Одно проклятие на двоих (СИ)

Глава двадцать четвертая

В конце пути

Корделия

Дарленд походил на сказку, на рождественскую ель, воздвигнутую посреди площади и украшенную тысячью мерцающих огней. Только вот Дарленд — это город, в котором живут темные маги, колдуны и ведьмы, а оттого рождественская ель черная, обсидиановая и вокруг нее парят волшебные светляки — магические сферы, зажженные даром тысячи жителей.

— Невероятное преображение, — восхищенно охала и ахала я, медленно скользя в праздничной самоходной коляске по улицам города, который начал просыпаться. Как только стемнело, в домах зажглись огни, а на улицу высыпала возбужденная ребятня, гомоня, как разъяренные пикси.

Я рассмеялась, когда с крыльца одного из домов на центральной улице кубарем скатился малыш в остроконечной зеленой шапочке, а метла, управляемая, скорее всего, магом воздуха, погоняла несчастного ребенка по улице еще добрых сотню шагов.

— Я тебе покажу, как лакомиться пирогом, испеченным на Новогодье! — исступленно кричала пожилая женщина, показываясь в дверях и выпуская на улицу облака пара и вкусный аромат выпечки. — Я тебя научу, как портить мои пироги!

Мы с Горацием рассмеялись одновременно, и в этот момент опухоль в моей груди окончательно рассосалась, давая возможность сделать глубокий вдох.

— Ты невероятно красива, — сказал Гор, убирая длинную прядь волос, которая выбилась из прически. — Если бы я знал, какую прекрасную сказочную фею мне предстоит везти в таверну Мэйбл, то передумал бы сразу же, заперев в собственной спальне.

— Ага! — стукнула я Гора по рукам, в притворном возмущении сощурив глаза, чтобы скрыть смущении и покрасневшие щеки. — Значит, я красива только сейчас, а утром вполне тянула на ту девушку, которую не стыдно пригласить в таверну?!

Мой голос дрожал от возбуждения, и волна тепла заливала внутренности раскаленной лавой, потому что в ответ Гораций смотрел на меня льдисто-синими глазами, в которых отражалась каждая эмоция, которую он испытывал.

— Не подскажешь, как я мог упустить из виду ту незначительную деталь, что ты живешь в моем доме уже два месяца? — вдруг нахмурился он, протягивая руку и касаясь моего лица кончиками пальцев. — Что за ведьма наслала проклятие на мои глаза, раз я все это время не замечал прекрасную Корделию рядом?

Из меня словно враз выпустили весь воздух. Легкие проткнули, как шарик, который с шипением выпускает воздух, так и я сдулась, а улыбка погасла на моем лице, уступив место озабоченности.

— Я сказал что-то не так? — нахмурился Гораций, наклоняясь и вглядываясь в мое лицо. — Прости меня, душа моя, но я был откровенен с тобой. Работа в лабораториях и обязанности кронпринца отнимают у меня большую часть времени, я так занят порой, что не помню, чем же занимался весь день.

— Как… — пролепетала я, сглатывая вязкую слюну. — Как такое возможно?

Мне захотелось встряхнуть Гора за плечи и крикнуть ему в лицо, что с нормальными людьми подобного не происходит. Невозможно прожить день и не запомнить, что ты делал утром, днем или вечером!

— После болезни отца на меня свалилось очень многое, — быстро заговорил Гораций, словно заготовленную речь, вложенную ему в голову чужой волей. — Я и раньше замечал за собой подобное, но не мог объяснить причины, а в последнее время это состояние стало повторяться чаще. Только Вениамин все еще способен возвращать меня в реальность, выдергивая из лабораторий и, как несмышленого дракария, тыкая носом в мои непосредственные обязанности кронпринца.

Гор говорил так непринужденно, легко, слегка хмуря темные брови, словно обсуждал сейчас свою невероятную занятость, но я-то понимала, что что-то не так. Давид упоминал, что Гораций наслал на себя проклятие после окончание им Академии Темнейших. В тот год Родериг Тердльштатский официально представлял своего наследника на балу в Новогодье, только вот для Гора стало полной неожиданностью, что не наследника, а наследницу представит Родериг Тердльштатский на центральной площади перед всеми жителями Дарленда.

