Охота на Вульфа

Глава 1

Когда Вульф Найкерсон вошел в компьютерную комнату музея в разгар вторника, один взгляд на его лицо должен был предупредить любого, что он в плохом настроении. К сожалению, компьютерный эксперт, который был наполовину под столом, не мог видеть его лица. Поэтому резкий голос и несколько высокомерное поведение вошедшего заставили его удариться головой о стол.

— Эй, вы — прорычал мужчина, щелкая пальцами и осматривая комнату, наполненную компьютерами, мониторами и панелями управления.

Он услышал глухой звук и повернулся к столу. Затем Вульф увидел голову с буйными светлыми волосами, потираемую маленькой рукой, и пару неистовых зеленых глаз, которые уставились на него с удивлением.

Голосом, столь же впечатляющим, как и ее глаза, с сильным южным акцентом, девушка сказала:

— Чтобы остановить такси, вам достаточно щелкнуть пальцами. Чтобы позвать собаку, вам достаточно щелкнуть пальцами. Но если вам нужен ответ от меня в печатных выражениях, называйте меня по имени.

— Я не знаю вашего имени — возразил он.

Со вздохом она встала на ноги, все еще потирая голову. Ее лицо все еще выражало досаду, хотя голос стал мягче.

— Верно, но это вас не оправдывает. Вы могли, по крайней мере, сказать "Эй, леди" или "Простите, мисс".

— Я не знал что вы женщина — ответил Вульф. Он ощутил на себе ее пристальный взгляд и решил, что ему стоит пояснить свои слова. — Я имел ввиду, что не знал, что Эйс Секьюрити отправил мне специалиста-женщину. И я не видел Вас, когда вошел в комнату.

— В следующий раз, — сказала она, — стучите.

Для такой малышки у нее определенно есть характер, подумал мужчина. Он возвышался над ней примерно на фут (около 30 см, прим. переводчика), но очевидно ее это нисколько не пугало. В действительности в словах блондинки прозвучала легкая ирония. С Вульфом никогда так насмешливо не обращались, тем более женщины.

— Как вас зовут? — потребовал он

— Шторм Тримейн.

Он не сразу отреагировал, хотя сам об этом спрашивал. Его редко удавалось застать врасплох, но это был как раз один из тех редких случаев. Эйс Секьюрити обещали прислать ему их лучшего компьютерного специалиста на замену первого, который случайно повредил новую систему безопасности музея пару недель назад. Вульф ожидал увидеть очередного серьезного парня, язык которого настолько переполнен техническими терминами, что мало будет походить на английский, и интересы которого ограничивались бы только его компьютерами.

Кого Вульф определенно не ожидал, так это миниатюрной блондинки двадцати лет с очень длинными и определенно непослушными волосами, большими глазами, такими надменными, дерзкими и зелеными, которыми могла бы гордиться любая кошка, и небольшим, но живым лицом, которое хоть и нельзя было назвать красивым, зато оно определенно было незабываемым.

Она была ростом пяти футов и двух или трех дюймов (примерно 160 см), когда вытягивала шею и стояла прямо. И, возможно, весила сотню фунтов (45 кг), хотя добрые пять из них приходилось на волосы. Огромная копна яркого, дикого золота, свободными завитками спадающая ниже талии. Девушка была очень маленькой, с тонкой костью, и куда бы он не посмотрел, не мог увидеть ни одного лишнего сантиметра. Так как на ней был свободный свитер с джинсами, он мог только догадываться о ее пропорциях, но эти великолепные волосы были ее женской сущностью.

Вульф любил блондинок, но предпочитал высоких, холеных и длинноногих. Эта девушка вряд ли соответствовала его идеалу. В действительности, судя по тому, какой у нее темперамент, ее волосы должны быть рыжими. Он был почти уверен, что должны быть рыжими.

Он взглянул на нее с сомнением, потому что, на его взгляд, она совсем не подходила под образ умного и классного компьютерного техника.

— Ваше имя Шторм? — сухо спросил он.

Она посмотрела на него в ответ, после чего уперлась маленькими руками в бедра и с полным отсутствием неловкости оглядела его с головы до ног.

— Ну, насколько я поняла, Ваше — Вульф. Так давайте не будем бросать камни, ок?

Слишком соблазнительно было возразить ей, но он воздержался от этого, раздраженный ее отношением к нему.

