Охота на флагманов

Недалеко от берега поднялся ветер, и вскоре они оказались в бурном море. Многие начали страдать от морской болезни, но это не помешало им всем отметить чаркой джина двадцать пятую годовщину рождения Брюстера. На следующий день погода улеглась, и вечером они увидели перед собой горы. Наутро в самые ранние часы они подошли к островам и Ларсен бросил якорь в маленьком, заброшенном заливе.

Наступило время погрузить "Шерриоты" в воду и прикрепить их к днищу на весь остаток 100-мильного пути через фьорды. Но как только они сняли брезент и маскировочные сети, которые их покрывали, как с носа раздался крик "Самолет!". Экипажу и диверсантам едва хватило времени, чтобы снова набросить маскировку, как самолет промчался над их головой. Этот самолет, да и другие пролетали довольно близко от них, и потому Ларсен решил перебраться в другое место. На другой, ещё более удаленной стоянке "шерриоты" были погружены в воду через борт судна, а Брюстер и Эванс, переодевшись в водолазные костюмы, установили их под килем.

Затем они увидели приближавшуюся весельную шлюпку. Англичане спустились вниз. Лодка подошла к правому борту, и Ларсен увидел в ней бородатого старика. Тот начал несвязный разговор, затем увидел свисавший с борта канат, который поддерживал "шерриот".

"Зачем это?" - спросил он, указывая на "шерриот".

С Ларсена это было уже достаточно.

- "Это специальное устройство, чтобы тралить мины. Мы работаем на немцев, и если ты кому-нибудь проболтаешься, то будешь иметь дело с гестапо. Вот тебе пачка масла. И убирайся."

С момента своего отплытия из Шетландии "Артур" постоянно получал сигналы от самолетов-разведчиков, ("Спитфайеров"), что Тирпиц находится в Тронхайме. Теперь, когда оставалось меньше сорока восьми часов до места атаки (они опаздывали на одни сутки, но это допускалось планом проведения операции), и они уже находились в водах, где их могут в любое время задержать и обыскать, они выбросили за борт радиоприемник, вместе с люльками для "шерриотов", и вообще все, что обычно не должно находиться на рыбачьем судне. Ручной пулемет, который они получили на всякий случай, был надежно спрятан в тайном отсеке вместе с упакованными туда рюкзаками и запасом провианта для снабжения во время последующего бегства.

Последней остановкой "Артура" стала деревня Хествик на восточном берегу острова, всего в пятнадцати милях от крепости Агденес. Здесь Ларсен должен был получить от местных связных информацию о немецких минных полях и корабельном контроле. Но на пути, при подходе к Тронхаймследен отчаянно зачихал мотор. Бьерноу решил, что это клапан, и что вода попала в цилиндр. Мотор работал все хуже и хуже, и к тому времени, когда они добрались до Хествика в 22 00, мотор заглох окончательно.

"Ты разбери мотор, - сказал Ларсен Бьерноу, - а я пойду повидаюсь со своим связным".

Связным был владелец магазина Нельс Штром. Войдя в лавку, Ларсен спросил:

- Вам нужен торф?

Это был пароль, на который Штром должен был ответить: "Нет, спасибо. Вас послал Одд Серли?". Однако вместо этого он сказал:

- Да, можем взять у вас все, что у вас есть.

"Бог мой, - подумал Ларсен, - может, я не туда попал?"

Он сказал:

- Я могу предложить вам не так уж много. Так приказал Одд Серли.

Какое-то время Штром недоумевал, затем до него дошел истинный смысл сказанных слов.

Он сообщил Ларсену систему контроля при входе в фьорд и рассказал о тех документах, которые при этом обычно спрашиваются немцами. Потом оба отправились на "Артур", чтобы выяснить, что же стряслось с мотором.

Бьерноу, весь в масле, появился на палубе и показал клапан. "Посмотри, - сказал он, - его здорово разворотило. Мы так плыть не можем".

Штром отвел его к дому кузнеца поднял того с постели. Кузнец был другом Штрома, и на него было можно положиться. Два часа Бьерноу трудился над поврежденным клапаном, и уже к рассвету вернулся с ним на "Артур". После того, как он снова собрал мотор, он сказал: "Должно хватить до Тронхайма, а дальше кто его знает..."

Конечно, это было неудачным началом самого ответственного участка их путешествия, но ничего не оставалось делать, как надеяться. Было около семи утра. Ларсен и Бьерноу не спали почти всю ночь.

- Ладно, - сказал Ларсен, - у нас есть пара часов, чтобы вздремнуть. А потом двинемся дальше. К вечеру мы должны быть свеженькими.

Пройти мимо патрульного судна в Агеденес было, конечно, самым ответственным и рискованным делом. Когда Ларсен заметил катер у самого подножья Агеденесской крепости, почти у северного берега, то все заняли свои места: Ларсен и Бьерноу за штурвалом, Стренд у двигателя, Кальв на носу, шесть англичан спустились в тайный отсек за моторном отделением.

В это утро на море был легкий бриз, но когда они уже подходили к патрульному судну, то к своему ужасу Ларсен увидел, что море стало гладким как зеркало. Взглянув за борт, он отчетливо увидел в воде очертания "шерриотов". Как же немцы на патрульном катере их не заметят?

В ста футах от патрульного катера Ларсен дал сигнал остановить двигатель, и его знакомый звук резко оборвался. Группа немецких солдат на носу катера смотрели на подходящий "Артур". Когда тот подошел совсем близко, один из солдат стал внимательно всматриваться в воду у борта. Неужели он увидел "шерриоты"? Кальв бросил с борта причальный канат, который по счастливой случайности попал на плечи этого солдата. Его внимание было отвлечено, он натянул канат, чтобы удерживать "Артур" у борта. Капитан катера, лейтенант вступил на борт.

"Документы".

Ларсен протянул ему поддельные документы, надеясь, что тот только взглянет на них, и путь будет свободен.

Но лейтенант спустился вниз по трапу в каюту, сел за обеденный стол и разложил документы перед собой.

- Значит, вы пришли из Кристиансунда, - заметил он, - а вы знаете моего друга лейтенанта Орманна, начальника тамошней гавани?

Ларсен напрягся, ожидая ловушки.

- Да, - неопределенно протянул он.

- Лейтенант - мой старый друг, - сказал немец, - мы вместе учились в школе.

Он продолжал так долго и лениво перебирать документы, что англичане стали думать, не случилось ли чего-нибудь. Если это так, то они приготовили пулемет и пистолеты.

- Какой груз?, - спросил лейтенант.

- Торе, - ответил Ларсен (по-норвежски это означает торф).

- Что это?

Ларсен едва удержался, чтобы не сказать это слово по-английски.

- Топливо для печей, - сказал он. - Его копают из под земли.

- Назовите по буквам.

Ларсен назвал, и лейтенант тщательно записал это слово.

- Радио на борту есть?.

- Нет.

- Фотокамеры?

- Нет.

- Пассажиры?

- Нет.

Лейтенант возвратил пропуск, присовокупив:

- Не забудьте предъявить его коменданту пристани в Тронхайме по прибытии.

Они поднялись на палубу. Лейтенант заглянул в рубку, в машинное отделение, затем помахал рукой, показывая, что Ларсен может двигаться дальше.

Концы были отданы, и Ларсен медленно двинулся вперед. Вода забурлила у борта, скрывая очертания "шерриотов".

Медленно двинулся назад и сторожевой катер.

На "Артуре" раздался вздох облегчения. Команды "шерриотов" и их ассистенты были освобождены из своего отсека и поднялись на палубу. Всем хотелось петь и кричать. Теперь между ними и их целью, между маленьким воинственным Георгом и огромным драконом, безмятежно лежащим в своем логовище в начале фьорда, оставалось только сорок миль чистой воды.

Все время после полудня "Артур" плелся вдоль северного побережья фьорда. Море оставалось спокойным, погода была прекрасная. По фьорду во всех направлениях сновали суда. Когда мимо них к выходу в фьорд промчался эсминец, то Ларсену пришлось сбросить скорость, чтобы волной от эсминца не оторвало "шерриоты".

К закату они добрались до юго-восточного отрога фьорда и повернули на север. Погода начала меняться - поднялся ветер, и над головой стали сгущаться облака. Впереди показались тусклые огни Тронхайма, и они уже могли видеть на фоне ночного небе двойные купола собора. Оставалось пройти пятнадцать миль.

- Давайте приготовимся, - сказал Ларсен.

Крейг и Эванс спустились вниз, и ассистенты помогли им облачиться в водолазные костюмы. За ними спустились Брюстер и Браун.

Наступал момент, которого они напряженно ждали. Долгие месяцы подготовки, опасное и успешное путешествие сквозь фьорды - все подходило к своему завершению. Они были накануне своей цели - попытки потопить Тирпиц. А ведь сама идея казалась настолько фантастичной, что понадобилось немало времени и усилий для того, чтобы только попробовать осуществить её в реальности...

Брюстер надевал нижнюю часть своего глубоководного костюма, когда корабль резко качнуло, и его отбросило в сторону.

"Погода ухудшается," - заметил кто-то.

Для Ларсена наверху за штурвалом это было хуже всего, что можно было придумать. За последние полчаса ветер значительно усилился. Корабль шел теперь по бурному морю, его борта то касались гребней волн, то он зарывался в борозду между волнами. Каждый взлет и падение корабля означали одновременно взлет и падение "шерриотов". Как долго их могут держать соединительные тросы?

Внезапно раздался глухой звук, - это один из "шерриотов" резко подняло вверх и он ударил по винту. Затем движение "Артура" вперед стало как будто легче.

- Боюсь, что мы потеряли "шерриоты", - сказал Ларсен. - Надо посмотреть.

Они двинулись к берегу, и в укромном заливчике Эванс в своем подводном костюме шагнул за борт. Через мгновение он показался на поверхности с новостью, которую все так боялись: оба "шерриота" пропали.

В маленькой рубке англичане и норвежцы молча смотрели друг на друга в полном отчаянии. Пройти такой путь, доставить себя и оружие на расстояние возможного удара по цели, а затем потерять все, - об этом просто невозможно было подумать. Никто не проронил ни слова. Говорить было не о чем...

Вот выдержка из интервью с лейтенантом Брюстером в документальной программе Би-Би-Си "Цель - Тирпиц"

"Итак, мы шли вверх по Тронхаймскому фьорду, погода была просто великолепной, но когда спустилась темнота, погода начала ухудшаться, а когда же мы повернули на северо-восток, поднялся острый ледяной ветер. "Артур" подпрыгивал на волнах вверх и вниз, а "шерриоты" стали колотиться о днище корабля. Это стало нас беспокоить, я спросил у Ларсена, не лучше ли нам остановиться, но в это время мы были уже так недалеко от Тронхайма, что Ларсен сказал, что это, наверное, не желательно. Поэтому мы двинулись медленно вперед, чтобы достичь Тирпица и сделать свое дело до наступления дня.

Вскоре после этого удары стали все сильнее, потом раздался мощный грохот, и что-то ударило по винту. Ларсен сказал, что "шерриоты" сорвались, он почувствовал это по тому, как легко вдруг пошел корабль. Конечно, для нас это был ужасный удар, но мы все-таки надеялись, что может быть оторвался только один "шерриот", поэтому мы двинулись к укромному местечку и матрос 1 статьи Эванс отправился вниз. Он быстро вынырнул обратно и сказал, что под килем уже ничего нет. В это невозможно было поверить, ведь мы находились всего в пяти милях от Тирпица. Можете себе представить наши ощущения, тем более, что мы опоздали на сутки, а ведь накануне погода была вполне приличной..."

Конечно, возвращаться обратно через фьорды было нельзя. Документы не были зарегистрированы в Тронхайме, да и двигатель был на последнем издыхании. Оставалось только одно - бросить корабль и добираться пешком. Они были далеко от места, где их ожидали люди Сопротивления; но у моряков было оружие, запасы продовольствия и карты, и они решили сами пройти шестьдесят миль до шведской границы.

В два часа ночи, сбросив торф за борт, пятеро отправились на шлюпке на берег. Один вернулся на "Артур", а затем, открыв кингстоны и проделав отверстия в борту ниже ватерлинии, все отправились к берегу. Вместе все десять человек двинулись на восток. Они добрались до леса и улеглись спать. Потом они разбились на две группы - у маленьких отрядов было больше шансов пройти, не вызывая особых подозрений. В одной группе были Ларсен, Кальв, Крейг, Эванс и Тебб. В другой Брюстер, Браун, Коузи, Бьерноу и Стренд.

Обе группы дошли до шведской границы. Группа Брюстера прошла по высокогорью и благополучно перешла границу, но группа Ларсена, которая шла гораздо ниже из-за усталости и обморожения Эванса, натолкнулась на норвежских пограничников. Началась перестрелка. Эванс, который заметно отстал от основной группы, сумел первым выхватить револьвер и открыть огонь. Один из пограничников и Эванс получили ранения. За время перестрелки остальная часть группы успешно пересекла границу.

На следующий день немцы нашли Эванса в заброшенной хижине, куда он смог доползти. Они забрали его в госпиталь и вылечили, а затем подвергли жестоким допросам в гестапо. Эванс рассказал все, что знал о "шерриотах" и их функциях. После этого Эванса расстреляли32.

Неделю спустя остальная часть группы вылетела в Лондон. Немцы тем временем в Тронхайме "Артура" подняли со дна (его мачты торчали из воды), и в результате обследования "трофея" и выколоченной из Эванса информации многочисленные секреты были раскрыты. Намерение англичан использовать "управляемые торпеды" послужило дополнительным стимулом в продвижении немецких разработок, так что к концу войны у Кригсмарине было уже более сотни таких систем. Об их успешном боевом применении сведений нет...

Почти по-семейному...

А в укромном уголке Фоеттен фьорда, даже не догадываясь о том переполохе, который поднялся вокруг Тирпица, на нем спокойно продолжались ремонтные работы. Ремонт шел три месяца и, несмотря на отсутствие механизмов и возможностей хорошо оборудованного дока, рабочие, которых направили из Германии, творили чудеса, осуществив сложнейшие работы, включая установку батоборта вокруг корпуса линкора и снятие с корабля огромного руля.

