Ожившая сказка

— Прошёл слушок, что ты сегодня задал жару в столовой, — продолжил Джеймс. — Что произошло?

— Мне сказали, что путь к сердцу женщины лежит через грандиозный поступок.

— Знаешь, кажется, ты переборщил, — последовал ответ Джеймса. — Такие вещи делаются без шума.

О чём я только думал? Зачем нужно было выставлять Делайлу на посмешище? Ведь самые счастливые часы мы провели вместе за разговорами наедине.

— Ну теперь-то у меня, наверное, не осталось никаких шансов, — пробормотал я. — Теперь она точно не захочет разговаривать со мной.

— Разве не ты мне сказал, что ничто не остановит двух влюблённых? Так что мешает тебе?

Я посмотрел на Джеймса, когда меня вдруг осенило.

— Я сам.

— Может, вместо того, чтобы притворяться кем-то другим, тебе просто стоит быть собой? — заметил Джеймс. — Ведь именно в тебя настоящего она и влюбилась.

Туман в моей голове рассеялся. Я осознал свои ошибки. Джеймс был прав, но всё началось гораздо раньше сегодняшнего фиаско в столовой. Всё это время я играл чужую роль.

Я не знал, как просить прощения у девушки, с которой повздорил. Не знал, кто мой друг, а кто враг. Не понимал, как вести себя в школе.

Но у меня превосходно получалось жить долго и счастливо.

ДЕЛАЙЛА

В этот момент мне захотелось оказаться где-нибудь на Северном полюсе, плевать, что я бы отморозила себе всё на свете. Или в какой-нибудь суперзащищённой тюрьме с тараканами в качестве домашних питомцев. Или совсем провалиться сквозь землю. В любом другом месте, но только не в школьной столовой, где все смеялись надо мной.

Я чувствовала, как пылали мои щёки. Ах, если бы только это был настоящий огонь, тогда от меня осталась бы горстка пепла.

Джулс, мой личный телохранитель, поднялась из-за стола, уперев руки в бока, готовая наброситься на каждого, кто посмел бы приблизиться ко мне. Не то чтобы кто-то особо пытался. Они все аплодировали Оливеру, пока Джулс выводила его, одетого в нелепый рыцарский костюм.

— Он всегда всё делал понарошку, — заметила Джулс. — Может, он и не пытался тебя унизить.

— Разве ты не мой лучший друг? — спросила я. — Ты вообще на чьей стороне?

— Конечно же на твоей. Я всего лишь говорю, что тебе не стоит судить его слишком строго. Сколько он тут находится? Без году неделю? Новичкам требуется целых два года, прежде чем они понимают, какого хрена тут вообще происходит.

Я подняла глаза.

— Он целовал ту, что с радостью сплясала бы на моей могиле. Хотя нет, она всю школу заставит плясать на моих похоронах.

— Ну, думаю, что самую малую награду он всё-таки заслужил за свою изобретательность.

Когда-то Оливер действительно отличался изобретательностью, ещё в те времена, когда жил в книге. В нём бурлили новые идеи, едва я только её открывала. Он всякий раз придумывал новый безумный план, чтобы выбраться и быть со мной. Но тогда всё было по-другому.

Он сам был другим.

Тогда он понимал меня лучше, чем кто бы то ни было. Я привыкла, что нас разделяли страницы. Но увидев его во плоти, здесь со мной, я поняла, что была к этому не готова. Чувствовать его присутствие в комнате, когда он входил. Чувствовать запах только что напечатанной книги, исходивший от его кожи. Чувствовать жар его дыхания, когда он шептал мне на ухо моё имя. Если книжный Оливер был восхитительным, тогда реальный Оливер был просто неотразимым.

Кто бы мог подумать, что тебя будет тошнить от собственной сбывшейся мечты? Я же ведь должна быть самым счастливым человеком на земле. Впервые в жизни моя привязанность была взаимной, а парень — настоящим, не вымышленным. Только вот теперь прекрасного принца, который недавно существовал всецело для меня, приходилось делить со всеми. И думаю, не стоило удивляться тому, что все обожали Оливера, как и я в своё время. Но лучше от этой мысли мне не становилось.

Оливер учился в моей школе всего пару недель, а его стиль уже начали копировать: парочка других новеньких носили точно такие же классические джинсы, простую футболку и кожаный ранец. В коридорах младшеклассники ловили каждое его слово. Девочки старались «случайно» с ним столкнуться. Знаю, у него не было цели сделаться популярным, чтобы все ходили за ним по пятам. Честно говоря, я думала, что замашки сказочного персонажа сделают его скорее аутсайдером, как и меня. Но это тогда не стало бы проблемой, ведь нам бы хватало общества друг друга.

На деле он превратился в Зака Эфрона, а я вновь осталась абсолютно никем.

Оливер не понимал этого, потому что никогда не учился в школе, как я. Он думал, что жизнь похожа на мир диснеевских принцев и принцесс, где магия поджидает тебя на каждом шагу. Он не понимал, что чем дольше будет общаться со «сливками» нашей школы, тем труднее ему будет оставаться со мной.

Не то что бы я его как-то поощряла к этому общению.

Я где-то слышала, что любовь способна изменить человека…. Но я не думала, что стану такой страшной эгоисткой. И мне не нравились эти перемены во мне. Так почему же они должны нравиться ему?

Тяжело осознавать, что другим людям тоже были нужны его улыбка, разговор с ним, дружеское рукопожатие, ведь раньше он принадлежал только мне. Я не могла не думать, что рано или поздно он раздаст себя целиком, и мне не достанется ничего. И в тот момент, когда я увидела, как он целовался с Элли Макэндрюс в актовом зале, меня объял такой страшный ужас, какого я не испытывала никогда. Словно ты едешь в машине и в этот момент осознаёшь, что она вот-вот разобьётся. Словно ты в море, кишащем акулами, и понимаешь, что не можешь сдвинуться с места. Неважно, насколько горячо он убеждал меня в том, что поцелуй ничего не значил для него, что он сделал это понарошку. Как я могла теперь доверять ему? Как я могла верить его словам, ведь он мог и меня любить не по-настоящему?

В сказке у Оливера был только один человек, предназначенный для него, — Серафима, девушка его возраста. Он любил только её, потому что никогда не видел никого другого. И я не могла отделаться от ощущения, что, поцеловав другую, он понял, что я — не единственный вариант.

Потому что я проигрывала Элли Макэндрюс. Всегда. Во всех отношениях.

Я изо всех сил пыталась сделать вид, что поглощена своим обедом, но краем глаза заметила Элли, направлявшуюся к нашему столику в сопровождении своей свиты. Фрейлины облепили её со всех сторон, как украшения на облезлой рождественской ёлке. Я расправила плечи, напомнив себе, что без своих приверженцев она всего лишь гадкая девчонка.

Она остановилась, окружённая облаком Шанели и самоуверенности.

— Элли, — вмешалась Джулс. — Кто-то забыл запереть твою клетку?

Элли бросила на неё холодный взгляд, способный заморозить любого, а затем повернулась ко мне.

— Привет, Дебора.

— Вообще-то Делайла.

Серьёзно? Она забыла моё имя? После того, как я расквасила ей коленку и нос? Я не могла взять в толк: может, вся эта её напускная гадость была лишь прикрытием её недалёкости?

Она улыбнулась, обнажив ряд идеальных белоснежных зубов. Наверное, жевала отбеливающие полоски не переставая.

— Мне вчера приснился жуткий кошмар, — продолжила она, — мне снилось, что я — это ты, — она засмеялась, и смех эхом отразился в рядах её отряда.

Джулс посмотрела на Элли с жалостью.

— Знаешь, таким людям, как ты, нельзя размножаться.

Элли пропустила её реплику мимо ушей. Её глаза напоминали две бритвы.

— Твой парень прекрасно целуется, — ласково заметила она.

— Проваливай отсюда, Элли, — встала из-за стола Джулс.

Элли огляделась, не замечая мою подругу.

— Вы только послушайте, какая тишина настала. Это значит, что всем абсолютно наплевать, — она развернула свои войска и покинула столовую с таким важным видом, словно её уход был отрепетирован.

— Не слушай её, — сказала Джулс, присев рядом со мной на корточки. — Дураков не следует воспринимать всерьёз.

Я кивнула и попыталась выдавить из себя улыбку. Но в глубине души я боялась, что Элли может оказаться права. Всем действительно было наплевать.

Даже Оливеру.

★★★

Никогда не забуду то утро, когда Оливер впервые покинул книгу и мы осознали, что мы в самом деле теперь были вместе, в реальном мире, не сказочном. Мы сидели на ступеньках крыльца Джессамин Джейкобс в Уэлфлите, и Оливер крепко держал мою руку, словно ребёнок — воздушный шар, боясь, что я улечу, отпусти он меня. Мы по-настоящему верили, что худшее уже позади, что, раз мы вытащили Оливера из книги, нам уже ничего не страшно. Неважно, что Джессамин жила в Уэлфлите, а я — за две сотни миль в Нью-Гэмпшире. Что Оливеру теперь нужно было играть роль Эдгара до конца своих дней. Что мать бы заперла меня в моей комнате навечно из-за моего бегства из дому. Всё это казалось неважным, потому что мы сидели вот так рядом на ступеньках, держась за руки.

Тогда он разделял моё мнение.

С первыми трудностями мы столкнулись, когда выяснилось, что у Эдгара были права, а Оливер понятия не имел, что такое машина. О том, чтобы усадить Оливера за руль не могло быть и речи, но и заставить Джессамин гадать, почему она теперь не может ездить до своего магазина, мы тоже не могли. Так что мы решили отделаться от ненужных расспросов легендой, что он якобы вступил в ряды зелёных и теперь боролся за сохранение планеты, намереваясь сократить выбросы собственного транспорта. Научить его ездить на велосипеде должна была я.

Сначала я опустила седло таким образом, чтобы ноги Оливера волочились по земле.

— Садись, но не ставь пока ноги на педали. Просто походи с ним немного вот таким образом.

Оливер не отрывал глаза от асфальта.

— Знаешь, с лошадьми проще обращаться, — пробормотал он. — Они сами находят равновесие.

— Можно было бы начать с трёхколёсного, но, боюсь, для твоего роста их не делают. — наши глаза встретились. — Просто доверься мне, ладно?

Наконец Оливер стал всё увереннее отталкиваться ногами, иногда подолгу не опуская их. Я бежала рядом, но он не давал мне отойти ни на шаг, так что мы проезжали максимум десять футов и он падал.

— Я никак не могу понять, — сказала я, смеясь, после пятнадцатого падения, — ты забирался на башни. Ты прыгал сквозь пространство. Почему ты не можешь приручить велосипед?

Он покачал головой, не глядя на меня.

— Не знаю…

— Попробуй снова, — потребовала я. — Но на этот раз самостоятельно.

Он вновь сел на велосипед, неуверенно повертел пару раз педалями и, не справившись с силой тяжести, повалился с велосипеда, сбив меня с ног и придавив собой. Его плечи тряслись, сам он уткнулся мне лицом в шею.

Я спихнула его с себя, пытаясь разглядеть, где он ушибся.

— Всё нормально?

Но когда я увидела его лицо, он задыхался от хохота.

— Прости. Не мог удержаться. Я понял всё с первого раза. Ты такая милая, когда чем-то недовольна.

Тогда мне казалось, что я не могу злиться на него. Когда же у нас успел закончиться конфетно-букетный период?

Я лежала на своей кровати, уставившись в потолок, рядом свернулся клубочком Хамфри. Мама говорит, что хоть собака — это её подарок, я тоже могу считать его своим. Целыми днями он валялся на моей кровати, пока я в школе, и любил меня просто так.

Что ж, хоть кто-то меня любит.

Ещё пару дней назад мы лежали здесь же с Оливером в обнимку, а потом появилось это послание. Когда он взял с полки книгу и открыл её, кровь застыла у меня в жилах. Что если все перенесённые нами трудности были лишь свидетельством того, что Оливер не принадлежал нашему миру? Вдруг книга бы вновь забрала его себе?

Но никто из персонажей не признался в том, что отправил это отчаянное послание.

А ведь кто-то же отправил.

Оливер знал это. Но предпочёл не обращать внимание на то, что он был кому-то нужен.

Может, он сделал это из-за нежелания променять свободу на возвращение в книгу? А если так, то почему? Он не хочет оставить меня или просто не хочет возвращаться?

Странно, что после того, как мы увидели послание, он даже не заикнулся об этом. Ведь не так давно он отправил точно такое же отчаянное послание мне.

Я не могла отделаться от чувства, что он мог использовать меня. Что я была лишь средством достижения его цели. Что он говорил о моей важности для него понарошку, только ради того, чтобы выбраться из книги. А теперь, когда он уже жил здесь, обо мне можно было забыть.

Опять это слово — «понарошку».

У меня всё сжалось внутри. Неужели я так отчаянно хочу быть любимой, что меня легко одурить?

Зачем я только его повстречала? Я бы тогда не чувствовала себя такой несчастной теперь.

На ноутбуке раздался звуковой сигнал, и экран загорелся. На нём появилась иконка входящего звонка, а под ним — имя звонившего: ПРЕКРАСНЫЙ ПРИНЦ.

Это я придумала ему этот ник.

Перекатившись на бок, я нажала отбой на клавиатуре. Не думаю, что у Оливера найдутся слова утешения для меня. Да и я не знала, что ему сказать. Чем несчастнее я становилась, тем больше срывалась на него, а на это у Оливера не хватит терпения надолго.

На самом деле, зная себя, могу сказать, что теперь уже всё было кончено.

Да, я была зла на Оливера, но ещё больше зла на себя.

Я свернулась калачиком, подтянув колени к груди, и разрыдалась. Это были не три скупые слезинки — целых три ручья текли из моих глаз, заливая нос и рот одновременно. Не желая оставаться в стороне, Хамфри тоже завыл.

Дверь распахнулась, и в мою комнату влетела мама.

— Что случилось? — потрясла она меня за плечи. В её голосе слышалась тревога. — Тебе плохо? Что-нибудь болит?

Я прижалась к ней, как тогда в детстве, когда думала, что гром — это монстр, который примчится в мою комнату, вырывая на ходу деревья, встречающиеся на его пути. Моё лицо покраснело и распухло.

— Всё плохо.

— Тебе надо помочь зарыть труп? — спросила мама.

— Что? — отшатнулась я. — Нет.

— Ну значит, не всё так плохо, — погладила она меня по голове. — Это как-то связано с тем парнем, что всё время тут ошивается?

— Мы крупно поссорились. А он потом попытался всё исправить, но я его оттолкнула, потому что я просто круглая дура, а теперь ещё и одинокая дура.

Руки мамы обхватили меня ещё крепче.