— Послушайте, Вам случайно никто не сказал, что Вы работаете на меня?

Без колебаний сухим тоном, она тут же ответила:

— Моя работа состоит в том, чтобы закончить установку компьютеризированной системы обеспечения безопасности в этом музее. В первую очередь, я работаю на Эйс Секьюрити, это они мои работодатели; во-вторых, на Макса Баннестера, потому что он нанял нас, чтобы сделать эту работу; в-третьих, я работаю на Исторический Музей Сан-Франциско. В-четвертых, на Морган Вест, которая является директором выставки Тайны Прошлого. Вы находитесь на пятом месте, и начнем с того, что быть начальником безопасности выставки — это узкая область ответственности. Но так как у мистера Баннестера медовый месяц, по любым проблемам касательно безопасности я подчиняюсь непосредственно Вам.

Она улыбнулась.

— И мне не надо, чтобы Вы находились рядом. На случай, если Вам никто не сказал, я очень хороший специалист в своем деле

— Это еще неизвестно, — ответил Вульф. Блондинка ужасно его раздражала, но в то же время он не мог отвести взгляд от ее выразительно лица. Это была смущающая комбинация чувств.

Она слегка кивнула, явно принимая его вызов.

— Достаточно справедливо. Буду счастлива доказать. Я буду работать и работать упорно, но, как я уже сказала, не с Вами, стоящим над душой. Эта комната слишком маленькая для нас обоих. Была какая-то причина, что вы зашли сюда?

— Да, причина была, — он знал, что в голосе прозвучало то раздражение, которое он испытывал. — Я хотел знать, как долго дверная сигнализация будет деактивирована. Мне нужна охрана в залах, когда музей открыт, а не у дверей.

Шторм села на вращающийся стул у стола и положила на него ноги. На ней были очень маленькие, очень потрепанные ковбойские ботинки с высокими каблуками.

Она действительно была маленькой, понял Вульф, отметив, что каблуки добавили ей, по крайней мере, три дюйма роста (около 7, 62 см).

— Дверная сигнализация снова работает, — сказала Шторм. — Я должна была отключить ее на полчаса, потому что кто-то напортачил и перепутал четыре разных кабеля, что поставило под удар всю систему.

— Это был не я, — он чувствовал необычное желание защититься из-за того, как она посмотрела на него. В то же время Вульф с облегчением понял, что у девушки была причина забраться под стол. Это смутно беспокоило его.

Шторм скрестила пальцы на груди, все еще глядя на него. Через секунду она мягко сказала:

— Ну, едва ли это имеет значение после того, как я все исправила. В любом случае, сигнализация на входе будет работать до перехода к новой системе.

— И это произойдет…?

— Я должна очистить и перезагрузить жесткий диск, поэтому все данные надо ввести заново. Это займет некоторое время. Неделю, самое большее — десять дней.

Вульф почувствовал, что у него взлетели брови. Если она заставит работать новую систему безопасности за десять дней или менее, фактически они могли бы опередить свой первоначальный график. Скептик по натуре, он заметил:

— А Вы не оптимистичны?

— Нет.

Абсолютно против своего желания, мужчина почувствовал вспышку приятного удивления, его интерес к ней возрос. Сама она могла быть маленькой, но в уверенности в себе Шторм Тримейн, безусловно, не было ничего маленького. Эту черту Вульф уважал.

— Тогда не думаете ли Вы, что Вам лучше начать? — сухо спросил он.

Она кивнула на главный компьютерный терминал, расположенный на столе справа от ее ботинок. Монитор был темным, но приводы тихо гудели.

— Я уже начала. Пока операционная система не загрузится, это не что иное, как очень глупый, очень дорогой кусок старого железа, ожидающий, пока кто-нибудь не скажет ему, что делать. Я должна запускать все вместе, помните?

Вульф не был абсолютно несведущ в компьютерах, но, как и большинство людей, автоматически предполагал, что устройство не включено, если экран темный. Прежде чем он смог сознаться в своем невежестве или придумать ответ, спасающий собственную репутацию, Шторм бросила:

— Как быстро Вы можете бегать?

Он мигнул:

— Что?

— Бегать. Милю, например. Как быстро Вы можете пробежать милю?

— Средне, я думаю.

Девушка улыбнулась. Неожиданно это крайне взволновало его.

— Хорошо, — ответила она.

