Огню плевать (СИ)

п.1; г.6; ч.3

Могло быть так, что «Хвосты» пожаловали в «Нимнога паяим» случайно? Вряд ли, но я молил судьбу, чтобы это оказалось именно так. Чтобы они просто ушли, продав Сухому Носу и его сопливому приятелю пару ворованных консолей. И тогда я заберу Симайну, поднимусь в главный «офис», открою дверку и преспокойно растворюсь в потоках Гариб-базара. Но:

— Слышь, гнилушка крысиная, — разом потеряв ко мне всякий интерес, Плакса вытянул биту и нацелил ее в морду Сухого Носа, — тут должна ошиваться одна залетная синтетическая байши. Поможешь нам ее найти?

Даже с расстояния в несколько метров я услышал, как лихорадочно заколотились подорванные наркотой сердца паяльщиков. Сопля снова простонал и трясущимися пальцами вцепился в перфорированный край кресла, а его напарник задышал быстро и тревожно.

Глабер, по-прежнему стоявший в уголке спиной к происходящему, медленно опустился на пол, обернул себя хвостом и прикрыл бритую макушку обеими лапами. Вполне логично — вид стволов (причем не виртуальных, а настоящих) охлаждает пыл самых надменных позеров…

— Это еще чо такое?! — ошалело наблюдая за его действиями, спросил Брукс, от неожиданности даже опуская биту. — Вы тут чо, угашенные уже?!

И вдруг снова заметил меня, неподвижно застывшего в тенях.

— Слышь, образина! А ты хуле примерз?! Велено же было валить, так двигай, пока кости целы! Сисадда?!

Я неторопливо поднял левую ладонь с растопыренной пятерней и заметил, как дрогнула лапа вооруженного башером «Хвоста». В висках начинало пульсировать, но внутренний «я» уже выкручивал настройки волнения на минимум.

Послушно подтвердил:

— Разумеется.

Позволил очкам подстроиться под яркий свет, включить режим увеличения и внимательно изучил модель дробовика.

— Сейчас я уйду, кости мне дороги. Но только, если позволите, не один.

Плакса снова сплюнул, свободной лапой утирая «слезу» и со стуком положил утяжеленный конец биты на ближайший верстак. Хрустнули детали консолей, на пол соскользнули несколько шлейфов.

— Чо ты там бздишь?! — гадко скривился он.

— Дело в том, — будто со стороны услышал я собственный голос, спокойный и даже внезапно приветливый, — что у меня здесь в ремонте — вот так совпадение! — тоже находилась кукла. Если вы не против, я заберу ее и не буду мешать уважаемым господам вести их дела.

Тонкие серые брови стрелка взметнулись на иссеченный лоб. Очередной плевок Брукса повис на губе, когда чу-ха осознал смысл сказанного и чуть не поперхнулся.

— Стоп-э! — протянул он, оглядываясь в поисках кукуга. — Какая, нах, еще кукла?!

Симайна незамедлительно выбралась на свет. Уважительно сложив лапы перед собой, она глубоко поклонилась обоим казоку-йодда, и я заметил, что на затылке синтета до сих пор открыт технический люк.

А еще заметил, что Черная Юбка вышла к новым посетителям «Нимнога паяим» не по приказу, а по собственной воле, что означало — покладистый «землекоп» все же успел поковыряться в желеобразном супе ее котелка…

— Это она? — спросил стрелок, немало сбитый с толку.

— А хер его знает… — протянул Брукс, и тут же рыкнул на Соплю: — Другие куклы в подвале есть?!

Тот замотал головой так, что сгусток слизи отлетел в сторону и прилип к стене.

— Ну и какого *уя все это значит?! — с растущей злобой проскрипел Плакса. — Это чо, байши, шутка такая?!

— Секундочку! — попросил я все так же спокойно и отстраненно.

Брукс рывком обернулся и с трудом сфокусировал на мне багровеющий взгляд. Его напарник сместился чуть левее, чтобы лучше видеть дерзкого «уродца».

— Парни, это не та кукла, что вы ищете, — в моих словах было столько мягкости, что хватило бы набить подушку. — А я здесь не просто клиент, а по важному поручению. Поэтому если позволите мне и моей кукле уйти, то разойдемся со всем приличествующим уважением и взаимопониманием.

— Хуле он несет? — ошалело спросил у Плаксы его приятель с башером.

— Ты хуле несешь-то? — не менее ошалело спросил тот у меня.

