Ожившая сказка

Нас спас от неминуемой катастрофы звонок в дверь. Вскоре в дом вошёл Оливер с раскрасневшимися от ветра щеками.

— Доброе утро, миссис Макфи, — произнёс он, — осмелюсь заметить, что вы выглядите с каждой нашей встречей всё прелестнее.

Моя мама — моя мама! — покраснела.

— Лайла, где же ты его раздобыла? — спросила она, покачав головой. Всё ещё держа кружку кофе, она поднялась наверх.

— Спасибо, — я поцеловала Оливера в щёку. — Ты спас меня. Иначе мне пришлось бы объяснять, почему Исландия превратилась в локацию «Игры престолов».

— А что это за игра и почему мы в неё никогда не играли? Кажется, мы упустили эту возможность. Я бы точно тебя обошёл.

— Забудь, — ответила я. — Давай лучше посмотрим, удалось ли им найти Джулс.

★★★

К моему величайшему облегчению, едва я только открыла книгу, на странице с Пляжем Долго и Счастливо обнаружился Эдгар собственной персоной. А рядом с ним стояла Джулс.

Во всяком случае, это я так думала.

Только вот одета она была явно иначе. Во-первых, бальное платье, а во-вторых, балетные туфли вместо культовых армейских ботинок. Джулс, которая считала балет всего лишь бессмысленным дрыганьем ног. Вдобавок ко всему, в её синих волосах появилась серебристая прядь.

— Джулс? — прошептала я.

— Так, ладно, — сказала она, указывая на Оливера. — Теперь мне всё ясно.

Серафима топнула ножкой.

— Это моё платье!

— Остынь, принцесса, — ответила Джулс. — А это — моя подруга.

Орвилл выступил вперёд.

— Эдгар рассказал нам, где ему удалось побывать, Оливер. Думаю, тебя это заинтересует.

Эдгар поднял голову, глядя на нас.

— Серафима отвела меня на титульную страницу, чтобы можно было отдохнуть некоторое время.

— Никогда не бывал там, — пробормотал Оливер.

— Точно. Но это к делу не относится. Пока мы там находились, кое-что произошло, — он помедлил. — Мы с Серафимой обнаружили в книге портал, когда свалились в него, и я могу сказать, что между строк спрятан своего рода тайник, гигантский склад, полный идей. Там находятся мысли, образы, персонажи, которые так и не вошли в эту историю, но остаются в голове моей мамы.

В голове его мамы. Мы с Оливером переглянулись, тут же вспомнив про Джессамин.

Оливер прокашлялся.

— Эдгар, мне тебе нужно кое-что сказать… Твоя мама… упала на днях. И её отвозили в больницу.

Эдгар выглядел потрясённым.

— Как она? Что произошло?

— Она упала в обморок. Сказала, что ничего не ела в тот день, — ответил я. — Но ей уже гораздо лучше, правда.

Но Эдгара, похоже, это не убедило. Он стал ходить взад-вперёд по странице.

— Нужно выбираться отсюда. Я должен быть уверен, что ей ничего не угрожает.

Если Эдгар покинет книгу, это означает, что Оливер должен снова занять его место. Где-то в глубине души мне было понятно стремление Эдгара вернуться к матери после того, как он услышал эти новости. Но не осознавала до сего момента, что в этом случае потеряю я.

Оливер посмотрел на меня, и я поняла, что он думал о том же.

— Mожет, есть другой выход, — прошептал он и повернулся к Серафиме. — Эдгар сказал, что ты попала в портал?

Она покачала головой.

— Это был макияж.

Я недоуменно изогнул бровь.

— Эдгар?

— Всё дело правда в макияже. Но на коробочке была надпись «Заветное Желание». Серафима, должно быть, захотела встретиться с Оливером, вот поэтому её к вам и перенесло.

Я взглянула на Серафиму, не отрывавшую взгляд от Фрампа. Маловероятно.

— Но это не объясняет попадание к вам Джулс, — заметила я.

— Ещё как объясняет, — возразил Оливер. — Хамфри поменялся местами с Фрампом, я — с Эдгаром. Для персонажа это единственный способ выбраться из книги. Чтобы его заменил кто-то более-менее похожий на него.

Вот поэтому я точно потеряю его.

Но если Оливер и Эдгар похожи друг на друга как две капли воды, то Серафима и Джулс явно разные. Я взглянула на серебристую прядь в её волосах. Если объекты разные… значит ли, что книга изменит второй для равновесия?

— Почему бы тебе просто не вернуться за этим Заветным Желанием и не загадать возвращения Серафимы? — предложила я.

— Ты думаешь, я не пробовал? — спросил Эдгар. — Я уже сто раз возвращался на титульник, но портала и след простыл. Я понятия не имею, по какой причине он вообще открылся.

Оливер нахмурился.

— Выходит, что никто теперь не может выйти из книги или попасть в неё.

— Нужно что-то делать. Мне необходимо попасть домой, — заявил Эдгар. — Очевидно, что раз есть один портал в книге, то должен быть и другой. — он потянулся к руке Джулс, и я заметила выражение шока на её лице. — Мы найдём его.

★★★

Серафима стояла посреди торгового центра с широко раскрытыми глазами.

— Никогда не видела ничего подобного, — выдохнула она, всплеснув руками.

Прежде чем мы с Оливером сумели её остановить, она бросилась по коридору, прыгая от одной витрины к другой, как мячик в пинг-понге. Она помахала рукой стоявшим манекенам, а когда ей предложили померить парфюм в одном магазине, она с радостью согласилась. Затем она смерила высокомерным взглядом продавца.

— Уложите мне волосы, — приказала Серафима.

— На втором этаже есть салон красоты, — предложила консультант, а я взяла Серафиму под руку, уводя её в сторону.

— Идём, принцесса.

Существует два типа детей, которых можно увидеть в магазине. Первые замолкают от потрясения. Оливер относится к ним. Стоило мне только отвернуться на секунду, как он уже склонился над каким-то пожилым мужчиной, спящим на скамейке. Второй тип думает, что они оказались в сказке и хочет скупить все автоматы с жевательной резинкой.

Серафима относится ко второму типу.

— Куда поведём её сначала? — спросил Оливер.

— Секрет Виктории.

— Можешь мне довериться, — заверил он. — Я никому не скажу.

— Нет, это название магазина… — я повертела головой и обнаружила, что Серафима исчезла. В бурлящей толпе внезапно блеснули знакомые белокурые волосы. — Сюда, — мы рванулись за ней.

Серафима обнаружилась за углом. Она стояла на самой вершине миниатюрного пластикового замка детской игровой зоны.

— Прочь, тролли! — кричала она с башенки, прогоняя детей. — Это моё королевство!

— О Господи, — со стоном я было шагнула вперёд, но Оливер остановил меня.

— Предоставь это мне, — сказал он, упав на колено и прижав руку к груди. — Принцесса, принцесса, — позвал он. — Спустись ко мне на землю!

Ресницы Серафимы затрепетали.

— Конечно, мой благородный рыцарь. Всю свою жизнь я мечтала о встрече с тобой.

Находившиеся на площадке мамочки, прижавшие к себе своих чад после появления урагана «Серафимы», зааплодировали. Сначала осторожно, а затем всё увереннее. Серафима слезла с пластикового сооружения и взяла Оливера за руку, кланяясь зрителям. Внезапно её что-то привлекло вдалеке.

— Смотрите! — воскликнула принцесса, вновь бросаясь вперёд.

Её целью стал фудкорт, куда она и направилась, петляя между толпами. Мы попытались последовать за ней, но нам преградила путь куча мала из покупателей, колясок и сумок.

— Делайла? — спросил Оливер. — Почему нас преследуют?

Я оглянулась через плечо и заметила женщину в белом фартуке и козырьке, бежавшую за нами.

— Без понятия, — ответила я, когда мы наконец нашли нашу подопечную. Принцесса прилипла к окну ювелирного Tiffany & Co. — Серафима!

Она повернулась, держа в руках полный поднос с курицей. Мчавшаяся за нами женщина резко затормозила, и я с извинениями вернула ей еду. Она покачала головой и ушла восвояси, бормоча что-то себе под нос.

— Хочу эту, — заявила Серафима, указав на сверкавшую бриллиантовую тиару.

В ответ я расхохоталась.

— Это даже тебе не по карману, высочество.

Мы с Оливером взяли под руки принцессу, словно непоседливого ребёнка или душевнобольную, и препроводили её в сторону магазина женского белья. Однако как только мы переступили порог Секрета Виктории, Оливер отпустил руку Серафимы и прикрыл глаза.

— Святые небеса, Делайла, — вознегодовал он. — Это неприлично!

Я посадила его на скамейку прямо перед магазином, наводнённым папочками, бойфрендами и мужьями, для которых делать покупки своей второй половинке было сущей мукой.

— Пожалуйста, только никуда не уходи, — взмолилась я. — Я не смогу следить за вами обоими одновременно.

Мы с Серафимой направились внутрь. Я прошла мимо ангельских крыльев, кружевных поясов для чулок и костюмов горничных в самый дальний отдел, где продавалось более подходящее бельё. Пока я просматривала акционные экземпляры, пытаясь подобрать нужный размер бюстгальтера, Серафима скакала от столика к столику, перебирая горы разноцветного шёлка. Она плясала вокруг меня с розовым корсетом, окантованным белым кружевом.

— Ну разве не прелесть? — восклицала Серафима.

Я выдернула его из рук принцессы.

— Во-первых, он стоит сто баксов. А во-вторых, если хочешь корсет, то носи тот, который у тебя уже есть. — я показала ей белый хлопковый бюстгальтер. — Вот, что тебе нужно.

Серафима нахмурилась.

— А мне нравится вот этот, — сказала она, выуживая самый дурацкий лифчик, который я когда-либо видела: ярко-розового цвета, с тюлевой бахромой по низу и усыпанный ослепительными стразами, которые выкладывали буквы V и S.

— Нет, — отрезала я. — Исключено, — кинула я его обратно.

Мы направились в примерочную. Я закрыла за принцессой дверь и передала ей бюстгальтер через верх.

— Надевай.

Через минуту дверь открылась. На Серафиме был новенький белый лифчик и широкая улыбка до ушей.

— Мне так удобно! — заахала она. — Смотри, как я могу свободно двигаться! — она покрутилась из стороны в сторону, наклонилась вперёд и вернулась в прежнее положение.

— Рада, что тебе нравится. А теперь снимай, и идём на кассу…

Но Серафима вместо этого отпихнула меня в сторону и побежала по примерочной к другим женщинам.

— Разве не чудесно? — вопросила она, указывая себе на грудь.

Некоторые из покупательниц кивнули, но остальные сделали вид, что не замечают её. Я схватила её за руку, не давая выскочить в зал магазина и опозориться перед всеми.

Потребовались определённые усилия, чтобы убедить Серафиму надеть обратно толстовку. В конце концов я подкупила её, убедив, что мы купим ещё парочку новых вещей. Забрав Оливера, мы отправились в магазин одежды в поисках футболки.

— О, какая красота! — воскликнула Серафима и помчалась в дальний конец магазина. Она схватила с вешалки детское боди с блестящей серебристой пачкой.

— Это детская одежда. Боюсь, оно тебе даже на ногу не налезет, — заметила я.

В отделе для взрослых мне удалось найти розовую футболку с яркой блестящей звездой на груди. Надеюсь, это утолит её жажду блёсток.

— Смотри, Серафима, — позвала я её. — Всё сверкает!

Через пятнадцать минут мы вышли из магазина. Теперь на Серафиме красовалась новенькая футболка, джинсы, которые не доходили ей до икр, и балетки. Каждые пять секунд она крутилась и вертелась, чтобы посмотреть на свою пятую точку.

— Кто хозяин этого заведения? — поинтересовалась она. — Я бы хотела лично поблагодарить его за его чудесное изобретение — джинсы.

— Не думаю, что у нас есть на это время, — пробормотала я. — Но я ему передам.

— Ты знаешь его? — наклонился ко мне Оливер.

Внезапно Серафима выдернула из моей руки пакет с одеждой, в которой пришла в торговый центр, и побежала к полуголому манекену, стоявшему у одного из магазинов.

— Сэр, — сказала принцесса, коснувшись пластмассовой груди. — Мне жаль, что вас постигло такое несчастье и вы даже не можете позволить себе хорошую одежду. Прошу, примите от меня этот небольшой дар, и я выражаю надежду, что судьба в скором вам вновь улыбнётся, — она сама улыбнулась сияющей улыбкой и вручила манекену мою толстовку.

В эту секунду я почувствовала, как сильно мне не хватало Джулс.

★★★

Три часа спустя Серафима узнала от меня, что в магазине Free People продаётся одежда, а не слуги, и что сервис Express Men не сможет доставить ей принца. Вконец устав, я объявила, что мы идём в небольшую кофейню «Королевский уголок». Серафима тут же побледнела.

— Тогда мне необходимо сначала принарядиться!

— Ты чудесно выглядишь, — бросил взгляд на неё Оливер. По его тону я поняла, что он произносит эту самую фразу уже не в первый раз.

— Но я же не могу предстать перед королём и королевой такой неопрятной!

— Ни к какому королю мы не идём, — объяснила я.

Серафима расстроилась, и тогда я предложила ей выбрать место самой. К несчастью, принцесса почему-то решила, что ей можно заказывать еду в каждой забегаловке, которая попадалась нам на пути. Я наблюдала за тем, как она искала свободный столик с доверху нагруженным подносом, на котором восседали куриные палочки, пицца, горячие крендели, жареный рис и яичные роллы, картофель фри, гамбургер и шоколадный коктейль.

— Для принцессы, — заметила я Оливеру, — у неё волчий аппетит.

Серафима наконец плюхнулась за один из столиков и взялась за корн-дог. Она держала его так, словно он и в самом деле был початком кукурузы, а она хомяком.

Я пихнула Оливера в плечо и усмехнулась:

— Ну что, тебя можно поздравить с прохождением суперсложного уровня под названием «Один день шопинга с моей девушкой»? Это сущий кошмар для многих парней.

Он покосился на Серафиму, слегка поморщившись от того, как она запихнула в рот целую куриную палочку.

— На самом деле это не моя девушка, — ответил он, потянувшись к моей руке, лежавшей на скамейке между нами, и сжал её. — Кроме того, мне непонятно, почему они жалуются? Провести целый день с тобой — разве это плохо?

Он наклонился, и я уже было собралась поцеловать его, когда нас прервала Серафима:

— Эй! Перестаньте! — заявила она с негодованием и набитым ртом. — Я же ем.

— Кажется, я начинаю понимать, почему ты хотел сбежать из дома, — пробормотала я Оливеру.

