Огонь желания

ГЛАВА 25

Луч солнца тронул лицо лежащего на земле Тэлбота. Его удивленные, широко распахнутые глаза смотрели в небо и, отразив солнечный свет, сверкнули неживым, стеклянным блеском. Он лежал навзничь, с согнутыми в коленях ногами и раскинутыми в разные стороны руками. В правой руке он сжимал заряженный пистолет. Полы его пальто были распахнуты, и на белой ткани рубашки расплылось красное пятно.

Снова где-то залаяла собака. И это был первый звук, который разрушил зловещую тишину, воцарившуюся на лужайке после выстрела.

Адам отпустил Каролину и, подойдя к Тэлботу, опустился рядом с ним на колени, сначала он попробовал нащупать на его шее пульс, затем медленно закрыл убитому глаза и взглянул на Гренби.

– Он мертв.

– Он мертв, – словно эхо, повторил старик. Его лицо было таким же бледным, как и у застреленного им сына.

Бросив пистолет на землю и обойдя тело Тэлбота, он направился к дому.

Анандейл, потрясенный случившимся не меньше всех остальных, глядя в спину удаляющегося брата, крикнул срывающимся голосом:

– Ты убил его!

Гренби дошел до террасы, остановился и оглянулся, стараясь не смотреть на труп, лежавший на лужайке. Глаза его сузились.

– Если бы я не убил его, он убил бы Каролину.

– Но он твой сын! – воскликнул Анандейл.

– Он был моим сыном, – поправил его Гренби бесстрастным голосом. Затем, внимательно посмотрев на брата, он хотел еще что-то сказать, но передумал и вошел в дом.

– Ступайте за ним, – сказал Эдвард дяде.

– Да, да… – бессмысленно глядя перед собой, кивнул Анандейл и продолжал стоять недвижно, как и стоял.

– Ради Бога, дядя Хьюго! Ступайте к отцу, ему сейчас нельзя оставаться одному!

– Прости. – Старик, сгорбившись и еле волоча ноги, направился к дому, обогнув стороной лужайку, чтобы на глаза не попалось мертвое тело племянника. На ступенях террасы он повернулся ко всем и со слезами в голосе произнес: – Простите. Простите. Простите.

Каролину бросило в дрожь, глядя на него. Раздавленный, согнутый горем старик, с полубезумным, страдальческим взглядом и срывающимся, плачущим голосом заставил ее вернуться в реальность сегодняшнего дня и осознать, наконец, что же все-таки произошло.

Тэлбот мертв. Убит. Человек, погубивший ее мужа и желавший смерти ей и Адаму… И он бы, наверняка, убил Адама! И было невыразимо жаль убитого. Ведь если вдуматься, он тоже был жертвой. Жертвой своей страсти к игре, алчности и жизненных обстоятельств… И сейчас, поверженный, когда он не был больше опасен, Тэлбот Раули выглядел печальным и вызывал сострадание.

– Эмили! – прошептала вдруг Каролина. Мысль о дочери привела ее в чувство после всего, что ей довелось пережить за этот кошмарный день. – Эмили! – уже громко воскликнула она.

Отыскав глазами Адама, она поняла, что ее беспокойство за дочь тут же передалось и ему. Он взял ее за руку и тревожно спросил:

– Фарнвуд, где она? В какой стороне находится ваш охотничий домик?

Эдвард все это время стоял перед телом покойного брата. Он повернулся к Адаму, и на глазах его блеснули слезы.

– Я отведу вас, – тихо произнес он.

– Отведите нас поскорее, пожалуйста, – попросил его Дьюард, увидев, что Эдвард снова повернулся к убитому брату. Взглянув на Тэлбота, Адам добавил: – Он никуда не уйдет. Ему теперь некуда спешить.

Эдвард повел их тропинкой, пролегшей меж зарослей кустарника, а затем, миновав березовую рощицу, они вышли на опушку, окруженную рослыми, раскидистыми дубами. Почва под ногами была топкой и мягко пружинила при каждом шаге. Несколько раз Каролина спотыкалась о корни деревьев, но Адам бережно поддерживал ее. Эдвард шел впереди, не оборачиваясь и очень быстро, но им казалось, что время тянулось слишком медленно, и эта дорога никогда не кончится.

– Не переживай. Успокойся. Вот увидишь, с ней все будет в порядке, – заверил ее Адам.

