Огонь желания

ПРОЛОГ

Лондон, сентябрь 1808 года

Адам проснулся, разбуженный полоской света в дверном проеме и чьим-то дыханием. Открыв глаза, он увидел над собой насмешливое лицо Хокинса, возникшего невесть откуда, словно чертик из коробочки. Адам мгновенно перевернулся на бок и сел в кровати, коснувшись ногами холодного пола.

– Который час?

– Половина второго, – бодро отозвался Хокинс.

– О Боже! – простонал Адам. – И в Лондоне нет мне покоя! В чем дело?

– У нас гость.

Ноющая боль в спине и ломота в суставах напомнили Адаму, что он весь день с шести утра провел на ногах и к тому же после неприятного разговора с Джередом Раули чересчур много выпил.

Он снова забрался под одеяло.

– Скажи ему, что я пьян и ничего не соображаю. Пусть оставит записку и зайдет через пару дней. – Адам натянул одеяло на голову. – Скажи ему, пусть убирается к черту!

Однако Хокинс не внял этому совету и бесцеремонно сдернул с него одеяло. Теперь свет лампы бил Адаму прямо в глаза, и он заслонил лицо ладонью.

– Это леди, – произнес Хокинс. – Мне она не пожелала что-либо объяснять. Но и уходить не собирается. – Он кивнул, указывая головой на дверь. – Вам лучше подняться. Похоже, она готова провести здесь всю ночь.

Адам снова сел.

– Будь добр, подай мою одежду. Не хотелось бы появляться перед дамой без подтяжек, – произнес он заспанным хриплым голосом. – Хотя… я уже третью неделю в Англии, но еще не встретил здесь порядочных женщин. Останься со мной, Хокинс, боюсь что это какая-нибудь ловушка.

– Ну и утки у вас! – усмехнулся Хокинс, протягивая Адаму подтяжки из оленьей кожи, которые тот отстегнул всего лишь час назад. Адам взглянул на приятеля, и к нему возвратилось хорошее настроение. Хокинс умудрялся сохранять невозмутимость в любой ситуации. У него всегда был спокойный вид и бодрое расположение духа. Крепкого телосложения, подвижный, легкий на подъем, он был сильнее, чем это могло показаться на первый взгляд. Для богатыря ему не хватало разве что гренадерского роста, которым обладал Адам.

– Судя по всему, она очень взволнована, хотя и старается это скрыть, – продолжал Хокинс. – И к тому же она слишком нетерпелива. Как видно, не привыкла ждать. Галстук нужен?

– Да. Не хочу, чтобы обо мне говорили, будто я небрежен с дамами. – Адам взял галстук и пристально взглянул на своего приятеля. – Почему ты уверен, что она леди?

– Это очевидно.

– Будь осторожен, Хокинс, – предупредил его Адам, облачаясь в костюм. – В Лондоне, в этом мрачном городе, шлюхи выглядят словно леди, а леди похожи на…

Но увидев, что Хокинс красноречиво указал ему на дверь, глубоко вздохнул и вышел в гостиную. Посреди комнаты на круглом столе горели свечи, но женщина, ожидавшая Адама, стояла у окна, и ее едва можно было разглядеть.

Хокинс поочередно зажег все настенные свечи, и с каждым новым огнем облик незнакомки становился все более отчетливым, однако капюшон темного плаща по-прежнему скрывал ее лицо.

Адам нарушил молчание:

– Вы хотели мне что-то сообщить, мэм?

Ему показалось, что при звуке его голоса незнакомка вздрогнула, но, возможно, это было всего лишь игрой теней.

С неторопливым изяществом она подняла руку и отбросила капюшон за плечи. У Адама перехватило дыхание.

– Все в порядке, Хокинс, – пробормотал он, не спуская глаз с лица женщины.

Приятель удалился, но Адам не видел этого, лишь краем уха уловил слабый стук притворяемой двери, так как все его внимание было приковано к гостье. Пульс забился в его висках, а из груди едва не вырвался крик удивления и горечи.

На миг мужчина закрыл глаза и промолвил почти шепотом:

– Миссис Раули, если не ошибаюсь?

– Да, – нетерпеливо отозвалась она. – Адам… – Она двинулась было ему навстречу, но тут же остановилась. – Ты позволишь мне присесть?

– Извини. – Он указал ей на кресло. – Тебе чего-нибудь налить? Может, вина?

Женщина сняла плащ и повесила его на спинку кресла.