«Я сам все услышал из вторых уст, не интересовался в те годы интригами Темного королевства, — рассказывал Давид, когда мы вместе прогуливались вокруг коттеджа в день прощания с Максом и Сафией. Я все еще злилась на друга, но он единственный знал мою сестру так близко, как никто другой, и только Дава правдиво рассказывал мне о событиях прошлого, не утаивая ни плохого, ни хорошего. — Гораций присутствовал на балу наряду с другими выпускниками Академии Темнейших, и после выступления короля и своего отца, он сбежал. Даже Вениамин ас Сольд не в курсе, что случилось после этого злосчастного Новогодья, но с тех пор все в Темном королевстве покатилось под гору прямо в задницу дракария. Несчастья преследовали кронпринца, как и всю семью Тердльштатских, а вместе с ними пострадала и моя возлюбленная. Каждый по своему пытался помочь Горацию, но, боюсь, у него не было ни малейшего шанса переиграть могущественного Родерига Тердльштатского. По крайней мере, мы верили в это до тех пора, пока король не слег со смертельным недугом, медленно пожирающим его сознание. Король превращается в идиота, лишь время от времени приходя в себя, и сильнейшие целители ВедоВства и всего Темного королевства не в силах ему помочь».

Праздничная суета вокруг вдруг показалась мне такой далекой, а шум с улиц Дарленда теперь доносился словно сквозь вату. Я видела праздничных драконов в небе, извергающих разноцветные снопы искр, видела левизы и самоходные коляски, выстроенные на центральной площади и подготовленные к торжественному шествию, я восхищалась сотнями свечей, зависших в воздухе в виде символа Темного королевства, но ни на что не реагировала. Гораций что-то рассказывал мне, продолжал держать за руку, улыбаться и сверкать синевой глаз, только меня это не трогало, не доставляло больше радости. Я вдруг отчетливо поняла, что же творилось в лабораториях резиденции, что от меня скрывали нечто страшное и дурное. Осознала, насколько все это время была далека от правды, от реальности происходящего. Настолько же, насколько далек Давид или Боян. Они тоже не понимали, что Гораций большую часть времени просто не существовал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я высвободила свою руку из захвата прохладных пальцев Гора и приложила к его груди. Мой дар толкнулся в ладони опаляющим жаром, высвободился, подвластный моему внутреннему зову, и ударил Горация в грудь, выбив у того из легких весь воздух.

— Ох… гкх… — закашлялся кронпринц, сгибаясь пополам. — Корделия, что ты творишь! — возмущенно вскрикнул он, с трудом выпрямляясь и все еще не забывая весело улыбаться. Правда, улыбка поблекла и больше не выглядела такой искренней.

— Что ты делал вчера днем в лабораториях, Гораций? — спросила я, глядя прямо ему в глаза.

Кронпринц нахмурился и отрицательно покачал головой.

— Не помню, — прошептал он, задумчиво дергая рукав парадной мантии.

— А позавчера? — не отставала я от Гора, стараясь сохранить с ним зрительный контакт. — А неделю назад? Черт, ты же понимаешь, что это ненормально? — я почти кричала, но Гор хмурил брови и качал головой.

— Успокойся, Корделия, что такое с тобой приключилось? Мы уже приехали!

Он резко повернулся и замер, глядя на черные провалы окон в небольшом двухэтажном кирпичном здании, расположившемся в самом конце одной из улочек, расходившихся веером от центральной площади. На покосившемся крыльце валялась деревянная вывеска, разбитая временем, а поблекшая надпись на ней гласила, что когда-то в этом здании располагалась «Таверна Мэйбл».

— Что за шутки? — удивленно спросил меня Гораций, соскакивая с коляски и подходя к крыльцу вплотную, чтобы задрать голову и долго-долго рассматривать заброшенное здание. — Я же недавно заходил сюда с Вениамином.

Я сдавленно охнула, стараясь дышать ровно и не допускать даже мысли о возвращении болезненной опухоли в своей груди.

