Ожившая сказка

Джоди Пиколт и Саманта ван Лир

Ожившая сказка

Переведено специально для группы

˜"*°†Мир фэнтез膕°*"˜

http://vk.com/club43447162

Оригинальное название: Off the Page

Серия: Между строк / Between the Lines #2

Авторы: Джоди Линн Пиколт и Саманта ван Лир / Jodi Picoult and Samantha van Leer

Переводчик: Анастасия Большова

КАЙЛУ И ДЖЕЙКУ:

Ма говорит, что очень нас любит.

Но меня больше.

С любовью, Сэмми

КАЙЛУ И ДЖЕЙКУ:

Враки. Мама любит вас ВСЕХ.

С любовью, мама

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Если ты открыл эту книгу, ещё не значит, что она принадлежит тебе.

Очень многое произошло до твоего прихода. Однажды вспыхнула идея, искры которой быстро разгорелись в целый пожар воображения. Каждый всполох пламени оставлял после себя новую строку, спеша от главы к главе.

А где был ты? Возможно, путешествовал по другой книге, даже не зная, что где-то совсем рядом происходит такое.

От этого костра поднялся дымок, а дымок выхватил тени, шагавшие по страницам. У каждой из них был свой голос. Они говорили и постепенно становились всё ярче и отчётливее. Их черты прояснились окончательно, и вскоре на свет появились самодостаточные герои.

Они схватили строки, лежавшие поперёк страницы, взвалили их себе на плечи, скрутили, свертели и стали историей.

Но тебя по-прежнему не было.

И вдруг однажды твоя рука потянулась к полке — из всех всевозможных книг, какие только существуют на свете, ты выбрал эту.

Не пойми меня неправильно. Ты, конечно же, важен. Ведь как только ты открыл эту историю, герои пробудились. Если дерево упало в лесу и никто не слышал его падения, значит ли, что оно не упало совсем? Если герой живёт в книге, но её никто не читает, значит ли, что он не живёт вовсе? Как только ты пробегаешь глазами по строкам и в твоей голове начинает рождаться история, ты можешь видеть героев, слышать их, чувствовать.

Вот так-то! Непросто понять, кому принадлежит история. Может, автору, который её придумал? Героям, владеющих сюжетом? А может, тебе, читателю, который вдыхает в них жизнь?

А может быть, все эти три компонента не могут существовать друг без друга.

Может, без этого волшебного триединства история была бы всего лишь бездушными буквами на бумаге.

ДЕЛАЙЛА

Вы скажете, что раз я ждала Оливера всю свою жизнь, то потерпеть лишние пятнадцать минут не составит труда. Но именно в этот самый момент Оливер подъезжал к школе на автобусе. Один. В первый раз. Без посторонней помощи. В окружении самых беспринципных, злобных, кошмарных существ: старшеклассников.

Ходить в школу — это как вскакивать с утра пораньше и бежать со всех ног, какие только есть, марафон к одной и той же кирпичной стене. Каждый день тебе приходится наблюдать воочию принцип Дарвина — выживает сильнейший — и его такие эволюционные преимущества, как идеальная ослепительно белая улыбка, неподвластные гравитации сиськи или футбольная куртка. Всё это помогает уберечься от хищников, которые, питаясь страхом незадачливых новеньких, вырастают благодаря ему в три раза и не оставляют на горемычных живого места. Проучившись в школе столько лет, я научилась быть невидимкой. Так у тебя больше шансов не стать добычей.

Но Оливер не знал этих правил выживания. Он всегда находился в центре внимания. Он был таким же социально неприспособленным, как живший всю жизнь в юрте эскимос. И меня бросало в дрожь, как только я представляла себе, сколько ошибок наделает Оливер.

Сейчас он, наверное, вовсю делился историей о своей первой встрече с драконом, и если он был уверен, что это прекрасный повод начать разговор, то он глубоко заблуждался. Весь автобус либо посчитает его новым торчком в городе, который употребляет на завтрак галлюциногенные грибы, либо одним из тех фанатов, что болтают на эльфийском, носят самодельные плащи и бутафорские мечи за поясом. В любом случае, первое впечатление, которое вы произведёте, останется с вами на веки вечные.

Можете мне поверить, я знаю, о чём говорю.

Всю свою сознательную школьную жизнь у меня была примерно такая же репутация. Я писала на всех валентинках Вампиры рулят! во втором классе. И однажды почти прошла сквозь стену, зачитавшись книгой. А недавно мой низкий социальный статус в школьном табеле о рангах подтвердился, когда я случайно заехала самой популярной девочке в школе во время тренировки по плаванию.

Оливер и я просто прекрасная пара.

По правде говоря, я ещё не совсем привыкла к этому. Одно дело, когда у тебя есть парень, и совершенно другое дело, когда твой парень — выходец из сказки. С такими людьми, как я, подобного не происходит. Девчонки обычно всё мечтают встретить своего идеала, но потом быстро осознают, что такого попросту не существует. Своего я нашла, но он застрял в книжке. Так как мир сказки был единственным существующим для него миром, адаптироваться к моему миру будет для него нелёгкой задачкой. Как он тут оказался и как стал, собственно, моим парнем — долгая история… И самое большое приключение в моей жизни.

Во всяком случае, на данный момент так оно и было.

— Делайла! — услышала я за спиной. Ко мне неслась моя лучшая подружка, Джулс. Мы крепко-прекрепко обнялись. Целое лето не виделись: её отправили в ссылку к тётке на Средний Запад, ну а я была занята подготовкой Оливера. Ирокез Джулс превратился в тёмно-синее египетское каре, а глаза были густо накрашены её обычной чёрной подводкой. На ней были армейские сапоги и футболка с любимой Кхалиси и её драконами.

— Ну что, пришёл? — спросила она, оглядываясь.

— Нет ещё. Вдруг он опять назвал автобус своим верным конём?

Джулс рассмеялась.

— Делайла, ты возилась с ним целое лето. Я думаю, он в состоянии сам справиться с поездкой, — внезапно она скорчила гримаску. — Только, блин, пообещай мне, что вы не станете клеиться друг к другу так же, как это делают Брианна и Анджело, — она кивнула в сторону самой известной школьной парочки, которая, похоже, облюбовала мой шкафчик для поцелуев именно в тот самый момент, когда он был мне нужен.

— Нет, это, конечно, здорово, что у тебя появился новый крутой парень, но ты обо мне-то не забывай.

— Шутишь, что ли? Мне будет очень нужна твоя помощь. Быть с Оливером — это всё равно, что присматривать за младенцем, которому угрожает опасность даже в собственной колыбели.

— А вот и наш принц, — пробормотала Джулс, когда автобус с Оливером на борту остановился перед школой.

У вас были когда-нибудь такие моменты в жизни, когда время вокруг вас вдруг резко замирает? Ты помнишь каждую деталь: дуновение ветра на своём лице, запах свежестриженного газона, разговоры затухают, и в это мгновение ты слышишь только стук своего сердца, твоё дыхание замирает, и ты смотришь в его глаза.

Оливер вышел из автобуса последним. Ветер растрепал его чёрные волосы. На нём были купленные мною белая рубашка, джинсы и расстёгнутое худи. Чёрный кожаный рюкзак перекинут через плечо, а зелёные глаза изучали толпу.

Когда он увидел меня, на его лице расцвела широкая улыбка.

Он направился ко мне, будто бы не замечая вперившихся в него взглядов тут же активизировавшихся популярных девчонок, которые стали вовсю поправлять свои причёски и хлопать ресницами как для селфи. Будто не замечая качков, изучавших потенциального конкурента. Он шёл с таким видом, словно больше вокруг никого не было, кроме меня.

Оливер с лёгкостью подхватил меня в свои объятия и покружил. Потом поставил на место и, глядя на меня, с большой нежностью взял моё лицо в руки.

— Здравствуй, — произнёс он, целуя.

Я буквально кожей чувствовала, как на нас все пялились, широко раскрыв рты.

Врать не стану: к этому я точно привыкну.

★★★

Я встретилась с Оливером в книге. В прошлом году я нашла сказку на полках школьной библиотеки и страстно ею увлеклась. Точнее, увлеклась принцем, нарисованным на иллюстрациях. Конечно же, очень многие читатели влюбляются в вымышленных персонажей, но мой персонаж оказался не таким уж и вымышленным. Оливер стремился вырваться из своей сказки, где жизнь текла однообразно, в жизнь, у которой не было чёткого сюжета.

Мы долго и упорно работали над этим, один раз вытащив его в мой мир при помощи волшебного мольберта. В результате Оливер получился совершенно плоским. В другой раз меня саму засосало в книгу: я плавала с русалками и отбивалась от чокнутой принцессы, которая вообразила, что любит принца. В конце концов, не зная, как ему ещё помочь, мы втайне решили разыскать автора сказки на Кейп-Коде. Джессамин Джейкобс написала сказку для своего сына, Эдгара, после того, как его отец умер. Оказалось, что Эдгар как две капли воды был похож на Оливера. Это было именно то, что мы искали. Последние три месяца Эдгар жил в сказке, а Оливер — на Кейп-Коде вместо него, перенимая американский акцент, повадки тинэйджера, нося современную одежду и прочее. После долгих уговоров Оливеру удалось убедить Джессамин переехать в Нью-Гэмпшир, чтобы быть рядом со мной.

Оливер и я шли по коридору. Группа девчонок сбилась в кучку, делая общее селфи для соцсетей; парни пытались запихнуть свои сумки со спортивной экипировкой размером с грузовик в крошечный шкафчик; чирлидеры разглядывали себя в зеркало, нанося помаду для губ так медленно, словно их снимали в рекламном ролике парфюмерной продукции. Внезапно мимо промчались два ботаника, прижимая к груди стопки книжек и разбрасывая всех, кто попадался им на пути, как кегли для боулинга.

— Случился пожар? — спросил Оливер.

— Нет, у нас ещё есть пятнадцать минут до звонка. Для ботаника это значит, что ты уже опоздал на все полчаса, — я бросила взгляд в конец коридора. — Они постоянно куда-то несутся.

Я знала, что все взгляды были прикованы к нам с Оливером, когда мы проходили мимо. Пробираясь сквозь толпу, я время от времени нарочно врезалась в него. Просто чтобы убедиться лишний раз в том, что я не сплю. Вы должны меня понять — я невезучий человек. Никогда не выигрываю в лотерею, у меня всегда выпадает решка, а в моём последнем печенье с предсказанием лежала записка с пожеланием удачи. Так что моя мечта сбылась во всей красе.

Внезапно, проходя мимо естественнонаучного крыла, я увидела, как Оливер поднял руку, чтобы поприветствовать школьников, как обычно делают короли, встречаясь со своим народом. Я быстро перехватила его руку и опустила её.

— Это же не твои поданные, — прошептала я, но когда он переплёл наши пальцы вместе, я напрочь позабыла, чего вообще злилась.

Прежде чем я осознала его дальнейшие действия, он завернул за угол в узкий коридорчик, ведущий в фотолабораторию. В своей изящной манере он развернул меня спиной к стене и обнял. Его волосы упали ему на глаза, он наклонился, приподнял мой подбородок и поцеловал.

— А это зачем? — поинтересовалась я. Моя голова закружилась.

Он ответил широкой улыбкой.

— Просто так.

Я, не удержавшись, улыбнулась в ответ. Три месяца назад я и помыслить не могла о том, чтобы просто коснуться руки Оливера, не то что поцеловать его втихаря в школьных коридорах.

Самое ужасное в состоянии влюблённости заключается в том, что реальная жизнь постоянно до тебя докапывается. Я вздохнула, беря его за руку.

— Несмотря на моё сильное желание остаться здесь, мы должны отвести тебя на занятие.

— Так, в чём состоит моё первое задание?

— Ну, — я отняла у него распечатанное расписание. ЭДГАР ДЖЕЙКОБС, гласила надпись, что несколько меня обескуражило: до сих пор я не могла привыкнуть, что Оливер играет роль другого человека. Для него, наверное, эта задачка была ещё сложнее.

— Твоё первое занятие — химия.

— АЛхимия?

— Нет, не совсем. Там больше варят всякие зелья.

Оливера это впечатлило.

— Вот это да. В твоём мире каждый стремится освоить ремесло волшебника?

— Только те, кому жизнь не мила, — пробормотала я. Остановившись перед шкафчиками, я сверила на нём номер. — Этот твой.

Он подёргал замок на шкафчике, нахмурившись при виде цифр. Внезапно его лицо просветлело, и он выудил откуда-то кинжал, намереваясь раскромсать непослушный металл.

— О Господи! — завопила я, выхватывая нож и запихивая в свой рюкзак, прежде чем кто-либо его увидел. — Ты что, за решётку захотел?

— Что ты, я вовсе не собирался жарить мясо на решётке. Я ещё не проголодался.

Я вздохнула.

— Больше никаких ножей. Никогда. Ясно? — он опустил глаза, чувствуя угрызения совести.

— Здесь всё… по-другому.

— Знаю, — утешила я, — именно поэтому у тебя есть я.

Я сбросила пароль, используя цифры, написанные на обратной стороне расписания Оливера, и заменила цифровую раскладку на буквенную комбинацию.

— Смотри, — я покрутила колёсики, набирая нужный шифр. — С — К–Д — К. Счастливый конец для каждого. Думаю, запомнишь.

Он широко улыбнулся и прижал меня спиной к шкафчикам.

— Знаешь, что ещё я запомнил? — его зелёные глаза напоминали цветущий луг, и в них легко было утонуть. — Я помню нашу первую встречу, — сказал он. — Ты была в этой же кофте.

Когда он на меня так смотрит, я даже собственное имя забываю. Не говоря уже о том, что на мне надето.

— Правда?

— А ещё я помню, как впервые поцеловал тебя, — он снова наклонился ко мне для поцелуя. Внезапно я услышала рядом мальчишечий голос.

— Кхм, кажется, вы облепили мой шкафчик…

Вот блин. Избежать антипримера Брианны и Анджело не удалось.

Я тут же отпихнула от себя Оливера и заправила волосы за ухо.

— Прости, — пробубнила я и прочистила горло: — Больше не повторится. Я Делайла, кстати.

Паренёк рывком открыл дверцу и посмотрел на меня.

— Крис.

Оливер протянул руку.

— А я — Оли…

— Эдгар, — перебила я, — его зовут Эдгар.

— Да, точно, — поправился Оливер. — Именно так меня и зовут.

