Огонь желания

ГЛАВА 1

Испания, март 1813 г.

Усмиряя инстинктивную панику, Каролина принялась разглядывать дикий пейзаж, прислушиваясь к звукам возможной опасности. Женщина отошла далеко от ветхой деревушки, поэтому здесь все выглядело слишком тихим и спокойным. Но она знала, что это спокойствие обманчиво. Опасность являлась составной частью жизни Аскуэры.

Каролина побежала вперед, ее ноги в изношенных туфлях то и дело спотыкались о комья еще не оттаявшей земли. Подбежав к полуголым соснам, она остановилась и услышала плеск воды, заглушаемый детскими голосами. Женщина вздохнула с облегчением и, пробравшись сквозь кустарник, устремила взгляд вниз, на крутой берег узкой речки.

Три маленькие девочки стояли по лодыжки в воде: одна – светловолосая, с покрасневшей от солнца белой кожей; две другие – черноволосые и смуглокожие. Дети были босы и не обращали внимания на ледяной холод совсем недавно начавшего таять снега.

Мгновенно чувство облегчения Каролины сменилось гневом:

– Эмили! – крикнула она пронзительным голосом. Светловолосая девочка обернулась. У женщины сжалось сердце, когда она увидела, как быстро исчезла радость с детского личика дочери.

– Со мной все в порядке, мама! – ответила девочка успокаивающим тоном, свойственным обычно детям более старшего возраста, хотя малышке не исполнилось еще и четырех.

– Дело не в этом, – произнесла Каролина уже спокойнее, спускаясь к берегу. Она по привычке говорила Эмили по-испански и переходила на английский, только когда они оставались вдвоем. – Ты знаешь, что нельзя уходить за деревню без взрослых. Никому из вас нельзя, – строго добавила она, взглянув на Хуану и Беатрис.

– Наша мама разрешает. – Семилетняя Хуана, самая старшая из девочек, казалась обиженной, но это, возможно, из-за того, что их мама не прибежала за ними, как мама Эмили.

– Это неправда, – возразила женщина. Она знала, что Адела Соро беспокоилась о своих детях не меньше Каролины, но у той на руках были еще два малыша, и она не всегда могла усмотреть за всеми сразу. – За вами должна была прийти ваша мама, но вместо нее пришла я. Обувайтесь. Мы уходим в деревню.

Хуана и Беатрис послушно вылезли на берег, а Эмили умоляюще посмотрела на мать своими большими глазами.

– Можно мне побыть здесь еще пять минут?

Хрупкая и нежная, с волосами еще более светлыми, чем у Каролины, девочка была миниатюрной копией своей матери, если не считать глаз, которые порой навевали женщине мучительные воспоминания.

– Нет! Сколько раз тебе повторять? Здесь небезопасно.

Сказав это, Каролина тут же пожалела о своем резком тоне. Ей совсем не хотелось огорчать малышку, и так имевшую слишком мало развлечений. Но уходить так далеко от деревни действительно было небезопасно, ведь если бы здесь появились бандиты или мародерствующие солдаты, то ее присутствие вряд ли бы послужило детям защитой.

– Мне очень жаль, керида,[1] – ласково произнесла женщина.

Однако Эмили окончательно поняла, что спорить с матерью было бесполезно и, подойдя к валунам, лежащим на берегу, надела носки и туфли.

В деревню дети шли молча. Но приближаясь к хижине Соро, Хуана и Беатрис начали обмениваться беспокойными взглядами.

Эмили потянула мать за рукав.

– Мама, это я позвала девочек к реке, – прошептала она. – Скажи об этом тете Аделе.

Беатрис, шагавшая вслед за сестрой, услышала шепот Эмили и обернулась.

– Неправда, – возразила она. – Это я предложила.

– Не ссорьтесь, – сказала Хуана, напоминая девочкам, кто среди них старший. – Если понадобится, я сама все объясню маме.

Прямо с порога вошедших в хижину встретил аппетитный аромат приготовляемой пищи. Адела стояла над кастрюлей, установленной на огне, разведенном прямо на земляном полу посреди хижины, и помешивала обеденную похлебку. В сторонке стоял ящик, служивший колыбелькой, где спал грудной ребенок, а в дальнем углу двухлетний Рамон играл с камешками и лоскутками.

Адела взглянула на пришедших, и лицо ее прояснилось. Не переставая помешивать похлебку, она объявила, что рада всех видеть, но обед еще не готов, и дети могут поиграть пока во дворе.

