Огонь желания

ГЛАВА 19

Каролина оцепенела, чувствуя себя так, будто ее по голове ударили. Она взирала на все вокруг, словно сквозь плотную пелену. Она слышала, как Гренби что-то, охнув, воскликнул, как Эдвард возмущенно сказал что-то брату, а старый Анандейл сидел с бледным вытянувшимся лицом и вытаращенными глазами.

Долли взяла из рук потрясенной подруги чашку и поставила ее на стол.

– Не глупи, Тэлбот. Это совершенно неумная, пошлая шутка.

Тот с невозмутимым видом сделал еще глоток бренди, продолжая пристально смотреть на Каролину.

– Это не шутка, Долли, – произнес он. Гренби строго взглянул на своего сына.

– Джеред сам говорил мне, что это его ребенок.

– Вполне возможно. – Тэлбот осторожно поставил бокал на камин. Он был совершенно спокоен. – Публично он и при мне делал такие заявления. Но в минуты откровения со мной он говорил совсем другое.

– Боже мой! – воскликнул Эдвард.

– Каролина! – Анандейл вопросительно взглянул на нее. – Скажи ему, что он говорит неправду! Одно твое слово – и я выставлю своего племянника отсюда. – Сказано это было с такой решимостью, что не возникало никакого сомнения, что старик выполнил бы свое обещание: несмотря на то, что дом этот принадлежал отцу Тэлбота, но Анандейл родился и вырос здесь, и Гренби не стал бы препятствовать своему брату сделать так, как тот сказал.

Каролина перевела взгляд со свекра, смотревшего на нее и умоляюще, и требовательно, на Тэлбота, глаза которого призывали: «Ну-ка, давай, скажи что-нибудь. Посмотрим, как ты будешь сейчас врать и выкручиваться!»

Она вновь взглянула на отца Джереда.

– Я не стану ничего отрицать, лорд Анандейл. – Она увидела растерянность и ужас в глазах старика. Затем, обратившись к Долли, она сказала: – Вы меня извините, но я должна ехать.

– Конечно. – Хозяйка дома тут же приказала подать экипаж миссис Раули.

Гренби и Эдвард холодно попрощались с гостьей, и, судя по всему, оба они были в замешательстве. А что думал Анандейл, Каролина даже боялась себе представить.

Не желая дольше находиться здесь, она сказала, что подождет экипаж внизу. Долли изъявила желание пойти с ней.

– Я готова свернуть Тэлботу шею! – сказала она, как только они вышли из гостиной. – Дорогая, послушай…

Каролина попыталась улыбнуться.

– Не нужно ничего говорить.

– Ладно. Но завтра я заеду к тебе. Они молча спустились вниз.

Лакей помог гостье одеть плащ. Но тонкая бархатная ткань не способна была защитить женщину от ледяного холода, навалившегося на нее после всего того, что ей пришлось пережить только что в гостиной.

Когда к порогу был подан экипаж Уэлстэнов, Долли обняла подругу и снова пообещала заехать к ней завтра.

Гостья вежливо поблагодарила ее за ужин и, стараясь выглядеть как можно спокойнее, села в экипаж.

Когда дом Гренби остался позади, Каролина закрыла глаза. Ее колотило. Было невыносимо холодно. Отчаяние и бессильная ярость охватили ее. Как же она была самонадеянна, уверившись, что Тэлбот ничего не сможет сделать ей плохого в доме своего отца. Как же она заблуждалась! Одной-единственной фразой этот человек уничтожил все ее усилия защитить Эмили.

Каролина вспомнила, как впервые взяла на руки свою новорожденную дочь, этот маленький живой комочек, это беззащитное, слабое существо – и сразу же бесцельная и пустая до той поры жизнь приобрела смысл, у нее появилась цель: заботиться об этом маленьком беспомощном существе, у которого, кроме нее, матери, никого больше не было.

И вот все рухнуло.

Она закрыла лицо руками, чтобы не закричать. Отчаяние душило ее, железной хваткой сдавливая горло. Казалось, еще немного, и она не выдержит, не вынесет всего этого.

Джон, лакей Уэлстонов, уже ждал ее у дверей. Каролина с трудом нашла в себе силы, чтобы поблагодарить его, и быстро поднялась по лестнице, испытывая одно желание – поскорее укрыться в своей комнате. Но не успела она подойти к двери, как за спиной своей услышала шепот:

– Каролина!

Она обернулась и увидела Адама, вопросительно смотревшего на нее. Он ожидал ее, чтобы узнать, как произошла ее встреча с Тэлботом.

Переведя дыхание, женщина постаралась взять себя в руки, но от его взгляда не укрылось, что она едва сдерживала слезы.

