Охота на флагманов

И. И. Кубатько, О. И. Кубатько

ОХОТА НА ФЛАГМАНОВ

Трагедия в двух актах с прологом, интерлюдией и эпилогом

Авторы выражают глубокую признательность за консультации, помощь в работе и предоставленные материалы капитану I ранга А. В. Булатову, капитану I ранга В. Г. Дзюбе, члену Президиума Европейского совета военных союзов В. С. Нестерову, а также нашему коллеге Иосифу Дайчману

ВЗГЛЯД СКВОЗЬ ВРЕМЯ

Величайшая война в истории человечества ещё очень долго будет предметом и художественных, и документальных, и специальных исследований. Тесное сплетение объективно-исторических и личностных факторов, чрезвычайная сложность, лучше сказать - многосложность событий, их обилие и взаимосвязь оставляют возможность для огромного числа попыток проанализировать, понять, ну и конечно же сопереживать героям и жертвам, вольным и невольным участникам. Немного и сейчас на свете найдется людей, кто остается равнодушным к этому историческому узлу - даже если они не осознают, что и сама их жизнь, и то, как она сложилась и в каких условиях происходит, предопределены Мировой войною.

То, что происходило в мире с конца тридцатых по окончание сороковых годов двадцатого века, вряд ли укладывается в какой-то единый поток событий, хотя основные этапы произошедшего достаточно четко определены.

Наверное, до сих пор ещё нельзя писать и рассказывать о войне в целом иначе, как в описательном плане; но вот об отдельных сторонах её, о событиях и процессах можно и должно говорить и разбираться углубленно - и такие работы могут дать очень много дню сегодняшнему. Анализ и понимание причин, механизмов и следствий произошедшего, непосредственно касается нашей сегодняшней жизни и, при правильном осознании, может скорректировать, а при необходимости и предотвратить некоторые из наших поступков. Война дала огромное множество уроков во всех сферах жизни и практической деятельности, и значение этих уроков ничуть не уменьшилось за прошедшие десятилетия.

Книга, которую вы держите в руках - о нескольких широко известных в свое время, по сложившемуся убеждению - ключевых моментах битвы на морях и океанах, которые вели Союзники против германского надводного флота.

Так получилось, в том числе по причинам, отчетливо отраженным в этой книге, что эта сторона войны меньше известна нашему читателю. Когда говорят о войне на море, прежде всего вспоминают действие подводных флотов, потом авиации (и авианосной, и береговой в плане действия против кораблей и судоходства) - и затем уже надводных, тем более артиллерийских кораблей. Но о флоте думать надо, думать придется всегда: не зря же три четверти поверхности планеты покрывает Океан. И то, что в книге до необходимого минимума сведены эпизоды подводной войны и о действиях авиации говорится в основном в той лишь мере, когда это касается непосредственно истории больших кораблей Кригсмарине, позволят лучше сосредоточиться на главной проблематике произошедшего и на том, какое это имеет значение сегодня.

То, что натворили германские рейдеры (всех классов) за неполных два года до начала военных действий против СССР, имело как минимум столь же важное значение для Англии и её союзников, как первый этап сухопутной кампании в Европе и наверняка больший, чем усилия англичан в воздушной битве. Неполных два года битвы за Атлантику привели у тому, что Англия уже стала к 22 июня 1941 года другой, в характере войны и во многих особенностях ведения военных действий стали явственно проступать черты, определившие решающее преимущество британцев и, шире, Союзников над врагом - и успешно развитые и продолженные в последующие десятилетия.

Когда 27 мая 1941 года около одиннадцати утра капитан английского крейсера "Дорсетшир" Мартин дал лаконичную радиограмму: "Бисмарк" потоплен в точке с координатами 49. 09 N 16. 07 W", это означало не просто окончание последнего акта одной из самых драматичных морских операций начала Второй мировой войны. Речь шла о действительно чрезвычайном событии. Уничтожение линкора "Бисмарк" стало не просто успехом британского военно-морского флота. Оно означало прежде всего устранение очень серьезной угрозы британскому судоходству в Атлантике - и тем самым реально создавало предпосылки для Англии переходить от сугубо оборонительной войны к движению к войне победоносной.

В октябре предыдущего года протекала заключительная фаза воздушной битвы за Англию, когда потерпели крах попытки немцев завоевать превосходство в воздухе над Британскими островами - а только полное, абсолютное господство авиации в реальных условиях могло дать хоть какой-то шанс для проведения большой десантной операции, для которой у гитлеровской Германии не было ни достаточных морских сил, ни плавсредств. И приказ Гитлера на высадку в Англии был отменен, нацистское руководство стало ускоренно готовиться к войне против СССР.

Самые тяжкие дни миновали, но говорить о решающем переломе было рано. Напротив, весна 1941 года принесла дальнейшие успехи державам Оси. В феврале в Северной Африке высадился немецкий Африканский корпус, в апреле были оккупированы Югославия и Греция, и теперь гитлеровская военная машина получила в свое распоряжение экономические ресурсы почти всей Европы.

Люфтваффе Геринга продолжали варварские налеты на британские города только в мае тяжко пострадали Ливерпуль, Белфаст, Клайдсайд, Лондон и другие. В Ираке в апреле вспыхнуло антибританское восстание, спровоцированное эмиссарами Оси. 20 мая немцы, последовательно осуществляя планы захвата контроля над Средиземным морем и выхода к нефтеносным районам Ближнего востока, высадили парашютный десант на Крит и за десять дней ожесточенных и кровопролитных боев заставили английские и греческие части эвакуироваться с острова из-за тяжелых потерь.

Естественно, что в такой ситуации главным для англичан стало держать под контролем все жизненно важные морские коммуникации, прежде всего в Атлантике. Речь шла о том, чтобы прежде всего обеспечить безопасность и саму возможность перевозки в Британию продуктов военных материалов из колоний и доминионов, а также из американских портов.

С другой стороны, командование германского военно-морского флота разработало концепцию разрушения гражданского судоходства в Атлантике пиратскими акциями против торговых судов, которые имели целью подорвать снабжение Британских островов.

Серьезность такой опасности ясно показали операции германского тяжелого крейсера или "карманного линкора" "Адмирал граф Шпее", который в самом начале войны за считанные дни потопил девять грузовых судов суммарным тоннажем свыше 50000 тонн. Другой корабль того же типа, "Адмирал Шеер", потопил на стыке 1940-1941 годов в Атлантике и Индийском океане грузовые суда общим водоизмещением 110000 тонн. Вот почему, когда в мае 1941 года в воды Атлантики прорвался "Бисмарк" - флагманский корабль нацистского "кригсмарине", самый современный и мощный военный корабль, бороздивший в то время волны мирового океана, - британские власти не на шутку встревожились.

Линкор "Бисмарк", как и его брат-близнец "Тирпиц", представлял высшее достижение программы перевооружения нацистского военно-морского флота, который фактически не оставлял попыток ремилитаризации ещё со времен веймарской республики.

Установленные на Версальской мирной конференции 1919 года ограничения практически исключили Германию из общества великих морских держав, но довольно скоро началась реализация программы строительства нового военно-морского флота. Учитывая, что по мирному договору немцы обязались не строить кораблей водоизмещением более 10000 тонн, начали они в двадцатые годы со строительства легких крейсеров, чей тоннаж не превышал этой границы. Так постепенно были спущены на воду "Эмден" (1925), "Кенигсберг" (1927), "Карлсруэ" (1927), "Кельн" (1928), "Лейпциг" (1929) и наконец "Нюрнберг" (1934).

Следующим этапом стала постройка "карманных" линкоров, которые вопреки упомянутому договору уже превысили лимит тоннажа в 10000 тонн - "Дойчланд" (1931, в 1940 переименован в "Лютцов"), "Адмирал Шеер" (1933) и "Адмирал граф Шпее" (1934). Это были современные боевые корабли водоизмещением примерно по 12 000 тонн, которые, разумеется, не могли тягаться с тяжелыми боевыми колоссами, но, с другой стороны, превосходили любые современные им крейсера как по огневой мощи, так и по бронированию.

После прихода в 1933 году к власти Гитлера нацисты очень быстро отказались соблюдать ограничения Версалького договора, и в 1935 году подписанием Лондонского морского соглашения Великобритания признала за Берлином право строить военный флот, чей суммарный тоннаж мог бы составлять 35% тоннажа британского флота, а в случае подводных лодок - даже 45%, хотя мирный договор поначалу вовсе запрещал Германии строительство военных подводных судов.

Меньше чем через месяц после подписания соглашения нацисты начали реализацию своей программы строительства флота. В 1936 году были спущены на воду линейные крейсера "Шарнхорст" и "Гнейзенау" (по 31800 тонн), в 1937-1938 годах за ними последовали тяжелые крейсера "Блюхер", "Адмирал Хиппер" (оба по 13900 тонн) и "Принц Ойген" (14800 тонн), которые сравнялись с современными им британскими кораблями по скорости (около 32 узлов) и огневой мощи, но существенно превосходили их бронированием (тоннаж британских крейсеров не превышал 10000 тонн).

Вершиной этой программы стало строительство огромных линейных кораблей "Бисмарк" и "Тирпиц" (по 42900 тонн), которые спустили на воду в 1939 году.

В апреле того же года Гитлер разорвал все ограничения в области морских вооружений, которым Германия прежде обязалась следовать.

После окончательного ввода в строй в августе 1940 года "Бисмарк" стал лучшим линейным кораблем в мире. Он имел водоизмещение 41700 тонн, а с полной загрузкой - 50900 тонн, на нем установили восемь орудий калибра 381 мм, двенадцать - калибра 152 мм, броню толщиной до 360 мм изготовили из специальной стали типа "Вотан" (6 см этой стали соответствовали 10 см стали, используемой для бронирования британских боевых кораблей). Линкор обладал прекрасной живучестью, что кроме прочего доказывает и то, что несмотря на сосредоточенный артиллерийский огонь, англичанам так и не удалось его потопить, на дно океана его не смогли отправить десятки торпед, в том числе выпущенные в упор предположительно в самые уязвимые точки. Могучие машины позволяли достичь скорости в 31 узел, на которую, кроме линейного крейсера "Худ", не были способны ни один линкор или линейный крейсер британского королевского военно-морского флота.

Восемь месяцев команда "Бисмарка" (2400 человек) готовилась к первому боевому походу. В соответствии с планом верховного главнокомандующего нацистским военно-морским флотом, гросс-адмирала Редера корабль должен был пройти через Северное море в сторону Исландии. Там ему предстояло объединиться в боевую эскадру с линейными крейсерами "Шарнхорст" и "Гнейзенау", которые собирались прорваться туда из французского Бреста. Однако после британских налетов на Брест в начале мая 1941 года "Гнейзенау" оказался поврежден, одновременно произошла авария в машине "Шарнхорста", так что далеко идущие планы потерпели крах.

Тогда решили, что сопровождать "Бисмарк" в его походе в Атлантику станет только тяжелый крейсер "Принц Ойген". Командующий эскадрой адмирал Лютьенс просил отложить начало операции, на что командующий военно-морскими силами Германии гросс-адмирал Редер ответил:

- Тогда уже настанет лето, мой дорогой Лютьенс, и "Бисмарку" не удастся прорваться в Атлантику незамеченным. Другой возможности не будет...

Тем самым командующий гитлеровским военно-морским флотом закрыл дискуссию об отправке флагманского линкора в воды Атлантического океана. Вскоре после этого Гитлер одобрил его решение, посетил корабль и держал речь перед командой. Теперь операцию "Райнюбунг" можно было начинать.

В ночь с 18 на 19 мая оба корабля покинули оккупированную немцами польскую Гдыню (переименованную немцами в Готенхафен), и вскоре из разных источников британскому адмиралтейству стало об этом известно. Появились даже сообщения, что целью немцев, кроме всего прочего, станет потопление легендарных трансатлантических лайнеров "Куин Мэри" и "Куин Элизабет".

Поначалу не было ясности с направлением движения вражеских кораблей, однако оставалось безусловным, что одно присутствие такого соединения в атлантических водах будет означать крайнюю угрозу транспортному сообщению с Британией. Поэтому командующий Флотом метрополии адмирал Джон Тови моментально объявил боевую готовность в главной военно-морской базе шотландском Скапа Флоу.

Вечером 23 мая тяжелые крейсеры "Норфолк" и "Саффолк" установили контакт с неприятелем в исландских водах и упрямо преследовали немецкий линкор вплоть до заключительной схватки. Следующий день, 24 мая 1941 года, когда в операцию против "Бисмарка" включились линкор "Принц Уэльский" и легендарный линейный крейсер "Худ", стал одним из самых черных в истории британского военно-морского флота. В ранние утренние часы 381-миллиметровые орудия "Бисмарка" отправили на дно гордость Альбиона - линейный крейсер "Худ" (42100 тонн), который затонул всего за пару минут. Из 1420 человек, находившихся на борту, спаслись только трое. Погибли капитан Керр и командующий эскадрой вице-адмирал Холланд, к тому же получивший тяжелые повреждения линкор "Принц Уэльский" вынужден был покинуть поле боя.

Известие о катастрофе с "Худом" молниеносно облетело весь мир, и миллионы людей не могли поверить, что такой прославленный корабль, символ британской морской мощи, лежит теперь на дне Атлантики.

Однако англичане быстро оправились от шока и взялись за подготовку ответной акции, единственной целью которой было любой ценой уничтожить "Бисмарк".

К несчастью, их линкоры, которые могли померяться силами с немецким флагманским гигантом, находились в далеких водах Западной Атлантики, в Скапа Флоу и в Гибралтаре, но все они немедленно были направлены на перехват "Бисмарка".