Девочки обрадовались, особенно Хуана. Все трое, а следом за ними и Рамон, побежали туда, где прежде был огород их матери, который после последнего отступления обчистили и вытоптали английские солдаты.

– Конечно с Эмили останетесь с нами обедать, – сказала Адела и, когда за детьми захлопнулась дверь, добавила: – Спасибо, что привела их назад. Они были на речке?

Каролина кивнула.

– Эмили обожает воду. В лиссабонском парке был пруд, и мы часто ходили к нему гулять. – Она села на стул, стоявший возле расшатанного стола, являвшегося главной частью мебели в помещении. Страх за дочь, уходившую за пределы деревни, и сожаление из-за того, что девочка лишилась даже такого незатейливого развлечения, вернули Каролине чувство вины, преследовавшее ее в последнее время. – Мне следовало оставить Эмили в Лиссабоне, – призналась она.

– Вряд ли для малышки было бы лучше, если бы за ней присматривали чужие люди, – возразила Адела. – Как бы там ни были плохи дела, а детям лучше оставаться с родителями.

Именно так Каролина и сказала себе, когда получила известие о ранениях Джереда. После чего начала искать проводника, который бы согласился отправиться с ней к ее мужу.

– Может, я поступила эгоистично, – задумчиво произнесла она, – но я не хотела даже на время разлучаться с дочкой.

– Если бы ты оставила Эмили в Лиссабоне, то у нее не было бы возможности попрощаться со своим отцом.

Невинное упоминание девочки вызвало у ее матери множество неприятных воспоминаний.

– Да, – согласилась она, сохраняя внешнее спокойствие. – Да, именно так.

Адела отошла от кастрюли и села за стол напротив подруги.

– Ты очень смелая, Каролина. Кроме Джереда в деревне оставили много раненых англичан, но ты была единственной женщиной, приехавшей за своим мужем.

– Я не могла поступить иначе. Ведь именно из-за меня Джеред оказался здесь.

Подняв глаза, Каролина увидела удивленное лицо Аделы и поняла, что сказала лишнее. Даже такой замечательной подруге, какой была эта милая испанка, она не могла сказать, что Джеред ушел в армию, так как его карьеру разрушил мужчина, желавший отомстить его жене.

– Из-за меня Джереду пришлось покинуть Англию, – ушла она от прямого ответа на прямой вопрос Аделы. – Он никогда не подходил для армейской службы. – Каролина посмотрела на свою руку с обручальным кольцом. – Я поехала за ним не потому, что страстно любила его, а потому, что любила его недостаточно сильно.

Каролина впервые заговорила о своих чувствах к мужу, но заговорила какими-то загадками. Поэтому Адела ничего не поняла из ее слов и лишь едва заметно кивнула. Она сама не видела своего мужа с самого начала войны, когда тот присоединился к одному из отрядов герильерос,[2] воюющему против французов. Возможно, Адела и изменяла супругу за это время, однако в любви своей к нему не сомневалась.

Подойдя к полке с посудой, Каролина начала собирать тарелки для обеда. Накрывая на стол, она спросила себя, очень ли она постарела за последние три месяца. Она старалась теперь как можно реже смотреться в зеркало, разве что для того, чтобы убедиться в чистоте своего лица. Ей не хотелось видеть свое новое исхудавшее лицо с шелушащейся кожей, а фигура ее настолько отощала, что все платья на ней просто болтались.

– Когда придет весна, армия снова начнет военные действия, – сказала Адела, вернувшись к огню.

– Которая из них? – спросила Каролина, усмехнувшись.

– Обе. И тогда какой-нибудь английский офицер отправит тебя в безопасное место.

Каролина кивнула, хотя понимала, что вряд ли даже самый отчаянный офицер согласится покинуть свой полк ради того, чтобы вернуть женщину с ребенком в Лиссабон. Скорее всего, ей с Эмили придется путешествовать вместе с армией. Многие женщины так и поступали, правда, они были женами, а не вдовами.

Но даже если ей удастся добраться до Лиссабона, что тогда? Деньги у нее кончились, а искать родных Джереда – дело безнадежное. Остается только возвратиться в Англию, где она будет вынуждена положиться на милосердие своего брата – не очень-то приятный исход!

Больше всего Каролину беспокоило, что английская армия не подойдет к Аскуэре, минуя ее в нескольких милях. А может случиться так, что войско придет сюда с целью разорения здешних мест, и солдаты будут забирать отсюда все, что сумеют увезти с собой. Вместе со скотом и провизией они могут забрать и женщин.