Вместо ответа я медленно, невероятно медленно оттянул в сторону полу пальто и показал им черно-желтую жилетку. Стрелок снова близоруко прищурился, а слезящиеся глаза Брукса распахнулись в удивлении. Признаюсь откровенно, его последующий тупой ответ меня немало удивил.

— Ты чо, уродец, больной на всю башню?! — хохотнул тот, в избытке чувств хлопнув себя по левой щеке так, что зазвенели пронзающие шкуру булавки. — Яри-яри, косишь под «Детей заполночи»? Ну, байши, ты и тупо-ой… знаешь, что «Детишки» с тобой сделают, если узнают?

Пока я (несколько осекшийся от безмозглости собеседника) подбирал слова, чтобы как можно тактичнее указать Бруксу на его логическую ошибку, в разговор встрял второй «Хвост». Не столь разболтанный и взвинченный, он начинал понимать, куда дует подземный ветер, а потому поспешил оборвать напряженную беседу о клановой принадлежности.

— Да похер, Брукс! — тихо рявкнул он, а пальцы нервно сжались на удлиненной рукояти башера. — Это наша кукла?!

Плакса вздрогнул, отвел мутный взгляд от моего жилета и угрюмо покосился на напарника.

— А ты других видишь?

Сопля задрожал так, что мне показалось — малой сейчас напрудит в штаны. Сухой Нос отступил за второе калибровочное кресло и с непрерывной возбужденностью стрелял взглядом то на меня, то на «Хвостов». Глабер не шевелился, как и синтет.

— Тогда забираем и валим… — веско отрезал Дробовик. — Нам четко сказали…

Я вздохнул и с удовлетворением отметил, что пульс не ускорился, дыхание остается ровным, а пальцы под перчатками почти не потеют. Справа, отгороженный от меня шкафом, сжался в комок «голый землекоп»; между ним и паяльщиками замерла в поклоне кукуга; дальше разместились помирающие со страху паяльщики и, словно последнее препятствие на пути к заветной лестнице, застыла парочка «Хвостов».

Не самый удачный расклад, сказала проглоченная удавом мышка, но бывали и хуже…

— Так, торчки и выродки, — фыркнув, подытожил Брукс, упиваясь собственной важностью и рассудительностью, — слушать меня! Никто не дергается, никто не раскрывает пасть! А ты, куколка, шагай за мной!

Снова сплюнул, раздраженно смахнул битой с верстака еще немного консольной требухи и уже развернулся к лестнице. Симайна бросила молниеносный взгляд по сторонам, никак не вяжущийся с покорностью безупречных синтосексуалов. Я облизнул пересохшие губы и негромко, но внятно бросил ей в спину:

— Симайна, если хочешь продолжать существование, стой!

Кукла остановилась.

Не потому, что получила два равновеликих одновременных приказа от живых существ, а потому что мои слова совершенно точно нашли осмысление в ее уникальном, но ограниченном сознании.

Повернувшись к спальному закутку, онсэн внимательно посмотрела мне в глаза, да до того пронзительно, словно могла видеть сквозь выступающее забрало «Сачирато».

У Плаксы отвисла челюсть.

— Ты чо, борф, совсем о**ел тут командовать?! — прорычал он, а мутные белки его глаз снова стали наливаться алым.

Морду напарника Брукса исказила злобная рябь, дробовик медленно опустился в нашу с Симайной сторону. В наступившей тишине Сопля шмыгнул носом так отчетливо и громко, что вздрогнули все шестеро живых.

— Парни, — как можно искренне обратился я к бритохвостым и с печальной неизбежностью осознал, что время «низкого писка» безвозвратно утеряно, — поверьте, у меня нет никаких претензий к вашей организации и ее интересам. Но сейчас, увы, я вынужден настаивать на своем.

Нос подслеповатого чу-ха с дробовиком сморщился в гримасе нетерпения и брезгливости.

— Ты, байши, точно тупой! — протяжно прорычал он, оттягивая курок.

А я в очередной раз пожалел, что просто не сел на сквозной транзит и не поехал к Подверни Штанину сообщать папаше прискорбные новости…

«Молот» стоял на полке среди консервов, удобно зажатый двумя увесистыми банками со свининой. Ствол его, упиравшийся в тонкую стенку шкафа, был нацелен на лестницу, а чудесные «Сачирато» позволили без труда высчитать нужный угол и траекторию. Услышав опасный щелчок, я без промедления выстрелил прямо сквозь тонкий пластикат, вогнав боевую фанга точно между глаз «Бритого хвоста».