Мужчина осторожно спросил:

— Почему хорошо?

— Я была чемпионом штата в колледже.

Вульф был не настолько тщеславен, чтобы предположить, что у Шторм на уме сексуальные намеки, но не мог придумать другой причины, зачем она сравнивала их способности в беге. Его немедленная реакция на эту мысль была определенно любопытна — настолько, что взволновала его.

Несмотря на светлые волосы, она не принадлежала к его типу — так почему же он чувствовал это нервирующее сильное притяжение к ней. Все дело в ее голосе? Вульфу нравился ее протяжный выговор, но он не мог вспомнить, чтобы когда-нибудь его влекло к женщине только из-за ее голоса. Очевидно, что у девушки острый ум, чтобы соглашаться с ее мнением, но он был не уверен, притягивает или раздражает его эта черта. И даже если ее зеленые глаза интриговали своей яркостью и прозрачностью, они также предупреждали о слишком темпераментной натуре и сулили неприятности мужчине, который не любил сложности в личной жизни.

Итак, Вульф решил не обращать внимания на это притяжение. Он считал, что решение было очень ясным и логичным, поэтому ему не понравились угрызения совести из-за раскаяния, которое он почувствовал. Вот, вероятно, почему он не мог просто уйти. Мужчина сказал себе, что заинтересовался только потому, что никогда не слышал о таком подходе, как у нее, и ему, естественно, было любопытно выяснить, как далеко она зайдет.

Вот и все.

— Мы собираемся где-нибудь бегать? — спросил он.

— Это, — ответила она, — зависит от Вас.

— Шторм — Вы ведь не возражаете, если я буду звать Вас Шторм, не так ли? — Его голос был очень любезен.

В точности, как и ее.

— Конечно, нет. В конце концов, мы оба — силы природы, Вульф.

Мужчина скрестил руки на груди и пристально посмотрел на девушку с непроницаемым, как он надеялся, выражением. В прошлом у него были неприятности из-за собственного любопытства, но он был уверен, что сможет совладать с этой маленькой блондинкой. Не комментируя сходство их имен, Вульф сказал:

— Шторм, Вы подразумеваете, что хотели бы смешать бизнес с удовольствием?

— О, нет, я бы их лучше разделила. Мои рабочие часы — как и у музея — с девяти до шести. В течение этого времени я полностью посвящаю себя работе. Но остается масса времени, и я понимаю, что в Сан-Франциско есть чудная ночная жизнь. Я не нуждаюсь в долгом сне. А Вы?

Он пристально смотрел на живое лицо и веселые глаза девушки. Вульф внезапно почувствовал коварство в ее голосе или манере поведения, которое он не заметил, и его инстинкты пытались предупредить его копнуть поглубже.

Но то, как она говорила, мешало разобраться в себе.

— Так или иначе, я не думаю, что мы подходим друг другу, — ответил он, наконец.

— Почему? — протянула она. — Потому что во мне не пять футов и девять дюймов (примерно 175 см) и я не холеная? Вам следует расширить горизонты. Не говоря уже о Ваших стандартах.

Голосом, который не раз называли опасным, Вульф сказал:

— Я собираюсь задушить Морган.

Морган Вест была заинтересованным зрителем его… светской жизни.

— О, не вините ее. Она не первая рассказала мне о Вашей одержимости куклами Барби. Нет ничего хуже хранить секрет в большом городе, тем более, Вы меняете их так же часто, как и носки.

Вульф понял, что у него заскрипели зубы только тогда, когда заболела челюсть. Ему не нравилось защищаться; было очень непривычно и неловко. С трудом расслабив напряженные мускулы, он заметил:

— Ну, у всех нас есть предпочтения, не так ли?

— Поставили меня на место, — сказала Шторм, не сильно обескуражено. — Большинство женщин подумали бы, что это отказ. Я не большинство женщин. И я действительно думаю, Вы задолжали себе, по крайней мере, дать мне шанс.

— Почему? — потребовал он резко. Вульф мог поклясться, в ее кошачьих глазах промелькнул мимолетный смех, но ее слегка растягивающий слова голос оставался почти оскорбительно бесстрастным.