Заботы были не только у ремонтников - капитан Топп думал снова о том, как занять людей. Поскольку на корабле во время ремонта постоянно нужен был только основной костяк команды, то остальным был предоставлен посменный отпуск в Германию. Для тех же, кто оставался на корабле, были организованы ежедневные прогулки на лыжах, а вечером показ фильмов и концерты. Культивировался и своеобразный спорт: на корабле развелось так много крыс, что за каждый предъявленный крысиный хвост было обещано вознаграждение в пять марок или бутылка шнапса. Это вдохновило группу кочегаров на идею изготовления из старой мешковины искусственных крысиных хвостов. Им удалось получить несколько бутылок шнапса, прежде чем их обман не раскрылся.

В Рождество на палубе была установлена большая елка, кубрик был украшен бумажными лентами, а 31 декабря все сели за специальный предновогодний стол.

Каждый член команды получил по бутылке вина, дополнительный табачный паек, пакет сладостей и книгу. После ужина в кают-компании был разыгран шуточный спектакль и офицер башенного орудия, капитан-лейтенант, удачно изображал Гитлера.

В полночь капитан обратился по громкоговорителю к команде. Он поблагодарил всех за высокое присутствие духа и хорошую дисциплину. "Чарли" сказал, что все ожидали, после первого прихода в Норвегию, что будут принимать участие в боевых операциях в Арктике и северной Атлантике "вплоть до берегов Франции". Однако этого не произошло. "Мы сжали зубы и подчинились приказу командования, хотя это было нелегко".

Топп закончил свою речь выражением надежды:

"Мы вступаем в новый год... и мы уверены, что когда наступит время решительного испытания, мы будем к нему готовы. Желаю всем счастливого нового года."

ЕЩЕ ОДНА ПОПЫТКА

В тот же новогодний вечер, в 500 милях к северу, развернулась одна из последних операций крупных немецких надводных кораблей. Вице-адмирал Кюмметц получил приказ на флагмане "Хиппер" вместе с "Лютцовым" и шестью эсминцами выступить против последнего в этом году русского конвоя JW 51В33.

Здесь надо на время вновь вернуться на зыбкую почву исторических предположений. Опорой, естественно, должны служить реальные исторические факты, которые свидетельствуют о том, что к концу 1942 года в войне произошел перелом, который в конечном итоге привел к жесточайшему поражению Германии. Перелом этот ещё не скоро был осознан политическим руководством Германии, а в определенной мере и стран-союзников, и все же он состоялся и был необратим.

Если говорить по самому большому счету, то война Германией была проиграна с самого своего начала - или ещё раньше, когда руководство правящей в стране НСАП начало к ней подготовку. Единственным реальным шансом для устойчивого подъема Германии было не начинать войну вообще, но природа национал-социализма не допускала такой ход событий. Да, политическое устройство, которое сложилось в Европе после Первой мировой войны, было, по самым мягким суждениям, несовершенным, но его преодоление не обязательно требовало войны, да ещё такой жесточайшей, всемирной трагедии. После Второй мировой многое было тоже несовершенно или даже несправедливо, трудности имеются и сейчас - но, кажется, сейчас уже больше людей понимают, что война - иногда быстрое, но быть может всегда наихудшее решение проблем.

Впрочем, возможно, сказывается фактор существования оружия массового уничтожения в современном мире...

Но что касается специфически военного аспекта, военных действий как таковых, то события второй половины 1942 года представляли собой определенный узел и от "развязывания" или разрубания его многое зависело.

Германия сосредоточила практически все свои силы на двух направлениях: наступлении на юг СССР и на Ближний Восток. Сталинградская битва и эпопея борьбы за Кавказ описаны у нас подробно, многократно и едва ли не во всех аспектах; общеизвестно, что в числе важнейших целей Германии был захват нефтеносных районов с одновременным разрывом поставки нефти Красной Армии. События на Средиземном море и в Северной Африке известны у нас гораздо меньше; но подтекст у них, в принципе, тот же - сырье и нефть, конкретно выйти на богатейшие нефтяные поля Ближнего Востока, лишив доступа к ним Союзников.

Опасность этого удара Союзники, конечно, понимали - точно так же понимали и то, что стратегические предвоенные запасы нефтепродуктов в странах Оси иссякают, а их пополнение с небольших месторождений в Румынии и в Карпатах далеко не достаточно. Все большую роль для Германии стало приобретать производство синтетического горючего; серьезным также для них было значение добычи горючего из прибалтийских сланцев - и все равно горючего сильно, а затем и катастрофически не хватало, не в последнюю очередь потому, что нефтехранилища, заводы по производству синтетических ГСМ и нефтеперегонные предприятия неделю от недели подвергались все более массированным, все более целенаправленным и эффективным бомбардировкам. Нехватка горючего сковывала действия не только флота - во всех войсках ощущались серьезные трудности.

Едва ли стоит сомневаться, что даже в случае военного операционного успеха немцев на любом из направлений конечная победа осталась бы за союзниками, но сроки, цена и характер победы оказались бы иными.

И здесь становится понятным, почему англичане бросили лучшие силы своего флота на обеспечение Средиземноморской кампании и шли на любые потери, пока натиск немцев не выдохся - и почему вернули на Северную Атлантику часть боевых кораблей и возобновили проводку конвоев в СССР.

Тенью, полунамеком, полупризнанием, полудогадкой проходит даже во многих западных исследованиях мысль о том доставка грузов в СССР - четыре миллиона тонн за войну! - была не только выполнением в простом понимании союзнического долга.

Поставки, несомненно, легли тяжелым грузом на британскую и американскую экономику (хотя - вот парадокс экономического развития - к концу войны экономика США стала куда сильнее!). И все же получается, что поставки были для Союзников наиболее удобной, а значит и наиболее выгодной формой действий. Они помогали восстановить и помогали поддерживать и повышать боеспособность Красной Армии - потому что, не будь этого, им бы пришлось противостоять германской военной машине другими средствами и в других масштабах.

Поставки были отнюдь не благотворительностью и отнюдь не выражением "верности союзническому долгу": каждый сожженный немецкий танк, каждый сбитый самолет, каждое перемолотое на Восточном фронте немецкое соединение больше не составляло угрозу для Союзников. Это уже не говоря о том, что "северные" конвои прерывались, иногда более чем на полгода, когда обстановка на море для Британии усложнялась.

Пресловутая несговорчивость Сталина, якобы не позволявшая прямо участвовать войскам союзников в боевых действия в России - отчасти просто неправда34, а в ещё большей степени, похоже, только предлог для того, чтобы "оправдать" не-ведение ими таких действий. На самом деле никаких особых препятствий не чинили британским летчикам и инструкторам, которые в тяжелейшее лето 1941 года не только доставляли боевые самолеты на Север России, но и непосредственно участвовали в боях; никто не мешал базировать английские эскадрильи в Ваенге и на Ягоднике, более того, наши создавали и там (заботами капитана Дзюбы, например), равно как и на украинских аэродромах, где дозаправлялись, ремонтировались и оснащались сотни тяжелых самолетов - участников "челночных бомбардировок", режим максимального благоприятствования.

Реальные условия и военного, и тылового обеспечения, быта, лечения и отдыха моряков и солдат Союзников были существенно выше, чем у наших офицеров и солдат, и если англичане как-то охарактеризовали условия в советском госпитале, где лечили раненых и больных моряков очередного конвой, как "ужасные" и предлагали даже высадить бригаду врачей и медперсонала, то они просто не представляли, каковы же на самом деле были "стандарты" для советских моряков и офицеров.

Единственный случай, когда прямое участие было вроде как предложено и получен отказ (сопровождаемый двухдесятиленими возмущенными "наглостью предложения" криками ветеранов и историков "сталинской" закалки) - это предложение направить английские войска для защиты прикавказских месторождений нефти. Но пойдем в анализе этого случая чуть дальше. Да, от этой помощи англичан, от размещения английских войск на соответствующем фронте или в ближнем его тылу Сталин отказался; но если бы (не дай Бог!) Вермахт вышел бы к Каспию - кто бы это отказывал или не отказывал союзнику в праве на проведение операции против гитлеровцев ещё на одном фронте? Об этом даже и не спрашивалось бы, известили бы в обычной своей постоянной переписке, да и только.

Здесь, наверное, не стоит говорить о том, что Союзники платили "студебеккерами", "аэрокобрами" и аргентинской тушенкой за русскую кровь. Это и так, и не так. Наша страна платила кровью прежде всего за собственные беды, за свою гражданскую войну (с маленькой буквы), за особенности государственного режима и особенно - практики его осуществления.

У Союзников, в общем-то, был выбор - как и в какой форме строить не ими начатые военные действия, как вести не ими начатую войну. Военно-экономическая помощь своему важнейшему союзнику была наиболее удобной для них формой; у них был выбор между потерей сотен судов, потерей почти миллиона тонн грузов и тысячи жизней моряков - и прямыми военными действиями, которые все эти потери увеличили бы стократ. У нас же такого выбора не было...

Предпосылки новогодней операции

...К этому времени (зима 1942 года) наступила полярная ночь и эффективность и воздушной разведки, и действий авиации существенно снизилась. Редер предложил нанести удар по очередному конвою силами надводной эскадры и это предложение было Гитлером принято.

Обстановка, с точки зрения командования Кригсмарине, складывалась исключительно благоприятно. Жестокий шторм в Норвежском море сократил эскорт конвоя JW 51В (из 14 транспортов) до 5 эсминцев, двух корветов и траулера. Встречный конвой RA-51 прикрывали только два легких крейсера ("Шеффилд" и "Ямайка"). Эсминцами командовал капитан 1 ранга Роберт Шербрук, крейсерами - контр-адмирал Р. А. Барнетт.

В глубокой полярной ночи самолеты-разведчики Люфтваффе все-таки обнаружили оба конвоя и дали достаточно точную информацию о их составе, координатах и курсе. Штормовая погода и плохая видимость существенно ограничивала возможности действия германских подводных лодок и практически исключала - авиации. Но действия крупных надводных кораблей были вполне возможны.

На перехват конвоев были брошены тяжелый крейсер "Хиппер" с тремя эсминцами и панцерник ("Карманный линкор") "Лютцов" с ещё тремя эсминцами.

Соотношение сил выглядело просто подавляющим в пользу эскадры Кригсмарине: панцерник и крейсер несли в главном калибре 6 орудий 280 мм, 8 орудий 203 мм и 8 орудий 152 мм, при равном (примерно) артвооружении британских и немецких эсминцев. Крейсера "Шеффилд" и "Ямайка", корабли с гораздо более слабым артвооружением, подошли на соединение с эсминцами Шербрука только спустя два часа после начала боя.

Немецкому флоту предоставлялась возможность одержать крупную победу над уступающим ему в силе противником.

Начало боя было несомненно за ними - один за другим залпы 203-мм орудий "Хиппера" накрывали британские эсминцы, несколько тяжелых снарядов досталось и транспортам. Четыре из пяти эсминцев Шербрука получили серьезные повреждения, причем один из них, "Айкейтс", сначала получил настолько тяжелые повреждения, что фактически выпал из боя, а затем был окончательно потоплен "Лютцовым".

Но оставшиеся четыре эсминца умело маневрировали, ставили дымовые завесы и вели артогонь настолько искусно и отважно, что сумели продержаться до подхода своих крейсеров; те двумя залпами потопили германский эсминец "Фридрих Экольд", вступили в огневой контакт с "Хиппером", а когда тот, получив повреждения, вышел из боя - с "Лютцовым".

Соотношение сил все ещё было решительно в пользу германской эскадры, но с подходом крейсеров сражение должно было приобрести другой характер. Если бы у Кюмметца была решительная установка победить любой ценой и уничтожить весь конвой, то, несмотря на удивительную пассивность и нерасторопность собственных эсминцев, новогоднее сражение закончилось бы для него победой, пусть завоеванной дорогой ценой. Но у адмирала Кюмметца, несомненно отважного и умелого командира, реальная установка была совсем иной: сберечь собственные корабли.

Один "Лютцов" мог связать боем крейсера (Кюмметц знал, что других морских сил у британцев в этой зоне нет) и, получив, конечно же, повреждения - морской бой артиллерийских кораблей их предполагает, уничтожить или по крайней мере отогнать их. "Хиппер" же и пятерка эсминцев несомненно могли добить поврежденные эсминцы Шербрука (на "Онслоу" были выведены из строя все орудия и ход его упал до 15 узлов; на "Обиденте" была выведена орудийная башня, сбита антенна и пробиты в нескольких местах борта; повреждения были и на "Оруэлле"; "Айкейтс" тонул и вскоре ушел под воду) и потопить артогнем и торпедными ударами все транспорты.

Но установки на жестокий, решительный, до последнего бой у него не было. Нерешительность и промедление лишили Кригсмарине закономерной победы. Англичане потеряли эсминец и минный тральщик, ещё три эсминца получили повреждения разной степени тяжести; несколько снарядов досталось и транспортам, но все они остались на плаву и благополучно прибыли в Мурманск. Эскадра Кюмметца потеряла эсминец; получили существенные повреждения и "Хиппер", и "Лютцов".

Несколько позже Редер отметил, что Кюмметц нарушил приказ и преждевременно вышел из боя. Впрочем, прямые санкции получил не он, а сам гросс-адмирал...

Предварительные сообщения из Нарвика давали повод Редеру заявить о победе, но когда Гитлер из сообщения Би-Би-Си узнал истину о том, что же произошло на самом деле, то он был вне себя от гнева. 6 января 1943 года он вызвал Редера в свой штаб в Восточной Пруссии и в течение полутора часов отчитывал его за бесполезность, как сейчас, так и ранее немецких тяжелых кораблей. "Они годны только для металлолома, - кричал Гитлер. - Уж лучше перевести их экипажи на подлодки, а орудия снять и поставить для береговой охраны!" Немного спокойнее он сказал: "Не надо считать чем-то особенным приказ фюрера разобрать тяжелые корабли... Если проводить параллель с армией, то это можно уподобить роспуску кавалерийских дивизий..."