— Кажется, я тебя тут раньше не видела, — заметила я, обращаясь к Крису.

— Я тут новенький. Недавно переехал из Детройта.

— О, как и я, — заметил Оливер.

— Да? А откуда?

— Из королевства…

— С Кейп-Кода, — выпалила я.

— Да она тебе и слова не даёт даже сказать, чувак, — хмыкнул Крис. — Куда направляетесь?

— У Эдгара химия с мистером Чжаном.

— О, круто. И у меня. Тогда увидимся, — Крис закрыл свой шкафчик и, махнув рукой, направился по коридору. Оливер проводил его взглядом.

— По какому праву он машет рукой?

Я закатила глаза. Утро едва наступило, а я уже устала.

— Позже объясню, — ответила я.

У меня ещё осталась пара минут, чтобы закинуть Оливера на урок химии и отправиться на французский. Едва мы завернули за угол, как сзади возникла Джулс и взяла меня под руку.

— Угадай, кто расстался.

Оливер улыбнулся.

— Должно быть, это та самая Джулс?

— Слухи иногда недооценивают мою исключительность, — отпарировала Джулс. Она оглядела Оливера, кивнула и повернулась ко мне. — Прекрасная работа.

— Знаешь, я немного спешу — надо отвести Оливера на урок до звонка, — попыталась я объяснить подруге.

— Поверь мне, ты должна это услышать. Элли Макэндрюс и Райан Дуглас…

Оливер вопросительно взглянул на меня.

— Король и королева выпускного бала, — быстро ответила я.

Оливер впечатлился.

— Ну и ну, представители королевской крови.

— Это они так думают, — поддакнула Джулс. — Короче, они расстались. Конечно же, хранить верность Райану так же легко, как читать сонеты Шекспира.

М-да, мне ли не знать это, вспомнила я прошлогодние уроки английского.

— О, легки на помине, — заметила Джулс, увидев, как из-за угла вышла Элли в окружении своих царедворцев. Тут же из противоположного коридора вразвалочку вышел Райан. Мы затаили дыхание, приготовившись увидеть очередную серию из Санта Барбары воочию.

— О, вы только поглядите! Какая редкость — увидеть в дикой природе потаскушку мужского пола! — громко заявила Элли. Её фрейлины захихикали в ответ.

Райан оглядел её с ног до головы.

— Элли, ты что, решила заедать своё чувство обиды?

В ответ Элли накинулась на Райана, выпустив когти, но в этот самый момент у них на пути встал Джеймс, председатель школьного клуба и владелец собственной фабрики галстуков-бабочек, который вёл курсы по урегулированию конфликтов для старост.

— А ну назад, принцесска, — гавкнул Джеймс Райану.

— Отвали, гном! — рыкнул Райан, отметая Джеймса к стене.

Прежде чем я осознала, что вообще происходит, Оливера рядом не оказалось — он направился прямиком к Райану.

— Вот дерьмо, — заметила Джулс. — Твой принц уже успел поработать в службе спасения?

Но Оливер промчался мимо Райана на подмогу Джеймсу, распластанному на земле. Он протянул ему руку, помогая подняться.

— Ты цел?

— Да, спасибо, — последовал ответ отряхивавшегося Джеймса.

Это хороший знак, очень хороший. Оливер только что произвёл на всех положительное впечатление. Все смотрели на него, как на героя.

Все, включая Элли Макэндрюс.

Оливер потрепал Джеймса по плечу.

— Признаться, не ожидал, что гномы будут здесь повыше, — восторженно заметил он.

На мгновение время затормозило. На лице Джеймса отразился целый каскад эмоций: разочарование, обречённость, боль.

Дальше я лишь мельком увидела только, как Джеймс размахнулся и что есть мочи врезал Оливеру, отправив того в нокаут.

Н-да, замечательный будет год…

Я подлетела к нему. К тому времени толпа уже рассеялась, не желая попадаться под горячую руку. Оливер сел и поморщился, облокотившись на стену.

— Дай угадаю, — пробормотал он, — для здешних гномов тема роста тоже больная…

Я не успела ответить ему, увидев сочившуюся из его носа чёрную струйку, успевшую запачкать его белую рубашку.

— Оливер, — прошептала я, — у тебя из носа текут чернила.

ОЛИВЕР

Прошло целых пять минут, а моё лицо выглядело так, будто бы на нём сплясал великан. Я отодвинул в сторону руку Делайлы, державшую влажный платок под моим носом.

— Он терпеть не может, когда смеются над его ростом, — заметила она.

— Что ж, буду знать, — пробурчал я.

— Не посыпай только голову пеплом. Ничего, привыкнешь.

Но от чувства вины было больнее, чем от разбитого носа. Я твёрдо решил найти Джеймса и принести ему свои искренние извинения.

— Верно, какое кому дело до чужого роста? — заметил я. — Один мой друг-гном влюбился в принцессу людей, и никто даже глазом не моргнул.

Кстати о глазах, надеюсь, мне не придётся их лишиться? Я вгляделся в зеркало.

— Ничего не понимаю. Раньше я прыгал прямиком в пасть огнедышащего дракона, бросался с шестнадцатиметровой скалы в море и почти что тонул. И всё же я выздоравливал тогда быстрее, чем от этого жалкого синячишки.

Который причинял сильную боль.

Внезапно меня озарило.

— Делайла, — сглотнул я, — боюсь, я умираю.

— Нет, не умираешь. Тебя, блин, просто-напросто ударили.

— Но почему мне до сих пор так больно?

— Потому что ты уже не в книге. В реальной жизни ты не можешь просто перевернуть страницу, и раз — у тебя сразу всё прошло.

Я осторожно прощупал свой нос и вновь поморщился.

— Жаль.

Признаться, всё началось не так, как я ожидал. Идея пойти в школу вызывала у меня восторг, несмотря на всё то, что рассказывала мне о ней Делайла. Она говорила, что школа — это темница, где тебя заковывают в цепи, но по мне, это неправда. В темнице я уже не раз успел побывать, по правде сказать. Даже получить взбучку от незнакомца — новый, интересный, неожиданный и ни на что не похожий для меня опыт, по сравнению с теми шестьюдесятью страницами, которые мне приходилось переживать вновь и вновь.

— Тебе пора идти, — вернула меня в реальность Делайла. — Ты уже и так опоздал. Просто скажи, что потерялся — преподаватели знают: с новенькими такое случается. Всё запомнил?

Я стал загибать пальцы, вспоминая:

— Не кланяться, когда встречаю кого-то. Не упоминать о своём королевском происхождении. Всё записывать в тетрадь, будто бы мне интересно, даже если мне скучно. Учитель в классе — король, и я не вправе вставать из-за парты и покидать классную комнату без разрешения. Ах да, и никаких ножей в школе. Никогда.

Делайла улыбнулась.

— Молодец. И ещё кое-что… — она указала на моё лицо. — Больше не говори и не делай ничего такого, что может вновь повлечь за собой подобное последствие.

Она высунула голову наружу — мы укрылись в уборной, предназначенной только для учителей. Увидев, что коридор пуст, Делайла потянула меня на выход и толкнула по направлению класса, где варили зелья.

— Помни: просто следуй своему расписанию. Встретимся в столовой.

Я кивнул и уже было повернулся, но в спину меня догнал её голос:

— Оливер, ты справишься.

Я проводил её взглядом. Когда Делайла так говорила, легко понять, почему я оставил всё ради того, чтобы быть с ней. Она верила в меня, а если в тебя кто-то верит всем сердцем, ты начинаешь верить в себя сам.

Я глубоко вздохнул и устремился прямиком в неизвестное.

Я же ведь всю жизнь играю; это просто ещё одна роль.

Внезапно я вспомнил о Фрампе, моём лучшем друге из сказки, о том, как он вилял хвостом и кричал, чтобы мы заняли свои места, когда новый Читатель открывал книгу. Интересно, репетировали ли они до сих пор?

Скучали ли они по мне?

Но сейчас меня ждала работа.

Какие бы бабочки ни порхали у меня в животе, это было не от страха, а от восторга.

Я толкнул дверь класса и улыбнулся своей самой чарующей улыбкой учителю, стоявшему перед учениками.

— Приношу свои наиглубочайшие извинения за своё опоздание, ваше величество.

Раздались смешки.

— Можно просто мистер Чжан, — сухо отметил учитель. — Садитесь, мистер…

— Джейкобс. Эдгар Джейкобс. Ранее я проживал в Уэллфлите.

— Чудесно, — без особого энтузиазма заметил учитель.

В классе оказалось лишь одно свободное место, к счастью, рядом со знакомым уже мне человеком: Крисом, чей шкафчик соседствовал с моим. Он поднял голову и поёжился.

— Что с тобой?

— Небольшое недопонимание, — последовал мой ответ.

— Так, — продолжил мистер Чжан, — сейчас вы напишете небольшой вступительный тест, чтобы я мог посмотреть, что вы уже знаете. Без паники, он никак не повлияет на вашу итоговую оценку, — он шёл между рядами, раздавая бланки с заданиями.

Крис энергично зацарапал карандашом. Я взглянул на свой листок и нахмурился.

— Прошу прощения, — поднял я руку, привлекая внимание мистера Чжана, — мне кажется, в моём задании используется какой-то другой язык.

— Разве английский — не ваш родной язык?

Ну конечно же родной. Королевский английский, если быть точным. Но эти письмена были какими-то странными — сплошь чёрточки, закорючки и цепочки, в которых извивались буквы С и О, словно лапки и усы насекомых.

Учитель вздохнул.

— Тогда просто напишите три вещи, которые вы знаете о химии.

Я достал карандаш из кожаной сумки, которую носил с собой в школу.

1. Глаз тритона и дыхание дракона, взятые в равном количестве, излечат простуду.

2. Очищенный сок незабудки восстановит потерянную память.

3. Никогда не следует облизывать ложку.

После того, как мы сдали свои ответы, я почувствовал гордость за себя: не зря я провёл столько времени в хижине волшебника Орвилла, наблюдая за приготовлением отваров.

Мне удалось высидеть целый урок, кивая и делая пометки, как учила меня Делайла, хотя я никак не мог понять, в чём смысл таблицы, если она периодическая, а не постоянная. Учитель всё говорил, а я позволил себе отвлечься, с удивлением оглядывая класс. Кроме Криса я тут не знал никого. В этом мире было так много людей, словно кто-то вырезал их из дерева, как игрушки. В моей книге всегда было ровно тридцать человек, и это число не менялась. Для меня тут всё было ново: порядки, одежда, лица. У впереди сидевшей девушки было кольцо в носу, как у быков для пахоты в нашем замке. У другого юноши к рюкзаку была привязана доска на колёсах, словно он был готов в любой момент улизнуть из класса. Слева от меня сидела другая девушка: вместо конспекта урока в тетради у неё был представлен целый водоворот изображений — должно быть, она была в некотором роде художницей.

Прозвенел звонок, заставивший меня вздрогнуть. Кажется, это был своего рода сигнал: все встали и стали собираться.

Крис повернулся ко мне, застёгивая свой рюкзак, и продолжил разговор:

— А что заставило твою семью переехать?

Честно говоря, я не знал. После того, как я осознал, что Эдгар теперь занял моё место в книге, чтобы стать настоящим, мне нужно было для начала успешно выдать себя за мальчика, чью жизнь я украл. Это значило убедить Джессамин Джейкобс, автора сказки и мать Эдгара, в том, что я — её сын, что само по себе было проблематично, учитывая то, что мать как никто другой знает своего ребёнка, ведь она была с ним с самых первых дней его жизни. Уже были моменты, когда наш план должен был вот-вот провалиться. Джессамин могла надолго уставиться на меня, гадая, не шучу ли я. Один раз она что-то искала в шкафу в комнате Эдгара. И каждый вечер за ужином интересовалась, всё ли со мной в порядке, потому что я был словно сам не свой. Да, большое испытание, но куда серьёзнее было осознать, что этот незнакомый мне мир был просто огромным, гораздо больше, чем мои шестьдесят страниц: возлюбленная, ради которой я отдал всё, жила в четырёх часах езды от моего нового дома. Мне нужно было убедить Джессамин перебраться в город Делайлы — так, как сделал бы Эдгар. Целыми неделями я приводил весомые аргументы в пользу переезда (Чистый воздух! Меня пронзил стрелой Амур! В этом городе самые лучшие школы!), и одним утром Джессамин вдруг объявила, что идея переехать в Нью-Гэмпшир, в общем-то, хорошая. До сих пор не могу понять, что же заставило её поменять своё мнение. Я просто был очень рад, что всё, в итоге, обернулось именно таким образом.

— Моя мама, э-э-э, занимается фрилансом. Она редактор и может работать из любого уголка, так что она была готова к переезду. Ну а ты?

— Отцу предложили здесь работу, а мама пришла в восторг при мысли о том, что дети будут больше находиться на свежем воздухе, — поделился он. — Детройт — своего рода антипод Нью-Гэмпшира. Во многом. Например, в моём окружении не так часто можно было встретить столько белокожих, — Крис широко улыбнулся. — Как долго ты встречаешься с Делайлой?

— Формально — три месяца, — ответил я.

— У-у-у, серьёзно?

— Признаться, я стараюсь быть проще. Когда я с серьёзными намерениями предложил ей руку и сердце, она была не очень рада. Она захотела ходить на какие-то свидания.

Крис взглянул на меня.

— Напомни — откуда ты родом?

— Уэллфлит. Тебе удалось встретить настоящую любовь?

— Учебный год только начался, — рассмеялся Крис. — Пока что у меня только один друг — ты.

Мы вышли с ним в коридор, а затем повернули к лестнице.

— У меня химия с Бэйрд, — ответил Крис. — Хоть она и одевается во всё чёрное и хранит камни у себя в столе. Её тут все прозвали ведьмой.

— Правда? Почему же тогда она не преподаёт алхимию нам всем?

— Ты странный, чувак, — улыбнулся Крис, — но с тобой весело. Ещё увидимся.

Он спустился по лестнице, а я повернулся, чуть было не столкнувшись с человеком, которого так хотел встретить.

— Джеймс, — позвал я, но тот даже не посмотрел в мою сторону, продолжив свой путь наверх. — Постой.

— Честно говоря, сегодня ты уже сказал достаточно.