Он быстро подошел к ней и, не произнося ни слова, обнял. Затем, безмолвно, отвел ее в свою комнату и усадил в кресло.

– Налить тебе немного бренди?

Услышав это, она вздрогнула, вспомнив вдруг Тэлбота с бокалом бренди в руке.

Адам сел напротив нее в другое кресло.

– Что он сделал тебе? – тревожно и требовательно спросил он, взяв ее руки в свои.

Это немного успокоило ее. Она тихо вздохнула.

– Он сказал им правду об Эмили.

Адам продолжал пристально смотреть на нее.

Хотя он и надеялся, что Тэлбот не сможет причинить вреда Каролине в доме Гренби, он все же весь вечер не находил себе места, беспокоясь за нее. И, как оказалось, его тревоги были не напрасны. Он весь извелся, ожидая ее, чтобы узнать, как вел себя Тэлбот, что он делал и говорил на этот раз. Хотелось удостовериться, что с Каролиной ничего не случилось. И, несмотря ни на что, ему в голову не могло прийти, что этот человек пойдет на такую низость! Да как он посмел порочить имя невинного ребенка, чтобы причинить боль несчастной женщине, матери этого ребенка. Их ребенка!

– Что он сказал? – спросил он тем же тоном.

– То, что она не дочь Джереда. То, что она незаконнорожденная. Но я не думаю, что Тэлботу известно, кто ее настоящий отец. Этого даже Джеред не знал.

– Тэлботу об этом рассказал твой муж? Она кивнула.

– Да, скорее всего. По крайней мере, он именно так и заявил. Насколько мне известно, Джеред никогда не умел держать язык за зубами. Хранить тайны ему никогда не удавалось. – Она съежилась, как будто ей было очень холодно. – Но я не понимаю, чего Тэлбот хотел этим добиться? Зачем ему надо было говорить это?

– Вероятно, он хотел поссорить тебя с семьей твоего мужа. – Адам сжал ее руки, которые были холодны, как лед. Это ощущалось даже сквозь перчатки. – Он был уверен, что родственники твоего мужа вряд ли поверили бы тебе, если бы обвинила его во лжи.

– Конечно. – Она взглянула на него с чувством признательности и добавила: – На ужине был лорд Анандейл. Мы с ним, можно сказать, помирились и даже договорились поддерживать родственные связи. Но Тэлботу это не понравилось. Скорее всего, он испугался, что я войду в доверие к отцу Джереда, и тот поверит всему, что я скажу ему про козни его племянника, тем более, если мои заявления помогли бы хоть немного обелить в глазах несчастного старика имя его сына. Мне надо было с самого начала догадаться, что Тэлбот что-то замыслил против меня.

– Но ты не могла знать, что ему известна тайна рождения Эмили. И мало того, даже если бы ты и предполагала это, то все равно не смогла бы ничего предотвратить.

– Но, Адам, что мне теперь делать? Ведь все рухнуло! Неужели ты не понимаешь?! – Он никогда раньше не видел Каролину в таком замешательстве. – Ради доброго имени моей дочери, ради ее будущего я обманывала тебя, я обманывала всех, я поставила на карту свою жизнь – и вот все рухнуло! Я нанесла несправедливую обиду тебе, я вышла замуж за Джереда без любви, мой брак не принес мне счастья, я не сумела помочь мужу, когда он больше всего нуждался в этом – я неудачница, Адам! И вот я думала, что хотя бы сумею стать хорошей матерью. Стремление к этому помогло мне выжить в Лиссабоне все эти годы и ту ужасную зиму в Аскуэре… И оказалось, что все мои мучения были напрасны. Жизнь и будущее Эмили загублены. У нее теперь нет ни доброго имени, ни достойного будущего. Моя девочка осталась с клеймом незаконнорожденной и без средств к существованию. У нее нет теперь ничего, кроме непутевой, никчемной матери.

– Глупости, Каро! – Он встряхнул ее за плечи. – Лучшей матери, чем ты, у Эмили и быть не могло! То, что Тэлбот Раули оказался таким подлецом, ничего не меняет.

– Но я должна была защитить ее от этого. В первую очередь, от этого! – не успокаивалась Каролина. – Ты думаешь, мне приятно было лгать тебе об отце Эмили? Тебе, лорду Анандейлу, всему свету?! Я поступала так только для того, чтобы у моей дочери было имя, положение в обществе, уважение окружающих ее людей, чтобы она могла быть счастлива! Мне страшно подумать, что ее теперь ждет. Как это ужасно, когда у тебя нет ни гроша! Как трудно будет ей проложить дорогу во взрослую жизнь. Я думала, если она будет носить фамилию Раули, у нее будет возможность пробиться в этой жизни, у нее будет шанс на хорошее замужество. Боже мой, Адам, неужели ты не понимаешь? Ведь тебе, как никому известно, что такое быть отверженным…

Впервые он по-настоящему ощутил, в каком напряжении, в каком страхе жила эта женщина с момента рождения ее дочери. Он бы возненавидел Тэлбота Раули, если бы тот поступил так жестоко по отношению к любой матери, любому ребенку. Но Каролина, но Эмили!