Для Редера это был конец.

30 января 1943 года он подал в отставку и предложил вместо себя либо адмирала Карлса из Киля, либо же командующего подлодками адмирала Деница.

Гитлер выбрал Деница. В том, что он остановит выбор именно на командующем подводным флотом, сомнений было очень мало. Конечно, сыграл немалую роль и убежденный нацизм адмирала, но главное все же было в том, что наибольшее значение для Германии в продолжающейся борьбе на морях имел подводный флот. Создание и развитие надводного флота в обстановке большой войны было попросту нереально. Ограниченность возможностей хоть субмарин, хоть Люфтваффе пока что национал-социалистические "революционеры", все ещё отвергающие старые законы войны как не отвечающие "их" эпохе, не понимали.

Карл Дениц проявил достаточно стратегической зрелости, чтобы понимать, что флот не может существовать только в какой-то одной своей составляющей, что серьезную войну на море (а она была неизбежно-необходимой) успешно могут вести только соединения надводного, подводного флота и авиации - и достаточно умелым дипломатом, чтобы убедить в этом фюрера.

В большей мере, чем собственно военно-стратегические, Гитлера убедили экономические и политические доводы. Дениц попросил задуматься вот о чем: если большие корабли следует разобрать, то для этого они должны будут вернуться в Германию со всем вытекающим из такого путешествия риском. В доках они займут непроизводительным трудом большое число рабочей силы. Перевозка орудий на береговые укрепления вызовет больше проблем, чем преимуществ, - и потом, следует учитывать состояние боевого духа вооруженных сил и флота в первую очередь. Технически немецкие тяжелые корабли считались одними из лучших в мире. Что подумают немцы о политике, которая обрекла их на слом?

Дениц сообщил Гитлеру, что он согласен на то, чтобы разобрать на части отдельные крейсера, вроде поврежденного "Хиппера", тяжело пострадавших от мин и бомбежек "Лейпцига" и "Кельна", принял как необходимость отказ от реконструкции и перестройки линкора "Гнейзенау", но он считал, что для таких кораблей как Тирпиц, "Шарнхорст" и "Лютцов", ещё есть важнейшие функции. Расположенные далеко на севере, они могут угрожать русским конвоям и судоходству в Баренцевом и Карском морях, столь важным для Сталина - и тем самым ослабить давление на восточном фронте, а также оказывать помощь в защите Норвегии (он знал, что уж на что-что, а это Гитлер непременно согласится, беспокойство о Норвегии не оставляло фюрера и значительно позже, когда уже прошла высадка союзников в Нормандии). Кроме того, как только представится возможность, они могут совершать отважное нападение на неприятеля...

Гитлер неохотно, но согласился.

Пора прощания

К 4 января 1943 года на Тирпиц были закончены все работы по ремонту и переоборудованию, и линкор начал морские и орудийные испытания в Тронхайм фьорде.

Спустя месяц "Чарли" Топпа произвели в контр-адмиралы, а командование кораблем было передано капитану 1 ранга Гансу Майеру, высокому, худому, хладнокровному моряку, прекрасно знавшему морскую историю. Физическое увечье (в 1919 году в драке с социалистами он потерял руку) не препятствовало безукоризненной командирской службе.

Первый командир

За те два года, что Топп командовал Тирпицем, корабль пережил свои лучшие времена. Это были времена надежды и ожидания, редкого, но исправного выполнения боевой задачи. Могучий линкор легко проходил опасными фарватерами, успешно отбивался от воздушных атак и выходил неповрежденным из атак торпедных. Но с этого же момента даже надежда и ожидание были скрыты туманом неопределенности...

11 марта норвежский агент-наблюдатель Магн Хассель увидел, как Тирпиц в последний раз покидал Тронхайм; вскоре сообщение об этом пришло в Лондон.

Тирпиц, два эсминца и два миноносца прошли Агденес 11 марта в 8. 50. На следующий день в Альтен фьорде корабль присоединился к "Шарнхорсту" и "Лютцову".

Немного ранее в Лондоне Уинстон Черчилль написал один из своих знаменитых меморандумов. Он был адресован Командующему объединенными операциями, Первому лорду Адмиралтейства, начальникам штабов ВВС и Командованию бомбардировочной авиации.

"Вы что, отказались от мысли сделать что-нибудь с Тирпицем ...? Пять месяцев назад на эту тему было так много разговоров, и все они ничем не закончились. Я был бы очень признателен, если бы вы, желательно совместно, изучили этот вопрос и потом представили бы мне соответствующий доклад. Отвратительно, что этот приз ожидает нас, а никто даже не способен подумать, как нам его завоевать."

Стоит задуматься над этим меморандумом. Изменился тон - изменилось отношение к проблеме Тирпица и, шире, надводного немецкого флота.

Еще была в полном разгаре борьба на атлантических коммуникациях и в Средиземном море, ещё "волчьи стаи" деницевских подлодок торпедируют один за другим транспорты и боевые корабли союзников, ещё "Люфтваффе" бросает целые воздушные армады торпедоносцев и бомбардировщиков на соединения, транспорты и конвои - и все же могучий линкор превращается в приз.

Наступит время, когда легкие крейсера "Глазго" и "Энтерпрайз" перехватят в Бискайском заливе 11 германских эсминцев и миноносцев и потопят три корабля (еще один - чуть раньше) и обратят остальных в бегство, не получив даже повреждений.

Наступит время, когда маленький сторожевик Северного флота "Дежнев" примет неравный бой с "Шеером" и отгонит тяжелый крейсер от Диксона.

Наступит время (следующей полярной ночью), когда разбитый "Шарнхорст" уйдет на дно.

Наступит время, когда из больших германских военных кораблей останется только "Принц Ойген".

Но уже произошел внутренний перелом. Из угрозы немецкие корабли превратились в добычу. И все, что будет происходить впоследствии, как-то напоминает отстрел бешеных собак...

ВРЕМЯ Х-лодок.

К тому времени "Новое оружие" английского флота уже было испытано и прошло необходимую проверку. Теперь оно дождалось возможности получить боевое испытание. В течение 1942 году быстрым ходом шло строительство Х-лодок или мини-подлодок, миджетов. Одновременно шла подготовка и их экипажей. 26 августа первая их них под номером Х-3 после успешных испытаний в гавани Портланда была погружена на грузовую платформу и отвезена на базу в Порт Баннатайн в Киль оф Бьют. Командиром лодки был назначен лейтенант Дональд Кэмерон, его первым помощником Джон Лоример. Механик завершал её команду из трех человек.

Следующей должна была прибыть лодка Х-4 под командованием кавалера креста "За выдающиеся заслуги" лейтенанта Джефри Плейса.

Х-5 прибыла в Фаслейн в день, когда Кюмметц предпринял свой сорвавшийся выход против конвоя JW 51В.

Х-6 прибыла в январе 1943 года, а вскоре и остальные четыре. Все они были построены с целью нападения на Тирпица и другие крупные вражеские единицы.

Во время испытаний произошел неприятный инцидент, когда Х-3 под командованием Лоримера затонула, и он вместе с двумя стажерами едва успел вынырнуть буквально со дна. В другом случае морская волна смыла с палубы Х-4 лейтенанта, и больше его уже не видели...

В начале лета лодки перевезли в Лох Кернбаун, как это было ранее с "шерриотами". Лодки проходили усиленные испытания, прорезали себе пути через сети и закладывали макеты взрывчатки под килем линкора "Малайя". Еще один лейтенант погиб во время прохождения через сети, и тогда было решено придать каждой команде по опытному водолазу.

Вначале планировалось совершить нападение на Тирпица в Тронхайме, причем подлодки предполагали пройти весь путь своим ходом. Однако после того, как Тирпица перевели в Альтен фьорд, стало ясно, что их придется везти на буксире. Но каким образом?

Рыбацкие суденышки вроде "Артура" не имели достаточной мощности, и вообще не годились для этого дела.

Конечно, "миджеты" можно было доставить на борту корабля поближе к цели и спустить в открытое море, но появление всего одного вражеского самолета могло поставить под угрозу всю операцию. В конце концов решили, что 1000-мильный путь они проделают на буксире других подлодок.

Разведывательное обеспечение

Очень важно было иметь все самые последние новости о местонахождении Тирпица. Одним из таких источников информации стал мужественный норвежец Торстен Рааб. Еще раньше у него был тайный передатчик в Тромсе, но потом ему пришлось бежать в Швецию, а затем в Англию. Он вернулся с радиоаппаратурой в Норвегию на борту норвежской подлодки "Ула", добрался до Альтен фьорда и смог устроиться в Альта дорожным рабочим. Здесь он установил свой передатчик, используя наружную антенну приемника немецкого офицера, который был его соседом. Каждый день он посылал в Лондон разведывательные сообщения относительно расположения немецкого флота. Он вычертил также подробную карту всех стоянок немецких кораблей, схему расположения охранявших их противолодочных сетей и доставил карту к границе с Швецией, после чего она нашла свой путь сначала к капитану Денхему в Стокгольме, а затем в Адмиралтейство в Лондоне.

Воздушную разведку организовать было сложнее, поскольку Альтен фьорд был за пределами радиуса полетов с английских баз. Обратились к русским; некоторое время шло согласование - разведывательная авиация Северного флота могла справиться с задачей слежения за Тирпицем самостоятельно, - и затем получили согласие на временное базирование полудюжины "Спитфайеров" на аэродроме в Ваенге, вполне в пределах их полетной дальности от Альтен фьорда.

Использование разведданных

В середине августа подготовка была закончена и была определена дата нападения на Тирпиц - в период 20 - 25 сентября. А это означало, что выход маленькой эскадры из Кернбауна должен произойти не позже 11 сентября.

Команды "миджетов" в течение восьми дней, которые потребуются для того, чтобы выйти в зону запуска, должны были находиться на буксирующей подлодке.

30 августа подводная лодка "Титания" под командованием капитана 3-го ранга Фелла направилась в Кернбаун вместе с подлодками "Трешер", "Тербюлент", "Синимф", "Септер" и "Стабборн". В течение трех дней экипажи мини-лодок и их "ведущих" тренировались в буксировке и пересадке команд, и 6 сентября малютки были размещены на борту вспомогательного корабля "Бонавентура" для оснащения 2-х тонными взрывчатыми устройствами специальными подводными минами с часовым механизмом. В качестве основной взрывчатки использовался аматекс. Теперь оставалось только проинструктировать команды.

Но на следующий день, 7 сентября, пришло тревожное известие: сначала сигнал от Рааба, который был почти немедленно подтвержден первым же "Спитфайером", который вылетел из Ваенги в Альтен фьорд. Стоянка немецкого флота была пуста.

В Альте

Если команды Тирпица и "Шарнхорста" надеялись, что их перевод в Альтен фьорд приведет, наконец-то, к каким-то боевым действиям, то их ждало глубокое разочарование. По рекомендации адмирала сэра Брюса Фрезера, сменившего Тови на посту командующего флотом метрополии, Кабинет решил, что присутствие в Альтен фьорде сильной немецкой группировки делает проведение дальнейших конвоев полярным днем слишком рискованным делом.

Иначе говоря, в какой-то степени простое присутствие тяжелых кораблей в Альтен фьорде сыграло свою роль: союзники на какое-то время прекратили снабжение России по северному пути - и при этом без всякого риска для немцев. Но это было слабым утешением для команд обоих кораблей.

Итак, все дерзкие схемы и совершенно правильные, хотя и очень запоздалые решения Деница по организации наступательных действий флота были сведены к нулю35.

Прошли весна и лето 1943 года, настроение команд Тирпица, "Шарнхорста" и "Лютцова" становилось все более угнетенным. В Фоеттен фьорде по крайней мере рядом был город, а на этой пустынной стоянке не было вообще ничего вокруг.

Поэтому стало острой необходимостью придумать хоть какую-нибудь операцию. И такая нашлась.

Русское и норвежское поселения на Шпицбергене в 600 милях к северу от норвежского побережья были эвакуированы ещё в начале войны, но время от времени команды обеих сторон посещали остров для проведения метеорологической разведки. В настоящее время там находились британская и норвежская команды, которые регулярно передавали сообщения о погоде в Лондон. Их защищал небольшой норвежский гарнизон.

Разрушение нескольких радиоустановок и захват метеорологов - задача, едва ли достойная мощного морского соединения, не говоря уже о расходах такого драгоценного топлива, но ничего иного под рукой не было. 6 сентября Тирпиц, "Шарнхорст" и десять эсминцев под командованием адмирала Кюмметца отплыли из Альтен фьорда и, подняв английские военные флаги, появились в Шпицбергене на рассвете следующего дня. Здесь они подвергли артобстрелу слабые оборонительные сооружения, а также радио и метеоустановки (в первый единственный раз Тирпиц опробовал свою артиллерию главного калибра на наземных целях), затем была высажена команда в 600 человек, чтобы взорвать все, что ещё осталось после артиллерийского огня, и забрать в плен гарнизон.

Зрелища для народа

Отряд сопровождала группа кинооператоров, которые сняли волнующие кадры для публики. Ведь кадры побед немецкого оружия к тому времени уже стали гораздо реже, чем кадры поражений. И потом кое-кто уже стал вообще сомневаться, существует ли немецкий надводный флот...

В время операции все, что необходимо было, разрушили, несколько англичан и норвежцев погибли и в плен попало шестьдесят три человека; сопротивление гарнизон оказал и огнем береговой артиллерии было повреждено три немецких эсминца.

Один из английских метеорологов на Шпицбергене, Е. С. Дебнер, спрятался в заброшенной шахте, когда началась бомбардировка. Его ранило гранатой, которую немцы бросили в шахту, а вскоре после этого его взяли в плен.

"Меня везли в лодке вдоль форта, затем мы приблизились к большому кораблю. Бог мой, подумал я, неужели это Тирпиц? Вот уж никогда не думал, что увижу этот корабль, не говоря уже о том, что окажусь у него на борту.

Меня положили в лазарет и обращались хорошо. Я был единственным англичанином на корабле и чувствовал гордость, когда кто-то произносил "англичанин".