— Но это было не то, — я подождал, пока он остановится и обернётся. — Я не хотел тебя обидеть, — река школьников расступалась вокруг нас, словно мы были валунами на пути её течения. Я думал о том, что всё на свете отдал бы за то, чтобы быть с Делайлой, что без неё я не чувствовал себя целым. — Великие дела не зависят от роста. В своей стране я знавал великанов, для которых огромный рост стал, скорее, насмешкой ввиду отсутствия ума.

— В твоей стране — это в какой, интересно? В Небыляндии?

— Можно и так сказать.

Джеймс долго изучал меня, словно пробуя на прочность мою искренность. Наконец он кивнул.

— Тебе стоит подумать о членстве в нашем клубе. Нам нужны такие союзники, как ты, — он открепил от лямки рюкзака значок клуба и прикрепил его мне на грудь, словно рыцарскую медаль.

Джеймс обернулся через плечо, поднимаясь по лестнице дальше:

— Прости, что испортил тебе лицо, — он осклабился, — слишком уж красивое.

★★★

В аудитории 322 женщина с седыми кудрявыми волосами, написав на белой доске своё имя, мисс Пингри, обернулась, когда вновь прозвенел звонок, и со светлой улыбкой оглядела каждого из нас.

— Что значит имя? — спросила она. — Роза пахнет розой, / Хоть розой назови её, хоть нет. / Ромео под любым названьем был бы / Тем верхом совершенств, какой он есть. / Зовись иначе как-нибудь, Ромео…

Класс ёрзал и зевал, игнорируя блестящее исполнение. Но я узнаю талант, когда вижу его… И даже я знал, откуда эта цитата. Она была из одной книги Рапскуллио, которую любила перечитывать королева Морин — самая классическая из всех классических историй о любви.

Мисс Пингри замолчала, и я вскочил на ноги, не добежав до неё пару метров по центральному проходу. Я встал на одно колено, признаваясь в своей бессмертной любви:

— О, по рукам! — мой британский акцент вернул себе свободу. — Теперь я твой избранник! / Я новое крещение приму, / Чтоб только называться по-другому.

Она раскрыла рот, а её щёки покраснели. На секунду она потеряла дар речи. Без сомнения, тому виной был мой выход.

— Так-так, — наконец, сумела произнести она, — кажется, небеса услышали мои молитвы и наконец-то послали мне достойного ученика. Вы любите Шекспира?

— Люблю ли я Шекспира? — повторил я. — Неужели Гамлет нерешителен? Неужели леди Макбет сумасшедшая? А Фальстаф… тучен? — тут я осознал, что по-прежнему говорю с британским акцентом, и прокашлялся: — Я Эдгар, — произнёс я уже, подражая американцам, — новенький.

— А ещё я надеюсь, Эдгар, что вы станете частью нашего драмкружка в этом году. Спасибо, Эдгар, что присоединились к чтению нашего первого в полугодии задания из Ромео и Джульетты. Марк, Элен, Элли, помогите мне раздать книги.

Я вновь занял своё место, чувствуя себя жутко довольным собой. Мне не терпелось поделиться этим с Делайлой. А она ещё говорила, что я не сумею вписаться. Я чувствовал, что добьюсь наибольшего успеха именно на уроках английского. Возможно, я даже перейду в класс постарше или же меня попросят вести уроки самому…

Вдруг на мой стол опустилась книга, которую придвинули тонкие пальцы с красным лаком. Я поднял голову и увидел девушку, которая стала причиной моего избиения. Передо мной стояла Элли Макэндрюс, заклятый враг Делайлы. Её гладкие светлые волосы доходили ей до плеч, а на лице было так много макияжа, что, когда она хлопнула ресницами, мне на ум пришли паучьи лапы. Её губы дёрнулись в полуулыбке, словно ей был известен какой-то секрет, о котором я не догадывался.

— Может, хотя бы раз в жизни уроки английского станут интереснее, — произнесла она.

★★★

Заглянув в столовую в полдень, я увидел ходившую взад-вперёд Делайлу.

— У тебя получилось, — она схватила меня за руку, словно желая убедиться, что я действительно есть. Я понимал её: меня обуревали те же чувства. — Я боялась, что в свой первый день ты окажешься в кабинете директора, — она внимательно изучила моё лицо. — Синяка нет.

Я и забыл о сегодняшней драке — так много всего произошло.

— Делайла, это место просто волшебное! — я весь светился.

Делайла с недоумением взглянула на меня.

— Кажется, тебя всё-таки сильно ударили…

— Нет, в самом деле. В этой школе сотни учеников, и каждый из них — загадка! А на химии мне дали выбрать партнёра по сцене самому, а не просто сделали выбор за меня.

— Партнёра по лабораторной?

— Да, именно так он и называется. Но что лучше всего — мне не пришлось в этот день спасать никаких принцесс.

— Мои поздравления. Поверь мне, эта эйфория скоро пройдёт.

Мы встали в очередь, и Делайла вручила мне зелёный поднос. За пластиковым щитом нечто, похожее на тролля в сеточке для волос, плюхнуло помои на тарелку.

— Что это? — спросил я.

— Обед.

— Но он, кажется… живой.

— Конечно, это не королевский банкет, но еда соответствует всем федеральным стандартам питания.

Нехотя я взял предложенную пищу.

— Пойду возьму нам воды, — предложила Делайла.

Я двинулся к учащимся, собиравшимся небольшими кучками у столов. Согласно моему расписанию, данное событие носило название Обеденный Перерыв. O, это чувство свободы было просто неописуемо: представьте себе, что у вас есть полчаса ежедневного свободного времени, когда вы вольны делать всё, что вам заблагорассудится, не боясь, что кто-то в этот момент решит открыть книгу и вернуть вас на самую первую страницу. Я огляделся, дивясь, как же мне несказанно повезло попасть в эту волшебную страну.

Вдруг я увидел, как кто-то помахал мне рукой. Это была Элли из моего класса по английскому, окружённая своими придворными дамами, которые были как одна все похожи друг на друга.

— Эдгар, — обратилась она ко мне, как только я подошёл к ним со своим подносом. — Можешь присоединиться к нам.

Я оглянулся и заметил Делайлу, стоявшую в углу столовой и искавшую меня.

— Прошу прощения, но у меня уже есть планы на Обеденный Перерыв.

Элли проследила за моим взглядом и тоже увидела Делайлу. Её рука коснулась моей.

— Просто знай, — заметила она спокойно, — я тут важная фигура. Так что когда тебе надоест кувыркаться с деревенской неудачницей, напиши мне, — она вытащила розовую ручку с блёстками и нарисовала на моей руке несколько цифр, добавив большое сердце в самом конце.

Вернувшись к Делайле, я тронул её за плечо.

— Потеряла меня? — она улыбнулась.

— Конечно! Уже успела испугаться! — мы прошли с Делайлой к столику, где уже сидела Джулс, пытавшаяся сконструировать из своей еды башню при помощи столовых приборов.

— Прекрасная работа, — похвалил я.

— Как ты думаешь, похоже на одну из тех голов с Острова Пасхи? Потому что это именно то, что я хочу соорудить, — поделилась Джулс.

Я попытался было выдвинуть стул для Делайлы, потому что именно это делают принцы, но он странным образом никак не отодвигался от стола.

— Это очень мило с твоей стороны, Оливер, — пробормотала Делайла, тронув меня за руку. Внезапно её пальцы скользнули к моему запястью, и она поднесла к лицу написанное.

— Что это?

— Элли попросила меня прислать ей какой-то текст. Полагаю, ей будет приятно прочесть некоторые строки Беовульфа.

Джулс поперхнулась шоколадным молоком, разлив добрую половину стакана. Глаза Делайлы метнулись к моим.

— Откуда ты вообще её знаешь?

— Она учится в классе по английскому, там же, где и я. Кстати, сегодня мне удалось сжечь аудиторию.

— Ты имеешь в виду ЗАжечь? — поправила меня Джулс.

— Ты что, флиртовал с ней? — задала вопрос Делайла.

— Мы просто разговаривали, — попытался объяснить я. — С чего я должен быть увлечён Элли Макэндрюс? — я ждал, пока она посмотрит на меня. — У меня есть ты.

Джулс положила на стол свою вилку.

— Ой, как мило! Меня сейчас стошнит.

— Ты знаешь Белоснежку? — спросила Делайла.

— Ну, не лично…

— Так вот, помни, что яблоко может выглядеть прекрасным снаружи, но внутри окажется гнилым.

— Не против, если я присяду? — раздался голос, и, повернувшись, я увидел Криса.

— Конечно! Ты уже знаком с Делайлой. А это — Джулс. Джулс, Крис. Он недавно переехал сюда из Детройта.

— Добро пожаловать в ад, — ответила Джулс. — Надеюсь, ты не забыл свой бесплатный серный коктейль, когда регистрировался.

— Ни в коем случае, — серьёзно заметил Крис. — А ещё я как раз захватил с собой фишки на сто долларов, или казино на четвёртом этаже — всего лишь очередной глупый розыгрыш для новоприбывших?

— Казино нет, — рассмеялась Джулс, — зато есть гигантский бассейн.

Я тронул Делайлу за плечо.

— Здесь же нет четвёртого этажа, — прошептал я.

— Это шутка.

Я потянулся к ней, и взгляд мой зацепился за цифры, ползшие по моей руке. Повернув её таким образом, чтобы их не видела Делайла, я переплёл наши пальцы. Много раз я держал её за руку, так что теперь не чувствовал, как ток пробегал по моей коже, но даже от простого прикосновения к ней всё равно ощущались искры.

— Так что, — тихо произнёс я, — ты и я… всё хорошо?

— Да, конечно, — она отвернулась. Делайла хоть и улыбалась, но её глаза не отражали улыбку.

Я улыбнулся в ответ. Или, во всяком случае, попытался это сделать. Потому что я-то уж точно знаю, когда кто-то притворяется.

★★★

Первый день в школе кончился, и дома меня ждала женщина, которая хоть и не была моей матерью, но всё же создала меня.

— Как прошёл день? — поинтересовалась Джессамин. — Полный отстой или полный отпад?

— Самый отпадный отпад, — ответил я. — Всё прошло просто замечательно.

Она удивилась.

— Неужели эта школа лучше, чем та, на Кейп-Коде?

— Определённо.

Она сложила руки на груди.

— Раньше тебе школа не очень-то нравилась.

— Раньше у меня не было возлюбленной, — ответил я прежде, чем сумел остановить себя. Надеюсь, эти слова были правдой.

Джессамин поджала губы. Делайла не произвела на неё должного впечатления. На самом деле девушка казалась ей несколько сумасшедшей — немыслимо сбежать из дома и четыре часа добираться до автора-затворника, который больше не пишет, и умолять его изменить концовку книги. Когда миссис Макфи приехала за дочерью, она даже не удивилась. Неделями Делайла просила прощения, прежде чем её мать снова выпустила её из дому. К счастью, до приезда матери Делайле удалось создать магический портал, чтобы мы могли общаться даже сквозь расстояния.

Она называла его Скайп.

Первые недели были просто ужасными. Я не только скучал по Делайле. Мне также приходилось вживаться в роль парня, которого я видел лишь раз в жизни, и проделывать уйму работы, чтобы его мать ни о чём не догадалась. Притворяться кем-то другим очень утомляет.

Я никак не ожидал, что, избавившись от книги, в которой я только и делал, что играл чужую роль, мне придётся это делать снова.

Мне повезло: Эдгар оказался не самым общительным малым. Он проводил много времени у себя в комнате за видеоиграми, и это дало мне возможность побольше поучиться у Делайлы, как быть подростком. К примеру, в этом мире подросток обычно делает совершенно противоположное тому, что велят его родители. Пререкания — самая подходящая форма общения, а закатывать глаза можно постоянно. Ну а думать наперёд — верный способ прослыть самозванцем.

С мелочами было сложнее всего: я не знал о тех жизненных ситуациях, в которых оказывались Эдгар и Джессамин. Так я не знал о об поездке в Белиз, где они получили солнечные ожоги такой степени, что им пришлось спать сидя. Я не знал, что Эдгар любил гулять с мамой по пляжу, выискивая ракушки, форма которых напоминала первые буквы их имён. Я не знал его любимый цвет, любимое блюдо, любимую книгу. Мне нужно было воссоздать жизнь, которой я не жил.

— Ну и как же поживает твоя возлюбленная? — спросила Джессамин.

— Она прекрасно организовала нашу встречу, — ответил я как можно вежливее.

Джессамин рассмеялась.

— О, быть юным и любить…

Я поморщился и отвернулся. Даже будучи принцем, я не желал слушать историю любви своих ненастоящих родителей.

— Я же ведь не создала тебя из воздуха, знаешь.

— Неужели, — тихо пробормотал я.

Она прошла за мной на кухню. Я заметил, что в этом мире мне хотелось всё время делать только две вещи: спать и есть. Я достал коробку с хлопьями из шкафчика и вытащил горсть маленьких жёлтых комочков. Я долго разглядывал глупую картинку на упаковке. Капитан Хрум. Честно говоря, тот, кто нарисовал это, в жизни не встречал настоящего пирата.

— Ну, — продолжила Джессамин, усаживаясь на стул за стойкой. — Как прошёл день? Как тебе учителя?

Каждый раз, когда мы разговаривали, мне становилось не по себе. Я чувствовал себя на допросе. Ответь неверно и будешь обречён. Я глубоко вздохнул и натянул улыбку.

— Наша учительница по английскому просто ошеломительная, — заявил я, вытаскивая пакет молока из холодильника, и чуть было не выпил из горла, вовремя вспомнив, что Джессамин терпеть не могла этого. — Она просто потрясающая.

— Ошеломительная, — повторила она. — Потрясающая. Знаешь, в последнее время к тебе стали приклеиваться словечки, не свойственные тебе.

Ты и представить себе не можешь, подумал я.

— Я тут читал Диккенса…

— Как интересно. Тебя даже Шела Сильверстейна читать не заставишь.

— Мне дала Делайла, — быстро исправился я.

— Да, конечно. Делайла, — кивнула Джессамин. — Полагаю, что её также следует отблагодарить за твой новый облик.

Я оглядел свои джинсы и толстовку, которые, да, мне купила Делайла, чтобы мой первый день прошёл как можно благополучнее.

— Люди постоянно меняются, — ответил я, — взгляни на ваше фото с отцом на каминной полке. Твои волосы были другого цвета и напоминали шарик… А ещё на тебе были кожаные штаны. Конечно же ты преобразилась.

Джессамин рассмеялась.