Ее била нервная дрожь. Не выдержав напряжения, сковавшего все ее существо, она разрыдалась.

Каролина судорожно пыталась остановиться, сдержать свои слезы, взять себя в руки, но у нее ничего не получалось. Рыдания сотрясали ее озябшее, обессилевшее тело.

Адам обнял ее и прижал к себе.

Оказавшись в его объятиях, она разрыдалась с новой силой. Она уже не старалась сдерживать себя, осознавая всю тщетность своих усилий.

Он почувствовал, что его рубашка от ее слез промокла. Он гладил плачущую женщину по спине, по плечам, волосам, желая хоть немного успокоить ее.

Наконец, рыдания ее стали понемногу стихать. Она подняла голову и посмотрела на него заплаканными глазами.

– Я в ответе за нее, – сказала Каролина.

– Мы в ответе за нее, – поправил ее Адам. И замер, ожидая, что она начнет возражать.

Но, к его удивлению, возражений не последовало. Что-то похожее на улыбку на миг озарило ее лицо.

– Да, – произнесла она, касаясь его руки. – Мы. Адам и не мечтал услышать это. Слово «мы», произнесенное ею, явилось для него неожиданным подарком.

Они долго и внимательно смотрели друг другу в глаза.

Ее заплаканное лицо опухло и покраснело от слез, а недавняя безукоризненная прическа теперь растрепалась.

Он наклонился и поцеловал ее. Этот поцелуй был, как знак примирения, успокоения и понимания того, что они были родителями, а не просто любовниками.

И вдруг, к его величайшему изумлению, Каролина потянулась и тоже поцеловала его. Он сразу не понял, что произошло, ощутив вдруг на своих губах теплоту ее губ. И прежде чем что-то осознать, он почувствовал волнение в своей крови. Целых три недели они держались на отдалении друг от друга.

Если бы Адам не нашел в себе силы прервать этот поцелуи, то дороги назад уже не было бы.

Каролина затуманившимися глазами посмотрела на него. Ее лицо все еще выглядело измученным, но выражение отчаяния исчезло.

Она слабо улыбнулась.

– Эмили заснула внизу. Кровать в нашем распоряжении.

Его руки лежали у нее на плечах. Но он все еще не решался сделать последний шаг к их сближению.

Она здесь сейчас рядом с ним, потому что пережила огромное потрясение. Ей нужна была его помощь, как тогда, когда она упала в реку. И как тогда, он бросился ее спасать. Несмотря на то, что они причинили друг другу столько страданий, не было другого человека, к которому она могла бы прийти за помощью и успокоением. Что ж, если он не был в состоянии дать ничего большего, то хотя бы это мог сделать наверняка. Чувство горечи охватило его при этих мыслях. Каролина искала у него защиту и успокоение, а ему была нужна она сама.

Он молча взял ее левую руку и стянул с нее перчатку, которую, не глядя, бросил на пол – этот жест был одновременно и вызовом, и шагом к сближению.

Загар, покрывавший ее кожу в Аскуэре, исчез, и ее руки заметно побелели, стали нежными и мягкими. Как мало для этого времени потребовалось!

Пламя свечи уронило свой блик на ее ладонь, и золотом сверкнуло на пальце ее обручальное кольцо. Адам решительно снял с ее пальца этот последний символ, связывавший Каролину с Джередом, и бросил его вслед за перчаткой.

Женщина наблюдала за происходящим со спокойным интересом.

Освободив ее руки, он поднес их к своим губам, а затем сжал в своих ладонях. Казалось, она начала потихоньку оттаивать. И вот уже руки, совсем недавно холодные, словно ледышки, отогрелись, потеплели. Он поцеловал ее запястья, и сердце его бешено забилось, и голова пошла кругом. У нее была такая гладкая кожа, источавшая тонкий аромат гиацинтов и роз, и сама она была так податлива и нежна, как в ту ночь, когда была похищена Эмили.

От запаха ее духов у него еще сильнее закружилась голова. Он заглянул ей в глаза. В них затаилось выражение ожидания, печали и покорности. Несмотря на то, что прическа Каролины растрепалась, а лицо было заплаканным, она оставалась все той же необыкновенно красивой женщиной, которая пять часов назад отправилась в дом Гренби.