Каролина уже не была той беспечной девочкой, которая пять лет назад бездумно заигрывала с Адамом, намереваясь спасти Джереда. Она отправилась в Лиссабон на север Испании в самый разгар зимы, когда многие уверяли ее, что так поступать – чистое безумие. Приехав к раненому мужу, она ухаживала за ним, присутствовала при его смерти и похоронила его. Непостижимым образом Каролина сумела позаботиться о том, чтобы ни она сама, ни Эмили не голодали.

Плач ребенка прервал ее размышления. Пока Адела кормила младенца, Каролина разлила похлебку по тарелкам и позвала с улицы детей. Примчавшись, они тотчас набросились на еду, не замечая, что в похлебке нет мяса и совсем мало овощей. Хозяйка умела приготовить аппетитную еду практически из ничего, приправляя ее травами и специями.

Казалось, Эмили совсем уже забыла свое огорчения из-за того, что ей запретили играть в речке. Когда после обеда они отправились в собственную хижину, девочка радостно прыгала по выложенной камнем дороге на единственной улице Аскуэры. Иногда она останавливалась, чтобы поприветствовать встречных подружек или погладить козлов, бредущих вдоль дороги, которые невесть каким чудом пережили зиму. Каролина, идя вслед за девочкой, улыбалась и кивала знакомым. Когда она только приехала в деревню, местные жители относились к ней с подозрением и некоторой враждебностью, пока не поняли, что приезжая находится в таком же бедственном положении, что и они.

Хотя еще не наступил вечер, в воздухе похолодало, а солнце скрылось за тучами. Эмили, казалось, не обращала никакого внимания на холод, но Каролина никак не могла к нему привыкнуть. Она поспешила поскорее войти в хижину, ставшую для нее и дочери здешним домом, так как его настоящие хозяева прошлым летом уехали на юг. Переступив порог, она похолодела.

В противоположном конце комнаты стоял незнакомый мужчина. Свет в помещении был тусклым, и Каролина ничего не смогла бы себе сказать о незнакомце, кроме того, что тот был высокого роста и, кажется, не в мундире. Женщина инстинктивно отступила назад и загородила собой Эмили.

Мужчина обернулся, но черты его лица по-прежнему оставались неразличимыми.

– Миссис Раули?

Он спросил тихо, но его английский акцент не оставлял сомнения. Звук его голоса вызывал в женщине тревогу. Казалось, почва ушла у нее из-под ног. Однако она поспешила взять себя в руки и подбодрила себя мыслью, что, возможно, спасение где-то совсем рядом. Страх ее исчез.

– Вы – англичанин?

– Да.

На этот раз в его голосе прозвучала насмешливая и очень знакомая нотка, из-за чего сердце чуть не выпрыгнуло из груди. «Боже, нет, это невозможно!»

Каролина застыла на месте, когда из полумрака навстречу ей шагнул Адам Дьюард, возвратившись в ее жизнь через пять лет разлуки.

Женщина продолжала неподвижно стоять на месте, а в голове ее проносились фрагменты ее жизни, которые она уже похоронила, и которые теперь вдруг воскресли вновь. Печаль и радость волнами накатывали на нее. Ей захотелось броситься к Адаму, упасть в его объятия, спрятать лицо на его груди в поисках утешения, как делала она когда-то, давно, когда, будучи девочкой, спасалась от нападок сестер и братьев.

И еще по одной причине ей хотелось упасть в объятия Адама, чтобы почувствовать тепло его рук, его губ, чтобы тем самым отгородиться от ужасов войны, от несчастий ее прошлого и опасений за будущее.

Он молча смотрел на стоявшую перед ним женщину через всю длину пустой комнаты.

Когда жители деревни указали ему на хижину Каролины, его страх сменился надеждой, что, по крайней мере, она жива. Но теперь, когда она предстала перед его глазами, радости его не было предела. Все минувшие четыре недели он боялся, что не увидит ее больше, и, запрятав свой страх за нее глубоко-глубоко, он отдал все свои силы поискам. И только сейчас он мог в полной мере осознать глубину своего ужаса, охватившего его после известия о безумном поступке Каролины. Отправиться на поиски мужа из безопасного Лиссабона в далекую испанскую деревушку, находившуюся в тылу врага!