— Гораций, какой сейчас год? — спросила я кронпринца, который резко обернулся и рассмеялся, пожимая плечами.

— Странно, что ты спрашиваешь меня об этом, — ответил он с ироничной улыбкой на губах. — Вениамин рассказывал мне, что о твоей феноменальной памяти по Академии слухи ходят! Ты же лучшая студентка на курсе.

— Да? — прошептала я одними губами, — и что еще тебе рассказывал Вениамин ас Сольд?

— Многое, — ответил Гор. — Он постоянно говорит, его не заткнешь, если бы я и захотел. И почему ты называешь его так смешно? Право, Корделия, он же наш сверстник, — нахмурился Гораций, наклоняясь и поднимая табличку. — Нет, все же странно. Что-то здесь не так. Я прекрасно помню, как обещал Мэйбл зайти на неделе и отведать ее волшебного грога. Кто мог такое сотворить за несколько дней? Надо пожаловаться отцу, пусть разберется с этим магом, приступившем закон. В Дарленде, конечно, всегда творились бесчинства, но это уже переходит все границы. Где Каратель, где стражи?

— Гор, — отвлекла я кронпринца от возмущенных воплей. — Так, какой сейчас год?

— Не… не помню, — удивленно ответил мне Гораций, расширенными от ужаса глазами глядя мне в лицо. — Триединая, что со мной? — спросил он, а я развела руками.

— Вспомни, что ты делал в лабораториях, Гораций, — попросила я его. — Пожалуйста, вспомни!

— Готовил зелья для Вениамина, знаешь, он так много работает, что ему постоянно требуются новые порции Бодрящего зелья. — Медленно, бегая глазами с одного предмета на другой, ответил Гораций.

— Хорошо, — кивнула я головой, закусывая губу. — А сам ты что-то пил?

Гор вдруг скривился, поднося руку к губам и облизывая их, как будто ощущал вкус горечи или лимона, так скривилось его лицо.

— Конечно, пил, — невозмутимо произнес он, а моя магия снова больно кольнула в ладони. Я взяла Гора за руку и позволила искрам перепрыгивать с моих рук на рукава мантии Гора. Зеленые огоньки впитывались в ткань, как влага в благодатную почву, а Гораций все больше хмурился.

— Ничего не понимаю, — сказал он, хватаясь за виски и морщась, как от резкой боли. — У меня в голове полный хаос и так печет в груди.

Он начал задыхаться, из носа Горация полилась кровь, и я помогла ему опуститься на крыльцо, чувствуя приближение паники. Не хватало нам обоим умереть на крыльце заброшенной таверны. Один отходил от сильного отравления и умер, не получив должного ухода и помощи, а вторая задохнулась от приступа панической атаки, потому что не смогла справиться с нахлынувшими эмоциями.

Я схватила мини-визор и набрала Даву, который ответил спустя несколько секунд.

— Готовишься праздновать Новогодье? — прошелестел его голос, выдавая очередную порцию яда.

— Помоги, — всхлипнула я в мини-визор, стараясь не реветь и поддерживая заваливающегося на спину Горация из последних сил. — Дава, помоги нам!

— Где ты? — среагировал он практически мгновенно. — Корделия, где ты? — заорал так, что у меня буквально лопнули барабанные перепонки, и в этот момент на меня упала тень, а на ступенях показалась дородная женщина, укутанная толстым шерстяным платком. Она оценивающе взглянула на меня, затем на Гора, и требовательно выхватила у меня мини-визор.

— Девочка в безопасности, — холодно и басовито произнесла она в трубку, легким движением пальцев превращая мой мини-визор в расплавленное месиво.

— Что вы наделали? — дрожащим голосом спросила я, умоляя провидение помочь, подсказать, как поступают в подобных ситуациях.

— Меня зовут Мэйбл, деточка, и я знаю, кого ты привела на крыльцо моего дома, — произнесла она твердым голосом. — Только истинным потомкам открываются двери моего заведения, и, раз я услышала твой крик о помощи, то ты одна из таких. Поднимайся на ноги, пойдем.

