Охота за островом

39

— Чушь какая-то, — Уайт тряхнул головой и тут же болезненно поморщился. — Вы ведь не скрыли от него, что экскурсия на коррингартский корабль была вашей идеей, которую я не одобрил?

— Да, потому что хотели спокойно дождаться десанта! Когда же вы убедились, что я, возможно, полезу туда одна, то заманили меня в корабль и устроили взлет, сделав вид, что это была роковая случайность. Потом, продолжая играть свою роль, разобрали пульт — лишь для того, чтобы, не вызывая подозрений, задать нужный пункт прибытия.

— А прибыв в этот пункт, катапультировался в джунгли!

— Да, но меня вы уговаривали остаться и сдаться в плен. Вас должны были подобрать в джунглях позже — для этого вы и взяли радиомаяк.

— Почему же я им сразу не воспользовался? Например, пока вы спали?

— Но ведь тогда вы бы выдали себя. Ясно же, что коррингартцы не могли найти нас в лесу без чьей-то помощи. Поэтому вы решили выбраться из леса самостоятельно.

— Но на кой черт мне было вообще ломать перед вами комедию — причем, замечу, с риском для жизни? Почему я не мог выдать вас открыто, не таясь? Вы бы все равно не смогли успешно сопротивляться.

— Сэндерс сказал мне то же, что и вы в свое время: для коррингартцев я представляю ценность, поскольку за меня можно получить хороший выкуп. А значит, я оказалась бы в конце концов на свободе и выдала их важного агента, то есть вас. Конечно, мне бы устроили промывку мозгов, но Сэндерс сказал, что коррингартцы слишком плохо разбираются в физиологии людей и не умеют делать эту процедуру качественно.

— А захват катера — тоже инсценировка?

— Конечно.

— Но ведь я убил пилота.

— Это могла быть кукла, примитивный робот. А если и не робот, это ничего не доказывает. Жизнь агента ценнее жизни простого солдата. Коррингартцев миллиарды, а землян, работающих на Империю — единицы.

— Положим, тысячи, но это все равно мало. Но захват одного из пунктов управления базы, в результате чего вся ее работа была выбита из графика — не слишком ли дорогие декорации для моего спектакля?

— Вовсе нет, коррингартцы сами предложили вам этот вариант, чтобы провести очередные учения.

— О том, как я освобождал пленных, уже не говорю — это просто еще один провод к моему электрическому стулу. Но все же как Сэндерс объяснил, что они отдали его мне и позволили нам троим улететь?

— Так ведь вы должны были привести корабль на другую базу, только и всего. Та, на которой мы были, предназначена для ремонта боевых кораблей, а не для содержания пленных — разве что временно. Сценарий же учений предусматривал успешный старт террористов с дальнейшим перехватом их в пункте прибытия, — Эмили посмотрела на пилота, как школьница, ответившая трудный урок.

— Н-да… Сэндерс, конечно, ублюдок, но, если бы я не боялся, что он подслушивает, я бы сказал, что он достоин восхищения. Это же надо — выстроить вполне логичную версию, в которой нет ни байта правды! Хотя, впрочем, при ближайшем рассмотрении фальшь заметна. Слишком уж все накручено… И вы в это поверили?

— А кому я, в конце концов, должна была верить — американскому офицеру или космическому авантюристу, который даже и не скрывал, что смотрит на меня как на товар, который хочет продать подороже?!

— Черт вас возьми, я не авантюрист! — взорвался Роберт. — Я уже объяснял вам, что в космос меня привела отнюдь не тяга к приключениям!

— Ну, межзвездный бродяга, какая разница!

— Называйте меня свободным пилотом. Разница существенная. И, если бы я действительно вел нечестную игру, то не стал бы откровенничать с вами. Я был бы сама любезность. Но я ненавижу интриги.

— Набиваете себе цену?

— Вовсе нет. Просто считаю, что человек должен сам говорить о своих достоинствах — о его недостатках скажут другие. Итак, вы поверили, что я — шпион…

— У меня ведь были и дополнительные доводы. Ведь вы знаете коррингартский и подозрительно легко разбираетесь в их системах управления. Но я все еще не была уверена до конца. То есть я еще не думала, что Сэндерс врет; я просто предполагала, что он может ошибаться. Тогда он предложил посмотреть, что вы будете делать, когда проснетесь. Мы следили за вами с помощью видеокамер. Когда вы пошли в шлюзовой отсек за оружием — а ведь больше вам там ничто не могло понадобиться во время полета в транспространстве…

— А если бы я не пошел туда? Если бы я не заглянул в рубку и не заметил изменения курса?