На долю секунды никто из чу-ха не понял, что произошло.

Протяжно и почти бесшумно хлопнул затвор башера, звонко хрустнула пробитая перегородка, с мокрым шлепком лобная кость Дробовика украсилась дыркой, из которой в глаза стрелка тут же хлынула кровь.

А затем начался бардак…

Убитый еще заваливался на спину и ронял оружие, а Сухой Нос уже юркнул под сегментированное кресло и выхватил спрятанный там башер. Выставив из укрытия лапу, он тут же начал стрелять, причем беспорядочно, во все стороны разом. Хлопки затвора слились в монотонную трескотню.

Фанга засвистели по подвалу, звонко рикошетя от стен. Лопнул корпус консоли на стеллаже, с приятным шелестящим хрустом дырявились полиэтиленовые чехлы. Погасли две пробитые лампы.

Плакса взвизгнул, зарычал и отшатнулся, когда одна фанга все же достала его, прошив правую лапу и с кровавым веером выдрав из плоти несколько булавок.

К моему счастью, чу-ха в большинстве своем оставались так себе стрелками. Особенно если их этому не обучали — Нос палил во все стороны, умудрившись случайно подстрелить Брукса, но при этом не задев ни меня, ни стоящую посреди комнату кукуга.

Та, впрочем, среагировала мгновенно, повалилась на колени и прижалась к полу, избежав основного урагана. Поскуливал глабер, вжавшийся в угол шкафа и стены так, словно хотел раствориться в бетоне.

Плакса рванулся вперед.

Его бита протяжно ухнула в замахе и обрушилась на лапу с башером, торчащую из-за калибровочного ложа. С хрустом сломались пальцы, Сухой Нос заверещал, его оружие отлетело прочь.

Перемахнув через лежак для настройки и профилактики кукол, «Бритый хвост» замахнулся снова и я не стал его останавливать — тяжелая палица опустилась на голову паяльщика, проламывая кости и сокрушая мозг. Нос захрипел, вскочил спятившей юлой, сделал два шага и рухнул.

Сопля заверещал, будто его резали заживо.

Поднырнув под второй «дыбой», он опрометью бросился к лестнице, но на Плаксу уже накатило боевое безумие, словно от укола «Явандрой». Метнувшись следом, он опустил тяжелую подошву на хвост сопливого, заставил того завопить еще сильнее и дернуться назад, а затем ударил острой насадкой на собственном хвосте, вонзая ее в бок несчастного наркомана. Взревел, подскакивая еще ближе, шарахнул битой по коленям.

Сопля зашелся жалобным писком и упал, вскидывая верхние лапы в позе покорности, но «Бритохвостого» было не остановить. С ревом чиркнув битой по потолочным кабелям, он опустил металлическую дубину на грудь паяльщика, заставив того подавиться визгом. Ударил еще раз, на этот раз ломая длинный сопливый нос, и снова — в лоб, мигом обрывая скулеж и хрипы.

Я сместился еще глубже в тень и выставил перед собой «Молот», но больше стрелять пока не спешил. В нос били резкие запахи крови и мочи умирающего Сопли, тяжело дышал глабер. Симайна оставалась неподвижной, и лишь ее глаза торопливо сканировали помещение, оценивая уровень возможной угрозы.

Брукс прекратил кромсать обмякшее тело паяльщика и медленно повернулся к спальному закутку. С его желтых зубов капала грязная пена, матовая поволока взгляда почти исчезла, зрачки превратились в крохотные точки. Перехватив биту, он до усрачки проворной тенью скользнул в мою сторону, и в ту же секунду я осознал, что его амок мне не перебороть никакими увещеваниями…

Не я это начал, клянусь! Ну, то есть, технически — я. Но ведь не собирался!

«Молот» выпустил три фанга, одна за другой пробивших жилет Брукса ровно напротив сердца. Плакса всхлипнул, занесенная для удара бита выпала и с противным лязгом откатилась прочь. Чу-ха захрипел, вонзил когти в пластины жилета, словно хотел разодрать его на груди, а затем упал на спину и тут же окаменел.

Держа кукуга под прицелом, я неторопливо вышел в основную лабораторию и быстро осмотрел поле боя. Симайна не двигалась, снизу вверх равнодушно наблюдая за моими действиями. Глабер подрагивал в своем углу, но стойко заставлял себя не превращаться в свидетеля и морды не поворачивал.