У Адама перехватило дыхание. Не отводя от нее взгляда, он медленно расстегнул ее плащ и, стянув его с ее плеч, бросил на стул. Затем так же неторопливо он вытащил из ее волос большой серебряный гребень, и ее густые мягкие волосы свободно рассыпались по спине и плечам.

За все это время Каролина не проронила ни слова и, оставаясь такою же безмолвной, как и он, наблюдала за его неспешными уверенными движениями.

На какое-то мгновение он замер, ожидая от нее какого-нибудь признака ответного желания. Вдруг она запрокинула голову и рассмеялась. Это и явилось знаком, подтолкнувшим его к дальнейшим действиям. Почувствовав душевный подъем и необыкновенный прилив сил, он поднял ее на руки.

Адам нес ее к кровати, неотрывно глядя на ее побледневшее лицо с полузакрытыми томными глазами. Казалось, она ослабела от страстного желания, захлестнувшего их обоих. Опустив ее на постель, он медленно начал расстегивать ее платье, стараясь, чтобы его прикосновения были как можно деликатнее.

– Погоди, – прошептала она. Выскользнув из его рук, села и, подняв руки, неторопливо сняла платье, которое с мягким шуршанием упало рядом с кроватью.

Танцующие языки зажженных свечей отбрасывали жаркие блики, которые трепетно блуждали по полуобнаженному телу женщины. Адам нетерпеливой рукой провел по ее груди, скрытой под тонким бельем. У него перехватило дыхание, язык задеревенел, а тело все загорелось, словно объятое пламенем.

Он неумело освободил ее от нижнего белья и торопливо принялся сбрасывать с себя одежду. Каролина помогала ему расстегнуть рубашку… И когда их распалившиеся тела прильнули друг к другу, их на мгновение охватило умиротворение, которое тут же переросло в неодолимую жажду близости.

Когда он коснулся губами ее груди, она тихо застонала, но Адаму показалось, что она не хотела, чтобы он торопился. Ее пальцы блуждали в его волосах, а тело выгибалось при каждом прикосновении его рук и губ.

Их тела сплелись. Они целовали друг друга сначала нежно, потом все более страстно.

Сквозь эйфорию и блаженство от физической близости в его сознание молнией пробилась мысль – сверкнула лишь на мгновение, но была сверхъестественно ясной: в этот раз между ними было все по-другому – Каролина отдавалась ему не только телом, но и душой. И от этой мысли Адам стал по-настоящему счастлив. Он был горд, что они, наконец, пришли друг к другу, что только он был под стать этой необыкновенной женщине, только он был способен понять и оценить ее так, как она того заслуживала.

Его встретил ее радостный стон.

– Адам! – прошептала она, широко раскрыв глаза. Этот шепот наполнил его счастьем и отозвался всплеском нежности в глубине его души. Он оперся на локоть и пристально посмотрел на нее.

Она погладила его волосы и поцеловала кончик носа.

И все-таки, когда отступили эмоции и вернулись мысли, в ее ушах вновь зазвучали слова Тэлбота, а потом болезненно сжалось, заныло сердце. Все рухнуло. Ее дочь никогда не будет счастлива. Она обречена на страдания, как незаконнорожденная.

Словно прочитав ее мысли, он поднял голову и, внимательно глядя ей в глаза, произнес:

– Каро… Я так о многом хотел тебя спросить. Я хочу знать, Каро. – В этот момент он ей показался тем мальчишкой, которого она знала в детстве, растерянным и беззащитным. – Каро, как выглядела наша дочь сразу после рождения?

Это был первый вопрос, заданный им об Эмили, с тех пор, как он узнал, что он – ее отец.

Каролина ласково провела ладонью по его волосам.

– Она была очень-очень красивая. И такая кроха! Я никогда не думала, что новорожденный ребенок может быть таким маленьким. Хотя все вокруг твердили мне, что она родилась вполне нормальная по росту и по весу.

В глазах Адама все еще светился неудовлетворенный интерес.

– А какое слово она произнесла первым?

– Свет.

– Свет? – недоверчиво переспросил он и рассмеялся.

– Вот именно. Она, бывало, в Лиссабоне цеплялась мне за юбку, когда я по вечерам зажигала лампу. Ее свет так завораживал малышку. А мне так хотелось, чтобы она сказала сначала слово «мама».

– Бедняжка Каро! – Адам поцеловал кончик ее носа. Потом его лицо приняло серьезное выражение. – Тебе было… Роды были очень тяжелыми? – спросил он.