— То, что произошло в девяностых, останется в девяностых, — ответила она, и лицо её посерьёзнело. — Меняться, возможно, здорово, Эдгар, но не стоит забывать о том, кто ты есть.

Я вспомнил, как меня учила Делайла отвечать родителям, когда они начинают учить тебя жизни.

— Расслабься, мам, — сказал я, расстёгивая толстовку и вешая её на стул. — Я просто купил более подходящие джинсы. Это не конец света.

Странное выражение мелькнуло на её лице.

— Ну. конечно же, нет, — ответила Джессамин. Вдруг её глаза расширились: — Эдгар! Чем ты испачкал футболку?

Я взглянул на пятна. Действительно, я и забыл об утреннем происшествии.

— Да у меня просто ручка потекла.

Она вздохнула.

— Ты хоть представляешь себе, как трудно вывести чернильные пятна?

— Отчасти, — произнёс я едва слышно. Поставив молоко обратно в холодильник, я стал изучать его содержимое, надеясь найти то, что утолит мой беспощадный голод. Увидев маленький контейнер, я открыл крышку и достал то, что находилось внутри.

— Нет! — вскричала Джессамин, и я встревожено поднял на неё глаза, не донеся фрукт до рта. — Ты что, не видишь, что это?

— Ананас? — ответил я, гадая, в чём заключался подвох.

— На который у тебя аллергия, — напомнила Джессамин.

— Точно, — я положил его обратно. — Совсем забыл.

— Забыл неделю в больнице? Забыл, как у тебя перехватило дыхание и ты не мог дышать?

Я помедлил.

— Сегодня был трудный день, — я взял портфель и толстовку, надеясь улизнуть до того момента, как напортачу где-нибудь ещё.

★★★

Я сидел в своей комнате, погружённый в учёбу, пытаясь разобраться, почему же у всех этих химических элементов было по две буквы в названии — это же просто бессмысленно. Внезапно на компьютере раздался звонок.

Лицо Делайлы появилось на экране. Интересно, она меня видела таким же образом, когда я был в книге? Достаточно близким, чтобы коснуться, но плоским.

— Что делаешь?

— Химию, — ответил я. — Скажи, в какой части слова железо есть буква «f»?

— Это от латинского ferrum. Оно и означает железо.

— Тогда почему нельзя было сразу так и написать?

— Потому что химия — особый круг ада. Почему бы тебе не прийти ко мне, и мы решим всё вместе?

— Что-то мне подсказывает, что многого нам не удастся достигнуть, — усмехнулся я, — что, в общем-то, звучит неплохо.

После того, как Делайла вспылила сегодня утром, увидев телефон Элли Макэндрюс на моей руке, я чувствовал облегчение от того, что она всё ещё была рада меня видеть. Но всё-таки я стёр цифры перед тем, как идти к ней. Не хочу напоминать об этом инциденте. Предупредив Джессамин, что мать Делайлы пригласила меня к ним на ужин, я взял велосипед Эдгара из гаража. Путь до дома Делайлы был короток, но он шёл в гору. Запыхавшись, я помянул добрым словом своего скакуна, Чулка, который раньше проделывал долгий путь за нас двоих.

Как только я позвонил к ним в дверь, залаяла собака. Хамфри был стражем этого дома и подарком друга миссис Макфи, доктора Дюшарма. Он был очень похож на Фрампа, что заставляло меня скучать по сказке каждый раз, когда я его видел, и я по привычке разговаривал с ним так же, как с Фрампом, словно пёс мог мне ответить.

— Добрый вечер, Хамфри, — поприветствовал я, когда мать Делайлы открыла мне дверь и оттащила его за ошейник. Я улыбнулся самой благожелательной улыбкой. Миссис Макфи потеплела ко мне за последние месяцы после побега Делайлы в Уэллфлит, но по моим ощущениям она мне всё же не доверяла.

— Здравствуйте, — произнёс я. — Рад видеть вас снова. Вы вся сияете.

Она изогнула недоверчиво бровь, но я был искренен. Мать Делайлы убирала в домах других людей, и её история напоминала мне о другой истории с полки Рапскуллио об одной юной служанке, у которой были хрустальная туфелька и чистая душа, благодаря чему принц и влюбился в неё без памяти.

— Не напускай на меня свои чары, Эдгар, — ответила миссис Макфи, отворяя дверь и впуская меня внутрь. — Как прошёл твой первый день в школе?

— Так, как мне и хотелось, — ответил я. — Жду не дождусь завтрашнего дня.

— Может, часть этой радости передастся Делайле. Думаю, последний раз она радовалась школе во втором классе, когда они все вместе ели сладости целых восемь часов в день Вилли Вонки.

На лестнице послышались шаги Делайлы, и её рука рассеянно потрепала Хамфри по голове.

— Так, ладно, мам. Если ты закончила — с меня хватит неловких положений — то мы с Эдгаром пошли учиться.

— Теперь это, значит, так называется?

Делайла закатила глаза и потащила меня к себе в комнату. Она оставила дверь чуть приоткрытой — только так я мог находиться наверху, это были условия мамы Делайлы. Когда я спросил её, почему мне не доверяют, Делайла ответила, что в нынешнее время рыцарство уже не в моде.

Я знал каждый уголок её спальни, потому что мне приходилось рисовать её, дюйм за дюймом, в мучительных попытках выбраться из книги. В сказке у Рапскуллио был волшебный мольберт, на котором он изобразил точную копию своего логова. Когда он рисовал бабочек на заднем фоне, они вдруг оживали и срывались с холста. Обманом я заставил его нарисовать комнату Делайлы, надеясь, что мне потом удастся нарисовать уже себя на мольберте и появиться в её мире. Но к несчастью, хоть я и материализовался в её трёхмерной спальне, сам я остался плоским, и нам пришлось всё начинать сначала.

Так что комнату Делайлы я знал как свои пять пальцев, ведь ранее моя жизнь зависела от этого. Тут правил розовый цвет, а на кровати было так много мягких зверюшек, что я ума не мог приложить, где же она отдыхала. Комоды её были завалены разнообразными серёжками, резинками для волос и другой мелочью. Её портреты, то одиночные, то с Джулс, то с матерью, были развешены по всей стене над изголовьем.

Я плюхнулся на кровать, придавив игрушечную панду. Делайла прилегла рядом, подперев голову рукой. Расстояние между нами было невелико, отчего делалось невыносимо.

Я приобнял её за талию и притянул ближе к себе, покрывая поцелуями её плечи, шею, подбородок. Я зарылся в её волосы; они пахли ванилью и корицей.

— А разве мы не должны учить твою химию? — прошептала Делайла.

— Должны, — я переместил Делайлу ещё ближе. Она упёрлась руками мне в грудь и накрыла мои губы своими. Наши сердца бились в унисон.

Как-то раз Орвилл сказал мне, что, когда сталкиваются звёзды, рождаются вселенные, галактики становятся ещё больше. Именно это чувство я испытывал при наших с Делайлой поцелуях — словно мир увеличивался вдвое.

В книге я мог бежать, прыгать и падать, не боясь противодействия, тогда как в этом мире мне приходилось учиться существовать с гравитацией. Но в этот момент я был благодарен ей. Я чувствовал на себе вес Делайлы от шеи до кончиков пальцев, эту приятную тяжесть, которая проникала в мои кости и давала мне опору в этом новом мире.

Но я привыкал не только к гравитации — в реальном мире мои мечты сбылись. У меня появилась свобода действий. Осознание того, что у меня есть всё — и все.

Странно, в сказках любовь всегда тороплива, она всегда спешит к самому счастливому концу, пропуская частности. Мои отношения с Делайлой развивались так же быстро, но я ничего не упускал. Я замечал, как она грызёт карандаш, когда нервничает; как она подпрыгивает при моём касании, словно её бьёт током; с какой нежностью она произносит моё имя.

Внезапно Делайла оторвалась от меня и соскочила с кровати, раскрыв рот. Я быстро сел, думая, что в комнату зашла миссис Макфи, но в комнате никого больше не оказалось.

— Что случилось?

Делайла указала на нечто позади меня.

Повернувшись, я увидел зависшие в воздухе два слова, которые я надеялся больше никогда не увидеть:

ВОЗВРАЩАЙСЯ ДОМОЙ.

ЭДГАР

Почему никогда всё не складывается так же хорошо, как хотелось бы?

Когда я пошёл первый раз в детский сад, мама сказала, что будет здорово: поездка на автобусе, новые друзья и интересный день в окружении сверстников. Реальность оказалась другой: в автобусе моего соседа стошнило, мы битый час возились с буквой А, и на прогулке какая-то девочка швырнула мне в лицо горсть песка. О да, было очень здорово.

Я думал, что в книге всё будет иначе. В конце концов, это же ведь была моя идея. В итоге я столкнулся с точно таким же детским садом, только в этот раз воспитателем был я. Я принимал решения, и без моего ведома ничего не происходило.

И всё же я чувствовал разочарование.

Поймите меня правильно. Да, круто пострелять из лазерной пушки и увидеть настоящего дракона, находиться в центре всеобщего внимания и знать, что твоё имя не забывают. Мне в самом деле нравились персонажи сказки. Фрамп был всегда рядом, и мне это нравилось, учитывая, что дома мне разрешалось держать единственного питомца — рака-отшельника, который растерял все конечности и страдал депрессией. Серафима выглядела просто космически в костюме межгалактического истребителя. Капитан Крэбб тоже ничего, только вот слишком зацикливался на зубах, и всякий раз, когда я пытался завязать с ним разговор, он вечно проверял мой неправильный прикус. Что касается Чулка, то самооценки ниже я ни у кого прежде не видал, но он всегда справлялся обо мне или приглашал на верховую прогулку по пляжу.

Дело в том, что я хоть и переделал сюжет, чтобы дать возможность Оливеру выбраться из книги, а мне — занять его место, хоть остальные персонажи и знали новую историю и бесконечно её репетировали, о внесённых изменениях кроме нас никто не знал. Сказка существовала только у Делайлы, и она больше ни разу не открывала книгу после всех событий. Что объяснимо, ведь она читала её из-за Оливера. А теперь в книге был лишь я.

Но без читателя история неполная. Это как чертёж, по которому никогда ничего не построят. Как бассейн без воды. Каркас есть, но он бесполезен. Без читателя и его воображения слова на страницах книги пусты.

В семь часов утра, такого же, как и все предыдущие, меня разбудил Пиро, совершавший свой небесный променад. Кукареканье петуха покажется вам ангельским пением по сравнению с голосом дракона, который похож на нечто среднее между криком обезьяны-ревуна и осла; понятия не имею, как он умудрялся не разбудить всё королевство, пролетая через шестьдесят страниц истории. Я уставился в каменный потолок замка, ожидая, что вот-вот войдёт моя мама и скажет, что уже пора в школу. Потом сел на кровати, и мой взгляд упал на скафандр, лежавший на золотом кресле в углу комнаты.

В обновлённой версии истории я вёл жителей королевства на битву против галактоидов с планеты Зайгон, чтобы сокрушить могущество Зорга. Космическую принцессу Серафиму похитили, и это привело к межгалактической войне, в которой тролли сбивали своими лапищами корабли с неба, феи подслушивали на сверхсекретных совещаниях (и с этого момента выражение быть мухой на стене приобретало совершенно иной смысл), под руководством русалок проводились секретные подводные миссии к центру Земли, а Рапскуллио оказывался двойным агентом, работающим на Зорга. Сюжет новой истории был отчасти основан на компьютерной игре, в которую я раньше играл, ну а остальное я просто додумал. Раньше на компьютерную игрушку уходило около шести часов, иногда я даже просыпался с мыслью о том, как пройти на следующий уровень. Каждый геймер мечтает побыть в теле своего аватара: вынуть из ножен настоящий меч, а не нажать на соответствующую кнопку на клавиатуре; поцеловать принцессу вживую, а не смотреть на то, как её целует нарисованный герой и как количество твоих очков стремительно растёт.

Мне нравилось здесь. Правда.

Просто нужно было об этом всё время себе напоминать.

Одевшись и почистив зубы, я направился вниз по спиральной лестнице, следуя за райским ароматом, витавшим в замке. Королева Морин, одетая в серебряный суперкостюм с платиновыми браслетами, месила тесто.

— Доброе утро, Эдгар, — светло улыбнулась она. — Как спалось?

— Чудесно, пока не прилетел тот дракон.

— Да, он ранняя пташка, — задумчиво произнесла она. — Ты привыкнешь.

Я схватил всё ещё тёплую булочку и что-то нечленораздельно промычал в ответ.

Морин помедлила, потом на её губах мелькнула полуулыбка.

— Я тут подумала… Ты же не будешь против, если я сначала закончу с выпечкой, а потом спущусь на репетицию? Нас ведь не читают вот уже несколько недель… Так что, наверное, не будет страшно, если я пропущу час репетиции, чтобы допечь pain au chocolat?

Не услышав мой ответ, она вытерла руки о кухонное полотенце.

— Что ж, в таком случае, доделаю позже…

— Нет-нет, — ответил я, — что ты. Оставайся, если хочешь. Если ты нам понадобишься, мы найдём тебя в два счёта.

Она просияла.

— Первый кусочек — твой, — пообещала она.

Я пристегнул на свой пояс лазерный пистолет и выключатель силового поля, намереваясь отправиться репетировать на пляж. Должен признаться, пришлось долго привыкать к жизни в плоском обличье. Впервые попадая в этот мир, ты чувствуешь, будто бы прошёл сквозь книжку-панорамку. Ты срываешь с дерева плоское яблоко, и оно становится осязаемым, сочным и реальным. Не знаю, почему: то ли оно в самом деле превращалось в настоящее яблоко, то ли это из-за того, что я тоже был таким же плоским. А прыгать через линию разлома, которую создавал корешок книжки, чтобы добраться с левой страницы на правую, весьма непривычно. Здесь тоже существовала гравитация, но иная, непохожая на чувство пребывания в воде, когда тебе приходится прилагать усилия, чтобы не утонуть, но и не такая сильная, как в реальном мире. Я мог с лёгкостью сделать сальто назад или взобраться на крутой склон, даже не вспотев. Карт не было, дорог тоже. Ты считаешь не повороты, а страницы. Например, чтобы добраться от замка до хижины Орвилла, требовалось семь прыжков. А перемещение между страницами совсем не напоминало простую прогулку по тропе — ты совершаешь прыжок в огромное, чёрное, головокружительное Ничто, над твоей головой парят буквы, и вдруг ты обнаруживаешь, что добрался до своего места назначения, не помня при этом, как ты это сделал.