В ночь на 25 мая немецкий линкор впервые атаковали самолеты-торпедоносцы с авианосца "Викторьез". К этому времени "Бисмарк" шел уже один - адмирал Лютьенс приказал капитану "Принца Ойгена" продолжать плавание самостоятельно. Существовало мнение, что так он собирался отвлечь внимание англичан от своего флагмана и фактически пожертвовать крейсером.

Воздушный налет был частью мощной акции, организованной британским адмиралтейством. Под командой адмирала Тови к месту предполагаемой встречи отправилась эскадра Флота метрополии в составе линейного корабля "Кинг Джордж V", линейного крейсера "Рипалс" и авианосца "Викторьез". Из Гибралтара вышли линейный крейсер "Ринаун", авианосец "Арк Ройял" и легкий крейсер "Шеффилд", из канадского Галифакса - линейный корабль "Ривендж". Из сопровождения атлантических конвоев отозвали линкоры "Рэмиллес" и "Родни".

Непосвященному наблюдателю могло бы показаться, что в таких обстоятельствах, когда к "Бисмарку" со всех сторон стягивались самые могучие корабли Королевского флота, англичанам до победы рукой подать. Но не нужно забывать, что несмотря на подавляющее превосходство, ни один из британских кораблей не мог похвалиться такой совокупностью достоинств, как "Бисмарк". Так, например, "Родни", "Кинг Джордж V" и "Принц Уэльский" обладали большей огневой мощью, но, как и "Худ", уступали в бронировании. Почти все они способны были развить существенно меньший ход. Даже "Родни" на 7 узлов уступал "Бисмарку" в скорости. "Рэмиллес","Ревендж","Рипалс" и "Ринаун" уступали и в огневой мощи, и в скорости. Причем диспозиция была такова, что "перехватить" немецкий линкор при самом удачном раскладе могло только какое-нибудь одно соединение британских кораблей. Более того, как потом выяснилось, если бы капитан "Бисмарка" решил немедленно идти в оккупированный французский Брест, этому не смог бы помешать ни один из перечисленных британских линкоров.

А проблема возвращения настоятельно стояла перед немцами - в предыдущих столкновениях "Бисмарк" получил три попадания снарядов главного калибра, вытекающая нефть стала важным следом для англичан, и сверх того, на линкоре пришлось экономить топливо. Похоже, по этой причине возникли разногласия между капитаном линкора Линдеманом и командующим эскадрой адмиралом Лютьенсом, который только после налета в ночь на 25 мая все-таки склонился в пользу захода в Брест.

Шанс благополучно дойти до Бреста сквозь шторм в Бискайском заливе был весьма велик. Как позднее выяснилось, важную роль сыграл отчаянный налет торпедоносцев с авианосца "Арк Ройял". Попаданием торпеды было повреждено рулевое управление "Бисмарка", корабль потерял возможность маневрировать, что практически решило его судьбу.

В последней фазе этих драматических событий важную роль сыграли пять эсминцев под командой капитана Виана. Эти маленькие корабли сумели атаковать немецкий колосс и задержать его до тех пор, пока на поле боя не подошли крупные корабли. И тут при случае нельзя не отдать должное команде польского миноносца "Перун" (1760 тонн), который под командой капитана Эужениуша Плавского атаковал немецкий флагман, сумел задержать его и, как и другие эсминцы, покинул поле боя только из-за нехватки топлива.

27 мая 1941 года британские силы окончательно сгруппировались для завершающего удара, сцена для финального акта трагедии была готова. Адмирал Лютьенс тоже понял, что его флагман обречен, и отправил в штаб морского командования "Запад" и лично Гитлеру депешу такого содержания:"Корабль неуправляем. Будем сражаться до последнего снаряда. Хайль Гитлер." Через несколько минут последовала новая: "Вождю немецкого народа Адольфу Гитлеру. Сражаемся до последнего дыхания с верой в Вас, мой фюрер, в святой вере в конечную победу Германии".

Эти театральные радиограммы не могли скрыть неприглядную действительность - 2400 человек были обречены на верную смерть.

27 мая 1941 года к месту схватки подоспели линкор "Кинг Джордж V" и линейный крейсер "Родни", девять 406-милиметровых орудий которого представляли огневую мощь, способную наиболее реальным образом угрожать немецкому линкору. В 8. 47 капитан этого гиганта Далримпл-Гамильтон дал приказ открыть огонь. Через минуту загремели орудия флагманского линкора адмирала Тови, линкора "Кинг Джордж V", без одиннадцати девять им ответили орудия "Бисмарка".

И к десяти утра от гордости нацистских кригсмарине остался только пылающий остов.

В связи с нехваткой топлива в 10. 15 адмирал Тови приказал выпустить по линкору оставшиеся торпеды и покинуть поле боя. Дело завершили четыре торпеды с тяжелого крейсера "Дорсетшир", выпущенные с оптимальной дистанции по неподвижной цели, и взрывы специальных зарядов, установленных самими немцами. В половине одиннадцатого над "Бисмарком" сомкнулись воды Атлантики.

С британской стороны в битве участвовали 8 линейных кораблей и линейных крейсеров, 2 авианосца, 11 крейсеров, 21 эсминец и 6 подводных лодок. Было выпущено 60 торпед, из которых в цель попали только 3-4.

Из общего числа 2400 членов команды, находившихся на борту немецкого линкора, спаслись около сотни. Крейсер "Дорсетшир" из-за присутствия немецких подлодок вынужден был прекратить спасательную операцию, что стоило жизни десяткам немецких моряков. Остальные корабли, добравшиеся к месту схватки, большей частью сообщили только об обнаружении обломков и мертвых тел.

Операция "Райнюбунг" завершилась...

Потеря "Бисмарка" стала не первой неудачей нацистских кригсмарине. Уже в декабре 1939 года в устье Ла Платы был потоплен "карманный" линкор "Адмирал граф Шпее", в апреле 1940 при вторжении в Норвегию немцы потеряли тяжелый крейсер "Блюхер", и т. д.

Однако потеря гигантского флагманского корабля в известном смысле оказала решающее влияние на дальнейший ход войны на море. Нацисты постепенно отказались от крупных операций надводных кораблей, чьи возможные неудачи имели бы слишком негативный психологический результат. Все больше внимания стали уделять активизации действий, количественному и качественному усилению подводного флота, все с той же целью нарушить коммуникации союзников в Атлантике. Методы ведения нацистами подводной войны быстро достигли высшей степени жестокости.

Уже в сентябре 1942 года командующий подводными силами адмирал Дениц отдал свой печально знаменитый приказ, которым командирам подводных лодок категорически запрещалось спасать моряков с потопленных судов, позднее некоторые капитаны стали даже расстреливать безоружных моряков из пулеметов. Подобные факты совершенно однозначно разрушают миф о том, что немецкий флот, в отличие от сухопутных сил и авиации, вел так называемую "честную войну".

Поскольку нацистское руководство стало уделять все больше внимания подводной войне, вскоре закатилась звезда адмирала Редера, которого в итоге в январе 1943 года на посту верховного главнокомандующего Кригсмарине сменил идеолог неограниченной подводной войны адмирал Дениц. Его назначение оказалось тесно связано с дальнейшим ограничением действий крупных надводных кораблей, которые - кроме невыразительных операций "Тирпица" и "Шарнхорста" против метеостанций союзников на Шпицбергене в сентябре 1943 года и малоудачного рейда "Шеера" в Карское море - уже не предприняли ни одной крупной операции.

К тому же в последующие годы войны постепенно были выведены из строя все крупные боевые корабли. "Тирпиц" - линкор того же типа, что и "Бисмарк" - оказался тяжело поврежден атакой британских карликовых подлодок в норвежском Альтенфьорде в октябре 1943, а после налетов в апреле и ноябре 1944 окончательно вышел из строя. Это, а также потопление "Шарнхорста" у Нордкапа в конце декабря 1943 года, окончательно устранило серьезную угрозу конвоям союзников.

Весной 1945 года были уничтожены последние крупные военные корабли нацистов. Незадолго до освобождения польской Гдыни Советской армией 28 марта 1945 года немцы сами затопили в порту линейный крейсер "Гнейзенау", в апреле союзная авиация разбомбила карманные линкоры "Адмирал Шеер" и "Лютцов" и повредило тяжелый крейсер "Адмирал Хиппер". Так что конец войны пережил лишь тяжелый крейсер "Принц Ойген", который как военный трофей попал в руки американцев, а те после войны использовали его в качестве мишени при испытаниях атомного оружия на Тихом океане.

Хотя ещё в 1940 году японцы спустили на воду колоссального размера линкоры "Ямато" и "Мусаши" (водоизмещение 65000 тонн), которые мощью и вооружением превзошли даже "Бисмарк", развитие военных действий на море ясно показало, что наступил закат таких гигантов. Главной ударной силой постепенно становилась прежде всего авиация, что было связано с развитием различных типов авианосцев. С другой стороны, возрастала доля затрат на строительство подводных лодок.

В те дни, когда происходили описанные здесь события, постепенно шла к концу первая фаза второй мировой войны - всего через месяц после потопления "Бисмарка", 22 июня 1941 года нацистская Германия напала на СССР. Свыше двухсот дивизий, 3500 танков и 3900 самолетов, 50000 орудий и минометов бросила гитлеровская Германия на первое социалистическое государство мира.

Вступление в войну Советского Союза стало ключевым моментом и решающим фактором второй мировой войны. Победа Советской Армии под Москвой в 1941 году ясно показала, что война с СССР станет не блицкригом, а концом безумных планов фашистов установить мировое господство. Решающий перелом в войне принесла историческая битва под Сталинградом, битва на Курской дуге и другие сокрушительные удары по врагу, ставшие видными вехами на пути к окончательному сокрушению нацистской империи. С исторической точки зрения очевидно, что решающее значение для этого имел разгром немецких армий на восточном фронте; кстати, это отчетливо прослеживается и в этой книге. В безнадежных попытках избежать полного и решительного поражения, гитлеровский Рейх сосредоточил все усилия на Восточном фронте, - в результате усилия по совершенствованию разведки, научно-технического и материального обеспечения, оперативной и боевой подготовки и практики, последовательно предпринимаемые союзниками, вылились в решающее преимущество в морской войне. Но эти усилия, этот своеобразный комплекс решений, предпосылок и действий, во многом стал определяющим для развития военной науки и военной практики в последующие десятилетия - а значит, непосредственно касается каждого из нас.

Ни в коем случае не желая недооценивать значение военных действий на море, следует понимать, что они ни в коей мере не послужили поводом для перелома в войне. Однако, с другой стороны, истории охоты на "любимцев фюрера" по заслугам принадлежит почетное место в анналах войн на море.

В. С. Нестеров

ПРОТАГОНИСТ

Home is the sailor,

Home from the sea...

(Р. Киплинг)

Всякую историю надо с чего-нибудь начинать. С действия, например скажем, такого: "...горячая, твердая, тяжелая пуля из офицерского "Вальтера" проломила лобную кость, разорвала вместилище того, что только что было разумом капитана первого ранга, ещё раз пробила череп и, дважды срикошетировав от стальных переборок, утихла в мякоти кресла..."

Можно начать с картины - например, с такой: "...громовой удар, равного которому давно - а может, никогда прежде - не было на Земле, донесся позже. А сначала воссиял ярче тысячи солнц огненный шар, мгновенно растаяли утренние облака и вскипела поверхность великого океана, а потом поднялась крутая волна и ударила, в считанные секунды после сокрушительного удара волны воздушной, в серый стальной бок последней жертвы уже законченной войны..."

Можно начинать и с фразы, к примеру с этой, Редеровской, навсегда впечатанной в Историю: "...остается только показать всему миру, как мы умеем с достоинством погибать..."

Всякую историю надо с чего-то начинать, особенно если речь идет об Истории. О той самой Истории, которая все повторяется и повторяется, вовсе не так прямо в зависимости от того, насколько мы усваиваем уроки предыдущего. О той самой Истории, которая превыше всех искусств, разве что кроме музыки, создает ощущение напряженной гармонии бытия - причем эта гармоничность вовсе не гарантирует благополучную развязку ни для всех, ни для каждого.

В музыке для каждого человека есть или хотя бы могут быть отдельные предпочтения, особые произведения, которые задевают нечто в струнах души, вызывают, наводят значительные, пусть и не всегда осознаваемые переживания. В Истории тоже есть свои "музыкальные произведения" - в основном, в той или иной степени, трагичные. Что поделать? Жизнь человеческая, учитывая её краткость, вообще достаточно трагическая штука - и можно ли ожидать, что из совокупности маленьких трагедий обязательно получится ода к радости?

В музыке истории тоже есть предпочтения.

Иногда эти "предпочтения" чрезвычайно распространенны, массовы, почти всеобщи - они избираются, оказываются или совершаются почти всеми, кто обращается к историческому материалу, - иначе говоря, они становятся настолько "распространенными" в общественном сознании, что Историческое превращается в легендарное (а возможно, и в мифологическое).

Иногда, естественно, эти "предпочтения" оказываются уникальны - и в этом качестве становятся предметом или анекдота, или историко-художественного повествования, или хотя бы специального научного исследования; но, как все, относящееся к накоплению и осмыслению исторического опыта, они все весьма ценны.

Наиболее выразительна для меня музыка исторического слома.

Разве может быть что-то возвышенней, глубже и трагичней, чем те мгновения (исторические мгновения - обычно они растягиваются на десятилетия), когда нечто значительное продолжает развиваться, достигает если не предела, то высокого совершенства - и оказывается погибшим ещё при жизни, перечеркнутым чем-то вроде совсем не столь значительным и величавым, но вот - новым, но вот - соответствующим новым временам.

Чаще всего - чтобы возродиться когда-нибудь впоследствии уже в новом качестве, возродиться не в прежнем виде и масштабе, даже порой под другим названием, но по большому счету схоже. Например, современный бронежилет не называют кирасой, но применяют его едва ли не более успешно, чем кирасу во времена оны...