В этот самый момент, когда я надеялась, что худшее уже позади, в кафе прошествовала Элли Макэндрюс. Она плыла впереди клина своей гусиной стаи, направлявшейся на юг. Её свита двигалась в унисон позади; каждая из фрейлин несла поднос с бутылкой воды.

Я говорила Серафиме, что в этом «Королевском уголке» нет никакой королевы, но, по-моему, она только что прибыла.

Элли словно радарами сразу вычислила столик, за которым мы сидели. Её глаза прищурились, и она устремилась к нам.

— Девочки! Кажется, этот столик свободен. Вы видите кого-нибудь за ним? Потому что я — нет, — она кинула свой кошелёк между мной и Серафимой.

— Элли, — заметил Оливер, — похоже, тебе нужны очки…

— Забудь, — перебила я, — просто пойдём.

Но Серафима не сдвинулась с места. Она с восторгом оглядела Элли с ног до головы.

— Эта одежда смотрелась бы на мне гораздо лучше.

Элли наконец соизволила заметить третьего человека в нашей компании.

— Ты кто такая?

Вот блин.

— Серафима приехала по обмену из Исландии. Она побудет со мной некоторое время.

Одна из приближённых Элли наклонилась к Серафиме.

— Какие красивые у тебя волосы!

Глаза Элли тотчас же вспыхнули, и она повернулась.

— Хлоя! — прошипела она.

Серафима улыбнулась.

— Ничего страшного. Волосы у меня и правда красивые.

Моя челюсть отвисла. Передо мной разворачивалась битва Титанов, от которой я получала удовольствие.

Я буквально чувствовала ауру гнева, сгустившуюся над Элли. Она поджала губы, изучая корн-дог Серафимы.

— Тебе следует внимательнее относиться к выбору еды, — пропела она. — Ты же ведь не захочешь испортить фигурку?

Серафима невинно хлопнула ресницами.

— В этом и заключается парадокс! Сколько бы я ни ела, веса во мне не прибавляется! — она смерила Элли жёстким взглядом и обратилась ко мне: — Разве у здешних девиц принято носить усики наравне с мужчинами?

Я чуть не поперхнулась.

Оливер поднялся и взял принцессу за руку, заставляя её тоже встать из-за стола.

— Нам нужно идти, иначе кто-то из вас недосчитается глаза.

— Я ещё не доела, — нахмурилась Серафима.

— Делайла испечёт тебе дома пирог.

Элли со своей бандой быстро заняли наши места, одновременно распределившись по всему периметру стола подобно идеально расстеленной скатерти.

— Что ж, — сказала Серафима. — Похоже, нам действительно пора. В этом мире тоже есть простолюдины, судя по всему, — она наклонилась к Элли, — и ты удачно вписываешься в их ряды. Если смотреть с ракурса вон тех людей, что сидят за пятым столиком от нас, то оттуда ты смотришься куда лучше! — она улыбнулась ей ослепительно белой идеальной улыбкой.

Мы втроём направились к выходу, и я знала, что потерявшая дар речи Элли смотрит нам вслед.

Может, не так уж и плохо, что бывшая Оливера оказалась здесь.

★★★

Едва мы только переступили порог моего дома, Фрамп залаял. Он наматывал круги вокруг Серафимы в обновках, обнюхивал её джинсы, покусывал конец футболки.

— Тише, Фрамп! — воскликнула она. — Порвёшь ведь!

Он тявкнул и сел.

— Ну, а я думаю, что выгляжу достаточно привлекательно, — возразила она, складывая руки на груди.

— Фрамп, она же не может разгуливать в платье целый день, не привлекая внимания, — вмешался Оливер.

— Кроме того, — добавила Серафима, — смотри, что я могу делать в этой одежде! — она сделала выпад ногой и согнула её в колене, словно намереваясь бежать марафон.

Фрамп так сильно затряс головой, что вместе с головой затряслась и челюсть. Он издал только жалобный вопль.

Лёгкая морщинка пересекла безупречное лицо Серафимы.

— Всё равно. Мне нравится это место. Мне нравится моя новая одежда. Так что я остаюсь навсегда.

— Ты не можешь остаться, — тут же заметил Оливер. — Этот мир тебе чужд.

— А ещё надо вернуть Джулс, — вставила я своё слово.

— Он такой же чужой для тебя, — ответила Оливеру Серафима. Её глаза наполнились слезами. — Я никогда не могла быть собой. Я всегда была принцессой, какой меня хотели видеть окружающие. Даже сказочный принц и тот не любил меня. Хоть раз в жизни я могу побыть счастливой?

Фрамп залаял так громко, что я уверена: соседи точно нас услышали.

— Что он говорит? — шёпотом спросила я у Оливера, но ни Фрамп, ни Серафима не обратили на нас внимания.

— Что было плохого в том, чтобы быть собой в сказке? Всё! — взвыла Серафима.

Он обнажил зубы, утробно рыча.

— Может, я и не становлюсь кем-то другим, — ответила Фрампу принцесса. — Может, я всегда была такой.

Он взвизгнул и описал круг, умоляюще глядя на неё.

— А мы, по-твоему, что сейчас делаем? — ответила она. — Говорим.

Фрамп затих и поник головой, так что кончики его ушей волочились по полу, а хвост оказался поджат.

Раздражение Серафимы как рукой сняло. Она опустилась рядом, обхватив его морду руками.

— Нет, — признала она. — Думаю, ты в самом деле не можешь говорить со мной. Но что такого ты бы сказал мне там, чего не можешь сказать тут?

Фрамп задрал голову, обнажая белую шею, и завыл. Его длинный язык неловко закручивался, когда он произносил гласные, что походило на человеческую речь.

— Лбоооооооооууууууувв!

Поражённая, я наблюдала за развернувшейся передо мной сценой. Когда-то, совсем недолго, Фрамп был человеком, а Серафима — той, кого он любил, и он не решался сказать ей о своих чувствах. А теперь было слишком поздно. Что бы случилось, окажись наши любимые в нужном месте в нужное время? Что, если мы скажем друг другу то самое важное, прежде чем будет поздно? Ну почему в любви всё так запутано?

На лице Серафимы отразился целый спектр эмоций: шок, боль, сожаление. И любовь. Я знала, что она его любит. Мне знакомо это чувство, когда, несмотря на все ваши старания, у вас никогда не будет шанса любить друг друга так, как вы того хотите.

Я держала Оливера за руку и знала, что он думает о том же.

Слёзы полились из глаз Серафимы. Застигнутая врасплох, она кое-как поднялась на ноги, распахнула входную дверь и бросилась бежать.

Как бы быстро она не бежала, я знала, что ей не удастся обогнать собственные мысли.

Фрамп вскочил и стремглав помчался за Серафимой, а мы с Оливером не успели схватить его за ошейник. Он залаял, затем вновь подал голос, зовя её.

Наконец она остановилась и обернулась. Он тоже задержался на самой середине улицы, не отрывая от неё взгляда. И на какое-то мгновение показалось, что слова не нужны.

Никто из нас не заметил приближавшуюся машину.

ОЛИВЕР

Я ни разу не испытывал ничего подобного.

Словно кто-то опустошил меня, иссушил, и от меня осталась только оболочка. Каждый раз, когда я смотрел вниз, на него, меня пронзала боль. Я чувствовал тяжесть его тела в моих руках; чувствовал его тепло и прикосновение колючего меха. Он одновременно был и его не было.

Я хочу закрыть книгу. Я хочу начать с самого начала. Я хочу, чтобы он стоял рядом со мной перед королевой Морин, когда я сообщаю ей, что отправляюсь спасать принцессу. Я хочу, чтобы мы вновь прошли эту же историю вместе.

Я чувствовал себя запертым в стеклянном коробе. Я видел, как губы Делайлы изгибались, когда она произносила моё имя, как её кулаки барабанили по прозрачной стенке короба, чтобы привлечь моё внимание, но я не слышал ничего, только шум собственной крови в ушах.

— Фрамп? — прошептал я, легонько его встряхнув. — Ну давай. Просыпайся же.

Внезапно руки Делайлы опустились мне на плечи и резко встряхнули. В ту же секунду целый мир обрушился на меня подобно девятому валу, который сбивает тебя с ног и с толку, от которого перехватывает дыхание. Я вернулся в реальность, и всё вокруг стало слишком громким, слишком ярким, слишком болезненным. Пальцы Делайлы так сильно впивались мне в кожу, что оставляли на ней полумесяцы. Серафима свернулась в клубок и, раскачиваясь взад-вперёд, рыдала. Я не помню, как мы добрались обратно до дома Делайлы; на земле за нами до кухни вёлся след из капель чернил.

— Ты должна помочь ему, — заявил я Делайле. Ком подступил к моему горлу.

— Оливер, — тихо проговорила она. — Мы не сможем ему ничем помочь. Его уже нет с нами.

Но она неправа. Он же прямо здесь.

— Нужно вернуться в начало. Закрыть книгу…

— Оливер, жизнь — не книга, — мягко ответила она. — Мы не сможем вернуться назад.

Её слова рассеяли туман в моей голове, и я поражённо уставился на неё.

Смерть всегда представала передо мной лишь в словесном обличии. Своего отца-короля я не знал, а победа над врагом приводила к счастливому финалу. Никогда я не видел её; никогда не испытывал; никогда не держал в своих руках.

Никогда она ещё не была такой настоящей.

Серафима опустилась передо мной на колени, не переставая гладить изувеченное тело Фрампа.

— Нет, нет, нет! — рыдала она. — Ты не можешь меня оставить. Я люблю тебя. Слышишь? Люблю! — она повернулась ко мне. Её синие глаза блестели от слёз. — Почему он не просыпается, Оливер?

Делайла мягко тронула Серафиму за плечо.

— В нашем мире это не работает, — объяснила она.

Губы Серафимы задрожали.

— Я хочу, чтобы всё вновь шло своим чередом, — она бросилась ко мне на плечо, дрожа от сильного плача. — Верни меня домой, пожалуйста, — взмолилась она, склонив голову. — Верни меня домой.

Я поднял взгляд, и мы встретились глазами с Делайлой. Я словно взглянул на собственное отражение. На её лице отразилась та же боль, что и у меня.

Она подошла к шкафчику, висевшему на кухне, и вытащила белую хлопковую скатерть. Подойдя ко мне, осторожно приняла из моих рук тело Фрампа, чтобы завернуть его в полотно.

Когда я отпустил своего лучшего друга, я почувствовал, что внутри меня словно образовалась пустота. Я взглянул на свои руки: они были перепачканы чернилами.

★★★

С каждым движением я сжимал зубы. Мои ладони покрылись волдырями, а плечи ныли, но, по крайней мере, эту боль я понимал. Яма, которую я копал, уходила всё глубже, а груда земли — росла. Я не хотел оглядываться. Не мог, потому что знал, что увижу.

Делайла сидела на заднем крыльце, вцепившись в телефон и стараясь не расплакаться, когда она рассказывала матери, что произошло. До меня долетали только обрывки одностороннего разговора:

— …машина выскочила из ниоткуда… водитель предложил отвезти к ветеринару… слишком поздно.

Волосы упали мне на глаза, и лопата ещё яростнее вгрызлась в землю.

Именно Делайла напомнила мне, что мы не можем ждать миссис Макфи и нужно похоронить его до её прихода. Ведь она думала, что Фрамп — это Хамфри. Было бы трудно объяснить ей, почему тело пса покрыто чернилами и почему я скорблю по собаке, которая мне не принадлежала. Заварив Серафиме чай и устроив её в кресле с пледом и носовыми платками, мы с Делайлой отнесли Фрампа во двор, чтобы найти ему последнее пристанище.

Я выбрал место под ивой, потому что дома в сказке тоже росли ивы, и подумал, что ему бы понравилось. Затем, не говоря больше ни слова Делайле, я принялся за работу.

Мне на руку упала капля воды, потом ещё одна. Погода вторила моему горю. Но, взглянув на небо, я увидел, что светило солнце, и понял, что плакал только я.

Ко мне подошла Делайла. Её руки были спрятаны в задних карманах брюк.

— Молодец. Я позову Серафиму и…

— Ещё рано, — перебил я. — Нужно ещё немного выкопать.

Я знал, что вырыл уже достаточно глубокую яму, просто был не готов к тому, что должно произойти следом. И боюсь, вряд ли когда-либо буду.

— Оливер, — ответила Делайла. — Мы должны это сделать. Мама скоро приедет.

Я кивнул и отложил лопату в сторонy, потом опустился на колени перед Фрампом, а Делайла отправилась за Серафимой.

Я наклонился к другу и прошептал:

— Помнишь, как мы с тобой убедили Чулка в том, что он станет рыжим, если будет всё время есть морковку? А как я заразился от тебя блохами и королева Морин посадила нас с тобой в башню на карантин?

Я замолчал на мгновение, вспоминая.

— И как мы гуляли с тобой по лесу и лугу. Ты всё время бежал впереди, но возвращался, чтобы убедиться, что я следую за тобой. — Я положил ладонь ему на голову. — Не забывай возвращаться, мой друг.

Вскоре вновь появилась Делайла, поддерживая Серафиму. Если бы не она, то принцесса совсем бы упала духом. Серафима с распухшими глазами и красными щеками замерла, прямая, как стебелёк, перед раскрытой могилой, а я взял Фрампа на руки и мягко опустил его туда

Серафима снова заплакала и прижала к носу платок.

— Иногда на похоронах, — заметила Делайла, — люди произносят небольшую речь.

Серафима кивнула.

— Небольшую речь, — скорбным эхом откликнулась она.

— Фрамп, — продолжила Делайла, — я знала тебя не так хорошо, но никогда не видела, чтобы кто-то был бы способен на такую же сильную и преданную любовь, как ты.

Она подняла на меня глаза, и я осознал, что настал мой черёд говорить. Я прокашлялся.

— Надеюсь, что, где бы ты ни был, ты наконец стал тем, кем хотел стать.

Серафима, рыдая, упала на колени, и Делайла молча посмотрела на меня в ответ. Мы поняли друг друга.

Я взял принцессу на руки и отнёс её обратно в дом, усадив на диван в гостиной. Когда я вернулся обратно к могиле, Делайла уже наполовину засыпала её землёй.

Пару секунд я наблюдал за ней, всё внутри у меня застыло от боли. Потом мои руки забрали у Делайлы лопату и начали яростно забрасывать комья земли в яму. Моё тело дрожало от напряжения, и пот ручьями струился по спине. Трижды Делайла пыталась вырвать лопату.

— Перестань! — взмолилась она. — Остановись!

Моё лицо перекосила гримаса боли.