Она вспомнила насквозь промокшие простыни и беспрестанную, невыносимую боль.

– Мне самой казалось, что роды были очень тяжелыми. Но Джейн мне потом говорила, что мои первые роды прошли довольно легко, обычно это происходит намного тяжелее.

– Как бы я хотел быть в тот момент рядом с тобой!

– Я тоже, – Каролина взяла его за руку.

В то время, когда родилась их дочь, она была очень зла на Адама. Но во время родов ей очень хотелось, чтобы он вдруг оказался рядом с ней. И теперь ей приятно было вспомнить о том неосознанном желании.

Адам взял ее руку и поднес к своим губам.

– Я не хочу, чтобы наша дочь росла без имени.

Эти слова всколыхнули в ней недавнее отчаяние, охватившее ее после заявления Тэлбота в доме Гренби.

– Мне тоже этого не хочется.

– Тогда позволь мне предложить тебе один способ разрешения этой проблемы. – Голос его звучал очень ласково, но в его глазах светилась решимость. – Выходи за меня замуж, Каро. Тогда Эмили будет носить фамилию Дьюард.

В общем-то, в этом предложении не было ничего противоестественного, но для Каролины оно явилось полной неожиданностью. Несмотря на то, что никакого другого мужчины ближе Адама у нее не было, она все же не представляла его в роли своего мужа. На какое-то мгновение ей даже стало обидно, что предложение это было сделано ради Эмили, а не ради нее самой.

Но она тут же отбросила эту смешную обиду, так как сейчас не время было думать о себе. Нужно было думать о дочери. И выходило, что ее жизнь, так же как и жизнь Эмили, зависели от ее ответа на предложение Адама. С одной стороны, она не представляла себе свою жизнь без него, а с другой стороны, вспомнив слова Маргарет, будто они с Адамом не очень-то подходят друг другу, она боялась, что их совместная жизнь может превратиться в череду бесконечных ссор и страданий, которые они снова будут доставлять один другому.

– Каро, не думай сейчас о нас, – сказал он, обняв ее. – Подумай лучше об Эмили.

Он был прав. Однако эти слова разочаровали ее. Подсознательно она ожидала от него других слов. И бы она себя не убеждала, что они с Адамом не подходят для супружеской жизни, что она не сможет быть ему хорошей женой, все эти причины были несущественны. Особенных препятствий к их браку не было. Джеред умер. Богатство и положение в обществе для нее больше не имели такого большого значения, как когда-то. Главное, не вспоминать неприятное прошлое, стараться избегать конфликтов и проявлять побольше внимания к супругу. В том, что Адам будет хорошим отцом Эмили, она не сомневалась. Он и сейчас, и раньше чувствовал себя ответственным за нее.

– Ты уверен, что тебе нужна семья? – спросила Каролина.

– Возможно, я не так богат, как Джеред Раули, когда ты выходила за него, – сказал он с горечью в голосе. – Но я не нищий. И думаю, смогу обеспечить свою семью, чтобы она не испытывала нужду во всем необходимом.

– Я знаю, – поспешно сказала она. – Я просто не хочу злоупотреблять сложившимися обстоятельствами.

– Боже мой, Каро, о чем ты говоришь?! – воскликнул он. – Я прошу тебя стать моей женой. Ты знаешь меня вот уже двадцать лет. У нас есть ребенок. Мы проехали вместе две страны, и нам довелось пережить вместе столько, что другому и не снилось. Ты сейчас лежишь со мной рядом в постели. О каких обстоятельствах ты говоришь? Ответь мне. Что-то в его голосе заставило ее улыбнуться.

– Да, – сказала она. Глаза Адама засветились.

– Что «да»?

Видимо, она выразила свое согласие недостаточно уверенно. И поняв, что этот решительный момент наступил, она произнесла:

– Да, Адам Дьюард, я выйду за тебя замуж. Он вздохнул. Потом обнял ее и пылко поцеловал.

– Ты не пожалеешь об этом, Каро, – произнес он и снова поцеловал ее.

Позже, лежа в его объятиях, ощущая успокаивающее тепло его тела и равномерные удары его сердца, она сказала:

– Мы должны сообщить Эмили.

– О том, что мы собираемся пожениться? – спросил он, поглаживая ее руку.

– То, что ты – ее отец. Неизвестно, кому еще Тэлбот расскажет о тайне ее рождения. Он наверняка захочет опорочить меня в свете и начнет распускать слухи во всех клубах и салонах Лондона. Рано или поздно это может дойти до Эмили. Поэтому я хочу, чтобы она узнала всю правду пораньше и не от кого бы то ни было, а именно от нас с тобой.

– Тэлбот не знает, что я – отец Эмили.