— Ему п…плохо, — прошептала я, глазами показывая на Горация.

— И будет еще хуже, если ты не поймешь, наконец, с чем и с кем столкнулась. Сын Карателя — жестокий и беспощадный маг, который ради власти отравил и продолжает травить своего лучшего друга, и весь Дарленд — арена его коварных действий, на подмостках которой выступают одурманенные магией марионетки.

Мэйбл помогла Горацию подняться на ноги, но кронпринц шатался и мычал от боли, плотно зажмурив веки и обхватив голову руками. — Будем надеяться, что он выживет после того, как ты очистила его организм от ядов.

Мы черепашьими шагами передвигались по широкому крыльцу заброшенной таверны, а Мэйбл уверенно вела нас внутрь, за пределы разрушенной кирпичной стены, в черный провал, который когда-то служил входом в здание.

— Ты сильна, девочка, ох как сильна! Я чувствую, что дар в тебе пробудился и мощными толчками просится на волю, но ты не обучена и не знаешь, как управлять им. Ты хуже слепого дракария, выпущенного на центральную дорогу Дарленда, потому что действуешь по зову сердца, а не по уму.

Мы вдвоем дотащили Горация до двери, и Мэйбл пропихнуло бессознательное к этому времени тело кронпринца в черный провал. Я шагнула следом и неожиданно для самой себя оказалась в широком коридоре, стены которого уходили куда-то вглубь.

— Мы прошли портал, о котором известно лишь избранным, — твердым низким голосом сообщила мне Мэйбл, продолжая придерживать Горация за плечи и не давая ему упасть к нашим ногам.

«Сколько же в ней силы!»

— Я ничего не понимаю, — беспомощно прошептала я, хватаясь за грудь.

— Дыши, — приказала мне Мэйбл, нажимая на нишу в стене. Каменная опора дрогнула и отъехала в сторону, демонстрируя полукруглое помещение с мягким диваном и несколькими полками, заваленными различным хламом.

— Ох, и тяжел наш кронпринц, — с улыбкой на губах произнесла Мэйбл, устраивая Гора на продавленном пружинном диване, который скрипел под весом кронпринца. — Я бы позвала на помощь прямо сейчас, но все мои друзья заняты. Сама понимаешь, какой важный сегодня день — наступление нового года. Король больше не взойдет на помост, потому что Родериг Тердльштатский оказался настолько же глуп, насколько кровожаден и неуемен в жажде абсолютной власти.

Мэйбл пододвинула стул, зажгла взмахом руки все факелы, закрепленные на стенах, и указала мне на краешек дивана, куда я опустилась, лишенная сил.

— Рассказ будет долгим, девочка, но ты обязана знать, что случилось в Дарленде много лет назад на самом деле, — начала она, когда я резко ее перебила.

— Я уже знаю правду от своего друга, — сверкнула я глазами, сжимая кулаки.

— И эта правда объясняет тебе состояние твоего… Горация? — она замялась лишь на мгновение, а я не покраснела. Не сейчас, когда на кону наши с Гором жизни.

— Нет, — покачала отрицательно головой. — Когда я оказалась в вашем мире, то начала видеть странные сны. В них ко мне приходил Гораций, только не тот, которого я видела каждый день в резиденции Тердльштатских. Синеглазый, улыбчивый живой.

— Дай угадаю, — мягко сказала Мэйбл, когда я бросила взгляд на несчастного Гора, раскинувшего руки в разные стороны. Он рвано дышал, перемазанный в крови, а его лоб покрыла испарина. — В реальности кронпринц выглядел иначе. Холодный, отстраненный, бесчувственный. Он был марионеткой Вениамина ас Сольда, когда не пребывал в бессознательном состоянии. Видимо, тогда-то и пытался пробиться к тебе, достучаться до тебя, дать понять и попросить о помощи.

— Но он же выглядел почти нормальным, — отчаянно цепляясь за возможную ошибочность всего происходящего, прошептала я.