История жизни, борьбы и гибели больших "артиллерийских" кораблей Третьего Рейха - именно такое переломное мгновение.

Трагедия, в которой есть завязка, перипетии, кульминация и развязка.

Трагедия, в которой есть герой (совсем ведь не обязательно, чтобы герой был "положительным" по общепринятым нормам) и есть Рок (здесь он проявляется в совокупности доброго десятка факторов).

Трагедия, исход которой, как всегда в трагедии, был предопределен заранее, прочувствован, в том числе и многими её непосредственными участниками, - но которая не могла не произойти, хотя и стала осознаваться как таковая значительно позже огненного её эпилога.

Действие этой трагедии растянулось на семь лет - и это были самые страшные, самые напряженные, самые трагические годы двадцатого века. За эти годы в грохоте сражений или в жуткой тишине голода, холода, удушья и болезней погибла не только десятая часть человечества, но и две главные идеи века - что, впрочем, далеко не многими было осознано сразу и ещё очень многими не признано до сих пор.

Но, если можно так выразиться, окраска этой локальной трагедии, "гибели морских богов", произошедшей на фоне трагедии глобальной, очень показательна и своеобразна. Если первый эпизод (или пролог, если угодно) её целиком и полностью осуществился по прошлым, как бы "естественным" канонам, практически ещё без воздействия Рока Слома Времен, то по мере развития этот "РСВ" проявлялся все сильнее - и эпилог уже был по сути просто демонстрацией наступления Нового.

Огнем и кровью "Адмирала фон Шпее" был написан пролог.

Ситуация.

По условиям Версальского договора Германии разрешалось иметь жестко ограниченное количество надводных военных кораблей (фактически только для нужд береговой обороны) и полностью запрещалось создание подводных лодок. Первый надводный корабль новых Кригсмарине, легкий крейсер "Эмден" был заложен в 1921 году и представлял собой несколько модернизированный военный корабль времен Первой мировой - его даже называли последним, пятнадцатым из серии "Кенигсберг-II". В 1925 - 1927 годах в Германии строились миноносцы береговой обороны (типа "Мёве" и "Ильтис") и ввод каждого из этих кораблей производился после вывода из состава флота старого миноносца из числа двенадцати, оставшихся после капитуляции. Затем, в 1928 и 1929 годах, были введены в строй три легкие крейсера водоизмещением 6650 тонн с комбинированной силовой установкой: дизельный двигатель "экономичного хода" и паротурбинная установка.

После прихода к власти национал-социалистов было построено три небольших броненосца, panzerschiffe (немецкое название) или тяжелых крейсера ("Дойчланд", "Адмирал граф фон Шпее" и "Адмирал Шеер"), вскоре и не без умысла прозванные англичанами "карманными линкорами", - устойчивая кличка стала основанием для их требования уменьшить "лимитный" тоннаж линкорного флота Германии на 30000 тонн.

Корабли эти и в самом деле имели тактико-технические данные и боевые возможности, превышающие соответственные у большинства британских, американских или французских крейсеров. При реальном водоизмещении 12 - 16 тыс. тонн они несли достаточно мощное вооружение: шесть 280-мм орудий в двух трехорудийных башенных установках, восемь 150-мм, шесть "универсальных" 105-мм орудий в двухорудийных башнях, четыре 37-мм зенитных "спарки" и ещё десять 20-мм зенитных автомата. Серьезной была и броневая защита, практически вдвое сильнее, чем у "вашингтонских крейсеров", создаваемых в странах, которые присоединились к Вашингтонскому соглашению: на башнях главного калибра до 140 мм, броневой пояс 80 - 100 мм, бронепалубы суммарно до 70 мм, ширина подводной защиты до 4, 5 метров (при осадке до 7, 5 мм).

Но главной особенностью была силовая установка: двухвальная дизельная, суммарной мощностью 56800 л. с. Компактные и легкие (по сравнению с турбоагрегатами) восемь дизелей обеспечивали достаточно высокую скорость (до 28 узлов), а запас топлива - автономность плавания до 21500 миль. Оказалось, правда, что грохот дизелей на полном ходу таков, что мотористы и механики глохли и чрезвычайно осложнялась работа других служб, но с этим пришлось временно мириться.

Получалось, что эти панцерники могут "справиться" с любым военным кораблем противника, который способен их догнать - и могут уйти от столкновения с любым из тяжелых кораблей. Исключение составляли в те годы только три британских линейных крейсера ("Худ", "Риноун" и "Рипалс").

Достоинства этих германских тяжелых крейсеров и опасность, которую сулил их выход в акваторию Мирового океана, были сразу же оценены потенциальными противниками: во Франции было начато строительство двух быстроходных линкоров ("Дюнкерк" и "Страсбург"), в Британии развернулись подготовительные работы и в 1937 году - строительство мощных быстроходных (до 30 узлов) линкоров типа "Кинг Джордж V". Развивалась и кораблестроительная программа США, которая в соответствующее время увенчалась, в классе артиллерийских кораблей, созданием знаменитой серии больших линкоров типа "Миссури". Но это был, так сказать, "традиционный ответ", ожидаемые и привычные чуть ли не во всей военной истории решения.

Но были и другие действия, как намного позже высказался один из политических лидеров, "несимметричный ответ", были и другие, нетрадиционные действия, решения и намерения; но об этом - по ходу повествования.

К началу войны один из панцерников, "Адмирал Шеер" стоял на ремонте в одном из дизелей проявились серьезные неполадки. Два других корабля представляли собой едва ли не идеальный вариант для осуществления крейсерства в Атлантике. Большая скорость, серьезная огневая мощь, весьма значительный запас хода - что ещё нужно для затяжного рейда?

Оказалось, что нужно ещё многое - но об этом подробнее несколько позже.

ПРЕДТЕЧА

...В начале августа 1939 года руководство Германии уже не просто знало, что до начала "горячей" войны в Европе остаются считанные дни, но и завершало программу подготовки к началу боевых действий. Ударные части Вермахта, Люфтваффе и группировка Кригсмарине заканчивали приготовления к нападению на Польшу. Как самый благоприятный вариант для Германии предполагалось, что Англия и Франция не выполнят, по крайней мере де-факто, своих союзнических обязательств по отношению к Польше. Удар по коммуникациям, по самому чувствительному звену в организме Британской империи, должен был "способствовать" тому, что если объявление войны с их стороны Германии произойдет де-юре, сохранению сдержанности западных противников де-факто.

Основные варианты развития событий были изложены в оперативных приказах капитанам "Адмирала графа Шпее" Гансу Лансдорфу и "Дойчланда" Паулю Веннекеру.

21 августа из Вильгельмсхафена вышел в плавание "Шпее", а через три дня - "Дойчланд".

Тремя днями раньше в условленный квадрат Атлантики отправился (из Порт-Артура, штат Техас) закачанный девятью тысячами тонн солярки танкер ВМФ "Альтмарк" под командованием каперанга Генриха Дау (для маскировки этот корабль шел под норвежским флагом. Позывные и ответы на запросы именовали его танкером "Согне" ил Осло).

"Шпее" вышел из Балтики курсом на север и вошел в зону сплошных туманов. К 23 августа он повернул на запад и вошел в Норвежское море. Затем взял курс на юг, прошел между Ирландией и Исландией и устремился к экватору. Первая встреча с "Альтмарком" и заправка значительно опустевших топливных цистерн предстояла в 700 милях северо-западнее островов Зеленого Мыса.

"Дойчланд", выскользнув тем же маршрутом из Балтики, обогнул Британские острова и все так же в зоне сплошных туманов, забрался дальше на запад, и занял позицию невдалеке от южной оконечности Гренландии.

Вышли в Атлантику и подводные лодки, но о них - совсем другой рассказ и, полагаю, в другом жанре.

Личность

Ганс Лансдорф, капитан первого ранга, в свои 45 лет был стройным, подтянутым, легким в движениях. Кадровый моряк, он начал службу во флоте ещё в Первую мировую. Кадетом он служил на линкоре "Великий Курфюрст", прошел через пламя Ютландской битвы 1916 года. К тому времени, как он взошел на мостик "Адмирала Графа фон Шпее", он приобрел в германском флоте авторитет одного из лучших командиров, требовательного до пунктуальности, но не педантичного. Его преданность морской службе казалась образцовой. Патриотизм, чувство морского братства, рыцарство - все это были не пустые слова для капитана Лансдорфа.

Что касается некоторой его риторики о преданности делу фюрера и ему (фюреру) лично, то, полагаю, в 1939 году это было в Германии если не всеобщим, то массовым. Со времен прихода к власти национал-социалистов и до начала сороковых Германия переживала подъем во многих сферах, в том числе и это, видимо, особенно чувствительно для профессиональных военных, - в развитии своего могущества. Трудности и унижения прошлых лет (если не веков) оборачивались, как это казалось очень и очень многим в стране, историческим триумфом.

Ганс Лансдорф был патриотом и офицером, и для него в тот период верность Рейху и преданность фюреру сближались, а на словах становились тождественны.

Но уж практическим "наци" Ганс Лансдорф никогда не был и на его корабле, и в его действиях не проявлялось ничего из преступных и отвратительных методов немецкого национал-социализма.

Кригсмарине не осталось, не могло остаться в жестко тоталитарном режиме, вне политики. Но что гросс-адмирал Редер отнюдь не насаждал во флоте ни идеологию, ни порядки, характерные, скажем, для Вермахта и уж тем более не стремился превращать боевые корабли в нечто вроде "СС-ваффен", было очевидно и признавалось даже его противниками.

После войны пожилой отставной гросс-адмирал был приговорен к пожизненному заключению - но в общем-то до сих пор не совсем ясно, за что же... К этому мы ещё вернемся.

...Встреча с "Альтмарком" и заправка прошла 1 сентября 1939 года, в день начала вторжения в Польшу, в первый день войны, которая ещё не была названа Второй мировой. Капитаны и команды судов уже знали о начале военных действий. Но обстановка заправки в солнечный тихий день была чрезвычайно мирной. Прозвучал только один винтовочный выстрел, и то вылетела не пуля, а "кошка" с привязанным тонким линем. С помощью линя подтянули прочный манильский трос, а когда корабли сблизились, с "Альтмарка" подали шестидюймовые гофрированные шланги топливопроводов. Старший механик "Шпее" Карл Клепп проследил за ходом заправки; скоро цистерны "панцерника" были заполнены по горловины.

Затем капитан Дау поднялся на борт "Адмирала графа Шпее", и командиры, вместе со старшим офицером Вальтером Кеем и штурманом Ваттенбергом, обсудили время и координаты мест дозаправки. Впредь они происходили раз в неделю (6, 13 и 20 сентября) и проходили спокойно - новым было разве что то, что разведывательный гидросамолет "хейнкель-114" барражировал над акваторией, предупреждая о приближении судов.

Южная Атлантика была пустынна. Панцерник за месяц не встретил ни одного корабля, не считая собственный вспомогательный "Альтмар". Тогда Лансдорф принял решение идти на запад, к южноамериканскому побережью и выйти на оживленный судоходный маршрут, ведущий в Пернамбуко.

30 сентября утром, в ста милях от Пернамбуко, с самолета-разведчика заметили британский сухогруз, идущий курсом на юго-восток. Капитан "Шпее" приказал дать полный ход и повел панцерник на перехват. Погоня на полном ходу продолжалась два часа; затем сигнальщик "Шпее..." передал настигнутому транспортнику приказ: "Стоп машины. Не включать рацию, или буду стрелять". Приказ подкреплял поворот грозной трехорудийной башни.

Капитан безоружного сухогруза (это был британский пароход "Клемент", шкипер Ф. Харрис, старший механик У. Байянт) предпочел выполнить приказ. Корабли застыли в полумиле друг от друга. Абордажная команда со "Шпее..." поднялась на борт и установила, что груз для рейдера совершенно бесполезен. Шифровальные книги и прочие важные документы были выброшены за борт, едва "Клемент" получил команду остановиться. В общем, первый приз оказался скорее символическим.

Лансдорф взял несколько человек из команды "Клемена" на борт "Шпее...", остальные отправились в шлюпках к сравнительно недалекому берегу, а несколько заложенных в трюмах мин отправили транспорт на дно.

Рейдер прошел вдоль торговых путей и 10 октября перехватил сухогруз "Хантсмен", идущий в одиночку из Калькутты в Ливерпуль с грузом колониальных товаров и одежды. До берега было далеко, а размещать 80 человек экипажа "Хантсмена" на панцернике не представлялось возможным; тогда Лансдорф направил на сухогруз призовую команду и повел за собой пленный корабль к месту очередной встречи с "Альтмарком". 17 октября пленных и часть груза перевезли на попечение капитана Дау, а "Хантесман" подорван зарядами, установленными в трюме ниже ватерлинии.

Затем "Шпее..." пошел на восток, 22 октября перехватил пароход-рудовоз "Тревеньян", снял с него экипаж. Рудовоз тем же порядком, без выстрелов, был подорван и затоплен.

Затем, после очередной дозаправки, "Шпее..." пошел на юго-восток, по большой дуге обогнул Мыс Доброй Надежды и вошел в Индийский океан. В Мозамбикском проливе он перехватил небольшой танкер "Африка Шелл"; приказ "Остановиться" капитан Питер Доув не выполнил, а на полном ходу попытался укрыться в португальских территориальных водах. Впервые заговорили орудия "Шпее...": из шестидюймовки был дан предупредительный выстрел по курсу танкера. Доув застопорил машины; абордажная команда с сожалением обнаружила, что танкер шел в балласте и поживиться там нечем.