...На следующий день отряд вернулся в Альтен фьорд. Здесь разразилась стычка между матросами Тирпица и "Шарнхорста". Дело в том, что для поднятия боевого духа моряков, было выделено большое количество железных крестов второго класса. Ими предполагалось наградить участников операции. Команда Тирпица, которая в течение восемнадцати месяцев не участвовала в военных операциях, была рада этому награждению, но матросы "Шарнхорста", которые таким трудом добывали эти кресты в Северном море, Атлантике и Ла Манше, посчитали несправедливым давать кресты за такую пустяшную вылазку и громко говорили об этом. Естественно, дело дошло до мордобоя.

...На следующий день "Спитфайер" пролетел над Альтен фьордом и отправил ободряющий сигнал в Лох Кернбаун: птички снова в гнезде...

Тысяча миль на северо-восток...

11 сентября в 16 часов шесть океанских подлодок со своим "выводком" на буксире покинули Кернбаун с интервалом в два часа и направились на север.

Днем ведущие и ведомые шли в подводном состоянии, причем "миджеты" каждые шесть часов поднимались на пятнадцать минут на поверхность, чтобы провести вентиляцию помещений и аппаратуры. Ночью ведущие лодки для подзарядки батарей шли в надводном состоянии. Связь осуществлялась по телефонному проводу, протянутому сквозь буксировочные канаты.

Первые три дня похода подлодок, которые шли примерно в двадцати милях друг от друга, прошли почти без всяких приключений.

14 сентября очередной полет "Спитфайера" принес самую последнюю информацию о положении вражеских кораблей.

Тирпиц стоял на якоре на краю отмели в конце Каа фьорда, одного из ответвлений Альтен фьорда. "Шарнхорст" был в самом начале Каа фьорда, почти у его входа. "Лютцов" стоял в Альтен фьорде, в десяти милях к северу. Все корабли были окружены сетями. Кроме того, двойной ряд сетей прикрывал вход в Каа фьорд.

Цели были распределены следующим образом: Тирпиц атакуют Х-5, Х-6 и Х-7, "Лютцов" - Х-8 и "Шарнхорст" - Х-9 и Х-10. Атака должна была быть проведена 22 сентября между часом ночи и восемью часами утра.

Следующие три дня оказались менее удачными. В ранние часы 15-го сентября порвался канат между "Синимф" и Х-8. Мини-лодка Х-8 поднялась на поверхность, но не смогла найти "Синимф". Однако она удачно наткнулась на "Стабборн" и Х-7. Но вскоре, избрав неправильный курс, потеряла их, и только к вечеру 16-го сентября "Синимф" нашла её. После 36 часов самостоятельного плавания экипаж был измучен до предела, и его на резиновой шлюпке доставили для отдыха на ведущий корабль.

Тем временем несчастье случилось с Х-9. Ранним утром 16-го она ушла под воду после пребывания в течение пятнадцати минут на поверхности, и перестала отзываться. Спустя шесть часов её ведущая подлодка, "Сиртис" подала "миджету" сигнал подъема - сбросила малые глубинные бомбы. Однако Х-9 не появилась. Обнаружилось, что порвался буксирный трос. "Сиртис" вернулась по курсу их движения назад, но нигде не было никаких признаков Х-9. На субмарине продолжали поиск весь день и большую часть ночи, но Х-9 так и не была обнаружена. Скорее всего, когда порвался трос, то Х-9 резко ушла на глубину и была раздавлена давлением воды до того, как экипаж смог скорректировать дифферент и прекратить погружение; кроме того, возможно, произошли неполадки системы аварийного всплытия.

Для предстоящей атаки осталось только пять подлодок.

Утром 17-го сентября случилось новое несчастье. У Х-8, которая снова находилась на буксире "Синимф", появился и стал быстро увеличиваться крен. Было слышно, как воздух выходил из камеры плавучести в правом заряде, и лодка все больше кренилась на правый борт. Пришлось избавиться от правого заряда. Это неминуемо привело к крену на левый борт. Когда стало ясно, что начал затопляться и левый заряд, то капитан принял решение отделаться и от него. Лодка лишилась своих боевых зарядов и тем самым превратилась в бесполезную игрушку. Она была покинута, а экипаж перебрался на "Синимф".

Осталось четыре.

Между 17 и 19 сентября ведущие субмарины со своим "выводком" приблизились к норвежскому берегу.

Вечером 19 и снова 20-го лейтенант Джоппл на "Сиртисе" заметил на поверхности немецкие подводные лодки. Цели были очень заманчивыми, но имелся строгий приказ не атаковать неприятеля из опасения сорвать операцию. С сожалением лейтенант пропустил обе лодки мимо.

На рассвете 20-го сентября все команды "миджетов" заняли свои места. Вскоре испытание посерьезней произошло с Годфри Плейсом на Х-7. Плавучая мина привязалась к буксирному тросу от "Стабборна", проскользнула по тросу и закрепилась на носу Х-7. Плейс пробрался вдоль палубы и несколько минут пытался отпихнуть её ногой. Наконец, это удалось; он сказал позже, что впервые в своей жизни таскал мину за рожки.

Между 18. 30 и 20. 00 20-го сентября лейтенант Хенти-Криер на Х-5, лейтенант Кэмерон на Х-6, лейтенант Плейс на Х-7 и лейтенант Хадспет на Х-10 (чья цель после неудач с Х-8 и Х-9 была изменена с "Шарнхорста" на Тирпица) отпустили буксирные канаты своих ведущих подлодок и направили свои маленькие суденышки на восток, по направлению к немецким минным полям, которые охраняли подходы к Альтен фьорду.

Дело за сверхмалыми...

Маленькие тихоходные лодки, оснащенные самым минимумом навигационных приборов, выходили порознь, связи между "миджетами" не было - только предписание через двадцать четыре часа дойти до Томмельхольма, группы небольших островов недалеко от входа в Каа фьорд, всего в четырех милях от Тирпица. На рассвете следующего дня они все должны были начать атаку.

При ясной луне и под сверкавшими на небе яркими звездами все четыре Х-лодки благополучно прошли минные поля и вошли во внутренние воды...

А дальше начались проблемы.

Х-10 ушла под воду на рассвете 21-го сентября, намереваясь за весь день пройти расстояние до Стьерне Зунд. Но сначала отказал мотор перископа, так что стало невозможно его убрать с поверхности, а затем отказал гирокомпас. В механизмы просочилась вода, и потому ничего уже нельзя сделать. Под водой лодка становилась абсолютно слепой. На закате Хадслет поднялся на поверхность и по магнитному компасу взял курс на Стьерне Зунд, придерживаясь северного берега фьорда. К полуночи он вошел в Альтен фьорд и надеялся, что к рассвету доберется до входа в Каа фьорд. Когда Хадслет попытался поднять перископ, раздался треск - отремонтированный мотор снова вышел из строя. Гирокомпас не работал, а теперь погас свет и на магнитном компасе. Тогда Хадслет снова поднялся на поверхность и взял курс на Томмельхольм, в двух милях от входа в Каа фьорд. Там в подводном положении снова начался ремонт. Было два часа ночи 22 сентября, дня начала атаки. Оставалось шесть часов, чтобы сделать починку, пройти сквозь сети Каа фьорда и заложить взрывчатку под Тирпица. Учитывая сложившуюся ситуацию, шансов все это выполнить оставалось мало.

Проблемы Х-6 оказались совсем другого плана. Во время похода у неё появился крен в 10 градусов на правый борт ввиду того, что вода попала в взрывное устройство на правом борту. Крен увеличился до 15 градусов. Кэмерон пытался исправить положение, изменив центровку, но полностью выровнять лодку так и не удалось. Кроме того, в перископ попала вода и его стекла затуманились.

После прохода 21 сентября через Сере Зунд Х-6 ушла на глубину в 1. 25 ночи, когда уже забрезжил рассвет, и в течение всего дня шла в подводном состоянии вверх по Стьерне Зунд и Альтен фьорду. На закате она была недалеко от Томмельхольма и поднялась на поверхность, чтобы подзарядить батареи. Кэмерон поднялся на обшивку и увидел впереди свет прожекторов на сетях в Каа фьорде - всего в двух милях от него.

Около 1. 45 ночи 22-го сентября Кэмерон направился в подводном положении к Каафьордским сетям. Однако он не прошел и несколько футов, как перископ снова затуманился. Дважды Кэмерон останавливался для его починки, но без особого успеха. В 4. 45 он достиг сетей и начал думать о том, как ему справиться с ними. Вдруг он заметил сначала паром, который шел по Каа фьорду по направлению к выходу, а затем каботажное судно, которое собиралось войти в фьорд. Зная, что входные ворота будут открыты всего на несколько минут и понимая, что под водой его корабль ничего не видит, он немедленно принял решение попытаться проскочить в надводном положении и скомандовал: "Готовность к всплытию. Готовность к запуску двигателей." Посадка "миджетов" была очень низкой - рубка выступала едва на метр; с убранным перископом, да ещё частично скрываемая береговой волной, Х-6 беспрепятственно вошла в Каа фьорд. В другом его конце, всего в четырех тысячах метров, возвышался Тирпиц.

"Погружение, погружение, погружение!"

Они снова нырнули в темные, но, как им показалось дружелюбные глубины... Но тут выяснилось, что перископ отказал совсем, и Х-6 в третий раз встала, чтобы попытаться его исправить. Мало что можно было сделать, но теперь Кэмерон уже не мог задерживаться, ибо оставалось только два часа до начала атаки.

Практически вслепую и на ощупь медленно вел Кэмерон свой корабль вдоль фьорда. Сослепу "миджет" задел один раз за кабель пришвартовавшегося к причалу эсминца, а в другой раз прошелся под днищем лежавшего на воде понтона.

Около семи часов утра Кэмерон поднял перископ. Сквозь мутные линзы виднелась огромная серая расплывчатая масса. В ста ярдах находился Тирпиц. Он достиг цели!

Для Джефри Плейса на Х-7 вначале путешествие было самым спокойным из всех. Проходя через немецкое минное поле вечером 20 сентября, он заметил Хенти-Крира и его Х-5 (которую он в последний раз видел в Лох Кернбоун десять дней назад). Они обменялись приветствиями: "Доброй охоты". "Удачи". Затем без приключений он поднялся вверх по Стьерн Зунд и Альтен фьорду и в 16. 30 увидел идущего на север "Шарнхорста" (тот шел для проведения орудийных стрельб).

К темноте Плейс прибыл в Томмельхольм. Ночью он заряжал батареи и уходил в глубину, чтобы избежать встречи с множеством мелких судов, но уже не видел другие Х-лодки. Он разрешал команде по очереди подняться наверх, чтобы глотнуть свежего воздуха. Почти в час ночи, немного раньше, чем Кэмерон, Плейс двинулся к сетям Каа фьорда. Как и Кэмерону, ему удалось проскользнуть (но в подводном положении) вслед за минным тральщиком; пока его путешествие шло как по писанному. Но теперь начались трудности.

Прежде всего он врезался в сети, поставленные для ограждения "Лютцова". Ему потребовался час, чтобы освободиться от них, затем на глубине в семьдесят футов он продолжил свой путь к Тирпицу. Он думал, что сети не достигают такой глубины, но ошибся и врезался в них.

"Лево на борт. Продуть цистерны".

Х-7 поднялась на несколько футов, но потянула за собой ячейки сетей. Плейс подумал о том, как запрыгали сейчас вверх и вниз буи сетей, и что часовые на Тирпице очень быстро это заметят. Он попытался двинуться вперед, поворачивая лодку то лево, то право на борт, но без успеха. Он уже решил послать водолаза, чтобы тот разрезал сети, как лодка внезапно освободилась.

"Малый вперед".

Однако лодка снова встала, и все услышали, как ячейки сетей заскрежетали по носу корабля.

Плейс не знал, что Тирпиц окружен двойным рядом сетей. Одни шли от поверхности вниз, а другие поднимались со дна вверх. "Миджет" Плейса прошел под первыми сетями, но запутался в тех, которые поднимались со дна.

Медленно и осторожно маневрируя, Плейс все-таки освободил лодку и от этих сетей и поднялся ближе к поверхности, чтобы осмотреться.

"Поднять перископ".

Плейс прильнул к окулярам. В ста ярдах на чистой воде стоял на якоре Тирпиц...

"Средний вперед"...

На глубине тридцати футов (девять метров) все почувствовали легкий толчок, - нос Х-7 ткнулся в борт линкора.

"Стоп".

Х-7 опустилась ниже могучего киля; силуэт корабля отчетливо виделся через стеклянные люки.

Время на взрывателях было установлено на один час.

"Освободить левый заряд".

Лодка слегка вздрогнула, когда заряд лег на дно.

"Малый вперед".

С удивительным хладнокровием Плейс провел свою лодку вдоль всей длины корабля, пока не понял, что находится на уровне или чуть позади кормовых орудийных башен.

"Освободить правый заряд".

Снова лодка дернулась вверх, получив дополнительную плавучесть.

Все четверо членов экипажа ощутили огромное внутреннее веселье. Они выполнили свою миссию, и теперь никто в мире этого у них уже не отнимет...

Вот как рассказывает об этом контр-адмирал Джефри Плейс:

"Мне казалось, что лучше всего опуститься на глубину перископа и посмотреть, где я нахожусь. Мы это сделали. Оказалось, что мы сотворили чудеса. Мы прошли сети, и между нами и Тирпицем уже не было препятствий. Итак, "средний вперед" на глубине 60 футов; почти в то же время, как мы начали погружаться, на глубине в 30 футов мы ударились по Тирпицу. Мы медленно скользнули ниже, под киль, и сквозь стеклянный люк увидел прямо над головой огромную тень корабля. Билл остановил лодку, установил взрыватель на один час, и мы опустили взрывчатку прямо под тем местом, где, как мне казалось, должны были находиться орудийные башни А и Б. Затем мы медленно прошли вдоль киля до места, где, по моему мнению были башни Х и У, и сбросили второй заряд."