— Это моя кара, — произнёс я. — Если бы меня здесь не было, этого бы не случилось.

— Ох, Оливер, — пробормотала она, и я упал в её объятия, отдавшись скорби.

★★★

Когда кого-то любишь, тишина не вызывает чувства неловкости. Делайла сидела около меня, крепко обняв, и мы оба молчали. Я родился в море слов, в них я жил, и они меня питали, но сейчас это безмолвие подходило как нельзя лучше.

★★★

Вернувшись домой, мать Делайлы целый час простояла около могилы Фрампа вместе с доктором Дюшармом. Серафима ушла сразу после ужина, сославшись на головную боль, хотя я-то знал, что причина крылась в том, что сегодняшние события её изрядно утомили. Впервые за весь день я оказался наедине с Делайлой в её комнате, и передо мной встала непосильная задача.

— Готов? — спросила Делайла и взяла с полки книгу.

Сделав глубокий вздох, я открыл книгу на последней странице.

Все персонажи собрались на Пляже в состоянии полной боевой готовности, напоминая странную солянку сказки и научной фантастики. Русалки плавали на мелководье; капитан Крэбб рулил космическим кораблём; тролли устроили лазерную перестрелку из-за баррикад; Эдгар поднял свой меч высоко над головой в знак победы. Рядом с ним Джулс теребила натиравший ей шею воротник платья принцессы. Увидев нас, она расслабилась.

— Говорила же, что это Делайла и Оливер, — заметила она. — Ну а теперь мне можно снять этот корсет?

Но я не обратил внимания на её слова. Мой взгляд упал на то место, где обычно сидел Фрамп. Теперь же там был Хамфри, сжимавший в зубах лазерный пистолет.

— Эй, ну-ка дай сюда, — Эдгар выдернул его из зубов пса, когда тот начал его бешено трясти. — Это не игрушка, — и повернулся ко мне: — Предваряя ваш вопрос, отвечу сразу. Нет, мы не нашли пока второй портал. Но, может, если вы перестанете нам мешать, постоянно открывая и закрывая книгу, мы сможем поразмыслить над этой проблемой…

— Я собрал вас по другой причине, — я сглотнул. — Не знаю, как это сообщить…

Делайла взяла меня за руку, и наши ладони так и остались лежать на краю страницы.

— Фрамп.

— Он… он умер, — выговорил я наконец.

Королева Морин моргнула.

— Боже, дорогой мой. С Рапскуллио это случается ежедневно. Просто закрой книгу.

— Я уже не живу в книге, — возразил я. — И Фрамп тоже не жил больше в сказке. В этом мире всё иначе. Вторых шансов нет. Тут… всё по-настоящему.

Потрясение накрыло героев грозовой тучей.

— А что если мы вернём его обратно в книгу? — предложил Чулок. — Может, дело в этом?

— Не поможет, дружочек, — ответил Орвилл, — нужно играть по правилам того мира, в котором ты находишься. Нельзя воскресить здесь Фрампа, погибшего там.

Сначала заплакала одна русалка, потом вторая, третья, и вскоре начался прилив. Пиро выдохнул облако белого дыма. Чулок тяжело присел на круп.

— Но ведь он был моим другом, — зарыдал он. — Как он мог просто уйти?

— Я знаю, это больно, — заметила Делайла, — но с каждым днём боль начнёт притупляться, — она отвернулась, незаметно вытирая слёзы.

Если я останусь скорбеть вместе с ними, то моё сердце просто разорвётся, и я с большим трудом взял себя в руки после похорон.

— Тем важнее задача вернуть Серафиму обратно в книгу, — заметил я Эдгару. — Ей нужно воссоединиться со всеми вами.

Рапскуллио приобнял королеву Морин за плечи. Одна за другой феи запустили в небо тысячи искорок в знак скорби по Фрампу.

— Простите, — мой голос охрип от горя. — Никогда не думал, что подобное может случиться.

Держать себя в руках стало совсем невозможно. Я отступил назад, не желая, чтобы другие видели моё глубокое душевное смятение. Однако Делайла успела прикрыть книгу.

Я сел на краешек кровати, закрыв лицо руками.

— Как можно выжить в этом мире? — вопросил я. — Как можно отпустить тех, о ком ты заботишься?

Я не ожидал, что Делайла мне ответит, но она присела рядом и переплела наши пальцы.

— Потому что ты знаешь, что теперь они будут в лучшем мире, — тихо ответила она. — Все это говорят, но я до настоящего момента не задумывалась об истинности этого утверждения.

В её голосе, словах было что-то такое, что заставило меня посмотреть на неё. Глаза Делайлы блестели от слёз, и она прикусила нижнюю губу.

— С тех самых пор, когда Эдгар заявил о своём желании покинуть сказку, я пыталась найти способ удержать тебя здесь. Когда ты кого-то любишь, ты его оберегаешь. Поэтому Фрамп хотел, чтобы Серафима вернулась с ним в книгу. — Она сделала глубокий судорожный вздох. — Я так боюсь потерять тебя навсегда. Не думаю, что смогу в таком случае жить дальше. Поэтому мне кажется, что вернуться нужно будет не только Серафиме.

Постепенно смысл её слов стал доходить до моего разума, и я понял, что она имела в виду.

— Но я люблю тебя.

— И я тоже тебя люблю. Так сильно, что я лучше буду встречать тебя на страницах сказки, чем потеряю возможность видеть вообще вживую.

Мне захотелось с ней поспорить, но я знал, что спор этот мне не выиграть.

Доказательством служили холмик на заднем дворе под ивой да ещё грязь под моими ногтями.

Делайла бросилась ко мне в объятия, и я крепко сжал её, словно это — единственное, что спасло бы меня от возвращения на страницы. Я сжал её так крепко, словно прикосновение Делайлы оставило бы оттиск на моей коже, моём сердце. Я попытался запомнить его и ванильный запах её волос. Скольких же ещё близких мне предстоит потерять за один день?

Смерть — гость незваный: она приходит, когда вы её совсем не ждёте, когда она вам совсем не нужна и когда вы её совсем не хотите.

Это удар под дых.

Удар в спину.

Преследующая вас тень.

Она заставляет вас всё время оглядываться.

ЭДГАР

Как вы объясните жителям мира, в котором возможности бесконечны, слово никогда?

Чулок в замешательстве повернулся ко мне.

— А когда Оливер сказал, что Фрамп не вернётся, — спросил он, — он же ведь, ну, имел в виду, что он не вернётся на этой неделе? Я прав?

Оглядевшись, я обнаружил, что все вокруг ждут от меня объяснений.

Когда люди объясняли, что такое смерть, мне, после того как не стало отца, они несли пургу. Он теперь в лучшем из миров. Он всегда будет с тобой. Пока ты его помнишь, он будет жить. Это всё враньё. Если кто-то из близких вам людей умирает, сколько бы вы ни старались его запомнить, его черты постепенно стираются из вашей памяти. И вот однажды вы уже не вспомните звучание его голоса. А потом забудете его запах. И прежде чем вы это осознаете, единственными воспоминаниями, которые у вас останутся, будут фотографии.

— Нет, не на неделе, — ответил я Чулку. — Теперь уже никогда.

— Может, нам стоит переговорить с Фрампом об этом? — предложил Чулок. — Я уверен, что мне удастся отговорить его от этого выбора.

— Это не его выбор, — объяснил я. — Его словно бы стёрли. Ведь он перестал быть частью этой истории.

— Как и Оливер? — спросила фея Искорка.

— Да… Вроде того. Это как если представить, что Оливер больше не открыл бы книги и вы не смогли бы с ним больше говорить.

Я оглядел потрясённые лица собравшихся, гадая, не перегибаю ли я палку. Будь Оливер на моём месте, он бы нашёл нужные слова. Как и всегда, я всего лишь жалкая замена.

Верхняя губа Чулка задрожала.

— Но я ведь даже не попрощался.

— В этом и состоит фишка смерти, — услышал я. Вперёд выступила Джулс. — Редко кому это удаётся сделать.

Вплоть до настоящего момента я практически забыл о её существовании.

Белая прядь в её волосах стала ещё больше. Она по-прежнему смотрелась нелепо в бальном платье и армейских ботинках, однако персонажи внимали каждому её слову, словно драгоценному дару.

— Тот факт, что вы не попрощались, и делает её такой нереалистичной, — продолжила Джулс. — Поэтому так сложно разобраться. Вам ведь кажется, что если вы кого-то больше никогда не увидите, то должен быть прощальный поцелуй или объятие, верно? Но смерть — та ещё ведьма, — она присела на камень. — Вот в небе появляется облако в виде собачьей косточки, и вы зовёте Фрампа, чтобы он тоже его разглядел, — а его больше нет с вами. Или вы представляете себе, как он копается на клубничной грядке у замка словно живой, но его больше нет. Как бы больно, на ваш взгляд, ни было сейчас, должна сказать, что станет ещё хуже. Едва только пелена потрясения спадёт, наступит осознание правды… Тогда вы поймёте, насколько много потеряли.

— Тогда что же нам делать? — королева Морин нахмурилась.

Джулс перевела на неё взгляд.

— Жить дальше.

Персонажи начали расходиться, и Джулс подошла ко мне.

— Спасибо, доктор, — пробормотал я.

— Заткнись, Эдгар.

Я вздрогнул, вспомнив, каково это — учиться в старших классах. Конечно, быть тихоней и невидимкой было в разы легче, чем терпеть, когда тебя постоянно затыкают.

Гнев начал постепенно закипать во мне.

— Откуда такие глубокие познания о смерти?

— Не твоё дело, — стрельнула она в меня. — Нам лучше стоит продолжить, раз мы собираемся найти портал. Потому что я и дня здесь больше не проторчу.

★★★

В Зачарованном Лесу, должно быть, тысячи деревьев, и нам нужно было осмотреть каждое. Мы с Джулс прощупывали небольшие дупла в стволах, где обычно живут белки, надеясь отыскать потайной выход из этой книги. Искорка, Блёсточка и Золотинка тоже забирались в расселины деревьев, отчего они загорались подобно витринам в музее, когда феи заглядывали внутрь в поисках чего-то ценного.

— Я не поняла, — подала голос Джулс, засунув руку по локоть в дупло ивы. — Вы что, никогда раньше этого не делали?

— Ну да, конечно. Мне больше в жизни делать было нечего.

— Я имела в виду всю эту портально-переносную чепуху. Разве вы не таким образом махнулись с Оливером? — Джулс изогнула шею, оглядывая ствол. — Может, нам стоит найти какое-нибудь предсказание из печенья счастья, прочитать его, вновь поменяться местами и уже покончить с этим?

— Будь это просто, я бы уже так и поступил, не находишь? — заметил я. — Мы поменялись с Оливером местами, переписав сюжет, где главным действующим лицом в межгалактической битве стал я, а не он. Его самого мы сделали самозванцем. И да, думаю, мы достаточно долго дурили книжку, чтобы совершить эту перестановку. Но сказка хочет вернуться к оригинальной форме.

Она стала отправлять Оливеру послания, которые появлялись в нашем мире. И превратила Фрампа обратно в собаку, прежде чем его выбросило.

— Значит… нам нужно просто немного подождать, чтобы нас тоже выбросило обратно?

— Нет, это так не работает. Замену героев она ещё как-то терпит, но вот сюжета — вряд ли. Книга хочет счастливый конец.

— Как это по-диснеевски, — закатила глаза Джулс.

— Как и Майли Сайрус, — ответил я, и Джулс рассмеялась.

— Могу я задать тупой вопрос? Что мы на самом деле ищем? Пасхалку?

В тот же миг я вспомнил о своей маме и о последнем происшествии. Делайла меня убедила в том, что сейчас она в полном порядке, но мне хотелось убедиться в этом самому.

— Это может быть всё что угодно.

— Ну, тогда я точно его нашла, — ответила Джулс, показывая мне горстку горошинок, оставшихся от обеда белки. — Сие всё что угодно определённо поможет мне вернуться домой.

— Ты права. Тут мы ничего не найдём, — я постучал по стволу дерева. — Эй, Искорка, — позвал я, и из расщелины появилась крохотная светящаяся головка. — Можете лететь.

Феи упорхнули, оставив после себя след, искрящийся подобно бенгальской свече.

— Что теперь?

— Пойдём к океану, — предложил я. — Только предупреждаю: русалки — известные барахольщицы. Кто знает, что там нас ждёт?

— Прям как моя тётка, — усмехнулась Джулс. — Клянусь, когда я гостила у неё этим летом, мне приходилось по-пластунски добираться до ванной. Уверена, у неё и скелет неандертальца обнаружится под кипой газет в гостиной.

— А как ты оказалась у тётки?

— Родители мне сообщили, что деревенская жизнь мне понравится: таскать вёдра с помоями свиньям, чистить курятник. Но на самом деле они просто хотели сбагрить меня куда подальше.

— Почему? — спросил я.

Что-то в Джулс замкнуло.

— Они думали, что так будет лучше для меня или что-то вроде того.

Я засунул руки в карманы.

— Моя мама написала эту книгу, — сообщил я. — После смерти моего отца, потому что я стал бояться. Бояться всего.

— Твой отец умер?

Я пожал плечами.

— Думаю, мы с тобой не оправдали ожидания наших родителей, верно?

Я никогда не стану таким, каким хочет меня видеть моя мать — таким, как Оливер. Я мог быть только собой, но и этого оказалось мало.

Я завернул за угол последнего абзаца и оказался на самом конце странице. Джулс же остановилась.

— В чём дело?

— Всё ещё никак не привыкну к этому, — покачала она головой.

— Кажется, кто-то боится прыжков в длину…

— Ну и что? Я тут и недели не провела, — она сделала глубокий вздох, делая вид, что не боится, но её щёки покраснели и она изо всех сил заставляла себя успокоиться. Странно было видеть, что непоколебимую Джулс — Джулс, которая бы пережила цунами и снесла бы крышу всему террористическому миру, — поколебал разрыв страницы.

Наконец-то, хоть в чём-то я преуспел.

Я потянул её за руку.

— Постарайся особо не драматизировать на этот счёт, — сказал я и прыгнул на следующую страницу.

Мы приземлились на Единороговом Лугу. Увидев наши всё ещё сцепленные ладони, я почувствовал, как по моей спине пробежали мурашки. Внезапно Джулс выдернула свою руку.

— Я бы сама справилась, — огрызнулась она и пошла прочь.

— Ну да, ну да, — пробормотал я. Я уже привык к тому, что девчонки смотрели на меня, как на сопляка.

Я догнал её, когда Джулс пробежала уже половину луга. Минуту мы просто молча шли рядом.

— Кстати, — заметил я, надеясь как-то заполнить неловкую тишину. — Сколько весит хипстер?

