Огонь и лёд

IV

Тьма пришла и ушла, за нею снова пришёл свет, и начался второй день.

Тела всех, кто умер за ночь, в траурной процессии вынесли на вершину холма. Процессия была длинна, а тела — многочисленны.

Ночь тоже шла со всеми, держа только что вставшего на ноги Сима за ручку. Ходить он научился за час до рассвета.

С холма Сим снова увидал дальний блеск металлического зерна. Никто туда не смотрел, никто не говорил о нём. Почему? Была ли какая-то причина? Может, это мираж? Почему они не бегут туда со всех ног? Почему не поклоняются ему? Не пытаются забраться в него и улететь прочь, в космос?

Тем временем произнесли погребальную речь. Тела положили на землю: через несколько минут их пожрёт солнце.

Затем процессия развернулась и бегом ринулась вниз с холма, не желая упустить ни мгновения свободы и свежего воздуха для смеха и игр.

Ночь и Сим паслись среди камней, щебеча, будто птицы, болтая о том, что успели узнать. Ему шёл второй день, ей — третий. Ртутная скорость жизни гнала и гнала их вперёд.

И тут новая картинка из калейдоскопа бытия решила распахнуться перед ними.

С окрестных скал ссыпались полсотни молодых мужчин с заострёнными камнями и кремнёвыми ножами в могучих руках. Истошно вопя, они кинулись к далёкой гряде невысоких чёрных утёсов.

— Война!

Слово вспыхнуло у Сима в голове. Оно ударило его, сотрясло от макушки до пят. Эти люди бежали драться и убивать — туда, где среди маленьких чёрных скал жили другие люди, такие же, как они.

Зачем? Неужели жизнь недостаточно коротка без войн и убийств?

Издалека донеслись звуки битвы, от которых у него похолодело в животе.

— Почему, Ночь? Почему?

Но сестра не знала. Возможно, они поймут это завтра. А сейчас у них было важное дело — съесть столько, чтобы хватило для поддержания жизни. Ночь походила на ящерку — вечно мелькающий розовый язычок, вечный голод.

Всюду сновали бледные дети. Один похожий на жука мальчуган прискакал по камням, отпихнул Сима и выхватил у него буквально изо рта особенно сочную алую ягоду, которую тот нашёл под выступом скалы.

Не успел Сим подняться, а мальчишка уже сожрал добычу. Неуверенно утвердившись на ногах, Сим кинулся на обидчика, они покатились нелепой кучей и тузили друг друга, пока Ночь не растащила их, брыкающихся, в стороны.

У Сима текла кровь. Какая-то его часть восстала подобно гневному богу и грозно изрекла:

— Так нельзя! Дети так не должны! Это неправильно!

Ночь шлепком отправила агрессора восвояси.

— Пошёл отсюда! — крикнула она. — Как тебя зовут, скверный мальчишка?

— Хион! — захохотал тот. — Хион, Хион, Хион!

Сим таращился на него со всей грозностью, на какую хватало его маленького, неумелого лица. Он задыхался: перед ним стоял настоящий враг. Сим словно бы ждал его прихода — человека-врага во плоти, ибо мир-враг у него уже был. Он уже узнал лавины, зной, стужу, быстротечность жизни — но всё это были внешние картины, безмолвные, расточительные в своём неистовстве явления бездумной природы, у которых не было иных побуждений, кроме силы тяжести и радиации. И только теперь, в этом неуёмном Хионе, Сим встретил живого мыслящего недруга!

А тот кинулся прочь и, оглянувшись, издалека прокричал:

— Завтра я уже буду достаточно большим, чтобы убить тебя! — и исчез за ближайшей скалой.

Ещё несколько детей промелькнуло, хихикая, мимо Сима. Кто из них станет ему другом, а кто врагом? Откуда берутся друзья и враги в этой проклятой, скоротечной, неуловимой жизни? И откуда берётся время их завести?

Ночь увидела его мысли и увела брата подальше. Они принялись искать пищу, и она зашептала ему в ухо, горячо и яростно:

— Всё просто, Сим. Украдёшь еду — получишь врага; подаришь пучок травы — получишь друга. Врагов делают мысли и мнения. За пять секунд ты обзавёлся врагом до конца своих дней. Жизнь коротка, так что врагов нужно делать быстро.

И она рассмеялась с иронией, странной для столь юного существа, взрослеющего куда быстрее положенного.

— Чтобы защитить себя, ты должен драться. Они суеверны и попытаются тебя убить. У них есть поверье, нелепое, смешное поверье, что если один человек убивает другого, убийца забирает себе силу убитого и сможет благодаря этому прожить лишний день. Понимаешь? Пока они в это верят, ты в опасности.

Но Сим её не слушал. Взгляд его выхватил из щебечущей стайки крошечных девочек (тех, что уже завтра станут плавнее и выше, послезавтра обретут формы, а на третий день — мужей) дитя с волосами как лилово-синее пламя.

Она бежала мимо, налетела на Сима, и тела их соприкоснулись. Глаза, светлые, как серебряные монетки, озарили его — и Сим уже знал: только что он обрёл друга, любовь и жену, ту, что неделю спустя ляжет с ним рядом на погребальном костре и солнце сорвёт с костей их старую плоть.

Один только взгляд — но оба замерли посреди неподвижного мира на целое долгое мгновение.

— Как тебя зовут? — крикнул он потом ей в спину.

— День! — смеясь, ответила она.

— Я — Сим! — сказал он, смятенный и растерянный.

— Сим! — повторила она, сияя. — Я запомню!

Ночь пихнула его локтем в рёбра.

— Ешь давай! — проворчала она. — Ешь, а то не вырастешь большим и сильным и не сможешь её догнать.

Откуда ни возьмись примчался Хион.

— День! — он, кривляясь, протанцевал мимо них. — День! Я её тоже запомню!

Ночь выпрямилась, высокая и тонкая, будто тростинка. Волосы её были как облако, как чёрное дерево.

— Я вижу твою жизнь, маленький Сим, — молвила она печально. — Скоро тебе понадобится оружие — сражаться за День. А теперь бежим скорее, солнце идёт!

И они ринулись назад, к пещерам.