— Именно так действует проклятие марионеток, которое может наслать лишь один колдун в Темном королевстве — Каратель. Никто не знает правды, девочка, а кто знал, давно умер, поэтому по Дарленду ходят разные слухи. Каратель и Вениамин ас Сольд управляют и ВедоВством, и всем Темным королевством в целом, только вот открыто выступить боятся, все ждут подходящего случая.

— Нет! — возмущенно вскричала я в ответ. — Наставник не мог! Это Вениамин ас Сольд разыскал меня и вернул обратно в Темное королевство, чтобы помочь Горацию освободится от проклятия, которое кронпринц наложил на себя сам.

Мэйбл неприятно гортанно расхохоталась, и долго утирала набежавшие на толстые щеки слезы. В ее темных глазах удивление смешалось с неверием.

— Так вот что он наплел тебе и другим? Будто бедный мальчик сам себя проклял? И маги верят ему! — это прозвучало не как вопрос, потому что Мэйбл грозно стукнула кулаком о ладонь, вызывая во мне волну страха.

— Каратель и его сын захватывали власть в Дарленде многие годы, втираясь в доверие семьи Тердльштатских. Родериг поверил древнему безумцу, давно выжившему из ума, и запустил необратимый процесс. Долгие годы Каратель капал на мозги королю Родеригу, а тот слушал и никому не верил, кроме колдуна, чьим домом является прогнившая до основания тюрьма для тех, кто ищет правды. О! — Мэйбл всплеснула руками. — Королева Агнесса прятала своего единственного сына в родовом замке, она знала, что рано или поздно и до него доберутся гнилые щупальца Карателя, но не предвидела появления внебрачного сына, который втерся в доверие к Горацию и проклял его.

— Вы столь же безумны, как и сам Каратель, — прошептала я, осознавая, с кем заперта в одной комнате. — Вы же понимаете, что маги не настолько слепы и глухи, чтобы не ведать, что творится у них под носом?

Мэйбл снова расхохоталась, хлопая себя по тучным бокам.

— А ты думала, что Карателя никто не поддерживает? ВедоВство и многие темные маги на его стороне, деточка, да только провернуть все нужно красиво, эффектно, так, чтобы ни одна волшебная тварь не подкопалась! Вот и задумали Каратель и Вениамин темное дело. Проклянут Горация, сгубят королеву и ее дочь, отравят короля и дождутся, пока род Тердльштатских не прервется сам собой. Они и бунт устроят, будь уверена, а потом станут править за спиной Магнуса Дорфа, как того и желали.

— Но я-то тут причем? — развела я руками, пытаясь уложить в голове все услышанное. — Если у Вениамина ас Сольда есть план, который так прекрасно работает, зачем он создает сам себе проблемы? Зачем нашел меня, если подозревал, что я могу излечить Горация?

— А тут дело уже темное, деточка, неизведанное. Умирает волшебный лес, хереет на глазах. Волшебные существа гибнут, ложатся на землю и засыпают мертвым сном, предаваясь вечности, а злобные древние существа пробуждаются от спячки, буйствуют и лютуют. Нарушил Каратель ход вещей, разозлил богиню, а Триединая отвернулась от своего слуги, наказала за бесчинства, творимые им.

— Я не верю, — опустила я голову. — Ни в богиню, ни в ее отмщение.

— А что тут верить, если в тебе огонь ее горит целительский, если ты сама и есть божеский промысел, — ответила Мэйбл, сурово сдвигая кустистые брови. — Ты же сны волшебные видела, девочка? Так, и Вениамин ас Сольд их видел. Обращался он к Триединой, за советом ходил, с мольбой в ноги кланялся, а она ему и подсказала, что в тебе сокрыта сила целительская, что спасешь ты Темное королевство от неминуемой гибели.

— И вам она тоже во сне явилась? — с сарказмом спросила я Мэйбл. — И рассказала о своих планах.

— А что ко мне являться, если я дочь жрецов, видящая, — с мягкой улыбкой ответила мне Мэйбл. — Я о промысле богини все знаю, девочка, только говорить мне нельзя никому, кроме разве что тебя. Я бы и Вениамину ас Сольду помогла, не будь он так жесток и коварен, но вот мне во снах не он явился, а ты. Бегала по улицам Дарленда, призывала меня, умоляла помочь. Твой зов я сегодня и услышала, когда готовилась выйти на улицу да на площадь идти.