— Замуж выйти — не напасть.

— Тебе легко говорить. У тебя есть Грег.

— Все эти годы у меня была лишь ты. И мне этого было достаточно.

— Очень грустно, — простонала я, бросаясь на подушку. — Кажется, на своём школьном балу я буду танцевать с собственной мамой.

— Я в этом сомневаюсь, — ответила мне мама. — В твоей жизни будет много других мальчишек, прежде чем ты отыщешь Того Самого.

— Мне не нужны другие мальчишки, мне нужен Ол… — я осеклась. — Мне нужен Эдгар.

Моя мама отстранилась от меня с серьёзным видом.

— Делайла, ты любишь его? — спросила она.

Почему любовь — такая сложная штука?

Зачем ей заставлять любить того, без кого ты не можешь дышать? Зачем ей заставлять тебя помышлять о мести, когда он смотрит на другую? Зачем она хочет, чтобы ты мечтала быть с ним постоянно, но при этом знала, что это невозможно?

Зачем ей заставлять тебя отдавать кому-то своё сердце и бояться, что он может погубить его?

Новый поток слёз вновь полился из моих глаз.

— Какая теперь разница? Может, я его вообще больше не увижу.

— Знаешь, — заметила мама, смотря куда-то в сторону. — Я так не думаю.

Она встала с кровати, согнав Хамфри, и, повернувшись, я увидела стоявшего на пороге комнаты Оливера.

— Я стучал, но никто не ответил… так что я решил войти, — сказал он. — Я не вовремя?

— Очень даже вовремя, — ответила моя мать, выходя из комнаты. Поколебавшись немного, она взялась за ручку и заперла дверь.

Я села и уже было открыла рот, но Оливер поднял руку, останавливая меня.

— Ничего не говори, — он подошёл к кровати, остановившись в нескольких сантиметрах от неё. — Ты пыталась превратить меня в школьника, но, когда я вживаюсь в эту роль, ничего не выходит. Потому что никакой я не школьник. Я принц. И всегда был им. Неважно, в каком мире я живу, я им останусь. Я знаю, что между нами происходит что-то не то. Но это не значит, что всё потеряно.

Он сделал ещё шаг ко мне.

— Я знаю, что нужно делать: я должен уничтожить дракона, взобраться на башню, убить злодея и рискнуть жизнью, чтобы быть с тобой. Это самый волнительный эпизод в истории. И когда он пройден, ты можешь перевести, наконец, дух, и понять, что всё это время едва дышал.

Он сглотнул, но не двинулся с места.

— Это не конец. Сказки не должны так кончаться.

— Если это не конец, то что тогда? — спросила я.

Он взял меня за руки, поднял с постели.

— Это тот момент, когда я смотрю тебе в глаза, — он не отрывал от меня свой взгляд, — заключаю в свои объятия… — он прижал меня к груди, — и говорю: Делайла Макфи, я люблю тебя.

Он накрыл мои губы своими, отчего у меня перехватило дыхание и улетучились все сомнения. Его пальцы зарылись мне в волосы, и поцелуй углубился. Я вся растворилась в нём, словно жар, исходивший от него, растопил меня.

Это был не просто поцелуй. Он был фееричным, фантастическим, сногсшибательным. Время остановилось, пока мы кружились во вселенной, предназначенной лишь для нас двоих.

Вот что такое любовь: нежелание сдаваться.

Я чуть отстранилась от Оливера, только чтобы между нами осталось небольшое расстояние для обещания.

— Оливер, я тоже тебя люблю.

Почему любовь так жестока?

Ты по уши влюбляешься.

Тебя пронзает стрелой Купидон.

Ты осознаёшь, что рискуешь разбить себе сердце.

Со стороны звучит ужасно, ты думаешь, что оно того не стоит. И всё-таки рискуешь. И возвращаешься.

Зачем?

Не будь любовь опасной, мы бы не жаждали её так сильно.

Может, ей жизненно необходимо быть жестокой. Вокруг так много разных людей, что трудно найти свою вторую половинку, которая бы подошла именно тебе.

Но все мы знаем, что трудности делают нас сильнее.

ЭДГАР

Сначала я не заметил его, но потом понял, что где-то уже видел.

Дом Орвилла был как две капли воды похож на хижину, что мы арендовали с мамой одним летом в Мейне. Там не было электричества, а в душевой жил огромный паук. Целую неделю он не уходил оттуда, потому что никто из нас не хотел с ним связываться. Одна из многочисленных щербинок на двери Орвилла смахивала на сморщенное лицо Ганди, прямо как на двери хижины в Мейне. А крыша так же немного провисала с левой стороны, грозясь рухнуть прямо на нас.

Всё это было похоже на пасхалки, которые моя мама разбросала по всей сказке, как частички своей жизни. Должен признаться, мне нравилось их встречать. Это напоминало о тех днях, когда она прятала небольшие записки в мой контейнер для еды, который я брал с собой на обед в школу, просто чтобы я не забывал о том, что она всегда рядом.

Я уже было собрался перейти на страницу с пляжем, когда внезапно прискакал Чулок и встал передо мной как вкопанный.

— Кошмар! Катастрофа!! — запричитал он. — Конец света!!!

Я даже не взглянул на него.

— По тебе не скажешь, Чулок. Я уже привык к этим драматическим проявлениям низкой самооценки у лошади, которая переживает, что обнаружила у себя на копыте прыщик.

— Я не о себе говорю, — фыркнул Чулок. — Сказочные волшебники, неужели ты считаешь, что я думаю исключительно о себе? — он остановился. — Постой-ка, а обо мне что, правда так говорят?

— Мне некогда, — ответил я. — Куда подевался Фрамп? Его все ждут.

Герои вновь собрались на пляже для утреннего прогона, вот только нашего конферансье было не видать.

Чулок закатил глаза.

— Вот именно это я и пытаюсь тебе сказать. Он не выходит из своей будки. Уж я-то знаю, каково это — переживать по поводу собственной внешности…

Капитан Крэбб украдкой придвинулся к нам.

— Простите, что ненароком подслушал, но если проблема в блохах, то, думаю, стоит обратиться к русалкам, прежде чем выпускать его обратно на публику. Они сготовят чудесное мыло с водорослями и солью.

Чулок вздохнул.

— Боюсь, что одним мылом тут не обойдёшься.

Я медленно выдохнул.

— Так, ладно. Где он?

— Прошу прощения? — я повернулся, почувствовав, как кто-то легонько похлопал меня по плечу. Королева Морин виновато улыбнулась. — Прости за беспокойство, дорогой. Но будет ли возможно внести некоторые правки в роли моих друзей и моей? В этой галактической броне очень-очень жарко, а от этого становишься немножко раздражённым.

Я вскочил на пенёк, с которого вещал раньше Фрамп.

— Леди и джентльмены, а также… гм, тролли. У нас возникли некоторые технические трудности. Просьба всем оставаться на своих местах, — с этими словами я спрыгнул с пня и забрался на спину Чулка. — Пора кончать с этим.

Во дворе замка находились королевские конюшни и загоны для павлинов, а также голубятня, где жили свадебные голуби. Около задней двери, ведущей в кухни, примостился маленький фиолетовый домик в викторианском стиле с белой отделкой, ставнями и цветочными ящиками. Единственной деталью, напоминавшей о том, что этот домик всё-таки принадлежал собаке, была откидная створка в виде дверцы.

Когда в книге появился я, королева Морин предложила Фрампу одну из спален в своём замке. Всё же теперь он стал человеком. Он пробыл там пару ночей, не зная, где ему лучше лечь: то ли на матрасе, то ли на полу, и в конце концов решил, что лучше собственной конуры ему не найти.

— Фрамп, — позвал я, постучав по стенке будки. — Что происходит?

— Не входи, Эдгар, — закричал он в ответ. — Я просто хочу побыть один.

— Я не смогу тебе помочь, если ты мне ничего не расскажешь.

Фрамп помедлил.

— Совсем собачья жизнь настала, — я переглянулся с Чулком, тот только пожал плечами. Если лошадь, конечно, вообще умеет пожимать плечами.

— Не переживай. Я помогу тебе с организацией, чтобы ты не слишком сильно уставал. Так что выходи и поговорим.

Послышалось шуршание, и наружу выполз Фрамп. Когда он встал, мы увидели, что его руки были покрыты шерстью, а на лице росли борода и бакенбарды.

— Нет, правда, — произнёс он удручённо.

— Лесные ёжики! — ахнул Чулок.

— А хвоста нет…? — с надеждой спросил я.

— Есть.

После некоторого размышления я, наконец, произнёс:

— Это поправимо!

Чулок склонил голову к Фрампу и шёпотом добавил:

— Фея Искорка даст тебе самый мягкий бразильский воск, — он отвёл взгляд. — И мне подсказывает вовсе не собственный личный опыт.

— Будь оптимистом — уши-то у тебя ведь не обвисли, — подбодрил я.

— Это пока, — хмуро ответил Фрамп.

— Слушай, тебе нечего стесняться, тебе никто и слова не скажет. Мы же ведь твои друзья, — продолжил я.

Фрамп покачал головой.

— Не хочу, чтобы она видела меня таким.

Чулок разрыдался.

— О, это самая печальная история любви на свете. Как у Клеопатры и Марка Антония. Как у Пирама и Фисбы. Как у Красавицы и Чудовища.

Я заскрежетал зубами.

— Чулок, ты делаешь только хуже. Соберись сейчас же и предупреди Орвилла. Мы зайдём к нему.

Чулок шмыгнул.

— Ну ладно, — и он ускакал прочь, всё так же печально склонив голову.

Я тронул Фрампа за плечо.

— Знаешь, она ведь уже видела тебя в собачьем облике.

— Но никогда не замечала, пока я не стал человеком, — скорбно ответил Фрамп. — Я не смогу снова стать невидимкой.

— Тебе и не придётся, — пообещал я. — Я позабочусь об этом.

Фрамп почесал себя за ухом.

— Я знаю — сапоги Оливера великоваты для тебя. Но…ты хороший друг, Эдгар.

Раньше, до того, как попасть сюда, меня часто можно было найти в компании с игровой приставкой, а не в компании друзей. Друзья у меня были только в онлайн битвах. Дружить с тем, кто готов не только повеселиться с тобой, но и надеется на твоё плечо (и верит, что ты в самом деле чего-то стоишь) — со мной это случилось впервые. И это заставляло меня стремиться сделать для него всё, лишь бы только не разочаровать.

— Ты тоже хороший друг, Фрамп, — ответил я и подумал: а знает ли он, что мне нужен друг так же сильно, как и ему?

★★★

Оказалось, я никогда прежде не бывал в хижине Орвилла. Я почти уже пришёл туда, когда книгу вдруг резко распахнули, и я кубарем покатился по страницам, плюхнувшись на песок пляжа Долго и счастливо. Все были в сборе, конечно, потому что книгу открыли, но я заметил Фрампа, прятавшегося за огромной скалой. Он закутался с ног до головы в тёмный плащ Рапскуллио. Отряхнувшись, я поднял глаза на мутное изображение Оливера и Делайлы, нависшее над нами.

— Всё никак не привыкну, — сердито заметил я, отплёвываясь от песка. — Можно поосторожнее?

Оливер рассвирепел.

— А можно перестать нам мешать каждый раз, когда мы начинаем…

— Оливер! — прервала его Делайла. Она чуть покачала головой, пытаясь заставить его замолчать. — Мы получили ещё одно послание.

Она повернула книгу, и мир вновь завертелся.

— Да что ж такое, — пробормотал я. — Мы ещё от первой турбулентности не отошли…

Перед нами возникли комната Делайлы и развалившаяся на одеяле собака, отдалённо напоминавшая Фрампа. Над кроватью подрагивала цепочка уже знакомых букв: ТЫ МНЕ НУЖЕН.

Книгу повернули обратно, и Оливер гневно сверкнул на нас глазами, вцепившись в страницы так крепко, что изображение выгнулось по бокам.

— Кто из вас это написал? — с вызовом спросил он, голос его эхом разнёсся по пляжу.

Все неловко переглянулись между собой, ожидая признания друг от друга. Наше любопытство разгорелось. Может, это был Фрамп, надеявшийся, что его друг спасёт его от обратного превращения в собаку? Или Серафима, скучавшая по своему (не)предначертанному избраннику? Может, капитан Крэбб, которому потребовалось провести плановый осмотр зубов? Или королева Морин, тосковавшая по своему вымышленному сыну? А может, сам Рапскуллио случайно выразил своё желание не на том холсте?

Говоря начистоту, у каждого из присутствовавших была своя причина желать возвращения Оливера.

Я выступил вперёд, обходя всех присутствовавших.

— Ну, кто же это? Кто из вас отправляет эти послания?

Мне ответила тишина.

— Прекрасно, — рявкнул Оливер. — Раз никто не желает признаваться, я сам это выясню. Эдгар, Рапскуллио, жду вас на шестой странице.

В этот раз мне пришлось мчаться сквозь страницы подобно привидению, преследовавшему незадачливого посетителя замка, когда Оливер с Делайлой стали листать книгу назад. Посадка была не из мягких: запыхавшись, я тяжело приземлился в логове Рапскуллио, сбив по пути добрую половину стоявших холстов. С каждого из них смотрела королева Морин. Я заметил Рапскуллио:

— Чувак, выглядит жутковато, — он пожал плечами.

— Не вини меня. Меня так написали.

Логово представляло собой тёмную узкую пещеру, освещённую сальными свечами. По щелям в стенах прятались пауки, а по полу, точно колышущиеся тени, бегали крысы. Внутри было немного сыро, а со сталактитов, не прекращаясь, едва слышно капала вода.

Пока Рапскуллио устанавливал свой мольберт, я поинтересовался у Оливера:

— Как моя мама?

— Она чудесно готовит, — радостно ответил Оливер.

— Да нет же. Я имею в виду, как она там поживает?

— Кажется, она часто устаёт.

Я пожал плечами.

— Она всегда устаёт. Если она не выпивает за день пять чашек кофе, значит, её явно подменили.

Рапскуллио прервал наш разговор, показывая свой холст, на котором была изображена комната Делайлы. Небрежные пятна послания застыли в центре. Рапскуллио снял холст с подрамника и потряс его, словно хотел заставить изображение исчезнуть, как в волшебном экране, но ничего не произошло.

— Хм, — задумался он. — Что-то не так.

Он установил холст обратно на мольберт, обмакнул кисть в скипидар и провёл ею по буквам. Одна за другой буквы исчезли.

— Пропали? — спросил я у Оливера.

Он посмотрел куда-то в сторону, задрав голову.

— Да, — ответил он, вздохнув с облегчением. — Но это не ответ на мой вопрос. Кому-то из персонажей нужна помощь, а в двух мирах одновременно не поживёшь. Тебе следует следить за ними, Эдгар. Теперь это уже твоя обязанность.