Джулс промолчала.

— Один инстаграм, — я сделал паузу. — Ну, поняла? Инстаг… — не договорил я, когда Джулс остановилась как вкопанная, уставившись на единорога, жевавшего серебристые стебли.

— У меня что, галлюцинации? — поинтересовалась она.

— Это ещё не всё. Дальше — больше. На этом лугу пасутся единороги… которые едят лунную траву.

— Что курила твоя мама, когда писала книгу? — спросила Джулс.

Услышав это, я рассмеялся. Моя мама даже анальгетики особо не любила принимать.

— А за тем деревом находится сортир, и я на сто процентов уверен, что именно там Элвис и помер…

Джулс усмехнулась, так что чувство неловкости между нами снова испарилось.

— Итак… раз мы направляемся к океану, — продолжила она, — зачем же нам понадобилось приземляться посреди стада мифических созданий?

— Мы срежем, — объяснил я, указывая на скалу вдалеке. — Вода находится с той стороны.

Ласково потрепав по пути единорога, мы направились дальше по полю. Облако бабочек пёстрыми красками вспыхнуло вокруг нас. Джулс в восторге наблюдала за ними.

— Ты же знаешь причину одновременного появления такого большого количества бабочек?

Я замешкался, ожидая, что она скажет то, что обычно говорят девчонки: то был ангел-хранитель, это к удаче или как романтично.

— Куча бабочек означает, что рядом есть какая-то падаль, — продолжила Джулс. — Они едят мертвечину.

Впечатлённый, я не сводил с неё взгляда.

— Бабочки-зомби, — заметил я.

— Точно.

Мы дошли до подножия скалы и стали карабкаться. Джулс оказалась проворнее меня и достигла вершины несколькими минутами раньше. Я перевалил себя через край и заполз на четвереньках.

— Ну что, поплыли?

— Д-да, конечно…

— Кто последний, тот дохлая курица, — ответила Джулс и с лебединой грацией нырнула со скалы в океан.

Давай, ты сможешь, подумал я, прыгая на одной ноге в попытках снять свой скафандр. Моё внимание привлекли серые колготки, которые я явно не надевал сегодня утром.

Какой ужас… Теперь эта книга пытается сделать из меня принца.

Я стал сдёргивать с себя эти колготки, гадая, каким образом женщины их носят.

— Что так долго? — позвала Джулс, и я оглянулся через плечо, увидев, как она плещется в воде. Её мокрые волосы повисли сзади.

Я решил впечатлить Джулс своим лучшим сальто назад. Мне удалось освободить одну ногу, но когда я взялся за спасение второй, то потерял равновесие и вместо того, чтобы совершить достойный Олимпийских игр прыжок, перевернулся в воздухе и с грохотом и плеском приземлился на животе в воду.

Отфыркиваясь, я выплыл. Джулс расхохоталась.

— Зачётный прыжок, — оценила она.

Нас в мгновение ока окружил водоворот хвостов Мары, Ундины и Кири.

— Подставь одной из них щёку, — сообщил я Джулс.

— Чего? Мы тут что, в бутылочку играть собрались?

— Нет, это позволит тебе дышать под водой, — ответил я. Над поверхностью показалась голова Ундины. — Она в твоём распоряжении.

— Кажется, мы раньше не встречались. Я Ундина, — заметила русалка, целуя Джулс и утягивая её под воду.

Секунду спустя Кири обвила мои плечи своими перепончатыми руками.

— Готов, красавчик? — поинтересовалась она.

— Может, тебе стоит сначала пригласить меня на ужин? — пошутил я, и она прижалась губами к моей щеке, опуская в морское царство.

Дышать под водой — самое странное ощущение, которое я испытывал за время своего нахождения в книге. Сначала ты с ним борешься, уверенный в том, что тонешь, чувствуя, как наполняются твои лёгкие. Но потом, как раз в тот самый момент, когда ты уже уверен, что больше не жилец и твоя грудная клетка того и гляди разорвётся, вода начинает поступать к тебе в нос и выдыхается наружу подобно кислороду. Я не спускал глаз с Джулс, которая как раз таки испытывала подобное чувство, сопротивляясь хватке Ундины.

Её глаза раскрылись, а завитки синего с серебряным развевались вокруг головы.

— Это. Просто потрясно! — заявила она.

— А я не знаю? То ли ещё будет, — я повернулся к русалкам. — Подбросите нас?

Подхватив нас за руки, русалки достигли самого дна океана за считанные секунды. Я наблюдал за Джулс: она не переставая улыбалась как ребёнок, который впервые прокатился на американских горках. Девушка протянула руку к морскому коньку, защекотавшему её, когда мы промчались мимо. Наконец русалки остановились перед входом в их подводную пещеру.

— Будь ты в нашей школьной команде по плаванию, ты бы там всех уделала, — одобрительно сообщила Джулс Ундине.

— Уверен, что наличие хвоста считается жульничеством, — заметил я.

Я огляделся. Сталактиты и сталагмиты на потолке и полу пещеры делали её похожей на пасть гигантского чудовища. Стены были окрашены в яркий оранжевый цвет кораллов, а в центре пещеры восседала гранитная плита — их обеденный стол.

— Что мы ищем? — спросила Мара.

— Выход, — пояснил я.

— Боюсь, вы ошиблись адресом, — фыркнула Кири и отперла небольшую деревянную дверь. Шесть скелетов, на которых кое-где оставались обрывки ткани и бархата, подплыли к нам, всё ещё цепляясь за свои мечи. — Раз этим ребятам не повезло найти выход, то у вас тоже ничего не получится.

Я думал, что Джулс испугается, но она, напротив, подплыла ближе к одному из них и потрясла его руку.

— Круто, — выдохнула она.

— А она мне нравится, — кивнула впечатлённая Мара.

Я стал перебирать ракушки в надежде найти внутри что-то помимо жемчуга. Maра нырнула в глубины скелетного шкафа, разбирая по косточкам содержимое его обитателей. Ундина зарылась в водоросли, а Кири перетряхивала рыбёшек и морских звёзд на дне пещеры. В это время Джулс устроилась на гранитном столе, скрестив ноги, и зарылась в огромную розовую раковину, заполненную ключами.

— А они нам помогут? — спросила она. — Каждый из них должен что-то открывать.

— Когда-то они действительно открывали. Это ключи от королевств, кандалов, дневников. Большинство из них уже бесполезны, — ответила Кири.

Джулс продолжила исследование и стала раскладывать ключи по кучкам. Ржавые, блестящие, с водорослями, украшенные, простые. Никакой не выделялся; ни на одном из них не было написано: я твой выход.

— Вот здесь есть какая-то надпись, — заявила она, подняв его к потрескивавшему свету, который исходил от электрического угря. — Не могу разобрать.

Взяв ключ из рук Джулс, я прочитал вслух латинское изречение:

— Carcere aqua.

— Морская темница, — перевела Джулс.

— Ты знаешь латынь?

— Я готовилась к экзамену, чувак. Я спец по словам, — она нахмурилась. — Что, по-твоему, это может значить?

Я посмотрел на шкаф, где находились скелеты.

— Эта темница — единственная в книге, о существовании которой я знаю, — закрыв дверь ключом, я попробовал её запереть, но замок ни в какую не хотел поворачиваться.

— А разве на борту пиратского корабля капитана Крэбба нет тюремной камеры? Он меня однажды там запер, когда я не почистила зубы, — поджала губки Мара.

Я засунул ключ в карман и повернулся к Джулс.

— Пора на поверхность.

С помощью русалок мы вынырнули примерно в пяти милях от берега Пляжа Долго и Счастливо. Корабль капитана Крэбба, словно огромный серый кит, маячил неподалёку. Размахивая руками, я старался привлечь внимание матросов на палубе.

— Эдгар, юная леди, это вы? — послышался вдруг хриплый голос пирата. — Человек за бортом!

★★★

Корабль капитана разрезал волны как нож масло. Солёные брызги перелетали через планшир, из-за чего грубое одеяло, которое вручил мне старший помощник, отведя в безопасное место, намокло. Замотанная в собственное одеяло Джулс сидела на перевёрнутом ящике, держа кружку горячего грога.

Её волосы высыхали, и теперь серебряного в них было больше, чем синего. Я всё время думал о том, что нам нужно разминировать эту бомбу как можно скорее и найти способ вернуть её домой, прежде чем она станет блондинкой и начнёт распевать песни птицам и жучкам у окна.

Капитан Крэбб стоял передо мной, широко расставив ноги, чтобы не упасть от качки во время прибоя.

— Скажи-ка мне, матросик, чего это ты забыл в этих водах? Тебе кариес подлечить, акула его дери?

— Нет, мои зубы в полном порядке, — ответил я и разжал кулак, показывая ключ. — Он оказался в пещере русалок, и теперь мы ищем замок, который он открывает. Думаю, его можно найти у тебя на корабле.

— Все мои ключи всегда на своём месте, — задумчиво ответил капитан, — но вы можете осмотреть нашу посудину, — он протянул руку Джулс, помогая ей подняться, и она улыбнулась. Едва она встала, он наклонился чуть вперёд. — Ба! Леди, да у тебя этот клык неправильно растёт, — тихо проговорил он. — Есть у меня одна держалка, которая бы помогла…

— Спасибо, — перебила его Джулс, — мне хватило в своё время брекетов.

— Что ж. Кто бы тебя ни лечил, он явно не умел держать штурвал, — хмыкнул капитан Крэбб.

Я бродил по верхней палубе, ища пару для ключа во всех замках, но всё без толку. Оглядевшись в поисках Джулс, я пришёл к выводу, что она, похоже, дезертировала. Послышался её возглас:

— Гляди, Эдгар: я лечу!

Забравшись на бушприт, она раскинула руки в стороны, пародируя Розу.

— Прекрасно. Когда закончишь играть в «Титаника», как насчёт того, чтобы спуститься и помочь?

— Да ну тебя, — ответила Джулс, но спустилась и направилась к Уолли — матросу, драившему палубу у правого борта судна. — На корабле есть другой этаж?

Уолли на мгновение завис, не зная, что ответить, и в недоумении уставился на Джулс.

— Она имеет в виду нижнюю палубу, — объяснил я.

— А. Так бы сразу и сказали, — пробурчал Уолли, ведя нас вниз по трапу к двум крошечным клеткам, находившимся в чреве корабля.

— Жуть какая, — заявила Джулс. — Кому понадобилась тюрьма в сказке?

— Она прилагалась к посудине, — пожал плечами капитан Крэбб.

Я взялся за железные прутья одной из запертых дверей.

— А где от них ключи?

Капитан повернулся к Уолли, опустившему глаза.

— Да Тритон его знает, — признался он. — Они в последний раз обретались у Торопыги.

— Торопыга! — гаркнул капитан.

Второй помощник вынырнул из камбуза, вытирая руки о полотенце.

— Звали, кэп?

— Куда подевались ключи от темницы?

— Я храню их в банке из-под печенья, — ответил он. — Сейчас принесу. Подождите — много воды не утечёт. — Торопыга вновь исчез на камбузе, и вскоре мы услышали грохочущую какофонию. — Я в порядке! — крикнул он, и чуть погодя вернулся с небольшим керамическим coсудом.

Вывалив его содержимое на грубый деревянный стол, — дюжину чёрствых сухарей с ещё живыми червяками и один медный ключ — Торопыга вручил последний капитану, который передал его мне. Я открыл ту камеру, что была слева, и мы с Джулс втиснулись внутрь. Один человек ещё мог кое-как поместиться, а два — уже с большим трудом, и нам приходилось кружить друг перед другом, вытаскивая гнилые доски и ковыряясь в комках грязи на полу.

— Похоже, здесь ничего нет, — повернулась ко мне Джулс, — Попробуем вторую?

Я схватил ключ с латинской надписью и вкрутил в замок. Когда механизм повернулся, мои волосы встали дыбом.

Получилось.

На мгновение я замешкался. Что если я открою дверь и Джулс исчезнет так же внезапно, как и появилась? Что если я потеряю самую лучшую возможность узнать её ближе?

— Чего ты ждёшь? — спросила она и, отодвинув меня в сторону, рывком отперла железную дверь камеры.

Задержав дыхание, я приготовился к худшему.

Но ничего не произошло.

Джулс стояла посреди темницы, барабаня по прутьям.

— Кажется, с этой тоже облом.

Капитан Крэбб выпрямился. Один взгляд — и двух его подчинённых как ветром сдуло. Мы проследовали за ним, остановившись на почтительном расстоянии под парусом и наблюдая за разгоравшейся бурей.

— Кто из вас, крысы сухопутные, знает, каким это образом наш ключ умудрился оказаться на дне морском? — прогрохотал капитан.

Торопыга и Уолли переглянулись (насколько это было возможно, ибо глаза второго смотрели в разные стороны).

— Ну, кэп, такое дело… — сглотнул нервно Торопыга. — Мы его в воду уронили.

— Вы хоть знаете, размори меня шторм, как тут трудно найти хорошую подмогу? — пробормотал капитан со вздохом. — Ну раз теперь ключ найден, запрём-ка вас обоих на пару-тройку часов.

— Мы не хотели, — сказал Торопыга.

— Да, — согласился Уолли. — Мы просто гадали — потонет или нет?

Пока они цапались, я увидел, как в нескольких сотнях ярдах от нас мерцает в лунном свете Пляж.

— Поплаваем? — осторожно пихнул я Джулс в плечо, крадясь к планширю, и протянул ей руку.

— Я думала — не спросишь, — ответила она, схватив мою ладонь и оказываясь рядом.

Мы прыгнули.

★★★

Плыть до пляжа оказалось дольше, чем я предполагал. Когда мы его достигли, то выбились из сил. Джулс перекатилась на спину, позволяя прибою омывать её: усталость не давала ей возможность найти местечко посуше. К моей щеке прилепилась раковина гребешка.

— Почему ты просто не попросил пиратов нас подвезти? — тяжело выдохнула Джулс.

— Флифком флофно, — ответил я, отплёвываясь от песка.

Потребовалось несколько минут, чтобы восстановить дыхание, после чего я поднялся и дошёл до небольшой горки. Мои ноги тонули в песке. По дороге попался коралл в форме буквы Д.

— Идеально.

— Что это у тебя? — подошедшая Джулс села около меня.

— Мы с мамой раньше любили бродить по пляжу на Кейп-Коде и искать кораллы, как-то напоминавшие по своей форме буквы Э или Д, — я бросил ей коралл, который словно засветился в её руках, когда она его завертела. — Джулс тоже начинается на «Д». Я переживаю о маме, — отвернулся я. — Скучаю. Ну, здесь многое напоминает о ней. Королева Морин печёт булочки по её рецепту, а на Единороговом Лугу растут только её любимые цветы — маргаритки. И… — я указал на кораллы. — Ну, знаешь. Но это ведь не одно и то же.