– Да, конечно, я не сомневаюсь, что с ней все в порядке, – отозвалась Каролина бодрым голосом, хотя сама не верила своим словам, так как в течение сегодняшнего дня, с тех пор как ее разлучили с дочерью, чего она только не передумала. Ей мерещились разные ужасы, и сейчас сердце готово было разорваться от нетерпеливого желания поскорее добраться до места и вырвать из лап опасности свою девочку. После событий в Саламанке, связанных с похищением Эмили, после сегодняшнего кошмара, происшедшего на лужайке, Каролина была уверена, что ее дочь сейчас непременно находится в опасности. И хотя она все время мысленно твердила себе, что нельзя так думать, что она не права, потому что у Тэлбота не было причин вредить ее дочери, сердце матери все равно было не на месте. И снова она начинала уговаривать себя, что и здесь, и в Испании Тэлбот не вынашивал против Эмили никаких злодейских планов. Там, в Бунедо, девочку похитили не по его приказу, а потому что бандиты сами так задумали, чтобы заманить в ловушку мать ребенка. И сегодня он тоже не имел намерений похищать Эмили. Просто им с Еленой не повезло, что они оказались с Каролиной в одной карете. С ними ничего плохого не сделают, их просто увели, чтобы они не стали свидетелями расправы Тэлбота над Адамом. Но, несмотря на все эти разумные рассуждения и самоуговоры, страх за дочь не оставлял женщину весь день, и успокоить ее мог только вид живой и невредимой дочери. Только обняв и прижав ее к своей груди, Каролина перестала бы бояться за своего ребенка.

Наконец, они подошли к небольшому домику из серого камня, который был скрыт от посторонних глаз за пышной листвой деревьев. Дверь оказалась заперта, но одно окошко зияло черной дырой из-за выбитого стекла.

Эдвард первым подошел к окну и, заглянув внутрь, окликнул:

– Колборн? Кто здесь?

Каролина влезла в дом, когда Адам, Хокинс и Боб Колборн были уже в комнате. Но все ее внимание было сосредоточено на Эмили, которая в этот момент стояла рядом с Еленой. Увидев дочь, она так обрадовалась, что от былых ее страхов не осталось и следа.

– Мама, мама! – крикнула девочка.

Адам, увидев Каролину, подошел к окну и помог ей спрыгнуть на пол.

– Черт, здесь же есть дверь! – воскликнул Эдвард, появившийся в окне вслед за женщиной.

Но Каролина уже не слышала его. Она уже никого не видела и не слышала, кроме дочери, когда Елена подошла к ней и передала матери ее ребенка. Крепко прижав к себе Эмили, она засмеялась и заплакала одновременно.

Малышка обвила ее за шею ручонками и, вздохнув, сказала:

– Ах, мама, как долго тебя не было!

– Знаю, доченька, знаю. Но я в этом не виновата. Господи, как же я рада видеть тебя, моя дорогая!

Эмили серьезно посмотрела на маму и сообщила:

– Хокинс стрелял в плохого дядю! Услышав это, Каролина огляделась и увидела Хокинса, сжимавшего в каждой руке по пистолету, а напротив него, на коленях, придерживая левой рукой правую, плетью повисшую вдоль тела, стоял Колборн. Под ним на ковре растекалась лужа крови.

– О, Боже! – прошептала Каролина испуганно.

– Не бойся, мама, – успокоила ее девочка.

– Здесь пролилась не только его кровь, – сурово сказала Елена и, уже обращаясь к мужчинам, громко воскликнула: – Ну что же вы стоите, как истуканы? Идите сюда, помогите мне уложить на диван этого раненого. Пусть полежит здесь, потому что кровать в спальне уже занята.

Елена проследила, как Адам и Эдвард подняли и уложили Колборна на диван. Затем повернулась к Хокинсу, обняла его, поцеловала и как ни в чем не бывало проворчала:

– Ох, уж эти мужчины! Ничего не могут решить без оружия. А ну-ка, отдай мне все свои пистолеты! На сегодня уже хватило стрельбы. Настрелялись вдоволь.

Хокинс, удивленно глядя на нее, безропотно повиновался и отдал ей все свое оружие.

– Один пистолет Колборна, – объяснил он.

– Неважно, чей это пистолет. Давай сюда. Вот так. А то слишком уж опасны эти ваши игрушки.

– Елена, – остановил ее Адам. – А кто в кровати?

– Лорд Шеритон, – ответила она, выходя в другую комнату.