Я вспыхнул от злости. Когда Фрамп просил меня о помощи, я подумал, что у меня наконец-то появились друзья, что меня приняли здесь. Но раз появилось ещё одно послание, это значило одно: делая один шаг вперёд, я отступал на три шага назад. Ведь Оливер лучше всех должен был понимать, как тяжело жить в этой книге. И не ему читать мне мораль об обязанностях после всего того, что я для него сделал.

— Да что ты говоришь! Моя обязанность? А может, ты сам скажешь им об этом? Может, тогда они перестанут просить помощи у тебя?

Оливер наклонился ещё ниже, крича:

— Не моя вина, что у тебя нет способностей на эту роль…

— Прекратите немедленно, — вмешалась Делайла. — У вас у обоих завышенная самооценка.

— Эм, — кашлянул Рапскуллио, — кажется, вам стоит это видеть.

Я проследил за его взглядом и увидел, что буквы на мольберте вновь объявились сами собой: ТЫ НУЖЕН МНЕ.

Я повернулся к Рапскуллио.

— Это ты нарисовал? Всё дело в магии?

— Да ничего я не рисовал, — честно признался он.

Вдруг буквы пропали, исчезнув подобно невидимым чернилам. Минутой позже они вновь объявились, а потом опять исчезли. Так продолжалось некоторое время.

— Оливер! — вскричала Делайла. — Помоги!

Рапскуллио и я оторвались от созерцания холста и увидели, как комната Делайлы буквально наводнилась осколками букв. В нашем мире они исчезали, но не желали уходить из её мира, кружась и мечась, словно летучие мыши. Пёс лаял и пытался ухватить хоть какую-нибудь из них. Буквы запутывались в волосах Делайлы и дёргали их. Оливер делал безуспешные попытки отогнать их, но они скручивали его запястья и тянули руки вниз, не давая ему их поднять. А поток слов всё не прекращался, они кружились и кружились, грозясь задавить героев своей буквенной массой, отчего комната стала совсем чёрной.

Рапскуллио схватил холст, запустил его в стену пещеры, сломав подрамник напополам, и растоптал его.

В ту же секунду буквы в комнате Делайлы повалились на пол, и она с Оливером осталась стоять по щиколотку в чернилах.

— Что это вообще такое было? — произнесла Делайла, переводя дух.

— Никто не отправлял послание, — пробормотал я. — Это сделал сам холст.

— Холст тут ни при чём, — услышал я голос Фрампа. Он вошёл в хижину на всех четырёх конечностях: теперь он полностью превратился обратно в пса. Сев на задние лапы, он обратил свой печальный взор на Оливера. — Твоего возвращения желает сама книга.

Лицо Оливера исказила гримаса ужаса.

— Фрамп, — прошептал он. — Почему ты не сказал мне?

Уши Фрампа поникли.

— Мне хотелось верить, что это неправда.

— Может, нам стоит обратиться к Орвиллу? — вмешался я. — Вдруг у него получится чем-то помочь нам?

Оливер попытался ободряюще улыбнуться, но Фрамп выглядел подавленным.

— Наверное, мы занимались всё это время самообманом, — вздохнул он. — Мы притворялись теми, кем на самом деле не являемся.

Оливер обнял Делайлу за талию.

— Что ж, без боя мы не сдадимся, — заявил он.

★★★

В старой обшарпанной хижине Орвилла стало очень тесно после того, как в неё одновременно поместились два человека, собака и лошадь. Поскольку Оливер и Делайла настаивали на своём присутствии, пока мы пытались вновь «очеловечить» Фрампа, пришлось согласиться с предлагаемыми книгой условиями: нужно было выбрать страницу, на которой бы одновременно собрались все указанные персонажи в определённом месте. На тридцать второй страницы оригинальной сказки Оливер, Фрамп и Чулок приходят к Орвиллу, чтобы тот предсказал принцу его будущее. В моей версии всё было чуть-чуть иначе. Теперь у Орвилла появилась новейшая лаборатория, где он создавал антигравитационные зелья и синтетическую молекулу инопланетного ДНК.

Над собой я услышал, как Оливер восхищённо присвистнул:

— У тебя здорово получилось всё обновить здесь.

Под столом нервно ходил взад-вперёд Фрамп.

— А вдруг не сработает? — спросил он.

— Тогда попробуем другой метод, — обнадёжил его Оливер. — Ведь так, Орвилл?

Старый маг, разодетый в лабораторный халат и защитные очки, кивнул.

— Посмотрим-посмотрим.

Он выудил откуда-то старую колдовскую книгу, какой пользовался в сказке, сдул пыль с обложки и стал пролистывать страницы.

— Карета из тыквы… Конечно же, нет… Невидимость… Всё не то… Отравленное яблоко… Нет, нет и нет…

Раздался звон разбитого стекла на другом конце комнаты, и Чулок осторожно перешагнул через груду осколков.

— О, прошу прощения. У тебя случайно нет средства против прыщей, Орвилл?

Мы сердито шикнули на него.

— Нет? Ну тогда ладно, — он сник.

— А-ха, кажется, кое-что нашлось, — Орвилл нацепил рабочие очки на лоб, оставшись в своих обычных с толстыми стёклами. — Заклинание на исполнение желания. Можно использовать лишь раз в своей жизни.

У Оливера отвисла челюсть.

— Постой, ты что, смеёшься надо мной? И ты молчал всё это время?

Орвилл мельком глянул на него.

— Оно использовалось лишь раз за всё время, когда я был ещё юношей, а побочные эффекты оказались катастрофическими. Один парень по имени Мидас возжелал стать самым богатым человеком на земле: вещи, к которым он прикасался, превращались в золото. Всё бы ничего, да только в скором времени вместо семьи у него стояла кучка золотых истуканов. Ты, насколько мне известно, желал подарить Делайле своё сердце, так что в итоге в груди у неё бились бы два сердца вместо одного, а ты бы лежал бездыханным у моих ног.

— О, просто прекрасно, — пробурчал Фрамп. — Сделайте из меня морскую свинку.

— Формально ты — собака, — ответил Чулок и вздрогнул: взгляд Фрампа ему не понравился. — Ещё не время?

Орвилл перемещался по лаборатории, выбирая необходимые склянки и выливая их содержимое в титановый тигель.

— Отчаяние, — бормотал он, берясь за первый пузырёк. — Жажда. Щепотка звёздной пыли, — он бросил в ёмкость четырёхлистный клевер. — Капелька удачи. — последним ингредиентом оказался серебристый порошок. — И наконец, ложку надежды.

Едва только крупинки порошка коснулись жидкости, она забурлила. Густой синий туман поднялся над тигелем, и перед героями предстал бледный экран, на котором был начертан крошечный текст:

ВНИМАНИЕ

Перед применением рекомендуется проконсультироваться с волшебником. Не давать детям до двенадцати лет. Если после применения наступают такие симптомы, как: боль в груди, сухость во рту или у вас растёт третий глаз, необходимо обратиться к волшебнику. Данное средство не является приворотным зельем; возникновение иных форм привязанности не предусмотрено. Не принимать одновременно с Тоником мести. В противном случае неизбежно возникновение тяжёлых побочных действий. Будьте осторожны со своими желаниями и желайте с умом.

— Не проверено на животных ~~

— Если его не проверяли на животных, то как оно должно, в таком случае, повлиять на меня? — спросил Фрамп.

Орвилл посмотрел на него с серьёзным видом.

— В том-то и дело, что мы не знаем.

— Зачем тебе это? — мягко попыталась отговорить Фрампа Делайла. — Ты нравишься нам таким, какой ты есть.

— Что ж, не все разделяют твоё мнение.

Оливер было протянул руку, но остановился, осознав, что больше не может ободряюще потрепать его по голове.

— Фрамп, в мире полно хороших девушек.

Во взгляде пса отразилась пустота.

— Правда, Оливер? Может, познакомишь?

Оливер сжал руку Делайлы.

— Извини, — признал он.

— Тогда наливайте, — голос Фрампа сделался твёрже.

Орвилл зачерпнул зелья в собачью миску и поставил её на пол перед Фрампом. Пёс осторожно приблизился к светящейся жидкости, потом поднял голову.

— Если не получится… ты скажешь ей? — спросил он у меня. — Ты скажешь Серафиме, что я пытался?

Я кивнул. Синий туман окутал морду Фрампа. Он закрыл глаза, наклонился и вдруг затормозил.

— Оливер, — вдруг робко поинтересовался он. — Что ты делаешь, когда тебе страшно?

— Я вспоминаю, что мой лучший друг всегда рядом со мной. И страх отступает, — ответил принц.

Фрамп опустил голову и сунул язык в миску.

Пол подо мной загрохотал, а стены, казалось, хотели нас задавить, хотя книга была настежь распахнута. Поднялся такой страшный рокот, что крики Делайлы и Оливера потонули в нём. Лаборатория вытягивалась и скручивалась, словно её выворачивало наизнанку, а книга резко захлопнулась. Последовала ослепительно яркая белая вспышка, и всё стекло в лаборатории Орвилла разлетелось на части.

Потребовалась минута, прежде чем моё зрение прояснилось. Я поднял глаза, но Оливера и Делайлы над нами не оказалось. Орвилл лежал на спине, стёкла в его очках треснули. Он поднялся, держась за голову. Чулок, вопреки всем законам тяжести, умудрился свернуться калачиком в мойке.

Я повернулся туда, где должен был находиться Фрамп, но он исчез.

Ни фига себе! Неужели и впрямь сработало?

— Куда он подевался? — оглянулся Орвилл.

— Чулок, вылези ты из этой хреновой раковины. Не хватало ещё, чтобы ты и её разбил. Мне будет нужна твоя скорость. Надо найти… — закончить мне не дали — халат Орвилла, которого волшебник лишился во время взрыва, зашевелился.

Я подкрался к нему и сдёрнул ткань с того, что было под ней.

Передо мной стояла собака, которую мы уже видели в комнате Делайлы, и весело виляла хвостом. Пёс высунул язык и, неловко его поворачивая, заговорил:

— Привет. Я Хамфри. А ты мой новый лучший друг?

ОЛИВЕР

Книга буквально выскочила у меня из рук, приземлившись в чернильное море, которое плескалось на полу комнаты Делайлы. Я нагнулся, пытаясь найти в чёрной массе букв, ускользавших от моих пальцев, упавшую сказку.

— Эм, Оливер, — шепнула мне Делайла. — Кажется, у нас проблема.

Я поднял взгляд, отцепляя приклеившуюся к моему рукаву букву У, и увидел, что у Делайлы на кровати сидела собака.

Но это был не Хафмри.

Если особо не вглядываться, то разница была особо незаметна. Но этот пёс был больше и старше, а пятна на его шкуре располагались в ином порядке. На его ошейнике блеснула королевская печать.

— Фрамп? — ахнул я.

Пёс открыл было рот, но вместо слов наружу вырвался только тихий вопль. Его глаза расширились от ужаса.

— Тише, мальчик, — успокоил его я. — Не спеши и попробуй ещё раз.

В этот раз раздался настоящий лай.

— Так, ладно, — произнесла Делайла, переводя дыхание. — Кажется, я уже схожу с ума. Как он попал сюда? И где Хамфри?

Фрамп почесал себе шею, спрыгнул с кровати прямо в кучу букв, разбросав их в разные стороны, и исчез под толщей моря. Затем пёс выпрыгнул и, по-собачьи подплыв к столу Делайлы, забрался на её стул. Зажав между зубами карандаш, он медленно стал карябать что-то на клочке бумаги.

Мы с трудом преодолели чернильное месиво, чтобы прочесть написанное.

ПОДМЕНА

— Но как? — спросила Делайла.

Карандаш в зубах пса снова заскрипел.

ЖЕЛАНИЕ

— Ты же ведь хотел стать человеком, — озадачился я. — Что ты там ещё нажелал, дракон дери эти буквы?

Фрамп снова сел на задние лапы, глядя на меня своими собачьими глазами, и, задрав морду, отчётливо завыл:

— ТЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫ.

— Ничего не понимаю.

— В его случае всё сработало по такому же принципу, как и у тебя с Эдгаром, — объяснила Делайла. — Чтобы иметь возможность выбраться из книги, тебе нужно было предложить нечто такое же стоящее взамен себя. Иначе она бы не позволила.

— Значит, Фрамп и правда здесь? Насовсем? — я обнял его за шею. Это даже слишком хорошо. Теперь у меня было всё, чего я мог желать.

Фрамп вновь схватился за карандаш.

ГОЛОС?

Делайла и я переглянулись.

— Мы на секундочку, — я отвёл Делайлу в сторону и наклонился к ней, так чтобы Фрамп не услышал. — Надо помочь ему.

— Оливер, — ответила она. — Он же как Русалочка! Отдал свой голос, чтобы быть с принцем.

— Никакая он не русалочка. О чём ты вообще?

— Извини, Оливер. Но в моём мире собаки не говорят по-человечьи, — она бросила взгляд на стол. — Одно только то, что он умеет писать — уже чудо.

— Я заберу его с собой. Мы что-нибудь придумаем.

— Ты не можешь его забрать, — заметила Делайла. — Он же не твой пёс. Если удача не отвернётся от нас, моя мама не заметит разницы. Вот если бы ты ещё убедил его вести себя как собака до того, как мы найдём способ вернуть его обратно, было бы вообще замечательно.

— Постой. А зачем ему возвращаться?

— Потому что это не его мир.

Я помедлил.

— Боюсь, и не мой тоже.

Делайла схватила меня за руки и прижала их к себе.

— Не говори так. Ты со мной. А значит, этот мир также принадлежит тебе.

Я откинул её волосы со лба и поцеловал.

Нас прервал звенящий лай. Фрамп упёрся передними лапами в спинку стула Делайлы, пытаясь привлечь моё внимание. Хвост его ходил ходуном.

— Верно, — прокашлялся я. — Фрамп, вот как мы поступим…

Прежде чем я успел изложить ему наш план действий, в дверь раздался стук. Мы с Делайлой замерли.

— Иду! — крикнула Делайла, а затем повернулась ко мне, прошипев: — Надо убрать весь этот бедлам!

Я окинул взглядом море букв, заполонивших комнату Делайлы.

— Каким же образом?

Делайла не ответила, ища как можно скорее путь отступления.

— Шкаф, — догадалась она, подбирая буквы, которые свисали с её рук подобно щупальцам и оставляли на них маслянистые пятна.

— Я слышала лай Хамфри, — заметила миссис Макфи сквозь закрытую дверь. — У вас всё нормально?