– Да, не знает, – согласилась Каролина. – Но я хочу, чтобы она знала об этом.

Глаза Адама сказали ей, что он одобряет ее решение.

Когда рано утром Каролина вышла из его комнаты, тело ее болело, но она не обращала на это внимания, потому что мысли ее были заняты другим – после длительного периода неопределенности ее жизнь, ее будущее приобрели реальные очертания. И какие бы еще переживания не выпали на ее долю, главным было то, что она больше не расстанется с Адамом. Теперь их судьба станет общей.

Придя к себе в комнату, она легла рядом с Эмили и спокойно заснула.

Эмили перевела взгляд с Каролины, которая сидела рядом с ней, на Дьюарда и снова посмотрела на мать.

– Ты хочешь сказать, что Адам – мой настоящий отец?

Женщина кивнула. Ее беспокоило, правильно ли она изложила дочери всю историю и следовало ли вообще рассказывать это ребенку. Она с тревогой взглянула на Адама, но по его лицу вообще трудно было что-либо определить. Глядя на него, можно было решить, что ничего необычного не происходит.

Эмили задумчиво сдвинула брови, как будто пыталась разгадать заданную ей загадку.

– Адам будет моим настоящим папой, потому что тот папа не любил меня и не играл со мной, как Виктор Соро играл с Хуаной и Беатрис? – спросила она.

Каролина не осмелилась посмотреть на Адама.

– Вовсе не поэтому, – возразила она. – Твой о… Джеред любил тебя. Поэтому он и говорил всем, что он – твой папа.

Эмили кивнула. Ей было любопытно узнать эту новость, но она не была шокирована, как того ожидала ее мать. Каролина с удивлением подумала, что, вероятно, дети легче воспринимают подобные вещи, чем взрослые. Эмили знала, откуда берутся дети, но ее пониманию не была доступна вся сложность взаимоотношений ее матери, Адама и Джереда.

– Это значит, что ты была Адаму как будто так же как Елена как будто Хокинса?

Каролина взглянула на Дьюарда и увидела, что тот одобрительно кивнул.

– Да, что-то вроде этого, – подтвердила она. – Но очень скоро я стану ему женой по-настоящему.

Она ждала ответа дочери уже спокойнее, глядя на внешне спокойного Адама.

Девочка долго обдумывала новую информацию.

– Ты хочешь сказать, что мы теперь всегда будем жить все вместе?

Женщина молча кивнула.

Адам подошел к ним и сел у окна. Солнечный луч, на миг ослепив, упал ему на лицо.

– Я буду мужем твоей мамы и твоим хорошим другом, а папой считать меня совсем не обязательно, если ты этого не хочешь.

Эмили улыбнулась.

– Но я хочу, чтобы ты был моим папой. Я люблю тебя больше, чем того папу. Как мне тебя называть?

Он на мгновение пришел в замешательство, а потом ответил:

– Как хочешь.

Девочка задумалась на секунду и сказала:

– Того отца я называла папой. А тебя можно я буду называть папочкой? Как Салли, Лиззи и их братья зовут дядю Уилла?

Адам улыбнулся.

– Я был бы очень рад. Эмили рассмеялась.

– Я тоже очень рада, что ты теперь не просто Адам, а мой папа. – А затем, немного подумав, добавила: – Но я бы также не возражала, если бы на твоем месте оказался бы Хокинс.

Дьюард шел по Даунинг Стрит, погруженный в размышления о ночи с Каролиной, о разговоре с Эмили, о том, что их ожидало впереди, хотя следовало бы лучше подумать о предстоящей беседе в министерстве иностранных дел, куда его снова вызвал лорд Кастлери для очередного разговора теперь уже в присутствии Тэлбота Раули.

Он опять был приглашен в ту же самую темную, душную комнату, где его допрашивали и в прошлый раз. Все члены комиссии уже были в сборе – за столом сидели Кастлери и Гренби, тихонько совещавшиеся о чем-то между собой; Памерстон, отрешенно уставившийся в узкое, маленькое окошко; и Тэлбот, вальяжно развалившийся в кресле. Несмотря на нарочито беспечный вид, казалось, последний был чем-то обеспокоен.

Подавляя в себе непреодолимое желание схватить этого холеного подлеца за воротник, встряхнуть его как следует и потребовать у него объяснений за то, как он поступил с Каролиной и Эмили, Адам закрыл за собой дверь и вопросительно взглянул на Кастлери.

Тот сразу же прервал свою беседу с Гренби и холодно кивнул.

– Садитесь, Дьюард, – сказал он бесстрастным тоном. – Можно начинать. Надеюсь, с полковником Раули вы уже знакомы?