Проходя по подъёмному мосту замка, я услышал рёв Пиро над головой и обернулся. На секунду я ушёл в себя. Дорога, ведущая к замку, изгибалась точно так же, как и подъездная дорожка к моему дому, на которой я тренировал задний ход, когда учился водить. В груди у меня заныло, и я понял, что тому была причина — тоска по дому. Мне вдруг очень захотелось оказаться вновь у себя на кухне с мамой, поесть любимых хлопьев. Мне захотелось, чтобы она накричала на меня из-за разбросанной по полу комнаты одежды. Мне захотелось…ну, вернуться.

Моя мама создала эту историю; здесь всё напоминало о ней. Но попасть в сказку значило попасть в приключение. И я не позволю какой-то там мимолётной грусти уничтожить эту возможность. Я сделал глубокий вздох и отвернулся. Хоть дорожка и казалась мне знакомой, она на самом деле далека от той, к которой я привык.

Пляж Долго и счастливо находился на самой последней странице и добираться до него от замка было далеко. Я прошёл через Заколдованный Лес, мимо хижины Орвилла, пересёк тролльский мост. Морщась, нырнул со скалы в океан, проплыл русалочий дом и, мокрый до нитки, выбрался на берега, где жил Пиро. Добравшись до корабля капитана Крэбба, я понял, что опоздал, потому что все остальные уже собрались. Так что я быстро взобрался по скале и выпрыгнул из страницы, приземляясь на Пляже.

Фрамп стоял на пне, пытаясь привлечь всеобщее внимание. Тролли Биггл и Фыр стрелялись лазерами, что само по себе было полезной разминкой, только, на мой взгляд, их больше забавляло валить пальмы и превращать песок в стекло, а не по-настоящему репетировать новый сюжет. Пиро храпел, выпуская колечки дыма из носа. Русалки устроили гонки на улитках, делая ставки на жемчуг. Тролль Трогг играл на флейте. Феи вплетали гирлянды из маргариток в гриву Чулка, который весь буквально светился. Орвилл и капитан Крэбб играли в стад, используя песочные доллары и ракушки вместо фишек.

— Что случилось? — тронул я Фрампа за плечо.

Он подпрыгнул, почёсывая ухо по привычке. От старых привычек не так-то легко избавиться, подумал я. Пару месяцев назад Фрамп был ещё собакой.

— Кажется, все растеряли свой… энтузиазм, — ответил он.

— А где же нам его взять? — заявила Серафима, появляясь на странице. — Нас не читали уже… — она подняла глаза к небу, словно делая необходимые расчёты в уме, и её брови сдвинулись. — Уже очень давно.

Увидев её, Фрамп соскочил со своего места. Потом взял её руку и поцеловал. Вот же подкаблучник.

— Ваше высочество, — обратился он к ней, — всякий раз, когда мне кажется, что вы не можете сиять ярче, вы доказываете обратное.

— Ты правда так думаешь? — огрызнулся я. — Где твой космический костюм? — на ней было какое-то дурацкое платье эпохи Возрождения и маленькие тапочки, похожие на носки. Такие точно не помогут надрать инопланетный зад.

— Слушай, Эдгар, помолчи, будь любезен, — вздохнула она. — Зачем он мне вообще? Какие ещё инопланетяне? Это всё глупости. Я принцесса. И больше не стану выполнять всю грязную работу за тебя.

Мы переглянулись с Фрампом. Обычно Серафима так же сообразительна, как брёвнышко. Почему-то до сих пор, хотя сказка репетировалась изо дня в день, до неё никак не могло дойти, что она не принцесса, а просто книжный персонаж. Когда я попал сюда, то думал, что убедить её будет проще всех, я надеялся, что в истории появился новый поворот: сказка стала бы прикрытием, чтобы не дать пришельцам с Зорга уничтожить нашу планету. Но когда Серафима узнала, что больше никаких королевский мантий она носить не будет, как и не будет ежедневно выходить замуж за принца, её интерес пропал.

На странице появился Рапскуллио.

— Не хочу вас прерывать, — заметил он, — но мне показалось, что все как-то немного… как бы это сказать… словно на иголках. Я прошёл курсы по разрешению конфликтов и, конечно, нисколько не умаляю твой вклад, Эдгар, но проблема действительно кроется во внесённых изменениях. Серафима в какой-то степени права: Читатель не открывал нашу книгу уже достаточно долго, и можно предположить, что новая версия не найдёт отклика у нашей аудитории. Может, нам стоит вернуться к изначальной истории? Ты выучишь слова Оливера, а мы продолжим заниматься тем, что у нас получается лучше всего: мы пираты, принцессы и феи, но никак не космические вояки. Русалки знают, как напугать до полусмерти моряков. Чулок хорош в выездке, — он заметил, что Фыру удалось поджечь волосы Биггла своим блуждающим лазерным лучом. — Ну а троллям следует вернуться к строительству. Без вот этих вот прибамбасов.

Легко изменить одного персонажа, но не тридцать. Думаю, можно было бы обжиться в книге, заменить Оливера. Но я на это не подписывался.

Что если я застряну тут, и придётся заниматься тем, чем мне не хочется? Единственная причина моего согласия заключалась в моём желании испытать те приключения, которые я лишь наблюдал на экране. Но каждый раз, когда вы играете в одну и ту же видеоигру, ваши ощущения всегда разные. Здесь же как будто бы проигрывалась одна и та же пластинка. Я знал, что там притаилось за углом. Знал, когда приземлятся инопланетяне, и что в конце Зорг проиграет. Эффект неожиданности пропадал, и в этом книжный мир проигрывал реальному.

Теперь я понимал, почему Оливер стремился уйти. Но раз он знал, что это тюрьма, то зачем тогда хотел той же участи для другого?

— Знаете, — сказал я, — нам нужна передышка.

Серафима топнула своей маленькой ножкой.

— Я ни за что не надену больше ничего такого, что будет мне перехватывать дыхание.

— Я имел в виду просто отдых, — обратился я к Фрампу. — Не сочти за труд сообщить им.

Фрамп забрался обратно на свой пень и гавкнул. Несмотря на человеческое обличье, сдаётся мне, старую собаку новым трюкам не научишь.

— Внимание-внимание! — крикнул он. — На сегодня объявляется выходной.

На мгновение все потрясённо замолчали, но вскоре вспыхнуло небывалое оживление, когда выяснилось, что теперь можно было заняться своими делами. Феи промчались перед моим носом, точно искры.

— Миледи, — обратился к Серафиме Фрамп, — раз уж у нас появилось свободное время, может быть, вы выгуляете меня? То есть, я хотел сказать, прогуляетесь со мной?

Взгляд принцессы скользнул по нему.

— В другой раз, — она подняла юбки и уплыла по песку к краю страницы.

Разочарование на лице Фрампа появилось лишь на мгновение, и он вновь повернулся ко мне.

— Кажется, мне тоже пора, — заметил он. — Кто-то же должен застелить кровать Серафиме, прежде чем она поймёт, что у неё нет служанок.

Внезапно в небе вспыхнул ослепительный свет, разрезавший небо напополам. Я дёрнулся, прикрыв глаза ладонью. Земля под моими ногами дрогнула, и каждый из нас бессознательно ухватился за что-нибудь покрепче, чтобы устоять на ногах: дерево, скалу, повиснув вверх тормашками. Сам я покатился кубарем и врезался в тролльский зад, крепкий, как корма боевого корабля.

— Прошу прощения.

Трогг только пожал плечами.

— Ничего страшного. Ещё научишься, — песок остановился, и океан успокоился, когда страницы выпрямились, а я, подняв голову, увидел своё собственное лицо огромных размеров.

— Оливер! — воскликнул Фрамп, виляя пятой точкой. Серафима примчалась обратно, не дойдя до края страницы, и встала впереди всех, скрестив руки на груди. Королева Морин, появившись на Пляже, едва книгу открыли, радостно замахала рукой. Персонажи, взволнованные тем, что их книгу наконец-таки открыли, ещё больше оживились, увидев того, кто это сделал.

Оливер, однако, казалось, не разделял их веселье.

— У вас всё хорошо?

Рядом с ним появилось лицо второго человека. Это была Делайла. Напуганная до смерти.

Фрамп дёрнул за край своей рубашки.

— Конечно! — весело ответил он. — Ты же ведь сам знаешь. Дела идут, как обычно. Но, честно говоря, в последнее время у нас не так много читателей…

Оливер и Делайла выдохнули с облегчением.

— А кто тогда отправил послание? — спросил Оливер.

Я нахмурился.

— Что за послание?

— Держитесь, — мир снова заходил ходуном, когда Оливер осторожно поднял книгу и развернул её в противоположную сторону. Перед нами возникла девчачья комната, размытая, словно со дна водоёма. В комнате царил розовый цвет, и по мере того, как изображение становилось чётче, я смог разглядеть фоторамки над кроватью. Почти везде на них была изображена Делайла с девочкой, похожей на ёжика с пирсингом. Весьма симпатичного ёжика, конечно, но всё же.

Поначалу я не понял, для чего Оливер показывал нам комнату, но потом заметил парящие в воздухе буквы.

ВОЗВРАЩАЙСЯ ДОМОЙ.

— Что это? — поинтересовался я.

Книга качнулась и вновь приняла горизонтальную форму, так что лицо Оливера теперь нависало над нами.

— Я думал, на этот вопрос мне ответите вы.

— Ну я точно не отправлял ничего подобного, — заметил я.

— Рапскуллио? Это, случайно, не твоего мольберта дело?

— Прости, Оли. Последний раз я рисовал на нём тейнопальпуса императорского. Великолепный экземпляр, знаешь ли, роскошные крылья — переливаются всеми цветами радуги… Обитает в Индии и…

— Возможно, твоим мольбертом воспользовался кто-то ещё, — перебил его Оливер. Он переводил взгляд с одного персонажа на другого.

Мы нервно переглядывались, гадая, кто же из нас был не в силах признаться.

Может, это был Фрамп, скучавший по лучшему другу? Или Морин, тосковавшая по вымышленному сыну? А может быть, комментарии Рапскуллио о том, что новая версия истории проигрывает старой, были лишь прикрытием? Может, это Серафима? Застряв здесь со мной, она мечтала о настоящем принце, а не о его суррогате.

Поверить не могу — даже в сказочном мире я приносил всем такое же разочарование, как и в реальном.

Фрамп прокашлялся, как делал всегда, когда начинал с нами репетицию.

— Кажется, что с нами всё в порядке, — он задрал подбородок. — Но довольно о нас. Расскажи лучше о себе.

На губах Оливера медленно расцвела улыбка.

— В новом мире есть всё, о чём я только мечтал. В нём столько людей, что не хватит пальцев на руках. Когда я с ними говорю, то понятия не имею, что они мне ответят. Каждый следующий день отличается от предыдущего, в нём столько страниц, что если начнёшь пролистывать каждую, жизни не хватит, — он покосился на Делайлу. — Ну и безусловно, — добавил он, — здешнее общество просто очаровательно.

Оливер поцеловал тыльную сторону руки Делайлы. Справа от меня послышался вздох Серафимы, и Фрамп придвинулся к ней чуть ближе.

— Как там моя мама? — выпалил я. До этого момента я не осознавал, насколько часто она занимала мои мысли. Интересно, догадалась ли она о подмене? Тяжело было осознавать, что в тот момент, когда по ней скучал я, она не скучала по мне.

— Она чудесная. За исключением тех моментов, когда просит прибраться в комнате.

У меня сжалось всё внутри.

— Да, такое часто бывает.

Должно быть, на моём лице что-то отразилось, потому что Оливер прищурился.

— Эдгар, всё в порядке? — я открыл было рот, чтобы признаться, что скучаю по маме, скучаю по дому. Что моя история никому не нравится. Что всё идёт наперекосяк. Но вслух сказал, вымученно улыбнувшись:

— Да всё просто замечательно!

— Что ж, если ты уверен… — ответил Оливер. — Мама Делайлы скоро позовёт нас на ужин, — он помедлил. — Я скучаю по всем. Очень. Сколько бы в этом мире ни было людей, таких, как вы, больше не будет, — он одарил нас ещё одной улыбкой. — Ну ладно тогда. Держитесь покрепче.

Когда он закрывал книгу, когда мы вновь повалились на страницы, где-то вдалеке я услышал его голос:

— Обещаю как-нибудь почитать вас.

Герои стали собираться, а я слушал, как они говорили меж собой.

— Такой красавец, правда? — заметил Чулок капитану Крэббу.

— Он счастлив, — добавила Морин. — Что ещё остаётся желать матери для своего сына?

Русалки скользнули в воду.

— Думается мне, что для него наступила сплошная любовь в жизни, — заметила Кири, — но я бы предпочла ей шоколад, кислород и мягкую перину.

Одна только Серафима хмурилась. Она медленно побрела прочь, обхватив плечи так крепко, словно хотела удержать себя в руках.

Я присел на песок, бросая оставшиеся после покера песочные доллары в воду. Когда ко мне сзади подошёл Фрамп, я вздрогнул от неожиданности, так как был уверен, что остался один.

— Ты молодец, Эдгар, — заметил он с печальным видом.

— О чём это ты?

— Ты не единственный, кто что-то скрывает, только бы не огорчать его, — Фрамп отвернулся, задрав рубашку. Сзади болтался длинный бело-коричневый хвост. — Рапскуллио прав как никто другой. Вернуться в изначальную историю хотят не только герои. Этого хочет сама книга.

Вспомни, когда ты в последний раз купил себе новую рубашку.

Что делало её новой?

Может, щекотавший шею ярлычок? Или запах магазина, исходивший от неё, когда она ещё не успела окунуться в стиральную машину? Может, то, что ты ещё не привык видеть её в собственном шкафу? Или твоё желание надевать ещё чаще других вещей, потому что она была особенной?

В какой-то момент рубашка потеряла свою особенность.

В какой-то момент она заняла своё место среди других вещей в твоём шкафу.

Когда что-то перестаёт быть новым? Когда оно просто становится… своим?

ОЛИВЕР

В одной из спален Джессамин Джейкоб стояла беговая дорожка, на которой она шагала на одном и том же месте ежедневно в течение часа. Это называлось пробежкой, как объяснила мне Делайла. Мне это казалось бессмысленным.

На запястье Джессамин надевала небольшую красную манжету на тот случай, если упадёт или ударится. И тогда шнурок на манжете останавливал машину.