Я сорвал простынь с её кровати, чтобы сгрести буквенную массу в кучу посередине. Фрамп спрыгнул со стула, захватив зубами кончик и подтаскивая его поближе. С его помощью я завязал узел.

— Он просто увидел бурундука, — ответила матери Делайла.

Вдвоём нам удалось засунуть в недра гардероба гигантский куль и закрыть дверцу, навалившись на неё всем весом. Мы здорово запыхались и раскраснелись от натуги.

Фрамп прыгнул на кровать. В тот момент, когда Делайла уже отправилась открывать матери дверь, я увидел последнюю затерявшуюся букву Н, валявшуюся на полу. Недолго думая, я схватил её и засунул под подушку. Убедившись, что все следы заметены, Делайла распахнула дверь и улыбнулась стоявшей за ней матери. Та оглядела её с ног до головы, а потом перевела взгляд на меня, недоуменно изогнув бровь.

— Вижу, вы уже успели помириться, — заметила она. Готов поклясться, в этот момент я покраснел, как помидор.

Она похлопала по ноге.

— Идём, Хамфри. Пора ужинать.

Фрамп не сдвинулся с места.

— Ну давай же, Хамфри, — встрял я. — Будь хорошим мальчиком.

Взглядом Фрампа можно было зажечь костёр не хуже Пиро. Пёс спрыгнул с кровати и затрусил за матерью Делайлы. Выходя за порог комнаты, она, помедлив, всё же решила оставить дверь открытой и отпустила ручку.

— Куда подевалась книга? — спросила Делайла, как только её мать спустилась вниз. — Пока мы убирались, я не нашла её.

— Я тоже.

Мы принялись обшаривать комнату во всех углах, надеясь наткнуться на сказку, которая куда-то запропастилась в потоке слов.

— Вот она! — вскрикнул я, забравшись с головой под стол.

Делайла выхватила её у меня из рук и тут же раскрыла на странице, где мы были в последний раз. В лаборатории находились потрёпанные Рапскуллио, Эдгар и Чулок.

— Вы видели Фрампа? — спросил Эдгар. — Чулок обскакал всю книгу, но его нигде нет.

— Он здесь, — ответила Делайла. — А мой пёс Хамфри у вас?

Услышав собственное имя, Хамфри выскочил из-под лабораторного стола, держа в зубах модель атома, как теннисный мячик. Он бросил её, всю в слюнях, и завилял хвостом.

— Привет, Самый Лучший Человек На Свете. Я нашёл мячик. Замечательный мячик. А ты очень большая.

— Господи, — прошептала Делайла.

— Да уж, — саркастически заметил Эдгар, — большое спасибо за это.

— Орвилл, как можно их поменять местами? — спросила Делайла.

Старый колдун покачал головой.

— Не знаю, — признался он. — Те заклинания, что приходят мне в голову, не подходят. Боюсь, что после их применения в книге окажется не только Фрамп, но и ты, Оливер.

У меня душа ушла в пятки, когда я представил себе, что всё — этот мир, эту жизнь, эту девушку — могут отобрать у меня из-за простого желания Фрампа. Он пришёл ко мне, потому что ему была нужна моя помощь. Как я мог отказать ему? Это было бы эгоистично.

Я мог мечтать о звёздах, но мне не удалось бы достичь их, если бы чужая мечта якорем держала меня здесь, на земле.

Орвилл оглядел нас.

— Мне нужно немного подумать.

— Я так рад, что мы вместе. Только посмотрите на моих друзей. Их так много, — радовался Хамфри. Он плюхнулся к ногам Эдгара и перекатился на спину: — Хозяин! Ты же почешешь мне живот?

Эдгар вздохнул.

— Только недолго, ладно? — попросил он волшебника.

Я осторожно прикрыл книгу и поставил обратно на полку Делайлы.

— Если Орвилл прав, я не могу просить Фрампа о такой жертве ради меня.

— О чём ты? — спросила Делайла.

— Если мы останемся с ним тут вдвоём, он больше никогда не увидит Серафиму. Больше не сможет говорить. И навсегда останется собакой.

Лицо Делайлы стало похоже на фарфор, который в любой момент был готов дать трещину.

— А ты подумал о том, чем придётся пожертвовать тебе? — спросила она.

Нет, об этом я и думать не мог, о том, что могу её потерять. Потому что точно бы никуда не ушёл.

★★★

Когда я вернулся домой, на улице уже стемнело, но тёплый жёлтый свет лился из кухонного окна. Обычно в это время Джессамин готовила ужин: резала овощи, солила мясо перед тем, как поставить всё это в духовку. Но её нигде не было видно. Поставив велосипед Эдгара в гараж, я вошёл в дом.

— Мам? — позвал я, забыв о том, что она, возможно, ушла спать пораньше из-за своих постоянных головных болей.

Внезапно я почувствовал запах гари.

Я вбежал в кухню, по которой уже полз густой туман. Из духовки клубился дым. Схватив кухонное полотенце, я открыл её дверцу, закашлявшись, когда дым окутал моё лицо, и вынул из неё нечто чёрное. Должно быть, это был ужин. Я распахнул настежь окно, впуская чистый прохладный воздух внутрь. Потом шагнул назад и обо что-то споткнулся.

На кафельном полу лежала Джессамин. Под её головой образовалась лужица крови.

Я упал на колени, схватив её за плечи, и закричал:

— Джессамин! Джессамин?!

Её глаза распахнулись, и она вздрогнула.

— Эдгар, скажи девять-один-один…

Я вскочил, меня всего трясло. На мои руки налипла её кровь, и, в отличие от моей сказки, она не исчезла, когда я закрыл глаза и открыл их вновь. Я взглянул на её неподвижное тело.

— ДЕВЯТЬ-ОДИН-ОДИН! — заорал я, уперев кулаки в бока. — ДЕВЯТЬ- ОДИН-ОДИН!

Но ничего не произошло.

— Да нет же, — прошептала она, — Скажи им, чтобы они приехали. Возьми телефон.

Я схватил трубку и нажал эти цифры. Почти сразу же раздался голос:

— Служба девять один один. Что у вас произошло?

— Моя мама, — ответил я. — Она истекает кровью.

— Где вы находитесь?

— Дома. На Оук Хилл Роуд, тридцать девять.

— Ваша мама в состоянии говорить?

— Она лежит на полу. Я не знаю, что произошло. Меня не было дома.

— Она в сознании?

Я посмотрел на Джессамин. Она снова закрыла глаза.

— Не знаю. Пару минут назад она говорила со мной.

Моё сердце билось так громко, что я почти не слышал ответов женщины.

— Так, послушайте. Сейчас я отойду буквально на секунду, чтобы вызвать скорую, а затем вновь вернусь на линию с вами, пока они не приедут.

Я опустился на колени. Я боялся коснуться Джессамин и боялся оставлять её одну. Вот бы здесь была Делайла; она бы знала, что делать. Вот бы здесь был Эдгар.

Кто-нибудь, только не я.

— Сэр, вы ещё здесь? — спросила меня женщина. — Скорая едет. Как вас зовут?

— Оливер, — ответил я, но поздно спохватился: в панике я назвал своё настоящее имя. — Эдгар, — поправился я.

— Оливер Эдгар, вы слышите звук сирены?

Словно по волшебству за окном раздался вой, и всокре в дверь решительно постучали.

— Они пришли.

— Откройте им, — сказала женщина. — О вашей маме позаботятся.

Но разве это не моя задача? Разве не это я обещал Эдгару?

В считанные секунды двое мужчин в специальной одежде подняли Джессамин на движущуюся кровать и вкатили её в огромный фургон.

— Вы сможете следовать за нами в больницу на своей машине? — спросил один из них.

— Я… я не умею водить, — запинаясь, ответил я.

— Тогда садитесь рядом с водителем, — он прыгнул в кабину побольше, туда, где находилась Джессамин.

Замигали красные огни, и фургон с воем помчался по дорогам до здания, которого я никогда раньше не видел: МЕМОРИАЛЬНАЯ БОЛЬНИЦА СВЯТОЙ БРИГИТТЫ.

Мужчины спешно закатили Джессамин, всё ещё привязанную к кровати, в здание больницы. Я бежал за ними, но как только они скрылись за двойными дверями, женщина в синей пижаме перегородила мне путь.

— Вы сын?

— Да, — я попытался разглядеть Джессамин сквозь стекло. Она удалялась всё дальше от меня.

— Вам туда нельзя, — ласково сказала женщина. — Доктор ей поможет. Я отведу вас в зал ожидания, а потом за вами кто-нибудь придёт, как только мы узнаем, что с ней случилось. Вы хотите позвонить?

— Да, — ответил я без промедления. — Делайле Макфи.

★★★

Наши пальцы переплелись. Она так крепко вцепилась в меня, что казалось, будто бы мы стали единым целым.

— Со мной раньше такого не случалось, — прошептал я. — Мне по-настоящему очень страшно.

Делайла взглянула на меня.

— Она поправится, Оливер.

— Но нельзя быть точно в этом уверенным, — заметил я. — Раньше я думал, что хорошо, когда люди не знают, что их ждёт впереди, а теперь думаю, что это не всегда так, — я прислонился спиной к стене и прикрыл глаза. — От меня никакого толку.

— Оливер…

— Нет, правда. Я не знал, что мне делать, когда нашёл её лежащей на полу. Я ничего не знаю о врачах, о больницах. Что было бы, если бы она не открыла глаза?

— Ты бы позвонил мне.

Я посмотрел на неё.

— Ты не можешь всё время решать мои проблемы, — ответил я. — Давай будем честны, Делайла, я не Эдгар. И в скором времени об этом узнают все.

Женщина в пижаме — хотя, как осведомила меня Делайла, это были халат и брюки, предназначенные специально для врачей, — вернулась в зал ожидания.

— Ваша мама хочет вас видеть, — сообщила она с улыбкой.

Делайла сжала мою руку.

— Видишь, я же говорила. Я буду рядом.

Я проследовал за медсестрой по коридору с выбеленными стенами и вошёл в комнату с правой стороны. Джессами лежала за розовой ширмой, хрупкая и бледная, окружённая подушками. Её лоб был перевязан.

— Мам, — позвал я. Она вытянула руки.

Я с облегчением бросился к ней в объятия. Матерью она мне не являлась, но в этот момент я чувствовал иначе.

— Что произошло? — спросил я. Мой голос звучал глухо, когда я прижался к её ночной рубашке в горошек.

— Всё хорошо, Эдгар. Я упала в обморок и, кажется, стукнулась головой.

— Упала в обморок? — ахнул я, услышав эти страшные слова. — Почему? Ты заболела?

— Я сегодня так замоталась, что совершенно забыла поесть, — ответила Джессамин, успокаивая меня. — Очень глупо с моей стороны. Но теперь всё в порядке.

— Значит, мы можем идти домой? — спросил я. После всех сегодняшних событий мне хотелось одного — чтобы всё встало на свои места.

— Ну, мне придётся побыть здесь до утра, — призналась она. — Таковы правила.

— Я останусь с тобой, — решил я. — А в школу завтра не пойду.

— Вряд ли тебе здесь понравится, — улыбнулась Джессамин. — Сплошная скука: снующие туда-сюда врачи, бесконечные мелодрамы по телевизору. А как ты доберёшься до дома?

— Делайла в зале ожидания, — ответил я. — Она меня подбросит.

Черты её лица расслабились, и она откинулась назад на подушки.

— Как ты думаешь, её мама позволит тебе у них переночевать? Мне будет спокойнее, если сегодня ночью тебе кто-то составит компанию.

— Думаю, что да.

Её глаза медленно закрылись.

— Тогда хорошо, — вздохнула она. — Люблю тебя.

Я было наклонился к ней, чтобы поцеловать в щёку, но она уже спала.

— Прости, что я не тот, кем ты хотела бы меня видеть, — прошептал я и выскользнул из комнаты.

★★★

Стоя около Делайлы и чувствуя неловкость, я принял из рук её матери стопку полотенец.

— Спасибо, миссис Макфи, — сказал я.

— Всегда пожалуйста, Эдгар. Оставайся столько, сколько захочешь, — она помедлила. — Если я могу сделать что-то для твоей мамы, дай знать.

Я кивнул, правда, мне было сложно представить, чтобы миссис Макфи, работавшая не поднимая головы, ещё и бегала с поручениями.

Она отвела мне гостевую спальню, находившуюся рядом с комнатой Делайлы. Должен признать, что это обстоятельство не даст мне сегодня заснуть.

— Спокойной ночи, — едва миссис Макфи вышла, как Фрамп пронёсся мимо неё и запрыгнул на узкую кровать.

— Хамфри! — прикрикнула она. — А ну-ка слезь!

— Ну что вы! — вмешался я. — Я не откажусь от компании.

— Лучше компания собаки, чем моей дочери, — пробормотала миссис Макфи.

— Мама! — воскликнула Делайла.

— Пожелай нашему гостю спокойной ночи и идём, — ответила ей мать.

Миссис Макфи остановилась на пороге, сложив руки на груди, из чего ясно следовало, что она с места никуда не сдвинется без Делайлы. Что ж, признаться, меня это слегка задело. Но её можно было понять, ведь она не знала, что возлюбленный её дочери — принц, который ни за что бы на свете не поставил под угрозу репутацию своей избранницы.

Делайла нагнулась и чмокнула меня в щёку.

— Добрых снов, — сказала она и вышла из комнаты следом за матерью.

Я разделся и забрался под одеяло. Фрамп сел и подставил голову, чтобы я почесал его за ухом.

— Мы с тобой товарищи по несчастью, — вздохнул я. — Может, вместо того, чтобы думать, как хорошо было бы сбежать из сказки, нам следовало хорошенько поразмыслить о возможных последствиях. Ты потерял дар речи, а я и дня не могу прожить без проблем.

Я вспомнил сегодняшнее происшествие.

— Она даже не шевелилась, — прошептал я. — А вокруг было так много крови. Тут всё по-другому. Этот мир неизменен. И всё в нём имеет свои последствия. Нельзя просто так взять и перевернуть страницу, чтобы твоя рана затянулась. Святые небеса, над Рапскуллио уже девять раз была одержана победа, а он остаётся целёхоньким, едва только книга закрывается. Здесь же раны кровоточат, кости ломаются, а второго шанса ни у кого нет.

Фрамп открыл было рот, намереваясь мне ответить, но у него получилось только проскулить.

— Я обещал Эдгару, что позабочусь о Джессамин, но получается у меня так себе. Скажи я ему об этом, и он тут же захочет обратно. А это разобьёт Делайле сердце.

Фрамп положил лапу мне на руку. Какое-то время мы просто смотрели друг на друга, и неважно, что он больше не умел говорить, потому что я вдруг понял, что он бы мне сказал. Он бы сказал: «Оливер, завтра будет лучше, чем вчера».