Остальные были мертвы.

Я громко выругался.

Четыре трупа за считанные минуты… Три с половиной, если считать еще подрагивающего Сухого Носа, но это ненадолго. Впрочем, юморить, пусть даже цинично, мне тут же расхотелось. События принимали, скажем так, весьма неприятный оборот, и грозились вырваться из-под моего контроля.

На секундочку, нужно понимать: не то, чтобы никогда раньше мне не приходилось стрелять в уличный народец… но еще этим утром я никак не мог предположить, что визит Подверни Штанину приведет меня в подвал на Гариб-базаре под перебитыми искрящими лампами. В подвал, заваленный трупами. Тут уж точно не до шуток, а в голове снова зарождался какофонический шум «уличной музыки», тревожной и мрачной…

Пальцы начинали подрагивать, и я торопливо поменял в «Молоте» кассету и картридж с газом. Глабер осмелился-таки искоса оглядеть разгромленную кухню, заскулил еще сильнее и спрятал морду в ладонях.

Симайна медленно поднялась в полный рост. Взглянула на меня, на перезаряженный башер, на убитых. В какой-то момент мне показалось, что сейчас кукуга тоже бросится в атаку, но она только оправила черную юбку, не позволяя ее краям прикоснуться к луже подтекающей крови.

— Так… — выдохнул я, коротким жестом вынуждая ее оставаться на месте, — ладно… ладно… теперь мы с тобой уйдем, сисадда? Вместе и без глупостей.

Кукла молча поклонилась и повернулась к выходу, но без приказа к лестнице не двинулась. Совершенно бездумно и машинально, почти не осознавая, какому теоретическому риску себя подвергал, я протянул левую руку и мягко закрыл лючок на ее затылке. Тот загерметезировался с едва слышным шипением, без следа скрывшись под мягкой темно-серой шерстью.

— Господин доставит меня к Заботливой Лоло? — вдруг уточнила Симайна. — Или к тетронам?

Спросила не оборачиваясь, довольно спокойно, но я с неожиданным удивлением разобрал в ее голосе оттенки отчаянья. Обогнув лежаки тонкой настройки, трупы и синтета, я поднял очки на лоб, остановился у лестницы и опустил башер вдоль бедра.

— А я похож на «полосатую рубашку»? — Отвечать пришлось вопросом, потому что привычное красноречие вдруг взяло выходной.

Теперь Симайна взглянула мне в глаза.

— Значит, к госпоже Лоло.

Отчеканила это хладнокровно, со смирением приговоренного.

— Посмотрим… — выдавил я, еще не зная, на что именно предстоит «посмотреть». — Но обещаю тебе одно, куколка: я всего лишь хочу задать несколько вопросов, и не намерен причинять тебе вред.

Кукла кивнула, изогнула хвост и взяла его кончик в левую лапу, чтобы тоже не испачкать в подступающих со всех сторон лужах красного.

Я снова замешкался. И потому что не знал, как вести себя с потенциально-перепрошитой кукуга, и потому что сама ситуация казалась мне предельно непростой. Насколько могла быть опасна Симайна? Насколько своевольна и непредсказуема? В ту минуту я пожалел, что не смог взглянуть на тело Гладкого или спальню, в которой почикали парнишку…

— Ты принимаешь мою просьбу? — осторожно спросил я, всматриваясь в зеленые глаза искусственной чу-ха.

— Я исполню вашу волю, господин, — снова поклонилась та.

— Тогда иди вперед. Но прошу… — прошу, а не приказываю, чувствуешь разницу? — не беги, не делай ничего опасного и глупого? Обещаешь?

Слова знаменитого на весь Бонжур Бледношкурого Джадуга буквально сочились страхом неизведанного, но поделать с этим я ничего не мог. Задумался, не встряхнуть ли быстренько наемного глабера, но тот погрузился в такой мощный панический транс, что сейчас мог только бормотать под нос и пускать слюни.

Кукла, конечно же, с легкостью считала мои эмоции.

— Для беспокойства нет причин, господин, — выверенным тоном профессиональной салонной онсэн произнесла она, и медленно направилась к лестнице. — Моя задача — выполнять приказы и подчиняться.