Команду и Доува, который громко возмущался, уверенный, что уже успел войти в территориальные воды, доставили на борт "Шпее...", а танкер потопили на мелководье двумя залпами орудий вспомогательного калибра. Вечером Лансдорф с пленным капитаном Доувом обсудили навигационное противоречие за стаканом доброго шотландского виски; Доув получил ещё отменную вересковую трубку и табак взамен утерянных при посадке в катер с абордажной командой.

26 ноября "Шпее..." произвел ещё одну дозаправку и вернулся в Атлантику, в район острова Тристан-да-Кунья. Там рейдер перехватил самый ценный приз - крупный (водоизмещение свыше 10000 тонн) пароход-рефрижератор "Дорик Стар" с грузом мороженного мяса для Англии. После предупредительного выстрела сухогруз остановился, однако передал в эфир радиограмму: "RRR S 20 10 E 6 15 обстрелян линкором. "Дорик Стар".

Сообщение было передано только раз, но его приняли на нескольких британских кораблях и в тот же день - уже в виде специального предупреждения - его передали всем британским военным кораблям в Южной Атлантике.

Лансдорф хотел взять "Дорик Стар" как трофей и плавучий холодильник, но оказалось, что механики сумели безнадежно испортить двигатели. Пришлось принять на свой борт пленных, перегрузить побольше продуктов, а рефрижератор потопить несколькими орудийными выстрелами с ближней дистанции. Возня с "Дорик Стар" заняла почти целый день.

Вечером "Шпее..." пошел на юго-запад и на рассвете перехватил сухогруз "Тайроу" водоизмещением почти 8 тысяч тонн. Здесь пролилась первая кровь: с "Тайроу" были переданы сигналы о нападении линкора и координаты, переданы, несмотря на запрет и предупреждение - и только 105 мм снаряд, метко всаженный в радиорубку, прекратил передачу, разбив рацию и ранив троих английских матросов.

Груз "Тайроу" оказался непривлекательным. Лансдорф приказал снять английский экипаж, потопил сухогруз и на крейсерском ходу направился на запад. Целью его было широкое устье Ла-Платы, зона очень оживленного судоходства. Кроме того, это было в трех тысячах миль от точки, где были отмечены координаты нападения - и существовало совсем немного шансов, что "встречать" рейдер будут именно там.

6 декабря "Шпее..." встретился с "Альтмарком", пополнил запас топлива, сдал на вспомогательное судно часть пленных и захваченных грузов и направился на юго-запад.

7 декабря остановил пароход "Стрейнджл", снял экипаж и отправил судно на дно, доведя "рейдерский счет" до 50147 тонн и 9 уничтоженных судов. При этом не погиб ни один человек и даже пленные не могли посетовать на чрезмерно жесткое обхождение.

И вот - шестидневный переход через воды Южной Атлантики. Ни одного судна на горизонте, ни одного в поле зрения пилота разведывательного гидроплана, который раз за разом взмывает в лазурь, подброшенный катапультой с борта "панцерника". Мерный рокот дизелей на "экономичном" пятнадцатиузловом ходу. Хорошие новости приносит берлинское радио - на континенте и на морях победы, трофеи, успехи. Впереди - встреча с торговыми судами, которые не ожидают появления рейдера...

Летом 39-го...

В тех конкретных условиях, в которых действовал протагонист, "Адмирал граф Шпее", принципиальное изменение условий по сравнению с периодом Первой мировой войны уже произошло, но ещё не проявилось по-настоящему. Надводные корабли видели в общем-то столько, сколько могли разглядеть наблюдатели или, в оптимальном случае, что и сколько мог разглядеть пилот разведывательного самолета. Систематическое воздушное патрулирование только-только организовывалось и не перекрывало огромных акваторий. Факторы тумана, ночи, штормовой и ветреной погоды ещё имели чрезвычайное значение.

Заметно улучшилась радиосвязь - это, в частности, давало возможность и сообщить о появлении неприятеля, хотя сообщение могло и стоить жизни - и координировать перемещения и действия собственных кораблей. Но технические возможности реальной тогдашней радиопеленгации лишь незначительно и не во всех аспектах превышали возможности оптических систем наблюдения, целеуказания и особенно наведения; радиопеленгация в применению к морскому театру военных действий только делала первые шаги - и легко "блокировалась" режимом радиомолчания.

Навигация базировалась на традиционном методе время\координаты, корабли либо встречались в заранее обусловленных квадратах, либо, при свободном плавании, встречались случайно - если проходили друг от друга в зоне оптической видимости. В таких условиях была возможность (и она осуществлялась в практике нескольких десятков кораблей), когда рейдерство могло продолжаться по много месяцев - но могло и оборваться, ещё и не начавшись.

В этих условиях огромное, порой решающее значение имело предвидение, предсказание возможных действий противника.

В этих условиях - как, впрочем, и во всех остальных - особое значение имела разведка, но её возможности проявились только несколько позже.

Славный коммодор

Практически все, кто писали об "огненном прологе", о первом и последнем рейде "Адмирала графа фон Шпее", отдавали должное (иногда в превосходных степенях) выдающимся флотоводческим и командирским качествам коммодора Генри Харвуда, командира Южноамериканской дивизии крейсеров Королевского флота. Он точно предугадал, куда пойдет "панцерник", сосредоточил в нужном месте и в нужное время свои, не слишком внушительные, крейсерские силы, навязал и выиграл бой. Все так, славное имя Генри Харвуда достойно заняло свое место в военной истории.

Но не следует забывать, что в те же часы и дни поиски, приготовления, сосредоточения сил проводили все британские группировки ВМФ в Атлантике: в районе Фритауна, где располагалась мощная эскадра, включающая лучший на то время британский авианосец "Арк Рояль" и линейный крейсер "Риноун" (эти корабли ещё не раз "всплывут" по ходу нашего повествования); в районе Мыса Доброй Надежды (там находились два тяжелых крейсера "Саффолк" и "Шропшир", каждый из которых уступал "Шпее...", но в соединении они представляли грозную силу; в районе Северо-Западной Африки - на порт Дакар опиралась соединенная англо-французская эскадра из четырех крейсеров и авианосца "Гермес"; также готовы были броситься наперехват боевые корабли из Гибралтара и линкоры из Скапа Флоу.

У Лансдорфа, действительно, было много вариантов, на какие именно транспортные пути направить "Шпее...", но он не мог сделать только одно: остаться в соленой пустыне посреди Атлантики или, прервав рейдерство, попытаться незамеченным пройти в родную гавань. Лансдорф должен был действовать - а раз так, то неминуемо "вышел" бы на одну из позиций кораблей союзников. Единственное, что могло бы измениться, это сроки и обстоятельства развязки.

В реальности события развивались следующим образом. Коммодор Генри Харвуд со своим штабом проработал единственно имеющий для них практическое значение вариант - действия в ситуации, если "Шпее..." от точки, где он проявился в последний раз, направился на запад, к южноамериканскому побережью.

Путь к Рио-де-Жанейро, - предположительно крайняя южная точка появления рейдера, - составлял около трех тысяч миль. Трудно было ожидать, что "Шпее..." пойдет не на "экономной" скорости 15 узлов - повышение скорости до максимальной вызывало увеличение расхода топлива в четыре раза. Полный ход применялся только в боевых условиях, не было ровно никакой необходимости гнать так через пустынные воды тропической Атлантики. Исходя из несложных для опытных моряков расчетов, можно было предположить, что на траверзе Рио "панцерник" появится утром 12 декабря; если же он направляется к Фольклендским островам, то подойдет к ним утром тринадцатого; а к устью Ла-Платы, наиболее оживленному (и важному с точки зрения интересов Британии) морскому пути - примерно четырнадцатого декабря.

Диспозиция

Коммодор Харвуд располагал двумя легкими крейсерами: однотипными "Аякс" и "Ахиллес" и двумя тяжелыми крейсерами "Эксетер" и "Камберленд". Впрочем, "располагал" - не совсем точно: за два дня до объявления тревоги на флотах "Камберленд", который провел долгое боевое дежурство, отправился на базу на Фолклендах пополнить запасы и к предполагаемой дате не мог встать в строй.

12 декабря три крейсера Харвуда собрались в 150 милях от Пунта-Меданоза и направились в сторону Монтевидео. Существенным элементом боевой подготовки стали тактические учения; действительно, четкое взаимодействие стало важным фактором предстоящего сражения. Затем крейсера в кильватерной колонне направились на юго-восток.

В 6 утра 13 декабря наблюдатель на "Шпее..." закричал:

- Вижу мачты прямо по курсу!

Через несколько минут капитан Лансдорф опустил бинокль и сказал:

- Похоже на крейсер и два эсминца. Вероятно, корабли сопровождения конвоя. Боевая тревога!

Колокола громкого боя перекрыли рокот дизелей. Сотни ног загрохотали по трапам, залязгали от киля до клотика водонепроницаемые двери и люки боевых постов. Ожили артиллерийские дальномеры, почти бесшумно повернулись на обоймах стальных шаров могучие орудийные башни.

В 6-14 британские наблюдатели засекли военный корабль на встречном курсе. Харвуд скомандовал капитану 1-го ранга Ф. Беллу, командиру "Эксетера":

- Проверить!

Тяжелый крейсер, набирая ход, вышел из строя и пошел на сближение; через несколько минут сигнальщик "Эксетера" передал на "Аякс", идущий под брейд-вымпелом Хартвуда:

- Полагаю, это "карманный линкор".

Ответ коммодора последовал незамедлительно:

- Атаковать!

Крейсера начали маневр, отработанный на тактических учениях: "Эксетер" заложил дугу, выходя на трассу по правому боту "Шпее...", а легкие крейсера попытались, все набирая скорость, проскочить по курсу "панцерника" так, чтобы оказаться по левому борту. Это вынудило бы "Шпее..." разделить огонь между противниками и существенно повышало шансы британской эскадры. Залп "Шпее..." весил чуть более 1800 кг - это на 30% больше, чем весили снаряды, выпущенные всеми тремя британскими крейсерами в одном залпе.

Наилучшим вариантом для соединения Хартвуда был выход за дистанцию артиллерийского огня без потери визуального контакта со "Шпее...". Скорость крейсеров позволяла висеть на хвосте у "панцерника" и вызывать подкрепление - и непременно наступил бы момент, когда "загонная охота" бы удалась. Но разорвать дистанцию можно было только, так сказать, с позволения Лансдорфа - сейчас корабли разделяли менее 10 миль. И опытный немецкий военный моряк мгновенно подсчитал возможности и приказал:

- Носовая башня - навести на эсминцы (большая дистанция ещё не позволила точно опознать корабли противника), комовая - на крейсер.

Башни главного калибра плавно развернулись, могучие стволы поднялись на углы стрельбы. На восемнадцатой минуте со времени обнаружения британских кораблей и на четвертой - со времени собственного обнаружения "Шпее..." дал первый залп.

Первый залп лег недолетом. В 6-20 ответил "Эксетер", в 6-21 почти одновременно открыли огонь шестидюймовки "Аякса" и "Ахиллеса". Недолет; но, оценив высоту вздыбленных снарядами столбов воды, Лансдорф сказал:

- Похоже, это легкие крейсера. Они пытаются заставить меня разделить огонь.

Лансдорф приказал перенести весь огонь орудий главного калибра на "Эксетер", а остальные орудия били по легким крейсерам. Артиллеристы "Шпее..." надежно захватили цели и теперь каждый залп накрывал британские крейсера. Трехсоткилограммовые бронебойные снаряды "Шпее..." разворотили третью носовую башню "Эксетера", серьезно повредили рулевое управление, перебили кабели внутрикорабельной связи, уничтожили расчет торпедного аппарата правого борта. Капитан Белл, который чудом остался в живых после того, как тяжелый снаряд разворотил мостик, был вынужден передавать команды рулевому кормового поста управления через цепочку матросов. В пробоины в корпусе крейсера обильно поступала вода, но "Эксетер" все ещё держался на боевом курсе, уцелевшие орудия вели огонь, а когда дистанция ещё сократилась, был дан торпедный залп.

Впрочем, он, как и все последующие (с "Аякса" и "Ахиллеса"), оказались бесплодными: на предельных дистанциях торпедных атак наблюдатели на "Шпее..." вовремя замечали пенные следы торпед и "панцерник", управляемый искусным капитаном, на полном ходу легко уклонялся, маневрируя между поставленными им самим стенами дымовых завес.

Досталось и легким крейсерам: снаряд главного калибра уничтожил обе кормовые башни "Аякса", попадания шестидюймовок серьезно повредили надстройки, снесли антенны, нанесли множество внутренних повреждений. Но крейсера на полном ходу (31 узел) атаковали с кормы и с борта, дважды выходили в торпедную атаку и разорвали дистанцию, только когда стало ясно, что "Эксетер" не может продолжать бой.

Повреждения тяжелого крейсера были очень серьезны. Несколько последних залпов "Шпее..." легли совершенно точно, уничтожили носовую башню, разбили репитеры гирокомпаса в ещё действующем кормовом посту управления, в нескольких местах пробили борт ниже ватерлинии. Вспыхнуло несколько пожаров и за крейсером потянулся шлейф черного дыма. "Эксетер" принял несколько сот тонн воды, сильно осел и накренился на левый борт. Через несколько минут вода залила механизмы кормовой орудийной башни - и все большие орудия умолкли.

61 моряк с "Эксетера" были убиты, около сотни - ранены. Из поста управления артиллерийским огнем "Шпее..." капитан Лансдорф проследил, как дымящийся, израненный "Эксетер" поворачивает к югу. До ближайшей базы на Фолклендских островах было около 1000 миль...

Последний залп орудий главного калибра "Шпее..." был дан через час двадцать минут после начала боя, уже на предельной дистанции, но один снаряд все-таки попал в "Аякс".