Адам в упор взглянул на Тэлбота.

Этот надменный тип ему еще во Френеде не понравился, но тогда еще ему не было известно, какую опасность тот представлял. Тогда свою неприязнь Адам объяснил лишь ревностью, которая вскипала в нем, когда он наблюдал заигрывания Раули с Каролиной. Но теперь ко все той неприязни прибавилось чувство гнева, от которого можно было задохнуться.

– Да, мне его представлять не надо, – ответил он.

– Да, мы уже знакомы, – с ехидной усмешкой согласился Тэлбот.

Адам сел на стул напротив четверки, восседавшей за столом. По их лицам можно было понять, что их мнения в отношении данной ситуации сложились не в его пользу. Чувствовалось, что Тэлбот уже успел немало наговорить против него.

Кастлери неторопливо разложил перед собой какие-то бумаги.

– Полковник Раули разъяснил нам, возникшие у нас вопросы. Во-первых, Лаймон – не британский шпион, а простой человек, случайно получивший информацию, которая, по его разумению, должна была оказаться полезной британцам. А так как он за несколько месяцев до этого познакомился с полковником Раули, то разыскал именно его, чтобы тот полученную от Лаймона информацию передал командованию британской армии.

– Ах, вот оно как! – произнес Адам, сложив на груди руки. – Я так и думал, что всему этому должно быть какое-то объяснение. – Он взглянул на Тэлбота, который продолжал надменно улыбаться.

– Полковник Раули предоставил нам также дополнительную информацию, – продолжил Кастлери, уничтожающе взглянув на Адама, затем обратил взгляд на бумаги, лежавшие перед ним, и снова поднял глаза на Адама. – Во время вашей поездки по Испании с миссис Раули вам была передана бумага, перехваченная у французов.

Это заявление застало Дьюарда врасплох. Краем глаза он уловил удовлетворенный взгляд Тэлбота. Он поступил гораздо разумнее, чем от него можно было ожидать – ему даже не пришлось лгать. Скорее всего, Раули услышал это от Веллингтона, который всегда отзывался с похвалой о деятельности Адама в тылу врага, и, наверное, последнюю информацию он тоже не скрывал от своих подчиненных. Теперь было ясно, к чему велись все эти разговоры, и чего именно рассчитывал добиться Тэлбот.

– Да, – сознался Адам, ругая себя за то, что не сумел предугадать такой поворот событий.

– Почему вы не сообщили нам об этом во время нашей прошлой встречи? – требовательно спросил Кастлери.

Дьюард положил ногу на ногу.

– Но вы меня об этом не спрашивали.

В глазах Памерстона промелькнуло что-то вроде одобрения.

Гренби взглянул на Адама с полным безразличием.

Кастлери сдвинул брови.

– Это ваше остроумие ни к чему хорошему вас не приведет, Дьюард. Вы передали бумагу лорду Веллингтону, как и обещали?

– Я сообщил ему в устной форме содержание бумаги.

– Но вы не отдали ее ему в руки? Адам спокойно посмотрел на министра.

– Нет.

Кастлери холодно взглянул на Адама.

– Почему, позвольте узнать?

– Потому что, когда я прибыл в Френеду, у меня ее уже не было.

– Ясно. – Министр подался вперед, опершись локтями о стол. – Вы ее потеряли?

– Можно сказать и так. Мне пришлось отдать ее полковнику Леко в обмен на обещанную помощь в спасении дочери миссис Раули.

После этих слов Гренби и Памерстон тихо охнули.

Адам не смотрел на Тэлбота, но прекрасно знал, что тот был чрезвычайно удовлетворен таким его ответом. Видимо, он считал, что ход расследования идет именно так, как ему хотелось.

– Позвольте мне уточнить некоторые обстоятельства данного дела, – сказал Кастлери. – Депешу, которую, рискуя жизнью, перехватили у французов наши испанские сторонники, вы передали в руки офицеру французской разведки.

– Да. У меня не было другого выхода. Но я сомневаюсь, что эта депеша пригодилась полковнику Леко. Предварительно прочтя ее, я принял все меры предосторожности – пришлось позаботиться, чтобы бумагу уже невозможно было прочесть.

Эти слова никого особенно не удивили. Видимо, Тэлбот изложил им эту историю со всеми подробностями.

– Однако вы запомнили ее содержание, чтобы потом передать его Веллингтону, – дополнил Кастлери. – Очень хорошо. Ваши слова невозможно будет проверить до начала военной кампании. Если переданные вами сведения окажутся неверными, это вам обойдется очень дорого.

– Чрезвычайно дорого! – добавил Тэлбот, развалясь в кресле. – Если вы ввели Веллингтона в заблуждение…

– Тэлбот! – резко оборвал его Гренби.