Джулс прижала колени к груди.

— С моей сестрой было примерно так же.

— У тебя есть сестра?

— Была, — ответила она. — Её звали София. Как видишь, у меня действительно глубокие познания о смерти, — она покрутила коралл в руках. — Мне было шесть, когда мама забеременела, и я так сильно обрадовалась, что у меня появится сестра, что я доставала её вопросами, по сто раз на дню спрашивая, когда же, ну когда же она родится. Наконец моя мечта сбылась. София пришла в этот мир… на четыре месяца раньше. Она прожила только пару часов. Я знаю, моей вины в этом нет, но иногда всё ещё думаю… что если бы я не желала увидеть ее так сильно… что если бы… тогда она бы осталась жива? — Джулс быстро вытерла рукой глаза. — Глупости какие. Даже не знаю, зачем это всё рассказываю.

— Что ты… Я рад, что ты рассказала, — ответил я. — Приятно знать, что я не единственный налажавший.

— Ты налажал больше меня, — рассмеялась Джулс.

— Что правда, то правда, — согласился я. — Потому что я на самом деле боялся, что мы найдём портал на пиратском корабле.

— В самом деле?

— Ага, — я повернулся, встретившись с ней взглядом. Глаза Джулс были темнее ночи. — Я мог думать только об одном: вот откроется замок, а ты исчезнешь… Только я был не готов тебя отпустить…

Собрав остатки мужества, я потянулся к её руке.

Как и в тот раз на Лугу, Джулс мгновенно отпрянула от моего прикосновения.

— Нет! — вскрикнула она. — Эдгар, прости… Но я… не могу…

Мои щёки вспыхнули. Господи, неужели я настолько противен?

— То есть, я хотела сказать, что ты крутой и всё такое… но это кажется странным и неправильным. Ведь ты как две капли воды похож на парня моей лучшей подруги.

— Ты считаешь меня крутым? — отвисла моя челюсть.

— Даже не вздумай нос задирать, — её губы дёрнулись в полуулыбке.

— Значит, всё дело в том, что я похож на Оливера? — она кивнула. — Тогда закрой глаза.

Её ресницы с трепетом прикрылись, и я наклонился вперёд.

Мне казалось, что меня стошнит. Сердце было готово проломить все рёбра, так сильно оно билось. Вдруг нос будет мешать? Вдруг я промахнусь? Надо было в своё время погуглить или стырить мамин Cosmopolitan.

Так, хватит, Эдгар, подбодрил я себя. Не думай. Делай.

И вот, чудесно, прекрасно, я её поцеловал.

Джулс прижалась ко мне, и я обвил её руками. Я боялся пошевелиться, потому что в противном случае бы проснулся. Поэтому поцелуй продолжился до того момента, пока перед моими глазами не заплясали звёздочки, сигнализируя о нехватке кислорода.

— А казался тихоней, — тихо проговорила Джулс, отстраняясь.

Интересно, мы бы встретились с ней, если бы я остался в реальном мире? Всё дело в сказке или магия между нами всё равно бы сработала вне зависимости от места нашей встречи?

Интересно, думает ли она о том же?

Я лёг на песок, глядя на звёзды, а Джулс устроилась на моей руке, так сильно улыбаясь, что её улыбка наверняка обожгла бы мне кожу.

Этот день прошёл замечательно.

— Когда-то я мог найти Большую Медведицу, — произнёс я, — но уверен: моя мама не была сильна в астрономии, потому что эти звёзды рассыпаны по небу в случайном порядке. Ты знаешь какие-нибудь созвездия?

Джулс помолчала.

— Я, ну… мне кто-то пытался недавно показать некоторые из них, но я их точно уже не помню.

— Ну, тогда в таком случае давай придумаем сами, — пожал я плечами и ткнул пальцем в небо. — Видишь вон там? Это Кресло-качалка. Правда, похоже?

— О да, — усмехнулась она. — А вот то слева, с глазами и перекошенным ртом — Джокер, — она вдруг встала. — Эдгар, — позвала она. — Ты видишь то же, что и я? Вот с той звездой явно что-то не так. Она кажется… плоской.

Я всмотрелся вдаль. На бархате ночных небес один глаз Джокера моргал. А второй, пустой, безжизненный, не светился.

Он был больше похоже на дырку, проделанную в небе, чем на звезду. Другими словами — портал.

★★★

Стоял оглушительный грохот. Тролли монтировали самую длинную лестницу, которую мне когда-либо доводилось видеть, но её основание стояло посреди океана, потому что именно эта звезда — ну естественно — светила не совсем над пляжем. В результате это чудо инженерной мысли требовало мастерства троллей, которые работали над самим механизмом; корабль капитана Крэбба послужил платформой для лестницы; русалки же безостановочно курсировали против течения, чтобы контролировать бившие о борт судна волны.

Прежде чем собрать строительную бригаду, мы с Джулс заскочили в замок переодеться. К моему ужасу, в шкафу в спальне не обнаружились скафандры — внутри лежали только горы туник и этих колготок. Джулс потребовалось десять минут уговоров, чтобы я показался в таком виде остальным, и даже теперь мне казалось, что этом костюме я был похож на долбаного Робин Гуда.

— Ещё долго? — спросил я у Биггла, когда он проходил мимо с гвоздодёром. Рассвет уже вот-вот должен был вступить в свои права. Вдруг звёзды вскоре начнут тускнеть и мы не сможем достичь портала? Вдруг этой звезды уже не окажется на небе следующей ночью?

— Осталась последняя доска, — фыркнул Биггл. — Всё доступное дерево уже использовали. Если потребуется больше, придётся рубить Зачарованный Лес.

Я даже представить не могу, насколько сильно разозлиться на нас книга, если мы начнём валить деревья.

Трогг крикнул сверху, что всё готово. Капитан как следует толкнул основание лестницы.

— Вроде крепкая, — вынес он свой вердикт.

— Надеюсь, ты не боишься высоты, — рассмеялась Джулс, подняв подол платья. Вместо армейских ботинок на ней были надеты эти дурацкие балетки, похожие на носки. — Потому что я в них не полезу.

— Конечно не боюсь, — солгал я.

Я поставил ногу на нижнюю ступеньку и почувствовал, как заскользил мой сапог. Подтянувшись, я стал карабкаться наверх. Корабль ходил ходуном подо мной, а лестница качалась из стороны в сторону. Я лез в кромешной тьме, что на самом деле было плюсом, иначе, посмотри я вниз, ничего бы не получилось. Чем ближе я подбирался к краю книги, тем тише становились всплески русалочьих хвостов и голоса троллей. И всё-таки, как бы высоко я ни забирался, конца моего пути было не видать.

Наконец я добрался до конца лестницы. Крепко схватившись за раскачивавшуюся взад-вперёд конструкцию, которая грозилась меня столкнуть, я вытянул шею и тщательно всмотрелся в звёзды. Одна из них определённо отличалась от остальных. Пятиконечная, белая, окантованная жёлтым. В отличие от других звёзд, мерцавших подобно бриллиантам, эта оставалась неподвижной и блёклой, словно её прилепили.

Поднявшись на цыпочки, я попытался дотянуться до неё правой рукой, насколько было возможно, но до края «звезды» всё ещё оставалось несколько ярдов. Я было подумал, смогу ли достать её мечом или сбить с неба тролльской дубинкой. Но даже если бы это удалось, останется она целой или нет — сказать было трудно. Неохотно я заскользил вниз, пока не ступил обратно на палубу.

— Ну что, морячок? — поинтересовался капитан Крэбб.

— Слишком высоко, — признал я.

— Может, позвать на помощь Рапскуллио? — предложила Джулс. — Он вроде высокий.

— Ну, он же не великан, — заметил я и обратился к троллям: — В самом деле больше не осталось дерева?

— Мы разобрали все хозяйственные постройки при замке, — покачал головой Фыр.

— Это стоит исправить, — ответил я. — И желательно до того, как королева Морин проснётся.

— Значит, удача нас покинула? — констатировала Джулс. — Больше нет кого-то повыше, способного хватать с неба звёзды?

Я задумался.

— Mожет, нам стоит найти к небу другой путь, — я сложил руки рупором и крикнул вдаль: — Блёсточка! Золотинка! Искорка!

У фей поразительный слух, об этом мало кому известно. Вот поэтому-то им нет равных в подслушивании. Но в моём случае их способность играла мне на руку, потому что три крохотных светящихся фонарика с жужжанием появились почти сразу.

— Ну что ещё? — спросила Блёсточка, однако её гнев, возникший по причине того, что ей пришлось пропустить сон, испарился, едва она увидела раскачивавшуюся лестницу.

Вот ещё один малоизвестный факт о феях: как и все сплетники, они терпеть не могут, когда новости обходят их стороной.

— Видите вот тут звезду? — указал я. — Ту, что похожа на пуговицу, а не на драгоценный камень?

Искорка и Золотинка поднялись выше для лучшего ракурса.

— А что с ней? — спросила Золотинка.

— Мне нужно, чтобы вы спустили её вниз.

— Да пожалуйста. Девочки? — скомандовала Блёсточка.

Три феи взмыли вверх подобно вспышкам фейерверка. Они неслись в темноту, и их огоньки, синий, зелёный и красный, становились всё меньше, напоминая точки лазера.

На какое-то время воцарилась тишина. И вдруг раздался грохот. На нас обрушился целый град острых чёрных букв, которые кромсали ступеньки лестницы и парус капитана Крэбба. Джулс едва успела увернуться от удара буквы К, пригвоздившей подол её платья к палубе.

— Осторожно! — закричал я, хватая её и отталкивая в сторону люка, ведущего в трюм.

Немного погодя с неба сорвался огненный шар и с силой ударился о палубу. Это была Блёсточка, её руки и ноги безжизненно раскинулись по дереву, внутренний свет неровно подрагивал. Одно её крыло было порвано, а в теле торчало несколько осколков. Капитан в ту же секунду осторожно перенёс её себе на ладонь. Искорка и Золотинка опустились к нам.

— Это буквы, — ахнула Искорка. — Мы не заметили их в темноте, а когда книга закрыта, они образуют препятствиe.

Капитан Крэбб снял с шеи бандану и соорудил крошечные носилки, на которые уложил Блёсточку и передал их концы ее сёстрам.

— Скорее отнесите её Орвиллу, — скомандовал он. — Старый чародей поможет.

Повернувшись к Джулс, я увидел, что она не сводит глаз с того места, куда только что упала Блёсточка.

— Из-за нас чуть не погибла фея, — убитым голосом сообщила она. — Теперь мы точно попадём в ад.

— Мне кажется, — заметил капитан Крэбб, — удача перестала сопутствовать тебе, морячок.

Я взглянул на ночное небо, на невидимые буквы, накарябанные на страницах этой книги.

— Кто главный враг бумаги? — спросил я Джулс.

— Ножницы? — предположила она.

— Нет, — хмуро ответил я. — Огонь.

★★★

Пока мы мчались по страницам к пещере Пиро, я объяснил свой план Джулс. Хоть феи и самые сильные создания, но с помощью грубой силы им не справиться против букв. Из чего следует, что мы тоже в этом деле не преуспеем. Тем не менее, буквы написаны на бумаге, а бумага горит. Так что нам потребуется всего лишь немного огонька.

— Вау. Кажется, твои добродетели не заканчиваются симпатичным личиком, — впечатлилась Джулс.

— Ну что тут ещё скажешь: я тёмная лошадка.

— С той феей всё же будет хорошо? — спросила Джулс, крепко схватив меня за руку, когда мы завернули за утёс недалеко от пещеры Пиро. Я остановился перед ней.

— Не волнуйся. Блёсточка не может погибнуть в сказке. В худшем случае Оливер просто откроет снова книгу и она опять будет жива-здорова.

— Просто ей было так… плохо, — содрогнулась Джулс. — Вдруг что-то подобное произойдёт с нами? Мы тоже оживём?

Я вспомнил, что говорил Орвилл: ты следуешь правилам того мира, в котором находишься.

— Да, — ответил я. — В сказке мы с тобой бессмертны.

— Ну ладно, — широко улыбнулась Джулс. — Если у нас всё получится, точно откроем бойцовский клуб.

Вскоре мы дошли до входа в пещеру дракона. Обрушенная (книгой, в знак протеста) часть его дома была восстановлена, возможно, той же самой упрямой магией, что заставила меня вырядиться в рейтузы. Дракон храпел, лёжа на спине и выпуская кольца дыма.

— Ты уверен, что эта затея безопасна? — Джулс зарыла мыски в пыльную землю.

— Ты ведь его уже знаешь. Он как большой ретривер.

— Это же негласное правило: никогда не буди спящего дракона.

— Ну что за детский сад.

Я подошёл к огромной голове Пиро и прошептал ему в ухо:

— Пиро, проснись и пой! — мой голос потонул в его непрерывном храпе. — ПИРО! — заорал я.

Дракон вздрогнул и проснулся, распахнув внушительным веером свои крылья. Его красный глаз медленно остановился на мне, и Пиро угрожающе оскалился.

— Мне нужна твоя помощь, — пояснил я. — Довезёшь меня до начала самой последней страницы сказки?

Гигант кивнул и опустил крыло, чтобы я мог забраться к нему на спину. К моему удивлению, Джулс тоже уселась позади меня.

— И ты со мной? — поинтересовался я.

— Ну конечно. Когда я ещё в своей жизни смогу прокатиться на драконе?

Я почувствовал, как её руки крепко обхватили меня и как чешуя Пиро заходила ходуном подо мной, когда он поднялся на ноги и ящерицей выполз из пещеры на выступ.

— Держись, — сказал я Джулс через плечо.

Пиро выдохнул пламя, осветив на мгновение долину внизу, прежде чем она вновь погрузилась во мрак. Он присел на задние лапы и прыгнул вперёд; его крылья поймали воздушный поток и надулись подобно парусу, когда мы взмыли в небо.

Вот он я — парень, который почти не покидал свою комнату, у которого друзья и те виртуальные, который страшился всего на свете: от уроков физкультуры до общения, — лечу на драконе с обнимающей меня клёвой девчонкой. Наконец-то я стал героем. Как бы я хотел, чтобы меня увидела мама, подумалось мне.

Как я хочу увидеть её саму.

Джулс кричала от восторга, когда Пиро лавировал между горными хребтами, то поднимаясь, то опускаясь, будто бы вагонетка на американских горках сошла с рельсов. Она так крепко держалась за меня, что костяшки её пальцев побелели, а лицо уткнулось мне в плечо. На секунду мне захотелось вечно летать на Пиро.