Эмили изобличающе показала пальцем на бледного, теряющего сознание Колборна, который лежал на диване, держась за раненую, кровоточащую руку.

– Вот этот плохой дядя стрелял в Шерри!

– Шерри! – воскликнула пораженная Каролина.

– Мама, он в спальне! – Эмили вырвалась из материнского объятия и побежала к двери, за которой только что скрылась Елена.

– Останься с Колборном, – сказал Адам Хокинсу и последовал за Эмили и Каролиной в другую комнату.

В дверях он столкнулся с Еленой, выходившей из спальни с тазиком и простыней, изорванной на бинты.

– Лорду Шеритону нужен врач, – сказала она, пропуская Дьюарда.

– Хорошо, я позабочусь об этом. Только бы рана оказалась не тяжелой.

Джордж, с лицом бледным, словно у покойника, лежал на спине. Глаза его были закрыты, грудь – перевязана бинтами, сквозь которые проступило большое кровавое пятно.

Каролина взяла его безвольно свесившуюся руку и постаралась нащупать пульс, который был настолько слабым и редким, что прощупывался с большим трудом. Она приложила свою прохладную ладонь к его пылающему лбу и поняла, что дела раненого плохи. Он был до такой степени бледен, что, казалось, слился бы по цвету с белоснежной постелью, на которой лежал, если бы не золотистый шелк его волос, рассыпавшихся по подушке.

– Адам, нужно срочно послать за врачом! – взмолилась Каролина, подняв на него глаза, полные слез.

– Да, конечно, я сейчас привезу врача, – пообещал он.

Эмили уселась на кровать рядом с раненым, находившимся в бессознательном состоянии.

– Мама, мы с Еленой сделали ему перевязку. Я умею. Помнишь, ты перевязывала Адама, когда его ранили в Аскуэре. – Она посмотрела на Дьюарда и озабоченно заметила: – Помнишь? Ты тоже был тогда таким же белым. А потом поправился.

– Да. – Он невольно улыбнулся, глядя, с какой необычайной серьезностью рассуждала эта малышка. – Уверен, что благодаря твоим заботам, Шерри тоже обязательно поправится.

– Это не я, это Елена сделала все необходимое, – нахмурившись, возразила девочка. – Я только помогала ей. Скорее бы он поправился, – вздохнула она. – Шерри был такой добрый, такой веселый, а теперь лежит весь белый и глаза не открывает. Мама, может, мы что-нибудь не так сделали?

– Вы все сделали отлично, дорогая, – сказала Каролина. – Но теперь ему нужен врач. Необходимо осмотреть рану. – Она взглянула на Адама. – Я пока присмотрю за ним, хорошо?

– Конечно, Каро, – ответил он и, помолчав, добавил виноватым голосом: – Мне очень жаль, что все так получилось.

Он считал себя ответственным за все произошедшее. Каролина поняла это, потому что и сама испытывала те же самые чувства. Да, это правда, что именно Адам попросил Шерри отвезти их в Суссекс, но разве не из-за нее началась вся эта тяжба с Тэлботом, повлекшая за собой такие чудовищные события.

Взяв его за руку, она вывела его в большую комнату, чтобы не мешать Эмили, склонившейся над потерявшим сознание раненым, петь колыбельную.

В другой комнате Елена и Хокинс, присев на корточки возле дивана, на котором лежал Колборн, смывали кровь с раненой руки.

– Кажется, пуля не задела кость, – сообщил Хокинс Адаму.

– Зато лорд Шеритон чувствует себя все хуже и хуже, – сказала Елена, не прекращая заниматься раненым.

Хокинс взял из ее рук салфетку, пропитавшуюся кровью и подал ей чистую.

– Елена сказала, что пуля угодила Шеритону прямо в грудь.

Эдвард в это время убирал с пола осколки оконного стекла и вазы.

– Фарнвуд, – обратился к нему Адам, – нам нужно срочно найти где-то врача. Куда здесь поблизости можно обратиться?

Отложив метлу, Эдвард сказал:

– Я пошлю своего кучера за врачом. И еще нам нужно известить судью.

Колборн резко перевернулся на диване.

– Зачем судью?

– Затем, что полковник Раули убит.

Адам взглянул на раненого денщика и заметил, что на лице его отразились страх и любопытство одновременно.

– Кто его убил? – спросил Колборн.