Первый бой, первый огневой контакт был за "Шпее...". Один из лучших тяжелых крейсеров Британии, "Эксетер", построенный всего только в 1931 году (последний в этом классе, построенный до войны, махина водоизмещением до 10 тысяч тонн), превратился в пылающую стальную руину; оба легких крейсера получили по несколько попаданий, потеряли часть своей боевой мощи, понесли потери в экипажах и, только используя не утраченное преимущество в скорости, вышли из боя.

Были повреждения и потери и на "Шпее...". Два снаряда калибра 203 мм и 18 шестидюймовых с легких крейсеров разбили катапульту и сожгли гидроплан, серьезно повредили два зенитных автомата, в нескольких местах пробили борт и бронепалубу, уничтожив несколько вспомогательных отсеков - увы, вместе со всеми, кто там находился: 35 матросов и один офицер.

Один снаряд пронизал каюту, где содержались британские пленники, но не взорвался.

Серьезным, с военной точки зрения обеспечения живучести, было только одно повреждение: рваное отверстие прямо на носу корабля, чуть выше ватерлинии. Носовой бурун постоянно захлестывал в эту пробоину.

К другим печальным итогам боя относилось то, что запасы топлива оказались на исходе и без дозаправки о дальнем броске нечего было и думать; кроме того, за время боя было израсходовано 60% снарядов главного калибра. Эти запасы пополнить было просто негде, кроме как в Германии.

В десять утра Лансдорф собрал офицеров и объявил, что переход через зимнюю Северную Атлантику без дозаправки и ремонта корпуса невозможен, а посему "Шпее..." следует в нейтральный порт. В Монтевидео.

Примерно в то же самое время коммодор Хартвуд отправил приказ тяжелому крейсеру "Камберленд" следовать на соединение с эскадрой в район устья Ла-Платы. Мысли Лангсдорфа коммодор читать не умел, но логику поступков "морского волка" просчитал достаточно точно.

Погоня

"Шпее..." двинулся на запад; до Монтевидео оставалось 150 миль. Легкие крейсера ринулись за ним, да так бойко, что вскоре "Ахиллес" оказался в зоне досягаемости орудий "Шпее...". С "панценика" не преминули дать два залпа, и снаряды второго врезались в воду у самого борта австралийского крейсера. Каперанг У. Э. Парри, командир "Ахиллеса", резко отвернул и, поставив дымовую завесу, отошел на безопасное расстояние.

Через час навстречу "Шпее..." попался грузовой корабль; связываться с ним не было времени, но "притормозить" преследователей следовало попытаться. Лансдорф дал радиограмму на частоте британских кораблей:

"Аяксу" от "Графа Шпее". Пожалуйста, подберите шлюпки с британского парохода".

К тому времени Лансдорф уже точно знал, с кем имеет дело - переговоры британских крейсеров были расшифрованы. Возможно, он полагал, что коммодор Хартвуд действительно отвлечется от погони для выполнения первейшего моряцкого долга - помощи терпящим бедствия в море; но, не получив ответа, не стал тратить ни свое время, ни снаряды на сухогруз под названием "Уильям Шекспир", а прогрохотал мимо, на запад.

Через полчаса, завидев пароход под британским флагом, Хартвуд приказал запросить, требуется ли помощь. Помощи не требовалось; соединение прошло в паре миль от "Шекспира", не изменив курса и не снизив скорости.

К вечеру стали видны очертания гор; преследователи вновь не рассчитали скорость и приблизились, и "Шпее..." двумя залпами весьма убедительно напомнил "Аяксу" об осторожности.

Еще раз орудия "Шпее..." заговорили полтора часа спустя, когда корабли огибали обширную песчаную отмель Банко Инглез у северного берега широченного устья.

Британские крейсера разделились: "Ахиллес" шел за "Шпее...", а "Аякс" обходил отмель с юга - на тот случай, если бы "панцерник" захотел воспользоваться благоприятным рельефом и темнотой и ускользнуть от погони в открытое море. О том, какое положение у "Шпее..." с топливом и как влияет на скорость пробоина на носу, британцы, естественно, не знали.

"Ахиллес", опасаясь "потерять" преследуемого в быстро сгущающихся сумерках, приблизился - и орудия "панцерника" дали три залпа; с "Ахиллеса" ответили, но так же не точно. Единственным результатом было то, что гром тяжелых орудий переполошил жителей ближних рыбачьих поселков.

Чуть позже Лангсдорфу вновь пришлось отстреливаться, но крейсера вновь вышли из-под обстрела.

В 22 часа "Шпее..." повернул на фарватер Монтевидео. Крейсера остались - "сторожить" выход в море. Сразу после полуночи "Шпее..." получил разрешение уругвайских властей и бросил якорь на рейде Монтевидео.

Рыцарский долг

Здесь Ганс Лансдорф довел до конца все, что входило в кодекс поведения капитана. Все пленные англичане были переданы уругвайским властям, раненые, требующие медицинской помощи, попали в госпитали. Погибшим морякам было устроено отпевание в Северном соборе Монтевидео и строгие похороны. На погребальную церемонию пришло несколько десятков британских моряков, освобожденных накануне; на братскую могилу был возложен венок с надписью "Памяти отважных моряков от их товарищей из британского торгового флота".

Повреждения "Шпее..." требовали довольно долгого ремонта. По нормам международного права, время стоянки военных кораблей воюющих стран в нейтральных портах не должно было превышать 24 часов, за исключением случаев, когда они повреждены или ожидают улучшения плохой погоды. Но уругвайские власти, под сильным нажимом посольств Англии и Франции, направили комиссию, которой предписывалось проверить, в какой степени повреждения влияют на мореходность "Шпее...". Комиссия предложила Лансдорфу и экипажу устранить повреждения за три дня и покинуть порт. Все стороны знали, что это просто форма скрыть демонстративный отказ в предоставлении совершенно необходимого убежища...

Тем временем к легким крейсерам присоединился "Камберленд" и начала распускаться дезинформация о том, что к выходу из устья Ла-Платы уже прибыли авианосец "Арк Рояль" с 60 самолетами на борту и линейный крейсер "Риноун", гигант с примерно такой же, как у "Шпее..", броневой защитой, с предельной скоростью 30 узлов и шестью громадными орудиями калибра 381 мм. Шансы прорыва становились (или представлялись) нулевыми, тем более, что с пробоиной над форштевнем просто нельзя было преодолеть Атлантику в гипотетическом случае невероятной военной удачи, которая позволила бы прорваться.

Капитан Лансдорф отправил пространную радиограмму в командование военно-морским флотом.

Гросс-адмирал Редер обсудил ситуацию с Отто Шнеевиндтом, начальником штаба ВМФ и затем предложил Гитлеру три варианта: интернирование в Уругвае, уничтожение "панцерника" или попытка прорыва в Буэнос-Айрес (позиция Аргентины была заметно более прогерманской, чем Уругвая; речь о переходе через Атлантику вообще не шла).

Итогом совещания стал приказ Редера: затопить корабль - никак нельзя было исключить, что иначе "Шпее..." окажется в руках противника, уругвайские власти могли сделать и такой жест.

Капитан Лансдорф выполнил этот приказ.

Капитан Лансдорф выполнил бы любой приказ, - даже на попытку прорыва в Атлантику и похода на северо-восток на остатках горючего и с истощенным боекомплектом.

Вечером 17 декабря большая часть экипажа была пересажена на германский танкер "Такома", а остальные пока находились на "Шпее..." - затем они пересели на два больших буксира, арендованных германским посольством.

Непобежденный, но обреченный корабль отошел на несколько миль от Монтевидео, сошел с судоходного фарватера и стал на последнюю стоянку. Капитан Лансдорф лично проверил размещение подрывных зарядов, затем, по настоятельному требованию офицеров, оставил корабль и перебрался на буксир "Колоссо".

Заряды были взорваны в 20-44 по электрическому сигналу. Основные заряды (боеголовки торпед) разорвали днище. Затем сдетонировали остатки боезапаса. Пламя и дым вырвались сквозь разорванную броню. Под шипение пара (вода лилась на раскаленный металл) "Адмирал Граф фон Шпее" осел на девятиметровую глубину и замер; закопченные надстройки остались над спокойной поверхностью Ла-Платы. Капитан Лансдорф стоял, взяв под козырек, на мостике "Колоссо", и слезы текли по его щекам.

Танкер и буксиры наутро прибыли в Буэнос-Айрес, где весь экипаж "Графа Шпее" был интернирован. Офицерам отвели место в помещениях пустого арсенала. Там капитан Лансдорф написал последнее письмо фон Терманну, послу Германии в Аргентине, в котором, в частности, сказал: "...для капитана, знакомого с понятиями чести, вне всякого сомнения совершенно очевидно, что его личная судьба не может быть отделена от судьбы корабля.

...Я могу только доказать своей собственной смертью, что солдаты Третьего Рейха готовы умереть во имя чести своего флага..."

Затем капитан Ганс Лансдорф попрощался с каждым офицером лично, пожал им руки и прошел в свою комнату. Сел, достал табельный пистолет - и горячая, твердая, тяжелая пуля из офицерского "Вальтера" проломила лобную кость, разорвала вместилище того, что только что было капитаном первого ранга, ещё раз пробила череп и, дважды срикошетировав, утихла в мякоти кресла.

Вестовой нашел тело капитана только наутро.

Героический пролог продолжался 154 дня. За это время новое практически не вмешалось в развертывание действий. Радиолокаторы практически не сыграли никакой роли, самолеты с обеих сторон выполняли только функции разведчиков и корректировщиков артогня. Радиоперехваты и радиопеленг не принесли ощутимых результатов.

Правда, британская дезинформация в определенной мере сработала - но история дезинформации началась в незапамятные времена и она не может быть признана новым.

Известную роль сыграла разведка - британская резидентура в Монтевидео бдительно караулила все движения, связанные со "Шпее...", сообщала о них "своим" и крейсерская эскадра сразу же потягивалась поближе.

Капитан Лансдорф не нарушил ни одного пункта кодекса чести морского офицера - и все-таки был вынужден уйти из жизни. Осмелюсь предположить, что его не пугали условия аргентинского плена (интернированные в странах вне Европы если и жаловались, то лишь на климат или такие мелочи, о которых просто не стал бы говорить никто из тех, кто изведал лагеря для военнопленных, концлагеря и ли ГУЛАГ). Гнев фюрера, если бы удалось вернуться в Германию, полагаю, его также не особо страшил: потопление "панцерника" было Гитлером санкционировано, а рейдерство и сражение Лансдорф провел безукоризненно.

Осмелюсь предположить, что Лансдорф ушел, потому что почувствовал: ушла его эпоха.

В его последнем письме есть слова о том, что он уже не способен принять участие в той борьбе, которую сегодня ведет Германия. Вот именно это: почувствовал, что уже не способен "принять участие". Дело не в интернировании - освобождение из Буэнос-Айреса и возвращение в Германию было вполне возможно, примеров в истории Второй Мировой сколько угодно.

Он был уже не способен принять участие в борьбе - в прежних, его канонах, в его правилах она была бессмысленна и безнадежна.

В грядущей "тотальной" войне сражались совсем по-другому.

Да и воевать за Открытое море следовало иначе.

Но как - по-настоящему не поняли ни Лансдорф, ни Редер, ни их соратники - но начали понимать и в конце концов поняли, осознали, правда ценою больших потерь и страданий, - их противники.

ЯВЛЕНИЕ ГЕРОЯ

Гигантский линкор был построен на гамбургской верфи "Блом унд Фосс" и спущен на воду в 1939 году, в день святого Валентина, в день годовщины славной победы адмирала Нельсона у мыса Сен-Винсент.

Немецкие власти устроили по такому случаю пышный праздник. Гитлер, Редер, Кейтель, Геринг, Геббельс, Гесс, Риббентроп, Гиммлер, Борман и фон Ширах собрались на трибуне, и Гитлер произнес речь, в которой высказал уверенность, что будущий экипаж корабля будет проникнут неодолимым духом славного железного канцлера. Играли оркестры, развевались нацистские флаги, Гитлер с Редером сияли от счастья, толпа в восхищении взвыла, когда внучка фон Бисмарка, Доротея фон Левенфельд, окрестила крупнейший немецкий корабль именем великого немецкого канцлера.

"БИСМАРК"

Корабль-гигант, 270 метров в длину и 36, 6 метров в ширину, вооруженный восьмью 381-милиметровыми, 12 шестидюймовыми орудиями, 16 универсальными четырехдюймовыми орудиями (в двухорудийных башнях) и двадцатью зенитными автоматами разного калибра. Борта и башни оберегал 33-сантиметровый панцирь из специальной броневой стали марки "Вотан" (по основным параметрам эта броня была почти вдвое прочнее той, которая применялась в прежние годы на кораблях британского флота).

Мощные броневые палубы обеспечивали высокую защищенность от бомбардировок и артиллерийского огня, специальная конструкция днища противоторпедную защиту.

Важным элементом оснащения были шесть разведывательных гидросамолетов "арадо", которые запускались специальной катапультой.

Стандартное водоизмещение линкора превышало 42 000 тонн, а при полной загрузке - 50000 тонн. Никогда ещё прежде в мире никем не строились линкоры такой мощи1. Это в самом деле символизировало не только новый шаг германского военно-морского флота, но и реальную заявку на мировое господство, декларированное нацистским руководством Германии.

Орудия главного калибра, восемь 381-мм, размещались в четырех двухорудийных башнях. Все башни носили собственные имена: носовые - Антон и Брюн, кормовые - Цезарь и Дора. И в тот год, когда вермахт раздвинул границы рейха от Пиренеев до Нордкапа, от Атлантики до Одера, корабль стал боеспособен.

Откуда ты, парень, где дом твой, скажи...