– Нет, благодарю, – ответила она, садясь и расправляя складки платья.

Одета она была нарядно, словно для какого-нибудь торжества. Глубокое декольте розового платья почти наполовину обнажало ее грудь. Густые золотистые волосы с каштановым оттенком были аккуратно собраны на затылке, и лишь два вьющихся локона с обеих сторон обрамляли бледное лицо. В ее глазах застыло напряженное выражение, и казалось, что женщина готовилась разыграть некое представление.

На шее и в мочках ушей гостьи, отражая неверный свет свечей, сверкали какие-то украшения, может даже настоящие бриллианты – при столь плохом освещении Адам не мог разобрать этого с полной достоверностью.

Нет, эта дама совсем не была похожа на ту девочку, которую он когда-то знал.

– Давно мы не виделись, – произнесла она наконец, подняв на него глаза.

– Четыре года, – спокойно ответил Адам. Четыре года… и ни одного дня, в который он не думал о ней. Ни одного дня, в который он не вспомнил бы, что она предала их дружбу, посчитав его недостойным ее любви.

Мужчина сел в кресло, стоявшее достаточно близко к миссис Раули, чтобы можно было видеть игру света на ее лице, и достаточно далеко, чтобы не выдать ей своего волнения. Он намеревался придать их беседе сугубо официальный тон. Когда-то, в ранней юности, миссис Раули была его подругой, его первой и единственной любовью, но теперь она – замужняя женщина, и он должен все время помнить об этом.

Каролина в волнении сложила ладони вместе, не зная, с чего начать разговор, и чувствуя пропасть, разделявшую ее с Адамом в этот момент. А ведь бывало, когда у нее возникали какие-то проблемы, она обращалась в первую очередь к нему, именно к нему. Адам давал ей советы, которым она редко следовала, но зато он всегда умел ее утешить. Однако теперь, встретившись с ним после четырех лет разлуки в этой незнакомой комнате, она почувствовала, как отдалились они друг от друга. Нет, она не смогла бы сейчас, как раньше, упасть в его объятия.

Миссис Раули не ожидала, что встретит Адама таким изменившимся, что в его голосе услышит равнодушие, почти враждебные нотки. Хотя глаза его были все те же – внимательные и слегка прищуренные, но в них появилось какое-то новое, незнакомое выражение твердости, и вокруг глаз пролегли морщинки, которых тоже прежде не было. Он возмужал. Очень. Она помнила Адама энергичным, жизнерадостным и беспокойным юношей – казалось, весь мир ему был тесен.

Картины прошлого, вызванные памятью, еще больше взволновали Каролину, и, ничего лучше не придумав, она начала разговор общей фразой:

– Извини, что пришла к тебе так поздно, но… я потеряла ощущение времени.

– Я сам еще не привык к лондонскому времени, – признался в свою очередь Адам, разглядывая ее. – А вы роскошно одеты, мэм. С чего бы это?

– Я была на вечеринке, – ответила Каролина, давая понять собеседнику, что она не наряжалась специально для него.

Однако она не призналась, что покинула эту вечеринку раньше времени и, вернувшись домой, услышала от Джереда историю, заставившую ее среди ночи отправиться на поиски мужчины, которого, как ей до сих пор казалось, она никогда больше не должна видеть.

– Я пришла к тебе потому, что мы когда-то дружили с тобой. – Голос ее дрогнул. – Мы по-прежнему друзья, не так ли?

Он в ответ лишь неопределенно пожал плечами, то ли выражая согласие, то ли, наоборот, отрицая. Его нежелание признать в угоду ей такую малость отозвалось в ее груди болью.

– Адам, не надо. Ты не должен по-прежнему злиться на меня. Ведь прошло столько времени! Мы были детьми!

– Тебе было почти восемнадцать.

– О, восемнадцать! – Каролина засмеялась, давая понять что поступки, совершенные в том возрасте, не стоит воспринимать так серьезно, но почувствовала, что смех ее прозвучал фальшиво. – В восемнадцать кажется, что ты все знаешь, все понимаешь.

– А в двадцать два?

Ей хотелось обратить разговор в шутку.

– А в двадцать два приходишь к выводу, что ничего не знаешь, ничего не понимаешь.

Ты отдала себя Джереду, – сказал Адам, заставляя ее вернуться к разговору по существу. – Или теперь ты пришла сообщить, что жалеешь об этом?

– Я не отдала ему себя. – Голос Каролины прозвучал довольно резко. – Я вышла за него. Это разные вещи.