Когда Адам приблизился к Каролине и заглянул ей в лицо, его первоначальная радость сменилась гневом. Гневом на самого себя за то, что это он дал начало событиям, приведшим женщину к такому исходу; гневом на Джереда, заставившего ее приехать за ним в этот ад, и на нее саму, оказавшуюся настолько безумной, чтобы последовать сюда за мужем. Лицо, грезившееся ему по ночам, было опалено солнцем, посмуглело и обветрилось, исхудало и вытянулось. Неимоверно худым выглядело также и ее тело, то самое тело, которое он так пылко ласкал в своих мечтах.

В прошлый раз на Каролине было роскошное платье и драгоценности, ее волосы были мягкими и шелковистыми, а на щеках горел нежный румянец. Она пришла тогда к нему ради спасения своего мужа, ради того человека она сначала рисковала честью, а потом и жизнью, в то время как Адам желал ему только зла, а значит, желал того же и самой Каролине.

– Миссис Раули, – обратился он официальным тоном, – ваш муж достаточно здоров, чтобы отправиться в путь?

Она с недоумением посмотрела на него.

Глядя ей в глаза, Адам не заметил маленького существа, шевелившегося за ее спиной, откуда вдруг раздался детский голосок:

– А папа умер.

Маленькая девочка выглянула из-за юбки Каролины и с любопытством посмотрела на мужчину. Чертами лица она очень походила на мать. Это было неожиданно для Адама, так как ни лиссабонские чиновники, ни офицеры полка Джереда, ни местные жители, показавшие ему хижину миссис Раули, даже не упомянули о ребенке. И никто не сказал, что мужа миссис Раули уже нет в живых.

Голос дочери вернул Каролину к реальности.

– Это мистер Дьюард, Эмили, – произнесла она, положив руку на плечико девочки. – Когда-то твоя мама встречалась с ним в Англии. А сейчас мне нужно с ним поговорить. Подожди меня в другой комнате, дорогая. Это не займет много времени.

Малышка кивнула, внимательно оглядела мужчину и направилась за перегородку.

– Надень шаль, керида, – добавила Каролина. – А то замерзнешь.

Адам проследил взглядом за маленькой фигуркой, и когда та скрылась за дверью, снова обернулся к женщине.

– Приношу свои соболезнования по поводу смерти Джереда. Мне очень жаль его.

– Прошу тебя, Адам, лицемерие никогда не было одним из твоих грехов.

Каролина села на стул, стоявший у стола, за которым они с дочерью обычно обедали. Женщина понимала, что означал этот неожиданный визит, но твердо знала, что доверять Дьюарду ни в коем случае нельзя.

– Что ж, пусть так, – сказал он. – Не будем проливать слезы о том, кто уже в этом не нуждается. Сколько времени тебе понадобится, чтобы подготовиться к отъезду?

– К отъезду? – этот вопрос удивил Каролину не меньше, чем этот неожиданный визит.

– Да. Для этого я сюда и прибыл, – мрачно добавил он. – Или ты думаешь, что я проделал сюда такой путь, чтобы насладиться здешней деревенской жизнью? Поверь, за последние годы я видел столько бедствия и страданий, что хватило бы на несколько жизней.

Каролина не сводила с него немигающего взгляда. При тусклом послеполуденном свете, проникавшем в хижину, лицо Адама казалось более суровым и жестким, губы были плотно сжаты, а глаза смотрели пристально и неумолимо. Он совсем не походил на того мужчину, которого она помнила. Когда она видела его в последний раз, глаза его горели страстью, а губы были нежны и горячи.

– Ты хочешь сказать, что преодолел такой путь, чтобы найти меня? – недоверчиво спросила она.

– Тебя и Раули, – поправил он. – А также Эмили, хотя я узнал о ее существовании лишь минуту назад.

Женщина отметила про себя, что его голос был совершенно спокоен. Наверняка Адам даже не подозревал, что та единственная ночь, которую они провели вместе, наполнила смыслом все существование Каролины.

– Зачем? Тебя послало Британское Посольство? От недоверчивой насмешки, прозвучавшей в ее голосе, Адаму стало горько. Даже пять лет разлуки, после которых, как он уверял себя, ничто не смогло бы поколебать его душевного равновесия, Каролина, оказывается, все еще имела власть над ним и по-прежнему была способна играть его чувствами.

– Можешь считать и так, если тебе это доставит удовольствие.

В сущности, Адам обращался к сэру Чарльзу Стюарту, британскому послу в Лиссабоне, чтобы тот дал ему разрешение на поиски Каролины.

– Мелкие детали мы обсудим позднее, – добавил он. – Когда ты будешь готова?