Были назначены основные командиры боевых частей. Начальником артиллерии стал Адальберт Шнайдер, начальником аварийной службы - инженер Герхард Юнак. Потом появились остальные: Вальтер Леман - главный механик, Вольф Нойендорф - главный штурман, Ганс Ольс - первый помощник.

Третьим артиллерийским помощником стал барон Буркард фон Мюлленберг-Рехберг из старинной эльзасской семьи. Его отец сгинул на полях сражений первой мировой войны, брат Венделин погиб в люфтваффе в начале второй. Перед войной Буркард был заместителем военно-морского атташе в германском посольстве в Лондоне (когда послом был Риббентроп), жил на Гровенор-сквер и обзавелся множеством приятелей среди англичан. Он уже дважды участвовал в боевых операциях: на "Шарнхорсте", когда тот потопил "Равалпинди", и позднее - помощником капитана эсминца "Эрих Гизе" при высадке в Нарвике.

Капитаном линкора был назначен Эрнст Линдеман, умный и хладнокровный моряк, закончивший офицерское училище первым в своем выпуске, артиллерист по основной профессии, страстный любитель крепких табаков и кофе.

Вместе с капитаном на борт "Бисмарка" прибыл его стюард, бывший старший кельнер из любимого ресторана Линдемана в Гамбурге. Парень был вовсе не в восторге от флотской службы, но по крайней мере доволен, что отправится в море на чем-то столь большом и безопасном.

Личность

Эрнст Линдеманн родился в 1894 году в Альтенкирхене. Во флот пришел в годы Первой мировой войны. В послевоенные годы служил артиллерийским офицером на броненосцах "Эльзас" и "Шлезвиг-Гольштейн", В 1934 году успешно закончил Артиллерийскую Морскую школу. Был назначен Первым артиллерийским офицером сначала на броненосце "Гессен", затем на "карманном линкоре", тяжелом крейсере "Адмирал Шеер". До 1939 года работал штабе командования флотом (ОКМ) и наконец принял командование линкором "Бисмарк".

...24 июля корабль был уже готов к передаче флоту: на палубе играл оркестр, на мачте взвился нацистский флаг, "Бисмарк" вошел в строй германского военно-морского флота. Но ещё месяцы на борту продолжались работы и комплектование команды: прибывали связисты, медики, кочегары и машинисты, повара, шифровальщики, каптеры, артиллеристы и стюарды.

Как и во всем германском флоте, это были исключительно добровольцы и моряки по призванию; перед зачислением в команду им предстояло пройти немало испытаний, и конкурс был достаточно велик.

Торжественный выход

15 сентября "Бисмарк" покинул свое родное гнездо в Гамбурге и осторожно спустился фарватером Эльбы в студеные воды открытого моря. И все, кто видел линкор на ходу, не мог налюбоваться этим зрелищем. Военные корабли всегда поражали сочетанием силы и красоты, а "Бисмарк" - могучий и элегантный, с высокими бортами и благородным профилем, симметричными башнями и гордо высящимися мачтами, грозный и совершенный, был самым блистательным и могучим военным кораблем, когда-либо построенным на свете...

В закрытых водах Кильского залива провели ходовые испытания, доводя скорость до 30 узлов. В начале октября "Бисмарк" вернулся в Гамбург для устранения дефектов. Тут к нему присоединилось новое детище верфи "Блом унд Фосс" - новая подводная лодка U. 556, которая пришвартовалась рядом.

Большой маленький друг

Капитаном U. 556 был Герберт Вольфарт, которого коллеги ещё в довоенные годы прозвали "рыцарем без страха и упрека" и Парсифалем. Опытного и отважного моряка очень ценил Дениц. Вольфарт командовал уже третьей подлодкой.

Между экипажами и командованием надводного гиганта и подводного хищника установились приятельские отношения. Вот типичный эпизод: Вольфарт со своими офицерами подготовил "документ", старательно стилизованный "под старину". В нем U. 556 брала шефство над великаном "Бисмарком", обязуясь "защищать его от любой опасности, которая могла бы угрожать гиганту в открытом океане, морях, озерах, прудах и даже ручейках во веки веков, аминь." Декларация была украшена двумя рисунками: на одном рыцарь Парсифаль мечом отражал торпеды, метящие в "Бисмарка", на другом красовалась U. 556 с "Бисмарком" на буксире. Вольфарт запечатал документ отпечатком пальца и доставил его Линдеману.

Тот от души посмеялся, велел вставить документ в рамку и повесил его в офицерской кают-компании рядом с портретами Бисмарка и Гитлера. А на церемонию введения U. 556 в состав флота направил оркестр линкора.

Позднее, когда U. 556 отправлялась в свой первый боевой поход и миновала "Бисмарк", Вольфарт снова вспомнил про свое "шефство" и приказал передать семафором:

- Когда придет время вам выйти в море, будьте спокойны: мы постараемся, чтобы с вами ничего не случилось.

...Как причудливо тасуется колода... Настал день, когда это обещание могло бы исполниться...

В марте 1941 года "Бисмарк" отправился на восток к Готтенхафену, где его ожидала длительная программа учебы и маневров, проводившихся за переделами досягаемости британских бомбардировщиков.

Впервые загремели могучие орудия линкора, оглушая своим рыком новичков. Самолеты "арадо" взлетали с катапульт, корректировали артогонь, отправлялись в разведывательные полеты и садились на воду. На борт их поднимали специальным краном.

Отрабатывались зенитные стрельбы, буксировка и плавание на буксире, заправка с танкеров в открытом море, устранение аварий в машинах, тушение пожаров и аварийно-спасательные работы.

Вскоре к "Бисмарку" присоединился новый тяжелый крейсер "Принц Ойген" водоизмещением 14000 тонн, названный в честь принца Евгения Савойского освободителя Вены2.

Корабль был только что построен на верфях "Германия" в Киле и силуэтом до такой степени походил на "Бисмарк", что на расстоянии они были практически неотличимы.

Крейсер был вооружен восемью орудиями калибра 203 мм и мог достичь скорости 32 узла. Капитаном его был соученик Линдемана, Хельмут Бринкман из Любека.

"Принц Ойген" был не только похож обводами на "Бисмарк" и "Тирпиц", второй великий линкор, который вошел в строй чуть позже. И в нем самом, и в его драматической судьбе воплотилось, пожалуй, все, что характерно для Кригсмарине во Второй мировой войне - от технического совершенства и личных качеств команды до "типичного", хотя и уникального боевого пути и символического последнего мига во вспышке "ярче тысячи солнц"...

У владычицы морей...

К началу войны Британия располагала большим военным флотом, но не только распыленным по морям и океанам, до Гонконга и Австралии, но ещё и в значительной степени устаревшим. Пять линкоров знаменитой серии "Куин Элизабет", постройки 1915 - 1916 года, с предельной, практически недостижимой скоростью в 23 узла были разделены по флотам (3 сражались в Средиземном море, 2 состояли во Флоте Метрополии). Относительно в строю было ещё только 4 безнадежно устаревших, тихоходных линкора типа "Ривендж", из которых только два ("Ремиллес" и "Ривендж") участвовали в сопровождении и охране атлантических конвоев, а два ожидали и не дождались ремонта. Из серии "Нельсон" головной корабль взорвался на магнитной мине и более года (до августа 1940) находился на ремонте и модернизации, а "Родни", обладая хорошим артвооружением, был рассчитан на предельную скорость в 23, а реально развивал скорость около двадцати узлов - сказывались повреждения в корпусе. Все четыре новых линкора типа "Кинг Джордж V" ещё находились в стадии достройки и испытаний. Головной корабль вышел в море только в начале 1940 года, а "Принц Уэльский" - в мае 1941 года.

Два небольших и весьма устарелых авианосца ("Аргус" и "Гермес" использовались только для конвойной службы, "Фьюриес", однотипный с потопленными в первые месяцы войны, и переоборудованный из линкора "Игл" были, мягко говоря, недостаточно укомплектованы авиагруппой. Достаточно современный авианосец "Арк Роял" был фактически единственным на Атлантическом ТВД. Четыре авианосца типа "Илластриес" ещё находились в состоянии постройки, испытаний и комплектации.

Серьезное преимущество в крейсерском флоте (15 тяжелых и 38 легких крейсеров), в эсминцах (их было около 200, большинство "старой" постройки) и миноносцах существенно снижалось тем, что крейсерские и легкие силы особенно полно были рассредоточены по океанам и морям, и очень многие обеспечивали охрану подступов к побережью метрополии.

Весьма существенным фактором был также подводный флот Германии, боевым возможностям которого очень "помогло" и стратегическое изменение обстановки - летом 1940 года, после капитуляции Франции, немецкий военно-морской флот получил базы непосредственно на атлантическом театре военных действий.

В Лориенте, Бресте, Ля Рошели, Сен Назере верфи были задействованы в программе строительства подводных лодок. Отсюда субмарины Деница выходили в Атлантику и наносили с каждым месяцем все более чувствительные удары по британским кораблям. Немецкие рейдеры-перехватчики торговых судов, оперирующие на главных линиях мирового судоходства, получили указание конвоировать трофейные суда в французские порты.

Стратегически важным было и то, что Кригсмарине заранее вывела в Атлантику целую флотилию нефтеналивных и грузовых судов для осуществления дозаправки рейдеров и субмарин прямо в океане, что существенно расширяло возможности боевых действий.

Получалось так, что громадный, прославленный, образцовый, самый сильный в мире британский военно-морской флот к началу Второй мировой войны не мог обеспечить одновременное выполнение всех четырех стратегических задач, которые совершенно обязательны для жизни Британской империи.

Он уже не был в состоянии осуществить полный контроль над Северным морем и проливами, подавить или намертво запереть германский флот в Балтике.

Не мог обеспечить полный контроль за Средиземным морем - и тем самым обеспечить судоходство через Суэцкий канал, поддержание управления североафриканскими и ближневосточными колониями, и в дальнейшем, как оказалось, только ценой громадных потерь и перенапряжения сил едва только добился решения чисто военных задач - как в битвах за Крит и Мальту.

Не мог обеспечить полную охрану трансатлантических коммуникаций.

А с учетом действий Японии - не мог реально обеспечивать большой объем военных и транспортных операций в Индийском и Тихом океанах.

В 1938 - 1939 году для Германии сложилась ситуация "сейчас или никогда". Британский флот переживал серьезнейшую реконструкцию, но к началу сороковых должен был обновиться и, как оно и случилось в реальности, значительно усилиться.

Не исключено, что в отношении второго союзнического флота, французского, существовали совершенно определенные планы использования - и этому помешала только операция, которая до сих пор в известной мере остается тенью в англо-французских отношениях (впрочем, "теней" там за последние пару тысяч лет накопилось немало).

Маленькая справка для тех, кто слышал краем уха о героических французских моряках, которые пошли на уничтожение своего флота, чтобы он не достался гитлеровцам.

Через шесть месяцев после капитуляции Франции, когда французской флотилией в Оране командовал адмирал Женсу, там появился адмирал Соммервиль на "Худе" в сопровождении авианосца "Арк Ройял" и линейных кораблей "Валиант" и "Резолюшен". Приказ, полученный из Лондона, звучал так: "...власти опасаются, что французские корабли могут попасть в руки Гитлера, и потому адмирал Соммервиль должен уговорить адмирала Женсу присоединиться к британскому флоту, либо отправиться в какой-либо французский или британский колониальный порт, либо просто затопить корабли".

Женсу ответил решительным отказом.

Соммервиль с сожалением приказал поднять флаги, дававшие приказ открыть огонь, и орудия "Худа" вместе с орудиями остальных кораблей открыли огонь по кораблям того самого адмирала, под флагом которого "Худ" шел совсем недавно, во время совместной операции против Кригсмарине.

Французский флот был уничтожен, погибло 1500 моряков.

Французский флот не присоединился к флоту союзника, Британии.

Французский флот не ушел ни в один из множества портов ни собственных колоний, ни английских.

Французский флот не ушел даже в нейтральную страну, где мог интернироваться.

Французский флот не стал даже открывать кингстоны, чтобы если не предотвратить, то отсрочить попадание боевых кораблей в Кригсмарине...

Часть 2

деяние

Гитлер - так же точно, как многие не только военно-морские, но и политические лидеры Англии, США и Японии, не говоря уже Сталине, 3 - обожал большие корабли. Его восхищала мощь линкоров, он мог часами обсуждать их техническое оснащение, хотя о стратегии и назначении военно-морского флота имел, скажем так, весьма сухопутные понятия.

Впрочем, немного на свете найдется мужчин, которые совершенно равнодушны к большим кораблям. Возможно, это и в самом деле тупиковая ветвь развития военно-технической мысли, но образ громадного корабля впечатляет и пробуждает чувства, восходящие к известной эстетической категории возвышенного. Самое могучее, самое величественное из военных творений человечества: соединение мощи и лаконизма, тяжеловесной грации со строгостью, даже суровостью обводов, точным и строгим балансом объемов и даже деталей...

А как они, броненосные гиганты, преодолевали шторма, как вздымались стволы и грохотали их исполинские орудия!

Как входили они в гавань, изменяя, измельчая самим присутствием своим масштаб всего построенного на суше, как выстраивалась команда на их палубе - целая армия...

Психологический аспект.

Немало слов было сказано о мистическом сознании Гитлера и многих из нацистской верхушки. Наверное, и в самом деле могучие военные корабли вызывали у политических вожаков некую внутреннюю перекличку с образами великих воинственных богов скандинавской мифологии; возможно, в их сознании линкор-громовержец - пусть не сам Тор, но нечто созвучное с молотом Тора, сокрушительным молотом.