– Нам известна ваша точка зрения, полковник Раули, – сказал Кастлери. – Сейчас нас интересует все, что скажет Дьюард.

– Я не могу ручаться за информацию, изложенную в той бумаге, – сказал Адам. – Я действовал только как курьер.

– Согласен. – Взгляд Кастлери был мрачен. – А также вы не можете ручаться, что информация, переданная вами Веллингтону, была тою же самой, что и в бумаге?

– Я не могу вам ничего доказать, – согласился Дьюард. – Но если бы я действительно работал на Леко, неужели, я не смог бы получить у него новую бумагу и передать ее, как ни в чем не бывало, нашему командованию? Это было бы разумнее.

Наступила короткая пауза.

– Я слышал, что вы умны, Дьюард, – отозвался Памерстон. – Ваши доводы достаточно убедительны.

Кастлери нахмурился и сурово взглянул на Адама.

– Вы можете еще что-нибудь сказать в свое оправдание?

– Не думаю, – ответил Адам. – Мне кажется, что полковник Раули изложил вам все достаточно подробно, и я не вижу смысла повторяться.

Кастлери продолжил:

– Мне известно, что ваша сообразительность произвела впечатление на Веллингтона. Но когда он рассказывал об этой истории с депешей, ему не было известно об обвинениях, выдвинутых в ваш адрес. Полковник Раули не посчитал необходимым сообщать ему что-либо об этом, пока мы не примем какое-то решение.

– Неужели? – Адам насмешливо взглянул на Тэлбота, который наблюдал за происходящим с видом триумфатора.

Гренби скромно улыбнулся.

– Мой сын никогда не отличался выдержкой и терпением, но, по крайней мере, в этом случае он повел себя достойно. Нам еще рано делать выводы, потому что мы еще очень много не знаем.

– Я написал Веллингтону и Стюарту, – сообщил Кастлери. – Но чтобы дождаться от них ответа, нам нужно время. До тех пор, Дьюард, вы должны оставаться в Лондоне.

– Конечно, сэр, – сказал Адам. – Мне некуда ехать.

– И последний вопрос, Дьюард, – обратился Памерстон, когда все уже встали со своих мест. – Почему вы отправились сопровождать миссис Раули в Лондон? Насколько мне известно, лорд Шеритон тоже присутствовал на этом корабле. Он вполне мог сопровождать ее вместо вас.

В глазах Тэлбота вдруг промелькнул испуг. Адам колебался, взвешивая возможные последствия своего ответа.

– Мне необходимо было лично самому прибыть в Лондон, – сказал он.

– Зачем? – Гренби снова сел на свое место.

– Пять лет тому назад мне было поручено расследование одного дела, связанного с появлением бракованных пушек в Вимейро. И недавно у меня появились новые сведения, которые показали, что тот случай более запутанный, чем мне прежде казалось. Открылись кое-какие новые обстоятельства дела.

– Какие обстоятельства? – поинтересовался Кастлери.

– Я предпочел бы не говорить об этом, – ответил ему Адам. – Так как это все пока больше мои предположения, а не факты. Но я уже сообщил о своих подозрениях Чарльзу Стюарту, и он позволил мне отправиться в Англию.

На минуту повисла тишина. Кастлери и Гренби переглянулись, а Памерстон заинтересованно посмотрел на Адама. Тэлбот же оставался совершенно спокоен, ничем не отреагировав на то, что услышал.

Скорее всего, Кастлери не воспринял заявление Дьюарда серьезно, посчитав, что сказано это было лишь для отвлечения их внимания от главного. Интересно, подтвердит ли Стюарт, что это правда, или посчитает нужным ради собственной безопасности умолчать о разговоре, который состоялся между ними перед тем, как Адам отправился в Лондон.

– В таком случае, мы постараемся выяснить и этот вопрос, – наконец сказал Кастлери. – Мы все выясним. Что-нибудь еще? Гренби? Памерстон? Полковник Раули?

– Нет, у меня все, – сказал Тэлбот.

Когда все встали со своих мест, его глаза встретились с глазами Дьюарда. Можно было не сомневаться, что война между ними началась, и Раули вызов принял.

Итак, Адам добился задуманного: Тэлбот увидел в нем врага, опасного врага. Он должен понять, что преследовать Каролину больше не имеет смысла, и что теперь его внимание должно переключиться на более серьезного противника. Расчет Адама заключался в том, что начав борьбу с ним, Тэлбот в конце концов себя выдаст.

Выходя из министерства иностранных дел, Дьюард сиял, довольный тем, что навлек на себя новые неприятности.