"Затем начался обратный путь, и я снова напоролся на сети. Я пытался пройти их на разной глубине и под разными углами, наверное, раза три или четыре снова прошел под Тирпицем, но никак не мог выпутаться из них. Время шло, наша взрывчатка должна была скоро сработать, а мы были всего в 100 ярдах от корабля. Тогда я пошел вперед полным ходом, получил страшный удар по балластному баку под углом в 60 градусов, так что лодка просто повалилась на сети - и буквально скользнула на другую сторону... Вскоре после этого с продолжительным гулом сработали взрывные заряды."

Маленькое чудо большой войны

В то самое время, когда "миджеты" Кэмерона и Плейса пробирались сквозь сети, подходили к линкору и сбрасывали взрывчатку, гидрофоны корабля, с помощью которых "слухачи" неизбежно различили бы жужжание электромоторов и шум возни в сетях, были отключены - проходил обычный осмотр и профилактика. Продолжалось это меньше часа...

Спустя семь минут Кэмерон, идя вслепую на Х-6 вдоль западного побережья фьорда, налетел на подводную скалу, и лодка, выйдя из-под контроля, всплыла на поверхность. Ее заметил один из команды Тирпица до того, как она снова ушла под воду, но решил, что это дельфин и не поднял тревоги.

Через пять минут она снова всплыла, значительно ближе, слева по борту Тирпица. На этот раз сомнений не было. Последовали залпы стрелкового оружия (лодка была слишком близко для орудийного огня), вахтенный офицер дал команду задраить люки отсеков ниже ватерлинии, а капитан Майер помчался на мостик.

Едва различая сквозь мутные стекла перископа, где он находится, Кэмерон отдал приказ "право на борт", - и половина поднятого по тревоге экипажа Тирпица смотрела, как Х-6 неумолимо движется к кораблю. Лейтенант Лейн бросился в корабельный катер, вооруженный ручными гранатами и абордажным крюком. Он достиг Х-6 как раз в тот момент, когда она ударилась о борт вровень с башней Б.

Услышав толчок, Кэмерон немедленно скомандовал "Освободить заряды". Четыре тонны "аматекса" присоединились к тем, что заложила под нос корабля Х-7. Облегченная лодка высунулась ещё больше из воды.

"Открыть все главные клапаны и кингстон № 2. Малый вправо".

Это означало, что через несколько минут лодка пойдет ко дну.

Кэмерон открыл люк. Он и его команда с поднятыми руками поднялись на мини-палубе, прошли по обшивке и вступили на борт катера.

Лейн уже подцепил было Х-6 крюком, но когда лодка повалилась на правый борт и стала тонуть, он освободил её, опасаясь, чтобы она не утащила с собой катер. "Миджет" скрылся под водой; Лейн подрулил к Тирпицу и поднялся по трапу; команда Х-6 вслед за ним поднялась на шканцы, отдала военный салют и была взята в плен.

Капитан Майер решил как можно быстрее уйти с опасного места и отдал приказ немедленно развести пары. Но на это требовалось не менее часа, поэтому водолазам был дан приказ спуститься вниз, чтобы осмотреть киль на предмет наличия магнитных мин; был также приготовлен трос, чтобы провести его под килем корабля. Экипаж "Арадо" был приведен в состояние готовности, а эсминцам был дан приказ начать противолодочное патрулирование.

Через четыре минуты в ста метрах от корабля была замечена вторая лодка. Это была Х-7, которая пыталась высвободиться из сетей, в которые она снова попала. Немедленно был открыт огонь, отмечено несколько попаданий, и подлодка вскоре исчезла под водой.

Не зная, чем были оснащены малютки - торпедами или минами и понимая, что корабль будет в большей опасности за пределами сетей, чем внутри них, Майер решил не двигаться в море, а отдал приказ развернуть вправо нос корабля (обе подлодки были замечены с левого борта), как можно быстрее травить и укоротить соответственные швартовы. Это выполнялось, но, судя по всему, именно в это время на Тирпице поднялась паника. Люди бессмысленно бегали взад и вперед, понимая, что скоро их настигнет катастрофа. Это косвенно подтверждало и поведение пленных, которые часто украдкой посматривали на часы. Однако никто уже не был в силах что-либо предотвратить...

В двадцать минут девятого с оглушительным грохотом сработали взрывные устройства. Они создали эффект взрывной волны, которая приподняла корабль и прошлась по нему от борта к борту. Лоример сказал потом, что это "был поистине Удар Всемогущего. Свет погас, а меня выбросило из кресла".

Кенделл вспоминал: "Наступила кромешная тьма. Огнетушители обрушили на нас потоки пены. Корабль стал крениться на левый борт. Матросы суетливо бегали по всем направлениям. Стрекот пулеметного огня смешался с залпами стрелкового оружия. Никто ничего не мог понять.

Один из немецких матросов по имени Шимански сказал: "Все вокруг бегали, не понимая, что же произошло."

Ввиду того, что нос корабля успел отклонился направо, три взрывных устройства, которые были заложены прямо под передней части киля, взорвались примерно в шестидесяти ярдах в стороне, и потому их воздействие оказалось не столь разрушительным, как это ожидалось. К полному разочарованию пленных, Тирпиц остался на плаву. Но он получил серьезные, пожалуй даже критические повреждения. Многие палубы и проходы были согнуты и искорежены. Башни 15-и дюймовых орудий А и С были снесены со своих оснований, тонны воды хлынули во внутренние отсеки, генераторное помещение и рулевое управление были затоплены. Дальномеры, приборы огневого управления, радарное и радио оборудование вышли из строя, два самолета "Арадо" получили серьезные повреждения. В результате взрыва заряда, который Плейс заложил под кормой, ни один винт не смог проворачиваться, левый руль был смят. Один матрос был убит, пятьдесят ранено, несколько человек получили переломы ног.

Вспоминает Эдмунд Годдард: "Нас привели на шканцы Тирпица и заставили вывернуть карманы, что мы и сделали. Затем нас отвели вниз, оставили в коридоре; я услышал лязг якорных цепей и подумал: "Бог мой, неужели они отведут корабль до того, как сработают наши заряды?". Наконец, последовали взрывы, которые нас здорово тряханули. Весь свет погас, а огнетушитель стал заливать пеной моего немецкого часового, которому это не очень понравилось. Он схватил меня за шиворот, и мы поднялись на палубу. Я был весьма огорчен, что корабль не начал тонуть.

Потом нас выстроили перед группой охранников с автоматами. Они были возбуждены и настроены очень враждебно, бормоча себе под нос что-то вроде "Schweinehund". Затем появился переводчик, спросил нас, сколько было лодок и т. д. Мы сообщили только свои номера и фамилии. Он был раздосадован и сказал, что если мы не будем отвечать, то он нас расстреляет. Он показал на Лоримера и сказал мне, что если я не дам необходимую информацию, то он его застрелит. Ладно, сказал я, стреляй".

Спустя полчаса с носа у правого борта примерно в 250 метрах за сетями была замечена третья подлодка. Это была Х-5 Хенти-Криера, которого не видели с того момента, когда он и Плейс обменялись приветствиями у входа в фьорд. Зенитки открыли огонь и после нескольких попаданий лодка исчезла под водой, а затем эсминец Z-27 сбросил глубинные бомбы над тем местом, где она ушла в воду. От лодки и её экипажа не было найдено никакого следа.

...Пленных доставили вниз для допроса. Они все дружно только назвали свое имя, звание и номер. Через некоторое время капитан Майер, настоящий офицер старой закалки и, возможно, достаточно гуманный человек, прервал допрос, высказал (сдержанно) восхищение их храбростью и приказал, чтобы им дали кофе, шнапса и уложили спать.

Но заснуть пленные не успели - вскоре дверь открылась, и на пороге показался весь промокший Джефри Плейс в свитере, ботинках и длинном нижнем белье.

...После нескольких безуспешных попыток найти выход в сетях, он, наконец, преодолел первую, "донную", пройдя над ней на полной скорости и под углом, - как бы "перевалиться" через нее. Ударная волна от взрыва зарядов продавила "миджет" сквозь вторую сеть, но Х-7 получила значительные повреждения. Компас и измерительные устройства и рулевое управление вышли из строя. Лодка могла находиться либо на поверхности, либо на дне, и была лишена возможности подводного маневрирования.

Плейс решил выбраться на поверхность, но как только лодка показалась над водой, на неё обрушился шквал огня. Пули пробили тонкую обшивку лодки в нескольких местах и вконец разбили перископ.

Ничего не оставалось, как покинуть корабль. Лодка снова всплыла, как оказалось, недалеко от плавучей мишени. Плейс открыл люк и начал махать белым свитером в знак сдачи. Остальные члены экипажа собирались последовать за ним, но уже наполненная водой лодка внезапно пошла ко дну. Плейс подплыл к плоту, и его подобрал катер с Тирпица.

Позже к ним присоединился ещё один член команды, Боб Айткен.

Маленькая трагедия

...Когда лодка стала тонуть, он, Билл Уитман и Вилли Уайтли медленно опустились на дно на глубину в 120 футов. Единственным шансом на спасение было воспользоваться аппаратом Дэвиса - водонепроницаемыми кислородными масками; когда давление снаружи уравновесится с давлением внутри, можно открыть люки и подняться на поверхность. Договорились, что Уиттам отправится через носовой люк, Уайтли через кормовой, а Айткен воспользуется тем, который освободится первым.

Трое из клапанов, пропускавших воду, оказались заблокированными, так что вода поднималась очень медленно. За полчаса она поднялась только до бедер, а холод был кошмарным. Согнувшись в ледяном холоде и темноте, дыша только через кислородные маски, они ждали, когда вода дойдет до шеи. Прошло ещё полчаса, пока она дошла до груди, а все это время расходовался драгоценный кислород.

Тогда Айткен двинулся вперед, чтобы посмотреть, не нужно ли ему помочь Уиттаму открыть передний люк. В темноте он не видел Уиттама не мог его окликнуть, поскольку был в маске. Он двинулся вперед на ощупь - и наступил на лежащего под водой Уиттама. Его кислород закончился и моряк задохнулся.

Айткен на ощупь пробрался обратно. Его кислород почти закончился. Он включил две небольшие фляги неприкосновенного запаса, но они помогли ему сделать всего несколько вдохов. В заднем отсеке он стал искать Уайли, но тот был тоже мертв. Почти на последнем вдохе кислорода, теряя сознание, он поднял руку, чтобы открыть люк. Люк открылся. Он помчался к поверхности, но все таки умудрился раскрыть спасательный передник, который затормозил движение и позволил ему избежать кессонной болезни. На поверхности он вдохнул свежего воздуха в свои изголодавшиеся легкие. Его подобрала лодка.

...На следующий день капитан Майер, не желая, чтобы пленников постигла судьба матроса Эванса из "шерриота", отправил их в госпиталь в Тромсе и затем в Германию, где их интернирования в качестве военнопленных. Уже там, год спустя, Плейс и Кэмерон узнали о своем награждении крестом Виктории.

...Оставшаяся малютка Х-10 так и не смогла починить свои поломки у Томмельхольма ко времени начала атаки. Хадспет услышал взрывы, понял, что ему следует избавиться от зарядов и отправиться на встречу с лодками-буксировщиками. Два дня пошло на то, чтобы выйти в нужный район за пределами минных полей. Следующие четыре дня прошли в безуспешных поисках. И он сам, и его команда все больше приходили в отчаяние. Сказывалась и усталость от пребывания все время в согнутом положении. Вечером 27 сентября Хадспет подошел к последнему месту встречи, к маленькому заливу на одном из внешних островов. Он решил, что если встреча не состоится, то он попытается провести свою лодку вокруг Нордкапа и добраться до Мурманска. Но вскоре после полуночи 28-го его сигналы (инфракрасным прожектором) были замечены на "Стабборне". Он и его измученная команда были спасены.

Англичане узнали об успехе операции почти сразу же. Были перехвачены сигналы "Ультра" от эсминца "Эрих Штайнбринк":

22 сентября 1943

Т. О. О.

От боевой группы через "Штайнбринк"

Операционному отделу морской группы Север

Немедленно

Мощные взрывы 60 метров от левого борта Тирпица в 10. 12 (вм взорван часовой бомбой. 500 кубометров \воды\ в корабле). Второй вм \был взорван часовыми бомбами\ 300 метров (на носу с правого борта корабля) в 10. 35. Командир взят в плен. По третьей \подлодке\ был открыт огонь на дистанции 600 метров от бимса правого борта. Видны попадания...

Затем были перехвачены и расшифрованы сообщения от самого Тирпица, которые поступили в 8. 48 (10. 48 по немецкому времени): в них срочно запрашивался ремонтный корабль с механизмами для электросварки.

Через день после атаки разведчик "Спитфайер" доложил, что "Шарнхорст" и "Лютцов" ушли с места стоянки ("Лютцов" буквально за пару часов до диверсии отправился в Германию, ремонтировать машины, а "Шарнхорст" перешел из Каа фьорда накануне - проводить учебные стрельбы в пустынном фьорде неподалеку), а Тирпиц стоит неподвижно за своими сетями и что вокруг него на два мили растянулось нефтяное пятно. Позже Торстайн Рааб передал подробности нанесенных кораблю повреждений.

Было ясно, что Тирпиц выведен из строя по крайней мере на несколько месяцев. Но он не затонул, - и пока он оставался на плаву, он продолжал быть угрозой, а потому не переставал быть важнейшей целью.

Что знали только свои

Истинных размеров повреждений агент в Норвегии не мог знать. А они были весьма серьезными. Со станин сорвалась одна из турбин; кормовая орудийная башня была подброшена и косо опустилась на шаровой погон, так что требовался мощный кран для нормальной установки. В днище и бортах зияло несколько пробоин, несколько шпангоутов левого борта и кормовой части оказались погнутыми. Имелись множественные повреждения оборудования, в том числе систем управления огнем.

Большую часть повреждений при значительных усилиях и квалификации ремонтников можно было устранить на месте, но полное "излечение" линкора было возможно только при постановке в сухие доки Киля или Вильгельмсхафена. Корабль с деформированными шпангоутами никогда не разовьет боевой ход - и это означало, что участвовать в морском сражении Тирпицу больше не суждено. Но знали об этом только очень немногие в штабе Кригсмарине да, возможно (но не точно) высшее политическое руководство Германии, но не Союзники. Для них линкор оставался реальной угрозой - и следовательно, ещё и ещё будут предприниматься попытки вывести окончательно его из строя и изыскиваться новые средства, чтобы его окончательно разрушить.