То ли из-за бесцеремонности, с которой все это было сказано, то ли из-за внезапно нахлынувших воспоминаний о его предательстве или еще более мучительных воспоминаниях об их страстном порыве пятилетней давности, но она приняла твердое решение, что не сможет принять его помощь, даже несмотря на то отчаянное положение, в котором она оказалась.

– Неужели ты был настолько глуп, Адам, что надеялся, будто я соглашусь последовать за тобой через всю Испанию, охваченную войной? – ответила она.

Он подошел к столу и встал напротив женщины, чтобы получше рассмотреть ее лицо.

– Черт побери, Каролина! Здесь две армии. С наступлением весенней оттепели, возобновятся военные действия. Ты англичанка, причем очень красивая. Не смейся, но это похуже, чем суровая испанская зима. Ты будешь лакомым куском для любого французского солдата, впрочем, и для английского тоже. Нет времени на глупые капризы!

– Ты ожидаешь, что я предпочту глупым капризам твои мудрые советы?

Каролина встала, и их взгляды встретились.

– Почему нет? Я лучше тебя знаком с обстановкой. Ты должна это признать.

Она расхохоталась.

– Не пытайся сбить меня с толку своими россказнями, Адам! Я уже не ребенок.

– Знаю. И надеюсь, что ты уже достаточно взрослая, чтобы поставить судьбу своей девочки выше своего гнева.

– Как ты смеешь?! – Каролина терпеть не могла, когда ее критиковали, будто она недостаточно заботится о своей дочери. Она уже не задумывалась о взвешенности своих слов. – Если ты считаешь, что в моей жизни бывают такие минуты, когда я не думаю о своей дочери, то, может, ты вспомнишь, почему Эмили здесь оказалась?

Неожиданно по щекам Каролины потекли слезы. Ноги ее подкосились, и она оперлась ладонями о стол.

– Каро, – мягко произнес Адам.

Он хотел было к ней приблизиться, но женщина вздрогнула и выпрямилась, словно ее ударили.

– Я хочу, чтобы ты ушел, Адам. Немедленно. Не успела она произнести это, как дверь с улицы распахнулась.

– Все готово! – произнес бодрый голос. – Ох! – Темноволосый мужчина, вбежавший в хижину, уставился на Каролину. – Простите, мэм. Не знал, что вы уже вернулись.

– Надеюсь, ты помнишь Хокинса, Каролина? – беспечно произнес Адам, словно она могла забыть что-либо из происшедшего в ту ночь, когда они в последний раз виделись. – Ты приготовил лошадей? – обратился он уже к Хокинсу.

– Да, – ответил тот, притворяя за собой дверь. – Как только леди и ее муж соберутся, мы можем тотчас отправиться.

– Мой муж умер, – сообщила ему Каролина. – А я никуда не поеду.

– Ага. – Хокинс перевел взгляд с Адама на женщину. – Я понимаю вас, миссис Раули. Дьюард часто бывает назойлив. Но в данном случае разумнее его послушать.

Она почувствовала, что решимость ее поколебалась, однако вид жизнерадостного Хокинса не добавил ей энтузиазма.

– Нет.

Адам ничего не сказал – он смотрел поверх ее головы с беспокойством и тревогой. Каролина перехватила его взгляд. Она тоже это услышала: приближающийся стук конских копыт. Всадники остановились где-то посреди улицы. Раздались крики и звуки выстрелов.

Женщина тотчас вспомнила о дочери, терпеливо сидевшей в задней комнате, в то время как опасность могла ворваться в дом каждую минуту.

– Ты сказал, что у вас лошади, – сказала она. Адам покачал головой.

– Если мы сейчас поскачем, то превратимся в живые мишени. – Он обратился к Хокинсу. – В соседней комнате маленькая девочка. Останься с ней. Успокой ее. Скажи, что мама скоро к ней придет. – Сняв плащ и бросив его на спинку стула, он повернулся к женщине. – Каролина, мне потребуется твоя помощь.

Она не успела ничего сообразить, как Адам подошел к ней и положил ей ладони на плечи.

– Извини, но они будут здесь через минуту. Этот розыгрыш должен быть убедительным.

Каролина непонимающе смотрела на него. Ее подозрительность боролась с мыслью, что Адам – единственное спасение.

– О каком розыгрыше ты говоришь?

– Как будто ты – моя любовница.

Она хотела запротестовать, но в то же время что-то ей подсказывало, что в словах мужчины есть какая-то логика.

– А кто ты? – потребовала она.

– Капитан французской армии Сен-Жюст, – ответил Адам, привлекая женщину к себе.