— Потому что постоянная диета, в конечном счете, становится на редкость пресной. Если это должны быть блондинки, по меньшей мере, Вы можете немного расширить диапазон, чтобы охватить и тех, кто не высок даже если стоят на стремянке и у кого не голубые глаза, которые, между прочим, довольно распространены. Почему не добавить немного специй в Вашу жизнь? Я гарантирую, что Вы не заскучаете.

Прежде чем Вульф смог остановить себя, слова вырвались сами по себе:

— Это не то, по поводу чего я волнуюсь.

У Шторм вырвался легкий смех.

— Боитесь, что я буду навязчивой и требовательной? А потом долгая и счастливая жизнь за белым штакетником? В общем, я не навязываюсь и обычно спрашиваю, а не требую, но что касается остальных, я бы не была так уверена. На самом деле, провинциальные южные девочки задаются этой целью с самого рождения. Но едва ли я смогу притащить Вас к алтарю связанным и с кляпом во рту, не так ли? И поскольку Вы — творец своей судьбы и хозяин души — не говоря уже о том, что Вы значительно больше меня — я полагаю, для меня нет никакой пользы ловить Вас. Если только Вы сами не захотите быть пойманным.

У Вульфа было смутное чувство, что у него открылся рот. Ему было тридцать шесть, поэтому его интерес к женщинам — и наоборот — начался более двадцати лет назад. Если бы он захотел, то мог бы рассказать несколько красочных историй; Вульф превратился в покрытого шрамами ветерана романтических войн. Но такое произошло с ним впервые.

Она была просто очень честной женщиной? Женщиной, которую потянуло к мужчине, с которым только что познакомилась, и которая сказала так без всяких колебаний и попыток играть в игры? Так или иначе, Вульф был не вполне готов принять это за чистую монету. Он не был тщеславным — или доверчивым. Он был скептиком.

Даже если признать, что влечение было взаимным, это не означало, что оно позитивно. Фактически их воздействие друг на друга до сих пор было больше резким и раздражающим, чем чувственным.

И даже, несмотря на то, что они провели вместе несколько минут, поощряя один другого, этого было явно недостаточно, чтобы найти что-то общее между ними. Так … зачем все это было нужно?

Он хмуро посмотрел на нее, пытаясь прислушаться к своим инстинктам.

— Я слегка смущен. Вам нужно свидание, любовник или муж?

— Ну, это зависит от Вашей стойкости, не так ли? По крайней мере, я предполагаю, что это — Ваша проблема. Судя по Вашему послужному списку, должно быть несколько причин, почему Вы были не в состоянии пройти весь путь — вообще любой путь — с какой-нибудь из Ваших предыдущих блондинок.

Что бы ни говорили Вульфу его инстинкты, все поглотил его нрав. Цедя каждое слово, он прошипел:

— А Вам никогда не приходило на ум, что проблема заключается в отсутствие длительного интереса с обеих сторон?

Шторм глубокомысленно сморщила губы.

— Я полагаю, это могло произойти со мной, но думаю, что любой мужчина, который встречается с женщинами только одного типа, должен быть уверен в том, что он хочет, и, конечно, ему следует знать, что делает его счастливым. Но, возможно, Вы довольны краткими поверхностными связями — иначе попробовали бы что-то другое. Итак, — шутливо проговорила девушка, — если это и проблема, то… Ваша.

Вульф по-настоящему не следил за логикой ее рассуждений, главным образом потому, что ее протяжный голос и хладнокровный тон — не говоря уже о словах — подогревали его нрав. Если Шторм намеревалась свести его с ума, то сделала это как нельзя лучше.

Почти рыча, он спросил:

— Вы утром приехали на машине?

— Нет, я взяла такси.

— Тогда ждите меня перед входом в шесть.

— Идет, — быстро произнесла она.

Вульф развернулся и вышел из комнаты.

Спустя несколько секунд Шторм сняла ноги со стола и встала. Она подошла к двери и спокойно ее закрыла. Прислонившись к ней, девушка уставилась в пространство, пока ее не внимание не привлек звуковой сигнал от компьютерного терминала. Возвращаясь к своему стулу, она достала дискету из дисковода и заменила другой, которую взяла из картотеки рядом с клавиатурой. Шторм напечатала короткую команду, и компьютер снова мягко загудел.

Она двигалась совершенно необдуманно, будто на полном автомате, при этом постоянно поглядывала на дверь.

Затем, она, наконец, откинулась на спинку стула и посмотрела под стол.