Я плюхнулся обратно на подушки, подложив руки под голову. Фрамп свернулся клубочком рядом и зафыркал.

Я представлял себе, какая замечательная будет у меня жизнь. Я думал, что побег из книги исполнит все мои мечты. Но похоже, мечты имеют свою цену. Когда ты делаешь одного человека счастливым, другой становится несчастным. Иногда я спрашивал себя: если бы королева Морин или капитан Крэбб увидели меня в школе, в новой одежде, с моими друзьями, узнали бы они меня? А я бы хотел этого?

За окном светил серебряный осколок луны. Каждую ночь сумрак отщеплял от неё по кусочку, пока не осталась бы тоненькая полоса. Я чувствовал себя этой луной: каждый день я терял понемногу себя.

Фрамп храпел во сне, дёргая ногами, словно ему снилось, как он бежит за Серафимой. Я осторожно выбрался из-под одеяла и направился вниз.

Остановившись в темноте перед дверью Делайлы, я повернул ручку как можно тише и проскользнул внутрь.

Она лежала на спине, её тёмные волосы рассыпались по подушке, словно у русалки под водой. На её коже отражались лунные дорожки, а простыня была сбита у ступней. Её длинная футболка будто бы поглотила её всю.

Когда ты встречаешь рассвет каждое утро, то привыкаешь к нему. Ты забываешь восхищаться гармоничностью цветов, перестаёшь замечать, как лучи солнца разливаются по горным вершинам и воспламеняют океан.

Я так привык к Делайле, что совершенно позабыл, насколько она прекрасна.

Глаза Делайлы медленно распахнулись, и она подскочила на кровати, едва не слетев с неё.

— Оливер, какого хрена?! — вскрикнула она. — Я чуть Богу душу не отдала!

Я отступил.

— Прости меня. Я не хотел тебя пугать. Просто… — я присел на кровать. — Я не могу уснуть.

Делайла подвинулась, освобождая место подле себя.

— Некоторые считают овец, если не могут заснуть, — поделилась она.

— Кто держит стадо в доме? — нахмурился я.

— Да нет же, это метафора. Суть в том, чтобы просто что-то считать. В детстве мама мне советовала считать мои сокровища.

Я задумался на мгновение. Затем перевернулся, крепко обнимая её, и почувствовал, как участилось её сердцебиение. Я сплёл наши руки и прошептал:

— Первое — твои руки.

Я оставил свой поцелуй на каждом веке.

— Второе — твои прекрасные глаза.

Я скользнул ладонями по её рукам и обнял за талию.

— Третье… твоя чудесная кожа.

Я оставил дорожку поцелуев от её плеча до подбородка, и она вздохнула.

— Четвёртое — твой голос.

Я провёл пальцем по её нижней губе.

— Пятое — твои губы.

И поцеловал.

Делайла ответила на поцелуй, и мне казалось, что мы оба говорим на каком-то своём, тайном языке. Я оторвался от неё только тогда, когда моё дыхание перехватило, и зарылся носом в её шею.

— Как я тебя люблю.

Она обхватила меня за плечи.

— Когда ты так говоришь… у меня за спиной вырастают крылья.

Я крепко прижал её к себе.

— Тогда я не дам тебе упасть, — пообещал я.

★★★

Два дня спустя Джессамин вернулась из больницы, и мы решили отметить это событие, заказав так называемую «еду на вынос». Её никуда не выносят, она состоит из нескольких восхитительных блюд из далёких стран. Хотя Джессамин была не очень расположена к еде, я же просто не мог остановиться.

— Никогда не пробовал ничего подобного. Это восхитительно, — заметил я, размазывая соус по лепёшке и отправляя её в рот.

— Ничего себе, — ответила Джессамин с задумчивым видом. — Раньше, когда я заказывала блюда из индийской кухни, ты до хрипоты доказывал мне, что китайская лучше.

— Наверное, мои вкусовые рецепторы становятся всё более искушёнными.

— Хм-м, — она выгнула бровь. — А ты точно мой сын?

Кровь застыла у меня в жилах. Неужели догадалась? Но Джессамин только рассмеялась.

— Мне теперь что, можно уже готовить брюссельскую капусту?

Какую-какую капусту? Сельскую? Я натянуто улыбнулся.

— Давай не будем торопиться, — предложил я.

Джессамин налила себе ещё воды. Я внимательно следил за ней с тех пор, как она приехала домой, словно она была хрустальной и от одного малейшего удара могла рассыпаться. Но, в общем, несмотря на то, что её лоб был перевязан, она казалась обычной.

Хотя я понятия не имел, какой именно обычной она должна быть.

Я знал, что мне нужно поставить Эдгара в известность о том, что произошло. И я не пытался скрыть от него правду, честно. Просто я хотел немного подождать, чтобы сообщить ему хорошие новости — что с его мамой всё нормально.

Но тогда мне нужно быть на сто процентов уверенным в этом.

Джессамин закрыла причудливые коробочки для еды и поинтересовалась:

— Как насчёт того, чтобы посмотреть кино? Можешь выбрать.

Одна из полок в гостиной была уставлена маленькими футлярами с дисками, которые (прямо как шар предсказаний Орвилла) проецировали движущееся изображение на экран телевизора. Мы с Делайлой уже посмотрели несколько таких. Я пробежался по обложкам, на которых были нарисованы роботы, инопланетяне и какие-то цифры, и, найдя наконец более-менее подходящий фильм, вручил футляр Джессамин.

Увидев его, она хмыкнула.

— Ну и ну.

— Что? По-моему, звучит неплохо.

— «Принцесса-невеста»? В прошлый раз, когда я тебе его предложила, ты сказал мне, что скорее съешь целое ведро карри.

— Ну… Я подумал, он может понравиться тебе, — затаил я дыхание.

Она улыбнулась.

— О, какие мы жертвенные.

Мы устроились на диване, плечом к плечу, и включили фильм. Джессамин положила нам по вазочке мороженого (и в этом, по правде сказать, сказка проигрывала реальному миру. Кроме того, раньше я думал, что выражение «таять во рту» тоже метафоричное).

— Поверить не могу, что ты уедешь в колледж через год, — печально сказала Джессамин.

Я в ужасе повернулся к ней.

— А что если я не хочу никуда уезжать?

— Эдгар, да ты с десяти лет мечтаешь учиться в Университете Южной Калифорнии, чтобы создавать компьютерные игры.

Благодаря географии я вспомнил, что в этом королевстве, чтобы добраться от Нью-Гэмпшира до Калифорнии, переплывать через океан не нужно. Если бы мы не переехали сюда, я бы не пережил эту разлуку с Делайлой.

— Но я не могу.

Джессамин обняла меня.

— Эдгар, мы ведь уже обсудили с тобой этот вопрос. Не волнуйся за меня. Что может сделать меня счастливее, если не твоя исполнившаяся мечта?

Но мои мечты изменились, ведь я не Эдгар.

Не зная, что сказать, я схватил ложку и начал запихивать мороженое горстями себе в рот.

Съев половину, я почувствовал на себе взгляд Джессамин. Она смотрела на меня так, будто бы видела впервые.

— А когда ты успел стать левшой? — спросила она.

★★★

— Что делать? — спросил я Делайлу, ходившую взад-вперёд около моего шкафчика. — Джессамин всё знает. Господи, она хочет отправить меня в Калифорнию…

Не услышав от Делайлы слов поддержки, я повернулся к ней.

— Да что с тобой сегодня?

Делайла протёрла глаза. Вид у неё был такой, как будто её заперли в трюме на всю ночь, но этого она от меня никогда не услышит.

— Я почти не спала, — ответила она. — Фрамп отказался есть собачий корм, и мне пришлось готовить для него самой после того, как моя мама пошла спать. А ещё он храпит. Очень громко. И всякий раз, когда я пытаюсь отобрать у него простынь, лягается.

Я нахмурился. Крышка шкафчика грохнула под моим ударом. Прошло уже два дня с момента появления Фрампа.

— Есть какие-то новости от Орвилла?

— Нет. Мы с Фрампом открывали книгу прошлой ночью. Он всё ещё работает над противоядием.

Я задумался. Делайла наклонила голову. В этот момент появился Крис, которому понадобился его шкафчик.

— Как хорошо, что вы оба здесь, — сказал он. — Нужен ваш совет.

Крис повернулся к Делайле.

— Ты знаешь Джулс?

— А что?

— Я просто собирался пригласить её… на свидание.

Глаза Делайлы расширились.

— Да ну?

— Да. Вот только она меня до мурашек пугает.

— Почему это?

— Буквально вчера я видел, как она довела до истерики миссис Джейкон, — ответил Крис. — Она ей сказала, что, взяв фамилию своего мужа, она разочаровала всех женщин на свете.

— Джулс, конечно, может быть грубоватой, но можешь мне поверить: в глубине души она чуткая. Она два раза смотрела «Титаник» и оба раза плакала.

— А я — четыре, — пробормотал Крис.

— Может, нам стоит пойти всем вместе? — заметил я.

— Чувак, — ответил Крис, — ну не всем же быть асом в этом деле.

— Ас — это профессионал, — объяснила Делайла.

Я кивнул. Улыбка медленно расцвела на её лице.

— Значит, мы всё-таки дошли до свидания, м?

Я пожал плечами.

— А разве я с тобой расстаюсь?

Делайла потеряла дар речи, а у Криса глаза полезли на лоб.

— Кажется, мне пора, — сообщил он и направился прочь по коридору.

Делайла покачала головой, вздыхая.

— Оливер, нам всё-таки с тобой стоит поработать над многозначностью некоторых слов.

★★★

Делайла подвезла сначала Джулс до её дома, чтобы та смогла взять кое-какие вещи перед тем, как мы все пойдём на эти свидания, а потом уже мы поехали домой к Делайле. Джулс ёрзала на заднем сидении.

— Глупейшая затея, — заметила она. — Зачем я вообще только согласилась?

— Потому что ты не хочешь умереть старой девой в окружении своих кошек, — ответила Делайла.

— Ты же ведь знаешь, как у меня обычно бывает, — пробубнила она. — Может, он уже смоется к десерту.

— А может, Крис другой, — предположил я.

Джулс фыркнула.

— Тебе легко говорить, везунчик. Ты уже нашёл девушку своей мечты.

— На самом деле это она меня нашла.

Мы переглянулись с Делайлой, и я улыбнулся ей.

— О да, мне ваш опыт сильно поможет. Осталось только запихнуть Криса в книжку и попытаться его оттуда снова вытащить.

— Это уже детали, — ответила Делайла, подъехав к гаражу своего дома. — Никогда ведь не знаешь, кем окажется твой тот самый.

— Делайла права. Если бы я сдался, то никогда бы и не взглянул на неё, когда она открыла книгу. Я бы так и не узнал, что она меня слышит. Просто будь собой, — предложил я. — И немного помягче.

— Чего-чего? — огрызнулась Джулс.

Я в недоумении обернулся.

— Фу, ладно, — ответила она. — Попробуем. — Джулс выбралась из машины. — Я же не виновата, что от моей сногсшибательности у людей крышу сносит.

Она поднялась по лестнице, таща свою сумку. Делайла взяла меня за руку.

— А ведь она права. Нам и правда повезло.

Что было бы, если бы Делайла не открыла книгу? Что было бы, если бы я не посмотрел на неё тогда?

А вдруг это не навсегда?

Вдруг за наше счастье нам придётся очень дорого заплатить?

Я поцеловал её в макушку.

— Знаю.

★★★

Делайла заявила, что раз дело касается двойного свидания, то они с Джулс не в состоянии одеваться поодиночке. Конечно, для меня это всё были глупости. Делайла говорит, что так делают все девчонки, но я не мог этого понять. Так, Джулс принесла с собой целый чемодан, доверху заполненный разными вещами, которых ей бы хватило на целый месяц. А ведь она приехала только на день. Меня выдворили в гостиную, где мы ждали с Фрампом. Наверху раздавалась какофония визгов и криков. Хоть Делайла мне и сказала, что они делают друг другу макияж, судя по звукам, там развернулась настоящая баталия.

В дверь позвонили, и Делайла крикнула из ванны:

— Откроешь?

На пороге стоял Крис с букетом цветов в руках.

— О, — произнёс я, забирая их. — Спасибо тебе, что взял их. Прости… Но у меня для тебя ничего нет…

Он выдернул их у меня из рук и заявил:

— Ничего я тебе не брал! Это для Джулс.

Мы прошли в гостиную.

— Делайла сказала, что они почти готовы, — сообщил я Крису. — Вот только она говорила это час назад.

Крис хлопнул меня по спине.

— Спасибо тебе, дружище. Я и мечтать не мог встретить такого хорошего друга, как ты, на новом месте, — в этот момент Фрамп спрыгнул с дивана и, оскалившись, бросился на Криса. — Какого…

Я схватил его за ошейник.

— Нельзя! Плохая собака!

Фрамп заскулил, когда я схватил его на руки, оттаскивая от Криса, и усадил на самый дальний стул. Я наклонился, притворившись, что чешу его за ухом.

— Это просто знакомый, — шёпотом сказал я, а затем добавил громче: — Сидеть!

Фрамп фыркнул.

— Ты в порядке? — обратился я уже к Крису.

— Вот почему я решил завести кошек, — ответил он.

В этот момент наверху послышалась возня, и вниз спустились Делайла и Джулс. Последняя не стала снимать свои фирменные армейские сапоги, но зато переоделась в платье, на котором, к моему удивлению, не обнаружилось заклёпок, черепов и булавок.

Но я просто не мог оторвать глаз от моей Делайлы. На ней было тонкое белое платье, подчёркивавшее её фигуру, а низкий вырез открывал взору россыпь веснушек на ключице. Её волосы были убраны в замысловатую косу, и несколько прядей выбились на затылке. Как хорошо бы смотрелась тиара на её голове.

— Ты потрясающе выглядишь, — заметил Крис Джулс.

— Лучше сообщи мне что-нибудь, чего я ещё не знаю, — отбрила она.

— Эм, я принёс это… — он вручил ей букет.

— О-о-о, спасибо за трупы умерщвлённых цветов.

— Джулс! — шикнула на неё Делайла.

Она закатила глаза.

— То есть я хотела сказать, как мило с твоей стороны, — она повернулась ко мне. — Эдгар, закрой рот — слюни текут.

Я оторвался от лицезрения Делайлы. Девочки направились к выходу. Крис потянул меня за руку.

— Она меня уже ненавидит.

— Нет, — изрёк я наконец. — Это просто Джулс.

★★★

Делайла остановила свой выбор на ресторане, который, казалось, сам сошёл со страниц какой-нибудь книги. Столы уютно расположились среди деревец, украшенных нитями мигающих гирлянд. Небольшие каменные камины были разбросаны по всему помещению, a слуги в накрахмаленных белых фартуках вытягивались в струнку, когда мы проходили мимо.