— И что же теперь будет? — спросила я Мэйбл, а та пожала огромными плечищами.

— А что будет, того никто не ведает. — Покачала она головой. — Не явится Гораций Тердльштатский на центральную площадь с торжественной речью, сколько бы его не ждали, а Вениамин не найдет своего проклятого друга, как бы не искал. Сломается карточный домик Карателя, который он строил годами, нарушится идеальный ход событий, о котором мечтали отец и сын.

— А что будет со мной? — спросила я Мэйбл дрожащим голосом.

— Этого я тоже не ведаю, — грустно ответила мне женщина. — Останешься пока со мной. Есть у меня высоко в горах домик зачарованный, неприметный, там и поселитесь с Горацием, пока он в себя не придет. Вениамин рано или поздно поймет, что Триединая посмеялась над ним, искать тебя будет, да не сможет. Каратель и сын сильны, да жрецы и дочь их сильнее. Помоги Горацию любовью, исцели от ран душевных и мук телесных, а там видно будет.

Мэйбл поднялась на ноги, кутаясь в шерстяной платок.

— Куда же вы? — спросила я женщину, трясясь от пережитого и от холода.

— На площадь, куда же еще. Полночь скоро, торжественное шествие в честь Триединой и бал по случаю Новогодья.

— Но как вы можете. Горацию плохо…

— Вот ты ему и поможешь, — грозно ответила мне Мэйбл, — друзья у тебя проверенные? Преданные?

Я кивнула головой, вспоминая о Даве и Бояне.

— Тогда, позову их. Найду и приведу сюда после Новогодья, жди. К дару своему обращайся осторожно, бережно, и силы попусту не трать, не разбрасывайся ими. Уверена, Вениамин позаботился, чтобы твой дар не просыпался, как можно дольше, ведь и в Академии Темнейших магистры под его дудку пляшут.

— Вот как, — разочарованно прошептала я, чувствуя, как горечь разливается по венам. — А ведь Дава не зря злился.

Мэйбл не обратила на мои слова внимания, протягивая плед и укрывая другим Горация.

— Дети вы мои, как жаль мне вас, как жаль, — вздохнула она тяжело. — Я же Горация еще адептом помню, жизнерадостным, шумным, веселым. Приходил ко мне в таверну, как только позволяли ему, танцевать любил да девочек моих за бока щипать. — Она добродушно улыбнулась и покачала головой. — А после времена настали темные, да наперекосяк все у нас пошло. Вот оно как.

Мэйбл еще поохала и развернулась, чтобы уйти.

— Жди, девочка, придут друзья и помогут тебе. Только знай, что, если доверилась ты не тем магам, никто вам с Горацием уже не поможет.

Я лишь устало кивнула, прикрывая веки и на ощупь находя ледяные пальцы Гора.

— Мы справимся, — прошептала я кронпринцу, как никогда сильно ощущая в груди собственный дар. — Мы с тобой еще будем жить долго и счастливо!

Я открыла веки и встретилась с синим льдистым взглядом его глаз.

— Корделия, ты мне снилась только что, — прошептал Гораций, поднимаясь и садясь на диване. — Невероятно странный сон, но я, кажется, забыл его. Только твой голос, твое лицо и нежные руки. Не уходи, — попросил он, лаская меня взглядом.

— Никогда, — прошептала я в ответ, переплетая наши пальцы. — Я никогда и никуда не уйду.

Гораций облегченно выдохнул, откинулся на спинку дивана и задремал. Его грудь вздымалась ровно, и я протянула руку, чтобы убрать с лица следы крови и пота.

— Люблю тебя, Корделия, — прошептал Гораций сквозь сон.

— И я тебя люблю, — ответила я кронпринцу, счастливо улыбаясь.

Да, не такого вечера в таверне у Мэйбл я ожидала, но теперь, по крайней мере, мы оба знали, в каком направлении нам следует двигаться. А магией я обязательно овладею, стоит только захотеть.

Конец