– Для меня это одно и то же.

Эти слова причинили Каролине боль.

Адам не сводил с нее пристального взгляда, а она невольно спрашивала себя, какова была бы ее жизнь, если бы она сделала другой выбор. Какова была бы ее жизнь, если бы она вышла замуж за этого мужчину, который сейчас сидит перед ней? Наверное, из этого союза тоже ничего бы хорошего не вышло. Адаму нужно все или ничего. Он бы довлел над нею во всех вопросах, не позволял бы ей поступать по-своему.

Женщина почувствовала, как замерло ее сердце, кругом пошла голова, и внутренняя дрожь охватила все ее существо. То ли от пристального мужского взгляда, то ли от собственных мыслей, то ли от всего пережитого волнения, связанного с тем, что привело ее сюда. Впрочем, подобные эмоции Адам вызывал в ней и прежде, четыре года назад. Рядом с Джередом такого с ней не бывало никогда. Тем более, что вот уже почти два года скоро минет, как она перестала с мужем делить постель, с тех пор как ей стало известно, что тот завел себе любовницу. Видимо, он был не удовлетворен сдержанными ласками своей жены. Да, но и бурные ласки Джереда никогда не возбуждали ее так, как случайные поцелуи Адама.

Каролина крепко стиснула ладони меж колен, мысленно успокаивая себя.

– Я искренне сожалею о том, что произошло между нами. Я тогда наговорила тебе несправедливые, ужасные вещи. Но, видит Бог, я не хотела обидеть тебя.

Усилием воли Адам подавил стон, рвавшийся из его груди.

Вернувшись в Лондон, он предчувствовал возможность этой встречи, а после разговора с Джередом Раули понял, что она неизбежна. Но он не ожидал, что эта встреча произойдет так скоро, в его комнате, в столь поздний час, и что она будет такой мучительной.

Он любил Каролину. Он так ее любил, но она отвергла его любовь. И тогда он уехал. Уехал как можно дальше. И старался забыть ее. Однако это казалось невозможным.

– Тебе не нужно оправдываться, – произнес он. – Ты не для этого пришла. Зачем ты разыскала меня после стольких лет? Зачем ты вообще разыскала меня?

– Мне необходима твоя помощь, Адам. Мне и Джереду.

– А, значит, твоему мужу?

– Да, моему мужу. Он попал в беду.

Адам прекрасно знал, что Джеред Раули попал в беду, ведь он сам вчера сообщил ему об этом. Эта беседа оставила неприятный осадок. С одной стороны, он торжествовал, потому что Джеред, – его удачливый соперник, а с другой стороны, испытывал чувство вины, потому что Каролина тоже страдала. И теперь чувство вины возрастало, подогреваемое взволнованным и тревожным видом этой женщины, все еще любимой им женщины. А Адаму так хотелось, чтобы она стала ближе, сердечнее к нему. И именно сейчас. Именно сейчас он испытывал в этом необходимость.

– Мне очень жаль, – холодно проговорил он.

Это прозвучало, как издевка. Каролина устремила на него недоверчивый взгляд, пытаясь разглядеть в этом бесстрастном человеке того пылкого юношу, который когда-то клялся навечно быть ее другом. Но нет, она не могла себе позволить в данный момент погружаться в переживания прошлого. Сейчас она должна думать только о том, как вернуть Адаму хорошее расположение духа. Ведь если он откажется помочь Джереду, они пропали! Да, она могла сожалеть о своем неудачном замужестве, но не могла оставаться в стороне, молчаливо наблюдая, как гибнет ее муж.

– Джеред оказался в ужасном положении, – начала она. – Он сообщил мне, что ему собираются предъявить отвратительные обвинения. Но он не виноват. И хотя я не могла толком от него ничего добиться – весь вечер он пил… Мне известно только одно: это дело связано с его литейным цехом… – Чтобы сколотить капитал, Джеред не раз принимал участие в различных подозрительных сделках. Уже через год после свадьбы Каролина поняла, что они живут не по средствам. Но как бы там ни было, Джереду всякий раз удавалось выходить сухим из воды. – …И, кажется, если я правильно поняла, в том, что случилось, он обвиняет тебя.

Каролина замерла в ожидании ответа. Однако Адам молчал, сохраняя невозмутимый вид. Ей хотелось заставить его говорить, но она не знала, как это сделать.