Когда мы подошли к нашему столику, я выдвинул стул для Делайлы.

— Миледи, — тихо предложил я, и она одарила меня улыбкой.

Крис, устроившись на месте, вскочил и потянул за стул Джулс, когда она уже почти присела. Она бросила на него испепеляющий взгляд.

— Ты что думаешь, я стул не в состоянии сама отодвинуть?

— Ч-что ты, очень даже в состоянии, — заикаясь, ответил Крис. Он спрятался за меню.

— Что это за место, Делайла? — спросила Джулс, читая подборку. — Сельдерей в сахарном сиропе, кнели с экстрактом вербены лимонной и сорбетом. Это на каком языке? Тарабарском?

— Помолчи, — ответила ей Делайла. — Это единственное приличное заведение, где есть вегетарианская кухня.

— Ты вегетарианка? — поинтересовался Крис.

Джулс выпрямилась.

— Я не поддерживаю убийство беззащитных животных ради жажды человека отведать обугленной плоти. Так что да. Вегетарианка.

— Обугленной плоти? — повторил я.

— Она имеет в виду жареный стейк и гамбургер, — ответила Делайла. — Хватит драматизировать.

— Драматизировать? А откуда, по-твоему, берётся мясо?

Я моргнул.

— Из холодильника?

В замке наша еда просто… появлялась из ниоткуда. Здесь же Джессамин ходила в специальный магазин и возвращалась с покупками.

— Из коров, — ответила Джулс. — Понятно?

Мои глаза расширились.

— Что? — ахнул я. Наклонившись, я прошептал Делайле: — Я знаю каждую нашу корову поимённо. И ты позволяешь мне есть моих друзей?

— Что за странное место этот Кейп-Код? — нахмурился Крис и повернулся к Джулс. — Они всегда троллят вегетарианцев. Дескать, вегетарианцы — это прогрессивные веганы, — он улыбнулся. — Я веду этот образ жизни с двенадцати лет.

— Правда что ли? — Джулс изогнула бровь. — Ты веган?

Крис откинулся на спинку стула.

— Я ещё и не такое могу.

— Что ж, — Джулс впервые улыбнулась за всё свидание. — Хорошо, что у нас впереди целый вечер.

★★★

К моему удивлению, оставшееся время они провели за разговорами, не обращая на нас внимания. Они обсудили всё: от самой лучшей книгоадаптации научно-фантастического фильма до засилья кафетериев. Теперь Крис болтал без умолку о созвездиях, которые он еженощно изучал в своей комнате при помощи телескопа.

— А вот это — Кассиопея, — сказал он, взяв за руку Джулс и указав её пальцем в нужное место. — А это — созвездие Большого Пса. Его можно распознать благодаря Сириусу, — они с Джулс не сводили друг с друга взгляда. — Самой яркой звезде ночного неба.

— Кажется, свидание удалось, — тихо сообщила мне Делайла.

— Честно говоря, я удивлён, что Джулс оказалась в его вкусе, — прошептал я в ответ. — Что она вообще оказалась в чьём-то вкусе.

Делайла рассмеялась. Официант вернулся, положив некую математическую таблицу на серебряном блюдце передо мной.

— Благодарю, — вежливо произнёс я. — Но я бы предпочёл эклер.

— Это уже счёт, — пояснила Делайла.

Вдруг я понял, что означали те шуршащие бумажки, которые мне сунула Джессамин перед свиданием, заметив напоследок, что джентльмен всегда платит за себя и свою даму.

Крис вытащил кошелёк.

— Оплатим вместе, — предложил он, читая содержимое чека.

Я подождал, пока Крис положит свои деньги на блюдце, чтобы отсчитать ровно столько же. Затем поднялся и протянул руку Делайле.

Крис помог Джулс надеть куртку.

— Я знаю одно местечко, где готовят просто потрясные веганские кексы. Можем сходить, и у нас будет ещё и десерт.

Я вспомнил о своём эклере.

— Звучит чудесно!

— Да ты что! — Делайла округлила глаза. — Мы уже уходим.

— Но я люблю кексы…

Она взяла меня под руку.

— Будут тебе кексы. Но дома, — ответила Делайла и добавила едва слышно: — Им надо побыть наедине.

Повернувшись к Крису, она спросила:

— Подбросишь Джулс до моего дома?

— Не вопрос, — последовал ответ.

Мы дошли до парковки, и вскоре Джулс и Крис уехали на его машине.

— Как быстро растут дети, — пошутила Делайла и взяла меня за руку. — Идём. Может, нам ещё удастся потолковать с Орвиллом до её возвращения.

Она потянула меня к машине.

— Но ты обещала мне кексы.

Дом Делайлы, когда мы вернулись, был почти полностью в нашем распоряжении: миссис Макфи, у которой было своё свидание с доктором Дюшармом, до сих пор не вернулась. Фрамп встретил нас на пороге, и после неловкой игры в угадайку псу удалось донести до нас, что ему требовалось ненадолго отлучиться на лужайку. В конце концов мы все собрались на кухне, пока Делайла рылась в шкафчиках в поисках нужных ингредиентов. Она насыпала в миску муки, разбила два яйца и добавила ложку масла и немного воды, уверив меня, то из всего этого должно было получиться что-то съедобное. Пока смесь выпекалась в духовке, мы с Делайлой рассуждали о судьбе Джулс и Криса.

— Я даже не предполагала, — медленно произнесла Делайла. — Прошлый парень Джулс был покрыт татуировками с ног до головы, а дома у него жил сокол. Крис по сравнению с ним просто… ручной какой-то.

— У любви нет логики, — ухмыльнулся я, глядя в сторону Фрампа. — Этот вон вообще влюблён в Серафиму.

Фрамп покосился на меня и зарычал.

Плита издала возглас, и Делайла выудила из её чрева свою стряпню. Она отрезала кусок и протянула его мне. Оперевшись на столешницу, я вдохнул его запах. Может, это был и не кекс, но пах он просто чудесно.

— Доволен? — спросила она.

Я положил кусок и посадил её на стол. Мы обнимали и целовали друг друга, пока Фрамп не залаял.

— Очень, — улыбнулся я.

Фрамп схватил за конец моей рубашки и попытался оттащить меня назад. Делайла подняла руки.

— Ладно, ладно. Перейдём к делу, — спрыгнув со столешницы, она передала кусок пирога Фрампу. — Но для начала нам понадобится книга.

Я вновь вспомнил, что до сих пор не сообщил Эдгару новость касательно его матери.

Фрамп просеменил в комнату Делайлы и, подпрыгнув на задних лапах, вытащил книгу с полки. Виляя хвостом, он принёс её Делайле.

— Спасибо, — сказала она, незаметно вытерев его слюни с корешка. — Так, теперь осталось найти Орвилла.

Я раскрыл книгу, но с изумлением обнаружил, что внутри творился полный беспорядок. Раньше мы всегда были готовы к тому, что Читатель может открыть историю в любой момент, теперь же я, кажется, застал героев врасплох. На одиннадцатой странице феи заплетали друг другу косы в Зачарованном Лесу. На тридцать первой тролли даже не удосужились начать перестройку своего моста. На двадцать седьмой странице не обнаружились русалки: они отправились загорать на Пляж.

Я осознал, что когда в книге был я, то всё работало как часы, и это потому, что за порядком следил Фрамп. Я покосился на него, и он покачал головой, закатив глаза и словно бы говоря: дилетанты.

Пролистав книгу, я нигде не нашёл Эдгара, что уже само по себе было неправильно, ведь главный герой должен появляться практически на каждой странице. Мы отыскали Чулка, валявшегося на спине на Единороговом Лугу вместе с Хамфри: они наблюдали за облаками.

— Чулок, — позвал я, и тот поднялся на ноги.

— Привет, Олли, — заржал он. — Мы с Хамфри не услышали вас.

Хамфри сел, весь трясясь от восторга.

— Это мой новый лучший друг. Он самая большая собака на свете, — он повернулся к нему. — Ты мне нравишься.

— А ты — мне, — просиял Чулок от такого внимания к своей персоне.

— Ради всех звёзд во Вселенной, — вздохнул я. — Куда подевался Эдгар?

— Не знаю, Олли. Я его сегодня не видел.

— Тогда кто руководит всеми?

— Боюсь, что никто, — негромко заржал он в ответ. — С тех пор, как исчез Фрамп, каждый занимается своими делами.

Фрамп гавкнул, привлекая внимание коня.

— Эй! — воскликнул он. — Здорово выглядишь. Видно, всё-таки врут, что в реальном мире гравитация тяжёлым грузом давит на плечи…

— Чулок, где Орвилл? — поинтересовался я.

— А, он чистит зубы, — ответил Чулок.

— Спасибо. Придержи своих лошадей.

Хамфри вцепился в ноги коня, а я пролистал на тридцать седьмую страницу. Орвилл сидел в командирском кресле космического шаттла, а над ним навис капитан Крэбб.

— Привет, парень, — пробубнил капитан Крэбб за своей медицинской бумажной маской.

Орвилл тоже попытался было что-то сказать, но открытый рот помешал ему это сделать.

— Ещё минутку. Всё. Сплёвывай, — скомандовал капитан, подавая Орвиллу кружку, который явил миру ослепительно белую улыбку.

— Такую возможность упускаешь, Оливер. Эти новые кресла гораздо удобнее тех старых, но хороших, что у меня стояли на корабле.

— Орвилл, у тебя получилось? — спросила Делайла.

Орвилл покачал головой.

— У меня только сейчас появилось свободное время. А я уже дважды переносил запись. Были дела поважнее, — он переглянулся с капитаном Крэббом. — Книга не очень рада подобным преобразованиям, — признался он. — Она приходит в упадок.

Капитан Крэбб не дал ему договорить:

— Точнее сказать, она разваливается на части.

— Как это? — спросил я.

Орвилл сел, сняв салфетку с шеи.

— На Пляже разверзлась дыра, которая засасывает деревья из Зачарованного Леса. Уже пять домиков фей ушли в небытие.

— Вчера обрушилась часть пещеры Пиро. Хорошо, что его в тот момент в ней не оказалось.

— А разве книга не может восстановить себя сама как обычно?

— В том-то и дело, парень, — ответил капитан Крэбб. — Она уже перестала к этому прибегать с момента ухода Фрампа.

— Словно бы книга потеряла так много, — заметил про себя Орвилл, — что уже устала бороться.

— С кем это вы разговариваете?

Мы с Делайлой замерли, услышав голос Джулс, вошедшей в комнату. На ней была куртка Криса. Орвилл и капитан Крэбб в панике переглянулись, не зная, что им делать. Обычно когда книгу открывал новый Читатель, помогали указания Фрампа, но в этот раз герои были разбросаны по всей истории и не могли сыграть историю.

— Всё нормально, — сказала им Делайла и прижала книгу к груди. — Джулс, помнишь, я рассказывала тебе, что герои той истории, которую я постоянно перечитывала, разговаривали со мной?

Она прищурилась.

— Ну?

— И ты вроде бы мне поверила.

— Да… но речь шла только о твоём дружке, — заметила Джулс. — Если бы ты мне сообщила, что собираешься в отпуск на Луну, я бы тоже поверила.

— Но я тебя не обманывала, — сообщила Делайла, поворачивая книгу так, чтобы Джулс видела иллюстрации. Капитан Крэбб и Орвилл неловко поприветствовали её, помахав рукой.

Джулс схватила книгу, вертя и тряся её в руках.

— С ума сойти, — пробормотала она,

— Пожалуйста, перестаньте! — вскрикнул Орвилл.

— Тут есть батарейки? — поинтересовалась она, разглядывая форзац. — Или это электронная книжка будущего?

Она повернула книгу вверх тормашками, и Орвилл с капитаном Крэббом повалились в нижний угол страницы.

Вдруг одна из страниц поднялась, хотя Джулс её не трогала, и перелисталась назад. За ней другая, третья, и вскоре зашелестел целый каскад бумаги.

— Что происходит? — прошептала Делайла.

Но я не мог ей ответить. Потому что раньше с подобным не сталкивался.

Страницы замерли, остановившись на выходных сведениях. Раньше мы никогда туда не заглядывали — лист был в основном пустой, только небольшие облачка букв отбрасывали тени. Он располагался далеко от всех остальных страниц. Там не было ни гор, ни лесов, ни водоёмов, ни замков, так что причины туда ходить не было, поэтому мы и думать забыли о его существовании.

Джулс посмотрела на нас сияющими глазами.

— Сегодня просто потрясный вечер, — сказала она и в тот же самый миг исчезла.

ЭДГАР

Я убью его.

Прошло два дня с тех пор, как исчез Фрамп, и всё это время я пытался избавиться от глупого пса, который преследовал меня по пятам.

— Я люблю печенья, — вздохнул Хамфри, семеня рядом со мной. Он весь дрожал от радости. — Делайла даёт мне печенья. Мне очень нравятся печенья. А тебе нравятся печенья? Нам нужны печенья.

— Ты вообще когда-нибудь молчишь? — спросил я и пошёл быстрее, надеясь от него отвязаться. — Хочешь сыграть в игру? — предложил я.

— Играть? О, я обожаю играть!

— Да неужели! — с сарказмом заметил я. — А вот эту знаешь? Называется «Сколько комнат в замке?».

— Звучит весело. А можно нам поиграть в мячик? Кинь мне мячик! — он сел на задние лапы и высунул язык. — Как-то раз я проглотил ботинок.

— И?

— Меня вырвало.

Я медленно кивнул.

— Ну так что? На счёт три ты отправишься искать все комнаты, какие только есть в замке, а потом скажешь мне, сколько ты их насчитал. Готов? Раз… два… вперёд!

Хамфри не сдвинулся с места.

— И чего же ты ждёшь?

— Ты не сказал «три».

— О Господи… Три, — вздохнул я, и он пулей взбежал по ступенькам и завернул за угол, царапая когтями камень.

В ту же секунду я бросился в противоположном направлении и спрятался в чулане. Там, сидя в темноте, я прикидывал в уме, сколько времени мне придётся здесь торчать, пока Хамфри не потеряет ко мне интерес. Его внимания хватает ровно на одну миллисекунду, но бдительности терять нельзя. Честное слово, у этой глупой собаки где-то прицеплена камера слежения, потому что всякий раз, когда я думаю, что мне наконец удалось от него избавиться, он появляется из ниоткуда, виляя своим хвостом.

Когда мои глаза привыкли ко мраку, я разглядел полку, на которой были сложены простыни и полотенца. По краям простыней цвели маленькие фиолетовые цветочки, прямо как на кровати у моей мамы.