Впрочем, эта символическая-мистическая перекличка была не только озвучена давно, но и являлась основой реальных действий. Каждый военный корабль считался в известной мере символом и это подчеркивалось и в их названиях (например, тяжелый крейсер "Дойчланд" скоро был переименован для наци, естественно, была невыносима мысль, что "Дойчланд", "Германия", может быть пущен на дно, а от военных потерь никто не застрахован), и в их боевом использовании - со временем строжайшие приказы запрещали главным кораблям Кригсмарине вступать в бой с тяжелыми английскими кораблями.

Были у фюрера, естественно, и прагматические соображения - он понимал главное, то, что в принципе нельзя не понимать никому, кто собирается победить или хотя бы подчинить себе Англию: в годы до Второй мировой войны действительно великой державой, грозным, а возможно и несокрушимым противником, являлась не собственно Англия, а Великобритания, империя, раскинувшаяся на полмира. И единственная реальная возможность "поставить Англию на колени" была - прервать пути снабжения Британских островов. Оккупация собственно Англии при этом не обязательна (операцией "Морской лев", высадкой сухопутной армии на Острова, Германия долго и сознательно англичан пугала, одёргивала и сдерживала, но на самом деле откладывала её на неопределенное будущее4): достаточно скоро наступит время, при успешном для Германии исходе битвы за Атлантику, - когда британская армия просто окажется неспособной к наступательным операциям.

Жизнь Британской империи, постоянное и в больших объемах снабжение, перевозку товаров и грузов по океанским и морским коммуникациям, обеспечивал крупнейший в мире военно-морской флот, в котором только линкоров было 155, а ещё авианосцы, десятки крейсеров различных классов, сотни миноносцев и других легких кораблей.

Как именно нейтрализовать Королевский флот и сорвать трансатлантические перевозки, с помощью чего и как это сделать, какова должна быть стратегия завоевания господства над Атлантикой - это следовало решать прежде всего гросс-адмиралу Эриху Редеру, главнокомандующему Германским ВМФ, Кригсмарине (с 1928 по 1943 годы)

Биографическая справка.

Эрих Редер был к тому времени, когда возглавил ВМФ, не молод (родился в 1876 году в Вандсбеке), служить во флоте он начал с 1894 года. Большую часть Первой мировой войны он командовал крейсером, затем какое-то время прослужил начальником штаба адмирала фон Хиппера, командующего линейными крейсерами Флота Открытого Моря. В 1928 году был назначен начальником Главного морского штаба и остался в этой должности после прихода к власти НСАП.

Хотя после Второй мировой войны Редер оказался на скамье подсудимых Нюрнбергского процесса и был осужден к пожизненному заключению6, активным "наци" он не был; большинство исследователей склоняются к мысли, что роль Редера в том, что из всех родов войск и гражданских учреждений Третьего Рейха именно военно-морской флот был относительно слабо охвачен нацистской идеологией, достаточно велика.

Редер сразу же после поражения Германии в Первой мировой написал серьезный многотомный труд по истории военного флота Германии; большинство его стратегических решений и предначертаний были верными (во всяком случае, в замысле), а ряд важных документов свидетельствуют о весьма трезвом взгляде на вещи. Одной из существенных основ его взгляда на историю Первой мировой было то, что он считал: поражение Германии впрямую связано с неправильным использованием, со слабой реализацией возможностей военно-морского флота.

Он понимал значение и подводного флота, и морской авиации, технических новшеств, разведывательного и организационно-технического обеспечения; но в душе, как большинство военных моряков старой закалки, оставался "линкорщиком". Так часто бывает с людьми, даже очень умными и одаренными: холодный рассудок подсказывает одно, а на практике принимаются иные решения и совершаются иные действия.

Под руководством Редера была разработана большая программа германского военного кораблестроения ("План Z"), рассчитанная на реализацию до 1944 года.

Большинством военных историков до сих пор считается, что полная (и своевременная!) реализация этой программы дала бы Германии сбалансированный военно-морской флот, который мог если не выиграть, то существенно осложнить "битву за Атлантику" и как следствие реально повлиять на судьбу Англии.

Конечно, здесь приходится вновь прибегать к сослагательному наклонению - "если бы план военного строительства был реализован"... - прекрасно понимая, что этого не произошло; но, наверное, не произошло не только потому, что в реальности не произошло и все тут, но потому, что произойти и не могло - конечным итогом ведь должно было бы стать не просто создание своего мощного флота (кстати, многие аналитики считают, что экономика Германии с этим вообще бы не справилась, во всяком случае без жесткого секвестрирования других расходов), - а достижение если не превосходства, то паритета с Англией.

Там же, в Соединенном Королевстве, вовсе не собирались ожидать этого печального момента и уж наверняка напрягли бы все экономические ресурсы империи для сохранения в общем-то подавляющего преимущества.

Но и по "Плану Z" предполагался очень (слишком!) большой упор на создание больших "артиллерийских" надводных кораблей, а количество и качество авианосцев уже в самом плане было занижено по сравнению с реальными потребностями создания сбалансированного флота; явно недостаточно предусматривалось и создание "легких сил" флота - эсминцев и тральщиков. 7

По плану "Z", который приобрел документальные очертания в феврале 1939 года (через пять лет после того, как Германия стала все решительнее отходить от Версальского договора и последующих ограничений и стремительно милитаризоваться), Кригсмарине должны были выглядеть к 1944 году примерно так:

6 больших линкоров водоизмещением порядка 56 тыс. тонн (2 линкора этого класса к тому времени они уже существовали на той или иной степени готовности - это "Бисмарк" и "Тирпиц"), два линкора водоизмещением 31000 тонн ("Шарнхорст" и "Гнейзенау"), 3 линейных крейсера такого же водоизмещения с 6 орудиями калибра 380 мм, 3 "panzerschiffe", или, как часто говорят, "карманных линкора", 2 авианосца, легкие крейсера, эсминцы, около 200 подводных лодок, в том числе эскадренные, артиллерийские и минные заградители.

Редер считал, что при выполнении этой программы "...перспективы разгрома британского флота и перекрытия путей доставки нефти, или, другими словами, окончательного решения британского вопроса, выглядели достаточно благоприятными".

Справедливо отмечают, что "благоприятные перспективы" возможны были только в том случае, если бы ни Англия, ни Франция, ни США не предприняли за пять лет ровно никаких мер по усилению и модернизации своих ВМС. Но даже если бы по какому-то капризу истории или политики морские державы не придали достаточного внимания "ответным шагам", не организовали бы собственные действия, собственные программы по нейтрализации военных приготовлений Германии, грозный Кригсмарине выглядел все-таки архаичным.

В той же мере "идеология линкоров" сказалась и в реализации этой программы: спущенный на воду в 1938 году, до конца войны так и не был достроен первый авианосец, "Граф Цеппелин" (по замыслу - достаточно сильный авианосец, предназначенный для действий в составе крейсерских сил; основу палубной авиации предполагалось составить из "Ме-109" и "Ю-87"). Второй авианосец даже не получил названия, он то строился, то шел на разборку. Было также начато, но так и оставлено далеким от завершения срочное переоборудование в авианосец линейного крейсера "Зейдлиц", а настоящая палубная авиация только начала разрабатываться - и даже в разгар войны, когда необходимость авианосцев была окончательно осознана верхушкой наци, было дано заключение о невозможности ввести в строй "морские" варианты существующих самолетов раньше 45 - 46 года. Рейх не располагал традициями такого строительства и не обладал специалистами. Научиться очень многому можно - особенно в условиях войны, мощного духовного стимула, - но одномоментно это сделать нельзя.

На развитие (или отсутствие) авианосного флота, видимо, сильно сказалась позиция Геринга. Рейхсмаршал сосредоточил всю авиацию под своим общим управлением и командованием, и ни в коем случае не шел ни на что большее, чем допущение небольшой разведывательной авиации в составе флота; идея авианосцев как самостоятельных, объективно не подлежащих его руководству и контролю соединений, ему претила.

Кстати, надо отметить, что и в Королевском флоте были проблемы с Королевской авиацией, так что в какой-то момент палубная авиация почти вся осталась без летчиков, а в войну британский флот вступил с истребителями "фулмар" и торпедоносцами "суордфиш", которые на порядок уступали "мессершмиттам" и "юнкерсам". Но англичане очень быстро нагоняли пробелы...

Не только субъективно

Взаимоотношения Кригсмарине и Люфтваффе - предмет весьма серьезного разговора, который никак нельзя свести к личной неприязни между Редером и Герингом.

Да, конечно, гросс-адмирал ненавидел и презирал рейхсмаршала - и пользовался глубокой взаимностью. Эрих Редер был прежде всего офицером Германии, Геринг же - нацизма, не только офицер, но и политик. Но таких "контрастных" пар были в Рейхе многие тысячи, и по счету деяний разница между ними была не столь велика.

Да, конечно, в суровой трагедии, в которую превратилась судьба германского надводного флота, можно найти (и мы их отметим) не один десяток моментов, когда пассивность, неправильное или некорректное участие, а иногда чуть ли не демонстративное неучастие Люфтваффе приводило к драматическим перипетиям или даже к трагической развязке.

Да, несомненно, категорическая позиция Геринга, противодействующего созданию отдельной морской авиации, повлияла на структуру и боеспособность Кригсмарине.

Да, в Королевском флоте уже к тому времени существовал серьезный авианосный флот (6 авианосцев в строю и ещё 4 достраивались, вошли в состав флота в 1940 - 1941 годах), очень активно развивался авианосный флот США и не считаться с этим было просто нельзя.

И все-таки все перечисленное - лишь внешнее, лишь детали общей картины, которая складывалась с того времени, когда к власти в Германии пришли национал-социалисты и утвердились в парадигме мирового господства.

...Но линкоры строились - признанные специалистами очень удачными "Шарнхорст" и "Гнейзенау" водоизмещением по 32 - 38 тысяч тонн, вооруженные в главном калибре девятью 280-мм орудиями, двенадцатью 150 мм орудиями, в одиночных и двухорудийных установках, четырнадцатью 105-мм орудия в двухорудийных башнях и почти двумя десятками 37-мм и 20-мм зенитных автомата, а также двумя трехтрубными торпедными аппаратами.

За два-три года до начала войны в Европе были введены в строй три так называемых "карманных линкора"8 - оригинальное решение немецких судостроителей, корабли крейсерского водоизмещения (декларированное - 10 тыс. тн., реальное - 14-16 тыс. тн.), с дизельными двигателями, которые обеспечивали большую дальность автономного плавания (порядка 20 тысяч миль) и скорость в 26 - 28 узлов, вооруженные в главном калибре шестью мощными двенадцатидюймовыми орудиями;

- и наконец гиганты, на момент постройки крупнейшие военные корабли в мире: линкоры "Бисмарк" и "Тирпиц" водоизмещением свыше 46 тыс. тонн каждый.

Большие корабли сходили со стапелей верфей в Гамбурге, Киле и Вильгельмсхафене, вспарывали светлую балтийскую волну, поднимали стволы могучих орудий и словно символизировали сакральную германскую мощь. Так воспринимал их Гитлер; так воспринимали их тысячи военных моряков; так воспринимали их миллионы немцев.

Когда в 1939 году началась война, панцерники с большим запасом свободного плавания, "Адмирал Граф Шпее", "Дойчланд" и несколько подводных лодок сразу попытались перерезать торговые коммуникации, а в ноябре в море вышли тяжелые линейные крейсера "Шарнхорст" и "Гнейзенау". У побережья Исландии они обнаружили и быстро потопили британский крейсер "Равалпинди". Это был, несомненно, шок для Британии и ещё один стимул предельно форсировать развитие своего флота - прежде никогда ещё немецкие военные корабли так далеко к северу не забирались; кроме того, за два десятилетия Британия как-то отвыкла от реальности угрозы со стороны Германии на море.

7 сентября 1939 года был потоплен британский авианосец "Корейджес". Очень большие потери понес британский флот в Средиземном море (хотя это не было связано с действиями надводного флота Германии).

В 1940 году большая часть Кригсмарине обеспечивала поддержку вторжения в Норвегию. Там флот понес неожиданно тяжелые потери (в Нарвике погибла едва не половина всех эсминцев, огнем береговой батареи был выведен из строя тяжелый крейсер "Блюхер").

Чуть ли не единственный залп береговой батареи принес неожиданный результат: снаряд после нескольких рикошетов внутри крейсера попал в один из артпогребов и вызвал взрыв, который погубил мощный корабль. Специалисты долго анализировали этот эпизод; по всему получалось, что орудие такого калибра не могло нанести столь тяжелое повреждение - но, как говорится, на войне бывает и то, чего не может быть.

"Шарнхорст" и "Гнейзенау" под командованием адмирала Лютьенса обеспечивали высадку в Нарвике и имели краткое столкновение с линейным крейсером "Риноун". "Гнейзенау" получил три попадания и потерял несколько членов экипажа.

Потери были возмещены за счет трофеев: Кригсмарине получил 5 норвежских и голландских броненосцев береговой обороны, голландский крейсер и эсминец, 6 норвежских миноносцев, в том числе 4 - новой постройки, несколько тральщиков и сторожевых кораблей.

Двумя месяцами позднее, когда англичане эвакуировали из района Дюнкерка свой экспедиционный корпус (эвакуация сопровождалась несравненно меньшими потерями, чем Люфтваффе и Кригсмарине реально могли нанести политическое руководство Германии не оставляло надежд на выход Англии из войны и поэтому не стремилось в данном эпизоде нанести тяжелое поражение), соединение немецких кораблей вернулись в те же воды и потопили авианосец "Глориес" и два эсминца.

В том же году, 14 октября, отважный и удачливый немецкий подводник, капитан Прин, провел свою лодку по опаснейшему фарватеру прямо в главную базу Флота Метрополии, в Скапа-Флоу и точным торпедным ударом потопил линкор "Роял Оук".