До чего же не по себе мне было, когда Симайна грациозно переступила через трупы Дробовика и Сопли… до чего же неуютно, растерянно и жутко! Но я не дрогнул и даже заставил себя не угрожать ей башером. Позволил пройти вперед, подняться в контейнер «Нимнога паяим» и только там рискнул придержать за рукав.

Она послушно остановилась на краю подвального проема, дав мне возможность осторожно осмотреть верхний этаж. Башеры лупят не очень-то громко, обычно их шипение газа и лязг затворов не слышно и в соседней комнате, но мало ли кто мог поджидать «Хвостов» наверху?

К моему облегчению, грязная лавка покойных паяльщиков оставалась пустой…

Прикрыв створку люка и убедившись, что замок сработал, я подбородком указал кукуга на дверь. Надел маску, накинул капюшон и последовал за Симайной в узкий вонючий проулок. На нас снова опустился саван тяжелого шелеста ветрогенераторов и гул толпы.

Вновь придержав синтета за плечо, я прислушался и осмотрелся.

По мосткам над нами ходили чу-ха, плевать хотевшие на происходившее внизу. «Улица», с которой я попал на задворки лавки паяльщиков, была все так же наполнена прохожими, по-прежнему моросил противный дождь. Однако стоило мне сделать пару шагов к выходу из переулка, как я заметил фаэтон, которого еще полчаса назад перед вывеской «НИМНОГА ПАЯИМ» не было.

Это оказалась «Барру», весьма распространенная и недорогая модель. Транспорт был грязным, помятым и неухоженным, резина вспомогательных колес вышоркалась, подкрылки украшала ржавчина.

А еще на борту виднелась грубо намалеванная эмблема «Бритых хвостов». И (с моей точки зрения, весьма немаловажная деталь!) третий казоку-йодда — в плотной куртке с пластинами против ножей, нательной майке с логотипом «8-Ра» и красных брезентовых штанах, он лениво подпирал задом переднее крыло…

Булавки усыпали обнаженные лапы молодого чу-ха, виднелись в драных ушах и носу, к тому же украшенному массивным железным кольцом. Когда «Хвост» отправлял в ноздрю очередную понюшку молотого «бодрячка» и пронзительно чихал, украшения начинали звенеть.

В ожидании дружков он откровенно скучал, забавляясь дерзкими гляделками с прохожими КуВАвцами, да дерзко скалился на робкую брань прохожих, недовольных перегороженной «улицей». Скучал, надо полагать, ровно до тех пор, пока его случайный взгляд не упал в проулок, где замерли мы с кукуга…

— Эй, байши, а вы еще кто такие?! — протянул он, отрывая задницу от фаэтона.

— Стой смирно, — прошептал я.

И машинально задвинул Симайну за спину, далеко не сразу осознав, какому риску снова подвергал свою тонкую бледную шкурку. Но в тот момент у меня не было времени дрожать за нее, а потому я подвернулся к «Хвосту» так, чтобы скрыть оружие, и настроил очки.

— Яри-яри, **ать тебя в харю… ты еще чо за урод?! — брезгливо ужаснулся чу-ха, приближаясь к проулку и успев-таки рассмотреть часть моего лица ниже «Сачирато». — Фу, байши, какая помойка тебя выблевала? Так… стойте-ка!

Он замер, перекрыв выход на «улицу», и встревожено повел неоднократно переломанным носом.

— А где наши? Вы откуда ваще вышли?! А это чо, кукла?!

Коробочка с «бодрячком» шлепнулась в грязь, лапа бандита ухватилась за рукоять заткнутого под ремень барабанного шестизарядного башера.

— А ну, сюда подошла, мразь!

Я выстрелил в него дважды — в горло и морду, чтобы наверняка. Первая фанга навылет пробила шею с еще свежей вытатуированной датой и со звонким стуком вонзилась в рекламный щит за спиной «Хвоста»; вторая продырявила голову чуть ниже левого глаза. Бандит издал визг, переходящий в шипение, так и не выхватил оружие и обеими лапами вцепился в окровавленное горло.

В несколько стремительных шагов по липкой дряни проулка я подскочил к противнику, схватил за отворот дубленой куртки и рывком втащил в темноту. С хлюпаньем швырнул на спину, навис сверху и снова поднял «Молот»… но больше стрелять не пришлось. Левый глаз чу-ха закатился так, что не стало видно зрачка, правый остекленел.

Симайна неподвижно стояла на том самом месте, куда и была определена. На труп «бритохвостого» она смотрела безучастно и недолго, уже через секунду поклонившись мне в ожидании новых приказов.