С немецкой стороны...

Но каким образом ремонтировать Тирпиц? Как можно прочно залечить огромные раны в днище и в бортах, выровнять шпангоуты, правильно установить двухтысячетонную орудийную башню?

Безусловно, все это можно было сделать в считанные недели в прекрасно оснащенных сухих доках Киля или Вильгельмсхафена. Но линкор потерял ход, а идти на буксире более 1000 миль, подвергаясь опасности нападение вражеской авиации и подводных лодок, представляло собой, скажем так, запредельный риск. Эффективность действий союзнической авиации возрастала, обеспечить скрытность огромного перехода на малом ходу было невозможно - а неизбежные атаки, как ни прикрывай потерявшего ход гиганта силами оставшихся кораблей и Люфтваффе, могли привести к дальнейшим повреждениям или полному уничтожению корабля36.

Ремонтировать без услуг сухого дока означало использование ещё неиспытанной техники. Но руководитель ведомства немецких военно-ремонтных работ Крукс доложил о том, что справиться с повреждениями можно. Дениц приказал, чтобы повреждения Тирпица исправлялись там, где он находится.

Соответственно приказу в начале октября в Альту прибыли ремонтные корабли "Ноймарк" и "Монте Роза", и 800 немецких рабочих-ремонтников, размещенных в плавучем общежитии - лайнере "Нью-Йорк", приступили к работе. Большая часть команды самого Тирпица была расквартирована на берегу.

Для ремонта лопастей винта и левого руля была сооружена тридцатиметровая шлюзовая дамба, прочно соединенная с бортами корабля; из неё выкачали воду и работали как в сухом доке. Дыры в днище корабля заваривались и покрывались водоустойчивым бетоном.

Поскольку зимние ночи становились все длиннее, оставляя лишь несколько часов для дневного света, то основная часть работ осуществлялась при электрическом освещении. Были резко усилены все меры безопасности.

Око недреманное

...Из данных воздушной разведки и сообщений Торстена Рааба и других агентов в Норвегии, которые посылались по радио капитану Денхему в Стокгольм, стало ясно, что пройдет много времени, прежде чем Тирпиц снова выйдет в море...

СЕВЕРНЫЙ МАРШРУТ ЗАРАБОТАЛ ВНОВЬ

...Отплытие "Лютцова" в Германию значительно ослабило северную морскую группировку. Единственной оперативной боевой единицей оставался "Шарнхорст". Опасность для судоходства на Северной Атлантике сразу стала значительно меньше. Полярная ночь существенно ослабила эффективность действий авиации и подводных лодок. В этих условиях английский Кабинет министров решил возобновить серию русских северных конвоев.

Первые два конвоя достигли цели без потерь.

Во время их проходов "Шарнхорст" и его эсминцы стояли на якоре в Альтен фьорде. В отчаянии адмирал Кюмметц, которому Деницем и Шнеевиндом (сменившим Карлса в Северной морской группе) ещё в марте обещали возможность проведения боевых операций для его отряда, подал рапорт и получил разрешение на продолжительный отпуск в Германии. Его заменил командир эсминцев контр-адмирал Бей.

Но отъезд Кюмметца был преждевременным, ибо в середине декабря Дениц, который со всеми остальными руководителями Германии пытались найти хоть какие-то средства для преодоления уже совершенно очевидных военных неудач 1943 года, приведших к резкому изменению в соотношении в боевой технике, которое сложилось на Восточном фронте, решился наконец, на надводную акцию, чтобы ослабить поток стратегических грузов, идущих на север России.

В Рождество 1943 года Бей получил приказ Шнеевинда вывести "Шарнхорст" в море и действовать против конвоя JW55В, который находился в районе Медвежьего острова.

От: Адмирала северных вод

Кому: Боевой группе Адмирал, Полярный берег

Немедленно

Совершенно секретно

"Остфронт" 17 00/ 25 / 12

(Сигнал о начале операции под кодовым наименованием "Остфронт")

На следующий день в 19. 00 "Шарнхорст" вышел в плавание.

Основой этого решения, как считается, были данные воздушной разведки. Самолет метеоразведки Люфтваффе обнаружил конвой из двадцати транспортов со сравнительно слабым эскортом - три легких крейсера и эсминцы. Наблюдатели Люфтваффе также докладывали своему командованию, что в море сравнительно неподалеку от конвоя находилось ещё одно соединение надводных кораблей, однако плохая видимость не позволила сделать однозначные выводы о её численности, составе и курсе. В штабе Северного командования Люфтваффе решили не направлять неточное и неполное сообщение в штаб флота, а провести доразведку; в результате сообщение запоздало на два дня.

Но весьма натянутые отношения между ведомствами авиации и флота были не единственной и, возможно, не главной причиной последующих событий.

Приказ от командира (подлодок): расшифровать немедленно.

Только для лодок в море.

Нашей боевой группе, состоящей из "Шарнхорста" и 5 новых эсминцев покинуть Лопхавет 23 00/ 25 с намерением атаки на конвой 09 00/ 26

...Более существенным представляется то, что контр-адмирал Бей так рвался в бой, что не продумал как следует тактику операции. По идее, он просто не мог не знать, что британская эскадра тяжелых кораблей обязательно находится где-то неподалеку конвоя; такая тактика "дальнего прикрытия" использовалась при проводке практически всех конвоев. Не раз, не два, а более десяти раз англичане расставляли одну и ту же ловушку: выманивали немецкие корабли и пытались отрезать им путь возвращения на базу. Однажды в такую ловушку едва не угодил Тирпиц - правда, "приманка", конвой PQ-17, очень сильно пострадала. Есть такой звериный шик - съесть приманку и уйти от охотников.

Кроме того, слабость действий германских эсминцев, которая обнаружилась уже давно (по военным меркам), в крейсерском сражении "Хиппера" и "Лютцова", ничуть не была преодолена. Командиры и штурманы эсминцев (а в Первую мировую они были лучшими в Кригсмарине; кстати, сам Бей - выдвиженец из командиров эсминцев) проявляли недопустимую нерасторопность и совершали многочисленные и навигационные, и тактические ошибки.

Здесь речь идет не о перестраховке и не об оглядке на приказы командования (кстати, приказ Деница был однозначным: "Атакуйте и уничтожьте конвой, чтобы помочь вашим товарищам, сражающимся на Восточном фронте".). Командир не имел права не понимать, что британская (и советская) разведки бдительно следят за последним боеготовным немецким линкором. Не мог не помнить, что радарные системы британских кораблей эффективнее, а их переговоры не поддаются быстрой дешифровке. Он был обязан помнить о постоянной британской тактике "ловушки" и учитывать её в своих действиях; то, что сведений о местонахождении британских сил дальнего прикрытия нет, не означало, что этих сил нет и тем более что они будут бездействовать...

Личный фактор

Контр-адмирал Бей был храбрым и решительным человеком (что, несомненно, общая характеристика для командиров эсминцев). Долгое вынужденное безделье, стояние в фиордах на приколе со сравнительно редкими выходами в море - как правило, для обеспечения прохождения собственных рудовозов, - вызывало у него нечто вроде отчаяния. Сражались и гибли боевые товарищи, иногда друзья, иногда соперники из других родов вооруженных сил; все большими и большими становились потери и военные трудности собственной страны, а боевая мощь, вверенная в его руки, оставалась нереализованной! Он был настроен на бой, на победу - в принципе, в условиях любого риска.

Срыв операции и отвод корабля в ситуации реальной опасности ему бы командование простило - но простил бы это он сам себе?

...перехваты радиосообщений "Ультра" относительно его предполагаемых передвижений и времени отплытия достигли британское Адмиралтейство буквально через несколько часов, и эскадра дальнего прикрытия (линкор, крейсер и пять эсминцев) под командованием адмирала Брюса Фрезера на линкоре "Дьюк оф Йорк" пошла на перехват. Рано утром 26 декабря она уже находилась между "Шарнхорстом" и Альтен фьордом.

Это был не решающий фактор (скорость "Шарнхорста" заметно превосходила предельный ход тяжелой эскадры и германский линкор мог бы обойти англичан и вернуться на базу), но шансы на успех это все же значительно повышало. Несколько минут неизбежного "огневого контакта" могли решить многое: в морском бою и секунды порой решают все.

...Эскорт конвоя JW-55В составляли крейсера "Белфаст", "Норфолк" и "Шеффилд", и ещё четыре эсминца в непосредственном сопровождении; командовал эскортом вице-адмирал Барнетт.

Радары крейсеров в первый раз обнаружили "Шарнхорст" в 8. 40 на расстоянии чуть более тридцати километров. Крейсера пошли на сближение и в 9. 21 "установили визуальный контакт". Через три минуты "Норфолк", который находился в наиболее выгодной позиции, открыл огонь по германскому линкору.

От командира (п/л) Норвегия

Совершенно секретно

Боевая группа готова 12. 40. Веду бой с несколькими единицами противника в АС5133. Радар отмечает артиллерийскую стрельбу тяжелых единиц.

..."Шарнхорст" ответил, но первое накрытие было достигнуто английскими комендорами. Снаряды третьего залпа сбили антенну главного поискового радиолокатора "Шарнхорста" и серьезно повредили систему управления артогнем. Это была большая удача (хотя англичане не могли о ней знать) линкор в условиях полярной ночи почти "ослеп".

Но конвой находился всего в тридцати милях и шел со скоростью втрое меньшей, чем мог развить "Шарнхорст"; и линкор повернул на север, чтобы уйти от крейсеров и, обойдя по широкой дуге, настигнуть конвой - то есть исполнить реальный смысл своего боевого задания. Соответствующий приказ был отдан и германским эсминцам, но с ними все получалось плохо. Неправильное определение координат и другие навигационные ошибки привели к тому, что в штормовом ночном море эсминцы так и не нашли ни "Шарнхорста" (хотя засекли сполохи его артдуэли с "Норфолком"), ни конвой, от которого они промчались всего в десяти милях...

Адмирал Барнетт решил присоединиться к конвою; вскоре к нему подоспели эсминцы из ближнего эскорта.

В бушующем штормовом студеном море на какое-то время крейсера "потеряли" линкор, но в 12. 07 отличные радиометристы "Норфолка" вновь обнаружили на расстоянии пятнадцати миль "Шарнхорст", выходящий наперерез конвою на скорости около тридцати узлов. Через пятнадцать минут противники увидели друг друга в окуляры дальномеров. "Норфолк" открыл огонь; "Шарнхорст" огрызнулся, да так, что на "Норфолке" вспыхнули пожары и крейсер вышел из боя.

Остальные два крейсера и эсминцы не атаковали и словно чувствовали, что на "Шарнхорсте" их ещё не обнаружили - кабельтов за кабельтовым они сближались с "Шарнхорстом" и напряженно ожидали, когда линкор попадет под огонь их орудий.

В этот драматичный момент выпал из строя загонщиков и "Шеффилд" - одна из турбин аварийно сбавила обороты. Но с запада приближались "Дюк оф Йорк", "Ямайка" и пять эсминцев...

В 16. 40 линкоры сошлись на дистанцию артогня. Адмирал Фрезер, справедливо сомневаясь в точности радарной наводки, приказал: "осветить цель!"

Комендоры "Белфаста" "навесили" над "Шарнхорстом" гирлянду осветительных снарядов; через несколько секунд заговорили орудия главного калибра невидимого во тьме "Дюк оф Йорк".

Т. О. О. 1656

От: боевой группы

Кому: Флотилия группа Север

Немедленно

Совершенно секретно

Квадрат АС 4677 Тяжелый линкор. Веду действия.

...Зенитчики "Шарнхорста" густым и метким огнем сбивали осветительные снаряды - но что могло остановить более чем семисоткилограммовые снаряды грозных восемнадцатидюймовок британского линкора? Даже превосходная броня не могла предотвратить разрушения. Вскоре на "Шарнхорсте" была выведена из строя носовая башня, несколько раз на носу и на корме вспыхивали пожары. Но пока что линкор под командованием капитана 1 ранга Хинтце умело маневрировал и не снижал ход, отворачивая к востоку.

18 02

Кому: Адмиралу флота и КФ

Немедленно

Совершенно секретно

Шарнхорст всегда победит.

Командир

26 декабря

...Перед каждым залпом он чуть доворачивал, давая возможность стрелять всем орудиям главного калибра, а на время перезаряжания поворачивался по курсу, сокращая углы обстрела. Комендоры "Шарнхорста" пристрелялись по вспышкам выстрелов "Дюк оф Йорк" и теперь снаряды накрывали британский линкор. Но тяжеленные снаряды "Дюк оф Йорк" продолжали молотить еле видимого в полярной ночи "Шарнхорста" до тех пор, пока после очередного попадания скорость германского линкора не стала заметно снижаться37.

...И тогда наступило время атаки эсминцев. Сильный шторм не давал им возможности развить предельную скорость, затруднял маневры и действия комендоров и торпедистов; но удары огромных волн ещё и вызывали резкие, трудно расчислимые броски эсминцев - и это значительно усложнило задачу комендоров "Шарнхорста".

Эсминцы заняли позиции со всех сторон "Шарнхорста" и провели классическую "звездную" атаку, - так, что никакими маневрами нельзя было уклониться от нескольких попаданий. И действительно, три торпеды (из 28, выпущенных с дистанции около мили) нашли цель.

Два из четырех эсминцев, встреченных шквальным огнем всех орудий линкора, получили тяжелые повреждения, на них были были убитые и раненые, но дело было сделано - скорость "Шарнхорста" упала до двадцати узлов, а из девяти орудий главного калибра действовали только три.

"Дюк оф Йорк" приблизился на дистанцию пять миль и возобновил расстрел.