Дверь чуланчика открылась, и моё сердце ёкнуло: неужели Хамфри таки нашёл меня? Но это оказалась королева Морин. Она моргнула и сказала:

— О, здравствуй, дорогой. Передай, пожалуйста, швабру.

Я сделал, как она попросила, готовый к её расспросам, но то ли ей было всё равно, то ли она привыкла к тому, что средь бела дня можно наткнуться на кого-нибудь в чулане.

— Хорошо тебе провести время. Если проголодаешься…

— Ш-ш-ш, — остановил я её, — я прячусь от Хамфри.

— А-а-а, понятно, — ответила она. — Ну что ж, играйте.

Она ещё не закрыла дверь, когда вдруг раздался такой оглушительный грохот, что весь замок затрясся. Выйдя из шкафа, я обнаружил Хамфри, сидевшего в коридоре с поджатым хвостом.

— Что-то упало на кухне, — прошептал он. — А ещё ты мне очень нравишься.

★★★

Легче победить Зорга в космической битве, чем остаться без общества Хамфри хотя бы на минуту.

— Хамфри, — позвал я, помахав перед ним игрушкой, которую смастерили феи из палочек, жёлудей и соломы. — Лови!

Я швырнул её изо всех сил как можно дальше, почти что на край страницы.

— Ох, кость честная! — бросился за ней Хамфри. Через минуту он вернулся, зажав игрушку между зубами. Он энергично замотал головой и бросил её к лапам.

— Я обожаю эту игрушку, — засопел он, кусая её. — Обожаю-обожаю, прямо готов съесть её, — он дёрнул куклу и задвигал челюстями. — Обожаю… Обожаю… Обожаю… О нет, она сломалась, — Хамфри попятился от кучи мусора, что недавно была его игрушкой, и в отчаянии посмотрел на меня.

— Ладно, — вздохнул я. — Внимания хватило на тридцать миллисекунд.

Может, удастся его вымотать?

— Побегаем?

— Я бегаю быстрее всех, — похвастался пёс и стрелой помчался в следующую главу.

Я направился за ним, а он понёсся вперёд, потом вернулся, чтобы убедиться, что я следую за ним. Он взял след, водя носом по земле и петляя между деревьями Зачарованного Леса. Он по-собачьи переплыл океан и стал наматывать круги вокруг лаборатории Орвилла. В конце концов он резко остановился у основания Деревянной Башни, переводя дух.

— Здорово! Давай ещё! Я совсем не устал и вовсе не хочу спать, — и Хамфри завалился на бок и захрапел.

— Ну наконец-то, — выдохнул я.

Наверное, у меня в запасе была одна минута. А потом он проснётся и мне вновь придётся его отвлекать. Мой взгляд упал на возвышавшуюся передо мной башню.

Собаки лазать не умеют.

Я забрался на каменную скалу, что вела к башне, ища опору. Выпрямившись, я начал медленно карабкаться наверх, сглатывая приступы тошноты, накатывавшие на меня так же, как волны бурлившего внизу океана.

Наконец я достиг открытого окна башни, где по сюжету истории была заточена Серафима, и бросился головой вперёд, бесцеремонно приземляясь прямо в какую-то кучу на полу.

Слава Богу, подумал я. Тишина и покой.

— Что ты здесь делаешь? — раздался приглушённый голос из-под горы одеял на другом конце комнаты.

Я прищурился.

— Серафима?

Я никогда не видел её такой: в ночной рубашке и в разноцветных носках. Её волосы напоминали растрёпанный лесной кустарник. Думаю, что душ она принимала уже давно.

— Эм, с тобой всё хорошо?

— Нет, — разрыдалась она. — Я не знаю, что со мной происходит. Никто не оставил мне шоколадки перед сном. Я нигде не могу найти свои тапочки. За дверью не оказалось завтрака. А ещё я не помню, когда мне в последний раз говорили, что я краси-ивая.

Я вдруг вспомнил, как Фрамп как-то раз спешил к Серафиме заправить ей кровать. Все эти ухищрения служили лишь одной цели — позволить ей поверить, что она настоящая принцесса. Может, это и есть любовь: потакать чьим-то слабостям и делать любимых счастливыми.

— Знаешь, что тебе нужно? — спросил я. — Смена обстановки. Я тут пытаюсь отвертеться от одного пса…

Серафима зарыдала ещё громче.

— Я скучаю по Фрампу!

— Поверь мне, — пробормотал я. — Не ты одна. Слушай, ты не знаешь случайно, есть ли в сказке потаённые места, где можно спрятаться?

Она перестала плакать и заморгала. Потом подняла одну из простыней за край и высморкалась.

— Дай подумать, — она слезла с кровати и юркнула за ширму.

Вскоре она вновь предстала передо мной в помятом и попачканном платье и в туфлях разного цвета. Её волосы были наполовину убраны в растрёпанный пучок, съехавший куда-то на бок.

— Как я выгляжу? — поинтересовалась она.

— Эм, нормально.

Она сникла.

— Впрочем, это неважно. Мне всё равно некого удивлять.

Я выглянул в окно — Хамфри уже зашевелился.

— Нам надо торопиться, — заметил я. — Только не говори, что мне придётся снова спускаться обратно.

— Обычно я просто прыгаю.

— Ты что, сумасшедшая?

— Это даже Рапскуллио по зубам, — ответила она. — А он большой мальчик, — она подобрала юбки и перекинула одну ногу через подоконник.

Улыбнувшись, принцесса выпрыгнула из окна.

— Серафима! — заорал я.

Помедлив пару секунд, я мельком взглянул на бушевавшие у скал волны и её удалявшуюся всё дальше фигурку. Тогда я прыгнул следом.

Пропади оно пропадом это геройство.

Земля приближалась просто с космической скоростью. Я поймал себя на мысли: ну вот и конец. Буду сильно скучать по маме, новым «Звёздным войнам», фрикаделькам и спагетти…

Это было похоже на прыжок со скалы на резиновом канате, когда я вместо того, чтобы разлететься на кусочки, внезапно остановился, не долетев до скал считанные миллиметры. Вопреки законам физики я не отскочил назад, а замер в воздухе, медленно опускаясь на землю. Краем глаза я увидел, как Серафима аккуратно вытянула ножку и сделала пару шажков по направлению к земле.

— Ну? — спросила она, глядя на меня. — Тебе что, особое приглашение нужно?

Я сделал глубокий вздох и прыгнул, приземлившись точно на обе ноги, целым и невредимым.

— Куда теперь?

— Следуй за мной, — последовал ответ Серафимы. Она крепко взяла меня за руку и помчалась по страницам, пока мы не достигли заснеженной пустыни. Ну, по крайней мере, это место выглядело именно так. Вокруг нас, насколько хватало глаз, не было ничего, но и холода не чувствовалось.

— Где это мы? — спросил я.

— За титульным листом, — ответила принцесса. — Я была здесь лишь раз.

Я шагнул вперёд, и моё тело накренилось вправо. Передвигаться можно было только в наклонном положении. Я поднял голову и задел низко висевшие буквы.

Конечно же. Курсив.

Серафима тоже с большим трудом пыталась удержать равновесие. Вокруг стояла звенящая тишина — чистый вакуум.

— Прекрасно. Хамфри ни за что не найдёт меня здесь, — мой голос эхом разнёсся вокруг, словно я находился на дне ущелья. — А как ты вообще его нашла?

— Случайно. Как-то раз у меня… вскочил прыщик, — призналась Серафима. — Я и подумать не могла о том, чтобы появиться перед Оливером в таком виде. Поэтому ушла как можно дальше и так обнаружила это место. Нелегко быть совершенством, знаешь ли.

Её внимание привлёк небольшой круг, пульсировавший неподалёку.

— А это что?

Кажется, это был какой-то люк. Серафима подошла ближе, спотыкаясь от косой позы. Её туфельки предательски заскользили, и она поехала вниз по склону прямиком к этой чернильной катастрофе.

— На помощь! — закричала она. — Эдгар! — она отчаянно цеплялась за пустоту.

Прежде чем сдвинуться с места, я осторожно выставил ногу вперёд, прощупывая почву, — так недалеко и самому упасть в любой момент. Со всех сторон как будто бы обступили невидимые ледяные горки. Мне удалось подползти ближе и протянуть руку.

— Серафима! — закричал я. — Держись!

Она подтянулась, хватаясь за мои пальцы, и это небольшое движение отправило меня в нокаут. Серафима, сорвавшаяся вниз, исчезла в недрах чёрного водоворота. Я вытянул руку, готовясь к худшему, когда увидел, что эта самая вращающаяся воронка имеет форму буквы C и окольцована кругом.

Я влетел прямиком в середину знака авторского права.

Больно упав на спину, я приземлился на целую груду каких-то непонятных вещей.

Тут были пузырьки со снадобьями, мечи, доспехи. Статуя золотого леопарда с изумрудными глазами. Детская коляска, кандалы, сорок перин, хрустальная туфелька, лампа джина, алый плащ. Прялка, бобовый стебель, уходящий далеко в небо. Горы монет и карты сокровищ, брошенные велосипеды, наполовину надутый воздушный шар и чёрная шляпа ведьмы. На противоположной стене висела длинная-предлинная книжная полка, заваленная рукописями в миниатюрных переплётах с медными табличками, надпись на которых гласила: АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ КОНЦОВКИ. Я вытянул одну из них и прочёл на последней странице следующее:

А Рапскуллио и королева Морин жили долго и счастливо и умерли в один день.

— Ни фига себе, — выдохнул я, вертя головой во все стороны.

— Эдгар? — голос Серафимы вынырнул откуда-то из кучи драгоценностей. Я сдвинул с пути пиратский сундук и извлёк её из прядей жемчуга. — Что это за место?

— Это пасхалка, — объяснил я. — В некоторых видеоиграх создатели прячут шутки, понятные только игрокам, или послания для них. Когда они их находят, то открывается какой-нибудь секретный уровень или короткий путь.

Я в изумлении огляделся.

— Кажется, это портал в воображение моей мамы. Здесь находятся все прочитанные ею истории, послужившие вдохновением для создания этой… а также те сюжеты, которые она не стала развивать.

Я знал, что если стану рассматривать каждую деталь этого мира, нам отсюда не выбраться вовеки. Комната, где бы она ни находилась, была такой же бесконечной, как и фантазии моей мамы.

Серафима схватила меховую накидку и нацепила на себя. Едва только одежда опустилась ей на плечи, как капюшон сжался на её шее, а на макушке принцессы загорелись два жёлтых глаза.

— Сейчас же сними! — завопил я.

Мне с большим трудом удалось отодрать от неё крепко приклеившуюся вещицу. Мы неуклюже повалились назад, и колено Серафимы припечатало меня к полу.

— Ничего не трогай, — решительно заявил я. — Мы не знаем, что это за вещи и к чему приведёт их использование.

Она разочарованно нахмурилась и поднялась в облаке шёлка и юбок.

Я встал следом и в этот момент заметил картину.

Она изображала короля в золотой короне и подбитой мехом горностая мантии. В одной руке у него была держава, а вторая бережно прижимала к груди ребёнка.

Я уже где-то видел это изображение, вот только оно стояло на столе у моей матери, а на мужчине вместо короны была бейсбольная кепка и футболка с джинсами, а не королевское одеяние. На фотографии он прижимал к груди бейсбольный мяч и меня.

Я не мог оторваться от лица моего отца и, возможно, именно поэтому не заметил, как Серафима оказалась возле другой кучи безделушек.

— А-а-ах! Какая красота! — воскликнула она, открывая откидную крышку маленькой эмалевой коробочки с блеском для губ, на которой серебряными буквами было написано следующее: Заветное Желание.

— Серафима! — остановил я её. — Не делай этого!

Но было поздно. Она опустила пальчик в ёмкость и коснулась своих губ розовым блеском.

Внезапно Серафима задрожала и раскрыла рот. Наружу выползла тонкая струя дыма, и в воздухе осталось пять букв:

ФРАМП

В комнате заклубился дым. Он окутал принцессу с ног до головы, поглотив её всю. Я закричал и бросился к ней, пытаясь освободить из туманного плена.

Как только облако рассеялось, я отступил.

— Ты как? — спросил я.

Моя челюсть упала.

Передо мной стояла девушка с синими волосами, в пирсинге и армейских ботинках.

— Ты кто такая?

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Читатель, а ты веришь в Судьбу?

Ты веришь, что на каждого из нас есть свой отдельный план? Что наши жизни предначертаны? Что в наших жизнях всё уже решено за нас?

Если да, то мы тоже в какой-то мере можем считать себя персонажами своей жизни-истории…

Или может, ты веришь, что мы создаём своё будущее случайно, дрейфуя от одного приключения к другому, постоянно меняя маршрут нашего пути, опираясь не на план, а на удачу? А может, какой бы случайной и стихийной ни казалась жизнь, может, это как раз то, что хотел сказать автор.

ДЕЛАЙЛА

После исчезновения Джулс появившийся порыв прохладного ветра навёл беспорядок на моём столе, сорвал простыни и плакаты со стен. Что-то ударило мне в лицо и повалило на пол. Протянув руку, я нащупала драгоценные камни тиары. В следующий миг рядом со мной распласталось облако длинных светлых волос, шёлка и тюля. Серафима.

Я схватила её за плечи и встряхнула.

— Куда ты дела мою подругу?

В ответ она уставилась на меня широко раскрытыми глазами.

— Я… я не знаю. Я наносила блеск для губ. А потом вдруг ни с того ни с сего оказалась здесь, — её взгляд упал на Фрампа, и она расплакалась. — Это так ужасно! Без тебя всё валится из рук. А слуги ушли из замка. Никто не заботится обо мне! — она перешла на смущённый шёпот. — Мне приходится самой расчёсывать волосы.

Фрамп тявкнул в ответ, и Серафима кивнула.

— Очень мило с твоей стороны, но я знаю, что выгляжу не так безупречно, как обычно.

— Постой-ка, — вмешался Оливер, выступая вперёд. — Ты что, понимаешь его?

Серафима бросилась в объятия Оливера, и мы с Фрампом напряглись.

— Оли! — воскликнула она. — И ты здесь? Какой чудесный сюрприз! — она всплеснула руками и улыбнулась. — Я хотела бы вас всех поблагодарить за то, что пришли. Я и подумать не могла, что вы всё это спланировали. Хотя до моего дня рождения ещё далеко… — она просияла. — Я готова к вручению подарков.

— Это не празднество в твою честь, — заметил Оливер.

Фрамп вновь подал голос, и Серафима покраснела.

— Он говорит, что я выгляжу на шестнадцать и ни на день старше, — перевела она.

— Как тебе это удаётся?