— Почему ты не вышел и немного не отвлек нас? — спросила она с упреком, — возможно, это спасло бы меня от результатов моего помешательства.

— МууурррМаааяяяу… — ее компаньон ответил таким тихим голосом, что это едва было похоже на шепот, и вышел из-под стола, чтобы затем прыгнуть на стол.

Кот был почти сверхъестественной кошачьей копией самой Шторм. Он был очень маленьким и казался утонченным; его густая и довольно-таки волнистая шерстка была того же оттенка бледного золота, что и ее волосы, а глаза сияли ярко-зеленым цветом. Даже маленькая мордочка выражала ту самую живость, что была в лице Шторм.

Один выпивший и немного суеверный мужчина однажды действительно поверил, что Шторм превратилась в кошку. Этот краткий момент ужаса, вызванный алкоголем, дал ей столь необходимую возможность спастись.

Отбросив эти мысли, Шторм с упреком посмотрела на кота.

— Не говори мне, что испугался его.

Кот с деланным равнодушием стал вылизывать светлую переднюю лапку.

— Ну, конечно, — сказала Шторм, — Мишка, ты почти такой же хороший врунишка, как я.

Она слегка нахмурилась.

— Он — волк, ты — медведь, а я — шторм. Если появятся еще дикие имена, я еду домой. Это точно не будет хорошим предзнаменованием.

— Ммуууррр… — ответил Мишка на это звуком, к которому специально прибегал, чтобы походить на очень маленького и очень кроткого котенка, а не на взрослого кота, которому только недавно исполнилось пять лет.

Поскольку работа Шторм протекала в течение многих часов в маленьких и тихих помещениях, где было только оборудование, у нее часто возникали долгие перерывы, во время которых ей было нечего делать, кроме как ждать, пока компьютер обработает введенную информацию, у нее появилась привычка разговаривать с котом. Мишка был ее постоянным спутником с тех пор, как появился на пороге ее дома в одну дождливую ночь пять лет назад, промокший, несчастный, полуголодный котенок, такой крошечный, что мог легко свернуться на ее ладони.

Он с тех пор вырос. Не сильно, но все же.

— Ты мог бы остановить меня, — сказала она маленькому золотистому коту. — Отвлечь его, как я просила. А ты? Нет. Ты просто позволил мне оказаться в безвыходном положении.

Мишка наклонил голову и мягко промурлыкал нечто невразумительное с вопросительной интонацией.

Шторм поставила локти на стол и вздохнула:

— Я не знаю, почему я сделала это. Может быть, я просто хотела заманить его в ловушку, такую очевидную, чтобы он побежал в любом направлении, но только не в нее. И если бы я на этом остановилась, то точно держала бы его под контролем.

Мишка весело промурлыкал, все еще подвергая это сомнению.

— Ну, потому что… — протянула Шторм. Она действительно не хотела произносить это вслух, даже своему преданному спутнику. Девушка не желала признаваться в том, что началось просто как хитрость, чтобы удержать наблюдательного мужчину настолько далеко от нее, насколько это возможно, а превратилось в нечто иное, нечто, что оставило у нее чувство тревоги.

Смешивать бизнес с удовольствием… Этот вопрос был более уместный, чем он думал. Она к этому не привыкла, по большей части потому (а в ее деле особенно) что это было чрезвычайно глупо. А Шторм могла быть какой угодно, но только не глупой.

Но, судя по всему, в этот раз она плохо соображала. Поскольку, вместо того, чтобы проявить навязчивый интерес и заставить Вульфа Найкерсона сбежать, как любого другого мужчину с инстинктом самосохранения, она намеренно подстрекала и провоцировала его, пока он не принял ее вызов.

Вопрос… почему она сделала это?

Мишка издал тот самый мягкий звук, какой он использовал, когда был полон решимости заманить неосторожную птицу, и это привлекло внимание Шторм.

Она строго посмотрела на кота:

— Держу пари, он думает, что я — самая бесстыдная девица к западу от Миссисипи. И не похоже, что я могу обвинить его в этом. Я, конечно, однозначно дала понять, что жажду его крови, не так ли?

— Мммаяяууу, — согласился Мишка.

Шторм прикусила губу.

— Ладно… Но это не обязательно означает, что что-то произойдет, правда? Я разозлила его, но, как только он остынет, он вспомнит, что я действительно не его тип — хотя и блондинка. Фактически, он, вероятно, убедит себя, что я крашенная блондинка. И… он уйдет из моей жизни. Так?