– Его убил лорд Гренби. Думаю, что вам тоже придется дать показания судье о вашем участии во всех этих событиях. Вряд ли вы сможете выйти сухим из воды, после всего, что здесь произошло. Как ни крутите, тюрьмы вам не избежать. Советую вам молить Бога, чтобы лорд Шеритон выкарабкался, остался в живых после вашего выстрела.

Колборн отвернулся, ничего не ответив. Эдвард вышел из дому. Адам последовал за ним.

– Фарнвуд, я иду с вами! – крикнул он, догоняя. После того, как эти двое удалились, никто из оставшихся не проронил ни слова.

Каролина вернулась в спальню и закрыла за собой дверь.

Эмили по-прежнему сидела на кровати и тихонько напевала для Шерри песенку о трех коровах и лошади.

Хокинс и Елена остались в большой комнате наедине с раненым. Женщина делала Колборну перевязку, а Хокинс ходил по комнате в поисках одной маленькой вещицы, которая могла бы облегчить их работу. Через минуту он радостно сказал:

– Вот она!

– Пуля?

– Она прошла насквозь. Значит, рана чистая.

– Я бы не сказала, – проворчала Елена, указывая на тазик с водой, красной от крови. – Принеси мне чистой воды.

Когда Хокинс вернулся, Елена прикладывала тампон к ране.

– Кровь никак не останавливается, – сказала она.

– Не переживай, это же британский солдат. Для него такая рана – все равно, что царапина. Я прав, солдат? – обратился он к Колборну. – После таких ранений вас прямо на поле боя перевязывают, и вы снова берете в руки оружие.

– Подите вы к черту! – беззлобно проворчал раненый.

– Не стоит вам так обижаться на меня. Я не хотел причинить вам вреда и специально целил вам в руку, чтобы вы бросили пистолет. Признаться, мне очень не нравится, когда на меня нацеливают пистолет. А еще я очень не люблю, когда похищают женщин и детей.

– Полковник не хотел их похищать. Он не знал, что они будут вместе с миссис Раули. Ему нужна была только она. А этих полковник меня попросил отвести сюда. Я просто охранял их.

Хокинс усмехнулся.

– И вы, как хороший солдат, выполнили приказ полковника! Не могу сказать, что я осуждаю вас за это. Думаю, что судья не посчитает вас виновным. Вас, наверное, оправдают. Хотя, на мой взгляд, вы заслуживаете хорошего наказания.

Рана была промыта и обработана. Хокинс забрал у Елены бинты и умело перевязал Колборну руку.

– Ну вот, должно быть, это облегчит ваши страдания до прихода врача. Вам что-нибудь еще нужно?

– Воды.

Елена кивнула, поднялась и вышла из комнаты.

– Могу я вам доверять? Вы никуда не убежите, если я на время оставлю вас одного?

Колборн усмехнулся.

– Куда я денусь? К кому я побегу? Хокинс встал.

– Конечно. Но тем не менее… Помните, я за вас отвечаю. И если что – из-под земли достану!

Елена вернулась со стаканом воды и подала его раненому. Тот жадно выпил все до капли.

– У воды плохой привкус, – сказал он.

– Он все еще теряет кровь, – спокойно сказала она, как будто не слышала замечание Колборна.

Потом подала Хокинсу знак, и они вышли в коридор.

– Что ты налила в стакан? – спросил он.

– Накапала в воду немного опия.

– Ну ты и умница!

– Хокинс, – обратилась она, отводя его подальше от двери, – я столько страху натерпелась, переживая за тебя. У меня прямо душа в пятки уходит, как только подумаю, что тебя могли ранить или даже убить!

– Не бойся за меня, со мной ничего страшного не случится. Пули меня облетают стороной – я заговоренный, – сказал он, обнимая ее за талию.

Елена решительно высвободилась из его объятий, и ее милое личико вдруг омрачилось.

– Да, на этот раз с тобой все обошлось. Слава Богу, тебя даже не ранили! Но сколько в мире оружия – я как подумаю! Убийства, злодейства, оружие – это будет существовать всегда. Значит, мне всегда придется дрожать за тебя. Я вовсе не хочу жить в такой обстановке. Но куда мне, бедной, деваться? Я вынуждена смириться с такой жизнью. Только ты должен пообещать мне, что будешь осторожным, как никогда раньше! Иначе, если тебя, не дай Бог, не станет, нашему ребенку придется расти без отца.