– Ты угрожал Джереду, – продолжила она, давая понять ему, что знает об их разговоре. – И хотя он мне не сказал это вполне определенно, но я поняла это из его отрывистых, уклончивых слов. Ты разыскал его в клубе и, отказавшись с ним пить, сказал, что собираешься выдать его, и что его ждет суд. Адам, объясни мне, что все это значит? Не молчи! Ты должен мне все объяснить!

С разгоряченным лицом и горящими глазами она подалась вперед. Именно такой он и помнил ее – страстной, напористой, требовательной. В этот момент ему так хотелось прижать ее к себе и долго-долго не отпускать. Хотелось, чтобы былое вернулось, хотелось все расставить заново по своим местам. Однако Адам не мог ей помочь, не поступившись при этом своей честью.

– Это дело тебя не касается, – сказал он гораздо резче, чем намеревался.

– Но это касается моего мужа, не так ли? – серые глаза Каролины, темные при свете свечей, от гнева сделались еще темнее. – Во многих вещах я и он – единое целое. Мы – одна плоть.

Напоминание в очередной раз, что Каролина делит брачное ложе с другим мужчиной, привело Адама в бешенство, но он нашел в себе силы и сумел подавить свой гнев. Как бы там ни было, она и так в отчаянном положении.

– Ну, хорошо. – Он задумался, спрашивая себя, что можно рассказать ей, а чего нельзя. – Я был в Испании, Каро. Я служу сэру Чарльзу Стюарту.

Она удивленно взглянула на него.

– Я думала, ты уехал в Индию.

– Да, я был там. Но вернулся в Англию в начале этого года. Затем сопровождал Стюарта, посланного на полуостров с дипломатической миссией. А он через несколько дней отправил меня в Португалию с депешами для Уэллесли. И вот сразу же после битвы при Вимейро я приехал сюда. Вы слышали что-нибудь о Вимейро? Вы читаете газеты? Она кивнула.

– Говорят, там одержана большая победа. Адам пожал плечами.

– Уэллесли разбил Гуно, и французам пришлось вывести войска из Португалии. Но как это и бывает в таких битвах, обе стороны понесли огромные потери. Всегда приходится ожидать, что враг пойдет на хитрость и подстроит какую-нибудь ловушку. – Он подался вперед, уловив недоумение на лице Каролины. – Но ловушку, как это ни странно, подстроили не противники, а свои.

– Я не понимаю.

– Во многих пушках ядра разрывались, не успев даже вылететь из ствола, и вместо вражеских голов отрывали головы наших пушкарей. – Адам произнес это медленно, намеренно отчетливо выговаривая каждое слово. – От наших же английских пушек погибали англичане, Каро. Англичане, а не французы.

– От наших пушек? – голос ее задрожал. – Что ты этим хочешь сказать?

– Войска Уэллесли собирались в большой спешке, это всем известно. Солдаты, корабли, вооружение. Для подготовки всего этого были отпущены считанные дни, и правительству пришлось прибегнуть к заключению частных контрактов на поставку вооружения. Конечно, эти контракты заключались на очень выгодной основе для поставщиков… – Адам замолчал, не желая продолжать дальше, но Каролина не мигая смотрела на него, и он был вынужден заговорить снова: – Ты понимаешь, о чем я говорю, не так ли? Твой муж в любом случае хорошо заработал бы на этом деле, но он предпочел нажиться еще больше, отправив Уэллесли бракованный товар. – Адам откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, испытывая неимоверную усталость. – Уходи, Каро. Я не могу помочь ни тебе, ни твоему мужу. Мне противна вся эта история.

Каролину всегда пугали известия о том, что где-то затонул корабль, что в каком-то сражении погибли тысячи солдат. Но ко всему этому Джеред не имел никакого отношения. Да, он являлся владельцем литейной мастерской, но не сам же он отливал эти злополучные пушки! Если они оказались бракованными, то, значит, Джереда обманули так же, как и заказчиков, купивших их. И кроме того…

– Но Джеред – не единственный поставщик пушек, – продолжила она вслух свои мысли. – И не главный поставщик. Наверное, ему продали недоброкачественный металл. Если бы Джеред знал об этом, то не стал бы продавать бракованный товар. А он не знал. Он вообще плохо разбирается в оружии. Даже в винтовках мало что смыслит, а не то что в пушках.

– Насколько я помню, Джеред и стрелять-то толком не умеет.

– Да, – подтвердила Каролина. Она знала, что ее аргументов недостаточно, и что все они неубедительны, однако ни за что на свете она не согласилась бы признать своего мужа виновным. Тем более, что на протяжении всего ее замужества между ними всегда стоял Адам, а теперь вдруг он оказался главным обвинителем. – А почему именно ты занимаешься этим делом? Ты же не служишь в артиллерии.