Ситуация складывалась так, что впервые в истории у германского флота появлялся серьезный шанс в борьбе с флотом британским или, шире, в битву за Атлантику9.

К общим, как принято сейчас говорить, геополитическим соображениям следовало отнести и то, что в это время второй (или первый, как посмотреть) и наверное неизбежный противник Рейха, СССР, находился в дальней стадии подготовки к войне, но к 1943 году - не начни немцы первыми войну, - мог стать превосходящим на решающем для Германии, сухопутном ФВД.

В ЕДИНОМ СТРОЮ

"Битва за Атлантику" логично требовала перемещения основных сил Кригсмарине на французское побережье. В первые рейды надводные корабли выходили из Балтики, а возвращались (если возвращались) в порты Франции. После трагически завершенного рейда "Адмирала графа Шпее", о котором мы уже рассказывали, второй "карманный линкор", "Адмирал Шеер" вышел в июне из Германии в долгий рейд на просторы Атлантики и Индийского океана.

В сентябре 1940 года по проливам и через Северную Атлантику прошел весьма не скоро обнаруженный морской разведкой тяжелый крейсер "Адмирал Хиппер". После стычки с конвоем союзников он первым из тяжелых немецких кораблей прибыл в Брест. И наконец в феврале 1941 года адмирал Лютьенс снова вышел с "Гнейзенау" и "Шарнхорстом" на север, на этот раз на операции в Атлантике.

Проходя между Фарерскими островами и Исландией, они были обнаружены британским крейсером "Наяда", но бой не приняли, отошли на север, заправились из поджидавшего там танкера и через неделю под покровом темноты и тумана незамеченными прошли Датским проливом и вырвались на оперативный простор в зоны оживленного судоходства.

Крейсерство на коммуникациях оказалось эффективным: постоянно пополняя запасы топлива с кораблей снабжения, линейные крейсера за два месяца плавания потопили союзные суда общим тоннажем 116000 тонн. В тот же период несколько небольших конвоев было перехвачено и растерзано "волчьей стаей" подводных лодок Деница.

- Впервые в нашей истории, - заявил адмирал Лютьенс своим экипажам, немецким боевым кораблям удалось прорвать британскую блокаду. Так мы и будем двигаться к окончательной победе.

Момент назрел

...Битва за Атлантику близилась к кульминации, немецкие подлодки, боевые корабли и авиация добивались все больших успехов. С каждым месяцем потери союзников в Атлантике нарастали, в марте 1941 года стали наиболее тяжелыми.

Адмирал Редер прекрасно понимал, что ситуация складывается для него благоприятно, - таких потерь никто долго выдержать не мог. Теперь было самое время поставить все на карту. И он сообщил Лютьенсу, чтобы тот не тянул с приходом в Брест, потому что "Бисмарк" уже почти готов к выходу в море, а вместе с ним в новой операции в Атлантике должны будут принять участие "Шарнхорст", "Гнейзенау" и новый тяжелый крейсер "Принц Ойген".

Знаки судьбы.

В один прекрасный день на "Бисмарке" отрабатывали работы по ремонту повреждений рулей. Матрос Герберт Блюм из аварийной команды спросил вахтенного офицера, нельзя ли прикинуться убитыми и немного отдохнуть.

- Ну ладно, - усмехнулся офицер, - можете прикинуться мертвыми. Наденьте бескозырки задом наперед, ложитесь на палубу, и все будут знать, что вам каюк.

Когда учения закончились, тот же офицер заметил:

- Вероятность, что рулевой отсек будет поврежден, - один к ста тысячам.

Тогда на эту реплику никто не обратил внимания, но через несколько недель Блюму пришлось о ней вспомнить...

ПЕРЕЛОМНЫЙ МОМЕНТ

Миг судьбы.

Одно из самых увлекательных и популярных занятий в современной историографии - отыскание "судьбоносных" мгновений, когда создавалась переломная ситуация и от ближайших последующих действий или происшествий зависели самым серьезным образом все последующие эпизоды. Одно из таких "мгновений", несомненно - это последняя неделя марта и начало апреля 1941 года.

Это касается судьбы Британии.

На континенте у неё не оставалось больше союзников. США, которые поддерживали Англию и готовились к вступлению в войну на её стороне, находились за океаном и не располагали в Атлантике достаточно мощным военным флотом. Вермахт и Люфтваффе значительно превосходили армию и Королевский воздушный флот; вторжение на Британские острова пока что не предполагалось (не было ещё в достаточной мере ни переправных средств, ни достаточного обеспечения и прикрытия 60 дивизий, которые считались минимально необходимыми для покорения Англии). Да и принято было уже давно верхушкой наци стратегическое решение (план "Барбаросса") о широкомасштабном наступлении на СССР. Но установление действительной блокады в Атлантике, разрыв "кровеносных сосудов", питающих Англию, имело бы ничуть не меньшее значение для дальнейшего хода войны. Англию можно было не завоевывать в ходе тяжелейших десантов и сухопутных битв - через некоторое время она бы перестала быть непосредственной опасностью и пусть временно, но устранялась бы война "на два фронта", о гибельности для Германии которой вполне отдавало себе отчет и нацистское руководство.

А обстановка складывалась так, что Кригсмарине могли сосредоточить ударную группировку (надводные корабли и подводный флот), которая при поддержке Люфтваффе могла разорвать британские коммуникации. "Бисмарк", линейные крейсера "Шарнхорст" и "Гнейзенау", тяжелый крейсер "Принц Ойген", легкие крейсера и эсминцы при правильном руководстве и обеспечении операций могли реально выиграть "битву за Атлантику" - и тогда, как сдержанно отмечают британские историки, "для Великобритании это могло означать катастрофу и повлиять на весь ход войны".

Несомненно, это понимали и в штабе Редера.

2 апреля 1941 года, ровно через две недели после прибытия "Шарнхорста" и "Гнейзенау" в Брест, штаб германского военно-морского флота издал предварительный приказ. В ближайшее новолуние в конце месяца "Бисмарку" и "Принцу Ойгену" предстояло встретиться в Атлантике с "Гнейзенау" и вместе атаковать конвои союзников. Командующим соединением назначался опытный моряк Гюнтер Лютьенс.

Но уже тогда история начала вносить свои поправки. "Шарнхорст" присоединиться к ним к тому времени уже не мог - неисправности в силовых установках, произошедшие во время первого успешного рейдерства в Атлантике, потребовали немедленного устранения, и на корабле в разгаре был ремонт котлов.

В отличие от приказов Лютьенса на предыдущую операцию, которые запрещали атаку кораблей сопровождения, на этот раз "Бисмарку" предстояло отвлекать на себя их огонь, пока "Гнейзенау" с "Принцем Ойгеном" станут атаковать и топить суда конвоя. Прямых столкновений с боевыми кораблями противника, с чисто военными эскадрами следовало избегать, поскольку целью операции было уничтожение транспортных судов.

Если бы эта эскадра, даже без "Шарнхорста", вышла в море, это все же представляло собой большую опасность.

...Но военная судьба продолжала вносить свои поправки. На этот раз был "поправлен" второй линкор.

Английские самолеты бомбили Брест, и одна бомба попала в док № 8, где стоял "Гнейзенау". Бомба не взорвалась, но "Гнейзенау" переставили к бочке на рейде. 6 апреля в 9 часов его атаковал торпедоносец британской береговой авиации. Пилот - шотландец лейтенант Кеннет Кэмпбелл - пролетел над самым молом и прорвался сквозь убийственный зенитный огонь. В считанные мгновения, прежде чем самолет был растерзан снарядами и погиб со всем экипажем, летчики успели сбросить торпеду, которая попала "Гнейзенау" в корму, повредила винты, затопила оба машинных отделения и вывела корабль из строя на шесть месяцев.

...Именно в тот день, когда был торпедирован "Гнейзенау", немецкая армия начала вторжение в Грецию и подготовку к высадке на Крит, чтобы овладеть Восточным Средиземноморьем. Если бы британская Средиземноморская флотилия адмирала Канингема оказалась отрезанной от метрополии...

От могучего соединения в составе линкора, двух линейных крейсеров и тяжелого крейсера осталась только пара, хотя вся ещё мощная - "Бисмарк" и "Принц Ойген".

24 апреля немцев постигло новое несчастье. В тридцати метрах от "Принца Ойгена" взорвалась магнитная мина и повредила ему гребной винт. Неисправность нельзя было устранить меньше чем за две недели, так что эскадра могла выйти в море не раньше чем в конце мая. Приходилось заново планировать все сроки.

Лютьенс полетел в Берлин.

Персоналии

Гюнтеру Лютьенсу был тогда 51 год. Родился он в Висбадене в семье коммерсанта, в морской кадетский корпус в Киле поступил в 1908 году, закончил его двадцатым (из ста шестидесяти выпускников).

У Лютьенса была репутация человека, который справится со всем, за что бы ни взялся. В первую мировую войну он сражался на эсминце у берегов Фландрии в проливе Ла Манш, в тридцатые годы ходил командиром на крейсере "Карлсруэ" в Северную и Южную Америку - тогда же Дениц командовал крейсером "Эмден" в походе на Дальний Восток. На обратном пути они встретились в испанском порту Виго и в Германию вернулись вместе.

Позднее Лютьенс стал начальником управления кадров Кригсмарине, потом получил адмиральский чин и назначение командовать флотилией эсминцев. При захвате Норвегии находился на борту "Гнейзенау" в качестве заместителя командующего, адмирала Маршалла, и был отмечен Рыцарским крестом.

Рослый, представительный, сдержанный и молчаливый Лютьенс всегда носил адмиральский кортик старого имперского образца. Адмирал Конрад Патциг, его преемник на посту начальника управления кадров, называл этого умного, рассудительного и надежного адмирала одним из самых способных командиров германского военно-морского флота.

...Редер спросил Лютьенса, что тот думает о переносе сроков операции, и Лютьенс ответил, что считает это неизбежным, по крайней мере до тех пор, пока не встанут в строй "Шарнхорст" или "Тирпиц".

Но Редер настаивал: световой день все увеличивался и становилось все меньше шансов для "Бисмарка" прорваться незамеченным в Атлантику.

Лютьенс - по словам Редера - не был до конца убежден, но все-таки согласился. Как позднее говорил он Патцигу, ничего другого ему просто не оставалось.

И сказал ещё одну фразу, позже процитированную Конрадом Патцигу:

- Пойми, в неравной битве с британским флотом мне рано или поздно все равно придет конец. Но я давно привел свои дела в порядок и сделаю все, чтобы с честью выполнить возложенную на меня миссию...

В начале мая Лютьенс полетел в Данциг и с офицерами своего штаба вступил на борт "Бисмарка".

Штаб флотилии:

Начальник - капитан Нетцбанд, бывший капитан "Гнейзенау", оперативный офицер - Пауль Ашер, бывший начальник артиллерии на крейсере "Адмирал Граф Шпее" во время его рейда в Южной Атлантике; после потопления корабля Ашер оказался интернированным в Аргентине и оттуда бежал в Германию. Капитан Эрих Мелмс - начальник службы снабжения и кадровой службы флотилии.

Фрегаттен-капитан Ничке, офицер связи, слыл любителем литературы и искусства. Фрегаттен-капитан Таннееман был начальником технической службы флотилии на тяжелом крейсере "Блюхер", потопленном в 1940 году. С ними прибыли доктор Риге, начальник медицинской службы, и доктор Лангнер заместитель начальника юридической службы флотилии.

Свое место на борту заняли доктор Экстербринк, начальник флотской метеорологической службы, со своим штабом, а также офицер связи с подводными лодками из штаба адмирала Деница, и майор Гроэ, офицер связи люфтваффе.

Операции был присвоен шифр "Райнюбунг" ("Учения на Рейне"), а день "Д" назначен на 18 мая.

Напутствие

Пятого мая личным поездом на инспекцию "Бисмарка" и "Тирпица" прибыл Гитлер. Его сопровождал генерал Кейтель, начальник Генерального штаба, капитан фон Путткамер, военно-морской адьютант Гитлера, и Вальтер Хевель, представитель Риббентропа в ставке фюрера.

В Готтенсхафене вся команда погрузилась на яхту и отправилась на дальний рейд, где могучей громадой высился "Бисмарк". Даже Гитлер затаил дыхание, когда увидел столь могучий и прекрасный в своей силе корабль. Команда была построена на палубе, адмирал Лютьенс, капитан Линдеман и вахтенный офицер ожидали Гитлера на мостике.

Фюрер провел смотр команды и осмотр корабля. В носовой башне управления огнем он задержался почти на полчаса, слушая пояснения лейтенанта Кардинала, который с блеском докладывал, как в приборы вводятся данные по скорости, курсу, направлению ветра и температуре воздуха, и как те автоматически рассчитывают верную дистанцию и прицел.

Технические подробности Гитлер слушал с куда большим интересом, чем доклады старика Редера о морской стратегии. Кейтель, в прошлом артиллерист, слушал с ещё большим интересом.

Лютьенс заверил Гитлера, что на этот раз, благодаря превосходству "Бисмарка", они смогут атаковать любые корабли сопровождения, пока "Принц Ойген" будет топить транспортники.

- Значит, бояться нечего? - поинтересовался Гитлер. - А как насчет атак торпедоносцев?

- Да, - согласился Лютьенс, - это беспокоит и меня. Но корабль с такой огневой мощью как-нибудь справится и с этим.

(Как-то Лютьенс говорил приятелям, что для корабля с таким бронированием, как "Бисмарк", попадание торпеды не опаснее блошиного укуса - неприятно, но особо повредить не может).

Потом Гитлер сошел на берег и осмотрел стоявший у причала "Тирпиц". Капитан Топп попросил его разрешить его кораблю сопровождать "Бисмарка" в первой его операции. Гитлер выслушал его, но ничего не сказал.

Оперативное обеспечение.