Именно это, кажется, и произошло, когда я вышел из книги: шнурок потянули, и все застыли на мгновение в ожидании, что их вновь запустят.

Но в тот момент я заблуждался.

Все они продолжали жить своими историями, словно им был не нужен какой-то там бывший принц.

Мне следовало радоваться за них. Радоваться, что они тоже не остановились. Но рядом со счастьем всегда где-то затаится печаль.

Открыв книгу, я увидел пляж, представил, как смотрю на висевшие в воздухе строки. Я чувствовал брызги океана и лучи солнца, обжигавшего мне спину.

А увидев Серафиму, испытал радость от встречи, не скуку.

Я не мог поднять глаза на королеву Морин, потому что было слишком больно.

Увидев Фрампа… что ж. Увидев его на пляже в человеческом обличье, такого счастливого, тоже обрадовался. Заметив, что он стоял рядом с Эдгаром, я подумал, как же легко у Эдгара получилось заменить меня.

Как-то раз мы с Фрампом подменили в кладовой сахар на соль, и королева Морин испекла торт на день рождения русалки Ундины, который совершенно невозможно было есть. В другой раз мы покрасили Чулка в ярко-розовый цвет, пока он спал. Не счесть, сколько раз мы играли в шахматы на пляже феями вместо пешек. Иногда мне даже не приходилось говорить с Фрампом о том, что было у меня на уме. Он просто знал это.

Мою жизнь нельзя было представить без Делайлы. Но, признаться, я всегда надеялся на то, что в ней останется место и для Фрампа.

Я протянул руку к словам, горевшим над изголовьем кровати Делайлы, и раздавил их в ладони. На ней остались пятна, которые при отряхивании сплелись в чёрный клубок ниток.

Делайла тронула меня за руку.

— Всё хорошо?

Я кивнул.

— Да… Просто подумал, что, возможно, я им всё ещё нужен.

— Ты нужен мне, — она наклонилась, и я прижал её к себе. Её кожа была нежной, как шёлк. Делайла была настоящей. И поэтому настоящим был я.

★★★

Делайла предложила прогуляться в лесу. Мы вышли за её дом, следуя заросшей тропке, занесённой багряными опавшими листьями.

— Раньше я, бывало, приходила сюда и мастерила домики для фей из жёлудей, хвои и прутиков, — поделилась она.

— Ерунда, — насмешливо фыркнул я, — феи никогда не стали бы жить на земле, иначе бы их уже давно растоптали. Они предпочитают углубления стволов.

Делайла рассмеялась.

— Что ж, не всякий знаком с бытом фей.

— У меня тоже было одно потаённое местечко в Зачарованном Лесу — там я играл с Фрампом в детстве, — рассказал ей, в свою очередь, я. — Как-то раз мы построили крепость меж двух валунов и часами пытались поймать белку на ужин.

— Разве королева Морин позволила бы тебе съесть белку?

— Нет, — признал я. — К счастью, мы так никого и не поймали.

— Идём, покажу тебе кое-что.

Делайла взяла меня за руку и повела через заросли разросшегося кустарника и спутанных корней. Тропинка вдруг вывела нас на полянку. Лиственный навес то тут, то там пропускал солнечный свет, плетя ковёр из бликов на земле. Ива выгнулась дугой подобно балерине, раскинув руки и позволив своим волосам спускаться каскадом. Делайла раздвинула виноградные лозы, открывая взору замшелое бревно, потом присела на него и похлопала ладонью рядом с собой.

— Раньше я приходила сюда, когда мне хотелось сбежать из дому.

Я удивился: у Делайлы был уютный дом, заботливая мать.

— Зачем? — спросил я.

— Потому что никто никогда не бывает счастлив на своём месте. Каждый раз я злилась на маму, расстраивалась, что ей приходилось много работать, из-за этого мы редко виделись. И хотела сбежать. Брала с собой в наволочку всё, что, думала, мне пригодится, и шла сюда. А когда солнце заходило, то уже не могла вспомнить, что мною двигало в тот момент. Я могла думать только об ужине, который моя мама, возможно, уже готовила, и о мягкой подушке, и о своей любимой пижаме. Поэтому из-за этих мелочей так и не решилась на побег, — она подняла на меня глаза. — Я боюсь, Оливер. Боюсь, что солнце зайдёт и ты поймёшь, что тоже хочешь домой.

Я взял её лицо в свои руки и заглянул ей в глаза.

— Так я и есть дома, — сказал я ей.

★★★

После ужина мать Делайлы вытащила целую стопку альбомов. Сама Делайла сгорала от стыда, её щёки пылали, но я не мог наглядеться на фотографии. На то, как малютка, машущая парой большущих солнечных очков, стала сначала подростком на качелях, а потом превратилась в мой любимую юную девушку в платье с подсолнухами за фортепиано. Мама Делайлы сидела рядом со мной, а в ногах у неё свернулся калачиком пёс.

— Смотри, Лайла, — перевернула она страницу, на которой была изображена угловатая девчушка с зубами, закованными в металл. — Помнишь, как мы шутили, что ты будешь носить брекеты до тридцати лет?

В этот момент Делайла перегнулась через меня и захлопнула альбом.

— Ну всё. Хватит.

— Дети так быстро растут, — посетовала её мать. — Эдгар, уверена, твоя мама бы согласилась.

— Не думаю, — еле слышно пробормотал я. Всю свою жизнь я был подростком.

Мать Делайлы с нежностью провела рукой по обложке фотоальбома: она скорее жизнь бы отдала, чем рассталась бы с его содержимым. Я уже видел этот взгляд у Делайлы, когда она открывала сказку. Миссис Макфи посмотрела сначала на дочь, потом перевела взгляд на меня.

— Однажды вы тоже это поймёте.

— Господи, мам, нет, — Делайла подняла мать на ноги. — Ты не забыла о своей встрече?

Она имела в виду встречу со своим бывшим психиатром, доктором Дюшармом. Странно, вместо того, чтобы расстроиться, она очень даже обрадовалась. Как только её мама стала с ним видеться, Делайла перестала ходить к нему на приёмы, чтобы не мешать личные и профессиональные интересы.

Миссис Макфи взглянула на часы.

— Ты права. Грег будет через пятнадцать минут. Поможешь мне с посудой?

Хамфри вскочил, поковыляв на коротких лапах за ними на кухню, в надежде перехватить какой-нибудь завалявшийся кусочек. Я поставил альбом на прежнее место, откуда его достала мать Делайлы, и вдруг мой взгляд зацепился за тонкий корешок с названием ХЭЛЛОУИН. Внутри оказались фотографии Делайлы в образах тыквы, цыганки, мартышки, виноградной лозы.

Перевернув следующую страницу, я замер.

На этой фотографии Делайла, лет шести-семи, была одета в голубое бальное платье, её руки обхватывали длинные белые перчатки, а голову венчала драгоценная тиара.

Пожалуй, именно так она бы выглядела, если бы мы встретились с ней на просторах моей сказки.

С улыбкой я вытащил фотографию и спрятал у себя в кармане.

Из неё бы получилась чудесная принцесса.

★★★

В субботу закончились чистые вещи.

В отличие от сказки, где у меня всегда были свежие штаны и туника, в этом мире твой гардероб зависел от тебя самого. Первое время я даже не замечал разницы — куча поношенных вещей таинственным образом незаметно исчезала из моей комнаты и возвращалась выглаженной и сложенной обратно в шкаф. Но сегодня, когда я выдвинул один из ящиков, в нём обнаружилась одна-единственная рубашка. Проверка шкафа показала, что все грязные вещи всё ещё лежали в корзине для белья.

Наверное, Джессамин забыла про них. Я позвал свою названную мать, но мне ответила тишина. Тут я вспомнил: она предупреждала меня ранее, что собиралась сходить в магазин — ещё одно поразительное неудобство этого мира. У нас кладовые всегда были заполнены. Но я уже покинул вымышленный мир и больше не был принцем. Придётся научиться заботиться о себе самому. Интересно, насколько трудным это будет?

Я весело отнёс корзинку вниз, в прачечную, где много раз наблюдал за процессом под руководством Джессамин. Зная, что сначала следует залить жидкое мыло и нажать кое-какие кнопки, я бросил свёрток грязной одежды в брюхо металлического чудовища и взял в руки бутыль порошка, чтобы прочесть инструкцию по применению.

НАПОЛНИТЕ МЕРНЫЙ КОЛПАЧОК

Что ещё за мерный колпачок?

Я прошёл на кухню и долго рыскал по шкафам в поисках мерного стакана, который Джессамин использовала для отмеривания сахара и муки во время выпечки. Что ж, чем чище, тем лучше, подумал я, доставая стакан побольше. В прачечной я заполнил его голубой жидкостью до самого верха, напоследок капнув ещё немного для надёжности, и, закрутив крышку порошка, нажал большую стартовую зелёную кнопку. Машина ожила, ворча и булькая, пока вода наполняла её недра.

Я облокотился на неё, ужасно гордый за себя. Хотелось поделиться с Делайлой, как мне удалось справиться со стиркой в одиночку.

По крайней мере, так я думал, покуда не почувствовал, что моя спина насквозь промокла. Я обернулся, широко раскрыв глаза, когда увидел захлёбывавшуюся пеной стиральную машину. Она выплёвывала пену с поразительной скоростью, и та водопадом хлынула на пол. Я попытался спешно собрать её в пустую сушилку, но моей скорости явно недоставало. Мои кроссовки уже потонули в белом море, которое вышло из берегов прачечной в коридор.

Я побежал к телефону, упав пару раз по дороге. Когда мне наконец удалось взять его в руки, мыльная пена висела на мне с головы до пят, а мокрая рука постоянно соскальзывала с трубки. Наверное, я стану первым человеком, утонувшим в мыле.

Делайла взяла трубку на втором гудке.

— Слава Богу! — сказал я. — Случилась катастрофа.

— Что такое? — ответила она.

— Стиральная машина взорвалась.

— Постой, что?

— Я пытаюсь поставить стирку, а тут…

— Сейчас приду, — перебила она и отключилась.

Я вернулся к прачечной. Мыльная река текла бурным потоком. Я пробрался внутрь, лопая как можно больше пузырьков, и забрался на самый верх машинки, которая брыкалась подо мной подобно норовистому скакуну. Может, если изо всех сил держать крышку закрытой, пузырей станет меньше?

В таком положении меня и обнаружила Делайла.

— Какого…

Не закончив фразу, она поскользнулась и растянулась внизу.

— Оливер, — спросила Делайла, смеясь, с мыльными усами и бородой. — Сколько порошка ты налил?

— Написано было про мерный стакан.

— Стакан? Да тут целый кубок Стэнли!

— Не знаю я никакого Стэнли и что у него за кубок. Обычный мерный стакан из кухни.

Она хлопнула себя по лбу, потом потянулась за средством, едва различимым за мыльным покрывалом, отвинтила его маленькую крышку и показала её мне.

— Вот это называется мерный КОЛПАЧОК, Оливер.

В посудине помещалась восьмая часть того, что налил я.

Делайла нырнула вперёд, разгребая пузырьки, и нажала кнопку на светящейся панели. Машина вздрогнула и затихла. Я облегчённо выдохнул.

Делайла одарила меня рассерженным взглядом:

— Поверить не могу: как можно было до этого додуматься?

Я усмехнулся, зачерпнул пригоршню пузырей на палец и нацепил их на нос Делайлы.

Она смахнула их, сделав вид, что злится, и вдруг запустила мне в лицо целую стайку пузырьков. Смеясь, мы затеяли битву на мыльном поле боя, скользкие руки никак не давали нам обняться, и мы повалились на пол. Потом я поцеловал её, или она меня, и от мыла на нас не осталось живого места; пару мгновений мы перестали обращать внимание на бардак, который устроили.

В конце концов, правда, нас вернули в реальность, когда вкус губ Делайлы стал горчить и отдавать мыльным средством. Я поднялся, не выпуская её из объятий.

— Ну и как нам избавиться от всего… вот этого? — поинтересовался я, обведя рукой окружавшее нас пенное болото.

Делайла покопалась в шкафчике и извлекла оттуда синее ведро. Зачерпнув им добрую часть пузырей, она отдала его мне, поручив слить их наверху в ванной, сама же взяла для этого дела кастрюлю Джессамин. Чередуясь, мы уничтожили следы происшествия, смыв их холодной водой.

Наконец мы вытерли полы и стены полотенцем; забавно: дом стал даже чище, чем был до происшествия. Сильно уставшие, мы расположились прямо на полу.

— Думаю, нам нужно радоваться, что начало твоей независимой жизни не ознаменовалось поджогом собственного дома, — заметила Делайла.

Её волосы выбились из хвостика, а рубашка никак не высыхала. Но, несмотря на несколько неряшливый вид, она оставалась для меня самой красивой девушкой.

Я обнял Делайлу за шею, притягивая к себе.

— Знаешь, чем ближе ты ко мне, тем больше становятся твои зрачки. Значит, ты любишь меня.

— Нет, ты просто загораживаешь мне свет.

Я рассмеялся.

— Какая же ты романтичная.

Наклонившись, я вновь принялся целовать её, когда внезапно щёлкнул замок в прихожей, и в дом вошла Джессамин, нагруженная двумя огромными пакетами.

Мы отпрянули друг от друга, отодвинувшись подальше. Джессамин нахмурилась, увидев нас, измотанных и мокрых.

— Что здесь происходит?

Я улыбнулся своей самой чарующей улыбкой:

— Мы просто прибирались!

★★★

Проучившись неделю в школе, я усвоил следующее:

1. Лучше носить еду и не есть то странное месиво, которое подают в столовой.

2. В школьном читальном зале не только читают.

3. Одни и те же шесть парней ежедневно играют в спортивном зале так, как будто бы от результата зависит их жизнь, неважно, что это: вышибалы или бадминтон.

4. У каждого школьника есть телефон, но с него редко кто звонит.

5. Существует какая-то непонятная социальная сеть Фейсбук, но что за несчастное общество она ловит в свои сети — непонятно.

Ещё я заметил, что школа разделяется на классы не по учебному принципу, а социальному.