– Уэллесли пожелал, чтобы было проведено расследование по этому делу. Он велел мне отправиться в Лондон и выяснить подробности.

– И ты нашел Джереда! – она не могла сдержать горечи и злого сарказма, прозвучавших в ее голосе. – Ты запугивал его, Адам, без всякой на то причины.

Он не виноват. Он утверждает, что ни в чем не виноват, и даже не понимает, в чем дело. – В этот момент Каролина вдруг спросила себя, а не скрыл ли Джеред от нее что-нибудь, но тут же отвергла эту мысль. – Такие обвинения мучительны для него. И даже одно подозрение само по себе способно убить его. Он невиновен, и ты это прекрасно знаешь. Не выдавай его суду.

Сама не зная, как это случилось, она оказалась перед Адамом на коленях. Ее ладони обхватили его бедра, и, произнеся свою последнюю просьбу, она конвульсивно сжала их. Схватив ее за запястья, он оторвал от себя ее руки и отбросил их назад. Невольно отпрянув, она в растерянности сжала кулаки.

– Не отказывай мне, Адам. Пожалуйста.

Оттолкнувшись от ручек кресла, он встал и отошел к камину, словно стремился удалиться на безопасное расстояние.

Каролине пришлось подняться на ноги, но вновь приблизиться к Адаму она не решилась. Да это было бы и неразумно. Наверное, это было своего рода расплатой за то, что когда-то она отвергла его. Отвергла столь категорично, насколько это было возможно.

– Ты делаешь своему мужу слишком большое одолжение.

– Я делаю все, что могу.

– Прости, Каро, но я ничего не могу сделать для тебя.

Каролина знала, что скрывалось за этим тоном. Он означал, что дальше и просить, и спорить бесполезно. Адам отверг ее просьбу даже без каких-либо объяснений. Он разговаривал с нею, как с посторонней. Эти мысли, как и чувство поражения, вызвали у женщины приступ ярости.

– Что значит, ничего не можешь сделать? Ты хотел сказать, что {не станешь} ничего делать! О, я знаю, что у тебя на уме, Адам Дьюард! На Джереда тебе наплевать. Но ты хочешь наказать именно меня, не так ли? Ты задумал таким образом отомстить мне, свести счеты. И для этого ты решил уничтожить моего мужа!

Адам вздрогнул. Прикосновения ее ладоней все еще жгли его бедра.

А может, она права, и его охота за Джередом – всего лишь подлая жажда мести? Ну нет! Джеред Раули действительно виновен. Он совершил преступление, и нельзя позволить ему уйти безнаказанным.

Каролина неожиданно подошла к нему и вцепилась в воротник его рубашки.

– Ты долго ждал этого момента, Адам?! Той самой минуты, когда ты уничтожишь меня?!

Четверть часа назад Каролина пыталась заплакать, но тогда у нее ничего не получилось, а сейчас слезы хлынули из ее глаз, непрошеные и неконтролируемые.

Адам оторвал ее пальцы от своей рубашки.

– Слезы, Каролина? Это совсем бессовестно с твоей стороны!

Она отпустила руки.

– Как ты смеешь?!

Она дышала глубоко и порывисто, и лицо ее горело от стыда, потому что тело ее, вопреки разуму, ответило трепетом на прикосновения рук Адама.

– Перестань, Каро. – В его голосе слышалась усталость. – Я не могу защитить твоего мужа.

– Ради Бога, почему не можешь? Ведь он не виновен, и ты это знаешь. А если даже и виновен, то только в том, что проявил слабость. Зачем тебе обязательно нужно обвинить его? Что ты приобретешь в результате этого?

– Ты хочешь, чтобы я расстался со своей честью?

– Нет, это ты хочешь, чтобы я рассталась со своей.

Она понимала, что продолжать умолять его не имеет смысла, и что она проиграла. Она больше ничего не могла сделать для Джереда, и оставалось только уйти. Уйти ни с чем.

Ощущая пустоту и неудовлетворенность, Каролина вдруг осознала, что эти ее эмоции не очень-то связаны с неприятностями, свалившимися на ее мужа. Мысль о том, что Адам вышел из-под ее власти, привела ее в отчаяние. Впервые со всей отчетливостью женщина поняла, как она была слепа тогда, в свои восемнадцать лет. Потеряв Адама, она потерла часть самой себя и теперь уже не сумеет почувствовать себя полноценной. Слезы все текли и текли по ее щекам.