Когда дракон перепрыгнул на следующую страницу, его крылья подхватил новый порыв ветра и он взлетел ещё выше. Вскоре показался конец истории.

— Притормози, дружок, — сказал я. Хотя мне и не было видно, по словам фей, именно тут Блёсточка наткнулась на буквенную стену.

Я потянул за кожистую гриву Пиро как за поводья, и он резко остановился, не переставая размахивать крыльями и напрягая свои мощные мышцы.

— Пиро, — скомандовал я, — да будет свет!

Пиро раскрыл свою пасть, и небо окрасила огненная полоса. На мгновение мир стал ярко-оранжевым. Пламя очертило то, что некогда было буквами — разрушенные, скомканные, сваленные в кучу, слепленные между собой, они склеили страницы, не давая им раскрыться.

— Ближе, — повелел я, и дракон подался чуть вперёд. — На счёт три уничтожь их. Раз… — начал я, и Пиро вобрал в себя побольше воздуха. — Два… — его щёки выдохнули дым, освещённый внутренним пламенем. — ТРИ! — закричал я, и буквы занялись огнём.

Чернила закапали с них, превратившись в чёрный дождь, который зарядил, пачкая океан внизу.

— Ну всё, — потянул я вновь за гриву Пиро, похлопывая его по шее, когда на небе образовалась довольно вместительная для нас дыра, и дракон утробно зарычал в ответ.

Я легонько ударил его в бок сапогом, как обычно понукают лошадь. Дракон нырнул вперёд, прямо в океан звёзд.

Джулс ахнула позади. Ощущение было такое, словно кто-то бросил в нас пригоршню бриллиантов, и когда мы задевали какую-нибудь звезду, она звенела подобно осколку стекла. Наконец мы добрались до той, что не светила и не сияла.

— Я придержу его, — сказал я Джулс. — Сможешь её достать?

Я крепко схватился за гриву Пиро, сдерживая его силу всё то время, пока Джулс, наклонившись вправо, вытянула руки и сорвала звезду.

— Готово! — констатировала она.

Когда звезда была снята, остальные звёзды замерцали, создав собой небольшие скопления, а в ночном небе осталась пустота.

Обратный полёт выдался чудесным. Солнце уже вставало, играя с водой в солнечные зайчики. Птицы мелькали и кружили рядом с нами. Пиро взмыл над замком и проревел, как и всегда делал по утрам, только сегодня меня не разбудил этот будильник. Несмотря на то, что я не спал, внутри меня царило чувство небывалой оживлённости.

После приземления Пиро широко зевнул, извергнув дым.

— Ты круто справился, — похвалил его я, спрыгивая с драконьей спины и протягивая руку Джулс, чтобы помочь ей спуститься.

Дракон заполз в глубину своей пещеры и вовсю захрапел, когда мы с Джулс уселись на краю выступа, свесив ноги. Она достала полночное сокровище из лифа платья.

— Да ладно! — воскликнул я.

— Ну а что? — последовал ответ. — Карманов-то нет! — Джулс вложила звезду в мою ладонь.

Мне казалось, что небесное тело должно было немного жечь руку. Или хотя бы быть тёплым, или колючим и тяжёлым, как метеорит. Наша звезда, напротив, не обладала ни одним из этих качеств. В действительности, при ближайшем рассмотрении, она ничем не отличалась от сахарной печенюшки в форме пятиконечной звезды, покрытой жёлтой глазурью.

Повертев её в руках, я увидел на обратной стороне следующую надпись: ЗАГАДАЙ ЖЕЛАНИЕ.

— Джулс, — выдохнул я, — мне кажется, мы нашли то, что искали.

Представьте, что у вас остался только один день в этом мире. Как вы им распорядитесь?

Проведёте его с теми, кого любите?

Отправитесь в путешествие в самые дальние уголки мира, чтобы увидеть как можно больше чудес?

Будете есть только шоколад?

Попросите прощения за причинённые обиды? Дадите отпор тому, кого всегда боялись? Признаетесь в любви тому, в кого были всё это время тайно влюблены?

Так зачем же мы откладываем до последнего всё то, что следовало делать постоянно?

ОЛИВЕР

Согласно истории, в тот момент, когда мой отец сражался с драконом, моя мать давала мне жизнь. Ей помогали три феи, которые должны были чем-то одарить её дитя. Первая фея даровала мне мудрость. Вторая — верное сердце. Но прежде чем третья фея преподнесла свой дар — храбрость, моей матери было видение короля, которому грозила неминуемая гибель, и она выкрикнула: «Спасите его!». Третья фея, неверно истолковав её мольбу, не стала дарить мне смелость. Вместо этого она вдохнула в меня жизнь, так что в тот момент, когда король погиб, я — родился.

Я всегда думал: может, поэтому мне здесь нет покоя? Я был единственным персонажем, которому в самом деле дали жизнь — так что вполне естественно, что мне хотелось испробовать её в полной мере, а не в рамках чьей-то истории. Хотелось написать эту историю самому. Мне было тесно в своих границах; я мечтал о большем. Иначе какой смысл иметь жизнь и не жить её?

Однако когда вы сидите внутри и смотрите наружу, внешний мир кажется совершенным. Вы никогда не замечаете паутины в укромных углах; никогда не поворачиваете ту самую медаль пресловутой обратной стороной, чтобы посмотреть, в чём же она заключается, эта обратная сторона; никогда не знаете, что может пойти не так.

Вот она, правда о настоящих вещах — их можно сломать.

Сначала, когда я только открыл глаза и отключил будильник на тумбочке, моё состояние было похоже на блаженное, абсолютное неведение. Разум всё ещё находился где-то между сном и реальностью. Я не помнил, что было вчера. Не помнил, что должно было произойти.

Но потом вдруг воспоминания обрушились на меня и перехватили дыхание.

Фрамп. Машина. Смерть.

Расставание с Делайлой.

Каждая мысль была сродни удару ножа, но вот последний оказался смертельным.

Я провёл рукой по лицу, гадая, чего мне будет стоить сегодня моё амплуа подростка с фальшивым американским акцентом, который выслушивает жалобы одноклассников, словно они что-то значат, в общем, ведёт себя как стандартный школьник. Я даже не мог представить, каково это: видеть Делайлу и не считать минуты, что нам ещё остались.

Я застелил кровать (этого мне делать уже не придётся по возвращении в треклятую книжку, ибо тамошняя кровать умудряется заправлять себя сама), доковылял до ванной, почистил зубы и забрался в душ, подставив тело водяным струям.

Закрыв глаза, я увидел перед своим мысленным взором Фрампа. Интересно, как долго он будет так являться мне? А когда перестанет, значит ли это, что я его забыл? А когда мы расстанемся с Делайлой, произойдёт ли то же самое?

Нет, сказал я себе, ведь она всегда сможет открыть книгу и поговорить со мной, как и раньше.

А что будет, если она встретит другого, когда она вернётся со свидания с разрумянившимися щеками, думая о ком-то другом, не обо мне? Она выйдет замуж, у неё появятся дети, потом Делайла постареет, а я так и останусь шестнадцатилетним принцем навсегда.

Мне было всё равно, что её волосы поседеют, а на лице появятся морщинки. Я буду любить Делайлу до конца своих дней, что в моём случае — вечно. Но в её случае всё иначе. Мне некуда идти, у меня нет возможности двигаться дальше, в отличие от Делайлы. Её мир заставит её забыть обо мне, а мой — заставит о ней помнить.

Выключив душ, я некоторое время простоял, прислонив ладони к кафелю в попытках отсрочить неизбежное. Потом, обернув полотенце вокруг бёдер, я направился в спальню, чтобы одеться в те вещи, которые не стали для меня привычными. Запихнув в рюкзак книги и невыполненную домашнюю работу, я поспешил вниз, чтобы подкрепиться перед тем, как приедет автобус.

На кухне Джессамин уже поставила миску с хлопьями, которые, наверное, нравились Эдгару, но, на мой взгляд, были на вкус как песок. Когда она обернулась, я увидел тёмные круги под её глазами, а лицо женщины было неестественно бледным. Она снова заболела? Неужели я опять настолько глубоко погрузился в собственные проблемы, что не заметил этого?

— Всё хорошо? — поинтересовался я.

— Неважно спала прошлой ночью, — пожала плечами Джессамин. — Должно быть, полнолуние повлияло или ещё чего, — женщина открыла холодильник и вытащила пакет апельсинового сока. Я подумал, она нальёт мне стакан, но вместо этого Джессамин поднесла пакет к миске и залила хлопья соком.

— Джесс… Мам! Что ты делаешь? — я схватил её за руку. — Это же не молоко.

— Ну конечно молоко, Эдгар, — не согласилась она.

— Оранжевого цвета? — указал я на миску.

Джессамин моргнула, уставившись на кусочки хлопьев, которые плавали в соке, словно увидела его впервые.

— O… — она натянуто рассмеялась. — Кажется, я устала больше, чем думала, — на её губах появилась слабая улыбка. — Может, пора во мне заменить кое-какие детали?

Я вдруг понял, что могу больше не увидеть Джессамин Джейкобс. Что, если у Эдгара всё получится, завтра меня уже тут не будет. Эта женщина заботилась обо мне почти в течение четырёх месяцев, давая мне возможность исправиться, когда я говорил или делал что-то, несвойственное Эдгару. Возможно, я знал ее лично недолго, но она меня создала и поэтому всё жe может считаться родителем.

— Ты хорошая мама, — выпалил я. — Я подумал, что ты должна об этом знать.

Джессамин побледнела, но потом так же быстро взяла себя в руки.

— Ух-ты. Сегодня вроде не День матери, — пошутила она, насыпая новую миску хлопьев (в этот раз с молоком). — Утро не успело настать, а по тону твоего голоса близится конец света.

Ковыряя ложкой в тарелке, я с трудом улыбнулся.

Наверное, так оно и было.

★★★

Когда я приехал в школу, Делайла уже ждала меня. Некоторое время я разглядывал её — светло-карие глаза, каштановые волосы, веснушки, облипавшие нос и щёки. Губы, розовые, как ленточная конфета, и такие же сладкие. Я старался запомнить каждую деталь, заставляя свою память законсервировать их, чтобы они хранились там вечно.

Может, это последний раз, когда я приезжаю в школу на автобусе. Последний раз, когда мы с Делайлой пройдём по школьным коридорам, держась за руки. Последний раз, когда я услышу её голос вживую.

Сегодня слишком многое происходит в последний раз.

— Как дела? — спросила она тихо.

— Бывало и лучше, — признался я. — Где Серафима?

— Она плакала не переставая, так что пришлось оставить её в комнате с коробкой платочков и целой горой кексов.

— Ещё не поздно придумать что-нибудь ещё, — взял я её за руки.

— Я не могу потерять тебя, — её глаза наполнились слезами.

Тем не менее, именно это и произойдёт.

— Так что же нам делать? — спросил я.

— Ну, — мягко ответила Делайла, — думаю, нужно поговорить с Эдгаром. — Она расстегнула портфель и достала сказку.

Такое чувство, будто бы я проглотил яд на завтрак. У меня не было сил идти, а вся решимость улетучилась. Я отстранённо следовал за Делайлой, пытаясь улыбаться и отвечать на приветствия моих друзей, когда они проходили мимо. Знают ли они, что в скором времени я стану для них призраком?

— Чувак, ещё немного — и всё! — схватил меня за плечо и потряс Радж. — Просто жуть!

Я уставился на него, гадая, какого дракона он знает о том, что меня, возможно, здесь скоро не будет.

— Ну, я имею в виду, что скоро узнаем результаты экзамена, — продолжил Радж. — От них зависит вся моя дальнейшая жизнь. Я слышал, как консультант говорил с мистером Эликом: результаты объявят на этой неделе.

— Да-а, — ответил я с фальшивым энтузиазмом. — Чокнуться можно! Слушай, мне надо идти… Я… опаздываю, — я замолк, не в силах придумать ложь получше.

— Интересно, что бы ты делал в колледже? — пробормотала Делайла.

Внезапно перед нами возник Крис. Вид у него был озабоченный.

— Привет. Слушайте, мне, конечно, неловко об этом говорить, но есть ли новости от Джулс? — спросил он у Делайлы. — Ну, я подумал, что мы классно провели прошлый вечер, только она не отвечает на мои сообщения.

— Она заболела… — переглянулись мы с Делайлой.

— О Боже. Это плохо. Но я рад, что это не из-за меня, — признался Крис. — Может, я заеду к ней после школы, привезу немного бульона.

— Эм, лучше не стоит, — вырвалось у Делайлы. — Она не захочет, чтобы ты видел её такой. Особенно после первого свидания.

— Ладно, — кивнул Крис. — Тогда передайте ей, что я о ней спрашивал.

— Конечно, — пообещала Делайла и, как только Крис скрылся из виду, она выдохнула. — Как прошёл первый тайм?

— Думаю, теперь уже без разницы, раз я ухожу.

Она обхватила мою ладонь своей холодной ладошкой, и мы вышли из спортзала на футбольное поле за школой. Там мы спрятались под трибунами, чтобы нас никто не увидел.

Расстегнув рюкзак, Делайла потянулась за книгой, но я остановил её.

— Пообещай мне кое-что, — попросил я. — Пообещай мне, что мы попрощаемся.

Я думал о Фрампе. Думал о том, как тяжела вечность, когда не видишь ее приближения.

Наши взгляды встретились. Её глаза оставались спокойными.

— Обещаю, — ответила Делайла.

Вместе мы распахнули книгу на последней странице. На пляже Долго и Счастливо толкалась куча мала героев.

— У нас получилось, — возликовал Эдгар, подняв над головой что-то крошечное.

— Почему на тебе мои рейтузы? — нахмурился я.

— Почему они вообще оказались в твоём шкафу? — огрызнулся Эдгар. — Можешь мне поверить, я их надел не по своей воле. Книга, очевидно, отдаёт предпочтение истории мамы, а не моей. Думаю, у нас есть пара часов, прежде чем я начну говорить с британским акцентом, а Джулс — превращать солому в золото.

— Не та сказка, — сказал я про себя.

— Что вы нашли? — перебила Делайла.

— Ещё одно послание, — пояснил Эдгар и свистнул. К нему порхнули феи; каждая из них держала за уголок предмет, который они несли. — Рад, что тебе лучше, — заметил он Блёсточке, которая мигнула в ответ. Феи подлетели ближе к поверхности книги, чтобы мы могли лучше рассмотреть крошечный диск.

— Это что… печенье? — удивился я.