Спрятав башер в кобуру, я заметил, как все сильнее подрагивают пальцы.

Нет-нет, я уже говорил, что мне не впервой отнимать жизни… Да и ханжой я никогда не был. Но всякий раз, клянусь, мне становилось не по себе. Этот город с аппетитом перемалывал слабых, рано или поздно вышибая любые этические костыли из-под сознания сильных, и терпеливо дожидался своего часа, чтобы пережевать и мою душу…

Спокойно, Ланс!

Я снова ухватился за воротник толстой куртки чу-ха, оттягивая тело поглубже в переулок. Скользкое месиво под ногами охотно помогало, кукуга смотрела в сторону. Не время раскисать! Сделаем это в родной норе за пиалой паймы. А пока? Пока пора выбраться из Гариб-базара и осознать, во что же меня угораздило так крепко вляпаться…

Внизу мертвы все, кроме глабера. Третий отморозок тоже скрутил хвост. Выходит, что человека в «Нимнога паяим» видели только двое — кукуга и «слепой землекоп». Второй будет молчать, тут сомнений почти нет. Более того, скорее всего после случившегося бедолага вовсе переберется в другой район или надолго потеряется в Нижнем Городе. А вот синтет… В ее случае все будет зависеть от того, как мы потолкуем…

Вопросы уже копились на моем языке, но я прекрасно понимал, что сейчас не время и не место. Взвесив возможности и новые риски, снял рюкзак и деловито сунул в лапы Симайне. Та послушно приняла, даже не помыслив заглянуть внутрь.

Стянув пальто, я накинул его неподвижному синтету на плечи, забрал рюкзак, после чего заставил бывшую работницу Лоло набросить капюшон и хоть как-то, насколько позволял покрой, застегнуться.

Маяк ушлый глабер выпилить успел, но это не означало, что во всем огромном гнезде не найдется других способов вычислить местоположение беглянки. Сеть тонких экранирующих нитей, несколько лет назад вшитых Зикро в мою подкладку, должна была предельно осложнить таковую задачу…

Переодев жилет так, чтобы он хотя бы отчасти прикрывал кобуру с «Молотом», я подтянул лямки рюкзака, осмотрел нас обоих, попросил Симайну идти следом и как можно более непринужденной походкой выбрался на широкую «улицу» Базара.

Справа возвышалась Секция № 3, слева нависала громада ветряка. Мимо нее проход тянулся к Аукционной Площади, откуда можно было выбраться на ближайшую скоростную магистраль. Пожевав губу, я властно махнул спутнице и уже зашагал прочь от «Нимнога паяим», как вдруг остановился и задумчиво обернулся на фаэтон.

— А знаешь, куколка… — пробормотал я, подходя к «Барру» и заглядывая в пустой салон через пыльные окна, — садись-ка, прокатимся.

Открыл скрипучую дверь водителя, в ту же секунду порадовавшись, что маска все еще болтается на груди — через секунду только ее фильтры и сдерживали большую часть невообразимой вони «карамели» и немытых крысиных тел, которой насквозь пропитался транспорт «Хвостов». Кукуга подошла к пассажирской двери, но вдруг задумчиво оглянулась на салон паяльщиков.

— Господин, — негромко, но с жаром прошипела она и выразительно покосилась на прохожих, — но ведь это не ваш фаэтон!

— Ничего страшного, девочка, — я подмигнул ей, совсем забыв, что глаза скрыты «Сачирато», — уверен, прежний хозяин не станет вызывать тетронов.

Помешкав еще несколько мгновений, Симайна положила ухоженные пальцы на ручку двери, без усилия открыла и с запрограммированной грацией разместилась на переднем сиденье. Когда я выдвинул бортовой клавиатон и щелчком кнопки включил электродвигатель, кукуга задумчиво склонила голову, уставилась на меня из-под тесно-облегающего капюшона и резюмировала:

— Господин Ланс, вы удивительный и очень забавный.

Я улыбнулся под спасительной маской. Несмотря на огромнейший лексикон синтосексуалов, набор заложенных в них комплиментов не позволял в полной мере подобрать синоним к определению «больной на всю голову»…

Потрескивая движком, потрепанный «Барру» медленно двинулся по «улице» Гариб-базара, пронзительными гудками взрезая плотные толпы недовольных пешеходов и собирая на свою крышу сотни плевков.