– Почему ты плачешь? Из-за Джереда?

– Из-за нас с тобой. – Фальшивые нотки уязвленной гордости исчезли из ее голоса. – Что с нами случилось, Адам? Почему я так очерствела? Почему ты не хочешь простить?

Слезы все не прекращались.

Адам двинулся навстречу плачущей женщине, и вдруг руки его обняли ее. Он прижал ее к себе, нежно, как друг.

– Я не знаю, Каро, – сказал он мягко, как бывало прежде, в те самые времена, когда все было так просто. – Я не знаю.

Она даже не попыталась освободиться от его объятий. Почувствовав тепло мужского тела, женщина перестала плакать. Это было не просто утешение, а нечто большее. Обеспокоенная этой мыслью, Каролина все же сделала слабую попытку освободиться от его рук, но Адам удержал ее. Он заглянул в глаза женщины, но она не прочла на его лице ничего, кроме заботы.

– Я не сделаю тебе больно, Каро, – проговорил он. – Никогда в жизни.

Взглянув пристальнее в его глаза, она поняла, что этот мужчина дает ей нечто более важное, чем безопасность и комфорт, обеспечиваемые ей мужем. Между ней и Адамом существовала некая связь, природу которой Каролина не умела объяснить. Несколько минут назад ей казалось, что эта связь навсегда утрачена, но теперь, к своей радости, женщина поняла, что Адам восстановил ее. Дрожа от облегчения и счастья, Каролина положила голову к нему на грудь.

Адам крепко обнял ее – ему пришли в голову те же самые мысли, что и Каролине, однако он понимал, что, возможно, никогда больше ее не увидит. Да, он был ей не безразличен, но это неожиданное открытие имело привкус горечи.

Он решил, что Каролине пора уходить, и что этих кратких минут примирения достаточно. И в то же время ему не хотелось ее так сразу отпустить. Чувствуя, как слились их тела, Адам понимал, что надо быть осторожным. Он нежно поцеловал ее волосы у виска, коснулся губами ее бровей и ресниц. Затем, давая понять, что все это не нужно воспринимать серьезно, поцеловал кончик ее носа и отпустил женщину.

Даже при свете свечей Адам видел, как на щеках ее вспыхнул румянец удовольствия. В душе он торжествовал, понимая, что его ласки не остались безответными. Глаза Каролины широко распахнулись, и в самой глубине ее зрачков он увидел удивление и вопрос.

– Адам? – прошептала она, и слабый звук ее голоса отозвался в его голове, как барабанный бой.

У него перехватило дыхание. Он чувствовал аромат ее волос и кожи, тепло ее дыхания. Ему не нужна была никакая другая женщина, кроме Каролины. Она была солнцем его мира. Только Каро могла дать Адаму ощущение душевной полноты и покоя. Он закрыл глаза, ослепленные светом ее красоты, затем открыл их, чтобы опять насладиться созерцанием ее. Он чувствовал себя бабочкой, летящей на манящий, гибельный свет. Но уже не мог отступиться. Пусть он умрет, но будет обладать ею. Адам обнял женщину, крепко прижав к себе. Его рот искал ее губы.

Каролина похолодела в его объятиях, словно ее парализовало. Это совсем не походило на нежный Г дружеский поцелуй. Адам изменил правила игры. Но неведомая сила пьянила ее и уносила в заоблачные высоты, сила, рожденная прикосновением его рук и губ. Каролине хотелось вырваться, спастись от всего этого, и в то же время тянуло в круговорот чувств, вызванный мужскими объятиями, круговорот, в котором она уже тонула.

Вдруг ей стало тяжело дышать. Ее кожа горела от его прикосновений. Когда она раскрыла губы, его поцелуи стали более глубокими. И Каролина обхватила Адама за шею, удивляясь силе собственного желания.

Мужчина оборвал свой поцелуй и посмотрел ей в глаза.

– Каро, – прошептал он, – еще не слишком поздно?

Поздно? Конечно, все уже потеряно. Но Каролина умерла бы, если бы Адам сейчас оставил ее.

– Еще не поздно, моя любовь, – выдохнула она, – не поздно.

– Господи, Боже мой!

На миг Адам застыл на месте, касаясь пальцами ее щеки. Затем, простонав, прижал ее к себе, снова целуя ее губы и крепко обнимая ее плечи, словно опасаясь вновь потерять любимую.