— Ну. Мы не знаем, — призналась Джулс. — Ещё не пробовали.

— Загадай желание, — прочитал я выделанную надпись. — Вы уже пробовали загадывать?

— Естественно, — последовал ответ Эдгара. — Не вышло. Я даже обратился к ней: сияй нам, звёздочка, свети.

— Да не нужно к ней обращаться, — прервала его Делайла. — Просто съешьте её.

— Зачем кому-то понадобилось её съедать? — вопросил я.

— Вы что, никогда не читали «Алису в стране чудес»? — Эдгар и Джулс в ответ пожали плечами. — Господи. Вам обоим следует подтянуть литературу. В книге Алиса ела всякие сладости, чтобы вырасти или уменьшиться.

— Сладости? — Хамфри потянул Эдгара за тунику. — А можно мне тоже?

— Ради мира во всём мире, не давайте ему печенье, — заметил я. — А то будут осадки в виде теннисных мячиков.

— Оливер прав, — подтвердил Орвилл, выступая вперёд. — Кто бы ни ел печенье, у него должно быть самое искреннее желание. Это единственная возможность расставить всех на свои места, — он посмотрел сначала на Эдгара, потом перевёл взгляд на Джулс. — У тебя, Эдгар, кажется, возник конфликт интересов.

— Да ладно, — глаза Делайлы широко раскрылись. — Вы двое?

— Тебе ли не знать, какой он крутой! — ответила Джулс.

— А как же Крис? — спросила Делайла.

— Да-а, — многозначительно заметил Эдгар. — Как же Крис?

— Может, позже об этом поговорим? — встрял я. — Орвилл, что ты там говорил?

— Тот, кого вы выберете для загадывания желания, должен думать только о том, чтобы вернуть тебя и Серафиму обратно домой.

Королева Морин деликатно покашляла.

— Это могу сделать я, — предложила она, пробираясь сквозь толпу. — Я ужасно скучаю по тебе, Оливер. Больше всего на свете мне хочется увидеть тебя снова здесь, как бы эгоистично это ни звучало. И, откровенно говоря, я никогда не понимала всю эту новую историю, связанную с Зоргом, — королева взглянула на Эдгара. — Без обид, дорогой.

— Проехали, — пробормотал он в ответ.

— Уже могу желать? — она потянулась за печеньем.

— Нет! — крикнул я, и все герои на пляже замерли. — То есть я хотел сказать, что с нами нет Серафимы. Она дома у Делайлы. Мы вернёмся через пару часов, и тогда можно будет загадывать.

— Я сыграю тебе ноктюрн на флейте, который написал, Oливер! — помахал мне Трогг.

— Посмотришь на новую обстановку моей пещеры? — добавил Рапскуллио. — Теперь там всё по-другому.

— А я приготовлю твоё любимое блюдо, — пообещала королева Морин.

— Жду не дождусь, — сказал я им, нацепив улыбку, хотя на самом деле предпочёл бы отсрочить это навсегда.

Делайла захлопнула книгу и засунула её обратно в рюкзак. Я протянул руки, и она прильнула ко мне.

— У нас есть семь часов, — тихо заметила она. — Поверить не могу, что мы проведём их в школе.

— А кто сказал, что мы пойдём в школу? — взглянул я на Делайлу.

★★★

Домой к Делайле возвращаться было нельзя: там по-прежнему рыдала Серафима. Оставаться на территории школы — тоже, иначе нас поймают. Поэтому мы сели в машину и ехали до тех пор, пока не кончилась дорога. Делайла припарковалась перед невысокой стеной, за которой был виден океан.

В это время года на пляже никого не оказалось. Было холодно, и мы могли согреться только теплом друг друга. Я сидел на песке рядом с Делайлой, гладя её по руке.

— Как сильно тебе попадёт за прогул?

— Это неважно, — ответила она, положив голову мне на плечо. Ветер развевал её волосы.

— Ты помнишь, я сказал тебе, что ты моё самое большое приключение в жизни? — спросил я.

— Перед тем как покинуть книгу, — кивнула она.

— До тебя я думал, что у меня нет цели. Я не знал, зачем меня придумали. Зачем вообще нужно было придумывать. Но когда ты прочитала историю, благодаря тебе я стал настоящим. А когда ты влюбилась в меня, то понял, зачем я здесь, — я заправил прядь волос ей за ухо. — Чтобы любить тебя, любить беззаветно.

— Я не знаю, кем буду без тебя, — повернулась она ко мне. Её глаза были влажными.

— Ты будешь той, какой всегда была. Девушкой, которая меня оживила… и которой я отдал своё сердце.

— Скорее изгоем, — ответила Делайла.

— Я как раз люблю изгоев, — я поднёс её ладонь к губам и оставил на ней поцелуй.

Когда она на меня посмотрела так, словно даже самый приятный комплимент доставлял ей боль, мой дух упал.

— Я не хочу уходить, — прошептал я дрожащим голосом.

— Oливер…

— Нет, — я приложил палец к её губам. — Сейчас я ещё здесь. Сейчас я никуда не ухожу навсегда. Сейчас только ты и я, как тогда при первой встрече… когда я мечтал лишь об этом.

Я обнял Делайлу и поцеловал её, сначала мягко, а затем всё крепче. Мы легли на прохладный песок, и её руки обвились вокруг меня. Я коснулся плеч, спины, чтобы её кожа сохранила память о моих объятиях.

Как можно испытывать столько волнений, боли, печали — эмоций — и не разрываться на части? Как же другие влюбляются?

Всё своё дальнейшее существование я буду спасать принцессу, до которой мне нет дела. Но всякий раз я буду спасать Делайлу. И целовать буду её. И мечтать буду о долго и счастливо с ней.

★★★

Когда мы вернулись домой к Делайле во второй половине дня, я не мог её отпустить. Я держал её за руку, пока мы ехали; я обнимал её, когда мы зашли в дом и стали подниматься по лестнице. Я чувствовал себя приговорённым заключённым, которого ведут на эшафот.

К счастью, мать Делайлы всё ещё была на работе, так что мы избежали неловких расспросов по поводу того, почему мы такие печальные и мрачные. Делайла потянулась к дверной ручке своей комнаты, но остановилась.

— Готов? — спросила она.

— Разве к этому можно быть готовым? — ответил я.

— Я слышала, что завтра будет дождь, — прошептала Делайла, обнимая меня, и уткнулась носом в шею.

— Прости? — отступил я озадаченно.

— Я просто хотела, чтобы мои последние слова тебе были самыми обычными. Которые я бы сказала тебе, как если бы мы встретились завтра, и послезавтра, и послепослезавтра.

— Может, к среде распогодится, — хмуро кивнул я, подыгрывая ей.

Она сделала глубокий вздох и распахнула дверь.

На кровати, скрестив ноги, сидела Серафима. Её глаза опухли; вокруг неё высилась куча обёрток из-под еды. Она вытащила салфетку из коробки и звучно высморкалась.

— Когда мы отправимся домой? — прохлюпала она.

Я присел с ней рядом, а Делайла вновь вытащила сказку.

— Сейчас, — ответил я. — Эдгар нашёл способ нам помочь. Так что ты отправляешься не одна. — Мы с Делайлой обменялись долгим взглядом. — Я иду с тобой.

— Я так рада, — Серафима обхватила меня за шею руками, снова зарыдав. — Я боялась, что придётся возвращаться одной. Вдруг случилось бы что-нибудь ужасное?

Что-нибудь ужасное уже случилось, подумал я.

Делайла установила книгу на кровати и переплела свои пальцы с моими.

— Ну вот, — она раскрыла её на последней странице.

Лицо Серафимы тут же осветилось восторгом, когда она увидела родных, по которым скучала. Эдгар с Джулс вскочили.

— Готовы? — спросил он.

Я кивнул.

— А ты?

Эдгар сделал глубокий вздох, беря за руку Джулс.

— Да, — ответил он и повернулся к королеве, которая ободряюще мне улыбнулась.

Эдгар засунул руку в карман своей туники, — моей туники — и его лицо застыло в ужасе.

— А куда оно делось?

— Что ты имеешь в виду? — моё сердце бешено заколотилось. Без печенья я не вернусь в книгу.

— Оно было тут минуту назад. Вы не брали? — спросил он королеву.

— Зачем же оно мне? Ты хранил его как зеницу ока.

Эдгар заходил кругами, рассматривая каждый миллиметр земли.

— Никому не двигаться, — предупредил он. — Если печенье упало, я не хочу, чтобы от него остались крошки…

Хамфри принюхался, пуская слюни.

— Я его чую… Чую…. Чую…. Нет, стойте-ка, пахнет лошадью.

Он врезался во внушительную корму Чулка. Пони повернулся, а из его рта торчала вторая половина печенья. Вид у него был совершенно расстроенный, когда он понял, что его застукали на месте преступления.

— Я не смог удержаться, — сообщил он, всё ещё сжимая лакомство. — Оно прямо звало меня. Чул-o-oк… Я же такое ма-а-а-ленькое…

— Поверить не могу! — вскричал Эдгар. — Ни крошки больше.

— Клянусь, — пообещал Чулок. — Завтра же на диету.

Эдгар выдернул остатки печенья у пони и передал его королеве Морин, которая вытерла о своё бархатное платье конские слюни.

— Половина печенья — это мало, — заявил Орвилл. — Слишком большой риск. Сила магии может быть недостаточной. Так что загадывать желание должен Чулок.

— Я? — переспросил пони с тревогой, приложив копыто к груди. — Ну не знаю. Я же ведь даже не готовился. Речи у меня нет. И седло на мне не того цвета. И вообще…

— Чулок, — твёрдо заявил я. — Ты справишься. Я в тебя верю.

— Спасибо, Оли, — посмотрел он на меня. — А вдруг у меня не получится?

— Ты же ведь хочешь, чтобы я вернулся? Чтобы мы мчались во весь опор по Единороговому Лугу? И чтобы Серафима вплетала маргаритки тебе в гриву, как ты любишь?

— А маргаритки мне и правда идут… — задумался Чулок.

— Вот видишь? Всё просто. Тебе надо только съесть печенье, закрыть глаза и представить, что твои мечты осуществились.

— А я хотел завернуть вторую половинку и оставить её на потом… — помедлил он.

— Не придумывай, — вмешалась Делайла. — Чулок, я должна тебе кое-что сказать. Ты очень похудел. Даже рёбра выпирают. Боюсь, что ты недоедаешь.

У Чулка не только рёбра не выпирали — он собой загораживал почти всё пространство. Но уловка Делайлы сработала.

— Ну, — глупо ухмыльнулся пони. — Если так…

Он вытянул шею к руке Эдагара, и остаток печенья в тот же миг исчез в недрах Чулка.

— А теперь, — скомандовал Oрвилл, — загадывай.

Делайла тут же схватила меня за руку так крепко, что я почувствовал, как её ногти впились мне в кожу. Чулок медленно закрыл глаза, и я задержал дыхание.

Медленно, со всей тщательностью, отъетый круп Чулка поворачивался то в одну, то в другую сторону.

— Чулок! — заорал я. — Сосредоточься!

Пони распахнул глаза и с сожалением покачал головой.

— Прости-прости… — его глаза снова закрылись, и я почувствовал покалывание в пальцах рук и ног. Я посмотрел на наши с Делайлой руки и увидел, что моя стала пропадать.

В эту последнюю, ужасную секунду я понял то, что пыталась донести до меня Делайла: если ты кого-то любишь, придётся его отпустить.

Я схватил её за плечи, пока у меня ещё была такая возможность. В глазах Делайлы стоял ужас, её губы дрожали.

— Послушай меня, Делайла: живи своей жизнью. Влюбляйся. — Я глубоко вздохнул. — Даже не вздумай меня ждать.

Она зарыдала, и я крепче сжал её, целуя. А потом вдруг… мне стало некого целовать.

★★★

Ощущение, что ты снова стал двухмерным, было похоже на то, что тебя сначала словно раздавило, потом из твоих лёгких выжало воздух, сплющило и раскатало подобно тесту. Я лежал лицом вниз на песке, и у меня перехватило дыхание. Первая попытка встать оказалась неудачной: я упал, так как мышцы, которыми я оперировал в мире Делайлы, здесь работали не так хорошо; каждое действие нужно было совершать при помощи мысли и намерения, а не грубой физической силы.

Я будто бы снова учился ездить на лошади. Наконец, мне удалось плюхнуться на спину, а Рапскуллио подал мне руку.

— Я сделал это, сделал! — пропел Чулок, гарцуя вокруг. — Мне полагается медаль? Думаю, к цвету моих глаз золотой подойдёт как нельзя лучше…

Меня окружили доброжелатели — тролли стукали меня по спине; русалки посылали воздушные поцелуи; феи рассыпались в искорках восторга.

— Как я рада снова видеть тебя, Оливер, — заключила меня в объятия королева Морин.

Через её плечо я увидел, что другие так же помогали ошеломлённой и напуганной Серафиме встать. Заметив что-то за валуном, она помчалась навстречу. Её глаза сияли от удивления и радости.

— O, Фрамп! Ты всё-таки здесь, — воскликнула она и присела перед Хамфри, намереваясь его погладить.

Пёс завилял хвостом, радуясь, что на него обратили внимание.

— Здравствуй, прекрасная незнакомка, — наклонил он голову. — Меня зовут Хамфри, и я хотел бы сегодня спать у твоих ног.

Принцесса помрачнела, но всё же позволила Хамфри лизнуть себя в лицо. Её джинсы и футболка явно не были предназначены для этой истории, как и моя одежда. Я взглянул на себя: на футболке до сих пор виднелись следы от слёз Делайлы.

Выбравшись из толпы, я всмотрелся ввысь, туда, где маячило бледное и искажённое болью лицо Делайлы. Она тихо всхлипнула и очень медленно закрыла сказку.

— Порядок! — сообщил Орвилл, как всегда делал Фрамп, когда Читатель уходил.

Персонажи стали постепенно расходиться.

— Выходит, теперь не надо будет больше палить из лазеров? — спросил Биггл Фыра.

— Пойду поставлю ужин, дорогой, — потрепала меня по руке королева.

— Знаю, что это, возможно, не совсем то, что ты хотел, Оливер, — заметил Орвилл, который уходил последним, — но мы рады, что ты вернулся домой.

Тем не менее, дом был для меня там, где была Делайла. Без неё мир — это место, в котором я просто существовал.

Я долго сидел на пляже в одиночестве — за это время королева Морин уже успела приготовить ужин, а воздух похолодел. Уже успело стемнеть, и лунный свет засеребрился на водной глади. Звёзды над моей головой располагались неровно, они сдвинулись с места, после того как исчезла звезда желаний. Небеса были огромным тёмным пространством, которому явно чего-то не хватало.