Морская практика

"Шарнхорст" шел на операцию не один - пять эсминцев должны были присоединиться к нему и оказывать помощь как в столкновении с эскортом, так и в уничтожении транспортов. Но в условиях штормовой полярной ночи германские эсминцы просто не нашли ни конвой, ни свой линкор. Не хватило практики - боевые корабли слишком редко выходили в открытое море и не отработали боевое взаимодействие.

Британские линкоры и крейсера, не говоря уже о эсминцах, постоянно были в боевых походах и тем не менее всячески стремились к отработке и взаимодействия, и операций. За несколько часов до реального столкновения с "Шарнхорстом", прямо на пути на перехват, эскадра адмирала Фрезера провела практические учения, в которых роль германского линкора исполняла "Ямайка". Позже моряки с "Шарнхорста" поражались, как четко взаимодействовали британские корабли и как искусно маневрировал "Дюк оф Йорк", повторяя или предугадывая мастерские маневры каперанга Хинтце.

Т. О. О. 19 45

Рапорт в 18. 25 от командующего крейсерами командира "Шарнхорста"

Кому: Фюреру

Сов. секретно

Будем сражаться до последнего снаряда.

...и вторая эскадра британских эсминцев не затерялась в штормовой тьме. Сразу после торпедной атаки, проведенной крейсерами "Ямайка" и "Белфаст" (попаданий не отмечено), четыре эсминца 36-го дивизиона разделились на пары и пошли в атаку с обеих бортов. Три эсминца из четырех выпустили торпеды (на четвертом, "Матчлессе", штормовая волна вывела из строя торпедный аппарат левого борта, а очередная - нарушила связь мостика с торпедистами и момент для пуска торпед был упущен). Но как минимум пять торпед ударили в корму и борта линкора, взорвались, вздыбили студеные воды огромными фонтанами и нанесли кораблю тяжелейшие повреждения.

"Шарнхорст" практически потерял ход.

Капитан 1 ранга Хинце последний раз обратился к команде: "Я в последний раз жму ваши руки. Мы будем сражаться до последнего снаряда... Да здравствует Германия!"

Адмирала Бея к тому времени, возможно, уже не было в живых.

Т. О. О. 19. 25

От "Шарнхорста" Сов. Секретно.

Иду на Дана фьорд. Положение квадрат АС 4992

Скорость 20 узлов...

(Пометка отдела: последнее сообщение от Шарнхорста)

...Еще раз в торпедную атаку пошел крейсер "Ямайка" Две торпеды взорвались в плотном облаке дыма вокруг "Шарнхорста", настолько плотном, что его не мог разогнать ни штормовой ветер, ни пробить свет ракет и прожекторов.

Артиллерийский огонь оттуда уже не велся и адмирал Фрезер объявил "Шарнхорст" потопленным и приказал подобрать спасшихся.

Примерно в это время гидроакустики услышали два сильных подводных взрыва. Крейсера вновь навесили осветительные "гирлянды" - и увидели на поверхности моря только обширное нефтяное пятно и обломки; затем заметили несколько шлюпок и спасательных плотиков.

Пока британские корабли подошли к месту гибели линкора, в живых из команды в 1800 человек осталось всего тридцать шесть человек, среди них ни одного офицера. Человек может продержаться в ледяной воде едва больше четырех минут, а тут ещё жестокий шторм, ранения...

Теперь Тирпиц остался в полном одиночестве.

Насколько это изменило ситуацию на море, можно судить по историям прохождения последующих северных конвоев.

Если конвой "PQ-17" являлся своеобразным позором для флотов Союзников, если конвой "JW-55" можно считать реваншем, то "JW-58" это - апофеоз Полярных конвоев.

27 марта 1944 года от берегов Исландии вышли 49 судов. Их оборону и прикрытие фактически осуществлял весь флот метрополии. Тем более, что одновременно с проводкой конвоя британское Адмиралтейство приняло решение нанести авиаудар по германскому линкору "Тирпиц", который к этому времени завершил ремонт после успешной атаки "миджетов".

Всего в конвойной операции задействовали два линейных корабля, два тяжелых и шесть эскортных авианосцев, шесть крейсеров, в том числе американский "Милуоки". Последний предназначался для передачи Советскому Союзу в счет репараций с Италии38. Кроме этого, непосредственно охраняли транспорты конвоя и крупные боевые корабли 43 эсминца, 5 шлюпов и 4 корвета, несколько тральщиков.

Можно предположить, что до этого в Арктических водах никогда одновременно не сосредоточивалось такое количество кораблей и судов. Естественно, столь масштабный конвой не мог остаться незамеченным. А дальше - на войне, как на войне - никто не хотел уступать...

Из воспоминаний Джеффа Пауэлла

При выходе в Атлантику конвой наткнулся на германскую подлодку "U 961", которая попыталась атаковать, не имея представления о составе конвое и его мощном боевом сопровождении. Лодка в считанные минуты была потоплена Второй группой эскорта (им командовал капитан 1 ранга Уокер на эсминце "Старлинг"). Джонни Уокер доложил, что он буквально "затоптал ее".

Конвой был обнаружен германской воздушной разведкой, однако, истребители "Мартлит" с эскортного авианосца "Активити" сбили "Ju 88" из 1-го авиакрыла дальней разведки. Истребители с эскортного авианосца "Треккер" вынуждены были оставаться на палубе как резерв, а бой вели истребители, которые базировались на борту старшего по рангу тяжелого авианосца "Активити". "До чего же досадное зрелище", - прокомментировал это командир истребительного звена Джонни Скотт.

В течение дня "эвенджеры" с "Треккера" и "суордфиши" с "Активити" постоянно находились на противолодочном патрулировании. Гидроакустические условия в этот день были очень плохие.

31 марта истребители "Уайлдкэт" JV 485 (л-т Д. К. Дебни) и JV 490 (л-т Р. Х. Мид) сбили "Fw 200" из 3-й Группы 40-й бомбардировочной эскадры после того, как в течение часа охотились за ним в просветах вьюги. Позднее истребители "мартлит" с "Активити" сбили ещё два "Fw 200" из той же группы. Во время противолодочного патрулирования два "эвейнджера" (лейтенанты Галлуэй и Пембертон) несколько раз обнаруживали дозорный "Фокке-Вульф "Кондор", однако обе стороны не смогли вступить в бой из-за плотной облачности.

Были и печальные происшествия. 1 апреля "Эвенджер" FN 877 (л-т А. Е. Баллентайн, л-т К. Д. Коллауэй и матрос Д. А. Хирн) обнаружил германскую подлодку в надводном положении и попытался атаковать её в 9. 05, однако глубинные бомбы не смогли сойти с держателей. Экипаж "Эвенджера" уклонился от зенитного огня с подлодки и вернулся к "Треккеру". При заходе на посадку, несмотря на панические сигналы с борта авианосца обеспечивающего посадку л-та П. Д. Урвина, самолет ударился о срез полетной палубы. Двигатель самолета воспламенился, хвост повис на корме, а фюзеляж упал на кормовую зенитную батарею. Весь самолет моментально охватило пламя. Баллентайн скончался от травм, пытаясь выбраться из самолета. Коллауэй получил сильные ожоги, Хирн - тяжелые травмы. Как только огонь перекинулся на ангар, "Треккер" развернулся по ветру, постепенно удаляясь от конвоя. Его кормовой артпогреб был затоплен, однако сразу же после ликвидации пожара были возобновлены полеты.

Следующим событием этого дня стало то, что старший летчик лейтенант Р. Д. Браун на "Эвенджере" атаковал подлодку, которая была вынуждена погрузиться; но, к сожалению, все глубинные бомбы, сброшенные с "Эвенджера", кроме одной, не взорвались. Самолет получил попадание зенитного снаряда с подлодки в переднюю кромку крыла, что вызвало повреждения трубопровода гидравлики. Браун был вынужден выпустить шасси под воздействием силы тяжести и совершил первоклассную посадку, не используя закрылки. Как только он сел, было принято решение, что все "эвенджеры" во время вылетов должны сопровождаться "уайлдкэтами" из состава истребительных групп.

В этот вечер "Активити" отправил два "мартлита" для перехвата "наводчика" в 20 милях от конвоя, однако один из "Мартлитов" сильно качнуло во время взлета, и он рухнул в море. Лейтенант Скотт, истребитель которого "Уайлдкэт" JV 512 стоял готовым к взлету на катапульте, немедленно поднялся для взаимодействия с "Мартлитом" лейтенанта Г. Р. Уилкокса. В результате самолетами была перехвачена немецкая летающая лодка "Bv 138", которая на форсаже попыталась оторваться от преследования. Джон Скотт и "задира" Уилкокс нагнали, совместно атаковали и сбили "Bv 138". Оставшихся в живых обнаружено не было.

В течение ночи эсминец "Кеппел" потопил "U 360" (корветтен-капитан Беккер), атаковав её глубинными бомбами из бомбомета "Хетжехог".

С 3. 00 второго марта Дебни и Мид находились в боевой готовности. Погода была ясная, но очень холодная. Конвой уже находился на 72 широте. Позже этим утром один из самолетов "Суордфиш" атаковал подлодку, шедшую в надводном положении. Лодка была повреждена и ушла под воду, оставив на поверхности масляное пятно. Это место было атаковано эсминцами, после чего раздались подводные взрывы.

Чуть позже "Эвенджер" FN 830 (л-т Р. Пембертон, л-т Л. Ф. Сэйдж и матрос Нейберт), удачно прицелясь, атаковал шедшую в надводном положении подлодку, однако, к несчастью, вторая пара в серии из четырех глубинных бомб не взорвалась. Подлодка, оставляя на поверхности масляный хвост, ушла под воду.

Во время патрулирования в сопровождении истребителя "Уайлдкэт" (л-т Р. Х. Мид), "Эвейнджер" JZ 217 (л-т Р. Дж. Браун, л-т Г. В. Чайлд и Г. Б. Уэллс) обнаружил в надводном положении подлодку, открывшую зенитный огонь. После того, как Мид вышел в атаку и всадил весь боезапас (1400 снарядов 12. 7 мм) в ходовую рубку подлодки, за ним последовал Браун и прямым попаданием накрыл цель серией из четырех глубинных бомб...

Совершенно очевидно, что эскорт с "развязанными руками", с уверенностью в своих силах и пониманием того, что на море больше нет соперников, способен очень на многое.

Одновременно надо подчеркнуть ещё раз то, о чем говорили прозорливцы ещё десятилетие тому и что стало к тому времени постоянной практикой, скажем, Тихоокеанского флота США - успех приносят действия сбалансированных соединений, в которых каждому классу кораблей и авиации отведена существенная и необходимая роль.

Уходили на дно и в историю громадные линкоры, даже такие монстры, как японские "Ямато" и "Мусаси", исчезали в бездне подводные лодки даже таких выдающихся командиров, как Прин, Вольфарт, погибали от торпед, мин и бомб авианосцы - из всего этого огненного, кровавого, ледяного и знойного горнила выковывалось однозначное понимание: победа - в комплексе. Ни один, пусть самый замечательный корабль, даже ни один из классов кораблей и, шире, оружия, не может служить гарантом успеха.

За единственным исключением - кроме оружия Судного дня, оружия массового уничтожения. И поразительно отчетливым символом стало в свое время последнее огненное крещение последнего крупного боевого корабля Германии - тяжелого крейсера "Принц Ойген"...

ЗИМА И ВЕСНА 44 года

...Наступил новый год, и Тирпиц медленно возвращался к жизни. Авиационная и наземная разведка внимательно следила за тем, что происходит в глубине фиорда. Как только заработали турбины и линкор с помощью буксиров выбрался из щели Каа фьорда в более широкий Альтен фьорд, на флотах Союзников прозвенел колокол тревоги.

Как раз в это время проходили крупные конвои, проходили и успешно справлялись с попытками атак подводных лодок и очень редкими, что вполне ожидаемо для полярной ночи, атаками самолетов. Но Тирпиц - это совсем другое дело; вполне можно было допустить, что будет сформировано ударное соединение - скажем, линкор, один из уцелевших крейсеров и десяток эсминцев, и соединение пойдет в свой последний и решительный бой, и ничего хорошего противникам ожидать не следует...

Незнание - тоже сила

Разведка не располагала сведениями о том, что в результате существенной деформации шпангоутов Тирпиц остался без своего важнейшего козыря - тридцатиузлового хода. Не знали в штабе советского Северного флота и в британском Адмиралтействе, каковы реальные запасы нефти для линкора и прочих "нефтяников" и, главное, каковы планы германского командования, у которого осталось меньше крупных кораблей, чем адмиралов. Следовательно, угроза вновь восстала - и реакция последовала достаточно быстро и определенно.

...Первый удар нанесла бомбардировочная авиация Северного флота. В ночь с 10 на 11 февраля три эскадрильи по пять самолетов вылетели, огибая по дуге над горами аэродромы, на которых базировались немецкие истребители.

Бомбардировщики несли самые крупные на то время в нашей авиации бомбы ФАБ-1000; основной целью воздушной атаки был Тирпиц.

Но в условиях плохой видимости две эскадрильи "промахнулись", не обнаружив Каа фьорд в хаосе заснеженных гор и острых скал, и вернулись на базу.

Одна пятерка вышла на фьорд точно, но была встречена небывало плотной завесой зенитного огня. Ни истребителей, ни штурмовиков, чтобы попытаться ослабить, если не подавить зенитный огонь, в соединении дальнебомбардировочной авиации не было - Альтен фьорд находился за пределами их радиуса действия. Бомбы пришлось сбрасывать с большой высоты; были уничтожены несколько зениток и повреждены береговые сооружения, но непосредственно в Тирпиц бомбы не попали. Кстати, немецкие истребители, размещенные на аэродромах неподалеку от Альты, были оповещены командиром линкор, что корабль подвергся атаке, но так и не вышли на перехват бомбардировщиков.

Не в первый и не в последний раз.

...Через три недели ремонт был почти закончен (досрочно почти за месяц), и 15 марта, спустя семь месяцев неподвижного стояния в Каа фьорде Тирпиц вышел в море для испытаний.

Эта информация быстро достигла Адмиралтейства. Были разработаны планы новых воздушных атак на корабль.