— Ох, Оли, ты сам как думаешь, чему учат принцесс? Я живу в башне. На протяжении четырёх лет моим единственным собеседником была птица. Я свободно говорю на всех языках животных. Только не на рыбьем. Кроме бульканья ничего не разберу, — она перевела взгляд на меня. — Крестьянка, будь добра, приготовь мне ванну. Сегодняшнее путешествие изрядно утомило меня.

— Нет, Серафима. Это Делайла.

— О, прошу прощения, — она улыбнулась. — Делайла, будь добра, приготовь мне ванну. Сегодняшнее путешествие изрядно утомило меня.

Я сложила руки на груди.

— Я тебе не служанка.

Фрамп просеменил из комнаты в ванную, и вскоре оттуда послышался звук льющейся воды. Он вернулся, виляя хвостом.

— Благодарю тебя, Фрамп, — она удивлённо взглянула на Оливера. — Тебе следует лучше воспитывать своих слуг, Оливер.

Серафима выплыла из комнаты.

— Делайла, помоги мне.

Мои глаза метали молнии.

— Пожалуйста, — умоляюще протянул Оливер. — Только один раз.

Я проследовала за принцессой в ванную, где она уже стояла, раскинув руки в стороны. Я скрипнула зубами и расшнуровала сзади платье.

— Довольна?

Серафима прокашлялась. Теперь она стояла в одной тонкой хлопковой рубашке, которая, конечно же, была слишком тяжела для ручек принцессы. Я сдёрнула её через голову, и Серафима повернулась.

— Ты просто прелесть, — притворно улыбнулась она и, прежде чем я успела что-либо сделать, обхватила мою шею руками, рассыпавшись в благодарностях.

Предоставив Серафиму самой себе (надеюсь, она не пойдёт ко дну), я направилась обратно в комнату. Оливер расположился у открытой книжки, которую вырвало из рук Джулс, прежде чем она испарилась.

— Ничего не понимаю, — сказал он, — что значит исчезли?

Я заглянула Оливеру через плечо и увидела Орвилла. Волшебник покачал головой.

— Мы по-прежнему их ищем. Феи с Чулком прочесали все окрестности, даже самые потайные уголки, но их и след простыл.

— Это же небольшая книжка, — встряла я. — В самом деле, неужели так трудно найти девчонку-панка на страницах сказки?

— Рапскуллио повсюду развешивает объявления о пропаже; русалки тоже подключились к поискам. Обещаю, как только мы что-то узнаем, то пошлём весточку.

— Как? — раздражённо отмахнулся Оливер. — Волшебного мольберта же больше нет.

— Не поспоришь, — согласился Орвилл.

— Мы будем периодически открывать книгу, — предложила я.

Фрамп заскулил.

— Как быть с Серафимой? — перевёл Орвилл.

Оливер нахмурился.

— Я единственный из присутствующих, кто не говорит по-собачьи?

— Постарайтесь, чтобы она особо не находила себе неприятности, — продолжил Орвилл и усмехнулся Оливеру. — Кажется, в этом деле у тебя уже есть опыт, Оли, не так ли?

Оливер осторожно закрыл книгу. Фрамп заскрёбся в дверь, желая выйти в коридор, наверняка чтобы нести караул около ванны.

— Оливер, — заметила я, — это невозможно. Какая-то странная — и я это серьёзно — девчонка заявляется вдруг ко мне. Возникнет куча вопросов. И что я скажу маме Джулс?

Оливер протянул мне заряжавшийся айфон моей подруги.

— Так пусть ей скажет сама Джулс, — ответил он. — А эта штуковина тебе поможет.

— Ты гений.

Схватив телефон, я отправила сообщение:

Можно остаться у Делайлы на выходных?

Затаив дыхание, я стала ждать ответ. Вскоре телефон оповестил о нём окружающих:

А ты уже сделала д/з?

АГА

НЕ ЗАСИЖИВАЙСЯ ДОПОЗДНА.

— Ну вот, — обрадовался Оливер. — Одна проблема решена.

— Ненадолго. Я выиграла для нас два дня. А если Джулс к этому времени не вернётся?

— Вернётся, — заверил он меня.

— А Серафима? Как ты предлагаешь мне объяснить моей маме подобную перестановку?

Внезапно меня осенило. Конечно, попахивало авантюрой, но может, мне удастся убедить маму (да и всех остальных) в том, что Серафима — студентка по обмену. Тогда было бы понятно, почему она толком не знает наши порядки.

Я повернулась к Оливеру.

— Мы скажем, что она иностранка.

— А откуда она тогда приехала?

Я задумалась. Какой язык люди точно не знают? Последнее, с чем мне хотелось бы столкнуться — чтобы кто-то пытался поболтать с Серафимой на её так называемом родном языке.

— Исландия, — решила я.

Оливер кивнул.

— Звучит правдоподобно.

— Потому что это так и есть.

Из коридора донёсся лай и голос Серафимы:

— Дела-а-а-йла! Принеси моё полотенце!

Я повернулась к Оливеру.

— Я. Категорически. Отказываюсь. Это. Делать.

Он прикусил нижнюю губу.

— Конечно. Что ж, в таком случае, придётся мне помочь ей…

— Обойдёшься, — огрызнулась я, отпихивая его, так что Оливер отшатнулся. На пороге я остановилась. — Чтобы к понедельнику она была уже в сказке.

★★★

Когда Оливер ушёл домой, моя мама до сих пор не вернулась со свидания с доктором Дюшармом, так что у меня было ещё немного времени, чтобы подумать, как лучше преподнести ей Серафиму. Я разрешила принцессе взять моё платье и надеть его поверх сорочки. Сомнительное удовольствие мне доставило расчёсывание её волос (ровно сто раз нужно было провести расчёской по волосам!). Попутно приходилось убеждать принцессу в том, что это действительно гребень из щетины кабана, точно такой же, как у неё, а не дешёвая безделушка из ближайшей лавки.

— Всё, — заявила я. — Пора спать.

Я взяла принесённый Джулс спальный мешок и вручила Серафиме, но тот выпал у неё из рук. Со вздохом я развернула его и положила рядом со своей кроватью.

— Ну вот, — я указала на импровизированный матрац.

Серафима аккуратно сняла платье и ступила на распластанный фиолетовый мешок так, словно это была красная ковровая дорожка. Она прошлась по нему и быстро забралась в мою кровать.

— Чудесно, — сказала она, натянув одеяло до подбородка.

— Чудесно, — передразнила я, юркнув в мешок как раз вовремя, чтобы Фрамп воспользовался мной как батутом и забрался на кровать.

— Постарайся хорошенько выспаться, — посоветовала я.

— О, я всегда стремлюсь к этому, — убеждённо ответила принцесса. — Хороший сон важен для красоты. Желаю тоже доброй ночи, — она взглянула на меня. — Похоже, тебе он потребуется больше, чем мне.

Фрамп взвыл, свернувшись клубочком в её ногах.

— Очень мило с твоей стороны, — ответила ему Серафима. — Но я уверена, что мне удастся выглядеть ещё лучше, если я захочу.

Пёс снова заскулил и тихо тявкнул. Принцесса хихикнула.

— Конечно я помню твои старания. Феи разбросали пыльцу по небу, чтобы получилось моё имя. А королева Морин испекла мой любимый яблочный пирог, только ты не сказал ей, что стащил эти яблоки из сада Рапскуллио, — она протянула руку и рассеянно потрепала Фрампа по голове. — А помнишь, как я приготовила тебе печенье на день рождения, но они все сгорели у меня в печи, и ты всё равно съел их до последней крошки, потому что не хотел меня расстраивать?

Он подобрался к ней поближе, остановившись у изголовья, и лизнул принцессу в щёку. Она густо покраснела.

— Ты всегда был добр ко мне, Фрамп, — прошептала Серафима. — И почему я прежде не замечала этого, до твоего исчезновения?

Фрамп тихо заскулил, и она покачала головой.

— Мне неважно, как ты выглядишь. И так было всегда, ты же знаешь. Ведь это ты оставлял тапочки у моей кровати, и готовил мне завтрак, и убирался в моём шкафу, и стирал мои вещи. Ты пёс. Ну и что же? Благодаря тебе я чувствую себя принцессой, как и хотела.

Наверное, мне не следовало подслушивать, но я, не удержавшись, улыбнулась. Они походили на нас с Оливером, когда он по-прежнему был заперт на страницах сказки, и я часами болтала с ним, лёжа на кровати. Любой бы другой подумал, что это было похоже на разговор со стеной, но мы знали лучше.

Я заснула под стук хвоста Фрампа по кровати, под звук истинного счастья.

★★★

Едва только забрезжили лучи рассвета, как я проснулась от оглушительного сопрано.

— Здравствуй, здравствуй, новый день… Разгоняй скорее тень… Пусть все птички прилетят… Ведь они уже не спят!

Я с трудом разлепила глаза и увидела, что Серафима танцует — в прямом смысле слова — по комнате.

— Это ещё что такое? Полседьмого утра. Воскресенье.

— О, доброе утро, служанка. Я просто приветствовала новый день! — она порхнула к окну и прижала ладони к стеклу. — Какое чудесное утро!

Я закрыла ухо подушкой.

— Ещё ночь на дворе. Иди спать, Серафима. Повторим то же самое через четыре часа.

— Ты неправа. Леди встаёт вместе с солнцем…

Серафима присела за мой стол, заставляя свой голос то подниматься до самых высот, то опускаться на самые глубины. Кажется, это самые раздражающие звуки на свете.

— Что. Ты. Творишь? — прорычала я.

— Если я не разомнусь, то как я, по-твоему, буду петь весь день?

— Я не хочу, чтобы ты пела весь день! — завопила я.

Фрамп заворчал в ответ на мои вопли, а Серафима кивнула.

— Знаю. От неё действительно слишком много шума.

— От меня слишком много шума, — повторила я.

Она приподняла водопад своих светлых волос и рассыпала их по плечам.

— Мне бы хотелось косу, уложенную в пучок. Можешь даже вплести цветы.

Я выбралась из мешка и взялась за её волосы.

— Сойдёт и конский хвост, — ответила я.

— Это абсолютно недопустимо, — заявила Серафима. — Я скажу Оливеру, что от тебя толку, как от конюха. Если бы ты работала на конюшне, было бы больше пользы.

Ну хватит. Я было потянулась к Серафиме, намереваясь хорошенько вздуть лентяйку, но Фрамп схватил меня сзади за футболку и оттащил назад.

Серафима распахнула окно и высунулась почти наполовину наружу.

— Здравствуй, здравствуй, новый день…

Я захлопнула створку.

— Нет! Может, ты и выросла в башне, но у нас, крестьян, есть соседи, — я вздохнула. — Давай-ка лучше тебя оденем.

Фрамп забеспокоился. Переглянувшись с Серафимой, я схватила пса за ошейник и вытолкала его наружу в коридор. Потом открыла ящики комода и выудила оттуда бюстгальтер и нижнее бельё.

— Примерь, — предложила я.

Серафима пару секунд разглядывала меня, а потом взяла предложенное, пристроив лифчик у себя на голове наподобие шляпки и закрепив под подбородком.

— Не так, — я отняла у неё предмет женского гардероба и приложила к своей футболке, демонстрируя, как его нужно носить. — Снимай платье и надевай их на них.

Сделав, что ей было велено, Серафима с улыбкой повернулась. Нет, не подойдёт…

Я вздохнула.

— Ну конечно он тебе мал.

Я порылась ещё в комоде и нашла широченную толстовку, прибережённую до лучших времён.

— Надевай вместо него. И не забывай скрещивать руки на груди.

После я позвонила Оливеру по скайпу в надежде, что гудки на компьютере разбудят его. Вскоре на экране появилось его лицо, заспанное, с всклокоченными волосами.

— Ты чего не спишь? — спросил он.

— Потому что наша Мисс Проснись-и-Пой — ранняя пташка. Если придёшь, то приготовлю тебе завтрак.

Внезапно Серафима наклонилась к моему ноутбуку, уперев в экран ладони.

— Оливер! — ахнула она. — Почему ты такой плоский?!

— Поторопись, — заметила я принцу. — Ладно?

Поначалу Серафима отказывалась выходить из комнаты, не веря, что женщины в этом мире могут носить леггинсы. Мне удалось заманить её вниз с помощью обещаний вкусно подкрепиться. В семь утра на столе уже дымился завтрак из омлета, оладушек, бекона и каши. Всё это было уничтожено принцессой. Она точно какая-то бездонная.

В кухню вошла моя мама в своей воскресной одежде — фланелевой рубашке и пижамных штанах.

— Ты сегодня рано, — удивлённо заметила она. Её взгляд упал на Серафиму. — Я думала, что к тебе заглянет Джулс.

— Эм, да нет, ты что, не помнишь? Я же тебе говорила о Серафиме, — солгала я. — Она приехала по обмену и поживёт у нас пару дней. Мы обсуждали это на прошлой неделе, когда ты наводила красоту перед свиданием с Грегом. Господи, да ты меня совсем не слышишь!

— Ну… конечно же я помню, — ответила мама. — Я просто забыла, что приезд был запланирован на эту неделю. — она улыбнулась Серафиме, произнося каждое слово медленно и громко: — Откуда… ты… приехала… милая?

— Она из Исландии, мам, и хорошо слышит.

Серафима повернулась к моей матери:

— Вы хозяйка этой гостиницы?

— Она хотела сказать этого дома. Слова «гостиница» и «дом» в исландском идентичны, — перебила я.

Серафима вытянула руку.

— Вы рады со мной познакомиться.

— Конечно, — рассмеялась моя мама. — Добро пожаловать в Америку. — она заметила Фрампа, свернувшегося подле Серафимы и прижавшегося к её ноге. — Хамфри, кыш!

— Не беспокойтесь. Мы с Фрампом давние друзья, — ответила принцесса.

— Звучит нелепо, — встряла я, — но в Исландии всех собак зовут по имени Фрамп. И как они только не путаются! Но им лень придумывать для каждой новую кличку.

— Ты к нам надолго, Серафима? — поинтересовалась моя мама.

— Сначала нам нужно попасть обратно в книгу…

— Магазин, — закончила я. — Книжный магазин, — я стянула Серафиму со стула. — Мы как раз направляемся за покупками. Надо взять кое-какие сувениры.

А ведь это прекрасная мысль. Серафима же не может вечно ходить в моей толстовке, и мы не знаем, надолго ли она застряла в нашем мире. Если я хочу избежать неудобных вопросов, первым делом нужно позаботиться о том, чтобы она не отличалась от других.

Моя мама сделала себе кофе и села напротив Серафимы.

— Мне всегда хотелось побывать в Исландии. Я слышала, там красиво. А где выросла ты?

— Ну, я жила одна в башне с видом на океан, — ответила Серафима. — Но оттуда было видно всё: пиратов, драконов, русалок…