— Это ничего бы не меняло. Просто вы бы продолжали играть свою роль, не так ли? Сэндерс, вероятно, все равно убедил бы меня, что вас нужно запереть — ведь в крайнем случае невиновного можно выпустить, а вот оставлять на свободе виновного… Но, когда я увидела, как вы наставили на него пистолет, меня уже не нужно было убеждать.

— Просто я понял, что передо мной либо преступник, либо сумасшедший. И в том, и в другом случае защищаться следовало отнюдь не логическими доводами. Кстати, а почему вы не воспользовались пистолетом? Почему ножка от стола?

— Он не дал мне оружия… да и неужели вы думаете, что я способна застрелить вас в спину?

— А в лицо?

— Тоже… хотя… если защищая свою жизнь… не знаю. Во всяком случае, мне бы этого очень не хотелось. Ни вас и никого другого, — поспешно добавила Эмили.

— Даже Сэндерса?

— Ну эта свинья — исключение. Он должен получить по заслугам… хотя я все равно не хотела бы делать это своими руками.

— Если он нас подслушивает, полагаю, он это оценит. А из-за чего же так переменилось ваше отношение к доблестному американскому офицеру?

— Он начал распускать руки.

— Так же, как я? — притворился непонимающим Роберт.

— Гораздо хуже.

— И что вы?

— Когда я поняла, что слова не действуют, я расцарапала ему лицо.

— Так вот на что ушла вся ваша храбрость! Ладно, ладно, шучу. И что, это помогло?

— Представьте себе, да. Он отпустил меня, хотя и пришел в ярость. Он заявил, что я идиотка, что с моей стороны глупо не использовать этот шанс, потому что он — последний нормальный мужчина, которого я вижу, и скоро коррингартцы посадят меня в клетку в виварии.

— Несколько противоречит его же словам, что вас должны отпустить за выкуп, вы не находите?

— Он был в ярости и не следил за логикой. К тому же в прежней версии уже не было нужды. Словом, тут он и выложил, что база, на которую мы летим — не земная, а коррингартская. А потом он сказал, что, раз я не хочу иметь дело с ним, он посмотрит, что со мной сделает тот, которому есть за что поквитаться… — в оригинале фраза Сэндерса звучала иначе: «…который понимает, что ты — последняя в его жизни женщина!» — выкрутил мне руку, притащил сюда и втолкнул внутрь.

Некоторое время Роберт молчал, обдумывая ситуацию.

— Что ж, — сказал он наконец, — во всем этом есть один положительный момент: теперь мы точно знаем, что корабль не заминирован.

— Значит, вы все-таки не были в этом уверены?

— Конечно, нет.

— Вы говорите об этом так спокойно!

— Видите ли, не было никакого смысла взрывать нас в транспространстве. Если уж взрывать наш корабль, то только после посадки, чтобы нанести максимальный ущерб земной колонии или базе. Поэтому я собирался не садиться, а дождаться помощи на орбите — ведь планета, которую я выбрал, отнюдь не захолустная, за нами быстро пришел бы спасательный челнок… Но коррингартцы подсунули нам нечто похуже мины.

— Сэндерса.

— Вот именно. И, между прочим, с вашей подачи.

— Упреками делу не поможешь, как вы сами всегда говорите.

— Научил на свою голову…

— Кстати, Уайт, вам не кажется, что, после того, как я все рассказала, вам тоже следует кое-что объяснить?

— Например?

— Откуда вы знаете коррингартский?

— Вообще-то об этом не стоило бы говорить, — неуверенно произнес пилот, — особенно учитывая, что нас может слышать Сэндерс… Но все равно из нас все скоро достанут брэйнсканерами. Дело в том, что одно время я сотрудничал с земными спецслужбами.

— Вы были секретным агентом?! — глаза Эмили округлились.