...возьми молоток побольше

Конечно, можно удивляться тому, что за многие месяцы неподвижного стояния Тирпица в Каа фьорде, его ни разу не потревожили английские бомбардировщики. Но в то время английские ВВС просто не располагали бомбардировщиками с таким радиусом полета, который позволил бы достичь Альтен фьорда с английских баз и вернуться обратно.

Конечно, дистанция не представляла собой проблемы для авианосцев, но палубная авиация, помимо истребителей, была представлена только самолетами-торпедоносцами "Суордфиш" и "Альбакорес", тихоходными машинами с весьма ограниченной бомбовой нагрузкой. Теперь же в строй вступил новый палубный бомбардировщик - "Барракуда". Он мог нести бомбы весом до 1600 фунтов, которые, как считали специалисты, могли бы пробить бронированную палубу Тирпица, если их сбросить с высоты не менее 3000 футов; назвать эту машину совершенством было нельзя - в частности, на самолетах не было наступательного пушечно-пулеметного вооружения, а потому они не могли производить штурмовку и нуждались в истребительном прикрытии, но могли производить бомбометание с пикирования и заметно превосходили по скорости и бомбовой нагрузке прежние модели.

В декабре 1943 года британские моряки под командованием заместителя адмирала Фрезера, вице-адмирала сэра Генри Мура приступили к подготовке нападения силами эскадры "Барракуд".

Атаку планировалось провести двумя "волнами" самолетов с разрывом между налетами в один час. В каждой "волне" должны были участвовать бомбардировщики из числа базировавшихся на авианосцах "Викториес" и "Фьюриес".

Кроме того, было решено, что в налетах примут участие сорок истребителей "Корсар", "Хеллкэт" и "Уайлдкэт" из числа тех, которые также находятся на авианосцах флота и вспомогательных авианосцах "Эмперер", "Персьюер" и "Серчер". Их роль состояла прежде всего в том, чтобы отсечь вражеские истребители от "Барракуд" и затем, силами не занятых в воздушном бою, произвести штурмовку: атаковать зенитные батареи на берегу и "прочесать" палубу Тирпица до нанесения бомбового удара пулеметным огнем, чтобы нанести повреждения радарным системам и перебить расчеты зенитных автоматов.

Пятый авианосец, "Фенсер", обеспечивал флот противолодочным патрулированием и защитой от истребителей противника.

Боевая подготовка

Тренировки начались в первые месяцы 1944 года и закончились широкомасштабными учебными атаками на макет корабля в Лох Эрнболл, на самом севере Шотландии. Тактику и взаимодействие отрабатывали также в ходе тренировочных налетов, которые совершались на один из линкоров Флота Метрополии с таким расчетом, чтобы каждый налет длился не более минуты.

Планировалось, что все пять авианосцев и их эскорт встретятся в 250 милях к северо-западу от Альтен фьорда 3 апреля, после того, как два авианосца будут освобождены от прикрытия прохода последнего конвоя в Россию (конвой JW 58), и что атака будет произведена на рассвете 4 апреля. Но 1 апреля адмирал Фрезер, который прикрывал конвой на линкоре "Дьюк оф Йорк", получил перехват сигнала "Ультра" о том, что полномасштабные ходовые испытания (которые, по идее, могли означать рейд на перехват конвоя), которые планировались для Тирпица на этот день, отложены до 3-го апреля. Это означало, что конвой уже больше не нуждается в защите от надводного нападения, и что Тирпиц будет больше всего уязвим при выходе из Каа фьорда, когда его не смогут прикрывать дымовые завесы и сторожевые посты на берегу. Поэтому Фрезер снял с эскорта конвоя два авианосца и передвинул время операции вперед на двадцать четыре часа.

...К полудню 2 апреля все авианосцы были в сборе и направились к исходной позиции для начала воздушной атаки в 120 милях к северо-западу от Каа фьорда.

На этот раз "Барракуды" несли под крыльями мощные бомбы: десять машин - по бронепробивающей бомбе в 1600 фунтов (454 кг), 22 - по три 500 фунтовых (227 кг), полу-бронепробивающих, и десять - по одной 600 фунтовой бомбе для создания в воде эффекта взрывной волны.

В 1. 30 ночи 3 апреля экипажи были подняты по тревоге.

"Нам сообщили, что атака будет крайне опасной, - сказал один пилот, и что нам следует ожидать больших потерь." Моторы стоявших на взлетной палубе самолетов были разогреты палубной командой, и пилоты, наблюдатели и стрелки заняли свои места. Вслед за бомбардировщиками стартовали палубные истребители.

Своевременный и точный перехват

Прямо перед расчетным временем взлета авиаэскадры адмирал Фрезер получил ещё одну расшифровку сообщения по коду "Ультра". В ней указывалось, что Тирпиц покинет свое убежище в 5. 30 утра. Это время было идеальным для нанесения удара...

В 4. 30 первая волна из двадцати одной "Барракуды" и сорока "Корсаров", "Хеллкэтс" и "Уайлдкэтс" поднялась в воздух и направилась на юг, идя почти над уровнем моря, чтобы их не засекли вражеские радары. Только уже в непосредственной близости от гористого берега они набрали высоту, чтобы не натолкнуться на горы, и попали в зону обнаружения радаров. Но истинные масштабы налета были оценены наблюдателями неправильно и воздушная тревога была объявлена с опозданием.

Один из участников налета, лейтенант Рассел Джоунс вспоминает: "Было изумительное утро, безоблачное небо и абсолютно спокойное море. Снег в горах становился розовым от лучей восходящего солнца. Казалось, что видимость простирается на сотни миль."

К 5. 15 до цели оставалось не больше двадцати миль. Они прошли над высокой вершиной, "и тогда, - как вспоминал ещё один пилот, лейтенант Рой Эвелинг, - мы увидели, что в самом начале фьорда, именно там, где сообщала разведка, лежал огромный и неприступный как скала Тирпиц".

Вражеских истребителей не было видно, дымовая завеса только-только начала заполнять фьорд и командир соединения английских истребителей передал по радио команду: "тушить огни!".

Это была команда на осуществление второй фазы боевого задания, штурмовки. Истребителям предписывалось накрыть все пространство Тирпица, все палубы и надстройки пушечно-пулеметным огнем, вывести из строя радарную систему и систему управления огнем, выбить как можно больше расчетов зениток, тем самым деморализуя и путая противника до начала главной атаки.

Истребители, как рассерженные осы, устремились со всех сторон на корабль и, проносясь так низко, что едва не задевали мачты и надстройки, свинцовым шквалом прошлись по палубным надстройкам от носа до кормы.

Вспоминает лейтенант Лори Брендер: "Часть моих пуль были трассирующими, и я помню, как они ударялись о бронированные плиты Тирпица, затем рикошетировали и исчезали в небе"...

Следом пошли "Барракуды". Не опасаясь атаки вражеских истребителей, они начали пикирование до высоты 3000 футов и ниже, один за другим пролетая сквозь гущу коричневых облачков - разрывов зенитных снарядов.

Пилоты истребителей непосредственного прикрытия, которые не участвовали в штурмовке линкора и зениток на скалистых берегах фьорда, видели, как бомбы попадали в цель, как взвились вверх языки пламени, как с кормы Тирпица потянулся шлейф темно-коричневого дыма, как высоко вздымались фонтаны воды в непосредственной близости от линкора.

Бомбовой налет продолжался ровно одну минуту. Затем бомбардировщики ушли к морю. Зенитным огнем была сбита только одна "Барракуда".

...Через час пришла вторая волна, и все началось сначала. К этому времени дымовая завеса закрыла стоянку, однако для самого Тирпица это оказалось даже хуже, потому что пилотам были отчетливо видны очертания корабля, а дым мешал артиллеристам. И снова истребители накрыли пулеметным огнем мостик, антенны, радар и посты Тирпица, снова "Барракуды" отбомбились с пикирования и добились попаданий, снова была сбита только одна "Барракуда" и снова через минуту самолеты ушли, и в фьорде наступила тишина.

Для экипажа Тирпица утро начиналось с таких ожиданий и с такой красоты природы - ведь впереди были высокоскоростные ходовые испытания в залитых солнцем фьордах - и все кончилось такой трагедией...

На той стороне

...3 апреля 1944 года, 5. 30 утра. Тирпиц поднял якорь и собирался выйти в море. Как только радары дальнего обнаружения засекли приближение самолетов, была объявлена воздушная тревога и начата постановка дымзавесы, но оказалось, что сделано это с опозданием и недостаточно эффективно - дым, выпущенный из канистр на берегу, пошел слишком поздно и оказался недостаточно плотным, чтобы скрыть весь корабль.

Первая атака началась в самое неудобное для Тирпица время, когда только что были подняты якоря, а буксиры стояли наготове, чтобы отвести заградительные сети. Было 5. 29., т. е всего на одну минуту меньше того времени, что было указано в перехваченном англичанами и своевременно расшифрованном сигнале "Ультра".

...К 5. 31, после первого удара, верхняя палуба Тирпица превратилась в нагромождение обломков, было убито более ста матросов и несколько офицеров, включая главного хирурга корабля Гомберта. Более 200 членов экипажа получили ранения, среди них был и капитан Майер, которого на посту командира корабля заменил капитан 3-го ранга Юнге.

Что на роду написано

Некоторым посчастливилось спастись в этом переполохе. Лейтенант Кюнен был в это время в своей каюте. Он нагнулся, чтобы взять со столика пачку сигарет. Через мгновение пулеметная очередь хлестанула через бортовой иллюминатор и расколотила зеркало, перед которым он только что стоял...

...По крайней мере четырнадцать бомб "попали" и нанесли кораблю серьезные повреждения: был уничтожен пост огневого контроля и телеграф на мостике, начался пожар в корабельном ангаре, в кают-компании, оружейной, на палубах и в одном из складов; были согнуты килевые пластины и возникла подводная течь.

Во время второй атаки были попадания в мостик, верхнюю палубу, ангар и орудийную башню.

Итоговые потери составили 122 убитых и 316 раненых. Единственным утешением немцев было то, что ни одна бомба не пробила бронированную палубу, так что машинное отделение и котельная не получили повреждений, и корабль оставался на плаву и не потерял ход. Если бы "Барракуды" следовали приказу сбрасывать бомбы с высоты не менее 3000 футов, то тяжелые бомбы успели бы набрать нужную скорость для того, чтобы пробить палубу - и тогда повреждения были бы гораздо больше.

Адмиралтейство узнало об успехе воздушной атаки в то же утро в 7 часов тринадцать минут из перехвата "Ультра".

Через несколько дней более детальный отчет пришел от Тостейна Рааба. "Машины скорой помощи два дня снуют туда и обратно. На Тирпице видны пять пробоин в палубе с левого борта. Корабль накренился вправо. Кучи железного лома доставлены на берег и отвезены к заливу. Офицерская столовая и камбуз получили прямые попадания. В понедельник пищу готовили на берегу. Немцы говорят, что корабль выведен из строя по крайней мере на несколько месяцев."

Флот британских авианосцев с триумфом вернулся в Скапа Флоу, а Тирпиц снова спрятался за сети зализывать раны и хоронить убитых. А их было столько, что с линкора направили рапорт о необходимости пополнения орудийных расчетов...

Из докладов Рааба англичане сделали вывод, что пройдет по крайней мере шесть месяцев, прежде чем Тирпиц сможет принять участи в операциях. На самом деле на это потребовалось только три месяца.

В Каа фьорде и на самом корабле были приняты дополнительные меры по улучшению зенитной обороны. Было улучшено качество и увеличена численность радарных установок на берегу, повышена мощность дымовых шашек, на вершине ближайшей горы был установлен наблюдательный пункт, откуда по прямой связи с кораблем лейтенант Брюннер мог корректировать ведение зенитного огня, включая и 15-и дюймовые орудия линкора.

17 июля авианосное соединение (авианосцы "Формидебл", "Инфейтигебл" и "Фьюриес") вновь подошло к берегам Северной Норвегии и попыталось повторить налет. В воздух было поднято 45 "Барракуд" под прикрытием пятидесяти истребителей. Вновь немецкие истребители не подоспели на помощь морякам и Каа фьорд оборонялся самостоятельно. Однако радары засекли приближение воздушной эскадры чуть раньше, дымовая завеса своевременно и плотно укутала фьорд и прибрежные скалы, но ничуть не нарушила управление зенитным огнем: корректировка велась с поста на вершине, выше облака дыма.

Заградительный огонь вели в несколько эшелонов; первая огневая завеса, громадные хлопки, целые сизо-коричневые облачка разрывов снарядов пятнадцатидюймовок Тирпица встретили бомбардировщики на расстоянии восемнадцати километров до цели. Затем самолеты наталкивались на "завесу" разрывов снарядов восьмидюймовок, потом четырехдюймовых универсальных пушек и после этого - на собственно зенитный огонь.

Осколками и попаданиями зенитных снарядов было повреждено более десяти машин, но главное, что бомбометание велось практически вслепую, так, сквозь непроницаемый дым с ориентиром на участок особо плотного зенитного огня. В результате ни одна бомба в линкор не попала.

Налеты были повторены через месяц и затем следовали в течение пяти дней ежедневно - командиры авиационных соединений надеялись, что у зениток иссякнут снаряды и не хватит дымовых шашек. Надеялись и адмиралы, - в частности, на получение скоростных бомбардировщиков "москито", которые в принципе могли бы выйти на цель прежде, чем дымзавеса окажется достаточно плотной, но так их и не заполучили - обеспечение высадки в Нормандии было закономерно сочтено приоритетным.

...Единственным результатом шести налетов стало попадание одной бомбы в Тирпиц; она срикошетировала о мостик, пробила верхнюю палубу, оказалась рядом с главным распределительным щитом и... не взорвалась (позже немецкие моряки выяснили, что в неё было заложено меньше половины положенной взрывчатки). Если бы она разорвалась, то полностью бы вывела из строя систему управления огнем и привела бы к серьезному затоплению корабля; это означало бы, что даже если бы Тирпиц и не затонул, то все равно он стал бы просто бесполезным. С трудом и предосторожностями бомбу обезвредили просверлили корпус и вычерпали взрывчатку.