Мишка мигнул.

— Ты соглашаешься только потому, чтобы я почувствовала себя лучше. — Шторм искоса посмотрела на кота. Маленький питомец остался безучастным, она вздохнула и, загнув рукав свитера, взглянула на большие мужские часы на запястье. Это были одни из тех часов, которые идут-везде-даже-на-дне-океана, в каждом временном поясе мира.

Она проверила два часовых пояса, произвела краткое вычисление в уме и пробормотала:

— Смена часовых поясов.

Это, конечно, объяснило бы ее необычное безрассудство, решила она. Она просто устала, вот и все. Прилетев в Сан-Франциско прошлой ночью довольно поздно, девушка практически не спала, поэтому ее внутренние часы все еще шли по Парижскому времени.

Компьютер снова подал сигнал, и она автоматически поменяла дискету; они были пронумерованы в файле, от одного до тридцати, и она только что вставила десятую. Держа дискету, которую достала, она медленно положила ее в коробку и вернула обратно в картотеку, наклонив вперед так, чтобы не забыть, что данные с нее уже загружены в машину.

Шторм потянулась, чтобы включить монитор компьютера, и когда экран зажегся, она стала изучать данные, бегущие по дисплею. Другой компьютерный техник, возможно, не заметил бы двух различий в этих данных. Первое: на жесткий диск должным образом загружалась основная операционная система, и второе: в программном обеспечении, отвечающее за защиту информации, было несколько команд, которых не должно было быть.

Вульф, возможно, заметил это, если бы взглянул на экран. Шторм была совершенно уверена в этом. Он не являлся компьютерным экспертом, но имел дело с безопасностью, и она была почти уверена, что он поработал со многими компьютеризированными системами безопасности, чтобы определить дыры и другие незащищенные точки доступа, даже скрытые в загадочных математических формулах.

Шторм не нравилось думать о том, что бы он сделал, если бы увидел. Она подумала, что его реакция привела бы к тому, что она оказалась запертой на доброе количество лет.

А может и нет, подумала она, утешая себя. В конце концов, она ничего не сделала. Ничего не было украдено. И если она будет уверена, что в надежно защищенной, по общему мнению, системе имеется лазейка, в этом нет ничего по-настоящему противозаконного, так ведь? Существовало своего рода неписанное правило среди программистов: тот, кто написал программу, имеет право использовать ее в последствии, неважно, сколько кодов доступа и блокировок было установлено. А программа, которую она собиралась устанавливать, была ее; она написала с полдюжины защитных программ за последние десять лет, по крайней мере, половина из них были превосходны для крупных предприятий, таких как музеи.

Музей — а так же Макс Баннистер и его выставка — получат новейшую систему безопасности, которая никогда еще никому в мире не предлагалась, и у которой не существовало графической схемы — кроме как у Шторм в голове. Это значило, что она была настолько защищена от внешнего воздействия, как только возможно для компьютерной системы. Шторм также модифицировала операционную систему. Она была довольно стандартной и предназначалась для управления оборудованием, но теперь могла выполнять несколько ловких приемов, которые никогда не предусматривались ее проектировщиками.

Шторм не была уверена, что ей понадобятся эти приемы, но никогда не мешало быть готовым. Они были, как черный ход, что который мог бы предоставить ей доступ, это стало бы ее привилегией как программиста, ответственного за проектирование системы.

Но Вульф, не будучи программистом, мог смотреть на это по-другому. Шторм подумала о его проницательных синих глазах и вздохнула:

— В общем, все чертовски сложно, — сказала она коту с сожалением. — И я думаю, я сделала еще хуже. Почему я просто не воспользовалась удобным случаем, когда он не потребовал посмотреть, что я загружаю? Почему я должна была буквально заигрывать с этим мужчиной?

Мишка нежно и протяжно замурлыкал. Но все же Шторм была убеждена, что она и ее кот общались на одном подсознательном уровне. Она даже когда-то подумала, что она и Мишка действительно являлись двумя версиями одного целого — один человек, один из семейства кошачьих — и это могло бы объяснить почему они понимали друг друга так хорошо. В любом случае, она часто слышала от Мишки — или приписывала ему — уравновешивающий голос разума, в котором она иногда нуждалась.