Хокинс сначала ничего не сообразил, а потом, когда до него дошел смысл ее слов, засомневался, правильно ли он ее понял. Что значит, без отца? Он в недоумении уставился на нее. Потом несмело и осторожно положил руку ей на живот и спросил:

– Наш ребенок? Здесь? Ты хотела сказать, что у нас будет ребенок? Ты не шутишь?

Это не могло быть правдой. Она была такой же стройной и подтянутой, как и раньше.

– Какой же ты глупый! Еще ничего не заметно, – сказала Елена и убрала его руку.

Однако лицо ее так и светилось от счастья.

Хокинс чуть не задохнулся от избытка чувств. Как же он любил эту непредсказуемую, золотоволосую женщину! Он готов был окружить ее своей любовью, которая была так велика, что, несомненно, ее хватило бы до конца их жизни. Он хотел выразить ей свое состояние, но не находил достойных слов, так и стоял столбом, боясь поверить своему счастью.

– Значит, теперь ты выйдешь за меня замуж? Елена улыбнулась.

– Я этого не говорила.

– Но…

– Но Каролина выходит замуж за Адама, которого она безумно любит, хотя и боится, что поступает безрассудно. А я должна выйти замуж за своего глупого Хокинса, потому что без него жить не могу. Я просто без ума от него!

– Я уже и не надеялся, что ты когда-нибудь примешь мое предложение, – сказал он, обнимая ее. Крепко прижав к себе свою драгоценную возлюбленную и вдыхая запах ее волос, он прошептал: – Я готов умереть за тебя!

– И не вздумай! У тебя ничего не выйдет. Так просто тебе от меня не избавиться!

Громкий стук, донесшийся из-за двери, заставил их прервать этот милый разговор.

Они вбежали в комнату и увидели Колборна, который сидел на диване, вытаращив глаза и поддерживая здоровой рукой голову. Он силился разглядеть Елену.

– Ты – ведьма! – пробормотал он. – Я так и знал, что с этой водой что-то было не так.

Хокинс поднял с пола стакан.

– Пора спать, – сказал он, снова укладывая Колборна на диван. Когда дыхание его выровнялось, а глаза закрылись, Хокинс посмотрел на Елену. – Он заснул. Теперь нужно пойти взглянуть на Шеритона.

– Вряд ли мы чем-то сможем помочь ему. Я сделала все, что было в моих силах, – сказала Елена обеспокоенно.

– Ну тогда пойдем скажем Эмили, что ты станешь моей женой по-настоящему. Мне не терпится поделиться радостью со своей маленькой подружкой.

Эдвард и Адам вошли в дом, погруженный в траурную тишину. Войдя в салон, – ту самую комнату с террасой, где Тэлбот удерживал Каролину – они там никого не обнаружили. Эдвард поначалу даже растерялся, но потом подумал, что старики, должно быть, специально ушли отсюда, так как из окон террасы хорошо просматривалась лужайка, на которой по-прежнему лежало тело убитого Тэлбота.

– Они, скорее всего, в библиотеке, – предположил он и через холл направился в переднюю часть дома.

Адам молча последовал за ним.

Они вошли в просторную комнату, стены которой сплошь занимали стеллажи с книгами в дорогих переплетах.

Гренби сидел в большом кожаном кресле, выпрямившись, с высоко поднятой головой, но с безжизненно-бледным лицом и пустым, остановившимся взглядом. Он был похож сейчас на одну из холодных, мраморных статуй, стоявших в холле этого дома.

Напротив брата, в кресле-качалке, сидел Анандейл, лицо которого было перекошено страдальческой гримасой.

Когда Адам и Эдвард вошли, оба старика, как по команде, обернулись.

– Я прикрыл Тэлбота одеялом, – сказал Анандейл. – Я подумал, что так будет лучше.

– Спасибо, дядя Хьюго, – отозвался Эдвард. – Я послал Бенсона за доктором. Он должен констатировать смерть.

Дядя откинул голову на спинку кресла.

– Боже мой, неужели, в этом была такая срочная необходимость?

– Да, к сожалению. Во-первых, врач должен осмотреть лорда Шеритона. Он в тяжелом состоянии.

– Шеритон?! – встрепенулся Гренби. – А он-то здесь как оказался? Что, черт возьми, он здесь делал?!

Эдвард скривился.