Пока я смотрел, в небе родилась новая звезда. Она дважды мигнула, а потом её свет заискрился и стал ещё ярче, затмевая всех остальных вокруг. Силой своей гравитации она выстроила звёзды поменьше в определённом порядке, образовав созвездие, которое я уже раньше видел.

Крис называл его Большим Псом и показывал самую яркую путеводную звезду в ночном небе — Сириус. Собачья звезда.

Я улыбнулся. Верность Фрампа была мной недооценена.

— Добро пожаловать домой, дружище.

Я готов был поклясться, что он мне подмигнул.

Я вытащил из кармана ту самую фотографию Делайлы, которую взял у неё несколько недель тому назад, на которой она, совсем юная, празднует Хэллоуин в платье принцессы и с тиарой, обрамлявшей её чело.

— Мы вернулись, — сказал я ей. — Я, Серафима и даже Фрамп. Не хватает только тебя.

Я ждал, что она мне ответит, но, конечно, теперь это было не так просто. Со вздохом я поднялся и хотел было спрятать фотографию обратно в карман, когда увидел на себе знакомые зелёную бархатную тунику и рейтузы вместо толстовки и джинсов, а на ногах чёрные кожаные сапоги заменили кроссовки.

Где-то вдалеке я разглядел масляные огни замка.

Теперь я снова стал обычным принцем.

ДЕЛАЙЛА

Я совершила ужасную ошибку.

Осознание пришло слишком поздно, когда Оливер схватил меня за плечи и велел забыть его: я только что отказалась от самого лучшего подарка, который мне когда-либо дарили.

До Оливера я была странным ребёнком, который не отрывал головы от книги, а мой крохотный мирок запросто помещался в напёрсток. Но потом мы встретились, и благодаря ему случилось невозможное. Вместо того чтобы читать о мире, я его познавала. Больше я не была одинока. Я была любима.

А теперь я сделала всё, чтобы разрушить это.

Я крепко сжала его, но ткань толстовки выскользнула из моих пальцев.

— Стой! — воскликнула я. — Не уходи!

Но было поздно.

Сзади раздался грохот, и кто-то тихо выругался, но я даже не повернула головы. Я не могла оторвать глаз от книги, куда приземлились Серафима с Оливером. Остальные герои окружили их, обнимая и выражая радость от того, что они вернулись. Я увидела: Оливер, как и я, чувствовал себя таким же потерянным. Шатаясь, он выбрался из толпы и поднял на меня глаза, сжав руки в кулаки.

Оливер молча сглотнул. Ему и не требовалось говорить. Не думаю, что в языке найдётся слово, способное описать то состояние, когда ты теряешь свою вторую половину.

— Святые ёжики, — подала голос Джулс. — Неужели сработало?

Я очень осторожно взялась за обложку сказки, словно она была хрустальная, и закрыла её.

В ту же секунду меня обняли руки бросившейся ко мне Джулс.

— Никогда не думала, что скажу это, — призналась она со вздохом. — Но я очень рада вернуться в этот чёртов городок.

Эдгар, отряхиваясь, поднялся на ноги.

— А что это вообще за город?

Я вспомнила, что когда Эдгар отправился в сказку, мы находились в Уэллфлите, а не здесь, в Нью-Гэмпшире. Я уже было хотела ответить, но, повернувшись, осеклась. Я знала, что передо мной стоял не Оливер. Но его глаза были такими же зелёными; чёрные волосы — всклокоченными; изгиб подбородка — знакомый моим рукам. Это был не Оливер, но кто знает?

Я не произнесла ни слова, но внимательно наблюдавшая за мной Джулс придвинулась к Эдгару поближе и взяла его за руку.

— Ну и что нам теперь делать? — многозначительно заметила она.

Этого оказалось достаточно, чтобы выбить меня из транса. В ужасе я осознала, что все в школе считают Эдгара моим парнем… и будет не очень хорошо, если моя лучшая подруга за ним приударит.

— Не знаю, — простонала я. — Я ещё об этом не думала.

— Мне нужно домой, к маме, — заметил Эдгар и добавил с сомнением: — А я даже не знаю, где живу.

Раздался стук в дверь, и мы втроём замерли. В комнату заглянула мама.

— O, Джулс! — заметила она. — Тебе лучше?

— Эм. Как никогда! — ответила Джулс.

— А где Серафима? — продолжила расспросы моя мама.

— Она рано уехала. Все студенты по обмену из Исландии решили провести последнюю неделю в Канаде, — ответила я.

Мама перевела взгляд с Джулс на Эдгара.

— Клёвые рейтузы, — похвалила она, стараясь не рассмеяться.

— Это к Хэллоуину! — выпалила я. — Мы примеряем костюмы. В этом году шекспировская тематика.

Эдгар и Джулс так широко улыбнулись, что я испугалась, как бы улыбки так и не остались у них на лицах.

— Что ж! — сказала моя подруга, прерывая неловкую паузу. — Мне пора… Эдгар, провожу тебя до дома! — Она взяла с пола свою спортивную сумку и, взяв Эдгара за руку, потянула его к двери.

— Отличная идея, — ответила я. — Джулс, я тебе напишу после ужина, обсудим, что ты, ну, сама знаешь, пропустила. — Я повернулась к Эдгару: — С тобой, я думаю… свяжемся позже в скайпе?

— Наверно, — озадаченно ответил он.

— Эдгар..? — с многозначительным видом заметила я. Повернувшись к нему так, чтобы мать не увидела моё лицо, я проговорила сквозь зубы: — Поцелуй меня.

Эдгар бросил взгляд на Джулс. Я подняла брови и натянуто ему улыбнулась. Если нам удастся убедить окружающих, что ничего не случилось, то всё пройдёт успешно.

Он закатил глаза, наклонился и чмокнул меня в щёку, словно целовал жабу.

— Да ладно тебе, Эдгар, — рассмеялась моя мать. — Нет нужды изображать из себя принца только потому, что я здесь. Можешь по-настоящему поцеловать её перед уходом.

— Чудесно, — вздохнул Эдгар. Он положил мне руки на плечи, наклонился и прижался своими губами к моим.

Я могла думать только об одном: это не Оливер.

Мгновение спустя я отстранилась. Если бы Джулс могла, она бы меня испепелила.

— Пойдём? — выплюнула она. Схватив Эдгара за локоть, Джулс грубо вытолкала его за дверь.

Мы услышали, как входная дверь затворилась за ними.

— Много задали? — повернулась ко мне мама.

— Не очень, — ответила я. Когда ты не ходишь на уроки, то и домашки у тебя нет.

— Что ж… сегодня у нас ужин на двоих. Как ты смотришь насчёт попкорна в качестве основного блюда и какого-нибудь фильма из наших фаворитов?

— Звучит чудесно, — согласилась я, сдерживая слёзы. Я всего лишь хотела забраться под одеяло и посмотреть что-нибудь из классики «Диснея» с мамой. Я всего лишь хотела знать, что на свете есть, по крайней мере, ещё кто-то, кому я не безразлична.

★★★

— Хочу свои боты, — пришло сообщение от Джулс. — Как думаешь, в сказках есть бюро находок?

Взяв с тумбочки свой телефон, я набрала:

— Спроси у Золушки.

– ответила Джулс. Через секунду телефон снова зажужжал: — Не могу поверить, что всё произошло на самом деле.

— А я говорила, — написала я. — Добро пожаловать в мою жизнь.

Последовала пауза.

— Скучаешь? — спросила Джулс.

— Ещё как.

Когда Оливер впервые увидел, как я кому-то писала сообщение, он выхватил у меня телефон, пытаясь понять, каким образом сидевший внутри человечек отвечал мне.

— Вернулась домой, но ощущения странные. Я привыкла.

— Ты + Эдгар??? — быстро набрали мои пальцы и остановились. — + Крис? — добавила я.

— Заверните мне обоих.

— Только если ты исповедуешь мормонизм, — усмехнулась я.

— ОK, — ответила Джулс. — Приятно слышать.

Я помедлила, зная, что придётся начать неприятный разговор.

— Ты же знаешь, что теперь надо притворяться, что Эдгар — мой парень?

— Только не забывай: я твоя лучшая подруга.

— Никогда, — ответила я. — Почему всё так запутанно?

— Ты влюбилась в героя книги, — ответила Джулс.

— Никто не совершенен, — вздохнула я.

— До завтра?

— Ага. Завтра будет выступление, достойное премии Тони.

— ЛОЛ, — ответила Джулс. — Кстати. Ещё кое-что…

— ??? — написала я в ответ.

— Никаких французских поцелуев.

★★★

Очередной кошмар закончился, но сон всё никак не шёл.

Три часа ночи, a я только и думаю о словах Оливера — жить дальше. Словно всё то, что нас объединяло, ничего не значило, словно он был легкозаменяемым. А может, он сказал не открывать книгу, потому что знал, как и я, что теперь это сделать будет сложно, ведь мы понимали: можно жить иначе.

Я взяла с полки сказку и легла с ней в кровать. Проведя рукой по золочёной обложке, я подумала: открою. Что бы там ни говорил Оливер, возможно, он просто хотел проявить благородство — и не дать мне вновь погрузиться в свою скучную, никчёмную жизнь отшельника, одержимого вымышленной историей.

Я быстро пролистала страницы, намереваясь дойти до сорок третьей: на ней была иллюстрация Оливера, одиноко стоявшего на скале. Именно там и прошла большая часть наших разговоров, пока он не оказался в моём мире. Но в самую последнюю минуту я остановилась: в отличие от меня Оливер был в безопасности в книге. Там его не достанет ни машина, ни болезнь, ни смерть. Он будет жить в сказке как в раковине, вечно молодой. Сейчас, может быть, это ничего. Ну а что будет, когда однажды мои волосы поседеют? Когда на моём лице появятся морщинки? Когда я перестану быть девчонкой, в которую он когда-то влюбился?

Что будет с ним, когда я умру?

Открыть книгу — значит, дать ему надежду: заставить поверить, что я буду с ним вечно, что я откажусь от своей настоящей жизни ради книжного героя. Но это не совсем честно по отношению к Оливеру, не так ли?

Я закрыла книгу и поставила обратно на полку.

Но.

Я на сто процентов была уверена в том, что кого бы ни встретила в жизни, он не будет Оливером.

Моя рука снова потянулась за сказкой.

Что это за отношения, если ты не можешь ходить на свидания? Не можешь держаться за руки? Не можешь даже поцеловать ещё раз? Сколько времени пройдёт, прежде чем я забуду вкус его губ, его запах и то ощущение, когда находишься в его объятиях?

Я швырнула книгу на пол.

Проблема в том, что без Оливера я даже не могу вспомнить, кто я есть.

Я схватила сказку, и открылась страница сорок три.

Оливер бросился к скале, замерев, как если бы кто-то другой открыл книгу. Тем не менее, когда он увидел вместо Читателя меня, его глаза расширились.

— Прости, — тут же сказала я. — Я не хотела открывать сказку, правда. Знаю, ты думаешь, что мне не следует больше приходить сюда. Просто… я не могу не говорить с тобой.

Когда Оливер спрыгнул, я заметила, что он улыбается до ушей.

— Рад, что ты не послушала меня, — ответил он. — Я всё время думаю о тебе.

— Что же нам делать? — прошептала я.

— Ну, — мужественно заметил он, — всё не так плохо. Примерно так же всё и начиналось, верно?

— Я не имею в виду сейчас. Я спрашиваю, что будет через десять лет. Двадцать. Из меня будет сыпаться песок, а ты по-прежнему будешь… прекрасным.

— Ты правда думаешь, что я прекрасен? — усмехнулся он.

— Я не шучу, Оливер, — покачала я головой. — Ничего не выйдет, пока ты там, а я — здесь.

Он на мгновение задумался.

— Но ты тоже здесь. Неважно, откуда я смотрю, я всё равно вижу тебя.

— Ты в самом деле считаешь, что для тебя этого достаточно? Тебе не надоест испытывать тоску по тому человеку, с которым ты никогда не сможешь по-настоящему быть вместе?

— Ты часть меня, — Оливер поднял голову. — Если я забуду тебя, моё сердце разобьётся.

Впервые после ухода Оливера я улыбнулась.

— Держу пари, ты любой девчонке так бы говорил, если бы она могла подарить тебе свободу.

Я думала, что Оливер рассмеётся, но он посерьёзнел.

— Делайла, — заметил он, — если бы я когда-нибудь родился в твоём мире, я бы нашёл тебя. И выбрал бы тебя.

— Что же, мне теперь ходить в школу, стать обычной и притворяться, что тебя никогда не было в моей жизни?

— Я занимаюсь этим каждый день, — ответил Оливер. — Это называется актёрское искусство. Не так трудно быть тем, кем хотят тебя видеть другие. Труднее помнить, кто ты есть на самом деле.

— Кто я есть на самом деле? — повторила я. — Думаю, я всего лишь девчонка, которая ищет принца.

— Любого принца? — пошутил он.

— Только вымышленного. У меня страсть к двумерности; мне нравятся плоские парни.

Он сел, прислонившись к скале, и подтянул колени к груди.

— Вот было бы здорово, если бы мы написали собственную сказку, — задумчиво произнёс Оливер.

Я повернулась на бок и поставила книгу к подушке.

— А как она бы начиналась?

— Конечно с «Жили-были», — ответил он. — Мы встретились… в магазине.

— Я попросила тебя достать мне макароны с самой верхней полки, — продолжила я.

— И это была любовь с первого взгляда, — добавил Оливер.

— Что мы бы делали?

— Ну, мы бы жили в маленьком домике. У окна бы росли фиалки, а ты бы каждое утро готовила мне свои чудесные шоколадные блинчики.

— А ты что будешь делать для меня, пока я вкалываю на твоей рабской кухне? — поинтересовалась я.

— Ну, кто-то же должен заботиться о малыше, — ответил Оливер.

— У нас будут дети?

— Трое. Двое сорванцов и маленькая принцесса.

— А питомцы? — подтянула я одеяло.

— Лишь одна свора собак, — последовал ответ. — Породы бассет-хаунд, разумеется.

— Каждый день, — добавила я, — тебе придётся ходить на работу.

— Правда? — искренне удивился Оливер.

— В нашей стране нет монархии, — заметила я. — Крестьяне не будут оплачивать образование твоим детям.

— А что же мне тогда делать?

Я задумалась на мгновение.

— Будешь учить…фехтованию!

— А у тебя будет свой книжный магазин за углом, — продолжил Оливер, — доверху набитый сказками.

— И каждый вечер мы, после того как уложим детей спать, будем заваривать себе чай и смотреть новости.