гостей, тем более таких знатных.

— Выручи меня, Гораций, гости вот-вот взойдут на порог, а я не готов их встречать в одиночестве! — он вдруг хитро улыбнулся и сощурил глаза. — Я отвезу тебя в Дарленд завтра же!

Завизжав от радости, я кинулся прочь из лаборатории, чтобы выполнить любую просьбу отца. Король не видел меня неделю, может, чуть больше, но я привык вместо приветственных слов получать новые приказы. Этот день не стал исключением.

— Принеси мне бумаги, пока я отсижусь в лабораториях, — крикнул король Родериг мне вдогонку, и я все сделал, окрыленный надеждой попасть, наконец, в Дарленд.

Только вот ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю и даже год отец не соизволил выполнить свое обещание, заперев меня в родовом замке до самого поступления в Академию Темнейших. Сами они появлялись там все реже, оставляя меня на попечении тетушки Оливии, профессора Блоссома и старого учителя Ло, и я поклялся отомстить отцу за то, что он не выполнил своего обещания.

Поступив в Академию, я нашел новых друзей и отдалился от семьи настолько, насколько это вообще возможно для наследного принца до того самого момента, как меня не прокляли.