Страхи Каролины, вызванные силой мужской страсти, исчезли, гонимые прочь ее собственным желанием. Когда-то она спасалась от его объятий. Глупая, как же она не догадывалась, что бежит от своего счастья? Опьяненная радостью, женщина целиком отдалась Адаму, чувствуя, что обрела, наконец, свой рай.

Спотыкаясь и смеясь, они направились к дивану. Пока он возился с корсажем ее платья, Каролина притянула мужчину к себе, положив его голову к себе на грудь и чувствуя необычный покой от такого положения. «Если бы у меня был ребенок, – размышляла она, – то я бы его держала именно так». Но в следующее мгновение губы Адама нашли твердый сосок, и теплый мужской язык прогнал из ее головы мысль о ребенке.

Он целовал ее грудь, затем перешел к плечам, локтям и запястьям. Каролина обнимала его, перебирая пальцами его густую шевелюру. Ее растущее возбуждение смешивалось с нежностью к мужчине и снисходительностью к его нетерпеливым ласкам. Губы Адама коснулись ее шеи, груди, живота, и когда двинулись дальше, женщина остановила его, нежно оттолкнув его голову.

– Больше не надо, Адам, – сказала она. Ее пальцы возились в складках его воротника. – Не надо, пока ты не снимешь галстук.

Его глаза весело просияли, в этот момент он выглядел моложе своих двадцати пяти лет. Пока Каролина расстегивала пуговицы его рубашки и брюк, Адам сорвал с шеи галстук. Когда и эти одежды были сняты, он опять попытался обнять, но она вновь остановила его.

– Нет, позволь мне посмотреть на тебя. Я видела тебя в таком виде, когда тебе было четырнадцать. – Протянув руку, она погладила его ребра, провела пальцами по соску, едва заметному на темной волосатой груди, стиснула широкое крепкое плечо. – Ты возмужал. Адам улыбнулся. – Ты тоже изменилась. Хотя у тебя есть преимущество – я раньше не видел тебя в таком виде.

Он перестал улыбаться и взял ее за запястья. Глаза его были полны жажды, требовавшей утоления.

– О, Каро! – пробормотал он. – Ты способна зажечь даже истлевшую головешку.

Не в силах больше терпеть, Адам повалил ее на диван. Их руки переплелись, их губы слились. Когда взаимных ласк оказалось недостаточно, женщина приподняла бедра, чтобы мужчина смог стянуть с нее платье, пока она расстегивала его нижнее белье.

Вскоре одежда обоих беспорядочно валялась на полу.

Адам поднялся над Каролиной, жадно взирая на ее наготу. Женщине было лестно, что этот красивый мужчина, тяжело дышащий в своем возбуждении, так страстно желает ее. Жестом, похожим на выражение благоговения, Адам погладил ладонями ее бедра, затем раздвинул ей ноги и вошел чувствительной плотью внутрь ее тела.

Женщине казалось, что вся она горит изнутри. Адам. Это имя снова и снова звучало в ее голове. Или, может, она произносила его вслух, как молитву, призыв, требование? Каролина притянула к себе бедра мужчины, помогая ему утолить огонь их желаний. А ведь она могла бы испытать подобное блаженство и много лет назад, если бы не была слишком молодой и глупой и не боялась бы собственных желаний, если бы не послушалась родительского совета, если бы у нее не закружилась голова от тех соблазнительных картин ее будущего, которые ей рисовал Джеред.

Каролина простонала. У нее было такое чувство, словно душа ее закружилась, улетая по спирали все выше и выше. Наконец, мужчина последний раз вздрогнул, издав стон, затем медленно и неохотно начал отступать. Она ощутила его поцелуи на своем лице, и затем ей показалось, что она погрузилась в сон, а когда открыла глаза, испытывая приятный озноб, увидела, что Адам уже покинул диван.

Женщина села, осознавая свою наготу, свое одиночество. Ей хотелось, чтобы мужчина вернулся и обнял ее. Но он подошел к ней только для того, чтобы протянуть ей халат и свечу.

– Ты можешь умыться в соседней комнате, – мягко произнес он. – Я найму тебе экипаж.

Это было не отвержением, а всего лишь напоминанием, что мир больше, чем эта полутемная комната.

Испытывая неловкость, Каролина собрала свою одежду и прошла в помещение: указанное ей Адамом, где был не только умывальник, но и кровать. «Адам, – думала она, умываясь, – почему ты не возьмешь меня в свою кровать?»