– Оказывается, Каролина с девочкой и подругой ехали в экипаже Шеритона, когда их похитили. В общем, хозяин экипажа, узнав о похищении, бросился в погоню, в результате чего он и оказался здесь.

У Анандейла от удивлении вытянулось лицо.

– И кто же в него стрелял?

– Колборн, денщик Тэлбота. Он отвел подругу Каролины и ее дочь в охотничий домик и охранял их там. Вероятно, Шеритон догадался, что женщины могут быть спрятаны именно там, и бросился на выручку. А Колборн отреагировал на это, как на вражеское вторжение.

– Боже мой!

– А где сейчас Колборн? – сурово спросил Гренби.

– Все еще там, в домике. Он тоже ранен, но не слишком серьезно, в руку. Его подстрелил друг Дьюарда, Пламб, который тоже бросился спасать женщину с ребенком.

Только тут старики заметили, что и Адам присутствовал здесь. До сих пор они реагировали только на голос Эдварда.

– Я также послал и за сэром Роджером.

Сэр Роджер Нелкин, как рассказал Фарнвуд Адаму по дороге, был местным судьей и старым другом их семьи.

У Гренби испуганно расширились глаза.

– Неужели, в этом была такая уж необходимость? – спросил он.

Эдвард вспылил:

– Господи, отец, конечно же! Или ты ожидал, что мы выкопаем яму и зароем убитого, как собаку?!

– Эдвард! – возмущенно воскликнул Анандейл. Но тот не обратил на окрик никакого внимания.

– Или ты хотел, чтобы мы сделали вид, будто ничего не произошло? Чтобы вели себя так, будто такого человека, как Тэлбот Раули и вообще никогда не существовало? Однако мы не можем так поступить! Не надейся! Так или иначе возникнет много вопросов, его станут разыскивать. Человек – не иголка. Тэлбот не может просто так взять и испариться с лица земли. И, хочешь ты того или нет, он всегда будет присутствовать среди нас. Он всегда будет с нами. Как тень, как память, как призрак – но он будет продолжать жить среди нас, что бы ты там себе ни думал.

Его гнев как-то сразу иссяк, и Эдвард без сил опустился на стул, словно ноги его вмиг ослабели и подкосились.

Гренби закрыл глаза.

– Ты прав. Беда в том, что Тэлбот всегда был чересчур импульсивен и не умел контролировать себя. Я знал, что мне не удастся его остановить, и потому позволил состояться этой немыслимой дуэли. Но когда он вознамерился выстрелить в Каролину… Я не мог допустить этого. Я не мог!

– Да, отец, ты не мог.

Все замолчали, погрузившись в печальные размышления. Лишь было слышно, как часы тикали над камином.

Гренби сидел, отрешенно глядя прямо перед собой. Адам смотрел на него, и в голове его звучали предсмертные слова Тэлбота, которые вдруг пролили свет на кое-какие неясные моменты.

Дьюард приблизился к старику настолько, чтобы тот хорошо мог видеть его.

– Лорд Гренби, вам было все известно, не так ли? – спросил он. – Вы с самого начала знали обо всем! С того самого момента, когда было предъявлено обвинение Джереду. Как это произошло? Тэлбот пришел к вам и сознался в своей причастности к этому делу?

Старик посмотрел на него отсутствующим взглядом. На его лице не отразилось никаких эмоций.

– Да, именно так все и было! – продолжил Адам. – Тэлботу было необходимо, чтобы Лейтон молчал, ему было выгодно, чтобы для всех главным виновником оставался Джеред. Потому что, если бы докопались до вашего сына, то вышло бы наружу, что его вина намного тяжелее, чем вменялась Джереду. Разразился бы страшный скандал. Поэтому вы постарались замять эту историю, и вы преуспели в этом, сэр. Благодаря вашему влиянию, Лейтон тихо-мирно ушел в отставку, а чтобы он помалкивал и впредь, вы платили ему. Анандейл встал с кресла.

– Дьюард, – неуверенно сказал он. – Вы понимаете, что вы говорите?

– Вполне. Лейтон сам говорил мне, что Тэлбот платил ему все это время – ежеквартально на банковский счет этого прохвоста поступала кругленькая сумма. Однако кое-что он умолчал. Мне сразу показалось, что тут он кое-что не договаривал, но я не осмелился давить на него, чтобы он не передумал говорить дальше. Но теперь я понимаю, что скрыл от меня Лейтон. У Тэлбота не было столько денег, чтобы оплачивать молчание этого бесчестного человека. Вы, лорд, Анандейл, тоже не пошли бы на это. Значит, остается лорд Гренби. Скорее всего, это именно он снабжал деньгами Лейтона.