Некоторые мальчишки повсюду таскали с собой клюшки для лякросса, будто бы это был штандарт с фамильным гербом. Одни ученики писали так много на уроках, что получилось бы многотомное произведение, тогда как у других ручка сиротливо лежала на столе, пока их обладатели красили ногти или смотрелись в крошечное зеркало во время объяснения материала. Бродячая группа менестрелей использовала школу как площадку для своих выступлений, катаясь по лестницам на досках с колёсами и перепрыгивая через бетонные скамейки у главного входа. Ещё в школе обитали некие тёмные сущности, бледные, как смерть, обвешанные черепами, с чёрными волосами и накрашенными глазами. Также в школе учились девочки, на которых я не мог смотреть, не краснея при этом. На них было так мало одежды, что однажды я даже поинтересовался у Делайлы: они, случайно, не работают в местном борделе?

В отличие от книжных персонажей, все эти люди никогда не смешивались между собой. Это как заправка к салату, которую Джессамин готовит: она берёт немного оливкового масла, немного лимонного сока, немного уксуса. Если все ингредиенты взбить, то они смешаются. Сами они этого не сделают.

Не понимаю: раз вокруг так много разных прекрасных людей, то зачем же ограничивать общение с себе подобными? Такими темпами я бы никогда не познакомился с Чарли и не попал бы в кружок фехтования, не подружился бы с Даррелом, который делает кукол и вырученные за них средства посылает детям Уганды, или с Тиной, у которой должен был родиться ребёнок этой зимой. Я бы не пошёл в драмкружок и не стал бы частью команды по фризби, а ещё не вступил бы в общество Подземелья и драконов (хотя, по правде сказать, я был рождён для этого). Мне неважно, о чём говорит человек: о комиксах, или о классной помаде, которую можно купить по скидке, или о том, сколько у него было тачдаунов в домашней игре. Просто мне нравилось слушать.

Может, именно благодаря этому я легко находил общий язык со всеми. Вместо того, чтобы бояться чужого осуждения, я учился у людей, которые были непохожи на меня самого.

Сегодня на алгебре мистер Элик рассказывал нам о предстоящем экзамене, который мы будем сдавать в субботу утром. Обычно в этот день мы не ходили в школу, и я проводил его с Делайлой. Экзамен, судя по описаниям учителя, который уже в пятый раз объяснял, что нам предстоит делать, был простой. Нужно было всего-то сидеть чего-то обводить и закрашивать карандашом, чем я и занимался сейчас, переключив своё внимание на русалок и пиратские корабли, плававших по просторам моей тетради. Внезапно перед моим носом приземлился карандаш, и я поднял глаза. Радж, худощавый парень, сидевший по левую руку от меня, протянул мне свой калькулятор. На экране горели следующие символы:

Я пожал плечами.

Радж осклабился и повернул телефон вверх тормашками:

— Это же сиськи, — шёпотом подсказал он и захихикал.

Я громко рассмеялся, и мистер Элик обернулся.

— Эдгар, вы хотите нам что-то рассказать?

Я улыбнулся.

— Просто я жду не дождусь этого теста.

Он вздохнул.

— Знаю, знаю, всякий школьник не выносит этот SAT. Но что поделать — это неизбежное зло, как чистка зубов или тёща.

Прозвенел звонок, и я повернулся к Раджу:

— Что ещё ты умеешь рисовать?

— Завтра покажу тебе, как нарисовать голую девчонку в ворде.

После математики мы встретились с Делайлой около её шкафчика. Когда она подошла, я вовсю увлёкся калькулятором.

— Математика без человека прожить может, а вот человек без математики — никак, — заметила она.

Я засмеялся и гордо продемонстрировал ей экран калькулятора:

— Дай угадаю. Твой номер заключённого?

Я взял её за руку, разворачивая вместе с ней и экран:

— Каково, а? — гордо спросил я. — Я могу набрать собственное имя при помощи цифр.

Делайла улыбнулась.

— Вижу, уроки математики идут тебе явно на пользу.

— Подожди, это ещё не всё, — я отнял у неё калькулятор, набрав комбинацию Раджа, и вновь показал ей. Делайла закатила глаза.

— Фу. Ведёшь себя, как подросток.

— Так я и есть подросток, — гордо отпарировал я. — Разве ты не этого хотела?

Делайла выключила калькулятор и вернула мне.

— Надо было послушаться того джина, — ответила она, — бойся своих желаний.

★★★

В нашей сказке многие воины пытались одолеть дракона Пиро. Взрослые мужчины в латах дрожали и плакали, как малые дети, когда пламя поглощало их. Они молили небеса и падали на колени, думая, что пришёл их конец.

Их страх и в подмётки не годился тому ужасу, какой был написан на лицах школьников, когда мистер Элик начал раздавать задания к экзамену. Сзади меня девчонка из числа чирлидеров так судорожно сглатывала, что её завтрак должен был вот-вот выйти наружу. Радж то и дело проверял батарейку на своём калькуляторе. Даже Крис несколько побледнел.

— Не понимаю, чего все так страшатся? — шёпотом спросил я у Криса. — Нужно всего-то закрасить один из вариантов ответа.

— Да, но нужно для начала знать, какой закрашивать. В зависимости от того, как сдашь экзамен, можешь оказаться или студентом в Гарварде, или продавцом в захудалой лавчонке до конца своих дней.

— Тишина в классе, — перебил нас мистер Элик. — Экзамен начинается, — он поднял листок бумаги и стал бубнить его содержимое: какая-то тарабарщина о разделах, времени и оценках. Я уставился на кучку бумаг, которые должны были решить мою судьбу.

— А теперь можете приступать, — закончил мистер Элик.

Я прочитал свой первый вопрос:

На Хэллоуин мистер Смит использует только те тыквы, что весят больше двух фунтов, но меньше десяти фунтов. Если x — это вес тыквы в фунтах, которые не выберет мистер Смит, какие из приведённых неравенств отражают все возможные значения x?

a. | x — 2 | > 10

б. | x — 4 | > 6

в. | x — 5 | > 5

г. | x — 6 | > 4

д. | x — 10 | > 4

Что, дракон его дери, не так с человеком, который упорно продолжает пользоваться испорченными весами? Если они ему всегда показывают значение х, то пора бы уже, наконец, купить новые.

В этом вопросе явно содержался подвох. Так что я решил закрасить бланк ответов так, чтобы это было приятно проверяющему.

Должен признать, рисунок у меня получился просто превосходный: огнедышащий дракон, которому противостоял удалой принц, высоко вскинувший свой меч.

— Ваше время вышло, — произнёс мистер Элик. Я мельком взглянул на Раджа. Кажется, парень забыл, как дышать. — Переходим к следующей части.

Я восторженно взял в руки карандаш. В этот раз я нарисую замок.

★★★

По понедельникам во время большой перемены мы шли с Делайлой в школьную библиотеку, где она расставляла на полках книги. Идя по коридорам, мы держались за руки, что было весьма цивилизованно, в отличие от парочек, подобных Брианне и Анджело, которые буквально лезли друг на друга, не замечая вокруг себя ни шкафчиков, ни перепуганных школьников.

Главной темой всех разговоров в то утро был по-прежнему пресловутый экзамен.

— Всё не так уж плохо, — поделился я с Делайлой. — Не хочется хвастать, но мой дракон оказался просто фееричным.

— Это что, метафора такая?

— Нет, я в самом деле нарисовал дракона.

Делайла рассмеялась.

— Ты станешь частым гостем у школьного психолога, — она отпустила мою ладонь и взяла меня под руку, прижавшись ко мне. — Слушай, я тут подумала… мы с тобой так и не сходили ни разу на настоящее свидание.

— Но мы же ведь поужинали у твоей мамы.

— Это даже не считается.

— Твои предложения?

— Ну, — Делайла взглянула на меня так светло, словно солнышко вышло из-за тучек. — Может, мы…

— Йоу, Эдгар, — услышал я и, повернувшись, увидел капитана школьной хоккейной команды. Мы стукнулись кулаками в знак приветствия над самой головой Делайлы. — Благодарочка за помощь по английскому. Пятёрка с плюсом.

— Рад помочь! — я повернулся к Делайле. — Что «может»?

— Может, мы сходим в ресторан…

Внезапно перед нами вырос Джеймс.

— Идёшь на собрание в пятницу, Эдгар?

Я кивнул.

— Конечно. С меня угощение.

— Чудно, — ответил Джеймс и в последнюю секунду обратил внимание на Делайлу. — Привет, — кивнул он и зашагал прочь.

Делайла крепко сжала мою руку.

— В общем, — выдохнула она, — ты же не будешь против китайской еды?..

— ЭДГАР! — стайка девушек оцепила меня, заклевав вопросами: А ты делал историю? А мне пойдёт стрижка «под мальчика»? Покажешь как-нибудь, как метать фризби? А ты что, правда ездил в лагерь с самим Гарри Стайлсом?

Я почувствовал, как ногти Делайлы впились мне в кожу.

— Девочки, — ответил я им всем сразу, — встретимся чуть позже, — я повернулся к Делайле, окружая её своим обаянием. — Так на чём мы остановились?

— Я пыталась пригласить нас куда-нибудь на ужин, — с напряжением в голосе ответила она, — тогда как ты в это время раздавал автографы.

Я обескуражено проводил её взглядом, и Делайла скрылась в дверях библиотеки. Она помогла мне выбраться в её мир. Но он стал уже и моим тоже.

★★★

По настоянию мисс Пингри я вступил в ряды драмкружка. Они тоже встречались на большой перемене в актовом зале. Каждую неделю мы разыгрывали сценки из разных пьес. В прошлый понедельник был Уильямс Теннесси. В этот раз был Шекспир.

Должен признаться, Шекспир мне больше по душе.

— Итак, история Ромео и Джульетты должна быть вам близка: два подростка не могут оторваться друг от друга, но жизнь разлучает их. Эдгар, — обратилась ко мне мисс Пингри, — возьмёшь на себя сегодня роль Ромео?

Неудивительно, ведь я единственный парень.

— С превеликим удовольствием, — мисс Пингри прижала руку к сердцу.

— Итак, кто хочет быть нашей многострадальной Джульеттой?

Пятнадцать рук взметнулись вверх.

— Клэр, дорогая, — указала на одну из девушек мисс Пингри. — Может быть, ты?

У Клэр был вздёрнутый носик и целое облако курчавых рыжих волос обрамляло её голову. Она всегда надевала свой любимый свитер с расшитым блёстками единорогом. Клэр поднялась со своего места, избегая взгляда со мной, и шагнула вперёд, не переставая хихикать.

Прежде чем она дошла до сцены, Элли Макэндрюс отшвырнула её в сторону.

— Джульеттой буду я.

Я было поспешил к упавшей Клэр, но Элли налетела на меня и потащила к центру сцены с чудовищной силой. Поправив свои блестящие волосы, она взглянула на меня из-под опущенных ресниц.

— Готов?

Я бросил сочувствующий взгляд бедняжке Клэр, которая всё ещё пыталась подняться, и прокашлялся:

— Руки коснулся грешною рукой, — / На искупленье право мне даруй. Вот губы-пилигримы: грех такой / Сейчас готов смыть нежный поцелуй.

Ну и ну. Самая романтичная сцена в самой романтичной пьесе во всей существующей литературе, а мой партнёр по сцене — заклятый враг Делайлы.

Я затаил дыхание. Годами я играл в любовь с Серафимой. Хуже уже быть не может.

Так что я уставился на Элли Макэндрюс, представив себе Делайлу. Я взял её за руку, снова думая о том, что держу руку моей драгоценной возлюбленной.

— Вы слишком строги, милый перегрим…

— Пилигрим! — перебила её мисс Пингри.

— Пили…грим, — повторила Элли, — К рукам своим. Как грех ваш ни толкуй, / В таком касании мы свято чтим…

Я поднял руку и соединил наши ладони.

— Безгрешный пилигрима поцелуй, — продолжила она, ошеломлённая.

Шагнув вперёд, я нежно смахнул прядь волос с её лба и проговорил почти шёпотом:

— Нет губ у пилигрима и святой?

Элли уставилась на меня, раскрыв широко рот.

— Твоя строчка, — подсказал я.

— Есть, пилигрим, — вмешалась мисс Пингри.

— Есть, пилигрим, — как попугай, повторила Элли. — Но только для псалмов.

Я томно вздохнул:

— Губам, святая, счастье то открой, / Что есть у рук. Извериться готов.

Она не сводила с меня сияющего взгляда, полного надежды:

— Не движутся святые в знак согласья.

Я взял её лицо в свои ладони:

— Недвижны будьте — уж достиг я счастья, — прошептал я.

Я наклонился, закрыл глаза и поцеловал её.

В этот момент, едва наши губы соприкоснулись, дверь актового зала распахнулась, пропустив полосу света, который мгновенно привлёк моё внимание. В дверном проёме стояла Делайла. На её лице было такое выражение, будто бы я убил её.

Я вдруг понял, что до сих пор обнимал Элли. Делайла развернулась и бросилась бежать.

— Делайла! — выкрикнул я, спрыгивая со сцены, и кинулся вслед за ней.

★★★

Мне пришлось бежать за Делайлой мимо спортзала прямо до пустынной школьной парковки, прежде чем мне удалось схватить её за руку.

— Позволь мне всё объяснить, — остановил я её.

Она с яростью набросилась на меня:

— Нет. Здесь всё не так, как в твоей книге, которую ты можешь закрыть и начать всё сначала.

— Мы просто репетировали. Ведь то же самое мы делали с Серафимой в сказке.

— Тогда у тебя не было выбора. Но в этот раз ты мог бы отказаться, — в её глазах блеснула влага. В груди у меня неприятно кольнуло: впервые я довёл Делайлу до слёз. — Как ты мог так поступить со мной? Да ещё при этом с ней?

— Я ничего не сделал плохого. Это было понарошку. Она ничего не значит для меня.

— Но выглядело всё иначе, — огрызнулась Делайла. — По-настоящему.

Досада закипела во мне, кровь бросилась мне в лицо:

— Но ведь это и есть цель хорошего актёра.

Она фыркнула.

— А знаешь, почему я вернулась в актовый зал? Мне показалось, что я поступила с тобой несправедливо там, около библиотеки. Но теперь-то я вижу, что мне не за что извиняться. Возвращайся к Элли. Наверное, твоё место рядом с ней.

Я всем сердцем хотел помириться с Делайлой, но я никак не мог взять в толк, в чём была моя вина.

— Ради всего святого, Делайла, сколько мне раз ещё повторить? Она же просто друг.

— Она стерва. Просто тебе ещё не довелось об этом узнать. Как-то раз она сказала мне, что моя новая причёска не так сильно полнит моё лицо.