Как сейчас.

Когда кот, закончил разговаривать с ней, она почувствовала себя очень тревожно.

— Мне он даже не нравится, — возразила она, пытаясь забыть свои собственные противоречивые реакции на Вульфа. — Он раздражает меня. Очевидно, что это за человек. Даже если бы я уже не слышала о его пристрастиях к блондинкам, он мне все равно не понравился. Держу пари, он склонен к долгим размышлениям, и с той рыжинкой в волосах он обязан иметь адский темперамент. И он слишком красив. Он походит на своего тезку, черт возьми. Ты можешь выманить его из дебрей, можешь даже одурачить себя, думая, что приручила его, но он всегда будет, в сущности, диким. Любой женщине понадобится крепкая голова на плечах, чтобы не потерять свой разум.

— Ммммуууррр? — тихо промурчал Мишка.

Компьютер подал звуковой сигнал, предлагая ей отвлечься. Она поменяла дискеты, затем встала и начала ходить по комнате, проверяя различные соединения и кабели.

— Неважно, — сказала она коту. — После сегодняшнего вечера он, в любом случае, будет держаться от меня подальше. Я это обеспечу.

Кот не ответил, но она могла почти услышать его мурлычущий вопрос, как если бы он спросил ее на английском.

Если она была настолько уверенна, что ей не нравится Вульф, и настолько убеждена, что сможет держать его подальше от себя, почему она не кажется счастливой?

Шторм немного опаздывала, уезжая из музея, главным образом, потому, что хотела завершить загрузку операционной системы, и завтра утром быть готовой к другим программам. В результате, она не запирала дверь компьютерной комнаты до половины седьмого и обнаружила одного из охранников, ожидающего ее у входной двери.

— Босс велел дождаться и выпустить Вас, — сказал мужчина.

Она сделала паузу, чтобы внимательно его рассмотреть.

— Который босс?

— Мэм?

— Я пытаюсь выяснить, кто всем здесь управляет. Итак, какой босс велел Вам ждать меня?

— О, ну… Мистер Найкерсон. Он отвечает за безопасность.

Шторм нашла ответ интересным. В действительности, технически Вульф не отвечал за безопасность музея, только за выставку Тайны Прошлого. Тем не менее, было естественно, что он будет обеспокоен безопасностью музея, так как здание стало домом для дорогой коллекции. А что Шторм нашла очень интересным, так это тот факт, а она спрашивала не только у этого охранника, а у остальных тоже, что все они действительно считали, что слово Вульфа — закон.

По мнению Шторм это означало, что у Вульфа была очень сильная индивидуальность, и он был прирожденным лидером. Она также поняла, что в любой чрезвычайной ситуации охранники обратятся именно к Вульфу, неважно, кто бы еще мог быть рядом.

Погрузившись в размышления, она кивнула охраннику и прошла через дверь, которую он для нее открыл. Она остановилась только снаружи наверху широких ступеней, взглянув вниз на дорогу.

Он ждал ее, прислонившись к капоту спортивному автомобиля последней модели, который, как она знала, был арендован. Поверх темных брюк и светлой рубашки, на нем была черная кожаная куртка, что придавало ему опасный вид. Он принадлежал к тому типу мужчин, которого всегда будут замечать. Особенно женщины. Дело не в том, как он выглядел, хотя он действительно был красив, а в его манере держать себя, в том, как он стоял и двигался. В нем было определенное качество, некая внутренняя уверенность в себе, которая была больше, чем непоколебимость и меньше, чем эгоизм.

Он являлся интригующим человеком, вынуждена была признаться себе Шторм. Она была, больше чем когда-либо, убеждена, что он, как и его тезка, станет очень, очень опасным созданием, если его загнать в угол или как-то по-другому ему угрожать.

Как и он, автомобиль, к которому тот прислонялся, выглядел немного угрожающим. Это было, безусловно, впечатляюще: мерцающий черный корпус был низко посажен и практически рычал. Он потребовал бы осторожного обращения.

Как он.

Шторм пыталась не думать об этом, спускаясь к нему по ступенькам. Вместо этого она размышляла о факте, что и он, и она были гостями этого города, оба жили здесь временно. Она знала, у Вульфа была арендована квартира; он останется здесь на несколько месяцев, пока коллекция художественных работ и драгоценных камней Баннистера будет выставлена в музее. Она, со своей стороны, запланировала жить в Сан-Франциско несколько недель, достаточно долго для того, чтобы подключить систему безопасности к компьютеру и заставить заработать должным образом чтобы; здесь ее временным домом был маленький номер в соседней гостинице.