— Нет, штатным агентом я никогда не был. Я слишком свободолюбив, чтобы терпеть над собой какое-либо начальство, тем более такое… Просто эти парни часто вербуют на Границе таких, как я. Свободный пилот, который ни с кем не связан, не бросается в глаза, повсюду летает, со всеми общается и получает заказы от самых разных, порою сомнительных клиентов — прекрасный осведомитель. Мне предложили вести обычную жизнь, только ставить их в известность обо всех подозрительных вещах. Небесплатно, разумеется — и я согласился. Я прошел краткий гипнокурс, куда входили и основы коррингартского. Некоторое время не было ничего необычного — так, пара случаев мелкой контрабанды — а потом один тип предложил мне чертовски выгодную сделку. Я должен был доставить несколько больших опломбированных контейнеров на одну из необитаемых планет Дальнего космоса. Очевидно, это был один из эпизодов нелегальной торговли между Землей и Империей. Я согласился, взял задаток и, разумеется, сообщил обо всем моим работодателям из Астропола. Там, судя по всему, весьма заинтересовались — насколько я понял, к делу подключилось ЦРУ. Я получил подробные инструкции, в которых мне предписывалось выполнить заказ, но, ради моей же безопасности, не встречаться больше с заказчиками. Я так и сделал. Ну и мерзкую же планету они выбрали в качестве перевалочной базы! Мертвый каменный шар, весь в трещинах, иглообразных пиках и многокилометровых пропастях. Разреженная атмосфера, состоящая из метана и углекислого газа. Перепады температуры от двухсот по Кельвину на ночной стороне до четырехсот на дневной, из-за чего там все время дует страшный ветер — непрекращающаяся пыльная буря. И, разумеется, никаких полезных ископаемых. На такой планете воистину можно не опасаться непрошенных гостей — только сумасшедшему придет в голову совершать там посадку. Я оставил груз в условленной пещере — контейнеры были самоходные, клиент предупреждал меня, чтобы я даже не приближался к ним, пользуясь только пультом дистанционного управления — и вернулся в Средний космос. Я получил приличное вознаграждение от спецслужб, кроме того, мне позволили оставить себе задаток. На эти деньги я и оснастил «Крейсер» новыми двигателями, а оставшиеся положил в банк — увы, осталось не так уж много. Кстати, перед этим рейсом я и получил от Астропола мои часы. Правда, никаких интересных излучений с их помощью уловить не удалось — то ли содержимое контейнеров не излучало, то ли стенки экранировали. Так или иначе, очевидно, контейнеры вместе с содержимым достались отнюдь не партнерам моего заказчика… потому что спустя неделю меня чуть не убили. Строго говоря, я чудом остался жив. После этого я и объявил парням из Астропола, что с меня хватит и наши отношения прекращаются. Никакими особыми секретами я не владел, поэтому меня отпустили даже без применения амнезина.

— Амнезин? Что это?

— Вы даже этого не знаете? Ну конечно, когда дочери миллиардера нужно избавиться от неприятных воспоминаний, используют более тонкие средства. Амнезины — это группа психотропных препаратов, предназначенных для стирания памяти о событиях, относящихся к определенному периоду времени. Различают амнезины А и В. Амнезин А уничтожает только ссылки на информацию, но не ее саму — то же происходит при обычном забывании. Поэтому при определенных условиях то, что стерто амнезином А, снова можно вспомнить. Амнезин В уничтожает саму информацию, разрушая ее на молекулярном уровне. Само собой, это гораздо надежнее. Но память человека — не лента, из которой можно вырезать кусок, скорее ее можно уподобить клубку из множества нитей. Поэтому применение амнезинов, особенно группы В, чревато побочными эффектами — человек может забыть не только то, что он должен забыть, но и другие, на первый взгляд никак с этим не связанные вещи. Естественно, чем больший период времени охватывает стираемый участок, тем больше будет и таких побочных провалов в памяти.

— Но это же негуманно!

— Напротив, это очень гуманно. С появлением амнезинов отпала необходимость убивать тех, кто слишком много знает. Правда, многие предпочитают работать по старинке, считая, что смерть — лучший амнезин.

— А у коррингартцев есть эти препараты?

— Не знаю, есть ли у них амнезины для их собственных мозгов, но что есть земные — это точно. Многие пленные, которых удалось выкупить или обменять, без сомнения, подвергались их воздействию.

— Значит, Сэндерс врал, говоря, что коррингартцы не умеют промывать мозги.

— Конечно, иначе зачем бы он стал выдавать себя? Ведь я, по его словам, из кожи вон лез, чтобы этого не сделать. Впрочем, существует и другая возможность. Они просто не собираются вас выпускать.

Эмили побледнела.

— Ага, испугались? Ну, для вас-то это весьма маловероятно. А вот для меня это вполне реальная перспектива.

— Роберт! — воскликнула Эмили, поддавшись внезапному порыву. — Вы попали в этот переплет из-за меня, и я обещаю, что, как только выйду на свободу, сделаю все возможное для вашего освобождения.

— Спасибо, мисс Клайренс, я все ждал, когда вы об этом подумаете… С вашей стороны будет очень мило, если вы не забудете об этом своем обещании.