Нет, он, конечно, не мог этого сделать. Было поздно, и ей следовало возвращаться домой.

Или ей пришлось бы уйти от своего мужа.

На какой-то момент Каролина застыла в растерянности, вздрогнув при этой мысли, и задавая себе вопрос, посмеет ли она? Однако представив себе, какая жизнь у нее будет с Адамом, она поняла, что это невозможно. У него нет ни достаточно прочного положения, ни имени, чтобы сопротивляться скандалу. И потом, что будет с Джередом? С ее теперешним мужем, который нуждается в ее помощи, как никогда.

Каролина быстро оделась, заколола волосы, проклиная мужа и свой глупый поступок – не теперешний, а совершенный ею четыре года назад.

Когда она вернулась в гостиную, Адам стоял перед камином. Заслышав ее шаги, он поднял глаза, полные печали, и женщине снова захотелось очутиться в его объятиях и остаться в них навсегда. Даже теперь, когда страсть была утолена, в Каролине живо отозвалось желание. О Боже, неужели их снова ждет разлука? Какую же ошибку она совершила четыре года назад! Ведь именно этот мужчина должен был стать ее мужем, и никто другой!

Но он не стал им. Она связана брачными узами с Джередом и не может покинуть его. Не может стать свидетелем его гибели.

Каролина поцеловала Адама и отошла от него, Ей потребовались невероятные усилия, чтобы принять это решение:

– Я должна уйти.

– Конечно.

Адам взял ее плащ и накинул его ей на плечи.

Она многое хотела сказать, но о том, что произошло между ними, говорить не могла, а рассуждать о будущем не смела. И в этот момент она вспомнила о своем долге и своей чести.

– Надеюсь, теперь Джеред в безопасности, не так ли? Каролина посмотрела ему в глаза и поняла, как некстати задала она этот вопрос. Адам уставился на нее, отказываясь верить ушам своим. Каро, любимая, центр его Вселенной, суть всего его бытия, отдалась ему, как он полагал, по доброй воле и с радостью, и, как он полагал, этот акт искупил всю горечь и сожаление четырех лет. И вот теперь, когда его мысли и чувства полны только ею и тем, что произошло между ними, она сообщает, что все это было только ради спасения ее мужа.

Каролина лгала ему, она посмеялась над ним! Эта женщина оказалась красивой ведьмой. Не добившись ничего уговорами, она решила взять свое обманом.

Он видел, что она замерла в ожидании его ответа, на лице ее застыли вопрос и сомнение. Она не уверена в силе своих чар или старается прочесть ответ в его глазах?

С отчаянием и гневом Адам встретил ее испытующий взгляд.

– Я не плачу за услуги интимные другими услугами, мэм. Надеюсь, у вас нет повода для жалоб?

– Адам! – Голос ее дрогнул, и она замолчала.

– Мы неплохо провели время, Каро. Хочется думать, что ты получила такое же удовольствие, как и я. А что касается твоего мужа, то пусть он сам выкручивается. – Адам отвел глаза и опустил голову, боясь увидеть искаженное злостью лицо женщины. Подойдя к двери, он открыл ее и холодно добавил: – Экипаж ожидает на улице. Я провожу тебя вниз.

Каролина вышла из комнаты вслед за Адамом, лишь из гордости ничего ему не возразив.

Два лестничных пролета вниз, крыльцо и две ступеньки в ожидавший ее экипаж.

Адам сообщил кучеру адрес и ушел, даже не взглянув в ее сторону.

Когда экипаж покатил по мостовой, Каролина плотнее закуталась в плащ и забилась в угол. Никогда прежде ее не бил столь сильный озноб. Ничто не согревало ее, кроме горячих слез, стекающих по щекам.

Наконец, она вытерла слезы. Гнев, вскипавший в ней согрел ее. Адам обошелся с ней, как с последней шлюхой. Но она сама в том виновата. Она должна была это предвидеть. Она не была для него воплощением мечты. Он овладел ею не из-за любви. Это ей только казалось, что между ними существует связь, соединяющая сильнее любой брачной клятвы. Адам давно выбросил ее из своего сердца, а у нее не хватило ума понять это. Его поступок был лишь петушиным торжеством, подлой местью, что было слишком низко для этого мужчины.

Каролина устало закрыла глаза. Слезы ее уже высохли. Что ж, ей преподали тяжелый урок, но она хорошо его запомнит. Она больше никогда не доверится Адаму Дьюарду.