— Но ведь это же был комплимент!

— Только я не стриглась! — прошипела Делайла сквозь зубы. — А ещё она распространяла слухи, будто бы Джулс интересуется не только мальчиками, но и девочками. А когда одна из её собственных подружек прошла курс лечения кишечника, она ей заявила, что теперь ей можно работать моделью XL.

— Ты слишком категорична, ты же в этом сама обвиняешь Элли, — заметил я, — может, тебе стоит попытаться расширить круг своих друзей и узнать её получше? Возможно, она не такой монстр, как ты себе её представляешь. Вот если бы ты с ней поговорила хоть раз.

Глаза Делайлы наполнились слезами.

— Вижу, ты с ней уже успел не только поговорить, — прошептала Делайла, после чего развернулась и ушла восвояси.

★★★

Остаток дня я вновь и вновь прокручивал в голове нашу с Делайлой ссору. Вокруг меня словно образовался вакуум: я ничего не слышал и не видел. Когда я шёл по шумным коридорам, мне они казались пустынными.

Дома, когда Джессамин поинтересовалась, как прошёл мой день, я даже не заметил её и заперся в своей комнате, отгородившись от мира.

Я не впервые столкнулся с трудностями, но мне впервые было не с кем поделиться. Раньше моими собеседниками были Фрамп и королева Морин, но даже если сказка была частью меня, я не мог обратиться к ним за помощью теперь. Они были счастливы, и мне не стоило больше нагружать их своими проблемами.

Я провалился в беспокойный сон. Мне снилась Делайла: от слёз глаза её сияли ещё ярче, голос дрожал. Я видел разочарование на её лице, оттого что я оказался не тем, кого она надеялась видеть подле себя.

В книге всё было так просто: я влюблялся, целовал девушку, и она любила меня в ответ просто так. Мне никогда не приходилось извиняться.

Внезапно я понял, что чувствовал Фрамп, когда пытался завоевать расположение Серафимы. Теперь мне было знакомо осознание того, что ты недостаточно хорош для кого-то.

Как бы я хотел, чтобы кто-нибудь пролистал страницы нашей с Делайлой истории к моменту В одном королевстве жили-были…

★★★

Я проснулся в холодном поту, в моих ногах запуталось одеяло. Волосы были влажными, руки сжаты в кулаки, и всё оставалось по-прежнему. Делайла была очень далеко от меня.

Мне нужно было всё исправить. Я вскочил с кровати и включил компьютер. Рядом с именем Делайлы горел маленький зелёный кружок. Я быстро нажал на кнопку вызова, ожидая, что передо мной на экране появится её образ.

Вместо этого выскочила надпись ВЫЗОВ ЗАВЕРШЁН.

Прежде чем нажать вновь на ту же самую кнопку, я увидел, что зелёный кружок исчез.

Я схватился за голову. Какой смысл жить в этом мире без неё?

Ладно. Соберись, Оливер. С чем-то не справляться — совершенно нормально. Но подобного раньше со мной не случалось: это тебе не сойти со страниц, или увидеть над собой воздушное послание, или обнаружить, что вместо крови у тебя чернила. Я впервые столкнулся с проблемой, привычной для любого подростка, который поссорился со своей девушкой. Так что я, наверное, не один такой.

В доме было темно, хотя часы показывали только восемь вечера. Джессамин оставила для меня ужин на кухне, но мне не хотелось есть. Я вновь тихо поднялся наверх и замер перед её спальней. Потом медленным движением отворил дверь, боясь, что разбужу её.

Джессамин сидела на краю кровати. Услышав скрип, она молниеносно обернулась, вытирая глаза.

Я опешил. Я был так погружён в собственные мрачные мысли, что даже не подумал о том, что кто-то другой может так же нуждаться в чужой помощи.

— Ты… всё хорошо?

— Конечно. Просто немного болит голова, пустяки, — её губы скривились в подобие улыбки. — Что ты хотел?

— Нет-нет, ничего. Тебе, кажется, нездоровится. Пожалуй, я пойду тогда.

Я не слишком хорошо знал Джессамин, но в этот момент она показалась мне такой беззащитной, такой уставшей.

— Спокойной ночи, Эдгар, — ответила она.

— Спокойной ночи… мама, — я уже почти закрыл дверь, когда вдруг в последний момент сунул голову в дверной проём и услужливо добавил: — Попробуй пиявок. Они в самом деле творят чудеса.

★★★

— Чувак, ты чего? — обратился ко мне Крис. — Ты пялишься на колбу вот уже как целых пятнадцать минут.

— Мы здорово поссорились вчера с Делайлой, — печально ответил я, отмеряя количество соляной кислоты. Мы остались доделывать то, что не успели на лабораторной по химии. Сильно расстроенный, я тщательно следовал указанным инструкциям, потому как боялся ненароком устроить взрыв.

Делайла не встретила меня сегодня, когда я пришёл в школу. Не было её и у моего шкафчика.

Крис протянул мне пипетку.

— Девчонки всегда так бесятся. Пройдёт пара дней, она успокоится и простит тебя, — он бросил на меня взгляд. — Ну а что вообще произошло-то?

— Я поцеловал Элли Макэндрюс

Крис вздрогнул.

— Бро, за это она точно тебя не простит.

— Спасибо за поддержку, — пробормотал я.

— Какого хрена ты думал?

— Мы просто играли отрывок из пьесы, — попытался объяснить я.

— Называй это как хочешь, — усмехнулся Крис.

— У нас был драмкружок. И Делайла вошла в самый неподходящий момент.

Крис покачал головой.

— Не знаю, что тебе сказать, чувак. С её точки зрения, то, что сделал ты — не очень хорошо.

Я передал ему чашку для выпаривания, и Крис пристроил её над горелкой Бунзена.

— Как бы я хотел отмотать время назад.

— Что ж, пока у тебя не появилась машина времени, боюсь, сделать это будет невозможно. Надо совершить что-то грандиозное. Что заставит её забыть то, что она видела.

— Не понимаю.

— Тебе надо выложиться по полной. Цветы там. Вставание на колено. Признание в любви. Ты что, Дневник памяти не смотрел?

Я недоверчиво покосился на него.

— И как, работает?

— На все сто, — заверил меня Крис.

Чашка для выпаривания охладилась, оставив напоследок крошечные прозрачно-белые кристаллики, похожие на бриллианты. Удивительно, что подобная красота была рождена кислотой.

Возможно, Крис прав.

Возможно, у меня всё ещё был шанс.

Знать бы ещё, что можно сделать.

★★★

— Что с тобой? — спросила меня Джессамин, когда мы сидели за ужином.

— Ничего, — ответил я, подцепляя вилкой разбросанные по тарелке горошины.

— Ну ты не ешь. Вернее, ешь меньше обычного…

Я отложил вилку в сторону.

— Скажи, ты когда-нибудь ссорилась… с папой? — спросил я.

— Нет, — невозмутимо ответила Джессамин. — Мы были как Барби и Кен.

Прежде чем я успел спросить, кто это вообще такие, она продолжила:

— Ну конечно же мы ссорились, милый. В каждой семье бывают ссоры. Если ты состоишь в отношениях и при этом не ссоришься со второй половинкой, значит, ты делаешь что-то не так.

— Делайла видела, как я целовался с другой девушкой, — вырвалось у меня.

Джессамин поперхнулась водой.

— Что, прости? Одной девушки уже недостаточно?

— Это не то, что ты подумала. Мы ставили сценку из спектакля.

— Я бы приняла её сторону…

Я опустил голову на руки.

— Я бы попросил прощения, но она и видеть меня не хочет.

Взгляд Джессамин смягчился.

— Как-то раз я купила себе новые модные туфли на каблуке. Они стояли у меня в пакете возле шкафа. Вернувшись одним вечером домой, я обнаружила, что туфли исчезли. Я спросила твоего отца, не видел ли он их случайно. Он ответил: «Это, часом, не те, что ты выставила на благотворительность?» Он сдал пару новеньких Jimmy Choos в благотворительный магазин.

Она покачала головой, вспоминая.

— Я не разговаривала с ним неделю.

— А потом?

Она широко улыбнулась.

— Он купил мне другие туфли. Даже дороже прежних.

— Думаю, в моей истории туфлями дело не поправишь, — угрюмо заметил я.

— Дело вовсе не в туфлях, — ответила Джессамин. — А в том, что они собой представляют. Даже одно простое «прости» может свернуть горы.

— Да она и слушать меня не станет…

— Обожди. Она тебя обязательно выслушает.

— Но мне больно оттого, что я не знаю, как мне всё поправить.

— А ты представь себе, каково было ей, когда она увидела тебя с другой.

Я поднял глаза.

— Думаю, ты права.

— Ну конечно же права. Я же ведь твоя мама, как-никак, — она промокнула рот салфеткой. — Рада, что мы поговорили. Обычно за ужином ты ворчишь.

Уголок моих губ дёрнулся.

— Спасибо, мам.

— Пожалуйста, Джозеф.

— Джозеф? — переспросил я.

Так звали отца Эдгара. Я видел фотографии, его имя и даты были написаны с обратной стороны. Точь-в-точь король Морис.

Джессамин помассировала виски.

— Господи. Всё, старею уже, — она улыбнулась мне, — не пройдёт и дня, как вы снова не будете вылезать из объятий друг друга.

Я вздрогнул.

— Мам, да ты что?!

Она рассмеялась.

— Ну вот и мой Эдгар, которого я знаю и люблю.

Что ж, хоть кто-то меня любит.

★★★

Я всё продумал до мелочей.

С разрешения мисс Пингри я наведался в гардероб драмкружка, выбрал себе королевскую тунику, хоть и с чужого плеча, но всё же сносную, корону и сапоги и пристегнул на пояс пластиковый меч. Затем незаметно пробрался в теплицу биологического класса и срезал ножницами, одолженными в кабинете изобразительного искусства, дюжину тюльпанов, собрав их в букет. Наконец я гордо вошёл в столовую.

Я чувствовал на себе взгляды окружающих, но не обращал никакого внимания на их перешёптывания, видя перед собой только Делайлу. Дойдя до её столика, я упал на одно колено и протянул ей цветы.

— Миледи, — обратился я к ней, — ваши глаза похожи на две звезды, сияющие во мраке вселенной. Ваш голос слаще пения соловья. Именно благодаря вам и бьётся моё сердце. Именно вы заставляете меня жить.

Кажется, получалось у меня хорошо. Ученики в столовой оживились и стали меня подбадривать, щёки Делайлы слегка заалели. Крис был прав: Делайла точно вернётся ко мне. Ведь какая девушка устоит против рыцаря в сияющих доспехах?

— ЭД-ГАР! ЭД-ГАР! ЭД-ГАР! — моё ненастоящее имя громом раскатывалось по залу.

Две розы, распустившиеся на щеках Делайлы, вдруг стали ещё ярче, и теперь её лицо уже пылало. Она не смотрела на меня и, кажется, всё ниже и ниже опускалась под столик.

Букет она не взяла. Я слегка тряхнул его, всё ещё стоя на колене, и прокашлялся:

— Я дышу тобой. Ты…

— Хватит, — Джулс вынырнула из ниоткуда и дёрнула меня за бархатный воротник туники. — Сейчас же поднимай свой королевский зад и проваливай отсюда.

Она развернула и толкнула меня по направлению к выходу. Хорошо ещё, что я не споткнулся и не растянулся на полу. Ученики вокруг меня выкрикивали: «Неплохо, чувак. В следующий раз повезёт больше. Я бы согласилась!»

Уже снаружи я понял, что всё ещё держу цветы. Они уже стали увядать.

★★★

Прижавшись спиной к своему шкафчику, я пытался понять, что же сделал не так: стало только хуже.

— Всё, что тебе требуется, — послышался голос Раджа, — ошеломить её своим интеллектом. Девчонки считают, что самый крутой орган у парня — это его мозги, — он постучал по своей макушке.

— Не думаю, что Делайла позволит мне ещё хоть раз открыть свой рот, Радж.

— Смотри, ты подходишь к ней такой и говоришь: из чего ты сделана? Из скандия, эрбия, калия, свинца и иттрия? Потому что ты СЭКСИ. Понял? — спросил он, глядя на мой растерянный вид. — Это же химические элементы. Начальные буквы… А ладно, забей.

Я повернулся к нему.

— Ты когда-нибудь ссорился со своей девушкой?

Радж пожал плечами.

— Как сказать…

— Ну девушка у тебя хоть раз была?

— Я не совсем уверен, — ответил он. — В шестом классе я как-то свалился во время верёвочного курса и приземлился прямиком на Шарлотту Тазински, и случайно её почти что поцеловал. — он взглянул на меня. — Это считается?

— Нет, Радж, — вздохнул я, — конечно же, не считается.

Я уронил голову на руки, закрыв глаза, и не увидел, как ко мне подошла Элли. Она наклонилась, подцепив пальцем мой подбородок, и тщательно осмотрела мой костюм, прежде чем что-либо сказать.

— Вижу, не я одна жду новых занятий в драмкружке, — промурлыкала она.

Я оттолкнул её.

— Нет, Элли. Больше я к вам не приду. Лучше пойду на футбол или ещё куда-нибудь, где мне не придётся иметь дело с противоположным полом.

Она улыбнулась.

— Ты же не хочешь сказать, что поцелуй был лишь игрой, Эдгар. Я почувствовала искру. Уверена, ты тоже.

— Если честно, я просто хороший актёр, — ответил я. — Я люблю Делайлу. Прости, если я сделал или сказал что-то, что заставило тебя думать иначе.

Её глаза сверкнули, и этим она напомнила мне русалку.

— Неужели? — заметила она железным голосом, — выбираешь худшее вместо лучшего? — она поднялась, скользнув рукой по своей талии. — Мне стало жаль тебя, ведь ты был новеньким, — продолжила Элли. — Захотел стать изгоем — пожалуйста.

Она развернулась и ушла, виляя бёдрами и стуча каблуками по кафельному полу.

Внезапно я понял, что Радж всё ещё сидел около меня с опущенной до земли челюстью.

— Ты только что расстался с Элли? — наконец выговорил он. — Ты что, идиот?

★★★

— Твои печенья — просто бомба, — заметил Джеймс в конце собрания школьного клуба. — Только крошки остались.

— Спасибо, — отстранённо ответил я. После того, как я столкнулся с Элли, меня занимала только одна мысль: где и как мне можно было объясниться с Делайлой, прежде чем Джулс спустит меня с лестницы.