– Нет! – Анандейл снова опустился в кресло. – Я отказываюсь верить вам.

Эдвард все это время сидел молча и внимательно смотрел в лицо своему отцу, который оставался все так же бледен, недвижим и бесстрастен.

Адам тоже не сводил с Гренби своего пристального взгляда.

– Вы оплачивали покой, внешнюю благопристойность и добропорядочную репутацию семейства Раули. Честное имя сына в обмен на купленное молчание бесчестного человека. Но это еще не все! С этим еще можно было бы смириться. Все это было бы не столь страшно, если бы не одно неприятное обстоятельство. Вы тоже знали о деяниях лорда Силбари, не так ли? В этом-то и заключалась главная проблема. Государственная измена – это ли не ужасно? Нельзя было допустить, чтобы сотрудничество вашего сына с этим человеком запятнало вас, вашу репутацию, ваше семейство. И тут понадобилось все ваше дипломатическое искусство, ваши связи и влияние на политических деятелей – все было пущено в ход!

– Ради Бога, Дьюард! – Эдвард встал и подошел к нему. – Что вы такое здесь городите? Это гнусная ложь!

– Нет, это не ложь. Но, к сожалению, у меня нет доказательств причастности вашего отца к исчезновению Силбари из страны, я не сомневаюсь, что это произошло не без помощи влиятельного лорда Гренби. В министерстве внутренних дел уже было собрано досье на Силбари, но арестовать его не успели, так как все эти важные бумаги вдруг ни с того, ни с сего исчезли. На время. Которого, впрочем, хватило, чтобы Силбари успел покинуть страну. А когда документы вновь нашлись, обвиняемый был уже слишком далеко, за пределами досягаемости министерства внутренних дел нашей страны. Благодаря чему, и Тэлбот оказался в безопасности.

Эдвард, сурово глядя на Адама, произнес:

– Другими словами, вы хотите сказать, что мой отец помог избежать наказания французскому шпиону?

– Спросите об этом у него сами.

Эдвард подошел к Гренби и в упор посмотрел на него.

– Отец, я требую, чтобы вы опровергли все эти чудовищные обвинения.

Старик поднял на своего сына усталые глаза, и что-то похожее на усмешку оживило его лицо.

– Дьюард довольно умный человек.

– Боже мой, отец! – Эдвард взглянул на него так, словно впервые разглядел как следует. – Вот оно, значит, как… Теперь и мне многое стало понятным. Письмо! – вспомнил вдруг он и, обернувшись к Адаму, пояснил: – Джеред после того, как его ранили, написал моему отцу какое-то письмо. Один офицер привез это послание из Испании и передал нам. Отец никому не показал это письмо, сказав лишь, что оно никого, кроме него, не касается. Мол, дело очень личное. Не думаю, что он показал его и Каролине, когда она по приезде в Лондон зашла к нам. – Он снова обратился к отцу: – Джеред сообщил тебе всю правду о Тэлботе? Он написал тебе, что взял на себя вину кузена? Быть может, он написал тебе, ради чего он это сделал? Вы с Тэлботом ему что-то обещали и не выполнили свое обещание? Отец, он что-то сообщил о Каролине? Быть может, он просил обеспечить ее? Или намекнул, что она знает всю правду? Что вы молчите, отец? Говорите же! Или это вы приказали Тэлботу нанять тех людей, чтобы они убили ее? Это вы велели ему это сделать? Отвечайте же!

– Нет! – воскликнул Гренби и тут же уже спокойнее добавил: – И вы, Дьюард, ничего не сможете доказать!

Адам усмехнулся и произнес:

– А я и не собираюсь ничего доказывать. Мне лишь нужна была правда. Однако, сэр, мне очень любопытно, вы сначала направили свой пистолет на меня, а убили почему-то Тэлбота. Почему? Кого вы защищали? Говорите, Каролину? А может быть, все-таки себя?

Лицо Гренби исказило страдальческое выражение, губы задрожали, а глаза недобро блеснули. Затем он, высокомерно вскинув голову, тихим, ровным голосом произнес:

– Кто же теперь вам это скажет? И не слишком ли вы много хотите знать? Будьте осторожны, Дьюард, иначе вы можете слишком далеко зайти.