Шторм не дали много времени для проверки ситуации прежде, чем она приехала — что было для нее привычным делом — поскольку получала заказы с довольно небольшим временем на подготовку. Но она была находчивой женщиной, и ей удалось узнать довольно много, больше, чем выяснил Вульф; она больше всего интересовалась проверкой, поскольку он являлся начальником безопасности. Девушка обнаружила, что у них двоих было немного общего — и много различий.

Вульф, эксперт по безопасности для Ллойда в Лондоне, жил в Нью-Йорке и Лондоне. Единственным местом, где она жила более нескольких недель подряд за последние десять лет, был Париж. Таким образом, если у нее и была точка опоры, это была, вероятно, она. Итак, они оба привыкли жить на чемоданах.

Она не интересовалась каким-либо типом мужчин по физическим характеристикам, но имела склонность к интеллигентным мужчинам и экспертам в своей области.

У Вульфа был пунктик в отношении блондинок. Это было достаточно верно, и она провоцировала его этим, но она не упомянула одной достаточно важной особенности в его кажущемся пристрастиях. Все блондинки, с которыми он встречался — начиная с прибытия в Сан-Франциско, были в некотором роде связаны с фондами, трестами, благотворительными учреждениями, художественными обществами, музеями, или частными коллекциями художественных работ, драгоценных камней, и других ценностей.

Когда эта система стала очевидной для нее, она поняла с внутреннем чувством уважения, что он был очень умный мужчина. Он смешивал бизнес и удовольствие весьма эффективно, наслаждаясь компанией своих блондинок. В минувшие месяцы, когда он приезжал и уезжал из Сан-Франциско, и особенно за последние недели, когда он проживал здесь, он, несомненно, собрал впечатляющее количество сведений о сплоченном мире искусства в этом городе — не говоря уже о том, что он весело проводил время.

Шторм уважала это и не считала, что он поступал жестоко. Один или два раза она назначала свидание мужчине только потому, что он мог рассказать ей нечто, что она хотела узнать, так почему Вульф не мог поступать так же? Даже если он делал это крайне часто. Он был очень привлекательным мужчиной, безусловно, с сильным сексуальным импульсом, который использовал женщин, чтобы их знания могли помочь выполнить ему работу наиболее эффективно.

Фактически, она не сомневалась, что к настоящему времени Вульф напомнил себе о ее знаниях в компьютерах и пришел к выводу, что он может получить достаточно полезных данных от нее, даже если первое свидание останется единственным.

Это также не беспокоило Шторм. Принимая во внимание трение между ними, он, вероятно, не потратит свое обаяние на нее, поэтому она не волновалась, что скажет ему что-нибудь, что не хотела бы, чтобы он знал. То, что действительно беспокоило ее, так это необычные противоречия, которые она ощущала в своих собственных чувствах.

Несмотря на то, что она хотела отрицать это, она чувствовала чертовски сильную привлекательность Вульфа Найкерсона — и она не могла убедить себя в том, что это только из-за смены часовых поясов. Правда была в том, что этот мужчина обладал сильным влиянием на нее, и она не знала, когда это началось. Учитывая его послужной список, конечно, разница была в том, что любые отношения, которые он начинал, заканчивались в спальне — и вероятнее всего через несколько коротких часов.

Шторм не была тщеславной женщиной, но она была уверена в себе и знала себе цену. Ни за что на свете она не станет одной из блондинок Вульфа, в данный момент и в ближайшем будущем. Она боролась бы с этим со всей силой своего имени, даже, если она должна сражаться с ним и использовать любой обман как оружие.

В этом был вызов, но никто никогда не называл ее трусихой, не поднимающей брошенную ей перчатку. Но растущая сила ее собственных чувств… Это всегда беспокоило ее, а так как девушка достаточно хорошо знала себя, она была уверена, что еще один роман в ее жизни будет трудным, осложненный болезненными ощущениями. Но сейчас это особенно беспокоило ее.

Это было не подходящее время, чтобы потерять голову. А Вульф, она была уверена, не был тем типом мужчины, из-за которого женщина должна когда-либо терять голову